Прерванная месса

Глава шестая, о том, как Страж сам становится Монстром

Девушка стояла на высокой широкой сцене, одна, с распущенными волосами. Из одежды на ней была строгая белая блузка, клетчатый костюм с юбкой и безрукавкой. Клетка была небольшая. Бордово– зеленая. Из украшений на ней были серьги с жемчужинами каплевидной формы. Она стояла и пела! С каждым её словом, нет, с каждым звуком её голоса, её волосы заряжались зарядом и поднимались за спиной! Они почти искрились. Когда отталкивались друг от друга, создавая эффект ореола. Надо сказать, что девушка сама выбрала то, что хотела исполнить. Партитура. Слова. Ноты. Всё это она принесла однажды немолодому органисту, который с трепетом держал в руках бумаги неизвестного происхождения. Это было произведение, написанное от руки на старом пергаменте, скрученном в трубочку. Для него был небольшой картонный тубус, покрытый темно-красным бархатом с вылинялой ленточкой и следами от сургучной печати снаружи.

«Такие вещи принадлежат явно не этому веку!»

Слова и знаки были написаны, вероятно, натуральными чернилами, которые почему-то не потеряли своей окраски! Они отливали позолотой, преломлялись в свете современного освещения перламутром. Нужно отметить, что слова были написаны на немецком языке и частично на латыни. Внешне всё выглядело взвешенным и строго выстроенным произведением. Названия всего произведения не было. Кусок пергамента сверху был оторван каким-то варваром, и это был единственный недостаток этого совершенного документа! Для человека, который взял в руки эту вещь, знание двух языков не являлось проблемой.

– Откуда это у вас? Милое Дитя!

– Мне его достали недавно. Я чувствую, что смогла бы исполнить его самостоятельно. Мне нужны вы, Маэстро.

– Ну! Давайте попробуем!

Они бились уже несколько часов, разбирая по частям, вымеряя паузы, переводя текст, обговаривая ход. Потом органист сел на своё место и начал играть заново. То, что он исполнял, было божественно, но некому было оценить его исполнение, зал был пуст. Они занимались с утра, когда это помещение было свободным. Но вот открылась дверь, и туда просочились служители культуры – простые вахтёры, билетёр, уборщица, декораторы и другие рабочие сцены. Никто в здании не смог устоять перед соблазном, услышать всё это поближе! Вот Органист подал знак рукой – время вступать девушке. Сначала её голос блуждал, слабо и колеблясь, но потом с каждым мгновением стал набирать силу. Казалась, что она не сможет исполнять именно так эту вещь! Ведь люди годами тренируют голосовые связки, развивают у себя чувство такта, восприятие ритма, оттачивают музыкальный слух! Потом у неё не было, и не могло быть элементарного объёма лёгких для этого бесконечного дыхания! Но инстинктивно она широко разводила руками, делала немыслимые па, дирижировала сама себе, рисуя в воздухе незаметные знаки! Этому всему она училась с раннего своего детства! И где-то на второй половине у неё стало получаться всё лучше и лучше! Она даже не заглядывала в партитуру. Пела, и казалось, что искры стали рассыпаться вокруг неё. Теперь она стояла в некотором подобии свечения, как тонкая вращающаяся игла, блестящая на тёмном фоне! Никто ничего не мог понять! Откуда взялась эта девушка? Что это за музыка? Все были загипнотизированы этим чудом! Музыка и песня! Орган и человек на сцене. Вот она в очередной раз потянулась, привстала на цыпочках и осеклась! Это заметил музыкант.

– Перерыв! – произнес он негромко пересохшим горлом и перестал музицировать. Орган, который достался городу очень давно от какой-то немецкой колонии, ещё прохрипел и замолк. Внизу все ещё долго не могли прийти в себя! Музыкант подошёл к девушке. У неё были опущены плечи, на лице бледность, таких в гроб кладут краше! Он тоже был бледен и взволнован!

– Помогите мне! – позвал он на помощь помощника администрации этого концертного зала. Они вместе отвели девушку вниз. Посадили на кресло. Её бил нервный тик, тело, как холодный кусок!

– Чаю! Горячего чаю! Скорей! Врача! Позовите скорей врача!

Врач был свой. Он только что вернулся с перерыва, был в городе, поэтому ничего этого не видел и не слышал.

– Крайнее переутомление! Я могу сделать укольчик, ей станет лучше! Потом пусть попьёт настоёв из сборов, могу выписать рецепт на витамины!

Он сделал всё, что было необходимо, и ей стало лучше.

– Вы, это слышали? Ведь я могу «это» сделать! – первое, что она спросила, когда пришла окончательно в себя. Доктор покачал головой, рядом нервно вышагивал Музыкант. Потом он собрал все бумаги и удалился. Он запер всё в директорский сейф, ключ от которого попросил на время, вернулся.

– На сегодня всё! Я тут вашу матушку вызвал! Она сейчас будет! Ох, боюсь, попадёт нам за нашу самодеятельность! У вас есть знакомый с автомашиной? Если что, я могу вызвать такси!

– Нет! Что вы? Зачем?

– Эта вещь очень сильная! Она просто высасывает из вас все ваши силы!

– Я знаю, что следует сделать в следующий раз! В моём сне я пела в знаке пентаграммы на полу, нужны ещё свечи, много свечей и смолы!

– Тяжелые запахи очень плохо влияют на голосовые связки. Потом вам будет очень тяжело!

– Я знаю! Но мне нужно успеть подготовиться! Вы даже не представляете, как это мне нужно! И знаете, позвоните по этому телефонному номеру. Скажите тому человеку, что нужна его помощь!

На визитке был рабочий телефон частного детектива. Органист, качая головой, побрёл опять к телефону. Набрал номер, гудки. Ждать пришлось недолго. Николаев приехал сразу, как только смог освободиться. Для этого он выпроводил очередного клиента с весомой скидкой. В старом Доме Культуры в холле все шушукались! Детектив ещё подумал:

«Что-то тут случилось!»

Он нашёл их сразу. Женщина стояла рядом с пожилым музыкантом, остальные уже стали расходиться. Алексей познакомился с Органистом, которого, впрочем, знал, городок-то небольшой. Пожал обе руки своей бывшей клиентке. Он вёл её дело, которое перевернуло несколько лет назад весь этот город. Та была в смятении. На лице выражение, типа, «опять началось!». Девушку он увидел сидящую в кресле, завёрнутую в шерстяной плед. Она уже спала, бледная и спокойная. Ему кратко объяснили, в чём нужна его помощь. Он захотел увидеть этот документ. Семья доверяла ему, поэтому они прошли к сейфу.

– Откуда это у неё?

– Она попросила Олега! Но, вы ведь знаете его! Сказала, что где-то в Европе, в старом заброшенном доме есть тайник, что там лежит партитура. Сказала, что во сне она пела, и у неё всё было хорошо! Но если не успеет до… (она назвала дату), то всё будет, наоборот, плохо! Олежек приехал через два дня и привёз! Он так хорошо к ней относится! Готов выполнить любой её каприз! Оказалось, что это ещё действующая усадьба, просто там редко кто живёт! Сейчас его нет в городе.

Николаев покачал головой.

«Интересно всё это складывается. А он не сказал, при провозе через границу у него не было трудностей? Впрочем, законным путём он бы ничего не смог сделать! В Европе это передали бы возможным наследникам, потом оценочная комиссия, затем аукцион или торги. Выложил бы пару миллионов за бумаги, и стал бы он их законным обладателем, но не сразу, а лет так через несколько! Наверное, не обошлось без полковника! Без его связей в Европе!»

– Хорошо, мне в общих чертах всё понятно! Опять мы во что-то вляпались! У вас найдётся в квартире комната, я поживу с вами.

– У нас свой дом в загородном посёлке, добро пожаловать к нам! Сами видите, бывших клиентов не бывает!

– Да, бывших клиентов, как и господ!

Дело в том, что после смерти отца девушка стала наследницей небольшого состояния. Джокер выставил условие, она пишет отказ от активов в некоторых предприятиях и получает отступные в виде денежной суммы. Сторону наследницы защищал и холдинг. «Генералы» пригласили юриста, тот составил бумаги, проверил сделку. Остальные партнёры хотели вывести её из игры, зачем, мол, такой юной леди этот «головняк» с акциями и ценными бумагами. «Генералам», напротив, такой расклад был выгоден. Получается, что часть чужих активов по-прежнему имели некоторые ограничения, как посторонний владелец. Они предприняли всё, чтобы активы остались на руках девушки, только посоветовали ей нанять менеджера. Джокер подсуетился и предложил свою кандидатуру, он гарантировал исполнение всех условий договора. Так у семьи появилась возможность купить себе дом за городом, продолжать обучение, готовиться к сольным выступлениям, планировать гастроли.

Николаев почувствовал нервную дрожь в руках, когда потянулся к бумагам. Он передумал брать их в руки сам. Достал из кармана специальные перчатки, попросил одеть Музыканта.

– Что, так всё серьёзно? Вы думаете, они отравленные?

– Не знаю! Я отдал бы это на экспертизу! Вы знаете, с артефактами кто у нас в стране имеет дело?

– Не шутите так, молодой человек!

– Этому документу более 200 лет, а выглядит так, как будто бы его недавно написали! Смотрите, пергамент даже не потрепался от времени. Ни посторонних пятен, ни следов сгиба, ничего! Только он оборван с одного конца. Не удивительно ли?

– Да, я тоже обратил на это внимания, и знаете, он ещё пахнет! Ладаном! Несомненно, ладаном!

– Хорошо! Вы его заприте обратно в сейф, пожалуйста, а лучше в банковскую ячейку. Я думаю, что ему цены нет! В нашей глухомани и такой раритет! Можно снять копию. И работать с ней, если на то пошло.