Престо, модерато, адажио

Рейкьявик, девятая зона ускорения

Голова отказывалась соображать. Илья понимал, что рядом с ним находятся люди, слышал их голоса, осознавал, что ему задают вопросы. Но ухватить смысл, сосредоточиться не получалось. Никогда прежде он не поднимался так высоко. К тому же так быстро, почти без адаптации. Сколько времени прошло с той злосчастной минуты, когда он ступил на борт яхты в Гамбурге? Вспоминать не хотелось. Хотелось спать.

— Он потерял сознание?

— Не беспокойтесь, босс, просто заснул. Что-то он чересчур заторможенный для «шестёрки».

— Родная для него четвёртая. Взбодри. Только без фанатизма!

В следующую секунду сквозь Илью прошёл электрический разряд. От боли и неожиданности он заорал, но — о чудо! — пелена, стягивающая разум, лопнула, поползла лоскутами. Илья сообразил, что сидит на стуле с подлокотниками и высокой спинкой, прикованный к нему наручниками. Что рубаха его расстёгнута, грудь и живот обнажены, а по обе стороны от стула стоят два громилы в чёрном. Тот, что слева, держит в руке электрошокер, кривит губы презрительно, — не иначе выбирает, куда приложить.

— Ну что, достаточно? Ты меня слышишь?

Лоскуты беспамятства продолжали расползаться. Илья разглядел кресло в трёх шагах перед собой и восседающего в нём тучного пожилого человека. Смуглое лицо с ястребиным носом, густые брови, карие глаза, серебро седины в шевелюре, тёмно-синий деловой костюм, галстук. Этого человека он видел первый раз в жизни.

— Так что, ты в норме? Или добавить? — вновь спросил незнакомец.

— В норме, в норме, — буркнул Илья. Кто они такие и что от него хотят? А он кто такой и что здесь делает?

Из четырёх возникших вопросов ответ он вспомнил лишь на один, да и то приблизительно. Никуда не годится! Решившись, попросил:

— Хотя нет, немного добавки не помешает.

Толстяк кивнул, громила хмыкнул, ткнул шокером в живот. Илья стиснул зубы, чтобы не закричать, но подавить рык не смог. Когда дрожь перестала сотрясать тело, просипел:

— Теперь в самый раз, спасибо.

Это была не ирония. От дремотной одури не осталось и следа, её словно смыло выступившей испариной. Мозги заработали в полную силу, пространство расширилось до размеров комнаты. Впрочем, информации это не добавило: кроме двух стульев и четверых мужчин, в комнате не было ничего. Даже окон.

— Уважаю, — улыбнулся незнакомец в кресле, наблюдавший за мимикой на его лице. — Вы действительно мужественный человек.

— А вы садист. Кто вы такой? Я должен был встретиться с Хенриком Лаугесеном, вице-президентом Тулле.

При упоминании о садистах рука мордоворота с шокером дёрнулась, явно собираясь угостить жертву очередной порцией «взбадривающего», но человек в кресле пошевелил пальцами, и экзекуция не состоялась. Больше того, верзилы в чёрном аккуратно сняли с Ильи наручники и вышли из комнаты. Когда дверь за ними плотно закрылась, толстяк предложил:

— Можете задавать все вопросы, какие у вас появились. Сразу отвечаю на первый: я и есть Хенрик Лаугесен. Это я пригласил вас.

Илья ещё раз окинул взглядом собеседника. Усмехнулся.

— Не сильно вы похожи на чистокровного исландца.

— Я гренландец. До нулевого дня Гренландия была местом малонаселённым и достаточно изолированным от прочего мира. В итоге неизбежны близкородственные браки. Поэтому у женщин не считалось зазорным разнообразить ДНК своих потомков, когда представлялась возможность.

— Прагматичный подход, одобряю. Чего не могу сказать о вашем поведении, мистер Лаугесен. Был договор о встрече в Осло. Исландия — слишком высоко для меня. Знаете ли, неприятно ощущать себя говорящей обезьяной.

— Это вынужденный обман, господин Лазаренкофф... кстати, можно я буду называть вас по имени? Очень трудная фамилия. Так что прошу извинить, но, перефразируя ваши слова, Осло — слишком низко для меня, прожившего всю жизнь в Нууке. Пришлось прибегнуть к обману, чтобы доставить вас в Рейкьявик. Также прошу извинить за шокер.

— Тоже вынужденная мера? У вас наверняка есть лекарства для таких целей.

— Разумеется, лекарства есть. Но медикаментозная адаптация приведёт к неизбежному ускорению вашего метаболизма. Что нежелательно, учитывая предложение, которое я вам сейчас сделаю. Электрический шок удержит мыслительные процессы на необходимом уровне в течение получаса, этого достаточно. Так что, вы меня извинили?

— Всё зависит от предложения. Говорите, я слушаю.

— Извольте. Правление корпоративного государства Тулле отправляет экспедицию в нулевую точку. Требуется проводник, мы остановились на вашей кандидатуре.

Лаугесен произнёс это тоном вполне будничным, не переставая улыбаться. Но смысл сказанного настолько не соответствовал тону, что Илья не удержался, присвистнул.

— Разве нулевая точка — не сугубо гипотетическое понятие? Много чем мне доводилось заниматься, но быть проводником в гипотезу — впервые.

Он ожидал, что гренландец начнёт спорить, но тот молча вынул из внутреннего кармана пиджака пульт, ткнул в него пальцем, и в воздухе между собеседниками возник шар. Илья отпрянул невольно. Технологии Тулле, о которых в Европе много шушукались, но мало кто видел воочию.

Илья подозревал, что количество европейцев, поднимавшихся до Рейкьявика, обозначается двузначным числом. В Нууке не бывал никто.

Голографический глобус метрового диаметра был ярко раскрашен во все цвета радуги. Область, покрывающая Гренландию, — фиолетовая. Её окружала синяя полоса с угодившими в неё Исландией, Шпицбергеном, частью Канадского арктического архипелага. Далее шли голубые полосы, зелёные разных оттенков, жёлтые, оранжевые. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — это карта зон ускорения. Илья всегда представлял их концентрическими кольцами вокруг полярной области, однако, против ожидания, это больше походило на сплюснутую спираль с неровными, рвущимися рукавами.

— Наши учёные создали математическую модель тайм-феномена. Вот она, нулевая точка. — Ухоженный палец вице-президента ткнул в «глаз бури», крохотный зазор между тёмно- и светло-красными протуберанцами, образовавшими нечто похожее на символ «инь-янь» в центре Индийского океана. — Географически совпадает с архипелагом Чагос. Вам что-то говорит это название? Подсказываю: атолл Диего-Гарсия.

— Военная база Соединённых Штатов Америки?

— Самая засекреченная военная база, — уточнил Лаугесен.

— Ну, это когда было... — Илья запнулся, сообразив, насколько относительным может оказаться понятие времени в нулевой точке. Спросил: — Хотите сказать, тайм-феномен — последствие какого-то эксперимента? А что говорят сами американцы?

Вице-президент развёл руками.

— Все знают, что среди граждан Тулле есть потомки мигрантов с Североамериканского континента. Но при этом забывают, что они были жителями северной Канады и Аляски. Между пятьдесят второй и пятьдесят третьей параллелями проходит двойной барьер — от океана до океана, со всеми вытекающими последствиями. Что осталось южнее? Представьте себе самое богатое и сильное государство, привыкшее асимметрично отвечать на любую угрозу, внезапно разорванным на лоскуты, утратившим связь с остальным миром, и много-много ядерного оружия, оснащённого самой современной электроникой. Боюсь, тех, кого можно было спросить, уже не найти.

— Предположим. Но я тут при чём? Какой из меня проводник? Ни этот архипелаг, ни вообще Индийский океан я в жизни не видел.

— Во-первых, вы мужественный человек с недюжинной выдержкой, что продемонстрировали сегодня. Во-вторых, вы репортёр и путешественник — а это редкость во времена, когда большинство людей предпочитают не удаляться далеко от дома и тем более не высовываться за пределы своей зоны. В-третьих, умеете ходить под парусом, а это обязательное условие, так как иного способа добраться к месту назначения нет. В-четвёртых, вы родились до нулевого дня, вы помните мир прежним.

— Что я там помню! Мне было семь лет, — отмахнулся Илья.

Лаугесен засмеялся. Покачал головой, признался:

— Трудно принять побочные эффекты тайм-феномена, сталкиваясь с ними вот так, лицом к лицу. Моему прадеду было пять, когда всё случилось, а я весьма немолодой человек. Но оставим лирику. Вашу кандидатуру предложил господин Мроев. Знаете такого?

— Тимур?! Каким боком... Никогда не подумал бы, что он — агент Тулле!

— Скажем, господин Мроев оказывает нам некоторые услуги в Паназиатском Содружестве. В частности, когда зашла речь о проводнике, он назвал вас. Мы проверили и согласились. У вас врождённая адаптивность к изменению ускорения времени. В экспедицию направится группа исследователей. Они уже начали курс медикаментозной адаптации. Надеюсь, это позволит им погрузиться до нулевой точки. Но в каком они будут состоянии? Ваша задача — довезти их туда, помочь подключить регистрирующую аппаратуру, а затем доставить результаты обратно в пятую зону, где другая группа займётся их изучением. Увы, реальность жестока.

— Постойте, постойте, — прервал его Илья. — Вы надеетесь, что электроника Тулле выдержит такое погружение?

— Нет, это было бы чудом. Для исследований будет использоваться аппаратура, сохранившаяся со времён до тайм-феномена. Её никогда не поднимали выше пятой зоны, поэтому надеюсь, что она работоспособна. Во всяком случае, господин Мроев уверяет в этом. Так вы согласны? Мы снабдим вас лучшими адаптивными препаратами. Вознаграждение можете выбрать сами. Стать жителем Тулле не предлагаю, вряд ли для вас это будет комфортно, — Лаугесен улыбнулся. — Остаются деньги? Например, миллион еврорублей вас устроит? Подумайте.

Илья в самом деле задумался. Предложение было не то, что неожиданным, — из ряда вон выходящим. Чертовски опасным, несомненно, болезненным, сулящим массу неприятных последствий. И при этом дважды чертовски привлекательным. Дело не в деньгах и, пожалуй, не в их количестве, хотя озвученная сумма в разы превосходила всё, что он заработал и мог бы заработать до конца жизни. Попасть в нулевую точку, о существовании которой девяносто процентов землян и не слышали, увидеть собственными глазами, что там происходит? Он не мог и мечтать о подобном. И второй возможности не представится, однозначно.

— Я согласен, — произнёс. — Названная вами сумма меня устраивает. Могу я рассчитывать на тридцать процентов аванса?

— Разумеется. Рад, что мы так быстро нашли общий язык. Руководить экспедицией от моего имени будет Виктор Лаугесен, мой... как это правильно сказать? Правнучатый племянник. Он... Эй, господин Илья, вы опять засыпаете?

Илья встрепенулся, сообразив, что и впрямь пропустил значительный кусок рассказа вице-президента. Отупляющая пелена обволакивала сознание, не позволяла сосредоточиться, мешала думать.

— Ничего страшного, — улыбнулся Лаугесен. — Главное мы обговорили. Детали вам расскажут Виктор и пресс-секретарь, они присоединятся к экспедиции в Британии. Адаптация — процесс не быстрый, времени у вас будет достаточно. Сейчас можете подремать. Прибегать вновь к варварским методам стимуляции было бы с моей стороны натуральным садизмом.

— Спасибо, — пробормотал Илья, не до конца понимая, за что благодарит.

Вице-президент прав, ему категорически необходимо вздремнуть. Часиков эдак сто или сто пятьдесят по местному времени. Веки опустились сами собой, голова упала на плечо, и он заснул крепко, без сновидений.