Правосудие с короткими ногами

Хулейкин с братаном вышли из укрытия.

- Как он еще умудрился наверх залезть? Видимо он долго поднимался. Мы его не приметили когда сюда шли.

- А слона-то и не приметили! - невесело пошутил я.

Эн звал нас, махая рукой. Видимо он обо всем рассказал Тамаре: та стояла рядом, облокотясь ручкой о парковую скамейку.

Мое появление вызвало бурную реакцию, нечто среднее между жалостью к жертве насилия и восторгом, когда клоуну на сцене отвешивают подзатыльники. Моя голова сейчас видимо больше была похожа на бубен.

- Простите, я не хотела обидеть вас. Даже не думала, что они так с вами обойдутся.

- Вот если бы меня укокошили, тогда это действительно меня бы очень огорчило, а так... Пустяки.

- Ребята! Тамара готова сотрудничать с нами. - Это было произнесено так, как будто Эн открыл секрет вечной молодости и готов тут же им воспользоваться.

Ну-с, посмотрим насколько это серьезно.

Я оттер Эна в сторонку, он ревниво-вызывающе посмотрел на меня, но не замечая в моих, направленных на Тамару, глазах ничего кроме профессионального любопытства, покорно уступил.

Я пригласил Тамару присесть, мужики пристроились на скамейке напротив.

- Я готова поведать вам все, что знаю или хотя бы догадываюсь. Мне очень жаль, что у вас похитили девушку...

- Начнем по порядку. Кто те люди, которые на меня напали?

- Они работают на Пашу Крота.

- Кто он?

- Это не он. Она. Паша Крот.

Это уже интересно. Отстал я от жизни, оказывается. "Штопаные резинки", Амбулатории, Хряки Мордаки. Еще какие-то Паши Кроты, а я о них первый раз слышу. И это называется гроза преступного мира.

- Она вдова Савелия Крота - крупного землевладельца...

- Да, да, это имя мне знакомо, - солгал я.

- ...Продолжает его дело.

- Она что-нибудь приобретает? Какие-нибудь земли?

- Этого я точно не скажу. Мое дело заключалось лишь в том, чтобы принести сумку с деньгами по определенному адресу. Но такие операции мне приходится делать каждую неделю. И меня, на всякий случай сопровождают.

- А что вы делаете с деньгами?

- Отдаю их связному, а тот переправляет их адресату.

На помойку, про себя добавил я.

- Видимо в этой цепи работают надежные люди, если деньги никуда не уходят. Почему же вы мне говорите обо всем без утайки?

- Потому что Паша дала мне расчет. Это было мое последнее задание.

- А Амбулаторий Филиппович кто такой?

- Они с Пашей заклятые враги, я раньше на него работала, но потом долго не контачила с его бригадой. Тем более Паша узнала бы - голову мне скрутила.

- Что он хочет?

- Амбулаторий? Ясное дело - Пашу завалить. Он правда насилие не приемлет, в основном интеллектуальные методы. Неугодных обычно разоряет, компрометирует. Только в крайнем случае может последовать физическое устранение, и то, он после этого месяц свечки в церкви ставит. Скользкий он какой-то. Паша та прямая - всегда знаешь, что ожидать.

Тамара вздохнула.

- Вообще-то я из-за денег сюда пришла. Из-за больших. Душу продать хотела. Но раз так получилось...Я даже рада.

- А что за дело вы для него совершили в прошлый раз?

- Спала с жертвами шантажей. - Стараясь чтобы никто больше не услышал, тихо произнесла она.

Я конечно не ожидал такой откровенности от женщины кажущейся недоступной, произнесенная фраза несколько ошеломила.

- А в чем заключался шантаж? - стараясь не давить на психику я сменил тон разговора на дружелюбно-примирительный.

- Клиенты были люди сплошь женатые и боялись скандалов и порчи репутации. А после встреч со мной оставались видеокассеты, которые предлагалось выкупить в срочном порядке.

Признаюсь, никогда не любил шантажистов и прочих субьектов, использующих чужие слабости в своих черных целях. Поэтому тамарин рассказ подействовал на меня как красная тряпка. Сразу зачесались руки, хотелось проверить этого Амбулатория на вшивость. Тем более, что имя его мне ни о чем не говорило, а я всегда стараюсь держаться в курсе всего, что происходит в преступном мире Землепупска. Может быть даже мне удасться напасть на след Долорес.

- Еще пара вопросов. Не возражаешь?

- Я не тороплюсь.

- Как выйти на Амбулатория?

- Так просто не получится. У него много мест в городе, где он может скрываться. Только четыре человека имеют к нему прямой доступ. Домой он ездит в присутствии хорошо вооруженной охраны. За ним обычно заезжают на машине. Хряк Мордак его водитель. Машина серого цвета, неприметная, но позавчера, когда Хряк вышел на меня по указанию шефа он расцарапал стекло на ней. Один дворник сломался и выскочил, а на стекле осталась царапина.

- Что?! - я едва сдержал себя от крика. - Это действительно приметно.

- Да, вроде бы ерунда, а Хряк не на шутку расстроился. Это только с виду его машина похожа на старую колымагу, а на самом деле навороченная до предела. Я не удивлюсь, если он ее не бросил. Ему проще новую приобрести.

Сдерживаю дыхание: от волнения, что дело сдвинулось с мертвой точки, распирает грудь.

- Огромное тебе спасибо, Тамара. Всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

- Вы хотели ведь два вопроса задать.

- Этого вполне достаточно.

- Тогда я сама добавлю. Есть человек, который давно желает покончить с Амбулаторием, но он работает в одиночку и едва ли с этим справится. Это фотограф Мося Альперт. Он работает на ипподроме. Знает очень много. Скажете, что от меня. Прощайте.

- Я провожу вас! - Эн ринулся навстречу, молящим взглядом упрашивая меня отпустить его.

- Пожалуйста, не надо. - Неожиданно холодно отрезала Тамара.

- Не забывай, что ты на службе. - С грустным видом заключил Хулейкин.

Все четверо мы проводили взглядом ее тоненькую фигурку до самого конца аллеи.

Глава 10

- Ну что, ребята? - вывожу себя и команду из оцепенения. - Пора действовать.

- Да, пора. - больше всех расстроен Эн.

- Задача будет такая - делимся на две группы. Гена и Маркел - вы поедете за Хряком. Надеюсь он еще не успел спуститься вниз. Так что поспешайте. А мы с Эном отправимся на ипподром искать Мосю. Насчет Хряка будьте осторожны. Главное следите за его маршрутом. Встретимся через два часа в баре на причале. Маркел знает где.

Хулейкин у меня последнее время стал вызывать уважение. Ухмыляться стал меньше, только в подходящие моменты. Вот только доверять его Маркелу опасно. Братова персона как раз и вызывает вопросы. Ведет он себя более чем странно. Но другого выхода нет.

Оставляем им пикап, а сами бредем к набережной. Чтобы попасть на ипподром нужно либо катиться в объезд через весь город на противоположную сторону реки, либо воспользоваться паромом. Естественно выбираем последнее.

Еще с горы я вижу, что от теплоход только что отошел от причала. Значит ждать как минимум двадцать минут. На удачу, я заметил недалеко от берега рыбака. Обычно их тут много, а тут - единственный на всю реку.

- Э-э-э-э-э-э-эй!

Одуревшие от моего рева чайки сорвались с воды и, как ошпаренные, принялись наворачивать замысловатые пируэты. Даже люди с того берега какие-то купальщики, ладони к глазам приткнули, а что уж говорить про этот берег, если народ ломанулся из зала ожидания - они подумали, что внеочередной паром гудит подходя к пристани и поспешили скорей к сходням.

- Мужи-и-ик! Рыба-а-ак!

Толпа поняла, что случилась ложная тревога и рванула обратно - занимать места в освободившемся зале. И в первом и во втором действиях их движение сопровождалось жуткими ругательствами, оскорблениями, не обошлось и без драки.

Я достал блокнотик, он напоминает цветом пятерку, и, размахивая им, давая понять, что нам нужно на ту сторону.

Мужичонка завел свою тарахтелку и неторопливо подкатил к нам. Лодочка его настолько маленькая, что от пола причала до ее борта еще добрых два метра.

- Что делать?

- Не боись, спускайся. - Рыжая морда рыбака не внушала доверия, но делать было нечего.

Цепляясь за резиновые покрышки, которыми обиты края пристани, я последовал вниз. Эн, конечно, не смог спуститься аккуратно и наступил мне на руку. Отдернув ее я потерял опору; падая, по пути, зацепившись за ржавый гвоздь, рву штаны. В лодку я конечно не попал, а рухнул в воду и, как топор, пошел ко дну. Головой вниз. Она у меня и без того тяжелая, а после того как кирпичом прилетело, так подавно...

-...Хр-ль-бу-кх-буль-буль - Это Эн сгонял с меня лишнюю воду.

- Может врача?

- Не надо, - прокашлявшись, заявил я, подметив, что мы уже в движении.

Пока наша посудина пересекала реку, я окончательно пришел в себя. Да, таких приключений я уже давно не испытывал. С подобным риском для жизни мои дни обычно не проходят. А тут уже который раз везет, что не отдал богу душу. А он ведь троицу, гад, любит.

Моторка уткнулась мордой в песок. Настало время расплачиваться.

- Денежку, извольте. - Мужик нахально протянул лапу к моему корману. Его счастливая до предела улыбка медленно уползла обратно в бороду, когда он понял, что его жестоко надули.

- Утонула денежка.

Я не ожидал, что он потянется за веслом и не успел убрать многострадальную свою голову. Эн, кстати, тоже. Только распределенная нагрузка возможно спасла мой череп от участи ореха. Я то еще ничего, а Эн как упал, так и не поднимается. Хотел я мужику в ответ вмазать, да, думаю, товарища спасать надо. А этот рыжий козел, почуял безнаказанность да как хвать меня еще раз, только теперь по хребту, когда я над Эном склонился. Тут уж я не выдержал. Рассвирепел от такой наглости. Про друга напрочь забыл.

Мужичок запоздало понял свою оплошность и собрался тикать, но поспешил и зацепился за корягу, да только он бы все равно не успел. В общем, показал я ему как надо веслом бить. Придется новое покупать. Ну, лодку покалечил конечно - пар-то надо выпустить.

Рыбак, видя что дело может плохо кончиться - рванул в воду и давай грести, оставляя за собой только катерный след.

Вернулся я к покалеченному товарищу. Он уже очухался и сидит на песочке, головой трясет.

- Что это было?

- Игра - городки называется.

- О, это я знаю - национальный вид спорта.

Мне весело стало - у него харя тоже опухла, как будто он ее в улей с пчелами совал. Эн тоже засмеялся - видать моя еще больше стала.

- Ну ладно, - говорю, - хватит ржать. На ипподром пора.

Только дурак не сможет догадаться, что где-то здесь по близости расположен ипподром. Еще за полкилометра слыхать как во все улицы и дворы рвутся вопли раздосадованных, разъяреных, ликующих участников тотализатора. Ворохом разорванных квитанций встречает парадное крыльцо касс. Здесь не бывает равнодушных - все игроки. Я знаю не менее сотни людей, которые оставили здесь свои состояния и еще столько же тех, которые приобрели. Правда тот час же спустили. Но это не так важно. Хотя я себя не причисляю к этим безумцам, понятие азарта мне не чуждо и изредка, когда позволяет время и средства, тоже прихожу сюда.

- Ты знаешь, честно говоря, я ни разу не видел лошадей. То есть видел конечно - по телевизору. - Со скорбным видом признался Эн.

- Ну ты даешь. Эх, провел бы я тебя, но недосуг. Надо Мосю найти.

- А ты его знаешь? - Эн отстал, затиснутый выходящей толпой. По постным лицам понятно, что эти не выиграли.

- Нет. Даже не слышал. - Я держу путь в коридор администрации.

Вид синих ободраных стен и таких же облезлых дверей никак не соответствует тем деньгам, которые крутятся возле этого здания. Табличку с надписью "фотограф" я нашел сразу - все-таки что значит зрительная память. Даже обрадовался этому факту - мозги пока еще не совсем отбиты.

На стук никто не отозвался. Я толкнул дверь - закрыто. Тут и Эн подоспел.

Мимо прошел взмыленный жокей, за ним семенид журналист с диктофоном - один из тех, кто давно расстался с совестью и похерил все этические нормы.

- Скажите, а правда, что Президент получил дозу допинга, но на конюшне не рассчитали и он не смог дойти до финиша? А правда что для Мерилин на случку приводили первого попавшегося жеребца на местном конезаводе и сам директор помогал им соединиться. Как это забавно.

- Уберите эту вонючку! - Почему-то жокей крикнул это нам.

- Вы лучше подскажите, где найти Мосю Альперта.

- На конюшне!

Удаляясь, я услышал глухой удар и крик - наверное журналюга в конец достал жокея.

- Тебе повезло. Увидишь лошадок, - я дружески хлопнул Эна между лопатками.

Мы вышли на опустевшие после скачек трибуны. Вновь они наполнятся только ближе к вечеру. Дворники, ругаясь, расчищали места для зрителей и дорожку от накопившегося мусора. Наше появление их разогрело еще больше. Правда переходить от словесных оскорблений к физическому насилию они не рискнули наши рожи кого хочешь отпугнут. Оставив позади нецензурные выкрики мы вышли к рабочей территории. Охранник Полкан хотя и с трудом, но признал во мне Прутикова и, не торгуясь, пропустил.

На мой вопрос насчет фотографа, он кивает в сторону ближайшей конюшни, откуда доносилось жутковатое ржание как лошадей, так и людей.

Смеющиеся умолкли, едва мы прошли в раскрытые деревянные ворота внутрь теплого, с резким, особенным запахом, помещения. Поначалу ничего нельзя разобрать: после солнечного наружного пейзажа, глаза ничего другого видеть не хотят. И главное ни слова не слыхать - только кони сопят и похрапывают. Ох, не нравится мне это. Лишь бы только снова не били. Наконец кто-то произносит решающую фразу и я готов расцеловать этого человека, хотя не узнаю его голос.

- Да это Козьма из седьмого отделения. Петровича кореш.

Я иду вглубь и, наконец-то привыкшие к темноте глаза, различают коренастые фигуры конюхов и жокеев.

- Ефим, я тебя не узнал - до ста лет доживешь. Только информация старовата - я давно как не работаю, а Петровича вчера порешили.

- Ничего себе. - кто-то присвистнул.

Спортсмены - ребята темные. Они газет, как правило, не читают, поэтому грех неведения им простителен.

Я познакомил Эна с ними и, позволив с одним из конюхов, заметившим его любопытство, уйти к лошадям.

- Ефим. Ты не подскажешь, где найти Мосю Альперта. Он мне жутко как нужен. Мне Полкан сказал - он здесь где-то.

- Да был вроде, я его пять минут назад видел. Васька! - Заорал Ефим куда-то вглубь. - Где Мося?

- Заказ выполняет.

Услышав ответ, Ефимова грудь завибрировала от смеха, а изо рта вырвался звук похожий на вопли бензопилы.

- Это мы над ним смеялись, когда ты вошел.

- А что такое?

- Иди туда - увидишь. - Он ткнул пальцем в дальний загон откуда слышалась непрекращавшаяся возня.

Я направился туда. Створки ворот оказались закрыты, но по хорошо смазанным петлям неслышно распахнулись и передо мной предстала весьма неприглядная сцена.

Начнем с того, что здесь была пятнистая кобыла. Почему-то вместо жеребца ею пытался овладеть пухлый мужичонка - коротыш непонятного возраста с волосатой грудью и уродливыми ногами. Он мучительно пыхтел, стоя на шаткой табуретке, не в состоянии достать до заветного места и в раздражении покрикивал на человека с фотоаппаратом.

- Найди что-нибудь повыше!

Первой на мое появление отреагировала несчастная лошадь, задние ноги которой были запутаны. Она с радостью потянулась ко мне, надеясь что я избавлю ее от позорного действа. Мужик, орудие преступления которого наконец совершило желаемое, потянулся следом за кобылой и рухнул с табуретки на сено.

- Да чтоб тебя! Такой кадр испортила. - Взвизгнул он и, вскочив, увидел меня, остолбеневшего от такого зрелища.

- Кто пустил? - Он заорал, брызгая слюной и тряся всеми конечностями.

Фотограф обернулся - наверняка это и был Мося. Он незло зашикал на меня.

- Идите, идите.

Я послушно попятился назад. Волосатый человечек вдруг разрыдался.

- Ну почему они не дают мне закончить? - Он снова вскочил, сердито переставил табуретку на новое место. - Ничего, дорогая, это недолго...

Закрыв ставни, я увидел обомлевшего Эна, который тоже лицезрел происходящее. Рядом стоял конюх и тихо посмеивался.

- Это наш директор. У него расстройство психики. Называется патологическая страсть к кобылам-рекордсменкам.

- Да, чего только не увидишь на свете.

- Если он сумасшедший, то почему не в дурдоме? - Эн тяжело глотает, как будто его сейчас вырвет.

- Да кто ж его посадит? Он знаешь какой гениальный организатор. Городу доход приносит. Все давно глаза закрыли на его художества.

- А фотограф зачем?

- Для памяти. Это же Стюардесса - любимая кобыла директора. Она за этот сезон четыре медали принесла.

- Ну тогда конечно. - Я кивнул и покрутил пальцем у виска.

Жалко, если Мося тоже окажется сумасшедшим. С ними дел лучше не иметь.

Мы возвращаемся обратно к ребятам, которые снова ржут, теперь над моим кислым видом. А Эна все-таки вырвало. Он упал на корточки на душистое сено и долго сидел согнувшись и подрагивая плечами.

Едва раздались шаги, как все бросились прятаться. Ефим схватил меня, я Эна и мы запрыгнули в закуток, где стояли тяжелые бочки с запахом перебродившего молока. Сквозь щели я видел, как прошел мимо директор, на ходу застегивающий ремень на брюках, из карманов которых торчали носки. Все вышли из укрытий, один выглянул наружу, убедившись, что толстячок не собирается возвращаться.

- Отбой.

- А чего прятались? - спрашивает любопытный Эн.

- Да на всякий случай. Одно дело за глаза - в глаза совсем другое.

Появился и Мося. Его фотоаппарат бесстыдно болтался на лямке ниже живота.

- Мося, это до тебя.

Он кивнул и махнул рукой: дескать, следуйте за мной.

Мы молча дошли до уютной беседки рядом с памятником в виде преодолевающего препятствие коня, с точно переданным скульптором рельефом могучих мышц и со всеми атрибутами рода мужского.

- Только не надо на меня так глядеть. Я-то как раз в своем уме.

Эн смутился и отвел взгляд.

- Просто другой возможности заработать пока не представляется. А так сделаю хороший снимок, подретуширую и пара сотен в кармане. Да я и не такое видал...

Я не позволил перейти Мосе к подробностям и решительно прервал его. Впрочем, он не обиделся.

- Мы от Тамары.

Он вздрогнул, потом поправил осанку, глянул по сторонам.

- Где она? С вами?

- Нет.

- Она нашла человека, который готов взяться за дело? - Мося перешел на шепот.

- Я так понимаю, речь идет об Амбулатории.

- Ну да.

- Это мы и есть.

- Если не секрет - что вам этот вонючка сделал? - Мося приблизился настолько близко, что можно было разглядеть каждый прыщик на его шнобеле.

- Пока я не могу сказать, - заговорщицки прошептал я.

В ответ почему-то раздается грубое хихиканье.

- Ну да, понимаю.

Я не стал распрашивать, что же он понял такого, а задал тот же самый вопрос.

- Я его так ненавижу. - Мося сорвал вдруг с нависавшей яблони рясную ветвь и начал выворачивать ее, пока не растер листья и юные яблочки в зеленую кашицу и не оголился до свежего дерева прутик. - Вот что я хотел бы с ним сделать.

Видимо настолько сильна была неприязнь, что мне даже стало жалко несчастное растение, с такой злобой он растерзал его. Пожалуй, будет хорошим союзником.

- Когда мы можем начать? - Мося встал и забросил фотоаппарат за спину.

- Прямо сейчас. Мы отправимся в бар на причале. Там подождем еще двоих. Это наши друзья.

- Отлично. - В нетерпении Альперт зачесал подбородок. - Уже даже команда есть. Вот это я понимаю.

- Скажи, а кто тебе Тамара? - Встрял вдруг Эн.

Нашел время.

- Сестра она мне двоюродная. А ты что - влюбился? - Словно поддразнил Мося, но тут же сник, заметив как у моего напарника сжались кулаки.

- Ну пошутил я. А вообще она ничего. - В воздухе он описал некое подобие женской фигуры. - Все, все, все. Больше не буду.

- Хватит. - Отрезал я. Хотелось вмазать обоим по ушам...

Глава 11.

Обратно к причалу мы добрались без проблем: дождались рейсового теплохода. Когда я поднялся на палубу, то заметил как на берегу возился с лодкой рыжий рыбачок. Хотелось крикнуть ему что-нибудь гадкое, когда мы проплывали мимо, но я удовлетворился его озабоченным видом.

В баре было немного народу - пять человек: в основном все предпочли сидеть под навесом на улице, а свободных мест там не оказалось и нам пришлось устроиться у одного из раскрых настеж окон. Все остальные столики в глубине зала были пусты. Внутри висел уже знакомый мне рекламный плакат "Крови мертвеца".

Для приличия стоило чего-нибудь заказать, тем более что у Моси оказались лишние деньги, а мы с Эном, да и Альперт, впрочем, тоже, были жутко голодны.

- А "кровь мертвеца" у вас есть?

- Это только реклама. Обещают поставить после презентации.

- Там и попробуем.

- Хм, - усмехнулся официант. - Это только так в песне поется. На самом деле его будут пить только отцы города - те, кто приглашен официально. Так всегда делается.

- Ну и ладно, обойдемся. Давай тащи, что есть.

Официант, с пылающим от духоты лицом принес нам газированную воду, какую-то мерзкую слизь, которую в меню почему-то назвали фруктовым салатом, еще два блюда насоветовал Мося - они оказались недурны.

Утолив и голод и жажду мы стали ждать.

Вскоре показались и ребята. Я обратил внимание на шум, доносившийся с улицы. Люди, шедшие по тротуару, оборачивались и торопились прижаться к затейливо кованому заборчику, опоясывающему бар и навес. Потом вдруг с ревом выскочил наш видавший виды пикап, перемахнул одним колесом через бордюр, и, напугав людей, врезался в зад припаркованного автомобиля, сработавшая сигнализация которого завопила так, что заложило уши. Надо было ожидать появления хозяев.

- Идем скорей. - Я схватил присосавшегося к стакану Эна за локоть и потянул к выходу. Он поперхнулся и залил соком рубашку, но обтираться было некогда.

Когда мы подошли к месту аварии, я понял, что мои подозрения насчет здоровья наших сыщиков не беспочвенны: оба были пьяные в дупель и еле стояли на ногах. Какой-то рослый брюнет, видимо хозяин джипа, держал Хулейкина за галстук, одновременно удерживая его в вертикальном положении и пытаясь вмазать своим загорелым кулаком промеж глаз. И то и другое ему удавалось одинаково плохо: тот непроизвольно подгибал ноги и кулак каждый раз пролетал мимо. Маркел оперся о столб и безучастно наблюдал за происходящим.

Тут поспешил вмешаться я.

Наши с Эном разбитые хари привели разбушевавшегося хозяина и его подоспевшего приятеля в замешательство, особенно когда он понял, что мы некоторым образом явились защищать "этих двоих ублюдков", хотя они оба продолжали набыченно стоять, готовые жизнь положить за свой кусок штампованного железа. Я отобрал у Хулейкина ключи и бросил их брюнету.

- Это в качестве компенсации.

Пока тот соображал, что к чему, я схватил Маркела за шкирку, Эн Хулейкина, и мы поволокли провинившихся в бар. Брюнет промычал в след что-то недовольное, но его приятель посоветовал согласиться хоть на такой вариант.

Толпа, чье любопытство хотя и не было удовлетворено в полной мере: обошлось без драки, потихоньку начала рассасываться.

К нашему приходу на столе было накрыто по-новой: постарался Мося. Официант посоветовал нам напоить товарищей особым коктейлем, который тут же и приготовил. Через пять минут после приема внутрь у обоих прорезались глазки.

- Что же вы наделали? - Эн дергал меня за руку, опасаясь что я разобью бутылку об одну из дрянных голов.

Я был вне себя от бешенства. Дело, по сути, на грани провала из-за двух ублюдков, говорил я, размахивая пустой бутылкой, которую вытащил из кармана пиджака Хулейкина.

- Шеф, мы все сделали, как было велено, - его морда упала в салат. Раздалось бульканье - по видимому он собирал жидкость в рот. Потом поднял голову и, причмокивая, раздавил зубами захваченную ртом вишенку.

- Все, - подтвердил Маркел и потребовал повторную порцию коктейля.

- Налей еще. Обоим.

После второго сеанса подсудимым стало заметно лучше.

- Где вы так набрались?

- Да мы тут...это...когда за Хряком следили, на склад с водкой забрели ну и взяли по бутылочке...- затянул Маркел.

- По бутылочке?! - заорал я. - По бутылочке?!

Мои пальцы потянулись к маркелову горлу. Хотелось крикнуть: "я тебя породил..."

Эн и Мося оттащили меня, не дав состояться братоубийству. Напуганные официанты уже не знали, что делать и, поохивая, шныряли взад-вперед возле стойки. Их разрывало желание вызвать наряд и, в то же время, боязнь лишиться статус-кво тихого заведения не позволяла сделать этого.

- Надо убираться, - прорычал я, смирясь с произошедшим.

Схватив подлецов в охапку, мы, провожаемые радостными взглядами, потянулись к выходу.

Путь наш лежал обратно в парк, но с затеей этой пришлось расстаться: тащить двух здоровых лбов было задачей не из легких. Пристроившись на газоне, мы аккуратно положили их тела на траву и перевели дух.

- Черт, я как чувствовал, - моему расстройству не было предела.

- Как теперь быть? - Эн ногой пнул Хулейкина в бок - в ответ раздалось пьяное мычание.

- Может попробовать хотя бы вытянуть из них информацию, - с надеждой произнес Мося.

Я с недоверием посмотрел на его серьезное лицо. А чем черт не шутит?

Начнем с братца. Он вроде получше выглядит.

После похлопывания по щекам и потряхивания головы он раскрыл глаза.

- Кто там?

- Я тебе потом объясню. Попозже, - зло проговорил я. - Выкладывай, чем вы занимались?

Он заговорил как механический манекен, в одной интонации, проглатывая слова, а порой и предложения почти целиком, но все же смысл сказанного был отчасти понятен.

- Сначала мы...за Хряком...ты велел...маршрут...эдельвейс... звезда востока...там...по бутылочке...не помню...

- Так. "Эдельвейс" и "Звезда Востока" - это рестораны. Это тебе ни о чем не говорит? - спросил я.

- Это его рестораны, - уточнил Мося.

- Может он добавит? - я пихнул Хулейкина.

- Давай попробуем.

Втроем мы, кто за что, ухватили зеленого Гену и поставили его на ноги. Он удивленно наблюдал за тем, как мы это проделывали, но не произнес ни слова, только мычал. Задавать вопросы оказалось бессмысленно: словно язык отрезало. Потом я сообразил в чем загвоздка и, схватив его за челюсть, резко дернул - по видимому мы ее повредили во время перетаскивания бренного тела.

- Спасибо, - в ответ прошелестел он.

- Ну, может от тебя услышим что-нибудь вразумительное.

В отличие от братца, Хулейкин, хотя и выглядел крайне плохо, окончательно соображения не потерял, но и из его слов выходило, что след Хряка они потеряли в районе "Звезды Востока". После описания того, как они взяли "по бутылочке" шел асолютно непонятный бред.

- Придется туда съездить.

- На чем? Ты же нашу машину подарил.

Я сделал вид, что не обратил внимания на язвительное замечание Эна.

- Я конечно извиняюсь, - кашлянул Мося, покосившись на стоявший в густой тени серый джип.

- По этой статье мы загремим минимум на год. Точнее - вы. Для меня, думаю, снисхождения не будет, как для лица предавшего органы. - предупредил я и сделал шаг к машине: мне просто интересно - нет ли в ней кого.

С другой стороны, ситуация не ждет отлагательства. А то обстоятельство, что машина так и просится в руки, окончательно сбивает меня с праведного пути.

- Эн, Мося - на стрему.

Отключить сигнализацию - дело нескольких минут: механик был - не талант. Сломать замок - и того быстрее. Значительно больше времени ушло на перетаскивание живых трупов.

Наконец мы рассаживаемся. Я уступил место водителя Эну, а сам обойдя машину, собрался сесть с другой стороны. Не успел я открыть дверцу, как что-то уперлось мне в спину и я, признаюсь, испугался не на шутку. Не за себя, нет, от того, что делу конец, от того, что по глупости попался, от того, что не увижу больше Долорес, от того, что может и не узнаю никогда, что же это была за история.

- Сдаюсь, - поднял я руки и плавно обернулся.

Передо мной стоял пацан лет семи и держал в руке бумажный листок. Это его палец я принял за ствол пистолета.

- Что это? - мальчишка не отвечает: немой, что ли, а терпеливо держит вытянутой руку.

Я принял записку из его рук.

" Ты хотел бы знать, где Амбулаторий: он там, куда ты собираешься. Ты многое узнаешь и поймешь, если проявишь наблюдательность. С твоей женщиной все в порядке. Она находится..."

Прочитав два раза, я оторвался от записки с тщательно выведенными печатными буквами. Малыша словно ветром сдуло.

- Что там такое? - подгоняет меня Эн.

- А ты ничего не видел?

- Нет.

Я вручил ему листок.

- За нами давно кто-то следит. И очень давно. И может быть не один. А самое интересное - он знает куда мы собрались.

На ком-то из нас "жучок" - это однозначно. Я пока даже не пытался заподозрить кого-нибудь. Сейчас это бессмысленно - к чему лишняя нервотрепка. Тем более, что это не опасно - эта записка дает наводку, то есть помогает нам. Но все же придется теперь быть осторожным в разговорах.

Эн потихоньку вырулил с тротуара, стараясь не привлекать внимание тех, кто давно припарковался. Но никто даже не взглянул в нашу сторону. Мне казалось, что под личинами добропорядочных водителей прячутся матерые шпионы, не чета моим, а только прикидываются, что им жутко интересно читать газетенки или книги. А те, что спят - и не спят вовсе, а только делают вид. А еще я жутко зол на себя - какая-то темная личность сопровождает меня незаметно весь день, а может и со вчерашнего дня , меня - человека, которого еще ни разу не удалось обвести вокруг пальца, меня - профессионала, способного спрятаться на ровном месте и которому так позорно сегодня набили два раза морду. У которого свидетели мрут как мухи, а он даже не в состоянии воспрепятствовать этому. А ведь всего два дня назад со стопроцентной уверенностью я мог бы похвастаться, что нет в городе детектива лучше меня. А теперь я сам себе противен обыкновеный самоуверенный дурак...

Выехав на дорогу, Эн прибавил газ и повернул накрасный. А за перекрестком стоял постовой. Я почувствовал, что Эн сейчас дрогнет и заметается - моя рука уверенно сжимала руль, а губы шептали: "спокойно". С тоскливым взглядом, человек в форме поднял жезл и дает знак остановиться, но не нам, а нетерпеливому джигиту, в обогнавшем нас "жигуле".

- Вот и все, а ты боялась... - пропел я. Мося обернулся и глядя на удаляющегося постового пропел туш.

- Выезжай на магистраль, - командую я. - Через десять минут будем на месте.

Только невероятное усилие воли не позволило мне дать команду развернуться и последовать по указанному в записке адресу. Кто бы ни был незнакомец, отправивший послание, я заставляю себя довериться его словам - с Долорес ничего не случится.

Глава 12.

Вот мы и на пустыре. Первое впечатление, что у Маркела с Хулейкиным поехала крыша - какие тут могут быть склады. Но ощущение, что здесь что-то не так, подкрепленное уверенным советом из записки, не дает оснований для сомнения - надо искать.

Выгружать пьяных поганцев мы не стали, загнали машину в густой кустарник и закрыли двери.

- Надо чуть опустить стекла, пусть проветривается.

- Может пройдемся до "Звезды"? - я навострил лыжи в сторону одноэтажного здания, ядовито зеленая задняя стена которого из-за забора выглядывает на пустырь.

- Я не понимаю - мы собираемся заняться Амбулаторием или искать какой-то непонятный склад? - в словах Моси чувствовалось уязвленное самолюбие. - Зачем я тут?

Не дойдя до забора двадцати шагов мы остановились.

- Одно другому не помеха. Стоит пощупать этого субчика. Но как его выцепить? Тут наверняка полно лютых телохранителей - нас сразу кончат.

- А я на что? Вы еще не знаете Мосю Альперта. - он гордо задрал подбородок. - Я здесь уже бывал и не однажды. Первым делом нужно незаметно проникнуть на кухню - оттуда есть проход в тайный бункер Амбулатория. Там-то мы его пощупаем.

- А охрана? Даже в бункере он может быть не один. - справедливо заметил Эн.

По мосиному виду стало ясно, что мы оба - болваны жалкие. Недолго он стоял, подбоченясь, упиваясь своим превосходством в знании повадков своего врага.

- В свою каморку он никого и никогда не пускает! Вы не представляете, как он любит деньги. Я люблю деньги, ты любишь деньги, ты любишь - все любят деньги. Но как любит он! Золото, камушки, разноцветные бумажки - все это он держит здесь и каждый раз, когда заходит в свой кабинет - запирается на несколько часов. Уж наверное не для того, чтобы сидеть умирая от скуки.

- Откуда ты все это знаешь?

- Да Мося Альперт когда-то был лучшим другом Амбулатория.

- Что ты говоришь? - неподдельно удивился я.

- Ну так мы идем? - Мося направился к забору и прильнул к щели между досками.

Мы с Эном последовали его примеру.

На территории очень тихо. Можно сказать, что никого нет вовсе. Но наметанным глазом я засек движение в трех местах: в тени у навеса с емкостями с отходами; в нише возле двери с нарисованными молнией и черепом; в глубине участка, между гаражом и самим зданием. Мося подсказал еще один вариант - я увидел в чердачном проеме двоих: очкастую физиономию и еще одного типа повернувшегося к нам спиной. Оба яростно резались в карты.

- Хорошо, что они так заняты - оттуда нас далеко видать.

Эн занял выжидательную позицию, готовый в любой момент сигануть через забор.

- Скажи - я на кухне народу много?

- Повара. Шесть человек - все китайцы. Проворные как кошки. Всякие виды борьбы знают.

- Мы тоже не лыком шиты.

Похоже незаметно проникнуть - очень серьезная задача.

- Придется, наверное, нейтрализовывать каждого по-одиночке, - советуюсь с Эном, - как думаешь?

- Тех, кто не крыше можно не трогать: если вон оттуда пройти прижавшись к стене, - Эн показывает на гараж, - то они не увидят. А по пути можно хлопнуть того, который у электрощитка.

- Все-равно услышат, - сомневаюсь я, но ничего другого придумать не удается.

В этот момент, все равно как счастливый случай, распахнулась служебная дверь. Из нее вышел коротконогий китаец с большой кастрюлей и, не закрывая за собой двери, направился в сторону гаража. Вместе с ним на улицу вырвалась китайская музыка - не настолько громкая, чтобы заглушить любые звуки, но идеально подходящая для нашего случая - любой стук может быть принят за игру инструментов. Видимо повара таким образом решали проблему ностальгии.

- За рисом пошел, - торжествующе потер руки Мося, видя как вдвоем с охранником они скрылись в гараже.

Мы с Эном срываемся с места как кошки. Напротив гаража перемахнули забор. Я встал возле раскрытых ворот, присматривая за кухонной дверью. Эн скользнул дальше.

Из гаража донесся звук сыплющегося риса. Я осторожно заглянул. Оба стояли ко мне спиной. Китаец нагребал ладонями и осторожно ссыпал рис в подставленную охранником кастрюлю. Тихонько я поднял лежащую на полу деревянную киянку и обрушил ее на голову китайца: почему-то он нравился мне больше. Второй удар настигнул охранника, прежде чем он успел повернуться лицом. Взлетевшие в воздух рисинки еще продолжали скакать по бетонному полу и вскоре замерли.

Ну что же. По-моему, дело пошло неплохо. Теперь дело за тем, что возле помоев.

Я помог Мосе перебраться во двор, а Эн уже вернулся довольный и показал клок волос.

- Удрать хотел.

Третий боец вообще не доставил особых проблем: когда мы подошли он сладко спал, устроившись на подпорченном молью тулупе. Мы не стали его трогать: уж больно у него был ангельский вид, жалко очень.

Впереди была кухня и пятеро шаолиньцев.

На удивление все прошло тихо-мирно. Мы с Эном ворвались на кухню, ожидая сурового сопротивления, но никого там не оказалось. Это было более чем подозрительно. Я еще не успел подумать, как Мося заторопил нас:

- Скорее! Слышите - машина подъезжает. Они пока еще ничего не расчухали и Амбулаторий спокойно войдет сюда. Тут мы его и зацепим.

Он толкнул нас к плакату с весовыми мерами различных приправ и круп, отдернул его - за ним оказалась дверь.

Не знаю, почему так произошло, но только в последний момент я вдруг понял, что мы пролетели. Попались! Засыпались! Просрались! Но только двое - третий был враг. Хитрый, подлый, умный.

Он втолкнул нас внутрь. У комнаты не было ни крылечка, ни приступка и мы упали вниз, на пыльный пол. Не знаю, как Эн, а я разбил себе губы и отозвалась в ребрах боль. Шум закрывающейся двери отрезал нас от внешнего мира и мы очутились в липкой тьме.

- Кто здесь? - раздался испуганный голос.

- Боже мой! - застонал я проклиная свою в который раз проявленную неосторожность и глупость и задал не менее глупый вопрос. - Долорес! Что ты здесь делаешь?

- Отдыхаю! - с достоинством ответила моя девочка.

Она приблизилась ко мне: я не видел ее лица, но слышал тревожное дыхание. Потом она осыпала мое лицо поцелуями и заревела, уткнувшись в мою разбитую грудь.

- Ай. Здесь кто-то еще, - она едва не раздавила мне палец, от страха дернувшись и наступив на руку острыми каблучками.

- Это Эн. Ты как?

- Нога. - Эн тихо всхлипнул.

- Дай посмотрю.

- Если сможешь, - сквозь стон проскользнула ирония.

Нога оказалась целой, но неестественно вывернутой. Я попытался проделать то же самое, что с хулейкинской челюстью, но моих сил оказалось явно недостаточно.

- Долорес, помогай.

Вдвоем мы дернули лучше. Эн вскрикнул и начал ругаться. В этот момент в комнатушку ворвался неожиданно яркий свет. Я заметил с какой высоты мы рухнули и присвистнул. Один из двоих, силуэты которых дрожали наверху видимо оценил мою реакцию.

- Ну как вам понравилось десантирование?

Не получив ни слова в ответ, он добавил:

- Молчите и ладно. Лишние слова ни к чему.

Тот, второй, был Мося. Это я определил по носу, когда он повернулся боком.

- А Томка с ними?

- Нет, не было, - заискивающе пропел Мося.

- Надо будет это выяснить, когда приступите к делу.

- А что делать с девчонкой?

- Да то же, что и с ними. А что те двое? - этот вопрос был задан так тихо, что я едва расслышал.

Мося что-то шепнул в ответ - это уже не дошло до моего слуха.

- Кстати, можете потрахаться перед началом сеанса. Я это люблю. Амбулаторий, а я уже не сомневался, что это был он, затрясся от смеха и едва не свалился к нам, но успел уцепиться за косяк. Он поправил на себе одежду, сердито крякнул и ушел. Мося протянул руку к выключателю и комнатушка осветилась настолько тусклой лампочкой, торчавшей из стены, что можно было смотреть на ее дрожащую спираль, не опасаясь за здоровье глаз.

- Ну как вам бункер? - хихикнул он и хлопнул дверью.

Зашелестел плакат и вскоре стало тихо.

- Я боюсь. - Долорес снова пустила слезы.

Я оглядел ловушку. Голые полы и стены. В самом низу противоположной от входа стены был маленький лючок. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть его. Створка была настолько плотно подогнана, что даже ноготь невозможно было засунуть между ней и стеной.

Я вернулся к месту нашего падения. Если бы Эн встал мне на плечи, то он достал бы до двери, но врядли это было так просто - выйти туда, откуда пришел.

А наверху, на самом потолке виднелась камера. Ее глазок сопровождал меня, передавая хозяину каждое движение.

Эн и Долорес равнодушно сели под дверью, а я принялся наворачивать круги, как будто пытаясь таким наивным способом усилить мозговую деятельность.

Примерно на двадцатом круге раздался неприятный скрежет. Он шел из стены, прямо напротив люка и прекратился, когда добрался до самого пола, при этом створка выпала наружу и из образовавшейся ниши выполз поднос. Бутылка вина с тремя рюмками, гроздья винограда, мелко нарезанные кусочни дыни и на каждого по бутерброду с икрой - видимо Амбулаторий заботился, чтобы мы не померли с голоду прежде времени.

- Ну что же - помирать так с музыкой. - Эн подхватил пальцами бутылку за горлышко и подбросив ее, поймал в раскрытую ладонь.

- Хо! "Кровь мертвеца". Козьма, ты хотел попробовать. Добрый дядя Амбулаторий оказывается филантроп.

Вот только штопора не оказалось и пришлось воспользоваться шпильками Долорес. Пробка с трудом ушла внутрь и аромат вина не замедлил вырваться на свободу.

Эн нетерпеливо разлил, сунул рюмку в руку аппатично сидевшей Долорес, протянул мне. Они оба выпили и Эн поспешил наполнить еще.

- А ты чего тянешь?

Не нравилась мне эта щедрость.

Я посмотрел наверх. Камера почему-то уставилась на меня, словно ожидая, когда приму и я. Это меня жутко задело, но я не подал вида и осторожно отвел взгляд, чтобы наблюдавший не заметил моей нервозности.

Я запрокинул голову и вплеснул янтарную жидкость в рот.

- Ты как будто водку пьешь.

Мне пришлось отвернуться и, незаметно для ребят, а тем более, чтобы ничего не понял враг, осторожно выплюнуть вино прямо в рукав.

Вторую дозу я отправил в люк, сделав вид, что интересуюсь его конструкцией. Ну не хочу я пить подарок Амбулатория! Я понял, что слишком много совершил безоглядных ошибок, и теперь оценивал каждый шаг.

Возникшее вначале желание распросить Долорес я подавил. Что-то зловещее замышлялось там наверху и я собрал максимум воли, что бы не зажаться трусливо в угол, как моя несчастная подружка и не раскиснуть, как Эн.

- И никто не узнает, где могилка моя...- тихо запел он, потом вдруг почему-то перешел на английский язык, я уловил смысл первых слов.

При чем тут монолог Гамлета? Какие-то английские пословицы. И вдруг до меня дошло: он же бредит. Я посмотрел на Долорес - та расплылась в сексуально-вампирской улыбке, какой обычно сопровождает минуты близости. С ума сошли оба.

Это вино!

А я? Я ведь тоже должен вести себя каким-то образом, раз тоже "пил". Ну уж я вам покажу, какой артист во мне умер.

Задрал к потолку широко раскрытые глаза и зашелся в идиотском смехе, так что стены завибрировали. Меня и вправду разобрал такой смех, что я испугался как бы не переборщить. Опрокинувшись на пол, я задрал в "припадке" ноги, я начал дрыгать ими - чем не пляска святого Витта. Смех мой вскоре превратился в стон, а дерганья не прекращались до тех пор пока не скрипнула дверь и на пол не опустилась лестница. Только тогда я позволил себе передохнуть, хотя не перестал идиотски хихикать. Я вспомнил, что однажды мне приходилось проделывать нечто подобное в интернате, когда среди учеников тайно проводился конкурс на лучшее изображение психической патологии. Я тогда занял второе место, а первое досталось моему однокласнику - потом оказалось, что он не играл: с ним случился настоящий припадок. Так что, школа у меня была.

Между тем за первым человеком в комнату опустился второй. Первым был Мося, а этого я не знал. Вид был у него рассеянный и вообще он производил впечатление жуткого неудачника.

- Что-то он, доктор, какой-то сильно дерганный. Может он притворяется? Мося испуганно посмотрел на меня, а я при этом изобразил свой коронный номер вращение одим глазом, в то время как второй остается неподвижным. По моему это привело его в ужас.

- Да нет. Сами посудите - разве способен здоровый человек проделывать такое.

Как вы правы, доктор, так и просилось с языка.

- Нет не способен. - согласился Альперт и, на всякий случай, спрятался за его спину.

- Наверное это специфичное действие препарата. Я же говорил Амбулаторию Филипповичу, что еще не закончил эксперимент, а он уже заставляет меня...

- Да если бы не я, - раздавшийся сверху громоподобный раскат заставил доктора пригнуться, - ты бы до сих пор прозябал в своем чертовом институтишке, старый пень.

Под натиском тяжелого борова, коим без сомнения являлся Амбулаторий заскрипели перекладины лестницы, и я испугался, что они не выдержат и мне придется умереть под жирным негодяем. Наконец, он благополучно спустился вниз, так, что его дырчатые сандали, сквозь которые пробивался тяжелый дух давно нестиранных носков, очутились как раз напротив моего носа. Эта пытка продолжалась минут пять - не меньше.

За это время доктор успел осмотреть всех троих - дольше всего его взгляд задержался на фигурке Долорес, чья коротенькая юбочка задралась показав чуть прикрытые трусиками самые красивые прелести в мире. Клянусь, не у одного меня закопошилось нечто - это я понял по слащавым взглядам Моси и доктора. Но Амбулаторий, по-видимому оказался безнадежным импотентом - ему было нисколько не интерено и он поторопил их скучным голосом. Не найдя в нас никакой патологии доктор доложил об этом шефу.

- Можно приступать.

Была опущена сетка, в которой нас поодиночке подняли наверх.

Глава 13.

...Настал мой черед: охранники схватили меня под руки и поволокли в комнату, в дверях которой стоял доктор, почему-то без халата, и липким голосом пел:

- Следующий.

Помещение было светлым и чем-то напоминало врачебный кабинет: такие же стеклянные шкафчики, лежанка для больных. Доктор приказал посадить меня в кресло, напротив его стола.

- А теперь проваливайте.

Он почесал руки.

- Ну-с, с теми покончили - теперь с вами...

Я не дал ему договорить и схватил одной рукой его ладони, едва они приблизились к моему лицу, другой - зажал рот.

- Тихо!

Он закивал, давая понять, что не будет шуметь. Но я ему не поверил сколько можно? Я подтащил его к столу, продолжая сжимать лицо и, открыв ящик, стал искать что-нибудь вроде скотча или пластыря.

- Горчичный. Ничего, подойдет и такой, правда?

У него, правда, было крайне противоположное мнение.

- Подумаешь - пожгет маленько. Не страшно.

Залепив рот, я сунул ему в руку ручку и листок бумаги.

- Я спрашиваю - ты пиши. Если мне ответ не понравится, то...- я подошел к шкафу и стал вчитываться в надписи на ампулах. - О, раствор аммиака. Будет жечь почище горчицы. Не так ли, доктор?

Он тут же накорябал первую фразу.

"Не сомневайтесь - я буду говорить только правду."

- Очень хорошо, просто - замечательно! Правда - она украшает человека, доктор. Вы со мной согласны? Ну вот, какие мы молодцы. А теперь переходим к делу. Что вы нам подсыпали в вино?

"Это новейшее, разработанное мной, психотропное средство, облегчающее стирание и наслаивание памяти."

- Я так понимаю - вы уже проделали нечто подобное с двумя моими товарищами?

" Да, но по приказу Амбулатория Филипповича."

- Чего он добивается?

"Пожалуйста, уберите пластырь - уже невмоготу."

- Ты мне бумагу не засоряй, а отвечай на поставленный вопрос.

" Ваших друзей заметили и зедержали. Амбулаторий приказал мне при нем провести сеанс и проверить заготовленный препарат."

- Много заготовили?

Доктор заволновался, руки его затряслись.

- Я жду.

"Полторы тысячи литров готовой смеси."

Я не выдержал и присвистнул.

Раздался стук в дверь и кто-то из охранников громко произнес:

- Доктор, свистеть нельзя - денег не будет.

Я осторожно подкрался и оценил крепость щеколды: слетит с первого удара. Так же, на цыпочках вернулся к доктору.

- Зачем вам столько?

" Я не знаю - мне велено было сделать."

- А противоядие есть? Как вернуть человека к нормальному состоянию?

" Только после нового сеанса. Умоляю, уберите пластырь!!!"

- Если пикнешь - шею сверну, - я легонько сдавил ее пальцами.

- Спасибо, - прошептал он и облизнул горевшие губы.

- Тебя как зовут?

- Венедикт Срулевич Ухайдакин. Можно - Веня.

- Слушай, Венедикт Срулевич, Веня. Хочешь заработать снисхождение лично от меня, я уж не говорю про суд?

- Конечно.

- Тогда пойдем со мной. Сейчас мы только подружку мою и дружка заберем и пойдем. Ладушки?

- А как же?..- он кивнул на дверь.

- Это я беру на себя. Амбулаторий еще здесь?

- Нет - уехал по делам.

- Жаль. Очень жаль. - прицокнул я, действительно сожалея, что встречу с таким интересным человеком придется отложить на неопределенный срок.

Ну, а теперь держитесь! Это я когда пробирался сюда, старался как можно тише. А теперь такого шороха наведу - своих не узнаете.

Я снова возле двери, которая, очень кстати, открывается в коридор - это я сразу усек.

Ногтем принялся колупать по краске, стараясь привлечь внимание охранников. Один из них, оказался заинтригован:

- Что вы там делаете, доктор.

Я так понял, он хочет заглянуть в щелку. Пора.

Удар ноги - и щеколда вырывается с мясом. Дверь налетела на препятствие в виде богатырской головы и сломалась пополам, по-моему, судя по хрипу охранника, вместе с препятствием.

Со стороны кухни слышны взволнованные голоса еще двоих и я поспешил притвориться дохлым. Это их обескуражило - они с любопытством склонились на до мной, за что расплотились оторванными носами.

Веня бежал за мной, как собачка. Не соображая, где выход, я тычусь во все углы. Два китайца пытались помешать мне своими приемчиками, которых я в жизни не видел. Больно конечно, как же без этого. Ну, а теперь попробуйте мой кулак - раз! два!

Я так полагаю, теперь они совсем видеть не смогут - глаза еще уже стали.

- Будь проклят тот день, когда я связался со всеми вами! - Веня яростно рвал на себе волосы.

- Слушай, Венедикт Срулевич, ты идешь?

- Да! Да! - с пеной на губах закричал на меня, но я не в обиде.

- Да не растраивайся ты так. Со мной не пропадешь.

Найдя какую-то дверь, я распахнул ее и оказался в зале. В первую секунду все притихли, увидев меня, окровавленного, разбитого. Бабы завизжали в голос, мужички навострили кулачки.

За одним из столиков я заметил самого Мосю Альперта, одиноко пристроившегося возле дымящихся омаров и пришедшего в дрож от моего неожиданного появления.

Радости моей не было предела - так хотелось размазать эту мразь по стенке, но времени было в обрез и я поступил слишком мягко - засунул скользкую клешню ему в рот, только задом наперед, чтобы трудно было вытащить. Испуганный Мося даже не дернулся. Да и все в зале словно в ступор впали - не решались приблизиться. То ли вид у меня был настолько свирепый, то ли разумно решили поберечь собственное здоровье.

Веня торопит меня - может нагрянуть милиция.

- Где Долорес? Эн? - я пожалел, что поторопился с клешней: Альперт мычит и машет ручкой.

- Вперед! - взъяреный голос мой как сирена.

Мы чешем за ним в одну из бесчисленных комнатушек, где и нашли несчастных. Хорошо хоть Эн способен, хотя и прихрамывая, двигаться подобно слепому кроту. Хуже с Долорес - ее придется нести на руках. Но предварительно я заехал Мосе по его шнобелю, чтобы помнил Козьму. Не знаю, что там у него посыпалось изо рта, когда он свалился - размолотые клешни или зубы, а может и то и другое мне это уже было не интересно.

Пока никто не был способен нас остановить и мы в безопасности. Припаркованный в тени джип, теперь оказался под самым пеклом и из распахнутых дверей на нас пахнуло горячим воздухом смешанным с винными парами - только спичку подноси.

Вдвоем с доктором мы штабелями уложили всех на заднее сиденье, а Долорес я заботливо устроил на самом верху.

- Веня, машину водить умеешь? - я сомневался, что смогу вести машину после того, как разделался с Мосей рука словно отсохла.

- Очень плохо.

- Ничего. Садись. Едем в сторону залива, где сдаются коттеджи, знаешь?

Очень плохо - это невероятно мягко сказано. Такое впечатление, что его учили ездить в Англии или Японии: так и тянет на левую половину дороги, - так что по шоссе мы двигались зигзагами, как тяжелый крейсер, пробираясь сквозь буруны из встречных машин, и я не уставал молить бога, чтобы мы добрались до места невредимыми.

Веня не смог вписаться ни в один в поворот и каждый раз срезал угол, заскакивая при этом на тротуар и только чудом оставляя в живых прохожих. Уже и не сосчитать, сколько мы испортили газонов и сломали чужих оград.

Наконец мы на месте. Трясущимися руками Венедикт уже еле вращает руль. Снова срезав угол, теперь он окончательно промахнулся мимо улицы и машина, пробив огромный рекламный щит скатилась прямо в воду. Мотор зачихал и, громко пукнув, заглох.

- Ну ты даешь! - я открыл дверь и упал в воду по самую грудь. Холодная, она привела в порядок мои нервы.

Людей было очень мало - только три рыбака на причале для катеров. Они посмотрели на нас, ничуть не удивлясь нашему появлению, а, скорее, рассердясь произведенному при этом шуму.

- Пошли.

Домик распорядителя, по сравнению с самими коттеджами, более походил на старый сортир с окнами. Сам распорядитель валялся на топчане без ножек, уткнувшись слюнявой мордой в грязный пол. На мои тычки он отреагировал загробным смехом, так и не раскрыв глаз.

- Падла, уже вечер, а устраиваться негде. Не до утра же ждать.

- Я знаю, что делать.

Веня вынул из кармана пузырек нашатыря и приблизил его к носу распорядителя. Тот поморщился, капризно захныкал во сне, требуя убрать "каку", потом, с треском, расползлись веки сначала одного глаза, затем другого.

- Свободные места есть?

Повторить пришлось раз пять, причем в последний - я уже потерял терпение и заорал ему в ухо:

- Я спрашиваю: свободные места есть?

- Зачем так орать? - только и ответил он, потянувшись за лежавшим на столике ключом.

Сунув его мне в руки, он снова впал в коматозное состояние.

- А номер какой? - я тщетно затряс его.

Рассмотрев как следует ключ, я нашел на нем нацарапанную цифру.

- Седьмой номер.

Вернувшись к джипу, мы обнаружили, что успели вовремя, потому что начавшийся прилив едва не лишил моих товарищей жизни: лежавший снизу Хулейкин уже начал пускать пузыри. Недюжинная сила понадобилась, чтобы в несколько секунд, вырвать его из рук смерти. Потом взялись за перетаскивание на берег остальных и еще долго сидели, приводя дыхание в порядок, во мраке наступившей ночи.

Я ощутил невероятный эмоциональный подъем, видя с собой рядом Долорес и уже так не беспокоясь за нее, как несколько часов назад. Физические силы же находились на пределе - страшно хотелось спать, но перед этим еще предстояла нелегкая работенка.

Каждого приходилось нести вдвоем: за руки и за ноги, почти сто метров до нашего домика. Когда и с этим было покончено, еще примерно двадцать минут ушло на то, чтобы ключ в трясущихся руках нашел скважину - не удивительно, что очутившись в зале, я валился с ног.

- Веня, ты меня извини - я должен привязать тебя.

- Твое право, - очевидно ему уже было глубоко наплевать, что я с ним стану делать - сил не было.

Не найдя ничего, что бы сгодилось на роль пут, я оставил эту затею и помог ему добраться до кровати.

- Завтра они будут как огурчики, клянусь, - сквозь зевоту пообещал Веня.

Я тоже хлюпнулся в пузатое кресло - на вторую кровать я устроил мою киску - и тут же уснул.

Глава 14.

Самый изумительный голосок разбудил меня.

- Кузенька, - мягкие пальчики погладили мою небритую морду.

- Долорес, - я сладко потянулся, схватил ее за руку и прижал к себе.

- Подожди, дорогой, - у меня завтрак подгорит.

Признаться ее отказ поразил меня, и я почувствовал, что еще больше завожусь.

- Здесь же люди. Не удобно. - она деликатно отвела мою ладонь, когда я погладил ее чуть выше колена.

Я был в шоке. Я не узнавал Долорес.

- Где Веня?

- На улице.

Я выскочил на мокрую от росы лужайку, где Веня тяжко швыркал носом, принимая воздушные ванны.

- Ты что с ней сделал?

- А что? - спросил он равнодушно, начиная приседания.

- Я ее не узнаю. Она не такая.

- А какая? Лучше или хуже?

Я задумался.

- Мне кажется - я хочу жениться на ней. Она просто чудо!

Он наконец оторвался от упражнений и прощупав собственный пульс, завалилися на скамейку, знаком приглашая меня сесть рядом.

- Значит моя задача удалась. Извини, я проявил излишнюю самостоятельность, не посоветовавшись с тобой. Я нашел, что ее разъедает неуемная страсть к мужчинам и по собственной инициативе я решил подсократить ее сексуальные запросы - хватит тебя одного.

- Ты уверен?

- Фирма веников не вяжет!

- А с остальными ты ничего не сделал лишнего?

- Нет, только восстановил прежнюю структуру. Они даже не просыпались.

Только сейчас я понял каким подозрительным стал. Видимо мои мысли не ускользнули от Вени.

- Мне ни к чему хитрить.

- А, черт с тобой.

Даже если он и продолжает работать на Амбулатория, уже все свершилось. В самом деле - я ничего не в силах предпринять. Только как быть дальше - а вдруг, в самый ответственный момент, мои друзья по указке Амбулатория или того же Вени пойдут против меня? Могу ли я верить им до конца? И к Долорес я еще долго не смогу привыкнуть, хотя нравится мне она стала больше.

Но на что я способен один? Вот где задача!

Решено: с этого момента все делать только тщательно обдумав, пить только чистую воду, инициативу брать в свои руки. Все ли? Да, пожалуй, этих мер будет достаточно, чтобы не попасть впросак.

- Веня.

- Да.

- Сейчас ты все, что тебе известно, изложишь на бумаге. Не беспокойся это будет гарантией честной сделки. Я никому не отдаю твое признание - ты не устраиваешь мне ловушки. Согласен?

- Но ведь если что с тобой случится - я рискую оказаться в тюрьме.

- А ты постарайся поступать так, чтобы со мной ничего не случилось.

- Я что, твой ангел? - вспылил он, и так резво вскочил, что если бы не мо реакция, в качестве противовеса я полетел бы со скамьи.

Пришлось встать. От резкого движения или от нервной встряски адреналин брызнул в мозг и я завелся:

- Пойми, я бы поступил по другому, если бы ты не поторопился с выполнением обещания. Как я могу быть уверен в том, чего сам не видел. И вообще, рассерженно закончил я, - хватит пререканий. Нет?! Да?!

- Да. - оторопело кивнул он.

- Ну и ладно.

Мы вернулись в дом. Он долго молча сидел над листком, потом накорябал несколько предложений, лихо расписался и подал мне бумагу. Не знаю, что мною толкало сейчас: сочувствие ли к Вене или очередная попытка верить на слово, только я разорвал это признание на мелкие кусочки.

Ничего не говоря, я сел на свое кресло.

Ладно, если бог даст помереть - так тому и быть, а без веры - не жизнь.

- Подъем! - зычно гаркнул я и подскочив к лежавшему на полу в уголке Эну, защекотал ему ноги. То же самое проделал с Хулейкиным и Маркелом.

Три богатыря выглядели плохо. Очень плохо. Особенно Хулейкин с Маркелом. Они этого треклятого зелья по бутылке ухнули - не удивительно. А денег на опохмелку нет.

- А мы где? - Маркел еле подымал отяжелевшие веки.

Тот же вопрос интересовал и остальных.

- Ну вот что, голубчики. Игрушки кончились. С этой минуты все делать только после общего решения. Никаких попоек...

- Шеф, а подлечиться? - застонал Хулейкин.

- Хер с маслом. Обойдетесь...

- Что за шум, мальчики?

Не стоит говорить о том, что все мы, даже "больные", резво обернулись на этот сладкий голосочек.

- У меня уже все готово...

После завтрака я снова обратился к облепившим обеденный стол коллегам с речью.

- Слушайте сюда, братцы кролики. Сейчас нас народу вполне достаточно для проведения крупномасштабных операций. Правда, наша группировка несколько смахивает на банду алкоголиков. Но так и быть, я позволю особо нуждающимся привести себя в порядок.

Соколы мои вмиг воспряли духом, готовые идти за своим командиром хоть на край земли.

- Первый и самый важный пункт на данный момент. Совершенно необходимо установить место нахождения Амбулатория. Думаю, после вчерашнего он залег на дно. От него мы можем узнать многое из того, что нас интересует. План действий прост - едем в "Звезду" и наводим там шухер. Заодно и подлечитесь - кому нужно. Только смотрите - ту отраву не трогать.

- Девочка моя, - я отвел Долорес в сторонку, пока олухи собирались в поход. - Я хотел бы взять тебя с собой, чтобы присматривать за тобой, но дело опасное. У тебя есть надежное место?

- Если только у Вареника пожить.

Вот черт, этого еще не хватало. Мало мне пидарасов всяких - еще транссексуалов подавай. А все-таки ревность дает знать - этот гад ее бывший муж, который был Витей, стал Варей. Поэтому и Вареник.

- Нет, он хороший - зря ты так. Мы с ним вместе в детстве играли.

- Небось в доктора? - зло шучу я.

- Прекрати!

Ого, назревает семейная сцена. Это мне очень даже нравится. Все-таки молодец Ухайдакин. Удружил.

- Ну все, все. Вареник - значит Вареник. Мы отвезем тебя. Или нет доберешся на такси. Лучше будет. Вдруг за нами следят. Ах, деньги. Плохо, когда совсем без копья. Ну ладно, сейчас отправляемся вместе - так посмотрим.

Бригада уже собралась и, выжидающе, заняла стартовую позицию.

- Сейчас нам, по меньшей мере, автобус нужен. - подметил я.

Я прокрутил барабан у захваченного из ресторана трофейного "бульдога". Полный комплект. Единственное оружие на всех: после вчерашних приключений у остальных голяк.

- Оружие добывать в бою! Пленных на брать. Шучу.

Мы гурьбой высыпали на крыльцо. Рядом с калиткой стоял распорядитель с грустным лицом. Он осмотрел нас с любопытством, задержавшись долее всех на Долорес.

- Ребята, вы здесь что, групповухой занимались?

За такие слова можно и голову оторвать, заявил я.

- Закурить не хотите? - примирительно, словно извиняясь, он вынул едва начатую пачку сигарет.

- Это другой разговор. - Пачка из его рук перекочевала в мой карман.

Он хотел что-то сказать, но прикинув в уме, что нас все-таки больше, решил промолчать.

- Ну, спасибо. Нам уже пора. Прощевайте.

Я пропустил своих вперед, махнул рукой распорядителю и зашагал по тропинке прочь.

- А деньги? - услышав позади прорезавшийся тенорок, я развернулся.

- Деньги? Вот спасибо, - я обшарил его карманы и вытряхнул начатую пачку презервативов, три ключа на связке и кучу мятых купюр. - А то мы совсем пустые. Спасибо еще раз, брат.

От наглости моей он потерял дар речи, и лишь только икнул пару раз.

- Молодец какой! - с притворным восхищением хихикнул Маркел и пожал тому руку.

Мы в спешном порядке отправились вдоль берега к автобусной остановке. Джип наш за ночь стал достоянием "Красных шапочек" - о нем напоминали только недосягаемые для волн следы покрышек.

- Хорошая машинка была, - тоскливо заметил Эн.

- Сейчас будет еще лучше.

На автобусной остановке народу не было. Мы целиком заняли единственную скамейку.

Воздух вскоре застил утренний туман. Видно было как летят по ветру крошечные капельки. Вскоре отсырела одежда и стало прохладно, но автобус не спешил появляться.

- По-моему идет.

В подтверждение Вениных слов послышалось далекое урчание и через минуту из тумана выскочил красный борт. Двери любезно распахнулись, я пропустил всех и остановился возле кабины водителя, слыша как в совершенно пустом салоне из-за места "на колесе" ссорятся Хулейкин с Маркелом.

- Здравствуйте, первые пассажиры. Следующая остановка...

- Звезда Востока.

- Чего? - водила тупо уставился на мой "бульдог".

- Звезда Востока. Ресторан. Понимай?

- Понимай, - кивнул он и включил скорость.

- Время хоть сколько? - спросил я и сунул револьвер в карман.

- Половина седьмого.

- Ого, - я зевнул до хруста в челюстях, - так рано?

- Ага.

- Ты за дорогой следи: в тумане едем. Смотри, если что... - я многозначительно помахал стволом.

Я отправился в конец салона и всмотрелся в заднее стекло. За нами никого не было, да и ничего толком не разглядеть даже за десять метров. Автобус медленно полз по шоссе.

Сев рядом с Долорес, я обнял ее. Она даже не взглянула на меня и ничего не сказала, только положила свою руку на мою.

- Они хотели нас убить? - произнесла она после долгого молчания.

- Нет - сделать послушными людьми.

- У меня такое ощущение, что я что-то потеряла в себе со вчерашнего дня.

Я заерзал, испытывая беспокойство, глянул на Веню. Он показал большой палец, дескать: все в порядке.

- Это тебе кажется.

- Может быть. Хотя я чувствую, что это к лучшему, - она повернулась ко мне лицом. - Как ты меня находишь? Мне кажется, что раньше я хотела всех мужчин, а теперь - только тебя.

- Это замечательно, - протянул я, стараясь успокоить некстати закопошившееся желание. - пойду гляну, как дорога.

- Нормальная дорога, - она сердито дернула меня за рукав, не дав уйти.

Я с ужасом подумал, что Веня мог допустить ошибку и теперь ее колоссальная сексуальная энергия обратиться против меня одного, но с облегчением услышал:

- Береги себя, милый.

Эх, поскорее бы кончить с этим проклятым делом.

В городе я приказал водителю остановиться возле почтамта, от которого рукой подать до квартиры Вареника.

- Передай ему: если с тобой что-нибудь случится - ноги выдерну.

- Кузенька, тебе так идет быть сердитым, - из тумана долетел ее голос.

- Трогай... Ну, в смысле - двигай. - шепнул я водиле...

Глава 15.

Когда мы были возле "Звезды" воздух так и не прояснился. Подходы к зданию практически не проглядывались и туман служил нам отличной маскировкой.

Я отпустил автобус.

- Всем рассредоточиться. Эн - займешь позицию на заднем дворе. Держи, - я протянул ему пушку. - А мы - с парадного.

- Я не пойду, - заволновался Веня. - Вдруг они вас ухлопают. Тогда мне крышка.

- Ладно, будь здесь. Я дам знак. Если что - беги в ментовку. Ближайшее отделение налево через два квартала.

Мы, легкой поступью, приближаемся к дверям ресторана.

- Я иду первым. Ждите.

Строю идиотскую ухмылочку "во все тридцать два зуба", чтобы не узнали. Стучу в стеклянную дверь.

Встревоженный столь ранним визитом посетителей охранник отодвинул занавеску и, увидев мою улыбочку, упал в обморок. Видимо пора обращаться к стоматологу.

Ударом колена вышибаю стекло напрочь. Влетаю в зал. Там меня уже ждут. Двое. Эти оказались покрепче: видать старые любители фильмов ужасов. Моя голивудская улыбка на них не действует. Оба тычут в меня пистолетами. Шестизарядные - придется попотеть.

Я ныряю под ближайший столик.

Бах! Бах! Раз, два.

Как наглотавшийся скипидара уж, молнией вьюсь между ножками, думая об одном: как бы не подоспела помощь.

Бах! Бах! Ба-бах! Шесть.

Ба-бах! Ба-ба-бах!

Следующий последний.

Бах!

Я, быстрее пули, выскакиваю из укрытия и ударом ноги вырубаю того, который вставляет новую обойму. Второй бросил оружие и помчался в раскрытую служебную дверь. Я, с точным расчетом, сшиб выстрелом люстру и она обрушилась прямо на голову охранника.

Из коридора донеслись крики и тихие удары выстрелов - Эн держит позицию. Но у него мало патронов. Я выскочил обратно на улицу и кинул пистолет Хулейкину.

- Быстро на ту сторону!

Я снова безоружен. Но очень опасен. Хватаю стул. Его железными ножками ловко отбивать почки.

- Маркел, за мной!

Мы встретили противника таким градом ударов, что тот деморализовался на глазах.

Мы уже продвинулись в коридор, оставив позади стоны и крики пятерых поверженных.

Но тут появился тот, кого бы сейчас меньше всего хотелось бы встретить. Ходячий шкаф. Безмозглый сейф. Броневик. Машина смерти. Короче, Хряк Мордак, собственной персоной.

Он вырвал стул из моих рук и сунул в рот ножку. Ну, думаю, совсем хряпнулся - тянет пососать, как дитя, всякую пакость.

Меня аж в дрожь бросило, когда раздался хруст. А он кинул обезноженный стул на пол, а сам дожевывает деревянный огрызок.

А, я понял! Это он показывает, какой крутой.

Так ведь и я - не чукча. Тоже хватаю стул и откусываю вторую ножку. Мол, знай наших. Конечно, где уж тут за зубами уследишь.

Он очень удивился.

Один - один.

Тогда он отломил у бедного стула третью ногу и согнул ее, превратив в штопор. Где найти, только, такую большую бутылку?

- Сына, дай-ка дяде штучку.

Громко гыкая, он протянул мне свое творение.

Я сделал попытку вернуть металл в исходное состояние, но силы, конечно, не те. Гыканье становится все громче. Наконец, Хряк сбросил с лица улыбку и сделает шаг навстречу.

Я ударил "штопором" по его голове - все равно, что слону - дробина.

Как назло, Маркел путается в ногах и, отступая, я споткнулся. Но не успеваю упасть: руки Мордака схватили меня за ворот и потянулись к шее. Неужели такой конец? Ну нет, я так просто не дамся.

Пароходный гудок - не хочешь? Последний раз я пользовался этим трюком на пристани - и то вполсилы. А теперь беречь горло нет необходимости: жизнь спасать надо.

От моего рева у Хряка волосы, как у щетки, назад завернуло. Маркел лежит, дергается. Прощально звенят осколки витрин.

Мордак в себя прийти не может, глаза закатил, из ушей кровь льется. А я под его тушей лежу - не продыхнуть.

- Маркел!

Братец тоже в ауте.

Слышу шаги. Вижу шатающегося Хулейкина. Он обжимает голову руками.

- Что это было?

- Пожарная сигнализация, - поясняю. - Помоги.

С трудом ему удалось сдвинуть Хряка в сторону.

- Как у нас дела?

- Клиента здесь нет. А Эн в шоке, после этого звука.

- А ты?

- А я рот раскрытым держал, чтобы перепонки не лопнули.

Видимо я здорово переборщил. Хотя горло вроде ничего, выдержало. Могу даже повторить, если понадобится.

- Зови Веню, пока он не убежал!

Ну что же, раз Хряк здесь, то он нам и скажет, где Амбулаторий. Я сорвал с окон шторы, и повязал хряковы ноги и руки морскими узлами.

Хлопаю его по мясистым щекам. Вроде очухался.

- Где хозяин?

Мотает головой.

- Значит говорить не будешь? А если повторить?

В глазах чувствовался испуг, но Хряк нашел в себе силы отказаться. Это заслуживало уважения, но знать-то я должен или нет?

Хулейкин привел напуганного Ухайдакина.

- Как бы нам его допросить? - спрашиваю.

А Мордак губы презрительно поджал: не дождетесь.

- Если только с помощью зелья? - задумался Веня.

Мы спустились в погреба. Там, внизу, стоял густой винный запах: оказывается вся стеклянная посуда в ресторане не выдержала моего рева. Но несколько уцелевших бутылок мы все-таки нашли.

- Интересно, сколько на его тушу понадобится?

- Десяти литров хватит.

- Двадцать бутылок? - присвистываю я. - А он столько выпьет?

- Если нальем - выпьет.

Все двадцать бутылок я выставил в ряд.

- Готово.

Хряк когда увидел все это богатство - потянулся к пузатеньким подружкам, жадно глотая слюну. Думаю, дело пойдет.

- Развяжи.

- Еще чего. Воронку сюда!

Я крикнул пришедшего в себя Маркела, он ушел куда-то и вернулся с огромной воронкой для бензина.

- В самый раз будет.

Хряк с готовностью устроился в полусидячем положении и широко раскрыл футбольные ворота.

- Смотри - не сжуй. - я вложил воронку в его рот и он аккуратно сжал ее зубами.

Одна за другой, с хлюпаньем, бульканьем опустошались зеленые бутылки.

- А-а-а, - довольно постанывал Мордак. Остальные смотрели на процедуру с голодным взглядом и не известно было для кого это было пыткой.

Когда, после восемнадцатой, я освободил его горло, там уже во всю плескалось готовое выбраться наружу вино.

- Давай его поднимем, а то назад польется.

Мы помогли ему занять вертикальное положение. Несколько капель все-таки вырвались наружу, но Хряк успел их подхватить языком.

- Восемнадцати хватит? - я тревожился за успех предприятия.

- Нормально - успокоил меня Веня, после того, как убедился, что в даже таком положении в Хряка уже не войдет ни капли злополучного вина.

- Теперь его надо чем-то подпереть, а то не удержим.

Обыскавшись в поисках подходящей вещи, мы готовились побить рекорд по тяжелой атлетике.

- А вы его за шею шторой зацепите. Вон на той гардине, - в зале появился улыбающийся Эн, про которого в суматохе мы позабыли. Видимо он только что очухался.

- Молодец, Эн. Хорошая идея.

Пятером мы подтащили слона к разбитому окну. Я завязал узел на его могучей вые. Сверху еще один.

- А не оборвет?

- Да не должно - вроде крепкая. - Эн несколько раз дернул, проверяя. Наконец мы решились его осторожно отпустить.

Туша Мордака медленно покачивалась, перекладина у потолка тихонько повизгивала, заставляя нас вздрагивать от малейшего звука.

- Давай скорей, - я заторопил Веню.

Он начал психическую обработку.

Каких-то несколько минут и адрес Амбулатория у нас в кармане. У него в девять утра встреча с директором ипподрома. Это весьма любопытно.

В конце сеанса штора не выдержала и с треском порвалась. Пол под Мордаком завибрировал так, что я не удержался на ногах и тоже свалился, впрочем как и остальные.

- Берегись! Потоп!

Мой крик потонул в шуме несущейся на меня, исторгнутой Хряком, водицы. Я зажал пальцами нос и сдавил губы, ожидая когда волна пройдет. Вынырнул, выдохнул.

Винная вонь заполонила разгромленный зал. Все мы хороши: избитые, облеванные. До сих пор сносно выглядевшие, теперь мои туфли пришли в полную негодность.

- Куда мы в таком виде - людей пугать? - спросил я у Эна. - Кто сказал, что выдержит?

- Ну, виноват. Так ведь тоже пострадал.

- А что нам люди! - Гена Хулейкин геройски выпятил грудь. - Мы спасаем город от гангстеризма.

- Это верно, - сказал Веня и направился в сторону служебного коридора. Пора брать главного. Там в гараже должны быть машины.

- Возьму эти две. Может пригодятся - не выбрасывать же, - я сунул оставшиеся бутылки по карманам.

Мы действительно нашли подходящую машину - бортовой грузовик, который спокойно мог вместить нас всех.

Доверив вождение Эну, мы прыгнули в кузов - есть шанс проветриться, прежде чем прибудем на место.

А город встречал новый день: из глубины кварталов доносились звуки мусорных машин, ранняя ругань теток-соседок; хозяева вели своих собак погадить на лужайки; пьяные от ночных вакханалий коты разбредались, ленивые, по домам; грузчики в продуктовых магазинах, принимая свежий товар, матерно орали на воробьев серущих на свежеиспеченый хлеб; мелкие воришки приступали к своему ремеслу на переполненных людьми автобусных остановках; сонные, раскрашенные как ходячие афиши, девицы зевали в шикарных авто, везущих их отсыпаться, чтобы через двеннадцать часов быть готовыми к новым подвигам на ниве греха, - в общем начало рядового дня Землепупска.

Наш грузовичок легко потряхивает - тело принимает своеобразный сеанс массажа, что хорошо сказывается на активности мышц и извилин.

Неужто Амбулаторий вздумал отравить этой гадостью весь город? Для того, чтобы применить сеанс психотерапии? Автор состава нам известен - он сейчас отрабатывает снисхождение правосудия. Он же - исполнитель сеанса. Но массово... Телевидение? Этот яд современного мира. Ему вовсе не обязательно захватывать телецентр - достаточно, чтобы кое-кто выпил его вина и был зомбирован. На плакате было написано, что состоится презентация на празднике. А официант из бара говорил, что только городские главари отведают первыми. Вот оно что. А праздник завтра! Я полагаю, на ипподроме тоже позаботятся о посетителях. Обычно крупные выигрыши обмывают. А кто имеет крупные выигрыши на нашем ипподроме? Тот у кого есть крупные деньги. А укого есть крупные деньги? У крупных людей, конечно!..

- Веня, - позвал я. - Еще "кровь мертвеца" есть где-нибудь?

- Наверное. Есть "Эдельвейс", другие рестораны.

- Там та же пакость?

- Я не знаю. Я готовил саму смесь, в вино добавляли другие.

Ну ничего, через десять минут будем на месте. Там и разберемся.

Меня вдруг пронзила мысль: а может быть он и Мосю зомбировал. Точно. Вряд ли та девушка, Тамара, специально свела нас: она была уверена, что он поможет. Тем более - он ей брат. Не продают сестер просто так. Амбулаторий, видимо, хотел заполучить и ее покорство, но помешали мы. Да, дело разворачивается серьезней некуда.

Мы миновали старый мост, грузовичок медленно подкрался к окружавшему ипподром высокому бетонному забору и, дрогнув, встал.

Я поднялся, оперся на борт и, подтянувшись к забору, глянул на территорию.

Дворники, как всегда, мели мусор; с конюшен доносился гомон лошадей; рабочие разгружали машину с сеном. Но внимание мое привлекли три человека на площадке для расседлывания. Двое из них разговаривали между собой - третий сидел в сторонке. Даже с растояния в двести метров я разглядел его шнобель. По-моему, после того, как я ему вмазал, он стал еще больше. Мне даже стало жалко его - жертву коварных планов Амбулатория. Очевидно, толстый - он самый. Ну и, конечно, директор.

Проверяю разделяющее нас пространство на наличие охранников. Их только двое. Внутренние стрелки сейчас должны дрыхнуть после ночной вахты. Как правило они не просыхают и для нас особой опасности представлять не должны. Да и знают меня - в случае чего, не тронут.

Спускаюсь к ребятам.

- Там они, голубчики. Давай, потихоньку, через забор.

- Я посижу здесь, - трусливо отнекивается Веня.

- Не выйдет. Идем вместе.

Мы падаем, по очереди, в кусты полыни вперемешку со жгучей крапивой. Кожа покрылась волдырями пока мы пробирались через заросли к беговой дорожке.

- Значит так, - я толкаю речь полководца. - Сейчас гуськом до первого рва. Потом разделяемся на две группы. Маркел, Эн, Гена - вы заходите слева, туда где барьер и обезвреживаете одного охранника. Он сидит в кустах. Мы с Веней убираем другого и Амбулаторий наш.

Я только видел как кулак Маркела мелькнул над кустиками живой изгороди, а больше ни звука - чисто сработано. Теперь дело за нами.

Я подкрался к телохранителю сзади. Он курил, напевая что-то веселое. Хватаю его за ноги и обрушиваю навзнич. Веня, к удивлению моему, молнией сорвался с места и забил рот упавшего комком из крапивы.

- Молодец, - как не похвалить такую расторопность. - Только зачем так жестоко.

- А, под руку попалась. - отряхнувшись, он сел на поверженного телохранителя.

Итак, препятствия устранены. Противник без охраны. Необходимо приблизиться.

- ...мы уже подготовили одну партию. Сегодня же и завезем. Смотри, чтобы твои орлы раньше срока не выпили...

- А там уже пить нечего. - я поднялся из травы.

Все трое обернулись на мой голос. Мося с испуганным, затравленным взглядом; директор - с непонимающе-встревоженным; Амбулаторий - со злым прищуром.

- Ты предал меня!? - гневно выкрикнул он и бросился на стоявшего рядом со мной Веню.

Тот побежал наутек. Обоих пришлось догонять. Еле удалось отодрать рассвирепевшего Амбулатория от визжащего Вени Ухайдакина.

- Придется тебе им заняться, - я отряхнул одежду последнего от пыли.

- Хоть сейчас, - отдышался он.

- Вы думаете, что справились со мной? Ошибаетесь, - Амбулаторий все еще валялся: никто не помогал ему подняться, а самому ворочать тяжелым телом было физически невозможно. - Вы думаете я один? Нет. Меня обязательно выручат. Вы не сможете даже покинуть поля.

- Если ты про своих горилл, то они валяются без сознания.

- Нет, не про них, - Амбулаторий дьявольски захихикал, увидев, что-то за моей спиной. Судя по отвислым лицам моих соратников там было что-то неприятное. И я обернулся.

Глава 16.

Это были вооруженные люди. Какие-то машины в человеческом облике: рослые, с безразличными физиономиями, похожие на близнецов. Впереди них стояла женщина. Она была так дьявольски красива в своем обтягивающем тело черном кожанном костюме, что я не сразу узнал ее. Зеленые глаза, стать пантеры, нежная грация девственной амазонки.

Господи, да это же она - та самая, которую я видел перед тем как нашел труп Петровича.

- А ты, подлец, не думай, что я пришла защищать тебя. Скорее - твой секрет.

Ее тихий, уверенный голос словно гипнотизировал.

- Да ты что, Пашенька. Мы же с тобой старые друзья, - запел Амбулаторий и завился ужом, стараясь хотя бы встать на колени. - Поможет мне кто-нибудь или нет?

- Были когда-то, - ее слова прозвучали как приговор. - поднимите его.

Сильные руки амбалов встряхнули толстую, зашедшую в причитаниях, жабу.

- Ты же не хочешь сказать, что я уже не нужен. - Амбулаторий был на грани истерики и брызгал слюнями, своим жалобным голосом пытаясь добиться снисхождения.

- Именно. - Ослепительная Паша изящными пальчиками сделала еле заметное движение и ее люди направились к Амбулаторию.

- Нет, нет. Я не хочу!

- А тебя никто и не спрашивает, - произнес один из лбов и сверкнул складным ножом.

Я бы предпочел наблюдать за происходящим с экрана телевизора, но, увы, это была жуткая реальность. Пришлось отвернуться. Я услышал только тонкий всхлип...

Медленно раскачивая бедрами, Паша подошла ко мне. Тонким пальчиком она подняла мой подбородок, хотя я и без того смотрел на нее снизу вверх.

- Хочешь работать в моей команде? - ее, прежде холодный, голосок стал приторно сахарным.

- Конечно, какой разговор, - сказав это, я нагло схватил ее за задницу и прижал к себе.

Охрана дернулась, но она дала знак рукой и они замерли, не смея приблизиться, затем засмеялась, запрокинув голову и разметав шикарные волосы, выгнулась, не вырываясь из моих объятий и, обхватив меня за шею, впилась в мои губы жадным поцелуем.

О, подлый изменник! Клянусь, в этот момент я думал только об одном - как бы затащить богиню в койку и от души насладиться ею.

Страстно дыша, она отпрянула, руки мои безжизненно повисли, от нахлынувшей слабости не в силах удержать ее гибкое и сильное тело.

- Я думаю, у нас еще все впереди, мой милый.

Я испытал приступ разочарования. Она мгновенно стала холодна как лед.

- Всех вязать. Его - ко мне в машину, - показала на меня и от того, как она это произнесла, мне впервые в жизни стало по настоящему страшно.

Могучие лапы схватили меня, я почувствовал укол в плечо и почти сразу же ощутил полную невозможность сопротивляться: обмякли мышцы, тело потеряло способность двигаться. Слава богу, мозги не отказали. Меня поволокли к сиреневому лимузину, заботливо уложили на широкое заднее сиденье, напротив села хозяйка. Когда дверь закрылась, она снова превратилась в легкое небесное создание, погладила меня по голове.

- Все будет хорошо.

- Куда нас везут? - я удивился необыкновенно слабости моего голоса.

- Ко мне в берлогу. Если будешь послушным мальчиком - это место станет нашим.

- Паша - это твое настоящее имя?

- А что - слишком мужское?

Она наклонилась надо мной и, тяжело дыша, прошептала:

- Тебе я разрешаю звать меня Эмилией. Это настоящее.

Я застонал от невозможности потрогать ее волосы и прикоснуться к ее телу. Такая женщина рядом!

- Что это у тебя? - ее нежные руки вытащили из кармана бутылку "Крови". Откуда?

- Трофей.

- Это кстати. Сейчас мы отметим нашу встречу.

Она нажала кнопку на обитой дорогой тканью перегородке, отделявшей от нас водителя и из выдвижного ящичка выполз набор хрустальных фужеров.

Наверное она сумасшедшая. Или нимфоманка. Впрочем, одно другому не мешает - диагноз может быть общим.

А ведь она не знает про существование зелья. Разве стала бы пить?

Эмилия уже разлила напиток и протянула мне бокал.

- Ах, да. Ты же не можешь.

Она опустошила оба. Как извозчик.

- Неплохо...

Ее развезло довольно быстро.

- Я вовсе не плохая. Правда, правда. Но не люблю, когда мне пытаются мешать или, хуже того, - обманывают.

- Кто тебя обманул, дорогая?

- Амбулаторий. - икнула она и хлопнула еще.

- Не пей больше.

- Нет уж - раз начала, то надо допивать. - Эмилия подняла темную бутыль и взболтала вино, чтобы знать, много ли еще осталось. Судя по ее растроенному лицу - совсем чуть чуть.

Я, насколько это было возможно, оперся на левый бок, чтобы она не добралась до второй посудины.

Вскоре она уже вовсю сопела, уснув под легкое покачивание машины. Я тоже почувствовал как подобралась дрема и погрузился в тревожный сон.

Звяканье бокалов вернуло меня в реальность. Лимузин явно съехал с хорошего шоссе на какую-то загородную дорогу и теперь его ощутимо раскачивало.

Эмилия тоже открыла глаза и села, заняв часть моего сиденья. Я не переставал удивляться ее переменам. Создавалось впечатление, что два разных человека появляются передо мной, незаметно подменяя друг друга. Я не был уверен, что эта женщина несколько минут назад могла осушить поллитра за несколько минут. Она была очень серьезна и казалась абсолютно трезвой.

- Подъезжаем, - таким тоном говорят надзиратели, когда приводят заключенного к камере смертников.

- Послушай, Эмилия... - кашлянул я.

Она посмотрела на меня таким взглядом, как будто я с луны свалился. Или голым зашел в банкетный зал. Второе было гораздо вернее.

Я уж и не знал: стоит продолжать. Немного смущенный, я осторожно поинтересовался:

- Чего ты хочешь от меня?

- Скоро узнаешь.

Лучше бы она этого не говорила.

Наша карета плавно затормозила, из распахнутых дверей ударило в глаза солнце, тяжелые фигуры вытряхнули меня из салона, одна из них взвалила мое бренное тело на нехилое плечо и поволокла в сторону шикарнейшей виллы, отгороженной от асфальтированной площадки для машин фонтаном с сверкающей золотом статуей Самсона, рядом с которым почему-то не было льва.

Так вот куда делась эта скульптура. Помню, три года ее искали по всей стране. А она, оказывается, совсем рядом. А куда же льва дели? Надо будет спросить на досуге.

Стайка мускулистых собак неизвестной породы встретила нас вилянием обрубков. Клыки толще пальцев на моей руке. Однако, бежать отсюда будет непросто.

Меня внесли на второй этаж, где в глубине коридора скрывалась маленькая скромная комната с камином посреди внешней стены, на двух других - низкие рамы окон, бросили на пухлый диван, сняли ботинки с недвижимых ног, повернулись и вышли, цокнув замком.

Мне показалось странным, что обыскивающие меня люди забрали револьвер, но не прикоснулись к вину. Бутылка, согретая моим телом, торчала горлышком наружу.

Я попытался пошевелить онемевшими пальцами. Мне это удалось. Суставы в локтях работали плохо и, вообще, ниже пояса я все еще был парализован.

Так я лежал, не в силах перевернуться на спину, довольно долго, пока не почувствовал как по всему телу пробежала дрожь, покалывание тысячи иголочек, взмокли от напряжения ноги, всего залихорадило. Вскоре отпустило и я понял, что могу шевелиться.

Как будто заново родился. Ноги еле слушались, когда я, шатаясь и хватаясь за спинку кресла, двух стульев, подобрался к окну. Стекло было толстое, пуленепробиваемое. Я всей массой навалился на него, расплющив нос.

Там внизу, детина в черном сидел на крошечной, по сравнению с его комплекцией, механической газонокосилке и наворачивал круги по гигансткой лужайке, конец которой прятался от моего взгляда за кронами деревьев. Небо было затянуто тучами и наводило тоску. Скоро ночь.

Лимузин, очевидно в котором меня доставили так и стоял, брошенный, с раскрытыми дверцами. Вверху загрохотало, первые капли, словно боясь, легко ударили по карнизу, несколько секунд ничего не было, а потом - как будто дядя с седой бородой и нимбом решил отвернуть краник на полную - хлынуло так, что загудели под тяжестью стволы тополей. Горилла в стильном костюме бросился с крыльца закрывать лимузин.

Я обернулся на звяканье замка в двери.

На пороге стоял сухой старик с подносом в руках, он вошел, шаркая домашними тапками и тряся головой, следом за ним, как кошка, неслышно ступая, появилась Эмилия.

- Захар, ты свободен.

Старикан покорно согнулся в три погибели, изобразив крючок, затем произошла заминка: он охнул, видимо не смог выпрямиться, и, боком-боком, боясь вызвать гнев, выскользнул из комнаты.

Эмилия скинула с подноса салфетку и я сразу же почувствовал острое желание почревоугодничать.

Мои пальцы лоснились от жира после ножки индейки, в голове шумело от водки и пережитых неприятностей, хотя неизвестно, что впереди: может это последний обед пленника. С кресла Эмилия с нескрываемым интересом наблюдала за моей трапезой, ни произнеся ни слова.

Я вытер пальцы, прочистил языком передние зубы, и, мужик я или нет, схватил Эмилию за умопомрачительно изящное запястье и рванул к себе, жадно прижал, осыпав поцелуями ее очаровательную шею.

- Детка, давай на диван, а?

Она никак не отреагировала на мое бурное проявление чувств, чем ввергла в замешательство.

- Нет, ну я так не могу. - фальшиво закапризничал я, а потом подумал, что действительно не могу.

Я вскочил и пошел кругами вокруг кресла.

- Ты кто такая? - заорал я ей в лицо, ничего не боясь: ни ее нового ее превращения, ни появления обезьян-телохранителей, ни черта, ни дьявола.

Она тихонько хмыкнула и, сорвавшись с места, - я не успел ее задержать очутлась возле двери. Улыбнулась на прощанье и скрылась, оставив меня одного, злого и ничего не понимающего.

Что за женщина! Я вдруг вспомнил про Долорес и почувствовал, что то что было между нами - цветочки, по сравнению с тем, что я испытываю к этой зеленоглазой кошке.

Подлец, предатель. Стоило этой жуткой дамочке появиться на горизонте, как ты готов забыть все на свете. Как многоликое чудовище, она затянула меня в свои сети. Теперь мне конец. Если она не будет моею - я труп.

Погодите, господин хороший. Интересно, как это она может стать твоею, если ты, а не она - игрушка.

Да очень просто, болван. Надо сменить правила игры. Ты что не понял, как можно с ней справиться?

Вино! Конечно! Идиот, как я сразу не догадался. Надо действовать.

А ты что, Веней прикинешся? Что ты сможешь сделать?

- Да попытаюсь хотя бы. - крикнул я себе.

Я бросился к дверям и заколотил в них громким боем. Бил пока кулаки не покраснели и не послышались шаги.

- Чего надо? - хрипло ответил голос.

- В туалет хочу.

- Сейчас.

Он выдернул меня из комнаты и поставил рядом с собой - здоровый слон, на три головы выше.

Надо было действовать быстро и решительно и я поступил самым детским, тут же пришедшим на ум способом.

- Что это у тебя? - мои глаза впились в пуговицу на его животе.

- Где? - он нагнулся, хотя лучше было бы для него, если бы он этого не делал.

Я ударил его ногой в пах, так, что он еще больше согнулся - как раз, чтобы я мог вмазать по шее. Я побоялся за целость кости, когда под моим ударом он рухнул на паркет. Не его кости - моей.

Схватив его за ноги, затащил в комнату, ковер при этом задрался и мешал. Ага, зато сгодится.

Вскоре скатанный в трубочку ковер валялся за диваном, а я осторожно крался по коридору.

Глава 17.

Звуки. Звуки. Мой напряженный слух пытается задержаться на каждом из них. Вот кто-то кашляет надсаженно где-то внизу; похожее на стариковское шарканье раздается с лестницы, стихает; собака лает под дождем, который шумно бьет в стекла; в комнате рядом потрескивают дрова в камине. Здесь все пропитано тревогой и опасностью.

Ворчит дверь, словно предупреждая меня, и я успеваю спрятаться в нише рядом с теплой печной трубой. Зажегся свет и шаги невидимого мне человека проследовали в конец коридора. Примерно с минуту было тихо, затем раздался рев унитаза и шаги направились обратно. Снова темно.

А чего я собственно добиваюсь? Ну, допустим, найду я ее, а она как заорет, как позовет своих орясин - тут мне и крышка.

Ну ты, Прутиков, и трус, оказывается. Когда это ты боялся к бабам по ночам ходить?

Как же мне ее найти? Попробуем логически мыслить.

Если она хозяйка, то должна жить в самой лучшей комнате, причем выходящей на передний фасад, чтобы можно было видеть приезжающих.

Молодец. Уже есть что-то. Пойдем дальше. Где тут лучшая комната? Наверху? Внизу? Это определить трудно. Может спросить?

Ха! Ха! Ха! Как смешно. А впрочим, если у Захара только. Он сопротивляться не будет. Шейка как у воробышка - пусть только пикнет.

Я спускаюсь по каменной лестнице, в темноте ощупывая каждую ступеньку. Внизу свет и шепот людей.

Так вот где она. Ясно: не будут же два обалдуя сидеть возле пустой комнаты. Спать давно пора. Значит кого-то охраняют. Изнутри пройти не удасться. Может снаружи. Ее комната почти под моей.

Я карабкаюсь вверх и возвращаюсь к себе.

Окно насмерть задраено. Что же делать?

Труба!

Я сунул руку внутрь - она вся оказалась в саже. Еще ни разу не приходилось этого делать, но выхода нет - надо лезть.

Оказывается сажа - штука скользкая. Два раза я сползал вниз, стараясь при этом произвести как можно меньше шума. Но отчаянная злость толкала меня вперед.

В том месте, где соединяются трубы, я вдруг, потерял опору и снова заскользил вниз, но уже не к себе, а куда-то в сторону. Так это же здорово. Не надо на крышу лезть, а потом спускаться, да еще собаки на улице - я уже наверняка на месте.

Ошибочка вышла. Комната не производила впечатления жилой - голые полы и стены.

Я подошел к двери и приник глазом к замочной скважине. Оказывается я промахнулся и совсем рядом с этими двумя.

- Что-то Махмуд опаздывает, - говорит один другому.

- А ты его хоть раз видел?

- Нет.

- Говорят, он сквозь стены ходить может, - лицо первого приняло зловещее выражение и он посмотрел в обе стороны коридора.

- Иди ты, - второй тоже тревожно оглянулся. - А кто он такой?

- Да какой-то шаман негритосовский. Его хозяйка из Африки выписала, что бы он ей сеансы магии устраивал. Сегодня должен был приехать. А мне жутко интересно посмотреть на него.

- Ахла-махла-кузай-задахла! - я пинком распахнул двери и вывалился наружу, протягивая свои черные руки, чтобы не было сомнений в моей рассовой принадлежности.

- О, приехал, - первый от испуга потерял сознание, а второй испуганно оскалился.

- Ав! - клацнул я зубами перед его носом и он тоже вышел из игры.

Я рассадил их по местам, как будто уснули, и заглянул внутрь комнаты.

Будуар императрицы: огромная кровать с шелковым балдахином на ажурных тонких колоннах; изумительный запах - смесь тонких ароматов; тоскливый свет ночника.

И женщина!

Афродита!

Она лежала в прозрачной ночной рубашке, тонкая, теплая, нежная. Я опустился на пол и, неслышно подполз к изголовью кровати, и смотрел на нее, не в силах решиться разбудить.

- Эмилия, - наконец позвал я.

Она шелохнулась, повернула ко мне свою прелестную головку.

- Это я, - я побоялся, что моя чернильная рожа испугает ее и предусмотрительно повернул зрачок ночника в ее сторону.

- Я пришел, чтобы помочь тебе. - продолжил, не дождавшись ответа.

Она протянула мне свою руку и я жадно припал к ней губами.

- Скажи мне, кто я? - наконец прозвучал ее голос.

- Ты - Эмилия.

- А кто такая Паша? - она присела, подмяв подушку под колени.

- Это другая женщина. Не ты. Ты - хорошая, добрая.

- Почему ты черный? - без оттенков, механический, голос.

Эх, Веню бы сюда.

- Скажи, Эмилия, где мои друзья?

- Паша знает.

- Спроси у нее.

- Она не хочет говорить.

Ладно. Надо сматываться отсюда. Но только вместе с ней.

- Милая, подожди меня здесь. Никуда не уходи. Я скоро приду.

Я стал соображать, каким образом разузнать куда дели пленных. Ведь были же у нее помощники. Кто? Водитель.

- Где твой водитель?

- В пристрое, - все так же сухо протянула она.

- Умоляю, будь здесь.

- Хорошо, - она послушно легла.

- Умница.

Я высунул голову в коридор, осмотревшись, пробежал к стеклянному павильону, соединявшему пристрой. В здании опасаться было нечего - все мирно спали. А вот на улице - там собаки. Надо будет подумать, как выбраться.

Я доковылял до пристроя. Из щели в воротцах струился яркий свет и слышны были голоса играющих в карты людей. Двое.

- Ты по что мухлюешь? - сиплый голос гневно взвизгнул.

- Да ты что? - вякнул второй, шепелявый.

Коренастый обладатель сиплого голоса схватил шепелявого за грудки, приподнял и бросил обратно на инструментный ящик.

- Ладно, ладно. Вот карта. А у тебя все равно больше.

Коренастый обиженно засопел, а шепелявый ударил его два раза картами по носу.

- Надо было на деньги играть, - сожалеючи произнес он.

Я поскреб ногтями по плинтусу. Звук привлек внимание игравших. Шепелявый потянулся за монтировкой.

- Опять крыса. Недавно ведь травили.

- Боюсь я их - хвосты такие противные, голые, - коренастый передернулся.

- Пойду, шугану.

Лиловая тень загородила свет лампочки и я вжался в холодное стекло павильона.

Как только показалась лысина шепелявого, я рубанул его ладонями по ушам. Негромкий хлопок и тело обмякло.

- Тихо, тихо. Не торопись падать, - прошептал я и принял его массу, оттащил в сторонку и упал вместе с ним, потом выполз и перекатил его тело с себя на спину.

- Эй, Гога. Ну что, убил?

Я стащил с безмолвного Гоги носок и скомкав его, бросил в комнату.

Судя по раздавшемуся визгу, он благополучно был принят за крысу. Я запрыгнул следом и набросился на коренастого. Повалил его на кафельный пол и схватив за горло, пообещал сдавить, если он не скажет того, что мне нужно.

- Все скажу. - часто-часто закивал он.

- Где те люди, которых взяли с иподрома?

- В городе. Дом номер шесть по Большой улице. Они в бойлерной.

- Спасибо, - в благодарность я все-таки сдавил его шею, заставив ненадолго уснуть.

Впрочем можно было его не трогать, поторопился. Придется самому вести машину. Вот только как до нее добраться?

Я вернулся к Эмилии. Она не спала и я заметил в ее глазах блеск тревоги. Хоть какие-то чувства, а то - кукла куклой.

- Пойдем.

Она послушно поднялась, я напялил на нее японский, в букетах, халатик и повлек за собой к зашторенному окну. Надеюсь в ее комнате оно не забито. Шагала она как в сомнабуле - медленно и путая направление. Пришлось взять ее на руки. И опять Долорес возникла перед глазами. Что же теперь будет?

Рама поддалась и, крякнув, раскрылась. Я усадил драгоценную ношу на подоконник, перелез сам и принял ее тело с другой стороны.

На улице ветер и тихо каплет дождь. Лимузин совсем недалеко - каких-то метров тридцать. Я спустился по скользким от воды мраморным ступеням парадного. Шаг, еще, другой. Мы все ближе к заветной цели. Я уже чувствую под ногами влагу травы.

Шорох. Короткий тихий треск, похожий на стон сломленного дерева. Эхом он отзывается от каждого куста, клумбы, фонтана, повторяется за спиной, перекатывается на лужайку, за машину.

Собаки!

Это их рык заставляет мой пульс забиться слабым ручейком.

Они везде!

Я напрасно вглядываюсь в набитый легкой поволокой воздух: им видно, а не мне.

Почему же они не нападают?

Догадываюсь: наверное от того, что Эмилия в моих объятиях. Она не кричит, не зовет о помощи. Противник ошеломлен и не знает как поступить. Скорее к машине!

Легко сказать - скорей. После каждого шага, ворчание за моей спиной и впереди меняет тональность, в нерешительности передвигается, готовое превратиться в зловещий утробный хрип, когда животное, наконец, собирается накинуться на врага.

Только бы Эмилия не застонала во сне.

До машины остается не более трех шагов, а я уже потерял с потом столько влаги, что губы с треском лопаются, когда я пытаюсь облизнуть их сухим языком.

Последний шаг! Только бы не было замкнуто.

Я щелкнул ручкой и, о, счастье! дверца клацнула и освободила вход. Вместе с Эмилией я нырнул внутрь, в этот момент она капризно хныкнула и свора бросилась вперед. Но я успел захлопнуть дверь, прежде чем свирепая морда оказалась рядом.

Неуклюжий кобель уткнулся мордой в стекло с такой силой, что я испугался выдержит ли. Удар, однако на него нисколько не подействовал. Разве что, поняв, что с этой стороны ему не светит, пес бросился к соседней двери, а я, весь объятый дрожъю начал нервно ударять по фиксаторам дверей, словно был уверен, что у злобной твари хватит ума открыть замок.

Из мрака вынырнули остальые. Они с разбега бросились на капот, оттуда полезли на крышу, глухо рыча, уже не опасные, царапая когтями стекла. Теперь я засмеялся. После такого напряжения.

Я занял место водителя и повернул ключ. К реву зверей присоединился еще один - дружественный.

Все таки неудобная штука - автомобиль. То ли дело мой мотоцикл. Достался он наверное "красным шапочкам".

Я вырулил в направлении ворот. Они оказались заперты. Добавив газ, я ударил в огромную решетку. Правая фара погасла, стекло тут же покрылось сетью трещин, капот задрался горбом, но, слава богу, едем.

Собаки первый километр не отставали ни на метр. Одна из них умудрилась вцепиться зубами в колесо - глупо и неудачно: раздался истошный визг, а машина вздрогнула, вроде как налетев на небольшую кочку.

Вскоре псы отстали, но шина была повреждена - я это почувствовал по вихлянию руля. По хорошему следовало остановиться и сменить колесо, но страх заставлял гнать вперед.

Минут через пять, когда я понял, что никуда не денешся - остановился.

Кошмарное зрелище предстало моим глазам - разорваный пополам пес, челюсти которого сомкнулись вокруг превратившейся в лохмотья резины. Как уж его разделило и где вторая половина - не укладывалось в голове.

Заставляя себя поторопиться, я кинулся к багажнику. Весь хлам пришлось выбросить на дорогу. Отстегнув колесо, я нащупал в темноте балонный ключ и домкрат.

Скользкие гайки омерзительно холодили пальцы. Потянув изувеченное колесо на себя, и сорвав его, я толкнул его в канаву и незамедлительно принялся вставлять запасное, но от усердия и бешенной спешки умудрился затоптать две гайки. Мало того - раздавшийся издалека собачий лай привел меня в ужас и я наскоро наживил оставшиеся три гайки, и даже как следует не подтянув их, завертел рукояткой домкрата.

Не стал я ничего собирать, и багажник не закрыл - скорее вскочил за руль и газанув, сорвался с места, уже на ходу захлопнув за собой дверь.

Через полкилометра мы на перекрестке шоссе. Вспыхнувший от света фары указатель дал знак двигаться направо - к городу.

Я неустанно следил за температурой: главное чтобы от удара не потек радиатор. К счастью, все было в норме. Можно прибавить скорость.

Вообще-то ничего, если привыкнуть. Решено: если живым выберусь из этой кутерьмы, куплю себе такую же машину. Уж очень надежная.

Глава 18.

Лимузин рассекает морозный ночной воздух своим лакированным кузовом, на спидометре - полторы сотни. Я упиваюсь дорогой.

Эмилия рядом со мной, на пассажирском сиденье, не шелохнется. Ничего, дорогая. Сейчас отобью моих товарищей от твоих архангелов и все будет как надо.

Вот и показались огни города. Нас встретил музыкальный щит, встречающий каждого приезжего неизменной песней вот уже на протяжении двух десятков лет.

И сейчас рожа полудебильного бобра распевала, разбрасывая лучики на окрестные замшелые деревья, старающиеся спрятаться со стыда в темноту леса:

- ...Родной Землепупск - середина земли!..

На бешенной скорости, с визгом шин я свернул на объездную дорогу, где можно было не замедлять ход. Еле освещенные улицы вдали казались безжизненными и наводили тоску. Миновав мост, отделяющий центр от предместий, я лихо скатился с пригорка на Большую улицу. Останавился перед нужным мне перекрестком и потушил фару. Дом номер шесть - это клуб любителей кегельбана. Он и сейчас работает - прекрасно видно за витринами слоняющихся людей могучего телосложения с крохотными головками на плечах. Игра эта - самая интеллектуальная, после перетягивания каната.

Я сдал немного назад - во дворик жилого дома: пожалуй так меньше привлечем внимания. На прощанье, я дотронулся ладонью до бархатной щеки Эмилии, и с шумом выдохнув, попятился назад, закрыл за собой двери на ключ и направился в клуб.

Опасаться того, что меня могут узнать не стоит - сейчас я все еще негр, правда ладони побелели от прикосновения руля и пота. Вот только вопрос - любят ли здесь негров? Может всех не любят, а Махмуда - должны. Все-таки это Пашино заведение.

Я приблизился к стеклянным дверям. Совсем рядом двое били друг друга кеглями. Я присмотрелся - нет, это не кегли - бутылки из под шампанского. Разобрал интерес - чья голова крепче? Остановился, не отрывая глаз от любопытного зрелища. Похоже не одному мне хотелось узнать исход битвы: четыре бритых затылка торчали из окна, истошными криками подзадоривая одного против другого.

Наконец - звон разбитого стекла и хлопок упавшего тела. Дикий вопль победителя оглашает вымершую улицу. Где-то вдалеке раздалось завывание сирены, и четверо, выпрыгнув на улицу, помогли Тарзану затащить покалеченного внутрь. Я пристроился в хвост этой процессии и мимо двух обкуренных охранников благополучно проник в зал.

Первое время на меня никто не обращал внимания и это дало мне возможность присмотреться к обстановке.

Пожалуй, народу многовато. Человек тридцать - не меньше. Половина - возле дорожек, остальные - у стойки бара. М-да, если все они на меня попрут - худо придется. Как бы мне незаметно пробраться в служебное пемещение, двери которого охраняют два атлета?

Ладно, для начала надо кинуть несколько шаров.

Компания, стоявшая на подиуме, встретила меня несколько суровыми взглядами. Но ничего пока не говорят. Я попросил смотрителя вывести на табло мое имя. Зелеными буквами вспыхнуло: "Махмуд". Никто не среагировал, странно. Ну, ничего. Мне бы только успеть кинуть пару разиков, пока эти рассисты не перешли грань между просто живым интересом и желанием проверить, какого цвета у меня кровь. Особенно мне не понравился один типик в светло-зеленой шапочке и с багровым то ли от алкоголя, то ли от реакции к моему появлению лицом.

Господи, никогда не задумывался, как живется черномазым в нашей стране.

Беру в руки шар и запускаю его на дорожку. Гром смеха раздался рядом и со стороны бара. Похоже, им очень понравился мой бросок: только одна кегля упала, а две покачались, покачались, словно насмехаясь над игроком-мазилой, и снова замерли, лениво смотря своими рыльцами во все стороны.

- Хо-хо-хо! - мой "конфуз" благостно подействовал на типика. Его хамелеонская морда переменила цвет на бледно-желтый, остались только румяными щечки.

Боюсь, придется продолжать в том же духе.

Второй удар - и шар зигзагами катится по дорожке и, к общему удовольствию, промахивается, так и не затронув ни одной.

Они что, думают мне так легко? Я же, как никак, - победитель зональных выступлений девяносто девятого года. Да они в то время у мамки сиську просили, щенки пузатые.

Ну ладно, начнем помалу.

Я сделал вид, что хочу размахнутся как следует. Шар уже свистит, рассекая воздух, но я еще не решаюсь на бросок. Толпа подняла одобряющий вой, который нарастал с каждым махом. Наконец, я выбросил вперед руку и, не думая отпускать, полетел вместе с шаром по скользкому полотну. Кегли прощаются с привязанными к ним тесемками, рассыпаются передо мной в бегстве, и я скатываюсь на конвейер.

Сзади - гул смеха, визга, стона. Дураки, они не понимают, что я их обул. Минут пять у меня в запасе.

Пока меня не засосало в узкую щель шароприемника, соскочил на пол и, рыская взглядом, ищу дверь бойлерной. Шар я не оставил: мало ли чего.

Вот и она, обшарпапанная, обитая мятым железом. Замок закрыт, но нет ничего невозможного - я как следует бью шаром и в образовавшееся аккуратное круглое отверстие просовываю руку и дергаю щеколду.

- Это я!

- Козьма пришел! - вся компания была в сборе, включая ненавистного Амбулатория.

- Собирайся, народ, - я поторапливаю своих, помогая освободить руки и ноги от веревок и проволоки.

- А меня? - Амбулаторий захныкал и пополз ко мне, чуть ли не лижа ботинки.

- Пущай полежит, - злорадно хмыкнул Веня и пнул бывшего босса под зад, отчего тот перевернулся на спину и, задрыгав ногами, забился в истерике: - Я не хочу ту-у-у-ут! Хочу домо-о-ой! Я больше не буду-уу-уу-уу!

Директор ипподрома и Мося тоже проявили изрядное беспокойство, почувствовав, что их могут оставить на растерзание бандитам. Особенно заволновался директор. Он забрызгал слюной и дико заржал, изображая из себя необузданного мустанга, норовя лягнуть ногами чью-нибудь морду. Но когда я сказал, что при таком поведении ему не видать свободы и своей любимой Мерилин как своих ушей, он приник и смирно занял позу бревна. Мося же с самого начала повел себя благоразумно - он извиняюще улыбался, дескать: прости брат, бес попутал.

- Ладно, освободи и этих.

- У, козел, скажи спасибо, - Веня навис над Амбулаторием с таким тяжелым, убийственным взглядом, что тот, испугавшись, испортил воздух. - А навонял-то, навонял!

Я выскочил в коридор. Из зала доносился гомон: видать меня собирались идти искать. Голоса охранников потонули в шуме ударов по неприступной двери и призывах покончить "с этим поганым негритосом" раз и навсегда. Судя по громким и отчаянным крикам, молодцам удалось завладеть ключами. Пора рвать когти.

- Кто-нибудь скажет, где тут может быть выход? - я заметался, и не мудрено: сколько можно сохранять хладнокровие? Ну час, ну два,- не двадцать четыре же.

Но, собрав последние капли утекающей воли, я дал корешам возможность смыться - они скрылись в направлении запасного выхода. Теперь во чтобы то ни стало - задержать противника. Я схватил дверь бойлерной и с хрустом выдрал ее вместе с петлями. Силы мне теперь могут понадобиться только на выживание. Чего их беречь.

Ну, держись, братва!

Первая тройка, куда непредусмотрительно затесался типик в шапочке рассыпалась нехуже кеглей. Шапочка у типика тут же поменялась цветом с мордой - стала красной, а вечно хамелеонистая рожа - зеленой, как недозрелый лимон. Следом за ними - группа из пяти.

Еще не вечер!

Дверь от удара согнулась пополам, но четверых все же уложила надолго. Пятый рванул назад - я швырнул за ним шар на долгую память. В темноте мне показалось, что голова его слетела с плеч, а вместо нее воцарилась круглая бита. Ума может не прибавит, зато покрепче будет.

Ну все, наигрались, хватит. Пора уносить ноги. Остальных я уже не сдержу, да и мне самому надо успеть выскочить на улицу.

Я бросил щепки двери в приближающуюся толпу, в нерешительности замедлившую шаги, и развернулся к выходу. Лечу как птица!

Рассвеченная звездами улица холодна и пуста. Интересно, где все? Думать некогда - бегу к дому, где оставил Эмилию в машине.

Лимузин стоит во дворе, все стекла изнутри запотели.

Я шарю по карманам в поисках ключей и не нахожу: видать выронил в драке. Что делать - бью локтем стекло и распахиваю дверцу.

- Дорогая, я здесь!

Но Эмилии в машине нет. Запах духов есть, волнующая теплота на сиденье есть, а ее нет!

Я рванулся обратно, добежал до угла дома, не рискуя полностью высовываться. Толпа игроков стояла на перекрестке, собираясь разделиться в поисках беглецов и меня заодно. В мою сторону направились двое, так что я успокоился в этом отношении, но пропажа Эмилии меня расстроила. Когда парочка вырулила мне навстречу я не стал с ними церемониться - ломанул по черепушкам, чтобы больше ими не заниматься, а сам помчался в ближайший проход между домами. Со времени ее исчезновения и моим появлением не могло пройти больше минуты - далеко похитители не могли уйти.

А почему, собственно, они? Может она сама взяла, да ушла? Хотя вряд ли, в таком состоянии!?

Я проследовал в соседний дворик, но наткнулся на закрытую на висячий замок решетку. Высоко - не перелезть. Пришлось вертать обратно.

А может она просто издевалась надо мной? Притворялась, что в сомнабуле, а сама...

Уже и не знаю, что подумать. Хочется верить, что это не так.

Честное слово, - она единственная женщина, с которой я никогда не спал и для которой готов сделать все. Даже сразиться с чертовой дюжиной врагов.

Ку, ку! А вот и они. Накликал.

Отчаявшиеся уже встретить меня любители кегельбана стояли возле лимузина. Непрезентабельный вид машины дал понять, что над ее дизайном только что постарались эти головорезы.

Нет, меня обидел не столько сам факт, что они окончательно добили еще вполне приличную тачку, сколько то, что они добили ЕЕ тачку. Дорогую. Красивую. Для меня бесценную. Усталость мою как ветром сдуло.

Их много. Наверное тринадцать и есть. У каждого то ли кегли в руках, то ли бутылки, вдобавок ножи и, похоже, монтировки. Хотелось бы без стекол. Кровь проливать жалко.

Я потихоньку пячусь назад - надо же противнику показать, что ты напуган. Можно еще, конечно, полить слез немного и похныкать: отпустите, мол, дяденьки ради Христа, но это будет перебор.

Я вспомнил, что видел железный прут, валявшийся за домом.

"Дяденьки" норовили окружить меня, но я в три прыжка преодолел оставшееся пространство и завладел оружием. Есть первый трофей - двоих накалываю на собственные ремни, как на вертел вертел, подбрасываю вверх и швыряю в толпу вот вам ужин!