Пояс отчуждения

Глава 2

Кристине Нуннен Аврора Сантери никогда не нравилась. При всём при том, что лично ей глава «Мэссив Генетик» ничего плохого не сделала, Кристина ясно ощущала этот непреодолимый внутренний протест против своего присутствия в её кабинете и жгучее желание встать и уйти, чтобы более не видеть эту белокурую ведьму.

Она работала в редакции «Ока» без году неделя и никогда прежде не читала журнал, поэтому, когда главный редактор сообщил ей, что вместо её заболевшего коллеги на интервью отправится именно она, Кристина только обречённо откинулась на неудобном стуле в своём душном закутке и удивлённо уставилась на босса. Ну почему именно она?

– Твой же тебе оставлял все документы по интервью? Ты же их читала? Вот и иди.

Сейчас, сидя напротив главы Пирамиды в просторном, ядовито-белоснежном кабинете, молодая журналистка всем нутром ощущала неприязнь к этой женщине, до такой степени навязчивую, что от желания скорее покинуть эти стерильные, словно надраенные с хлоркой стены её начинало тошнить. Но внешне Кристина не позволяла, как ей казалось, ни единой правдивой эмоции отразиться на её лице, мысленно представив их оставленными за порогом тошнотворного кабинета.

Аврора и представительница СМИиМЧС – Средств Массовой Информации и Манипуляций Человеческим Сознанием, как называл «Око» Роман, – сидели почти на самом верхнем этаже Пирамиды, что высилась между Островом Развлечений и Островом Скорби в гавани Гёльдерлина, напротив покатого окна с видом на умирающий город.

Учёная невозмутимо и с каким-то даже королевским достоинством сидела в своём кожаном кресле цвета слоновой кости, которое стоило столько, что на эти деньги можно было целый месяц кормить семью из трёх человек. Она спокойно выжидала, пока её гостья из «Ока», чей непрофессионализм бросался в глаза, настроит свой планшет на запись интервью, и неторопливо проворачивала на безымянном пальце кольцо с рубином, которое раньше принадлежало королеве Суаве. Роман приобрёл его на аукционе год назад и подарил ей, но, вопреки досужим слухам, оно не было обручальным.

– Как вы можете объяснить появление случаев феноменальной регенерации (ФГ) среди людей? – наконец совладав с непослушной техникой, спросила Кристина, с любопытством глядя на Аврору. – Ведь раньше науке были известны только различные виды…, – она подсмотрела в шпаргалку, – …простейших, способных восстанавливаться практически из любого повреждённого состояния, теперь же мы говорим об организмах более сложных – о людях. Как это стало возможным, как вы считаете?

Царица белоснежного кабинета учтиво кивнула в знак того, что поняла обращённый к ней вопрос.

– Поправка. Такой случай пока наблюдается всего один, – ответила она, сдержанно улыбаясь. – И пока мы до сих пор затрудняемся дать однозначный ответ на этот вопрос. – Лёгкий голос Авроры, в котором звучала неприкрытая гордость за семейное дело, отразился от гладких белых стен кабинета. Небольшой старенький штатный планшет лежал на коленях Кристины и фиксировал на электронном бланке всё услышанное через приёмник.

– Мой отец, Рудольф Сантери, занимался этим вопросом. Он создал «Мэссив Генетик» по этой причине. Наша компания потратила более десяти лет на изучение феномена биологического бессмертия, но на данный момент ни одна теория на этот счёт, выдвинутая мною или отцом, не была доказана. Собственно, особыми успехами в области синтеза фермента теломеразы, который бы в значительной степени восстанавливал теломеры клеток, мы также не можем похвастаться.

Аврора Сантери, безусловно, обладала приятной внешностью, что не раз отмечали в редакции. Ей было чуть за сорок, но Кристина едва ли когда-то видела более ухоженную особу. Её короткие белокурые волосы были уложены и поблёскивали золотыми искорками на свету, как и золотистая тонкая оправа дорогих компьютерных очков с антибликовыми стеклами. Чёткий овал лица, высокие скулы, хорошие зубы, слишком белые, чтобы быть настоящими, ясные умные глаза – весь её облик давал понять, что голод, царящий за пределами Пирамиды, её не коснулся. Преступную свежесть её внешнему виду придавала и кипенная белизна её докторского халата, украшенного единственной брошью в виде логотипа «Мэссив Генетик». Внешность госпожи Сантери во всех отношениях была привлекательна для мужчин, и Кристина не могла понять, почему, почему она ей так не нравилась. Возможно, дело было в том, что в мире этой навязчивой белизны она ощущала себя как в больнице, как в морге, среди стерильного мороза которого царствовала эта холодная белая женщина. Или в том, что рядом с ней Кристина будто подсознательно чувствовала, что делает что-то неправильно. Неправильно сидит, неправильно задаёт вопросы, неправильно обращается с планшетом – глава Пирамиды отчего-то внушала ей это зыбкое чувство неуверенности в себе, редко свойственное людям, работающим в СМИ, и от этого Кристина чувствовала себя ещё более неуютно.

– А как же ТА-66, препарат на основе экстракта пере…, – Кристина подглядела в записи своего начальника, – перепончатого астрагала, который активирует теломеразу? Его применяли в медицинских целях в двадцать первом веке. Разве он не доказал свою эффективность?

– К сожалению, со временем эффективность этого препарата была совершенно справедливо подвергнута сомнению и критике, – ответила Аврора. – Он был по-своему хорош, но ровно в той же степени, как и иные препараты на растительной основе, правда, в тысячу раз дороже. Мой же отец ставил перед собой цель найти более действенный препарат на основе кровеносных телец животного происхождения. Сначала это был Heterocephalus glaber – голый землекоп, мышь, которая из-за мутации в генах р16, SMAD3 и CYP46A1 от природы не может стареть. Исследования крови этого грызуна начались ещё в прошлом веке, примерно в 2002 году, но привели к выводу, что долголетие этого существа было больше связано с условиями его существования под землёй, чем с особенностью его генома. Вы и сами понимаете, что ради бессмертия человеку сложно будет изменить свой ареал обитания с наземного на подземный, тем более что на эволюцию уйдут тысячи лет. В нашем же столетии уже мой отец нашёл человека, который, возможно, откроет нам тайну бессмертия.

– Признаться, это удивительно. – Кристина после небольшой паузы поставила на столик початую чашку горячего кофе, который после строительства Пояса Отчуждения было практически невозможно достать в обычных магазинах.

– Что именно? – поинтересовалась Аврора. Она не позволяла себе сидеть, закинув ногу на ногу, как её гостья, по крайней мере, на людях, предпочитая использовать эту женскую уловку только в присутствии Романа.

– Что этот человек, скорее всего, никогда не умрёт, – ответила девушка. – Насколько мне известно, его зовут Доминик?

– Доминик Каан, – уточнила Аврора. – Отец назвал его «пациент К-17-34-05».

– Где он сейчас?

Глава Пирамиды посмотрела на часы.

– В данный момент он находится на площадке за Пирамидой, на тренировке, – по её лицу скользнула улыбка, – если, конечно, не устроил себе очередной перекур. Даже мой отец, несмотря на свою легендарную настойчивость, не смог заставить его бросить курить.

– Думаю, человек в его положении может себе позволить не бояться рака лёгких.

– По всей вероятности, – согласилась Аврора.

– Кто он? Я имею в виду, кто он вообще?

– Военный, – ответила Аврора. – Прошёл всю войну, был возвращён с фронта домой в Тис после капитуляции Эвдона. После операции «Огонь небесный» выжил и попал в госпиталь, где и встретил моего отца.

– То есть как Тис? – Кристина быстро заморгала, уставившись на Аврору, позабыв, что только что тянулась за чашкой, из-за чего застыла в глупой позе, нависнув над столиком. – Вы хотите сказать, пациент К-17-34-05 воевал на стороне Эвдона?! – Она покраснела и схватила планшет. Как она могла проморгать эту информацию среди заметок своего начальника? Длинные пальцы что-то суетливо набрали на дымчатом голубом экране, на котором через секунду замелькали светящиеся белые строчки. – Тис – это же город на самом юге Эвдона? Так он оттуда?

– А вы не знали?

– Так его люди убили тысячи наших солдат?

– Да, а Нерушимый Генерал выжег миллионы его людей десятком ядерных бомб и стал героем. Жестокость в этом мире – понятие относительное.

Кристина с минуту, поджав губы, что-то вносила в электронную записную книжку, потом отложила планшет и, переведя дыхание, отставила личное отношение к гражданам Эвдона в сторону.

– Как вы думаете, – продолжила она интервью, – почему он такой? Чем объясняется его способность к ФГ?

Госпожа Сантери взяла в руку свою чашку кофе и сделала глоток.

– На данный момент можно сказать лишь, что мы обнаружили у Доминика мутацию в гене HL1S, который активирует фермент теломеразы в клетках всего его организма, в отличие от клеток остальных людей, где этот фермент бесконечно восстанавливает клетки лишь в некоторых органах – например, клетки внутренней стенки кишечника, клетки, образующие сперматозоиды. Раковые клетки также могут похвастаться этим же свойством.

Кристина мысленно улыбнулась завуалированному сравнению эвдонца с раковой опухолью.

Аврора продолжала:

– Как всем известно, клетки любого живого организма постоянно обновляются и восстанавливают свою структуру. – Она поставила свою чашку перед собой. – В молодом возрасте, в зрелом – это происходит постоянно. Даже пока мы с вами пьём кофе, наши клетки постоянно делятся и отмирают, меняя соотношение между собой. Вы совсем юны, и в вашем организме преобладают клетки с длинными теломерами, которые обеспечат им ещё много циклов деления. Я же старше вас, и в моём теле превалирует число клеток, чьи теломеры намного короче и которые всё больше накапливают генетические ошибки. То же произойдёт и с вами, когда вы достигнете моего возраста. Чем старше становится человек, тем больше в его организме становится клеток с ошибками и короткими теломерами. Когда их число достигает критического уровня, человек умирает. У Доминика этого не происходит. Его фермент теломеразы успевает восстановить теломеры в клетках всех его органов, что даёт его клеткам возможность бесконечного обновления и восстановления с того момента, как у него случилась мутация в гене HL1S.

– То есть теоретически он будет всегда молод?

– И, по всей вероятности, практически. Ему было в районе тридцати, когда, по нашим предположениям, случилась данная мутация, и с тех пор Каан внешне не изменился ни на один день. Это подтверждают и его личные фото из архива моего отца.

– А можно на него взглянуть?

– Боюсь, что это исключено, – учтиво возразила Аврора. – Прошу не обижаться.

– Но менейр Вольски обещал моему редактору один снимок.

– Роман мастер по части обещаний, – Аврора была непреклонна, – но я как глава компании вынуждена вам отказать. Доминик находится в Пирамиде с самого момента её основания, и каждый день каждому работнику «Мэссив Генетик» есть до него дело. Неусыпный интерес и любопытство утомляют, а в его случае ещё и ощутимо злят. Поэтому настоятельно не советую устраивать за ним охоту, если не хотите, чтобы ваша камера оказалась разбитой сразу после того, как будет сделан первый же снимок. С моей стороны это ни в коем случае не угроза, но за Доминика я ручаться не могу – он весьма вспыльчив и к тому же устал от постоянного внимания персонала.

– Понимаю.

На самом деле Кристина уже прикидывала в уме, как проберётся на задний двор ради эксклюзивного снимка и в качестве награды попросит у главного редактора две серебряные карточки. Она кивнула в знак согласия с предостережением Авроры и продолжила:

– Мы в редакции часто обсуждаем вашу работу и то, что она значит для Гёльдерлина, и, признаться, я никогда не могла понять, как такое возможно. Бессмертие всегда окружали легенды, а теперь мы с вами открыто обсуждаем доказательство невозможного. Как вы думаете, – она подалась вперёд, – какова вероятность, что данная мутация гена HL1S может быть обнаружена и у других людей?

На самом деле Кристина покривила душой, назвав то, что начинало твориться в редакции «Ока» при упоминании фамилии Сантери, обсуждением. Её коллеги до хрипа, до драки отстаивали своё мнение по вопросу деятельности «Мэссив Генетик». Кто-то считал эту работу самым важным делом, творящимся в интересах человечества, кто-то – преступлением против этого самого человечества, кто-то пытался найти в этих спорах общий знаменатель, а кто-то тихо сидел на своём месте, подвергая сомнению свои незрелые теории и ища новые факты, чтобы, как кирпичики, складывать их в основание нового мнения.

– Это неизвестно, – ответила Аврора, и Кристина будто уловила в её голосе сожаление не только учёного. – Мы с отцом, когда он был ещё жив, провели ряд исследований генов более пятидесяти тысяч человек и нигде не обнаружили каких-либо предпосылок для мутации в данном гене, – продолжала она. – В процессе обследований Доминика мой отец пришёл к выводу, что механизм его мутации запустила клиническая смерть, которую он пережил, но, если это так, то проверить вероятность данной мутации у других людей представляется возможным только через аналогичную ситуацию, что несколько негуманно, как вы понимаете. Поэтому в данный момент мы работаем с городскими госпиталями, которые предоставляют нам данные о больных, чтобы облегчить нашу работу. Да, это всё равно, что искать иголку в стоге сена, но, кто знает, возможно, нам улыбнётся удача и мы найдём второго Доминика, и тогда у нас появятся данные для более правильных выводов.

– Если честно, я думала, что всё звучит более обнадёживающе, – поджала губы журналистка. – А что думает сам Доминик? Каково ему жить, зная, что он переживёт всё вокруг? Каково это – фактически быть чудом природы?

– Не думаю, что Доминика с его безусловной уникальностью можно назвать чудом природы. То, что он из себя представляет, вполне объясняется логичными научными теориями. Я с определённой долей уверенности могу заявить, что всем известная легенда о бессмертии имеет в своей основе банальное невежество людей, которые до последнего момента понятия не имели о существовании организмов, способных восстанавливать строение всех своих клеток. Если бы, скажем, лет пятьсот назад учёным времён Святой благодати рассказали о существовании на планете животных, способных заново выращивать утерянные части тела или полностью тела, этот смельчак бы очень быстро оказался на костре. Однако сейчас никто не назовёт ересью и не поставит под сомнение факт существования ящериц, способных заново отращивать отброшенные хвосты, морских звёзд или простейших организмов, способных восстанавливать себя полностью из единственной клетки, не так ли? Вы слышали о губках или гидрах?

– Конечно, – кивнула журналистка. – В школе.

– Эти организмы запрограммированы на самовосстановление из отдельных частей в отдельную особь. Вы скажете – это простейшие организмы, а я скажу, что за этим явлением стоят колоссальные по сложности процессы, протекающие на клеточном уровне. Когда дело касается восстановления структур, ничего не может быть просто. Это свойство, заложенное в ДНК. Что же касается случаев феноменальной регенерации тканей тела человека – как считаю лично я, это свойство организмов обусловлено именно мутацией, а мутация лежит в основе эволюции, с которой рука об руку идёт всё живое на планете с начала самой жизни. И то, что мы делаем в лаборатории, – лишь попытка узнать причину и механизм этой мутации гена HL1S.

– То есть, иными словами, Доминик Каан – представитель нового витка эволюции?

– Если это так, то данная теория рано или поздно подтвердится появлением людей с аналогичной ему мутацией.

– А если нет?

– Тогда К-17-34-05 будет единственным из ныне живущих людей, кто доживёт до гибели Солнца. В этом случае у Доминика просто не останется возможности выжить – умирающая звезда сожжёт его тело вместе со всей планетой, уничтожив тем самым его фермент теломеразы вместе с клетками как факт.

– Значит, вы работаете над тем, чтобы составить ему компанию? – попыталась пошутить журналистка, но Аврора даже не улыбнулась.

– Я бы не хотела жить вечно, – призналась она, – хотя мой партнёр Роман иного мнения. Я же считаю, что это слишком тяжёлая ноша. Лично мне больше хотелось бы узнать причину необъяснимой активации теломеразы и то, что нужно сделать, чтобы этот фермент не активировал деление старых клеток, уже накопивших генетические ошибки, что приводит к раку. И, если это представится возможным, попытаться синтезировать сыворотку, которая продлит жизнь клеток умирающего больного. Я не ставлю перед собой задачу жить вечно. Моя задача – сама жизнь.

– Это связано с болезнью вашей дочери?

Вопрос даже для самой Кристины прозвучал бестактно, и она устыдилась.

– И с этим тоже, – Аврора с трудом сдержала порыв плеснуть журналистке кофе в лицо. – У Джойс синдром раннего разрушения клеток, который в народе обычно зовут синдромом Ходячего Мертвеца. Для него характерно достаточно прогрессивное отмирание живой ткани после полового созревания, обусловленное мутацией всё того же гена HL1S, из-за чего приходится прибегать к замене её органов на искусственно выращенные из биосовместимых материалов. Случай один на миллиард.

– Наверное, это очень сложно для матери…

– Мы делаем всё возможное, чтобы справиться и с этой проблемой.

– Вы синтезируете сыворотку против синдрома Ходячего Мертвеца в чашке Петри?

– Мы с профессором Сели Аяр работаем над созданием многих лекарств, но этот синдром находится в списке тех заболеваний, лекарство от которых пока не найдено. Поэтому, помимо прочего, мы работаем над биосовместимыми материалами и препаратами, которые уменьшат риск отторжения пересаженных тканей у таких больных.

– И с какими же заболеваниями борется «Мэссив Генетик»?

– Синяя чума прошла мимо вас?

При словах «Синяя чума» журналистка почувствовала, как по её спине скользнул противный холодок. В её голове ещё были свежи воспоминания о горящих дымоходах крематориев на Острове Скорби, которые работали круглые сутки, когда город накрыла эпидемия. Её взгляд обратился к окну. На горизонте, далеко-далеко, виднелась Стена.

– Н-нет, конечно.

– Тогда мне странно слышать этот вопрос.

– Простите, просто он был в списке. Я… Я понимаю, вы тогда проделали огромную работу. – Девушка замялась, подбирая слова. – Скажите, а действительно нужно целых сто лет?

– Наши исследования дали только приблизительную цифру. Но сами подумайте, если во время эпидемии всё население города подверглось заражению, разве может быть иначе? Вы сдавали кровь на выявление вируса в пассивной форме?

– Да, – кивнула Кристина.

– И какой был результат?

– Положительный.

– Как и у всех, кто подвергся поголовной проверке в Гёльдерлине. Да, вам повезло не оказаться в числе тех восемнадцати тысяч погибших, но вы стали носителем, чей иммунитет справился с вирусом и поместил его в карантин. Да, вирус не передастся по наследству вашим детям, и, более того, они родятся уже с врождённой невосприимчивостью к нему, но в вашей крови он всё равно останется, и все те, кто вступит с вами в контакт со стороны, например, во время поездки в Богров или Новый Негерд, могут заразиться, что приведёт к новой эпидемии. Поэтому генерал Адлер и принял решение окружить город Стеной сроком на век. Жизнь человека коротка, и этого времени вполне хватит, чтобы умер последний носитель вируса. Да, это жёсткая мера, но у него не было выбора.

Девушка тяжело вздохнула. Ей очень хотелось верить, что Аврора поведает ей по секрету, что Стену снесут гораздо быстрее. Она снова полезла в заметки.

– Здесь ещё спрашивают про ревинтол.

– Да, мы работаем над его формулой.

– А что это?

– Ревинтол – это множество вариантов сывороток, которые мы создаём на основе крови Доминика под эгидой «Треангула». В идеале она позволит солдатам быстрее возвращаться в строй после полученных ранений. Да, она не обманывает смерть, но помогает организму быстрее восстановиться. Для испытаний ревинтола мы и набираем добровольцев.

– А почему берут не всех? Почему так много отверженных? Разве вам не всё равно, кому делать укол?

– Потому что ещё мой отец выяснил, что ревинтол по-разному действует на людей. Когда он только начал изучать кровь менейра Каана, у первых добровольцев была почти стопроцентная анафилактическая реакция, и лишь у отдельных людей её не наблюдалось. Он изучил их данные и понял, что всё дело было в ДНК.

– Они все дальние родственники?

Аврору позабавила эта наивная догадка.

– Не совсем. Я бы сравнила это с аллергией. У многих есть аллергия на арахис, мёд или клубнику. А у кого-то её нет. Ревинтол – это и есть арахис, мёд или клубника, поэтому мы предпочитаем вводить его только тем, у кого не будет на него нежелательной реакции, и параллельно работаем над тем, чтобы создать универсальную формулу, которая подойдёт любому.

– Солдату «Треангула»?

– Разумеется.

– Жаль, а я уже подумала, что через пару лет смогу найти ревинтол в обычной аптеке между полками с обезболивающими и витаминами.

– Боюсь, это нереально. Во-первых, потому что изучение сыворотки ещё слишком далеко от завершения. А, во-вторых, её создают для солдат и поставки по завершении работы будут осуществляться только в «Треангул»

Кристина невольно вжалась спиной в кресло.

– Как я уже сказала, ньети Нуннен, ревинтол не вылечит рак, но поможет пулевому ранению затянуться за пару часов, что намного важнее солдату, чем секретарю или менеджеру по продажам.

Кристина сразу подумала про травматологические отделения больниц, но промолчала.

– А если человек, которому был введён ревинтол, передумает и захочет покинуть «Мэссив Генетик», что тогда?

– Это исключено. Все добровольцы подписывают договор, по которому они обязаны находиться под постоянным наблюдением врачей или кураторов. Мы всегда озвучиваем это условие, поэтому все наши добровольцы знают, что назад пути нет.

По окончании интервью Кристина пожала руку Авроре, свернула полупрозрачный экран планшета, собрала вещи и вышла за дверь, где её уже ждал огромный охранник, призванный сопроводить журналистку до выхода из Пирамиды, – что тот и сделал, исключив любую возможность прокрасться на задний двор ради пары заветных снимков эвдонского капрала.

Уже выходя за пределы парковки, по направлению к шлагбауму, Кристина остановилась, с печалью оглянувшись на нависающую над её головой стеклянную пирамиду. Ах, если бы только удалось проскользнуть мимо охраны и оказаться на заднем дворе! Она бы быстро узнала эвдонца, они же все на одно лицо, будто их с начала времён выводили как племенных лошадей: высокие, рыжеволосые, голубоглазые, с широкими плечами, крепкие – их видно в толпе, как белых ворон. Всего бы один снимок…

– Чего вздыхаешь? – высунулся из кабины криво припаркованного на бордюре броневика какой-то чернявый мужчина, который до этого ковырялся в бардачке. То ли кантамбриец, то ли цыган, поди разбери этих полукровок.

– Госпожа Сантери запретила мне сделать снимок Доминика Каана, хотя Роман Вольски обещал, – посетовала Кристина.

– Этот наобещает, – почти с насмешкой заметил незнакомец, сунув за ухо незажжённую сигарету. – Так ты, значит, была у Авроры?

– Да.

– И как она тебе?

– Мне она показалась милой, умной, интересной, – соврала Кристина, как если бы хотела оставить о себе хорошее впечатление.

– Аврора Сантери – самая мерзкая гадина, которую я когда-либо видел, – перебил её чернявый и улыбнулся сквозь густую щетину.

– Да? – удивилась журналистка.

– Была бы моя воля, я бы её задушил.

– Вы, должно быть, шутите?

– Нисколько.

– А вы кто? – спросила мужчину ньети Нуннен, рассматривая его узкое, смуглое, покрытое россыпью мелких белых шрамов лицо, будто когда-то его обладатель упал на битое стекло.

– Работаю здесь. А что?

– А вы можете мне помочь? – с надеждой спросила журналистка и сделала неуверенный шаг к сотруднику «Мэссив Генетик». – Вы можете провести меня на задний двор? Мне нужна всего пара снимков…

– Чтобы Аврора меня уволила? Вот уж чего не надо.

– Ну, пожалуйста, – взмолилась девушка, – я могу заплатить.

– Мне и тут неплохо платят. – Мужчина деловито зажёг сигарету и, затянувшись, вынул её изо рта, держа по-кабацки, огоньком в ладонь. – Но могу взять натурой. – Он кивком позвал её к себе в кабину.

Девушка оскорблённо отступила.

Мужчина брызнул смехом.

– Да расслабься ты, – сказал он. – Ничего мне от тебя не надо.

– Тогда, может быть, вы просто покажете мне дорогу без охраны, куда идти, и я сама доберусь? – спросила девушка, ища подвох в смуглом, как у цыган, лице.

– А это с удовольствием, – сказал мужчина и, не утруждая себя сползанием из кабины, ткнул сигаретой в сторону шлагбаума. – Всего наилучшего…

Не успел он договорить, как в стороне моста раздался оглушительный грохот и в воздух поднялся огненный вихрь.

Ударной волной Кристину впечатало в броневик, хрустнули кости, она зажмурилась и закричала, а когда открыла глаза, обнаружила себя на асфальте. Вдалеке гудели автомобильные сирены, доносились вопли. Воздух заволокло дымом, воняло гарью. Незнакомец лежал на ней, закрывая её своим телом.

– Жива? – прокричал он, не обращая внимания на глубокую рану на своей голове.

Кристина молча смотрела, как из его рассечённого лба капает кровь.

– Жива, спрашиваю?

Рядом с её головой лежала какая-то острая железяка. Если бы этот чернявый не закрыл её собой, эта штука сейчас торчала бы из шеи Кристины.

Кристина опустила глаза и увидела на шее мужчины татуировку «К-17-34-05».