Повелитель пауков

III. Долг Гула Хаджи

Через несколько дней мы получили известие, что все орсилаки и силаки предупреждены и через три дня соберутся для решающего совещания.

Эти три дня перед совещанием мы провели в обсуждении наших планов. Отдыхали мы мало, и все свободное время Гул Хаджи проводил с Орой Лиз. Как и любому мужчине, ему льстило ее восхищение, и он просто купался в нем. Я чувствовал, что ничего хорошего из этого не могло выйти, но не мог его винить. Если бы я сам попал в такую ситуацию - разумеется, если бы до этого не встретил Шизалу, - то вел бы себя точно так же. По правде говоря, я и в самом деле часто вел себя так, но в тех случаях на карту было поставлено гораздо меньше.

Мне казалось, что мой друг давал Оре Лиз повод думать, что ее страсть взаимна, но у меня не было случая сказать ему об этом.

Однажды случилось так, что я оказался с девушкой в одной комнате, и мы разговорились.

Несмотря на то, что мне было трудно общаться с ней, так как очень непривычны были ее рост и своеобразное лицо, я понял, что она была простой, искренней, романтически настроенной девушкой. Я заговорил с ней о Гуле Хаджи, сказал, что у него много обязанностей перед народом и что, возможно, пройдут годы, прежде чем он сможет подумать о себе, о своей личной жизни, о жене, наконец.

В ответ она лишь рассмеялась и пожала плечами.

- Ты мудрый человек, Майкл Кейн. Брат говорит, что твои советы были очень полезны. Но думаю, что в вопросах любви ты не столь умен.

Это замечание уязвило меня больше, чем я даже готов был признать, так как мысли о моей любви, о Шизале, не оставляли меня ни на минуту. Но я упрямо продолжал разговор на эту тему.

- Ты никогда не думала, что Гул Хаджи, может быть, не испытывает к тебе столь же сильного чувства, как ты к нему? - спросил я мягко.

Ора Лиз опять засмеялась.

- Через два дня мы поженимся, - сказала она.

Я ахнул.

- Поженитесь? Гул Хаджи ничего мне об этом не говорил.

- Не говорил? А это неважно, все равно так будет.

После такого заявления мне нечего было ответить, и я решил разыскать Гула Хаджи, и чем раньше, тем лучше.

Я нашел его у северной границы деревни, он стоял, глядя поверх стены на прекрасные бирюзовые горы, на ухоженные поля, кормившие жителей деревни, и на луга, на которых росли огромные алые цветы рани.

- Гул Хаджи, - сказал я без околичностей. - Ты знаешь, что Ора Лиз решила, что ты через два дня на ней женишься?

Он с улыбкой повернулся ко мне.

- Значит, она так решила? Боюсь, она живет в мире, придуманном ею самой. Вчера она мне сказала с очень таинственным выражением лица, что если я буду ждать ее под определенным деревом вон там, - он показал на северо-восток, - то случится то, чего мы оба желаем. Тайная свадьба! Это даже более романтично, чем можно было от нее ожидать.

- Неужели ты не понимаешь, что она искренне верит, что ты придешь туда?

Он глубоко вздохнул.

- Да, наверное, она так и думает. Я должен что-то сделать, правда?

- Да, и как можно скорее. Бедная девушка!

- Знаешь, Майкл Кейн, из-за обязанностей, которые на меня свалились в эти последние дни, я совсем запутался. Я проводил время с Орой Лиз, потому что в ее обществе мне было очень хорошо, напряжение проходило, я отдыхал душой. Понимаешь, я почти ничего не слышал из того, что она мне говорила и не помню ни одного слова из того, что я отвечал ей. Очевидно, все зашло слишком далеко.

Солнце начало садиться, и на темно-синем небе появились красные, желтые и лиловые отсветы.

- Пойдешь к ней? - я рассказал, где ее можно найти.

Он устало зевнул.

- Да нет, не сейчас. Лучше я поговорю с ней, когда отдохну и буду чувствовать себя не таким разбитым. Отложим разговор до утра.

Мы медленно вернулись в дом нашего хозяина. Навстречу нам попалась Ора Лиз. Она быстро прошла мимо, остановившись на миг лишь затем, чтобы бросить Гулу Хаджи многозначительную улыбку.

Я был в ужасе. Я понял, что мой друг оказался в затруднительном положении. Я также понял, как это произошло, и поэтому не мог ему не сочувствовать. И теперь ему придется сделать то, что не по душе ни одному мужчине: ему предстояло с максимальным тактом сказать девушке то, от чего она будет чувствовать себя очень несчастной. Немного разбираясь в таких ситуациях, я также знал, что как ни старается мужчина причинить как можно меньше боли, девушка всегда его неправильно понимает, и рыдает, и гонит его прочь, не принимая его утешения. Найдется очень мало женщин, которые реагировали бы иначе. Честно говоря, как раз они и вызывают мое восхищение, - женщины, такие, как моя Шизала, которая при всей своей женственности может проявить железную волю и характер, силе которого может позавидовать любой мужчина.

Конечно, я сочувствовал бедной Оре Лиз, сочувствовал от всей души. Она была молода, неопытна - простая деревенская девушка, может быть, не такая умная, как Шизала, но очень непосредственная, в отличие от многих девушек, получающих воспитание на юге.

Я сочувствовал обоим: и Оре Лиз, и Гулу Хаджи. Но действовать предстояло моему другу, и я знал, что он сделает то, что от него потребуется.

Приняв ванну и побрившись специально отточенным ножом, который я одолжил у Морахи Ваджи, ибо синим великанам совершенно нечего сбривать, и у них нет ни бритв, ни лезвий, я улегся в свою кровать, но даже тогда тревожное чувство не отпускало меня. Всю долгую марсианскую ночь я крутился и метался в постели и наутро чувствовал себя таким же усталым, как накануне, когда только ложился спать.

Я окатил себя холодной водой, стараясь избавиться от чувства усталости, съел всю еду, которую мне принес слуга, надел доспехи и вышел во двор.

Утро было чудесным, жаль только, у меня не было времени оценить это.

Когда я оглядывался в поисках Гула Хаджи, из дома выбежала Ора Лиз. Она громко всхлипывала, почти стонала, все лицо было залито слезами.

Я понял, что, должно быть, Гул Хаджи поговорил с ней и сказал ей правду, ничего не смягчая и не приукрашивая. Я попытался остановить ее, успокоить, но она вырвалась из моих рук и выбежала на улицу.

Я сказал себе, что все было к лучшему, что так и должно было случиться, что, будучи такой юной и жизнерадостной, бедная девочка скоро утешится, и найдет другого воина, и окружит его своей любовью и заботой, которые, видимо, были неотъемлемой частью ее натуры.

Но я ошибся. Как же я ошибся! Это стало ясно из последовавших за этим событий.

Тут из дома вышел Гул Хаджи. Он шел медленно, опустив голову. Когда он взглянул на меня, я прочел в его глазах боль и грусть.

- Ты сделал это, - сказал я.

- Да.

- Я ее видел. Она пробежала мимо меня, и я не смог ее остановить. Поверь, все к лучшему.

- Надеюсь.

- Она скоро утешится.

- Ты не знаешь, Майкл Кейн, - сказал он со вздохом, - чего мне стоило сделать это. В другое время я бы, наверное, страстно влюбился в Ору Лиз.

- Еще влюбишься, когда все испытания будут позади.

- А тогда не будет слишком поздно?

Я был реалистом.

- Возможно, - ответил я.

Он сделал над собой усилие, чтобы выбросить эти мысли из головы.

- Пошли, - сказал он, - нужно еще поговорить с Морахи Ваджой. Он должен знать, как ты предлагаешь использовать отряд из Сала-Раз.

Мы оба были в мрачном настроении: Гул Хаджи был подавлен, а меня не оставляли дурные предчувствия.

Этот случай имел более серьезные последствия, чем мы могли себе представить.

Ему суждено было полностью изменить ход событий и вовлечь меня в невероятные приключения.

Ему суждено было принести многим смерть.