Потоки времени

Глава 12

Прошло десять лет. Малзра собрал всех вместе в новом Зале Механических Существ.

Теперь зал не был ни мавзолеем, ни даже музеем. Он стал рабочей лабораторией, робототехнической больницей, сборочной линией, военной базой. В нем проходили обучение и военную подготовку все: и люди, и машины. Повсюду чувствовалось участие Карна. Здесь не пылились заброшенные механизмы, как в далекие времена. Они не были погребены и забыты. Экспонатами являлись только живые, активные машины, которые, если хотели, могли провести некоторое время в добровольной дезактивации. Под давлением Карна изобретатели исключили из своей практики насильственный демонтаж своих созданий. Чертежи различных изобретений хранились в архиве в шкафах огромной комнаты. К ним имели доступ все ученые, ученики и сами артефакты.

Командный центр Урзы по защите острова располагался здесь же. В результате всех нововведений зал никогда не пустовал, жизнь продолжалась в нем даже глубокой ночью. Некоторые из бегунов и скорпионов Малзры имели здесь постоянное место жительства. Пумы приходили отчитываться ежедневно. Главные силы механических защитников были размещены вдоль побережья острова.

Сотня отрядов окопалась по быстровременным зонам вокруг академии. Они должны были, опережая атаку противника, стремительно выпрыгнуть из укрытий, прежде чем могло начаться нападение. Эти механизмы приходилось восстанавливать каждый день, учитывая разрушительное действие быстрого времени. Еще сотня умных машин служила в медленновременных полосах, обеспечивая долгосрочную обороноспособность острова. Срок их службы составлял полгода.

– Ну что же. С такой уникальной армией и нашим корпусом волшебников во главе с магом Баррином мы смеем надеяться на высокую обороноспособность острова, – удовлетворенно произнес Малзра, вышагивая перед стендами, увешанными чертежами, изображающими сложные схемы расположения механических и биологических войск во всевозможных боевых ситуациях.

– … пятьсот крупногабаритных механических существ, семьсот пятьдесят новых соколов, флот из тридцати орнитоптеров и даже новый дирижабль… – торжественно продолжал перечислять Малзра.

Баррин, Джойра, Тефери, несколько ученых-старейшин и Карн сидели в лекционном зале и рассеянно рассматривали схемы, хотя защитные системы острова были им досконально известны. Выступление Малзры превращалось в утомительный обзор, в ненужную формальность.

– За последние пять лет мы отразили пять фирексийских атак и убили более тысячи мутантов.

– Мы знаем, – нетерпеливо напомнила Джойра. – Мы все участвовали в этих сражениях.

Малзра остановился и посмотрел на собравшихся:

– Дальше – больше. Наши защитники будут наделены невероятными смертоносными качествами, а их количество будет увеличиваться. Но, скажу я вам, наша виртуозная изобретательность, наше несомненное предвидение, наша неимоверная выдержка помогут нам отразить любое коварное нападение. Гениальные системы, которые мы разработали, должны пресечь любые поползновения врагов. В настоящее время остров вне опасности.

– Мастер Малзра, – прервала Джойра, – мы все это знаем.

– Надеюсь, что так оно и есть, потому что я ухожу, – спокойно проговорил он в ответ.

Мгновенно вернулось всеобщее внимание, присутствующие напряженно вглядывались в лицо Малзры. Баррин откинулся в своем кресле, наблюдая за реакцией остальных.

Джойра встала, в ее голосе и на лице ясно читалась тревога.

– Вы снова нас покидаете? А как же фирексийское ущелье? А все дела в академии?

Баррин тоже поднялся:

– Он уезжает как раз по делам академии. Если тебя волнует вопрос, касающийся ущелья фирексийцев, так Малзра последние полчаса посвятил именно этому – рассматривал обороноспособность, поддержание ее на должном уровне, условия ее модернизации. Кажется, он рассмотрел весь спектр наших будущих задач.

– Да я совсем не об этом говорю, – ответила Джойра, прижимая руки к груди. – У него есть важное незавершенное дело.

– А что же так издалека? Я понял. Наша старшая ученица напоминает мне о Детях Ярости, – проговорил Малзра, прерывая жестом все возможные пояснения Джойры и деликатные извинения Баррина. – Она напоминает мне о моем долге. Напоминает, что я должен всему придать первозданный порядок. Я должен исправить ошибки, которые совершил в прошлом, а именно – сгладить разрывы во времени на этом острове и изгнать монстров, которых я впустил сюда.

– А как же дети, которых вы привезли сюда?

– И, – спокойно добавил Карн, – машины и механизмы, которые были всегда с вами.

– Спасибо, – Малзра отвечал на замечания почти доброжелательно, – но, молодые люди, вы недооценили мою способность к глобальному разрушению. Нет. Беды, которые я принес на остров, – ничто в сравнении с бедами, которые я натворил в другом месте. Во всем мире.

Он отошел назад к схемам, протянул руки, которые, казалось, пылали в полутемном углу Зала Механических Существ, и снизу выдвинулся большой экран с прикрепленной к нему картой фирексийского ущелья. Четкие линии достаточно подробно вырисовывали детали укреплений, расположенных в дьявольской трещине, источающей зло.

– Перед вами карта фирексийского ущелья, основанная на самых свежих, самых последних данных. – Малзра водил по рисунку огромной указкой, напоминающей меч. – Вот гладиаторская арена, здесь дворец К'ррика, а здесь лаборатория размножения. В этих лачугах у самой воды живут фавориты К'ррика. Почти тысяча сильных мутантов. И с каждым днем их становится в десятки раз больше. Пока мы их не истребим, они будут представлять страшную угрозу, которая однажды обрушится на наш остров.

Быстрым, нетерпеливым движением Малзра сбросил карту. Под ней оказался большой лист с рядами подробных красочных рисунков.

– Это Фирексия, состоящая из девяти вложенных планет. Они находятся последовательно одна внутри другой. Этот верхний уровень – единственный, где человек мог бы выжить в течение нескольких часов. Он населен машинами-драконами, в сравнении с которыми наши бегуны, пумы и скорпионы просто механические блохи. Длина некоторых составляет пятьсот футов. Густые леса этой области наводнены полуметаллическими ядовитыми растениями с листьями острыми, как бритва, которые растут в свете непрерывных штормов и молний, заполняющих черное, словно сажа, небо. Чем ниже уровень, тем страшнее его обитатели. Фирексия наводнена искалеченными священниками, ордами демонов, ведьмиными двигателями и массой всяких гадов. Пространство кишит колоссальных размеров червями, заполнено ядом, кислотой и огнем. Еще глубже, в основании всего этого кошмара, есть нечто или некто, темнее и отвратительнее которого невозможно себе представить.

Баррин прошептал имя. Никто его не расслышал, но от появившегося на лице мага трепета все внутренне содрогнулись.

– Я пробудил это существо и привел сюда. Вот насколько глубокие корни имеют мои древние ошибки. Я в ответе за чуму на Толарии! Да! Но я также несу ответственность за крах королевства ангелов, за долгий ледниковый период нашего мира, за разрушение Аргота и, самое главное, за то, что привел в этот мир воплощение самого зла. Вот каковы масштабы моих ошибок. Это зло я стремлюсь уничтожить. К'ррик – кошмар. Да! Но кошмар, имеющий облик одного человека. Хозяин К'ррика – кошмар для всего мира. Он неосознанный, всеобъемлющий, всемирный ужас. К'ррик вооружается, чтобы завоевать этот остров. Тот, чье имя я даже не буду называть, копит силы, чтобы завоевать весь наш огромный мир.

Никто не посмел прервать выступление мастера. Всюду в напряженной тишине он встречал полные понимания и тревоги взгляды.

– Чтобы бороться с таким страшным существом и миллионами его фаворитов, мне нужно… нам нужно как можно быстрее разнообразить наше боевое оружие, постоянно обновляя и совершенствуя наш арсенал. Я отправляюсь, чтобы начать работу над решением этих проблем, – убедительно продолжал Малзра.

Наконец к Джойре вернулся дар речи.

– Как вы можете брать на себя такую ответственность? Вообще кто-либо смеет быть за это в ответе? Да если даже и так, то на каком основании вы или любой другой смертный можете столь самоуверенно надеяться, что истребите мировое зло? Надо быть самим Урзой Мироходцем, чтобы иметь хоть какую-то надежду относительно… – Она запнулась. Страшная догадка парализовала все ее существо.

– Однако я должен идти, – сказал Малзра. – Я отправляюсь в очень опасное место. Пока один. Может, когда-нибудь я позову вас и попрошу вашей помощи.

Дрожа, Джойра села на свое место:

– Но вы ведь не отправляетесь… не отправляетесь в Фирексию.

– Нет, – мягко проговорил Малзра.

Он пересек комнату, подошел к Карну и потянулся рукой к его шее. Серебряный человек непроизвольно отстранился, как будто испугался, что Мастер откроет черепную коробку и дезактивирует его. Вместо этого Малзра снял с его шеи и показал всем позвякивающий блестящий в полутьме кулон.

– Нет, не в Фирексию. Я иду на твою родину, Джойра. Я направляюсь в Шив.

Урза парил в воздухе, собираясь спуститься. Им овладела приятная расслабленность, когда не надо прилагать никаких усилий, чтобы двигаться. Не менее приятным было осознание того, что можно побаловать себя такой, теперь редкой, роскошью, как перемещение меж мирами, и забыть обо всех беспокойствах по поводу того, что надо дышать, мигать и участвовать в обедах. Да, последнее было особенно обременительной обязанностью. Для него еда была всегда лишь неприятной обязанностью.

Он обладал почти безграничными возможностями: летал с планеты на планету, задействовав энергию мысли, использовал волшебство, не знал ужаса старения и разрушения организма временем, видел суть всех вещей. Да, он мог чувствовать фирексийскую кровь за сотни шагов, но изо дня в день убедительно изображать человека было трудной задачей, которая досаждала своими мелкими и изнурительными ограничениями. Это была каждодневная, рутинная и утомительная работа, но что поделать – необходимая.

Зато теперь Урза наслаждался.

Он спускался сквозь толщу облаков и ржавого пара. Его обычная одежда исчезла, превратившись в костюм, способный выдержать высокую температуру. Сандалии сменились толстыми кожаными сапогами, доходившими до колен. Волосы туго сплелись, чтобы пламя не могло до них добраться.

Урза мог переместиться мгновенно, а не парить орлом в небе, но он хотел внимательно рассмотреть землю, прежде чем оказаться на незнакомой местности. К тому же сам полет доставлял ему истинное наслаждение.

Урза и раньше предпочитал опускаться на землю таким способом. Так он возвращался в древнюю, разрушенную пустошь, где они с Мишрой когда-то обнаружили останки транов. Та земля – результат страшных разрушений, погрузивших континенты в холод и принесших в мир тысячелетнюю зиму, не могла быть более измученной, чем эта.

Освещенные зловещим пламенем вулканы возвышались дьявольским кольцом над закопченным горизонтом. На дне кратеров в ореоле серы пылали большие озера. Причудливые скопления застывшей лавы спускались в разные стороны с вершин притихших на время огромных вулканов. Реки пульсирующих огненных камней светились, будто артерии, заполненные алым пламенем, среди которых, словно сети прохладных вен, выделялись черные течения. И черные, и красные реки стекались в большой бурлящий океан пенящейся лавы, омывающий нагромождения камней, подобных унылым статуям. Газовые струи в милю высотой вырывались из него.

Урза приземлился на вершину бордовой скалы, нависшей над морем кипящего огня. Его ноги уперлись в утес, теплый и мягкий, словно кусок кровавого пудинга. Урза вдохнул горячий, полный ядовитых паров воздух и про себя отметил, как замечательно быть бессмертным.

Он поднял взгляд. Там, над ним, на фоне мутного мрака неба, возвышалось то, на что он, собственно, и прибыл взглянуть – великолепная, сияющая мана-установка.

Все сооружение, воздвигнутое на массиве базальта, напоминало гигантское сердце, и когда-то оно функционировало подобным образом. В древние времена трубы, спускающиеся, словно паутина, вниз, в кипящую котловину, перекачивали раскаленную лаву в огромную емкость наверху. Чашеобразные ограждения, способные выдерживать высокую температуру, вели наверх, в большой город. С одной стороны, недалеко от океана огня, стоял древний монастырь. Его конической формы храмы и башни лепились друг к другу подобно ульям, смотрящим в небо. С другой стороны над морем серы нависла колоссальная кузница транов. Именно здесь добывался невероятно твердый металл транов, и Урза прибыл в Шив, чтобы исследовать это место. Между этими двумя строениями тянулось длинное хранилище оборудования для установки, обнесенное высокими стенами и пронизанное узкими сводчатыми проходами. Здесь Урза хотел организовать сборку оружия, которое навсегда избавило бы мир от фирексийцев.

Чашеобразные щиты были исписаны зубчатыми знаками. Урза надеялся, что встретит среди развалин города написанные на этом языке летописи. Возможно, сохранились и библиотеки. Комнаты и залы, механизмы и сами стены могли стать хрониками в металле и камне, хранящими секреты строителей. Он научится обрабатывать металл транов, и даже больше – он раскроет тайны самых искусных в мире ремесленников. Тайны, превратившие их в тех самых врагов, с которыми он теперь столкнулся.

Мастер зашагал мимо тягучих линий нагромождений застывшей магмы, изучая склоны вулкана. Место, куда стремился Урза, лежало всего в миле от него, но ему придется повернуть на север, потом на восток, мимо гигантской испускающей пар трещины, затем обогнуть пару утесов, размытых потоками, вытекающими из раскаленного кратера, а это станет неудобной прогулкой. Он был устойчив к огню и яду, но никак не мог привыкнуть к боли, которую они причиняли.

С одеждой не было никаких проблем. Урза наколдовал серебряную позолоченную накидку, защищающую от высокой температуры, и почувствовал, как от новой одежды исходит прохлада. Перед его лицом возникла завеса из металлической сетки. Экипированный таким образом, Урза взбирался в труднопроходимые горы.

Конечно, Мироходец мог просто переместиться в нужное место, используя свои волшебные способности, но он хотел пройти по неизвестной земле, чтобы изучить ее. Урза был вынужден следовать теми же дорожками, по каким до него проходили прежние поколения, возможно даже сами траны. Он приблизится к мана-установке так же, как они, увидит то же самое, что видели они. Да, он избрал правильный путь. Когда учишься читать, необходимо держать книгу вертикально, хотя вполне можно читать вверх тормашками и задом наперед.

Слова незнакомого языка начинали приобретать смысл. Широкие, ровные, уверенные следы проходили по камню, испещренному когтистыми рубцами. Дорожки вели в разные стороны к постам наблюдения. Даже если сейчас за ним и наблюдали, Урза не видел этому никакого подтверждения. Какая разница, чьи это следы? Урза продолжал двигаться спокойным равномерным шагом.

Мироходец заметил жилища неких существ. Они обосновались на склонах и соорудили многочисленные гнезда, прикрытые снаружи камнями. В них шла скрытая жизнь; чувствовались суета и страшное беспокойство. Они следили. Крошечные, как у крыс, глаза мерцали из-под темных камней. Некоторые жилища были сожжены дотла, а кости их обитателей в назидание остальным лежали при входе.

Гоблины. Урза мягко улыбнулся. Бедные, несчастные монстры, к сожалению – вредители. Их проклинают еще больше, чем крыс. Как только он завладеет мана-установкой, то сразу же перенесет несколько дюжин механических скорпионов и очистит эти места от подобной напасти.

А пока что ему предстояла долгая прогулка. До тех пор пока гоблины не преградят ему путь, Урза не вступит с ними в бой. Конечно, этого не должно случиться хотя бы потому, что его необычное появление – спуск с облаков – должно было убедительно показать всем, что им следует просто наблюдать.

Он вступил в широкое ущелье. В черных дырах пещер прижимались друг к другу гоблины. Они шептались, перемигивались и обиженно смотрели оценивающими взглядами, но не спешили появляться. Урза отмечал их позиции, в то время как его мозг анализировал структуру и предположительный принцип работы устройства, ради которого он сюда прилетел.

Одновременно какая-то часть его души предалась воспоминаниям о другом ущелье, где много лет назад две огромные армии готовились к смертельному поединку.

Урза тогда верил в видение, показавшее, что траны изгонят фирексийцев из этого мира В течение нескольких тысячелетий он считал, что траны добровольно трансформировались в фирексийцев и что Мишра предал его. Только теперь, когда к Урзе вернулось здравомыслие, он увидел врага в самом себе.

Внезапно в ущелье что-то изменилось. Из-за камней появились другие существа Их терракотовые одежды так естественно сливались с поверхностью утеса, что Урза не замечал их, пока они не вылезли из каменных щелей, двигаясь с тихим, плавным изяществом. Некоторые шли на четырех лапах. Остальные – только на задних, размахивая тонкими, острыми пиками. Они загородили Урзе дорогу и опустили мускулистые хвосты. Те, что стояли ближе, откинули с голов пятнистые капюшоны. Это были рептилии, люди-ящерицы, с массивными крутыми черепами и короткими зубастыми мордами, на которых блестели маленькие глазки. Их чешуйчатая кожа в свете пламени переливалась от серо-зеленого до ярко-красного.

Джойра называла их «виашино».

Самый большой виашино в группе, состоящей примерно из тридцати особей, приблизился к Урзе, держа выставленную вперед пику с крюком на конце. Существо недобро уставилось в глаза Мироходца. Ощетинившиеся приспешники также смотрели не мигая. В этих пристальных взглядах светился не только интеллект, но также страх и негодование. Человек-ящерица сердито шипел.

Урза мгновенно перелистал все странички памяти с записями языков, которые он узнал за три тысячелетия. Конечно, многие из них он изучал только по письменным источникам и никогда не говорил на них. Языка виашино не было среди тех, что он слышал прежде. Для Урзы узнать язык означало всего лишь одно – вдохнуть его.

– Гиту запрещается забираться на эту высоту, – прошипел предводитель.

Понимать чужой язык – это одно, а сформулировать ответ – нечто совсем другое. Урза озадачился вопросом: «Стоило ли взять с собой коренного жителя – Джойру – как переводчика?» Конечно, еще не поздно, он может переместиться на Толарию и взять ее с собой даже теперь, но скрежет пик о вулканическую каменистую насыпь говорил о том, что не стоит подвергать ее жизнь опасности. Он решил изъясняться простыми языковыми конструкциями:

– Разве я похож на Гиту?

– Кто ты тогда?

– Я Малзра из Толарии. Я прибыл, чтобы взглянуть на мана-установку.

– Это запрещено.

– Я должен ее увидеть. Вы не сможете остановить меня.

– Вероятно, я не смогу, – сказал главный воин, и глаза его вспыхнули металлическим блеском, – но наш чемпион сможет.

Из задних рядов виашино вышли восемь людей-ящериц. Нет, не восемь, а один размером с восьмерых. Тем более это был вообще не виашино, а молодой шиванский дракон. Массивное существо скользило вперед на четырех лапах, злобно размахивая хвостом. Хищная усмешка обнажила черные челюсти и ряд подобных кинжалам зубов.

Его маленькие зоркие глаза прятались под нависшими бровями, чешуйчатые шипы украшали все туловище, одежду заменяли кожаные ремни, словно ему часто приходилось буксировать тяжелую машину.

Животное не было немым, оно поднялось и прорычало:

– Я Раммидаригааз, чемпион виашино. Ты все такой же несговорчивый? Я собью твои спесь и высокомерие.

Урза уважительно склонил голову. Будь он простым смертным, он бы испугался, но Мироходец был способен противостоять самым быстрым ударам этого существа. Возможности Урзы не имели предела: он мог беспощадно трясти соперника, пока тот не упадет мертвым; мог лишить его возможности не только нападать, но и просто стоять на ногах; мог привести сюда армии механических существ и сравнять с землей весь этот холм со всем содержимым.

Дипломатичность в делах с подобными существами – этот урок Урза с трудом выучил за последнюю тысячу лет. Им двигал не страх, а желание пока не показывать своей реальной силы.

– Высокомерие? Нет. Уверенность? Да. – Урза взмахнул рукой.

Раммидаригааз двинулся вперед. Казалось, к Урзе приближается огромная гора, но он не дрогнул. Не меняя своего внешнего вида, его тонкие одежды превратились в броню, которая прогнется только тогда, когда он сам того пожелает. Разгневанное существо схватило Урзу массивными когтями, но тот не шевелился. Раммидаригааз поднял жертву в воздух и, выдохнув клубы пламени, посмотрел на неподвижного, несопротивляющегося человека.

– Отвести тебя в темницу или убить на месте?

– Ты дашь мне пройти, – спокойно проговорил Урза, – или отведешь к своему вождю.

– Наш вождь не развлекает бродяг, – усмехнулся Раммидаригааз, – и я не могу тебя отпустить. Ты видел наши земли. Теперь ты останешься нашим пленником или умрешь.

– Я предвижу совсем другое.

Дракон сжал когти с новой силой. Броня Урзы медленно промялась, но он не выказал никаких признаков боли. Виашино в страхе ожидали, когда брызнет кровь из глаз и рта человека.

Вместо этого Урза настойчиво повторил свою просьбу:

– Освободи меня и отведи к вашему вождю.

Разгневанный Раммидаригааз с ревом распахнул челюсти. На голову Урзы потекла горячая слюна. Монстр затолкал пленника в пасть.

Так же спокойно, как и прежде, Урза добрался до пускающих слюни челюстей дракона, одной рукой сжал большой скользкий верхний зуб, другой – нижний и расправил плечи.

Пасть дракона раскрылась. Подобно собаке с палкой, застрявшей в зубах, Раммидаригааз безуспешно тряс головой, выдыхая ядовитое кислое облако. Люди-ящерицы с криками разбежались в разные стороны, но человек внутри монстра не уступал ядовитой атаке. Раммидаригааз попробовал сжать челюсти. В ответ раздался громкий звук. Дракон взвыл от боли и, вырвав Урзу изо рта, отшвырнул на землю. Животное, приседая, зажало челюсть дрожащими когтями.

Урза откатился в сторону по вулканической грязи и встал на ноги. Он сжимал в руке окровавленный зуб дракона.

– Теперь вы отведете меня к вашему вождю. – Пристальный взгляд Урзы не выражал никаких сомнений.

Раммидаригааз вытащил когти изо рта. Чешуйчатые перья ощетинились над дугообразными плечами. Горячие пары смерти вырвались из его ноздрей. Две сильные струи пламени охватили Урзу.

Он стоял в центре огненного вихря. Мелкие камни и капли яда пролетали мимо. Некоторое время его не было видно из-за пламени.

Виашино, убежавшие было с поля боя, снова сгрудились толпой, стараясь держаться подальше от огненного смерча. Раммидаригааз изливал свою ярость до тех пор, пока хватало легких, а в горле не пересохло. Но в рассеившемся дыму незнакомца не оказалось.

Люди – ящерицы осмелились наконец выйти и подойти поближе. Послышалось рычание, которое, должно быть, означало у этих существ смех.

Урза так внезапно появился вновь, будто вышел из-за угла, все еще держа в руке окровавленный зуб дракона.

– Довольно бравады и глупости. Теперь ведите меня к вождю.

Гнев кроваво-красным светом загорелся в глазах дракона. Он глубоко вонзил когти в вулканическую землю, ноги его согнулись, подобравшись для прыжка, пасть широко раскрылась, и Раммидаригааз тяжело задышал, готовясь проглотить Урзу целиком.

На лице Мироходца появилась обидная гримаса. Небрежным жестом он наслал на дракона заклинание, превратив его в камень. Раммидаригааз, чемпион виашино, превратился в статую, замершую в живописной позе. Он стал казаться даже массивнее, внушая в таком виде еще больший страх: широкие челюсти широко открыты, глаза гневно смотрят вдаль, тело замерло в момент прыжка, который он никогда уже не завершит.

Урза пожал плечами. Огромный зуб покачивался в его руке.

– Замечательно, теперь вместо чемпиона у вас есть всего лишь каменная химера. – В его голосе послышались металлические нотки. – Отведите меня к вождю.

Ни один из виашино-воинов не посмел приблизиться, но самый большой из них подал голос из-за близлежащего валуна:

– Нет. Если ты с нашим чемпионом сделал такое… Что же тогда ты сделаешь с нашим вождем?

Это заключение показалось Урзе логичным. Кроме того, оно доказывало, что живущие здесь люди-ящерицы вполне разумны.

Приблизившись к статуе дракона и оглядев ее, Урза установил вырванный зуб на прежнее место. Казалось, он даже не притронулся к пасти чудовища, а зуб уже торчал как ни в чем не бывало. Урза шагнул назад, и в следующий момент каменное оцепенение оставило несчастного дракона. Раммидаригааз продолжил свой прыжок, пролетел мимо своего противника и плюхнулся на груду остывшей магмы, служившей заграждением. Когда опрокинувшаяся громада разрушила каменную защиту, куски скалы полетели в разные стороны, и виашино попрятались еще дальше. Хвост дракона злобно бился о землю. В бешенстве монстр два раза перевернулся и, ударившись о скалистый край, так и остался лежать, опозоренный и жалкий, опустив растерзанные крылья и подрагивая поломанными когтями.

Спокойно поглядев на существо, Урза обратился ко всем людям-ящерицам:

– Я мог бы пойти к вашему вождю, не прибегая к вашей помощи, но тогда может получиться большая драка.

Дракон поднялся. Он осторожно потрогал свою искалеченную пасть и удивленно воскликнул.

– Мой зуб. Он опять на месте!

– Я могу убить, а могу вылечить, – просто сказал Урза. – Решать вам.

Большой воин-виашино и дракон обменялись угрюмыми взглядами. Лидер людей-ящериц многозначительно кивнул чемпиону.

– Я с-сожалею о своих действиях, – заикаясь, обиженно проговорил Раммидаригааз. – Насилие не выход.

– Все прощается. Чтобы усвоить этот полезный урок, мне понадобились многие годы, – проговорил Урза. Он указал на мана-установку. – Продолжим путь?

Неуклюже поклонившись, несколько настороженный дракон повел Урзу по дороге. Воины-виашино выстроились в линию позади них.

Джойра стояла на посту на отдаленной маленькой башне в восточной части леса, на пути из академии к гавани. Сегодня вечером укрепление охранялось только двумя стражниками. Дежурили посменно, спали по очереди. Карну не требовался сон, и он стоял внизу, около запертых железных ворот, осматривая окрестности сквозь отверстие в стене. Ничто не прошло бы мимо него незамеченным.

С одной стороны стена примыкала к глубокой быстровременной трещине, где располагался отряд из восьмидесяти бегунов и скорпионов. Любое существо, попавшее за этот временной занавес, было бы мгновенно убито. Мерцающая Луна отражалась от серебристых плеч и стекол особо чувствительной оптики, вмонтированной в тела машин. С другой стороны стена упиралась в крутой утес на границе Леса Ангелов, который патрулировали пумы, а соколы уничтожили бы любого, кто осмелился бы приблизиться по воздуху.

Прошло десять лет. Медленновременная вода, которую употребляли все старшие ученые и ученики, сохранила тело Джойры, но ее душа не осталась душой ребенка. Она прошла поиск видения и узнала, как «прорваться» сквозь порог времени, чтобы помочь Тефери вырваться из ловушки. Она не нашла свою вторую половинку, зато обрела духовного близнеца и поняла свою судьбу.

Конечно, ее мечтам не суждено сбыться. Она не окажется на чужих заманчивых берегах, о которых грезила в юности, и не насладится красотой далеких морей. Она несла свой крест, обреченная жить в постоянном ожидании фирексийцев, вечно выползающих из темного королевства К'ррика.

Сегодняшний вечер не был исключением.

– Внизу все спокойно, Карн? – спросила Джойра, забираясь на крепостную стену.

– Все спокойно, Джойра, – послышался в ответ громоподобный голос.

– У нас сегодня полный комплект бегунов?

– Да.

Когда Карн стоял на посту, он был не очень-то разговорчивым собеседником. Джойра вздохнула:

– Как думаешь, сколько этих тварей мы увидим сегодня ночью?

– В среднем здесь бывает по одному на каждый патруль днем и по три" ночью, – ответил Карн.

– Их может стать больше, ведь Малзра нас оставил, отправившись в Шив, – печально сказала Джойра. – Я даже не знаю, вспомнила бы я те места. Мне было одиннадцать. Я покинула их почти сорок лет назад.

Она тряхнула головой, подняла камень и швырнула его в лес. Он срикошетил от пары деревьев, посылая глубокое и жалобное эхо в Лес Ангелов.

– Вероятно, я уже никогда не увижу родных мест.

– Малзра сказал, что вернется, чтобы забрать вас с собой, когда это понадобится, – ответил Карн.

– К тому моменту, как он это сделает, я уже точно все забуду, – горько пробормотала Джойра. – Виашино и гоблины будут зверски истреблены, драконы порабощены, а зеленые холмы превратятся в поля расплавленного стекла.

За эти годы Карн развил чувство юмора:

– Ты не слишком преувеличиваешь способности мастера Малзры?

– Мастер Малзра? Да ты хоть, знаешь, кто такой мастер Малзра? Он Урза Мироходец! Он причина всех великих бедствий за последние три тысячи лет.

– Да, я знаю, – спокойно сказал Карн. – Я подслушивал Баррина и Урзу много раз, когда они думали, что я дезактивирован.

Вскинув руки и зло глядя на серебристую фигуру внизу, Джойра прорычала в ответ:

– А раньше ты не мог мне этого сказать?

– Мне казалось, что Урза хотел сохранить это в тайне.

– Разве тебя это не потрясло? Разве это не странно? Разве возможно человеку иметь трехтысячелетнюю историю?

Серебристая голова Карна медленно покачалась из стороны в сторону.

– Я человек, сделанный из серебра. Мой лучший друг – гений Гиту, которой пятьдесят лет, а выглядит она на двадцать. Я нахожусь на острове, где день может пройти за минуты или годы. Нет, истинное «я» Малзры не потрясло меня.

– Разве ты не был возмущен? Ведь именно он виновен во всех несчастьях, которые свалились на наши головы. Он в ответе за все зло, вошедшее в наш мир. Он творит беспорядки и сеет разруху.

– Он оставил Баррину маяк, – внезапно сказал Карн.

Пламенная речь Джойры прервалась.

– Он что сделал?

– У Баррина есть маяк – инкрустированный драгоценными камнями кинжал, который магическим образом связан с кулоном, надетым на шею Урзы. Баррин может вызвать его в любой момент, если начнется война. Он способен появляться так же внезапно, как наши механические защитники острова, выпрыгивающие из быстровременной зоны.

Джойра покачала головой:

– Зря ты защищаешь его. Разве не видишь? Урза должен был остаться здесь, пока фирексийцы не перестанут угрожать нам. И вообще именно он – причина появления здесь фирексийцев.

– Джойра, мы – причина того, что фирексийцы здесь, – поправил Карн. – Ты и я виноваты в том, что К'ррик оказался на острове. Урза, может быть, и несет ответственность за то, что они прибыли с нами воевать, но мы – причина, по которой сюда проник К'ррик. Это наше общее дело – избавиться от фирексийцев.

Как только слова Карна смолкли, Джойра бросила взгляд вниз и заметила вдалеке движение чего-то многоногого, удирающего подобно гигантской блохе. Карн забил тревогу.

Группа из пяти бегунов, подобных страусам эму, выскочила из быстровременной трещины около стены и бросилась по следу. Их нога замелькали в темноте с непостижимой скоростью.

Удаляющийся монстр оборачивался, отступая.

Через мгновение бегуны настигли его. Их тела отливали серебром в свете Мерцающей Луны. В ночном лесу послышался шум сражения.

Существо громко завизжало. Это был маленький заблудившийся фирексиец, метавшийся между деревьями.

Лязг пяти смертоносных лезвий, похожих на ятаганы, через мгновение затих. Один за другим защитники острова отступили от жертвы. Куски мяса и части механизмов валялись в луже крови. От звереныша осталась лишь куча изрубленной плоти, над которой курился дымок.

– Мы впустили К'ррика сюда, Джойра, – повторил в наступившей тишине Карн.

– Да, – согласилась она, – и мы должны избавиться от него.

– Да, ваше величество, – любезно проговорил Урза, поклонившись вождю ящериц. – Я Мироходец. Я и вся Доминария нуждаемся в вашей кузнице металла.

Мастер обвел широким жестом высокий зал, ряды балконов и конической формы хранилище. По дороге к вождю ящериц он увидел палаты, заполненные коксом, и доменные печи, помещения, где отливают формы, и древние механизмы. Он видел достаточно, чтобы понять, что кузница способна производить металл не только для безделушек, если она попадет в нужные руки.

Вождь был старейшим из виашино. Сероватая плесень свисала с его шеи, а над головой торчал яркий красный гребень. Одетый в пурпур, вождь Огненный Глаз стоял у декоративных перил, заменявших ему трон. Это было разумно для существ с подобной анатомией, ведь им не надо было сидеть. Перила эти ограждали кафедру, стоящую у одной из стен гигантской кузницы. Символика была ясна – кто бы ни находился внутри древней кузницы, он имел власть управлять силой тайных машин вокруг. Огненный Глаз воплощал эту власть. Неумолимый взгляд маленьких глаз изучал собравшихся на аудиенцию. Вождь с негодованием смотрел на молодого дракона, отправленного им взять верх над Урзой.

Наконец Огненный Глаз заговорил:

– Что вы собираетесь изготовлять в моей кузнице?

– Машины. Живые механизмы, такие, как этот. – Урза протянул руку, и в ней появился большой лист бумаги – чертеж серебряного человека, Карна, который Урза расстелил на полу перед вождем. – Людей подобных этому. Я буду делать их из вашего металла. Я буду производить их, чтобы защитить наш мир.

В течение некоторого времени вождь смотрел на чертеж, а затем прошипел свой вопрос:

– Эта машина будет работать?

– Да. Я покажу вам, – решительно ответил Урза. – Я доставлю вам образец. Старая модель изготовлена из слишком мягкого металла. Вы увидите. Он хорошо функционирует.

Снова повисла тишина. Урза не привык ждать решения от других, он все и всегда решал сам, но ему были нужны эти существа. Они знали о мана-установке больше, чем любые другие обитатели этой планеты. Они знали тайны создания металла транов.

Наконец вождь заговорил:

– Вы можете делать своих металлических людей в нашей кузнице, но при выполнении двух условий.

– Да? Каких? – быстро проговорил Урза.

– Первое – у нас есть один древний враг…

– Гоблины? – предположил Урза.

– Нет. Гоблины – угроза, но наши патрули способны легко разделаться с ними. Враг, о котором я говорю, – огнедышащий дракон Герридаригааз, мать нашего чемпиона. Она донимает нас, так как ее сын присоединился к нашему сообществу, – сказал вождь. – Вы должны остановить ее нападки.

– Понятно, – ответил Урза, – А второе условие?

– Второе – предоставьте нам в нашу собственность существо, образец, о котором вы говорите.

Урза долго смотрел на вождя ящериц, стоящего у своего престола, затем взгляд его каменных глаз поднялся к темным балконам, как будто там можно было найти ответ.

– Воистину то, о чем вы просите, – настоящая жертва. Вождь спокойно кивнул:

– У нашего народа жертва ради племени – высочайшая честь.

В словах вождя сквозила мудрость. Урза задумался обо всех жертвах в этой войне. Как всегда, фирексийская угроза затмила все остальное.

– Да, – сказал Урза Мироходец, – вы получите его.

Глава 13

Шеренга толарийских бегунов неслась сквозь рощу, их длинные ноги сверкали, словно мечи. Солнечный свет пробивался сквозь листву. Ведущая машина бежала по оленьей тропе, плавно спускаясь и поднимаясь, пока не достигла вершины, где и остановилась. Остальные построились рядом. Гидроликсы заскулили, когда машины обернулись, осматривая равнину внизу.

На противоположной стороне полей, у кромки Леса Ангелов, передвигались фигуры фирексийцев. Клыки, когти и колючие хвосты сверкали среди зелени деревьев и подлеска. Кожа цвета бледной поганки, узловатые плечи, зубчатая чешуя, колючие гривы, глаза, светящиеся как полуночные звезды…

Это были монстры, претерпевшие мутацию. Некоторые металлические части достались животным в наследство от упавших соколов, длинноногих бегунов и молниеносных пум. Куски металла, вросшие в их плоть, использовались не только как броня, но и являлись знаками боевой доблести, трофеями, снятыми с побежденных и убитых.

Здесь собрались все боеспособные силы острова, чтобы оказать монстрам сопротивление. Бегуны заполонили поля. Пумы спустились с крон деревьев и бежали сквозь высокую траву, растущую до границ Леса Ангелов. Большая фаланга скорпионов составляла основную силу толарийской армии.

Бегуны скрипели, отодвигаясь в сторону, освобождая место вновь прибывшим. Большой бегун, снабженный седлом и пультом управления, прыгнул на свободное место. Его наездница выпрямилась и поднесла загорелую руку к глазам, оглядывая место предстоящего сражения.

– Карн, встань здесь, – бросила через плечо всадница.

Сверкающая фигура, продвигавшаяся по оленьей тропе позади нее, замерла.

– Я не создан для больших скоростей, Джойра, – просто сказал серебряный человек.

Игнорируя его замечание, Джойра проговорила:

– Их главный отряд следует прямо через Лес Ангелов, как сообщили наблюдатели-соколы. Они, должно быть, уже прошли большую часть пути среди пещер на южном краю леса. Лес Ангелов – умеренновременная трещина. Пока наши основные силы ждут здесь, мы проберемся по лесным тропам ко входу в пещеру, где они должны появиться. Мы отрежем им путь к наступлению и нападем с тыла.

– Как шесть бегунов, молодая женщина и серебряный человек справятся с армией фирексийцев? – с сомнением в голосе спросил Карн, позвякивая металлическим корпусом.

Джойра улыбнулась через плечо и направила своего бегуна вперед, вниз по склону.

– Увидишь.

Остальные последовали за ней. Их трехпалые ноги полускользили-полубежали со склона к краю леса, лавируя между большими черными стволами и пробираясь сквозь влажный подлесок. С одной стороны виднелась темная чаша фирексийского ущелья, с другой – светящийся Лес Ангелов, заполненный сотнями медленно волочащих ноги монстров. Впереди простиралась мшистая каменная насыпь, представляющая собой вулканический холм. В этой израненной земле имелись сотни пещер, из которых фирексийские отряды и вторгались в лес.

Джойра направила своего бегуна вдоль древнего ручья в медленновременную зону Леса Ангелов, продвигаясь по грудам камней, зная, что орды фирексийцев в это время идут под землей через многочисленные катакомбы. Пять бегунов пристроились позади нее. Карн тяжело продвигался по краю леса. Бегун Джойры приблизился к большой каменной глыбе и, обойдя отверстие в скале, быстро спрятался на другой стороне. Перед ними зияла главная пещера. Джойра приостановилась, прячась за кустами. Пять других бегунов заняли боевую позицию около нее, их ноги тихо заскрипели.

Из мшистого входа пещеры показалась колонна фирексийцев, выходящих по четыре в нагретый солнцем подлесок. Армия противника рассредоточивалась по равнине.

Этот бесконечный поток должен быть остановлен прямо здесь.

Пожелав Карну удачи, Джойра направила своего бегуна к огромному, нависшему над входом в пещеру валуну и привела хитроумный механизм в действие. Двигатели бегуна напряглись. Большой камень тяжело закачался и накренился. На дорогу, ведущую в пещеру, посыпался песок. Последним усилием бегун сбросил камень вниз. Джойра отчаянно повернула под собой механическое крепление обратно, еле удержавшись на краю утеса.

Покувыркавшись какое-то время в воздухе, валун упал на троих неповоротливых фирексийцев. Камень раскололся, золотистая масляная кровь, сломанные кости и месиво из плоти смешались с каменными осколками и песком. Колонна монстров позади отпрянула назад, в пещеру. Теперь надо нанести удар по авангарду вражеской армии. Теперь или никогда.

Джойра съехала на своем бегуне по краю утеса. Тот приземлился на груду камней и останков монстров. Рядом с ним спустились пятеро других бегунов. Они приземлились и развернулись на скрипучих ногах. Шестнадцать арбалетов – оружие бегунов – пошли в ход. Девяносто шесть выпущенных стрел ударили и увязли в мясе и костях. Фирексийский авангард поредел, оставшиеся в живых отошли на несколько шагов назад. Этого было достаточно.

Джойра двинулась на своем бегуне в пещеру. Тот карабкался по каменным осколкам и нагромождениям фирексийских тел. Остальные пятеро шли следом. Джойра вытащила тонкий меч и пронзила голову ближайшему монстру. Раздался булькающий звук, но мутант все еще пытался схватить ее своими огромными лапами. Оставив клинок в голове мерзкого существа, Джойра соскользнула с седла и привела механическую установку в действие. Ее бегун выставил вперед лезвия, чтобы изрубить в куски подступающий отряд чудовищ. Остальные бегуны выбросили во врагов десять лезвий и поймали пять тварей.

Джойра тем временем бежала к выходу из пещеры. У нее было всего несколько секунд, чтобы активизировать функцию самоликвидации механизмов.

Раздался первый, самый мощный взрыв ее собственного бегуна, который разорвал в куски животное, а меч Джойры взметнулся к своду пещеры. Кровь окропила стены. Ударная волна толкнула Джойру, и она уже упала на влажные листья, когда прогремело пять других взрывов.

Огонь и дым, кости и камни, волны извергающейся серы… С оглушительным грохотом своды пещеры обрушились на армию злодеев. Щебень, вперемешку с маслом, завалил вход в пещеру. Взорванный склон холма резко ополз вниз, и, будто в приятном сне, серебряный человек медленно появился на нем и скатился к основанию. Он вскарабкался по опрокинутым камням, остановился возле Джойры и в беспокойстве погладил ее плечо:

– С тобой все в порядке?

Женщина широко улыбнулась, ее лицо было расцарапано в кровь:

– Мы заблокировали проход.

Карн поднял голову и настороженно посмотрел в лес. Толпа монстров, привлеченная грохотом взрыва, обступила серебряного человека и его подругу.

– Да, мы заблокировали проход. Теперь мы можем напасть на них сзади, как ты и сказала.

Джойра медленно встала на ноги и увидела приближающиеся отряды фирексийцев. Она обреченно вздохнула:

– Не представляю себе… Мы не сможем от них убежать…

– Я не создан для большой скорости, – разумно ответил Карн.

Джойра с достоинством кивнула в ответ:

– Знаешь ли, мы ведь все еще не избавились от К'ррика.

Карн, казалось, обдумывал ее слова.

– Мы боролись. Это все, чего от нас ожидали. Джойра печально посмотрела на друга и увидела на его серебряном корпусе отражение искаженных злобой лиц злодеев, сжимающих вокруг них кольцо. У некоторых зубы были размером с меч. Другие передвигались на скрюченных, сильных и многочисленных конечностях, похожих на корни мангрового дерева. Волчьи головы и колючие перья, витые жала и шипастые челюсти, голые бедра и раздвоенные копыта, пульсирующие мешочки с ядом и пульсирующие мозги…

– Для меня было большим удовольствием называться твоим другом, Джойра из Гиту, – торжественно проговорил Карн.

Она широко улыбнулась:

– Если мне придется умереть – а всем когда-то приходится, – я рада, что умру рядом с тобой.

С воем и криком монстры вцепились в ненавистных противников. Лес клыков, когтей и жал сошелся в едином порыве. Карн заслонил Джойру своим серебряным корпусом.

Вопли, кровь и куски тел разлетались в стороны. Среди когтей и зубов появились знакомые синие вспышки волшебства. Некоторые превращались в тучи кинжалов, которые гудели подобно пчелам, врезаясь в клубок тел, продолжающих схватку. Другие брызгали в глаза, пробуждая в них ярость, и монстры начинали пожирать себе подобных. Под действием третьих зубы и кости чудовищ превращались в лужи мела. Рычание и бульканье. Кровь и огонь. Смерть и расчленение. Через мгновение бешеная резня закончилась.

Лес снова успокоился.

Карн смущенно обернулся. Джойра выскользнула из его рук. Рядом с ними появился одетый в синее человек с серебристыми волосами. Он отряхнулся, словно от пыли, как если бы только что закончил генеральную уборку, а затем, поправив рукава, опустил руки, предназначенные для сражений при помощи заклинаний.

– А, вот вы где, – с облегчением проговорил Баррин. – Главное сражение, вижу, идет по плану. Когда я услышал взрыв, то подумал, что это, должно быть, ваша работа.

Джойра, затаив дыхание, рассматривала останки на земле. Лесной воздух наполнился запахами смерти.

– Вы убили их. Вы применили заклинание, – только и смогла она произнести.

– Всего лишь серия колдовских чар, – ответил Баррин. – Некоторые из моих лучших заклинаний. Тем не менее они были израсходованы не зря, и я могу их вспомнить и восстановить. Для этого и существуют библиотеки. Иначе я не вызволил бы вас.

– В-вызволил нас? – рассеянно переспросила Джойра.

– Вы нужны Урзе в Шив, – сказал Баррин. Мастер отсутствовал уже несколько месяцев, но в нарастающем напряжении фирексийской войны Джойре и Карну некогда было удивляться успехам Малзры, касающимся металла транов.

– Я вызвал его, чтобы помочь в сражении. В результате благодаря моей предусмотрительности сегодня удается все. Так или иначе, он говорит, что уладил дело с виашино. Ему нужна ты, Джойра, для связи с аборигенами. Ему также необходимо иметь под рукой Тефери и несколько других учеников и ученых, чтобы помочь управляться с людьми-ящерицами. Я останусь за старшего в академии. Мы будем продолжать военные действия, пока вы не вернетесь.

– А я, – поинтересовался Карн, – я ему нужен?

– Да, – произнес, помрачнев, Баррин. – Да, Карн. В тебе он нуждается, возможно, больше всех.

– Нет, серый рычаг, а не красный, – кричала Джойра группе, выравнивающей внизу работающие трубы насосов. Она вспомнила и повторила про себя инструкцию на языке виашино.

Ее родной язык принадлежал диалекту Гиту и был труден для понимания людьми-ящерицами. Проработав бок о бок с ними полгода, Джойра была единственным человеком, который мог хоть как-то объясняться на виашино, не считая Урзы, который точно, по ее разумению, не мог называться человеком. Как раз сейчас существа, с которыми она объяснялась, бросали недоуменные взгляды на непонятные рычаги, переключающие режимы работы.

– Серый вы знаете – это цвет вашей крови. Красный – цвет моей. – Джойра настолько расстроилась, что была готова кусать свою собственную руку, чтобы продемонстрировать, что она имела в виду.

Одна из молодых ящериц, Диаго Диирв, решительно показала на нужный, серый рычаг. Ее собрат, чешуйчатая ящерица, явно плохо соображающий, все равно схватился за красный. Диаго ударил его своей перепончатой лапой, чтобы немного вразумить непонятливого, – прием, используемый многими членами сообщества виашино, и сам потянул за правильный рычаг.

Клубы пара вырвались из трубы позади Джойры и медленно растворились в черных высотах пещеры. Зловоние серы и перегретого камня заполнили все пространство. В резервуаре, расположенном в соседней пещере, закипела расплавленная масса.

Горячие капли упали на вспотевшую спину Джойры, и она накинула плащ из перьев дракона – стандартную одежду для рабочих, находящихся вблизи емкостей с лавой. Перья выдерживали даже самые высокие температуры и предохраняли кожу от жары и пота. Под плащом она носила только легкую рубашку, сшитую из тонкого полотна, и свободные штаны. Ее ноги были обуты в шлепанцы из драконьих перьев, а руки защищали перчатки из тех же спасительных перьев на случай, если понадобится управлять раскаленными рычагами.

В прозрачные трубы начала поступать лава, и они засветились. И без того нестерпимая температура в помещении поднялась еще выше. Через несколько минут пещера напоминала раскаленную духовку.

– Давайте перейдем к доменным печам, – скомандовала Джойра.

Люди – ящерицы испытывали настоящие мучения: жаром горели лица, руки и хвосты. Они прилагали огромные усилия, чтобы накачивать горячий воздух и поддерживать высокую температуру. Задыхающиеся виашино энергично закивали, широко раскрыв глаза. Манеру качать головой они переняли от людей, своих коллег по работе.

– Хорошо. Следуйте за мной.

Поднимаясь вдоль большого скопления темных труб, неиспользуемых и сломанных, простоявших в течение ста лет, Джойра вела свою команду к лестнице. Ее железные поручни раскалились настолько, что дотронуться до них можно было, только надев перчатки из пера дракона.

Джойра легко поднималась вверх в сопровождении Диаго Диирва. Его товарищи шли следом. Женщина дошла до люка – выхода наверх, повернула толстое металлическое колесо, освободившее механизм захвата, и отбросила засов. Горячий воздух ревел вокруг нее, пока она карабкалась из шахты.

Все, кто был в комнате наверху – светлом, заполненном воздухом помещении с огромными печами, имеющими толстые стены и большие наросты окалины, – обернулись к вновь прибывшим: наконец-то вылезли из своего ада закопченные, вспотевшие существа.

Среди работавших в верхнем помещении находился и Тефери. Молодой человек, имеющий острый ум и деловую хватку, легко перенимал древний опыт и чужие традиции. Он быстро реагировал на непростые ситуации, питая свой неослабевающий интерес ко всему новому, осуществляя неустанный поиск необходимых знаний. Высокий, худой и жилистый Тефери стал теперь красивым молодым человеком. Его темная кожа по-прежнему оставалась гладкой, без единого намека на морщины, но его карие глаза стали удивительно напряженными и сосредоточенными. Хотя по возрасту он был в три раза моложе Джойры, теперь они казались близнецами.

– Джойра, – приближаясь, проговорил Тефери. Они были равноправными партнерами в деле восстановления мана-установки. – Сколько у тебя задействовано трубопроводов?

– Всего двадцать пять, включая этот, – ответила Джойра.

– Пожалуй, достаточно, чтобы зажечь все пять печей, – одобрительно кивнул Тефери, одарив ее великолепной и благодарной улыбкой.

– Восстановлена лишь десятая часть главного трубопровода, – ответила Джойра. – До сих пор мучаюсь одним вопросом, просто не могу выбросить из головы: мы нашли не все оборудование для изготовления металла, его должно быть намного больше. Потенциальные возможности этих мест сравнимы с мощью вулкана, силы которого хватило бы, чтобы управлять пятьюдесятью печами, но здесь нет пятидесяти. Наверняка раньше эту силу использовали для каких-то других целей. Тефери подошел совсем близко, сразу напомнив ей прежнего мальчишку с причудами, в его глазах вспыхнули озорные искорки.

– Говорю тебе, ответ на твой вопрос находится в запретных залах. Я тебя полгода уговариваю, просто умоляю вместе исследовать эти места, столь тщательно скрываемые.

– И подвергнуть опасности наш союз? – прошипела Джойра.

– Пока дракон Герридаригааз жива, союз не будет нарушен, – проговорил Тефери. – Давай. Ну скажи, что пойдешь со мной.

Джойра покорно вздохнула:

– Ладно. Как только металлургические процессы будут полностью отлажены. До тех пор у нас нет времени на то, чтобы устраивать здесь поиски.

– На это могут уйти годы, – не унимался Тефери.

– Хорошо, переведи годы в месяцы, и тебе покажется, что не так уж и долго.

Проход к логову Герридаригааз был запрещен. Земли вокруг него в радиусе десяти миль принадлежали гоблинам. Здесь обитало столько этих прожорливых существ, сколько личинок мух на мясной туше. К тому же гнездо дракона, окруженное двухмильным морем кипящей лавы, высилось на вершине скалы, стоящей наподобие изогнутого пальца в центре котлована Такие же обрушившиеся громадины валялись в бурлящем бассейне, разбросанные достаточно далеко друг от друга, так что никакое земное существо в здравом уме не стало бы пробовать перескакивать с камня на камень, чтобы достигнуть гнезда.

Ни Урза, ни Карн не отличались большим здравомыслием, когда речь шла о риске, и при этом уж точно не принадлежали к породе земных существ. Они тихо стояли на скалистом краю ямы с бурлящей магмой. Оба находились в Шив уже больше года, но все еще чувствовали, что ходят по землям чуждого им мира. Внятное шуршание сотен ног гоблинов, скрывающихся в диких пустошах позади них, только добавляло неприятных ощущений.

Урза смотрел какое-то время на гнездо дракона, представлявшее собой довольно живописную картину: в некотором отдалении громоздилась куча веток вперемешку с черной смолой и обожженной глиной. Мастер наклонился, поднял большой камень и с невероятной силой запустил его над поверхностью котлована. Камень подпрыгнул двенадцать раз, перед тем как расплавиться в ничто.

– Ведь мы оба способны туда добраться, перепрыгивая с камня на камень, – лениво сказал Урза.

– Да, – ответил Карн.

Урза кивнул, его ноздри затрепетали. Любое живое существо было бы отравлено выбросами газов, вздымавшимися на их пути.

– Я мог бы наколдовать, чтобы мы смогли пройти по лаве или перелететь над ней.

– Да, – промолвил Карн.

Урза наклонился, чтобы поднять другой камень, но передумал и сел на корточки, наблюдая за сотканными из пара призраками, прогуливающимися по лаве.

– Я мог бы наколдовать моих собственных огнедышащих драконов и натравить их на этого.

– Да, – лаконично проговорил Карн. – Вы Урза Мироходец. Вы можете делать все, что угодно. Только пожелайте, и мы окажемся в гнезде. Вы можете захотеть, чтобы Герридаригааз больше не было. Вы способны делать все, что хотите. Вы Урза Мироходец.

В свою очередь Урза лаконично произнес:

– Да.

Карн обернулся к сидящему человеку:

– Вы можете делать все, что захотите, но почему тогда вы продали меня ради других прототипов, сделанных из металла транов?

Взгляд Мироходца стал жестким.

– Ты ответил на свой собственный вопрос. Почему я не могу обменять одного серебряного человека на армию людей, сделанных из металла транов? Скоро грядет война. Мы все должны чем-то жертвовать.

– Но вы жертвуете мной.

Едва проговорив это, он погрузился во внезапный головокружительный водоворот. Вершина утеса растаяла. Алое море и закопченное небо исчезли.

Карн осознал, что Урза несет его к гнезду дракона. Человек мог бы пережить подобное путешествие только при изменении физических параметров тела. Урза применял для этой цели различные защитные оболочки: или обращал человека в камень, или делал из него плоское геометрическое тело. Карн отправился в путешествие в своем первозданном виде. Когда-то Урза отправлял его на задания потяжелей, чем нынешнее.

Наконец закопченное небо вернулось на свое место. Они стояли перед логовом дракона – огромным плетеным шаром из древесины, смолы и глины. Войдя, они увидели в одном углу гнезда кучи обглоданных костей, выбеленных серными ветрами. Рядом с ними лежала наполовину съеденная туша небольшого кита, пойманного, очевидно, не сегодня в далеких морских просторах. Отвратительная вонь гниющего морского существа, разносимая огромным облаком мух, смешалась со зловонием серы и другим сильным запахом – диким, соленым и резким, подобным древесному дыму, – запахом Герридаригааз. Большая дракониха лежала в противоположном углу гнезда. Сейчас она отдыхала и казалась всего лишь огромной грудой красной кожи, чешуи, перьев и меха. Из огромной пасти двумя струйками сочился дым.

Сажа присыпала ее вздыбленные брови и мантию. Пара огромных когтей шевелилась около ее морды. Крылья были сложены по бокам отдыхающего тела, а чешуйчатый хвост свернулся на каменистом дне гнезда.

Урза приблизился к драконихе и безо всяких предисловий сообщил о своих намерениях:

– Я Урза Мироходец. Я могу убить тебя мыслью. И убью, если ты сделаешь хоть одно движение, пытаясь причинить нам вред. Я уничтожу тебя, если ты не прекратишь свои нападения на поселения виашино.

Дракониха медленно подняла голову. Гигантские веки вздрогнули, открывая золотистые с черными точками зрачки. Животное заговорило. Его голос был глубоким и мурлыкающим:

– Ты не так уж разговорчив. Да?

– Наш ультиматум несложно понять, – отрезал Урза.

– Понять – да, – ответила дракониха. – Повиноваться – нет.

– У тебя нет альтернативы, – сказал Урза.

– У меня есть альтернатива, – поправила Герридаригааз. – Это – смерть.

– Какое существо выбрало бы смерть вместо жизни?

– Мать, – прозвучал немедленный ответ. – Сразу видно, что ты никогда не был отцом.

Урза бросил долгий взгляд на серебряного человека, стоящего рядом.

– Я был отцом.

– О конечно, – замурлыкала дракониха, как бы предаваясь воспоминаниям. – Урза Мироходец. Я достаточно хорошо знаю человеческую мифологию. Да, у тебя был сын. Его звали Харбин. Ты ослепил его, когда разрушил Аргот. Некоторые даже говорят, что ты потопил корабль и убил его.

– Я старался держать его подальше от войны, – ответил Урза, задетый за живое. – То, что я сделал, я сделал ради спасения Доминарии.

– Ты пожертвовал своим сыном, чтобы спасти мир, – медленно произнесла дракониха. – В этом различие между нами, Мироходец. Я пожертвовала бы целым миром, чтобы спасти своего сына. Я не уступлю в борьбе, пытаясь его освободить.

– Раммидаригааз выбрал свой путь. Он захотел присоединиться к виашино, – заметил Урза.

– Твой сын хотел присоединиться к воевавшим. Лицо Урзы стало сердитым:

– Я мог бы убить тебя прямо сейчас.

– Да, ты мог бы, Мироходец. История подтверждает твои слова. С тебя станется. Но почему тогда я все еще жива?

Урза бросил на дракона последний, жесткий взгляд.

– Я тебя предупредил.

Непрошеные гости покинули гнездо огненного дракона.

Ветви больно хлестали по щекам Баррина, бегущего через густой подлесок, спасаясь от огромной извивающейся твари, быстро и тихо скользящей по его следам. Мускулистая и хладнокровная, с огромной, размером с самого мастера магии головой, она то и дело открывала пасть. Казалось, что она могла запросто проглотить человека целиком. Две случайно подхваченные каменные глыбы, уже раздули ее кишки.

– Необходимо вспомнить заклинание, чтобы обезвредить эту тварь. Я знаю их сотни. Надо только вспомнить. Становится опасно. До беды недалеко…

Мастер магии метался в пылу сражения, когда чудовище прорвалось через линию обороны. Внезапное появление животного прервало сложный маневр. Баррин упал назад, подбирая спасительное заклинание, но не нашел ничего лучшего, чем броситься бежать.

Эта тварь не была фирексийской – скорее всего, ее создали с помощью магии. Это что-то новенькое. Очевидно, К'ррик достаточно долго совершенствовал стойких к временным изменениям мутантов, чтобы получить в свои ряды существа с магическими способностями, одного или двух магов, а может, и маленькую армию. Приближающаяся сзади гигантская змея была не только страшным людоедом, но и предвестником большего зла, которое не замедлит обрушиться на головы толарийцев.

Воздух раздирал легкие Баррина. Виноградные лозы мешали бежать. Ноги вязли в земле. Могучее дыхание твари, от которого холодели и не слушались руки и ноги, клубилось вокруг него. Змея почти настигла его. Из последних сил мастер магии побежал быстрее. «Думай! Думай!» Баррин споткнулся и, падая, ударился о дерево.

Схватившись за ушибленную голову, Баррин попятился, не выпуская змею из поля зрения. Она уже нависла над ним, раздувшись до невероятных размеров, широко открыв пасть и клацая рядами блестящих зубов.

Маг спрятался за ствол дерева.

– О… Что это за заклинание, над которым работал Тефери? Создание, которое способно пересекать потоки времени… Не бесенок, а что-то другое. Может, утка Тефери? Нет. Опять не то.

Змея принялась душить мага, обвивая его петля за петлей.

– Дракон Тефери!

Образ желтого дракона возник сначала в сознании Баррина, а затем и наяву. Он расправил крылья! Земля, казалось, была ему мала. Где-то в небесах парила сердитая желтая голова. Хотя змея и была гигантским созданием, но рядом с драконом она казалась всего-навсего червем. Голова дракона резко дернулась вниз.

Змея забилась в глотке желтокожего пришельца. Одна из каменных глыб, размером с человека, взметнулась и последовала за змеей в страшную пасть. «Может быть, для пищеварения?»– подумал остолбеневший маг, плохо соображая после перенесенных потрясений.

Баррин прислонился спиной к дереву, задыхаясь от страха. Если бы его сожрала та настырная змея, никто бы не смог позвать Урзу, не осталось бы никого, кто повел бы учеников. И стало бы еще больше гигантских питонов, состоящих на службе в империи зла. Больше фирексийских магов…

«Интересно, сколько их у К'ррика?»

Его размышления прервались. С нехорошим ощущением под ложечкой Баррин внезапно осознал, что вызванный им дракон теперь заинтересовался им самим. Глаза монстра ничего особенного не выражали, но будто в чем-то обвиняли, такой взгляд бывал в последнее время у Карна. Неожиданно, так же быстро, как и возник, дракон растворился в воздухе.

Так. Это был существенный недостаток в заклинании Тефери. Созданные посредством магии существа могли пересекать трещины времени, но оставались в действии всего несколько минут. Баррин знал об этой недоработке и пребывал в отчаянии. Дракон был создан, чтобы сразиться всего один раз.

Совсем как Карн…

Карн сидел на каменистом склоне на гористой стороне мана-установки. Артерии керамических труб пылали пульсирующей лавой, выкачиваемой из котлована внизу. Внутри установки проворачивались огромные валы. Пар широкими столбами вырывался из машины в закопченное небо. Вся разбуженная теперь махина тряслась и яростно ревела. Мана-установка казалась большим чавкающим и шипящим животным, объедающимся лавой на фоне красно-черного заката.

Они восстановили ее. Джойра, Тефери и Урза потратили на это полтора года, но им все-таки удалось вернуть ее к жизни. Джойра, трудолюбивая и целеустремленная, стала связующим звеном между народом ящериц и Урзой.

Тефери активно использовал свои уникальные магические способности и применял полезные новшества. Вместе они достигли нелегкого союза между человеческими учениками и рабочими виашино.

Урза тем временем силой утихомирил дракона Герридаригааз, и она больше не отваживалась нападать на виашино. Одного его присутствия оказалось достаточно, чтобы уменьшить количество разбоев со стороны гоблинов и свести их вылазки к незначительным инцидентам.

Словом, всем управлял железный кулак в бархатной перчатке. Весь личный состав действовал согласно плану, и первые формы для отливки металла транов должны были скоро изготовить.

Они дали новую жизнь установке, но Карн чувствовал себя мертвым.

Возможно, так случилось, потому что Тефери заменил его в качестве самого близкого друга Джойры. Их совместная работа по восстановлению установки дала повод для более тесных и более необходимых контактов. Природа взяла свое, они желали быть вместе.

Карн не чувствовал никакой ревности. Наоборот, он был счастлив за Джойру: у нее появился друг из плоти и крови. Но из-за работы у Джойры совсем не оставалось времени на дневные прогулки или беседы с серебряным человеком. Ему хотелось вернуться в те холодные дни, когда они вместе дежурили на сторожевых башнях Толарии. Но не только это тяготило Карна.

Страх и предчувствие близкой смерти было обусловлено шатким, зависимым положением, которое он занимал в этой переменчивой жизни. Когда закончатся все работы, он будет принадлежать людям-ящерицам. Урза предложил переместить его интеллектуально-эмоциональную сущность в новый корпус из металла транов, хотя никто не мог гарантировать, что в новом теле будет присутствовать сознание, принадлежавшее именно Карну.

С внезапным ревом машина начала двигаться. Хотя секции установки, куда вход был запрещен, и остались темными, окна в остальной ее части вспыхнули светом, Корпус огромного механизма загудел и засветился. Валы вращались, с гулом заработали поршни. Струи пара над установкой сгустились в большое грязное облако, заслонившее и солнце, и все небо, окутывая удушливым туманом и саму установку, и печального серебряного человека.

Он сидел еще некоторое время, окутанный дымом. Кузницы будут работать, производя и отливая металл. Внутри ожившего механизма зародится новая армия металлических людей, которым будет глубоко наплевать на этого старого Лопатоголового, а он станет добычей серости и посредственности.

Вокруг засветились маленькие красные глазки, выглядывающие из близлежащих щелей и пещер. Не замеченные Карном, подавленным тяжелыми мыслями, гоблины осмелились добраться до самой установки. Они вставали друг другу на плечи, чтобы заглянуть в окна, цепляясь сотней острых когтей за выступы на корпусе конструкции.

Наконец гоблины обнаружили проход внутрь, по которому сразу же устремились сотни любопытных тварей.

Глава 14

– Это – наше спасение, – произнес Урза. Он быстро прохаживался перед множеством схем и чертежей, заполнявших полукруглую стену высокого кабинета в мана-установке. Комната походила на его библиотеку на Толарии, хотя здесь были собраны книги, написанные в основном на языке Трана, недоступном для любого смертного, кроме Урзы. Сегодня вечером к библиотечным полкам прикрепили чертежи самого последнего творения гения, ставшего плодом его дикого, необузданного воображения. Тонкой указкой Урза дотронулся до схемы устройства, сделанного из новой партии металла транов.

– Это – летающая машина. Как вы догадываетесь, она полностью создана из бесценного металла и управляется матрицей силовых камней, занимающей большую часть корпуса. С этими камнями машина способна к перемещению со скоростью, превышающей скорость звука. Энергия может использоваться как системами двигателя, так и аккумулироваться батареями различного оружия…

– Для чего это? – поинтересовалась Джойра. Среди группы собравшихся, включая Тефери, Карна и несколько старших ученых, женщина Гиту оказалась единственной пожелавшей задать вопрос мастеру. Урза прервался на полуслове и посмотрел на нее.

– Ну для войны, конечно. Войны с Фирексией.

Джойра нахмурила брови. Тефери незаметно сжал ее руку, но она все равно продолжила:

– Новый металл и силовые камни, необходимые для строительства летательного аппарата, с успехом могут быть использованы для создания целой армии воинов, которые будут более эффективны в борьбе против наших врагов.

– Все эти армии медлительны и неповоротливы, – упрямо возразил Урза. Тусклые отблески света мерцали в его странных глазах. – Эта машина сможет перемещаться со скоростью молнии. Она создана для мгновенных ударов по конкретной цели, типа драконовых двигателей и летающих кораблей.

– А сколько, по вашему мнению, будет таких двигателей у фирексийцев?

– Возможно, сотни, – мрачно произнес Урза, – возможно, тысячи.

– Не значит ли это, что и мы начнем строить сотни или тысячи машин подобных этой? – поинтересовалась Джойра.

Урза выглядел уязвленным.

– У нас нет достаточного количества активных силовых камней, чтобы построить даже две такие машины.

Джойра вздохнула, скрестив руки на груди.

– Какой бы фантастической и привлекательной ни была эта идея, мне кажется, что она чрезвычайно непрактична. Пока еще мы не располагаем залежами силовых камней и должны довольствоваться тем, что имеем. Нам необходимо наилучшим образом использовать это немногое.

Пламенные отсветы запрыгали в глазах Урзы, и он, казалось, вот-вот взорвется. Он уперся наконечником тонкой указки, сделанной из металла транов, в стол и резко надавил на него. Прут задрожал от гнева мастера. Но указка не сломалась, а только лишь прочертила неглубокую линию на обсидиановой столешнице. Обернувшись, Урза сорвал схемы со стены, смял их и гневно швырнул в дальний угол.

– Больше никого не задерживаю. Будьте любезны, представьте мне образец прототипа из металла транов, смонтированного в этом месяце.

Тефери сломал последнюю задвижку, отодвинул древнюю тяжелую решетку и поманил Джойру в темный проход.

– Согласно планам этот туннель ведет к центру запретной зоны. – Его глаза озорно блеснули. – Нас ждет раскрытие тайны мана-установки.

Джойра огляделась вокруг, желая удостовериться, что их не обнаружили патрули виашино.

– Я думаю, что это ошибка. Если ящерицы узнают о…

– Закон племени запрещает виашино входить в запретную зону. Но зато в этом законе нет ни слова о человеке, – сказал Тефери, и Джойра даже в темноте почувствовала, какая хитрая улыбка появилась на его лице. – Кроме того, ты мне обещала. Металлургический завод работает на полную мощность вот уже целый год. Я ждал достаточно долго.

Джойра тихонько засмеялась, качая головой:

– Да, Тефери, ты ждал очень долго. – Она помолчала. Воспоминания затуманили ее взгляд. – Однажды ты шел за мной по похожему туннелю.

Тефери только улыбнулся:

– Все повторяется.

Джойра достала из кармана тускло светящийся силовой камень и, помахав им перед затянутым паутиной входом, глубоко вздохнув, нырнула в туннель.

Тефери последовал за ней. Проход оказался настолько низким и узким, что вперед приходилось протискиваться, уподобляясь подземным червям. Молодые люди с трудом подавляли страх и приступы клаустрофобии, упорно продвигаясь по туннелю. Шахта вовсе не походила на вентиляционный канал. Пол на ощупь был твердым, а стены покрывали лепные украшения. Местами проход становился совсем узким из-за крюков, торчащих из стен.

В очередной, уже третий раз Джойра зацепилась за крюк и остановилась. Задыхаясь от напряжения, она освободила разорвавшийся рукав и осветила тусклым светом силового камня проход впереди. Стены, потолок и пол терялись в черной пустоте, из которой повеял прохладный, влажный ветерок.

– Ведь должна же быть какая-то причина. Почему этот туннель стал запрещенным? – прошептала Джойра, и ее слова отозвались зловещим эхом.

– Что бы там ни находилось, это что-то очень ценное.

– Возможно, даже опасное и смертоносное, – закончила за него Джойра. – Сдается мне, что ты должен был двигаться первым, так как эта безумная идея принадлежит тебе. Мне страшновато.

Тефери подозрительно молчал. Внезапная тишина заставила Джойру снова занервничать. Она неловко выгнула шею назад, чтобы увидеть, чем там занимается Тефери. Его силовой камень мерцал сзади, и бледные световые пятна прыгали по стене.

– Джойра, – наконец сказал он удивленным голосом, – эти крюки в стене. Знаешь, что это такое?

– Спусковые механизмы для ловушек, – криво усмехнулась она, – или для отравленных стрел.

– Лампы, – ответил на свой собственный вопрос Тефери. – Это подставки для ламп. Смотри.

Он поднес свой силовой камень к маленькому металлическому выступу под потолком, и Джойра увидела, как тусклый свет от камня запульсировал ярче. Тефери поместил светящийся камень в блестящий крюк с зажимом, и тот внезапно вспыхнул.

Исследователи, зажмурившись, отпрянули назад, насколько им позволяла теснота. Яркие лучи, показавшиеся просто ослепительными после глубокого мрака, озарили пространство вокруг них. Скоро их глаза привыкли к свету, и они ясно увидели роскошное убранство длинного коридора, напоминающего прихожую.

Именно прихожей служил этот секретный туннель, построенный для существ, имеющих рост намного ниже человеческого. Пол выложен розовым мрамором, металлические стены украшали экзотические чеканки. В проемах висели подставки для ламп.

– Для кого это все построено? Для виашино? – забыв об осторожности, громко поинтересовалась Джойра. – Не может быть. Здесь слишком темно для них.

– Возможно, древние траны были небольшого роста, – размышлял Тефери.

Джойра покачала головой:

– Разве ты не помнишь историю, как Урза и Мишра обнаружили первый орнитоптер? Все в нем – и кресло, и пульт управления были предназначены для существа с нормальными человеческими размерами. Нет. Это наверняка кто-то другой.

– Ты думаешь, что кто-то другой на территории, принадлежащей транам, мог делать что ему заблагорассудится, в том числе строить подобные проходные залы?

– Нет, – ответила Джойра, – мне кажется, что именно народ транов построил этот проход для кого-то другого, чтобы бежать.

– Побег рабов?

– Возможно. – Джойра повернулась. – Я вижу кое-что впереди, похожее на дверной проем.

– Ползи, но будь осторожна Вдруг некоторые из рабов Трана прячутся поблизости, – пошутил Тефери, вытащив свой силовой камень из подставки.

Свет тут же погас. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза вновь привыкли к темноте. Глубоко вздохнув, Джойра стала продвигаться вперед, пока не добралась до низкого и узкого отверстия в стене, из которого исходил горячий сухой воздух. Женщина протянула силовой камень в настороженный мрак, осветив помещение, опутанное множеством труб, проложенных друг над другом подобно внутренностям огромного кита и светящихся от заполняющей их лавы. Тефери подтвердил ее догадку:

– Вот почему не используются все каналы. Предполагается, что они должны снабжать энергией какое-то оборудование в запретной зоне.

– Мы используем только тридцать процентов мощности установки. Если остальные семьдесят процентов использовались для других загадочных устройств…

– А для чего может понадобиться столько энергии? Что, если проводились исследования в области генной инженерии, как у К'ррика? – предположил Тефери.

Джойра проговорила с сомнением:

– Не думаю, что для создания подобных существ необходима такая термическая мощность. К'ррик уж точно не обладает такой энергией. Генная инженерия опирается главным образом па эксперименты, связанные с вмешательством в организм на клеточном уровне. Помнишь истории об Ашнод? Чаны, химикалии и синтез клетки…

В ответ Тефери только удивился:

– Ты действительно слушала все лекции Урзы? Продвигаясь вперед, вниз по коридору, Джойра сказала:

– Откуда-то продолжает веять прохладой и сыростью. Где-то там, впереди, наверное, находится большая комната.

Они поползли дальше и оказались у узкого поворота, в петле, как назвал его Тефери. Дальше проход расширялся, и они добрались до открытых створок дверей, за которыми явственно ощущался холод. Тишину нарушал лишь шорох их одежды. Джойра и Тефери протянули вперед силовые камни, но свет их оказался слишком слабым, чтобы различить хоть что-нибудь. Темное пространство поглощало свет.

– Ну, – размышляла Джойра, – рискнуть и пойти вслепую?

– И мы свалимся в какую-нибудь глубокую яму. Или попробуем найти такую же подставку, как в коридоре?

– Здесь одна есть, – сообщил Тефери, вставляя силовой камень в скобку.

Джойра приспособила свой кристалл в нише противоположной стены. Яркий свет залил огромное помещение. Металлические конструкции подпирали стены и потолок. Сотни труб с клапанами, манометрами и насосами пересекали зал, изгибаясь и сходясь к огромному помосту в центре.

Сооружение походило на гигантское сердце, опутанное настолько плотной сетью сосудов, что центральный механизм был едва различим.

– Что это? – выдохнул Тефери, выпрямляясь во весь рост.

Джойра тоже поднялась:

– Возможно, ты был прав насчет экспериментов в области генной инженерии.

– Пойдем посмотрим.

Тефери отряхнул грязь со своего рабочего комбинезона и двинулся вперед. Здесь были маленькие ступени и небольшой проход, по которому они могли свободно передвигаться по покрытому пылью коллектору.

Джойра последовала за ним. Каждый шаг поднимал в воздух клубы пыли. Похоже, запретная зона действительно долгое время находилась в запустении.

– Да, оборудование простаивает, но запретную зону кто-то посещает, – понизил голос Тефери, указывая на трехпалый след с другой стороны помоста.

В смежном проходе они обнаружили отпечаток трехпалой руки. Позади главного механизма в тень уходила еще одна цепочка следов.

– Может, кто-то наблюдал за нами, пока мы сюда добирались? А потом спрятался, когда мы осветили комнату?

Джойра насторожилась и явно занервничала:

– Все! Мы увидели достаточно, чтобы доложить об этом Урзе.

Тефери, словно не замечая волнения спутницы, произнес:

– Там, с другой стороны главного механизма, есть иллюминатор. Это всего в десяти шагах отсюда.

Не ожидая ее одобрения, юноша нетерпеливо шагнул вперед, смешивая с пылью обнаруженные следы. Джойра вцепилась в его рукав. Тени сгустились. Яркий свет сменился калейдоскопом сияющих треугольных пятен на металлическом корпусе механизма. Тефери и Джойра приблизились к иллюминатору, и молодой маг стер со стекла столетний слой пыли.

Вспыхнул луч света, озарив то, от чего исследователи остолбенели, пристально глядя в окно.

– Клянусь всеми камнями Койлоса, – задохнулась Джойра.

В центре комнаты, посреди переливающихся сотнями граней драгоценных камней, любой из которых мог бы запустить драконовый двигатель, сиял огромный силовой кристалл. Он был больше, чем легендарный камень Урзы и Мишры, вовлекший их в братоубийственную войну и открывший двери в Фирексию.

– Вот почему сюда запрещено заходить, – со страхом сказал Тефери. – Это залежи силовых камней.

– Это не залежи, – внезапно догадалась Джойра. – Это машина для их создания… – В момент озарения Джойру словно ударило током, и она прошептала непослушными губами: – Тефери, мы не одни.

Они резко обернулись и натолкнулись на стену коротких копий, преградившую им путь. На маленьких злых лицах обладателей древнего вооружения гневно сверкали маленькие красные глазки. Молодые люди увидели рассерженных существ, в негодовании поднявших брови, их остроконечные уши, жилистые тела, усыпанные бородавками, и густую щетину, растущую из ушей и спадающую на плечи и спины.

– Гоблины, – в отчаянии прошептала Джойра.

Тефери быстро поднял руки, чтобы произнести спасительное заклинание, но неведомо откуда взявшаяся рваная сеть накрыла и туго связала их, совершенно сковав всякое движение. Свет потускнел, копья стали приближаться.

Они подбирались со всех сторон, вылезая из пещер, где прятались от патрулей виашино, выходя из расселин, ведущих вниз, в их подземные лабиринты. Они выскальзывали даже из запрещенных зон мана-установки.

Гоблины.

Многие из них принадлежали к красно-чешуйчатому клану Дестроу, населявшему окрестные склоны. Они носили на голове специальные тараны с острыми рогами, круто изогнутыми у шеи, оставляющими рваные раны на теле противника. Длинные уши Дестроу сзади были перекрещены, что являлось знаком тотальной войны, а их выдающиеся вперед длинные носы издавали пронзительные воинственные звуки.

Граббиты принадлежали к другому клану гоблинов и имели сероватую кожу. Ростом они были немного ниже Дестроу, но в бою отличались жестокостью, так как имели отвратительную склонность кусаться маленькими, острыми и вечно грязными зубами. В сражениях громко орущие Граббиты отчаянно бросались вперед, резко налетая на жертву, впиваясь зубами и мотая головой, они рвали тела противников когтями, кусками металла, костями и камнями, вшитыми в их одежду. Среди других племен Граббиты считались дикарями, неугомонными и грозными воинами, но обычно не вступали в союз с Дестроу.

Третья группа захватчиков, отличающаяся серебряной чешуей, относилась к племени Тристоу. Высокие и худые гоблины населяли отдаленные горные хребты котлована. Тристоу по своей сути не были воинственной расой, они являлись оракулами, гадавшими на костях, и ясновидящими, входившими в состояние транса на целую неделю, а затем выдававшими по большей степени невнятные пророчества. После появления Урзы оракулы Тристоу предсказали гоблинам грядущую тотальную войну с виашино, которая объединит все племена.

И вот настал первый день войны.

Виашино и их союзники-люди осквернили святой некрополь. Патруль Дестроу захватил двух человек, заглядывавших в мавзолей с драгоценными камнями. На протяжении столетий ни один гоблин не посмел посетить это священное место, боясь, что упадет замертво, наказанный древними духами, обитавшими в камнях. Эти люди не только пришли в святое место, но и зажгли свет и потом даже не умерли, благоговея и искупая свою вину.

Объединенные племена решили, что нарушители и их союзники виашино должны немедленно умереть. Решение распространилось между гоблинами с быстротой огня, начиная от патруля Дестроу в святом некрополе до воинов Граббитов, населявших все вулканические склоны. Весть разнеслась через паровые туннели и посты охраны, размещенные на вершинах серных вентилей, к отдаленным пещерам оракулов Тристоу.

Тихая волна первоначального негодующего ропота разбилась об эти далекие берега, а затем вернулась страшным цунами из многотысячной армии гоблинов, несущей в свете факелов рога, боевые молоты, бичи и острые колуны. Они вооружались стрелами, пузырями, наполненными кислотой, сетями и кинжалами. Ко всему прочему у них имелись острые зубы, когти и страстное желание воспользоваться всем этим в тотальной войне с соседями.

Они будут бороться до последней капли крови, двое человеческих заложников станут гарантом их победы.

Урза был поглощен работой над прототипом человека из металла транов, когда услышал сигнал тревоги.

Он поднял голову, его драгоценные глаза вспыхнули недовольством. Всякий раз, когда Джойра и Тефери отлучались со своих рабочих мест, сигналы тревоги звучали почти непрерывно. Закрыв глаза, Урза потер виски, хотя в этом вроде бы не было большой необходимости. Конечно, у него не должно было остаться болевых рефлексов смертного человека. Наверное, его голова все-таки еще восприимчива к психосоматическим болезням типа мускульной невралгии или спазмов сосудов. Он снова открыл глаза. Наполовину смонтированный металлический человек безучастно смотрел на него.

Новый прототип не работал. Металл транов увеличивался в размерах, расплывался. «Ну как еще это назвать?» Урза прежде не знал об этом его свойстве. Раньше он считал, что кулоны Джойры изначально сделаны разными по величине. Теперь обнаружилось, что большие кулоны в виде ящериц выросли из маленьких. Пока Урза сидел, рассматривая медленно деформирующийся механизм, громкий лязг возвестил о внезапном катастрофическом повреждении распорки в бедре прототипа, и пластина в области паха отвалилась.

Урза ссутулился в своем кресле, мучаясь вопросом, как долго будет реветь эта ужасная сирена. Мана-установка по своим акустическим свойствам походила на гигантское ведро, в котором шум усиливался до тех пор, пока не становился абсолютно невыносимым. Где-то в глубине сознания Урзы начала зарождаться и пульсировать неуловимая пока еще мысль… что-то о выравнивании увеличивающихся частей нового механизма, согласно геометрии роста, так что части могли расширяться совместно быстрее, чем порознь… Форма круглой или овальной сферы с внутренними механизмами, расположенными в совмещенных корпусах, учла бы рост каждого уровня и всей структуры в целом.

Невзирая на раздражение, вызванное нарастающим ревом сирены, он даже усмехнулся, почувствовав некую иронию в сходстве проблем проектирования нового оружия с проблемами Фирексии, вспомнив ее вложенные друг в друга планеты-уровни. Пристальный взгляд Урзы блуждал по забытым чертежам корабля из металла транов, висевшим тут же. «Корабль имел яйцеобразную форму. Возможно, он смог бы использовать концентрический организационный чертеж, чтобы структурировать… чтобы позволить металлу транов… организоваться с… сделать растущим…»

– Хватит! – вскричал Урза в вибрирующий потолок.

Тревога внезапно стала громче, ворвавшись в комнату через черный ход. Урза сердито обернулся и увидел серебряного человека, согнувшегося в маленьком проеме.

– Что случилось?

– Гоблины. Гоблины повсюду. Три племени. Виашино несут потери, – быстро проговорил Карн.

– Ах так, – гневно прорычал Урза, вскакивая и мгновенно превращая свое штатское одеяние в военные доспехи.

Перо, которое он держал в руках, обратилось в мерцающий посох, и он зашагал впереди серебряного человека, направляясь к месту сражения.

В кузнице царили разгром и побоище. Рабочие виашино в кожаных комбинезонах сражались бок о бок с возбужденными, растрепанными учениками Урзы. Гаечные ключи сверкали среди двухлезвиевых мечей, кинжалов и метательных топоров. Поредевшие отряды людей-ящериц отчаянно боролись, проявляя чудеса героизма и боевой ловкости, и не уступали шумной орде гоблинов, теснивших их к большим пылающим печам. Серые Граббиты толклись в первых рядах. Они рубили топорами и грызли все, что попадалось на их пути. Красно-чешуйчатые Дестроу сгрудились позади своих низкорослых товарищей и угрожали рогатыми таранами, надетыми на их головы. Они забрасывали крючья и цепляли человека или ящерицу, насаживая жертвы на острые серые рога Позади всех несколько серебрянокожих Тристоу метали огненные молнии в ряды защитников.

Виашино явно проигрывали. Под ногами наступающих гоблинов уже семнадцать рабочих и четыре воина лежали в лужах серой крови. Граббиты с жадностью набрасывались и поедали мертвые тела. Еще два воина-ящерицы повисли на стенах раскаленных печей. Через несколько минут их тела превратились в угли. Два ученика-человека тоже погибли. Тело одного лежало, проколотое мечом, а другого раздавило под натиском воинов Граббитов. Оставшиеся защитники, уступающие нападавшим по численности и плохо вооруженные, страдали возле раскаленных печей, зажатые между огнем и копьями.

Диаго Диирв опустил гаечный ключ на голову Граб-бита перед собой и раскроил череп нападающего животного. Чтобы отвлечь гоблинов от своей персоны, он толкнул убитого в кучу его собратьев, готовых сожрать любой труп.

– Где Джойра? – прокричал он рабочим, сражавшимся рядом. – У нее возникла бы идея.

– Идея? – ревел лежащий на полу механик. Тут факел гоблина уперся ему в грудь, но человек-ящерица откинулся назад, опершись на хвост, и со всей силы пнул нападавшего монстра обеими ногами. Тот отлетел в кучу товарищей. Факел поджег пару Граббитов. – Нам нужна армия, а не идея!

Диаго замигал при виде загоревшихся Граббитов.

– Иногда идея стоит армии. – Он проворно обернулся, схватил кочергу и упер крючковатый конец в большую задвижку с одной стороны горна.

– Что ты делаешь, ненормальный? Мы боремся с гоблинами, а не с печами.

– Назад! – решительно закричал Диаго.

Его товарищи послушно попятились, и в следующий момент он откинул заслонку сбоку плавильной печи. Река расплавленного металла потекла на орды гоблинов. Даже самые беспечные Граббиты вовремя оценили обстановку и стали разбегаться от горячего потока. Многие из них не были достаточно быстрыми, и их захлестнул огонь. Каждая капля жидкости в телах гоблинов мгновенно закипала, превращалась в газ, и их разрывало на части. Эти взрывы обжигали раскаленными брызгами остальных.

Задыхаясь позади реки расплавленного металла, Диаго прохрипел:

– Мы получили небольшую передышку.

Стоящий рядом воин нахмурился, по всему его телу топорщилась обожженная чешуя.

– Я предпочел бы умереть от копья, а не от огня.

Диаго взглянул на широкую лестницу, которая вела наверх, в кузницу.

– Возможно, сегодня нам вовсе не придется умирать.

Вниз по лестнице бежали виашино-воины, хорошо вооруженные, одетые в броню. Их оружие тут же засверкало в гуще сражения. Над потоком воинов, сияя пламенным светом, появилась фигура Мироходца. От его пальцев исходила светящаяся сила, поражающая гоблинов красными вспышками. Нападающие кувыркались, как обугленные игрушки, прежде чем упасть на землю.

Защитники выкрикнули приветствие.

Урза влетел в центр мастерской, поднял сложенные руки над головой. Белый свет возник между кончиками его пальцев, озарив металлические распорки под потолком, а затем послал ошеломляющий шквал парализующих магических волн. Кольца света пронеслись над головами гоблинов, застигнув их посреди сражения. Поднятые колуны не опустились, замерев в воздухе. Бичи взметнулись в последний раз, прежде чем бессильно повиснуть в руках врагов. Волшебные палочки Тристоу вспыхнули и, мгновенно сгорев, тут же рассыпались в золу. Из последних сил, прежде чем смертоносные волны магии достигли его, Диаго закрыл заслонку печи, прервав поток раскаленного металла.

Затем замерли даже крики. Все уставились на парящую фигуру.

Урза обратился к растерзанной толпе. Его голос казался смешением рычания и лая. Слова, непонятные для людей, несли глубокий смысл гоблинам и их древним противникам ящерицам.

– Сдавайтесь, народ гоблинов. Бросьте на землю ваше оружие или подвергнетесь немедленному уничтожению.

Он сделал знак, и три гоблина, одетые в почетные одежды представителей власти, поднялись в воздух. Три вождя пытались бороться с невидимыми силами, но продолжали приближаться к грозной фигуре.

В это время когти рядовых гоблинов бессильно разжались, позволяя колунам и топорам упасть на пол. Граббиты отступили, утирая окровавленные рты. Дестроу опустились на одно колено в знак капитуляции. Тристоу стояли, забыв все свои магические заклинания. Волны умиротворяющей белой энергии мягко окутывали гоблинов.

– Я буду говорить с вашими вождями об условиях сдачи, – объявил Урза.

Вожди висели в воздухе в неловких позах, их почетные одежды превратились в лохмотья.

Взгляд странных глаз Урзы изучал каждого по очереди. Вождь Тристоу оказался высохшим стариком с глазами некогда большими и выразительными, спрятавшимися теперь за носом, сморщенным и темным, как финик. Его одежды, когда-то прекрасные – иссиня-черные с серебряной окантовкой, местами истлели; по следу ожога можно было определить, где сгорел его посох. Одна рука с обожженными когтями висела плетью. Рядом со стариком висела в воздухе предводительница Дестроу – женщина-воин, одетая в серую кожаную броню, из которой выглядывали крепкие красные руки и ноги. Лицо ее выражало обиду и упрямую дерзость, а в поднятых на противника глазах читался вызов. Третий вождь был безумным маленьким бесенком, одетым в окровавленную броню, всю усеянную металлическими зубцами. Он негодовал, сердито сопротивляясь плену.

– Я господин этой мана-установки, – произнес Урза на языке гоблинов. – Вы должны сдаться и очистить территорию на расстоянии пяти миль отсюда.

– Это наша родина. Все здесь принадлежит нам по наследству, – возразил серебристый Тристоу.

– Вам разрешали здесь жить, пока вы не нападали, – нарочито терпеливо объяснил Урза. – Вы сами виноваты в своем изгнании.

– Наше нападение было спровоцировано, – сказала предводительница Дестроу. – Двое из ваших людей осквернили наше священное кладбище, наш неприкосновенный некрополь.

– Теперь это не имеет значения, – твердо произнес Урза. – Вы проиграли войну. Покиньте это место и прилегающие земли, или я убью каждого, кто осмелится остаться.

– Ваши люди у нас в плену, – продолжала Дестроу. – Мы держим их в клетке для смертников. В любой момент я могу уничтожить эту клетку. Разумеется, вместе с ними. Если я умру, они тоже умрут.

Урза изучал женщину-воина.

– Ты лжешь.

– Их имена – Джойра и Тефери, – произнесла военачальница.

Урза хотел было ответить, но слова застряли в горле. Он задышал. Возможно, впервые с тех пор, как вошел в кузницу.

– Отведи меня к ним. Я должен видеть, что они живы.

– Нет, – ответила предводительница. Хищная зубастая улыбка озарила ее лицо. Соотношение сил изменилось, и она смаковала ситуацию. – Но вы можете поговорить с ними. – Вождь Дестроу кивнула оракулу, который нарисовал обугленным ногтем в воздухе черный круг. Из круга послышались болтовня гоблинов, треск огня, завывания полуночного ветра.

– Тефери, Джойра, – позвал Урза. – Вы меня слышите?

Раздались шуршание и лязг металла.

– Кто это? – прозвучал вдруг удивленный голос женщины.

– Я, Урза. Где вы?

– Мы не знаем. Темная пещера. Они держат нас в странной клетке.

– Тефери с тобой?

– Да, – раздался голос молодого человека. Лицо Урзы потемнело.

– Что тут мне наплели про осквернение их священного кладбища?

Тефери вздохнул.

Взяв себя в руки, Урза обратился к оракулу Тристоу:

– Ваше священное кладбище находится внутри этой установки?

– Это священное место наших предков. Они жили там задолго до людей-ящериц, – отвечал тот, дергая носом. – Они проживали там со старыми хозяевами.

Прежде чем Урза смог задать следующий вопрос, заговорил Тефери:

– Очень похоже, что все предназначено специально для них. Мы видели, что все сделано с учетом размеров гоблинов: коридоры, лестницы, пульты. Виашино не могли использовать или обслуживать любой из этих механизмов.

Тристоу спокойно моргал, глядя на Урзу.

– Вы говорите, что ваши предки служили Трану? – спросил Мироходец.

– Еще кое-что. Самое главное, – прервала Джойра. – Тот сектор установки, самый большой, используется для создания силовых камней.

Урза, вопреки обыкновению, побелел.

В наступившей тишине оракул Тристоу спросил:

– Теперь мы сдаемся вам или вы сдаетесь нам?

Глава 15

– Это – наше спасение, – сказал Урза. Он вновь обращался к той же группе ученых – Джойре, Тефери и Карну – в том же самом кабинете, где когда-то представил первоначальный проект. Чертежи, развешанные позади расхаживающего взад-вперед мастера, были полностью пересмотрены. Тран-металл теперь использовался только в ключевых местах. Остальная часть конструкции монтировалась из древесины.

– Аппарат способен перемещаться со скоростью, превышающей скорость звука Да! Это совершенно новый, уникальный способ перемещения. К тому же корабль будет оснащен мощным оружием нападения. Это самое мощное наше оружие, способное помочь прорваться через оборону врага и уничтожить его оплот.

Урза сделал паузу, как будто ждал возражения Джойры. Она осторожно кашлянула в кулак, но никаких замечаний не предложила.

– Одним из ключевых изменений в этом проекте, как вы видите, является его деревянный корпус. Учитывая свойства металла транов, особенно его тенденцию к росту, я решил, что наилучшим решением будет использование соединения с живыми материалами, в данном случае с деревом, особым видом древесины. – Вдохновленный, Урза отложил указку. – Учитывая превосходные результаты, полученные в нашем новом союзе, я чувствую, что для меня настало время покинуть вас. Ненадолго. Чтобы обеспечить поставку деревянных компонентов.

Прежде молчавшая группа разом вскочила на ноги. Раздались протестующие голоса.

– О чем вы говорите?

– Привести нас в этот ад, а потом бросить…

– Как нам удержать их от того, чтобы они не поубивали друг друга?

Голос Джойры звучал громче остальных:

– Вы – единственная причина, по которой союз еще не распался и дружно работает. Потому что вы – вездесущий и могучий противник.

– Тогда позвольте им думать, что я всегда здесь, – сказал Урза. – Если хотите, я могу оставить на время своего отсутствия несколько иллюзорных двойников. И вообще речь идет всего о нескольких днях.

Эти заверения несколько успокоили обеспокоенных ученых и свели на нет почти все возражения. Но Джойра все еще сомневалась:

– А что, если ваше отсутствие продлится дольше? Урза, казалось, раздумывал. Его глаза вспыхнули, а затем он пожал плечами:

– Вы справитесь. Вы всегда справлялись. А пока хочу напомнить о своих новых требованиях к формам для отливки деталей корабля. Я хочу, чтобы вы начали с них. Также прошу соблюдать и мои жесткие требования к размерам и форме силового камня, который нам понадобится в качестве двигателя летательного аппарата. Джойра, я хочу, чтобы ты и Тефери лично занялись его созданием.

Урза спускался навстречу своей тысячелетней мечте, в самое сердце джунглей.

Оно называлось Явимайя. Вокруг росли огромные древние деревья, простирающие мощные ветви на высоту трех тысяч футов, уходящие корнями в землю на три тысячи футов и имеющие прошлое в три тысячи лет. Прямо под ногами Урзы, одетыми в позолоченные сандалии, идущие к его новой роли посла от всей Доминарии, раскинулось море вечнозеленых деревьев. Густые многоголовые кроны раскачивались под сильными ветрами. Среди них, словно холмы, выделялись гигантские коричневые искривленные ветви, в дуплах которых мерцали широкие гладкие озера до тридцати футов глубиной, ежедневно заполняемые тропическими дождями. По берегам рос косматый мох и располагались поселения эльфов. Водопады низвергались из озер к темному подножию леса.

Урза решил не останавливаться, чтобы не обеспокоить народ эльфов, и продолжил полет. Он не искал отдельной встречи с каждым, жителем леса, он посетил всех сразу. Он искал сам дух леса.

Кое – где встречались деревья, уступившие напору времени: или их осаждали колонии червей и термитов, которые пронизывали и уничтожали живой ствол размером с город, или глубокие корни прогнивали в беспросветной слизи. Тогда такое дерево не выдерживало неумолимого натиска и падало. Многие мертвые гиганты прислонились к своим соседям, образуя обширные склоны, ведущие вниз, в темноту. На таких склонах возникал абсолютно своеобразный мир, населенный невиданными растениями и животными.

Другие деревья, разросшиеся до невероятных размеров, не могли больше держаться и со скрипом падали, влекомые собственной тяжестью, оставляя огромные провалы между кронами соседей. Такие ямы простирались на тысячи футов вниз вдоль холмистых стволов гигантских деревьев к путанице корней у их основания.

Урза спускался в одну из таких ям. Огромные раскидистые кроны колыхались яркой зеленью на фоне ослепительного неба, по которому плыли легкие облака. По мере того как Урза спускался, высокие заросли сочных ветвей и цветов сменились виноградными лозами, а затем густым лишайником. Чем ниже, тем больше лес заполняли темнота и холод. Слабый солнечный свет едва пробивался к подножиям деревьев-гигантов. Слышался шум низвергающихся водопадов. Воздух становился холодным и влажным.

Урза наколдовал толстый шерстяной плащ и накинул его поверх шелковых богатых одежд. Прохладный ветер играл складками платья, делая его похожим на большого черного паука, спускающегося по невидимой паутине.

Наконец его драгоценные глаза привыкли к темноте. Оказалось, что изогнутые могучие ветви населены существами, похожими на гигантских муравьев, копошащимися в черном дупле одного из древних деревьев. В прогнившей сердцевине был устроен большой сводчатый проход, ведущий в огромное внутреннее помещение. Поравнявшись с муравьиной охраной, Урза смог разглядеть отдельных ее представителей, стоящих на краю колонии, и копошащуюся черноту внутри дупла. Там лежали куски больших плодов, кучи листьев и мертвые туши древесных коз. Все это перетаскивали во внутренние хранилища караваны гигантских муравьев. Прозрачные белесые личинки лежали в надежных гнездах, за ними тщательно ухаживали неутомимые работники. Муравьиная королева, отличающаяся огромными размерами, неуклюже передвигалась между своими трудолюбивыми подданными, оставляя влажный след. Прямо под этой колонией, в трещинах коры, паслись стада животных, похожих чем-то на гигантских муравьев, но в большей степени напоминавших простую садовую тлю. В нескольких сотнях футов под ними разместились гигантские паутины. В них висели округлые белые коконы. Внутри одних смутно угадывались очертания тли, в других – муравьев, но большинство белых ловушек содержало нечто похожее на эльфов или людей, поэтому во время своего продвижения к земле Урза очень осторожно маневрировал между липкими нитями смертоносной сети.

Кругом жизнь цеплялась за все, за что могла зацепиться. Эльфы строили свои поселения в складках коры лесных гигантов, в которых раскинулись целые поля, сверкающие свежей росой. Дриады подозрительно рассматривали Урзу из-за густой листвы, наяды томно взирали на него, погружаясь в серебристые каскады водопадов, стекающих из многочисленных озер. Древесные козы скакали по отвесным зеленым склонам. Черные и золотые лесные коты крались среди полей густого мха. Внизу, у самого подножия, время от времени появлялись друиды. Они злобно и настороженно посматривали на Урзу, прежде чем исчезнуть под землей.

Мироходец пристально вглядывался в скопления корней деревьев, столь же огромные, как и их кроны. Они сплетались друг с другом, местами настолько, что образовывали водоемы со стоячей водой, где ютились маленькие побеги новых гигантов. Там, где корни расходились, зияли треугольные колодцы темноты. За прошедшие тысячелетия деревья истощили почву под собой, в результате чего под землей образовались обширные пустоты с большим количеством водопадов, изредка пересекаемые толстыми стержневыми корнями. В глубине этой непроглядной, влажной от бесконечных потоков струящейся воды темноты обосновалось царство лесных друидов, которые, без сомнения, с негодованием отвергли бы любое предложение Урзы. Они знали об Арготе.

Как только мастер коснулся подошвами своих золотистых сандалий выпуклого корня гигантского дерева, его обуял внезапный безотчетный страх. Это место производило необъяснимо жуткое впечатление. Оно напоминало Аргот. Когда-то они с Мишрой стерли с лица земли такой же лес. Похоже, здесь обитали призраки прошлого Урзы. Но он прибыл не для того, чтобы общаться с призраками. Он явился, чтобы открыть дверь в будущее.

Урза проговорил, простирая руки к небу:

– Я – Урза Мироходец. Я прибыл для аудиенции с Явимайей. Мы должны обсудить грядущую войну против общего врага. Мне бы хотелось заключить с вами союз. Вместе мы должны решить судьбу нашего мира.

Конечно, Мултани узнал захватчика прежде, чем тот назвал свое имя. Лес распознал врага так же, как переболевший организм распознает инфекцию, от которой пострадал однажды. Осквернитель Аргота, Убийца Эльфов и Людей Мира, Близнец Ужаса, Человек Конца – Урза Мироходец.

Пока гость спускался сквозь листву верхнего леса, Мултани ринулся к стволу великого Дерева Магнигот и вошел в него. Он вобрал в себя энергию соков и пульсации всего зеленого леса. От корней древнего колосса на тысячи футов выше, к его кроне, вошла в Магнигот всеобъемлющая жизнь. Душа леса усилила каждую ветку, каждый листик и каждый побег. Мултани мог бы вырвать из земли корни, подобные щупальцам огромного кальмара, и пройти деревом-гигантом через всю Явимайю. Он мог бы дотянуться любой из ста тысяч ветвей до Урзы, схватить и сокрушить его. Он мог убить этого человека десять тысяч раз облаком пыли из почвы, или роем древесных пауков, или стегающим штормом ветвей, но он не сделал этого. Пока не сделал.

Этот человек не был простым смертным. Со времен Аргота он вобрал в себя энергию земли и, возможно, стоит наравне с Мултани и Явимайей. Он получил способность летать с планеты на планету и может за долю секунды переместиться в любое место, только подумав о нем. Следует проявить большую осторожность, чтобы заманить его в надежную западню. Гипнотизирующая сила леса изгонит из сознания Мироходца любую мысль о побеге. Только так можно удержать его. Только тогда Аргот будет отомщен. А до тех пор Мултани будет заманивать Мироходца в смертельную ловушку.

Он терпеливо наблюдал за тем, как Урза плавно скользит вниз. Дух леса соберет энергию Явимайи и приведет Урзу к гибели, точно так же как Урза привел к гибели Аргот.

Гнев болью пронзил тело Мултани. «Этот человек взывал к земле! Он собирал свою мощь, как будто снова был в Арготе. Как он осмелился обратиться к лесу?! Он сказал, что прибыл, чтобы посоветоваться и заключить союз».

Мултани как можно быстрее рванулся вниз, к тому месту, где стоял человек. Независимо от того какую армию Урза вызовет на подмогу, этот лес принадлежал Мултани. Он расставит все по своим местам! Он освободит лес от торгов Осквернителя!

«Прежде чем ты пообщаешься с Явимайей, – с горечью думал Мултани, – тебе придется встретиться со мной».

Слова Урзы остались без ответа. Мастер стоял какое-то время, омываемый волнами зеленой свежести. Конечно, можно и подождать. Лес знал, что он здесь, чувствовал его мощь так же, как и сам Урза ощущал силу леса. Но он не любил ждать, предпочитая что-нибудь делать сам.

Миротворец прибег к колдовству, решив поторопить события. Для начала, возможно, самым безопасным было бы общение с милыми крошками. Урза обратился к лесу и вызвал фей. К его удивлению, лес мгновенно откликнулся.

Облако из золота и серебра отделилось от верхних ветвей и плавно устремилось вниз. Урза наблюдал за ним в тихом изумлении. Хотя облако висело все еще довольно высоко, мерцающие глаза Мироходца разглядели внутри его грациозные фигурки стремительных крошечных созданий. Крылатые и изящные феи приблизились, напевая нежную песню. Сотни голосов слились в неповторимую гипнотическую мелодию. Вскоре Урза начал различать слова:

Слова странно действовали на сознание Урзы. Он помнил нежные, подобные шелесту листьев, голоса, противостоящие ревущему ветру насилия, фей и эльфов, сражающихся среди друидов, помнил, как они погибали. Их голоса поднялись тогда в гневе и осуждении. А теперь, как ни странно, эти существа запели о примирении. Как ему это было знакомо! На мгновение даже показалось, что рой фей состоит из миниатюрных Барринов.

Восхищенный, Урза решил продолжить общение и вызвать новое заклинание, но этого не потребовалось. Лес уже отвечал сам. Появились новые послы. К песне маленького крылатого народца присоединились тягучие, словно вздохи, низкие голоса гномов, живущих внутри холмов, посреди корней деревьев, – оритопиков. К высокой звенящей мелодии гномы добавили басовые нотки:

Как странно, Урза стоял посреди нарастающих аккордов, не смея надеяться на то, что этот древний лес не был обуреваем жаждой мщения и его не накрыла тень, брошенная гибелью Аргота. Возможно, недолго живущие феи и гномы просто не помнили тех времен. Хотя ни один народ не смог бы такое забыть. Эльфы бы точно не смогли. Урзе было необходимо знать мнение эльфов.

Словно прочитав его мысли, появились эльфы высокого леса Они выглядывали из-за каждого дерева, из-под каждого сплетения корней. Их большие глаза в сером лесном сумраке горели ярким зеленым светом. Приближаясь, они тоже запели. Их тихую песню хором подхватили и другие существа:

Наконец лесные жители окружили Урзу. Феи танцевали в воздухе, словно сверкающие маргаритки. Мрачные гномы вылезли из своих нор и расселись, подобно жабам, на влажных кочках густого душистого мха. Эльфы парили над землей, изредка ступая легкими шажками между корней деревьев. Урза внимательно слушал их пение: каждого в отдельности и всех вместе. Он слегка споткнулся о толстый корень и услышал другой голос, напоминающий глубокий рокот, сильный и даже более неестественный, чем голос Карна. Звук шел отовсюду, как если бы заговорил сам воздух, обволакивая тело Урзы. Мироходец обернулся и увидел в основании дерева расселину. Кора вокруг нее двигалась, будто прикладывала огромные усилия, чтобы закрыть глубокую рану. В следующий момент рана открылась и дерево заговорило:

– Добро пожаловать, Урза Мироходец. Мы – Мултани, дух Явимайи. – Лицо, проступившее сквозь кору, было крайне печальным и напоминало маску трагедии. – Мы помним тебя.

Мироходец склонил голову и опустился на одно колено:

– Простите меня. То, что я сделал три тысячелетия тому назад, я сделал ради освобождения Доминарии от ужасных захватчиков.

– Для Аргота именно ты и твой брат были ужасными захватчиками, – ответил голос. Казалось, он вобрал в себя голоса всех погибших лесных жителей.

– Я должен был выбирать: либо принести в жертву Аргот, либо целый мир, – произнес Урза, почти умоляя. – Я не сомневаюсь, что Титания сделала бы тот же выбор, будь она достаточно сильной.

– Титания была достаточно сильной, прежде чем вы уничтожили ее, – ответил дух дерева.

– Я повторяю, простите меня…

– Мы не Титания. Мы не Аргот. Мы – Мултани из Явимайи. Мы приветствуем тебя, – произнес голос, и нарастающий хор фей, гномов и эльфов возобновился.

Мелодия успокаивала и отвлекала от мыслей. Она убаюкивала и струилась сквозь тело Урзы подобно сырому ветру, продувающему его одежды. В ней слышался теперь некоторый диссонанс, поскольку все хоры слились в один. Волны мелодии накатывали на мастера, заставляя энергию его тела пульсировать в том же ритме. На мгновение он закрыл глаза, стараясь найти ответ для Мултани, но всякий раз, когда он пытался сосредоточиться и связать пару слов, мысли словно растворялись в перелавах нежной песни.

– Мы хотели бы подробнее поговорить с тобой о грядущем вторжении.

Урза кивнул, открывая глаза, и слегка изумился тому, что стоит во весь рост. Когда он успел подняться? Вопрос потонул в звуках завораживающей мелодии. Такие вопросы не имели значения. Он находился в кругу союзников, в кругу друзей. Слышалась чудесная музыка Впервые с начала путешествия Урза почувствовал истинную радость. Его острый, находчивый ум тонул в каком-то мягком, теплом, туманном гудении подобном жужжанию роя пчел или эльфов.

– Сначала нам хотелось бы пригласить вас на торжественный обед, посвященный образованию нашего нового союза.

«Да, – подумал Урза, – я голоден».

Было что-то не так с этой мыслью, но что, Урза не мог определить. Он слегка напрягся, вспоминая, когда ел в последний раз. Конечно, он хотел есть. Если бы яства, предлагаемые лесом, были столь же роскошны, как и его музыка, он бы объелся. Конечно, там будет вино и другие радости. Урза потворствовал бы всем своим желаниям.

С этой мыслью тоже было что-то не так. Но все его беспокойство утонуло в потоке музыки.

Когда он начал петь? А когда он не пел? Голос Урзы, красивый, глубокий, далеко разносившийся по всему лесу, смешивался с нежными голосками эльфов, гномов и фей. Рот в корнях дерева широко открылся. Компания волшебного народа повела Урзу вперед. Он важно ступил, торжественный и счастливый, в разверзшуюся глотку огромного дерева. Там, в глубине, их ожидал веселый пир. Там будет много музыки и огней. Настоящий праздник.

Но куда же все это подевалось? Темнота и непреодолимая сила Явимайи пульсировали в самом сердце гигантского дерева. Мултани заговорил в последний раз:

– А теперь мы поговорим подробнее о прошлом нападении.

И с этими словами расселина в дереве закрылась. Урза, пойманный в ловушку, в густой темноте безуспешно пытался понять: где он, кто он и как он… Но ничего не понимал. Он смог бы думать, если бы поработивший его сознание разум леса не обволакивал его мозг подобно дыму, заполнившему печную трубу. Лес менял его образ мыслей, не выпуская из своих цепких лап.

С телом все обстояло иначе. Сначала Урза почувствовал, как его руки растворяются в древесине. Пальцы первыми почувствовали жжение, раскаляясь и агонизируя. Каждый нерв кипел под кожей. Кости превратились в мел, питая древесную сердцевину. Руки и ноги медленно превращались во вкрапления минералов.

– Когда Харбин, сын Урзы Мироходца, приземлился в Арготе, он искал зеленую ветвь, чтобы заменить деталь летающего корабля. В своем милосердии лес подарил ему упавшую ветвь, которая ему очень подошла. В награду за это человек возвратился в сердце Аргива, чтобы привести армии разрушителей и уничтожить лес. Люди и машины срубили древние деревья, убивая друидов, охотясь за лесным народом, пока все не погибли. Они грабили, сжигали, насиловали и разрушали все ради славы Урзы и его брата Мишры. Медленно они погубили Аргот, убив Титанию и ее дух.

Слова были бессильны. Урза стал Титанией. Его тело превратилось в обширный лес и чувствовало каждой клеткой своего существа разрушение и грабеж, чинимые его собственной армией. Микроскопические существа вторглись в его тело, атом за атомом превращая его в труху.

Урза закричал бы, но он больше не был Урзой. Он переместился бы в другой мир из этого коварного места, но для этого он должен оставить свое тело. Он мог только висеть, заключенный в древесину, и терпеть.

Глава 16

Джойра стояла на высокой платформе управления мана-установкой. С одной стороны от нее стоял Тефери, с другой – Карн. Тефери следил за своими рабочими: орды гоблинов трудились в цеху по производству кристаллов. Прошло почти два года с тех пор, как война виашино с гоблинами закончилась, и запретные зоны теперь были полностью задействованы в общем трудовом процессе.

Каждый из трех кланов гоблинов – серебристые Тристоу, красные Дестроу и даже неудержимые серые Граббиты – помогал чистить и ремонтировать механизмы. При этом некоторые из них стали проявлять различные таланты. Вождь Глосстонг Краккрест Тристоу стал официальным лидером всех трех кланов, в то время как машинист Терд, в некоторой степени безумный, завоевывал умы и сердца гоблинов своими проделками, бессмысленными и изменчивыми речами и якобы демократическими замашками – непрерывными рукопожатиями. И хотя все решения принимались руководителем Краккрестом, они также должны были быть одобрены машинистом Тердом.

Это серое мелкое существо теперь даже поднялось на наблюдательный пост, взобравшись по лестнице, предназначенной, правда, для более рослых гоблинов. Его замызганный рабочий комбинезон был увешан блестящими непрерывно звенящими побрякушками. Никто никогда не видел, чтобы гоблины украшали себя подобными кусочками металла, однако Терд носил их как талисманы или награды. Он не был способен выполнять повседневную работу, но находился в постоянном движении. С его кустистых бровей, больших пучков волос, выдававшихся еще дальше, чем длинный нос, стекали капли пота, падая на шишковатый подбородок.

Схватившись за поручни пульта управления, Терд подтянулся и оказался рядом с Тефери, одарив его при этом широкой острозубой улыбкой, которая являлась предметом всегдашней гордости Терда. Гоблин с полным набором зубов вообще встречался крайне редко, и, если находился такой индивидуум, его называли посланником богов.

Терд неприлично и открыто заискивал перед учеными, снимая небольшую фетровую тряпку, очевидно, искренне полагая, что она напоминает шляпу.

– Эти твердые штуковины абсолютно готовы. – Доклады Терда были не яснее, чем его выступления перед собратьями. Их интерпретация чем-то напоминала утомительную игру в шарады.

Тефери страдальчески вздохнул:

– Рудниковые конвейеры?

Терд мотал головой с такой силой, что брызги пота разлетались от него во все стороны.

– Кристаллические прессы? – предположил Тефери.

Терд поджал покрытые струпьями губы, раздумывая, и затем стукнул себя по голове, как если бы он пробовал вышибить из нее нужную фразу.

– Тран-металлические почвы?

Терд восторженно коснулся скрюченным пальцем своего носа:

– Да, да. Мы делать камни сегодня? Да? Тефери покачал головой:

– Только когда рудные и кристаллические конвейеры будут готовы.

– Вы делать Терду самый большой камень?

– Да, – заверил Тефери.

Одним из стимулов для гоблинов было то, что один раз в месяц каждый из них получал маленький кристалл, всего лишь кусочек, отколотый от большого камня. В случае если бы кто-нибудь из гоблинов овладел большим камнем, ни один из кристаллов установки не наполнился бы силой, пока его не зарядили бы маной. Даже самый маленький из камней требовал постоянной подпитки энергией большого участка земли. А чтобы зарядить камень, разработанный Урзой для своего летающего корабля, потребовалась бы энергия маны от разрушения целого мира.

– Терд использовать свой камень, чтобы быть большим волшебным человеком. Терд стать большим королем гоблинов.

– Да, – веселился, закатывая к небу глаза, Тефери, – и это будет самый великий день для всех нас.

– Терд идти говорить подонкам гоблинам: работать быстрее! Работать быстрее! Тогда Терд быть королем скорее.

– Иди и говори что хочешь.

Как только суетливый маленький уродец удрал вниз по лестнице и послышался его крикливый голос, отдающий команды своим соплеменникам, на платформу поднялся офицер из людей-ящериц – полная противоположность предыдущему крикуну. Диаго Диирв оказался способным и уравновешенным человеком-ящерицей, зарекомендовавшим себя хорошим профессионалом при повторном запуске плавилен Трана. Чувствовалось, как он возмужал за последние четыре года. Теперь, когда давние враги виашино заняли половину установки, относительное спокойствие могли поддерживать лишь сам Диаго, вождь Огненный Глаз и непрерывные напоминания Джойры, что Урза со дня на день вернется. Офицально Джойра не являлась управляющим плавильнями Трана. По иронии судьбы эта работа перешла к Карну, обещанному людям-ящерицам в качестве платы за их труды.

Диаго взошел на платформу и посмотрел Карну прямо в глаза.

– Мы закончили литье, которое поручил мастер Малзра. Мы просим, чтобы вы пришли оценить эту работу.

Карн кивнул:

– Я жду сообщения от команды, работающей с лавой, затем я смогу пойти с вами.

Диаго глубоко вздохнул и заговорил. В его голосе почувствовалось напряжение:

– Мы завершили эту отливку и выполнили свои обязательства по соглашению. Мы просим оплату, которая нам причитается.

За Карна ответила Джойра:

– Фактически мы еще не создали окончательный вариант тран-металлического человека. – Она осторожно посмотрела сначала в глаза рептилии, потом заглянула в растерянные серебряные глаза. – Таковы были условия нашего соглашения.

– Вы отказались от того проекта, – возразил Диаго.

– Практически нет, – быстро сказала Джойра. – У нас есть новый проект, учитывающий опыты с образцами, подтверждающими рост металла.

– Могу я взглянуть на эти чертежи? – спросил Диаго.

– Завтра, – проговорила Джойра. – Я покажу вам их завтра. Затем мы сможем начать нашу отливку.

На лице Диаго отразилось недоверие:

– И как только эти механизмы будут отлиты…

– Да, – раздраженно подтвердила Джойра, – тогда вы получите свою награду. Вы получите серебряного человека.

Диаго низко поклонился и направился к лестнице. Джойра, Карн и Тефери обменялись грустными взглядами.

– Что ты там ему нагородила? У тебя ведь нет никаких новых чертежей, не так ли? – спросил Тефери.

Джойра пожала плечами:

– У меня есть старые схемы толарийских бегунов. Я скорректирую их сегодня вечером, учитывая разработки Урзы. Это удержит их еще на некоторое время. Может быть, я наконец докажу полезность этого толарийского бегуна в фирексийской войне.

Последнее замечание заставило всех присутствующих вспомнить покинутого Баррина, который, выбиваясь из сил, противостоял осаде Толарии.

Джойра прервала общее молчание:

– Я надеюсь, что Урза скоро вернется.

Каждый удар топора, рубившего деревья Аргота, врезался в человеческую плоть Мироходца. Каждый пожар, разгоравшийся среди гигантских деревьев магнигот, проходил по его венам. Любой взрыв, любые убийства или стихийные бедствия обессиливали его истерзанное тело.

Урза снова был в Арготе. Урза и Мишра. Их имена олицетворяли чуму и голод, огонь и наводнение. С разных концов острова они рвали друг друга на части, сходясь и яростно уничтожая все, что стояло между ними.

Мироходец наблюдал, как с треском падают древние деревья. Орды механических существ рубили их на балки и доски, но, что было совсем невыносимо, – на бесполезные куски. Кора и тонкие ветки, листья и почки превращались в горы мусора, по которым катились машины-убийцы. Столбы черного дыма поднимались к ужаснувшимся небесам и собирались в большие темные тучи, словно в трауре плывущие над лесом.

Что могло побудить братьев к убийству? Какие страсти?

Вопросы не были сложными. Для человека, порабощенного гигантским деревом, теперь все стало ясно. Он знал, что привело их к трагедии: амбиции, любопытство, соревнование и все, что скрывается под тонкой удушающей пеленой недоверия. Что ими двигало? Самые высокие стремления и надежды. Что руководило ими? Самые низменные эмоции – страх, жестокость. Они стали монстрами. Да. Но если бы у них не было ни машин, ни армии, они оставались бы всего-навсего маленькими мальчиками.

Эта мысль раскатилась волной гнева вокруг Урзы и вернулась беспощадным обвинением, заполнившим все его существо. «Нет! Урза и Мишра были истинными монстрами. Они разрушали все, к чему прикасались. Сама их плоть стала уродливой и мертвой, потому что единственным их мотивом была чистая ненависть».

Человек внутри дерева сопротивлялся обрушивающемуся потоку обвинений, перехватившему его дыхание. Он старался освободиться от чужих мыслей, но они все равно овладевали им, проникали в каждую его пору, вливались в его легкие, пропитывая плоть чувством вины.

Урзу захлестнула новая волна агонии. В его обвинительном заключении не было места оправданию и прощению. Ему вынесли самый жестокий приговор.

Из горла Урзы вырвался страшный крик, его мучили умопомрачительные видения. Теперь горели не деревья, а люди, ученики в белых одеждах. Не механизмы с топорами, как в предыдущих кошмарах, не бегущие механические создания, одни из которых походили на безголовых страусов эму, а другие – на грациозных пум и гигантских скорпионов. Не армии Аргива и фалладжи, инверторов и смертоносных монстров… Нет, это были дети, они бежали по другому пылающему острову, который находился далеко отсюда. Имя его было… «не Аргот, а… а…». Название никак не приходило в голову.

Перед лицом этого нового, ужасающего злодеяния армии Урзы и Мишры были цивилизованными и благородными. Картины погибающих деревьев казались забавой по сравнению со страшным зрелищем горящих детей, их искаженными ужасом лицами. Высшая идея скрывалась где-то там, витала какая-то мысль о праведной войне, о борьбе со злом, о предотвращении апокалипсиса. Но и эта мысль растворилась в ярости Мултани. Если бы только он мог думать. Если бы только он мог удержать мысли в своей голове… Затем была только боль.

Баррин наблюдал за жизнью в ущелье с самой высокой башни академии, находившейся вне досягаемости фирексийского оружия. В последнее время этот пост не покидали ни днем, ни ночью, а маг Баррин просиживал здесь сутки напролет. Здесь он мог следить за продвижением сил К'ррика к любому из четырех мостов, перекинутых со стен академии. Отсюда в свое время маг сумел остановить смертоносный поток фирексийцев, применив колдовство и сложный комплекс заклинаний. Полученные сведения помогали оперативно формировать отряды людей и механизмов, чтобы предупреждать нападения. И что особенно важно, здесь находился маяк, связывающий островитян с Урзой.

Баррин только что настроился на маяк.

Прошло почти три года, с тех пор как Урза отправился в Явимайю, и с тех пор никто не получал от него известий. Баррин знал, что Урза мог погибнуть. Хотя Мироходцы и были чрезвычайными долгожителями, они все-таки могли быть убиты, особенно если сила их жизни по каким-то причинам ослабевала и теряла концентрацию. Очень трудно убить Мироходца, но его вполне можно заманить в ловушку.

Если Мастер чувствовал себя вне опасности, зачем ему убегать и скрываться? В то же время если кто-то сумеет повлиять на его сознание таким образом, что Урза забудет, что он Мироходец, то это даст реальную возможность заманить его в ловушку. Сочетание сомнительного здравомыслия и неустойчивой, болезненной психики Малзры дает повод для таких опасений. Таким образом, если он вообще еще жив, то, скорее всего, пойман в опасную ловушку. Тем не менее остается надежда, что маяк, посылающий сигналы Урзе, восстановит его сознание.

Конечно, существует еще один вариант. Возможно, Урза жив и может перемещаться во времени. Возможно, получив все необходимое на Толарии, в Шив и в Яви-майе, он отправился в какое-то четвертое место, чтобы собрать все полученное воедино. Какой бы ни была причина отсутствия Урзы, маяк настойчиво взывал к его сознанию. Необходимо срочно вернуться на Толарию в этом году, или никакой Толарии больше не будет. Просто некуда будет возвращаться.

Не так давно фирексийцы обнаружили новый мост и выбрались из своей ямы для очередной атаки. Около моста находится глубокий источник, который питает колодцы академии. В безлунную ночь мы наполняем цистерны свежей родниковой водой. И в этот раз все военные резервы Толарии мгновенно пришли в боевую готовность и теснили назад чудовищных монстров, которые боролись за пределами своего ущелья так же свирепо, как и в своем собственном доме. Когда злобные твари были уничтожены, все колодцы оснастили крепкими решетками и создали новые сторожевые посты, но было поздно.

Даже мертвые фирексийцы продолжали сеять смерть: их разлагающиеся трупы отравили воду. Все, кто пил из академических запасов в последующие дни, заболели страшной болезнью, напоминающей скоротечную проказу. Недуг превратил их мышцы в кровавое месиво, а кости стали хрупкими, словно крекеры. Двадцать три человека умерли, прежде чем были обнаружены источники заражения. Вся вода для питья или умывания отныне доставлялась из дальних колодцев вне школьных стен. Теперь фирексийцы могли появиться прямо посреди академии в любой момент.

Толарийской крепости более не существовало. Многолетняя вялая осада сменилась почти ежедневными неудержимыми и яростными стычками, которые доводили людей до отчаяния и ввергали в безнадежность.

Рука Баррина сжимала украшенный драгоценными камнями кинжал – маяк, неустанно вызывающий Урзу. Магический предмет транслировал все, что видел и о чем думал Баррин: жестокие сцены гибели друзей среди тысяч фирексийских монстров, армия которых росла как на дрожжах.

Баррин тихо помолился о том, чтобы Урза был жив и услышал зов Толарии.

Джойра взволнованно прохаживалась перед шеренгой новых защитников из металла транов. Сзади нее тенью двигался Диаго Диирв. Его чешуйчатая шкура ощетинилась, он нервничал, видя, как тщательно Джойра проверяет механизмы.

Работа была выполнена безупречно, новые защитники воплощены в жизнь согласно чертежам с безукоризненной точностью. Первоначальный замысел толарийского бегуна в процессе работы подвергся множеству изменений, включая даже такие мелочи, как внешний вид конструкции: более обтекаемое тело, сильно изогнутые ноги, не говоря уже о существенной переработке – значительно увеличенном боекомплекте.

Джойра преодолела в этом проекте трудности, связанные с ростом металла, и эти двенадцать бойцов, если они когда-либо достигнут Толарии, смогут хорошо послужить защитникам острова. «Если они когда-либо достигнут Толарии…»

Ожидая возвращения Урзы, она задержала людей-ящериц еще на два года, чтобы потянуть время и не лишать Карна свободы. Но Урза не вернулся. Джойра решила, что он умер. Как только виашино и гоблины поймут это, и без того шаткий мир на установке будет немедленно нарушен.

Слухи о долгом отсутствии Урзы достигли ушей шиванской драконихи Герридаригааз. Она возобновила свои нападения на патрули виашино, отрезав торговые пути к племенам Гиту на морском побережье. Кроме этого, столкнув на мана-установку огромные валуны, дракониха перекрыла доступ воздуха в вентиляционные шахты. В довершение всех неприятностей ее неразумное дитя – ненаглядный сын, когда-то сам перешедший на сторону виашино, понял, что хочет вернуться обратно. Очевидно, он был из тех юнцов, что получают удовольствие, эпатируя родителей. В большей степени ему хотелось распушить хвост и растопырить когти, чем действительно стать независимым и самостоятельным. Виашино обвинили его в нарушении договорных обязательств, и молодой дракон перестал быть чемпионом виашино, оказавшись посаженным в клетку предателем.

Что теперь делать с соглашением Урзы, с его обещаниями расплатиться? С возобновлением нападений дракона сделка, которую предложил мастер, провалилась. По крайней мере, половина сделки. Этим утром другая ее половина оказалась в опасности.

«Что все это значит?» – спрашивала себя Джойра. Если Урза мертв, а Толария разрушена, то не будет никакого летающего корабля и не будет никакой надежды победить Фирексию. В таком случае Шив стал бы наилучшим местом для Карна и всех прибывших с Толарии, чтобы достойно прожить оставшуюся часть жизни.

Она успокоила Диаго похвалой:

– Как всегда превосходная работа, Диаго. Вы и ваши рабочие – поразительные мастера.

– Судя по результатам осмотра, у вас больше нет причин задерживать оплату нашей работы, – сказал Диаго, поскольку они оба дошли до конца шеренги, где стоял Карн.

Джойра сжала зубы. Она решительно тряхнула головой и сообщила:

– Нет, Диаго. Я не буду больше откладывать, но я предлагаю вам другую сделку, на более выгодных условиях. Вместо того чтобы связываться с этим серебряным человеком, которому уже полсотни лет, который стар, запутался в собственных мыслях и чуть ли не разваливается на части, я предлагаю вам двенадцать этих тран-металлических воинов.

В глазах Диаго блеснул огонь негодования.

– По соглашению мы должны получить серебряного человека.

– Да, – согласилась Джойра, – но теперь я предлагаю вам другое соглашение.

Человек-ящерица заскрежетал зубами:

– Нет. Мы знаем, как строить эти существа. Они не обладают разумом. Мы хотим получить серебряного человека, чтобы узнать, как построить разумное существо.

– Но он не просто серебряный человек, Диаго, – сказала Джойра. – Он Карн. Он работал рядом с вами все эти годы. Разве вас не волнует, чего хочет он? Разве вас не беспокоит, что вы сделаете его своей собственностью, своим рабом?

– Все мы рабы племени. Служить самоотверженно – высшая честь, – сказал Диаго. – Да, он Карн, товарищ. Когда он перейдет к нам, он станет частью нашего племени. Он будет нашим самым большим защитником. Он научит нас, как сделать армии разумных машин.

– Карн не сможет научить вас этому, – возразила Джойра. – Я знаю больше о механизмах в его конструкции, чем он сам. Мастер Малзра единственный, кто действительно понимает, как наделить машину эмоциями и интеллектом. Вы что, посадите меня в тюрьму? А может быть, вы заключите в тюрьму и Малзру? Он знает больше всех.

– Мы не сажаем в тюрьму просто так.

– А как же Раммидаригааз?

– Он согласился присоединиться к нам добровольно и нарушил договор. Что касается Карна, Малзра согласился передать его нам, – сказал Диаго. – Карн сможет научить нас знаниям, которые помогут нам построить разумную машину. Тайны спрятаны внутри него. Мы узнаем их…

– Довольно, – сказал Карн Джойре, прерывая ее бесполезные увещевания. – Я пойду с ними. Я научу их всему, что знаю сам. Служить на благо – высочайшая честь.

В оцепенении Джойра смотрела, как человек-ящерица и серебряный человек направились в глубь гудящей мана-установки.

Глава 17

Белый как мел Баррин стоял на наблюдательной башне и расширенными от ужаса глазами смотрел, как вокруг него рушится мир. Его рука все еще сжимала кинжал с маяком.

Ревущая армия мутантов бушевала у стен академии. Вызванные к жизни разгулом безумной фантазии К'ррика, монстры поражали воображение даже видавшего виды мага.

Белые мясистые туши некоторых животных по своему строению напоминали гигантских креветок, заполонивших провал ущелья. Они стремительно передвигались на остроконечных лапах, их чешуйчатые спины сутулились, а крохотные глазки отвратительно мигали. Колючие усы-антенны колыхались в воздухе, их притягивал запах теплой человеческой крови.

Другие существа походили на волков, уродливых и неуклюжих, с пестрой черно-розовой шкурой. Только их маленькие желтые опухшие головы отличались от волчьих.

Силуэты большинства фирексийских тварей отдаленно напоминали человеческие, но были изуродованы до неузнаваемости. Казалось, что плоть не прикрыта кожей. Из локтевых суставов торчали подобия щипцов, ребра защищали каменные или металлические вставки, а в животах плескались пузыри с кислотой, которую они выплескивали на противника. Их бедра представляли собой соединения оголенных костей, а ступни были облачены в металлические пластины, снятые с поверженных бегунов и соколов. Кое-где среди толпы монстров неловко передвигались боевые машины, собственноручно сконструированные К'рриком.

– Мы сами вооружили их, – прошептал Баррин.

Для отражения страшной атаки собрались все защитники Толарии. Баррин активизировал множество силовых камней, связанных с механизмами, и вниз с бешеной скоростью, оставляя в небе белые струи дыма, понеслись соколы. За ними последовала нарастающая, подобная рокоту грома, звуковая волна. Врезаясь в смертоносную орду фирексийцев, соколы вспыхивали, словно молнии.

Злодеи были отброшены назад, на острые клыки своих же товарищей, после чего раздался скрежет и визг погибающих механизмов. Фирексийская кровь – смесь масла и мерзкой, черной с зеленоватым оттенком слизи – забила ядовитыми кислотными фонтанами из разорванных тел.

Облегчение, которое испытал Баррин при отражении вражеской атаки, оказалось непродолжительным. Отбросив убитых товарищей, твари снова устремились вперед. Баррин, продолжая сжимать рукоятку кинжала, одновременно отдал приказ о начале второй атаки.

Сотни толарийских бегунов рванулись в бой. Их острые как бритва крылья разворачивались, готовясь к сокрушительному удару. Они выбежали, длинноногие и бесстрашные, и все разом сделали пробный выстрел в сторону ненавистного врага. Стрелы зазвенели на лету, и наконечники, смазанные раствором, специально разработанным для того, чтобы разлагать фирексийскую кровь, поразили тела монстров. Фирексийцы испустили вопль, от которого содрогнулись камни. Пала еще одна шеренга убитых и раненых, постепенно превращаясь под воздействием раствора в бесформенную массу. Но чудовищная атака монстров продолжалась. Они карабкались по поверженным телам, преодолевая эту груду костей и разлагающейся плоти, все ближе продвигаясь к стенам академии.

Толарийские бегуны встретили их ударами двойных лезвий. Несколько животных оказались разрезанными пополам, другие, со вспоротыми животами, бежали еще несколько шагов, прежде чем замертво падали в жидкую грязь. Но некоторые твари продолжали нападать, невзирая на раны. Напоровшись на острые лезвия бегунов, они бесстрашно двигались вперед, одержимые мыслями о победе. Толпа раненых и невредимых врагов врезалась в ожидавшую их фалангу скорпионов.

Скорпионы Урзы были созданы для активных маневров на поле боя. С шестью ногами, огромными клешнями и стремительными хвостами, они никогда не атаковали, но всегда оборонялись.

Скорпионы выжидали на своей позиции, когда волна мерзких тварей обрушила на них очередной натиск, и первые монстры рухнули с отсеченными конечностями. Их кровоточащие тела упали на спины скорпионов, которые как ни в чем не бывало продолжали рубить нападавших. Следующая шеренга чудовищ прыгнула на спины скорпионов и была мгновенно растерзана молниеносно жалящими хвостами. Трупов становилось все больше. Клешни скорпионов едва ворочались среди навалившейся на них плоти.

В течение всего наступления атакующие старались пробиться вперед через стены, охраняемые людьми. И вот прорвался первый фирексиец, гигантское существо с телом, выпуклым и трухлявым, как старая тыква. Ему повезло: он сумел преодолеть разящие хвосты неистовствующих скорпионов и, легко перебравшись через огромную кучу из трупов, оказался у каменного вала, огибающего академию. Стрелы поразили тело животного, но не остановили его. Он поднимался и снова бросался на укрепления. Трещина уже проползла по зубчатой стене. Все больше монстров карабкалось по заваленным растерзанными телами скорпионам и присоединялось к прорвавшемуся гиганту. Многие твари прыгали вверх и цеплялись за края каменной стены длинными щупальцами, стараясь подтянуться.

Баррин понял, что пройдет не так много времени, и крепость рухнет. Она уже осыпалась под напором чудовищ. Пробравшись через колодцы, фирексийцы появились внутри академии. Силы обороны оказались разобщены. Теперь преподаватели и ученики были вынуждены сойтись с легионами из ада врукопашную.

Баррин продолжал руководить сражением, активизируя оставшиеся силовые камни. Он вызвал всех пум, приказав им оставить свои лесные посты, пробудил каждый механизм в Зале Механических Существ: от иотийских воинов и глиняных людей Тавноса до су-чи-механизмов и агрегатов для заготовки леса. Все – и люди, и машины – будут сражаться в смертельной битве последнего дня Толарии.

Отдав все распоряжения, Баррин решительно спустился вниз по темной спирали лестницы, во двор. Он тоже шел бороться с помощью заклинаний и оружия. Пригодится даже этот кинжал, от которого до сих пор было мало толку. Маг готов драться кулаками, кусаться и царапаться, если до этого дойдет.

Урза был мертв, а скоро погибнет и вся Толария.

Сквозь надрывные стоны горящего леса, пойманных в ловушку животных и замученных эльфов, Урза слышал звуки другой чудовищной битвы. До него доносились оголтелые вопли фирексийцев, визг и скрежет механизмов, свист стрел, стенания раненых и плач страдающих детей. Все крики слились в одно имя:

– Урза! Урза! Урза!

Он знал это имя Разрушителя и Отравителя Аргота. Но Урза, к которому они обращались, был другим: добрым, могущественным и умным наставником, надежным защитником. В голосах слышались не гнев и ненависть, а надежда и мольба. Они взывали к новому Урзе.

Они взывали к нему.

Оглушенный их голосами, Урза вспомнил, кто он такой.

Сознание леса внезапно стиснуло его разум сильнее, стараясь подавить эту мысль. После пяти лет пыток и истязаний Урзы ненависть Явимайи утратила свою остроту. Лес узнал человека, которого так не любил, и включил его в свою сеть жизни. Нет, ярость Явимайи оказалась исчерпана, а его гнев был ничем в сравнении с накалом сражения, которое призывало Урзу.

Мироходец медленно осилил сковывающую его волю леса, восстанавливая свое существо из разрозненных клочков и осколков, распыленных внутри могучего дерева. Он собрал по крупицам свой разум и сконцентрировал его на мольбе о помощи толарийцев.

Явимайя предпринял последнюю попытку удержать пленника. Мултани, душа Явимайи, старался соединиться с возрождающимся телом пробудившегося Мироходца, чтобы оставить его внутри дерева, но было слишком поздно.

Урза вырвался. Всего на мгновение он оказался в пространстве между мирами, но все равно смог почувствовать чье-то присутствие. Это был Мултани, заключенный в тюрьму внутри Урзы. В единый миг они поменялись местами: недавний победитель сам превратился в пленника.

Не было времени думать о Мултани. Урза вынырнул из колеса вечности в нужном месте и в нужное время. Стены из древнего серого металла с каждой секундой обретали очертания. Вот знакомые большие окна из темного стекла, рычаги и механизмы, огонь, пылающий в печах. Все это возникло внезапно, но не имело никакого значения. Важна была только темноволосая женщина с загорелой кожей, зоркая и умная женщина Гиту. Когда Урза появился, она склонилась над чертежами, обсуждая какой-то вопрос с жестикулирующим гоблином.

Джойра обернулась и застыла в немом изумлении.

– Соберите ваших лучших бойцов. Толария в беде. Я вернусь и заберу вас.

Он исчез прежде, чем женщина осознала прозвучавшее распоряжение. Не проронив ни слова, Джойра проводила Урзу потрясенным взглядом.

Мастер ощутил изумление, исходившее от Мултани, которое усилилось, когда Урза ступил в хаос Толарии.

Укрепления местами были разрушены. Охрана на них превратилась в кровавое месиво, в красные горы плоти на белом камне. Фирексийцы, словно тараканы, пробирались сквозь проломы в стенах, вылезали из-под разбитых решеток, плохо закрепленных над колодцами, и уже шли через взорванные двери по каменным коридорам академии. Они сражались с теми, кто мог сопротивляться, и вонзали зубы в трупы тех, кто уже никогда не поднимет оружия. Повсюду лежали тела учеников и преподавателей.

Урза поднялся в воздух и поплыл во внутренний двор. Достигнув колодцев, он разблокировал их решетки, и потоки красноватой энергии, перемешиваясь с водой, заструились вниз по каналам, вспыхивая и обрекая на гибель монстров, рвущихся на поверхность. Для фирексийцев наступил кромешный ад.

Красную воду и обугленные черные тела выплеснуло во двор. Земля вокруг каждого колодца вздулась, а в следующее мгновение камень, щебенка и грязь провалились вниз, погребая фирексийцев.

Урза повернулся и сотворил другое волшебство. Красные лучи ринулись к трещинам в стене, сплющивая и уничтожая монстров, пробирающихся через проломы. Камни взметнулись и, став единым монолитом, восстановили укрепления.

Урза продолжал подниматься, разбрасывая кольца огня вокруг себя. Мощные потоки энергии, исходившие от его рук, проникали через стены, уничтожая бушующую толпу чудовищ. Атакующий авангард превратился в черные обугленные статуи, а затем рассыпался в пепел. Мерцающий оранжевый огонь катился огромным шаром, сметая на своем пути черный поток тварей, направляясь к границам леса.

«И все-таки ты убийца, не так ли? – прозвучал голос Мултани в сознании Урзы. – Ты готов уничтожить любую птицу и животное, которое выступит против тебя».

Ревущая стена красного огня нахлынула в последний раз и отступила, не опалив листвы. Обвинитель внутри замолчал. Урза позволил себе слегка улыбнуться, но вот следующая волна монстров появилась на краю леса и рванулась вперед по искореженным, обугленным телам, осыпанным пеплом.

– Это тот ужас, который я стремился остановить тогда в Арготе, – объяснял Урза тому, кто был внутри его. – Это ужас, с которым я до сих пор сражаюсь, но другого Аргота не будет.

И снова в ответ только тишина.

Глаза Урзы заблестели. Он поднял руку в повелительном жесте, и одно крыло фирексийцев развернулось и накинулось на другое. Он столкнул их лбами. Следующим взмахом руки Урза поднял в воздух груды трупов у стены, освободив отряды скорпионов. Наконец-то механизмы вырвались из склизкой кровавой темноты, где оказались погребенными в результате успешной обороны, и приготовились дать отпор атакующим убийцам.

– Какое-то время они продержатся, – проговорил про себя Мироходец и двинулся обратно в академию.

Урза проплывал над отчаянно сражающимися толарийцами: машинами, учениками и преподавателями. Среди них с особенной яростью дрался седой человек. У него в руках был только инкрустированный кинжал, но он работал им как мечом, нанося разящие удары и ловко парируя внезапные выпады. Вокруг на пыльной земле грудами лежали сраженные монстры.

Кинжал, которым он сражался, взывал к кулону, висевшему на шее Урзы. Этот человек, самый достойный и замечательный, вызволил его из плена. Теперь он сражался как герой из древних сказаний. Маг нанес решающий удар в защищенный пластинами глаз противника и швырнул его на землю. В этот момент Урза оказался на месте только что поверженного животного и за это получил кинжалом в живот. Малзра широко улыбнулся:

– Баррин! Я тоже рад тебя видеть! Обернувшись и побелев как полотно, Баррин вытащил лезвие из живота Мастера. На кинжале не было ни капли крови, а тело и одежда мастера приняли прежний вид.

– Урза, я д-думал, что ты умер, Урза… – округлив карие глаза, глупо бормотал Баррин.

– Не совсем. Я восстановил академические стены и предотвратил проникновение этих тварей внутрь, – быстро проговорил Урза. – Но все должно закончиться сегодня. Я собираюсь пойти и убить К'ррика.

– Мы не выстоим, – задыхался Баррин, почти умоляя. – Нас все меньше, мы слабеем, мы еле дышим.

– Я приведу подкрепление. – Произнеся это, Урза внезапно исчез. Подобно человеку, шагнувшему из одной комнаты в другую, Урза перемахнул по коридору миров и ступил в кузницу Шив.

Внушительный отряд свежих сил дожидался его появления. Джойра стояла перед группой из двенадцати модифицированных толарийских бегунов – существ, сделанных из металла транов. Взвод людей насчитывал тридцать пять человек и включал Тефери и остальных преподавателей и учеников, перенесенных в Шив почти десять лет тому назад.

Сейчас они были серьезны как никогда, возмужавшие, несгибаемые и твердые в своих намерениях как металл, который они отливали так профессионально. Рядом стояла группа, состоящая из сорока людей-ящериц, включая Диаго Диирва и избранных воинов из личной охраны вождя. Молодой огнедышащий дракон Раммидаригааз стоял тут же, с ним был и Карн, серебряный человек.

Рядом с этими хорошо организованными отрядами толпилась разношерстная группа гоблинов, одетых в комбинезоны. Многие держали то же оружие, что они принесли к установке пять лет назад. Некоторые гоблины выбрали из ящиков с инструментами самые устрашающие на их взгляды предметы – большие, тяжелые и острые.

Придерживая меч, Джойра шагнула вперед в сопровождении Диаго Диирва и странноватого маленького гоблина с бровями до носа. Этот смешной воин произвел какое-то вихляющее движение, которое вполне смахивало на приветствие. Джойра обратилась к Урзе.

– Наши отряды собраны. Союзники обеспечили нас дополнительными силами.

– Я вижу это, – сказал Урза. Его глаза вспыхнули, увидев Раммидаригааза и Карна. Он указал на них и обратился к Диаго. – Вы, разумеется, понимаете, что эти двое могут погибнуть в грядущем сражении.

– Жертва для племени – наша самая высокая честь, – ответил Диаго со строгой искренностью.

Урза еще раз окинул взглядом подкрепление. Несмотря на небольшое количество, их было вполне достаточно. Он глубоко вздохнул и просто сказал:

– Идите за мной.

Силовая волна накрыла всех в одно мгновение. Заклинание Урзы на время перемещения между мирами превратило отряды людей и гоблинов в двухмерные объекты. Тран-металлические стены растаяли, и их окружил хаос. Древние враги – виашино, гоблины, дракон, люди и механизмы – повисли в пустоте и через секунду оказались в самом центре сражения, кипящего во внутреннем дворе толарийской академии.

На приказы не оставалось времени. Не было и марширующей колонны, гордо вступающей в битву. В сознании Джойры навсегда запечатлелись картины этого боя: то короткие передышки в перерывах между нападениями, то удары, наносимые все новым и новым монстрам, непрерывно возникающим перед ней. Стук гоблинских топоров смешался с металлическим звоном и скрежетом тран-воинов. Серебряный человек дрался голыми руками, используя свою могучую силу. Раммидаригааз, единственное существо, которое соответствовало по размерам дико кричащим монстрам, убивал их хвостом, рвал когтями и зубами, сжигал огненным дыханием.

Когда чудовища начали отступать, над полем боя раздался радостный крик защитников Толарии.

Но до полной победы было еще далеко.

Урза снова совершил перемещение между мирами. Он оставил Толарию, чтобы оказаться в гнезде древнего дракона Герридаригааз.

– Это я, Урза Мироходец, – объявил он. Огромная красная дракониха подняла седую голову и сердито посмотрела на Урзу:

– Я думала, что вы мертвы.

– Я могу вернуть тебе сына, Великая Герридаригааз.

Ее голова поднялась выше.

– Говори.

– Ты должна сражаться на моей стороне. Ты должна бороться за меня, за виашино и за гоблинов. Твой сын сейчас воюет за нас. Я перенесу тебя в то место, где находится Раммидаригааз. Ты должна бороться с ним бок о бок. Объединись с нами, спаси нас в сражении, и твой сын вернется к тебе.

Подозрительный блеск появился в оценивающем взгляде животного.

– Бороться с кем? Глаза Урзы засветились.

– Ты должна бороться с нашим непримиримым врагом. Этот враг – монстры, существа, которые убивают все живое.

– Ах да, – хитро сказала дракониха. – Это Урза и его фирексийцы.

– У меня нет времени на словесные игры, – серьезно сказал Урза. – Решайся и выбирай! Или идти со мной сейчас и бороться за то, чтобы вернуть сына, или… потом будет поздно.

Дракониха встала во весь свой внушительный рост и повернула огромную голову к Мироходцу:

– Я иду.

Урза уцепился за косматую гриву животного и поднялся на ее длинную шею.

– Расправь свои крылья, – приказал он, – и приготовься изрыгать пламя.

Дракониха подчинилась. Ее крылья взметнулись ввысь.

– Ну поехали, – приготовился Урза.

Через долю секунды Малзра и дракон начали перемещение на Толарию. Их тела завертелись, проходя сквозь пространственный коридор. Завеса между мирами исчезла, и показались верхушки деревьев и затянутое облаками небо. Расправленные крылья дракона понесли Урзу вперед.

Вдалеке показалась раскинувшаяся на склоне холма Толарийская академия. Повсюду поднимались черные клубы дыма. Герридаригааз один раз взмахнула крыльями, и лес остался далеко позади. Дракониха, кружась, спускалась на поле битвы. Под ней сотни чудовищных монстров рвались к академии.

Сделав глубокий вдох, Герридаригааз выпустила струю огня на сгрудившихся внизу фирексийцев, которые тут же превратились в черные пятна, осыпавшиеся пеплом на заваленную трупами землю.

Радостные крики раздались из-за стен академии. Дракониха поднялась выше и направилась в сторону фирексийского ущелья. Снаряды, вылетавшие оттуда, даже не поцарапали ее крылья. Она была вне досягаемости любого оружия.

– Борись, – сквозь ветер кричал дракону Урза. – Сражайся за нас, и вернешь своего сына.

Затем он оставил Герридаригааз.

Он исчез со спины кружащегося над ущельем дракона и в следующий момент появился в другом, тихом уголке Толарии.

Его ноги коснулись дамбы, сооруженной из щебня и цемента. Мощная плотина отводила воду от фирексийского ущелья. За ней простиралась темная чаша быстровременной трещины К'ррика. С другой стороны разлилось широкое спокойное озеро. Его поверхность не была потревожена недалекой безумной битвой. Рыбы неторопливо плавали в синих глубинах, деревья на берегу завороженно смотрели на свое отражение в воде.

– Простите меня, – тихо произнес Урза.

Энергия вырвалась из его пальцев с такой силой, что взорвала дамбу и подбросила Урзу в воздух. Поток воды и камней взревел над пропастью, а затем с силой обрушился в ущелье. Озеро стало мелеть.

Урза быстро прыгнул в стремительный водопад и полетел вниз.

Вода замаскирует и защитит его, не позволив телу разорваться на части ни при пересечении различных временных зон, ни от вражеских снарядов. Его вообще не заметят в этом потоке.

А как только он окажется внутри быстровременной трещины, он уничтожит лаборатории, где создаются страшные монстры, выследит К'ррика, убьет его и навсегда очистит Толарию от фирексийской угрозы.

Джойра подняла свой меч, выкованный из металла транов, и с силой опустила его на голову гигантского монстра. Расколов стреловидный череп и отбросив его к окну больницы, она вдруг увидела, как несколько фирексийцев приближаются к кроватям раненых. С ревом Джойра вскочила на скорчившийся труп поверженного противника и взлетела как по лестнице к окнам второго этажа. Стекло разлетелось на мелкие брызги, выпуская наружу ужасные крики. Вторым ударом меча женщина очистила себе проход от осколков, в щепки раскрошив подоконник.

Многие из пациентов больницы были уже мертвы. Остальные из последних сил отбивались палками и костылями. Один из учеников на досуге, в период выздоровления, придумал состав взрывчатого порошка, рассыпал его по маленьким пузырькам и теперь бросал их под ноги нападающим. На его счету было уже трое убитых фирексийцев.

Приблизившись к захватчикам сзади, Джойра воткнула меч в толстую шею одного из чешуйчатых монстров. Лезвие вошло в плоть и кости как нож в масло. Отрубленная голова упала к ногам Джойры, сверкая рядами треугольных оскалившихся зубов и вращая глазами. С отвращением женщина схватила рычащую голову за остроконечное ухо и отбросила подальше. Один из соплеменников убитого – огромный великан с ощетинившейся шерстью – с ревом бросился вперед, готовый разорвать на части любого, кто встретится на его пути. Джойра едва успела отдернуть руку – еще мгновение, и фирексиец оторвал бы ее. Меч со свистом вонзился в череп монстра на уровне зубов. Послышался хруст костей. Чудовище задыхалось, шатаясь из стороны в сторону. Одним ударом Джойра прервала его агонию, всадив оружие в то, что осталось от его головы. Монстр, захлебнувшись ревом, упал, выбив тяжелый меч из рук Джойры и погребая его под своим телом.

Внезапно Джойру с невероятной силой отбросило к стене. Сквозь пелену боли она увидела, что на нее надвигается нечто с серой кожей, маленькими муравьиными глазками и ушами, утыканными ядовитыми шипами. Это нечто на куски ломало кровати, с одинаковой ловкостью кроша и древесину, и металл. Боже, скоро та же участь постигнет и ее! Джойра бросилась назад, но запнулась о разбросанные простыни и поломанные спинки кроватей. Животное рванулось вперед, широко раскрыв пасть. Еще немного, и монстр доберется до нее. Это будет ее концом.

Внезапно перед чудовищем возникла маленькая фигурка в белом. В поднятой руке она держала металлический ящик, заполненный пузырьками с желто-серым порошком. Через мгновение и пузырьки, и ящик полетели в раскрытую пасть. Голова монстра взорвалась, забросав комнату ошметками мозгов. Мертвое тело обмякло и всей своей массой придавило Джойру.

– С вами все в порядке? – задыхаясь, спросила женщина во внезапно наступившей тишине.

Ее спаситель произнес ту же фразу. С трудом отвалив труп в сторону, он вытащил ее меч из тела убитой твари.

– Со мной все в порядке, – так же, одновременно, заверили они друг друга. Джойра несказанно обрадовалась тому, что клинок вновь оказался в ее руках. Она поблагодарила худощавого молодого человека.

– Как думаете, вы сможете здесь продержаться еще некоторое время? Сможете удержать позиции у двери и не пропустить больше ни одной твари?

– Да, – уверенно сказал смелый юноша. – Да, если никто не ворвется сюда тем же путем, каким проникли вы.

Джойра поднялась и подошла к окну. Двор между больницей и стеной академии был усеян сотнями мертвых тел фирексийцев, людей, виашино и гоблинов. Раммидаригааз покинул внутренний двор, отправившись на подмогу своей матери. Вместе они кружились над головами монстров, посылая вниз струи огня и серы.

– С этой стороны вам ничего не угрожает, если только они снова не разрушат стену, – произнесла Джойра, направляясь к двери. – Бой идет сейчас внутри академии. Они будут захватывать комнату за комнатой. Вы сможете остановить их?

– Да, – повторил юноша.

– Хорошо, – кивнула Джойра и выскочила в коридор.

Бои кипели по всей академии. Карн дрался в обсерватории, Тефери – в большом зале, Диаго – в кабинете мастера, Терд – в подвалах, Баррин – в башне. А сама Джойра отбивала атаки в Зале Созданных Механических Существ. Все они дрались, не позволяя неприятелю продвинуться хоть на дюйм вперед.

Временами в пылу сражения Джойра улыбалась своим мыслям: «Разве фирексийцы могут справиться с такими достойными противниками? Урза собирался строить новый летающий боевой корабль. Этот корабль надо укомплектовать лучшей командой».

Она непременно скажет об этом Урзе, если они оба переживут этот день.

Урза поднялся из грязи на дне каньона, сбросив со своей одежды ошметки мертвой рыбы и пучки речных водорослей. Мелкое озеро взбаламутилось от потока воды, хлынувшего в ущелье сверху. В фирексийском городе тем не менее все было спокойно. Баррин оказался прав. К'ррик послал всех дееспособных воинов в последнее сражение, желая наконец уничтожить ненавистную академию. В городе остались только команды стрелков, стража и те фирексийцы, которые не были способны преодолеть временной барьер. Предводителем, конечно, был К'ррик, в лаборатории которого наверняка имелась еще одна партия выращиваемых в чанах монстров. Урза не покинет это место, пока все они не будут мертвы. Десятилетия наблюдений позволили ему узнать местонахождение генетических лабораторий по производству мутантов. Они располагались глубоко под базальтовыми укреплениями, на которых стоял замок. Представив себе темную глубокую пещеру, он перенесся в нее.

Вереница чанов из дымчатого обсидиана тянулась из конца в конец лаборатории. Позади них стояли и другие резервуары, наполненные сверкающей маслянистой фирексийской кровью и плацентарной жидкостью. К'ррик, вероятно, заполнил эти сосуды, пустив в расход не одну тысячу своих сограждан. Тела убитых фирексийцев тоже не пропадали даром, их обычно крошили и перерабатывали на пищу для существ, растущих в чанах. Фирексийцы уже не появлялись на свет обычным путем, заменив естественное размножение искусственным. Зародыши теперь пожирали своих матерей изнутри. Уродливые существа внутри этих чанов оказались крайне расположенными к матереубийству. Хотя они еще не созрели, большинство из них уже достигло размеров человека. Они моргали мембранами больших склизких глаз, а их легкие дышали маслом. Узловатые плечи и мягкие когти были почти сформированы, ноги вполне походили на человеческие, хотя некоторые и вовсе не имели ног, от них остались только культи. Во многих темных чанах недожеванные останки свисали с полусформированных зубов слепых монстров: кого-то использовали в качестве закуски между основными кормлениями.

У Урзы эти картины вызывали отвращение. Он поднялся к потолку пещеры, чтобы не видеть больше содержимого страшных чанов. Оказавшись далеко внизу, они слились в нескончаемые ряды. Сто, пятьсот, две с половиной тысячи… Сеть костяных перекладин висела над каждым рядом. С них к чанам опускались механизмы, которые брали пробы блестящей маслянистой жидкости, спускали куски мяса на головы голодных созданий и удаляли отходы. Урза узнал знакомые детали двигателей, когда-то поднимавших в воздух его соколов. Теперь они использовались для машин-сиделок, ухаживающих за зародышами монстров.

Неудивительно, что в этот раз К'ррик послал в атаку целый город. Через год по местному времени и всего через несколько недель, которые пройдут снаружи, у К'ррика будет новая армия.

Урза поднялся из темного хранилища пещеры, раскрыл ладони и послал синие вспышки молний вниз. К сводам лаборатории поднялись большие столбы огня. Тела в маслянистой жидкости корчились, из их изогнутых клыков и ядовитых желез вырывались сине-белые искры. Пламя перекидывалось от пальца к пальцу, от сустава к суставу, пока не охватывало все существо.

Монстры бились в конвульсиях, взбалтывая масло, и этим еще больше разжигали огонь.

Еще мгновение – и пламя охватило их лысые головы, их плечи и бедра. Толстая кожа горела, трещала, сморщивалась и закручивалась, словно кора старого дерева. Плоть варилась, а кости взрывались. Один за другим воины армии К'ррика сгорали прямо в своих колыбелях. Наконец и сами эти колыбели начали взрываться, не выдержав перепада температуры. Осколки обсидиана и обугленные куски фирексийских тел полетели вниз в проходы.

Сверкнуло множество молний, взорвалось еще несколько рядов отвратительных чанов. Половина лаборатории была полностью разрушена. Урза задыхался, чувствуя, как его покидают силы. Конечно, он бы быстро оправился, ему и нужно-то всего одно заклинание, чтобы убить К'ррика. Но пока лаборатория не будет уничтожена полностью, нависшая над Толарией опасность не исчезнет. Синяя энергия заструилась, стекая с его пальцев, оранжевые столбы огня сверкали в темноте пещеры. Черные облака сажи и дыма поднимались к сводам. От такого нечеловеческого напряжения у Урзы закружилась голова. Он взорвал последние чаны и стал наблюдать, как их обитатели догорают, словно в погребальных кострах.

Это должно спугнуть К'ррика.

Урза перестал дышать. Воздух в таком месте, должно быть, насыщен ядами. Он устало взглянул на хранилище. Что-то двигалось в его сторону, что-то серебристое, быстрое и…

Крик механического сокола несся сквозь едкий дым, огонь и масло. Урза поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть жестокие глаза убийцы, вспыхивающие над острым хищным клювом.

Удар.

Урза рухнул на маслянистые осколки. В его животе копошился стальной монстр, превращая внутренности в месиво и кроша кости на мелкие кусочки. Скулящий звук его рубящего механизма ни с чем невозможно было спутать. Существо рвало хищным клювом мускулы и вены. Вот оно уже добралось до ребер и продиралось к позвоночнику.

Неимоверным усилием воли Урза остановил поток крови, пытаясь восстановить свои ткани и органы. Однако механизм был слишком быстр. Он снова с легкостью разрушал все, что восстанавливал Урза.

Урзу убивало его же собственное творение, перепрограммированное на поиски человеческой крови. Сокол летел на запах своего создателя. Урза катался по обсидиановым осколкам, корчась в непереносимых муках. Он почти терял сознание. Ему недоставало совсем немного сил, чтобы восстановить плоть, поддержать свою веру, собрать мысли воедино и совершить перемещение, спастись от этого ужаса. Возможно, если бы он не потратил столько энергии на разрушение фирексийской лаборатории, он смог бы собраться. Теперь все складывалось против него, и он чувствовал себя мухой, приколотой к листу бумаги. Его волшебные глаза заливала кровь, и не хватало сил даже на то, чтобы ее вытереть. Но он продолжал отчаянно бороться, пытаясь восстановить свою человеческую оболочку, втянуть обратно потоки крови, стремительно изливающейся из его сосудов и вен. Это казалось почти невозможным. Мироходец не мог спастись от созданного им механизма.

Нет, он не мог позволить себе просто умереть. Если уж не удалось убить К'ррика, то, по крайней мере, разрушив лабораторию, он лишил его армии.

Словно прочитав его мысли, в пещере появился человек. Хотя то, что увидел Урза, сложно было назвать человеком. Тело К'ррика напоминало живой скелет. Его стареющая плоть удалялась из тела в течение ста лет с терпеливой последовательностью. Он медленно восстанавливал себя, надеясь, что однажды сумеет вырваться из ущелья, где он так долго томился в заточении. Тщательно и продуманно К'ррик вживлял в себя чужую плоть, взятую у новых поколений инверторов. Теперь его тело стало жилистым, но вовсе не походило на тело нормального здорового мужчины. Оно состояло из скопления плотных узлов, собранных в деформированную человеческую оболочку. Все суставы ощетинились жесткими шипами, наполненными ядом. Только лицо его не изменилось. И глаза… они были яркими, синими и человеческими.

– Когда в последний раз, Урза, ты осчастливил нас своим присутствием, я узнал твою слабость. Если держать тебя на грани жизни и смерти, ты не сможешь убежать. Снаряды и стрелы здесь не пригодятся, они не приносят вреда твоему сознанию. Здесь нужна тонкая, ювелирная работа. Я решу эту проблему. Я догадываюсь, что требуется в этот раз, – мурлыкал К'ррик, приближаясь. Его когтистые, гремящие железом ноги с хрустом давили осколки обсидиана. – Такое решение намного безопасней. Все идет как по маслу, да? Спасибо за щедрый подарок – двигатели твоих соколов пригодились. Их у меня еще сорок. Они размещены вокруг ущелья, на случай если тебе захочется совершить перемещение.

Корчась в агонии, Урза не мог даже вздохнуть. Ошеломленный, он смотрел на свою Немезиду, принявшую облик страшного получеловека-полумонстра. Мироходец пытался сконцентрировать свое сознание на бесконечном заживлении вновь появлявшихся рваных ран. Откуда-то издалека появилась мысль о том, что этот монстр довольно хорошо говорит на языке людей.

– Ты совершил огромную ошибку, появившись тогда в ущелье, Урза. Мы узнали о тебе абсолютно все. Ты всегда совершал такие ошибки. Вечно свалишься на нашу голову, позволишь нам рассмотреть тебя, узнать твои возможности, а потом отступишь. Всегда одно и то же. Даешь нам время подготовиться, чтобы уничтожить тебя. Ты нарвался на нас сначала в Койлосе, но мы тебя выдворили. Ты снова наделал глупостей, теперь в Фирексии, и мы опять выгнали тебя. Ты привел нас в Царство Серры. Мы напали на них. Они полагают, что в конечном счете победили нас. На самом деле мы все еще там и не собираемся уходить. Мы никогда не оставляем территории, на которые ты нас так любезно приглашаешь. В перспективе мы разработали преобразование Царства Серры. Ангелы думают, что они все еще управляют своим царством, но оно уже наше. Мы тщательно готовили почву для глобального вторжения в ваш мир и никогда не смиримся с тобой. Сегодня мы отнимем у вас этот остров.

Урзе хотелось ответить. Ему было бесконечно жаль, что он не в состоянии напомнить К'ррику о том, что армия мутантов мертва и внутри ущелья, и снаружи. Ему хотелось злорадно прокричать в лицо врагу, что у него осталась всего лишь горстка охраны. И сколько бы К'ррик ни совершенствовал свое тело, он никогда не сможет выбраться из этой ямы времени, из этой страшной ловушки, в которую он когда-то попал. Урзе хотелось увидеть его растерянность. Но сил не осталось, он дрожал от напряжения. Все, что он еще мог, – нечеловеческими усилиями оставаться в сознании, лежа на усыпанном осколками полу.

Но говорить что-либо не было необходимости. К'ррик, казалось, уже сам все знал.

– Между прочим, тебе не удалось погубить всех моих малюток. Это самая маленькая пещера. У меня есть еще три большие лаборатории. Там находятся восемь тысяч будущих воинов. К тому же ты не знаешь про две тысячи бойцов, готовых выступить в любой момент.

Все. Конец. К'ррик поиздевается над Урзой еще какое-то время, а затем вынет меч и отрубит ему голову. Даже если бы Урзе удалось собрать силы для перемещения, он не сможет избежать ямы времени.

Еще три сокола кружились в клубящемся черном дыму прямо над его головой. Все было кончено. Урза умрет, а К'ррик останется жить и будет продолжать творить зло. Двухтысячная армия монстров сломит сопротивление толарийцев, потом еще восемь тысяч превратят Толарию в фирексийский оплот на Доминарии.

Долгожданная, взлелеянная в мечтах победа, к которой Урза стремился всю жизнь, никогда не будет достигнута. Это конец. Все потеряно.

– Я вижу по твоим… замечательным глазам, что ты наконец сдаешься и признаешь свое поражение, Урза Мироходец. Ты пожинаешь свои же плоды. Семя твоего позора было брошено еще в те давние времена, в Койлосе. Уже в самом начале ты потерял все. – К'ррик приближался, медленно вынимая из ножен тяжелый ятаган. – Я надеялся понаблюдать за твоими мучениями немного дольше. А на деле все оказалось сплошной забавой. Как быстро тебя удалось сломить.

Урза задрожал от невыносимых мук. Сокол продолжал кромсать его тело. Мироходец почти сдался, но внезапно почувствовал, как могучая сила заполняет его существо, заставляя продолжать борьбу.

К'ррик занес над ним ятаган:

– Спокойной ночи, Мироходец.

Сила, проснувшаяся внутри Урзы, не принадлежала ему. Им начала двигать энергия Мултани. Ее хватило для единственного, спасительного перемещения. Мгновенный мощный импульс помог ему тихо прошептать слово, короткое название единственного места, куда Урза мог бы переместиться и которое спасло бы его от К'ррика и механических соколов. Он снова надеялся на победу.

К'ррик.

С этой мыслью Урза полетел в неизвестность. Он исчез, оставив на полу металлическую птицу, продолжавшую биться в смертельной ярости. Всего мгновение он пребывал в небытии, в пространстве между мирами. Фирексиец еще не успел ни о чем догадаться, а Урза уже переместился в его плоть. Колоссальная энергия Мироходца стремительно вошла в живую оболочку врага, разрывая фирексийскую плоть на куски и орошая пол фонтанами сверкающего масла. К'ррик лопнул, словно мыльный пузырь. На его месте остался стоять залитый маслянистой кровью Мироходец.

Урза все еще не осмеливался вздохнуть.

Сокол, совсем недавно терзавший его внутренности, лежал на усыпанном осколками полу. Теперь он сложил крылья с острыми ножами и повернул голову. Казалось, механизм принюхивается. Он продвинулся вперед, попробовал поклевать осколки обсидиана, а затем, взмахнув металлическими крыльями, взмыл в воздух и присоединился к своим собратьям.

«Спокойнее, – раздался голос Мултани внутри Урзы. – Осталось еще три лаборатории, которые необходимо очистить».

Мироходец подчинился. Он спокойно поднялся в воздух, разыскал выход из пещеры и проскользнул в него. Двигаясь вперед, мастер обратился к духу леса: «Значит, мы союзники по борьбе?»

Мултани ответил незамедлительно: «Ты видел ужас Аргота. Мы увидели ужас Фирексии. Существа, с которыми ты борешься, для нас тоже враги. Мы – союзники».

Урза выдохнул, внимательно оглядываясь, чтобы быть наготове, если какой-нибудь сокол почувствует его запах. Убедившись, что опасность миновала, Урза послал Мултани мысль: «Я рад этому. Мне понадобится твоя сила, чтобы окончательно очистить ущелье от наших врагов».

Мултани ответил: «Не только ущелье. Когда мы выберемся из этой ямы и вернемся на зеленый остров, я смогу завершить эту войну вместе с тобой».

Защитники Толарии боролись не на жизнь, а на смерть.

События на острове разворачивались по следующему сценарию: совместными усилиями драконов, бегунов, людей и скорпионов фирексийцев оттеснили с поля битвы в лес. Но там они вновь собрались с силами и стали уничтожать пум, прыгающих на них с деревьев. Пумы убили бы тысячи фирексийцев, но немногие оставшиеся в живых вернулись бы в свое быстровременное ущелье, и все началось бы сначала. Уставшие от затяжных боев защитники понимали это. Они почти отчаялись, как вдруг в лесу начали происходить чудеса. Ветви деревьев хлестали по лицам фирексийцев, опутывали и душили их. Виноградные лозы обвивались вокруг тел и разрывали монстров на части. Москиты, комары и пчелы тысячами роились вокруг врагов и нещадно жалили их. Листья по чьей-то непостижимой воле превращались в острые кинжалы и кололи ноги бегущих злодеев. Джойра и ее старые товарищи сражались в академии. Они преследовали монстров в каждой комнате, в каждом коридоре и наконец загнали в угол дальнего двора двенадцать злобных тварей.

Вдруг сама трава под ногами фирексийцев наполнилась жизнью, втыкаясь им в ступни, захватывая их мертвой хваткой и затягивая монстров в могилу.

Когда защитники Толарии поняли, что силы природы на их стороне, раздался всеобщий радостный крик. Хотя он был утомленным и прерывистым, это был клич победы.

Глава 18

– Они в Царстве Серры, Баррин, – нервно проговорил Урза. Баррин поправлял белые, отороченные золотом церемониальные одежды мастера. Его суета раздражала Урзу. – Они готовят целый плацдарм для вторжения на Доминарию. Ты даже не слушаешь.

Баррин глубоко вздохнул:

– Для обсуждения военных действий еще будет время. Сегодня день объединения. День со-ли-дар-но-сти, – по слогам произнеся последнее слово, он взял Урзу за полу плаща.

Мастер фыркнул. В палатке было так душно, что пот выступил на его висках. Он так сосредоточен на мыслях о демонах в королевстве Серры, что забыл для комфорта отрегулировать температуру своего тела.

– Послушай. Они следовали за мной повсюду, куда бы я ни отправился. Когда Ксанча и я путешествовали по планетам, истребляя фирексийцев, после нас везде оставалась горстка живых злодеев. Мы разбросали их по миру словно семена. Говорю тебе, сражение, которое мы здесь выиграли, – только прелюдия. Грядет война.

– Да, – спокойно согласился Баррин, поправляя выбившуюся прядь волос. – И мы только что выиграли прелюдию. Пришло время праздновать победу с нашими союзниками. – Он сделал шаг назад, осмотрел Урзу с головы до пят и кивнул: – Ты выглядишь абсолютным победителем.

– А чувствую я себя побежденным. У нас нет лишнего времени, чтобы впустую тратить его на какие-то церемонии.

Голос Баррина стал строгим и поучительным.

– Чтобы выиграть сражение на Толарии, ты должен был заручиться помощью учеников и ученых, виашино, гоблинов, драконов, и даже духа древнего и далекого леса. Чтобы выиграть войну за Доминарию, ты должен заручиться поддержкой всего мира. Речь, которую ты произнесешь через несколько минут, укрепит союз и заложит основу нашей обороноспособности. Хотя бы на этот раз не убегай к своим механическим творениям. Хоть в этот раз, Урза, стань политиком, государственным деятелем, переговори с собравшимися. Поблагодари и вознагради их за помощь в выигранном сражении и подготовь их к грядущей войне. Позже мы сможем решить проблему с Царством Серры.

Глаза Мироходца загорелись досадой и обидой. В этот момент Баррин понял: этот по-настоящему великий человек был почти богом, когда имел дело со своими изобретениями и механизмами, но среди людей он превращался в застенчивого и скромного человека.

– Как я выгляжу, Баррин? – с кажущейся небрежностью поинтересовался Урза.

Баррин качнул головой:

– Ты выглядишь отлично.

Глубоко вздохнув, Урза сжал кулаки и вышел из темного и душного помещения в широкое наполненное светом и свежим воздухом поле.

Собравшиеся радостно приветствовали его.

Урза не смог сдержаться и улыбнулся. Там, на яркой поляне, стояли представители нового союза – Джойра, Тефери, группа шиванских учеников, Карн, вождь Огненный Глаз, Диаго Диирв, Глосстонг Краккрест, машинист Терд и вождь Дестроу. Чуть поодаль разместились Герридаригааз и Раммидаригааз, Мултани с отрядом толарийских древесных фей и, конечно, Баррин с двумя учеными и лучшими учениками. Присутствующие поклялись хранить в секрете местоположение этой поляны и не разглашать тайну всего увиденного и услышанного. Представители таких разных народов стали свидетелями того, как Урза положил начало спасению Доминарии. Союзники праздновали день объединения. Они не просто выжили, они были армией победителей.

Всего неделю назад здесь бушевали пожары и неистовствовали страшные фирексийцы. Смерть хозяйничала на острове, но защитники Толарии выиграли сражение. Они с новой энергией взялись за разборку камней и восстановление укреплений. Павшие герои были похоронены вокруг бывшего памятника Тефери. Из тел мертвых фирексийцев сложили высокий костер, который три дня горел на краю ущелья синим огнем. От них не осталось ни костей, ни даже металлических деталей. Все поглотило пламя. Тысячи механических пауков, созданных Урзой и его коллегами в быстровременных областях острова, были установлены на постах для гарантии того, что фирексийцы никогда больше не заполонят остров, никогда больше не увидят восхода Мерцающей Луны. Все, что осталось от К'ррика и его захватчиков, – темное ущелье. Густой запах фирексийской крови рассеялся, как только в костре догорел последний монстр.

Над полями не витал больше запах смерти. Утренний воздух одаривал свежестью, лес – зеленью. Ничто не нарушало тихой гармонии чудесных картин природы. Столетние деревья раскинули свои зеленые ветви над этими мирными местами. Природа принарядилась.

И люди тоже. Рабочие и траурные одежды были спрятаны, их сменили великолепные праздничные наряды. Пестрые одеяния учеников и преподавателей из шелка и тонкого полотна переливались всеми цветами радуги, когда они приветствовали Урзу.

Люди из шиванского корпуса надели чистые красные комбинезоны. На их лицах светились одновременно и торжество, и радость. Воины-ящерицы, подданные вождя Огненный Глаз, облачились в одежды из ярко окрашенной кожи, и каждый украсил себя символом своего дома. Даже Терд соизволил принять ванну и приоделся у толарийских портных. Позади всех расположились огнедышащие драконы, надевшие декоративные красные доспехи, выглядевшие немного нереально на фоне зеленых джунглей. Дым, словно фимиам, поднимался из их полураскрытых пастей.

Как только приветствия смолкли, Урза вновь улыбнулся, приободрившись на свежем воздухе. Ветер приятно овевал его лицо. Он глубоко вздохнул и произнес:

– Дети Доминарии, добро пожаловать в новый день. Мы долго жили во мраке, но теперь солнце снова засияло над нашими головами. Знаете, за что я благодарен этой темноте? За то, что, когда мы захотели ее рассеять и вернуть свет, мы стали союзниками.

Все зааплодировали, оглашая поляну возгласами одобрения.

– Я скрыл этот остров от остального мира. Я скрываю его до сих пор, чтобы те силы зла, против которых мы боролись, снова не смогли найти его. Но для вас, друзья мои, он открыт. Изучение этой земли, механика и работа с заклинаниями – все это теперь открыто для вас. Все знания теперь доступны и для виашино, и для Гиту, и для Граббитов, Дестроу и Тристоу, и для вас, Герридаригааз и Раммидаригааз. Машины, которые мы строили, защитят вас так же, как защищают нас. Знания, которые мы имеем, будут разделены между всеми.

Рукоплескания грянули с новой силой, сопровождаясь восторженными криками Терда.

– Создав коалицию, прекратив наши войны и похоронив в прошлом все плохое, мы вооружили себя на будущее. Герридаригааз вернула себе сына, не убивая виашино, а объединившись с ними.

Древняя огнедышащая дракониха склонила свою голову в знак согласия, и что-то похожее на усмешку появилось на ее зубастой, внушающей опасение морде.

– Серебряный человек, Карн, некогда принадлежащий мне, а затем отданный в распоряжение людей-ящериц, получил наконец свободу, отлично проявив себя в сражении и хорошо послужив всем нам.

Карн кивнул в знак благодарности вождю виашино, стоявшему неподалеку. Урза раскинул руки.

– Виашино в течение десятилетия в союзе с нами под руководством Джойры и Тефери создавали этот великолепный подарок для защиты нашего мира.

Внезапно мастер исчез. Ропот удивления пробежал по рядам виашино и гоблинов, а Тефери и Джойра только улыбались.

Через мгновение, показавшееся всем вечностью, Урза появился вновь, все еще с поднятыми руками. Перед ним в воздухе плыл воздушный корабль. Яркие вспышки синего волшебства озаряли его длинный гладкий борт, обволакивали киль, реи и двойные канаты. Судно напоминало огромного кита. Его металлические части мерцали, словно графит, но были прочнее стали. Виднелись ряды иллюминаторов, рей и мачт. Металлические петли, чеканные пластины, ручки дверей и заклепки сверкали на солнце. Большой якорь и цепь лежали прямо позади тарана, установленного на ростр судна. Огромные паруса простирались от правого до левого борта. В центре корпуса корабля парило массивное металлическое ядро, в котором был заключен двигатель.

На этот раз вместо аплодисментов повисла изумленная тишина, прерываемая вздохами удивления и восхищения.

– Возможности приспособлений, собранных на этом судне, безграничны. Они будут работать целую вечность, продолжая развиваться и совершенствоваться. Они обладают способностью трансформироваться и становиться тем, что необходимо, чтобы спасти всех нас, спасти наш мир. Но работа над этим судном, конечно, еще не закончена. Наш мир будет спасен не только благодаря этому изобретению. Он будет спасен благодаря жизни зеленой маны. Наш новый союзник, Мултани, дух большого и далекого леса Явимайи, принес с собой подарок для Доминарии. – Урза поднял кусок древесины, по форме напоминавший большое семя. – Это Уеверсид, семя, взятое из сердца самого старого магниготового дерева в Явимайе, которое помнит мир до Войны Братьев и до прихода фирексийцев. Семя несет в себе сущность древнего леса. Это его сердце.

Странный свет озарил глаза Карна. Он уставился на Уеверсид, как если бы это было его собственное сердце. В некотором смысле сердца Ксанчи и Явимайи были очень похожи. Они давали жизнь изобретениям Урзы.

Мастер направился к середине поля, держа Уеверсид высоко над головой.

– Благодаря этому семени и помощи Мултани корпус судна будет расти.

Произнеся это, Урза опустил семя в мягкую землю и стал ждать появления Мултани.

Из леса выплыло яркое мерцающее облако. Мастер отошел, уступая феям дорогу. По мере их приближения гудящий воздух, казалось, становился плотнее. Они несли с собой листья, свернутые в небольшие кубки, наполненные каплями собранной росы. Пролетая над Уеверсидом, феи роняли на землю прохладные капли. Грациозные фигурки несли свои пустые чаши обратно в лес, в то время как прибывающий поток их соплеменниц продолжал орошать семя росой. Как только череда кубков иссякла, из леса вышли другие феи. Они имели строгий взгляд, военную выправку и были вооружены тонкими боевыми копьями. Их головы венчали шлемы. Феи окружили место, где был посажен Уеверсид, повернулись к нему лицом и воткнули в землю пики.

Ошеломленный Терд, открыв зубастый рот, наблюдал за парадом сказочных существ. На лице гоблина появилась блаженная улыбка. Его челюсти дергались так, словно он хотел укусить фей, но он не поддавался этому соблазну.

Виашино тем временем смотрели на землю, в которой исчезло семя. Вот уже тонкий стройный росток поднялся над травой. Он тянулся к солнцу, разворачивая желтые листья, чтобы впитать как можно больше света. Через мгновение листья позеленели, а тонкие отростки стали превращаться в ветви. Маленькое молодое дерево продолжало расти, дрожа от легкого ветерка.

Урза взмахнул рукой. Очень медленно великолепный воздушный корабль наклонил нос, поднялся в воздух и, покачиваясь, двинулся к растущему дереву. Скоро большое судно достигло цели. Зазеленевшие ветви обхватили корабль. Опутывая металлические пластины, они разрастались, подчиняясь какой-то магической закономерности, будто питаясь энергией от корпуса корабля.

Над поляной стояла абсолютная тишина. Все взоры были прикованы к происходящему чуду. Корабль на глазах обрел форму, соединив в своей конструкции точную механику и растение, гениальность изобретения и простоту природы. Историю и судьбу.

– Даже теперь племена гоблинов, некогда воюющие с виашино, Гиту и драконом… – начал Урза.

– И друг с другом! – перебил Терд, на что собрание ответило облегченным смехом, избавляясь от всеобщего напряжения.

– И друг с другом. Теперь все работают над матрицей силового камня, который будет управлять этой огромной машиной спасения.

Терд издал приветственный клич, который был поддержан Глосстонгом и вождем Дестроу, а затем и всеми собравшимися. В этом крике слышались одобрение и согласие. На мгновение голоса виашино и гоблинов, людей и машин слились в один, ставший голосом всей Доминарии. Ликующие возгласы докатились до леса и вспугнули птиц.

Когда наступила тишина, Урза вновь заговорил: – Чтобы закончить работу над этим большим судном, мне понадобитесь все вы, мои союзники, мои друзья. Фирексийцы навсегда ушли из Толарии, но они не ушли из нашего мира. И теперь, когда мы здесь празднуем единение, они захватывают мир, связанный с нами. Он всего в одном шаге от нас. Мне нужна ваша поддержка, чтобы достроить этот воздушный корабль. Но я прошу вашей помощи и для того, чтобы спасти другие земли, другое царство. Потому что если падет оно, то вслед за ним падем и мы.