Повелительница грозы

Глава 2. Ведьма с доставкой на дом

– Возле своей хаты? – Ирка обернулась и потерянно уставилась поверх забора на дом.

Как… Как она тут оказалась? Они… Они были в кафе… С Андреем. Потом… Потом разбилось окно. Ветер, Андрей ее держал, а потом… Она не помнила! Ирка вдруг с ужасом поняла, что в памяти зияет огромная дыра – провал, подернутый переливающимся белесым туманом, похожим на клубок сплетающихся змей. Она перевела испуганный взгляд на бабку. В кулаке у той по-прежнему горела толстая восковая свеча, а на Иркино плечо свисала… подпаленная прядь волос. Девочка снова потерянно уставилась на свечу.

– Так это же громовница, которую я утром сделала! Бабушка, откуда ты тут взялась? Где ты нашла мою свечу, которая защищает от грома и молнии? – требовательно спросила она.

– Не знаю я ниякои свечки! – будто и не замечая горящей свечи у себя в кулаке, фыркнула бабка. – Ты ж ба – вид грома та молнии захыщае! Доросла дытына, школярка, а в таки дурости верит! Куды тилькы школа дывыться? Свет у нас вырубили, ось я и схопыла свечку, яка пид руку попалася! – бабка ткнула пальцем в сторону дома.

И впрямь, провалы окон зияли черными заплатами на грязно-белых стенах. Даже тусклая лампочка над входом не горела.

– Тилькы зажгла, чую, ты верещишь, – продолжала бабка.

– Я? Верещу? – Ирка аж подпрыгнула от возмущения.

– Авжеж, верещишь! – с явным удовольствием подтвердила бабка. – Тоненько так, жалобно – ай! ай! ай! – и впрямь заверещала бабка. – Ось мы с котом подхватилися та й побиглы!

– Мур! – согласился кот.

Она кричала «ай»? Ирка с сомнением поглядела сперва на кота, потом на бабку. Память по-прежнему молчала.

– На тэбэ що тут, маньяк напал? – без всякого страха, очень деловито поинтересовалась бабка.

– Не-ет, – неуверенно протянула Ирка, – меня… меня чуть ветром не унесло… кажется…

– Тю! – искренне изумилась бабка, – ото пушинка знайшлась – витром ее носит! А ну пишлы до дому, покы що тебя сусидски куры не загребли або сорока в клюве не унесла! – и подхватив Ирку под руку, точно боясь, что та не удержится на ногах, она поволокла внучку к калитке.

Ноги у Ирки и впрямь заплетались. Зимние ботинки налились тяжестью, будто на каждый по тонне грязи налипло. Шаги давались с трудом. Огонек свечи бешено метался, разбрасывая вокруг извивающиеся, похожие на змей тени. Они подползали все ближе, спутанным клубком свивались у самых ног. Кот вдруг выдвинулся вперед и пошел, демонстративно высоко поднимая лапы, точно по воде. Вытянувшийся палкой трехцветный хвост покачивался, как жезл регулировщика. Одним прыжком кот влетел в калитку и требовательно мявкнул. Бабка втолкнула Ирку в сад. Калитка захлопнулась.

По тропинке между деревьями они двинулись к крыльцу. Огонек свечи неожиданно успокоился и теперь горел ровненько, словно в морозной февральской ночи наступило полное безветрие. Бабка втащила Ирку в темный, без единого огонька дом, усадила на диван и захлопотала. Укрепила свечу на крышечке от банки, поставила на окно – комната наполнилась загадочным мерцанием, огонек дробился, отражаясь в черном оконном стекле и непривычно темном, безмолвном, похожем на квадратное озеро экране телевизора. Взяла старый плед и накинула Ирке на плечи.

– Мя-я-я! – кот заскочил девочке на колени и, гудя, как трансформатор, принялся месить лапами и тереться об ее лицо лохматой мордой. Черный нос ходил ходуном, щекотно тычась Ирке в щеку. Только сейчас она поняла, как замерзла, как саднят ободранные ладони, звенит в голове, а стоит закрыть глаза – под веками разворачиваются белые туманные полосы и плывут, плывут…

Глаза защипало, и по щекам покатились быстрые юркие слезы.

– Ото дило – ты що, ревешь? – всполошилась бабка.

– Ничего, ничего… – всхлипывая и растирая кулаком слезы, твердила Ирка. – Просто расстроилась… напугалась… мы гуляли, а тут ветер… в кафе пошли чай пить, а чайничек разбился… ветер… и пирожное я не успела попробовать… чайничек… беленький… – Ирка заревела в голос, прижимая беспокойно ворчащего кота к себе.

Перед глазами стояло кафе, скатерка, кружевное пирожное, легкий пар над носиком уютного пузатого чайничка, симпатичный улыбающийся парень напротив, парень, которому она нравится… И тут же все кончилось! Все-все исчезло, и чайничек разбился, и снова ветер, и холод, и опасность, которую она даже не в состоянии сейчас толком вспомнить! Ну почему? Почему другие живут как люди – сдают экзамены, переживают, зато потом едут в Америку, или в Европу, или в Китай, или еще куда, и у них куча радостей, и впечатлений, и успехов, и родители ими гордятся, и приятели завидуют (что, может, и нехорошо, но тоже приятно). А у нее все тот же грязный и мрачный город, та же старая балка и хата-развалюха! Ну и еще то ожившие мертвяки, то великаны, то грозящая уничтожить весь мир Дикая Охота! Мертвяков надо упокоивать, великанов развоплощать, духов засухи, голода, чумы и войны – изгонять! И все без отрыва от учебного процесса и прополки бабкиного огорода! Да с прошлого раза, когда в ее городе вышел на ежегодную охоту Спиридон, убийца ведьм, всего полтора месяца прошло! И вот опять! Опять что-то начинается! Снова придется прикладывать нечеловеческие усилия – не для того, чтобы разбогатеть или уехать учиться за границу, или встречаться с классным парнем… А просто, чтобы не дать очередной «неместной» пакости изничтожить прорву народу, и еще просто остаться в живых!

– Не хочу, – прошептала Ирка, утыкаясь лбом коту между ушей, – не хочу быть ведьмой. Не могу. Я ведь даже на море ни разу в жизни не была.

Свеча на окне дрогнула и заволновалась.

– Шо ты там бормочешь? Великое горе – чаю она не напилася! – возмущенно всплеснула руками бабка. – Ото не треба було по всяким кафе лазать – чай за грóши пить, колы дома целая банка того чаю, пей, хоть залейся! А може, ты за той чай вже сплатыла? – встревоженно спросила бабка. – Так треба, щоб воны гроши вернули, якщо у них чайники бьются!

– Не платила, – заикаясь от плача, выдавила Ирка и заревела еще сильнее. Гроши! Деньги! Единственное, что бабку волнует!

– Та шо ж ты тогда ревешь? – обрадовалась бабка. – Пусть они в том кафе ревуть. Та заспокойся ж ты! Та налью я зараз тоби чаю. Пирожных нема, та я козюлек напекла. – И она бойко затопотала на кухню.

– Кого? – вытирая слезы торчащим прямо перед носом кончиком кошачьего хвоста, пробормотала Ирка.

– Та козюлек же! Зараз спробуешь! – откликнулась из кухни бабка. Слышно было, как она возится там, в темноте. Затрещала газовая конфорка, голубые язычки пламени загадочно засветились во мраке. Уютно бурчал закипающий чайник, хлопнула дверца духовки и одуряюще запахло свежей выпечкой. Бабка вынырнула из кухни с парящей чашкой чая в одной руке и плетенкой для печенья в другой.

– Ось! – горделиво объявила она, водружая принесенное на стол.

– Что это? – замирающим голосом спросила Ирка.

Благоухая ванилью и корицей, на дне плетенки лежали золотистые печенюшки – в форме закрученных спиралью змеек!

– Так козюльки же! – удивленно поглядывая на отпрянувшую от стола Ирку, повторила бабка. – Сретенье сегодня – козюльки треба печь! Звычай такой! – заявила она и, вытащив из плетенки одну змейку, звучно отхрупала ей голову с черненькой изюминкой-глазком.

– Про Сретенье я знаю, – пробормотала Ирка. Еще бы ей не знать – сама сегодня все утро на кухне воск на громовницы плавила. На подоконнике стояла старая коробка из-под обуви, доверху заполненная спиральными свечами, защищающими от грозы и молнии, изготовить которые можно лишь в день, когда граница между мирами становится проницаемой. Теперь понятно, где бабка взяла свечку. Хотя… Ирка нахмурилась. Ей казалось, что коробку готовых громовниц она унесла к себе в комнату! Неужели забыла? Или бабка шарила по ее шкафам?

– Что-то раньше ты никаких козюлек не пекла! – подозрительно поглядывая на нее, спросила Ирка.

После поездки в санаторий на Новый год бабка здорово изменилась. Приготовленный Иркой подарок – брюки и свитер – приняла с привычным ворчанием, долго бубнила о зря выкинутых деньгах… а потом неожиданно начала носить! Через неделю Ирка обнаружила в бабкином гардеробе еще один свитер, длинный жакет из мягкой шерсти и темно-синий брючный костюм! Бабка перетрясла все шкафы – теперь в кладовке лежала целая стопка половых тряпок, еще недавно бывших старыми юбками и обтерханными кофтами (просто выбросить у нее рука не поднялась, а то б Ирка вообще решила, что бабку в санатории подменили и в доме живет принявшая ее облик инопланетянка!).

Теперь вот еще козюльки!

– Захотела и спекла – що я тоби, отчитываться должна? – знакомо огрызнулась бабка.

Ирка невольно вздохнула с облегчением – раз склочничает, значит, все в порядке, ее бабка! Она обхватила чашку ладонями, отхлебнула – блаженное тепло растеклось внутри. Опасливо откусила от змейки – печенье оказалось неожиданно вкусным. Из-под дивана слышался торопливый хруст – свою долю лакомства кот изъял быстро и незаметно, прежде чем бабка или Ирка успели возразить.

– От и добре, и нема чого реветь, – сказала бабка, доставая из плетенки еще печенюшку. – Хиба, що телевизор не работает, – неодобрительно поглядывая на темный экран, заключила она.

Лампа под потолком затрещала искрой – и вспыхнул свет. Телевизор загудел, темное озеро экрана прорезала белая полоса, и улыбчивая девушка на фоне карты с курчавыми облаками зачастила:

– …непрогнозируемый циклон над центральными и восточными областями. Сильный ураганный ветер гонит нетипичные для холодной февральской погоды грозовые облака – то и дело срывается дождь, переходящий в град. Пострадал целый ряд домов в центральной части города…

Кадр стал крупнее – камера наехала ближе. С замиранием сердца Ирка увидела знакомые окна полуподвальчика – разбитое вдребезги стекло щетинилось жуткими иззубренными остриями. Тротуар усыпали переливающиеся в свете ночных фонарей осколки. Камера нырнула внутрь…

– Андрей! – чуть не завопила Ирка.

Парень на экране вдруг присел на корточки и стал торопливо разгребать обломки, словно что-то увидел под ними…

В тот же миг зашелся трезвоном Иркин мобильник. Двумя пальцами она извлекла его из кармана джинсов. Надо же – уцелел! Не выпал, не разбился в недавнем… В чем? Ирка снова нахмурилась – она не помнила. Перед глазами, медленно кружа, ползли смутные тени – и плясал, ослепительно сияя, огонек громовой свечи!

Она нажала кнопку мобильного.

– Ирка! Ты где, Ирка, ответь! – надрывался в трубке голос Андрея.

– Я здесь. Не кричи, – с усилием, будто камни ворочала, пробормотала она.

Крик немедленно замолк.

– Живая! – после долгой паузы наконец с облегчением выдохнул парень.

– И живая, и здоровая, – согласилась Ирка. Насчет последнего она была не вполне уверена. – Даже домой добралась, – похвасталась она.

– И что это такое было? – после новой паузы спросил Андрей.

– Ну ты же слышал – циклон, – выдавила Ирка – даже двигать языком было трудно, словно к нему гирю привесили. И пояснила: – Я тут как раз новости смотрю – тебя показывали!

Весть о собственном появлении на экране Андрея не взволновала. Он в очередной раз помолчал и наконец выдал:

– Циклон, который вламывается в подвал и за ноги на улицу вытаскивает.

– Чего только не бывает. – Нейтральным тоном отозвалась Ирка.

Андрей не ответил. Ладно, он ведь звонит – если ему денег на телефоне жалко, можно и помолчать.

– Тебя унесло, а у меня тут куча твоих вещей осталась, – пробормотал он. – Обычно наоборот, вещи уносит, а люди остаются.

Куча – это он куртку имеет в виду? – пожала плечами Ирка, но все равно обрадовалась. Повезло!

– Ты можешь мне ее завтра утром занести? – жалобно попросила она. – А то мне в школу не в чем идти!

– Могу, – согласился Андрей.

Ирка едва не застонала – по его тону было понятно, что новых расспросов не избежать. Но куртка-то нужна – не в этом же пледе завтра на улицу выходить?

– Заторы на дорогах, повреждены многие линии электропередачи. По прогнозам метеорологов… – продолжала вещать миловидная девушка на экране.

– Много они понимают, те метеорологи! – глядя на оживший телевизор с умилением, как на потерянного и вновь обретенного ребенка, проворчала бабка.

Грязная капля ляпнулась на подоконник возле громовницы. «Подбитый» огонек дрогнул, затрещал, но выпрямился и продолжал гореть. Ирка смотрела на потолок – прямо над подоконником на старой штукатурке расплывалось темное влажное пятно. Медленно набухая, тяжелые капли одна за другой падали на подоконник, каждый раз норовя прихлопнуть словно уворачивающийся от них огонек.

– Говорила – ремонт делать надо, а то скоро нам крыша на голову обвалится, – с совершенно бабкиными интонациями проворчала Ирка и плотнее закуталась в плед, чувствуя себя старой-старой, старше, чем бабка, старше, чем дом!

Бабка в ответ лишь привычно фыркнула. Ирка устало поднялась, склонилась над подоконником – и резко дунула, гася громовницу. Почерневший фитилек обиженно скорчился, исходя черным дымом.

– Чуешь? – бабка подняла палец. – В калитку хтось стукает, хиба ни?

Ирка прислушалась. Издалека доносился размеренный стук – кто-то настойчиво и терпеливо колотил в их калитку.

– Ты кого-то ждешь? – неуверенно спросила она у бабки.

– Сама казала – ремонт робыты треба! – с торжествующей улыбкой сообщила та и, накинув куртку на плечи, выскочила в сад.

Ирка вопросительно поглядела на кота – но его физиономия выражала точно такое же недоумение. Девчонка пожала плечами – и, подобрав свисающие «хвосты» пледа, побежала следом за бабкой. Кто там – бригада ремонтников? На ночь глядя?

Шлепая тапками по садовой дорожке, бабка добралась до калитки и резко распахнула ее.

– Чого колотишь? – вместо приветствия неласково осведомилась она. – Позвонить не могла?

– Я… Я не знала… – тихо прошелестело из-за калитки.

Ирка чуть не споткнулась, запутавшись в свисающем с плеч пледе – голос был девчоночий. Хотя среди ремонтников тоже девушки бывают. Она ускорила шаг. Кот мыкался в ногах, точно проверял, идет ли Ирка.

– Как в дверь звонить не знаешь? – склочно поинтересовалась бабка. – З деревни приехала? У вас там керосинки, та ниякого электричества? Ось пипка звонковая на калитке присобачена – пальцем давишь, та и все!

Ирка наконец добралась до калитки… Кот торопливо просочился у нее между ног, выглянул… И вдруг стремительно взлетел на забор и замер! Потом медленно повернул к Ирке лобастую голову – на кошачьей морде было написано совершенно человеческое изумление! Глаза кота то расширялись, светясь во тьме яркими точками, то сужались в тонкие щелки, усы стояли дыбом, а хвост изогнулся вопросительным крючком, точно он спрашивал: что же это такое?

Толкнув бабку в бок, Ирка наконец протиснулась в калитку… Будь у нее полноценный хвост, сейчас он торчал бы таким же вопросительным крючком, как у кота! Никаких ремонтников за калиткой не оказалось. Там была девчонка! Похоже, старшеклассница, как Андрей и… Неимоверная, просто… просто потрясающая красавица!

Тоненькая, как тростиночка, с талией, о каких говорят «пальцами обхватить можно», девчонка производила впечатление трогательной, слабой, беззащитной. Раненый олененок. Или замерзшая синичка. Черты лица правильные, но все затмевали глаза. Глазищи! Огромные, в пол-лица, темные настолько, что черная точка зрачка полностью растворялась в радужке, блестящие, как антрацит, опушенные длиннющими ресницами под ровными темными дугами бровей. И волосы! Роскошные пушистые кудри цвета яркого золота закрывали девчонку ниже коленей, как плащ!

– Ух ты! – только и смогла выдохнуть ошеломленная Ирка.

– По объявлению явилась? – спросила бабка и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – Та проходь вже, якщо пришла!

Похоже, внешность девчонки не произвела на нее ни малейшего впечатления.

Незнакомка испуганно кивнула и шагнула вперед, путаясь в старомодной клетчатой юбке. Волосы зацепились за щелястый край калитки, она досадливо мотнула головой. Оборвавшиеся волоски так и остались в щелях досок, переливаясь в отсветах электрической лампочки, как настоящее золото. В руке девчонка судорожно сжимала обыкновенную клеенчатую кошелку с потрескавшимися пластиковыми ручками – бабка с такой на базар ходила.

– Ох и худющая ты – чисто глиста в корсете! – бесцеремонно оглядывая девочку с ног до головы, припечатала бабка и вдруг жестко отрезала: – Кормить не буду – у мэнэ тут не столовка! Поняла?

– Поняла, – едва слышно прошелестела девчонка, и ее бледные щеки, казалось, стали еще бледней.

– А якщо поняла, так чебурляй за мной! – скомандовала бабка и решительно промаршировала к пристройке.

– Бабушка! – позвала Ирка, кидаясь в погоню.

Девчонка нервно вздрогнула и покосилась на Ирку глазами испуганной лани, но та уже не обращала на нее внимания – теперь она была полностью сосредоточена на бабке. Путаясь в пледе и коте, она наконец догнала ее…

– Ты что делаешь? – хватая ту за руку, нервным шепотом спросила она.

– А що? – приподняв крашеную бровь, невинно поинтересовалась бабка.

Ирка поняла, что дело худо!

– Кто это такая? – понижая голос еще больше, чтоб не услышала незнакомка, спросила она.

– Так сама ж чула… – Глазки у бабки забегали. Точно так же они бегали, когда она разговаривала с работниками собеса, выбивая субсидию на электричество. Или когда подбрасывала в ведро продаваемых на рынке груш пару-тройку похуже. – По объявлению пришла. Жиличка це наша, ось хто! – И она распахнула дверь пристройки.

– Бабушка! – отчаянно завопила Ирка в полный голос.

– А чого ты на мэнэ кричишь? – тут же радостно перешла в наступление та. – Мала ще на стару бабку отак орать, що уси соседи слышат! А ты – заходь! – скомандовала она девчонке. – Не стой на пороге – помещение выстудишь, сама мерзнуть будешь! – И широким приглашающим жестом предложила ей проходить в темный проем. Та робко шагнула через порог… Бабка щелкнула выключателем. – Ну ось! – торжествующе провозгласила она. – В своей деревне, мабуть, ты такого не бачила!

Ирка застонала. Она ни секунды не сомневалась – ни в одной, самой захудалой деревне такого не видели!