Пре-вращение

Вместо пролога

После Великого Изменения планета пошла пятнами. Каждое пятно представляло из себя зону действия того или иного набора законов природы и правил существования.

Как это стало возможно?

Сравним со светом. Лампочка красного цвета не засвечивает фотоплёнку. Лампочка синего цвета позволяет загорать ночью.

С точки зрения "простого" человека — это разные качества.

С точки зрения физика — это разные количества, разная длина волны одной и той же вибрации.

Говоря по-простому, разные объёмы пространства между разными участками поверхности планеты Земля и разными секторами Космоса стали вибрировать по-разному. Отчего в них возникли и сохранялись разные условия существования для разных существ.

Границы между Зонами представляли из себя особое состояние пространственно-временного континуума. Иногда эта Границы была прозрачной, иногда — в виде тумана.

Всё зависело от того, Зоны какого качества разделяла та или иная Граница. Насколько близки или далеки на спектральной линейке вибрации этих Зон.

Граница между жёлтой и зелёной вибрациями — прозрачна. А между красной и синей, к примеру, туманна.

Красные, то есть низкочастотные вибрации, позволяли существовать в объёме своего пространства мёртво-существующим формам бытия и допускали существование технического мира машин.

А в уже упомянутой синей, к примеру, Зоне, — нет. Там царили принципиально иные виды взаимодействия материи, энергии и информации.

Границы между Зонами представляли из себя более или менее, но — преодолимые препятствия. Другое дело, что последствия преодоления Границы и попадания в Зону господства иной вибрации были разными.

Существа уже упомянутой высокочастотной вибрации, пусть будет — синей, — при попадании в красную низкочастотную Зону задыхались и теряли большую часть своих возможностей. Включите утюг в телефонную розетку — он не нагреется. Долгое пребывание в Красной зоне ввергало высокочастотное существо в своеобразный анабиоз.

А низкочастотное красное существо, попадая в Зону высокочастотных синих вибраций, попросту сгорало.

Близкое соседство столь отдалённых по спектральной линейке вибраций было достаточно редким явлением. Большая часть Границ разделяла Зоны близких вибраций. И существа соседних Зон, пусть с определёнными ограничениями, но могли проникать в соседние Зоны и более-менее успешно там функционировать…

001

Степь.

Солнце.

Лёгкий ветерок.

По вершинам травинок, слегка касаясь их подошвами ног, ступают два человека. Мужчины. Еле уловимая аура показывает, что один из них — старше, другой — младше.

Внешне это практически не выражено. Лица их обтянуты одинаково свежей, энергичной кожей. А всё остальное тело, за исключением голов, подошв и внутренних сторон кистей, покрыто пушистым покровом Со-жителей. Трава не трава, цветы не цветы, мох не мох… Со-жители. В памяти старшего сохранилось прошлое название данного класса существ: "симбионты", "совместно живущие", Со-жители…

Возраст, то есть опыт бытия личности в последнем воплощении, можно определить по глазам. Зеркала души старшего — немного иные…

Люди неторопливо меняют положения ног, но перемещаются в пространстве достаточно быстро. Их подошвы скользят по силовым линиям планеты. Более известным до Изменения как "линии Хартмана" билокации (лозоходства). Здесь, в Оранжевой Зоне, её ино-материальная структура лишь на самую чуточку выше макушек растительной жизни, — травинок.

В Жёлтой Зоне макушкам растительной жизни соответствуют вершины деревьев. Там можно просто плыть в потоке — на любой доступной высоте от земли. Или ступать по верхнему окоёму, выглядывая признаки прорыва с более высокой точки обзора.

Впрочем, Жёлтые никогда не граничат с Красными.

Ино-материальный слой изменённого пространственно-временного континуума. Вещественная, яркая, зримая и чувствуемая граница Зон.

В памяти старшего вспыхнуло слово из детских книг. КОРДОН. В нём отчётливо пульсировали корни слов. "Кор" — "кора", "защитный покров", и "дон" — "река", "текущий, изменяющийся поток".

Кордон Красной Зоны соответствовал своему значению. Он надёжно отгораживал, защищал, предохранял от соприкосновения, смешения, взаимодействия разные вибрации, состояния, энерго-информационные характеристики Зон. Условно обозначаемых цветами спектра: "Красный" и "Оранжевый".

Пограничный слой отчётливо изгибался куполом, замыкаясь в полусферу. Стены кордона, подрагивая, отклонялись от вертикальности со всё большим ускорением. Зона схлопнется или на вечерних сумерках, или на утренних.

Старший шевельнул рукой, показывая: "Ты — туда". Разошлись в стороны, шагая по верхушкам травинок. Ино-материальная энергетическая наполненность пространства между силовыми линиями возможности скользить не давала. По линиям — как жук-водомерка по воде. А между линиями — как турист по болоту. Поверхность колышется, прогибается, нога тонет по щиколотку, сгибая изумлённую траву чуть не в пояс.

При каждом шаге Со-жители у края ступней соприкасались с зелёной плотью травинок. В Жёлтой и высших Зонах переплетённые корни растений составляли из себя единую нервную сеть дремлющего осознания себя, пробуждающегося разума. В Оранжевой подобное ограничивалось пространством внутри микроучастков, очерченных силовыми линиями планеты. Поэтому тупую растительную боль смятых травинок удалось почувствовать, только лишь ступив в очередной.

Замер, поднял руку.

Младший остановился, почувствовав спиной передавшееся по воздуху напряжение, шагнул к ближайшей силовой линии и единым движением скользнул к старшему.

Вчувствовался.

Шагнул вбок, окружая, отрезая пути к отступлению.

Лежавший на земле, сминая плоть травы, — вскочил на ноги, поводя из стороны в сторону коротким стволом оружия Красной Зоны.

Неживой покров поверх тела. Набор устройств и приборов.

Прянувшие вбок Стражи скользили по силовым линиям, постоянно меняя положение в пространстве. В древности это именовали "качать маятник".

Сухие строки пуль, неживое в подвижном, — обжигали тела Мельчайших, живущих в водяных парах воздуха. Истинное зрение отчётливо фиксировало тоннели умирания, удлиняющиеся во все стороны, вслед за рвущей воздух смертью.

И — неизбежная пороховая гарь. Смрад. Зловоние.

Спаренные шнековые магазины также конечны.

Перезарядка — требует времени.

Волевой импульс душ бросил тела Стражей вдоль силовых линий. Мгновенно набрав скорость, в нужной точке изменили направление, закрутив тела в вихре вращения. Налившись пульсирующим светом вибрации Зоны, Очи Дланей создали силовое поле по форме ладоней. Клочьями разлетелись в стороны детали покрова, снаряжения, вооружения. Диверсант остался практически голым.

И — взорвался.

Нервные импульсы отдали приказ на самоубийственное напряжение. Скелетные мышцы рвались в клочья, лопалась кожа. Железы внутренней секреции с воплем гибели изливали в кровь потоки гормонов.

Вживлённые микрочипы, оценив результат по темпу разрыва нервных волокон, активировали детонатор воспламенения собственной подложки. Химическое пламя сохранило секрет технологии, попутно испепелив мозг.

002

Они сидели и смотрели, как схлопывается Красная зона. Вечерней зари она не переживёт, — это было уже несомненно и очевидно. То есть, видимо очами.

Они сидели по разные стороны силовой линии. Каждый — в своём квадрате, очерченном бывшими "линиями Хартмана". Покачиваясь на пружинящем батуте силового поля ячейки, — этого ино-материального подобия поверхностного натяжения воды.

Колыхание потихоньку усиливалось. Оно и понятно. Что есть поле? Сила в пространстве. Вон магнит. Лежит себе спокойно, а вокруг него, — область изменённого состояния пространства, магнитное поле… так и тут. Сила чует силу, грядущее схлопывание Зоны естественно вызывало изменения в окружающих разновидностях силы.

Младший уловил мысли старшего. Не экранированные. Сочащиеся из срезов памяти. Неспешно-попутные наблюдения к ощущению происходящего. И улыбнулся. Слегка.

— Старая привычка, — сказал старший. — Работа разума есть анализ. До сих пор пеняю себе за Шамбалу.

Повернул голову к младшему.

— В нашей эзотерической традиции скрытая от глаз община духовных людей прошлого, уцелевших при Вторжении, именовалась "Беловодье".

Покачал головой.

— Всё было так просто и очевидно, и в то же время — мимо глаз. Если работает химический завод — в округе нахимичено. Если атомная станция — вокруг повышенный фон.

Само собой разумеется, что скрытое присутствие генератора и аккумулятора духовной энергии также обязано проявлять себя вовне. В виде неких необъяснимых и регулярных психических феноменов. Вызываемых банальной индукцией психополя.

Тебе знаком термин "меряченье" или "мяреченье"?

— В этой жизни — нет.

— Кольский полуостров. Там сейчас Фиолетовая зона. Беловодье — "белая вода" — Белое море, омывающее полуостров. И скважину сверхглубокую бурили не где-нибудь, а именно на Кольском… Всё было перед глазами, — и ничего не видел.

— Это — эгрегор, — бесстрастно заметил младший. — Внешнее управление сознанием. Когда эгрегоры исчезли, у тебя пелена с глаз упала. А моё сознание воплотилось в этом теле. Тебе интересно: как это, — быть Вернувшимся?

Когда исчезли эгрегоры, управляемые извне неодушевлённые тела категории "существующих" прекратили сознательное функционирование. Изношенные и разрушенные тела самоликвидировались. А в малую часть, пригодную, поместили дух и сознание из планетарного хранилища.

Моё предыдущее воплощение всё-таки закончилось пожиранием моей души. Но моей сознательной вины в том не было. Поэтому, после насильственной смерти и краткого мига беспамятства, моё сознание ощутило себя в новом теле. Дар номер один. Второй — зародыш души, дающий возможность самостоятельного существования в мире. Третий — возможность ознакомиться со списком прошлых жизней. Ознакомился. Как папки в архиве. Сухие и безжизненные. Ел, пил, спал, умер. Успел то-то и то-то…

Пожал плечами.

— Как синтез души и сознания начинаю с начала.

Посмотрел в сторону схлопывающейся Зоны и снова пожал плечами:

— Странно. Красная Зона — это зона мёртвого существования. Система раскрылась, пусть даже не до конца. Но почему же ожившая планета допускает на своём теле бытие этих очагов заразы и опасности для всего мира?

Старший поднял голову, подумал.

— Очевидно, тут применёна та же маскировка, что и при изоляции всей планеты. То же самое, только в меньшем объёме.

— То же — это что?

— Ментальные диоды. Область применения: внешняя сфера пси-оболочки планеты. Цель: переформирование сферы в двухслойную, двойственную, состоящую из взаимоисключающих вибраций.

Малое количество Живых яростно мечтало о светлом мире справедливости без лжи и насилия. Эти мыслеформы втягивались и удерживались во внешней оболочке сферы. Создавая вокруг планеты лживую маскировочную ауру беспрепятственной эволюции Живых.

Внутренняя оболочки ино-материальной сферы пропитывалась и становилась ментальным зеркалом, усиливающей линзой иных мыслеформ. Жажды наслаждений, власти, денег.

Одновременно внутренняя оболочка служила источников вторичного излучения. И чем больше таких мыслеформ генерировалось в мёртвых душах, заселивших человеческие тела, тем сильнее становилось ментальное поле мёртвого существования закрытой системы. Тем сильнее становилось воздействие на зародыши душ, вкладывающихся во вновь рождающиеся тела людей…

В атмосфере возникло некое напряжение. Извне, из околоземного пространства, в макушку почти оформившейся полусферы кордона Красной зоны потянулась нить Прохода. Нечто вроде ионизированного столба воздуха перед ударом молнии в грозу.

Вереница чечевицеобразных серебристых объектов стремительно скользнула вниз и канула в недрах Зоны.

— Вот тоже, — сказал старший. — Десятилетиями люди смотрели на фотографии дневной и ночной сторон Луны и решительно не обращали внимания на вопиющую разницу: на тёмной стороне Луны нет ни одного лунного цирка. Ни одного лунного моря.

Покачал головой.

— Колоссальных размеров антенные поля. Посылающие приказы на эгрегоры и собирающие ино-материальную энергетическую дань. Постоянно обращённые к Земле. На обратной стороне Луны нет ни одного такого. И — что? Кто-то обратил на это внимание?

Вереница объектов вырвалась из купола Зоны и исчезла в небе.

— Всё. Вот теперь — всё. Своих они забирают в последние минуты.

Иноземных летательных аппаратов уже и след простыл, когда последнее окошко в макушке купола кордона Зоны закрылось. Глухо дрогнула земля, силовой купол рухнул внутрь себя и на месте схлопнувшейся Красной Зоны вспухло и застыло облако Тумана Преображения.

В самую душу торкнуло, и образовалось видение.

Стены, стены, кругом стены. Стеклянные, железные, бетонные. Высокие, закрывающие небо. Сплошь усыпанные зигзагами и фигурами из светящихся трубок. Свет мигающий, яркий, крикливый, разноцветный. Цвета синтетические, лживые. Напрягающие душу.

На подходе к банкомату стоит самка. Тело неодушевлённое, шагнувшее за половину срока существования. Одежда ассоциируется только со словом "дорогая". Глаза навыкат, расширенные ноздри, — волосками вперёд. Губы сурово сжаты. В вытянутой руке — ЗОЛОТАЯ кредитная карточка. Взгляд сквозь стеклянную стену выражает непреклонность.

ЗОЛОТАЯ кредитная карточка всесильна в этом мире. Она обязана остановить рушащееся небо!..

Схлопывающийся кордон Красной Зоны, сминая постройки, добрался до старушки, — и мыслеобраз прекратился.

Фукнуло, ухнуло, ударило фонтаном: ввысь, ввысь!

Изолированное информационное поле схлопнувшейся Зоны стало частью общепланетного.

Последствия изменения успокоились в своём новом состоянии, Стражи глянули вниз. От макушек травинок их теперь отделяло пространство высотой в три человеческих роста. Ино-материальная составляющая планеты потихоньку расправляла плечи.

— У меня — Зов, — сказал младший.

— А у меня конкретной задачи пока не чувствуется. Похожу вокруг, помогу, чем смогу. А там видно будет.

— Живи.

— Живи.

Пошёл дождь.

003

Она встретила его на границе Зон.

Да, тут уместнее именно это слово. Грань. Граница. Полупрозрачное преломление воздуха, дающее возможность увидеть находящееся по ту сторону.

Скользнул последним шагом к поверхности грани, положил на неё руки. Ощутил небольшое сопротивление переходного слоя, на краткий миг замерло дыхание. И вот он уже плывёт вверх. Туда, где на невидимой плёнке поверхностного натяжения ино-материальной составляющей планеты виден силуэт встречающего. По толщине ино-материальный слой Жёлтой зоны в семь раз превосходил аналогичный в Оранжевой.

Встречающей стороной оказалась женщина. Со-жители прикрывали лишь некоторые участки её тела соединяясь в единое целое с помощью растительных линий, вызывающих в памяти слово "лианы". Встречающая бросила взгляд вокруг его головы.

— Вернувшийся… Предпочитаешь общаться словами?

— Дольше, но легче. Проигрываешь в расстоянии, выигрываешь в силе. Для внутреннего диалога пока слаб. Касание Душ с моей стороны возможно только в эмоциональной сфере.

Она утвердительно склонила голову, повернулась и заскользила по силовым линиям. Встреченный безмолвно последовал за ней.

Пейзаж внизу вызывал в памяти слово "лесостепь". Бескрайнее море трав, отдельные деревья и группы деревьев. А вот и явная цель их путешествия, то есть, "по пути шествования"…

Могучий холм, вершина вровень с их ступнями. Которыми они ступали по силовым линиям.

Ино-материальный слой облегал и вершину холма, но более тонким слоем. Как раз до макушек деревьев, переплетавших ветви в некое своеобразное, невиданное, но единое целое. И кажется, даже ощущающее себя…

— Холм Соединённых — сказала она. — Наш дом и временная штаб-квартира на период выполнения задания. Моё имя — Улла. Грай, мой Соединённый, работает сейчас в Серебряной роще. В Жёлтой зоне назвать имя вслух означает вызвать, позвать. Зов из любой точки нашего пространства будет услышан позванным в любой другой точке внутри границ Зоны. Помни об этом и не произноси чьё-либо имя просто так.

— Когда мне позволили вернуться, в моём сознании вспыхнули слова "Бус Кречет". Очевидно, это моё имя.

— Бус. На санскрите — "туман". Кречет — ловчая птица. Всё вместе — разведчик, диверсант. То, что надо. Стражи ходят вокруг Красных зон. Бус Кречет пойдёт внутрь.

004

Повернули головы одновременно.

Там, вдали, со стороны Солнца, ино-материальная составляющая планеты становилась едва различимой. Поэтому могло показаться, что спешащий к ним человек не скользит по силовым линиям, а просто летит по воздуху…

Грай. Соединённый Холма. Его имя произнесли вслух.

Он поспешил на зов.

Приблизился, ступил под деревья. Замер. Вгляделся.

Бус Кречет ощутил странное чувство. Соединённые стояли поодаль друг от друга, но в то же время они были вместе. Казалось, они одновременно существуют и в этом, общем для всех мире. И — параллельно, — только в своей Вселенной. Вселенной для двоих.

Грай коротко кивнул, одобряя. Затем вектор его внимания опустился к поверхности планеты. Силовые линии запульсировали, становясь ярче и чётче. Перекрестия бывших линий Хартмана обрели разный цвет.

Выбрав нужный перекрёсток, Грай вдохнул полную грудь воздуха, коротко встряхнул ладонями. Очи Дланей встрепенулись и обрели цвет вибрации Зоны.

Совершив плавное волнообразное движение, Грай с размаха приложил активированное Око Десницы к выбранному перекрёстку и издал звук.

Родившись в голосовых связках, звук усилился во всём теле и был издан всем телом. Звучала каждая клетка. Казалось, даже Со-жители, прикрывающие некоторые части его тела, приняли в этом посильное участие.

Звук вошёл в тончайшую плёнку поверхностного натяжения ино-материальной оболочки планеты. Теперь звучали все силовые линии, от горизонта до горизонта. Да, Грай оправдывал своё имя.

Он произнёс в этом режиме только одно слово.

Он сказал:

— Ихор!..

Прошло некоторое время, во время прохождения которого не произошло ничего особенного.

Затем раздался некий звук, шедший, как почувствовал Бус Кречет, со стороны широкой зеленоватой полосы на горизонте. Границы Зелёной Зоны.

Ещё через какое-то время показалась точка, не ступающая, а буквально летящая по поверхности силовых линий.

Несколько мгновений, — и точка превратилась в силуэт человека. Ещё чуть-чуть, и новый персонаж прервал своё стремительное движение, замерев под сенью деревьев Холма.

Со-жителей на его теле не имелось. Вместо них по всей поверхности, включая голову и ступни ног, на ширину ладони мерцало и переливалось некое, не встречаемое ранее: сияние не сияние, облако не облако, — нечто вроде Грани между Зонами, только индивидуальной. Отчего всё тело казалось размытым, кроме лица. Лицо различалось достаточно чётко.

Представитель Зелёной Зоны улыбнулся обоим Соединённым одновременно и перенёс вектор своего внимания на грядущего полевого агента.

Бус Кречет почувствовал физическое давление этого взгляда. Как будто его разобрали, осмотрели каждую часть по отдельности, проявили удовлетворение, а затем собрали заново. Странно, но он почувствовал себя как бы обновлённым, посвежевшим.

Вновь прибывший улыбнулся, сверкнул глазами и произнёс:

— Приступим.

005

Они всплыли в некий, ограниченный ветвями, объём пространства. Бус Кречет с удивлением почувствовал, что этот объём создан, поддерживается и даже частично осознаётся самим сообществом деревьев Холма. Пространство между ветвями пропускало свет и воздух, но задерживало ветер. Внутри силовое поле не отделяло людей от плоти растений. Ступни прикасались к мягкой, но упругой внутренней коре. Бус Кречет ощутил, что в момент соприкосновения не только его Со-жители, но и вся его нервная система, энергосистема чжэнь-цзю и прочее, — вступали в слабый, неясный, смутно осознаваемый, но несомненный контакт с общим, пока не проявленным, спящим и грезящим во сне растительным разумом Холма.

Дав время освоиться и прийти в себя новичку, Ихор произнёс:

— Пора познакомиться с последним участником нашей операции. Здесь он может храниться только в особых условиях. В Оранжевой Зоне может продержаться самостоятельно некоторое время, затем сгорит. Зато в Красной он тебе пригодится. Особенно при проходе кордона.

— Его предназначение?

— При пересечении кордона Красной Зоны от него нет эха.

Бус Кречет взглянул вопросительно.

— При пересечении Живым границы Зон, в направлении из более высокой вибрации в более низкую, всегда возникает эхо. Из Оранжевой в Красную — не исключение. Именно поэтому у нас не было раньше возможности произвести тщательную разведку происходящего внутри Красных Зон. Пока в этом не было и особой необходимости.

Однако, недавно, во всех Фиолетовых Зонах одновременно, произошло самопроизвольное массовое подключение к Памяти Планеты. Пока планета не объединена единой вибрацией, а покрыта пятнами Зон, Память Планеты частично блокирована. Доступ к памяти о происходившем в Красной Зоне доступен только после её схлопывания.

В данном случае мы ждать не можем. Чувство опасности, переданное высшими слоями Памяти Планеты в Фиолетовые Зоны, говорит о существовании некой несомненной угрозы живым существам Зон более высоких вибраций. Источник этой угрозы находится на территории ближайшей Красной Зоны. Детали угрозы не известны. Степень угрозы — высочайшая. Что это означает, нам и предстоит выяснить.

Грай приложил руку к ближайшему стволу дерева, переплетение ветвей расступилось, и изумлённому взору Буса предстало некое существо.

Рост — в пояс человеку. Со-жители отсутствуют. Короткие ножки-лапки, короткие ручки-лапки, бочковатое туловище. Близкая по форме к треугольной, с острым подбородком голова разбита — морщинами? складками? — на квадратики и прямоугольники твёрдой, плотной зелёной кожи. Нечто среднее между панцирем черепахи и чешуёй броненосца. Узкая чёрточка безгубого рта. Две вертикальные чёрточки дыхательных щелей вместо носа. Длинные треугольные уши вытянуты в стороны.

Глаза, круглые и чёрные, говорили о наличии интеллекта.

Зато аура утверждала полное отсутствие души.

Кто это? Или — что это?

Поборов удивление, Бус Кречет взглянул в глаза этого маленького и зелёненького. И спросил:

— Ты — кто? Или ты — что?

Маленькое зелёненькое шевельнуло ушами, щель рта дрогнула.

— Я - Остаток.

— Остаток — кого? Или остаток — чего?

— Просто — Остаток. Предсказанный в двадцать втором стихе десятой главы пророчества. Потому что вовремя не обратил внимание на семнадцатый стих четвёртой главы Проповедника.

Бус Кречет перевёл взгляд на Соединённых. Ихор хихикнул.

— Он больше обращается ко мне, чем к тебе. Мы были знакомы. До Великого Изменения.

Остаток снова шевельнул ушами:

— И познал я истину, и истина таки сделала меня свободным, но было уже поздно. Поэтому всё, что мне удалось, — это попытаться сохраниться хоть как-нибудь, хоть кем-нибудь. Пока — гоблином. Эти деревья изменили моё тело и теперь у меня появился шанс выжить, спасибо им за это. Поработаю с вами, — может, до хоббита подрасту. А там, гладишь, и в люди выйду.

Бус Кречет вздохнул, положил руки на пояс, ещё раз оглядел гоблина по имени Остаток и перевёл взгляд на Ихора.

— И как он мне поможет?

— Сядет тебе на плечи, положит ладони на твою макушку. Перемкнёт твой верхний энерго-информационный центр по имени Сахасрара на себя. Так вы и пройдёте незамеченными, без эха.

Сейчас прямо и попробуем. На территории Жёлтой Зоны он может не сгореть только в поле Соединения, поэтому Соединённые провожают нас в Оранжевую Зону и ждут вашего возвращение у кордона Красной. Моему телу там будет неприятно, но сопровождать вас — часть моего долга.

Ну, раз все в сборе — в дорогу.

006

За окном было серо, сыро и мерзко. Тяжёлые капли пыльной воды со щёлочью время от времени разбрызгивались о стекло и мрачно змеились вниз. Плоская чёрная туча привычно лежала над Городом и монотонно плевала на своего родителя.

Здесь это называлось дождём.

Рэй вспомнил дожди Залива и попытался мысленно заменить ядовитые плевки чистыми, чуть тёплыми каплями… Когда от этого стало совсем уж тошно, он отвернулся от окна и, меланхолично отгрызая кончик сигары, осмотрел кабинет. Все были в сборе. Пока он предавался послеотпускной хандре, подошли Гай и Эйджин. Было спокойно и хорошо. Гай нацепил свои вечные наушники и слегка подрагивал конечностями в ритме "Бой-Завр — 18". Эйджин, подняв глаза к пышнотелой мадонне на потолке, тасовал колоду. Писатель дочитывал газету номер шесть и тихо шелестел страницами. Рэй подошел к своему месту и с помощью оттопыренного указательного пальца пересчитал сперва людей, потом подносы-термосы "Корно". Затем недоуменно вскинул вверх левую бровь. Гай изящно снял наушники и сообщил:

— Джон Смит из "Сервис Пи". Вместе учились.

— Что? — оторвался от газеты писатель.

— Ещё чуть-чуть, — сказал Рэй, усаживаясь.

— С превеликим удовольствием, — произнес писатель, складывая газету.

— Что нового в Городе? — спросил Рэй.

Писатель снова развернул чуть желтоватые бумажные листы с черными оспинками букв и начал перелистывать страницы, бегло скользя глазами по тексту.

— …покупайте эголёты Сикорского… в массажный салон "Непорочное зачатие — 88" поступила свежая партия девственниц… силами безопасности сбито еще три авиетки нарушителей санитарного закона…

— "Чумазники", — презрительно хмыкнул Гай.

— Окружена и полностью уничтожена крупнейшая банда Прыгунцов сто сорок седьмого сектора, видеозапись сегодня в двадцать два по седьмой и одиннадцатой, — продолжал писатель. — Открылась новая школа танцев сидя… на вооружение Службы Бездны поступила первая партия виброснарядов четвёртого поколения… новые жертвы Пустышника… раскрыта студия фильмов смерти, причем в момент убийства главного героя…

— Вы слышали новость? — оживился Гай. — Ходят слухи, что "умирашки" легализуют и полностью оправдают на основании закона о добровольном самоубийстве с помощником.

— Охотно верю, — отозвался Эйджин, продолжая месить колоду. — Сперва "умирашки", потом — "нью-суфле".

— Ну ты скажешь, — обиделся Гай. — Да чтобы "нью-суфле" были разрешены? Да за них же на электрический стул…

— Ну и что, — возразил Рэй. — Вспомни закон о героине. Принят?

— На основании Закона о добровольном самоубийстве с помощником, — уточнил Гай. — И " умирашки" так же… А за "нью-суфле" надо сажать не на стул, а на кол. И выставлять у входов в общественные сортиры.

— А вы как думаете? — обратился Рэй к писателю.

Последний повернулся к Гаю.

— Я согласен с вами. А насчет "умирашек"… Были убийством по принуждению, станут убийством по согласию. Были бы деньги.

— Дурацкий закон, — сердито сказал Гай.

Писатель пожал плечами.

— Сорок лет назад закон о добровольном самоубийстве с помощником был известен как "Закон милосердия Хау" и предназначался для облегчения мук умирающих. И хорош он был или нет — судить не нам. Плохо только одно — что Год Ужаса прошел, а ужасы остались.

— И всё возвращается на круги своя, — вздохнул Эйджин. — В который раз убеждаюсь, что на этом свете давно уже нет ничего нового. Остается построить Нью-Колизей. Христиане есть, а львы найдутся.

И он с треском провел пальцами по бокам колоды.

— В "Три Каина"?

— Что-то новенькое о Каине? — жадно спросил бесшумно ворвавшийся комок мышц в золотом парадном мундире Сервис Пи.

— Он в наших руках?

— И даже растасован, — показал колоду Эйджин.

— А-а-а, — разочарованно протянул вновь вошедший и опустился в свободное кресло рядом с Гаем.

— Хай, — сказал он, обводя взглядом собравшихся. — А это кто?

— Гость. Как и ты, — раздельно произнес Рэй. — Модный писатель Оук. "Прыгунец летит в Бездну", "Охраняющие Закон", "Час зеленого дьявола" и так далее.

— О! — оживился Сервис Пи. — "Императоры крыс"?

— И они тоже, — кивнул Чарльз Оук.

— Прошу внимания, — сказал Рэй, поднимаясь. — Этой традиционной речью я открываю очередную белую горячку клуба "Трех сыроваров". Как известно, во всем аппарате власти нашего мегаполиса нашлось только три человека, носящих славную фамилию Чизмен. Совершенно случайно мы встретились и, вот уже шестой год, да… шестой год мы собираемся здесь ежемесячно. Встретиться, поговорить, отпраздновать тот факт, что мы ещё живы и, наконец, спокойно выспаться.

И вот уже третий год нашей традицией, точнее — одной из наших традиций, — стал обычай приглашать на эти встречи разных людей, чем-то нам понравившихся.

Но немного о нас. Эйджин Чизмен. Крипо.

Эйджин приподнялся в кресле и поклонился.

— В свои пятьдесят три года — старейший член Ордена Безопасности нашего мегаполиса. Точнее — самый старый из оставшихся в живых.

Далее — ваш покорный слуга, Рэй Чизмен. Служба Дна… которой отдано четырнадцать лет из тридцати.

И, наконец, Гай Чизмен. Представитель новейшей ветви Ордена — Службы Бездны. В свои двадцать лет считается одним из опытнейших бомбардир-снайперов. Господин писатель только что…

— Джон Смит, — представился золотой мундир. — Сервис Пи. Майор.

— Местная контрразведка, — наклонился к писателю Эйджин. — Мастера бескровного кровопролития.

Джон довольно заржал.

— Господа, — постучал по "Корно" Рэй. — Давайте пить.

Все с облегчением застучали крышками подносов-термосов, доставали, пробовали, восклицали.

— Да, — говорил Эйджин, перевернув стакан вверх дном. — Приготовлено лично по рецептам Ир-, Шот- и прочих — ландий. Искусство пить мёртвую вымерло как искусство.

— Ну, не скажите, не скажите, — вежливо, но искренно говорил писатель, доверительно наклонившись к автору амброзии и отхлебывая маленькими глоточками.

Джон Смит пил по-другому. Он несколько секунд глядел в стакан, затем со свистом всасывал в себя очередную порцию нектара, после чего шипел некоторое время, прикрыв глаза и растопырив губы.

Гай незаметно включил музыку ("Мальчик-ящер номер семь") и танцевал сидя.

Рэй откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, тяжело пыхтел сигарой, забыв про стакан, крепко сжатый правой рукой до побеления суставов.

Очередное задание вопреки всему никак не выходило у него из головы и питейное настроение всё больше подменялось тревогой… Наконец он вспомнил про нектар, единым духом проглотил содержимое сосуда и, уронив голову на спинку кресла, покосился налево.

Эйджин неторопливо объяснял писателю правила игры в "Три Каина". Чарльз сидел, опершись на локоть и, приподняв кисть со стаканом, взирал на мир через призму его содержимого.

Глаза скользнули дальше. Джон спокойно сидел, нет — восседал, нет — попирал задом сиденье, выпучив глаза и свесив руки, отчего на его лицо приятно легла печать возвышенного кретинизма.

Рэй скосил глаза направо. Гай полулежал, опустив веки, что-то жевал, периодически сплевывая в кулак, и наслаждался электронными барабанами.

…Пустышник — кто это? Или — что это? Всё неизвестно… Может быть — Бездна?.. Вряд ли. Через заставы даже бацилла не проскочит. Впрочем, если не в лоб, а Дном?.. Надо будет посетить "Императора крыс", — вяло подумал он. — Но вряд ли это Бездна. Не тот стиль, не тот почерк, не та манера нападать. Бездна тупа и коварна. Она коварна, но она — тупа.

— Почему же, — негромко возразил Эйджин. — Я припоминаю события сорокалетней давности. Год Ужаса. Мне тогда было тринадцать лет.

— Ага, — сказал Рэй. — Вот значит как. Всё может быть, хотя…

— Нас тоже бросили на поимку Пустышника. Но двадцать тысяч на сорок миллионов — это мало.

— Плюс пятнадцать тысяч Службы Дна.

— "Вся королевская конница и вся королевская рать…" — невесело усмехнулся Эйджин. — И главное, никто не знает, кого или что мы ловим. Тысячи дичайших предположений, теорий и приказов. Даже Прыгунцы боятся. Во всех притонах пятисотых этажей идет нескончаемая оргия — хотят максимально насладиться перед смертью. Пир во время чумы. И ты пей. И я буду пить. Мы все будем пить. Всё — завтра. Сегодня — пить и ни о чем не думать. Приказ.

Они пили. Сознание то ускользало, то возвращалось вновь. "Корно" опустели, затем исчезли и появились полными. И они орали "Осанну", стоя пели "Орден мудрый, строгий, справедливый" и "Хранители Бездны, сердца золотые". А когда добавили ещё, Эйджин затянул гимн первых Прыгунцов: "Вот идет Прыгунец, Прыгунец-молодец", но после первого куплета сбился и сказал, что забыл слова, после чего в виде компенсации спел "Лиловую мадонну", а Рэй развил эту тему и заголосил "Эй, чумазник желторотый", но ему дружно велели заткнуться и писатель, тщетно стараясь подмигивать, звал их в "Непорочное зачатие-88", но Гай на него цыкнул, дабы не смел разлагать дружный мужской коллектив, а Джон опять заржал и объявил, что может пригласить мальчиков, и опять был туман, и что-то выли хором, и кто-то плясал на столе, вращая бедрами, и они по очереди куда-то исчезали, и кто-то громко спал под столом с посвистом и всхрапыванием, и всё это было великолепнейшим свинством, ронявшим человеческое достоинство бережно, аккуратно, постепенно и с подстраховкой…

007

В центре — Бус Кречет с Остатком на плечах. Грай и Улла — по бокам, чтобы держать гоблина в поле Соединения. Ихор — впереди. Таков был их походный строй, в таком они и приблизились к уходящим вертикально вверх стенам. Данная конкретная Красная Зона схлопываться пока что не собиралась, можно сказать, даже не задумывалась на эту тему.

Остановив основную группу в некотором отдалении, Ихор подошёл к кордону практически вплотную. Присел, опустил руки вниз, дотронулся до травы.

Кордон Красной Зоны разделял слишком разные вибрации, чтобы быть прозрачным. Взаимопроникновение энерго-информационных сред полностью исключалось. Увидеть, понять, что происходит по ту сторону — было можно. Но для этого следовало оказаться на той стороне. А сделать это отсюда незаметно мог только Остаток и тот, кого он прикрывает. Так что на что уж там рассчитывал Ихор, — непонятно.

По устоявшейся привычке Стража Бус Кречет внимательно огляделся по сторонам. Никого. Странно. Ни одного дозора не видно. Правда, Стражи предупреждали, что Прорывы из этой Зоны осуществляются, как правило, регулярно. Надо думать — по мере накопления сил и подготовки очередной группировки. Вдобавок, как им сообщили, Прорывы предпринимались только в двух направлениях. Надо думать, предполагаемой целью Прорывов из данной Зоны являлись некие цели, определённо-конкретные и жизненно важные для властных структур именно этой Зоны.

Бус Кречет усмехнулся про себя. Применять термин "жизненно важные" по отношению к мёртво-существующим? Последнюю мысль он додумать не успел. Потому что внизу стены кордона, чуть в стороне от Ихора, начал вздуваться, на глазах истончаясь, пузырь строгих геометрических очертаний.

Прорыв. Боевые механизмы. Однако…

Будь то люди, Бус Кречет не задумывался бы ни на миг. Бросил бы Остатка на попечение Соединённых и поспешил на помощь Ихору. Но без оружия прыгать на боевые механизмы — для него это верная смерть.

Что делать?..

Раздумья бывшего Стража длившиеся какие-то доли секунды, прервал крик Ихора:

— Все — назад! Не мешайте!

Грай, уже присевший и раскинувший руки, чтобы пустить звуковую волну, схватил Буса за руку, Улла — за другую. Остаток вцепился своими лапками ему в голову, — и они единым махом отскочили далеко назад от места предполагаемой битвы.

Пузырь лопнул, открыв взорам боевую машину мёртво-существующих. Тяжёлое, на гусеничном ходу, многобашенное, хищно нацелившее стволы во все стороны, оно испустило омерзительно смрадную струю густого чёрного дыма от дизельного топлива и двинулось вперёд, попирая почву, терзая траву и отравляя воздух.

Справа и слева от бронированного чудовища вздулись новые пузыри. Колёсная, с башенками непонятного назначения на высоких решётчатых фермах. На воздушной подушке, скоростное и лёгкое. Новое тяжёлое бронированное из двух сцепленных секций. Тут же плюнувшее перед собой горящей струёй боевой смеси. Тяжёлый бронеогнемёт… В общем и целом до тридцати механизмов разного устройства и назначения.

Где же Стражи?..

Да, а что это с Ихором?

Вокруг представителя Зелёной Зоны, по мановению его рук, закрутился вихрь, полностью скрывший его фигуру. Набирая скорость оборотов, ширину и высоту, вихрь также двинулся прочь от кордона, а отойдя подальше, но не доходя до группы Соединённых, остановился и развеялся.

Грай вздохнул, Бус ахнул вслух, Улла сильнее сжала руку Кречета. Остаток остался безучастным.

На месте развеявшегося торнадо стояла человеческая фигура гигантских размеров. Ихор за минуту превратился в великана, увеличившись минимум в дюжину раз.

Издав нечто вроде громового рычания, гигантская фигура принялась скакать из стороны в сторону и оглушительно хлопать по земле необъятными ладонями.

Вражеская армада, обнаружив перед собой неожиданную цель, принялась извергать в её сторону потоки пуль, снарядов и энергоимпульсов.

Впрочем, поток внезапно поредел и иссяк. Вне всякой видимой связи с хлопками по земле, боевые механизмы Красной Зоны стали взрываться, раскидывая по сторонам осколки и ошмётки разной величины.

Несколько секунд — и всё стихло. Группа вторжения была уничтожена полностью и практически мгновенно. Сорванные башни, куски корпусов, мелкие части неведомых потрохов механических монстров горели или смрадно дымили…

Убедившись, что противника более не предвидится, гигантская фигура вновь подняла руки вверх и начала закрываться колонной клубящегося тумана. Затем колонна стала оседать, превращаясь в жмущееся к земле облако. Из которого показалась фигура Ихора собственной персоной. Абсолютно прежняя. В несколько шагов скользнувшая к остальной группе с самым что ни на есть довольным видом.

— Что это было? — спросила Улла.

— Ликвидация Прорыва — беззаботно ответил Ихор. — Была применена технология "князь Гвидон" для максимально быстрого набора величины. Центростремительный вихрь собрал биомассу воздуха. Мельчайшие почвы и водяных паров, — это почти та же протоплазма, их которой состоит человеческое тело.

Цель увеличения тела — увеличение размеров чакр, ино-материальных энергоцентров тела. Увеличение их количества дало переход в новое качество.

Воздействие новым качеством на перекрёстки силовых линий планеты погнало волны по силовым линиям. Если обратиться к Памяти Планеты, то попадание такой волны в цель можно сравнить с попаданием в танк снаряда главного калибра линкора.

После окончания работы привлечённая биомасса была отпущена на волю. Её рассеивание — это более длительный процесс, почему облако до сих пор и стоит.

Ваши Стражи при ликвидации механических прорывов делают то же самое. Только они пользуются кистенями из горного хрусталя на медных или серебряных цепях с янтарными рукоятями. А мне захотелось поиграть в Индру, да и времени дожидаться Стражей у нас не было, сами видели.

Ихор оглянулся на поле битвы.

— По сведениям из Памяти Планеты из схлопнувшихся Красных Зон, через малые промежутки времени после выхода боевой группы появляются по очереди наблюдатели с приборами записи изображения.

При обнаружении уничтожения боевой группы наблюдатели более, как правило, не появляются, опасаясь обнаружения. Зато режим внутренней безопасности Зоны выводится на максимальный уровень. На время от трёх до семи дней.

Первый блин комом, поэтому возвращаемся на базу и ждём.

Бус Кречет почувствовал, как Остаток наклонился вперёд, что-то рассматривая внизу. Тоже бросил взгляд вниз. В общем-то, ничего особенного. Обыкновенная оторванная голова водителя. Верхняя часть плоская, с металлическим ёжиком антенн вместо волос. Обрывки проводов для подключения к центральному компьютеру боевой машины. Белок глаз сварился вкрутую: последствия самоликвидации внедрённых чипов. Всё, как обычно.

008

Сдав Остатка для помещения в индивидуальную биокамеру Холма, Бус Кречет отправился искать представителя высшей вибрации. Ихор сидел на ветке, свесив ноги вниз и легкомысленно ими раскачивая.

— Сказать что хочешь, или спросить чего?

— Не совсем понятен глубинный механизм, — ответил Бус Кречет, присаживаясь рядом.

Ихор, не прекращая своего увлекательного занятия, шевельнул бровями.

— Древняя истина Гермеса Трисмегиста, дошедшая аж до дней перед Великим Изменением, гласит: "То, что вверху, подобно тому, что внизу".

Модель солнечной системы и модель атома по сути практически идентичны. Это некоторые сгустки материи, разделённые огромными, по сравнению с этими комочками, объёмами пространства.

Иными словами, материя есть упорядоченное, структурированное некими силовыми полями, — пространство.

Медитации на эту тему хорошо влияет на сознание. Рекомендую.

Можно сказать и по-другому: материя есть организованное пространство. Живая материя есть высокоорганизованное пространство. Сразу же возникает вопрос: а кто у нас организатор?

Учтём, что устройство атома несколько отличается от строения солнечной системы. Пример — электрон. Долго думали, что это — некий объект. Затем выяснилось, что электрон — это скорее некое электронное облако, а не шарик. Некое вращение, вихрь, обладающий определёнными свойствами.

Что же завихряется, образуя электрон? Нечто более тонкое, уплотняющееся при сворачивании в стабильный вихревой поток.

Вновь окунаемся в древность и выныриваем на поверхность с формулой: "Материя есть сгущённая энергия, энергия есть сгущённая мысль".

Это тонкое, первооснова проявленной Вселенной, есть всеобъемлющая мысль некоего объекта невообразимых масштабов и качеств, условно называемого — "Абсолют".

Так что, в конце концов, всё достаточно просто. Моя мысль задаёт некий чертёж. Модель, до величины которой должна разрастись ино-материальная энерго-информационная составляющая моего тела. Для своей полноценной работы эта полевая структура требует окружения протоплазмой. Белками, жирами и углеводами, структурированными определённым образом.

Необходимый материал рекрутируется из числа микроорганизмов окружающего пространства. Об этом уже говорилось.

Ты получил ответ на свой вопрос?

Бук Кречет задумчиво покачал головой.

— У меня не хватило сил даже на запрос у Памяти Планеты по интересующему меня вопросу. И этого слабака вы посылаете за кордон?

Ихор ободряюще похлопал собеседника по спине.

— Не журысь, сынку. Не боги горшки обжигают. Как говаривали во времена моей глубокой юности: "Глаза боятся — руки делают"!

009

Коричневый мешок выплеснул из себя щупальце и, осторожно зацепившись им за остатки заграждения, начал подтягиваться. Когда верхний конец его тела поравнялся с перекрестием прицела, Гай надавил гашетку — коротко взвыл зуммер пуска и мешок, разлетевшись на мельчайшие брызги, бурым облачком поплыл вниз. Гай судорожно вздохнул, оторвался от окуляров и повернулся спиной к телециду.

— В последнее время совсем обнаглели, — хмуро сообщил он. — Эти твари меняются прямо на глазах. Раньше были "драконы", их мы расстреливали простыми авиационными пушками. Потом к "драконам" прибавились "летучие кальмары", — добавили самонаводящиеся ракеты. "Ползунов" мы просто и бесхитростно жгли огнемётами вплоть до первого Прорыва, после чего появились "дрожалки", которыми мы спокойно снимали практически любую тварь. Казалось бы — чего ещё желать? Они лезли вверх, мы их уничтожали. Эффективно, — учти! — уничтожали. Нет — нашёлся умник, переделавший "дрожалку". Теперь она работает не только как снаряд, но и как мина — после падения в Бездну. Виброснаряды четвёртого поколения! Какой дьявольский коктейль они сбили в Бездне — один Бог ведает. Но только через два месяца появились "гробы" и "мешки", а система обнаружения начала потихоньку выходить из строя. А больше всего меня умиляет то, что система дальнего обнаружения вообще превратилась в голубую мечту розового идиота. Ты знаешь, на каком уровне его засекли? На двадцатом! А снял я его вообще уже на семнадцатом…

И чем они пытаются компенсировать собственную глупость, против осуществления которой протестовали все, начиная с Билли Потного и кончая последним подносчиком патронов?

Гай нагнулся, пошарил в углу гондолы и показал Рэю металлическое полено с двумя ручками, откидным прикладом, толстым стволом и оптическим искателем.

— Вот. Твоя новая любовь. Вундерваффе. Виброразрушитель непрямого действия. "Дрожалка" пятого поколения. Армейский вариант. Я не знаю, как это полено действует против танков, но для того, чтобы разбрызгать из него "мешок" или "гроб", надо подпустить их почти вплотную, а тогда уже десять против одного, что если он и полетит вверх тормашками, то и ты составишь ему компанию!

Внезапно замигала красная лампочка, задребезжал зуммер, заухала сирена обнаружения и Гай, прорычав что-то сквозь зубы, сунул голову в наглазники и, пользуясь газетным стилем, "… мужественно и беззаветно, с презрением отбросив мысли о смерти, грудью встал на защиту Города…"

Рэй меланхолически курил сигару, пускал лиловые кольца к прозрачному потолку, искоса поглядывал на эголёты, пристёгнутые на площадке возле люка, сквозь пелену небесной щёлочи пытался разглядеть соседние гондолы снайпер-бомбардиров СБ и выжидал удобный случай, чтобы продолжить разговор, ради которого он и прилетел сюда, на Крышу.

— Бездна, — подумал он, — как недавно это случилось…

Гондолу встряхнуло от близкого разрыва.

— Шесть лет назад… или раньше?.. нет, шесть лет назад, — мы в Первый Раз собрались вместе, — это когда Гай был принят в СБ младшим стрелком. Значит — семь, ну, не семь, чуть поменьше, но где-то около семи, семи лет. Тогда, в ночь Хеллоуин, двадцать четыре новопостроенных тысячеэтажных небоскрёба за пять минут единым духом ушли под землю. Кто на триста, кто на пятьсот этажей, один почти совсем — этажей двадцать осталось…

Выживших эвакуировали, а потом, когда провалы были затоплены водой… да, даже не верится, что там была простая вода, ну, не простая, конечно же, но всё-таки вода… потом на оставшиеся огрызки провели канатную дорогу, соединили между собой висячими мостиками и сотворили там Благотворительное Убежище Малым Мира Сего…

А когда её назвали Бездной? Не помню… Во всяком случае, когда в провал начали спускать отходы две близлежащие химфабрики искусственной пищи, она уже имела имя… Как это он там сказал, около конца трубы? "Здесь вам не Залив…" нет, не то. А! Вспомнил. "Ничего, эта бездна всё сожрёт!.." Сожрёт. Всё — сожрёт. Сожрёт — ВСЁ. Каким пророком он оказался, этот господин директор, эта тупая и самодовольная рожа… Всего лишь через год, нет — через девять месяцев, — жутковатое совпадение, конечно — весь Притон Благотворительности был начисто выжран Бездной за одну ночь. "Зато они не мучились…" Великолепное утешение, я бы даже сказал — христианское. Гм, гм… Кто их тогда? "Драконы"? Нет, эти позднее. Пионерами Бездны были простые, незатейливые мутанты: слизняки полуметровые, пиявки, осьминоги бронированные, погань…

Игра на нервах кончилась так же стремительно, как и началась. Гай, шатаясь, отвалился от телецида и откинулся в кресле.

— Не могу, — простонал он. — Четвёртый час подряд. Такого ещё не было. Да ведь кому скажи, чтобы мутант пёр толпой четыре часа подряд? Кучей только "ползуны" лезли на огнемёты, по большой глупости, почему их и нет теперь…

Он жадно курил, часто затягиваясь, и видно было, что руки у него дрожат. Выплюнув окурок, когда огонёк достиг фильтра, он упал на спинку кресла и блаженно закрыл глаза. Рэй пошевелил ногами и Гай, не открывая глаз, помотал в воздухе расслабленной рукой.

— Нету меня, — громко сказал он. — Геройски съеден на боевом посту. И тридцать три девственницы громко плакали навзрыд.

— Есть возможность этого избежать, и ты отлично знаешь, что для этого надо. Все бумаги со мной.

— Боюсь, — серьёзно ответил Гай. — Боюсь, что не смогу. Эджин — профессионал. Ты, — вон даже у "Императоров" бываешь, а я — что я?

— Я объяснял тебе. Все будут в масках. И "привидения". Они не любят рисковать.

— Я тоже объяснял, что дело не в том, что я боюсь за себя. Я же как вспомню — кто они, так у меня руки сами собой всю обойму выпустят. Я же их там всех порешу, как увижу! Вызывай жандармскую бригаду и пусть электрический стул хоть раз поработает во всю силу!

Не моё это, понимаешь? Не моё. Метко стрелять — это да. А вот тайные агенты и прочие прятки, — это не моё.

— Есть ещё одна причина, — вздохнул Рэй. — Ты так хорошо умеешь танцевать сидя, что нам тебя будет не хватать.

— Не понял, — насторожился Гай.

— По слухам, к вам, в СБ, опять заявился вербовщик из группы Стратегической Обороны.

— И что? Там платят на два порядка выше, чем тут. Что, завидуешь?

Рэй отвернул голову вбок и спросил нейтральным голосом:

— Ты случайно не знаешь, каков процент вернувшихся из экспедиций за защитный экран?

— Да, процент риска велик. Н никто и никогда не платит деньги просто так… и потом, вернувшиеся живыми регулярно выступают с отчётами пред сенаторами. Это же показывают по телевизору!

Рэй протяжно вздохнул. Младенец до сих пор свято верит телевизору. Кстати, как назвал этот ящик Император? Голова дьявола? А, вспомнил — "шайтан-башка". Метко.

Гай меж тем вскочил с места и начал возбуждённо шагать взад-вперёд по тесной площадке гондолы.

— Величайшие умы свободного мира изобрели Силовое Поле, закрывшее и спасшее островки демократии в океане хаоса после мировой войны, развязанной тоталитаристами и террористами всего мира! Это же школьная программа!

Плохие Парни По Ту Сторону до сих пор хотят нас уничтожить! И только карательные экспедиции Группы Стратегической Обороны регулярно срывают их планы, уничтожая скопившиеся полчища безумных мутантов-варваров, угрожающих самому существованию культуры и цивилизации!!!

Рэй постарался изобразить голосом простодушный интерес:

— А почему же тогда вернувшихся героев лично я никогда не встречал на улицах?

Гай пожал плечами. Как можно не понимать?..

— Предатели и маньяки, внутренние враг, поверившие лживым сказкам мутантов-лазутчиков, сумасшедшие, желающие прославиться, убив героя, — этого тебе мало?

— Ты тоже хочешь стать героем?

— Не откажусь.

— И заработать много денег?

— Нормальное стремление нормального человека.

— В таком случае сообщаю, что дело Пустышника объявлено по Ордену приоритетом высшего порядка. Поймавшим или убившим его, — дважды героя на грудь сходу и капусты на счёт, — немеренно. И потом, экспедиции были и ещё будут, успеешь. А вот поймавшие или убившие Пустышника — единичны и неповторимы.

Гай остановился и задумался. Спросил с подозрением:

— А что — Эйджин?

Вытянув ноги и развалившись в кресле, Рэй якобы небрежно ответил:

— Собственно говоря, он и привлёк меня к этой операции. Кажется, у него есть некая эксклюзивная информация… И он никогда не забывает о старых друзьях.

— Да? — задумался Гай. — Это меняет дело. Если старейший сотрудник Ордена Безопасности предлагает принять участие в операции, объявленной по Ордену высшим приоритетом, — это сильно меняет дело.

Ладно, пусть до смены поработает на автоматике, а в случае чего соседи прикроют.

Гай проворно защёлкал на пульте главного телецида разноцветными переключателями.

— Вроде — всё. Пошли.

010

— Мы идём чувствовать луг. Ты с нами?..

На некоторой высоте от поверхности планеты, треугольником, спинами внутрь, ноги подогнуты, кисти на коленях, тело расслабленно-взвешенное, как бы растворяющееся в окружающем мире. В памяти всплыло определение: "поза лотоса"… глаза смотрят немного вниз.

Бус Кречет внезапно почувствовал, что его взгляд обрёл способность соединительного канала и увеличительного стекла одновременно. Он начал чувствовать ощущения травинки, с которой соприкоснулся взглядом.

Движение сока в клетках — как биение крови в жилах.

Сплетённость корешками — как ощущения Соединённых за спиной.

Через мельчайшие поры в коже травинка — тоже дышала…

На её поверхности, вокруг, в воздухе, аэре и пране, медленно плыли в водяных парах Мельчайшие.

Бус Кречет внезапно осознал, что тело травинки и его тело, — "тат твам аси", "ты есть то", — схожи и подобны. И сразу же, мгновенно, вслед за этим, как удар молнии, — пришло ощущение Пространства, о котором говорил Ихор.

Пространство казалось неоднородным. Сгустки его могли располагаться и перемещаться хаотично, каждый сам по себе, — как Мельчайшие аэра.

Сгустки Пространства могли иметь структуру. Хрупкую, практически не осознающую себя, — как та травинка, с которой он соединился взглядом.

Структура Пространства его взгляда могла мгновенно сменить своё местоположение и качество и немного отличалось по изначальной сути от всего остального, — более тонкое, неуловимое, рассеивающееся и плывущее туманом на границах восприятия.

Сверкнуло и угасло ощущение возможности быть взглядом и плыть неспешно облачком по ветру, как улыбка Чеширского кота.

И тут же осознание забилось, встрепенулось, замахало руками, испугавшись до захватывания духа этой нарастающей утончённости восприятия, — "рано тебе ещё быть взглядом, не по силам пока…", — и всем возможным вцепилось в плотную структуру его тела. И взвизгнуло счастливо, перевело дух, ощутив слияние с чем-то надёжным, уверенным в себе, некой точкой опоры и точкой сборки вокруг некоего центра собственного мироздания, единственного и неповторимого, как Вселенная.

И тут же исчезло, как единое целое, распавшись на множество составляющих, мельчайших кусочков осознания себя каждой клеткой своего тела.

Осознание клеток кожи отличалось от осознания клеток печени, хотя и было схожим в области, именуемой "очищение".

И то, и другое осознание отличалось от непроявленного сознания Мельчайших, плывущих в водяных парах по необозримой величины проходу его дыхательных путей.

Часть Мельчайших воздуха притягивалась к стенкам со звонким вибрирующим именем "брон-хи" и сталкивалось, знакомилось, взаимодействовало с постоянными жителями стенок Великого Дыхательного Пути.

Постоянные обитатели сгущали пространство воздуха и добывали из него азот, как Мельчайшие на корнях травинки, соединённой взглядом с точкой сборки осознания, именующего себя "Бус Кречет".

Так вот почему он обходится без привычной в прошлом пищи! Мельчайшие и Со-жители на поверхности его кожи делают его подобным травинке. В условиях достаточности потоков планетарной ци, в условиях свободной циркуляции ино-материальной структуры планеты, — необходимость убивать и пожирать кого-либо отпадает.

Сгущение Пространства Мельчайшими Со-жителями обоих тел: и травинки, и человека, — было до удивления схожим и таким же тонким и звенящим, как плывущий по ветру взгляд. Но на этот раз его утоньшение уже не было столь неожиданным и оттого пугающим.

Оно было похоже на непроявленную Вселенную, в которой изумлённо и свёрнуто любое осознание, ещё не осознавшее себя осознанием. То есть, структурированным пространством, ещё более утончённым, чем взгляд на ветру.

И тогда, как и полагается, прозвучало Слово, и весь мир наполнился его гудящей и р-р-рокочущей вибрацией. И сознание спешно возвращалось из увольнения по зову трубы, строилось рядами и колоннами, структурировалось, укрупнялось в полки, дивизии, армии, корпуса…

И Бус Кречет вернулся в своё тело, вновь собравшись воедино из мельчайших и тончайших завихрений Пространства, ощутил Звук собой и себя — Звуком.

Оказалось, что вот уже какое-то время они звучали вместе. Песня не песня, — Звук, как осознающая себя вибрация, генерируемая тремя излучателями голосовых связок. Индуцирующий в проявленное Пространство свою суть и настраивающий под своё многообразное единство всё окружающее. Мельчайшие, составляющие тела людей и тела травинок. Мельчайшие, одиноко плывущие в водяных парах аэра, — все одни обретали некое непонятное, но оглушающее возможностями Единение…

Звук истончился и угас, перейдя в иную форму бытия. И все трое, как-то само собой, развернулись лицами друг к другу.

Бус Кречет понял, что Соединённые Холма довольны. Улыбки, блеск глаз. Ощущение внутреннего единения с ними, этим воздухом, этим лугом…

— Славно, — произнёс Грай. Как гром пророкотал.

— Ну, как тебе путешествие сознания? — улыбнулась Улла.

Бус Кречет всё ещё пребывал в изменённом состоянии.

— Летим домой, зёрнышко ты наше — проклюнувшееся…

И Соединённые улыбнулись. Как будто соединились две половинки улыбки Чеширского кота.

011

Им как-то не верилось, что они — в Городе. Во-первых, — простор. Потолки — не поверите! — пять метров! Воздух — как на берегу Залива. Чистый, пьянящий, без щёлочи и копоти, без угара и смрада, поднимающегося со Дна.

И — зелень. Кусты и деревья, выпорхнувшие из пластмассы пола. Лианы, обвивающие колонны и декоративные решётки беседок. Цветы. Настоящие. Много.

Ту тут, то там — небольшие каменные бассейны причудливой формы с настоящими живыми рыбками. Чудесные неизвестные птицы, парящие под потолком и говорящие на своём птичьем языке.

Папоротник и сакура, ель и пальма, вон мягкий мох у подножия бананового дерева, а на нём персидская кошка с ухоженной шерстью, бриллиантовым ожерельем и жемчужными браслетами на лапках, — следит немигающим взором за полётом птиц и нервно подергивает хвостом…

И — музыка. Нежная, тихая, звучащая, казалось бы, со всех сторон. Она обволакивала, размягчала, нежила, усыпляла…

И было как-то странно осознавать, что они не грезят в Салоне Хорошего Отдыха, не в раю и не берегу Залива. А на съезде главарей шаек Прыгунцов, "чумазников", владельцев студий "умирашек"… что на счету почти каждого из присутствующих не одна единица "нью-суфле", что всю эту сволочь ждёт электрический стул. Теоретически. Но практически все эти гады глубоко и с презрением чихали на не данный им в ощущение стул уже который год… А если бы кто-то, допустим, узнал о предстоящем съезде и донёс властям, то триста против одного, что блюстителя общественного здоровья где-то через пять-десять минут встретили — и разбрызгали бы мозги о пластиковое перекрытие какого-нибудь перехода. И что в самом крайнем случае все присутствующие успели бы благополучно скрыться.

И было как-то странно думать, что сами они пошли почти на верную смерть. Что почти все присутствующие имеют шансы надолго пережить их. Почти все. Потому что — минимум! — один из гостей, — должен сегодня умереть. Умереть той смертью, от одного названия которой профессиональных убийц и игроков в "русскую рулетку" начинала бить дрожь.

Один (минимум!) из присутствующих в зале — должен стать Пустышкой.

Они ждали в беседке. Гай поставил румб на максимум и сидел у входа бесформенным клубком. Эйджин защиту головы не включил, потому что на коленях у него был "слухач", а на голове, естественно, наушники. Рэй вообще пренебрёг "призраком". Во-первых, потому что был в некоторой степени фаталистом, а во-вторых, потому что экранирующее поле вызывало у него чесотку в носу.

Эйджин нажал клавишу звуковой защиты беседки, снял наушники, потёр руками голову, и, притормозив пальцами вращающуюся антенну поискового локатора, сообщил:

— У меня такое ощущение, что все местные шлюхи абсолютно разучились говорить и умеют только глупо хихикать и делать вид, что отбиваются.

Отобрал у Рэя сигару и с нетерпением затянулся. Облако у входа пошевелилось и напряжённый голос Гая произнёс:

— Не темни.

— Разве я темню? — искренно удивился Эйджин. — По-моему, я просто говорю своё мнение по поводу того, что я услышал. А что касается наших шансов, то они, опять-таки по моему мнению, просто катятся к нулю. Время Пустышки, по нашим расчётам, вышло полчаса назад. И, если только мы не ошибаемся, то могу предположить лишь одно: ОН будет ждать свою жертву на выходе.

— А какой мы имеем боезапас? — поинтересовался Рэй.

— Малый диск и два рожка, — ответило облако голосом Гая.

— "Тайфун", две дымовые шашки и парализатор, — добавил Эйджин.

— И у меня кое-что, — произнёс Рэй, отвернув полу плаща и показывая короткоствольный "циклоп" с лазерной наводкой. — Плюс запасная обойма. Этого хватит только на прорыв.

Эйджин пожал плечами и щёлкнул переключателем. В тот же миг тишина взорвалась диким женским визгом, столь же внезапно сменившимся тишиной. Послышался грохот шагов. Это охранники в бронескафандрах с сервомоторами, сжимая в руках "экстра-эрликоны", мчались к месту тревоги, засечённому электронными ушами. Тяжкий гром топота смолкал скачками, словно бронированные волны стрелков, одна за одной, добежав, попадали в гигантскую магнитную ловушку. Три секунды абсолютного безмолвия. А потом невыносимый вопль ужаса, усиленный акустическими системами. Звон металла, панический бег, глотки, вибрирующие звуком "А"…

Когда пуленепробиваемая лавина, сметая зазевавшихся и разбухая от более ловких, скрылась из глаз, они выскочили из беседки и в три прыжка долетели до эпицентра страха.

В такой же беседке, только сильно ободранной вследствие отрывания бронированными кулаками части лиан, на мягком диване лежала в странной позе сильно декольтированная с обоих концов дама со стоящими дыбом волосами, закатившимися глазами и застывшем в немом крике ртом. Эйджин шагнул внутрь, пощупал пульс и махнул рукой. Рэй взялся за обнажённые ноги, Эйджин подхватил её за плечи и они быстро потащили тело к люку, предназначенному для планового отступления. Гай прикрывал их, пятясь задом и судорожно дёргая из стороны в сторону стволом ручного телецида.

Покидая беседку, Рэй чуть было не упал, споткнувшись о лежащий на полу труп мужчины в маске, фраке и без штанов. Труп подпрыгнул и упал с лёгким стуком.

Рэй не стал смотреть вниз. Он знал, что мог там увидеть: толстая коричневая кожа, ссохшаяся и потрескавшаяся, белые кости скелета, мелькающие в трещинах. И больше — ничего. Только кости и толстая, потрескавшаяся кожа. Пустышка…

012

По ту сторону кордона Красной Зоны царило вопиющее омерзение.

Полное отсутствие на поверхности ино-материальной составляющей планеты. Привыкшему скользить по поверхности силовых линий казалось диким ступать ногами по твёрдой поверхности почвы. Ведь так можно повредить Живых Растущих!..

Впрочем, твёрдой эту поверхность можно было именовать только условно. И Живых Растущих тут не было.

Изгаженная, отравленная, парализованная, местами — мёртвая почва. Непонятные, но внушающие инстинктивное отвращение конструкции, обломки, мусор, грязь, завалы из частей чего-то мёртвого.

Солнечный свет отсутствовал. Присутствовало свечение гнилушек, мхов, плесени, частей разлагающихся трупов.

Впрочем, часть светящихся точек играла роль приманки. Мир Красной Зоны оказался плотно заселён всевозможными разновидностями автономных структур, практикующих беспрестанное взаимопожирание.

Некробиотическая энергия от смерти и страдания биологических объектов пульсировала колющими иглами раздражения со всех сторон. Даже Мельчайшие воздуха и почвы беспрестанно убивали и поглощали плоть друг друга, от чего всё внутреннее пространство Зоны представилось истинному зрению бесконечным грязно-сиреневым туманом непрерывного умирания.

— Я же говорил, что ты испытаешь шок. Постой. Освойся. Привыкни.

— Привыкнуть? К ЭТОМУ?

Бус Кречет передёрнулся от омерзения. Остаток, удобно устроившийся на его плечах, поправил покосившийся капюшон защитного плаща. По плащу, равномерно и монотонно, вызывая бесконечное раздражение, бились и разбивались капли чего-то едкого, смрадного, тошнотворного и несомненно опасного для здоровья и жизни.

Эгрегор. Эгрегор Красной Зоны.

Чуть-чуть сдвинутый по фазе размещения в пространстве-времени, он присутствовал незримо в каждой точке Зоны мёртвого существования, руководил действиями существующих, жадно вбирал в себя некробиотическое излучение.

— Похоже, без твоей маскировки меня тут моментально вычислят.

Бус Кречет озабоченно огляделся по сторонам.

— Ну, наконец-то блеск моей необходимости получил доступ к вашему сиятельному зрению, — Остаток хихикнул.

— Нас могут увидеть обитатели, что они подумают?

— Они подумают, что перед ними представитель модной сексуальной ориентации.

— Дурь какая-то, — искренно сказал Кречет.

Остаток обиделся. Это почувствовалось по его тону.

— До Изменения меня часто и во многом заслуженно называли разными нехорошими словами. Но среди всех оскорблений ни разу не было произнесено одно, — "глупец". Мой интеллект, — это моя единственная оставшаяся гордость.

Объясняю.

— Про интеллект? — простодушно спросил Бус Кречет.

— Про модную сексуальность, — столь же простодушно ответил Остаток.

— Генная инженерия этой Зоны позволила выращивать биороботов. Объекты примитивные и малофункциональные. В военной сфере оказались непригодны. Используются в декоративной и в сексуальной: нечто вроде домашних животных. Чем чудовищнее и необузданнее фантазия заказчика, тем более ценен экземпляр. В обоих смыслах.

— В чём особенность твоей предполагаемой конструкции?

— Половые органы. Одна нога заканчивается аналогом женского полового органа, вторая — мужского. Во время сексования работают оба одновременно, производя генитальное и анальное удовлетворение заказчика одновременно.

— Это не эволюция, это дьяволюция какая-то, — сказал Кречет.

— До Изменения на знаменитом тогда плато Наска была изображена фигура паука с отростком на задней ноге. Долгое время фигуру считали мифом. Затем в дельте реки Амазонки был найден прототип. Микроскопических размеров, с копулятивным органом на ноге. Точь-в-точь, как на рисунке.

Мёртво-существующие не могут изобретать. Они только копируют или комбинируют из числа известного ранее.

— Откуда ты знаешь про ногочленов?

— Тебе не сказали? Я здесь уже в пятый раз. Первичный сбор информации осуществлял именно я.

— И что же помешало тебе одному закончить начатое?

— Отсутствие души, — ответил Остаток. — Немного интеллекта, немного эмоций, того-сего, всё это собрано вместе в тушке. Биологическая плоть, — это временный синтезатор всего данного. После смерти неодушевлённого тела всё вложенное вновь распадается на составные части и уходит в хранилища себе подобного. Только душа, живая душа способна произвести окончательный синтез, не распадающийся после смерти физического тела. Именно поэтому твоя личность и получила новое тело.

Кроме того, только душа способна произвести ряд действий, суть которых мне не понятна, как существу не одушевлённому. Пока что, надеюсь.

Иными словами, окончательное и неожиданное решение проблемы способен осуществить только ты. Я — твой компьютер. Вычислитель и банк данных. Это не обида, это трезвая оценка ситуации. Вот заслужу душу — тогда и посоревнуемся, если захочешь. А пока я — твой придаток. Хотя и очень ценный.

— Пример ценности? — поинтересовался Кречет.

Остаток покивал головой, оценивая свою ценность.

— Пойдём, я покажу тебе кое-что. Туда давно уже не ходят местные. Но для оценки ситуации эта экскурсия будет неоценима.

Нам — туда.

013

Заброшенное таинственное место оказалось картинной галереей. Где-то на двадцатом этаже небоскрёба, уходящего прямо в тучи, сплошным пологом покрывающие всю территорию Красной Зоны.

Не было ни предместьев, ни отдельных жилых строений, ни гуляющих людей, ни транспорта. Была свалка гнили и мусора, — и сразу, резко, — вертикальные стены. Башни небоскрёбов, соединённые пластиковыми переходами. Пространство между башнями, со стороны кордона Зоны, было перекрыто баррикадами из обломков чего-то древнего, сломанного. Местами угадывались осколки кирпичной кладки, местами — проржавевшие остовы боевых машин. Всё это погребала собою чудовищная груда мусора, поросшая непроходимыми зарослями чего-то колючего, ядовитого и отвратительного даже отсюда, на расстоянии.

Проход, однако, имелся. И через некоторое время Бус Кречет ошеломлённо оглядывался в картинной галерее, рассматривая полотна в плоских ящиках из бронестекла. Свет включился автоматически, среагировав на движение. Слой пыли говорил о редких фактах посещения гнезда культуры и логова художественных ощущений.

Через некоторое время Бус Кречет ощутил нарастающее чувство тревоги.

— Почувствовал? — спросил Остаток. — Вот он, древний арсенал непривычно-материального оружия. Исключительно подлинники. Энергетика сохраняется только в них.

Они стояли перед полотном, на котором был нарисован чёрный квадрат. Но Бус Кречет ощутил, что структура полотна представляет из себя трёхмерный ино-материальный колодец в Бездну. Наполненную стонущими тенями чего-то голодного и злобного. Из прошлого.

По соседству висел портрет женщины. Улыбка её, на первый взгляд казавшаяся приветливой, при внимательном рассмотрении ужасала. Одного-единственного взгляда истинного зрения хватило, чтобы понять, что некая мёртво-существующая структура, прикреплённая красками к полотну, всё ещё функционирует.

— Перед ней в Лувре людишки без чувств падали — сказал Остаток.

— Помню, — ответил Кречет. — Теперь не только помню, но и ощущаю из забытого прошлого. Многочисленные копии для пропаганды поклонения изображённому. Вектор внимания на копию позволял оригиналу поглощать энергию внимания. Одновременно с поглощением пищи картина излучала ино-материальные вирусы мёртвого существования, поражая души доверчивых.

Почему же такое мощное оружие забросили?

— Подавляющее количество обитателей Красных Зон, — существующие. Души нет, поражать нечего. Основной вид добываемой тут энергии — некробиотика.

— Вот почему тут такая прорва людишек, — заметил Бус Кречет.

— Не только, — сказал Остаток. — Определённое количество единиц протоплазмы не позволяет Зоне схлопнуться. В одной из Красных Зон попытались решить проблему с продовольствием, пропитав избирательные бюллетени замедленным ядом. Поголовье избирателей сократилось в шестнадцать раз. Выделяемой витальной энергии нижних чакр оставшихся было слишком мало, и Зона схлопнулась. Поэтому в остальных Зонах мёртвого существования намеренно поддерживается переизбыток поголовья избирателей.

Бус Кречет огляделся. Они стояли в пустом пластиковом переходе нижнего уровня. Сквозь прозрачные, хотя и сильно забрызганные какой-то гадостью стенки были видны мириады огней башен мегаполиса и суетливые толпы обитателей.

— В этой вибрации необходимо поглощение твёрдой пищи. Какой?

— Парниковая хлорелла, в основном. Любители охотятся на крыс и прочую живность поверхности планеты между башнями. О, это очень кстати…

На экране уличного телевизора шла передача в прямом эфире. Прилизанный сытенький телеведущий, пошмыгивая глазками, бойким говорком повествовал о неотвратимости наказания. Отправке на подземные рудники уголовных преступников. Показывали хмурые колонны, в наручниках, с кожей землистого цвета, шла погрузка в цельнометаллические фургоны без окон, со шляпками воздуховодов сверху.

Дорога, по которой предстояло отправиться грузовикам, на большом протяжении представляла из себя набор кочек, рытвин, бугров и провалов.

… И тут из глубины личной памяти в оперативную память Буса Кречета всплыло знание, в сжатом виде данное ему при контакте с Памятью Планеты перед разведкой.

— Я помню, — сказал он вслух. — Не своей памятью, но — помню…

Нас загружали так, чтобы мы видели эту бугристую дорогу. Поэтому, когда машина стала переваливаться с бока на бок, недостаток воздуха мы связывали с толчками, сдавливавшими грудные клетки. Нас грузили стоя, плечом к плечу, плотно.

А в это время через верхние воздуховоды стали быстро-быстро откачивать воздух из герметически закрытых ёмкостей с осуждёнными. Через тридцать секунд мы были без сознания, через пять минут все были мертвы…

Бус Кречет побагровел лицом и несколько раз глубочайшим образом вздохнул. Срез чужой памяти, навечно сохранившийся в Памяти Планеты, пробрал его до глубины души.

— Совершенно верно, — сказал Остаток. — "На рудники" означает "на мясо". Плюс тела казнённых, плюс утренняя уборка трупов в коридорах и переходах… Каннибализм делает снимаемую с людоедов энергию лучше, — с точки зрения потребителей этой энергии.

Архитектура мегаполисов служит, в частности, коконом, удерживающим некробиотику внутри себя. Разбросанная, в волновой форме, энергия уплотняется и в капсулах-аккумуляторах отправляется на обратную сторону Луны, потребителям.

Теперь тебе лучше понятно, в каком мире ты очутился. И последнее на сегодня. Чтобы ничем не отличаться от представителей толпы, которую тебе предстоит сейчас почувствовать и понять, с первого же встреченного трупа сними сотовый телефон. Я покажу тебе, что в нём надо сломать, внутри. Но работающее табло для всех видеокамер слежения представит тебя образцово-управляемым гражданином.

Остаток хмыкнул и добавил издевательским тоном:

— Пока одни пугали толпу рассказами о микрочипах, вживляемых под кожу для управления поведением людишек, другие тихо и незаметно делали ошейники для рабов. Вживлять, тратиться, пугать оставшихся, — зачем? Покорный моде раб сам купит себе управителя и начнёт таскать с гордостью, близко к телу, в пределах рабочего диапазона тех самых микрочипов…

Остаток вздохнул и закончил:

— И постарайся придать морде лица выражение, подобное большинству встреченных. Будь как все. Первое правило разведчика: незаметность и неприметность.

— А сексуальным игрушкам полагается болтать? — поинтересовался Бус.

Остаток хмыкнул.

— Потому и спешу закончить инструктаж. Ага, а вот и труп…

014

— Ну, как впечатления от первого погружения?

— В малых объёмах пространства мёртвое существование возможно упорядочить до жутких пределов.

Пространство внутри чётко делится на две зоны. От кордона до башен мегаполиса, — кольцо больной почвы, нездоровья, страдания.

Пространство, структурированное архитектурой. Сейчас мне вспоминается, что до Изменения любители-энтузиасты изучали эффект пирамиды. Детский лепет по сравнению с этим новообразованием. Архитектурное решение явно не человеческого мозга. Внутри мегаполиса пространство обладает другими характеристиками. Ощущение плотной, вязкой, вездесущей ино-материальной субстанции. Очень чётко видится эгрегорное управление…

Ощущение бессилия. Видишь, что происходит. Понимаешь механизм происходящего. И ничего нельзя сделать. Прямое вмешательство невозможно.

— Там есть кого спасать? — спросила Улла.

— Живых нет. Живущие. Доли процента от общего поголовья…

Мне впервые удалось увидеть, осознать и прочувствовать глубочайшую разницу между биополем Живых и Живущих и некро-полем мёртво-существующих и существующих.

На первый взгляд — практически одинаковый яйцеобразный кокон вокруг физического тела. А на самом деле…

Да, кстати, откуда в зоне мёртвого существования взялись, как минимум, — Живущие? И почему они до сих пор не съедены все поголовно?

Ихор хмыкнул.

— Всё просто. Мир мёртвого существования базируется на эгоцентризме и денежной системе. После скоропостижной кончины нефтедолларов из загашников в спешном порядке достали источники энергии на иных физических принципах. Работа этих генераторов, расположенных равномерно по всему объёму мегаполиса, в виде побочного эффекта породила определённые изменения непривычно-материального характера.

Наложение генераторных полей создало ситуацию, когда привычные технологии тонко-материального паразитизма перестали работать.

Бус Кречет вздохнул.

— Омерзительное зрелище, эти новые технологии. При соприкосновении аур Живущего и мёртво-существующего происходит мгновенное выравнивание содержимого. Половина запаса наработанного душой уходит к упырю, а взамен половина дерьма из отсутствующей души мёртво-существующего вливается в биополе Живущего и отравляет её…

Ихор отрицательно покачал головой.

— Не новая. Немного изменённая техника энергетического вампиризма до Изменения. Простейший механизм по принципу сообщающихся сосудов. Раньше они тебя просто ели, а теперь они в тебя ещё и гадят. Именно поэтому властные структуры так часто и выходят прогуляться среди "простых людей". Просьбы там рассмотреть. Принародно наградить отличившихся. Руку, там, пожать… Ты будешь смеяться, но Живущие даже некоторым образом охраняются и их пасут, как овец, — для регулярной стрижки. Биороботы-существующие могут ограбить Живущего, но убивают только своих, таких же неодушевлённых. Эгрегор местный строго следит за этим…

Бус Кречет поморщился.

— Наблюдали мы эти механизмы управления… Сказал ложь — мозг оценил факт и дал команду железам внутренней секреции на выброс гормонов удовольствия. Сказал ложь, — ощути оргазма. Ни разу за день не соврал, — ощути ломку наркомана…

Неужели и мы сами когда-то подчинялись точно так же?..

Ихор улыбнулся и промолчал. Затем спросил:

— Что тебя поразило больше всего?

— Количество, — без промедления ответил Бус. — Плотность поголовья обитателей на объём пространства.

— Разумеется, — кивнул Ихор. — Богов много не бывает. Человек изначально был создан, в частности, как помощник эволюции планеты. Каждый организм — мощнейшая энергосистема, способная управлять пространством и временем. После Вторжения эти способности были заблокированы изготовителем. Компромисс, устроивший обе враждующие стороны. Сила Живых не могла быть использована для замыслов мёртвого существования. Но и блокировка чакр выше пупка уравняла, — с виду, — одушевлённых и неодушевлённых, у которых выше пупка в наличии одни лишь муляжи чакр…

Уже у нас, в Зелёной Зоне, возможно взглядом сформировать ионизированный столб воздуха и создать условия для удара молнии… Понимаю, что это умение необходимее всего в Оранжевых Зонах, но — что делать…

Увеличение поголовья "существующих" является решением сразу нескольких задач мёртвого существования. Это и вопрос военной добычи, — энергоресурсов, в частности. Это и вопрос управления завоёванными. После закрытия системы контакт с Памятью Планеты становится невозможен. А вот ложь и обман — очень даже возможны и применяемы. В условиях тотального численного перевеса биороботов-существующих всегда вводится так называемая "демократия". С виду всё хорошо: один человек — один голос. Но если учесть, что огромные массы избирателей легко поддаются управлению извне, — сразу становится понятно, что это игра в одни ворота.

Число верящих тотально превосходит число понимающих. Ты можешь понять ВСЁ, но ты ничего не сможешь сделать, — в закрытой системе…

Если тебе доступна память последней жизни перед Изменением, вспомни сказочную литературу. Герой-Защитник, — или одинок или в меньшинстве. А вот любители грабить и убивать, — всегда толпами.

То, что в виде защитников частенько изображали грабителей, а образ грабителей лепили с ограбленных, — вопрос прошлый. Сегодня же важно, что это взаимоотношение количества и качества в рамках Добра и Зла являлось общепланетным. Кого тогда относили к Добру и Злу, — вопрос прошлый…

И вообще. Бесконтрольное размножение чего-либо или кого-либо, — всегда есть факт агрессии мёртвого существования против Жизни как таковой. Каков девиз раковых клеток? ПЛОДИТЕСЬ И РАЗМНОЖАЙТЕСЬ…

Только при условии постоянного роста количества метастаз раковая опухоль может погубить организм.

В природе, — до Изменения, — вспышки бесконтрольного размножения регулировались низшими механизмами контроля планеты. Достаточно вспомнить знаменитые марши леммингов, мириадами тонувших в водах океана. Размножение этой, критической массы, — вызвало бы полное уничтожение пищевой базы, гибель и самих леммингов, и всей последующей пищевой цепочки.

С людьми — сложнее. Закрытие системы и изоляция планеты после Вторжения привело к тому, что высшие уровни контроля планеты оказались блокированными. В результате блокировка верхних чакр Живые и Живущие неотличимы с виду от существующих и мёртво-существующих. Поэтому и пришлось ждать.

До вмешательства контролирующих органов более высокого уровня, чем уровень отдельной солнечной системы…

015

Пленная не хотела говорить. На экране монитора было видно, как она то смотрела по сторонам, то начинала демонстрировать свои прелести, то вдруг мерила допрашивающего с ног до головы колючим взглядом и зябко дёргала плечами, якобы брезгуя подставлять их касанию недостойных глаз.

Джон Смит, со скучающим видом, уперев глаза в потолок, сидел и мерно двигал челюстью. Время от времени он монотонно выплёвывал вопросы и поглядывал на часы. Наконец он вздохнул, вытолкнул языком на ладонь использованную до конца лечебную жевательную резинку, осмотрел её неторопливо со всех сторон и неспешно отнёс в утилизатор. Вернувшись, майор сел на своё место и уставился на арестованную уставным взглядом.

Так мог бы смотреть какой-нибудь профессиональный палач, до смерти уставший под конец напряжённого трудового дня. Стоит он, опираясь на тупую медную пилу, отдыхает, пока базарный зубодёр неумело перетягивает жгутом культю на месте ампутированной конечности, дабы наказуемый, упаси Бог, не помер бы преждевременно от источения крови, а вынес бы отпиливание и трёх оставшихся, да ещё потом повисел бы над костром часок-другой, подвешенный за челюсть, или за ребро — как уж прикажут… Ненормальный взгляд.

— Ладно, — сказал наконец Джон Смит и нажал кнопку на браслете пульта, после чего допрашиваемая, взвизгнув от неожиданности, оказалась спелёнутой по рукам и ногам пластиковыми щупальцами.

— Даю последний шанс, — утомлённо произнёс золотой мундир.

Меланхолически распечатал пачку профилактической жвачки.

— Сперва вы мне угрожали…

Осмотрел "Порцию здоровья", шмыгнул носом, аккуратно поместил в рот розоватую пластинку с серебристым сахариновым ангелом на поверхности и с минуту чмокал, разжёвывая.

— Затем пытались оскорбить поведением и намерением. Так что я имею полное право прибегнуть к техническим мерам воздействия.

А ты рожу-то не корчи, шлюха прыгунцовская. Не корчи. Ты думаешь, наркотики правды на тебя тратить будут? Или пытать по методам отцов-инквизиторов? Это теперь только в "умирашках" осталось. Видывала "умирашки", сама клиентов заманивала? Не надейся на лёгкую смерть. Умирать будешь ровно тысячу раз. Для начала.

Сперва тебя отдадут в штрафной полк и ты сдохнешь под солдатами. Потом тебя будут заживо варить, жарить, пилить на части, оперировать без наркоза. Ты будешь умирать на колу, на спицах, подвешенная за ноги, брошенная псам-людоедам, посаженная голой на муравейник. Тебя будут замуровывать, распинать, пытать током, лазером, кислотой, "голубыми пальцами"…

И перед началом каждой пытки гипнотический ввод установки: у тебя есть тайна, за сохранение которой тебе гарантирован Рай. Тебя пытают — ты ждёшь рая и не говоришь. И когда до смерти остаётся самая малость, появляется тот самый носитель тайн и говорит: "Дура ты, кто ж тебе, суке, тайну доверит?" И уходит.

И всё оставшееся время до отправления на тот свет — раскаяние в молчаливости и разнообразные адские муки за сознание собственной глупости. И тысячу раз ты будешь умирать зря. И произойдёт закрепление условного рефлекса на глупость тайны данной и тайн вообще.

А за пытки не беспокойся, — тысяча записей биотоков реально умерших преступниц будут передаваться на соответствующие участки твоего мозга. Умирать будешь со всеми подробностями. И не умрёшь по-настоящему, пока не скажешь, что мы хотим знать…

Золотой мундир постоял молча, всматриваясь в пытуемую, затем пожал плечами, взял несколько аккордов на клавиатуре Машины и вышел в соседнюю комнату, к ожидающим результата.

— Ничего, заговорит. Блокировка, не блокировка — заговорит. Не первая. У нас десять часов впереди. Машина время прессует, в Машине за эти часы года два пройдёт, но всё равно время нужно.

Они перенесли мертвецки пьяного Гая на диван, сами сели за стол, разлили по маленькой, перетасовали, раздали.

— Хорошо ты коктейли готовишь, — с одобрением сказал Джон Смит. — Выпьем за упокой души не вернувшегося от Прыгунцов.

— Он жив, — коротко ответил Эйджин, ставя стакан на стол. — Просто он не любит терять время.

— А-а-а, — сказал Джон. — Так чей ход?

016

— Ратмир и Мико. Соединённые Хрустального Озера.

Успели, стервецы, обзавестись потомством. "Ей так хотелось детей!.." Устроили себе микро-рай на отдельно взятом островке. Вода, в данном случае, — изолятор. Шиш бы им удалось так развернуться и создать ТАКОЕ просто на суше. Слишком велика была бы разница потенциалов Жизни…

Кама улыбнулась.

Они сидели в мягких гамаках слоя поверхностного натяжения ино-материального силового поля планетарной ци. В промежутках между арматурой бывших линий Хартмана биолокации. На самой границе Жёлтой Зоны.

— Ихор захватил меня с собой после третьей вылазки в Красную Зону. Когда уже стало ясно, что побочным эффектом, следствием, так сказать, вашей работы, — станет сокращение количества Красных на одну штуку.

Бус Кречет покосился на сидевшую рядом. Со-жители поверх её тела выглядели необычно. Не явное растение, как у него, да и у Соединённых, обеих пар. Не размытое колыхающееся струение, как вокруг представителя Зелёной Зоны. Скорее, это походило на мельчайшие пузырьки воздуха под водой. Такие бывают на листьях водорослей. Такие же, только чуть побольше, являлись жилищами водяных пауков. До Изменения.

— Они воспользовались тем, что одной из обязанностей человека до Вторжения было содействие эволюции планеты. И, в частности, рождение в человеческом теле души, развивавшейся прежде в теле животного. Ну, из тех, кто не выбрали своё дальнейшее развитие в прежнем виде.

Кама улыбнулась и чуточку склонила голову.

— Мне это известно. До Вторжения количество людей и животных было меньше, качество их было другим. И все вместе делали одно общее дело… И что же Соединённые Озера?

Бус Кречет вздохнул.

— Где и как они раздобыли подходящую душу, — не важно. Важно то, что воспитание получившегося ребёночка отнимает все их силы, как и положено. И родить кого-либо они уже не могут. А у нас впервые появилась возможность эвакуации живых душ. После гибели зоны мёртвого существования, разумеется. И эти эвакуированные души необходимо как можно скорее воплотить в физические тела. Родить, по-простому. Людей на планете стало не в пример меньше, а Соединённых, — и того меньше. Каждая пара на счету.

И вот, эти…

Кама мягко улыбнулась.

— Не вини их. После падения неизбежности смерти программа потребности спешно родить хоть кого-нибудь исчезла. Вместе с эгрегорами. Но — случается всякое. Ещё совсем недавно подобные явления именовали "атавизм" или "пережиток прошлого". Один такой случай на планету — вполне допустим.

— Ихор сказал так же, — вздохнул Бус. — Но у меня осталась привычка принимать общее дело близко к сердцу. А вот стратегического мышления пока что не прибавилось.

И он покосился на соседку. Кама усмехнулась.

— Так ты решил, что меня вызвали для Соединения с тобой? Ради эвакуации родить десяток душ?

Кречет кашлянул, хмыкнул и потряс головой.

— Вы, конечно, барышня что надо. И тушка, и душка, — извините за выражение. Но ощущение у меня имеется, что мы с вами не шибко подходим друг к другу.

— Это точно, — сказала Кама. — Соединение, это — Соединение. Две души закручиваются друг вокруг друга, как спирали ДНК, образуя нечто качественно новое, — Соединение… Тут никакого "стерпится — слюбится", годящегося лишь для быстро умирающих.

— Насильно мил не будешь, — облегчённо кивнул Бус Кречет.

И тут у него возникло любопытство.

— И - как?

Кама небрежно повела плечами.

— У меня, и у некоторых других, — существует возможность работать переносчиками душ. Способность эта — редкая, механизм её пока что закрыт для изучения. Важно только то (сказала она голосом Буса и хихикнула), — что в моё биополе может втянуться и на некоторое время впасть в анабиоз некоторое, ещё не известное количество душ. Затем мне придётся посетить ряд Соединённых. Подобные души притянутся. Одновременно возможно зачатие до двенадцати душ.

Бус присвистнул.

— Такой животик даже представить страшно!

Кама улыбнулась.

— После Изменения снова восстановилась одна способность из прошлого. После зачатия яйцеклетка делится. Но все доли развиваются и вынашиваются по очереди. Главное — создать привычный материальный якорь, за который и зацепится душа. А потом немножечко поспит. И, когда придёт и её очередь, — спокойно родится.

— Ага, — сказал Бус. — А потом, если это душа достаточно высокого полёта, её сознание стянет к себе Мельчайших воздуха. Бац-бац, и ты — взрослый.

Кама вскинула брови.

— Технология быстрого рождения "князь Гвидон"? Ты что, уже погибал и рождался? В смысле — уже после Изменения?

Бус Кречет гордо и отрицательно покачал головой.

— Странно, — сказала Кама, немного помолчав. — Действительно, "что вверху — то и внизу". Это почти то же самое, что мы делаем там, у себя.

Она плавно повела рукой, указывая куда-то в сторону.

— Мы живём на побережье Большой Воды. И работаем в воде. Мы структурируем пространство, стягиваем в получившуюся форму микроорганизмы, накапливающие в своём теле тот или иной металл, растворённый в воде. И получаем готовую форму из арсенала Пространственной Энергетики. Способную, за счёт своей формы, взаимодействовать с ино-материальными силовыми полями планеты и создавать вокруг себя определённый объём пространства с необходимыми характеристиками.

— То есть, — спросил Бус. — Мельчайшие накопили в себе металл и умерли, а из их трупов получается готовая отливка?

— Не совсем так, — ответила она. — Микродуши, мельчайшие частички осознания себя, — они сливаются воедино и переходят в новое качество. Получившаяся форма — это нечто вроде волшебных, полуразумных или разумных камней из мифологии закончившейся цивилизации. Её древнейших мифологических пластов.

— То есть, — сказал Бус. — Это ещё и некие точки самоосознания планеты? Некий многофункциональный инструмент, попутно содействующий эволюции планеты? Вместо людей, прекративших свою работу после Вторжения?

Кама согласно склонила голову.

Помолчали.

— И много вас там, кто работает на берегу Большой Воды?

— Двое. Кама и Ками. Сёстры моря.

— Ками? — оживился Бус.

И тут же, словно перед его глазами всплыло некое видение, зачастил:

— Немного поменьше тебя, длинная коса, больше всего любит выращивать конусообразные формы, по грудь в воде, на отмели, сразу же за рифами, пологий песчаный берег, высокое большое дерево… нет, не дерево, — деревья, как у Соединённых Холма, живое жилище, да?..

— Притягивает? — спросила собеседница.

— Да так, вроде как интересно стало, — пожал плечами Бус. — А откуда такие имена: Кама и Ками? Из древности?

Она улыбнулась.

— В древней Индии Кама — это бог любви. На Руси Кама — это имя реки, вместе с Волгой, она же Ра, она же Эта-Эль, или Итиль, — впадающей в Каспийское море. И так далее… Имена прошлой цивилизации во многом являются искажением. До Вторжения общение было иным: из души в душу. Слова и звуки просто так не произносили. Каждое слово одновременно было и делом, действием вовне, воздействием на окружающий мир. Не удивлюсь, если в Фиолетовой Зоне это качество уже восстановилось в прошлом объёме.

Когда мы встретились, она сказала мне, что при воплощении в этом теле она услышала слово "Ками" и поняла, что это её имя. Она Вернувшаяся, как и ты.

— Вы не будете, особо так, это, противиться моему визиту? — спросил Бус.

— Нисколько, — улыбнулась Кама. — Даже провожу. До окончания работы тебе необходимо находиться здесь. А после падения Красной Зоны мне будет необходимо доставить эвакуированные живые души к месту зачатия.

— Ну, разумеется, — только после победы, — солидно произнёс Бус Кречет.

Затем, изогнув спину, хлопнул в ладоши, потёр их друг о друга и ёрническим голосом произнёс фразу, неожиданно всплывшую из неведомых кладовых его памяти:

— Казню метельщика, и — в отпуск!..

017

… Капли срывались с потолка и бесшумно погружались в толстый слой пыли по обе стороны тропинки, но некоторые падали прямо на танцующие в такт шагам факелы, отчего те шипели, возмущаясь и притухая. Впрочем, идти было спокойно. Этот проход регулярно проверяла смена стражи вторых Ворот, к тому же их сопровождали телохранители.

Император, несмотря на недуги, шёл быстро, чуть покашливая. Свет факелов метался, вырывая из темноты то чьи-то полуистлевшие кости, то мощные корни среди трещин в стенах. Иногда огонь факела, укреплённого на правом, коротком клыке боевого двузубца, с треском пробегал по паутине, превращая паука в падающий комочек огня, и тогда во тьме на мгновение взблёскивали бляхи панцирей.

Внезапно потолок обвалился, убив двоих передних телохранителей. Прямо к ногам императора упала двухголовая химера. Исход поединка решили те доли секунды, пока химера приходила в себя. Император выхватил из ножен священный меч и вонзил бритвенноострое лезвие точно в ложбинку между шеями. Меч рассёк нервный узел и вошёл в сердце так, что химера не успела даже напрячь мышцы для прыжка и трёхгранный клык боевого двузубца, метко брошенный передним факельщиком, оказался уже не нужен.

Задние телохранители не успели броситься вперёд, чтобы закрыть своими телами Сына Крысы, Рэй ещё собирался с мыслями и никак не мог нашарить спусковой крючок "циклопа", а Император уже спокойно извлёк меч из раны, вытер, вложил в ножны и приказал оставшимся в живых позаботиться о товарищах.

Они сидели в маленьком рабочем кабинете, расположенном за тронным залом. Император, грузный мужчина с оплывшим лицом землистого цвета, облачился в роскошную парадную мантию из шкурок девяти тысяч отборных молодых крысят. Это был истинный фетиш королевства и его полагалось надевать только лишь по самым торжественным дням: в день Великой Молитвы, в дни приёма посольств, в дни Исцеления и по прочим священным датам. Как эта — прибытие гостя от Матери-Крысы. Мантия была настолько священна, что даже прикасаться к ней из посторонних, (кроме Дня Исцеления, естественно) мог лишь верховный жрец. Ослушник же привязывался к Столбу и съедался безгрешными верующими заживо под ритуальные завывания подземной музыки.

Император, кряхтя, пытался поудобнее устроиться в кресле, но ему что-то мешало. Это что-то оказалось священным мечом. Император, сопя, отцепил ножны от пояса, вытащил меч из ножен и стал протирать лезвие, всё-таки побуревшее от крови химеры, какой-то коричневой тряпкой с резким запахом.

— Принёс?

— Как всегда, — спокойно ответил Рэй.

Император сосредоточенно следил за руками инспектора, вынимающими, откупоривающими, разливающими. Затем взял свой стакан и выпил мелкими глотками, прикрыв глаза. Протянул руку, дождался, когда струйка огненной влаги перестанет журчать и выпил снова, по-прежнему незряче.

— Умру я скоро, — сказал он, не отрывая глаз.

Помолчал.

— Не утешаешь?

— Зачем? Я буду говорить лживые слова, отлично зная, что я лгу. А ты будешь знать, что я знаю. И мы оба станем чуть-чуть презирать друг друга. Мне будет неприятно, что ты требуешь лжи, а тебе — что я лгу, хотя ты сам напросился на это. Между тем вот уже более пяти лет мы говорим друг другу только правду. А теперь ты, кажется, хочешь, чтобы я тебя утешал, а вот позаботился ли ты о преемнике? Дети Матери-Крысы просто так с неба не падают. Точнее — падают. Но — на мясо. Кусками и лепёшками.

— Пять с половиной… вовсе не хочу… он не понадобится, — спокойно ответил Император, снова подставляя стакан.

Звук льющейся жидкости.

— Но об этом — потом, когда будешь уходить. Чтобы не портить нашей последней встречи.

— Почему — последней?

— Ну вот, — усмехнулся Император, забирая полный стакан. — Ты же только что не хотел притворяться. Во-первых, потому что я скоро умру. Ещё никто оттуда, из Города, не продержался на Дне больше четырёх лет. А я ношу эту мантию уже около шести.

Молчание.

— Как поживает Великая Лапа?

— Тот, кто служит Матери-Крысе, всегда ест досыта. Сейчас он ведёт службу. Хочешь посмотреть?

Рэй поднялся.

— Никуда идти не надо. Я установил там телекамеру. Провода у меня были, а недавно к нам попала совершенно не повреждённой авиетка похитителей женщин. Двоих проткнули копьями, — я, знаешь ли, ввёл в строй копьеметалки, — и она осталась совершенно не повреждённой.

— А, так это вы, оказывается, подкололи этих "чумазников"? А у нас там гангстеры чуть бойню не учинили — друг друга подозревали, точнее враг — врага. Никаких следов! А это оказывается, вы…

Император строго взглянул на него.

— Там, наверху, колдуют над словами и они теряют свой смысл. А тут, на Дне, привыкли называть вещи их настоящими именами. Двоих похитителей наших женщин проткнули копьями, а их авиетка попала к нам в руки. С неё я снял камеру и установил её в храме. Всё понятно?

Рэй кивнул. Иногда такое случалось: всё идёт хорошо, а потом — на тебе. Император некоторое время смотрел с осуждением, затем смягчился и включил монитор.

…Всё пространство передней стены занимал алтарь. Вверху висело грубо высеченное изображение Матери-Крысы: застывшее в странной позе обнажённое человеческое тело с крысиной головой и свисающими до колен тремя парами грудей. Статую эту, по преданиям, высек в священном экстазе сам Хииизг — первый из Сыновей Крысы, положивший начало обрядам, сохраняющим этот Мир от гибели, Император и Жрец в одном лице. Уходя к Матери Мира, он обещал вернуться. И его ждали. Слева от алтаря, как и полагается, из пола вырастал Столб, справа — Трон Искупления. Говорили, что там, чуть западнее и на три королевства левее, существует какое-то княжество, не признающее Трона. Хотя и верующее в Мать-Крысу. Но слухам этим не верили, — не может такого быть! Клевета это. В клевету жители королевств верили.

На алтаре горел огонь, на нём сейчас сжигали заживо очередного ребёнка, имевшего несчастье (или счастье — это ещё как посмотреть) родиться пятым.

Высокий сутулый жрец в Плаще Изобилия сыпал в огонь разные порошки, от них пламя становилось то зелёным, то малиновым, то голубым, — то жолтым, как Окна.

Скорченные фигуры молящихся сгибались в поклонах, униженно вымаливая у богини милостей: сделать копья острыми и меткими, уберечь женщин от когтей Верхних Демонов, не способных повредить самой богине и потому в бессильной злобе изливающих свой гнев на её детей. Просили излечить от хворей и недугов. Много чего просили. Лиц молящихся не было видно, — камера смотрела им в затылок.

Щёлкнул переключатель, изображение исчезло. Император откинул в сторону мешавшую тряпку, положил руки на подлокотники, голову на подголовник, сцепил пальцы рук, прикрыл глаза и негромко начал:

— В нашу последнюю встречу я хочу поговорить с тобой откровенно. Мы часто беседовали, мы говорили друг другу правду, но беседовали ли мы, хоть раз, — откровенно?

Император приоткрыл левое веко и внимательно посмотрел в глаза гостю.

— По-моему, нет.

Вздохнул.

— Вы не такой, как все, инспектор. Вы даже порой считаете нас людьми. И вы никогда не делали нам зла больше, чем этого требовала от вас ваша служебная инструкция.

— Благодарю. О чём задумались, Император?

— В тысячный раз решаю — достойны ли вы моего последнего дара.

— И какой драгоценностью вы можете меня одарить?

— Тайной. Не верите? Считаете, что презренному вожаку шайки мутантов не найдется, чем одарить человека, призванного стрелять без предупреждения?

— Я всегда старался быть справедливым, император.

— Я знаю это, о сын Матери-Крысы.

— Ну что вы, — всё ещё шутливо отмахнулся Рэй. — В лучшем случае меня можно воспринимать как доброго демона. Какой из меня сын?

— Такой же, как из меня — Император. Это слово подразумевает власть, славу, военную мощь, наконец. Император Крыс — это что-то значительное и злобное. Потому что Император — это мощь, а крыса — это злоба.

Кстати, инспектор, сын Матери-Крысы — ваше официальное имя среди моего народа.

— Забавно, — натужно усмехнулся Рэй.

— Отнюдь, инспектор, отнюдь. Все эти игры со словами — гораздо более опасная вещь, чем вы думаете. Например, достаточно было назвать беглецов от вашего процветания, нашедших своё убежище среди мутантов, Императорами, — и Дно из вины Города превратилось в его беду.

— Вы никогда не говорили мне о причинах вашего бегства.

— Когда нашу новорождённую дочь украли из общественной родильной палаты, — для известных вам целей, — моя жена была уничтожена как сумасшедшая на основании Закона об Охране Общественного Здоровья. Кстати, вы не обратили внимание, что все слова в этом словосочетании начинаются с заглавных букв — для пущей важности?

Рэй хмуро кивнул.

— Я, вероятно, поэтому и не женился до сих пор. И так трудно, чтобы ребёнок родился здоровым, просто — живым, а тут ещё — опасность "нью-суфле". Наш позор и наша трагедия…

— Зачем же так мрачно говорить о лакомствах, инспектор?

— Вы шутите, надеюсь? Называть изнасилование новорождённой — лакомством?

— Суфле — лакомство. "Нью-суфле" — новое лакомство.

Рэй нахмурился и опустил голову.

— Так принято.

— Кем — принято? Для чего — принято?

Рэй молчал.

— Вы ловко научились колдовать словами, инспектор. Нет, не вы лично. Вы — в смысле там, наверху, в Городе… Поздравляю…

— С чем?

— Ну как же! Поимание прохожего и освежевание его заживо с заснятием процесса на видеокамеру — убийство. А просмотр "умирашки" — есть элитное развлечение… с разницей, инспектор, — с разницей.

— Кажется, я начинаю вас понимать, Император. Вы считаете, что мы называем волосы пальцами и ждём, когда на них начнут расти ногти?

— Верите — вы, называют — Они.

— Кто?

— Элита. Главные среди вашего, мечтающего о смерти, — общества. Главные среди мутантов духа.

— Вот как?

— А что? Как там сказал ваш Мендо Лайм? "Наша жизнь есть погоня за развлечениями. Но истинно счастлив лишь тот, кому доступны развлечения элиты".

— Ну и что?

— Что? Нас, к примеру, не уничтожают только потому, что время от времени кое-кому хочется потешить себя развлечениями с отмытыми мутантками. Но для того, чтобы с ними не развлекались все подряд, существует Служба Дна, а само развлечение объявлено преступным и запрещено среди простолюдинов. Запретный плод — слаще, инспектор.

— А как же казни по всем телеканалам?

— Эти казни, во-первых, не дают развлечению уйти из категории элитного. А во-вторых, эти казни возбуждают аппетит и делают сам процесс запретного наслаждения ещё более возбуждающим, тонким, приятным, пикантным.

— Ну, Император… Знаете, я как-то никогда не думал — так…

— Сами же развлечения становятся всё более захватывающими. Всего лишь смотреть на экран, чтобы насладиться муками по-настоящему умирающего человека? Этим ещё в двадцатом веке баловался Свободный Мир. Гораздо интереснее самому стать Прыгунцом и убивать собственноручно. А наутро встречаться с иными и глядеть на них с чувством глубокого осознания своей причастности к некому тайному кругу избранных. Скажите, инспектор, что может заменить — э т о?

Рэй неопределённо пожал плечами и промолчал.

— В своё время в одной из служебных библиотек я нашёл интересную информацию. Оказывается, поначалу Прыгунцами называли особые добровольные отряды содействия полиции. Изучавшие восточные единоборства объединялись и выходили вечерами на переходы, — тогда ещё всего лишь настилы с жалкими перилами, — и выставляли себя в качестве приманки. Дождавшись вооружённого нападения, в коротком поединке сбрасывали нападавшего или нападавших — вниз, на Дно. А потом…

В глубине бессознательного человека, — всё равно, что бы он с собой ни делал, — присутствует умение определять истинное значение слова. Поэтому словам находят замену. Убийца — это что-то плохое. Прыгунец — это красивее. Кто долго сможет долго жить, осознавая себя гнусным детоубийцей? А вот "Нью-суфле" на десерт", — это же совершенно иное!

А если взять и "полакомиться" э т и м в кругу своих? Стать элитой элиты под завистливые взгляды избранных несколько низшего сорта, раз они не могут или боятся позволить себе т а к о е.

Унижать своим величием — это возвышает больше, чем простой подъём, запомните это, инспектор.

Но если рядового дурака, возмечтавшего об элитарности и жажде выделиться в силу врождённого вырождения, можно посадить на электрический стул, потому что он никому не нужен, то что можно сделать против настоящей элиты, связанной корпоративным духом, имеющей власть и деньги?

Но и это ещё не самое страшное, инспектор. Самое страшное в том, что всегда находятся люди, готовые признать над собой чьё-то превосходство. Готовые помочь убедиться в сознании собственной исключительности любому прыщу власти. Потому что факт сегодняшнего унижения они воспринимают не как унижение, а как аванс на возможность самому стать элитменом. Тем, кто искренно считает, что имеет право — в любой момент, — элегантно пренебречь чужой жизнью.

Хотите последний совет, инспектор? Держитесь подальше от тех, кто называет себя избранными. Их избрал — дьявол.

— Это и есть ваша тайна, Император?

— Нет, инспектор. Всего лишь предсмертный совет. А тайна моя состоит в следующем…

018

— Перстень твой — это не совсем перстень, совсем даже не перстень, строго говоря. И то, что ты, не понимая происходящего, всё-таки стащил его с трупа и сунул себе в карман, — говорит о многом…

Ихор повесил его, тёмным камнем вниз, — на одну из бесчисленных каменных иголок друзы, опять же — одной из многих, украшавших собою пещеру. Сделал шаг назад, как-то по особенному напрягся, — и они оказались внутри. Перстня, блин. Тёмный камень, выполненный в виде полусферы, покрытый множеством мельчайших граней, изнутри прекрасно позволял увидеть всё, происходившее снаружи.

— Обследование в Фиолетовой Зоне дало ключ к разгадке. Перед нами — продукт высочайшей технологии. Индивидуальное убежище, склад, арсенал, мастерская и прочее в одном лице. Не удивлюсь, если здесь где-то, подобным же образом, спрятано ещё одно колечко с космическим кораблём внутри.

Бус Кречет оглядел ряды дверей и люков, осмотрел открывающийся отсюда вид, спросил:

— Нечто вроде индивидуальной микровселенной? Некий объём пространства, свёрнутый в точку, имеющую соприкосновение с основным миром в виде чёрной горошины камня в перстне? Нечто вроде вариации на замкнутую сферу-мир Фридмана?

— Совершенно верно, — сказал Ихор. — Идеальное снаряжение разведчика и диверсанта. Тут должны быть защитные маскирующие поля. Для полного слияния с камнем, деревом, — да чем угодно. Чуть что, — и ты внутри. И не найти тебя, — обычными средствами…

— Возможность захватить с собой кого-то ещё. Идеальная возможность подготовки агентуры из местных. Снаряжение галактического шпиона?

— На меньше не тянет, — подтвердил Ихор. — Мы его обнаружили, мне его и исследовать. Тебе он не по зубам, да и твою работу, кроме тебя, делать некому.

— Справедливо, — кивнул Бус Кречет. — Можно вопрос? Откуда?..

Ихор хмыкнул, бросил взгляд вниз, на приёмный круг, отличающийся цветом от остального пола. Снова что-то сделал, — и они оказались снаружи, в пещере. Неторопливо протянул руку, снял перстень, повертел в пальцах.

— До Великого Изменения планета была лишена единого языка. Чу, Шиш, Ха и Ло, Стражи разрабатываемой нами Красной Зоны, — говорили в своё время на трёх языках и одном диалекте.

Мы с тобою говорили на общем для нас. В этом языке было много слов. В их числе и эти два: "превращение" и "извращение". Корень их един — "вращение". Переводить не надо, надеюсь?

Приставка "пре" — означала "очень". "Преувеличение" — "сильное увеличение". "Прекрасный" — то есть, очень хороший, очень качественный, очень красивый. Возьми поговорку: "Не красна изба углами, а красна — пирогами"… "Преломление" — "ломление", то есть "ломание" чего-либо, нарушающее прежнюю целостность этого чего-либо. Например, "преломление света" в стеклянной призме.

Приставка "из" означала нарушение прежнего состояния, качества. Удаление откуда-то. Из чего-то. "Изгнать" — гнать из какого-то места. "Изнутри". Вот нутро, нечто внутреннее, а это — из него.

Теперь перейдём к значениям.

"Извращение" — означает нарушение, ломку, порчу, искажение, нанесение вреда. "Извращение" есть "из — вращения".

"Превращение" есть преобразование из одного качества в другое качество. Мечта алхимиков: превратить свинец в золото. "Превращение" есть "пре-вращение", "очень вращение", "увеличенное вращение".

— Кажется, понимаю, — сказал Бус. — Колодезный ворот, бревно, которое вращается и наматывает на себя цепь, поднимая из колодца ведро с водой. Ворота — некая преграда, которая, поворачиваясь, вращаясь на какой-то угол, открывает или закрывает доступ в новое пространство. Вращение как основа жизненно необходимых процессов.

— Совершенно верно, — сказал Ихор. — Электрон вращается вокруг атомного ядра. Планеты — вокруг звезды. "То, что вверху, подобно тому, что внизу".

Теперь тебе понятен механизм Великого Изменения?

Закапсулированная, закрытая после Вторжения система раскрылась. Частота вибрации, частота вращения ВСЕГО повысилась. Где-то — больше, где-то — меньше… Всё изменилось, и все — изменились.

Но не все — выжили.

— Совершенно верно, — подтвердил Бус Кречет. — Морально-нравственные качества есть постоянное преобладание одних и тех же мыслей и эмоций. То и другое изменяет и поддерживает в определённом состоянии биохимическую, электромагнитную, — и прочие составляющие тела.

И когда гром грянул, креститься было уже поздно. Потому что всё на этом свете обладает — инерцией…

— Абсолютное большинство галактик нашей Метагалактики — спиральные, то есть — вращающиеся…

— Понимаю, — подхватил Бус Кречет. — Вращение, движение, изменение, — это основа Жизни. Остановка в развитии приводит к деградации, дегенерации, омертвлению и смерти. И даже хуже того, — к переходу в мёртвое существование.

Действительно, всё сходится. Выпадение из вращения, из-вращение, — и вниз по наклонной…

— Какая именно, или — какие именно — галактики заслали к нам своих агентов, — пока что, — для нас, — не важно. Нам со своим делом надо управиться… Тебя что-то смущает?

Бус Кречет насупился, почесал лоб.

— Похоже на автоматическую связь с Памятью Планеты, одним из её секторов… Что-то, мяконько так, нашёптывая, вроде как… Что спиральные галактики — это так, — дикий камень, необработанное сырьё, материал для строительства. Который следует обработать, — то есть изготовить из него нечто, — искусственное, отдельное и красивое. Все спиральные галактики похожи, а обработанные, — их мало, они так индивидуальны, красивы со стороны…

Ихор оглядел ауру собеседника, кивнул.

— Со стороны многое кажется красивым. Вспомни недавнее прошлое. Как расхваливали одни — рабочий рай в СССР, другие — свободу и демократию в США…

Бус Кречет почесал макушку.

— А в ино-материальной составляющей планеты до сих пор сохранилось отдельные недобитые механизмы мёртвого существования. Работать надо над собою, совершенствоваться, эволюционировать… Как говорится: тому, что умеет видеть, нет необходимости верить…

Ихор прищурился.

— Говорили: вера — это отсутствие сомнений.

— Можно дать и другое определение. Вера — это некритическое восприятие информации. "Принять на веру", то есть — без доказательств.

Ввиду того, что любое решение опирается на какую-то базу данных, какой-то объём сведений по решаемой проблеме, можно вывести окончательную формулировку:

Вера — это есть принятие извне программы для управления собственным поведением, без критического анализа как самой программы, так и последствий её применения…

019

— Вот как? — сказал Эйджин. — Это интересно.

Выбил дробь пальцами по пластиковой крышке стола, пристально всмотрелся в лицо друга.

— Давай поиграем, — сказал Эйджин.

Рэй усмехнулся, покрутил бокал с коньяком, глотнул.

— Давай.

— Представь себе, что ты — начальник генерального штаба галактической империи, ну, скажем, Блефуску. Тебе отдали приказ. Наложить лапы на отдалённую планету.

— Это — проблема? Берём эскадру галактических линкоров…

— Не торопись. По Закону Космического Совершеннолетия несовершеннолетняя планета, на которой отсутствует общемировое правительство, — вне игры.

— А после совершеннолетия прибывают послы и предлагают выбрать сторону, которая отныне будет твоей? Потому что за нейтральных гордецов в случае агрессии никто не вступится?

— … И, судя по развитию общества на планете, его моральных качеств, нравственных устоев и целей в жизни, твою сторону они точно не выберут. Скорее, перейдут к конкуренту и врагу.

— Звёздной Федерации Плеяд? — усмехнулся Рэй.

— Хотя бы. У тебя лимит времени. Планета накануне совершеннолетия.

Рэй подумал, глядя в бокал, пожал плечами, покатал во рту коньячный шарик, проглотил и ответил:

— Ну, если наша империя не сентиментальна, можно поступить по принципу: "Так не доставайся же ты никому". Солнечная вспышка, случайный протуберанец…

— Захватить, а не уничтожить.

— Тогда случайный метеорит из глубин космоса. Попадёт в материк — сдвинет ось планеты. В океан — небольшой Всемирный Потоп. Уцелевшие откатываются в хаос и варварство. Одно из тех дурно попахивающих дел, когда всем всё понятно, но за руку никто не пойман.

— Выигрыш времени. Первый этап. Дальше.

Рэй усмехнулся, поиграл бокалом, допил, налил снова.

— Мы сочиняем сценарий нового блокбастера?

— Мозги уже устали? — мило улыбнулся Эйджин.

Рэй откашлялся, поставил бокал на стол. Закинул ногу на ногу, переплёл пальцы рук и обхватил ими верхнее колено.

— Экспедиционный корпус, полагаю, высаживать нельзя по причине единичных групп уцелевших? На орбите болтаются спутники всех заинтересованных сторон, надо думать? Тогда остаётся самый пустяк, — поставить во главе всех племён своих людей. Чтобы они в нужный момент проголосовали как надо.

— КАК?

— Создать агентуру из местных, разумеется. Полагаю, временное пребывание резидента утаить можно?

— Временное и скрытое. Никаких баз на Луне. Они возможны только тогда, когда появится тайное правительство, контролирующее планету и поддерживающее именно тебя. Впрочем, рядом будут и базы конкурентов. Никакого открытого насилия. Народы планеты должны добровольно выбрать себе единое правительство, которое добровольно передаст своих избирателей на твои мясокомбинаты. Чем позднее будут обнаружены твои шалости, тем лучше.

Рэй поднял левую бровь и ещё раз приложился к бокалу.

— Вот это — тебе прямо сейчас в голову пришло? Или долго и мучительно обдумывалось?

— Прямо сейчас, — ответил Эйджин. — Не отвлекайся.

— Агентура, — протянул Рэй. — Если пребывание резидента временное и тайное, то процесс захвата власти в образующихся посткатастрофных государствах может растянуться на сотни, а то и на тысячи лет. Люди, даже самые лучшие агенты, — смертны. То есть, мой агент, резидент Генерального штаба звёздной империи, — должен подготовить группу потомственных предателей планеты. Которые, из поколения в поколение, уже без контроли резидента… любопытная задача.

— Интересно, как с ней справишься — ты?

Эйджин, в свою очередь, приложился к бокалу. Рэй бросил на него быстрый взгляд и снова задумался с озабоченным видом.

— Подготовка агентуры в каждом государстве и племени? Хлопотно и бессмысленно. За сотни, а уж тем более тысячи лет меняются даже географические карты, не говоря уже о политических.

Следовательно, агентура должна быть интернациональной и вневременной. Она обязана появиться везде, где только ни образуется новое государство и захватить реальные рычаги власти в свои руки. Без разницы, кто вокруг: в набедренных повязках с каменными топорами, или в смокингах с компьютерами.

— Точно, — сказал Эйджин.

— Для захвата власти на местах необходимо на этих самых местах присутствовать. Из поколения в поколение. Точить видимые и невидимые ходы к вершинам власти. А достигнув цели — покорно передать всё обретённое в чужие руки? Ты уверен, что эта задача имеет положительное решение?

— Иначе бы мы не играли, — ответил Эйджин.

— Нет, в пределах одного поколения, — нет проблем. Берётся отдельное племя. В затылок по чипу — и агентура готова. Сделают всё, что надо, даже не понимая, что они делают.

— Верно. Только учти, что чипы могут быть разные. Не только привычные тебе по виду и изготовлению.

— Саморазмножающиеся чипы, чьё производство не привлекает внимание, а попадание в чужие руки не вызывает подозрений? Из поколения в поколение? С развитием науки и техники? Одновременно по всей планете? С одинаковой процедурой вживления в условиях от каменного века до космической эры? Средствами, не вызывающими подозрений и осложнений? Как?

— Тебе решать, — лаконично ответил Эйджин.

Рэй вздохнул, допил коньяк, встал из-за стола и стал ходить, заложив руки за спину и уперев взгляд в носки своих ботинок. Служебное помещение, а именно кладовая десантного снаряжения Службы Дна, не отличалась обилием свободного места. Четыре коротких шага в одну сторону, четыре — в другую.

— В конце концов, раз уж мы фантазируем… Привычные технологии отметаются однозначно. Никаких заводов. Даже размером с чемодан. Во-первых, улика. Во-вторых, на всех не напасёшься. В-третьих, войны, катастрофы, кражи и прочее. За сотни, а уж тем более тысячи лет…

Впрочем, раз уж программа одна и та же, возможно применение биологической нанотехнологии. Помню, на лекциях по биологической безопасности нам говорили, что РНК-вирусы в живом виде находили на метеоритах. Холод Космоса, огонь при падении в атмосфере, удар приземления и всё прочее… Да, это мысль. Микробы размножаются сами, их не видно… Цивилизация, развившая свою науку достаточно высоко, вполне способна придумать что-то этакое. Остаётся решить вопрос с хранением и имплантированием.

Эйджин благосклонно кивнул.

— Учти ещё один момент. За тысячи лет. Да по всей планете… Случайного инициирования посторонних не избежать. Меры безопасности от этого.

— Ну, это-то достаточно просто. После процедуры введения биологического чипа внутрь, — следует совершить ещё какое-то действие, а лучше — ряд действий. Точно так же, лучше вводить не один, а несколько видов чипов. Взаимосвязанных. И начинающих работать только после выполнения определённых действий в определённой последовательности.

И ещё. Только что мелькнула мысль. Чем сложнее система, тем вероятнее возможность сбоев и поломок. Биочипы действуют на организм, но и организм неизбежно будет действовать на них. Для гарантии необходимо регулярно править программу. В нашем случае — время деятельности чипов внутри организма обязано быть коротким, чтобы сбесившийся чип ничем не мог навредить.

Для большей эффективности ввод биологических чипов следует сделать регулярным. На протяжении всего периода деятельности местной агентуры по всей территории планеты…

И мне кажется, что существует только одна-единственная разновидность инструкции, способная не потеряться и не измениться со временем. Даже за тысячи лет.

— Религиозный ритуал, — согласно кивнул Эйджин.

— То есть, некое отдельное племя или секта. Изначальное воздействие, нечто вроде генной инженерии, — со стороны резидента, выступающего в роли бога, и создание новой религии…

Всё правильно! Если изначально изменить генетическую структуру будущих агентов, тогда последующие инъекции биочипов, — будут всего лишь средством удержать их в этом изменённом состоянии, некая корректировка программы, — и биочипы будут воздействовать только на изменённые организмы. Проблема безопасности решена.

Теперь вопрос. КАК их вводить в организм? Разумеется, никаких шприцов и тайных снадобий в маленьких кувшинчиках, хранящихся из поколение в поколение. Необходимо нечто, не представляющее никакой материальной ценности. Нечто, представляющее религиозную ценность для одной-единственной религии.

Лучше всего, если это хранилище будет вызывать… нет, не ненависть, скорее — отвращение, а лучше всего — брезгливость. Нет желания ЭТО уничтожить, и нет никакого желания просто оказаться рядом…

Эйджин усмехнулся.

— Есть два пути попадания чего-либо в организм. Либо что-либо вводится в организм извне. Либо организм сам погружается в это что-либо.

— Ну конечно же! Ритуальное омовение в особых бассейнах! Но и их следует предохранить от любопытства будущих учёных, по мере развития подчиняемой цивилизации…

— Где прячут лист? В лесу. Где спрятать биологические чипы? Среди массы разнообразных микроорганизмов. В том числе вонючих, вызывающих брезгливость. Никто не ищет бриллианты в помойном ведре.

Рэй покачал головой, раздумывая.

— Сильный смрад может помешать агенту достичь вершин власти. Особенно в чистоплотном обществе.

— Власть бывает разная. Если общество ориентировано на власть денег, и если ты при этом находишься на вершине финансовой власти, всегда найдутся те, кто будет служить и улыбаться тебе, даже если ты станешь десять раз на дню поливать их дерьмом из ночного горшка. И к тому же агенту звёздной империи нет никакой необходимости всё делать самому. Агент вполне может завести себе своих агентов. Которые станут выполнять отдельные указания, вообще не понимая ничего в происходящем. Лишь бы платили.

Ну и потом. Чтобы оказывать влияние, вовсе не нужно самому находиться в высоком кресле у всех на виду. Можно нашептать на ушко, лёжа на одной подушке.

— Женщины? — спросил Рэй и задумался. — Женщина — это мощный инструмент воздействия. Но вот секретными агентами из них могут быть только единицы.

— Правитель на вершине тоже единичен, — улыбнулся Эйджин. — К тому же нет необходимости готовить кого-то специально. Всегда есть вероятность, что подготовишь не того. Самое выгодное: устроить положение дел так, чтобы те, кто внутренне и внешне готов послужить делу Блефуску, начинали действовать самостоятельно.

Рэй присел за стол и некоторое время сосредоточенно жевал.

— Это возможно. Религиозная догма номер один: курица не птица, женщина — не человек. Религиозная догма номер два: женщина, сделавшая то-то и то-то, почитается как святая или нечто вроде. В этом случае, после регулярного воздействия религиозных текстов в виде проповедей или чтения, самые энергичные и честолюбивые…

— Совершенно верно, — кивнул Эйджин.

— В таком случае, книга религиозных истин нашей религии должна представлять из себя свод инструкций по войне с покоряемым человечеством. Для самоподготовки персонала. Резидент с планеты давно отбыл, училищ нет… Но если такая книга попадёт в чужие руки, всё поголовье агентов на территории данного королевства будет вырезано под корень.

— Банальная проблема, — сказал Эйджин. — Книга должна быть написана так, чтобы её мог прочитать только тот, кто знает, что в ней написано. Эти кадры готовятся самим резидентом…

— Следовательно! — подхватил Рэй. — Структура власти в племени агентов должны быть только теократическая. На вершине власти обязаны находиться служители культа. Жрецы, маги, священники и прочие там друиды Вуду. В этом случае ряды жрецов будут пополнять именно те, кто к этому внутренне готов… Но по мере развития цивилизации книжица всё равно, рано или поздно, но будет переведена и прочитана.

— Не страшно. Если книга большая и написана нудно, её мало кто будет читать. А инструкции можно замаскировать под благочестивые притчи или исторические предания. И разбросать частями по всему тексту, предельно растянув повествование и перенасытив его подробностями и отвлекающими деталями. ЧТО и в какой последовательности читать, — знают только служители культа, передавая при смене поста шифросхему устно. Когда решившаяся на повторение подвига древней героини пойдёт к служителю культа за разрешением и благословением, тот оценит её пригодность и даст последние инструкции, выбрав из текста нужные отрывки в нужной последовательности.

Рэй наполнил бокалы и они выпили ещё по одной.

— Сфера применения агентов понятна. Религия и мораль остального человечества. Чтобы на момент совершеннолетия планеты мотивы поведения, цели, стремления и прочее соответствовали аналогичным категориям империи Блефуску. Чтобы в процессе выбора: на чью сторону встать? — выбора у покоряемого населения не было.

Поэтому вторая цель — финансовые вершины. Чтобы иметь возможность поддерживать нужные подвижки в обществе и перекрывать кислород всему вредному для целей Блефуску.

— Кто-то всё равно может догадаться о происходящем.

— Значит, — сказал Рэй, — полный контроль всех средств массовой информации. Кроме того, часть агентов бросить на науку. Чтобы они убедительно доказали, что жизнь на планете единична, а перемещение во Вселенной ограничено — скоростью света, например. Частое повторение этой мысли, а также создание ореола гениальной непогрешимости вокруг её авторов предотвратит в обществе саму возможность возникновения мысли о том, что они давно и прочно находятся под колпаком Генерального штаба империи Блефуску. Для полной гарантии я бы воспользовался советом Эдгара По и спрятал тайну у всех на виду. Заказ кинематографу на массу фильмов о злобных пришельцах. Даже если кто-то и сможет проникнуть в тайну, его можно будет смело упрятать в сумасшедший дом при полном одобрении окружающих.

Рэй помолчал, потом спросил.

— И что делать?

— Любое решение основано на фактах и их толкованиях. Вот некая преграда, силовое поле, — окружающее Город. Это — факт. Официальное толкование: данная преграда есть защита Города от врагов, созданная нашими гениальными учёными. А может, это враги отгородились ею от нас? Или она возникла сама по себе, самостоятельно, по воле природы?

— Понимаю, — сказал Рэй. — Современная наука официально является вершиной способности познавать мир. А может, это только подошва? Или тупиковая ветвь?

Младенец играл?

— Не имеет смысла. Пока. Он слишком внушаем. Когда мы молоды, у нас нет знания, и мы вынуждены в своих действиях опираться на официальную точку зрения об окружающем мире. А когда оно появляется, уже нет сил, чтобы превратить знание в действие.

Иногда мне кажется, что эта возможность под конец жизни приоткрыть завесу тайны и убедиться, что тебя круто поимели, — является умышленным злорадством той силы, которая использует нас в своих целях.

— Заговор империи Блефуску? — проникновенно предложил Рэй.

Эйджин усмехнулся.

— А люди, в свою очередь, составили заговор против бройлерных цыплят. Держат их в вечном заточении, убивают, пожирают… Кстати, цыплят нам показывают только по телевизору. В реальности — мясные лепёшки пищевого рациона. Ни косточки, ни хрящика.

Рэй нахмурился и протянул руку.

— Давай лучше закончим наш заговор против остатков коньяка в этой бутылке.

020

Оранжевая Зона. Три клетки вниз от поверхности планеты.

Группа Остатков разной формы и вида были перемещены в эту пещеру. Через верхнее отверстие колодца, уводящего вглубь, виднелись некоторые из транспортных коконов. Нечто вроде многолепестковых цветочных бутонов, полностью закрывающих находящееся внутри. Своеобразные живые, хотя и не совсем разумные растения, постоянно плавающие в воздухе планеты.

Около сорока голов Остатков были предоставлены сами себе. В этой пещере они могли более-менее сносно существовать без угрозы немедленного саморазрушения.

По всему потолку пещеры, на всём видимом её во все стороны протяжении — испускало неяркое мерцание облако не облако, туман не туман, — так, нечто, струящееся и колышущееся.

Грай заложил руки за спину и оглядел сидящих перед ним Остатков. Размеры небольшие, формы — разнообразные. Скорее всего, трансформация тел произошла с опорой на мыслеобразы, вложенные в мозги кинематографом. Да, это было бы любопытно уточнить, но на это просто нет свободного времени.

— За исключением отдельных единиц, могущих пригодиться и пошедших на активное сотрудничество, все Остатки нашего бывшего региона собраны в этой пещере.

Итак. Или вы преобразите себя и наработаете условия для дарования вам зародыша души. Или саморазрушитесь через некоторое время.

Здесь, под землёй, тоже много работы. И её тоже необходимо кому-то делать. Вы все — низкочастотны. Вашим телам нужна пища. Здесь вы найдёте съедобные растения и мхи, а также воду.

Список необходимых дел уже у вас.

Вопросы?

Поднял лапку буро-пушистый, покрытый мягким мехом.

— По каким ориентирам сверять правильность пути личной эволюции, уважаемый?

Грай улыбнулся.

— Древние говорили: "Никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый — учитель. У одного ты учишься тому, как следует поступать, а у другого — чего следует сторониться".

Посматривайте друг на друга. Кто что делает. Что с кем происходит.

— Это не совсем то, что хотелось бы услышать.

— Хорошо, — сказал Грай. — Можно и по-другому. Вы уже знаете, что Творец не может быть злонамерен. Ни один отец не получает удовольствия от того, что его дети убивают друг друга. Это — основа.

Теперь — путь. Древние говорили: "Что стоит Богу создать целый мир только ради того, чтобы испытать одного-единственного человека?"

Спрашивавший мохнатый несколько мгновений выжидал, но, не дождавшись продолжения спросил:

— И - что?

Грай вдохнул полную грудь и, шёпотом, разлетевшимся по всей пещере, произнёс:

— Постарайся жить так, словно этот человек — ты.

021

— Душновато, — сказал Бус Кречет и потёр горло. Подташнивало.

— Нечего, — ответил Ихор. — Твоё тело в зоне моего биополя. Выживешь. И вообще: терпи, казак, атаманом будешь.

— Для меня и Жёлтая Зона достаточно высока. Но там ещё терпимо…

Со-жители, симбиоты, растительная одежда — (как хочешь назови!) — немного погодя перенастроились на новый режим работы. Теперь потоки пота, струившиеся изо всех пор кожи человека, стали испаряться немного по-другому. Отчего вокруг тела возник серебристый кокон зоны охлаждения.

— Ну вот, — ответил Ихор. — Форма приспосабливается. А сейчас и содержанию помогут.

И указал глазами на стремительно сгущающееся облачко, внезапно возникшее на их пути.

Бус Кречет всмотрелся и улыбнулся. Перед ним висел в воздухе плюшевый мишка. Откуда-то, из глубин памяти, хлынули воспоминания.

Вот он, карапуз, кормит манной кашей любимого медвежонка, засыпает, обняв товарища по играм, горько плачет, когда гогочущие, пахнущие никотином, казавшиеся тогда ужасно большими, вырывают из рук друга и отрывают ему плюшевые лапки…

На сердце нахлынула невыразимая волна нежности.

Глаза затуманили слёзы.

Плюшевый мишка улыбнулся, лизнул его в нос горячим язычком и снова растворился. Прямо как Чеширский кот какой. Только — невыразимо добрее…

— Кто это был? — спросил Бус Кречет немного спустя.

— О них писал в своё время Даниил Андреев, — ответил Ихор. — Горячая искренняя любовь поколений детей к своим игрушкам одушевила образы игрушек. Там, на одной из страниц книги Памяти Планеты. После Великого Изменения эти высоко концентрированные души обрели наконец-то возможность воплощения в теле. Волшебные существа, в которых изначально отсутствует даже намёк на мёртвое существование. Тебе было плохо, и он поспешил на помощь.

К сожалению, Зелёная Зона — это нижняя граница их диапазона существования. В более низкие вибрации они опуститься в теле не могут.

— Высоко концентрированные души? — переспросил Бус Кречет.

— В нашем языке бытовало слово "Великодушный". Тебе оно наверняка знакомо в импортном переводе — "махатма". "Мах-атма", "Большая душа". Замечу, что слово "Великодушный" более объёмно и многогранно.

И ещё некоторое время они пересекали территорию совершенно молча. Пока на горизонте не показался до отвращения знакомый кордон Красной Зоны.

— Вот, кстати, — заметил Ихор. — Красные Зоны могут граничить с Оранжевой, Зелёной и Синей. И никогда — с Жёлтой, Голубой и Фиолетовой. Тоже пока что загадка…

Они приблизились к вертикальным стенам достаточно близко, затем некоторое время неторопливо перемещались куда-то вбок. Пока выбранное по неким, ему одному ведомым соображениям, место, не удовлетворило постоянного обитателя Зелёной Зоны.

Некоторое количество времени прошествовало мимо молча и по своим делам, ни на кого не обращая внимания.

Затем внизу, у самой земли, кордон вспух утончающимся багровым пузырём Прорыва. Судя по величине и форме — никаких механизмов, одна пехота в количестве шести штук… на велосипедах?!..

— Повиси пока тут, — сказал Ихор и плавно скользнул вниз, опустился к самой земле и завис на некотором расстоянии впереди и вверху от велосипедистов в полном боевом.

Бус Кречет тихохонько, не привлекая к себе внимания, похихикал себе под нос. Произошедшее оказалось для него, прямо скажем, неожиданностью.

Во-первых, все вышедшие были Живущими. Одушевлённые. До этого случая в Прорывах ему попадались только биороботы из числа Существующих, со вживлёнными чипами, для возможности функционирования без эгрегора.

Во-вторых, неожиданным оказался поступок Ихора. Привыкнув к необходимости немедленного уничтожения агрессора: что биологического, что механического, — он мог предполагать, что Ихор попросту остановит им сердце.

Но он никак не ожидал, что всё вмешательство Ихора ограничится дополнительной стимуляцией их потрохов. Говоря по-простому, спецназовцы сперва обсикались, а потом и обкакались.

Судя по реакции людей, их готовили ко всему, кроме этого.

А потом зашевелилась растительность. Люди замахали руками, пытаясь сохранить равновесие, но всё равно попадали и шевелящийся зелёный поток разбросал группу, оторвал друг от друга и понёс куда-то к горизонту. Больше всего Кречету это напомнило перистальтику кишечника. Растительность оживлялась при приближении людей, передавала их подальше и снова успокаивалась.

Некоторые травинки, впрочем, поворачивались не поверхностью, а ребром. Многочисленные мелкие порезы постепенно оставили спецназовцев сперва без обмундирования, а затем и без одежды.

Полдюжины голых тел, барахтаясь, вращаясь и попискивая, уносились в сторону горизонта…

Ихор оказался рядом и спросил:

— Ну как?

— Класс! — ответил Бус Кречет. — Никогда бы не подумал, что растения способны на — такое.

— Обычное заблуждение до Изменения, — сказал Ихор. — Если бы имеющие глаза оторвали их от телевизора, они могли бы увидеть, что растения бывают разные. Вьюн, плющ, все ползущие способны шевелить своими телами, ощупывать пространство усиками, цепляться и висеть. Насекомоядные растения: росянка средней полосы и её более крупные тропические сородичи, — ловили и поедали мелкую живность. От комаров до грызунов и птиц. Внешнее пищеварение, как у паука. И так далее…

После Великого Изменения всё вернулось к изначальной норме. А норма открытой системы есть то, что в закрытой именовалось чудом и феноменом. Женщина одной рукой поднимает трамвай, а другой вытаскивает из-под него своего ребёнка, к примеру…

— До сих пор не могу толком понять: что же на самом деле произошло. Что же такое есть по сути своей Великое Изменение.

— Как тебе сказать, — ответил Ихор. — Лучше всего всё познаётся в сравнении. Хотя всякое сравнение и хромает, разумеется.

Итак, представь себе реку. В один их её рукавов высыпали груду мусора и некий отрезок реки стал постепенно превращаться в болото. Многое стало уходить в прошлое, превращаясь в зыбкое воспоминание, легенду, сказку…

Сперва ушли прибрежные животные и большая рыба. Осталась мелкая рыбёшка, затем исчезла и она. Появились и умножились пиявки и лягушки. Изменился химический состав содержимого бывшего русла. Исчезли одни растения, на их месте появились другие, иные. Возникли болотные миазмы. Смрад, гниль, обилие кровососущих, а там и малярийные комары зазвенели…

— Удручающая картина, — хмыкнул Бус Кречет.

— А потом запруда, — исчезла. И в устоявшийся мирок болота, не представляющий себе иного бытия, пришло нечто для него новое, а именно — течение.

Изменился химический состав воды. Пришли большие рыбы и с аппетитом обратили своё внимание на местных кровососущих. По чистому дну заползали раки, — нечто невиданное для болота. Куда-то улетели цапли. Зато появились утки, гуси, лебеди, даже водяной воробей оляпка в гости заглянул.

Заплескались в воде ондатры, выдры, тыдры…

Бус Кречет усмехнулся.

— Даже тыдры? Удивительно.

Ихор рассмеялся.

— Приблизительно таким образом и можно представить себе всё произошедшее.

Бус Кречет покивал и посмотрел вбок.

— А что будет — с этими?

— А вот сейчас и сам увидишь.

Они опустились на поверхность зелёного моря. Макушки травинок тёрлись о босые подошвы их ног и даже, кажется, мурлыкали от удовольствия…

Было щекотно, смешно и весело.

— Очи Дланей, десница, — распорядился Ихор.

Бус Кречет поднял вверх согнутую в локте руку, переплёл пальцы с ладонью Ихора, соединяя контакты, вторую руку опустил вниз и развернул ладонь параллельно земле, развёл и чуть напряг выпрямленные пальцы. Закрыл глаза. На внутренней поверхности век, как на экране телевизора (так, пока что, привычнее) отобразилось происходящее сейчас далеко и внизу, под землёй. По нервной системе переплетённых корней волей Ихора соединивших их сознание с отдалённым местом…

Четверо существ, тут же отнесённых Кречетом ко гномам, с аппетитом поедали плоды каких-то подземных растений.

Обширная пещера носила явные следы человеческого присутствия в прошлом. Шахта грузового лифта, остатки чего-то металлического, мирно доедаемого микробами и осыпающегося ржавой пылью. Ну и прочее в том же духе.

Электрическое освещение не функционировало. Зато на стене, за спинами жующих гномов, на высоте двух-трёх метров от пола, из стены выступала великолепная друза неизвестных Кречету кристаллов, прекрасно освещавшая окружающее пространство. Прямо под друзой виднелся проход в некий отнорочек. Где, судя по производимым звукам, находился кто-то ещё из той же компании.

Неподалёку, куда-то вбок и вверх, вело несколько ходов. Из одного из них послышалось приближающееся шуршание. Жующие подняли головы.

— Неужели кому-то ещё из наших пришло в голову, что выдёргивание из ядерных реакторов урановых стержней и ещё голыми руками — это интересно, приятно и увлекательно?

— Руками? — спросил второй и критически осмотрел свои кисти, шевеля пальцами, больше всего напоминающими манипуляторы боевых роботов пришельцев из фантастических фильмов прошлого.

— Таким рукам маникюр делать, — так это же нужно начинать с отбойного молотка.

— Ага, — охотно отозвался третий. — Сразу анекдот по этому поводу. "Десять лет я делала мужчинам маникюр, а недавно узнала, что это совсем даже и не маникюр…"

Четвёртый громогласно загоготал, хохот мгновенно стал общим, и вот под этот-то рёв из хода в зал шлёпнулись шестеро голых спецназовцев, а сверху на них упали их велосипеды.

Все звуки утихли. Подземно встречающиеся стороны замерли, всматриваясь друг в друга. Наконец один из гномов тяжко вздохнул:

— Туристы…

— Сразу анекдот по этому поводу. Идёт по лесу турист, вдруг навстречу медведь и спрашивает: "Ты — кто?" "Турист". "Нет, это я — турист, а ты — завтрак туриста!"

Гномы снова гулко захохотали, а люди заслонились велосипедами и побледнели ещё больше, хотя вроде бы казалось — куда ещё? Но на этом представление не закончилось.

Четвёртый гном встал, потянулся, затем, сутулясь и шаркая ногами (лязг и скрежет), — прошёл полпути до людей и остановился. Оценивающе покидал голову сбоку набок и произнёс:

— Суховаты. Нет, чтобы попышнее. Чтобы на собственном целлюлите, без дополнительных горюче-смазочных, так сказать… Может, не на завтрак, может, другие какие идеи будут?

— О! — сказал анекдотчик и добавил в стихах:

Спецназовцы попытались спрятаться за велосипедами.

Четвёрка снова разразилась громоподобным скрежетом, выдаваемым ими за смех. Люди решительно старались вжаться спинами в стену пещеры, но им это не удавалось.

Из отнорка под светящейся друзой высунулась голова пятого гнома и ласково так спросила:

— Покушали?

Один из сидящих вскочил, щёлкнул босыми пятками, как каблуками (тот ещё щелчок получился) и отдал честь странным образом: протянул руку поперёк груди, после чего коснулся правого виска кончиками пальцев левой руки (ладонь кверху). И ревностно рявкнул в сторону высунувшейся головы:

— Миттаг эссен — капут!

Из-под головы показалась могучая рука с оттопыренным указующим перстом, а голова разинула пасть и истошно завопила:

— ВО-О-О-ОН!!!

Четвёрка гномов браво построилась в шеренгу и, старательно топая не в ногу, откидывая вверх и в сторону по два колена с каждой стороны за раз, удалилась в темноту, напевая немузыкальным образом и зверскими голосами:

— Хэй-хо, хэй-хо, шагаем мы легко…

После чего контакт прервался.

— Что это было? — ошеломлённо спросил Бус Кречет.

— Шоковая психотерапия, — усмехнулся Ихор. — На удивление хорошо прочищает закомпостированные мозги. Судя по примеру первой группы Прорыва из данной Зоны, дней через десять людей уже можно будет перевести в одну из Оранжевых зон.

— А кто эти гномы?

— Остатки, разумеется.

— А почему они — такие?

— Там, внизу, бывшая подземная база. Её следует зачистить. Поэтому, когда мы опускали их вниз, их тела пришлось изменить. До окончания работы им придётся пребывать в неизменной кремнийорганической форме.

Бус Кречет вздохнул, покачал головой, окинул взглядом зелёное море растительности и задумчиво спросил, как бы сам себя:

— Интересно, каково это, — чувствовать себя обладающим подобной властью над миром?

— Это не власть, — мягко поправил Ихор. — Это — Повеление.

— Есть разница?

— Колоссальная. Понятие "ВЛАСТЬ" лучше всех определил Джордж Оруэлл в романе "1984":

"- Как человек утверждает свою власть над другим?

— Заставляя его страдать.

— Совершенно верно. Заставляя его страдать. Послушания недостаточно. Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную? Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать. В том, чтобы разорвать сознание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком вам угодно…"

… а в процессе выполнения воли ВЕЛЯЩЕГО отсутствует параллельный выброс некробиотической энергии.

Вспомни, как ластились к нам те травинки. Прикасаясь к тебе, они подключались к твоему биополю, увеличивали своё сознание. Ты невольно ускорял их развитие… В повелении присутствует взаимная радость, взаимное удовольствие. Повеление есть симбиоз. А власть — всегда есть атрибут исключительно мёртвого существования.

— Болота, — кивнул Бус Кречет и добавил:

— Интересно получается. В нашей, схлопнувшейся Красной Зоне, Прорыв осуществляли исключительно биороботы со вживлёнными чипами. Тот Прорыв, когда играли в Индру, делали те же биороботы, но уже на боевых механизмах. Здесь — люди, и вдобавок — Живущие. Создаётся ощущение, что некто пробует разные средства и каждая Красная Зона специализируется на чём-то своём, а управляется всё это из какого-то единого центра.

— Разумеется, — ответил Ихор. — Оттуда, с обратной стороны Луны…

022

Химера прыгнула внезапно и сбила Эйджина с ног. Гай не растерялся и первым же выстрелом превратил её в пыль.

— Долго ещё? — проворчал Эйджин, поднимаясь.

— Скоро. По-моему, это где-то рядом. Вы постойте под этим навесом, чтобы не пришибло чем-нибудь сверху, а я разведаю дорогу…

Рэй оглянулся и исчез в зарослях гигантской крапивы.

— Здорово я её? А? Ну, скажи — здорово?

Гая просто трясло от нервного напряжения. Такого ему ещё не приходилось переживать. Нет, он много раз слушал про Дно, но что он оттуда узнал?

О том, что мегаполис Города состоит из тысячеэтажных небоскрёбов, где верхняя, жилая половина состоит из пластона, а нижняя, нежилая, — из железобетона, покрытого антищелочной пластмассой, — об этом говорили в школе.

О том, что все небоскрёбы соединены между собой сотнями тысяч переходов, он знал и сам, потому что постоянно по ним, то бишь, по переходам — передвигался.

О том, что на нижних, нежилых этажах, а также в особо заброшенных переходах, прячутся от сурового возмездия преступные Прыгунцы и всякие бродяги, не желающие жить честно и работать на благо общества, говорили газеты и телевидение.

О том, что на самом-самом дне, а то и вовсе под землёй, живут совсем уже одичавшие бродяги, чьи шайки возглавляют беглые из Города, он узнал от Рэя, офицера Санитарной Службы, чьим долгом было самое суровое пресечение попыток похищения "чумазок" — самок нижних дикарей, представляющих себе этот мир большим камнем в дырках. Сами-де они живут внутри камня, а на поверхности обитают добрые и злые духи, во главе которых стоит местный Саваоф под именем Матери-Крысы.

Ещё Рэй рассказывал (на Встречах), что если спускаться на Дно, то от пятисотого этажа вплоть до девятьсот восьмидесятого (первый — верхний), стоит плотная тьма, а от поверхности почвы этажа так до двадцатого (если снизу вверх считать), есть светящаяся плесень, гнилушки и светящийся, опять же, мох.

Но одно дело — слышать, а другое — видеть своими глазами постоянный дождь из падающих сверху отбросов: окурки, обрывки газет, огрызки, чёрт знает что ещё. Видеть прыгающие растения, двухголовых собак с ядовитыми зубами… здесь даже обыкновенные мухи вырастали до размеров человеческой головы и откладывали яйца с человеческий глаз. Представляете себе омлет из мушиных яиц? Бр-р-р…

Здесь было душно и сыро от постоянного разложения органики и невероятных превращений неорганики. Здесь было несладко всем, но хуже всего приходилось людям. Девять десятых младенцев умирало, не прожив и месяца, а остальные начинали размножаться в шесть лет и умирали в шестнадцать. Им не было дела до антигравитации и щелочных дождей. Они хотели есть, пить и спать. Когда им это удавалось постоянно на протяжении более-менее длительного периода, они были счастливы, эти семилетние матери и отцы, существа с серой пятнистой кожей и третьим глазом на затылке или слепые, но с ультрафиолетовым локатором, как у летучей мыши…

Рэй показался из-за двухэтажной кучи мусора, заросшей прыгающей крапивой.

— Пошли, — сказал он. И они пошли.

По дороге Гай ёжился и временами вздрагивал, пока Эйджин рассказывал, как через десять часов они вошли к допрашиваемой и увидели в кресле Пустышку. Эйджин клялся, что добраться до неё было ну просто невозможно, и что скорее всего никакого Пустышника нет, а есть какая-то новая зараза, на что Рэй только пожимал плечами.

Гай, хихикая от нервов, вставлял реплики, что давно надо было выжечь Бездну ядерным зарядом, может, глядишь, и тучка бы рассеялась, не все же могут раз в месяц до Залива прогуливаться…

Они спустились в какой-то колодец, потом скользили и чуть не падали, ступая по полуразвалившемуся переходу, где того и гляди отвалится от потолка кусок-другой, а то и всё засыплет.

Наконец, после всех этих плутаний по подземным переходам, коридорам и лабиринтам, Рэй внезапно остановился, радостно сказав "Ага". Эйджин и Гай поинтересовались было, что означает это "Ага", но оказалось, что оно означает всего лишь скелет в потускневших доспехах, и ничего в этом не было интересного, не стоило тащиться в эту экскурсию по Дну за ради только того, чтобы после нервных потрясений полюбоваться на скелет в доспехах. После нервных потрясений надо пойти домой — и выпить. Ну и что с того, что "разведка Императора"? Где дверь, какая дверь? С чего ты взял, будто тут должна быть дверь… ну, проход, ну полстены в землю ушло, ну и что? В такие места лучше не соваться, чтобы не отправиться раньше времени в Город Вечного Блаженства. Люди знали, что делали и если они сделали проход здесь, значит, они не хотели, чтобы всякие тут шатались без дела, занятых людей беспокоили. Э, ты куда, недоумок? Вернись, дурак, эй, Гай, что — "что", сам не видишь, что стена подымается? За ним надо, пропадёт ведь дурья башка… да прыгай же!.. нашёл время в скелете запутываться! За ним бежать надо… вот он… что?.. куда? Куда под землю, уже под землёй, какой лифт, это лифт, с чего ты взял, что это лифт? Ну лифт, ну легче тебе стало? И сам не поеду, и тебя не пущу, выдумал тоже, а вот посмотрим, кто кому навешает, мы сами тебе и навешаем, правда, Гай? Ой-ой-ой, дурак, да больно же, не смей ставить меня в угол вниз головой, переверни немедленно… ну, теперь доволен? Уже чорт знает сколько вниз летим, он же скоростной — соображать надо, а у тебя на плечах не соображалка, а воронка для коктейлей… Какое смотровое окно? А ну, пусти старшего, прилип, понимаешь, мальчишка к смотровому окну, ух ты, ух ты, да это же компьютеры, не дай Бог мы в "Сервис Ю" попали, это конец… знаю я, что говорю, наслышан… тормозим, подъезжаем, ну, берегись. Гай, ты хвалился, что из твоей пукалки можно танковую дивизию разбрызгать или распылить там? Ах, это "мешок" разбрызгать? Всё, приехали…

Лифт мягко затормозил и остановился. Створки дверей бесшумно канули в стороны, люди вышли и оказались в небольшом зале, располагавшем двумя шахтами лифтов рядом и дверью на противоположной стороне. Осторожно отворив дверь, они увидели уходящий вниз колодец винтовой лестницы.

— Может, это прямой путь в ад? — предположил Гай, часто, но не дробно постукивая зубами.

Эйджин насторожился и, отодвинув всех рукой от входа в колодец, объявил, что пойдёт сам, потому что все они молокососы против старого криминального волка, свой хвост сжевавшего во всяких переделках. Рэй молча занял второе место, а когда обиженный телецидоноситель попытался было заявить о своих правах, то указательным пальцем было сначала обведено выходное отверстие телецида, а затем постукано по шлему бронескафандра напротив лба правдоискателя, после чего вышеуказанный всё понял и смирился со своей ролью арьергарда.

Эйджин, сжимая жандармский "Тайфун", стоял в недоумении. Фигура, в полном одиночестве стучавшая кулаками по пульту управления, занимавшему добрую половину зала, была ему, несомненно, знакома. Но вот только кто бы это мог быть?

Фигура закашлялась и жутким голосом сказала:

— Всё. Конец. Это — смерть.

— У-у-у! — продолжала фигура, выдирая из головы волосы и посыпая ими пульт.

— Сволочи! — кричала фигура удивительно знакомым голосом и продолжала своё полезное занятие. Тут к Эйджину присоединились Рэй и Гай, с интересом наблюдавшие эту уникальную ручную стрижку головы.

Фигура разразилась потоком проклятий и тут-то стало окончательно ясно, что вся троица действительно попала не абы куда, а в самую что ни на есть штаб-квартиру "Сервис Ю", точнее — на местный пульт управления…

Фигура повернулась и в ней с изумлением узнали модного писателя Оука, автора бестселлеров "Прыгунец летит в Бездну", "Охраняющие Закон", "Час зелёного дьявола" и так далее.

— Ку-ку, — сказал Эйджин и приветливо помахал в воздухе левой рукой. Потому что правая была занята "Тайфуном".

— Что здесь делает модный писатель? Программирует компьютеры "Сервис Ю" на написание нового романа? Или выполняет обязанности местного резидента этой почтенной организации?

Эйджин был уверен, что живыми им отсюда не выйти, поэтому мог позволить себе лёгкий издевательский тон.

— Бежать! Бежать надо! — истерически закричал Оук.

— Я никуда не уйду, пока не разгадаю тайну Пустышника.

И Рэй решительно уселся на неведомый прибор, для каких-то целей поставленный около входа.

Надо отдать должное писателю-резиденту, самообладание у него всё-таки было. Он взял себя в руки и сухо ответил:

— Только при условии, что сразу же после этого мы убираемся отсюда прочь. На нас идёт смерть. Бездна вышла из пропасти, сбила все три линии обороны и сейчас уничтожает Город.

Рэй положил "циклоп" себе на колени, снял бронешлем и демонстративно закурил.

— Так я… э-э-э, мы слушаем, — спокойно произнёс он.

— Так мы, э-э-э, уходим потом? — столь же спокойно спросил Оук.

— Уходим, — ответил Рэй.

Эйджин кивнул.

— Уходим, уходим, — заверил его Гай. — Мы тоже жить хотим.

Чарльз наклонил голову, давая понять, что считает эти гарантии достаточными и, повернувшись к пульту, нажал несколько кнопок. Тотчас вспыхнул голографический столб изображения и перед людьми возникла голограмма чудовищного паука, смотрящего на людей с осознанной ненавистью холодного античеловеческого Разума.

— Вот он, — просто сказал Оук. — Новое чудо-оружие. Боевой паук. Эверест генной инженерии. С помощью гипнотического отдела мозга может оставаться невидимым для людей, а телекамеры и прочую электронику слежения парализует электромагнитным излучением особого органа.

При попадании секрета из специализированных желез на кожу человека все внутренние органы инициированного претерпевают глубокие изменения, продолжая при этом обычное функционирование. И через десять часов, после второй, на этот раз уже внутренней инъекции нового секрета второй железы, могут быть немедленно использованы для питания боевого насекомого.

Идеальный диверсант. Может быть использован как для индивидуального теракта, то есть действовать избирательно, так и для создания обстановки массового психоза, действуя наугад — в зависимости от программы. Недостаток только один — требуется два свидания с жертвой.

— Гарантия нахождения инициированного? — это Рэй.

— 100 %.

— Как паук находит инициированного? — быстро спросил Эйджин.

— По индивидуальной вибрации изменяемых тканей тела.

— Экранизация?

— Невозможна.

— Что будет, если паук не соприкоснётся с жертвой второй раз?

— Не знаю.

— Как определить, был ли первый контакт?!

— Я контролёр, а не изобретатель.

Эйджин посмотрел на часы, Рэй на Эйджина, Гай побелел.

— Гады! — закричал Гай. — На живых людях!

— Это новое оружие поможет выиграть войну. Когда речь идёт о благе всей Страны, отдельные судьбы не имеют значения. Польза дела — превыше всего.

— Мы собирались уходить, — нетерпеливо прервал молчание Оук.

— Да, — медленно ответил ему Эйджин, — Пойдёмте.

Рэй подхватил обессилевшего Гая с другой стороны и они молча прошли вслед за резидентом к лифту. На этот раз — к другому.

— Узнать бы, кто всё это придумал, — произнёс Гай безо всякого выражения, покорно следя взглядом за мелькающими в смотровом окне тенями.

— Могу сказать, — спокойно ответил Оук. — Гениальный изобретатель, работавший на благо Страны в одной из закрытых лабораторий. Исследовал мутации биомассы нашей Бездны.

— Да-да, — подтвердил он, встретив взгляд Рэя. — Бездна — зло. Это несомненно. Но раз уж эта естественная реторта возникла, то не воспользоваться открывшимися возможностями было бы преступно по отношению к государству.

Так вот, он исследовал возможности применения вновь образующихся форм м-м-м… в целях повышения обороноспособности Страны.

Однажды изобретатель вышел инкогнито погулять в простые люди и поразился тому, сколько вокруг веселья. Он, могущественный, один из великих, творящих судьбы этого мира, каждый день засыпал в страхе за стенами своего бункера, а простые смертные в открытом пространстве преступно по отношению к нему радовались жизни. Это унижало его внутреннее достоинство. Он придумал способ, как уравнять себя с ними. Для вашего утешения — он был съеден первым.

— Что будет с Городом? — спросил, не обращаясь ни к кому, Эйджин.

— Бездна уничтожает его. Чтобы локализовать бедствие, было решено сгруппировать энергетические спутники и направить энергию вместо приёмников на биомассу Бездны. Температура превысит триста тысяч градусов. Это гарантирует нераспространение заразы.

Гай заплакал.

— Где находится правительство?

— Как где? — удивился Оук. — На базе в Заливе, естественно. Как всегда.

Лифт щёлкнул и остановился.

— Там, наверху, сейчас находится правительственный корабль связи.

На этот раз Оук был предельно деловит.

— Четырёхместный, — дополнил его Рэй.

— Да, — кивнул Оук. — Но я умею водить эту модель.

Он вынул из кармана коробочку, вставил в неё ключ и повернул.

— Вот и всё. Можно идти. За эти документы вашим друзьям постараются помочь. Да и я замолвлю словечко.

На этот раз Оук был — сама теплота и дружелюбие.

Они вышли на крышу и увидели летательный аппарат.

— Как вы думаете, почему вербуемым на должность спецагента предлагают жалованье больше, чем колонисту на Марсе?

Оук весело открыл дверцу.

На крышу вывалился человек с квадратной головой и металлическими волосами. Из пробоины в середине верхнего квадрата неспешно шёл себе дымок. Ликвидатор сработал безукоризненно.

— Потому что оно возвращается обратно в казну.

— Надо отнести его подальше, — распорядился Рэй и посмотрел на друзей.

Эйджин и Гай молча взяли тело и потащили его к вентиляционной трубе на краю крыши. Усадив труп у парапета, Эйджин провёл рукой по окровавленным антеннам волос и вдруг услышал долгий свист. Оглянувшись, он увидел Рэя, смотрящего вслед улетающему аппарату. "Циклоп" висел на его плече стволом вниз. Эйджин медленно подошёл к другу и положил руку на его плечо.

— Ты-то мог бы улететь вместе с ним.

— Нет.

Они стояли и смотрели на удаляющийся аппарат, чернеющий соринкой на фоне огромного серого бугра. Это из недр Бездны, заслоняя полгоризонта, бил фонтан рукотворного коллоидного ада, стремящего удовлетворить СВОИ потребности.

Аппарат всё уменьшался в размерах, и вдруг рассыпался искрами фейерверка и развеялся облачком дыма.

Оба, не сговариваясь, подняли головы. В дневном небе было отчётливо видно, как блестящие кружки отражающих поверхностей энергетических спутников, такие маленькие отсюда, разворачивались, направляя вниз концентрированные лучи солнечной энергии.

— Читал одну книгу, — сказал Эйджин. — Очень давно. Запомнилась всего одна фраза. "Жил грешно, и умер — смешно". Удивительно подходит к настоящему моменту.

Рэй хмыкнул.

— В одной из стран прошлого считали, что главное в жизни — это смерть. Не важно, когда ты умрёшь, важно — КАК.

Расстегнул скафандр, достал из нагрудного кармана пластиковую табличку с текстом.

— Последний дар Императора. Как в воду глядел…

Эйджин протянул руку, приблизил к глазам, прочёл.

— Великолепная эпитафия, — сказал Эйджин. — Лучшего надгробного камня над нашим городом и придумать нельзя…

— Но они же не могут уничтожить весь Город…

Гай обхватил их за плечи.

— Не могут, здесь же люди, и они люди, они просто сожгут Бездну, вы видите — тучи уже нет! И мы будем жить, хорошо жить, лучше, чем прежде… Ведь правда, они же не будут жечь Город? Ну скажите же мне, что это правда!..

023

— И что было потом? — спросила Кама.

Теперь она больше всего напоминала мать большого семейства, строгую и властную хозяйку усадьбы, повелительницу замка и государства, пока венценосный супруг занят своими королевскими забавами вроде войнушки с соседями…

Понятное дело. Подключение и жизнеобеспечение такого количества живых душ в своё биополе даром не проходит.

Бус Кречет увёл взгляд в сторону от её лица и пожал плечами.

— А дальше из-за ближайшей вентиляционной шахты показались мы с Остатком и предложили им пройти в нашу авиетку.

Кречет вспомнил и фыркнул.

— Видела бы ты, каким презрением они нас облили! По-моему, даже факт грядущей смерти и то был забыт на фоне их отношения к нашей предполагаемой сексуальной связи.

Герой-подпольщик покачал головой и продолжил:

— Хорошо, что Остаток вовремя догадался предъявить им свои пятки без всяких половых излишеств… А затем представил нас как спасательную группу Внешнего Мира.

Вот тут их передёрнуло, — аж стволы подняли и назад отшатнулись. В первое мгновение, правда, здорово им там мозги промыли. Такую ложную картину мира создали, что…

Говоривший только махнул рукой.

— Двое старших сразу опамятовали, пушки свои убрали. А младшего обезоружили. Покрепче был зомбирован.

Ну, подлетели мы к самой стенке кордона. А завеса уже изгибается, купол куполом. Протиснулись мы кое-как, скажу по совести. Оказывается, в процессе схлопывания Красной Зоны силовое поле кордона очень сильно твердеет, упрочняется. Надо будет учесть на будущее.

Кама кивнула и спросила:

— Решил очистить планету от Красных Зон?

Бус Кречет согласно покачал головой и произнёс:

— Слово "начальник" изначально определяло того, кто НАЧИНАЕТ какое-то новое дело, вследствие этого больше всех остальных знает, понимает и умеет в этом деле. И на данном основании несёт самую большую ответственность за это дело.

Замена этого смысла на смысл "паразит-тунеядец" произошло намного позднее… Так что раз уж мы это дело начали, нам его и продолжать.

— Мы — это ты и Ихор?

Бус Кречет кивнул и в воздухе обрадовалось некоторым образом видение.

На ветке живого дома Соединённых Холма сидел Ихор. Сидел и легкомысленно болтал ногами, что означало хорошее нестроение и успешное окончание какого-то дела. Помимо своего увлекательного занятия он говорил вслух, периодически склоняя голову в сторону невидимого собеседника.

— Собственно говоря, моё имя — это всего лишь игра. Уже у нас в Зелёной Зоне, имена как опознавательные знаки — не нужны. А выше по вибрации — тем более. Уже у нас можно запросто сменить тело своего пребывания. А замена тела — это всегда изменение и в сознании. Обернулся волком — и ты немного другой. Обернулся вороном — снова другой, но уже по-другому. Воссоздал человеческое тело, — и ты третий раз другой, уже изменившийся. Система чакр, каналов и коллатералей, всей энергосистемы в каждом теле своя… Это всё равно как рабочие инструменты прошлой цивилизации. Вроде смены отвёртки на молоток… Опознание личности возможно только по индивидуальной вибрации души. А это нельзя произнести вслух, это можно только почувствовать своей душой. А что уж там творится в высших вибрациях, если уж в нашей, пограничной — такое! — и представить не могу…

Ихор пожал плечами.

— В прошлой цивилизации существовало разделение на страны, народы и языки. В языке того народа, на который пришлось большее число и последние по времени мои воплощения, было слово, — "иго". В древности оно имело смысл — "правление". "Игор", с мягким конечным "р", — "игорь", — означало, соответственно, "правитель".

После Вторжения, противясь по мере сил закрытию системы и изоляции планеты, представители этого народа, самоназвание "светлые", — правили среди Новых Людей. В одном из таких народов это слово сохранилось. Но изменился его смысл. Изначально Новые Люди той страны обозначали им своих правителей, которых почитали, за способности, — людьми с божественной кровью. Потом небо стало твёрдым, система закрылась. Слово немного изменилось. Согласная "г" преобразовалась в "х". Банальное чередование "г-к-х" в словообразовании прошлого… мягкость конечного "р" исчезла. "Игорь" преобразовалось в "ихор"… Изменилось и значение слова. Вместо "правитель божественной крови" оно стало означать "кровь бога". И когда было решено, что спуститься в низшую вибрацию и произвести расследование по сигналу опасности лучше всего именно мне, — это слово как-то само собой всплыло в моей памяти. Так что до конца зачистки планеты от остатков мёртвого существования мне придётся пользоваться этим именем.

Ихор повернул голову и со смехом добавил:

— Не самое плохое из возможных, правда?

И видение — воспоминание исчезло.

— Так что же со спасёнными?

Бус Кречет довольно улыбнулся.

— Ошалели они здорово. Красота, покой. Здоровье и счастье излучаются со всех сторон. Солнышко, опять же. Сперва чуть не ослепило их. Там, в бывшей Красной Зоне, снаружи всегда полумрак, а в помещениях спектр светильников совсем иной. Но тут кстати тучи сгустились. Когда зона схлопывается, всегда потом дождь идёт…

Отогнал своих спасённых подальше от края, на безопасное расстояние. Наши помогли, само собой…

Энергосистема у них никакая. Выпиты досуха, обглоданы до костей. Но это ничего. Было бы кости, а мясо — нарастёт. Живущие, всё-таки…

Перемещаться вдоль силовых линий у них пока ещё не получается. Траву мнут. Но в Оранжевой Зоне это ещё допустимо…

Доставили мы их в ближайшее место Силы Планеты, оно же лагерь Стражей. Там есть и вода, и еда. Как-то быстро забывается, что раньше надо было регулярно прогонять через себя разные вещества. Помногу и почасту. А для них это пока необходимо. Плоды растений, само собой.

Что ещё сказать? Вроде как наша троица, — это единственные Живущие данной Зоны, выжившие в своём теле. Остальные Живущие прошли через смерть.

И он вопросительно посмотрел на Каму.

— Да, пора в дорогу, — сказала она. — Сперва две пары Соединённых Большого Каньона, потом Соединённые побережья, потом ещё туда — сюда… А там и до нас — рукой подать.

Совсем рядом с нами.

— Рядом с Ками? — улыбнулся Бус Кречет.

— Именно, — серьёзно ответила Кама.

Вместо послесловия

— …Хитин с водородными пузырьками. Сверхлёгкая пористая структура наподобие птичьих костей. Нечто вроде вспененного бетона. Сверхмощный и сверхлёгкий панцирь, он же внешний скелет. В пустом виде, без потрохов, обладает собственной подъёмной силой. Пусть и небольшой.

Ген роста позволяет регулировать размеры. Пользуется электричеством, как скат, взрывом, как жук-бомбардир, брызгается кислотой, как муравей. Ядовитые железы, паутина нескольких видов. И так далее, и тому подобное. Специализированные органы, полностью отсутствовавшие в живой природе, были упомянуты в самом начале…

С помощью представителя Зелёной Зоны все участники совета получили возможность полноценного подключения к соответствующему участку Памяти Планеты. Каждый оценивал с позиции своих возможностей.

— Кто ещё? Ками?

— Из знакомого мне определяю наличие специализированных микроорганизмов. Отмечу, что архитектура панциря весьма сложна и составлена из множества вариант-объектов пространственной геометрии. "Волшебные свойства" пирамидок недавнего прошлого, — просто детский лепет по сравнению с этим. Мне подобное не по силам. Мы работаем с гораздо более простыми формами.

Ещё. Удержание простейших Мельчайших в объёме мы производим волевым усилием. Сосредоточенным и непрерывным. Здесь же колонии удерживаются на месте как бы сами собой. Мельчайшие даже не выходят в кровь данного существа. Не мой уровень.

Грай и Улла обменялись взглядами. Улла склонила голову.

— Мы только что исследовали звуковые характеристики объекта. Нечто уникальное. Панцирь способен одновременно генерировать вовне и инфра- и ультразвук. Набор качеств просто невероятен. К сожалению, наше дальнейшее участие в дальнейшем исследовании нежелательны. Моя Соединённая воплощает в тело эвакуированные души. Вибрации объекта дегенерогенны в принципе, и восприятие их опасны для будущей матери.

Ихор вздохнул.

— Что скажут Стражи?

Стражи синхронно пожали плечами, со всей серьёзной ответственностью за происходящее покачали головами. Чу ответил за всех:

— Прежняя тактика пресечения Прорывов тут бессильна.

Ихор вздохнул.

— Раз уж Память Планеты подала сигнал опасности в Фиолетовые Зоны, исследование объекта — на их совести. Наша задача — ликвидировать Красные Зоны как объективную реальность. Пока где-нибудь не изготовили ещё что-нибудь.

Сделал короткий жест, общий контакт с Памятью Планеты прервался, а голограмма паука, невольно визуализированная Стражами, исчезла.

Все воздохнули с облегчением. Улла убрала ладонь с живота.

Немного посидели так. Потом Ихор спросил:

— Остаток? Ты с нами?

Внутри одного из деревьев скрипнуло. Послышался глухой, какой-то чуточку затуманенный голос:

— Ну, раз уж без меня таки совсем никак…

— Не совсем, — прервал Бус Кречет. — Полученные сведения дают возможность разработать блокировку эха иными средствами. Будем работать быстрее или с несколькими Зонами сразу. Но тебе же, сукиному коту, надо душу нарабатывать. А мы с тобой, худо-бедно, работали рука об руку.

— Рука об ногу, если точнее, — фыркнул Остаток. — Ты так сильно чувствуешь свою ответственность за того, кого приручил?

— Это свойство Живых, — ответил Бус Кречет.

— У тебя что, какие-то другие планы? И именно на наше дерево? — спросил Грай, усмехаясь.

Там, где только что было скрипнуто, было вздохнуто.

— Не совсем планы, и не совсем на ваше, но мне понравилось быть деревом. По переплетению корней можешь чувствовать далеко и широко. Нет, если бы я был деревом, я бы жил немножечко лучше, чем дерево, я бы ещё…

Дружный хохот потряс внутреннее пространство живого дома Соединённых Холма. До слёз кашлял смехом Ихор, знававший Остатка ещё до Великого Изменения. Гулко, но сдерживаясь, чтобы чего не повредить, похохатывал Грай. Улла и Ками прыскали в ладошки, прикрывая ими нижнюю часть лица. Переглядываясь, посмеиваясь вполсилы, понемногу оттаивали от своей серьёзности Стражи: Чу, Шиш, Ха и Ло.

Бус Кречет, смеясь более глазами, чем телом, широко улыбнулся и сказал:

— Вот старый паразит! Привык на чужой шее ездить! Ишь ты, готовенькое ему подавай. А самому дерево-другое одушевить — слабó?

— Пока — слабó, — серьёзно ответил Остаток. — Потому как с душой проблемы.

Смех потихоньку замолк. Неодушевлённость — не тема для смеха. Для действий — да. Но не для смеха. Ихор, успокоившийся последним, спросил:

— И что же там за тридевять земель почувствовал кандидат в Буратино?

— Сегодня ребёнок Ратмира и Мико в первый раз превратился в орла. Ненадолго, и ещё сам не понял, что он сделал. Но он сменил тело, в том числе и энерго-информационную структуру с человеческой на орлиную.

Все затихли, не понимая. И только Ихор понемногу открывал рот и распахивал глаза в неком, одному ему понятном изумлении. Потом шлёпнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

— Божечка ты мой, какой же я был — дурак!

Оглядел присутствующих.

— В глубинных слоях Памяти Планеты закончившейся недавно цивилизации хранятся легенды о древних-предревних временах, — и о волшебных животных. Своеобразных органах планеты. Нечто подобное, но более мощное, чем волшебные камни, новый аналог которых творят сейчас Кама и Ками. Понимаете?

Соединённые Озера воплощают не те души, о которых мы подумали раньше…

Ихор прошёлся туда-сюда, поблёскивая глазами, потом оглядел всех присутствующих и сказал:

— Кажется, ряд наших проблем будут решены не нами… Кажется, что жить скоро станет лучше, жить станет веселее…

Поднял глаза вверх и добавил загадочным тоном:

— И, возможно, не только на этой планете…