Предпоследняя истина (сборник)

1

Ночь выдалась неудачной, и при попытке сесть за штурвал, чтобы добраться домой, он здорово поцапался с аэромобилем.

— Мистер Гарден, в таком состоянии управлять вам нельзя. Пожалуйста, включите автоматику и устраивайтесь на заднем сиденье.

Пит Гарден сел за штурвал и, насколько мог, четко произнес:

— Слушай, управлять я могу. Из-за лишнего глотка поднимать шум! Перестань валять дурака! — Он стукнул кулаком по кнопке стартера, но безрезультатно. — Заводись, черт бы тебя побрал!

Из автоматического устройства прозвучало: Вы не вставили ключ.

— Ладно, — почувствовав себя униженным, сказал он. Может быть, аэромобиль прав. Неохотно вставил ключ. Двигатель завелся, но рычаги управления все равно бездействовали. Он знал, что под капотом двигателя вмонтирован рашмор — спорить было бесполезно. — Хорошо, я позволю тебе управлять, — заявил он с самым достойным видом, какой мог себе придать. — Если так жаждешь. Ты, я надеюсь, справишься, как всегда, когда я… неважно себя чувствую.

Пока аэромобиль, сверкая сигнальными огнями, взлетал с мостовой и поднимался в ночное небо, Пит вполз на заднее сиденье и улегся на него. Боже, как ему было плохо! Голова раскалывалась.

Мысли, как обычно, вернулись к Игре.

Почему она прошла так плохо? Из-за Сильвануса Энгста. Этого клоуна, его зятя — вернее, бывшего зятя. Ладно, сказал себе Пит, следует запомнить: я больше не женат на Фрее. Я и Фрея проиграли, наш брак распался, и мы начинаем сначала, причем Фрея — замужем за Клемом Гейнсом, а я ни на ком не женат, потому что мне не удалось завернуть тройку. Завтра я заверну тройку. А когда заверну, им придется привезти мне жену — в группе я их всех использовал.

В поисках пункта назначения его аэромобиль гудел над покинутой средней частью Калифорнии — необитаемыми пространствами оставленных городов.

— Два пятнадцать, миссис Гейне.

Ей захотелось узнать, сколько на этот момент жителей на Земле. Миллион? Два миллиона? Сколько групп, играющих в Игру? Наверняка не больше нескольких сотен тысяч. И каждое мгновение происходит несчастный случай со смертельным исходом, и на одного человека население неумолимо уменьшается.

Она механически нащупала в бардачке аккуратно завернутую полоску так называемой кроличьей бумаги. Найдя полоску — старую, не новую, — развернула ее, положила в рот и надкусила.

В ярком свете верхнего фонаря аэромобиля Фрея рассмотрела полоску кроличьей бумаги. Еще один умерший кролик, думала она, вспоминая былые дни, еще до ее рождения, когда по сомнительной причине кролику предстояло умереть. При свете фонаря бумага оказалась белой, а не зеленой. Она не была беременна. Скомкав полоску, она бросила ее в мусоросжигательный лоток, и полоска мгновенно превратилась в пепел. К черту, горестно подумала она. А чего я ожидала?

Аэромобиль покинул стоянку и направился к ней домой, в Лос-Анджелес.

Слишком рано, чтобы говорить о ее удаче с Клемом, поняла она. Очевидно. Это ее обрадовало. Еще неделя-другая, и еще какое-то время.

Бедный Пит, думала она. Даже не завернул тройку, действительно проигрался в пух. Не нагрянуть ли в его приют в графстве Марин? Посмотреть, не там ли он? Он такой измочаленный, такой непредсказуемый. А этой ночью был неприятно ожесточен. Однако нет ни закона, ни правила, запрещающего нам встречаться вне Игры. Но зачем? Нет нам удачи, поняла она, Питу и мне. Несмотря на чувства, испытываемые друг к другу.

Вдруг в аэромобиле заговорило радио; она услыхала позывные группы в Онтарио, Канада, вещавшей на всех частотах:

— Говорит Пиер Бук Хавел, — экзальтированно верещал мужской голос. — Сегодня в десять часов вечера по местному времени нас посетила удача. Женщина из нашей группы, миссис Дон Палмер, надкусила кроличью бумагу, даже не надеясь, что что-то получится, и…

Фрея выключила радио.

Добравшись до своей неосвещенной необитаемой квартиры в Сан-Рафаэле, Пит Гарден сразу же направился в ванную поискать в аптечке лекарство. Он знал, что иначе не уснет. Так у него повелось с давних пор. Снузекс? Теперь снузекса требовалось три таблетки по 25 мг, чтобы они на него подействовали — слишком долго и слишком большими дозами он его потреблял. Подумал: нужно что-нибудь покрепче. Всегда помогает фенобарбитал, но на следующий день от него угнетенное состояние. Гидробромид скополамина — можно и его попробовать.

Или, подумал он, взять еще более сильнодействующее. Эфитал.

Три дозы, прикинул он, и я больше не встану. В таких непрочных капсулах. Вот… Размышляя, он ссыпал капсулы в ладонь. Никто меня не побеспокоит, никто не вмешается…

Аптечка сказала:

— Ввиду вашего состояния, мистер Гарден, связываюсь с доктором Мэйси из Солт-Лейк-Сити.

— Никакого состояния, — сказал Пит. И быстро наполнил капсулами бутылочку. — Видишь? — Он продолжал: — То было мгновенье, проявление слабости. — Вот он и оправдывается перед рашмором аптечки — чудовищно. — Договорились? — с надеждой спросил он.

Щелчок. Аптечка захлопнулась.

Пит облегченно вздохнул.

Зазвенел дверной звонок. Что там еще? — недоумевал он, идя по отдающей легким запахом плесени квартире, прикидывая, на каком бы снотворном остановиться, чтобы не взбудоражить рашмор. Открыл дверь.

На пороге стояла русоволосая Фрея, его бывшая жена.

— Привет, — сухо сказала она и проплыла в квартиру — такая хладнокровная, будто ничего не было в том, что она, будучи супругой Клема Гейнса, заявилась к Питу. — Что у тебя в кулаке?

— Семь таблеток снузекса.

— Я дам тебе лучшее средство. Оно непрямого действия. — Фрея покопалась в своем кожаном кошельке, стилизованном под сумку почтальона. — Новинка, новое средство, делают в Нью-Джерси, на тамошней автоматической фармацевтической фабрике «Нердувель». — Сказав это, она засмеялась.

— Ха-ха, — не удивившись, ответил Пит. Барахло. Не помогает. — Из-за этого ты и пришла?

Будучи в течение трех месяцев его женой, его партнершей по блефу, она, конечно, знала о его хронической бессоннице.

— Я с похмелья. И этой ночью проиграл Ремингтону свой Беркли. Как тебе известно. Поэтому сейчас мне не до шуток.

— В Таком случае свари мне кофе. — Фрея сняла отороченную мехом куртку и положила на стул. — Или разреши сварить самой, — сочувственным голосом произнесла она. — Ты и вправду плохо выглядишь.

— Беркли… И чего это я выставил документ на него? Даже не помню. Что касается остальных моих владений… Да — хуже себе я еще не делал. — Помолчав, он добавил: — По пути сюда я слышал, что в Онтарио попали в десятку…

— Слышала, — кивнула она.

— Их беременность обрадовала тебя или повергла в уныние?

— Не знаю, — с хмурым видом откликнулась Фрея. — Я рада за них. Но… — Сложив на груди руки, она бродила по квартире.

— Меня это не повергло в уныние, — сказал Пит. Пошел в кухню, поставил на конфорку чайник.

— Благодарю вас, — пропищал рашмор чайника.

— Понимаешь, мы могли бы общаться вне Игры. Она сделана.

— Это было бы несправедливо по отношению к Клему. — Он ощутил прилив товарищеского чувства к Клему Гейнсу, оно победило его чувства — временно, по крайней мере, — к Фрее.

Да и любопытно, какой окажется его будущая жена — ведь, рано или поздно, тройку он отогнет.

2

На следующее утро Пит Гарден пробудился от такого невероятно чудесного звука, что, вскочив с постели, так и застыл, прислушиваясь. Он услыхал детские голоса. Дети ссорились где-то за окном его сан-рафаэльской квартиры.

Мальчик и девочка, подумал Пит. Следовательно, после того, как он в последний раз посетил это графство, здесь рождались люди. И от родителей-небайндменов. Без собственности, которая бы позволила им играть в Игру. Он едва верил в это и подумал, что следовало бы подарить родителям этих детей небольшой городок.

— Ты, такой-сякой! — злилась девочка.

— Сама — такая-сякая! — обвиняющим тоном произнес мальчик.

— Отдай! — Звуки потасовки.

Пит закурил сигарету, разыскал одежду и стал одеваться.

В углу комнаты, прислоненная к стене, стояла винтовка типа «МВ-3»… Увидав ее, остановился и вспомнил все связанное с этим старым оружием. В свое время его готовили для отпора красным китайцам. Но винтовку не пришлось пустить в ход, потому что красные китайцы так и не показались. Не показались… Открыто. Вместо них пришла радиация Хайнкеля, и никакие винтовки «МВ-3», в небольших количествах розданные армии граждан Калифорнии, не смогли с ней справиться и победить. Радиация со спутника «Оса-В» сделала свое, и Соединенные Штаты войну проиграли. Но и Красный Китай победы не одержал. Никто не победил. Благодаря лучам радиации Хайнкеля, распространившимся по всему миру, — черт их возьми!

Перейдя в ту комнату, Пит взял «МВ-3» в руки, как давно, в юности. Винтовке, он знал, почти сто тридцать лет. Более чем дважды антикварная винтовка. Можно ли из нее стрелять? Кто знает… Теперь некому из нее убивать. Только псих мог бы найти повод стрелять из нее в полупустых городах Земли. И даже псих, подумав, наверняка откажется от подобной затеи. В конце концов, когда во всей Калифорнии меньше десяти тысяч жителей… Он осторожно поставил винтовку на место.

В общем-то, винтовка не предназначалась для уничтожения живой силы; ее крохотные патроны с атомным зарядом были разработаны для поражения брони советских танков ТЛ-90 и борьбы с ними. Вспомнив учебные фильмы, что демонстрировал им высокий чин из Шестой армии, Пит подумал, что не прочь бы на днях увидать «море людей». Китайцев или… В кого можно было бы ударить из винтовки.

Приветствую вас, Бернхардт Хайнкель, язвительно думал он. Гуманный изобретатель не самого лучшего безболезненного оружия… Да… Да, вы правы, оно не причиняет боли. Мы ничего не почувствовали и даже не поняли. Зато позднее…

К удалению железы Хайнса склонили максимально большое количество людей, и не напрасно — благодаря этому те люди живут и по сей день. И ряд сочетаний мужчин и женщин не бесплодны, это не обязательное условие, а довольно относительное. Теоретически, мы можем иметь детей. Но на самом деле, мало кто из нас способен на это.

Взять, к примеру, детей за окном…

На улице просвистела гомеостатическая машина, собиравшая мусор и проверявшая растительность на лужайках, сначала по одной, затем по другой ее стороне. Монотонный гул машины заглушил детские голоса.

Когда машина остановилась у куста камелии, чтобы тщательно очистить его на ощупь от псевдопобий, Пит подумал: пустой город содержится в чистоте. Действительно пустой город, — где, по данным переписи, обитало десятка с два небайндменов.

Вслед за гомеостатической машиной появилась другая, еще более совершенная; подобно огромному двадцатитонному жуку, она двигалась по проезжей части, вынюхивая запах гнили. Пит знал: ремонтная машина восстановит все, что разрушилось, она затянет раны города, приостановит намечающиеся разрушения. Зачем? Видимо, ваги, глазеющие со своих наблюдательных спутников, предпочитают видеть не руины, а нетронутую цивилизацию.

Достав сигарету, Пит прошел в кухню, надеясь найти еду на завтрак. В этой квартире он не жил несколько лет, однако, открыв вакуумно запирающийся холодильник, нашел там ветчину, молоко, яйца, хлеб, варенье — все необходимое для завтрака, и в хорошем состоянии. До Пита здесь постоянно жил байндмен Антонио Нарди, который, очевидно, все это и оставил, не зная, что лишится своего звания в Игре и никогда не вернется обратно.

Но, помимо завтрака, имелось и более важное дело, которое Пит должен был сделать в первую очередь.

Щелкнув кнопкой видеофона, он сказал:

— Мне бы поговорить с Уолтером Ремингтоном из графства Контра-Коста.

— Да, мистер Гарден, — ответил видеофон. После паузы экран засветился.

— Привет. — На Пита виновато глядело суровое, с удлиненными чертами лицо Уолта Ремингтона. Этим утром Уолт еще не брился; щеки покрывала щетина, а глаза, маленькие и покрасневшие, опухли от недосыпания. — Чего так рано? — Ремингтон был еще в пижаме.

— Ты помнишь, что произошло сегодня ночью?

— О да. Конечно, — приводя в порядок всклокоченные волосы, кивнул Уолт.

— Я проиграл тебе Беркли. Не знаю, почему я его поставил. Это. было мое основное владение, мое место жительства, ты знаешь.

— Знаю.

Набрав воздух, Пит сказал:

— Меняю на него три города в графстве Марин. Росс, Сан-Рафаэль и Сан-Ансельмо. Хочу его вернуть: хочу там жить.

Уолт ткнул пальцем:

— Ты можешь жить в Беркли. Но не как байндмен, конечно.

— Так я жить не могу, — возразил ему Пит. — Я хочу им владеть, а не быть скваттером. Соглашайся, Уолт, ты ведь не собираешься жить в Беркли. Я тебя знаю! Для тебя это слишком холодное и туманное место. Тебе нравится жаркий долинный климат, как в Сакраменто. Как там, где живешь сейчас, в Уолт-Крике.

— Это правда, — согласился Уолт. — Но… Я не могу вернуть тебе Беркли, Пит. — И выдавил из себя признание: — Мне он не принадлежит. Когда прошлой ночью я вернулся домой, меня уже поджидал брокер; не спрашивай, как он узнал, что я получил имение от тебя, но узнал. Крупная шишка, делец с Востока, ассоциация «Мэтт Пендлтон». — Уолт выглядел угрюмо.

— И ты продал им Беркли? — Пит отказывался в это поверить. Значит, некто, не член их группы, сумел, совершив покупку, внедриться в Калифорнию. — Зачем ты это сделал? — потребовал он ответа.

— За него они уступили Солт-Лейк-Сити, — с мрачной гордостью произнес Уолт. — Как я мог отказать? Теперь войду в группу полковника Китченера; они играют в Прово, штат Юта. Извини, Пит. — Он выглядел виноватым. — Думаю, я был немного не в форме. По крайней мере, тогда предложение прозвучало слишком заманчиво, чтобы его отвергнуть.

— Для кого ассоциация сделала это приобретение? — спросил Пит.

— Они не сказали.

— А ты не спросил?

— Нет, — угрюмо сказал Уолт. — Не спросил. Хотя, наверное, следовало.

— Хочу вернуть Беркли, — твердил свое Пит. — Хочу расторгнуть сделку и получить его обратно, даже если придется продать все графство Марин. А до того буду ждать случая обыграть тебя в Игре; найди меня, чтобы я отобрал все, что у тебя есть, — кто бы ни был твоим партнером. — Рассвирепев, он выключил видеофон. Экран потемнел.

Как мог Уолт это сделать? — спрашивал он себя. Отдать звание байндмена просто так — кому-то не из группы, кому-то с Востока…

Я разузнаю, кого будет представлять в подобной сделке ассоциация «Пендлтон», сказал он про себя.

Овладевшее им острое, зловещее предчувствие подсказывало, кто именно.

3

Для мистера Джерома Лакмена из города Нью-Йорка это утро было очень хорошим. С такой мыслью он сегодня проснулся и впервые ощутил себя владельцем Беркли, штат Калифорния. Действуя через ассоциацию «Мэтт Пендлтон», он наконец смог заполучить желанную недвижимость в Калифорнии, а это значило, что теперь он сможет каждый вечер участвовать в Игре с группой «Синяя лисичка», собирающейся в Кармеле. Ведь Кармел — почти ничем не хуже Беркли.

— Сид, — позвал он. — Зайдите ко мне в кабинет. — Попыхивая после завтрака ароматной мексиканской сигарой, Лакмен откинулся в кресле.

Открыв дверь, в кабинет просунул голову небайндмен Сид Моск, секретарь Лакмена.

— Да, мистер Лакмен.

— Приведите этого ясновидца, — распорядился Лакмен. В конце концов, я привык к нему. Привык, подумал он, чтобы оправдать риск потерять право участия в Игре. — Как его там? Дэйв Мютро, что ли? — Лакмен едва запоминал опрашиваемых ясновидцев, да и человек его положения ежедневно видел стольких людей. В конечном счете, Нью-Йорк населен достаточно, почти пятнадцать тысяч душ. И у многих были дети, следовательно — новые души.

— Проследите, пусть он пройдет черным ходом, — сказал Лакмен. — Не хочу, чтобы его видели. — Следовало заботиться о репутации. А ситуация была щепетильная.

Противозаконно, конечно, привлекать к Игре лицо с псионическими способностями, поскольку, исходя из правил Игры, пси — мошенничество в чистом виде. На протяжении ряда лет во многих группах регулярно снимали электроэнцефалограммы, но такая практика отошла. Скорее всего, отошла, на что и надеялся Лакмен. Конечно, на Востоке их больше не снимали, потому что все обладающие пси-способностями люди были известны, а Восток задает тон всей стране.

Серо-белый гладкошерстный кот, один из котов Лакмена, прыгнул к нему на стол; Лакмен машинально почесал коту шею, а сам думал: если не сумею внедрить этого ясновидца в «Синюю лисичку», то сам пойду. Правда, в Игру не играл год или больше, но ведь я — лучший игрок. Как же иначе можно было стать байндменом Большого Нью-Йорка? И сейчас существует сильная конкуренция. Конкуренция, право на которую я лично даровал небайндменам.

Никто не может обыграть меня в блеф. И это знает каждый. А с помощью ясновидца… Дело наверняка выгорит. Он предпочитал действовать наверняка, ибо, хотя и был, мастером Блефа, в карты играть не любил. Играл не потому, что нравилось — играл, чтобы выигрывать.

Он, к примеру, обыграл великого Игрока Джо Шиллинга. Теперь Джо содержал в Нью-Мексико магазинчик старых грампластинок: время его участия в Игре кончилось.

— Помните, как я побил Джо Шиллинга? — обратился он к Сиду. — В той последней игре — каждую деталь до сих пор помню. Бросив кости, Джо отвернул пятерку и вытащил карту из пятой колоды. Смотрел на нее долго, слишком долго. Я уже знал, что он собирался блефовать. Наконец продвинул ее на восемь квадратов и попал на квадрат выигрыша; вы знаете, возле ростовщика. На том квадрате находилась его карта, я посмотрел на нее… Возможно, я сам обладаю каким-то псионическим талантом, — мне показалось, что я читаю мысли Шиллинга. Двинет на шестой, с абсолютной уверенностью почувствовал я. Твой ход на восемь квадратов — блеф.

Так и сказал вслух, назвав ход Шиллинга блефом. Тогда Джо Шиллинг был байндменом города Нью-Йорка и мог обыграть в Игре любого; редко какой игрок мог предугадать следующие ходы Джо.

…Подняв лохматую, бородатую голову, Джо Шиллинг уставился на него. Воцарилась тишина. Все игроки ждали.

— Ты на самом деле хочешь видеть карту, которую я двинул? — спросил Джо.

— Да. — Он ждал, затаив дыхание, даже легкие заболели. Если бы он ошибся, если бы карта на самом деле оказалась восьмеркой, тогда бы Джо Шиллинг выиграл бы снова и еще больше прибрал к рукам Нью-Йорк.

— Это шестерка, — спокойно сказал Шиллинг.

Он засветил карту. Лакмен был прав: блеф.

И документ на Большой Нью-Йорк перешел к нему.

Требуя завтрака, на столе Лакмена замяукал кот; Лакмен столкнул его, и тот прыгнул на пол.

— Паразит, — сказал ему Лакмен.

Однако Лакмен любил котов, искренне веря, что они приносят счастье. В тот вечер, когда он обыграл Джо Шиллинга, на квартире группы «Синяя лисичка» с Ним было два кота, и выиграл он, вероятно, благодаря им, а не своим псионическим способностям.

— Дэйв Мютро на видео, — сообщил ему секретарь. — Ожидает. Хотите с ним поговорить лично?

— Если он — настоящий ясновидец, — сказал Лакмен, — то должен знать, что мне нужно, поэтому ни мне, ни кому-то другому не стоит с ним говорить. — Парадоксы ясновидения всегда забавляли и утомляли его. — Выключите питание, Сид, и если он так и не выйдет на связь, следовательно, он ни на что не годен.

Сид послушно выключил питание — экран погас.

— Но позвольте заметить, вы с ним даже не поговорили, так что и предвидеть ему нечего. Разве не так?

— Он может предвидеть, каким будет разговор со мной, — ответил Лакмен. — Здесь, у меня в кабинете. Когда я дам ему указания.

— Думаю, может, — согласился Сид.

— Беркли, — задумчиво произнес Лакмен. — Я не был там лет восемьдесят-девяносто.

Как любой байндмен, он не любил вторгаться в регионы, ему не принадлежащие; возможно, это был предрассудок, но он серьезно полагал, что нарушение этого правила принесет неудачу. Интересно, там все еще болотистая почва? Ну, скоро увижу. Из ящика стола он извлек документ, врученный ему брокером.

— Посмотрим, кто был последним владельцем, — произнес он, читая бумагу. — Уолт Ремингтон; тот, который выиграл его прошлой ночью и тут же продал. А до того — парень по имени Питер Гарден. Не удивлюсь, если он сейчас вне себя от гнева или выйдет из себя, узнав об этом. Наверное, подумывает о возвращении недвижимости назад. — «Но уже никогда не вернет, — подумал Лакмен. — Уж я-то не верну».

— Собираетесь поехать на побережье? — поинтересовался Сид.

— Верно. Как только уложу вещи. Думаю устроить в Беркли место отдыха, если понравится там… Если Беркли не разрушается. Единственное, чего не выношу, так это разрушающихся городишек, ничего не имею против, если они пусты, это само собой. Но — разрушенные…

Он содрогнулся. Если существовало что-то, приносящее неудачу, так наверняка разрушающийся город, какими были многие небольшие города Юга. В начале своей карьеры он владел несколькими городами в Северной Каролине. Он не мог отделаться от убийственного впечатления о них, — Когда вы уедете, смогу ли я побыть почетным байндменом?

— Конечно, — великодушно пообещал Лакмен. — Я выпишу вам пергаментную грамоту с золотыми буквами, с печатью на красном воске и ленте.

— Правда? — устремил на него неуверенный взгляд Сид.

Лакмен засмеялся:

— Вам это понравится — столько церемоний. Как Пу-ба в «Микадо». Высокочтимый лорд почетный байндмен города Нью-Йорка с правом взимания налогов. А?

Сид пробормотал:

— По моему наблюдению, вы очень потрудились эти чертовы лет шестьдесят пять, чтобы заполучить звание байндмена этого региона.

— Потому что исходил из своих планов оздоровления окружающей среды, — сказал Лакмен. — Когда я добился документа, там было всего несколько сотен жителей. Благодаря мне… Не прямо, но именно я побуждал небайндменов участвовать в Игре, строго с целью парования и перепарования партнеров, так ведь?

— Конечно, мистер Лакмен, — поддакнул Сид. — Истинно так.

— И поэтому было выявлено много плодовитых пар, без чего они никогда бы не спаровались, а?

— Ага, — согласно кивнул Сид. — Благодаря введенным вами музыкальным кафедрам, вы, по сути, лично возрождаете род людской.

— И не забывайте об этом. — Лакмен, нагнувшись, поднял другое животное — попалась черная бесхвостая кошка. — Возьму тебя с собой, — сказал он кошке, лаская ее. — Возьму шесть-семь котов и кошек, — решил он. — На счастье, для компании.

На Западном побережье никто не любил его; небайндмены с ним не здоровались. Подумав об этом, Лакмен загрустил. Но, размышлял он, там я поживу недолго и отстрою что-то наподобие Нью-Йорка, и город перестанет быть пустотой, по которой бродит прошлое.

И духи нашей жизни, думал он, какой она была, когда наше население пересекало границы этой планеты и выплескивалось на Луну и даже на Марс. Страна была на грани перенаселения, и вот этим глупым ослам красным китайцам взбрело в голову применить изобретение этого восточногерманца, бывшего нациста, который… Он даже не смог придумать слов для Бернхардта Хайнкеля. Жаль, что Хайнкеля нет в живых, рассуждал Лакмен, а то бы я остался с ним на несколько минут с глазу на глаз. Без свидетелей.

Единственно хорошее, что можно было сказать в пользу радиации, Хайнкеля — она, наконец, достигла Восточной Германии.

Выйдя из своей сан-рафаэльской квартиры и направляясь к припаркованному аэромобилю, Пит Гарден догадался, кто именно мог стоять за ассоциацией «Мэтт Пендлтон». Ради такого стоило слетать в городок полковника Китченера — Альбукерке, штат Нью-Мексико. Там стоило побывать и для того, чтобы забрать грампластинку.

Двумя днями раньше он получил письмо от Джо Шиллинга, торговавшего редчайшими фонографическими записями, где сообщалось, что наконец сделана запись пластинки Тито Скипа и он может ее получить.

— Доброе утро, мистер Гарден, — поздоровался аэромобиль, как только он открыл ключом дверцу.

— Привет, — ответил занятый своими мыслями Пит.

На него глазело двое детей, голоса которых он слышал давеча, — дети пересекли улицу и очутились на дорожке, ведущей от многоквартирного дома.

— Вы — байндмен? — спросила девочка. Она обратила внимание на знак различия — его яркую, цветастую нарукавную повязку. — Раньше мы вас никогда не видели, мистер байндмен. — В словах девочки сквозил ужас. Пит прикинул, что ей лет восемь.

— Это потому, что здесь, в графстве Марин, я несколько лет не был. — И, направляясь к детям, спросил: — Как вас зовут?

— Я — Келли, — ответил мальчик. Похоже, он младше девочки. Ему не больше шести лет. Оба славно выглядели. Хорошо, что есть такие дети в его владениях. — А сестру зовут Джессикой. У нас есть старшая сестра — Мэри Энн, но она не здесь, а в Сан-Франциско, в школе.

Трое детей в одной семье! Поразившись, Пит спросил:

— Как ваша фамилия?

— Мак-Клейн, — ответила девочка. И с гордостью добавила: — Во всей Калифорнии только у наших папы и мамы трое детей.

Вполне возможно.

— Хотел бы с ними встретиться.

Джессика указала пальцем:

— Живем там, в том доме. Странно, что вы не знаете моего папу, раз вы байндмен. Ведь мой папа организовал уборочные и очистные машины — переговорил с вагами, и они их прислали.

— Вы не боитесь вагов?

Дети отрицательно мотнули головами:

— Нет.

— Но мы против них воевали, — напомнил он детям.

— Это было давно, — сказала девочка.

— Правда. Ваше мнение разделяю. — Ему хотелось, чтобы так оно и было.

Из дома вышла стройная женщина и направилась к ним.

— Мам! — взволнованно закричала девочка. — Посмотри, это — байндмен.

Женщина подошла — миловидная, гибкая, юно выглядевшая брюнетка в широких брюках неяркой клетчатой рубашке.

— Добро пожаловать в графство Марин, — обратилась она к Питу. — Не так уж часто вас увидишь, мистер Гарден.

Пит протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

— Поздравляю вас, — сказал Пит.

— С тем, что у меня трое детей? — улыбнулась миссис Мак-Клейн. — Как говорится, это — удача. Не искусство. Не выпьете ли чашечку кофе до отъезда из графства Марин? Может, вы больше никогда сюда не вернетесь.

— Вернусь.

— Правда? — Женщина явно не верила; ее милая улыбка светилась иронией. — Видите ли, мистер Гарден, для нас, небайндменов, в этих краях вы — почти легенда. Черт возьми, да о встрече с вами мы только и будем говорить целые недели!

Несмотря на свой опыт, Пит не мог определить, был ли в ее словах сардонический оттенок, поскольку их она произнесла безразличным тоном. Она сбивала его с толку, и Пит смутился:

— Я действительно хочу вернуться, — сказал он. — Я потерял Беркли, где…

— О, — кивнула миссис Мак-Клейн, улыбнувшись еще более открыто и обезоруживающе. — Понимаю. Неудача в Игре. И поэтому вы у нас.

— Я еду в Нью-Мексико, — сообщил Пит, забираясь в аэромобиль. — Может, увидимся позже. — Он закрыл дверцу. — Взлетай! — скомандовал он автоматическому устройству.

Дети махали набиравшему высоту аэромобилю. Миссис Мак-Клейн не махала. Чем вызвана такая враждебность? Пит был удивлен. Или это лишь показалось? Вероятно, ее гневил сам факт существования двух отдельных групп — байндменов и небайндменов, очевидно, ей казалось несправедливым, что лишь немногим предоставлялся шанс за игральным столом.

Пит понял: винить ее не за что. Ведь она не понимала, что в любой момент каждый из нас может вдруг превратиться в небайндмена. Достаточно вспомнить Джо Шиллинга… Некогда крупнейшего байндмена западного мира, а сейчас — небайндмена, вероятно, до самого конца жизни. Деление на тех и других не такое уж четкое, как и все, в общем-то.

В конце концов, и он когда-то был небайндменом. Он получил право на недвижимость единственно возможным законным путем: обнародовал свою фамилию и принялся ждать, пока где-нибудь не умрет байндмен. Он соблюдал установленные вагами правила, угадал определенный день, месяц, год. И, к счастью, его прогноз оказался удачным: 4 мая 2143 года умер байндмен Уильям Раст Лоуренс, попав в Аризоне в автокатастрофу. И Пит стал его наследником, получившим его владения и вошедшим в его группу игроков.

Вагам, игрокам до мозга костей, нравились такие случайные системы наследования. А к причинно-следственным ситуациям они относились с презрением.

А как зовут миссис Мак-Клейн? — подумал он. Хорошенькая. Она ему понравилась, несмотря на ее резкое отношение к нему — понравились внешность, манеры. Ему захотелось больше узнать о семье Мак-Клейнов; вероятно, и они были байндменами, однако их вышибли. Этим все могло и объясняться.

Порасспрошу о них, решил он. В конце концов, если у них трое детей, то они наверняка известны. Джо Шиллинг знает все. Можно спросить у него.

4

— Конечно, — ответил Джо Шиллинг, ведя его через пыльный беспорядок верхнего этажа магазина грампластинок на нижний этаж, где находились жилые помещения. — Я знаю Патрисию Мак-Клейн. Как ты с ней встретился? — И вопрошающе обернулся.

— Мак-Клейны живут в моих владениях, — объяснил Пит. Он уже успел проделать проход в грудах грампластинок, картонных коробок, проспектов, писем и плакатов прошлых лет. — Как ты можешь здесь что-либо отыскать?

— У меня — система, — уклончиво ответил Шиллинг. — Скажу тебе, почему Пэт Мак-Клейн такая резкая. Она играла, однако ей запретили участвовать в Игре.

— Почему?

— Пэт — телепатка. — Джо Шиллинг освободил место на столе в кухне, поставил две чайных чашки с отбитыми ручками. — Хочешь чаю?

— Да-да, — кивнул Пит.

— Я достал тебе запись «Дона Паскуале», — начал Шиллинг, наливая чай из черного керамического чайника. — Ария Скипы. Да-дам, да-да, да. Прекрасный отрывок. — Напевая, он достал лимон и сахар из буфета, что стоял за раковиной, полной немытой посуды. Подмигнул Питу и, вглядевшись сквозь пыльную, замызганную занавеску, указал в сторону магазина. Пит увидал высокого тощего юношу с бритой головой и в очках с роговой оправой; юноша изучал изорванный древний каталог грампластинок. — Чудак, — мягко заметил Шиллинг. — Пьет кефир и занимается йогой. Принимает массу витаминов, среди которых витамин Е — для потенции. У меня есть все сорта.

Юноша, заикаясь, голосом спросил:

— Скажите, у вас есть записи Клаудио Муцио, мистер Ш-шиллинг?

— Только «Сцена с письмом» из «Травиаты», — ответил Шиллинг, не сделав попытки встать из-за стола.

— По-моему, миссис Мак-Клейн — физически привлекательна, — сказал Пит.

— О, да. Очень живая. Но она не для тебя. По Юнгу, она принадлежит к типу людей, сосредоточенных на самих себе; они глубоко самопогружаются. Склонны к идеализму и меланхолии. А тебе нужна, неглубокая, яркая блондинка, которая бы тебя взбадривала. Нужен кто-то, способный вывести тебя из убийственной депрессии, в которую ты то и дело впадаешь. — Шиллинг отпил из чашки, и несколько капель разбрызгалось по его рыжей густой бороде. — Ну? Скажи что-нибудь. Или ты опять в депрессии?

— Нет.

Из передней части магазина прозвучал вопрос высокого тощего юноши:

— М-мистер Шиллинг, можно послушать запись арии «Тайная слеза» в исполнении Джильи?

— Конечно, — почесывая щеку, отстраненно пробормотал Шиллинг. — Пит, знаешь, до меня дошли слухи. Я слышал, что ты лишился Беркли.

— Да. А ассоциация «Мэтт Пендлтон»…

— Это мог быть Счастливчик Лакмен, — заметил Шиллинг. — Да, в Игре он — Тертый калач, и мне это следовало бы знать. Теперь он сидит с твоей группой и очень скоро завладеет всей Калифорнией.

— Кто-нибудь сможет сыграть против него и обыграть?

— Конечно. — Джо Шиллинг кивнул. — Я могу.

Пит вытаращил на него глаза:

— Ты это серьезно? Ведь он тебя обыграл; ты — классический случай.

— Просто неудача, — возразил Шиллинг. — Если бы у меня было больше документов на недвижимость, если бы мне удалось дольше продержаться… — По его лицу пробежала легкая улыбка. — Блеф — восхитительная игра. Вроде покера, в ней равно сочетаются шанс и умение; благодаря тому и другому либо выигрываешь, либо теряешь. Я проиграл по первой причине, сделав единственный плохой ход, который, по сути, удачливо предусмотрел Лакмен.

— Не благодаря своему умению.

— Нет, черт возьми! К Лакмену благоволит удача, а ко мне благосклонно уменье; нас следовало бы назвать Счастливчик и Мастер. Если когда-нибудь я поставлю на карту и смогу начать все сначала… — Вдруг Шиллинг рыгнул. — Извини.

Поддавшись порыву, Пит выпалил:

— Я тебя поставлю на карту.

— Этого ты себе не позволишь. Я — дорогое удовольствие, потому что не сразу же начинаю выигрывать. Необходимо время, чтобы мой фактор мастерства преодолел любое течение удачи… Благодаря которой Лакмену удалось меня обыграть.

Из передней части магазина послышалось превосходное пение тенора Джильи; Шиллинг на мгновение умолк, чтобы послушать. Раздраженный резким чистым голосом, по стоявшей на столе клетке задвигался огромный грязный попугай Эоре. Шиллинг неодобрительно посмотрел на попугая.

— «Твоя ручка холодна», — произнес Шиллинг. — Первая из двух, сделанных по этой сцене записей Джильи, и значительно лучшая. А последнюю из двух тебе доводилось слышать? Из всей оперы — самая плохая, невероятно плохая запись. Подожди. — И, прислушиваясь, умолк сам. — Великолепная запись, — обратился он вновь к Питу. — Ты должен иметь ее в своей коллекции.

— К Джильи я равнодушен. Он рыдает.

— Условность, — раздраженно возразил Шиллинг. — Он — итальянец, такова традиция.

— Скипа не рыдал.

— Скипа — самоучка.

С пластинкой Джильи подошел высокий тощий юноша.

— Хотел бы ее купить, мистер Шиллинг. С-сколько?

— Сто двадцать пять долларов, — назвал цену Шиллинг.

— Ого! — с отчаяньем произнес юноша. Но бумажник вынул.

— Очень немного таких пластинок уцелело после войны с вагами, — пояснил Шиллинг, принимая пластинку и пакуя в тяжелый картон.

Вскоре в магазин вошли два посетителя — мужчина и женщина, оба низкорослые, приземистые. Шиллинг с ними поздоровался.

— Доброе утор, Лес, Эс. — И, обращаясь к Питу, представил их: — Это мистер и миссис Сибли; наркоманы вокала вроде тебя самого. Они из Портленда, штат Орегон. — Указал на Пита: — Байндмен Питер Гарден.

Пит поднял руку и обменялся рукопожатием с Лесом Сибли.

— Привет, мистер Гарден, — сказал Лес Сибли почтительным тоном, каким с байндменом разговаривает небайндмен. — Где ваше владение, сэр?

— Беркли, — сообщил Пит и сразу же вспомнил. — Раньше было Беркли, теперь — графство Марин в Калифорнии.

— Как поживаете? — слишком раболепно проговорила Эс Сибли. (Пит всегда считал такой тон достойным осуждения). Она протянула ему руку, и пожимая ее, он почувствовал, что рука слишком мягкая и влажная. — Иду на спор, у вас действительно отличная коллекция; я хочу сказать, что наша по сравнению с вашей — ничто. Всего-навсего несколько пластинок Супервиа.

— Супервиа? — заинтересовался Пит. — Что именно?

В разговор вклинился Джо Шиллинг:

— Не делай для себя исключения, Пит. Существует неписанное соглашение, согласно которому мои клиенты не обмениваются между собой пластинками. А если обмениваются, то я перестаю их обслуживать. Во всяком случае, у тебя есть все пластинки Супервиа, которые имеются у Леса и Эс, да еще пара других.

Шиллинг пробил в кассе сто двадцать пять долларов за проданную пластинку Джильи, и высокий тощий юноша удалился.

— Какую вокальную грамзапись вы считаете самой-самой лучшей? — спросила у Пита Эс.

— «Каждая долина» в исполнении Акселя Шица, — ответил Пит.

— Не могу не согласиться, — кивнул Лес.

После ухода четы Сибли Пит уплатил за пластинку Скипы, заставил Шиллинга сверхосторожно паковать ее, глубоко вздохнул и погрузился в проблему, которая его больше всего волновала.

— Джо, ты отыграешь мне Беркли?

(Если Джо Шиллинг ответит утвердительно, значит — будет мне удача).

Выдержав паузу, Джо ответил:

— Возможно. Если кто-то сможет, и я смогу. Существует постановление — редко соблюдаемое, — согласно которому два лица одного пола могут быть партнерами в Игре в блеф. Посмотрим, воспримет ли его Лакмен; мы могли бы представить это на рассмотрения уполномоченного вага с тем, чтобы тот, издав соответствующее постановление, ввел эту практику в наших краях.

— Должно быть, придется иметь дело с вагом, называющим себя Каммингсом по США, — заметил Пит. Именно с этим вагом у него произошло несколько стычек, и оказалось, что ваг этот — особенно докучливый и дотошный.

— Альтернативным вариантом, — задумчиво начал Джо Шиллинг, — конечно, мог бы стать временный передаточный документ на ряд оставшихся у тебя земель на мое имя, но, как я уже говорил…

— Но разве ты сейчас играешь? — возразил Пит. — Прошло столько лет, как ты участвовал в Игре.

— Возможно, — согласился Шиллинг. — Скоро увидим; надеюсь, время наступит. Думаю… — Он бросил взгляд на переднюю часть магазина; еще один аэромобиль припарковался снаружи, и вошел новый покупатель.

То была красивая рыжеволосая девушка, и Пит с Джо позабыли о своем разговоре. Очевидно, растерявшись от царившего в магазине хаоса, девушка бесцельно блуждала между горами пластинок.

— Лучше я ей помогу, — решил Шиллинг.

— Ты ее знаешь?

— Никогда раньше не видел. — Помолчав, Джо расправил свой сморщившийся, старомодный галстук, разгладил жилет. — Мисс, — позвал он, направляясь с улыбкой на лице к девушке, — вам помочь?

— Пожалуй, — мягким, застенчивым голосом отозвалась рыжеволосая девушка. Похоже, она знала, чего хотела; не обращая внимания на пристальный взгляд Шиллинга, она пробормотала: — У вас есть пластинки Натса Каца?

— Увы, нет, — ответил Шиллинг. Обернувшись к Питу, он добавил: — Горе мне. Красивая девушка приходит и просит у меня пластинку Натса Каца. Кто такой Натс Кац?

Девушка от удивления осмелела:

— Вы не слышали о Натсе Каце? — Она на самом деле не могла в это поверить. — Так он же выступает каждый вечер по телевидению; он — величайшая звезда звукозаписи всех времен!

Пит разъяснил:

— Мистер Шиллинг не торгует записями поп-артистов. Мистер Шиллинг продает только древних классиков. — Он улыбнулся девушке. Трудно определить возраст человека, перенесшего операцию на железе Хайнса, но ему показалось, что рыжеволосая девушка — совсем молода, и ей, быть может, не больше девятнадцати лет. — Вы должны извинить мистера Шиллинга за его ответ. Он — старый человек и верен своим привычкам.

Шиллинг раздраженно оборвал:

— Хватит, хватит. Я просто не люблю популярных балладопевцев.

— Все наслышаны о Натсе, — продолжала негодовать девушка. — Даже мои мать и отец, а они в этом деле настоящие профаны. Последняя пластинка Натса «Прогулка с псом» разошлась в более чем пяти тысячах экземпляров! Оба вы — странные люди. Настоящие профаны, по правде говоря. — Тут она снова оробела, похоже. — Мне надо идти. Пока. — И направилась к двери.

— Подождите, — следуя за девушкой, странным голосом произнес Шиллинг. — Неужели я вас не знаю? Не видел ли я вас в ролике новостей?

— Может быть.

— Вы — Мэри Энн Мак-Клейн. — Шиллинг обернулся к Питу: — Это третий ребенок той женщины, что ты сегодня встретил. И вот синхронно появляется ее дочь — вспомни теорию Юнга и Вольфганга Паули о неслучайно связующем принципе. — А девушке Шиллинг объяснил: — Этот человек — байндмен вашего региона, Мэри Энн. Познакомьтесь: Питер Гарден.

— Привет, — безразлично произнесла девушка. — Так я должна идти.

Она исчезла в дверях магазина, села в аэромобиль. Пит и Джо продолжали смотреть ей вслед до тех пор, пока ее аэромобиль не поднялся в воздух и не пропал из виду.

— Сколько лет ей, по-твоему? — спросил Пит.

— Ее возраст мне известен — помню, читал об этом. Восемнадцать. В Сан-Францисском колледже — двадцать один студент, специализирующийся в области истории, и она — в их числе. Мэри Энн — первый ребенок, родившийся в Сан-Франциско за последние сто лет.

— И мрачным тоном закончил: — Помоги, Господи, миру, если что-нибудь с ней стрясется — несчастный случай или болезнь.

Оба помолчали.

— По-моему, она немного похожа на свою мать, — заговорил Пит.

— Она ошеломляюще привлекательная, — отозвался Джо, разглядывая Пита. — Думаю, теперь ты изменил точку зрения и хочешь поставить на карту ее вместо меня.

— Ей, видимо, никогда не представится случай сыграть в Игру.

— Почему?

— Она не сможет стать хорошей партнершей по блефу.

— Верно, — подтвердил Джо, — Даже таким, как я. Не забывай об этом. А какое твое семейное положение сейчас?

— Когда я лишился Беркли, мы с Фреей разошлись. Она уже миссис Гейне. Я подыскиваю себе жену.

— Но тебе нужна жена, умеющая играть, — уточнил Шиллинг. — Жена байндмена. Иначе останешься без графства Марин так же, как остался без Беркли, а что потом будешь делать? Миру не нужны два магазина редких грампластинок.

— О том, чем заняться, если меня вышибут из-за карточного стола, я думал многие годы. Стану фермером.

Грубо расхохотавшись, Джо спросил:

— Да ну? А теперь скажи: «Я серьезен, как никогда».

— Я серьезен, как никогда.

— Где станешь фермерствовать?

— В Сакраментской долине. Буду выращивать виноград для виноделия. Я уже все разузнал. — Он действительно обсудил вопрос с уполномоченным вагом — Каммингсом по США; администрация вага несомненно снабдит его инвентарем, саженцами. Такой проект они в принципе одобрили.

— Клянусь, что верю в истинность тобою сказанного.

— Я тебе переплатил, — огрызнулся Пит. — Потому что ты за все эти годы, обманывая покупателей, очень разбогател.

— Я — самый нищий, — сказал по-немецки Шиллинг. — Я — бедняк. Мы могли бы менять. Вино на редкие пластинки. — Серьезно, — гнул свое Джо, — если Лакмен войдет в твою группу и тебе придется играть против него, я вступлю в Игру в качестве твоего партнера. — Он ободряюще похлопал Пита по плечу. — Так что не волнуйся. Возьмем его на себя. Конечно, хотелось бы, чтобы при Игре ты не пил. — Он внимательно взглянул на Пита. — Я слышал, что, продув Беркли, ты нализался. Когда Игра закончилась, ты еле дополз до своего аэромобиля.

На что Пит с достоинством заявил:

— Я пил после проигрыша. Забыться хотел.

— Однако это может произойти вновь, поэтому мой указ остается в силе. Если станем партнерами, ты не должен пить, в чем обязан поклясться. И насчет таблеток — тоже. Не желаю, чтобы разум твой затмевался транквилизаторами, особенно фенотиазиновыми… лично я им не доверяю, а ты их употребляешь регулярно.

Пит ничего не ответил — то была сущая правда. Он пожал плечами и стал бродить по магазину, натыкаясь на горки пластинок. Он чувствовал себя подавленным.

— Я попрактикуюсь, — продолжал Шиллинг, — потренируюсь, как следует войду в самую лучшую форму. — Он налил себе чашку чая.

— Может, я иду к тому, чтобы спиться, — заметил Пит. Но, если учесть, что жить оставалось еще двести с чем-то лет… Такой оборот оказался бы ужасным.

— Я думаю иначе, — возразил Шиллинг. — Ты слишком большой брюзга, чтобы стать алкоголиком. Я больше боюсь… — Он засмеялся.

— Давай, договаривай.

— Самоубийства.

С. верхушки одной из куч Пит скользящим движением сдвинул древнюю пластинку фирмы «ГЕХ» и начал изучать этикетку. Он не смотрел Шиллингу в глаза, боясь встреться с мудрым и резким взглядом этого человека.

— Не вернуться ли тебе к Фрее?

— Нет, — жестом отверг такую мысль Пит. — Я этого не могу объяснить — с рациональной точки зрения, мы были хорошей парой. Но что-то неуловимое не сработало. Поэтому, я думаю, мы проиграли за карточным столом; нам как-то никогда не удавалось стать настоящей парой. — Он вспомнил жену, бывшую у него до Фреи, — Дженис Маркс, нынешнюю Дженис Ремингтон. Они успешно сотрудничали; по крайней мере, ему так казалось. Но, конечно, никакой удачи у них не было.

По сути, у самого Пита Гардена удачи тоже никогда не было; и потомства у него в целом мире нет. Проклятые красные китайцы, мысленно проговорил он… И, произнеся про себя привычную ядовитую фразу, начал думать о другом. Но…

— Шиллинг, у тебя есть потомство?

— Да. Я думал, это все знают. Мальчик, одиннадцати лет, во Флориде. Его мать была моей… — Он подсчитал. — Моей шестнадцатой женой. До того, как Лакмен меня обыграл, я был дважды женат.

— Сколько именно потомков у Лакмена? Я слышал, говорят, что девять-десять.

— На сегодняшний день — до одиннадцати.

— О Господи! — изумленно воскликнул Пит.

— Мы должны смириться с тем, что во многих отношениях из здравствующих ныне людей Лакмен — наилучший, наиболее ценный человек. Самое прямое потомство, величайший успех в блефе; то, как он улучшает положение небайндменов в своем регионе…

— Отлично, — с раздражением оборвал его Пит. — Оставим это.

— И, — невозмутимо продолжал Шиллинг, — он нравится вагам. По сути, он нравится буквально всем. Ведь ты с ним не встречался?

— Нет.

— Когда он выберется с Восточного побережья и станет членом группы «Синяя лисичка», ты поймешь, что я имею в виду, — подытожил Джо Шиллинг.

Ясновидцу Дэйву Мютро Лакмен без обиняков сказал:

— Рад вас здесь видеть.

Это ему нравилось, поскольку свидетельствовало о реальности таланта этого человека. Так сказать, де-факто представлялся случай прибегнуть к услугам Мютро.

Перед письменным столом Лакмена, развалившись в глубоком кресле, тянул слова человек, обладавший пси-даром, — долговязый, хорошо одетый, средних лет, — на самом деле, мелкий байндмен, имеющий право на бедное графство в западной части Канзаса.

— Мы должны быть осторожны, мистер Лакмен. Чрезвычайно осторожны. Я строго ограничиваю себя, пытаясь скрыть свой талант от постороннего взгляда. Я могу предвидеть, что вы хотите от меня. Предвидя это, я прилетел на аэромобиле. Откровенно говоря, меня удивляет, что человек вашей удачи и вашего положения захотел меня нанять. — Медленная оскорбительная ухмылка исказила черты лица ясновидца.

Лакмен ответил:

— Мне страшно, когда игроки с побережья, видя меня за Игрой, не желают играть. Они объединятся против меня, сговорятся держать свои по-настоящему ценные документы в сейфах вместо того, чтобы выкладывать на карточном столе. Видите ли, Дэвид, они могут и не знать, что именно я приобрел документ на Беркли, потому что я…

— Они знают, — сказал Мютро, продолжая лениво скалиться.

— Ох!

— Слух уже распространился… О нем сообщалось в телевизионном шоу того эстрадного певца, Натса Каца. Это важная новость, Лакмен, — о том, что вам удалось, совершив покупку, внедриться на Западное побережье. Действительно важная новость. Помню его слова: «Следите за сигарой Счастливчика Лакмена».

— М-м-м, — смущенно пробормотал Лакмен.

— И еще кое-что вам скажу, — продолжал ясновидец. Он скрестил длинные ноги, ссутулился в кресле и сложил руки. — Я могу предвидеть возможный ход «этих вечеров» в Кармеле, Калифорния. В некоторых случаях я буду участвовать в составе группы «Синяя лисичка», а в некоторых примете участие вы. — Он хихикнул. — И, возможно, раза два на «этих вечерах» члены группы велят принести электроэнцефалограф. Не спрашивайте меня, почему. Обычно они не держат его под рукой, следовательно, ими владеет предчувствие.

— Неудачи, — проворчал Лакмен.

— Если я туда пойду, они проверят меня на ЭЭГ, — сказал Мютро, — и обнаружат, что я — псионик, и вы понимаете, чем это кончится. Я лишаюсь всех документов на недвижимость. Намек улавливаете, Лакмен? Вы готовы возместить мне потери, если такое произойдет?

— Конечно, — заверил Лакмен. Однако думал о другом: если Мютро пропустят через ЭЭГ, то документ на Беркли будет конфискован, а кто ему это компенсирует? Лучше пойти самому и не прибегать к услугам Мютро. Но какой-то первобытный инстинкт, какое-то околопсионическое предчувствие предсказывало ему, что идти не следует. Держись подальше от Западного побережья, говорило оно. Оставайся тут!

Почему он должен испытывать такое мощное, острое отвращение к риску выбраться из Нью-Йорка? Был ли это просто старый предрассудок, согласно которому байндмен должен оставаться в своем владении… Или это что-то большее?

— Все же я вас пошлю, Дэйв, — решился Лакмен. — И пойду на риск с ЭЭГ.

Мютро снова затянул:

— Однако, мистер Лакмен, я отказываюсь идти: на риск мне наплевать. — Расправляя конечности, он неловко встал. — Полагаю, вам просто надо пойти самому, — закончил он, и его ухмылка превратилась в явно самодовольную улыбку.

К черту эту затею, подумал Лакмен. Эти байндмены на четверть — высокомерны, с ними дела не сделаешь.

— Что вам терять, если вы пойдете? — спросил Мютро. — Насколько я могу предвидеть, группа «Синяя лисичка» будет с вами играть, и мне отсюда видится, что удача вам не изменит; вижу, как в первый же вечер Игры вы выигрываете еще один документ на недвижимость в Калифорнии. — Он добавил: — Этот прогноз даю вам бесплатно. Безо всякого обязательства с вашей стороны. — И коснулся лба в издевательском приветствии.

— Благодарю, — огрызнулся Лакмен. И подумал: благодарить-то не за что. Ибо чувствовал в себе легкий, жалящий страх — не поддающееся рассудку отвращение к поездке. Боже, подумал он, попал на крючок — я столько заплатил за Беркли! И должен ехать! В конце концов он неразумен, этот страх.

Один из его котов, оранжевого цвета, перестал умываться и, бессмысленно высунув язык, уставился на хозяина. Я тебя возьму, решил Лакмен. Ты мне дашь свою магическую защиту. Ты и твои — как там в старом веровании? — девять или десять жизней.

— Убери свой дремучий язык! — раздраженно сказал он коту, причем слово «дремучий» произнес по-немецки. Кот раздражал безразличием к судьбе и действительности.

Протягивая на прощанье руку, Мютро продолжал:

— Рад был вновь с вами встретиться, собрат по владению Лакмен; быть может в другой раз смогу быть вам полезным. Возвращаюсь в Канзас. — Он посмотрел на часы. — Поздновато: самое время начинать сегодняшнюю вечернюю Игру.

Обменявшись рукопожатием с ясновидцем, Лакмен уточнил:

— Должен ли я начать вот так сразу с группы «Синяя лисичка»? Сегодня же вечером?

— Почему бы и нет?

— Похоже, что способность заглядывать в будущее придает вам страшную самоуверенность, — как бы жалуясь, произнес Лакмен.

— Это полезно, — согласился Мютро.

— Хотелось бы обрести это чувство в пути, — вслух пожелал себе Лакмен, а мысленно отметил, что ему надоело подчиняться предрассудкам. Чтоб защититься, псионическая сила мне не нужна; у меня есть много более сильных средств.

Входивший в кабинет Сид Моск перевел взгляд с Лакмена на Мютро и обратно:

— Вы уезжаете?

— Именно, — кивнул Лакмен. — Упакуйте, вещи и погрузите их в аэромобиль; до сегодняшней вечерней Игры временно поселюсь в Беркли. Чтобы мне там было удобно, вы понимаете, — ну, словно я там все время жил.

— Будет сделано, — отрапортовал Сид Моск, записывая распоряжение.

Прежде чем лечь спать, Лакмен представил себе: посижу с группой «Синяя лисичка» и, быть может, начну почти новую жизнь… Интересно, что она принесет?

И вновь ему страстно захотелось обладать талантом Дэйва Мютро.

5

В Кармеле, на квартире, совместно арендуемой членами группы «Синяя лисичка», состоявшей из байндменов — игроков в блеф, сидя подальше от своего мужа Клема и рассматривая входивших, осваивалась с обстановкой миссис Фрея Гейне.

Ей и Клему кивнул Билл Кэльюмайн — в спортивной рубашке и галстуке ярких цветов, — стремительно вошедший в дверь:

— Привет!

Его жена и партнер по блефу Арлин шла следом, хмурая озабоченность застыла на ее довольно помятом, лице. Арлин прибегла к операции Хайнса несколько позже других.

— Эй, привет! — украдкой озираясь, грустно сказал входивший со своей бдительной, ясноглазой супругой Дженис Уолт Ремингтон. — Похоже, у нас новичок, — заметил он застенчивым, неуверенным голосом, рывками снимая с себя пальто и кладя его на кресло. Весь его облик нес на себе отпечаток вины.

— Да, — ответила Ремингтону Фрея. И вы знаете, почему, подумала она.

Вот появились любимчик группы Стюарт Маркс, мужчина с песочного цвета волосами, и его высокая, мужеподобная (но не безобразно) жена Юли, в черном замшевом жакете и джинсах.

— Я слушал Натса Каца, — начал Стюарт, — тот заявил…

— Он еще не все сказал, — вмешался Клем Гейне. — Счастливчик Лакмен уже на Западном побережье, устраивается в Беркли.

С бутылкой виски, завернутой в бумажный пакет, вошел Сильванус Энгст, как всегда в отличном расположении духа и с обращенной ко всем широкой улыбкой. Вслед за ним сразу же появился Джек Бло, чьи глаза мерцали всякий раз, когда он бросал взгляд на того или другого присутствующего в комнате; не произнеся ни слова, он приветствовал каждого резким движением головы. Джин, его жена, поздоровалась с Фреей:

— Возможно, тебе интересно… В группе «Чучело» мы занялись подысканием Питу новой жены и сегодня потратили на это целых два часа.

— И удачно? — пытаясь придать голосу обычное звучание, проговорила Фрея.

— Да, — ответила Джин. — Сегодня из «Чучела» придет женщина по имени Кэрол Хоулт: она будет с минуты на минуту.

— Как она выглядит? — пытаясь подготовиться к встрече, поинтересовалась Фрея.

— Смышленой, — сообщила Джин.

— Я имела в виду внешность.

— Каштановые волосы. Небольшого роста. Не берусь ее описать: да погоди, сама увидишь. — Джин взглянула на дверь — там стоял Пит Гарден. Он уже вошел и прислушивался к разговору.

— Привет! — Обратилась к нему Фрея. — Они нашли тебе жену.

— Спасибо, — хриплым голосом отозвался Пит.

Джин подчеркнула:

— Ведь для Игры тебе нужна партнерша.

— Я не тужу, — ответил Пит. Подобно Энгсту, он явился с бутылкой в бумажном пакете, которую поставил на буфет рядом с бутылкой Сильвануса, и снял пальто. — Правда, все нормально.

Сильванус хихикнул:

— Единственное, что волнует Пита, — это узнать, кто именно приобрел документы на Беркли, верно? Говорят — Счастливчик Лакмен. — Низкорослый и полный, Сильванус вперевалку приблизился к Фрее и погладил ее по волосам. — И тебя это волнует?

Резко отведя голову, Фрея ответила:

— Да, конечно. Это ужасно.

— Ужасно, — согласилась Джин Бло. — Давайте обсудим вопрос, пока здесь не появился Лакмен —. ведь что-то же можно сделать.

— Отказаться принять его? — стал предлагать Энгст. — Отказаться играть против него?

Фрея предложила такое:

— Не играть на жизненно важные документы. То, что он одним коготком вцепился в калифорнийские владения, уже плохо; а если выиграет еще…

— Такого мы не должны допустить, — согласился Джек Бло и посмотрел на Уолта Ремингтона. — Как бы это сделать? Исключить бы тебя из группы. Вот осел, ты даже, похоже, не понимаешь, что натворил.

— Он понимает, — заступился за него Кэльюмайн. — Он не хотел — ну, продал брокерам, а они тут же…

— Это не оправдание, — резюмировал Джек Бло.

Клем Гейне предложил:

— Единственное, что мы можем предпринять, — настоять, чтобы сделали ему электроэнцефалограмму. Я займусь доставкой аппарата. Может быть, это его удержит. Нам необходимо как-то не допустить его к Игре.

— Не посоветоваться ли с Каммингсом по США? Может, у него возникнет какая-то идея? — спросила Джин Бло. — Мне известно их отрицательное отношение к тому, чтобы один человек господствовал на обоих побережьях; ведь они расстроились, когда Лакмен вышиб Джо Шиллинга из Нью-Йорка, я это хорошо помню.

— Предпочел бы не обращаться к врагам, — заметил Билл Кэльюмайн. Он оглядел группу. — У кого-нибудь есть другие предложения? Высказывайтесь.

Настала неловкая тишина.

— Так, давайте, — взял слово Маркс. — Нельзя ли просто… — Он сделал жест рукой. — Вы понимаете? Припугнуть его физически. Здесь шестеро мужчин. Против одного.

После паузы заговорил Билл:

— Я — за. Немного силы. По крайней мере, мы можем объединиться против него во время самой Игры. И если…

Он не закончил. Кто-то вошел.

Встав с кресла, Джин Бло объявила:

— Ребята, вот новый игрок, прибывший к нам из группы «Чучело», — Кэрол Хоулт. — Джин направилась ей навстречу, чтобы, взяв за руку, ввести в комнату. — Кэрол, это Фрея и Клем Гейне, Джин и Джек Бло, Сильванус Энгст, Уолтер и Дженис Ремингтон, Стюарт Маркс, Юли Маркс, а там — твой партнер по блефу — Пит Гарден. Пит, это — Кэрол Хоулт; мы подбирали ее для тебя два часа.

— А я — миссис Энгст, — представилась входившая следом за Кэрол. — Боже мой, какой волнующий вечер! Насколько я понимаю, у нас два новых человека.

Фрея изучала Кэрол Хоулт и пыталась предугадать отношение к ней Пита. Однако внешне он никак не реагировал и только вежливо приветствовал, ее. Похоже, сегодня он выключился. Вероятно, не совсем отошел от вчерашнего ночного удара. Как, впрочем, и сама Фрея.

Фрея сделала вывод, что особа из группы «Чучело» своей внешностью не слишком бросается в глаза. Однако, по-видимому, представляет собой личность; волосы тщательно собраны в модный узел, именуемый «крысиное гнездо», макияж наложен умело. Кэрол была в туфлях на низком каблуке, в мадрасском сари, что делало ее, подумала Фрея, несколько полноватой в талии. Кожа чистая, голос довольно приятный.

При всем при этом, заключила Фрея, Пит ей не пара — она просто ему не подходит. А кто Питу подходит? Я? И я не подхожу. Их брак отличался односторонностью; она глубоко чувствовала, а Пит все время грустил, как-то смутно предвосхищая беду, которая положила конец их отношениям: потеря Беркли.

— Пит, — напомнила ему Фрея, — тебе все еще нужно отвернуть тройку.

Обращаясь к их спиннеру, Биллу Кэльюмайну, Пит спросил:

— Дайте мне устройство, и я сейчас начну. Сколько поворотов мне разрешается сделать?

Положение регламентировалось книгой правил, и Джек Бло пошел за книгой, чтобы, справившись с ней, дать ответ.

Билл и Джек совместно решили, что сегодня ночью Питу разрешается сделать шесть ходов.

Кэрол заметила:

— Не могла себе представить, что он еще не загнул свою тройку. Знай я это, не пустилась бы, наверное, сюда понапрасну.

Она уселась на подлокотник тахты, расправила на коленях юбку — хорошие, гладкие колени, отметила Фрея, — и с усталым видом закурила сигарету.

Пит вращал рулетку. Первый поворот дал девятку. Он поделился с Кэрол:

— Стараюсь сделать самый лучший ход.

В его голосе сквозило негодование. Как обычно, устанавливает новые отношения, подумала Фрея. Она улыбнулась про себя. В такой ситуации нельзя было не наслаждаться.

Пит, хмурясь, сделал еще один поворот. Выпала десятка.

— Так или иначе, а играть мы не можем, — весело сказала Дженис Ремингтон. — Следует дождаться мистера Лакмена.

Выпустив из ноздрей дым, Кэрол Хоулт спросила:

— Боже мой, разве Счастливчик Лакмен — в группе «Синяя лисичка»? Никто мне такого не говорил! — Она мельком, но выразительно посмотрела в сторону Джин Бло.

Сидевший за рулеткой Пит заявил:

— У меня получилось. — И тяжело встал.

Нагнувшись, Билл Кэльюмайн подтвердил:

— Действительно, получилось. Никаких сомнений: настоящая тройка. — Он взял рулетку, она была в исходном положении для Игры. — Сейчас — церемония. А когда придет мистер Лакмен, продолжим.

Пейшенс Энгст сказала:

— На этой неделе я даю присягу. Церемонией буду руководить я. — Она достала кольцо группы и передала его Питу Гардену, который стоял возле Кэрол Хоулт, еще не пришедшей в себя от услышанного о Счастливчике Лакмене. — Кэрол и Пит, мы тут собрались для того, чтобы засвидетельствовать ваше вступление в священный брак. Согласно закону, единому на Земле и Титане, дающему мне на то право, спрашиваю вас, добровольно ли соглашаетесь на этот священный и законный союз? Ты, Питер, берешь себе в законные жены венчаемую здесь Кэрол?

— Да, — мрачно произнес Пит. (Или Фрее так показалось.)

— Ты, Кэрол… — Пейшенс Эгнст запнулась, потому что в дверях комнаты появился новый человек. Он стоял и молча слушал.

Прибыл. Счастливчик Лакмен, великий победитель из Нью-Йорка, самый крупный байндмен Западного мира, прибыл. Чтобы взглянуть на него, все в комнате повскакивали.

— Не обращайте на меня внимания, — не двигаясь с места, попросил Лакмен.

Бормоча слова, Пейшенс закончила церемонию.

Так вот он какой — единственный и неповторимый Счастливчик Лакмен, подумала Фрея. Мускулистый, коренастый, с круглым, яблоковидным лицом такого соломенно-розового оттенка и так похожим на овощ особого сорта, словно его, Лакмена, выращивали в теплице. Мягкие тонкие волосы не могли скрыть розовой лысины. Фрея заметила, что, по крайней мере, он — опрятен и чист. Одежда, покрой и качество которой не бросались в глаза, свидетельствовали о вкусе хозяина. А руки… Она поймала себя на том, что разглядывала его руки. Запястья Лакмена были толстыми, и покрывали их те же белесые, что и на бакенбардах, волосы; руки небольшие, пальцы короткие, а кожу на суставах покрывало нечто, напоминавшее веснушки. На удивление, высокий голос звучал мягко. Лакмен ей не понравился. Что-то не так — он напоминал каплуна, лишенного сутаны и сана священника. Была мягкость там, где требовалась твердость.

И мы вырабатывали против него стратегию, сказала себе Фрея. Мы не знаем, как взаимодействовать, и уже поздно решать.

Интересно, а сколько из нас будет играть в этой комнате через неделю?

Мы должны найти способ остановить этого человека, подумала она.

— А это моя жена Дотти, — говорил Джером Лакмен, представляя группе пышнотелую, напоминающую ворону, похожую на итальянку женщину, которая всем улыбалась. Пит Гарден едва обратил на нее внимание. Подумал, что следует доставить сюда электроэнцефалограф. Подойдя к Биллу Кэльюмайну, присел рядом с ним на корточки.

— Время воспользоваться ЭЭГ, — мягко подсказал он Кэльюмайну. — Для начала.

— Да, — кивнул Кэльюмайн, поднялся и вместе с Клемом Гейнсом исчез в другой комнате. Вскоре он вернулся, волоча за собой прибор фирмы «Крофтс-Гаррисон» — яйцо на колесах с кольцами датчиков и рядами искрящихся измерительных приборов. Аппаратом давно не пользовались — группа была абсолютно стабильной. До сих пор.

А теперь, думал Пит, все изменилось. Появилось два новых члена группы, один из которых — неизвестный, второй — потенциальный враг, с которым предстоит сражаться изо всех сил. И он ощутил привкус борьбы — проигранный документ на недвижимость принадлежал ему. Лакмен, пока скромно остановившийся в гостинице «Клермон» города Беркли, ныне был хозяином его владения. Как бы поглубже проникнуть в судьбу другого человека? Он уставился на Лакмена. И вот низкорослый, светловолосый великий байндмен с Востока, в свою очередь, на него уставился. Ни тот, ни другой ничего не сказали — говорить было не о чем.

— ЭЭГ, — сказал Лакмен, поняв, что перед ним — крофтс-гаррисоновский аппарат. Необычная, кривая гримаса изменила черты его лица. — Почему бы и нет? — Он взглянул на жену. — Мы не возражаем, правда? — Он протянул руку, и Кэльюмайн плотно присоединил в нужном месте ленту с анодом. — У меня вы не обнаружите никакого пси-дара, — прокомментировал Лакмен, продолжая улыбаться, когда к его темени присоединили катодный датчик.

Вскоре крофтс-гаррисоновский аппарат выдал короткую, покрытую печатными знаками ленту. С ней ознакомился Билл Кэльюмайн, официальный спиннер группы, и передал ее Питу. Все молча прочитали написанное на ленте.

Никакой псионно-цефалической деятельности, пришел к выводу Пит, по крайней мере в данный момент, не отмечено. Она может появиться и исчезнуть, что, конечно, дело обычное; Таким образом, черт побери, никакой законной причины не допустить к Игре Лакмена на этом основании нет. Плохо — дальше некуда, подумал он, возвращая ленту Кэльюмайну, а тот передал ее Стью Марксу и Сильванусу Эгнсту.

— Я — чист? — с невинным видом спросил Лакмен. Он выглядел абсолютно уверенным в себе (почему бы ему так не выглядеть?). Ведь беспокоиться нужно им — не ему. Очевидно, Лакмен знал это.

Уолт Ремингтон хрипло сказал:

— Мистер Лакмен, именно я несу ответственность за то, что вы вторглись в группу «Синяя лисичка».

— О, Ремингтон, — отозвался Лакмен, протягивая ему руку, но Уолт проигнорировал этот жест. — Знаете, не вините себя — я бы и так сумел в нее попасть.

Дотти Лакмен поддержала мужа:

— Именно так, мистер Ремингтон, не терзайтесь. Мой муж способен войти в любую группу, какую только пожелает. — Глаза ее светились гордостью.

— Я — что, — проворчал Лакмен, — какой-то монстр? Играю честно; никто никогда не обвинял меня в жульничестве. Стремясь, к выигрышу, играю так же, как играете вы. — В ожидании ответа от оглядел всех присутствующих. Однако особенно взволнованным не выглядел; очевидно, то был просто формальный вопрос. Лакмен не ожидал перелома в их чувствах и, видимо, даже не хотел его.

Пит сказал:

— Нам кажется, мистер Лакмен, что у вас уже есть больше того, чем вы можете поделиться. Игра не затевалась с целью оправдать достижение экономической монополии, вам это известно. — И замолчал, отлично понимая, как удачно выразился. Остальные члены группы согласно кивали.

— Вот что я вам отвечу. Мне нравится, когда другие довольны ходом дел; я не вижу оснований для таких подозрений, и подобная озабоченность мне ни к чему. Возможно, вы не очень уверены в своих способностях — видимо, так. Однако что, если поступить следующим образом? За. каждый документ на недвижимость в Калифорнии, который я выиграю… — Он остановился, наслаждаясь их напряжением. — Я отпишу группе документ на городок в каком-нибудь другом штате. Поэтому в любом случае все вы останетесь байндменами… Может быть, не здесь, на побережье, но в другом месте. — Он улыбнулся, показав такой ряд зубов, что — по крайней мере, Питеру так показалось — они и на ощупь казались бы фальшивыми.

— Благодарим, — холодно ответила Фрея.

Остальные промолчали.

Значило ли это, что им нанесено оскорбление? Пит сомневался. Возможно, Лакмен намеренно так действовал; возможно, он — тот примитивный и наивный человек, что не разбирается в людских чувствах.

В открывшуюся дверь вошел ваг.

Это был, как убедился Пит, окружной уполномоченный по США Каммингс. Что ему нужно? — недоумевал он. Может, титаняне прослышали о переезде Лакмена на Западное побережье? Ваг, по традиции, поприветствовал членов группы.

— Что вам угодно? — с кислым видом спросил Кэльюмайн. — Мы только собрались сесть за Игру.

Они поняли мысли вага:

— Извините за вторжение, мистер Лакмен. Что значит ваше присутствие здесь? Предъявите документ или разрешение на право войти в данную группу.

— Да что вы, — сказал Лакмен. — Есть у меня документ. — Он полез в пальто и извлек большой конверт. — Что это, по-вашему, подделка?

Подверженный псевдофобии, ваг изучил документ и вернул его Лакмену:

— Вы не удосужились уведомить нас о вступлении в эту группу.

— Не обязан этого делать, — возразил Лакмен. — Она не подмандатна.

— Тем не менее, — заявил Каммингс по США, — существует протокол. Чем вы намерены заниматься в «Синей лисичке»?

— Намерен выиграть.

Похоже, ваг молча его изучал.

— Это мое законное право, — добавил Лакмен. Очевидно, он слегка сомневался. — Вы не имеете никакого права вмешиваться в дела группы. Вы не наши хозяева; позвольте отослать вас к договору 2095 года, подписанному вашими военными и Организацией Объединенных Наций. Все, что вы можете делать — это давать рекомендации и оказывать нам в случае просьбы помощь. Я ни от кого не слышал просьбы о том, чтобы вы сегодня вечером находились в этой комнате. — Он оглядел группу, ожидая поддержки.

Билл Кэльюмайн сказал вагу:

— Мы это можем уладить.

— Вот именно, — добавил Стюарт Маркс. — Побей его, вагуля. Давай! — Он направился за стеком крупье, что стоял в углу комнаты.

Естественно, Каммингс по США ретировался.

Как только ваг ушел, Джек Бло призвал присутствующих:

— Давайте играть.

— Правильно, — согласился Кэльюмайн. Вынимая ключ, он двинулся к запертому шкафу и через мгновение раскладывал на столе, что в центре комнаты, большую игральную доску. Остальные принялись подвигать стулья, устраиваясь и решая, с кем рядом хотелось бы им сидеть.

К Питу подошла Кэрол Хоулт:

— Вероятно, поначалу у нас будет не все гладко, мистер Гарден. Поскольку мы не привыкли к стилю друг друга.

Настало время, рассудил Пит, сказать ей о Джо Шиллинге.

— Послушайте, — объяснил он, — не хочется говорить, но я и вы, очевидно, очень долго не сможем быть партнерами.

— Да? — удивилась Кэрол. — А почему? — И впилась в него взглядом.

— Если быть откровенным, то мой интерес состоит главным образом в том, чтобы отыграть Беркли, то есть, ни в чем другом, кроме удачи, как это обычно называется. В биологическом смысле. — Хотя, подумал он, земные и титанянские власти, учредившие Игру, рассматривали ее главным образом как средство достижения цели, а не как прежде всего экономическую цель.

— Вы никогда не видели моей игры, — вспыхнула она. Быстро направилась в угол комнаты и, заложив руки за спину, стала там, не спуская глаз с Пита. — Я вполне в форме.

— Вероятно, в форме, — согласился Пит, — но этого недостаточно, чтобы обыграть Лакмена. И в этом суть. Сегодня я с вами сыграю, а завтра хочу привести сюда другого игрока. Наносить вам оскорбления я и не собирался.

— Но я оскорблена.

Он пожал плечами:

— Тогда оставайтесь оскорбленной.

— Кого вы собираетесь привести?

— Джо Шиллинга.

— Продавца редких грампластинок? — Глаза медового цвета от изумления расширились. — Но…

— Знаю, что Лакмен его обыгрывал, — аргументировал Пит. — Однако не думаю, что обыграет вновь. Шиллинг — мой добрый приятель, я в него верю.

— Больше, чем в меня, — вы это хотите сказать? — подхватила Кэрол. — Вы даже не поинтересовались, как я играю. И уже приняли решение. Удивляюсь, зачем вам было затруднять себя участием в брачной церемонии?

Пит попытался уточнить:

— На эту ночь…

— Об этой ночи предлагаю даже не беспокоиться. — Ее щеки покрылись темным румянцем — она совсем рассердилась.

— Да послушайте же, — чувствуя неловкость и желая ее успокоить, проговорил Пит. — Я не собирался…

— Вы не хотите причинять мне боль, но причинили, и очень большую. В группе «Чучело» мои друзья уважают меня во всех отношениях. А к такому я не привыкла. — Она быстро замигала.

— Ради Бога, — испуганно взмолился Пит. И, взяв ее за руку, стремительно вывел из комнаты на свежий воздух, в ночную тьму. — Послушайте. Я лишь хотел подготовить вас на случай, если приведу Джо Шиллинга. Беркли был моим владением, и я просто не собираюсь прекратить усилия в этом направлении, разве не понятно? К вам это не имеет никакого отношения. Вы можете быть самым лучшим игроком в блеф на Земле из тех, что я знаю. — Он обнял ее за плечи, прижал к себе. — А теперь прекратим пререкания и вернемся — они начинают играть.

Кэрол шмыгнула носом:

— Минуточку. — Нашла в кармане юбки носовой платок и высморкалась.

— Заходите, друзья, — позвал Билл из глубины квартиры.

В дверном проеме появился Сильванус Энгст.

— Мы начинаем. — Увидев их, он хихикнул. — С вашего позволения, экономическая часть начинается тотчас.

Пит и Кэрол вместе вернулись в освещенную комнату — играть.

— Мы обсуждали стратегию, — сообщил Пит Кэльюмайну.

— Применительно к чему? — спросила Дженис Ремингтон и подмигнула.

Фрея сначала посмотрела на Пита, затем на Кэрол, однако ничего не сказала. Остальные были заняты тщательным наблюдением за Лакменом, ничто другое их не интересовало. Стали появляться документы на недвижимость. Неохотно, один за другим, их положили в лоток для ставок.

— Мистер Лакмен, — резко сказала Юли Маркс, — вы должны поставить документы на Беркли, единственную недвижимость в Калифорнии, которая у вас имеется. — Она и остальные члены группы внимательно наблюдали за тем, как он положил в лоток большой конверт. — Надеюсь, вы его проиграете и никогда больше здесь не появитесь.

— Вы — откровенны, — криво улыбаясь, заметил Лакмен. Выражение его лица приобрело большую твердость и наконец застыло.

Пит подумал: он решил наказать нас. Понял, что любит нас не больше, чем мы его.

Это будет грязное, трудное дело.

— Беру назад свое предложение, — заявил Лакмен. — О передаче вам документов на города вне Калифорнии. — Взял колоду пронумерованных карт и начал ее мастерски тасовать. — По причине вашей враждебности. Понятно, что не может быть и намека на сердечные отношения.

— Так оно и есть, — отозвался Ремингтон.

Другие не проронили ни звука, и Лакмену и Питу было ясно, что думали они так же.

— Берите карты на первую Игру, — объявил Кэльюмайн и взял карту из перетасованной колоды.

Джером Лакмен думал так. Эти люди заплатят за такое отношение. Я появился здесь законно и достойно; свою долю получил, и они ее не вернут.

Наступила его очередь брать карту, он взял — выпало число «семнадцать». Про себя отметил: счастье вновь на моей стороне. Закурил изысканную сигарету, откинулся в кресле и принялся наблюдать, как другие брали карты.

Очень хорошо, понял Лакмен, что Дэйв Мютро отказался прийти сюда. Ясновидец был прав — они действительно пустили в ход ЭЭГ, они могли бы лишить его всех прав.

— Очевидно, вам ходить первому, — сказал Кэльюмайн. — С вашими семнадцатью вы — большой человек. — Как и остальные, он, вероятно, пасовал.

— Удача Счастливчика, — обратился к ним Лакмен, берясь за металлическое круглое вращающееся устройство.

Наблюдая краем глаза за Питом, Фрея Гейне думала: выйдя отсюда, он и она поцапались, а когда Кэрол вернулась, было видно, что плакала. Все слишком плохо, позлорадствовала Фрея.

Ей стало понятно, что партнерами в Игре они быть не смогут. Кэрол не свыкнется с меланхолией Пита, его ипохондрией. А в ней он не найдет женщины, которая с ним поладит. Я знаю — переступив через Игру, он ко мне вернется. Он должен будет так поступить, иначе эмоционально сломается.

Подошла ее очередь. Первичный раунд игрался без элементов блефа, пользовались вращающимся кругом, который все видели, а не картами. Фрея сделал поворот — получила четверку. Проклятье, подумала она, передвигая фишку на четыре деления вперед. Что привело ее к печально знакомому квадрату с надписью: «Акциз на оплату налога в сумме 500 долларов».

Молча она заплатила; Дженис Ремингтон, банкир, приняла банкноты. Как я напряжена, подумала Фрея. И все здесь напряжены, включая Лакмена.

Кто из нас, спрашивала себя Фрея, первым вызовет Лакмена на блеф? Кто дерзнет? А если ему бросят вызов, то ждет ли их успех? Не ошибутся ли? Сама она отшатнулась от подобной мысли. Только не я.

Это сделает Пит, решила она. Он будет первым; он действительно ненавидит этого человека.

Наступила очередь Пита; он сделал оборот — выпало число «семь», и вот он передвигает свою фишку. Лицо ничего не выражает.

6

Будучи в каком-то смысле бедняком, Джо Шиллинг имел старинный, своенравный, капризный аэромобиль, который назывался Максом. К сожалению, аэромобиля поновее позволить себе он не мог.

Сегодня, как обычно, Макс оспаривал все отдаваемые ему указания:

— Нет, на побережье не полечу. Можете идти пешком.

— Я тебя не прошу, я тебе приказываю, — втолковывал аэромобилю Джо Шиллинг.

— А что у вас за дела на побережье? — с привычной уверенностью спросил Макс. Однако двигатель его заработал. — Прежде чем отправлять меня в такой путь, — пожаловался он, — мне нужен ремонт. Почему вы меня как следует не обслуживаете? Другие ухаживают за своими машинами.

— Тебя не стоит обслуживать, — огрызнулся Джо Шиллинг, забравшись в аэромобиль и устроившись за штурвалом, и тут вспомнил, что забыл взять попугая Эоре. Чертыхнувшись, приказал: — Без меня не уезжай; мне нужно вернуться и взять с собой кое-что.

Выйдя из машины с ключом в руке, он зашагал к магазину грампластинок.

Когда вернулся с попугаем, аэромобиль промолчал; очевидно, он смирился. А может, что-то заело в артикуляционной цепи.

— Ты еще здесь? — обратился к аэромобилю Шиллинг.

— Конечно. Разве не видите?

— Доставь меня в Сан-Рафаэль, Калифорния, — велел Шиллинг.

Было раннее утро, и, вероятно, удастся застать Пита на его временной квартире.

Прошлой ночью позвонил Пит и сообщил о первой встрече со Счастливчиком Лакменом. Едва услыхав печальный голос Пита, Джо уже знал результат Игры: Лакмен выиграл.

— Дело в том, — рассказал Пит, — что у него теперь два документа на недвижимость в Калифорнии, поэтому ему больше нет необходимости рисковать Беркли. Он может выставить документ на другую недвижимость.

— С самого начала тебе следовало бы привлечь меня, — сказал Шиллинг.

Помолчав, Пит разъяснил:

— Да, но возникло небольшое затруднение. Кэрол Хоулт, моя новая жена, считает себя хорошим игроком в блеф.

— Так оно и есть?

— Играет хорошо, но…

— Но все же ты проиграл. Завтра утром я выеду на побережье.

И вот, как обещано, он выезжает с двумя чемоданами личных вещей, попугаем Эоре, — готовый играть против Лакмена.

Жены, подумал Шиллинг. Больше забот, чем выгоды. Экономические стороны наших жизней не должны бы сливаться безнадежно с сексуальными; это слишком все усложняет. Виноваты титаняне и их желание разрешить наши трудности универсальным путем. А достигли они только того, что еще больше запутали нас в трудностях.

Пит больше не упоминал о Кэрол.

Направляя аэромобиль в светлеющее утреннее небо штата Нью-Мексико, Шиллинг размышлял о том, что брак всегда главным образом представлял собой экономическую сущность. Это не изобретение вагов; они усилили проявление существующего положения. Брак должен был иметь отношение к собственности, линиям наследования. И сотрудничества по линии карьеры. Все это ярко проявилось в Игре и ее главенствующих условиях; в Игре открыто имели дело с тем, что ранее скрывалось.

Заработала радиосвязь, и к Шиллингу обратился мужской голос:

— Говорит Китченер. Мне сообщили, что вы покинули пределы моего байнда. Почему?

— Есть дело на Западном побережье. — Его раздражало, что байндмен региона обязан следить за ситуацией на месте и влиять на нее. Но это был полковник Китченер, суетливый, престарелый, напоминающий старую деву отставной офицер, совавший нос в дела всех и вся.

— Я вам разрешения не давал, — с интонацией обиды подчеркнул он.

— И вы, и Макс не давали.

— Кто-кто? — рявкнул Китченер. — Я, может быть, и не разрешу вам вернуться в мои владения, Шиллинг. Мне удалось узнать, что вы направляетесь в Кармел, чтоб принять участие в Игре, и, если вы такой же хороший игрок, как все эти…

— Как все эти — кто? — вырвалось у Шиллинга. — Это еще нужно доказать.

— Если вы вообще в состоянии играть, — заявил Китченер, — вы могли бы играть у меня.

Следовательно, большая часть замысла просочилась наружу. Шиллинг вздохнул. Вот одна из отрицательных сторон уменьшившегося народонаселения — планета превратилась во что-то вроде обширного городишка, где все между собой знакомы и вмешиваются в дела друг друга.

— Вы бы могли поиграть в моей группе, — предложил Китченер. — А потом, обретя былую форму, играйте против Лакмена. В конце концов, если вы не в форме, вы не принесете никакой пользы своим друзьям. Разве не так?

— Я могу быть не в форме, но не до такой же степени.

— Сначала вы отрицали, что находитесь в форме, а теперь отрицаете, что не в форме, — подытожил Китченер. — Вы ставите меня в затруднительное положение, Шиллинг. Я разрешу вам выехать, но надеюсь, что, если вы действительно проявите свой прежний талант, частицу его вы оставите за нашим столом, хотя бы из чувства преданности своему байндмену. Привет!

— Привет, Китч! — ответил Шиллинг и выключил радиосвязь.

Итак, поездка на побережье уже обеспечила ему двух врагов — аэромобиль и полковника Китченера. В конце концов, полковник прав; если бы у него проявились такие таланты в Игре, то их нужно бы направить на пользу своего байндмена, а не кого-то другого.

Вдруг заговорил Макс:

— Видите, во что вы влипли? — Вопрос прозвучал как обвинение.

— Правда — мне следовало бы посоветоваться со своим байндменом и получить его разрешение, — согласился Шиллинг.

— Вы надеялись незаметно улизнуть из Нью-Мексико, — продолжал Макс.

— Правда, — кивнул Шиллинг.

Да, начало — самое что ни есть скверное.

Расхаживая по все еще не освоенной сан-рафаэльской квартире, Пит Гарден подпрыгнул от удивления при виде всклокоченных каштановых волос на голове и обнаженных мягких плеч, таких вечно зовущих — а уж потом вспомнил, кто она и что произошло прошлым вечером. Не будя ее, он встал с постели и в пижаме направился в кухню за пачкой сигарет.

Второй калифорнийский документ проигран, а Джо Шиллинг находится в пути из Нью-Мексико; вот как обернулось, вспомнил он. А теперь у него есть жена, которая… Насколько точно удалось определиться по отношению к Кэрол Хоулт Гарден? Было бы хорошо это знать до прилета Джо Шиллинга. А появиться Джо может с минуты на минуту.

Пит закурил, поставил на грелку чайник. Чайник стал благодарить его, но Пит прервал излияния:

— Молчи. Жена спит.

Чайник послушно закипал в тишине.

Кэрол ему понравилась; она мила и, по большому счету, львица в постели. Все так просто. Впрочем, не так уж страшно мила; многие его жены были так же хороши в постели — и даже лучше, и нравилась она ему умеренно; все, связанное с его чувствами, соответствовало реальности. А ее чувства, наоборот, оказались чрезмерными. Для Кэрол этот новый брак являлся вызовом ее личности и престижу. Как женщине, жене, игроку в Игре. А это очень многое значило.

Под окнами квартиры тихо играло двое детей Мак-Клейнов; до него доносились возбужденные, приглушенные голоса. Подойдя к кухонному окну, Пит выглянул и увидал их — мальчика Келли и девочку Джессику, занятых какой-то игрой в ножик. Поглощенные этим занятием, они позабыли обо всем остальном — о своем байндмене, о пустом, прибранном машинами городе…

Интересно, как поживает их мать, подумал Пит. Патрисия Мак-Клейн, чья история ему известна…

Вернувшись в спальню, он взял одежду, отнес ее на кухню и тихо, не беспокоя Кэрол, оделся.

— Я готов! — вдруг выпалил чайник.

Пит снял его с горелки, начал готовить растворимый кофе, но затем передумал. Посмотрим, станет ли миссис Мак-Клейн готовить завтрак своему байндмену, подумал он.

Оглядев себя в полный рост перед зеркалом ванной, он пришел к выводу, что выглядел если не ошеломляюще, то, по крайней мере, соответственно. А затем бесшумно вышел из квартиры из по лестнице направился на первый этаж.

— Детки, привет, — поздоровался он с Келли и Джессикой.

— Привет, мистер байндмен, — поглощенные своим занятием, пробормотали они.

— Где можно увидеть вашу маму?

Оба указали.

Глубоко вдыхая сладкий воздух раннего утра, Пит быстрыми шагами пошел в нужном направлении — голод чувствовался и явный, и скрытый.

Макс, аэромобиль, приземлился у бордюра возле многоквартирного дома в Сан-Рафаэле, и Джо Шиллинг, с трудом соскользнувший с сиденья, вручную открыл дверцу и вышел наружу.

Он нажал нужную кнопку, и с ответным жужжанием открылась массивная дверь подъезда. Тщательно закрыв ее, чтобы не вошли посторонние (хотя откуда им взяться?), Джо направился наверх, что-то бормоча себе под нос.

Дверь квартиры оказалась открытой, но поджидал его не Пит Гарден, а молодая женщина с растрепанными каштановыми волосами и сонным выражением лица. Она спросила:

— Кто вы?

— Друг Пита. А вы — Кэрол?

Она кивнула, поплотнее запахнув халат.

— Пита здесь нет. Я только что встала, а его нет; где он, не знаю.

— Можно войти? И подождать?

— Если угодно. Я собираюсь завтракать.

Она пошла на кухню, Шиллинг за ней. Кэрол принялась поджаривать себе бекон, Джо ее рассматривал.

Чайник сообщил:

— Мистер Гарден был здесь, но ушел.

— Сказал, куда? — спросил Шиллинг, обращаясь к чайнику.

— Выглянул в окно и ушел.

До вмонтированного в чайник рашмора многое не доходило, поэтому он мало чем мог помочь.

Шиллинг сел за кухонный стол.

— Как дела у вас с Питом?

— О, первый вечер прошел ужасно, — поведала Кэрол. — Мы проиграли. Пит до того расстроился из-за этого, что… Слова не сказал, пока мы добирались сюда из Кармела, и даже после того, как доехали, со мной почти не разговаривал — видно, решил, что виновата я. — С грустным видом она повернулась к Джо Шиллингу. — Просто не знаю, как мы поладим; Пит производит впечатление чуть ли не… самоубийцы.

— Он всегда такой, — успокоил ее Шиллинг. — Не вините себя.

— А! — кивнув, произнесла она. — Спасибо, что сказали.

— Можно чашечку кофе?

— Конечно. — Женщина поставила чайник на плиту. — Вы случайно не тот друг, с которым он говорил прошлой ночью по видеофону после Игры?

— Да, — подтвердил Шиллинг. Он чувствовал неловкость, поскольку прибыл сюда, чтобы заменить эту женщину за карточным столом. Много ли ей известно о намерениях Пита? Когда дело доходит до женщин, подумал Шиллинг, — Пит во многих случаях поступает как негодяй.

— Я знаю, зачем вы здесь, мистер Шиллинг.

— М-м-м… — осторожно промычал Шиллинг.

— Я не отступлю, — предупредила она, засыпая кофе в кофеварку. — Вы неудачно играли. Уверена, что справлюсь лучше вас.

— М-м-м, — неопределенно закивал Джо.

Так и не нарушив неловкой, напряженной тишины, ожидая возвращения Пита Гардена, он выпил кофе, а она съела завтрак.

Патрисия Мак-Клейн сметала шваброй пыль в комнате свой квартиры; взглянув, увидала Пита и улыбнулась медленно и язвительно. Произнесла:

— Байндмен пришли. — И продолжала сметать пыль.

— Привет, — застенчиво начал Пит.

— Я могу читать ваши мысли, мистер Гарден. Поговорив с Джозефом Шиллингом, вы кое-что обо мне узнали. Итак, вы встретили Мэри Энн, мою старшую дочь. И нашли ее «ошеломляюще привлекательной», как отметил Шиллинг… И очень на меня похожей. — Пэт Мак-Клейн взглянула на него; ее черные глаза вспыхнули. — Не кажется ли вам, что Мэри Энн несколько молода для вас? Вам сто сорок или что-то в этом роде, а ей — восемнадцать.

— После операции на железе Хайнса… — запротестовал Пит.

— Неважно. Согласна. И вы полагаете, что настоящая разница между мной и дочерью состоит в том, что я — потрепана, а она — свежа и женственна. Такие мысли у человека, постоянно размышляющего о самоубийстве!..

— Не могу ничего поделать, — стал защищаться Пит. — С клинической точки зрения, это — навязчивая идея; все происходит непроизвольно. Я бы хотел от этого избавиться. Десятки лет назад доктор Мэйси говорил о том же. Я принял все виды существующих таблеток… Иногда это на время проходит, но затем возвращается. — Он вошел в квартиру Мак-Клейнов. — Завтракали?

— Да. Но вам тут есть нельзя; неприлично, да и не стану я готовить. Скажу откровенно, мистер Гарден, и в плане чувств не хочу иметь с вами дела. Даже подобная мысль вызывает отвращение.

— Почему? — как можно спокойнее спросил он.

— Потому, что вы мне не нравитесь.

— Почему именно? — настаивал он.

— Потому, что вы можете играть в Игру, а я — не могу. И потому, что у вас жена, новая жена, а вы — здесь, не там. Мне не нравится ваше к ней отношение.

— Когда нужно оценить слабости и плохие стороны людей, телепат — спасение.

— Именно так.

— Как удержаться, если меня привлекаете вы, а не Кэрол?

— С чувствами ничего не попишешь, но вы могли бы воздержаться от того, что совершаете. Мне точно известна причина вашего появления здесь, мистер Гарден. Но не забывайте, что я — тоже состою в браке. И отношусь к нему серьезно, в отличие от вас. Конечно, у вас этого нет; через каждые несколько недель или около того у вас — очередная жена. И каждый раз — регресс в Игре. — Она не скрывала своего отвращения — губы слегка сжаты, глаза пылают.

Он поинтересовался, кем Пэт была до проявления псионического таланта, из-за которого ее перестали допускать к Игре.

— Во многом тем же, что и сейчас.

— Сомневаюсь. — Он подумал о ее дочери. Интересно, была ли она такой же в том же возрасте, размышлял он. Думаю, это зависит от того, есть ли у нее телепатический талант матери, а если есть, то…

— У Мэри Энн его нет, — сообщила Патрисия. — Ни у одного из детей; мы уже обследовали их.

В таком случае, она не кончит, как вы, подумал он.

— Вероятно, нет, — спокойно заключила она. И вдруг выпалила: — Не могу позволить вам здесь остаться, мистер Гарден, но, если желаете, отвезите меня в Сан-Франциско. Мне нужно сделать там покупки. И, если вам того хочется, мы сможем сходить в ресторан и позавтракать.

Он решил было согласиться, но вспомнил о Джо Шиллинге:

— Не могу. Занят.

— Разговор о стратегии в Игре.

— Да. — Очевидно, отрицать этого не стоило.

— Начните со второго, оставив все остальное. Даже так называемые глубокие чувства ко мне.

— Я попросил приехать Джо Шиллинга. И должен быть на месте, чтобы его встретив. — Что тут непонятного? И что поделаешь, если для Пэт это не так? Ее цинизм коренился так глубоко, что задеть его не мог никак.

— Не осуждайте меня. Возможно, вы правы, хотя… — Она отошла от него, держа руку на лбу, словно испытывала физическую боль. — Я все еще не могу этого выносить, мистер Гарден.

— Жаль. Я должен уйти, Пэт..

— Знаете что? — предложила она. — Сегодня днем в час тридцать встретимся в нижней части Сан-Франциско. На углу Рыночной и Третьей улиц. Там сможем пообедать. Сумеете ради этого улизнуть от жены и друга по Игре?

— Да.

— Тогда — решено. — И Патрисия вновь принялась за уборку.

— Скажите, почему вы все-таки решили встретиться со мной? Что вы обнаружили в моем уме? Должно быть, нечто важное.

— Предпочла бы не говорить.

— Пожалуйста!

— Телепатическая способность имеет один существенный недостаток. Вы можете о нем lie знать. Телепат стремится охватить слишком многое; он очень чувствителен к маргинальным, или скрытым, мыслям людей, к тому, что старые психологи называли «подсознательным». Между телепатической способностью и паранойей существует связь; последняя — невольное восприятие подавленных или агрессивных мыслей других людей.

— Что вы прочитали в моем подсознании, Пэт?

— Я… Прочитала синдром потенциального действия. Если бы я была ясновидицей, то сказала бы больше. Вы можете это сделать. Однако… — Она посмотрела на него. — Это насильственное действие… И имеющее отношение к смерти.

— К смерти, — эхом повторил он.

— Вероятно, вы попытаетесь совершить самоубийство. Не знаю, все это в начальной фазе — пока. Имеет отношение к смерти… И к Джерому Лакмену.

— И очень плохо, что из-за этого вы можете снова решить со мной не общаться.

— Я была бы неправа, если бы, выявив такой сидром, взяла бы и просто вас бросила.

— Благодарю, — кисло произнес он.

— Не хочу, чтоб это оставалось на моей совести. Не хотелось бы услыхать в программе Натса Каца — завтрашней или через день после того, как вы примете излишнюю дозу эмфитала, которым безоглядно злоупотребляете. — Она улыбнулась ему, однако бесцветной, лишенной радости улыбкой.

— Встретимся в час тридцать, — заверил ее Пит. — На углу Третьей и Рыночной. — Если, подумал он, начальный синдром, имеющий отношение к насилию, смерти и Джерому Лакмену, до того не превратится в текущий.

— Он может превратиться, — мрачно ответила Патрисия на его мысли. — Таково второе свойство подсознания, оно вне времени. Читая его, нельзя сказать, что устанавливаете то, что случится через несколько минут, дней или даже лет. Все туманно.

Не проронив ни слова, Пит повернулся и вышел из квартиры, прочь от нее.

…И пришел в себя, летя в аэромобиле высоко над пустыней.

Но понял это значительно позже.

Вцепившись в радиопередатчик, Пит запросил сигнал времени.

Механический голос произнес:

— Шесть часов дня стандартного горного времени, мистер Гарден.

Где же это я, подумал Пит.

— Где это? — спросил у аэромобиля. — Невада? — Похоже на Неваду — бесплодная, голая земля.

Аэромобиль ответил:

— Восточная Юта.

— Когда я покинул побережье?

— Два часа назад, мистер Гарден.

— Что я делал последние пять часов?

Аэромобиль дал справку:

— В девять тридцать вы выехали из графства Марин, Калифорния, в Кармел, направляясь в игральную комнату, что совместно арендуется группой в многоквартирном доме.

— С кем встречался?

— Не знаю.

— Продолжай. — Питу казалось, что он едва дышит.

— Пробыли там час. Потом вышли и полетели в Беркли.

— В Беркли!

— Приземлились у гостиницы «Клермон». Там пробыли очень недолго, всего несколько минут. Затем взяли курс на Сан-Франциско. Приземлились на территории Сан-Францисского колледжа штата и вошли в административное здание.

— Ты не знаешь, что я там делал? Нет?

— Нет, мистер Гарден. Там вы пробыли один час. Затем вышли и вновь стартовали. На этот раз приземлились на стоянке в нижней части Сан-Франциско, между Четвертой и Рыночной улицами, припарковали там меня и отправились куда-то пешком.

— В какую сторону?

— Не заметил.

— Продолжай.

— Возвратились в два пятнадцать, сели, приказали лететь восточным курсом. Что и делаю.

— И мы нигде после Сан-Франциско не приземлялись?

— Нет, мистер Гарден. И, кстати, у меня очень мало топлива. Мы должны сесть в Солт-Лейк-Сити, если возможно.

— Хорошо. Следуй в том направлении.

— Благодарю, мистер Гарден, — ответил аэромобиль и изменил курс.

Пит замер на какое-то время, а затем включил передатчик; увидел на экране свою квартиру в Сан-Рафаэле.

На экранчике появилось лицо Кэрол Хоулт.

— О, привет! — сказал она. — Где ты? Звонил Билл Кэльюмайн; сегодня рано вечером он собирает группу для обсуждения стратегии. Хочет, чтобы ты и я, оба, непременно были там.

— Появился Джо Шиллинг?

— Да. Но о чем ты? Ранним утром ты вернулся на квартиру, поговорил с ним в машине, — чтобы я не слышала.

Пит хрипло спросил:

— Что случилось потом?

— Ты это о чем?

— Что я делал? — требовал он ответа. — Ходил куда-нибудь с Джо? Где он сейчас?

— Не знаю, где он сейчас. Да что с тобой случилось? Не знаешь, что сегодня делал? У тебя всегда бывают периоды потери памяти?

Пит раздраженно настаивал:

— Только скажи, что случилось!

— Ты сидел в аэромобиле, беседовал с Шиллингом, а потом, наверное, вышел. Во всяком случае, поднялся по лестнице один и сказал мне… Минуточку, что-то на плите. — Она исчезла с экрана; считая секунды, Пит ждал. Наконец она вернулась. — Извини. Дальше. Ты поднялся по лестнице… — Размышляя, Кэрол замолчала. — Мы поговорили. Затем ты вновь спустился по лестнице, и тогда я видела тебя в последний раз — пока ты сейчас не позвонил.

— О чем мы говорили?

— Сегодня вечером, сказал ты мне, ты хочешь играть с мистером Шиллингом как с партнером. — Голос Кэрол звучал холодно, бесстрастно. — Мы должны, сказала я, это обсудить. Ясно, что из-за этого поспорили. В конце концов… — Она пристально на него смотрела. — Если ты не знаешь…

— Я не знаю.

— Зачем тоща говорить? Спроси у Джо, если хочешь знать; уверена, что ты ему сообщил.

— Где он?

— Понятия не имею, — отрезала Кэрол и прервала связь. Ее крохотное изображение угасло на экране.

Уверен, думал Пит, что договорился с. Джо о том, что сегодня вечером он будет в Игре моим партнером. Но вопрос в другом.

Вопрос… Не в том, что я сделал, а почему не помню? Я мог и ничего не сделать — то есть, ничего необычного или важного. Но полет в Беркли… Может быть, хотел забрать часть оставленных там вещей?

Но, как сообщил рашмор аэромобиля, на свою старую квартиру Пит не ездил. А поехал в «Клермон», именно туда, где остановился Счастливчик Лакмен.

Вероятно, он встречал.:. Или пытался встретить… Лакмена.

Он думал: лучше связаться с Шиллингом. Найти его и поговорить. Сказать ему, что по неизвестной мне причине теряю почти целый день. Шок от сказанного Пэт Мак-Клейн — может ли он служить объяснением?

И наверняка он встречался в нижней части Сан-Франциско с Патрисией, как договаривались.

Если так — что все же произошло?

Какие отношения у него с ней сейчас? Возможно, он имел успех; с другой стороны, может быть, еще больше настроил ее против себя. Ничего не поймешь. А посещение Сан-Францисского колледжа…

Очевидно, искал Мэри Энн, дочь Пэт.

Боже мой! Какой день пропадает!

По аэромобильному передатчику он связался с магазином грампластинок Джо Шиллинга в Нью-Мексико, но получил информацию от автоответчика в духе рашмора:

— Мистер Шиллинг в данный момент отсутствует. Он со своим попугаем находится на Тихоокеанском побережье; вы можете с ним связаться через байндмена графства Марин в Сан-Рафаэле — Питера Гардена.

О, нет. Не могу. И с остервенением Пит прервал связь, сильно ударив по передатчику.

Подождав немного, по видеофону связался с Фреей Гарден Гейне.

— А, Питер, привет-привет. — Ей, видимо, было приятно, что он позвонил. — Где ты? Все мы должны встретиться в…

— Я разыскиваю Джо Шиллинга. Ты не знаешь, где он?

— Нет. Я его не видела. Ты привез его на побережье играть против Лакмена?

— Если он позвонит, попроси его поехать ко мне на квартиру в Сан-Рафаэле и ждать меня там.

— Хорошо. А что-нибудь стряслось?

— Вероятно. — И он дал отбой.

Дьявольски хотелось бы самому знать.

Пит спросил у аэромобиля:

— Хватит ли топлива, чтобы следовать прямо в Сан-Рафаэль без остановки в Солт-Лейк-Сити?

— Нет, мистер Гарден.

— Тогда набери там себе это проклятое топливо и сразу же вернемся в Калифорнию!

— Превосходно, хотя сердиться на меня оснований у вас нет — именно по вашему указанию мы здесь очутились.

Он обругал аэромобиль. И нетерпеливо ждал, пока тот снижался в направлении пустынного обширного Солт-Лейк-Сити, что расстилался внизу.

7

Когда в конце концов Пит вернулся в Сан-Рафаэль, наступил вечер; он включил посадочные огни аэромобиля и приземлился у бордюра перед своим домом. Как только он вышел из аэромобиля, из тьмы появилась человеческая фигура, что ринулась ему навстречу:

— Пит!

Он узнал Патрисию Мак-Клейн — в длинном тяжелом пальто, волосы собраны на затылке в узел.

— Что случилось? — спросил он, увидев, как она встревожена и спешит.

— Секундочку! — Подошла ближе, запыхавшаяся, с расширенными от страха глазами. — Хочу прочитать, что у тебя на уме.

— Что произошло?

— О Боже! Ты не помнишь! Весь день на тебя потрачен; Пит, будь осторожен. Мне лучше уйти… Меня ждет муж. До свидания. Встречусь с тобой, как только получится. Не пытайся меня разыскивать, я тебе позвоню. — Женщина взглянула на него и, кинувшись во тьму улицы, исчезла.

По лестнице Пит стал подниматься к себе.

В комнате, поджидая его, сидел огромный рыжебородый Джо Шиллинг. Увидев Пита, Шиллинг вскочил:

— Где ты был?

— Кэрол здесь — или ты один? — Пит гляделся. Кэрол не видно.

— Не видел ее с самого утра. С тех пор, как все мы втроем были здесь. Я говорил с твоей бывшей женой Фреей, и она сказала, что ты…

— Как ты вошел, если Кэрол нет дома?

— Квартира была не заперта.

— Послушай, Джо, что-то случилось сегодня.

— Ты имеешь в виду исчезновение Лакмена?

Уставясь на него, Пит похолодел:

— Я не знал, что Лакмен исчез.

— Как же не знал — именно ты мне об этом и сообщил. — Теперь Шиллинг уставился на Пита.

Оба молчали.

Шиллинг напомнил:

— Ты позвонил мне из своей машины, отыскал меня в Кармеле, на квартире, где игральный зал — я знакомился с записями Игр, в которые сыграла твоя группа. А потом я услыхал об этом по программе Натса Каца. Лакмен исчез сегодня утром.

— И его не нашли?

— Нет. — Шиллинг схватил Пита за плечо. — Почему ты не помнишь?

— У меня была встреча. С телепаткой.

— Пэт Мак-Клейн? Ты мне говорил, ты был очень расстроен. Зная тебя, уж я-то могу это сказать. Ты намекнул на нечто, прочитанное ею в твоем подсознании, что-то имеющее отношение к твоим навязчивым порывам к самоубийству (по твоим словам). Потом ты внезапно отключил связь и больше не возобновлял..

— Только что я встретил ее снова.

Ее предупреждение. Видимо, оно связано с исчезновением Лакмена. Не думает ли Патрисия, что он имеет отношение к этому?

— Дам тебе выпить, — сказал Шиллинг. Он пошел к бару возле окна. — Ожидая тебя, я разведал, где ты все это держишь. Этот шотландский виски — неплохой, но, по-моему, ничто не сравнить с…

— Я не ужинал, — прервал его Пит. — И выпивать не хочется. — Он отправился на кухню, к холодильнику, питая слабую надежду что-нибудь приготовить.

— Вот очень хорошая натуральная соленая говядина; я купил ее в сан-францисском магазине деликатесов, а еще — черный хлеб и салат из капусты.

— Отлично. — Пит вынул еду.

— До поездки в Кармел осталось мало времени. Нам нужно прибыть туда пораньше. А если не появится Лакмен…

— Но полиция его ищет? Ведет расследование?

— Не знаю. Ты не сказал, и Кац — тоже.

Пит Гарден пытался выяснить:

— Я говорил тебе, как об этом узнал?

— Нет.

— Это ужасно. — Пит отрезал, два ломтика черного хлеба; руки его дрожали.

— Почему?

— Не знаю, почему. Разве такое тебя не волнует?

Шиллинг пожал плечами:

— Возможно, было бы неплохо, если бы кто-то на самом деле его убил. Иначе постоянно нас будет подстерегать неудача. Может, это решит наши общие проблемы? Вдова станет играть за него, а Дотти Лакмен мы обыграем. Я знаком с ее системой — посредственная. — Джо, в свою очередь, отрезал себе хлеба и говядины.

Зазвонил видеофон.

— Возьми, — распорядился Пит. Он испытывал ужас.

— Конечно. — Шиллинг пошел в жилую комнату. — Алло, — донесся до Пита его голос.

Голос Билла Кэльюмайна:

— Что-то стряслось. Требую, чтобы все немедленно прибыли в Кармел.

— Хорошо. Сейчас выедем. — Шиллинг вернулся на кухню.

— Я слышал.

— Оставь записку Кэрол.

— А что написать?

— И ты — не знаешь? Вели ей приехать в Кармел; ты помнишь, о чем мы договорились?.. Я играю, а она сидит у меня за спиной и наблюдает, замечая, как я беру карту и делаю каждый ход. Ты и этого не помнишь!

— Нет.

— Ей это было малоприятно. — Шиллинг достал из шкафа шляпу и пальто. — Но ты намеревался сделать что-то первоклассное. Пошли, время выезжать. Возьми свой сэндвич с говядиной.

Стоило им выйти из квартиры и достичь холла, как они столкнулись с выходившей из лифта Кэрол Хоулт Гарден. Лицо усталое. Они остановились.

— Ну? — безразличным голосом сказала она. — Думаю, вы слышали.

— Слышали от Билла Кэльюмайна, если это то, что вы имеете в виду, — отозвался Шиллинг.

— Я имею в виду Лакмена, — уточнила Кэрол. — Поскольку уже вызвала полицию. Если желаете взглянуть, сойдем вниз.

Втроем они спустились на лифте на первый этаж, и Кэрол подвела их к своей машине, припаркованной к бордюру за машинами Шиллинга и Пита.

— Я обнаружила это в полете, — сухо сообщила она, склонившись над фонарем машины и держа руки в карманах пальто. — Летела и вдруг подумала, не оставила ли кошелек в старой квартире, где жила с бывшим мужем. Сегодня я там была — забирала кое-какие вещи.

Пит и Джо Шиллинг открыли дверцу аэромобиля.

— Я включила свет в фонаре, — продолжала Кэрол, — и увидела это. Его, должно быть, положили сюда, когда машина стояла возле моей старой квартиры, вряд ли раньше, — я была здесь утром. — И добавила: — Можете убедиться, что он… Это… Лежит на полу, его не видно. Я… Задела его, когда пыталась найти кошелек. — И замолчала.

При ярком свете верхнего фонаря Пит увидал тело, втиснутое за передние сиденья машины. Это был Лакмен — несомненно. Даже у мертвого его лицо было все таким же — круглое, толстощекое. Уже не румяное. Теперь, при искусственном освещении, оно казалось багрово-серым.

— Я сразу же вызвала полицию, — добавила Кэрол, — и договорилась о встрече здесь.

Где-то вдалеке в черном небе слышались звуки полицейских сирен.

8

Перед лицом членов группы «Синяя лисичка» Билл Кэльюмайн заявил:

— Леди и джентльмены, убит Джером Лакмен, и каждый из нас находится под подозрением. Такова ситуация. Сейчас я вряд ли смогу сообщить что-либо еще. Естественно, сегодня вечером Игры не будет.

Сильванус Энгст, хихикнув, заявил:

— Не знаю, кто это сделал, но кто бы он ни был… Поздравляю. — В ожидании поддержки он засмеялся.

— Помолчи, — одернула его Фрея.

Энгст, багровея, возразил:

— Но я прав: это — хорошая… новость…

— То, что мы под подозрением — нехорошая новость, — сказал Билл. — Не знаю, кто это сделал, пусть даже один из нас. Но я абсолютно не уверен, что нам от этого будет польза. А вот пытаясь вернуть два проигранных ему документа на недвижимость в Калифорний, мы можем столкнуться с огромными юридическими осложнениями. Просто не знаю — все так быстро произошло. Если мы в чем нуждаемся, так это в юридическом совете.

— Верно, — поддержал его Стюарт Маркс, и остальные собравшиеся в комнате члены группы одобрительно закивали. — Мы должны сообща нанять адвоката, хорошего адвоката.

— Чтобы помог нас защитить, — сказал Джек Бло, — и посоветовал, как лучше всего вернуть эти два документа.

— Голосую… — начал было Уолт Ремингтон.

Кэльюмайн раздраженно его оборвал:

— Нечего голосовать — и так ясно, что нам нужен адвокат. В любую минуту сюда нагрянет полиция. Но позвольте мне задать следующий вопрос. — Он оглядел комнату. — Не сделал ли это. «И я подчеркиваю это «ли»… Один из вас… И не хочет ли этот человек признаться сейчас же?

Тишина. Никто даже не пошевелился.

Усмехнувшись, Кэльюмайн добавил:

— Во всяком случае, об этом следует подумать. Если убивший Лакмена — один из нас, он не скажет.

— А ты хотел бы, чтоб он сказал? — не понял Джек Бло.

— Не особенно. — Кэльюмайн повернулся в видеофону. — Если никто не возражает, я свяжусь с Бертом Бартом, моим адвокатом в Лос-Анджелесе, и узнаю, не сможет ли он сразу же сюда приехать. Согласны? — И вновь огляделся.

Никто не возражал.

— Значит, решено. — И Кэльюмайн стал набирать номер.

— Кто бы это ни сделал, какими бы мотивами ни руководствовался, — сурово чеканил каждое слово Шиллинг, — но засунуть тело в машину Кэрол Хоулт Гарден — свинство. Абсолютно непростительное.

Фрея улыбнулась:

— Мы прощаем убийство, однако не забываем о том, что тело подбросили в машину миссис Гарден. В странную эпоху мы живем!

— Вы знаете, что я прав, — возразил ей Шиллинг.

Фрея пожала плечами.

А между тем Билл Кэльюмайн говорил в видеофон:

— Дайте мистера Барта, это чрезвычайно срочно. — И, повернувшись к Кэрол, сидевшей на большой тахте между Питом и Джо Шиллингом, объяснил: — В наших поисках юридического совета я особенно озадачен тем, как вас защитить, миссис Гарден. Ведь тело обнаружено в вашей машине.

— Оснований подозревать Кэрол не больше, чем других, — вмешался Пит. По крайней мере, думалось ему, именно так. Зачем подозревать только ее? В конце концов, стоило ей обнаружить тело, как она вызвала полицию.

Зажигая сигарету и обращаясь к нему, Шиллинг посетовал:

— Итак, я приехал слишком поздно. Никогда уже не придется мне взять над ним реванш.

— Если его уже не взяли, — пробормотал Стюарт Маркс.

— Что вы имеете в виду? — повернулся к нему Шиллинг и принялся сверлить его взглядом.

— Черт возьми, а что, по-вашему, я имею в виду? — парировал Маркс.

На видеоэкране появились твердые, крупные черты длинного лица лос-анджелесского адвоката Берта Барта, который уже давал группе советы:

— Они прибудут одной командой, — объяснял он Биллу Кэльюмайну. — Один ваг, один землянин, так обычно практикуется при расследовании убийств. Я прибуду как можно быстрее, но не раньше, чем через полчаса. Будьте готовы к тому, что оба они — отличные телепаты; и это — обычный случай. Но запомните: доказательство, полученное телепатически, земной суд не считает законным; иными словами, оно должно иметь под собой солидное обоснование.

Кэльюмайн прокомментировал:

— По мне, так это — нарушение положения американской конституции о недопущении свидетельства гражданина против себя.

— И это — тоже, — кивнул Барт. Вся группа молча слушала разговор Кэльюмайна с адвокатом. — Полицейские-телепаты могут исследовать вас и определить, виновны вы или невиновны, однако для передачи дела в суд нужно другое доказательство. Они будут предельно использовать свои телепатические способности, можете быть уверены.

Квартирный рашмор, издав мелодичный звон, объявил:

— Два человека желают зайти с улицы.

— Полиция? — спросил Стюарт Маркс.

— Один титанянин, — уведомило сигнальное устройство, — другой — землянин. Вы — полицейские? — Вопрос был адресован пришедшим. — Они из полиции, — сообщило устройство. — Впустить?

— Пускай входят и поднимаются наверх, — распорядился Билл Кэльюмайн, обменявшись взглядом со своим адвокатом.

Барт продолжал:

— Ваши люди должны быть готовы именно к такому. По закону, власти могут распустить вашу группу до раскрытия преступления. В принципе, такая мера призвана не допустить дальнейших преступлений со стороны групп игроков в Игру. На самом же деле она срабатывает как карательная мера с целью наказать всех причастных.

Фрея в отчаяньи воскликнула:

— Распустить группу… О, нет!

— Конечно! — рассвирепел Джек Бло. — Ты об этом не знала? Первое, о чем я подумал, когда услыхал о смерти Лакмена, именно об этом — я знал, что нас распустят. — Он окинул комнату взглядом, словно бы разыскивая человека, виновного в преступлении.

— Может, и не распустят, — предположил Ремингтон.

В дверь квартиры постучали. Полиция.

— Я останусь на связи, — предложил Берт Барт, — вместо того, чтобы решать дело на месте. Не исключено, что так я лучше помогу советом. — С экрана видеофона он взглянул в сторону двери.

Фрея открыла. На пороге стоял худой, высокий землянин, а рядом — ваг.

Землянин сказал:

— Я — Уэйд Готорн. — И предъявил бумажник черной кожи, где находились их удостоверения личности. А ваг просто переводил дух (как обычно), переутомленный подъемом на этаж. На его одежде имелась ленточка с именем — «И.Б. Блэк».

— Входите, — направляясь к двери, пригласил Кэльюмайн. — Я — спиннер группы, Билл Кэльюмайн. — Он открыл дверь настежь, и офицеры вошли в квартиру, причем первым выступал ваг.

— Сначала мы хотим поговорить с миссис Кэрол Хоулт Гарден, — телепатически довлел до сведения группы свою мысль ваг. — Труп оказался в ее машине.

— Я — Кэрол Гарден. — Она поднялась и со спокойной уверенностью ожидала, когда к ней повернутся полицейские.

— Вы разрешаете обследовать вас телепатически? — обратился к ней Уэйд Готорн.

Она взглянула на видеоэкран.

— Скажите им, что разрешаете, — посоветовал Берт Барт. А полицейским разъяснил: — Я — Берт Барт, их юридический советник, в Лос-Анджелесе. Я порекомендовал своим клиентам, этой группе «Синяя лисичка», во всем помогать вам. Все они должны быть готовы к телепатическому исследованию, но им известно, — и я знаю, что и вам это известно, — любое доказательство, полученное вами таким путем, не может быть представлено суду.

— Верно, — подтвердил Готорн и подошел к Кэрол.

За ним прошмыгнул ваг, оба молчали.

Вскоре молчание нарушил ваг по имени И.Б. Блэк:

— Вот как по видеофону изложила обстоятельства миссис Гарден. В полете она обнаружила труп и сразу же нас уведомила. — И, обращаясь к своему коллеге, ваг продолжал: — Я не установил признаков того, что миссис Гарден что-либо знала раньше о наличии в машине трупа. Не похоже, чтобы она до того имела касательство к Лакмену. Вы согласны?

— Согласен, — медленно сказал Готорн. — Но… — Он поводил глазами по комнате. — Прослеживается цепочка, ведущая к ее мужу, мистеру Питеру Гардену. Следующим я хотел бы исследовать вас, мистер Гарден.

Пит поднялся, в горле у него пересохло. Он обратился к полицейскому Готорну:

— Можно мне без свидетелей поговорить с нашим юристом?

— Нет, приятным, ровным голосом отказал Готорн. — Он уже дал вам совет по данному вопросу; не вижу основания разрешить вам…

— Каков его совет, я знаю, — настаивал Пит. — Меня интересуют последствия отказа отвечать. — Он пересек комнату и остановился перед видеофоном. — Итак? — Вопрос адресовался Барту.

— Вы превратитесь в основного подозреваемого. Но это ваше право — можете отказываться. Я же не советую, потому что в случае отказа они не перестанут вас травить. Все равно — рано или поздно, а обследуют.

— У меня отвращение к читающим мои мысли, — объяснил Пит.

Выяснив, что у него провалы в памяти, они наверняка уверуют, что он убил Лакмена. А может, он действительно его убил? Очевидное предстало перед ним во всей своей наготе.

— Что решили? — спросил Готорн.

— Вы, очевидно, уже начали меня обследовать. — Барт, конечно, прав: если бы он отказался, они бы все равно его обследовали, не сейчас, так в другой раз. — Давайте, — согласился Пит, почувствовав слабость и усталость. Подошел к этим двоим и остановился перед ними, держа руки в карманах.

Время шло. Все молчали.

— Я принял то, о чем думает мистер Гарден, — сообщил ваг свой итог чтения мыслей. — А вы?

— Да, — кивнул Готорн. И спросил Пита: — Вы действительно не помните, что делали сегодня? Вы восстановили события по репликам аэромобиля или, по крайней мере, по предполагаемым репликам.

— Можете допросить рашмор моей машины.

— Он сообщил вам, — медленно говорил Готорн, — что сегодня вы побывали в Беркли. Но вы действительно не знаете, зачем, — то ли с целью встретить Лакмена… однако, если ради этого, все равно не знаете, встретили его или нет; Не представляю, зачем в вашей памяти этот блок — может, это самообман? Если да, то каким образом он получился?

— Не могу на это ответить, — заявил Пит. — Что вы наверняка и прочитали.

Готорн холодно ответил:

— Каждый замышляющий уголовное преступление, связанное с убийством, конечно, должен знать, что будет иметь дело с телепатами. И в таком случае ничто, вероятно, не помогло бы так злоумышленнику, как сегмент провала памяти, введенный, чтобы заблокировать тот период его действий. — Обращаясь к И.Б. Блэку, он предложил: — Считаю необходимым взять мистера Гардена под стражу.

Ваг согласился:

— Может быть. Но мы должны, в конце концов, обследовать других. — И заявил группе: — Вы как организация игроков в блеф распускаетесь; с этого момента нарушением закона будет встреча любого из вас для Игры в блеф… Это постановление сохраняет силу до тех пор, пока не будет найден убийца Джерома Лакмена.

Все инстинктивно повернулись к видеоэкрану.

Барт подтвердил:

— Это законно. Как я вас и предупреждал. — Похоже, он стушевался.

— От имени группы, — заявил полицейским Билл Кэльюмайн, — я против этого протестую.

Готорн пожал плечами. Его; видимо, не особенно взволновал протест Кэльюмайна.

— Я обнаружил нечто необычное, — сказал ваг своему коллеге. — Пожалуйста, обследуйте остальных членов группы и посмотрим, согласитесь ли вы с моим выводом.

Посмотрев на него, Готорн кивнул; он медленно прошелся по комнате, переходя от одного присутствующего к другому, и возвратился к вагу.

— Да, — подтвердил он. — Мистер Гарден здесь не единственный, кто не в состоянии вспомнить, что делал сегодня. В общем, шесть членов группы имеют подобные провалы в памяти. Миссис Ремингтон, мистер Гейне, мистер Энгст, миссис Энгст, миссис Кэльюмайн и мистер Гарден. Память ни одного из них не является неповрежденной.

Удивленный, Пит Гарден огляделся и по выражению лиц других пяти названных людей убедился, что это правда. Они были в одинаковом с ним положении. И, подобно ему, каждый считал свое состояние исключительным. Поэтому никто не возразил.

— Исходя из сложившийся ситуации, становится понятным, — продолжил Готорн, — что нам предстоит столкнуться с трудностями при выявлении личности убийцы мистера Лакмена. — И обвел группу недовольным взглядом.

В кухне Дженис Ремингтон и Фрея Гейне готовили кофе. Остальные остались в гостиной с детективами.

— Как был убит Лакмен? — спросил у Готорна Пит.

— Очевидно, тепловой иглой. Конечно, мы произведем вскрытие и тогда будем знать наверняка.

— Что это за чертова «тепловая игла»? — поинтересовался Джек Бло.

Готорн объяснил:

— Оставшееся с войны носимое на ремне оружие, которое было изъято. Но многие военные оставили его у себя, поэтому время от времени мы сталкиваемся с его применением. Оно основано на действии лазерного луча и точно бьет с большого расстояния, если нет препятствий для прохождения луча.

Принесли кофе, Готорн согласился выпить чашечку и сел. Его коллега, ваг И.Б. Блэк, предложение отверг.

Миниатюрное изображение их адвоката Берта Барта сказало с видеоэкрана:

— Мистер Готорн, кого вы собираетесь задерживать? Всех шестерых, чья память ущербна? Хотелось бы знать сейчас, потому что я собираюсь выключиться из этой линии, у меня другие дела.

— Очевидно, мы задержим шестерых, а остальных отпустим. Вы считаете это нежелательным, мистер Барт? — Казалось, Готорн был изумлен.

Миссис Энгст взорвалась:

— Они меня не задержат — по крайней мере, без предъявления обвинения.

— Они могут задержать вас — любого — минимум на семьдесят два часа, — уточнил Барт. — Для обследования. Могут предъявить несколько стандартных обвинений. Так что, миссис Энгст, не возражайте; в конце концов, убит человек. Это серьезное дело.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил Барта Билл Кэльюмайн (с оттенком иронии, как показалось Питу). — Хотел бы спросить вас еще об одной вещи: вы могли бы начать работу по снятию запрета на наши встречи для Игры?

— Подумаю, что можно сделать. Дайте какое-то время. В прошлом году в Чикаго слушалось дело. По тому же закону на несколько недель была распущена одна группа, и, конечно, они обратились в суд. Насколько помнится, группа выиграла дело; во всяком случае, я займусь этим вопросом. — Барт выключился.

— Нам повезло в том, — сказала Джин Бло, — что получили юридический совет. — : Она казалась напуганной — подошла к мужу и стала рядом с ним.

— А я считаю, что нам повезло — Лакмен обыграл бы нас. — Сильванус Энгст улыбнулся полицейским. — Возможно, это сделал я. Как вы сказали — не помню. Откровенно говоря, если и я, то — рад. — Незаметно было, чтобы он боялся полиции. Пит ему завидовал.

— Мистер Гарден, — вновь заговорил Готорн. — От вас ко мне поступила очень интересная мысль. Сегодня рано утром вас кто-то предупредил — не могу уловить, кто именно, — о том, что вы — на грани совершения акта насилия, имеющего отношение к Лакмену. Я не ошибся? — Встав, он подошел к Питу. — Не могли бы вы как можно точнее вспомнить это? — В тоне Готорна не чувствовалось официальности.

Пит возразил:

— Это нарушение моих прав. — Ему захотелось, чтоб адвокат оставался на связи по видеофону; как только Берт выключился, отношение полиции ужесточилось. Теперь группа была в ее власти.

— Не совсем так, — продолжал Готорн. — Мы руководствуемся многими правилами. И то, что мы, представители двух рас, действуем вместе, направлено на защиту прав людей, чьи дела расследуются. По существу, такой расклад сковывает наши действия.

Билл Кэльюмайн неохотно произнес:

— Вы оба решили закрыть нашу группу? Или это — его идея? — Он дернул головой в сторону И.Б. Блэка.

— Я полностью согласен с запрещением «Синей лисички», — ответил Готорн, — а вот вы руководствуетесь своими врожденными предрассудками.

Пит сказал:

— Вы зря тратите время, укоряя его за связи с вагами. — Было видно, что Готорн к этому привык. С подобным отношением он, вероятно, сталкивался всюду, где доводилось бывать этим двум детективам.

Подойдя к Питу, Джо Шиллинг мягко сказал:

— Я просто не удовлетворен позицией Берта Барта. Он слишком быстро сдается — хороший, агрессивный юрист защищал бы нас дольше.

— Видимо, да, — согласился Пит. Ему тоже так показалось.

— В Нью-Мексико у меня есть свой адвокат, его зовут Лэйрд Шарп. С ним я знаком давно как с профессионалом и человеком; мне известно, как он ведет дела — совсем иначе, чем Барт. А поскольку они явно собираются засадить нас за решетку, мне хотелось бы взять его, а не адвоката, предложенного Кэльюмайном. Знаю, что он мог бы сразу же взять тебя на поруки.

Пит стал размышлять:

— Военный закон все еще главенствует во многих случаях, и в этом вся проблема. — Договор между землянами и титанянами был военным документом. Он почувствовал прилив пессимизма. — Если полиции захочется нас взять, она наверняка это сделает, — сказал он Шиллингу. — Что-то ужасно не так. Начало действовать что-то, связанное с огромной силой; оно уже направлено против шести членов группы; как далеко оно шагнет? Ели бы можно было очистить их память…

Ваг И.Б. Блэк подхватил его мысль:

— Я с вами согласен, мистер Гарден. Ситуация из ряда вон выходящая. До сих пор мы ни с чем подобным не сталкивались. Лица, желавшие избежать обследования, подвергали себя действию электрошока, и им удавалось уничтожить клетки памяти. Но, похоже, здесь не тот случай.

— Как вы можете в этом убедиться? — начал нервничать Стюарт Макс. — Возможно, эти шестеро договорились достать электрошоковую аппаратуру; они могли бы подвергнуться электрошоку у любого психиатра и в любой психиатрической больнице. Аппаратура всегда наготове. — Он бросил враждебный взгляд на Пита. — Посмотри, что ты натворил. Из-за тебя запретили нашу группу!

— Из-за меня?

— Из-за вас шестерых! — Маркс вдруг посмотрел на каждого. — Вероятно, один из вас (а может, и не один) убил Лакмена. Прежде, чем делать это, вам стоило бы изучить юридический аспект ситуации.

— Мы не убивали Лакмена, — возразила миссис Энгст.

— Вам это не известно, — настаивал на своем Стюарт Маркс. — Вы не помните. Верно? Поэтому не пытайтесь вилять.

Билл Кэльюмайн ледяным голосом сказал:

— Маркс, черт побери, ты не имеешь морального права так себя вести. Что ты подразумеваешь, обвиняя своих коллег по группе? Я настаиваю на продолжении совместных действий, препятствующих расколу. Если мы начнем борьбу между собой и станем обвинять друг друга, полиция сможет… — И замолк.

— Сможет — что? — мягко спросил Готорн. — Сможет обнаружить убийцу? Это все, что мы собираемся сделать» и вам это известно.

Кэльюмайн обратился к группе:

— Продолжаю настаивать на сплоченности — и тех, у кого с памятью все в порядке, и тех, у кого она не в порядке; мы еще — группа, а заявлять о виновности — дело полиции, не наше дело. — А Маркса предупредил: — Если ты снова так поступишь, попрошу проголосовать за твое исключение из группы.

— Это незаконно! — запротестовал Маркс. — И ты это знаешь. Продолжаю утверждать то, что утверждал: один или не один из этих шести убил Лакмена, и не вижу причины, по которой мы должны их покрывать. Это равнозначно уничтожению группы. В наших интересах — выявить убийцу! И тогда мы сможем возобновить Игру.

Уолт Ремингтон не согласился:

— Кто бы ни убил Лакмена, сделал он это не ради себя — это сделано ради нас. Это мог быть самостоятельный акт, результат единолично принятого решения; но все мы от него в выигрыше. Тот человек спас наши шкуры, и, по-моему, с этической точки зрения, будет отвратительно, если член группы начнет помогать полиции в его аресте. — Трясясь от гнева, он встал лицом к Стюарту Марксу.

— Лакмен нам не нравился, — высказала свое мнение Джин Бло, — мы ужасно боялись его, но это не давало кому-либо права убивать его от имени группы. Согласна со Стюартом. Мы должны помочь полиции найти того, кто это сделал.

— Голосуем, — объявил Сильванус Энгст.

— Да, — согласилась Кэрол. — Мы обязаны выработать линию поведения. Будем держаться вместе или каждый по себе и станем предавать друг друга. Уже сейчас могу сказать, за что проголосую — будет безусловной ошибкой, если кто-то из нас…

Ее перебил полицейский Уэйд Готорн:

— У вас нет выбора, миссис Гарден; вы должны помогать нам. Таков закон. Вас могут заставить.

— Сомневаюсь, — возразил Кэльюмайн.

Джо Шиллинг сказал:

— Я свяжусь со своим адвокатом в Нью-Мексико. — Направляясь к видеофону, он пересек комнату, включил его и начал набирать номер.

Фрея спросила Готорна:

— А есть способ восстановления провалов памяти?

— Если интересующие вас клетки мозга не были уничтожены, — ответил Готорн. — По-моему, здесь именно тот случай. Маловероятно, чтобы все шесть членов группы «Синяя лисичка» одновременно потеряли память. — Быстрая улыбка пробежала по его лицу.

Пит сказал:

— Мой день полностью восстановлен рашмором моего аэромобиля, и нет упоминания о том, что я хоть минуту находился возле психиатрической больницы, где бы мог получить электрошок.

— Вы останавливались возле Сан-Францисского колледжа, — подсказал ему Готорн. — А его психиатрический факультет располагает электрошоковой аппаратурой, электрошок вы могли получить именно там.

— А остальные пятеро? — нашелся Пит.

— Их передвижения не были столь тщательно зафиксированы сетью рашморов, как ваши, — отозвался Готорн. — Да и ваши зафиксированы далеко не все; многие ваши сегодняшние действия далеки от того, чтобы быть понятными.

— На экране видео — Шарп, — сообщил Джо Шиллинг. — Ты хочешь с ним поговорить, Пит? Я вкратце обрисовал ситуацию.

— Минуточку, мистер Гарден, — вдруг сказал ваг И.Б. Блэк. Он телепатически переговорил с коллегой и обратился к Питу. — Мистер Готорн и я решили никого из вас не арестовывать; прямого доказательства вашего участия в преступлении нет. Но если мы вас отпустим, вы должны согласиться все время носить при себе «тэттлтейлы». Посоветуйтесь со своим адвокатом Шарпом, приемлемо ли это.

— А что такое, черт бы его побрал, «тэттлтейл»? — изумился Шиллинг.

— Следящее устройство, — объяснил Готорн. — Оно будет сообщать нам, где каждый из вас находится в данную минуту.

— В нем есть телепатическая начинка? — спросил Пит.

— Нет, — сказал Готорн. — Хотя мне хотелось бы, чтобы она была.

Моложавый, бодро выглядящий Лэйрд Шарп заявил с экрана:

— Я слышал предложение и, более не касаясь его, склонен квалифицировать предложение как явное нарушение прав этих людей.

— Как вам будет угодно, — отозвался Готорн. — Тоща нам придется их арестовать.

— А я их сразу же освобожу под залог, — ответил Шарп. И посоветовал Питу: — Не позволяйте им навешивать на себя никаких следящих устройств, а если их на себе обнаружите, срывайте. Вылетаю немедленно. Мне ясно, что ваши права грубейшим образом нарушаются.

Шиллинг обратился к Питу:

— Он тебе подходит?

— Да.

Того же мнения оказался Билл Кэльюмайн:

— Я… Должен согласиться. Он, похоже, имеет больше шансов на успех, чем Барт. — Повернувшись к группе, Кэльюмайн сказал: — Вношу коллективное предложение оставить этого человека — Шарпа.

Взлетели вверх руки. Предложение принято.

— Тогда скоро увидимся. — И Шарп выключил связь.

— Хороший человек, — резюмировал Шиллинг и снова сел.

Пит почувствовал себя чуть лучше. Хорошо знать, подумал он, что кто-то стойко сражается на твоей стороне.

Теперь группа в целом не казалась такой подавленной. Они выходили из оцепенения.

Фрея обратилась ко всем:

— Вношу предложение. Предлагаю обязать Билла Кэльюмайна уйти с поста, а спиннером выбрать другого, более сильного человека.

— П-почему? — изумился Билл Кэльюмайн.

— Потому что ты подсунул нам этого бездельника адвоката, — объяснила Фрея. — Этого Берта Барта, который позволил полиции перешагнуть через нас.

Джин Бло согласилась:

— Верно, хотя было бы лучше оставить его спиннером и не раздувать конфликт.

— Но конфликта, — сказал Пит, — нам не избежать. Мы уже конфликтуем. — Помолчав, он произнес: — Предложение Фреи поддерживаю.

Захваченная врасплох, группа начала шептаться.

— Голосуйте, — сказал Энгст. И, грубо расхохотавшись, добавил: — С Питом согласен — голосую за отставку Кэльюмайна.

Уставившись на Пита, Кэльюмайн грубо спросил:

— Как ты мог поддержать подобное предложение? Разве тебе нужен еще более энергичный спиннер? Нет, он тебе не нужен.

— Почему не нужен? — окрысился Пит.

— Потому что, — краснея от гнева, дрожащим голосом проговорил Кэльюмайн, — тебе лично придется многое потерять.

— Почему вы так говорите? — спросил его детектив Готорн.

— Джерома Лакмена убил Пит, — ответил Кэльюмайн.

Хмуря брови, Готорн задал вопрос:

— Откуда это вам известно?

— Он позвонил мне и сказал, что собирается это сделать, — признался Кэльюмайн. — Сегодня рано утром. Если бы вы более тщательно меня обследовали, вы бы это установили, информация не таилась глубоко в моей памяти.

На какое-то мгновение Готорн приумолк, очевидно, обследуя Кэльюмайна. Затем повернулся к группе. Задумчиво произнес:

— Он говорит правду. Событие запечатлено в его памяти. Но… чуть раньше, когда я его обследовал, такое событие не значилось. — Он посмотрел на коллегу И.Б. Блэка.

— Не значилось, — подтвердил ваг. — Я его тоже обследовал. Но теперь оно явно там.

Оба повернулись к Питу.

9

Джо Шиллинг рассуждал:

— Не думаю, Пит, что Лакмена убил ты. И не думаю, что ты звонил Кэльюмайну и сообщал о таком намерении. Наверное, кто-то или что-то манипулирует нашей памятью. Первоначально этой мысли в голове Кэльюмайна не было — оба полицейских обследовали его. — И замолк.

Гарден и Шиллинг находились в Палате правосудия в Сан-Франциско, ожидая вызова в суд. Прошел всего один час.

— Как по-твоему, когда сюда прибудет Шарп? — спросил Пит.

— В любой момент, — расхаживая, заверил Шиллинг. — Кэльюмайн, очевидно, искренен; он действительно уверен, что ты ему так сказал.

Внизу в коридоре послышался какой-то шум, и появился Лэйрд Шарп — в тяжелом синем пальто, с дипломатом — и пошел к ним.

— Я уже переговорил с окружным адвокатом. Заставил их изменить формулировку обвинения — не убийство, а просто умышленное сокрытие от полиции факта убийства. Подчеркнул, что вы — байндмен, владеете собственностью в Калифорнии. Приведем сюда брокера по закладным на имущество и освободим вас.

— Спасибо, — сказал Пит.

— Такова моя работа. В конце концов, вы мне платите. Мне известно, что руководство в вашей группе поменялось. Кто ваш спиннер сейчас, после того, как забаллотировали Кэльюмайна?

— Моя бывшая жена, Фрея Гарден Гейне.

— Ваша бывшая или бешеная жена? — прикладывая согнутую ладонь к уху, спросил Шарп. — Но главный вопрос такой: сможете ли вы убедить группу, чтобы все ее члены помогли заплатить мне гонорар? Или вы один проходите по этому делу?

Вмешался Шиллинг:

— Это не имеет значения — в любом случае гонорар вам гарантирую я.

— Спрашиваю потому, что мой гонорар будет в значительной степени зависеть от того, выплачивается ли он одним лицом или группой лиц. — Шарп посмотрел на свои наручные часы. — Ну, дождемся вызова в суд, прибытия брокера, а затем двинемся куда-нибудь выпить чашечку кофе и обсудить положение.

— Отлично, — кивнул головой Шиллинг. — Вот это надежный человек! — С этими словами он обратился к Питу. — Без Лэйрда вы проходили бы здесь по обвинению, не допускающему взятия на поруки.

— Знаю, — возбужденно сказал Пит.

— Разрешите спросить вас начистоту: Джерома Лакмена Счастливчика убили вы? — Лэйрда Шарпа и Пита Гардена разделял стол.

— Не знаю. — И Пит объяснил, почему именно не знает.

Лэйрд Шарп нахмурился:

— Шесть человек, вы говорите? Боже, что же происходит? То есть вы могли бы его убить. Вы или один из вас, или некоторые из вас, или, наконец, все вместе. — Шарп взял пальцами кубик сахара. — Сообщу плохую новость. Вдова Лакмена, Дотти, оказывает сильное давление на полицию, добиваясь возбуждения этого дела. Это значит, что начнутся допросы, причем перед военным судом, с целью получения необходимых доказательств… Проклятый договор; мы никогда не вырвемся из-под его действия.

— Представляю, что будет. — Пит почувствовал усталость.

— Полиция выдала мне письменную копию рапорта проводивших расследование детективов; — сказал Шарп и полез в дипломат. — Пришлось нажать на тайные пружины — и вот он. — Достав из дипломата объемистый документ, он отставил чашку, чтобы положить бумаги на стол. — Я мельком его просмотрел. Этот И.Б. Блэк выявил в вашей памяти встречу с женщиной по имени Патрисия Мак-Клейн, сказавшей вам, что вы находитесь на грани совершения акта насилия, имеющего отношение к смерти Лакмена.

— Нет, — возразил Пит. — Имеющего отношение к Лакмену и его смерти. Это не совсем одно и то же.

Юрист посмотрел на него внимательно.

— Совершенно верно, Гарден. — И вернулся к документу.

— Адвокат, — вставил в разговор свое суждение Шиллинг, — у них нет против Пита настоящего доказательства. Кроме подозрительной памяти Кэльюмайна, которая…

— У них ничего нет, — согласно кивнул Шарп. — Кроме потери памяти, которая, помимо вас, еще у пятерых членов группы. Но проблема заключается в том, что они будут копать вокруг, собирая о вас ложную информацию, отталкивающуюся от предположения, что вы виновны. А начиная с такой посылки Бог знает, что они сумеют найти. По вашему утверждению, ваш аэромобиль сказал, что сегодня вы какое-то время находились в Беркли… где останавливался Лакмен. Зачем — вы не знаете, и не знаете, удалось ли вам его найти. Господи, вы вполне могли бы это сделать, Гарден! Но в интересах вашего дела предположим, что не сделали. Кого вы лично подозреваете, а если подозреваете, то — почему?

— Никого, — был ответ.

— Случайно мне удалось узнать об адвокате мистера Кэльюмайна — Барте, — продолжал Шарп. — Он — отличный человек. Если вы перенесли свое отношение к Кэльюмайну на Барта — сделали ошибку. Барт склонен к осторожности, но, начав действовать, становится неудержимым.

Пит и Джо Шиллинг переглянулись.

— Однако, — заключил Шарп, — жребий брошен. Полагаю, ваша лучшая ставка, Гарден, заключается в том, чтобы разыскать вашу знакомую псионичку Пэт Мак-Клейн и выяснить, что вы и она сегодня делали и что она прочитала в вашей памяти, когда вы были с ней.

— Добро, — согласился Пит.

— Отправимся сейчас? — складывая документы в дипломат и вставая из-за стола, спросил Шарп. — Время — всего десять часов; мы разыщем ее до того, как она ляжет спать.

Начавший было вставать Пит заметил:

— Возникает затруднение. У женщины — муж. Которого я никогда не видел. Вы сами понимаете…

Шарп кивнул:

— Понимаю. — Немного подумал. — Может быть, она пожелает слетать сюда, в Сан-Франциско? Я ей позвоню. Если не получится, то могли бы вы назначить другое место встречи?

— Не у тебя на квартире, — предупредил Шиллинг. — Там — Кэрол. — Он мрачно разглядывал Пита. — Придумал, где. Ты не припомнишь, но именно ты его для меня нашел в твоем нынешнем владении — Сан-Ансельмо. Милях в двух от твоей квартиры. Если хочешь, я позвоню Пэт Мак-Клейн. Она, конечно, меня помнит. Они оба — она и Эл, ее муж, — купили у меня пластинки Джусси Бьерлинг. Попрошу встретиться с нами на моей квартире.

— Прекрасно.

Джо Шиллинг пошел в глубину ресторана звонить.

Пока ждали возвращения Джо, Шарп сказал Питу:

— Славный парень.

— Да.

— Вы думаете, он убил Лакмена?

Испугавшись, Пит отрицательно дернул головой и вытаращился на своего адвоката.

— Не дергайтесь, — вкрадчиво посоветовал Шарп. — Я просто полюбопытствовал. Мой клиент — вы, Гарден, но, с профессиональной точки зрения, любой другой человек вызывает у меня еще больше подозрения, чем вы. Даже Джо Шиллинг, которого знаю восемьдесят пять лет.

— Так вы — старый котелок? — удивленно воскликнул Пит. Благодаря своей энергии, адвокат произвел на Пита впечатление человека не более сорока-пятидесяти лет.

— Да, — согласился Шарп, — я, подобно вам, подлежу изучению гериатрией. Сто пятнадцать лет. — Он задумчиво скатывал в шарик обертку книжечки спичек. — Это мог бы сделать Шиллинг. Долгие годы он ненавидел Лакмена. Вы знаете о том, как Лакмен довел его до нищеты.

— Но зачем ему нужно было до сих пор ждать?

Глядя на него, Шарп втолковывал:

— Шиллинг приехал сюда, чтобы вновь сыграть с Лакменом. Так? Был уверен, что сможет обыграть Лакмена, стоит им сцепиться вторично; с самого проигрыша он себе это внушал. Возможно, здесь он появился в полной готовности играть против Лакмена за вашу группу, но сорвался… В последний момент осознал, что обыграть Лакмена не сможет — или, по крайней мере, побоялся, что не сможет.

— Понимаю.

— Таким образом, он оказался в положении несостоятельности, заключавшейся в необходимости играть против Лакмена и обыграть его не только в своих интересах, но и в интересах друзей… А он знал, что просто не сможет этого сделать. Какой иной выход, кроме как… — Шарп умолк — через пустой ресторан, возвращаясь к столу, шел Джо Шиллинг. — Во всяком случае, это — надуманная теория, — сказал Шарп и повернулся к Шиллингу.

— Что это за интересная теория? — спросил, усаживаясь, Джо.

— Теория, согласно которой некое необыкновенно мощное учреждение манипулирует памятью членов группы «Синяя лисичка», превращая их в коллективное орудие своей воли.

— Вы несколько преувеличиваете, — сказал Джо, — но, в общем, мне думается, суть именно в этом. Как было сказано Питу.

— Что ответила Пэт Мак-Клейн? — спросил Пит.

— Она встретится с нами здесь. Итак, по чашечке кофе. На дорогу у Пэт уйдет еще пятнадцать минут. Она была в постели.

Через полчаса Пэт Мак-Клейн, одетая в легкое пальто военного покроя, в туфлях на низком каблуке и в брюках, войдя в ресторан, направилась к их столику.

— Привет, Пит, — сказала она. Женщина выглядела бледной, а глаза были неестественно расширены. — Мистер Шиллинг. — Кивнула головой в сторону Джо. — И… — Усевшись, она принялась изучать Лэйрда Шарпа. — Я — телепатка, вы знаете, мистер Шарп. Да, я прочла, что вы знаете; вы — юрист Пита.

Пит подумал: интересно, как… если вообще это возможно… телепатический талант. Пэт могла бы помочь ему в этой ситуации. В Шарпе я не сомневаюсь, но ни в каком виде, ни в какой форме не воспринимаю его версии относительно Шиллинга.

Не отрывая взгляда от Пита, Пэт говорила:

— Сделаю все, что. в моих силах, чтобы тебе помочь, Пит. — Голос ее звучал низко, но ровно; она держала себя в руках; паника, охватившая ее несколько часов назад, прошла. — Ты ничего не помнишь о том, что было между нами сегодня днем?

— Нет.

— Значит, для двух состоящих в браке людей, как ты и я, дела у нас идут неплохо.

Шарп спросил ее:

— Когда сегодня утром Пит встретил вас, была ли в его мозгу мысль о Счастливчике Лакмене?

— Да. Огромное желание смерти Лакмену.

— Тогда он не знал, что Лакмен — мертв, — добавил Джо.

— Это верно? — спросил ее Шарп.

Пэт кивнула:

— Он ужасно боялся. Он чувствовал, что… — Она заколебалась. — Он чувствовал, что Лакмен снова обыграет Джо, как много лет назад; Пит готов был спрятаться в психологическом убежище, уединиться от всей связанной с Лакменом ситуации.

— Никаких планов убийства не было, — предположил Шарп.

— Нет.

— Если установят, что в час тридцать Лакмен был мертв, — сказал Джо, — снимет ли это подозрения с Пита?

— Вероятно, — ответил ему Шарп. А у Пэт спросил: — Вы подтвердили бы это на суде?

— Да. — Женщина кивнула.

— Несмотря на мужа?

Помедлив, она кивнула вновь.

— А разрешили бы себя обследовать полицейским телепатам? — продолжал Шарп.

— О, Боже! — инстинктивно отпрянула она.

— Почему — нет? Ведь вы говорите правду?

— Да-да. Но… — Она взмахнула рукой. — Есть еще столько разного, много личного.

Скривившись, Шиллинг заметил:

— Ирония судьбы. Как телепат она всю свою жизнь читает мысли других. Теперь, когда зашла речь о телепатическом обследовании ее особы…

— Но вы не понимаете! — взмолилась Пэт.

— Понимаю, — возразил Шиллинг. — Сегодня вас и Пита вызывают в суд, у вас судебное дело. Верно? А ваш муж не должен знать, и жена Пита не должна знать. Но из такой чепухи состоит жизнь — вы это прекрасно знаете. Если вы разрешите обследовать себя полицейским телепатам, то, возможно, спасете жизнь Питу; разве она не стоит того, чтобы вас обследовали? А может, вы не говорите правды, а они это установили бы?..

— Я говорю правду, — зло сказала Пэт, сверкая глазами. — Но… я не могу разрешить полиции меня обследовать, вот что. — Она повернулась к Питу. — Извини. Наверное, когда-нибудь ты узнаешь, почему. Это никак не связано с тобой или с тем, о чем знает мой муж. Вообще-то и узнавать нечего — мы встретились, прошлись, пообедали, потом ты уехал.

— Джо, эта женщина наверняка вовлечена во что-то противозаконное. Если полиция ее исследует, она пропала. — Сказанное свидетельствовало о проницательности Шарпа.

Пэт промолчала. Но по выражению лица можно было судить, что так оно и есть — адвокат не ошибся.

С чем она связана? Пит недоумевал. Странно… он бы никогда о ней такого не подумал; Пэт Мак-Клейн казалась такой отрешенной, слишком углубленной в себя.

— Может, это — поза, — сказала она, собираясь с мыслями.

Сверля Пэт глазами, Шарп резюмировал:

— Следовательно, мы не сможем использовать вас как свидетеля в пользу Пита, хотя имеется прямое свидетельство того, что он не знал о смерти Лакмена.

— По телевидению я слышала, — вспомнила она, — что, как полагают, Лакмена убили в конце сегодняшнего дня, ближе к обеду. Поэтому мое свидетельство в любом случае не помогло бы.

— Вы это слышали? — изумился Шарп. — Странно. Я тоже слышал, по пути сюда из Нью-Мексико. И, если верить Натсу Кацу, время смерти Лакмена еще предстоит уточнить.

Наступило молчание.

— Очень плохо, — едко заметил Шарп, — что мы не можем читать ваших мыслей, миссис Мак-Клейн, как вы читаете наши. В противном случае удалось бы доказать нечто интересное.

— Этот клоун Натс Кац, — Пэт не отступала от темы разговора, — вовсе не диктор службы новостей, а поп-певец и диск-жокей. В своих так называемых новостях он иногда опаздывает на шесть часов. — Отработанным движением пальцев она достала сигарету и закурила. — Ступайте и разыщите продавца новостей; купите последнее издание «Хроники». Сообщение, видимо, там.

— Это не имеет значения. Поскольку в любом случае вы не будете свидетельствовать в пользу моего клиента.

Пэт обратилась к Питу:

— Прости меня.

— К черту! — огрызнулся Пит. — Если ты не будешь свидетельствовать, значит, не будешь. — Но все же он пытался поверить ей, что установленное время смерти приходится именно на ту часть дня.

— С какого рода неофициальной деятельностью могла бы оказаться связанной хорошенькая женщина вроде вас? — Так Шарп сформулировал свой очередной вопрос.

Пэт не ответила.

Шарп подчеркнул:

— Из-за этого может подняться шумиха. И тогда власти вынуждены будут подвергнуть вас обследованию — независимо от того, выступите вы с показаниями или нет.

— Оставим этот разговор, — обратился к нему Пит.

Шарп посмотрел, пожал плечами:

— Как скажете.

— Спасибо, Пит, — выдавила из себя Пэт. И, сидя, продолжала курить. Молчала.

Шарп прервал ее молчание.

— У меня к вам предложение, миссис Мак-Клейн. Вы, очевидно, уже сделали вывод о памяти Гардена. Но ведь еще у пяти членов группы «Синяя лисичка» отсутствует память о том, как они провали день.

— Да, — кивнула Пэт.

— Естественно, все они попытаются выяснить, что сегодня делали и чего не делали, прибегнут к методу Пита, сверявшегося с рашморами, и так далее. Не хотите помочь нам в течение следующего дня или нескольких дней — обследовать этих пятерых?

— Зачем? — изумился Джо.

— Не знаю, зачем, — откровенно признался Шарп. — И я не буду знать, зачем, пока она не даст нам информацию. Но, — он заколебался (покусывал губы, хмурился), — я бы хотел выяснить, не перекрещивались ли дороги этих шестерых в какое-нибудь время дня. В ныне забытом его интервале.

— Изложите нам вашу оперативную версию, — попросил Джо.

— Возможно, все шестеро действовали по уговору, являющемся частью сложного, далеко идущего плана. Они могли разработать его когда-то в прошлом, а это устранили посредством электрошока.

Джо Шиллинг сделал гримасу:

— Но до недавнего времени они просто не знали о приезде Счастливчика Лакмена.

— Смерть Лакмена может быть не чем иным, как проявлением большой стратегии, — объяснил Шарп. — Его присутствие здесь могло быть эффективным воплощением большого плана. — Он пристально разглядывал Пита. — Что вы на это скажете?

— Скажу, что ваша теория более затейлива, чем сама ситуация.

— Возможно. Однако, очевидно, существовала необходимость именно сегодня мысленно ослепить шестерых людей, когда кто-то считал, что достаточно будет двух или трех. По-моему, хватило бы и двух, кроме убийцы, чтобы значительно осложнить расследование. Но я могу ошибаться; кто бы ни стоял за этим, он может просто играть с предельной осторожностью.

— Мастер-игрок в Игру, — заметил Пит.

— Простите? — Шарп не понял. — Ах, да. Блеф, Игра, в которую миссис Мак-Клейн никогда не играла, потому что слишком талантлива. Игра, которая стоила Джо Шиллингу его положения, а Лакмену — жизни. Неужели это убийство намного больше ожесточило вас, миссис Мак-Клейн? Может быть, вы, в конце концов, не так уж далеко зашли.

— Как вы это узнали? — спросила Пэт. — Что вы подразумеваете под моей «ожесточенностью»? До сегодняшнего вечера я вас никогда не видела, правда? Или моя «ожесточенность» так очевидна?

— Все это — в дипломате. — Шарп похлопал по его покрытой кожей стороне. — Полиция получила это из памяти Пита. — Шарп улыбнулся Пэт. — Теперь позвольте вас о кое-чем спросить, миссис Мак-Клейн. Будучи псиоником, вы поддерживаете связь со множеством других псиоников?

— Иногда.

— Знаете ли вы из первых рук уровень псионических способностей? Например, все мы знаем о телепатии, предвидении, психокинетике, но что вам известно о более редких талантах? Скажем, о подвиде пси, занимающемся изменением содержания душ других людей? Что-то вроде психокинеза?

— Думаю, что ничего не знаю.

— Вам понятен мой вопрос?

— Да, — кивнула она. — Однако, насколько мне известно (а известно немного), не существует людей, обладающих способностью пси, которые объяснили бы потерю памяти у шести членов группы «Синяя лисичка», а также изменение в памяти Билла Кэльюмайна относительно того, что Пит ему говорил или не говорил.

— По вашим словам, вы знаете немного. — Шарп продолжал ее рассматривать. — Следовательно, вполне возможно, что такая способность… и такой псионик… существуют.

— Зачем псионику убивать Лакмена? — спросила Пэт.

— А зачем это любому другому? — парировал Шарп. — Но ведь кто-то же его убил.

— Но кто-то из «Синей лисички». У них были для этого основания.

Шарп тихо произнес:

— Ничто не свидетельствует о способности членов группы «Синяя лисичка» повредить память шести человек и изменить память седьмого.

— Вам известно, что где-то подобной способностью обладают?

— Да, — ответил Шарп. — Во время войны обе стороны прибегали к такого рода приемам. А все началось в середине двадцатого века с советских методик промывания мозгов.

Содрогнувшись, Пэт выдавила из себя:

— Ужасно. Один из худших периодов нашей истории.

В дверях ресторана появилась автоматизированная машина новостей с последним выпуском «Хроники». Вмонтированный в машину рашмор загудел:

— Специальный выпуск о деле об убийстве Лакмена. — Поскольку в ресторане, кроме них, никого не было, машина, ориентированная на человека, двинулась к ним, продолжая: — Собственная служба «Хроники» расследует и выявляет новые жуткие подробности, не освещенные в «Экзаменаторе» и «Бюллетене переклички новостей».. — И замахала перед ними газетой.

Вынув монету, Шарп вставил ее в отверстие машины; она тут же выдала ему экземпляр газеты и покатила из ресторана в поисках других людей.

— Что там? — спросила Пэт у Шарпа, читавшего передовицу.

— Вы правы, — кивнул ей Шарп. — Считают, что смерть наступила в середине дня. Незадолго до того, как миссис Гарден обнаружила в машине тело. Значит, вынужден перед вами извиниться.

Джо Шиллинг высказал предположение:

— Вероятно, и Пэт — ясновидица. Когда она вам это сказала, новости еще не были обнародованы. Она предвидела это издание до его выхода в свет. Какую пользу она могла бы принести газетному делу!

— Не так уж это смешно, — вознегодовала Пэт. — Именно поэтому псионики стали такими циничными; независимо от рода деятельности, они недоверчивы.

Джо Шиллинг внес предложение:

— Пойдем куда-нибудь, где можно выпить. — И обратился к Питу: — Какой бар в районе Залива — хороший? Ты должен знать все вокруг; ты — умный, урбанизированный и космополитизированный человек.

— Можем поехать в Беркли, в «Пьяный лимон», — предложил Пит. — Ему почти двести лет. Или я должен держаться подальше от Беркли? — Вопрос адресовался Шарпу.

— Для этого нет оснований. Дотти Лакмен в баре вы не встретите наверняка. Ведь Беркли не вызывает у вас неприятных ощущений, а?

— Нет.

— Мне нужно домой, — заявила Пэт. — До свидания. — И встала.

Провожая ее к аэромобилю, Пит сказал:

— Спасибо, что приехала.

Она стояла возле своего аэромобиля на темном сан-францисском тротуаре и носком туфли затаптывала окурок брошенной ею сигареты.

— Пит, я все еще хочу узнать тебя. Сегодня утром мы только начали знакомиться. Ты мне очень нравишься. — И улыбнулась. — Что за кутерьма все это! Вы, сумасшедшие игроки в Игру, так серьезно относящиеся к ней! Кажется, я рада, что должна уехать — мне, наверное, лучше уехать. — Она встала на цыпочки и поцеловала его. — До встречи. Когда смогу, свяжусь с тобой по видеофону.

Он смотрел, как быстро уходят в ночное небо пульсирующие красные точки — сигнальные огни аэромобиля.

С чем она связана? Возвращаясь в ресторан, он задался этим вопросом. Мне она никогда не скажет. Может быть, удастся разузнать через детей. Почему-то ему казалось, что дознаться — очень важно.

— Ты ей не доверяешь, — такими словами продолжил разговор Джо Шиллинг, как только Пит вновь сел за стол. — Очень плохо. По-моему, она — предельно честный человек, но лишь Богу известно, во что она позволила себя вовлечь. Вероятно, твоя подозрительность обоснована.

— Не подозрительность. Просто озабоченность.

— Псионики — не такие, как мы. Почти невозможно сказать, что они из себя представляют — я имею в виду не только их талант. Эта женщина… — Шарп покачал головой. — Я уверен, что она лгала. Вы говорили, Гарден, что она — ваша любовница. Давно ли?

— Она не любовница. — По крайней мере, сам Пит так не думал. Стыдно забывать нечто подобное и не быть уверенным в этой стороне своей жизни.

— Не знаю, стоит ли желать вам счастья, — задумчиво произнес Шарп.

— Пожелайте мне счастья. В этом отношении оно всегда мне пригодится.

— Так сказать, — улыбнувшись, добавил Шиллинг.

Вернувшись в Сан-Рафаэль к себе на квартиру, Пит застал Кэрол стоящей у окна и смотревшей в него отсутствующим взглядом. Она едва поздоровалась; голос звучал отчужденно и приглушенно.

— Шарп взял меня на поруки, — сообщил Пит. — Они обвиняют меня в…

— Я знаю. — Она кивнула, сложив на груди руки. — Они здесь были. Те два детектива, Готорн и Блэк. Только не пойму, который из них добродушный, а который, похоже, непокладистый.

— Что они здесь делали?

— Обыскивали квартиру. У них был ордер. Готорн рассказал мне о Пэт.

— Какой позор! — помолчав, отозвался Пит.

— Нет, по-моему, это очень хорошо. Теперь отношения, твои и мои, прояснились. Для участия в Игре я тебе не нужна — играть будет Джо Шиллинг. И здесь я тебе не нужна. Вернусь в свою группу. Я решила. — Она указала на спальню, где на кровати он увидал два чемодана. — Может быть, поможешь отнести вниз к машине?

— Хочу, чтоб ты осталась.

— Чтоб надо мной насмехались?

— Никто над тобой не насмехается.

— Да нет, насмехаются. Все в «Синей лисичке» насмехаются или будут насмехаться. И напишут об этом в газетах.

— Возможно. — Ему такое и в голову не приходило.

— Если бы я не обнаружила тело Лакмена, то могла бы и не узнать о Пэт. А если бы не узнала о Пэт, постаралась бы… и, наверное, сумела бы… стать тебе хорошей женой. Поэтому в том, что наш брак распался, виноват убийца Лакмена, кто бы это ни был.

— Может, поэтому они так поступили. Убив Лакмена.

— Сомневаюсь. Наш брак вряд ли имел такое значение. Сколько всего жен у тебя было?

— Восемнадцать.

Кэрол кивнула:

— А у меня было пятнадцать мужей. Это тридцать три сочетания мужчин и женщин. И, как говорится, никакой удачи, ни от одного из них.

— Когда в последний раз ты надкусывала кроличью бумагу?

Она улыбнулась мимолетной улыбкой:

— О, я это постоянно делаю. Но у нас результата еще не будет. Слишком рано.

— Однако достаточно воспользоваться новой кроличьей бумагой западногерманского производства. Я читал о ней. Она фиксирует беременность уже через час.

— Жаль. Ну, нет у меня никакого нового средства, я и не знала, что оно существует.

— Я знаю ночную аптеку, в Беркли. Давай туда слетаем и купим пакетик новой кроличьей бумаги.

— Зачем?

— Всегда есть шанс, возможность. И если удача посетит нас, мы не разорвем наших отношений.

— Хорошо. Ты отнеси в машину два моих чемодана, и мы полетим в ночную аптеку. И если я беременна, вернусь вместе с тобой. Если же нет — прощай.

— Договорились. — Ничего больше он сказать не смог бы. И заставить ее остаться не сумел бы.

Когда он нес два тяжелых чемодана вниз к машине, Кэрол спросила:

— Хочешь, чтобы я осталась?

— Да.

— Зачем?

Он не знал, зачем, и начал так:

— Видишь ли…

— Об этом забудь, — отрезала Кэрол и села в свою машину. — А ты следуй за мной в своей. Не хочется быть рядом, Пит.

Вскоре он летел над Сан-Рафаэлем, ориентируясь по кормовым огням ее аэромобиля. Пита одолевала меланхолия. Чертовы полицейские, подумал он. Для раскола группы сделано все, и теперь ее членов можно выдергивать по одному. Но полицейских он не винил. Винил себя. Так или иначе она узнала бы.

Я слишком усложнил свою жизнь, решил он. Слишком, чтобы цдти прямым путем и справляться с ней. Кэрол, конечно, получила горсть плохих карт, когда появилась в «Синей лисичке». Сначала приехал Лакмен; затем я привез Джо Шиллинга, чтобы он занял ее место за карточным столом; потом в ее машине оказалось тело Лакмена; и вот — это. Неудивительно, что она хочет уйти.

А почему она должна оставаться? Приведи хоть одну вескую причину.

Не мог.

Они перелетели через Залив и, планируя, снижались, держа курс на пустую стоянку возле аптеки. Кэрол, приземлившись чуть раньше него, ожидала, пока он выйдет из машины и подойдет к ней.

— Прекрасная ночь. Значит, ты здесь жил. Как стыдно, что ты лишился этого уголка. Только подумай, Пит: если бы ты не проиграл его, я бы никогда с тобой не встретилась.

— Ага, — сказал он, когда они поднялись по пригорку и вошли в аптеку. — Этого и столько другого никогда бы не пришлось пережить.

В аптеке их встретили рашморы. Гардены оказались единственными посетителями.

— Добрый вечер, сэр и мадам. Скажите, пожалуйста, что вам угодно?

Послушный механический голос лился из сотни громкоговорителей, скрытых по всему огромному, залитому светом помещению. Вся система обслуживания сосредоточила свое внимание на них двоих.

Кэрол спросила:

— Вам что-нибудь известно о новой быстродействующей кроличьей бумаге?

— Да, мадам, — охотно отозвалась аптека. Недавний прорыв в науке, из «А.Г. Кемп» в Бонне. Получите, пожалуйста. — Из отверстия в конце стеклянного прилавка выпал пакет; он остановился прямо перед ними, и Пит его взял.

— По цене старого.

Пит заплатил аптеке, и они с Кэрол пошли на неосвещенную заброшенную стоянку.

— Все для нас, — прокомментировала Кэрол. — Это огромное здание с тысячей светильников внутри и эти оглушительные рашморы. Похоже на аптеку для мертвых. Призрачная аптека.

— Черт, — согласился Пит, — она слишком велика для живых. Но единственная проблема в том, что не хватает живых.

— Быть может, появится еще один, — загадала Кэрол. Она сняла с пакета кроличьей бумаги ленточную обертку, развернула пакет, взяла бумагу и прикусила ровными белыми зубами.

— Какого цвета она становится? — спросила Кэрол, рассматривая бумагу. — Такого же, что и старая?

— Белого, если ничего. Если есть, то зеленого.

При тусклом свете стоянки определить цвет было трудно.

Кэрол открыла дверцу машины — зажегся свет фонаря.

Бумага позеленела.

Кэрол взглянула на Пита:

— Я — беременна. Нас посетила удача. — Голос ее звучал уныло, наполнившиеся слезами глаза глядели в сторону. — Будь я проклята, — подавленно сказала она. — Впервые за всю жизнь. И с человеком, который уже… — Тяжело дыша и неподвижным взглядом глядя в одну точку куда-то в ночную тьму, она замолчала.

— Это надо отпраздновать!

— Да? — повернулась она к нему.

— Мы должны выйти в радиоэфир и сообщить об этом всему миру!

— О! — кивнула Кэрол. — Да, верно, таков обычай. Не будут ли нас ревновать? Ах!

Пит вполз в машину и резким движением включил передатчик на аварийную всеволновую радиочастоту.

— Эй! — воскликнул он. — Знаете что? Говорит член группы «Синяя лисичка» Пит Гарден, Кармел, Калифорния. Кэрол Хоулт Гарден и я женаты всего день с небольшим. И сегодня ночью она проверилась на западногерманской кроличьей бумаге…

— Лучше бы я умерла.

— Что ты? — Он недоверчиво на нее уставился. — Ты — прелесть! Это самое главное событие в наших жизнях! Мы увеличим народонаселение. Это компенсирует смерть Лакмена, уравновесит ее. Верно? — Он схватил ее руку и так сильно сжал, что Кэрол ойкнула. — Скажите что-нибудь в микрофон, миссис Гарден.

— Желаю всем вам такой же удачи какая улыбнулась мне этой ночью.

— Правильно, черт возьми! — кричал в микрофон Пит. — Каждому, кто меня слышит!

— Значит, мы остаемся вместе, — тихо сказала Кэрол.

— Да. Именно так мы решили.

— А Патрисия Мак-Клейн?

— К черту всех, кроме тебя! Кроме тебя, меня и младенца.

Кэрол чуть улыбнулась:

— Хорошо. Едем назад.

— Ты собираешься управлять? Твою машину оставим здесь, а оба вернемся в моей, управлять буду я. — Он быстро перенес ее чемоданы в свой аэромобиль, взял Кэрол под руку и повел. — Садись и не волнуйся, — распоряжался он, усаживая ее и пристегивая ремни безопасности.

— Пит, ты понимаешь значение этого, с точки зрения Игры? — Она побледнела. — Каждый документ в лотке автоматически принадлежит нам. Но именно сейчас никакой Игры нет! Никаких документов в лотке из-за полицейского запрета. Но что-то мы должны получить! Надо выискать в правилах.

— Хорошо, — слушая ее краем уха, сказал он, ибо внимательно вел аэромобиль в набор высоты.

— Пит, может быть, ты отыграешь Беркли.

— Не было удобного случая, которому предшествовала бы, по крайней мере, одна Игра, сыгранная нами прошлой ночью.

— Верно, — кивнула она. — Думаю, нам следует обратиться за толкованием в Комитет правил на спутнике «Сойка».

В этот момент, откровенно говоря, Игра его не интересовала. Мысль о ребенке — сыне или дочери — вытеснила из головы все происшедшее недавно, все, связанное с приездом, смертью Лакмена и запрещением группы.

Удача, подумал он, такая запоздалая в моей жизни. Сто пятьдесят лет. После стольких попыток, после неудач в стольких сочетаниях пар.

Он вел машину с сидящей рядом Кэрол над темным Заливом к их дому.

Когда они добрались до квартиры и поднялись наверх, Пит сразу же кинулся к находящейся в ванной комнате аптечке.

— Поеду кутить — напьюсь, как не напивался никогда в жизни. Он извлек из аптечки пять таблеток снузекса и, поколебавшись, горсть таблеток метамфетамина. — Это поможет, — объяснил он Кэрол. — До свидания. — Проглотил таблетки, запил их все разом и направился к двери холла. — Таков обычай. — Задержался у двери. — Когда узнаешь, что у тебя будет ребенок. Я где-то об этом читал. — Он с серьезным видом отдал ей честь и закрыл за собой дверь.

Через мгновенье Пит был внизу, опять в аэромобиле, высматривая в темной ночи близлежащий бар.

Пока аэромобиль пулей летел в небо, Пит думал: Бог знает, куда я направляюсь и когда вернусь. Конечно, не знаю — и не хочу знать.

По мере того, как машина набирала высоту, он ликующе кричал:

— О-го-го!

Слышал эхо голоса и снова кричал.

10

Проснувшись, Фрея Гейне поискала тумблер видеофона, нащупала его и резко включила.

— Ну, вот, — пробормотала она, думая о том, который час. Взглянула на светящийся циферблат часов, что у кровати. Три часа утра. Какая напасть.

На видеоэкране возникло изображение Кэрол Хоулт Гарден.

— Фрея, ты не знаешь, где Пит? — Голос Кэрол взволнованно прерывался. — Он ушел и до сих пор не вернулся; я не могу заснуть.

— Нет, Кэрол. Конечно, не знаю, где он. Полиция его отпустила?

— Он взят на поруки. Скажи… Где он может быть? Сейчас все бары закрыты; я ждала до двух, надеясь, что он вернется не позднее двух тридцати. Но…

— Попробуй дозвониться в «Пьяный лимон», это в Беркли. — Фрея протянула руку к выключателю. Может быть, он умер, подумалось ей. Бросился с какого-то моста или разбил машину… Наконец-то.

— Он празднует событие.

— О Господи, какое?

— Я — беременна.

— Понятно. — Фрея совсем проснулась. — Удивительно! Так сразу! Ты, наверное, проверилась на этой новой кроличьей бумаге?

— Да. Сегодня ночью ее прикусила, и она позеленела. Поэтому Пит и уехал. Жду, а его все нет. Он такой эмоциональный — сначала ходит подавленным и думает о самоубийстве; а потом…

— Это твои дела — при чем здесь я? — прервала ее Фрея. — Поздравляю, Кэрол. Надеюсь, это будет ребенок. — И наконец, Фрея выключила видеофон. Изображение погасло в темноте.

Ублюдок, с горечью и гневом сказала про себя Фрея. Она легла навзничь, глядя в потолок, сжимая кулаки и сдерживая слезы. Убила бы его. Надеюсь, он мертв; надеюсь, он никогда к ней не вернется.

А сюда пришел бы? Пораженная этой мыслью, она села. Что, если придет? Рядом с ней, в постели, похрапывал Клем Гейне. И женщина решила: если придет, не пущу. Видеть его не могу!

Но почему-то она знала, что Пит все же не придет. Поняла: он не меня ищет. Меня будет искать в последнюю очередь.

Она закурила и, сидя в постели, молча смотрела перед собой.

Ваг задал вопрос:

— Мистер Гарден, когда вы впервые ощутили, что мир вокруг вас как бы не совсем реален?

— Так было сколько себя помню.

— А ваша реакция?

— Депрессия. Принял тысячи таблеток амитриптилина, а эффект был временный.

— Вы знаете, кто я? — спросил ваг.

— Посмотрим, — стал размышлять Пит. В памяти всплыло имя: доктор Фелпс. — Доктор Юджин Фелпс, — с надеждой, произнес он.

— Почти правильно, мистер Гарден. Я — доктор Ю.Р. Филипсон. А как вам удалось ко мне попасть?

Пит переспросил:

— Как мне удалось к вам попасть? — Ответ напрашивался сам собой. — Потому что вы — там. Или, скорее, — здесь.

— Высуньте язык.

— Зачем?

— Чтобы проявить неуважение.

Пит высунул язык:

— А-а-а-а!

— Дальнейшие комментарии излишни, вопрос ясен. Сколько раз вы покушались на самоубийство?

— Четыре. Впервые — в двадцать. Во второй раз — в сорок. В третий…

— Не продолжайте. Насколько близки вы были к его осуществлению?

— Очень близок. Особенно в последний раз.

— Что вас остановило?

— Некая сила, помощней меня самого.

— Забавно, — хихикнул ваг.

— Я имею в виду свою жену. Ее звали Бетти. Бетти Джо. Мы встретились в магазине редких грампластинок Джо Шиллинга. Ее груди напоминали твердые спелые дыни. Или ее звали Мэри Энн?

— Нет, ее не звали Мэри Энн, — уточнил доктор Ю.Р. Филипсон, — потому что сейчас вы говорите о восемнадцатилетней дочери Пэт и Аллена Мак-Клейнов, а она никогда не была вашей женой. Моя квалификация не позволяет мне обрисовывать ее груди. Или груди ее матери. Во всяком случае, вы едва с ней знакомы; все, что вам о ней известно, — это что она обожает слушать Натса Каца, которого вы не выносите. Вы и она не имеете ничего общего.

— Врешь, сукин сын!

— О, нет. Не вру. Я вижу реальность, а именно этого вам не удается сделать. Вот почему вы здесь. Вы вовлечены в запутанную, огромных размеров, иллюзорную систему. Вы и половина ваших друзей. Хотите из ее вырваться?

— Нет. То есть, да. Да или нет: какое имеет значение? — У Пита заболел живот. — Я могу уйти? Кажется, я растратил все свои деньги.

Bar-доктор ответил:

— Когда вы уезжали, у вас было двадцать пять долларов.

— Ну, так лучше бы они у меня остались.

— Для поднятия престижа своей профессиональной этики скажу, что вы их мне уже заплатили.

— Тогда верните.

Ваг вздохнул:

— Это патовая ситуация. Думаю, мне придется принимать решение за нас обоих. Может ли помощь, которую я вам еще окажу, стоить двадцать пять долларов? Это зависит от вашего желания. Вы находитесь во все незаметнее подкрадывающейся к вам затруднительной ситуации. Она, вероятно, убьет вас, как убила мистера Лакмена. Будьте особенно внимательны к своей беременной жене — здесь она мучительно ранима.

— Буду. Буду.

Доктор Ю.Р. Филипсон продолжал:

— Самая лучшая ваша ставка, Гарден, — это смириться с силами эпохи. Право слово, слаба надежда на то, что вам удастся многого достичь; вы — одиноки и, в определенных отношениях, правильно оцениваете ситуацию. Но вы бессильны физически. К кому обратитесь? К И.Б. Блэку? Мистеру Готорну? Можно было бы. Они могли бы вам помочь. А могут и не помочь. Особенно в части провала в вашей памяти.

— Да. Провала в моей памяти. Как с ним быть?

— Вы прекрасно воссоздали его с помощью рашморов. Поэтому не стоит волноваться.

— Но убил ли я Лакмена?

— Ха-ха, — произнес ваг. — Думаете, я вам скажу? Вы — не в своем уме?

— Может быть. Может быть, я — наивный. — Питу стало хуже, так плохо, что дальше он терпеть не мог. — Где мужской туалет? Или, сказал бы я, человеческий туалет? — Он огляделся вокруг. Все цвета — не те, а когда попытался пройтись, почувствовал невесомость или, скорее, большую легкость.

Он подумал: я — на Титане.

— Вторая дверь налево, — подсказал ваг-доктор.

— Спасибо. — И Пит осторожно пошел, пытаясь не взлететь и не оторваться от выкрашенных белой краской стен. — Послушай, — приостановившись, сказал он. — А Кэрол? Бросаю Патрисию — ничто, кроме матери моего ребенка, значения не имеет.

— Вы сказали, ничто значения не имеет, — заметил Ю.Р. Филипсон. — Шутка, и неудачная. Я всего лишь объясняю состояние вашего ума. «На самом деле вещи — редко такие, какими кажутся; снятое молоко прячется под маской сливок». Великолепное изречение земного юмориста У.С. Гилберта. Желаю вам удачи и предлагаю посоветоваться с И.Б. Блэком; он — надежный. Можете мне верить. В Готорне я не уверен, — вслед Питу громко говорил ваг. — И так закройте за собой дверь ванной, чтобы я ничего не слышал. Отвратительно, когда землян тошнит.

Пит закрыл дверь. Как отсюда выбраться? Надо бежать. Но, прежде всего, как я попал на Титан?

Сколько времени провел? Дней… Быть может, недель.

Надо возвращаться домой к Кэрол. Господи! А что, если они ее уже убили, как Лакмена?

Они? Кто?

Он не знал. Ему объяснили… или не объяснили? Он действительно взял с собой сто пятьдесят долларов? Возможно. Знать должен был он — не они.

Высоко расположенное окно ванной. Он подвинул огромный металлический барабан с туалетной бумагой, стал на него, и ему удалось дотянуться до окна. Наглухо закрыто, наглухо закрашено. Он забарабанил кулаками по деревянной раме.

Окно, скрипя, приоткрылось.

Достаточно. Поджавшись, Пит пролез. Тьма, титанянская ночь… Он свалился вниз и падал, слыша производимый им же свист, какой производят птичьи крылья или, скорее, крылья жука, имеющие большую несущую поверхность относительно массы тела. — О-го-го! — кричал он, не слыша ничего, кроме свиста собственного падения.

Он ударился, ткнулся носом и вот лежал, страдая от боли в ногах. Сломал чертову лодыжку. Ковыляя, встал. Аллея, мусорные ящики, брусчатка; он поковылял на уличный свет. Справа — горящая красным неоном вывеска «У Дэйва». Бар. Он вышел черным ходом, из мужского умывальника, и без пальто. Ожидая, пока боль в лодыжках утихнет, стоял, прислонившись к стене здания.

Подъехал патрульный — рашмор, автоматический полицейский.

— У вас все в порядке, сэр?

— Да. Благодарю. Просто остановился… Видите ли… Зов природы. — Он замялся. — Благодарю.

Рашмор-полицейский покатил дальше.

В каком я городе? Воздух — влажный, пахнет теплом. Чикаго? Сент-Луис? Воздух теплый, вонючий, а не чистый воздух Сан-Франциско. Он неровным шагом пошел по улице, прочь от бара «У Дэйва». В котором — просящий на выпивку ваг, обдирающий посетителей-землян, убалтывающий их на образованный лад. В поисках бумажника схватился за карман брюк. Исчез. Господи Иисусе! Поискал в пиджаке: есть. Облегченно вздохнул.

Принятые мной таблетки не взаимодействовали с выпитым; или провзаимодействовали? Вот — вопрос. Но чувствую я себя хорошо; не ударился, лишь немного взволнован и напуган. Но я заблудился. Заблудился и потерял аэромобиль. Час от часу не легче.

— Аэромобиль! — позвал он, пытаясь ввести в действие механическую систему аэромобиля. Его рашмор. Иногда рашмор отвечал; иногда нет. Все зависело от обстоятельств.

Ага, вот огни, двойной свет фар. Его аэромобиль подкатил — вдоль бордюра и остановился рядом:

— Я здесь, мистер Гарден.

— Послушай, — сказал Пит, неуверенно нащупывая ручку дверцы. — Скажи, ради Бога, где мы?

— В Покателло, штат Айдахо.

— О Господи!

— Ей-богу, мистер Гарден, я вам клянусь!

— Ты чертовски красноречив для рашмора.

Открыв дверцу, Пит напряг зрение, заморгал, стараясь различить что-нибудь в тусклом свете кабины. Его охватила подозрительность, даже страх.

Кто-то сидел за штурвалом.

Помолчав, темный силуэт за штурвалом сказал:

— Садитесь, мистер Гарден.

— Зачем?

— Чтобы я доставила вас туда, куда вам нужно.

— Никуда мне не нужно. Я останусь здесь.

— Что это вы на меня так странно смотрите? Вы что, забыли, как приехали за мной? Это же была ваша идея — как следует гульнуть, причем не в одном месте. — Это была женщина — она улыбнулась.

— Кто вы, черт возьми? Я вас не знаю.

— Да ну что вы! Мы с вами встретились в магазине редких грампластинок Джо Шиллинга, в Нью-Мексико.

— А, так вы — Мэри Энн Мак-Клейн, — сказал он с облегчением и не спеша уселся на переднее сиденье. — Может, вы объясните мне, что происходит?

Мэри Энн спокойно сказала:

— Вы отмечаете беременность своей жены Кэрол.

— Но как я встретился с вами?

— Сначала вы заехали на квартиру в графстве Марин. Меня не застали, потому что я занималась научной работой в публичной библиотеке в Сан-Франциско. Моя мать сказала, где я, и вы полетели в Сан-Франциско, в библиотеку, и забрали меня. И махнули в Покателло, потому что вы решили, что в айдахском баре восемнадцатилетнюю девушку обслужат, а в Сан-Франциско, как мы выяснили, это невозможно.

— Я не ошибся?

— Нет. И вы один пошли в бар «У Дэйва», а я осталась ждать вас тут, в машине. И вы только что вышли из аллеи и стали вопить.

— Понятно. — Он откинулся на сиденье. — Мне плохо. Лучше бы я остался дома.

— Я провожу вас домой, мистер Гарден.

Аэромобиль поднялся в воздух. Пит закрыл глаза.

— Как я встретился с этим вагом? — через какое-то время спросил он.

— С каким вагом?

— Из бара. Кажется. Вроде бы с доктором Филипсоном.

— Откуда мне знать? Меня туда не пустили.

— Ну, а был ли там ваг? Разве вы его не видели?

— Видела — сначала вошла я. Но пока там находилась, вага не было. Но, конечно, я сразу же вышла — меня заставили выйти.

— Какой я подлец! Остался пить, а вы сидели одна здесь, в аэромобиле.

— Не волнуйтесь. Я мило побеседовала с вашим рашмором. И многое о вас узнала. Ведь так, аэромобиль?

— Да, мисс Мак-Клейн, — ответил аэромобиль.

— Я ему нравлюсь. Всем рашморам я нравлюсь. — Она рассмеялась. — Я их очаровываю.

— Несомненно. А который час?

— Около четырех.

— Утра? — Он не мог поверить. Как получилось, что бар до сих пор открыт? Ни в одном штате не разрешают, чтобы до такого позднего времени бары были открыты.

— Может быть, я плохо посмотрела на часы.

— Нет. Вы как следует посмотрели на часы. Что-то ужасно не так.

— Ха-ха, — сказала Мэри Энн.

Он посмотрел на нее. За штурвалом машины сидела бесформенная слизь вага.

— Аэромобиль, — тотчас спохватился Пит. — Кто за штурвалом? Скажи мне!

— Мэри Энн Мак-Клейн, мистер Гарден, — ответил аэромобиль.

Но ваг продолжал сидеть. Пит это видел.

— Ты уверен?

— Конечно, — отозвался аэромобиль.

Заговорил ваг:

— Я уже сказал, что могу очаровывать рашморы.

— Куда мы едем?

— Домой. Возвращаю вас вашей жене Кэрол.

— А потом — что?

— А потом я отправлюсь домой спать.

— Кто вы? — обратился он к существу.

— А кто, по-вашему? Посмотрите. У кого-нибудь спросите; скажите мистеру Готорну, детективу, или, еще лучше, скажите детективу И.Б. Блэку. Это И.Б. Блэку будет как обухом по голове.

Пит закрыл глаза.

А когда открыл, за штурвалом аэромобиля рядом с ним сидела Мэри Энн Мак-Клейн.

— Ты — прав, — обратился он к аэромобилю. — Или был прав?

О Боже, лучше бы я остался дома, подумал Пит, лучше бы не выходил ночью из дому. Мне страшно. Джо Шиллинг — он мог бы мне помочь. А вслух произнес:

— Отвезите меня на квартиру Джо Шиллинга, Мэри Энн, или как там вас зовут.

— В это время? Вы с ума сошли.

— Он — мой лучший друг. Во всем мире.

— Мы доберемся туда лишь в пять часов утра.

— Он будет рад меня видеть. Учитывая то, что я должен ему рассказать.

— А что именно? — полюбопытствовала Мэри Энн.

Он осторожно заметил:

— Вы знаете. О Кэрол. О ребенке.

— Ах, да! — Она кивнула. — Как сказала Фрея, «надеюсь, это будет ребенок».

— Фрея так сказала? Кому?

— Кэрол.

— А вы откуда знаете?

— До нашего визита в бар «У Дэйва» вы из машины позвонили Кэрол. Вы хотели убедиться, что у нее все в порядке. Она была очень расстроена. Вы спросили, почему, и она сообщила, что, разыскивая вас, позвонила Фрее, и что Фрея ей такое сказала.

— К чертям эту Фрею!

— Не осуждайте ее за подобные чувства. Она представляет собой трудный, шизоидный, тип человека (вроде бы так называется). Это мы учили по психоанализу.

— Вам нравится в школе?

— Обожаю ее.

— Вы полагаете, что сможете увлечься стопятидесятилетним стариком?

— Вы не так уж стары, мистер Гарден. Просто вы немного не в себе. Как только очутитесь дома, вам станет лучше. — Она мимолетно улыбнулась.

— Я еще способен кое на что. Свидетельство тому — беременность Кэрол. О-го-го! — прокричал он.

— Троекратное «ура»! Подумать только — на одного землянина в мире станет больше. Не восхитительно ли?

— Обычно мы не называем себя землянами, — поправил Пит. — Мы говорим: «люди». Вы ошиблись.

— Ох, — кивнула Мэри Энн. — Ошибка учтена.

— Ваша мать как-то связана с тем, что происходит? И поэтому не захотела, чтобы полиция ее обследовала?

— Угу, — буркнула Мэри Энн.

— Сколько вас в это вовлечено?

— О, тысячи, — ответила Мэри Энн… или, скорее, ваг. (Несмотря на то, что видели глаза, Пит понимал, что общается с вагом.) — Ну, тысячи и тысячи. По всей планете.

— Но не все — на ней. Потому что вы все еще должны прятаться от властей. Пожалуй, стоит сообщить Готорну.

Мэри Энн засмеялась.

Пит стал шарить в бардачке.

— Мэри Энн забрала пистолет, — объявил автомобиль. — Боялась, что, если полиция вас остановит и обнаружит его, вас опять посадят в тюрьму.

— Верно, — подтвердила Мэри Энн.

— Это ваши убили Лакмена? Почему?

Она пожала плечами:

— Забыла. Извините.

— Кого потом?

— Ту тварь.

— Какую тварь?

Сверкая глазами, Мэри Энн выложила:

— Тварь, которая развивается в Кэрол. Неудача, мистер Гарден, это не ребенок.

Пит закрыл глаза.

Очнулся он над районом Залива.

— Почти дома, — сказала Мэри Энн.

— И вы меня отпустите?

— Почему бы не отпустить?

— Не знаю.

Подавляя тошноту, он скорчился в углу аэромобиля, словно какой-то зверек. Мэри Энн больше ничего не сказала, и он ничего не сказал. Как ужасно прошла ночь! А ведь пройти должна была великолепно — моя первая удача. А вместо нее…

Но сейчас Пит не остановился на теме самоубийства. Как обычно. Потому что положение ухудшилось, было слишком плохим, чтобы подобным образом выйти из него. Он понял: мои проблемы суть проблемы восприятия. Понимания и приятия. Я должен запомнить, что не все участвуют в этом. А детектива И.Б. Блэка нет, и доктора Филипсона — тоже; и ее, то есть, его — тоже нет. Значит, что-то, где-то, когда-то мне может помочь.

— Вы правы, — согласилась с его мыслями Мэри Энн.

— Телепатка?

— Будь я проклята, если не телепатка.

— Но ваша мать сказала, что вы — не телепатка.

— Мать вам сбрехала.

— Натс Кац — главная фигура всего этого?

— Да.

— Так я и думал. — И он откинулся на сиденье, вновь пытаясь снять приступ тошноты.

Мэри Энн объявила:

— Прибыли.

Аэромобиль снизился и летел, почти касаясь мостовой сан-рафаэльской улицы.

— Прежде чем выйти, поцелуйте меня, — попросила она, остановив аэромобиль у обочины. А он искал глазами окна своей квартиры. В одном горел свет. Кэрол еще бодрствовала, ждала его — в противном случае она спала бы при выключенном свете.

— Поцеловать, — эхом отозвался он, — правда?

— Конечно, правда, — подтвердила Мэри Энн и выжидающе к нему наклонилась.

— Не могу.

— Почему не можете?

— Потому что вы состоите из того, из чего состоите.

— Ну, чушь! — воскликнула Мэри Энн. — Что с вами, Пит? Вы заблудились в снах!

— Я?

— Да. — Она раздраженно смотрела на него. — Ночью вы приняли наркотик, напились пьяным, ужасно волновались из-за Кэрол, еще и полиции боялись. Последние два часа вы, как сумасшедший, галлюцинировали. Вам чудилось, что психиатр, доктор Филипсон, — ваг, а потом вам показалось, что я — ваг. — И она спросила аэромобиль: Я — ваг?

— Нет, вы — Мэри Энн, — ответил рашмор аэромобиля.

— Понятно?

— Все еще не могу в это поверить. Только выпустите меня из машины. — Он нашел ручку, открыл дверцу, вышел на обочину, ноги его дрожали.

— До свидания! — проводив его взглядом, сказала Мэри Энн.

— До свидания! — И он пошел к двери дома.

Аэромобиль сказал ему вслед:

— Вы меня испачкали.

— Это очень плохо, — согласился Пит. Открыл ключом входную дверь, вошел, и дверь за ним захлопнулась.

Поднявшись по лестнице, он застал Кэрол в холле — она стояла в прозрачной ночной сорочке желтого цвета.

— Я слышала, как подъехала машина. Спасибо, что вернулся! Я так за тебя беспокоилась. — Она застенчиво покраснела и закрылась руками. — Я должна быть в платье, понимаю.

— Спасибо, что дождалась. — Мимо нее Пит прошел в ванную и умылся холодной водой.

— Хочешь, приготовлю поесть или выпить? Еще так рано.

— Хорошо бы кофе.

На кухне она принялась варить кофе — ему и себе.

— Сделай одолжение. Позвони в справочное корпорации автоматической видеофонной связи и спроси, значится ли среди абонентов доктор Ю.Р. Филипсон.

— Хорошо. — Кэрол щелкнула тумблером видеофона. Переговорила по гомеостатическим линиям и дала отбой. — Значится.

— Я с ним встретился. Это стоило мне ста пятидесяти долларов. Их расценки высоки. Не скажешь ли, по какому видеофону можно было бы узнать, что Филипсон — землянин?

— Они не сказали. У меня есть его номер. — Она пододвинула блокнот.

— Позвоню ему и спрошу. — Он снова включил видеофон.

— В пять тридцать утра?

— Да, — набирая номер, ответил он. Прошло много времени; на другом конце шел вызов, а Пит напевал: «Гуляла собака, па-па, па-па, красные баки, па-па, па-па, зеленые лапки, па-па-па…»

— Этого доктора ждут, — успокоил он Кэрол. Тут раздался резкий щелчок, и на видеоэкране возникло морщинистое лицо человека. — Доктор Филипсон?

— Да. — Доктор отрешенно покачал головой и всмотрелся в Пита. — А, это вы.

— Так вы меня помните?

— Конечно, помню. Вы тот, кого мне прислал Джо Шиллинг; сегодня ночью я видел вас в течение часа.

Джо Шиллинг. Я этого не знал. И Пит спросил доктора Филипсона:

— Ведь вы — не ваг?

— И вы позвонили мне, чтобы об этом спросить?

— Да. Это очень важно.

— Я — не ваг, — сказал доктор Филипсон и отключил связь.

Пит щелкнул тумблером и сказал Кэрол:

— Пожалуй, мне пора в постель. Я измучен. А ты — в порядке?

— Да. Немного устала.

— Давай ляжем вместе.

Кэрол улыбнулась:

— Конечно. Как я рада, что ты вернулся. Ты всегда так уезжаешь кутить до полшестого утра?

— Нет. И никогда больше не уеду. — Последнюю фразу он произнес про себя.

Сидя на краю кровати и раздеваясь, он что-то нашел — оказалось, это спрятанная под подъем левого ботинка обертка книжечки спичек. Он снял ботинок, а обертку осмотрел при свете постельной лампы. Кэрол уже легла и, похоже, сразу же уснула.

На обертке книжечки спичек карандашом, его собственным почерком были написаны такие слова:

Это мое открытие, сделанное сегодня ночью. Мое блестящее, коронное достижение, и я боялся как-нибудь о нем забыть. Интересно, когда я это написал? В баре? По дороге домой? Наверное, когда, беседуя с доктором Филипсоном, впервые это понял.

— Кэрол, я знаю, кто убил Лакмена.

— Кто? — не совсем проснувшись, спросила она.

— Мы убили. Все шестеро, потерявших память. Дженис Ремингтон, Сильванус Энгст с женой, Клем Гейне, жена Билла Кэльюмайна и я; мы действовали под влиянием вагов. — Он протянул ей обертку книжечки. — Прочитай, что я здесь написал. На случай, если бы не запомнил; на случай, если бы они снова ковырялись в моей памяти.

Усевшись, она взяла обертку и посмотрела на нее.

— «Мы полностью окружены… вагами». Извини, но я засмеюсь.

Он смерил ее свирепым взглядом.

— Из-за этого ты позвонил доктору в Айдахо и спросил у него, что делал — теперь понимаю. Однако он — не ваг. Ты сам видел его на экране, слышал.

— Оно вроде бы верно.

— Кто еще — ваг? Или, начав писать ее…

— Мэри Энн Мак-Клейн. Она — хуже их всех.

— А, — кивнула головой Кэрол, — понимаю. Именно с ней ты был ночью. Я догадывалась. Знала, что кто-то должен быть. Какая-то женщина.

Пит включил прикроватный видеофон.

— Позвоню Готорну и Блэку, этим полицейским. Они еще ничего не знают. — Набирая номер, он объяснял Кэрол: — Не удивительно, что Пэт Мак-Клейн не хотела, чтобы полиция ее обследовала.

— Пит, не делай этого сейчас, ночью… — Кэрол протянула руку и отключила линию.

— Но они могут взять меня этой же ночью. В любое время.

— Позвони завтра. — Она просяще улыбнулась. — Пожалуйста!

— Тогда можно позвонить Джо Шиллингу?

— Как угодно. Я только думаю, что тебе не следует звонить в полицию прямо сейчас, при твоем нынешнем самочувствии. У тебя от них уже столько неприятностей.

Он созвонился со справочным, получил новый номер телефона Джо Шиллинга в графстве Марин.

Вскоре на экране появилось бородатое румяное лицо, и Джо предстал во всей своей живости.

— Да? Что такое? Пит… Послушай, Кэрол позвонила и сообщила мне хорошую новость о вашей удаче. Боже мой, как великолепно!

— Это ты направил меня в Покателло к доктору Филипсону?

— К кому?

Пит повторил фамилию. От огорчения лицо у Джо Шиллинга перекосилось.

— Ладно. Извини, что разбудил. Я и не думал, что это ты.

— Минуточку. Послушай, года два назад, когда ты был у меня в магазине в Нью-Мексико, мы беседовали… О чем же? О побочных действиях гидрохлорида метамфетамина. Ты принимал тогда эти таблетки, и я предупредил тебя о них — в журнале «Научная Америка» опубликовал статью психиатр из Айдахо. По-моему, это был этот твой Филипсон, — он утверждал, что метамфетамины могут ускорить психотические проявления.

— У меня плохая память.

— Исходя из твоего рассказа и твоей реакции на статью, можно было сделать вывод о том, что ты прибегал и к разновидностям трифлуоперазина, дигидрохлорида, которые, клялся ты, компенсировали побочное действие метамфетаминов.

— Сегодня ночью я принял горсть таблеток метамфетамина. Всего семь с половиной миллиграммов.

— И выпивал?

— Да.

— О горе! Ты помнишь, что говорил в своей статье Филипсон о смешении метамфетаминов и алкоголя?

— Смутно.

— Они усиливают взаимное действие. Этой ночью у тебя был приступ психоза?

— Недолгий. Был момент абсолютной истины. Вот, читаю тебе. — И попросил Кэрол: — Передай мне обертку. — Она передала, и Пит прочел написанное. — Это было моим открытием, Джо. Моим жизненным опытом. «Ваги вокруг нас».

Немного помолчав, Шиллинг спросил:

— Этот доктор Филипсон в Айдахо… Ты был у него? И поэтому спросил?

— Сегодня ночью я уплатил ему сто пятьдесят долларов. И, по-моему, недаром.

После новой паузы Шиллинг продолжал:

— Хочу предложить тебе кое-что интересное. Позвони детективу Готорну.

— Именно это я и хотел сделать. Но Кэрол не разрешила.

— Хочу поговорить с Кэрол.

Приподнявшись, Кэрол села в постели лицом к видеофону:

— Я здесь, Джо. Если, по-твоему, Пит должен позвонить Готорну…

— Кэрол, я знаю твоего мужа долгие годы. Он подвержен депрессиям, чреватым самоубийством. Регулярно. Дорогая, попросту говоря, он — депрессивный маньяк. Время от времени у него проявляется аффективный психоз. Сегодня из-за новости о ребенке он вступил в маниакальную фазу, и я, с одной стороны, его не виню. Знаю, что он при этом чувствует — что-то вроде повторного появления на свет. Серьезная причина заставляет меня настаивать на его звонке Готорну. Готорн больше других известных нам лиц общается с вагами. С Питом говорить бесполезно; я ни черта не знаю о вагах, может быть, и верно — они вокруг нас. Не собираюсь спорить об этом с Питом, особенно в пять тридцать утра. И тебе предлагаю действовать в том же духе.

— Ладно.

Шиллинг обратился к Питу:

— И помни об этом, когда будешь говорить с Готорном. Все сказанное тобой позднее прокурор может обратить против тебя, а Готорн — вовсе тебе не друг. Так что будь осторожен. Хорошо?

— Хорошо. Но скажи, ты действительно уверен, что получилась смесь метамфетаминов и алкоголя?

Джо Шиллинг уклончиво спросил:

— А что сказал доктор Филипсон?

— Много всякого. Сказал, что, с одной стороны, ситуация такая, что я буду убит, как убили Лакмена. И я должен особенно позаботиться о Кэрол. И еще он сказал… — Пит помолчал. — Я мало что могу сделать для изменения сложившейся ситуации.

— И сочувственно к тебе отнесся?

— Да. Хотя он — ваг. — Пит прервал связь и, выждав, набрал номер дежурной части полиции. Номер тех, кто сочувственно относится, сказал он себе. Номер того, кто, может быть, на твоей стороне.

Через коммутатор полиции Готорна разыскивали двадцать минут, а в это время Пит потягивал кофе и все больше трезвел.

— Готорн? — наконец заговорил он, когда на экране появилось лицо детектива. — Извините, что беспокою вас в такой ранний час. Могу сказать, кто убил Лакмена.

— Мистер Гарден, мы знаем, кто убил Лакмена. Получили признание. Когда я находился в кармелском управлении полиции. — Он выглядел измотанным.

— Кто? — спросил Пит. — Кто-то из нашей группы?

— Из «Синей лисички» — никто. Мы двинулись к истоку — провели расследование на Восточном побережье, где Лакмен начинал. Признался высокопоставленный служащий Лакмена по имени Сид Моск. Но причины до сих пор не установили. Над ее выяснением и работаем.

Пит выключил видеофон и, не произнеся ни слова, сел.

А теперь? Что делать?

— Иди ложись, — устраиваясь в постели и укрываясь одеялами, посоветовала ему Кэрол.

Пит Гарден, выключив лампу, лег в постель. И совершенно зря.

11

Он проснулся — и увидел у кровати две фигуры, мужскую и женскую.

— Не шуметь! — сказала Пэт Мак-Клейн, указывая на Кэрол. Мужчина все время направлял на Пита тепловую иглу. С этим человеком он никогда в жизни не встречался.

Мужчина сказал:

— Если зашумите, убьем ее. — Тепловая игла была направлена уже на Кэрол. — Понятно?

Часы у кровати показывали семь тридцать; из окон в спальню лился неяркий солнечный свет.

— Да. Понятно.

Распоряжалась Патрисия:

— Вставай и одевайся.

— Где? — поинтересовался Пит, соскальзывая с кровати. — Перед вами?

Взглянув на мужчину, Патрисия сказала:

— На кухне. — Оба сопроводили его на кухню, Патрисия закрыла дверь. — Будь с ним, пока не оденется. Я постерегу его жену. — Вынув другую тепловую иглу, она украдкой вернулась в спальню. — Покуда Кэрол в опасности, он шуметь не станет — я прочла это в его мозгу. Очень четко.

Незнакомец направлял на него тепловую иглу, а Пит одевался.

— Итак, вашей жене привалила удача. Поздравляю.

— Вы — муж Пэт? — рассматривая незнакомца, спросил Пит.

— Да. Я — Аллен Мак-Клейн. Рад с вами наконец познакомиться, мистер Гарден. — И улыбнулся — тонкой, мимолетной улыбкой. — Пэт столько о вас рассказывала.

Вскоре они втроем шли по коридору к лифту.

— Как добралась вчера вечером ваша дочь? — спросил Пит.

— Нормально, — отозвалась Патрисия. — Однако добралась очень поздно. По крайней мере, я вычитала в ее мозгу много интересного. К счастью, она заснула не сразу, лежала и думала. Поэтому я все и выведала.

Аллен обратился к Патрисии:

— Кэрол будет спать еще час. Так что о его исчезновении прямо сейчас не заявит, и беспокоиться нечего. Во всяком случае, почти до одиннадцати.

— Откуда вам известно, что она не проснется раньше?

Аллен промолчал.

— Вы — ясновидец?

Вновь молчание. Но было видно, что так оно и есть.

— И он… — Мак-Клейн дернул головой в сторону Пита, — мистер Гарден, то есть, бежать не попытается. О чем свидетельствует большая часть сопутствующих возможностей. Пять из шести. Думаю, статистика хорошая. — У лифта он нажал на кнопку.

Пит сказал Патрисии:

— Вчера тебя волновала моя безопасность. Сейчас — это. — Он указал на две тепловые иглы. — Отчего такая перемена?

— Оттого, что это время ты провел в отъезде с моей дочерью. Я возражала. Говорила, что она для тебя слишком молода; предупреждала, чтобы ты держался от нее подальше.

— Но, как ты вычитала в моем мозгу, я нашел Мэри Энн ошеломляюще привлекательной, — подчеркнул Пит.

Распахнулись дверцы подошедшего лифта.

В лифте стоял детектив Уэйд Готорн. При виде их он широко разинул рот, затем стал шарить в пальто.

Аллен Мак-Клейн заявил:

— Быть ясновидцем — полезно. Никогда не застанут врасплох. — И выстрелил из тепловой иглы в голову Готорна. Готорн отлетел к задней стенке лифта и лицом вверх распластался на полу.

— Входи, — приказала Патрисия Питу.

Он вошел, за ним вошли Мак-Клейны, и с телом Уэйда Готорна они спустились на первый этаж.

Пит сказал в рашмор лифта:

— Они меня похищают и они же убили детектива. Вызови помощь!

— Отмени последнюю просьбу, — скомандовала Патрисия лифту. — Никакая помощь нам не нужна. Благодарю.

— Хорошо, мисс, — послушно отозвался рашмор.

Дверцы лифта открылись; Мак-Клейны, следуя за Питом, миновали вестибюль, и все трое очутились на тротуаре.

— Знаешь, почему в лифте оказался Готорн, направлявшийся на ваш этаж? — спросила Патрисия. — Скажу. Чтобы тебя арестовать.

— Нет. Прошлой ночью он сказал мне по видеофону, что они взяли человека с Востока, убийцу Лакмена.

Мак-Клейны переглянулись, но промолчали.

— Вы убили невиновного.

— Не Готорна, — уточнила Патрисия. — Готорн вряд ли невиновен. Хотела бы, чтоб заодно и И.Б. Блэка — не попался. Ну, как-нибудь в другой раз.

— Бесовка Мэри Энн, — ругнулся Аллен, когда они сели в припаркованный к обочине тротуара аэромобиль. Это не был аэромобиль Пита. Очевидно, в нем приехали Мак-Клейны. — Кто-нибудь свернет девушке шею. — Он завел аэромобиль, и тот взвился в покрытое дымкой небо. — Удивительный возраст. Когда тебе восемнадцать, верится, что знаешь все, уверенность — полнейшая. А когда — сто пятьдесят, становится понятным, что ничего не знаешь.

— Еще не знаешь, что не знаешь, — развила эту мысль Патрисия. — Только ощущаешь слабый намек на незнание. — И, все еще направляя на Пита тепловую иглу, села рядом с ним на заднее сиденье.

— Хочу предложить вам сделку. Я должен быть уверен, что с Кэрол и ребенком ничего не случится. Все, что вы потребуете сделать… — начал Пит.

Его прервала Патрисия:

— Я уже вступила в сделку — с Кэрол и ребенком все в порядке. Так что о них не волнуйся. В общем, причинить им вред — последнее, что мы хотели бы сделать.

— Правильно, — кивком головы одобрил ее слова Аллен. — Иначе все, на чем стоим, так сказать, рухнет. — Он улыбнулся Питу. — Как оно — чувствовать удачу?

— Должны бы знать. У вас больше детей, чем у любого мужчины в Калифорнии.

— Да, — согласился Мак-Клейн, — только со времени появления на свет первого ребенка прошло больше восемнадцати лет, достаточно большой срок. Вы действительно зачали его прошлой ночью? Мэри Энн говорила, что вы были в трансе. Совсем пьяны.

Пит не ответил. Посматривая вниз, он пытался угадать направление движения аэромобиля. Похоже, машина уходила в глубь материка, к жаркому центральному району долин Калифорнии, за горы Сьерры, где никто не жил.

— Расскажи-ка нам о докторе Филипсоне, — потребовала Патрисия. — У меня сложилось какое-то искаженное представление о нем. Ты звонил ему ночью, когда вернулся домой?

— Да.

— Пит позвонил ему и спросил… не ваг ли… доктор Филипсон.

Аллен осклабился:

— И что он ответил?

— Ответил, что — не ваг. Затем Пит позвонил Джо Шиллингу и сообщил новость: мы, понимаешь ли, полностью ими окружены, а Шиллинг посоветовал ему позвонить Готорну. Что он и сделал. Поэтому Готорн и появился сегодня утром..

— Скажу вам, кого вместо Уэйда Готорна вы должны были пригласить, — сказал Аллен. — Своего адвоката, Лэйрда Шарпа.

— Слишком поздно, — проронила Патрисия. — А с Шарпом мы как-нибудь выйдем на связь. И тогда ты сможешь с ним поговорить, Пит. Рассказать ему все о том, что мы — остров человеческих существ, затерявшийся в море инопланетян. — Она засмеялась, и ее муж тоже разразился смехом.

— Кажется, мы его запугиваем, — предположил Мак-Клейн.

— Нет. Я его сканирую и вижу, что боится он меньше, по крайней мере, по сравнению с прошлой ночью. — Она обратилась к Питу: — Не правда ли, возвращение домой в обществе Мэри Энн оказалось для тебя мучительным? — И к мужу: — Его справочные диски ходят взад-вперед: сначала он видит Мэри Энн как девушку, привлекательную восемнадцатилетнюю землянку, затем изображение переворачивается, и краем глаза…

— Заткнись! — дико выкрикнул Пит.

Но Патрисия продолжала:

— Он видит иное. Говоря метафорически, — аморфную массу цитоплазмы, сплетенную в натуральную иллюзию. Бедный Пит Гарден! Жизнь как бы лишается романтики, верно, Пит? Сначала не можешь найти бара, где бы Мэри Энн обслужили, потом…

— Да перестань! — оборвал ее муж. — Действительно, хватит; он и так уже через многое прошел. Это ваше соперничество с Мэри Энн вредит вам обеим. Ты не должна соревноваться с собственной дочерью.

— Согласна. — И Пэт, закурив сигарету, замолчала.

— Позвони-ка ему, — предложила Патрисия Аллену.

— Добро. — Ее муж щелкнул кнопкой радиопередатчика. — Говорит Паром Темной Лошадки, — сказал он в микрофон. — Вызываю Морского Ягненка. Морской Ягненок, слушаю тебя. Слушаю тебя, Дэйв.

Голос по радио представился:

— Говорит Дэйв Мютро. Я — в Спарксе, в мотеле «Уютная таверна», жду вас.

— Отлично, Дэйв, мы прямо к вам. Минут через пять. — Аллен выключил передатчик. — Все улажено, — сказал он Патрисии. — Предвижу, никакого обмана не будет.

— Великолепно, — оживилась Патрисия.

— Кстати. — Мак-Клейн уже говорил с Питером. — Там будет Мэри Энн, она едет прямо туда в своем аэромобиле. Будут и другие люди, с одним из которых вы знакомы. Думаю, заинтересуетесь. Все обладают пси-талантом. Мэри Энн, кстати, в отличие от матери, — не телепатка. Хотя вам сказала другое. С ее стороны это был безответственный поступок. То, что она вам наговорила, в основном, — глупости. Например, что…

— Хватит! — строго цыкнула Патрисия.

Мак-Клейн пожал плечами:

— Через полчаса он узнает, я это вижу.

— Что меня просто нервирует, вот и все. Предпочла бы подождать до прибытия в «Уютную таверну». — И Пэт переключилась на Пита: — Кстати, было бы лучше, если бы ты послушался, и, как она просила, поцеловал ее на прощание.

— Зачем? — удивился Пит.

— Узнал бы тогда, из чего она. Скажи, ну часто ли в жизни тебе представлялась возможность целовать ошеломляюще привлекательных девушек? — В голосе ее продолжала звучать горечь.

— Попусту себя грызешь, — заметил ей муж. — Боже, да на тебя смотреть жалко, Пэт!

— И потом грызть буду; когда подрастет Джессика.

— Знаю, — кивнул Мак-Клейн. — Могу предвидеть это, не подключая своего таланта. — Вид у него был мрачный.

Аэромобиль приземлился на ровной песчаной площадке перед мотелем «Уютная таверна». Под тепловой иглой Мак-Клейны вывели Пита Гардена и конвоировали его к одноэтажному жилому дому в испанском стиле.

Из мотеля вышел долговязый, хорошо одетый мужчина средних лет и, вытянув для приветствия руку, пошел им навстречу.

— Привет, Мак-Клейн. Привет, Пэт. — Он посмотрел на Пита. — Мистер Гарден, бывший владелец Беркли, штат Калифорния. Знаете, Гарден, в Кармеле я дьявольски близко был к тому, чтобы поиграть в вашей группе, но, с сожалением признаюсь, вы напугали меня своим электроэнцефалографом. — Смешок. — Я — Дэвид Мютро, входивший в команду Джерома Лакмена. — Он протянул руку Питу, но тот ее не пожал. — Все верно, — пробормотал Мютро. — Вы не понимаете ситуации. Я немного одурел от происшедшего и того, что вскоре должно произойти. Из-за старости, полагаю. — Он повел их по мощеным плитам к открытым дверям конторы мотеля. — Мэри Энн прилетела несколько минут назад. Плавает в бассейне.

Держа руки в карманах, Пэт подошла к плавательному бассейну, остановилась и стала наблюдать за дочерью.

— Если бы вы могли читать мои мысли, — ни к кому не обращаясь, сказала она, — отметили бы зависть. — И отошла от бассейна. — Знаешь, Пит, когда я впервые тебя встретила, зависть, в основном, улетучилась. Ты один из самых простодушных людей, которых мне довелось знать. Ты помог мне очиститься от теневой стороны — пользуюсь терминологией Юнга… и. Джо Шиллинга. Кстати, как там Джо? Приятно было встретиться с ним вчера вечером. Как отнесся к тому, что его разбудили в пять тридцать утра?

— Он поздравил меня, — отрывисто сказал Пит. — С моей удачей.

— О, да! — весело подхватил Мютро; он добродушно хлопнул Пита по спине. — Наилучшие пожелания по случаю беременности!

Пэт продолжала:

— Реплика твоей бывшей жены в адрес Кэрол — «надеюсь, будет ребенок» — ужасна. А моя дочь смаковала ее; думаю, эта черта жестокости у нее от меня. Не слишком вини за это Мэри Энн, Пит, ибо основная часть перенесенного тобой — не вина Мэри. Причина кроется в твоих мыслях. Галлюцинирование. Джо Шиллинг сказал правильно: причина — в амфитаминах. У тебя была настоящая психологическая окклюзия.

— Да ну?

Она перехватила его взгляд.

— Да.

— Сомневаюсь.

— Давайте войдем, — пригласил Аллен Мак-Клейн. Он сложил руки рупором и закричал: — Мэри Энн, выходи из бассейна!

Девушка, хлюпая, подплыла к краю:

— Пошел к черту!

Мак-Клейн стал на колени:

— У нас — дело, иди в дом. Ты все еще мое дитя!

Над поверхностью бассейна возник шар блестящей водяной пены, поднятой в его сторону, что, разбившись о его голову, покрыл Мак-Клейна брызгами; бранясь, он отскочил назад.

— Я думала, ты — великий ясновидец, — со смехом окликнула его Мэри Энн. — Думала, тебя невозможно застать врасплох. — Она ухватилась за лестницу и ловко выпрыгнула из бассейна.

Девушка пробежала мимо, взяла белое полотняное неразрезанное полотенце, и солнце утренней Невады отсвечивало от ее влажного, гладкого тела.

— Привет, Пит Гарден, — сказала она, проносясь мимо. — Приятно вас видеть вновь, когда желудок у вас не болит, — вчера вы были темно-зеленого цвета, как заплесневелый старый мох. — Она вновь засмеялась, и белые зубы ее сверкали.

Сбивая с лица и волос водяные капли, подошел Аллен.

— Сейчас одиннадцать. Желательно, чтоб вы позвонили Кэрол и сказали, что живы-здоровы. Однако я могу заглянуть вперед и узнать, что вы не захотите этого сделать или, по крайней мере, возможно, не захотите.

— Правильно. Не захочу.

Мак-Клейн пожал плечами:

— Ну, я не могу видеть того, что она сделает; возможно, вызовет полицию, возможно, вызывать не станет. Время покажет. — Они пошли к зданию мотеля. Мак-Клейн продолжал отряхиваться. — В исследованиях о псионических способностях есть интересная деталь — некоторые обладающие ими лица стремятся лишить других этих способностей. Для примера возьмем психокинез моей дочери, продемонстрированный ею (как я и предвидел). Возникает синхронность Паули, происходит неслучайно связанное явление — и кто-нибудь отлетает, что и случилось со мной.

У Дэйва Мютро Патрисия спросила:

— Правда ли, что Сид Моск признался в убийстве Лакмена?

— Да, — подтвердил Мютро. — Ротмен нажал, чтобы оказать давление на «Синюю лисичку». Мы почувствовали, что там, в Калифорнии, полиция копнула слишком глубоко.

— Но со временем они поймут, что признание — ложное, — предположила Патрисия. — Благодаря своей телепатии, ваг И.Б. Блэк прочтет его мысли.

— Тогда это уже не будет иметь значения, — в свою очередь, предположил Мютро. — Надеюсь, не будет.

В конторе мотеля гудел кондиционер; в комнате было темно и прохладно, и Пит заметил несколько сидящих там и тут человек, переговаривавшихся приглушенными голосами. На мгновенье ему показалось, что он наткнулся на группу собравшихся утром сыграть в Игру, но, конечно, это не была группа игроков. Такой иллюзии он не поддался. Ведь они — не байндмены.

Было интересно, о чем они беседуют, и Пит присел. Некоторые, словно в рот набрав воды, с озабоченным видом смотрели перед собой. Вероятно, общающиеся друг с другом телепаты. Их, похоже, — большинство. Об остальных он мог только догадываться. Ясновидцы вроде Мак-Клейна, псионики наподобие девушки Мэри Энн. И Ротмен, кем бы он ни был. Где Ротмен? Глубоко, интуитивно он чувствовал, что Ротмен скорее всего здесь и всем заправляет.

Из боковой комнаты появилась Мэри Энн, уже в тенниске, синих хлопчатобумажных шортах, сандалиях. И без лифчика — груди острые, небольшие. Она села возле Пита, энергично вытирая полотенцем волосы.

— Что за букет эпилептиков! — тихо обратилась она к Питу. — Я хотела сказать: разве вы не согласны? Они — мои мама и папа — заставили меня сюда прийти. — Нахмурилась. — Кто это? — В комнате появился озирающийся по сторонам человек. — Я его не знаю. Может быть, он с Восточного побережья, как Мютро?

— Вы — не ваг — заключил Пит. — В конце концов.

— Нет, не ваг. Я никогда и не говорила, что — ваг, а вы сами меня спрашивали, кто я такая, и я ответила: «можете посмотреть», вот и смогли. Это была правда. Понимаете, Питер, вы оказались невольным телепатом; вы из-за тех таблеток и выпивки стали психотиком; и вы читали мои маргинальные мысли, все мои тревоги. То, что обычно называется подсознательным. Неужели моя мать никогда вас об этом не предупреждала? Она должна бы знать.

— Понимаю. Да, предупреждала.

— До меня вы восприняли подсознательные страхи того профессора. Все мы боимся вагов. Это естественно. Они — наши враги. Мы с ними воевали, их не победили, и вот они тут. Понимаете? — Она ткнула его в ребра острым локтем. — Не делайте такой глупый вид — вы слушаете или нет?

— Слушаю.

— Да у вас рот раскрыт, как у гуппи. Вчера ночью я знала, что вы, как сумасшедший, галлюцинировали по параноидальной схеме на тему враждебных, угрожающих заговоров инородных существ. Галлюцинация была насыщена вашими восприятиями, но в главном вы были правы. Я действительно испытывала страхи, меня беспокоили те же мысли. Психические больные все время живут в подобном мире. Во всяком случае, период проявления вашей способности быть телепатом оказался неудачным, потому что рядом была я и знала об этом. — Она жестом показала на группу людей, находившихся в комнате мотеля. — Видите? С того момента вы стали опасны. И должны были сразу же пойти и вызвать полицию; мы вовремя вас захватили.

Поверил ли Пит ей? Он изучал ее тонкое, имевшее форму сердечка лицо — и не мог сказать. Если у него и появлялся псионический талант, то уже пропал.

— Понимаете, — тихо и быстро растолковывала Мэри Энн, — псионический талант заложен в каждом человеке. При тяжелой болезни или глубокой психической регрессии… — Она остановилась. — В общем, Питер Гарден, у вас было психическое расстройство, вы напились, наглотались амфитаминов и галлюцинировали, но, в основном, были способны воспринимать окружающую нас реальность, ситуацию, известную этой вот группе людей — с ней она пытается иметь контакт. Понятно? — Она улыбнулась ему, глаза ее сияли. — Теперь вы знаете.

Он не понимал; он не хотел понимать.

Оцепенев, Пит отодвинулся от девушки.

— Вы не хотите знать, — задумалась Мэри Энн.

— Действительно.

— И все же вы знаете. Уже! Слишком поздно не знать, — добавила она своим безжалостным тоном. — И на этот раз вы не больны, не пьяны и не галлюцинируете, ваши восприятия не искажены. Поэтому вы должны столкнуться с этим нос к носу. Бедный Питер Гарден! Прошлой ночью вы себя лучше чувствовали?

— Нет.

— Вы себя из-за этого не убьете, а? Ведь это не поможет. Видите ли, мы — организация, Пит. И вы должны в нее вступить, даже если вы не псионик, не «пси»; мы должны вас любым путем вовлечь — или убить. Конечно, убивать вас никто не хочет. Что будет с Кэрол? Чтобы помучить ее, вы уйдете к Фрее?

— Нет, если не смогу не уйти.

— Видите ли, рашмор в вашей машине сказал вам, что я — не ваг; не понимаю, почему вы ему не вняли, они никогда не ошибаются. — Она вздохнула. — Во всяком случае, пока исправны. Если в них не копались. Именно так вы всегда можете различить вагов: спросите у рашмора. Понимаете? — И опять Мэри Энн радостно ему улыбнулась. — Так что дела не настолько плохи. Еще не конец света или что-нибудь в этом роде; есть только небольшой вопрос — узнать, кто наши друзья. У них — та же проблема. Иногда они слегка влипают.

— Кто убил Лакмена? Вы?

— Нет! — возмутилась Мэри Энн. — Самое последнее для нас дело — убить человека, которому столько раз улыбалась удача, у которого такое многочисленное потомство — суть в этом. — Она хмуро на него посмотрела.

— Но вчера ночью, — медленно произнес Пит, — я спросил вас, не ваши ли это сделали. И вы ответили… — Он остановился, пытаясь четко все продумать, пытаясь систематизировать путаницу тех событий. — Я знаю, что вы ответили. «Я забыла». И затем вы сказали о нашем ребенке. Вы назвали его существом, подчеркнув, что это не ребенок.

Мэри Энн долго и пристально на него смотрела.

— Нет, — прошептала она, пораженная и побледневшая. — Я этого не говорила, знаю, что не говорила.

— Я слышал ваш голос, — настаивал он. — Я помню это; Бог свидетель, здесь путаница, Бог свидетель, но я слышал хорошо.

— Значит, в меня вселились, — произнесла девушка едва слышно, и, чтобы разобрать слова, ему пришлось к ней нагнуться.

Она продолжала пристально смотреть на него.

Открывая дверь залитой солнцем кухни, Кэрол Хоулт Гарден позвала:

— Ты здесь, Пит? — И заглянула внутрь.

В кухне его не было. Выкрашенная в желтый цвет, светлая, теплая, кухня была пуста.

Подойдя к окну, она глянула вниз на улицу. Аэромобиль Пита и ее стояли у обочины; следовательно, в своем аэромобиле он не выезжал.

Завязывая на ходу шнурок халата, она вышла из квартиры и сбежала 9 холл к лифту. Спрошу его, решила она. Лифт должен знать, ушел Пит один или с кем-то, и с кем именно. Нажала кнопку и принялась ждать.

Пришел лифт, дверцы мягко открылись.

На полу лифта лежал мужчина, мертвый. Готорн.

Она вскрикнула.

— Дама сказала, что помощь не нужна, — извиняющимся голосом доложил рашмор.

— Какая дама? — с трудом спросила Кэрол.

— Темноволосая дама. — Рашмор в подробностях не разбирался.

— И мистер Гарден пошел с ними?

— Они поднимались без него, а из квартиры вернулись вместе с ним, миссис Гарден. Мужчина, не мистер Гарден, убил лежащего здесь человека. Тогда мистер Гарден сказал: «Они меня похищают и они же убили детектива. Вызови помощь».

— И что ты сделал?

— Темноволосая дама сказала: «Отмени эту просьбу. Никакая помощь нам не нужна. Благодарю». Я ничего не предпринимал. — Помолчав, лифт спросил: — Я поступил неправильно?

Кэрол прошептала:

— Очень неправильно. Ты должен был позвать на помощь, как было сказано.

— А сейчас чем могу помочь?

— Позвони в Управление полиции Сан-Франциско и скажи, чтобы сюда кого-нибудь прислали. Объясни, что случилось. — И добавила: — Эти мужчина и женщина похитили мистера Гардена, а ты бездействовал. — Эти глупые, сводящие с ума рашморские системы, думала она; ведь они лишь кажутся интеллектуальными, чего на самом деле нет. Сообщенное рашмором — нечто необычное, нечто неожиданное. А как поступила я? Ненамного лучше. Когда они пришли и забрали Пита, я спала. Похоже, это Пэт Мак-Клейн, догадалась она. Темноволосая. Но как узнать?

Зазвонил видеофон.

У нее не хватило сил ответить на вызов.

Приводя в порядок рыжую бороду, Джо Шиллинг в ожидании ответа сидел у видеофона. Может, они еще спят? Всего пол-одиннадцатого. Но… Да нет, не должно быть.

Он спешно кончил возиться с бородой, надел пальто, вышел из квартиры и по лестнице направился к Максу, своему аэромобилю.

Усевшись в нем, Джо приказал:

— Отвези к Гарденам.

— Сопите себе в две дырочки, — огрызнулся аэромобиль.

— Если не отвезешь, тебе — крышка.

Аэромобиль нехотя завелся и, выбрав трудный путь по поверхности, поехал по улице. Шиллинг нетерпеливо посматривал на проносившиеся мимо здания и ремонтное оборудование, пока наконец не добрался до Сан-Рафаэля.

— Удовлетворены? — кое-как рывком остановившись у многоквартирного дома, спросил Макс.

Покидая свой аэромобиль, Шиллинг обратил внимание, что обе машины — Пита и Кэрол — припаркованы к обочине тротуара. Но тут же находилось и два полицейских аэромобиля.

Он лифтом поднялся на этаж Гарденов, кинулся в холл. Дверь в их квартиру была открыта. Он вошел.

Его встретил ваг.

— Мистер Шиллинг. — Ваг выражал свои мысли в тональности допроса.

— Где Пит и Кэрол? — выпалил Джо. И сразу же за спиной вага увидел Кэрол Гарден, с желтым, как воск, лицом, сидевшую за кухонным столом. — С Питом все в порядке? — не обращая внимания на вага, бросился он к ней.

Однако ваг о себе напомнил:

— Я — И.Б. Блэк, вероятно, вы меня не забыли, мистер Шиллинг. Успокойтесь. По вашим мыслям я сделал вывод о вашей полной непричастности к случившемуся, поэтому допросом утруждать вас не буду.

Подняв голову, Кэрол четким голосом сказала Шиллингу:

— Убили детектива Готорна, а Пит ушел. Явились мужчина с женщиной и забрали его, так сказал лифт. Они убили Готорна. Думаю, это была Пэт Мак-Клейн, полиция проверяла ее квартиру — там никого. И машины их нет.

— Но… знаешь ли ты, зачем им нужно было брать Пита? — спросил Шиллинг.

— Нет, не знаю, зачем им нужно было брать Пита, даже не знаю, кто они на самом деле.

Своим отростком И.Б. Блэк протянул Шиллингу какой-то небольшой предмет.

— Мистер Гарден сделал любопытную запись. «Мы полностью окружены… вагами». Но, как свидетельствует факт исчезновения мистера Гардена, это не так. Прошлой ночью мистер Гарден позвонил моему покойному коллеге мистеру Готорну и заявил, что знает, кто убил мистера Лакмена. Тогда мы полагали, что убийца нами взят, поэтому к этой информации интереса не проявили. Теперь поняли, что ошибались. К сожалению, мистер Гарден не сказал, кто убил мистера Лакмена, потому что мой бывший коллега отказался его слушать. — Ваг помолчал. — За свою глупость мистер Готорн заплатил слишком дорого.

Кэрол заметила:

— По мнению И.Б. Блэка, приходили те, кем бы они ни были, кто убил Лакмена. Возвращаясь, они наскочили в лифте на Готорна.

— Но вагу неизвестно, кто они, — уточнил Шиллинг.

— Правильно, — согласился И.Б. Блэк. — Но я многое узнал от миссис Гарден. Например, узнал, с кем вчера ночью встречался мистер Гарден. Прежде всего, в Покателло, штат Айдахо, с психиатром. А также с Мэри Энн, которую нам, между прочим, не удалось разыскать. Мистер Гарден был пьян и не в себе. Он сказал миссис Гарден, что убийство совершено шестью членами группы «Синяя лисичка», теми шестью, у которых нарушена память. К их числу можно было бы отнести и его самого. Мистер Шиллинг, что вы на это скажете?

— Ничего, — пробормотал Джо Шиллинг.

— Надеемся вернуть мистера Гардена живым, — закончил беседу И.Б. Блэк.

Но слова его прозвучали не очень уверенно.

12

Патрисия Мак-Клейн прочитала вызванные страхом мысли своей дочери. И сразу же заявила:

— Ротмен, к нам проник посторонний. Так говорит Мэри Энн.

— Это правда? — спросил со своего председательского места Ротмен, старый человек с тяжелым и усталым взглядом.

Заглянув в память Пита Гардена, Патрисия натолкнулась на отметку о посещении им доктора Ю.Р. Филипсона, странном ощущении легкости, незначительном притяжении, которые он почувствовал, проходя по коридору.

— Да, — подытожила Патрисия, — Мэри права. Он побывал на Титане. — Она обернулась к двум ясновидцам — Дэйву Мютро и Аллену, своему мужу.

Посерев, как пепел, Аллен пробормотал:

— Переменно. Неразличимо. А Мютро прохрипел:

— Ваша дочь, она собирается что-то сделать; что именно, установить не можем.

— Я должна отсюда выйти, — ответила Мэри Энн им обоим. Она встала, ее мысли путались от ужаса. — Я — под воздействием вага. Того доктора, Филипсона, — Пит, очевидно, был прав. Он спросил меня о том, что я увидела в баре, а мне показалось, что он галлюцинировал. Но он улавливал не мой страх — реальность. — Тяжело дыша, Мэри Энн направилась к двери мотеля. — Я должна уйти. Я опасна для этой организации.

Пока Мэри Энн шла к двери, Патрисия приказала мужу:

— Игла — поставь на малую мощность. Чтоб не поразила ее. Тепловая игла выпрыгнула из рук Аллена Мак-Клейна, поднялась вверх, полетела назад. И разбилась о стену.

— Полтергейст! Мы не могли ее остановить, — сказал Аллен. Другая игла задрожала в руках Патрисии, подергалась и выпала из ее ладоней.

— Ротмен! — воззвал Аллен к первому лицу собравшейся организации. — Попросите ее остановиться!

— Оставьте меня в покое, — бросила Мэри Энн Ротмену.

За Мэри Энн мчался вскочивший на ноги Пит Гарден. Девушка и это заметила.

— Нет! — закричала ей вдогонку Патрисия. — Не надо!

На Мэри Энн сосредоточивался Ротмен, который, не открывая глаз, напрягал лоб. Но вдруг Пит Гарден, затрепыхавшись, поднялся и, подобно тряпичной кукле и словно лишившись костей, затанцевал в воздухе, дергая руками и ногами. И поплыл к стене комнаты мотеля. Патрисия что-то неразборчиво кричала Мэри Энн. Качающаяся фигура немного помедлила и устремилась в стену, прошила ее, оставив снаружи лишь абсурдно вытянутую руку.

— Мэри Энн! — кричала Патрисия. — Ради Бога, верни его.

Мэри Энн остановилась у двери, панически обернулась, увидала сотворенное с Питом Гарденом, обратила внимание на лица матери и Аллена и ужас на лицах всех остальных. Сосредоточивая на ней все, что было в его силах, Ротмен пытался ее уговорить. Она и это заметила. И…

— Слава Богу, — выдохнул Мак-Клейн и расслабился.

Пит Гарден на ощупь вылез из стены, кулем свалился на пол. Он почти сразу поднялся на ноги и стоял, трясясь и уставившись на Мэри Энн.

— Извините, — вздохнула Мэри Энн. Заговорил Ротмен:

— Здесь мы изучаем преобладающие возможности, поверь, Мэри Энн. Даже если они разрушительные. Мы обследуем каждого члена организации, одного за другим. Начнем с тебя? — И попросил Патрисию: — Прозондируйте и установите, чтоб я знал, насколько далеко они в нее проникли.

— Пытаюсь. Но больше всего проникли в память Пита Гардена.

— Он собирается уходить, — почти одновременно произнесли Аллен и Дэйв Мютро. — С ней, с Мэри Энн.

— Его действия нельзя предугадать, но, думаю, он собирается это сделать, — добавил Мютро.

Ротмен встал и подошел к Гардену:

— Видите, в какой ситуации мы находимся; мы отчаянно противостоим титанянам и методично им уступаем. Повлияйте на Мэри Энн Мак-Клейн, чтобы она осталась, а мы смогли вернуть утраченное; мы должны это сделать — иначе обречены.

— Я не могу заставить ее что-либо сделать, — белея, дрожа и почти лишившись дара речи, оправдывался Пит.

— Никто не может, — подтвердила Патрисия, и Аллен кивком головы поддержал ее.

— Эх, полтергейстники, — бросил упрек Ротмен в адрес Мэри Энн, — до чего вы своенравны и упрямы — вам и сказать ничего нельзя.

— Идемте, Пит, — предложила Мэри Энн. — Путь отсюда — длинный из-за меня и из-за вас; они в вас вселились так же, как вселились в меня. — На ее лице появились отчаянье и усталость.

— Может быть, они правы, Мэри Энн; может быть, уйдя, мы совершим ошибку. Не внесет ли это раскол в вашу организацию?

— На самом деле я им не нужна. Я — слаба, и вот подтверждение. Не могу противиться вагам. Проклятые ваги, ненавижу их! — Ее глаза наполнились слезами, слезами бессилия.

Ясновидец Дэйв Мютро сказал:

— Гарден, могу предвидеть одно: если вы отсюда уйдёте, один или с Мэри Энн Мак-Клейн, ваш аэромобиль перехватит полиция. Вижу, как ваг-детектив приближается к вам; его имя… — Мютро заколебался.

— И.Б. Блэк, — вместо него закончил фразу Аллен Мак-Клейн, такой же ясновидец. — Коллега Уэйда Готорна, служащий в отделе Национального управления правопорядка Западного побережья. Один из лучших сотрудников, — добавил он, обращаясь к Мютро, и Ротмен одобрительно кивнул.

— Давайте внимательно в этом разберемся, — начал рассуждать Ротмен. — Когда именно, по времени, руководство вагов проникло в нашу организацию? Вчера ночью? Позавчера ночью? Если бы мы смогли установить это, знали бы, как продолжать начатое. Не думаю, чтобы они проникли слишком глубоко; до меня они не добрались; не добрались ни до одного из наших телепатов (четверо — в этой комнате, а пятый — на пути сюда). И наши ясновидцы на свободе, по крайней мере, такое создается впечатление.

— Вы пытаетесь меня прозондировать и повлиять на меня, Ротмен, — заметила Мэри Энн. Однако вернулась на прежнее место. — Чувствую, как работает ваш ум. — Слегка улыбнулась. — Это успокаивает.

Ротмен проинформировал Пита Гардена:

— Я — основной оплот против вагов, Мистер Гарден, и очень не скоро они в меня проникнут. — Его смахивавшее на кусок кожи лицо было безмятежно. — Сегодня мы сделали ужасное открытие, но организация наша выстоит. А вы, Гарден? Вы будете нуждаться в нашей помощи. С отдельно взятым человеком все обстоит иначе.

Пит угрюмо кивнул.

— Мы должны убить И.Б. Блэка, — сказала Патрисия.

— Да. Согласен, — отозвался Мютро.

Ротмен выступил против этой идеи:

— Полегче, полегче! Мы никогда не убивали вага. Убийство Готорна — очень плохой шаг, достаточно рискованный, но необходимый. Стоит нам убить вага — любого вага, — и им станет ясно не только то, что мы существуем, но и каковы наши окончательные намерения. Не так ли? — Ожидая поддержки, он посмотрел на всех членов организации.

— Но, — позволил себе не согласиться с ним Аллен, — они, вероятно, уже знают о нас. Вряд ли им удалось бы к нам проникнуть, если бы они не догадывались о нашем существовании. — Голос его звучал резко и негодующе.

В углу комнаты заговорила телепатка Мэрл Смит, в обмене репликами до того не участвовавшая:

— Ротмен, я сканировала каждого, кто находится здесь, в мотеле, и не обнаружила признака чьего-либо проникновения, кроме Мэри Энн Мак-Клейн и непсионика Гардена, которого она хотела ввести в наш круг. Но я обнаружила в памяти Дэвида Мютро особую инертную область, подлежащую исследованию. Хочу, чтобы вы, другие телепаты, сделали то же, и немедленно!

Патрисия тотчас же сосредоточилась на Дэйве Мютро.

И пришла к выводу, что Мэрл — права; в памяти Мютро имелась аномалия; Пэт мгновенно почувствовала, что с ней связана ситуация, неблагоприятная для интересов организации.

— Мютро, — сказала она, — вы бы не могли направить свои мысли на… — Однако на что именно их следовало направить, сказать было трудно. За свои сто лет такого сканирования ни с чем подобным она не сталкивалась. Озадаченная, она прошлась над поверхностными мыслями Мютро и стала зондировать — на более глубоких уровнях его души, добравшись до непроизвольных и подавленных синдромов, которые исключались, потому что были частью его эго-характера, сознательной самосистемы.

Теперь она находилась в области двухвалентных побудительных мотивов и туманных, мертворожденных желаний, тревог, переплетенных с регрессивными верованиями, связанными с либидо, фантастического свойства желаниями. Это — неприятнейшая область, но в каждом человеке она есть; теперь Патрисия с этим свыклась. Что так затрудняло ее существование, поскольку переходило во враждебную область человеческой души. Любое восприятие и наблюдение, которые Дэйв отбросил, жили, не погибнув, здесь какой-то полужизнью, глубоко подпитывая его психическую энергию.

Он не мог отвечать за них, и все же они как-то существовали, полуавтономно и в диком состоянии. Вопреки всему, Мютро сознательно, намеренно верил. В противодействие своим жизненным целям.

Путем такого изучения можно было многое узнать о душе Мютро и сделанных им выборах, — или выборах, которые он вынужден был изгнать из своего сознания.

Патрисия объявила:

— Обследуемая область просто не открывается для сканирования. Вы способны ею управлять?

С испуганным выражением лица, Мютро, колеблясь, произнес:

— Не понимаю, о чем речь. Насколько я могу судить, все во мне для вас открыто — я, конечно, не нарочно сдерживаюсь.

Вот Пэт достигла предпознавательной области души Мютро и, входя в нее, сама временно стала ясновидцем; возникло жуткое чувство обладания этим и своим обычным талантом.

Она видела словно бы сложенной в аккуратные ящички жизнеспособную последовательность временных возможностей, каждая из которых избегала остальных, терзая так, словно чтобы при этом заявить о себе. Картина была живописной, однако в большей степени статичной, чем динамичной. Патрисия увидала и себя, вмерзшую в ряд событий, часть которых заставляла бледнеть ее — настолько они были ужасны, а их последовательность вызывала в ней самые беспорядочные подозрения и…

Моя родная дочь, уныло подумала она. Следовательно, не исключено, что я могла бы ей такое причинить, — не исключено, однако полной вероятности нет. Большая часть последовательностей показывала сближение с Мэри Энн, большее сужение раскола в организации, а не его расширение. Но, все же, он мог бы произойти.

И, помимо всего, на мгновение появилась такая сцена: телепаты, члены организации, набрасываются на Мютро. И сам Мютро, конечно, знал об этом; сцена все еще жила в его сознании. Но почему? Патрисия хотела знать. Что мог бы он сделать для оправдания этого? И что могли бы мы открыть?

Мысли Мютро сразу же стали расплывчатыми.

— Вы уклоняетесь, — посмотрев на Мэрл и других телепатов, пришла к выводу Патрисия. — По причине прибытия Дона, — объяснила она им. — Дон, отсутствующий здесь телепат, направляется из Детройта и может прибыть сюда с минуты на минуту. В области ясновидения Мютро имеется ряд, в котором Дон, по прибытии сюда, разведает указанную инертную область, откроет и изучит ее. И… — Она заколебалась, но три других телепата все же приняли ее мысль.

«И из-за этого прикончат Мютро», — подумала она.

Но почему? Ничто не свидетельствовало о влиянии на это обстоятельство или на него самого силы вагов; это было нечто иное, и это нечто целиком и полностью ставило ее в тупик.

Сможет ли Дон это реально сделать? Нет, существует лишь такая вероятность. И — как чувствовал себя Мютро, зная это и осознавая свою неминуемую смерть? Что сделал бы ясновидец в таких обстоятельствах?

То же самое, что и любой другой, установила она, сканируя душу Мютро. Убежал бы ясновидец.

Поднимаясь, Мютро прохрипел:

— Боюсь, я должен возвращаться в нью-йоркский регион. — Внешне он держался легко, а внутренне — противился. — К сожалению, остаться не могу, — извинился он перед Ротменом.

— Дон — самый лучший наш телепат, — задумчиво сказал Ротмен. — Попросил бы вас остаться до его прибытия. Единственной защитой от проникновения в нашу организацию служат четыре наших телепата, которые посредством погружения — могут сказать нам, что происходит. Поэтому вы должны сесть, Мютро.

Мютро сел на прежнее место.

Закрыв глаза, Пит Гарден слушал разговор между Патрисией Мак-Клейн, Мютро и Ротменом. Эта секретная организация псиоников стоит между нами и титанянской цивилизацией, ее господством над нами. Или что-то в этом роде — мысли его запутались. Он все еще не пришел в себя после минувшей_ ночи и от того, каким образом сегодня утром его разбудили, — от этого и от бессмысленной, ужасной смерти Готорна.

Интересно, как там Кэрол, подумал он.

Господи, надо бы отсюда выбраться. Он вспомнил момент, когда благодаря своему психокинетическому таланту Мэри Энн превратила его в летающую частицу, швырнула через материальную стену комнаты, а затем, по каким-то не ясным ему причинам, позволила вернуться; в самое последнее мгновение она изменила свое решение.

Боюсь этих людей, подумал он. Их — и их талантов.

Он открыл глаза.

В комнате мотеля сидело девять вагов, ораторствовавших визгливыми, дребезжащими голосами. И среди них, кроме него самого, — единственное человеческое существо. Дэйв Мютро.

Он и Дэйв Мютро возражали остальным. Никакой надежды, никакой возможности. Он не шевельнулся. Смотрел на девятерых вагов — и только.

Один ваг, что говорил голосом Патрисии Мак-Клейн, возбужденно сказал:

— Ротмен! Я приняла от Гардена невероятную мысль.

— И я — тоже, — поддакнул другой ваг. — Гарден воспринимает всех нас как… — Он заколебался. — Он видит нас, за исключением Мютро, вагами.

Воцарилось молчание.

Ваг, что говорил как Ротмен, спросил:

— Гарден, это значит, что проникновение в нашу группу — полное? Так ведь? Полное, за исключением Дэвида Мютро, по крайней мере.

Пит ничего не ответил.

— Как можно это сознавать, — продолжал ваг, называвший себя Ротменом, — и оставаться в своем уме? Если верить восприятиям Гардена, мы уже заблудились. Мы должны рассуждать рационально — возможно, есть какая-то надежда. Что скажете, Мютро? Если Гарден прав, то вы среди нас — единственный настоящий землянин.

Мютро сказал:

— Я этого не понимаю. — И посмотрел на Пита. — Спросите его, не меня.

— Ну, мистер Гарден? — холодно спросил ваг-Ротмен. — Что вы скажете?

— Пожалуйста, ответь, — умоляла Патрисия Мак-Клейн, — Пит, во имя всего святого…

Пит ответил:

— Похоже, теперь вы знаете, что в Мютро заложено нечто, не поддающееся сканированию ваших телепатов. Он — человеческое существо, а вы — нет. В этом и состоит разница. И когда сюда прибудет ваш последний телепат…

— Мы убьем Мютро, — задумчиво докончил ваг.

13

Джозеф Шиллинг сказал в видеофон гомеостатической информационной сети:

— Мне нужен адвокат Лэйрд Шарп. Находится где-то на Западном побережье. Больше ничего не знаю.

Было позднее утро. Пит Гарден не вернулся домой, и Шиллинг знал, что возвращаться не собирается. Причины, для того чтобы связаться с другими членами группы «Синяя лисичка», не было, ни с одним из них Пит не был хорошо знаком. Похитивший Пита никакого отношения к группе не имел.

Если вопрос установления личностей убийц уже решен, думалось ему, если убийство совершили Пэт и Эл Мак-Клейны, тогда — почему? А убийство детектива Готорна — ошибка, какими бы мотивами они ни руководствовались. Никто не смог бы убедить его в правомерности такого акта.

Зайдя в спальню, он спросил Кэрол:

— Как вы себя чувствуете?

В цветастом хлопчатобумажном платье она сидела у окна и безразличным взглядом озирала улицу.

— Нормально, Джо.

Поскольку детектив И.Б. Блэк временно отсутствовал, Джо Шиллинг закрыл дверь спальни и сообщил Кэрол:

— Мне известно о Мак-Клейнах нечто, о чем полиция не знает.

Кэрол подняла на него глаза:

— Так скажите мне.

— Пэт вовлечена в какую-то сверхнезаконную деятельность, и это стало известно. Достаточно обратиться к убийству Готорна. Я пришел к выводу: очевидно, деятельность эта связана с тем, что она — псионик. И ее муж — тоже. Но, главное, — а это немаловажное обстоятельство, — не верю я, что убийство — их рук дело, особенно убийство полицейского. Теперь посмотрим, что их ожидает: розыск по всей стране, который будет предпринят всеми полицейскими учреждениями. Они должны прийти в отчаянье. — Или фанатично верить, подумал он. — Больше всего полицейские ненавидят тех, кто убил полицейского, — пробормотал он. — Убивать было глупо. Так поступают фанатики и дураки. Плохое сочетание.

Зазвонил видеофон:

— Ваш вызов, мистер Шиллинг. Адвокат Лэйрд Шарп.

Джо сразу же включил экран:

— Лэйрд! Хорошо.

— Что случилось? — спросил Шарп.

— Пропал ваш клиент Пит Гарден. — Шиллинг сжато рассказал о случившемся. — И я интуитивно не доверяю полиции. В силу каких-то обстоятельств рвения они не проявляют. Может быть, причиной тому — ваг И.Б. Блэк. — Он понял, что в нем жила интуитивная антипатия землянина к вагам.

— М-м, давайте съездим в Покателло. Как там, вы говорили, зовут психиатра?

— Филипсон. Мировая величина. Что вы собираетесь там разузнать?

— Еще не решил. В конце концов, до меня все доходит из третьих рук, а я одолеваем предчувствием. Вылечу в Сан-Рафаэль и встречусь там с вами, буду в течение десяти минут. Я — в Сан-Франциско.

— Ладно. — И Шиллинг выключил видеофон.

— Куда вы? — изумилась Кэрол. — Ведь вы пообещали адвокату Пита, что встретитесь с ним здесь.

— Взять пистолет. — Джо закрыл за собой дверь и устремился вниз, в вестибюль. Он понял, что пистолет нужен. Ибо, насколько я знаю Лэйрда Шарпа, со своим — он не расстается.

Пока он и Шарп летели в аэромобиле на северо-восток, Шиллинг рассказывал:

— Беседуя со мной по видеофону прошлой ночью, Пит сообщил нечто странное. Во-первых, что сложившаяся ситуация приведет к его убийству, как привела к убийству Лакмена. Что должен особенно заботиться о безопасности Кэрол. И… — Шиллинг взглянул на Шарпа. — Он сказал, что доктор Филипсон — ваг.

— Так и сказал? «Ваги на всей планете»?..

— Но о Филипсоне я кое-что знаю. Читал его статьи и читал о его терапевтических методах лечения. Нигде не упоминалось о том, что он— титанянин. Какая-то ошибка. Не думаю, что Пит встречался с доктором Филипсоном; скорее, он видел кого-то другого или что-то другое. С человеком уровня Филипсона нельзя встретиться среди ночи, как с простым смертным. И где Пит раздобыл сто пятьдесят долларов, заплаченные, как он помнит, Филипсону? Я знаю Пита — он никогда не носит с собой денег. Ни один байндмен их не носит, они мыслят категориями недвижимости, а не категориями наличных. Деньги — это для нас, небайндменов.

— Он на самом деле уплатил этому доктору? Может быть, выписал ему тогда чек.

— Пит сказал, что уплатил ему, и прошлой ночью. И сказал, что уплатил недаром. — На мгновенье Джо призадумался. — Из-за своего состояния — опьянение, прием лекарств, маниакальная стадия, вызванная беременностью Кэрол, — Пит мог и не понять, что видел на самом деле и действительно ли перед ним сидел Филипсон, а не кто-то другой. И совершенно не исключена возможность, что весь эпизод является результатом его галлюцинации. И что в Покателло Пит вообще не был. — Шиллинг вынул трубку и кисет. — Весь эпизод не стыкуется. И мог почудиться Питу по пьянке — вот в чем дело.

— Чем набиваете трубку? — поинтересовался Шарп. — Все еще белым ячменем грубого помола?

— Ничем другим. Это смесь «Лающая собака». Не кусается.

Шарп ухмыльнулся.

Внизу, на окраине Покателло, плыли очертания клиники доктора Филипсона, — ослепительно белый квадрат здания, окруженный лужайками, деревьями, на заднем дворе — розарий. Шарп посадил аэромобиль на гравиевой дорожке и зарулил его на стоянку перед центральным зданием. Тихое и хорошо ухоженное место казалось заброшенным. Единственный находившийся на стоянке аэромобиль оказался принадлежащим доктору Филипсону.

Картинка мирная, подумал Шиллинг. Но попасть сюда — удовольствие не из дешевых. Его внимание привлек розарий, и он побродил по нему, вдыхая его воздух — тяжелый аромат роз и запах органических удобрений. Вращалась мощная гомеостатическая дождевальная установка, орошавшая всю лужайку и заставившая его сойти с дорожки в густую, упругую траву. Только побудешь здесь — и выздоровеешь, подумал он. Подышать воздухом, впитать в себя пасторальный дух. И увидал перед собой привязанного к столбу серого осла, который кивал головой.

— Посмотрите, — сказал Шиллинг следовавшему за ним Шарпу. — Две самые лучшие из выведенных роз — «Мир» и «Звезда Голландии». В двадцатом веке в розоводческих кругах рейтинг этих цветов доходил до девяти баллов. — И пояснил: — Девять баллов — это была очень высокая оценка. Потом, конечно, вырастили более современную патентованную розу — под названием «Космическая странница». — Он указал на ее оранжевые и белые бутоны. — И роза — «Наша земля». — Она была красной, однако настолько темно-красной, что казалась черной, а по лепесткам ее разбегались брызги более светлого оттенка.

Пока они рассматривали розу «Наша земля», дверь здания клиники открылась настежь, и вышел лысый, добродушного вида пожилой человек, приветствовавший их улыбкой.

— Чем могу быть полезен? — мигая, спросил он.

Шарп ответил:

— Мы ищем доктора Филипсона.

— Это — я, — отозвался человек. — Похоже, розарий следует опрыскать — на некоторых кустах я заметил грефий. — Один лист он очистил тыльной стороной руки. — Грефии — это залетевшие с Марса клещи.

Джо Шиллинг направил разговор в нужное русло:

— Где можно с вами поговорить?

— Прямо здесь.

— Был ли у вас минувшей ночью некий Питер Гарден?

— Конечно, был, — криво улыбнулся Филипсон. — И позднее даже говорил со мной по видеофону.

— Пит Гарден похищен, — отчеканил Шиллинг. — Его похитители попутно убили полицейского, так что намерения у них, должно быть, серьезные.

Улыбка исчезла с лица доктора Филипсона.

— Вот как! — Он посмотрел на Шиллинга, затем — на Шарпа. — Какое-то беспокойство такого порядка у меня было. Сначала смерть Джерома Лакмена, затем — это. Входите. — Он открыл дверь клиники, но вдруг передумал. — Будет, наверное, лучше, если мы посидим в аэромобиле. Чтоб никто не подслушал. — Он повел их к стоянке. — Есть несколько вопросов, которые мне хотелось бы с вами обсудить.

Вскоре все трое втиснулись в аэромобиль доктора.

— Какое отношение вы имеете к Питу Гардену? — спросил доктор.

Шиллинг коротко ответил.

— Возможно, вы никогда больше не увидите Гардена живым. Говорю с глубоким сожалением, но это — почти наверняка. Я пытался его предупредить.

— Знаю, — подтвердил Шиллинг. — Он мне говорил.

— Мне мало что известно о Пите Гардене, — продолжал доктор. — Никогда раньше я его не встречал, и не смог бы через него докопаться до точной подоплеки его истории, потому что прошлой ночью он был пьян, болен и напуган. Он позвонил мне домой, я уже спал. Познакомились в Покателло, в баре. Позабыл название. С ним была привлекательная молоденькая девушка, но в бар она не входила. Гарден действительно галлюцинировал и нуждался в серьезной психиатрической помощи. Стоит ли говорить, что я вряд ли был в состоянии оказать ему ее среди ночи, да еще в баре.

— Он боялся, — напомнил Шиллинг, — вагов. Он был уверен, что они… наступают на нас.

— Да, помню это. Прошлой ночью он высказал мне такие страхи. Несколько раз и по-разному. Трогательным образом. Например, очень тщательно написал сам себе записку на обертке книжечки спичек и спрятал ее… очень торжественно… себе в ботинок. В ней говорилось: «Нас преследуют ваги» — за точность не ручаюсь, но нечто в этом роде. — Доктор посмотрел на Шиллинга и Шарпа. — Что вам, на данный момент, известно о внутреннем положении на Титане?

Застигнутый вопросом врасплох, Джо Шиллинг выпалил:

— Ни черта не знаю!

Доктор Филипсон сообщил:

— Цивилизация Титана резко раскололась на две фракции. Моя информированность объясняется просто: здесь, в моей клинике, лежат несколько титанян, занимающих высокие посты на Земле. Они проходят у меня психиатрическое лечение. Хоть это несколько ортодоксально, я пришел к выводу, что. могу с ними сработаться.

Шарп настороженно спросил:

— Именно поэтому вы пожелали говорить с нами в аэромобиле?

— Да. Вне радиуса действия их телепатии. Все четверо, выражаясь языком политики, — арбитры. В течение десятилетий они представляли собой доминирующую силу в титанянской политике. Но существует и военная партия, фракция экстремистов. Их власть усиливается, но никому, включая и самих титанян, похоже, не известно, какого уровня она достигла. По крайней мере, по отношению к Земле они ведут враждебную политику. Это моя версия. Подтверждений нет, но в своих статьях я делал соответствующие намеки. — Доктор помолчал. — Я полагаю… только полагаю, запомните… что титаняне, при подстрекательстве деятелей своей военной партии, пытаются регулировать рост нашего народонаселения. С помощью какого-то технологического средства… не спрашивайте меня, какого именно… они снижают рост нашего народонаселения.

Воцарилась тишина. Долгая, напряженная тишина.

— Что касается Лакмена, то, полагаю, он был прямо или косвенно убит титанянами, однако не в силу предполагаемых вами причин. Он действительно прибыл в Калифорнию после того, как здорово прибрал к рукам Восточное побережье. Он действительно, по всей видимости, хотел бы добиться экономического господства над Калифорнией, как добился над Нью-Йорком. Однако титаняне убили его не поэтому. А потому, что пытались сделать это в течение ряда месяцев, вероятно, даже лет. И тут Лакмен покинул убежище своей организации и перебрался в Кармел, где у него не было ясновидцев и телепатов, которые могли бы его защитить.

— Почему они его убили? — тихо произнес Шарп.

— Из-за его удачи. Его плодовитости. Способности иметь детей. Вот что страшит титанян. Не его успех в Игре — плевать им на это.

— Понимаю, — согласился Шарп.

— И любой другой человек, имеющий удачу, подлежит искоренению, если так угодно будет военной партии. Теперь слушайте. Некоторые люди это знают или догадываются об этом. Существует организация, опирающаяся на плодовитых Мак-Клейнов из Калифорнии — быть может, вы о них слышали, Патрисия и Аллен Мак-Клейны. У них трое детей. Поэтому жизнь их действительно в опасности. Пит Гарден проявил способность к плодовитости и, таким образом, автоматически поставил под угрозу и себя, и свою беременную жену. А я его предупредил. И еще предупредил о том, что он столкнулся с ситуацией, в которой мало что может предпринять. Твердо в это верю. И… — Голос доктора Филипсона обрел твердость. — Полагаю, что возникшая вокруг Мак-Клейнов организация — бесполезная, если не опасная. Вероятно, в нее уже проникли титанянские власти, в этом отношении очень дееспособные. Даже пользуясь телепатическими способностями, от них на долгое время нельзя скрыть почти ничего — ни тайной, ни военной, ни патриотической организации.

— А вы знакомы с арбитрами? Через своих пациентов, вагов? — спросил Шиллинг.

Поколебавшись, доктор признался:

— До какой-то степени. В общих чертах я обсуждал с ними эту ситуацию — при терапевтическом лечении.

Шиллинг обратился к Шарпу:

— Думаю, то, ради чего прилетели, мы узнали. Нам известно, где Пит и кто убил Готорна. Организация Мак-Клейнов или как там она называется. И где бы она ни находилась.

Лэйрд Шарп с крайней осторожностью сказал:

— Ваше объяснение — очень интересное. И все же есть один любопытный вопрос, которого вы не коснулись.

— Да?

Шарп закончил:

— Пит Гарден думал, что вы — ваг.

— Я понимал это. В какой-то степени могу дать объяснение. Подсознательно интуитивный уровень Гардена не позволяет ему воспринимать опасную ситуацию. Однако его восприятия оказались расстроенными, да еще смешались невольная телепатия и проекция, его собственная тревога плюс…

— Вы — ваг? — спросил Лэйрд Шарп.

— Нет, конечно, — нервно ответил доктор.

Шарп апеллировал к рашмору автомобиля, в котором они находились:

— Доктор Филипсон — ваг?

— Доктор Филипсон — ваг, — отозвался аэромобиль. — Верно.

А это был аэромобиль самого доктора Филипсона.

— Доктор, — к выяснению вопроса подключился Джо Шиллинг, — что вы на это скажете? — Он извлек древний, но исправный револьвер тридцать второго калибра и направил оружие на Филипсона. — Мне хотелось бы услышать ваш ответ. Пожалуйста.

— Это явно ошибочное утверждение рашмора. Но согласен, кое о чем я умолчал. Об организации псиоников, группирующейся вокруг Мак-Клейнов, членом которой являюсь я.

— Вы — псионик? — изумился Шиллинг.

— Верно. — Доктор Филипсон кивнул. — А девушка, бывшая минувшей ночью с Питом, тоже входит в нашу организацию. Зовут Мэри Энн. Я бегло обсудил с ней, что делать с Гарденом. Она и устроила мне встречу с ним; в такое позднее время ночи я обычно…

— В чем состоит ваш псионический талант? — задал свой вопрос Шарп. Теперь и у него в руке было направленное на доктора оружие — старый пистолет двадцать второго калибра.

Доктор Филипсон перевел взгляд с Шарпа на Гардена. И ответил:

— Необычайный талант. Сказанное мною вас удивит. В основном, он связан с видом психокинеза, которым владеет Мэри Энн. Но, по сравнению с ее талантом, он очень специфический. Я образую один из концов подпольной системы, установленной между Землей и Титаном. Она представляет собой улучшенный способ космического общения — не с помощью кораблей, — потому что исключает потерю времени. — Он улыбнулся. — Разрешите продемонстрировать? — И подался вперед.

— О Боже? — простонал Шиллинг. — Убей его!

— Видите?

Они слышали голос Филипсона, а самого доктора видно не было; четкие очертания предметов вокруг них закрыло занавесом, а затем они стерлись. Вместо знакомой реальности вещественных форм они превратились в каскад прозрачных миллионов полых мячей для игры в гольф. Это был, подумалось Джо Шиллингу, как бы основательный прибой самого восприятия. Вопреки собственней воле, решимости он ощутил страх.

— Застрелю его! — донесся голос Лэйрда Шарпа, потом послышался грохот выстрелов, быстро произведенных один за другом. — Я попал в него, Джо? Попал… — Голос Шарпа угас. Наступила полнейшая тишина.

Джо Шиллинг сказал:

— Я боюсь, Шарп. Что это?

Он не понимал и, протянув руки, ощупью пошел в поток повсеместно вздымавшихся атомоподобных частиц самих частиц. Не подструктура ли это самой вселенной? — задался он вопросом. Мир вне пространства и времени, за пределами познания?

И вот он увидел огромную равнину, на которой в строго определенных местах, в неподвижных позах находились ваги. Или, быть может, невероятно медленно двигались? Их положение было мучительным; ваги напрягались из всех сил, но время не двигалось, и ваги оставались там же. Навсегда? Джо Шиллинг желал знать. Вагов — множество; конца им не было видно за горизонтом, и он даже не мог представить, сколько их.

В голове прозвучал голос:

— Это — Титан.

Невесомый Джо Шиллинг дрейфовал вниз, отчаянно пытаясь добиться устойчивости и не зная, как. К чертям, подумал он, все неправильно — так я туда не попаду.

— На помощь! — громко взмолился он. — Возьмите меня отсюда! Вы где-нибудь рядом, Лэйрд? Что с нами случилось?

Никто не ответил.

Он продолжал падать все быстрее. В обычном смысле ничто его не останавливало, однако ему стало ясно, что — прибыл; он ощутил это.

Вокруг него, образуя пустоту палаты — некоего туманного вместилища, — и напротив, через стол, были ваги. Он их насчитал двадцать и считать бросил; всюду перед ним были ваги, бессловесные и неподвижные, но все же чём-то занятые. Они постоянно что-то делали, и поначалу он не мог понять, что именно. В конце концов понял.

Игра — мысль вагов передавалась ему.

Стол был таким огромным, что испугал его. Стороны и два конца стола терялись из виду, исчезая в подструктуре действительности, где сидел он. Однако прямо перед собой Джо все же различил карты — четко и зримо. Ваги ждали, брать карту, очевидно, должен был он.

Подошла его очередь.

Слава Богу, сказал себе Джо Шиллинг, что играть я могу, что знаю, как играть. Если бы я не знал, им было бы все равно; эта Игра длилась слишком долго, чтобы это имело значение. Сколько? Никто не знал. Наверное, и сами ваги не знали. И не помнили.

На взятой им карте — число «двенадцать».

А теперь, подумал он, это — результат, сердце Игры. Момент, когда я блефую или не блефую, когда продвигаю свою фишку на двенадцать клеток или на ноль-двенадцать. Но они могут читать мои мысли, понял Джо. Как тогда с ними играть в Игру? Это нечестно!

И все же он должен был играть.

Вот в каком мы положении, сказал он самому себе. И сами мы не можем из него выпутаться, никто из нас не может. Даже великие Игроки вроде Джерома Лакмена могут умереть при этом. Умереть, стремясь достичь успеха.

— Мы ждали вас очень долго, — передал ему мысль ваг. — Пожалуйста, не заставляйте нас ждать еще.

Он не знал, как поступить. А какова ставка? Какой документ он должен выставить? Огляделся, но ничего не увидел — ни лотка, ни корзины.

Игра в блеф, где телепаты делают ставки, которых не существует, понял Джо Шиллинг. Какая пародия! Как выпутаться из этого? Есть ли выход? Даже этого он не знал.

Он понял, что это — платоническая, самая отдаленная копия Игры, воспроизведение которой внедрено на Земле, чтобы в нее играли люди. И осознание этого ему не помогло, потому что он все еще не мог из нее выбраться. Он взял свою фишку и стал ее двигать, от квадрата к квадрату. На двенадцать квадратов вперед. Причитал надпись: «На вашей земле — золотая лихорадка! Вы выиграли 50000 долларов в виде арендной платы от двух действующих шахт».

Блефовать нет необходимости, подумал Шиллинг. Что за квадрат! Самый лучший из тех, о которых доводилось когда-либо слышать. Такого квадрата нет на карточных столах на Земле.

На этот квадрат он и положил свою фишку, затем откинулся.

Будет ли кто спорить с ним? Обвинять в блефе?

Он ждал. Со стороны почти бесконечного ряда вагов — никакого движения, никаких признаков жизни. Ну? — думал он. Я готов. Ходите.

— Это — блеф, — объявил голос.

Он не мог разобрать, который из вагов оспорил его ход; казалось, что они выражают свои мысли в унисон. В этот критический миг, думал он, их телепатические способности не помогли. Или к телепатическому таланту намеренно не прибегали ради целей игры в Игру?

— Вы ошиблись, — сказал он и перевернул карту. — Вот она. — Посмотрел на нее.

Числа «двенадцать» больше не было.

Стояло «одиннадцать».

— Вы плохо блефуете, мистер Шиллинг, — мысленно сказала группа вагов. — Вы всегда так играете?

— На меня оказывается давление, — возразил Джо. — Я неправильно прочитал число на карте. — Он был взбешен и очень боялся. — Какой-то обман получается. Но какая ставка?

Ваги ответили:

— В Игре — Детройт.

Не вижу документов. — Шиллинг обшарил глазами стол.

— Еще раз посмотрите, — сказали ваги.

В центре стола он увидел нечто похожее на стеклянный шар величиной с пресс-папье. Что-то сложное, сверкающее и живое мерцало в шаре, и он нагнулся, чтобы рассмотреть. Город в миниатюре. Здания и улицы, дома, фабрики…

Это был Детройт.

— Хотим видеть ваш следующий ход, — сказали ему ваги.

Взяв фишку, Джо Шиллинг подвинул ее на один квадрат назад.

— На самом деле я ходил сюда.

Игра взорвалась.

— Я обманул, — объявил Джо Шиллинг. — Теперь играть нельзя. Вы согласны? Я сорвал Игру.

Что-то ударило его по голове, и он упал, быстро проваливаясь в засасывающую серость потери сознания.

14

Последним ощущением Джо Шиллинга было то, что он стоял в пустыне, вновь чувствуя успокоительную лямку притяжения Земли. Ослепляющее его солнце разбивалось на знакомые золотисто-горячие потоки; пытаясь что-либо увидеть, он косил глазами, а руками пытался отогнать лучи.

— Не останавливайтесь, — сказал голос.

Джо открыл глаза и возле себя обнаружил идущего по неровному леску доктора Филипсона; пожилой, оживленный, небольшого роста, доктор улыбался.

— Продолжайте движение, — приятным, обычным тоном посоветовал доктор, — иначе мы здесь умрем. И вы — тоже, если станете возражать.

— Объясните мне, — попросил Джо. Доктор Филипсон продолжал идти рядом, делая легкие, длинные шаги.

— Вы, конечно, сорвали Игру, — Филипсон хмыкнул. — Им и в голову никогда не приходило, что вы смошенничаете.

— Сначала смошенничали они. Подменили достоинство карты.

— У них это — законный, основной ход в Игре. Это любимое занятие игроков в Игру — титанян, — напрячь на карте свои сверхчувствительные способности; считается, что это — соревнования сторон; взявший карту пытается оставить ее достоинство без изменения, понимаете? Восприняв измененное достоинство, вы проигрываете, — но если подвинули фишку, вопреки их замыслу…

— Что сталось со ставкой?

— Детройт? — Доктор Филипсон рассмеялся. — Остался как невостребованная ставка. Видите ли, титанянские игроки в Игру соблюдают правила. Можете не верить, но говорю правду. Это их правила, но все же это — правила. Уж не знаю, что им теперь делать: они долго ждали Игры, в частности, с вами, но, уверен, не попытаются играть снова после только что случившегося. Должно быть, это могло их физически нервировать; ох, еще не скоро они придут в себя.

— Какую фракцию вы представляете? Экстремистов?

— О, нет; в своем политическом мышлении титаняне, игроки в Игру, — исключительно умеренные.

— А — вы? — настаивал Шиллинг.

Доктор Филипсон признался:

— Согласен, я — экстремист. И поэтому нахожусь на Земле. — В ослепительных лучах дневного солнца тепловая игла доктора при каждом его шаге поднималась и опускалась. — Мы почти у цели, мистер Шиллинг. Еще один холм, и вы его увидите. Оно невысокое, особого внимания не привлекает.

— Все ли ваги, что на Земле, — экстремисты?

— Нет.

— А детектив И.Б. Блэк?

Доктор Филипсон не ответил.

— К вашей партии он не принадлежит, — предположил Шиллинг.

Ответа не последовало, и говорить доктор не собирался.

— Если бы мне представилась возможность, и я бы верил в это, — не унимался Шиллинг.

— Может быть, — кивнул доктор Филипсон.

Шиллинг увидал здание в испанском стиле с черепичной крышей и неяркими саманными стенами, схваченными узорчатыми решётками из черного металла. Мотель «Уютная таверна», мигала красная неоновая вывеска.

— Лэйрд Шарп — там? — спросил Шиллинг.

— Шарп — на Титане. Возможно, я верну его, но потом. — По лицу Филипсона пробежала тень: — Смекалистое существо, этот Шарп. Должен признаться, что мне до него дела нет.

Красный потный лоб доктора был обвязан белым льняным носовым платком. Когда они приближались к вымощенной плитами дорожке мотеля, доктор немного сбавил шаг:

— И до вашего мошенничества мне тоже не было особого дела. — Сейчас он казался возбужденным и раздражительным. Шиллинг недоумевал: почему именно?

Дверь конторы мотеля была открыта, и, вглядываясь в темноту, доктор. Филипсон вошел.

— Ротмен? — нерешительно спросил он.

Появилась женская фигура. Патрисия Мак-Клейн.

— Прошу простить за опоздание, — начал доктор Филипсон. — Но этот человек — здесь, а компаньон, появившийся в…

Патрисия прокричала:

— Она вне контроля! Аллен ничего не мог поделать. Уходите! — И, пробежав мимо доктора Филипсона и Шиллинга, через стоянку помчалась к припаркованному там аэромобилю. И сразу же стартовала. Доктор Филипсон что-то проворчал, ругнулся и, словно ужаленный, соскочил с дорожки мотеля.

Высоко в полуденном небе Джо Шиллинг заметил точку, что, поднимаясь, делалась почти невидимой. Она все дальше уносилась и уносилась от поверхности Земли, пока наконец вовсе не исчезла. От попыток рассмотреть точку и уловить исходящий от нее звук у Шиллинга разболелась голова, и он обернулся к доктору.

— Господи, это был… — попытался что-то сказать Шиллинг.

— Взгляните, — отвлек его Филипсон, указав иглой на контору мотеля, и Джо Шиллинг заглянул внутрь; поначалу ничего не видел, однако постепенно глаза привыкли к мраку.

На полу валялись скрюченные тела мужчин и женщин, которые сцепились вместе, подобно многорукому чудовищу, — словно всех их встряхнули и за ненадобностью оросили здесь, а останки не смогли рассоединиться, отчего и образовался этот невероятный сплав. На полу в углу комнаты, скрючившись и спрятав в ладони лицо, сидела Мэри Энн Мак-Клейн. Рядом стояли безмолвные, с побелевшими лицами, Пит Гарден и хорошо одетый человек средних лет, которого Шиллинг не знал.

— Ротмен! — Смотря на одно из изуродованных тел, доктор Филипсон задыхался от волнения. Он повернулся к Питу Гардену: — Когда?

— Только что сделала, — пробормотал Пит Гарден.

— Вы — счастливчик, — сказал Филипсону хорошо одетый человек. — Если бы оказались тут, она убила бы и вас. Вам повезло — вы опоздали.

Доктор, дрожа, поднял свою тепловую иглу и нетвердой рукой направил ее на Мэри Энн Мак-Клейн.

— Не надо, — попросил Пит Гарден. — Они уже пробовали. В конце.

— Мютро, — выдавил из себя Филипсон, — почему она не…

— Он — землянин, — объяснил Пит Гарден. — Единственный бывший среди вас человек. Поэтому она его не тронула.

— Самое лучшее, — заметил хорошо одетый Мютро, — это чтобы никто из нас ничего не делал. Поменьше двигайтесь; так безопаснее всего. — Он сосредоточил взгляд на скорченной Мэри Энн Мак-Клейн. — Она даже не пощадила своего отца. Но Патрисия бежала; что с ней сталось потом, не знаю.

— Девушка и ее достала, — сделал вывод доктор Филипсон. — Мы наблюдали, но понять еще не могли. — Он отшвырнул тейловую иглу, она покатилась по полу и приткнулась к стене. Лицо доктора было серым. — Понимает ли она, что сделала?

— Понимает, — сказал Пит Гарден. — Понимает опасность своего таланта и больше не хочет к нему прибегать. — И пояснил Джо Шиллингу: — Было видно, что с ней им справиться не удавалось; контролировать ее могли только отчасти и то — временно. Я — свидетель борьбы. Она происходила здесь, в комнате, несколько часов. Даже когда пришел последний из членов их организации. — И указал на раздавленное, скомканное тело светловолосого человека в очках. — Они называли его Доном. Они надеялись, что он повернет ход событий в другую сторону, однако Мютро объединил свой талант с ее. Все произошло мгновенно; какую-то минуту назад они сидели в креслах, а в следующую — она стала разбрасывать их, словно тряпичные куклы. — И добавил: — Зрелище было неприятным. Но, — Пит пожал плечами, — так или иначе, а это случилось.

Доктор запричитал:

— Страшная потеря! — И с ненавистью глянул на Мэри Энн. — Полтергейст! Трудно контролируемый! Мы знали, но из-за Патрисии и Аллена приняли ее какой есть. Да, придется нам начинать все с начала, с самого начала, с самого нуля. Конечно, лично мне бояться ее нечего; я могу вернуться к себе на Титан, — когда только пожелаю. Надеюсь, туда она со своим талантом не дотянется, в противном случае дело худо. Воспользуюсь случаем. Вынужден.

Мютро предположил:

— При желании она может вас пригвоздить к месту. Мэри Энн! — резким голосом окликнул он ее. Сидевшая в углу девушка подняла голову; щеки ее, заметил Джо Шиллинг, были в слезах. — Вы не будете возражать, если этот тип вернется на Титан?

— Не знаю, — равнодушно ответила она.

Джо Шиллинг подчеркнул:

— Там они держат Шарпа.

— Вот оно что, — оживился Мютро. — Тогда — иное дело. — И потребовал от Мэри Энн: — Не отпускайте Филипсона.

— Хорошо, — кивнув головой, пробормотала она.

Доктор Филипсон пожал плечами:

— Хорошая мысль. Это мне подходит. Шарп может вернуться сюда, я — на Титан. — Он говорил холодным тоном, однако Шиллинг заметил, что взгляд его омрачали возмущение и напряженное ожидание.

— Устройте это сейчас же, — потребовал Мютро.

— Конечно, — согласился доктор. — Не желаю находиться в обществе этой девушки; надеюсь, и вам-это понятно. Не сказал бы, что завидую вам и вашим людям, зависящим от такой грубой, необузданной силы — в любой момент она может рикошетировать, или в любой момент ее намеренно могут направить против вас. — И добавил: — Шарп уже вернулся с Титана. И находится в моей клинике в Айдахо.

— Это можно проверить? — спросил Мютро у Шиллинга.

— Пусть позвонит в ваш аэромобиль, — сказал Филипсон. — Шарп должен быть в нем или около него.

Выйдя наружу, Шиллинг заметил припаркованный аэромобиль.

— Ты — чей? — спросил он, открыв его.

— Мистера и миссис Мак-Клейнов, — сообщил рашмор.

— Хочу воспользоваться твоим видеофоном. — Сев в раскаленный солнцем салон машины, Джо позвонил в свой аэромобиль, находившийся на окраине Покателло, штат Айдахо, у клиники доктора Филипсона.

Вскоре прозвучал голос Макса:

— Какого еще черта вам от меня нужно?

— Есть поблизости Лэйрд Шарп?

— Кто его знает.

— Послушай, — начал было Шиллинг, однако на крохотном видеоэкране сразу же возникло лицо Шарпа.

— Вы — в порядке? — спросил его Шиллинг.

Шарп кивнул:

— Джо, вы видели на Титане игроков в Игру? Сколько их было? Пожалуй, я не смог бы их пересчитать.

— Не только видел, но и надул, — похвалился Джо. — Поэтому они столкнули меня сюда, назад. Возьмите Макса (вы знаете — мой аэромобиль) и возвращайтесь в Сан-Франциско, там встретимся. — И приказал своему старому угрюмому аэромобилю: — Макс, так тебя раз-этак, слушайся Лэйрда Шарпа.

— Ладно, — пробрюзжал Макс. — Слушаюсь.

Джо Шиллинг вернулся в комнату мотеля.

— Я предвидел ваш разговор с адвокатом, — сказал Мютро. — Филипсона мы отпустили.

Шиллинг посмотрел по сторонам. Филипсона и след простыл.

— Но все кончилось, — прокомментировал ситуацию Пит. — Филипсон вернулся на Титан. Готорн — мертв.

— А их организация? — не согласился Мюро. — Она уничтожена. Уцелели только Мэри Энн и я. Увидев, что она убила Ротмена, я не мог в это поверить — он был источником мощи организации. — Склонившись над телом Ротмена, он его коснулся.

— Как умнее всего поступить? — Шиллинг начал советоваться с Питом. — Гнаться за ними до Титана мы не сможем, правильно? — Ему не хотелось сталкиваться на Титане с игроками в Игру. Однако же…

— Следовало бы пригласить И.Б. Блэка. По-моему, это наиболее разумное решение. Иначе нам — конец, — высказался Пит.

— Блэку можно верить, а? — спросил Мютро.

Шиллинг вспомнил:

— Доктор Филипсон считал, что — можно. — И, поколебавшись, закончил: — Да, я за то, чтобы воспользоваться таким шансом.

— И я — тоже, — сказал Пит. После недолгого молчания резко кивнул головой. — А вы, Мэри? — Пит повернулся к девушке — она сидела в той же позе, скорчившись.

— Не знаю, — наконец отозвалась она. — Не знаю, кому верить, кому не верить. И о себе я ничего не знаю.

— Это нужно сделать. Во всяком случае, мне так кажется. В противном случае он начнет вас искать, а Кэрол — у него. Если он ненадежен… — Шиллинг замолчал и нахмурился.

— Тогда он заберет Кэрол, — безразличным голосом договорил Пит.

— Да, — кивнул Шиллинг.

Пит распорядился:

— Позвоним ему. Отсюда.

Они вышли к припаркованной машине Мак-Клейнов. Джо позвонил в Сан-Рафаэль, на квартиру. Если мы совершаем ошибку, размышлял он, то она, вероятно, приведет к гибели Кэрол и смерти ее ребенка. Интересно, кто будет? Мальчик или девочка? Сейчас уже можно проверить. Конечно, Пит согласился бы на любой вариант. Он улыбнулся своим мыслям.

Пит возбужденно сообщил:

— Я его разыскал.

Анализируя внешность появившегося на экране вага, Пит пришел к выводу — по крайней мере, внутреннему, — что ваг ничем не отличался, например, от доктора Филипсона. Так виделось Питу. И ему почудилось, что начал галлюцинировать.

— Где вы находитесь, мистер Гарден? Рядом с вами я вижу мистера Шиллинга. Что вам нужно от полицейских властей побережья? Скажите, куда и когда, — и мы вышлем корабль.

— Мы возвращаемся, — ответил Пит. — Корабль нам не нужен. Где Кэрол?

— Мисс Гарден волнуется, но физически чувствует себя удовлетворительно.

— Здесь девять мертвых вагов, — проинформировал его Джо Шиллинг.

И.Б. Блэк мгновенно отозвался:

— Из «Ва Пей Нан»? Экстремистской партии?

— Да, — подтвердил Шиллинг. — Но один вернулся на Титан, здесь он был известен как доктор Ю.Р. Филипсон из Покателло, штат Айдахо. Знаете, известный психиатр. Убедительно просим немедленно захватить его клинику — в ней могут находиться другие ваги.

— Это сделаем, — пообещал И.Б. Блэк. — Среди убитых — и убийцы моего коллеги Уэйда Готорна?

— Да, — подтвердил Шиллинг.

— Уже легче. Сообщите ваше местонахождение, и мы пришлем кого-нибудь разобраться.

Пит сообщил.

— Вот так, — произнес Шиллинг, когда экран погас. Чувства его смешались. Правильно ли они поступили? Об этом мы узнаем очень нескоро, предположил он. Вместе они вышли из машины и молча вернулись в комнату мотеля.

— Если нас возьмут, — сказал вслух на пороге комнаты Пит, — я и тогда буду считать, что поступили наилучшим образом. Всего знать нельзя. Все это… — Он сделал жест. — Грязь и кутерьма, превращающиеся друг в друга люди и вещи. Я, наверное, не совсем пришел в себя после минувшей ночи.

— Пит, я видел, как на Титане играют в Игру. С меня достаточно.

— Что нам делать?

— Возродить «Синюю лисичку».

— А потом что?

— Играть!

— Против кого?

— Против играющих в Игру титанян, — сказал Джо Гарден. — Мы должны. Никакого шанса нам они давать не собираются.

И вместе они вошли в комнату.

Во время обратного полета в Сан-Франциско Мэри Энн едва слышно сказала:

— Их власть надо мной становится слабее. Убывает.

Мютро смерил ее взглядом:

— Будем надеяться, что так оно и есть. — Он выглядел предельно утомленным. И переключился на Пита: — Предвижу ваши усилия, направленные на восстановление группы. Хотите знать результат?

— Да.

— Разрешение полиция даст. К сегодняшнему вечеру она, «Синяя лисичка», вновь станет группой, занимающейся игрой в Игру. Вы, ее члены, встретитесь на своей квартире в Кармеле и спланируете стратегию Игры. На будущее здесь возникнут две параллельные возможности. Но их реализации мешает спорное обстоятельство. Разрешит ли вам группа ввести в свой состав Мэри Энн как нового участвующего в Игре байндмена?

— И какое будущее вырисовывается в том и другом случае?

— То, которое без нее, видится четко. Но, скажем прямо, оно — плохое. Второе — затуманено, потому что Мэри представляет собой переменную величину, появление которой невозможно предвидеть в рамках случайных структур; она вводит неслучайный принцип синхронизации. — Мютро сделал паузу. — Исходя из своих предвидений, полагаю необходимым рекомендовать вам попытаться ввести ее в группу. Хотя это — незаконно.

— Правильно, — одобряюще кивнул Джо Шиллинг. — Это в корне противоречит существующим правилам Игры. Нельзя вводить никаких псиоников. Однако наши противники — не псионики-люди; они — титаняне и телепаты. Я понимаю, в чем ценность Мэри Энн. Будет она — и в группе уравновесится фактор телепатии. В противном случае полное преимущество будет на их стороне. — Вспомнилась перебранка из-за взятой им карты и то, как двенадцать превратилось в одиннадцать. При таком раскладе, понял он, мы не выиграем. Даже с помощью Мэри…

— Если можно, и меня надо принять, — попросил Мютро. — Хотя, с юридической точки зрения, принимать меня нельзя. Следует заставить «Синюю лисичку» понять возникшие проблемы, и какова теперь ставка. Не просто обмен документами на собственность, не соперничество между байндменами за более высокое положение в обществе. Это наша борьба с врагом, которая возобновилась через столько лет. И, главное, которая никогда не прекращалась.

— Действительно, никогда не прекращалась, — подхватила его слова Мэри Энн. — Мы, члены нашей организации, знали это. И ваги, и земляне; тут мы были едины.

— А какими вам видятся действия И.Б. Блэка и полицейских властей? — спросил у Мютро Пит.

— Предвижу встречу между Каммингсом по США и И.Б. Блэком. Но чем она закончится, предсказать не могу. Появление Каммингса по США — нечто вроде введения новой переменной. Так я думаю. Каммингс по США может оказаться экстрасенсом. Из… Как она там называется?

— «Ва Пей Нан», — подсказал Шиллинг. — Со слов И.Б. Блэка.

До того, как детектив-ваг произнес эти слова, он их никогда не слышал; слова запали в память, и он пытался уловить их аромат. Но они оказались непроницаемыми, закрытыми на крепкий замок. Он сдался. И не мог вообразить, какой была партия и чем руководствовались ее члены.

Он понимал, что не может представить себя на их месте. И это плохо, потому что, не будучи в состоянии представить себя на их месте, мы не сможем разгадать их намерений. Даже через нашего ясновидца.

Большой уверенности Джо не чувствовал. Но не сказал об этом сидевшим в аэромобиле спутникам.

Он представлял себе, что скоро увеличившаяся в своем составе «Синяя лисичка» сделает первый ход в Игре против титанян. Нам, вероятно, будут помогать Мютро и Мэри Энн Мак-Клейн — достаточно ли будет их помощи? Мютро не в состоянии увидеть, да и никто, как подчеркнул доктор Филипсон, не может рассчитывать на Мэри Энн. И все же он рад, что она с ними. Без Мэри Энн, с горечью подумал он, я и Пит были бы там, в мотеле, в центре Невадской пустыни. Сидели бы за разработкой титанянской стратегии.

Пит привлек внимание Мэри Энн и Дэйва Мютро:

— С удовольствием дарю вам документы на недвижимость Сан-Рафаэль — вам, Мэри, Сан-Ансельмо — вам, Мютро. Это позволит обоим сесть за карточный стол. Надеюсь.

Ответов не последовало; никто не был настроен оптимистически.

— Как блефовать против телепатов? — спросил Пит.

Хороший вопрос. Вопрос, от которого, по сути, зависело все.

И никто из них ответить бы не смог. Они не могут изменить достоинств карт, которые мы берем, сказал про себя Шиллинг, потому что у нас есть Мэри Энн. Как только возьмем карты, она должна уравновесить их посредством контрдавления, но…

— Для разработки стратегии, — сказал Пит, — нам потребуется коллективный ум всех членов «Синей лисички». У нас должна быть рабочая идея.

— Ты так думаешь? — спросил Шиллинг.

— Так должно быть, — отчеканил Пит.

15

В тот же день в десять вечера они встретились в Кармеле на квартире группы. Раньше всех появился Сильванус Энгст, на сей раз — очевидно, впервые в жизни — в трезвом виде и молча, но, как всегда, неся в бумажном пакете виски. Он поставил бутылки на буфет и повернулся к следовавшим сзади Питу и Кэрол Гарденам.

— Не могу допустить, чтобы здесь были псионики, — бормотал Энгст. — Я имею в. виду, что вы говорите о шаге, после которого играть в Игру станет просто невозможно.

И был удостоен холодного ответа, недружелюбно прозвучавшего из уст Билла Кэльюмайна:

— Подождите, пока все будут в сборе. — Билл обратился к Питу: — Прежде чем принять решение, хочу видеть обоих. Девушку и ясновидца, который, как я понял, служил у Джерома Лакмена там, в Нью-Йорке. — Хотя как спиннера его забаллотировали, Кэльюмайн продолжал чувствовать себя начальником. И, может быть, хорошо, что продолжал, подумал Питер.

— Ладно, — рассеянно пробормотал Пит. Посмотрел на буфет — интересно, что на этот раз притащил Сильванус Энгст? Канадский виски — и очень неплохой. Пит взял стакан, подставил его машине для льда.

— Благодарю вас, сэр, — пропищала машина.

Стоя спиной к комнате, хоть и медленно, однако непрерывно заполнявшейся приходящими, Пит перемешивал ингредиенты напитка.

— Не один, а два псионика!

— Да, но в силу обстоятельств, это — патриотично.

— Ну, и что? Игра кончается там, где появляется псионик.

— Это может быть связано с тем, что они перестали быть байндменами, стоило завязаться ссоре, вызванной — как называется? — «Ву Пу Нон»? Что-то в этом роде, так пишут в сегодняшнем вечернем выпуске «Хроники». Во всяком случае, зачинщики — ваги. Понимаете? Те, которые, по нашему мнению, разбиты.

— Вы читали эту статью? Гомогазетная система «Хроники» вывела, что эти ву-пуоны снизили нашу рождаемость.

— Намекнула.

— Что-что?

— Ты сказал: «вывела». Грамматически это неправильно.

— Да что тут словами играть — скажу просто, что наш долг — ввести этих двух псиоников в группу. Тот детектив-ваг, И.Б. Блэк, говорил нам, что ввести надо ради нашей национальной пользы.

— Ты ему веришь? Вагу?

— Он — хороший ваг. Неужели вы не уловили разницы? — Стюарт Маркс тут же похлопал Пита по плечу. — И это — все, в чем ты пытаешься нас убедить, а?

— Не знаю, — ответил Пит. Он действительно уже не знал. Измотался. Дайте мне спокойно выпить, подумал он и вновь повернулся спиной к комнате, полной спорящихся мужчин и женщин. Ему хотелось, чтобы пришел Джо Шиллинг.

— Повторяю, на этот раз мы их пустим. Ради собственной защиты — мы не играем друг против друга, здесь мы — все на одной стороне, играем против вагов-гадов. А они могут читать наши мысли и поэтому автоматически выигрывают до тех пор, пока мы не выступим с каким-нибудь новшеством. А ведь что-то новенькое можно было бы позаимствовать у двух псиоников, что, не так? Потому что где еще его взять? Прямо с неба?

— Мы не можем играть против вагов. Они просто над нами смеются. Послушайте, шестерых из нас они собрали прямо здесь: в этой комнате, чтобы мы сговорились и убили Джерома Лакмена. Если они могли сделать такое…

— Меня это не касается. Я не вхожу в число этих шестерых.

— Но это могло бы случиться. Просто не удосужились вас выбрать.

— В общем, если вы прочтете статью в гомогазете, то узнаете о подлых деяниях вагов. Они убили Лакмена и того детектива, Готорна, похитили Пита Гардена и потом…

— Но газеты преувеличивают.

— Ах, с тобой разговаривать бесполезно. — Джек Бло крадущейся походкой удалился и, оказавшись возле Пита, спросил: — Когда они придут? Эти два псионика.

— Вот-вот.

Подошла Кэрол. Продев свою гладкую голую руку, взяла Пита под Руку.

— Что пьешь, дорогой?

— Канадский виски.

— Все меня поздравляют, — поделилась приятной новостью Кэрол. — С ребенком. Конечно — все, кроме Фреи. Но, уверена, и она поздравит, если не…

— Если не сможет свыкнуться с мыслью…

— Ты на самом деле так думаешь, что именно ваги — или, по крайней мере, часть из них — снижали нашу рождаемость?

— Да.

— Так что в случае выигрыша рождаемость у нас возрастет?

Он кивнул.

— И в наших городах появится еще кое-что, кроме миллионов рашморов, повторяющих: «Да, сэр, нет, сэр».

Кэрол сжала его локоть.

Пит продолжал:

— А если не выиграем, очень скоро на планете вообще не останется никого.

— О! — Она устало кивнула.

— Это большая ответственность, — подойдя сзади, сказала Фрея Гарден Гейне. — Даже слышать, что такое говорится.

Пит пожал плечами.

— И Джо был на Титане? Вы оба побывали?

— Джо, я и Лэйрд Шарп, — ответил Пит.

— Сразу?

— Да.

— Странно, — сказала Фрея.

— Иди-ка ты, — ответил Пит.

— Я не буду голосовать за прием в группу двух псиоников, — заявила Фрея. — Пит, говорю тебе это прямо.

— Вы — идиотка, миссис Гейне, — заявил Лэйрд Шарп, стоявший поблизости и прислушивавшийся к их разговору. — Говорю вам прямо. Однако, думаю, вы окажетесь в меньшинстве.

— Вы боретесь с традицией, которую люди не отвергали вот уже сто лет, — сказала Фрея.

— Даже ради спасения своего рода? — не остался в долгу Шарп.

— Никто не. видел этих играющих в Игру титанян, кроме Джо Шиллинга и вас, — продолжала Фрея. — Даже Пит не утверждает, что видел их.

— Они существуют, — тихо произнес Шарп. — И вам лучше бы в это поверить. Потому что вскоре и вы их увидите.

Взяв стакан, Пит пересек квартиру и вышел на прохладу калифорнийского вечера. Он ждал, стоя в полутьме. Неизвестно чего. Может быть, появления Мэри Энн?

Или чего-то иного, чего-то более значимого для него. Я жду начала Игры, в которую мы, земляне, сможем когда-нибудь сыграть.

Патрисия Мак-Клейн, думал он, мертва, но, по сути, она никогда на самом деле не существовала; а то, что я видел, было подобием, подделкой. Любимого мной — если такое слово здесь подходит — больше нет. Ведь можно ли сказать реально: я это потерял? Чтоб потерять, сперва надо иметь.

Ладно, что голову ломать, решил он. У нас есть над чем задуматься. Доктор Филипсон сказал, что игроки в Игру — арбитры; ирония состоит в том, что те, кого мы должны непременно обыграть, не видимая часть экстремистов, а огромный центр самой группы. Возможно, так оно и есть; мы принимаемся за ядро их цивилизации, за вагов не наподобие Ю.Р. Филипсона, а, скорее, похожих на И.Б. Блэка. Почтенных. Играющих по правилам.

Это все, на что можно рассчитывать, понял Пит, — на то, что эти игроки соблюдают закон. Если бы они такими не были, если бы напоминали Филипсона и Мак-Клейнов…

Мы бы не сидели с ними за одним карточным столом. Они бы просто нас убили, как убили Лакмена и Готорна, вот как бы оно обернулось.

Приземлился аэромобиль с зажженными фарами; он остановился у бордюра тротуара, за другими аэромобилями, и его огни погасли. Дверца открылась, закрылась, и вышедший мужчина направился к Питу.

Кто это? Пит напряг зрение, но узнать не мог.

— Привет! — обратился к нему человек. — Пролетал мимо вас. Прочел статью в гомогазете. Вызывает интерес. Без дураков говорю тебе, парень. Понял?

— Кто вы? — спросил Пит.

Человек холодно ответил:

— И вы не узнаете меня? Думал, все знают, кто я. Тю-тю-тють! Можно ли посидеть вечерок в вашей группе? Парень-паря-парь! Знаю, что мне понравится. — Он подошел к крыльцу, остановился возле Пита, протянул руку — его движения отличались уверенностью, осторожностью. — Я — Натс Кац.

Билл Кэльюмайн согласился:

— Конечно, можете поприсутствовать на нашей Игре, мистер Кац. Сочтем за честь принимать вас. — Он призвал членов «Синей лисички» к тишине. — Это — всемирно известный диск-жокей и звезда дисков Натс Кац, которого все мы видим по телевидению; он просит разрешения принять участие в нашей сегодняшней встрече. Никто не возражает?

Не зная, как реагировать, группа выжидала.

Что сказала Мэри Энн о Каце? Пит задумался. «Является ли Натс Кац — центральной фигурой всего этого?» — спросил он ее. И она сказала «да». И тогда это казалось правдой.

Пит возразил:

— Подождите!

Билл Кэльюмайн недоуменно обернулся:

— Конечно, никакой веской причины, чтобы не разрешить этому человеку здесь быть, нет. Не могу поверить, что ты серьезно…

— Подождем прихода Мэри Энн, — пояснил Пит. — Пусть она решает, как быть с Кацем.

— Однако она даже не член нашей группы, — напомнила Фрея.

Тишина.

— Если он войдет, — настаивал Пит, — ухожу я.

— Откуда? — задал вопрос Кэльюмайн.

Пит не ответил.

— Девушка, даже не являющаяся членом нашей группы… — начал Кэльюмайн.

— А почему, собственно, ты возражаешь? — спросил Пита Стюарт Маркс. — Разумно ли? Можешь как-нибудь объяснить? — Все недоуменно смотрели на Пита, стараясь догадаться о причине такого возражения.

Пит объяснил:

— Мы находимся в положении куда более худшем, чем кажется каждому из вас. Шанс выиграть у наших противников — очень невелик.

— Даже так? — не унимался Маркс. — Что же делать, чтобы…

— Думаю, — сказал Пит, — что Кац — на их стороне.

Натс Кац не сразу, но рассмеялся. Он был красив, темноволос, с чувственными губами и решительным, умным взглядом.

— Это нечто новое, — заметил он. — Меня обвинили почти во всем, но вряд ли можно такое сказать. Тю-тю! Я родился в Чикаго, мистер Гарден. Уверяю вас: я — землянин. Бу-бу-бум! — Его круглое, живое лицо излучало страшную веселость. Кац не казался оскорбленным — лишь удивился. — Так что, показать вам свое свидетельство о рождении? Знаете, парень-паря Гарден, бу, я на самом деле известен там и сям, без дураков. Если бы я был вагом, это, наверное, открылось бы раньше, чем сегодня. Не угодно ли подумать, а?

Пит отпивал из стакана и видел, что руки дрожат. Не оторвался ли я от реальности? — задал он самому себе вопрос. Возможно. Возможно, я полностью так и не отошел после кутежа, после своего временного психотического отключения. Тот ли я человек, что имеет право судить о Каце?

Понимаю ли я, где я и что со мной?

А может, мне — крышка? Не им, а мне. Лично. Наконец.

А вслух произнес:

— Я исчезаю. Скоро буду.

Повернувшись, он поставил стакан и покинул комнату. Спустился со ступенек крыльца и оказался у аэромобиля. Сильно хлопнул дверцей и долго-долго просидел, не проронив ни слова.

Может, сейчас я приношу группе больше вреда, чем пользы? Пит закурил сигарету и тут же резко бросил ее в мусоросборник аэромобиля. Насколько мне известно, Натс мог бы предложить нужную нам идею: он — парень с богатым воображением.

Кто-то звал его с балкона, и голос зовущего едва доносился:

— Эй, Пит, что ты делаешь? Возвращайся!

Пит завел аэромобиль и приказал:

— Поехали!

— Да, мистер Гарден. — Аэромобиль двинулся вперед, затем взлетел с мостовой и пронесся над другими припаркованными аэромобилями, порыскал над кармелскими крышами и наконец удалился на четверть мили в западном направлении в сторону Тихого океана.

Пит равнодушно думал: единственно, что я должен сделать — это дать команду приводниться. Потому что через какую-то минуту мы будем над морем.

Смог бы это сделать рашмор? Наверное.

— Где мы? — для проверки спросил Пит.

— Над Тихим океаном, мистер Гарден.

— Что бы ты сделал, если бы я попросил тебя произвести посадку?

Молчание длилось мгновенье.

— Позвоните доктору Мэйси в… — Аэромобиль заколебался; Пит слышал, как, перебирая различные комбинации ответа, щелкал блок. — Я бы произвел. Соответственно приказу.

Аэромобиль выбор сделал. А он — сделал?

Нельзя быть таким подавленным. Нельзя совершать ничего подобного, это неразумно.

Но Пит совершал.

Он заставил себя взглянуть на темную воду внизу. И движением штурвала в сторону бросил машину в глубокий разворот, завершившийся выходом на обратный курс — к суше. Этот способ не для него. Не в океане. Остановлюсь на чем-нибудь дома; что-нибудь приму, бутылочку или около того — фенобарбитала, а может быть, эмфитала.

Следуя курсом на север, Пит пролетел над Кармелом, и вскоре его аэромобиль оставил под крылом южную часть Сан-Франциско. А через несколько минут был над графством Марин. Строго по курсу лежал Сан-Рафаэль. Пит приказал рашмору приземлиться возле его многоквартирного дома и, откинувшись на сиденье, ждал.

— Приехали, сэр. — Аэромобиль слегка подпрыгнул на мостовой. Мотор затих; аэромобиль покорно открыл дверцу.

Пит вышел, направился к входной двери, вставил ключ в замок и оказался дома.

Наверху он обнаружив, что дверь его и Кэрол спальни отперта, открыл ее и сделал шаг в квартиру.

Свет был включен. В жилой комнате долговязый человек средних лет, скрестив ноги, сидел посередине кушетки и читал «Хронику».

— Вы забываете, — сказал человек, швыряя на пол газету, — что ясновидец предвидит любую возможность того, о чем позднее собирается узнать. А ваше самоубийство оказалось бы важной новостью. — Мютро встал, руки — в карманах; он, похоже, чувствовал себя непринужденно. — Этот момент мог бы оказаться особенно неблагоприятным для вашего самоубийства, Гарден.

— Почему?

— Потому что, если вы не совершите самоубийства, окажетесь на грани получения ответа на вопрос об Игре. Ответа на то, как некто блефует против целого народа телепатов. Я дать вам его не могу, только вы способны его продумать. Но я останусь здесь. Однако не в том случае, если вы через десять минут умрете. — Он кивнул в сторону ванной и аптечки. — Я подстраховал ряд обстоятельств возможного будущего, которое мне хотелось бы видеть превратившимся в реальность; находясь здесь, я уничтожил и ваши таблетки. Аптечка пуста.

Пит сразу же направился в ванную и проверил, так ли это.

Не осталось даже аспирина. Перед глазами — одни пустые полки.

Пит со злостью упрекнул аптечку:

— И ты позволила ему такое сделать?

Рашмор раболепно ответил:

— Он сказал, что — для вашего же блага, мистер Гарден. А вам известно, какой вы, когда у вас депрессия.

Грохнув дверцей аптечки, Пит вернулся в комнату.

— Вы меня засекли, Мютро, — согласился Пит. — По крайней мере, в одном отношении. Выбранного мной способа.

— Конечно, вы можете остановиться на другом, — холодно сказал Мютро. — Но в эмоциональном плане вы склоняетесь к самоубийству, так сказать, оральным путем. Яды, наркотики, снотворные и так далее. — Он улыбнулся. — Вы противитесь иным средствам. Например, падению в Тихий океан.

— Вы можете мне что-нибудь сказать о моем решении вопроса игры в Игру?

— Нет. Не могу. Все зависит от вас.

— Благодарю, — сардонически ответил Пит.

— Но об одном — скажу. Сделаю намек. Который может вас обрадовать, а может и не обрадовать, не могу предвидеть, потому что вы не хотите реагировать: Патрисия Мак-Клейн — жива.

Пит не отрывал от него взгляда.

— Мэри Энн ее не убила. Где-то приземлила. Не спрашивайте меня, где, потому что не знаю. Но предвижу, что через несколько часов Патрисия появится в Сан-Рафаэле. У себя дома.

Пит не мог ни о чем думать и был не в состоянии что-либо сказать — пялился на ясновидца, и все.

— Убедились? Никакой ощутимой реакции. Вы, наверное, — двухвалентный, — добавил Мютро. — Пробудет она здесь недолго; затем вернется на Титан. Однако не с помощью псионических средств доктора Филипсона — более обычным способом, в межпланетном корабле.

— Она и вправду — на их стороне, да? Точно?

— О, да, — кивнул Мютро. — Она действительно на их стороне. А это вас от встречи с ней не остановит.

— Нет. — И Гарден направился к выходу.

— Можно пойти с вами?

— Зачем?

— Чтоб она вас не убила.

Пит помолчал.

— Все обстоит именно так, да?

Мютро кивнул:

— Да, конечно, и вы это знаете. Вы видели — они убили Готорна.

— Хорошо. Поезжайте со мной. — И Пит добавил: — Спасибо.

Сказать это было трудно.

Из дома они вышли вместе.

На улице Пит спросил:

— Вам известно, что диск-жокей Натс Кац появился, на квартире группы в Кармеле?

Кивнув, Мютро подтвердил:

— Да. Я встретил его час назад или около того и говорил с ним; он смерил меня взглядом. С ним я столкнулся впервые, хотя, конечно, слышал о нем. — И добавил: — Именно из-за него я пересекся.

— Пересеклись? — Остановившись, Пит обернулся к следовавшему сзади Мютро.

И, к своему недоумению, увидел тепловую иглу.

— С Кацем, — спокойно сказал Мютро. — На меня просто оказывали давление, Пит. Я не мог ему эффективно противодействовать. Натс — чрезвычайно сильный. На Земле он недаром был избран лидером «Ва Пей Нан». Идемте, идемте на квартиру Мак-Клейнов. — Он взмахнул иглой.

Вскоре Пит спросил:

— Почему вы помешали мне совершить самоубийство? Вообще, почему вмешались?

— Потому, что вы переходите на нашу сторону. Мы можем вас хорошо использовать. «Ва Пей Нан» не одобряет решения об Игре; но поскольку через вас нам удается проникнуть в «Синюю лисичку», мы, таким образом, в состоянии прекратить Игру. — И добавил: — Мы уже обсудили вопрос с умеренной фракцией на Титане, и они полны решимости играть; играть они любят и считают, что этот спор между двумя культурами должен быть решен в соответствии с законом. Стоит ли говорить, что «Ва Пей Нан» с этим не соглашается.

Гарден и Мютро продолжали идти по темному тротуару к Мак-Клейнам, и Мютро держался чуть сзади.

— Когда появился Кац, — оправдывался Мютро, — мне следовало бы догадаться. Интуиция меня не подвела, но я не обратил внимания.

Они проникли прямо в группу и, очевидно, через него. Теперь Пит жалел, что не нашел в себе мужества бросить машину в море. Мютро прав — так было бы лучше для всех, к тому причастных. Лучше всем и вся, в кого и во что верил.

— Когда начнется Игра, — говорил Мютро, — я там буду с вами, Пит, и мы откажемся играть. И, вероятно, к тому времени Натс убедит остальных. Так далеко заглянуть не могу — иные варианты видятся туманно по не известным мне причинам.

Открыв дверь в квартиру, они увидели Пэт Мак-Клейн, которая паковала два чемодана; на появление Гардена и Мютро она едва обратила внимание.

— Стоило вам войти в холл, как я прочла ваши мысли, — сказала она, неся к чемоданам охапку одежды, вынутой из шкафа спальни. В результате стычки с Мэри Энн Патрисия здорово сникла и выглядела напуганной, сжавшейся. Она лихорадочно старалась собраться побыстрее, словно должна была поспеть к неумолимо надвигающемуся сроку.

— Ты куда? — спросил Пит. — На Титан?

— Да. Подальше от этой девушки. Там она вреда мне не причинит, буду в безопасности. — Дрожащие руки не слушались, чемоданы не закрывались. — Помогите, — обратилась она к Мютро.

Тот покорно закрыл ей чемоданы.

— Пока ты не уехала, разреши кое-что у тебя узнать, — попросил Пит. — Как, будучи телепатами, играют в Игру титаняне?

— По-твоему, это имеет значение? После того, как с вами покончили Кац и Филипсон? — Патрисия ответила не сразу, а заговорив, мрачным взглядом сверлила Пита.

— Для меня — имеет, сейчас. В Игру они играют и, вероятно, нашли способ объединить свои способности или…

— Они их ограничили, Пит.

— Понимаю. — Но он не понимал. — Как ограничили? До какой степени?

— Стали глотать наркотик. Действует так же, как действует на землянина средство фенотиазина.

— Фенотиазин, — подхватил Мютро. — Его в больших дозах дают шизофреникам — качественно он действует как противопсихическое средство.

— Он ослабляет шизофренические делюзии, — говорила Патрисия, — потому что стирает непроизвольное телепатическое чувство; он искореняет параноидальную реакцию на уловленную подсознательную враждебность других. У титанян имеется средство, оказывающее такое же воздействие на них, когда они играют, и на правила Игры. Это средство лишает телепатической способности или, по крайней мере, заставляет как-нибудь неудачно ее использовать.

Мютро посмотрел на часы:

— Он должен быть здесь с минуты на минуту, Патрисия. Ты, конечно, подождешь его.

— Зачем? — Она продолжала собирать по квартире вещи. — Я не хочу оставаться. Убраться бы поскорей. Пока не случилось чего-нибудь еще. Того, что с ней связано.

— Чтобы в достаточной степени повлиять на Гардена, потребуются усилия всех нас троих, — подчеркнул Мютро.

— Привлеки Каца. Я не собираюсь оставаться здесь ни на минуту больше, чем должна.

— Но Кац сейчас в Кармеле, — терпеливо убеждал ее Мютро. — Нужно, чтобы, когда мы туда направимся, Гарден целиком и полностью был на нашей стороне.

— Ничего не могу поделать, — не обращая на него внимания, сказала Патрисия. Похоже, она снова переживала свой безумный полет — слепое бегство от собственной дочери. — Послушай, Дэйв, говорю как перед Богом, для меня имеет значение лишь одно: не хочу снова пройти через то, через что мы прошли в Неваде. Ты был там и знаешь, о чем речь. В следующий раз она меня не пощадит, потому что теперь ты — с нами. Да и тебе советую убираться. Пусть уж этим занимается Ю.Р. Филипсон — он не подвержен ее действию. Но я говорю о твоей жизни, тебе и решать. — Она занималась тем же делом, а Мютро, с тепловой иглой в руках, печально уселся — дожидаться доктора Филипсона.

Пит размышлял: ограничить. Ограничить псионические способности обеих сторон, как сказала Патрисия. Можно было бы заключить с ними соглашение; мы пользуемся фенотиазином, они — тем, к чему привыкли. Следовательно, читая мысли, они мошенничали. И вновь смошенничают. Ради нашего самоограничения верить им нельзя. Сталкиваясь с нами, они, похоже, испытывают чувство морального долга.

— Правильно, — подтвердила Патрисия, прочитав его мысли. — Они, Пит, играя с вами, ограничивать себя не будут. И вы их к этому не вынудите, потому что в своей Игре условия не соблюдаете; вы, со своей стороны, не можете представить им законного обоснования для такого требования.

— Мы докажем, что за карточным столом к псионике не прибегали.

— А сейчас — прибегнете. Ваша группа — за то, чтобы ввести в свой состав мою дочь и Дэйва Мютро, правильно? — Патрисия улыбнулась Питу кривой, бессердечной улыбкой; в ее глазах не было блеска — сплошной мрак. — Вот оно что, Пит Гарден. Плохо. По крайней мере, ты уже попытался.

Блеф, подумал он. Телепаты. Ограничивающие свои способности с помощью средств, подавляющих таламус, притупляющих функцию сверхчувствительной области мозга. Она может быть притуплена в различной степени; притуплена, однако неполностью; можно добиться постепенного перехода в зависимости от количества примененного средства. Эффект притупления достижим с помощью десяти миллиграммов фенотиазина; шестьдесят — разрушат эту функцию.

И ему показалось, что он сходит с ума. Допустим, мы не глядим на взятые нами карты. Тогда титаняне не смогут читать наши мысли, ибо знать, какие цифры выпали…

Патрисия сказала Мютро:

— Ему это почти удалось, Дэйв. Но он забывает, что играть будет не на стороне землян, что прежде, чем он сядет за карточный стол, его заставят работать на нас. — Она достала мешок для ночного белья и принялась быстро складывать в него вещи.

Пит думал: если Мютро будет с нами, мы сможем вернуть его себе, то тогда выиграем. Потому что он понял наконец, как это сделать.

— Ты понял, — возразила Патрисия, — но что это вам даст?

— До какой-то степени мы могли бы ослабить его ясновидение. До такой, чтоб Игра стала непредсказуемой.

Прибегнув к спансулам фенотиазина, по-разному действующим в течение нескольких часов. Даже сам Мютро не смог бы точно определить, блефует он или не блефует. Мы взяли бы карты и, не глядя на них, подвинули бы фишку. Если способность ясновидца проявилась в тот момент с предельной силой, он угадал бы точно; тоща бы это не был блеф. Но если в тот момент действие средства оказалось бы сильнее, чем наиболее слабое воздействие на него…

И тогда имел бы место блеф. И сам Мютро не знал бы этого. Этого можно было бы достичь легко; кто-нибудь еще подготовил бы спансулу фенотиазина, дозирование которого сняло бы эффект предыдущей дозы…

— Но, Пит, — негромко возразила Патрисия, — за карточным столом Дэйв — не на вашей стороне.

— И все же я — прав. Так мы могли бы играть против титанянских телепатов и выиграть.

— Да, — кивнула Пэт.

— Ведь он разработал этот способ, а? — спросил у нее Мютро.

— Разработал, — подтвердила она. — Пит, мне жаль тебя, потому что разработать-то ты разработал, а вот прибегнуть к нему — поздно. У ваших появится много забав, правда? Отмерять дозы наркотиков для спансул, для определения схемы приема — прибегать к множеству сложных таблиц и формул. Можно принимать, и наобум, но можно — и строго по четкой и такой тщательной схеме, что…

Пит оборвал ее вопросом, адресованным Мютро:

— Как вы можете здесь сидеть, зная, что нас предаете? Ведь вы — не титанянин, вы — землянин!

Мютро спокойно ответил:

— Виды психического динамизма, Пит, — реальны, как реальна любая другая сила. Свою встречу в Натсом Кацом я предвидел; предвидел и то, что должно было произойти, но предотвратить не мог. Напоминаю, не я его искал, а он меня нашел.

— Почему же вы нас не предупредили? — изумился Пит. — Когда были еще на нашей стороне стола.

— Я был бы вами убит. Я предвидел такой поворот будущего. Короче говоря, я вам не сказал. И… — Он пожал плечами. — Вас я не виню — что вам оставалось. А то, что я на стороне титанян, предопределяет ход Игры. Подтверждение тому — что мы заполучили вас.

— Он хочет, — сказала Патрисия, — чтобы ты оставил в его аптечке эмфитал, он не прочь принять эти таблетки. Бедный Пит, ты — вечный потенциальный самоубийца, правда? Вечный, если иметь в виду лично тебя, и в этом состоит окончательный для тебя выход. Единственное решение всех вопросов.

— Доктор Филипсон уже должен был бы появиться, — забеспокоился Мютро. — Четко ли вы договорились? Может, арбитрами наложен запрет на его услуги? Юридически, в их руках…

— Доктор Филипсон никогда бы не потерпел трусов в нашей среде, — напомнила Патрисия. — С его позицией ты знаком. — Голос ее звучал резко, с оттенками угрозы и беспокойства.

— Но доктор не явился, — упавшим голосом констатировал Мютро. — Что-то случилось.

Все молча переглянулись.

— Что ты предвидишь? — требовательно спросила Патрисия.

— Ничего. — Мютро побледнел.

— Почему ничего?

— Если удастся заглянуть вперед, то мое предвидение охватывает отдельные периоды, — кусая губы, пояснил Мютро. — Неужели не ясно? Не знаю и знать не хочу. — Он встал с места и подошел к окну, посмотреть, что происходит на улице.

На мгновение он забыл о Титане. Придерживая тепловую иглу, Мютро вглядывался в вечернюю тьму. Он стоял спиной к Питу.

И Пит к нему прыгнул.

— Дэйв! — рявкнула Патрисия и выронила стопку книг.

Мютро обернулся, и мимо Пита — вверх — пронеслось острие тепловой иглы; он ощутил лишь побочное действие в виде обезвоженной оболочки, окружавшей сам лазерный луч.

Пит поднял руки и локтями ударил Мютро в незащищенное горло.

Тепловая игла, отлетев от обоих, покатилась по комнате. Патрисия Мак-Клейн, рыдая, бросилась за ней.

— Зачем? Разве ты не мог этого предвидеть? — Она в неистовстве схватила крохотный цилиндрик.

Лицо Мютро налилось болью, потемнело, он закрыл глаза. Конвульсивно, в полубессознании он хватал воздух руками, хрипел, не желая расставаться с жизнью.

— Я тебя убиваю, Пит, — сказала Патрисия; она тяжело дышала и, отступая, дрожащей рукой направляла на него иглу. Он видел, что на верхней губе Патрисии проступил пот; на глазах — слезы; губы дрожали. — Читаю твою мысль, — хрипло сказала она, — и знаю, Пит, что сделаешь ты, если я не сделаю. Вам нужно вернуть Дэйва Мютро на свою сторону стола, чтобы выиграть, но вернуть вы не сможете. Он — наш.

Пит отскочил от нее и, пытаясь что-нибудь схватить, уклонился от лазерного луча. Пальцы остановились на книге — он швырнул ее в женщину. Книга раскрылась и шлепнулась у ног Патрисии Мак-Клейн, не причинив ей вреда.

Тяжело дышавшая Патрисия продолжала отступать.

— Дэйв придет в себя, — шептала она. — Если бы ты его убил, это значения бы не имело, потому что вы не смогли бы перетащить его на свою сторону, и вы не могли бы…

Она смолкла. Быстро повернув голову, затаив дыхание, прислушалась.

— Дверь, — сказала она.

Дверная ручка повернулась.

Патрисия подняла тепловую иглу. Рука ее медленно согнулась, вывернулась, и мало-помалу ствол иглы оказался направленным ей в лицо. Она тщательно пыталась оторвать от иглы взгляд.

— Пожалуйста, не надо, что ты? Я дала тебе жизнь. Пожалуйста…

Вопреки ее желанию, пальцы нажали на спуск. Хлестнул лазерный луч.

Пит отвернулся.

А когда посмотрел, дверь квартиры оказалась открытой. Из темноты появилась Мэри Энн. Держа руки в карманах длинного пальто, она медленно вошла. Спросила Пита:

— Ведь Дэйв Мютро — жив?

— Да. — Пит не смотрел на груду того, что было Патрисией Мак-Клейн, и отвел от Мэри Энн глаза. — Он нам нужен, поэтому оставьте его в покое, Мэри. — Ужас замедлял стук сердца.

— Ясно.

— Как вы узнали — об этом?

Помолчав, Мэри Энн рассказала:

— Когда вместе с Джо Шиллингом я пришла на квартиру группы в Кармеле, увидала там Каца и, конечно, все поняла. Я знала, что Кац — первое лицо в организации. Он стоял над Ротменом.

— И что вы сделали?

С напряженной миной на лице в комнате появился Джо Шиллинг и направился к Мэри Энн. Он положил ей на плечо руку, но девушка дернулась и ушла в угол, откуда стала наблюдать за происходящим.

— Когда она пришла, — сказал Шиллинг, — Кац готовил себе выпивку. Она… — И не договорил.

— Я двинула стакан в его руке. Всего лишь на десять сантиметров, вот и все. Стакан был на уровне груди. — Мэри договорила это безразличным голосом.

— Стакан в него и вонзился, — пояснил Шиллинг. — Отрезав сердце или его часть от системы кровообращения. Было много крови, потому что стакан вонзился не полностью. — И умолк. Молчали Гарден и Мэри Энн.

А на полу посиневший Дэйв Мютро с трудом прочищал горло и пытался сделать вдох. Поглаживать горло он прекратил, глаза открылись. Но, похоже, он ничего не видел.

— Что с ним делать? — спросил Шиллинг.

— Патрисия — мертва, Натс Кац — мертв. И Филипсон… — Теперь Пит понял, почему не появился доктор Филипсон. — Он знал, что вы здесь будете. — Слова касались Мэри Энн. — Значит, он боялся покинуть Титан. Такой ценой Филипсон спасся.

— И я так думаю, — пробормотала Мэри Энн.

— Почти не виню его, — заметил Джо Шиллинг.

Склонившись над Мютро, Пит спросил:

— Вам — лучше?

Тот молча кивнул.

— Вы должны сесть за карточный стол. На нашей стороне. И знаете, почему — вам известно, что я собираюсь делать.

Глядя на Пита, Мютро снова кивнул.

— Могу его взбодрить, — предложила Мэри Энн, выходя из угла посмотреть, что и как. — Он слишком боится меня, чтобы дальше им помогать. Я права? — тем же равнодушным, ровным тоном спросила она у Мютро. И поддела его носком ноги.

Мютро сумел тупо кивнуть головой.

— Радуйтесь, что остались живы, — прокомментировал Шиллинг.

— Он радуется, — заверила Мэри Энн. И попросила Пита: — Распорядитесь насчет матери, пожалуйста, ладно?

— Конечно, — заверил ее Пит. Посмотрел на Джо. — Почему бы вам не спуститься и не подождать в машине? — предложил он Мэри Энн. — Мы позвоним И.Б. Блэку, какое-то время вы нам не потребуетесь.

— Спасибо. — Мэри Энн медленно вышла из квартиры; Пит и Шиллинг проводили ее глазами.

— Благодаря ей, — заметил Шиллинг, — мы собираемся победить за карточным столом.

Пит кивнул. Благодаря ей и тому, что Мютро еще жив. Жив — и больше не склонен помогать властям Титана.

— Повезло нам, — продолжал разговор Шиллинг. — Кто-то оставил дверь в квартире группы открытой — она увидала Каца прежде, чем он ее заметил. Стояла за дверью, а когда он заметил, было слишком поздно. По-моему, он рассчитывал на ясновидческую способность Мютро, забывая или не понимая, что по отношению к этой способности Мэри Энн — переменная величина. Он не был защищен способностью Мютро, как если бы Мютро не существовало вообще.

И с нами — то же, подумал Пит. Такие же незащищенные. Однако волноваться об этом теперь было некогда. Впереди — Игра против титанян; чтоб это увидеть, не надо быть ясновидцем. Все остальное могло бы и подождать.

Джо Шиллинг заметил:

— Я в нее верю. А то, что она сделает, меня, Пит, не заботит.

— Будем надеяться, что ты прав. — Пит склонился над телом Патрисии Мак-Клейн.

Она была матерью Мэри Энн. И девушка так с ней поступила. И все же мы должны на нее положиться, Джо прав. У нас нет выбора.

16

Пит Гарден инструктировал Мютро:

— Вот что вас ждет и с чем вы должны согласиться. Все время, пока мы играем, Мэри Энн будет сидеть за столом рядом с вами. Если мы проигрываем, Мэри вас убьет.

Мютро безразличным голосом ответил:

— Знаю. Со смертью Пэт мне стало ясно, что моя жизнь зависит от нашего выигрыша. — Он сидел, растирая горло и попивая чай. — И, косвенно, от этого зависит ваша жизнь.

— Что верно, то верно, — согласился Джо.

— Насколько я их поняла, — сообщила Мэри Энн, — Игра начнется скоро. Они станут прибывать на Землю через полчаса. — Она сидела в дальнем конце квартиры Мак-Клейнов; в проеме открытой двери жилой комнаты виднелись аморфные очертания И.Б. Блэка — он совещался с членами Управления полиции Западного побережья (людьми). Человек шесть уже работало в комнате, а новые и новые люди все входили и входили.

— Начнем с Кармела, — сказал Пит. Он уже связался по видеофону со своим психиатром доктором Мэйси в Солт-Лейк-Сити и договорился о закупке спансул фенотиазина. Решили, что в Кармел спансулы будут доставлены по воздуху с фармацевтической фирмы из Сан-Франциско прямо на квартиру группы — на имя Билла Кэльюмайна, возглавлявшего ее, как прежде.

— Через какое время начнет действовать фенотиазин? — спросил у Пита Шиллинг.

— После введения в организм действовать начинает немедленно. Если допустить, что до того момента Мютро ничего не принимал, — ответил Пит. — А поскольку средство должно притупить его психологическую способность, последнее — очень маловероятно.

Все четверо, освобожденные И.Б. Блэком, вылетели из Сан-Франциско в Кармел в старом, со скверным характером, аэромобиле Шиллинга. Сзади летел пустой аэромобиль Пита. Полет проходил почти в полном молчании. Мэри Энн безучастно смотрела в окно. Втиснувшийся в сиденье Мютро сохранял праздный вид и периодически потрагивал поврежденное горло. Впереди сидели Шиллинг и Пит.

Возможно, это последний наш полет, подумал Пит.

До Кармела добрались довольно быстро. Пит припарковал аэромобиль, заглушил двигатель и скрипучий рашмор. Вчетвером вышли.

И увидали поджидавшую их в темноте группу людей.

От поджидавших исходило нечто, повергающее в дрожь. Их было четверо — трое мужчин и одна женщина. Из своего аэромобиля, что остановился у обочины позади Макса, Пит вынул электрический фонарик и направил луч света на безмолвную группу.

После длительного молчания Джо Шиллинг пробормотал:

— Понятно.

— Именно, — подтвердил Мютро. — Так вот и будем играть. Полагаю, что ради всех нас вы не отступите.

— Не отступим, черт побери, — ответил Пит.

Четыре безмолвно поджидавших фигуры были титанянами.

Это были подобие их, землян. Ваг Питер Гарден, ваг Джо Шиллинг, ваг Дэйв Мютро и, чуть поодаль, ваг Мэри Энн Мак-Клейн. Последняя вырисовалась менее ясно и отчетливо, чем остальные. Для титанян Мэри представляла собой загадку. Даже в этом смысле.

Пит обратился к четырем подобиям:

— А если мы проиграем?

Его двойник, ваг Пит Гарден, точно таким же тоном ответил:

— Если и когда вы проиграете, мистер Гарден, вашего участия в Игре больше не потребуется, и я вас заменю. Все очень просто.

— Людоедство, — проскрипел Шиллинг.

— Нет, — возразил ваг Джо Шиллинг. — Людоедство — это когда представитель вида поедает себе подобных. Мы — не из вашего вида. — И ваг Джо Шиллинг улыбнулся улыбкой, долгие годы знакомой Питу Гардену, — великолепная имитация.

И там, наверху, в квартире, подумал Пит, тоже появились подобия членов группы «Синяя лисичка».

— Конечно, — ответил ваг Пит Гарден. — Так пошли наверх? Игра должна начаться сразу, зачем откладывать?

Зная дорогу, подобие стало подниматься по лестнице.

Появилось состояние, лишившее Пита Гардена сил; причиной такого состояния была живость, с которого ваг взбирался по ступеням. И уверенность — словно тысячи раз он проделывал то же самое.

Уже здесь, на Земле, в их привычной жизни. Пит, вздрогнув, посмотрел на другие подобия, что двигались с той же быстротой. Затем он и его спутники в замешательстве остановились.

Дверь вверху открылась; ваг Питер Гарден вошел в квартиру «Синей лисички».

— Привет! — обращаясь к находящимся в комнате, проговорило подобие.

Стюарт Маркс (или подобие Стюарта Маркса?) с ужасом посмотрел (о) и начал (о) заикаться:

— Кажется, здесь все в сборе. — Он (или оно) шагнул (шагнуло) на порог и глянул (глянуло) вниз: — Привет!

— Привет, — не собираясь распространяться, сказал Пит Гарден.

Они разглядывали друг друга через стол — подобия с Титана и члены группы «Синяя лисичка», включая Дэйва Мютро и Мэри Энн.

— Сигару? — предложил Джо Питу.

— Нет, благодарю, — пробормотал Пит.

Подобие, ваг Джо Шиллинг, предложило сидевшему рядом с ним подобию Питера Гардена:

— Сигару?

— Нет, благодарю, — ответил ваг Питер Гарден.

Пит Гарден спросил у Билла Кэльюмайна:

— Прибыл товар из Сан-Франциско с фармацевтической фирмы? До начала мы примем дозу. Думаю, никаких возражений не последует.

Ответил ваг Питер Гарден:

— Идея заслуживает внимания, хотя и пристегнута вами к этому дающему сбои чувствительному аппарату своего ясновидца. Вы абсолютно правы: благодаря средству соотношение сил значительно уравняется. — Подобие улыбнулось членам группы, разместившимся в начале и конце карточного стола. — Мы не возражаем и подождем, пока не привезут ваше снадобье, иначе было бы несправедливо.

Пит Гарден не замедлил отозваться:

— По-моему, вам придется обождать, раньше мы не приступим к Игре. Потому не притворяйтесь, что делаете нам одолжение. — Его голос чуть дрожал.

Наклонившись, Билл Кэльюмайн сказал:

— Виноват. Оно уже здесь, на кухне.

Пит и Дэйв Мютро пошли на кухню. В центре стола, среди лотков с полурастаявшим льдом, лимонов, миксеров, стаканов и рюмок, Пит заметил пакет, завернутый в коричневую бумагу и запечатанный клейкой лентой.

— Подумать только, — рассуждал Мютро, покуда Пит разворачивал пакет. — Если это не поможет, со мной случится то, что случилось в Неваде с Патрисией и остальными членами организации. — Однако внешне он выглядел относительно спокойным. — В этих арбитрах я не замечаю зловещего пренебрежения к порядку и законности, как за членами «Ва Пей Нан», возглавляемой доктором Филипсоном и ему подобными. Или, скорее, подобным этому. — Он наблюдал, как Пит брал из флакончика спансулу фенотиазина. — Если вы знаете, как сильно действует средство в гранулах, ваги смогут…

— Не знаю, — оборвал его Пит, набирая над рукомойником воду в стакан. — Палата этики, разрешившая эти спансулы, исходила из информации о том, что они действуют сразу же, частично поэтапно, или вообще не действуют. И еще, рекомендовалось принимать по нескольку спансул в разных дозах. — Он добавил: — Я принял первую попавшуюся спансулу. Она внешне не отличается от остальных. — И протянул Мютро спансулу и стакан воды.

Мютро с мрачным видом проглотил спансулу.

— Доведу кое-что до вашего сведения, — сказал он. — Несколько лет тому назад я, ради опыта, принимал фенотиазин и его производные. Он оказал огромное воздействие на мои познавательные способности. — Мютро мельком улыбнулся Питу. — До поездки на квартиру Пэт Мак-Клейн я вам говорил, что ваша идея, насколько могу судить, несет в себе решение наших проблем. Поздравляю.

Пит поинтересовался:

— Вы это говорите как искренне стоящий на нашей стороне или как подневольный?

— Не знаю. Пит, я — на распутье. Время покажет. — И с этими словами Мютро вернулся в гостиную. К огромному карточному столу и противоборствующим сторонам.

Билл Кэльюмайн (ваг) поднялся и объявил:

— Вношу предложение: круг начинает вращать наша сторона, затем вращает ваша. — Глазом знатока он посмотрел на круг и диск.

Стрелка остановилась на девятке.

— Хорошо, — настоящий Билл Кэльюмайн тоже встал и, не отрывая взгляда от своего подобия, сделал поворот круга. Не успев приблизиться к числу «двенадцать», стрелка замедлила ход, а потом пошла к единице.

У Мэри Энн Пит спросил:

— Вы препятствуете их попыткам психокинетического воздействия?

— Да, — ответила Мэри Энн, так сосредоточиваясь на стрелке, что та стала двигаться еле-еле.

И остановилась на единице.

— Прекрасно, — чуть слышно произнесла Мэри Энн.

— Вы, титаняне, начинаете Игру, — согласился Пит. Ему удалось подавить свое разочарование, и голос его не выдал.

— Хорошо, — сказало его подобие. Оно смотрело на него с ухмылкой. — Тогда мы перенесем поле взаимодействия с Земли на Титан. Думаем, вы, земляне, возражать не станете.

— Что? — воскликнул Джо Шиллинг. — Что? — Но процесс превращения уже начался — было поздно.

Комната задрожала и стала тонуть в тумане. Пит заметил, что сидящие напротив них подобия стали приобретать нечеткие, размытые очертания. Словно их физические формы, подумалось ему, перестали быть таковыми и, подобно древним уродливым экзоскелетам, за ненадобностью отбрасывались.

Его подобие, что сидело напротив, вдруг жутко накренилось. Голова вылезла из плеч, переставшие блестеть глаза остекленели и покрылись мертвой пленкой. Подобие задрожало, и сверху вниз по нему пошла длинная трещина.

То же происходило и с остальными подобиями.

Подобие Пита Гардена дрогнуло, завибрировало, и из щели, что рассекла фигурку с головы до пят, шлепнулось что-то непонятное.

Из щели, где в сжатом виде находился организм из протоплазмы. Обретали зримость черты вага, более не нуждавшегося в искусственной оболочке. Выбирающегося на серовато-желтый свет утомленного солнца.

Из каждой распавшейся человекообразной оболочки появился ваг: одна за другой, оболочки закачались, словно от неощутимого ветра, стали корчиться и, танцуя, умчались, уже невесомыми и бесцветными. В воздухе летали кусочки и хлопья распавшихся оболочек; частицы плавали по карточному столу, и Пит Гарден, в ужасе, поспешно сметал их.

Игроки в Игру — титаняне наконец появились в своем естественном виде. Игра стала приобретать серьезный оборот, исчезла поддельная оболочка, маскировавшая их под землян; она оказалась ненужной, потому что на Земле в Игру больше не играли.

Теперь они были на Титане.

Пит как можно тише сказал:

— Все наши ходы будет делать Дэвид Мютро. Однако мы, в свою очередь, будем брать карты и выполнять остальные действия, предусмотренные правилами Игры.

«Сидевшие напротив них ваги мысленно разразились, похоже, ироническим, беспредметным смехом. Почему? Пит призадумался. Вероятно, поскольку фальшивые оболочки подобий исчезли, общение между двумя расами сразу же ухудшилось.

Пит попросил Шиллинга:

— Джо, если с Биллом Кэльюмайном все в порядке, мне хотелось бы, чтобы двигал ты.

— Хорошо, — кивнул Джо Шиллинг.

Усики дыма — серого, холодного и влажного, — сыпались на карточный стол, и очертания вагов, сидевших напротив, потускнели, превращаясь в негустую тьму. Словно желая свести контакт с людьми до минимума, титаняне даже физически исчезли. И не по причине враждебности — уход был стихийным.

Вероятно, думал Пит, мы с самого начала были обречены на это столкновение. Исход первоначального соприкосновения наших двух культур был полностью предопределен. Пит ощутил опустошенность и горечь. Более предопределен, чем задача добиться выигрыша в Игре.

— Берите карту, — объявил ваг, и мысли их слились в одну, будто группа должна была играть против одного вага. Одного тяжелого, косного, выступающего против них организма, — старого, неповоротливого, однако предельно решительного.

И мудрого.

Пит Гарден его ненавидел. И боялся.

Мэри Энн сказала вслух:

— Они начали воздействовать на колоду карт!

— Ладно, — ответил Пит. — До предела напрягите внимание. — Сам он почувствовал чрезвычайную усталость. Мы уже давно проиграли? Похоже. Они, кажется, играют бесконечно давно. Хотя едва начали.

Билл Кэльюмайн взял карту.

— Не смотри на нее, — предупредил Пит.

— Понятно, — с раздражением ответил Билл Кэльюмайн. Не взглянув на карту, передвинул ее к Дэйву Мютро.

В мерцающем полумраке Мютро, морщась сосредотачивался над развернутой картой.

— Семь квадратов, — сказал он, наконец.

По сигналу Кэльюмайна Пит подвинул их фишку на семь квадратов. Надпись в квадрате гласила: «Рост цен на топливо. Выплатить компании коммунальных услуг 50 долларов».

Подняв голову, Пит посмотрел на титанянских уполномоченных, сгрудившихся в дальнем углу на противоположной стороне стола.

Предложения не последовало. Титаняне склонялись к тому, чтобы разрешить дальнейший ход, не верили, что это — блеф.

Вдруг Мютро повернулся к Питу Гардену:

— Мы проиграли. То есть, мы проиграем; целиком и полностью предвижу это, проигрыш в самом ближайшем будущем.

Пит Гарден посмотрел на него:

— А ваша способность? — подчеркнул он. — Вы — забыли? Сейчас она крайне ослаблена. Bqt вам новый результат; вас ввели в заблуждение. Так ведь?

Мютро, запинаясь, ответил:

— Но я этого не почувствовал.

Представитель вагов, сидевший напротив Пита, спросил:

— Желаете выйти из Игры?

— Не на этом этапе, — ответил Пит, а Билл Кэльюмайн, побледневший и пораженный, задумчиво кивнул головой.

Что такое? Пит задумался. Что происходит? Дэвид Мютро, несмотря на угрозу Мэри Энн, нас предал?

— Говорю вслух, потому что… — Мютро указал на вага, своего визави. — Они все же читают мои мысли.

Это — правда. Пит кивнул, его мозг яростно атаковали. Что мы можем тут спасти? Он пытался обуздать растущее чувство паники, подавить предчувствие поражения.

Джо Шиллинг закурил сигару и сказал:

— Думаю, нам лучше бы продолжить. — Он не казался озабоченным. Хотя на самом деле озабоченным был. Но Шиллинг, понял Пит, — великий игрок в Игру: не поддается эмоциям и никоим образом не капитулирует. Джо пойдет до конца, и остальные тоже пойдут. Потому что должны. Ясно как Божий день.

— Если выиграем, — сказал Пит своему противнику, — то обретем власть над Титаном. Вам есть что терять. Ваша ставка равна нашей.

Ваг замер, задрожал и ответил:

— Играйте.

— Ваша очередь брать карту, — напомнил ему Джо Шиллинг.

— Верно. — Пристыженный ваг взял карту. Помедлил — и стал ее двигать по столу — один, два, три… Всего — девять квадратов.

Надпись в квадрате:

«Обнаружен планетоид с археологическими сокровищами, открытыми вашими разведчиками. Выигрыш 70 000 долларов».

Блеф? Пит наклонился к Джо Шиллингу, а потом и тот к нему наклонился, переговорить. И остальные члены группы сгрудились, перешептываясь.

— Я бы объявил, — сказал Джо.

В начале и конце стола растерянно совещались члены группы «Синяя лисичка». Ход решили объявить блефом. Ведь он и был к нему близок.

— Блеф, — громко объявил Шиллинг.

Карта вага была немедленно перевернута. Девять.

— Правильно, — свинцовым голосом подтвердила Мэри Энн. — Простите, но правильно; не могла обнаружить никакой силы, направленной на карту.

Ваг сказал:

— Приготовьте, пожалуйста, плату. — И вновь рассмеялся. Но который из них — Пит не понял.

Во всяком случае, «Синяя лисичка» сильно и быстро проиграла. Ваговская сторона выиграла из банка 70 000 долларов, потому что попала в нужный квадрат, и еще 70 000 долларов из средств группы, потому что блеф был объявлен неправильно. Всего 140 000 долларов. Удивленный, Пит откинулся в кресле, пытаясь хотя бы внешне сосредоточиться. Должен был это сделать ради остальных членов группы.

— Вновь предлагаю, — сказал ваг, — вашей стороне признать себя побежденной.

— Нет, нет, — возразил Шиллинг, а Джек Бло между тем трясущимися руками отсчитал и передал проигрыш группы.

— Просто беда, — тихо сказал Кэльюмайн.

Джо нахмурился:

— Разве раньше вам не случалось быть в таком проигрыше, играя в Игру?

— А вам? — отпарировал Кэльюмайн.

— Случалось.

— Но не в конце. В конце, Шиллинг, выиграть нельзя; в конце проигрываешь. Точно так же, как вы проигрываете за нас, тут, за этим столом.

Шиллинг не ответил. Но лицо его побледнело.

— Играем дальше, — предложил Пит.

А Кэльюмайн не прекращал сетовать:

— Ведь с твоей подачи мы взяли этого предвестника беды — без него нас бы никогда не постигла такая же неудача! Как спиннер…

— Но ты — больше не наш спиннер, — тихонько сказала миссис Энгст.

— Играйте! — прекратил их перепалку Стюарт Маркс.

Была взята еще одна карта и, рубашкой вверх, ее передали Дэйву Мютро; он посидел с опущенной головой, а затем медленно подвинул их фишку вперед на одиннадцать квадратов. Надпись в квадрате гласила: «Домашняя кошка находит на чердаке ценный альбом старых марок. Вы выигрываете 3 000 долларов».

Ваг объявил:

— Блеф!

Дэйв Мютро, повременив, перевернул карту. Одиннадцать; ваг проиграл и должен платить. Сумма небольшая, то был признак того, что повергло Пита в дрожь. Ваг тоже не мог ошибиться.

Притупление способностей с помощью фенотиазина налицо.

У группы появился шанс.

Карту взял ваг, посмотрел на нее, и его фишка передвинулась вперед на девять квадратов. «Ошибка в системе возврата старых налогов. Оценена федеральным правительством в 80 000 долларов».

Ваг конвульсивно вздрогнул. Показалось, он едва слышно застонал.

Пит сразу понял, что это мог быть блеф. Если так, а они его не объявят, ваг — вместо проигрыша суммы — выиграет ее. Стоит ему перевернуть карту, показать, что девятки не брал.

Один за другим члены группы «Синяя лисичка» приняли решение.

Не объявлять ход блефом.

— Мы отказываемся объявлять, — сказал Джо Шиллинг.

Неохотно, медленно, как обреченный, ваг из своей стопки денег внес в банк 80 000 долларов. Блефа не было, и Пит облегченно вздохнул. Ваг уже проиграл более половины выигранного в результате предыдущего великолепного хода. Ваг оказался не таким уж непогрешимым игроком.

И, подобно игрокам «Синей лисички», ваг при крупной неудаче не смог скрыть отчаянья. Живое существо, хоть и не человек, и у него — свои цели, желания, волнения. Он — смертный.

Пит его пожалел.

— Жалея меня, вы напрасно стараетесь, — отбрил его ваг. — Землянин, у меня над вами преимущество.

— Сейчас — да, — согласился Пит. — Но вы вовлечены в процесс упадка. Проигрыша.

«Синяя лисичка» взяла еще одну карту и, как прежде, передала ее Дэйву Мютро. На этот раз он думал бесконечно долго.

Наконец Кэльюмайн выпалил:

— Да назовите же ее!

Мютро пробормотал:

— Тройка.

Джо Шиллинг двинул фишку людей. И Пит прочитал: «Грязевой оползень угрожает фундаментам зданий. Гонорар строительной фирме 14 000 долларов».

Ваг не шелохнулся. И вдруг неожиданно заявил:

— Я… не объявляю.

Дэйв Мютро посмотрел на Пита. Тот перевернул карту. Не тройка. Четверка.

Группа выиграла — не проиграла — 14 000 долларов. Ваг не объявил блеф.

— Удивительно, — сказал вскоре ваг. — Притупление вашей способности на самом деле позволяет вам выигрывать. И вы ею можете пользоваться. — Он свирепо схватил карту, затем подвинул свою фишку на семь квадратов. «На аллее перед вашим домом получил травму почтальон. В результате длительного разбирательства суд постановил выплатить сумму, равную 300 000 долларам».

О, Царю Небесный, подумал Пит. Сумма была такой умопомрачительной, что Игра, конечно, должна была бы на ней застопориться. Он, как и все в группе, внимательно присматривался к вагу, пытаясь угадать его намерения. Блефовал он или нет?

Если бы у нас был хоть один телепат, в отчаянье подумал Пит. Если бы только…

Но Патрисию им никогда бы не удалось заполучить, и Готорн — мертв. А если бы у них был телепат, — главный ваг, несомненно, подключил бы какую-нибудь нейтрализующую систему так же, как они сами нейтрализовали телепатический фактор; это очевидно. Обе стороны слишком долго играли, чтобы попасть в ловушку; та и другая подготовились хорошо.

Если мы проиграем, сказал себе Пит, я убью себя раньше, чем попаду в руки титанянам. Он полез в карман — интересно, что там есть? Только два метамфетамина, вероятно, оставшихся от его удаче-вакцинации. Сколько они там пролежали? День? Два? Теперь оказалось, что — месяцы. В другом мире.

Гидрохлорид метамфетамина.

Во время кутежа превратившего его в невольного телепата — в небольшой, но достаточной степени. Метамфетамин — таламитный стимулятор; его эффект — целиком и полностью обратный эффекту фенотиазина.

Он подумал. Да!

Давясь, без воды, он умудрился проглотить две маленькие розовые таблетки метамфетамина.

— Подождите! — хрипло сказал он группе. — Послушайте, я хочу принять решение по этой игре. Подождите! — Пусть подождут хотя бы десять минут, пока он не убедится, что метамфетамин подействовал.

Ваг возразил:

— С вашей стороны — мошенничество. Один из вашей группы глотнул наркотические стимуляторы.

Джо Шиллинг сразу нашелся:

— Вы раньше соглашались с принятием препарата типа фенотиазина, следовательно, в принципе, — согласились с тем, что принимать препараты при Игре можно.

— Но я не готов иметь дело с телепатией с вашей стороны, — выразил протест ваг. — Сначала я просканировал группу и не обнаружил признаков телепатических возможностей. И никакого намерения обрести таковые.

Джо Шиллинг сказал:

— И, выходит, глубоко ошиблись. — Он повернулся, чтобы посмотреть на Пита; и уже вся группа за ним наблюдала. — Ну? — возбужденно спросил его Джо.

Сидевший Пит, стиснув кулаки, ожидал начала действия наркотика.

Прошло пять минут. Никто не проронил ни слова. Только было слышно, как Шиллинг попыхивает сигарой.

— Пит, — резко сказал Билл Кэльюмайн, — мы больше не можем ждать. Мы не в состоянии выдерживать напряжение.

— Это верно, — подтвердил Шиллинг. Лицо его побагровело и блестело от пота, сигара погасла. — Принимай решение. Даже неправильное.

Мэри Энн предупредила:

— Пит! Ваг пытается изменить число на своей карте!

— Значит, был блеф, — отозвался Пит. Блеф, или он не изменил числа. И обратился к вагу: — Объявляем ваш блеф.

Ваг не шелохнулся. И вот наконец перевернул карту.

Шестерка.

Блеф.

Пит растолковывал:

— Он проговорился. — Пита страшно трясло. — Амфитамин мне не помог, и это может подтвердить ваг; он читает мои мысли, поэтому я рад, что могу сказать это вслух. С нашей стороны оказался блеф, с моей стороны. Амфитамина мне не хватило, а в моей системе необходимого количества алкоголя не было. Телепатическая способность не развилась, и вызвать ее в себя я не смог. И знать об этом не мог.

Трепеща и почернев, как грифельная доска, ваг купюра за купюрой отсчитал «Синей лисичке» сумму в 300 000 долларов.

Члены группы были как никогда близки к выигрышу в Игре. Они это знали, и игравший против них ваг тоже знал. Но об этом не следовало говорить.

Джо Шиллинг пробормотал:

— Если бы он не оробел… — Дрожащими руками ему удалось вновь зажечь сигару. — Тогда у него была бы, по крайней мере, половина шанса. Сперва его одолела жадность, потом он испугался. — Джо улыбнулся членам группы, сидевшим по обеим сторонам от него. — Плохая комбинация в блефе. — Голос его стал низким, напряженным. — Эта комбинация, жившая во мне много лет, помогла меня же обыграть. В моей последней Игре против байндмена Счастливчика Лакмена.

Ваг признал:

— Земляне, мне кажется, что, вопреки всем своим намерениям и целям, эту игру я вам проиграл.

— Вы не собираетесь продолжать? — вынув изо рта сигару, спросил Джо Шиллинг; он уже полностью пришел в себя. Лицо его стало жестким.

И ваг ему ответил:

— Да, собираюсь продолжать.

Тут все брызнуло в лицо Питу Гардену. Стол разломился, Пит почувствовал ужасную боль и уже знал, что случилось. Ваг сдался и в своей агонии делал попытку уничтожить их вместе со столом. Это продолжалось — но в другом измерении. В совсем ином контексте.

И они оставались участниками этого на Титане. В мире вага, не в своем мире.

В этом отношении им не повезло.

Решительно.

17

До него отчетливо донесся голос Мэри Энн:

— Он питается манипулировать реальностью, Пит. Подключил свой дар, чтоб взять нас на Титан. Сделать, что могу?

— Да.

Пит ее не видел. Он лежал во тьме, в затемненном бассейне, представлявшем собой не материю вокруг него, а нечто нематериальное. Где же остальные? Разбросаны всюду. Может быть, на более чем миллионы миль по пустому, бессмысленному космосу. И — по тысячелетиям.

Тишина.

— Мэри! — тихо позвал он.

Ответа не было.

— Мэри! — отчаянно закричал Пит, царапая темноту. — Вы ушли? — Прислушался. Ответа нет.

«И тогда услыхал что-то или, скорее, почувствовал. Какое-то живое существо в темноте ощупью подбиралось к нему. С помощью какого-то чувствительного отростка оно установило, что он поблизости. И проявляло к нему неясный, ограниченный, однако разумный интерес.

Нечто было даже старше по возрасту, чем тот ваг, против которого они играли.

Это нечто, подумал Пит, живет между мирами. Между слоями реальности, формирующей опыт — наш опыт и опыт вагов. Прочь от меня! Он попытался вырваться, быстро уйти или хотя бы отбиться от существа.

А существо, заинтересовавшись им еще больше, приблизилось.

— Джо Шиллинг! — позвал Пит. — Помоги!

— Я — Джо Шиллинг. — ответило существо. И оно упрямо, раскручиваясь и удлиняясь, начало в порыве жадности быстро к нему приближаться. — Жадность и страх, — сказало оно, — плохое сочетание.

— Никакой ты не Джо Шиллинг! — в ужасе воскликнул Пит и принялся по нему шлепать и, извиваясь, откатываться от него.

— Но сама по себе жадность, — продолжало говорить существо, — не так уж плоха; она — главный источник давления в самосистеме. С психологической точки зрения.

Пит Гарден закрыл глаза.

— Царю Небесный, — сказал он.

Это был Джо Шиллинг. Что с ним сделали ваги?

Во что превратились оба они с Джо, попав в эту тьму?

Или это сделали ваги? Просто так, чтобы продемонстрировать свои возможности?

Он нагнулся, нащупал ботинок, стал его расшнуровывать; обернулся и начал изо всех сил колотить им существо-Шиллинга.

— М-м-м-м, — промычало существо. — Я должен это обдумать. — И отстало.

Тяжело дыша, Пит ожидал его возвращения.

Знал, что оно вернется.

Опускаясь на дно огромной пустоты, Джо Шиллинг вращался, казалось, падая, восстанавливал равновесие, задыхался дымом своей сигары и делал попытки восстановить дыхание.

— Пит! — громко позвал он. Прислушался. Ни направления движения, ни верха, ни низа. Никакой точки опоры. Никакого понятия о том, что такое он и что такое не он. Никакого деления на я и не-я.

Тишина.

— Пит Гарден, — повторил он и на этот раз что-то почувствовал, почувствовал, но не услыхал. — Ты?

— Да, я, — прозвучал ответ. Это был Пит.

И не Пит.

— Что происходит? — недоумевал Джо. — Что за чертовщина с нами происходит? Минута — покрыта миля, верно? Однако на Землю мы вернемся, я верю, что найдем путь назад. В конце концов, Игру мы выиграли, ведь так? А поначалу не верили, что сумеем это сделать. — Опять прислушался.

Пит сказал:

— Подойди ближе.

— Нет, — возразил Шиллинг. — Я почему-то… чертовски тебе не верю. Да и как я могу подойти? Ведь я просто вращаюсь? И ты тоже?

— Подойди ближе, — монотонно повторил голос.

Нет, сам себе сказал Джо Шиллинг.

Он не верил голосу; он почувствовал страх.

— Убирайся, — ответил Джо. Парализованный, он прислушивался.

Оно не убиралось.

В окружавшей ее темноте Фрея Гейне думала. Он нас подставил — мы выиграли и ничего не получили. Этот ублюдочный организм — нам никак нельзя было ему верить, как нельзя было поверить в идею Пита сыграть подобным образом.

Ненавижу его. Это ошибка его и Джо.

Ею овладела ярость — убила бы обоих. Загрызла бы их до смерти. Фрея вытянула руки и стала хватать пустоту. Убила бы каждого, прямо сейчас.

— Я хочу убить!

Мэри Энн обратилась к Питу:

— Послушайте, Пит, он лишил нас способности оценивать действительность. Изменили именно нас. Я уверена в этом. Вы меня слышите? — Подняв голову, стала прислушиваться.

Ничего. Никакого ответа.

Он раздробил нас, подумала она. Словно мы, каждый из нас, в состоянии крайнего психоза, изолированные друг от друга и лишенные способности воспринимать время и пространство. Такая пугающая, ненавистная изоляция. Видимо — она. А что еще?

Это не могло быть реальностью. И еще…

Вероятно, это находится под слоями осознания души; вероятно, мы и есть такие. Они нам это показывают, убивая нас правдой о самих себе. Их телепатическая способность и возможность формировать и преобразовывать умы, внушать им. Мэри Энн отогнала такую мысль.

И вдруг увидала под собой нечто живое.

Низкорослых, чахлых существ, огромными силами скрюченных в уродливые массы. Доведенные до состояния слепоты и ничтожества. Она всмотрелась в них; убывающий свет огромного, угасающего солнца освещал и освещал это место; по мере того, как она смотрела, солнце сделалось темно-красным, и наконец вновь опустилась полная тьма.

Подобно глубоководным организмам, низкорослые существа чуть светились и по инерции продолжали жить. Неприятной жизнью.

Она их узнала.

Это — мы. Земляне, какими нас видят ваги. Ближе к Солнцу, подверженными действию огромных гравитационных сил. Она закрыла глаза.

Понятно. Неудивительно, почему они хотят с нами воевать; мы для них — старая, угасающая раса, прожившая свой период времени, которую следует вынудить к уходу со сцены.

И потом — ваги. Светящиеся существа, невесомые, парящие вверху, вне радиуса действия давления, способного уничтожить — низкорослые, вымирающие существа. На крохотной луне, далеко от громадного, древнего Солнца.

Вы хотите нам это показать, уяснила она. Реальность кажется вам такой, а она такая, какой видим ее мы.

Но так больше не будет.

— Понимаешь? — спросила она нечто светящееся, невесомое, представляющее собой спиралеобразного титанянина. — Что наше видение ситуации — в такой же степени подлинно? Ты не сможешь заменить даже наше видение!

Крепко закрыв от страха глаза, она ждала ответа.

— В идеале, — пришла ей в голову ясная мысль, — можно примирить обе точки зрения. Но в частностях это не срабатывает.

Открыв глаза, она увидала шар, холмик провисшей желатинообразной протоплазмы с забавно вышитой красными нитками фамилией — И.Б. Блэк — там, где была его лицевая часть.

— Что? — спросила она и огляделась.

И.Б. Блэк передал ей на расстоянии свою мысль:

— Имеются трудности. Мы их сами не разрешили; отсюда и противоречия в нашей культуре. — Он добавил: — Группой игроков в Игру, выставленной против вас, руководил я. Вы — у себя на Земле, в квартире вашей семьи в Сан-Рафаэле, где в данное время я веду следствие по уголовному делу.

Свет и сила притяжения — она их ощущала. Осторожно села.

— Я видела.

— Вы видели то, что нас мучит. Этого мы отрицать не можем. — Ваг перетек к ней поближе, чтобы она четко усвоила его мысли. — Мы понимаем, это пристрастно, несправедливо по отношению к вам, землянам, потому что, в свою очередь, у вас есть, как вы говорите, одинаково противоположный и в равной степени промежуточный взгляд на нас. Следовательно, как вы сейчас убедились, способности воспринимать мы не лишены. — И он добавил: — Было несправедливо оставлять вас в незнании.

— Мы выиграли игру. Против вас.

— Нашим гражданам это известно. Мы отвергаем карательные действия своих потерявших рассудок игроков в Игру. Логически, после выигрыша вас должны вернуть на Землю. Все другое — немыслимо. Конечно, без наших экстремистов.

— Ваших игроков в Игру?

— Их не будут наказывать. В нашей культуре они занимают слишком высокое положение. Радуйтесь, что вы здесь, будьте довольны, мисс Мак-Клейн. — Он говорил грубо.

— А другие члены нашей группы? Где они сейчас? — Здесь, в Сан-Рафаэле, их явно не было. — В Кармеле?

— Их рассеяли, — раздраженно сказал И.Б. Блэк. Она не могла понять, сердился ли он на нее, на членов группы или на своих коллег-вагов. Похоже, ситуация раздражала его. — Вы их снова увидите, мисс Мак-Клейн. А теперь, с вашего разрешения, я вернусь к следствию.

Он приблизился, а она от него отодвинулась, не желая касаться И.Б. Блэка, слишком напоминавшего ей другого вага, того, против которого они играли, у которого выиграли. Но обманным путем их лишили плодов победы.

— Не лишили обманным путем плодов победы, — возразил И.Б. Блэк. — Ваша победа была просто… приостановлена. Она все еще ваша, и вы ее получите. — Он добавил: — В свое время.

В его тоне прозвучал слабый намек. И.Б. Блэка не очень печалило бедственное положение, в котором очутилась «Синяя лисичка», чей состав был рассеян, перепуган и сбит с толку. В хаосе.

— Мне можно поехать в Кармел? — спросила она.

— Конечно. Можете ехать куда угодно, хоть к черту на рога, мисс Мак-Клейн. Но Джо Шиллинга в Кармеле нет — вам придется его всюду искать.

— Поищу. Буду искать, пока не найду. И Пита Гардена. — И пока вновь не соберется вся группа, подумала она. Как прежде, когда мы сидели за столом, играя против титанян; как недавно — еще сегодня вечером, в Кармеле.

Совсем недавно — и так давно.

Повернувшись, она вышла из квартиры. И не оглянулась.

Голос, нетерпеливый и ворчливый, преследовал Джо Шиллинга; тот уходил от него — пытался уйти, но голос за спиной не утихал.

— М-м, — тараторил он. — М-м, послушайте, мистер Шиллинг, можно вас на минуточку? — Голос плыл в темноте, приближался и приближался, пока не наскочил на него и не обдал собой — Шиллинг просто задыхался.

— Я вас долго не задержу. Хорошо? — Пауза. Шиллинг молчал. — Ладно, — вновь зазвучал тот же голос. — Скажу вам, что мне было бы нужно. Пока вы здесь, у нас, я хочу сказать, это действительно огромная честь, вы понимаете?

— Прочь от меня! — Шиллинг нанес удар, и рука его прошла сквозь нити паутины, липкие, разрозненные куски паутины. И — никакого результата.

Голос мычал:

— Ах, вот что мы хотим оба спросить, Эс и я. Я имею в виду, что вы, кажется, только что из Портленда, правда? Поэтому у вас случайно нет ли той записи Эрны Бергер из… Как она называется? «Волшебной флейты», вы знаете.

Тяжело дыша, Джо Шиллинг уточнил:

— Ария Царицы ночи.

— Да! Вот именно! — Неумолимо придавливая, голос на него наползал. И уже не отставал.

— Да дум-дум дум, да-ди-ди, д-да, думу-дум. — К мужскому голосу присоединился женский; оба голоса уже на него кричали.

— Да, у меня есть! — отбивался Джо Шиллинг. — Выпущенная швейцарским филиалом фирмы «ГЕХ». С обеими ариями Царицы ночи. С той и другой стороны.

— Можно купить? — Оба голоса прозвучали одновременно.

— Да, — ответил он.

Свет, серый и прерывистый, заплясал перед его глазами, он успел вскочить. Мой магазин грампластинок в Нью-Мексико? — спросил он себя. Нет. Голоса сказали, что он — в Портленде, штат Орегон. Что я здесь делаю? Почему ваг низверг меня назад? Огляделся.

Он стоял в незнакомой жилой комнате старого дома, с тусклыми деревянными полами, — лицом к изъеденной молью красно-белой кушетке, на которой сидела знакомая ему пара — оба низкорослые, приземистые, с неважными прическами. Мужчина и женщина, бросавшие на него полные жадности взгляды.

— Разве у вас нет этой пластинки с собой, случайно? — взвизгнула Эс Сибли. В глазах сидевшего рядом с ней Леса Сибли светилось нетерпение: усидеть он уже не мог — вскочил, чтобы пройтись по пустой, отдающей эхом комнате.

В углу комнаты с фонографа громко звучал «Дуэт Вишни», и Джо Шиллингу, впервые в жизни, захотелось заткнуть уши и отсечь от себя подобные звуки. Слишком много скрежета, слишком много рева; голова его разболелась; тяжело дыша, он отвернулся.

— Нет. Она в моем магазине. — Ему дьявольски захотелось выпить чашечку черного кофе или хорошего чаю.

Эс Сибли озабоченно спросила:

— Что с вами, мистер Шиллинг?

Он кивнул:

— Все в порядке. — Вспомнил об остальных членах группы; все ли они рассеялись, опали, как сухие листья, и развеялись по равнинам Земли? Видимо, все. Титанянин не мог безусловно сдаться.

Но, по крайней мере, группу вернули. Игра закончилась.

Шиллинг спросил:

— Послушайте, >— свой вопрос он, слово за словом, произнес внятно, — нет ли поблизости., моего аэромобиля? — Надеялся, что есть. Молился об этом.

— Нет, — сказал Сибли. — Мы нашли вас в Орегоне, откуда и привезли, разве вы не помните?

Находившаяся радом Эс хихикнула, показав большие, ровные зубы.

— Он не помнит, как сюда попал, — сказал ей Лес, и они засмеялись.

— Хочу позвонить Максу. Мне нужно ехать. Извините. — И неловко поднялся. — До свидания.

— А пластинка Эрны Бергер! — отчаянно запротестовала Эс Сибли.

— Вышлю ее по почте. — Шиллинг неуверенно направился к входной двери; он едва помнил — или понимал, — где она находится. — Мне нужен видеофон. Позвонить Максу.

— Можете звонить отсюда. — Лес Сибли провел его через холл в столовую. — А может быть, ненадолго останетесь…

— Нет. — Шиллинг заметил видеофон, ухватился за него, набрал номер своего аэромобиля.

Вскоре послышался голос Макса:

— Да?

— Говорит Джо Шиллинг. Приезжай и забери меня.

— Приезжай и забери меня, толстозадого, — был ответ.

Джо Шиллинг сообщил адрес. Вернулся через холл в гостиную. Сел на стул, на котором уже сидел, задумчиво и с надеждой ища сигару или хотя бы трубку, В уши, с еще большей силой, лезла музыка, заставляя его съеживаться.

Сложив руки, он ждал. И самочувствие его с каждой минутой улучшалось. Он глубже осознал, что с ними случилось. И как они вышли из положения.

Стоя в эвкалиптовой роще, Пит Гарден знал, где находится, — ваги его освободили, и вот он в Беркли. В своем старом, первоначальном владении, которое проиграл Уолту Ремингтону, который передал его ассоциации «Пендлтон», которая, в свою очередь, продала его Лакмену, которого сейчас нет в живых.

На грубо вытесанной скамейке, среди деревьев, прямо перед ним безмолвно и неподвижно сидела женщина. Его жена.

— Кэрол. Ты как?

Она задумчиво кивнула:

— Хорошо, Пит. Здесь я давно перебираю в памяти события. Знаешь, нам очень повезло, что она была на нашей стороне, эта Мэри Энн Мак-Клейн, вот что я хочу сказать.

— Да, — согласился он и подошел к ней. Помедлив, сел рядом. Радость, переполнявшую его, он не мог разделить даже с Кэрол.

— Представляешь, что она могла бы с нами сделать, если бы рассердилась? Скажу тебе, Пит, — она могла бы удалить из меня ребенка. Представляешь?

Он не представлял и, к сожалению, впервые об этом слышал.

— Действительно, — согласился он, и его сердце вновь похолодело от страха.

— Не бойся. Она этого не сделает. Вот заставить тебя сесть в машину и давить людей… В конце концов, ты мог бы так поступить. А как байндмен — и смыться после. — Она ему улыбнулась. — Мэри Энн не опасна ни тебе, ни мне. Во многих отношениях, Пит, она — чувствительнее нас. Более рассудительная и зрелая. Сидя здесь, я часто об этом думала. Казалось, прошли годы.

Он потрепал ее по плечу, затем нагнулся и поцеловал.

Кэрол сказала:

— Думаю, ты вернешь себе Беркли. По-моему, теперь он принадлежит Дотти Лакмен. Ты должен вернуть его себе. Она не такой уж отличный игрок.

— Пожалуй, Дотти без него обойдется. Ведь у нее все титульные документы на Восточное побережье, оставленные ей Счастливчиком.

— Скажи, сможем мы, по-твоему, держать в своей группе Мэри Энн?

— Нет.

— Какой стыд! — Кэрол смотрела мимо него, на огромную эвкалиптовую рощу. — Здесь, в Беркли, хорошо. Могу понять, почему ты переживал так сильно эту потерю. И сам Лакмен им не насладился: он просто хотел создать базу, чтоб играть и выигрывать. — Она помолчала. — Думаю, Пит, сейчас индекс рождаемости вернется к нормальной отметке. Поскольку мы их обыграли.

— Спаси нас Бог, если не вернется.

— Вернется. Я знаю, вернется. Я — одна из первых среди многих женщин. Назови это моим псионическим талантом, ясновидением, но я в этом уверена. Как назовем своего ребенка?

— Будет зависеть от того, кто появится, — сын или дочь.

Кэрол улыбнулась:

— А если их будет двое?

— В таком случае, — сказал он, — шизоидная насмешка Фреи не была безосновательной, — когда, подчеркнув сомнение, она выразила надежду, что будет ребенок.

— Я, конечно, имею в виду и того, и другого. Двойню. Когда в последний раз на свет появилась двойня?

Пит знал ответ наизусть:

— Сорок четыре года тому назад. В Кливленде. У мистера и миссис Тоби Перата.

— А мы могли бы стать следующими.

— Это маловероятно.

— Но мы же выиграли, — деликатно напомнила ему Кэрол. — Помнишь?

— Помню. — И Пит обнял жену.

Дэвид Мютро в темноте споткнулся о то, что оказалось обочиной, и дошел до главной улицы городка одного из канзасских графств, где ему довелось очутиться. Впереди показались огни. Мютро облегченно вздохнул и заспешил.

Ни в чем, кроме аэромобиля, он не нуждался, и даже не попытался вызвать свой. Бог знает, где тот находился и сколько пришлось бы ждать прибытия, если б даже удалось его разыскать. Вместо розыска аэромобиля он направился по единственной главной улице города Фернли (как оказалось) и наконец набрел на гомеостатическое агентство по прокату аэромобилей.

Взятый напрокат аэромобиль отвел в сторону, припарковал к обочине, после чего стал приходить в себя.

У рашмора машины Мютро спросил:

— Скажи, я ваг или землянин?

— Посмотрим, — ответила машина. — Вы — мистер Дэвид Мютро из Канзас-Сити. — И живо продолжала: — Вы — землянин, мистер Мютро. Ответом удовлетворены?

— Слава Богу! Да, удовлетворен.

Он завел аэромобиль и полетел на Западное побережье, в Кармел, штат Калифорния.

Буду в безопасности, если вернусь к ним, думал он. В безопасности по отношению к ним, там и пересижу. Потому что я сверг власть титанян. Доктор Филипсон — на Титане, Натс Кац убит психокинетичкой Мэри Энн Мак-Клейн, а организация, с самого начала подвергшаяся разрушению, — уничтожена. Мне бояться нечего. По сути, я помог выиграть; свою партию в Игре я сыграл хорошо.-

Он предвидел, как его примут. Члены группы «Синяя лисичка» один за другим будут стекаться со всех уголков Земли, куда их в одночасье забросили титаняне. Группа возродится, все вернутся; откроют бутылку «Джека Дэниэла» и бутылку канадского виски…

Ведя аэромобиль курсом на Калифорнию, он чувствовал вкус виски, слышал голоса и видел всех членов группы.

Празднование. Их победы. Все в сборе.

Все ли? Почти все. И это очень кстати.

Бредя по безжизненному песку в Невадской пустыне, Фрея Гарден Гейне понимала, что еще очень не скоро доберется до квартиры группы «Синяя лисичка» в Кармеле.

В общем-то, какое это имеет значение? — думала она. Чего ей ждать? Мысли, которым она предавалась, погружаясь в промежуточные области, куда титаняне швырнули игроков в Игру… Я не отрекаюсь от этих мыслей, подумала она с ядовитой горечью. У Пита есть беременная кобыла, его жена Кэрол; покуда жить буду, он на меня и не посмотрит.

В кармане она обнаружила кусочек кроличьей бумаги; извлекла его, сняла обертку, прикусила; При свете зажигалки посмотрела на бумагу, скомкала и отшвырнула. Ничего. И так всегда у меня будет. В этом вина Пита — если он сделал живое существо с Кэрол Хоулт, мог бы сделать и со мной. Бог свидетель, мы старались множество раз; должно быть, тысячи раз. Очевидно, он не хотел преуспеть.

Впереди появилась пара огней. Тяжело дыша, она остановилась. Желая узнать, куда попала.

На поверхность пустыни со всеми предосторожностями совершал осадку аэромобиль: мигали его навигационные огни. Приземлился, замер.

Дверца открылась.

Раздался веселый голос:

— Миссис Гейне!

Фрея, приглядываясь, пошла к аэромобилю.

За штурвалом сидел приятного вида лысеющий пожилой человек.

— Рад, что нашел вас. Садитесь, и мы выберемся из этой жуткой пустынной местности. Куда именно вам нужно? — Он хихикнул. — В Кармел?

— Нет. Не в Кармел. — Туда ни ногой, подумала она.

— Тогда куда же? Может, в Покателло, штат Айдахо?

— Почему в Покателло? — спросила Фрея, но в аэромобиль села; это лучше, чем бесцельно брести по пустыне в темноте, где нет никого, — конечно, никого из группы, — на чью помощь можно рассчитывать.

Запуская двигатель аэромобиля, пожилой человек приятным голосом представился:

— Я — доктор Ю.Р. Филипсон.

Она посмотрела на него. Знала — была уверена, что знает, — кто он. Или, скорее, что оно такое.

— Желаете выйти? Если угодно, я мог бы доставить вас обратно — туда, где нашел.

— Н-нет, — пробормотала Фрея. Она сидела, задумчиво его рассматривая и размышляя.

Доктор Филипсон спросил:

— Миссис Гейне, как насчет того, чтобы на нас поработать, для разнообразия?..

Он посмотрел в ее сторону с улыбкой, но в улыбке не было ни теплоты, ни чувства. Крайне холодная улыбка.

— Предложение интересное, однако я должна его обдумать. Я не могу решить вот так, прямо сейчас. — Действительно, очень интересно, подумала она.

— У вас будет время, — сказал доктор Филипсон. — Мы терпеливы. У вас будет уйма времени — целая жизнь. — Глаза его мерцали.

Фрея улыбнулась ему в ответ.

Уверенно мурлыча какую-то мелодию, доктор Филипсон вел в Айдахо аэромобиль, скользящий в черном ночном небе Земли.