Преодоление

Глава 20

Лах так быстро растет.

К зиме она уже самостоятельно поднимает голову и без посторонней помощи осматривает пещеру. Она очарована мерцанием огня и грудью матери, округлой, налитой молоком. Я могу ее понять Я сам очарован этой грудью. Помимо того, что она стала больше, она стала еще и чувствительнее. Бех, наконец-то, позволяет мне входить в нее своим членом и я постоянно пытаюсь прикасаться к ее груди. Мне кажется, моя половинка уже готова потрудиться над вторым ребенком.

После первой метели становиться понятно, что зима будет мягкая и снежная. Это облегчает мои походы к озеру. Я беспокоюсь, чтобы Лах всегда было достаточно тепло, поэтому выхожу один. Конечно, я волнуюсь за моих девочек, но в пещере им будет лучше, чем под снегом и льдом, падающим с неба.

Лах еще не научилась ползать, но зато умеет переворачиваться. Она перекатывается до тех пор, пока не оказывается в нужном ей месте. Я боюсь, чтобы она случайно не оказалась в огне и поэтому ухожу, чтобы принести бревно и отгородить костер от мехов Лах.

Наша дочь обычно спит в мехах рядом с нами и иногда, когда просыпается хватает меня за нос и издает какие-то звуки. Бех в такие моменты всегда смеется и что-то произносит Лах. Никогда бы не подумал, что ребенок Бех переймет некоторые ее странности. Хотя я не против. Лишь бы у меня от них голова не болела.

Когда я возвращаюсь с озера, то вижу как Бех держит Лах на руках и очень взволнованно шумит. Много раз она повторяет имя дочери. Я бросаю все и несусь к ним.

Бех кладет мою руку на голову ребенка. Лах очень теплая. Даже слишком. Я помогаю своей паре обтереть ребенка прохладой водой, и укладываюсь в меха, обнимая своих девочек. На утро мы видим, что у Лах пересохли и потрескались губы. Она не может взять грудь. Получается, что Бех не может покормить ребенка.

Жар Лах не прошел. Наша дочь больна. Мы постоянно протираем ее прохладной водой. Я беспрестанно бегаю между озером и пещерой и ношу воду. Мои ноги гудят от постоянного напряжения. Но ничего не помогает. Лах почти не ест и ее лихорадка усиливается.

Бех очень давно не спала и совсем истощена. Я уговариваю ее прилечь и забираю дочь на руки. Пока моя пара дремлет меня одолевают воспоминания.

Я помню как мать держала на руках мою маленькую сестренку, которая тоже заболела лихорадкой. Она постоянно качала ее на руках. Отец так же таскал холодную воду с озера, но ничего не помогало. Мать не подпускала нас с братьями к сестре. А после, когда маленькое тельце содрогнулось в последний раз и затихло, отец долго обнимал маму, пока она плакала.

Я представил, как буду обнимать и утешать Бех, после того как... после того...

Мне придется положить нашу малышку в глубокую яму и накрыть камнями, чтобы животные не добрались до тела. От этих мыслей мою грудь сдавливает словно тисками и я ненадолго проваливаюсь в сон.Когда открываю глаза, вижу как Бех пытается покормить ребенка. Слезы бегут по ее лицу, Лах не может есть и лишь хрипит.

Постепенно хрип затихает, у нее больше не осталось сил. Я обнимаю свою пару и мы вместе плачем от нашего бессилия. Лах вскоре умрет. Мы сидим почти неподвижно до самого рассвета. Угли еле тлеют. Но нам больше не важен огонь. Отчаяние поглотило нас.

Именно в этот момент я слышу самый странный звук за всю мою жизнь.

Звук похож на жужжание гигантского роя насекомых. Я весь сжимаюсь в комок и накрываю собой своих девочек, чтобы защитить от угрозы. Но Бех вдруг возбужденно вырывается, отдает мне в руки Лах и бежит вон из пещеры к источнику звука.

Я выглядываю за Бех и вижу огромный купол из сине-серых полос с золотыми пятнами внутри. Купол вращается очень быстро, но постепенно останавливается, золотые пятна рассеиваются и в конце концов на месте купола остается стоять только мужчина с вытянутыми руками и какой-то черной штуковиной в них.

Он одет в белое длинное одеяние, которое немного распахнуто к низу. На ногах у него леггинсы, похожие на те, которые были на Бех, когда я ее нашел, только эти шире и цвета весенней хвои. Я стою с открытым ртом и в полнейшем ужасе. Бех бежит вперед и обнимает этого мужчину.

Я кидаюсь было вслед за ней, но у меня на руках Лах, ее нужно защитить, поэтому останавливаюсь и просто наблюдаю. Я не в состоянии защитить свою пару от этого мужчины. А Бех между тем громко кричит, указывая рукой на Лах, я слышу боль и страх в ее голосе.

Мужчина переводит взгляд на меня и дочь и мы рассматриваем друг друга. У него пушистые серые волосы под носом, но совсем нет бороды. Это делает его весьма странным. Волосы на голове того же цвета, что и у Бех, но с редкими серыми пятнами. А глаза... Такие же как у Бех.

Сходство безошибочно.

Это ее отец.

Мужчина — отец Бех открывает рот и тоже начинает произносить какие-то звуки, глядя на меня. Я осторожно приближаюсь к спине Бех и дергаю ее за руку прижимая к себе. Отец он там или кто, но я ему не доверяю. Бех моя и я никому ее не отдам.

У нашей дочки осталось совсем мало времени. Ее мать должна быть рядом с ней. Рядом со своей семьей. Я рычу и прижимаю Бех к себе. А моя пара и мужчина не переставая издаю шум.

НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ ЭТОТ ЗВУК!!!

Мне нужно защитить Бех и Лах. Но моя пара кладет руку на мое плечо и говорит:« Люблю».

«Люблю» - повторяю я.

«Люблю Лах»,- произносит Бех, протягивает руки к ребенку.

Я опускаю глаза и смотрю на нашу дочь. Она еле-еле хрипит. Ее глаза должны быть белыми, но они желтые. Бех забирает у меня ребенка и отдает мужчине. Я кидаюсь было вперед, но Бех сквозь слезы останавливает меня.

«Эгд, нет!» я перестаю двигаться, но продолжаю рычать.

Смотрю как отец Бех бережно баюкает нашу дочь и тыкает что-то на черной штуковине. Вокруг них снова поднимается сине-серый купол. Я кидаюсь вперед, но Бех грубо отталкивает меня от этой штуковины.

С громким жужжанием шар исчезает, а вместе с ним и мужчина с Лах. Я падаю на колени и кричу «Лааааааааах!»

Бех заливаясь слезами опускается рядом со мной. Мы долго плачем.

Наконец, до меня доходит, что моя дочь пропала.