Поток

ПРОЛОГ

Время: 0103, 19 сентября 2552 (по военному календарю) / «Столп осени», крейсер ККОН, местоположение неизвестно.

Офицер третьего ранга инженерных войск Сэм Маркус выругался, когда интерком вырвал его из судорожного сна. Потерев воспаленные глаза, офицер перевел взгляд на привинченный к стене над койкой хронометр, отсчитывающий время, прошедшее с начала полета. Поспать удалось всего три часа, и то, проклятье, в первый раз за полуторасуточную смену. Хуже того, у Сэма вообще еще не было возможности отдохнуть с того момента, как корабль совершил прыжок.

— Боже, — пробормотал техник, — только бы новости были хорошими.

Когда «Столп осени» покинул Предел и перешел в гиперпространство, Старикан перевел все инженерные отряды на тройное дежурство. После сражения судно пребывало в отвратительном состоянии, так что тем техникам, кому посчастливилось выжить, приходилось работать круглосуточно, чтобы восстановить из руин дряхлеющий крейсер. Почти треть инженерного состава погибла во время бегства с Предела, и теперь во всех отделах ощущалась нехватка людей.

Практически все остальные члены экипажа, конечно же, отправились в заморозку — те, в чьем присутствии не было необходимости, всегда погружались в ледяной сон на время «скольжения». Но за более чем две сотни боевых вылетов Маркус провел в криохранилище только семьдесят два часа. И сейчас он ощущал себя настолько уставшим, что даже неприятные последствия пробуждения от анабиоза казались ему привлекательными, только бы спокойно поспать.

Впрочем, возмущаться не приходилось: капитан Кейз был превосходным тактиком, и все, кто находился на борту «Столпа осени», понимали, насколько близки они оказались к гибели, когда Предел перешел в руки врага. Главная военная база была уничтожена, и миллионы людей погибли или же умирали прямо сейчас, пока ковенанты превращали планету в пыль. На месте одного из последних оплотов Земли остались только груды оплавленных камней и мертвых тел.

В итоге капитану еще чертовски повезло, что он успел увести судно, но Сэм никак не мог отделаться от ощущения, что все на борту «Столпа осени» только позаимствовали еще немного времени на жизнь.

Интерком вновь загудел, и инженер заставил себя сползти с койки и щелкнуть по кнопке ответа.

— Маркус слушает, — прорычал он.

— Прости, что пришлось тебя разбудить, Сэм, но ты мне срочно нужен во втором криоотсеке. — Голос главного инженера Шепарда звучал устало. — У меня важное дело.

— Второй криоотсек? — озадаченно откликнулся Маркус. — Что там у тебя, Том? Я же не спец в этих технологиях.

— Сэм, повременим с подробностями. Капитан не хочет, чтобы это звучало по интеркому, — чуть ли не шепотом ответил Шепард. — Опасается прослушки.

Маркус поморщился от интонации, прозвучавшей в голосе начальника. Он знал Тома Шепарда еще со времен Академии, но никогда еще тот не разговаривал с ним настолько мрачным тоном.

— Послушай, — произнес Шепард, — мне нужен кто-нибудь, на кого я могу положиться. И нравится тебе или нет, но это ты. К тому же ты проходил аттестацию на знание криосистем.

— Прошло уже несколько месяцев… — вздохнул Маркус. — Но — да.

— Сэм, я сейчас перешлю данные на твой терминал, — продолжал Шепард. — Там ты найдешь ответы на часть своих вопросов. Сбрасывай все на переносной планшет, хватай инструменты и спускайся к нам.

— Так точно, — ответил Сэм.

Он поднялся, влез в форму и подошел к терминалу. Включив компьютер, дождался прихода данных от Шепарда.

Его взгляд зацепился за маленькую двумерную фотокарточку, прилепленную к краю экрана. Сэм провел пальцами по изображению. Привлекательная молодая женщина, застывшая на картинке, улыбалась ему.

Терминал запищал, сохраняя информацию, получаемую от Шепарда.

— Данные приняты, босс, — произнес Сэм в микрофон интеркома.

Инженер открыл файл. Усталое лицо приобрело еще более угрюмый вид, когда он увидел сообщение, возникшее на экране.

Сэм снова посмотрел на фотографию жены. На самом деле они не встречались с Эллен уже почти три года, с момента его последнего прилета на Землю. Он не знал никого, находящегося на службе, кто получил бы возможность повидаться с любимыми в последние годы. Война просто не оставляла времени для свиданий.

Инженер помрачнел окончательно. Обычно персонал ККОН избегал упоминаний о близких, оставшихся дома.

В последнее время удача не сопутствовала им в войне, и боевой дух упал ниже некуда. Воспоминания о родине только усугубляли дело. Тот факт, что Том персонализировал шифровку, уже был довольно необычен. А уж напомнить Сэму о жене — это вовсе не походило на Шепарда. Чье-то стремление сохранить тайну граничило с паранойей.

Вбив серию чисел — дату своей свадьбы — Сэм запустил расшифровку. Несколько секунд спустя экран наполнился графиками и показаниями приборов. Наметанным глазом офицер пробежался по полученной информации и внезапно понял, что его усталость как рукой сняло.

— Боже правый, — прошептал он неожиданно охрипшим голосом. — Том, это тот… о ком я думаю?

— Ты абсолютно прав. Двигай ко второму отсеку на полусогнутых, Сэм. Нам предстоит разморозить очень ценный груз, ведь скоро мы выйдем в реальное пространство.

— Уже бегу, — ответил инженер. Он отключил интерком, совершенно забыв про свое изнеможение.

Сэм быстро скинул технические показания на планшет и удалил оригинал с основного компьютера. Затем он метнулся к двери, но на выходе остановился. Словно запоздало вспомнив что-то важное, офицер отлепил от экрана фотографию жены и спрятал ее в карман.

К лифту он направился бегом. Если капитан собирался разбудить обитателя второго криоотсека, значит, Кейз ожидал, что ситуация станет только хуже… или уже стала.

В отличие от кораблей, спроектированных людьми, где капитанский мостик почти всегда располагался на носу, суда ковенантов имели более логичный дизайн, что предполагало размещение командного отсека в самой глубине, под защитой бронированных корпусов. Только прямое, гибельное для корабля попадание могло причинить вред капитану.

Этим различия не заканчивались. Вместо того чтобы окружать себя всевозможными системами управления и обслуживающими их низшими существами, элита ковенантов предпочитала отдавать указания с центра аскетически обставленной платформы, подвешенной в пространстве на решетке, сотканной из гравитационных лучей.

Впрочем, подобные сравнения мало занимали капитана Орну ’Фульсамея, стоявшего на мостике эсминца и вглядывавшегося в проплывавшие перед его взором проекции. Одна из них давала обзор мира-кольца, Гало. Рядом с ним крошечная стрелка прочерчивала курс незваного гостя. На второй проекции возникло схематичное изображение человеческого боевого корабля, класс C–II. По третьей непрестанно бежали строчки данных, поступающих от радаров и систем наведения.

На мгновение капитаном овладело раздражение. Эти грязные приматы, каким-то образом заполучившие настоящее название (и это если не вспоминать, что у них даже низшие конструкты обладают собственными именами), возмущали его до глубины души. Извращение. Имена подразумевали право на жизнь, а эти животные заслуживали только уничтожения.

Люди даже придумали «имена» для представителей его собственного вида — «элита». Придумали они их и для всех низших рас ковенантов: «шакалы», «ворчуны», «охотники». Омерзительная дерзость грязных тварей, осмелившихся дать имена его народу на своем грубом, варварском наречии, была непростительна.

Капитан помедлил, восстанавливая самообладание. Затем ’Фульсамей клацнул нижними жвалами — что было аналогично пожиманию плечами — и повторил про себя одно из Истинных Речений: «Оставь сомнения пророкам». Пусть он и обладал чином капитана, не в его праве было обсуждать подобные вопросы. Пророки назначили имена вражеским судам, а ему оставалось только повиноваться. Иное поведение стало бы позорным небрежением своим долгом.

Как и все прочие представители его вида, офицер ковенантов казался более массивным, чем был на самом деле, благодаря надетой на нем броне. Она придавала ему угловатый, чуть сгорбленный вид и в сочетании с тяжелыми, угрожающе выпирающими челюстями создавала облик того, кем он и являлся: опасного воителя. Голос ’Фульсамея, когда тот оценил ситуацию, был тих и спокоен.

— Должно быть, они сумели проследить за одним из наших кораблей. Виновный будет вычислен и приговорен к смерти, о благороднейший.

Существо, парившее неподалеку, слегка покачнулось, когда легкий сквозняк коснулся его раздутого туловища. На нем был высокий, богато украшенный янтарем металлический головной убор. Пророк обладал змеиной шеей, треугольной головой и двумя ярко-зелеными злыми глазами, светившимися незаурядным интеллектом. Сегодня он облачился в красную накидку и золотой балахон. И где-то под несколькими слоями ткани таился антигравитационный пояс, позволявший ему парить на высоте собственного роста над землей. Хоть только и младший пророк, он все равно превосходил ’Фульсамея в звании, что и подчеркивал всем своим поведением.

Что бы там ни гласили Истинные Речения, но капитан не мог удержаться от воспоминаний о мелких, верещащих грызунах, на которых охотился в детстве. Впрочем, он мгновенно избавился от возникшего в его сознании ощущения крови на когтях и вновь переключил свое внимание на пророка и его надоедливого ассистента.

Ассистент — Бако ’Икапорамей, элита, обладавший невысоким званием, — шагнул вперед, чтобы передать пожелания пророка. У помощника была отвратительная привычка пользоваться в разговоре царственным «мы», которая раздражала ’Фульсамея.

— Это вряд ли, капитан. У нас вызывает сомнение, что люди способны проследить за каким-либо из наших кораблей при гиперпереходе. Да и сумей они, стали бы посылать один-единственный крейсер? Разве что если бы захотели утопить нас в их же собственной крови. Нет, мы полагаем, будет разумно предположить, что их корабль случайно оказался в данной системе.

Слова говорившего просто сочились снисходительностью, но капитан, невзирая на охвативший его гнев, не мог достойно ответить. Во всяком случае, напрямую. И уж точно не в присутствии пророка. Но и спускать оскорбление ’Фульсамей не собирался.

— Значит, — произнес капитан, стараясь сделать все возможное, чтобы было ясно: он обращается только к ’Икапорамею, — ты пытаешься меня убедить, что чужаки появились здесь только благодаря случайности?

— Нет, вовсе нет, — надменно ответствовал ему ассистент. — Пусть они и примитивны, по нашим меркам, но эти существа обладают разумом, и, как всех мыслящих созданий, их тянет к славе древних, к их истинам и мудрости.

Как и все представители его касты, ’Фульсамей знал, что пророки зародились на планете, ранее населенной загадочными хранителями истины, а после оставленной по причине, ведомой только самим древним. Впрочем, и этот мир-кольцо служил хорошим примером того, насколько древние были могущественны… и непредсказуемы.

’Фульсамею не верилось, что каких-то людей сюда могла привести мудрость древних, но ’Икапорамей говорил от лица пророка, а значит, это правда. Капитан дотронулся до светящейся панели перед собой. На ней вспыхнул красный значок.

— Плазменные торпеды к бою. Пуск по моей команде.

’Икапорамей испуганно всплеснул руками.

— Стой! Мы запрещаем тебе. Человеческий корабль подошел слишком близко к конструкту! Что будет, если орудия повредят священную реликвию? Приказываем догнать вражеское судно и взять его на абордаж. Иной вариант слишком опасен.

— Стратегия, предложенная его святейшеством, — процедил сквозь зубы капитан, разъяренный вмешательством ’Икапорамея, — скорее всего, повлечет за собой высокие потери. Вы уверены?

— Нет цели превыше, чем избавление от оков плоти, — последовал ответ. — И если люди готовы пожертвовать своими жизнями, разве можем мы пойти на меньшее?

«Нет, — подумал ’Фульсамей. — Но мы можем стремиться к большему». Он вновь клацнул нижними жвалами и дотронулся до световой панели.

— Отставить торпеды. Грузите солдат на транспортники и готовьте к вылету штурмовики. Мы должны обезвредить орудия врага прежде, чем до него доберутся абордажные корабли.

В сотне отсеков по направлению к корме от капитанской рубки заточенный в центре управления огнем контркоммандер принял приказ и передал дальше собственные распоряжения. Повсюду замерцал свет, а палубы мелко задрожали, когда почти три сотни готовых к бою воинов (люди их называли элитой, шакалами и ворчунами) устремились к своим абордажным кораблям. Пора было убивать людей.

Никто не хотел упустить такое удовольствие.