Маршал Тобиас Тигриал, огромный воин в доспехах и накидке с гербом Монии, стоял на холме, и щурясь, смотрел вдаль, на подернутые дымкой тумана скалы красно — ржавого цвета. Смотрел не просто так — он наблюдал, как монийские воины теснят к камням беспорядочную толпу темных, и делают это вполне успешно. Наконец, сражение закончилось полным разгромом демонов, часть из которых погибла, а часть вернулась туда, откуда и появилась — в Великий Разлом.
Рядом с Тобиасом стояли его заместитель, генерал Алакард.
— Ваше превосходительство, Вы докладывали императору, что держать целую армию у Разлома нецелесообразно? — спросил генерал, худощавый человек со светлыми волосами, и глазами цвета льда. Звание генерала этот довольно молодой воин получил не столько из-за заслуг своего погибшего отца, сколько из — за собственных боевых подвигов. Но, генерал не имел полководческих талантов, и иногда узко мыслил.
— Нет! — ответил маршал, и добавил, поймав недоуменный взгляд Алакарда — Его Величество получает наши донесения, и знает обстановку на фронте. Он сам примет нужное решение.
Генерал скептически улыбнулся, сомневаясь, что Сайрос достаточно хорошо разбирается в ведении войны.
— Разрозненные отряды темных рыскают по Землям Рассвета, наводя ужас на население! — сказал он — В городах от них защищает стража, в поместьях у всех свои армии. А что делать остальным?
— Мы армия Монии! — ответил Тигриал — Другие земли пусть думают о своей защите сами.
Алакард не возразил, но недовольно поджал губы, и маршал продолжил:
— Если отвести армию, темные полезут с удвоенной силой, и небольшие отряды их уже не сдержат. Пока наша основная задача — не допускать выхода больших волн темных. Что же касается их просачивающихся отрядов — надо искать решение. Но, армию от разлома убирать нельзя!
К маршалу подбежал штабной офицер, и вручил пакет, на котором красовался герб Монии.
— Личное послание от Его Величества, Сайроса Четвертого! — доложил штабной.
Тобиас открыл письмо, прочитал, и устало улыбнулся.
— Его Величество просит меня прибыть на турнир! — сообщил он генералу.
— Так отправляетесь, милорд! — произнес Алакард — Мы справимся.
— Нет! — покачал головой Тигриал — Турниры меня не прельщают. А вот отпустить на состязание нескольких желающих воинов, любых званий и сословий, вполне возможно.
— Многие желают! — заметил генерал.
— Пусть тянут жребий! — велел маршал.
Только он имел право не являться на Празднование Дня Рождения Императора, и вообще — отказывать ему в просьбах. Вот если бы Сайрос приказал — командующий Тигриал приказ бы выполнил.
… Наконец, приготовления закончились, семья Барно уселась в карету с гербом — скрещенными шпагами, и отправилась в столицу Монии, Алумбрадо, на Большой турнир.
Не успели отъехать от поместья, как обнаружили на дороге карету, съехавшую одним задним колесом в канаву. Кучер пытался ее вытащить, дергая коня за поводья, но упрямая лошадь мотала головой, и не двигалась с места. А чуть поодаль, наблюдая за этими безуспешными попытками, топтались юная маркиза Элоиза Скин, и ее компаньонка.
Узрев эту картину, Барно переглянулись. Их карета остановилась, графиня покачала головой и вздохнула, а граф, полноватый немолодой мужчинв с рыжеватыми кудряшками на голове, недовольно поморщившись, вышел на дорогу.
Компаньонка маркизы принялась объяснять графу, что случилось, а Скин, едва присев перед ним в приветствии, побежала к карете со шпагами. И миледи Барно тоже пришлось выйти.
— Ах, Гвен! — воскликнула маркиза, схватив девушку за руку — Ты не представляешь…
— Ланс уже уехал! — перебила ее миледи, и увидев огорчение на лице Элоизы, добавила — Пять монет! И побыстрее — карету уже вытащили!
И показала на барновского кучера, который с легкостью освободил застрявшую повозку, приподняв ее за угол.
— Было же три! — возмутилась Скин. Гвен пожала плечами, и повернулась, что бы уйти, но Элоиза опять схватила ее за руку, сунула монеты и записку, и, обиженно фыркнув на миледи, направилась к своей карете.
— Что только не придумают, лишь бы увидеть Ланса! — произнес граф, усевшись на свое место — И слуг выставляют идиотами! Будто кучер не знает, как карету вытащить! Скорее всего, он и в канаву съехал, по приказанию госпожи!
Гвен была с этим согласна — наверняка, романтичная Скин надеялась, что спасать ее будет Ланселот, должный проезжать в это время по этой дороге
— Боюсь, и другие дамы могут нам здесь повстречаться! — вздохнула графиня.
Да, поклонницы буквально осаждали поместье Барно, надеясь увидеть молодого графа — Ланс был очень популярен. И это неудивительно — турниры, проводимые императорским двором, были любимы в народе, на них собиралось множество зрителей, а их участники получали обожание и восхищение всех, и знати, и черни.
У Ланселота было особенно много поклонниц, потому, что он обычно побеждал, и считался первым, лучшим. Да и магом был сильным — без этого, от чистого фехтования пользы мало. Кроме того, брат Гвен был красивым — в маму — и обаятельным, с хорошими манерами. Родители гордились им, все его любили, в том числе, и императорская семья.
Молодой граф заботился о своей внешности. У него был личный, парикмахер, завивавший, каждый день, длинные светлые волосы милорда, и личный портной — Ланс менял костюмы, иногда по нескольку раз в день. И манеры его оставались безупречными— всегда вежлив и галантен. После каждой победы в турнирах, проходящих при императорском дворе, он дарил какой — нибудь даме из зрителей розу, посвящая победу ей. В этот раз, Ланселот обещал вручить цветок Гвиневре. Как и прежде, девушка относилась ко всеобщему обожанию брата скептически и пренебрежительно, но гордилась его победами, да и получить розу, под завистливые взгляды, других дам, будет приятно.
Любовь фанаток к брату приносила Гвен некоторую выгоду — желая, через нее, сблизиться с Ланселотом, многие хотели дружить с Гвиневрой, и ее часто приглашали в знатные дома. Также, частенько, сестру просили передать Лансу письмо или записку. И она соглашалась — за определенную плату. Но, эти письма не доходили до адресата — Гвен их выбрасывала, потому, что знала — Ланселот сжигает, или выкидывает записки от поклонниц, не читая.
— На Земле, — произнес граф — такой славой, как у Ланса, пользуются певцы и актеры! Их называют "звездами"!
Теперь переглянулись только мать и дочь — покинутая предками колыбель человечества, планета Земля, была любимой темой графа.
Оставшуюся часть пути ехали без происшествий и молча — каждый из Барно был занят своими мыслями.
Гвен думала о том, на что бы потратить деньги, скопленные ею из платы за передачу записок. И ничего толкового в голову не приходило.
Графиня Барно пыталась вспомнить всех подходящих дочери женихов.
Граф размышлял, как бы наставить сына на правильный путь.
Да, манеры Ланса были безупречны, а вот поведение…Впрочем, как и у большинства юношей из знатных семей — это считалось нормой. Свободное от турниров и тренировок время молодой Барно проводил с друзьями, которые следовали за ним свитой.
Они охотились, кутили, дрались с другими компаниями, устраивали дуэли… Аристократам заниматься каким либо делом, кроме службы императору, считалось позором, вот молодые отпрыски знатных семей и спасались от скуки, в охоте, и кутежах.
Бывало,"милые забавы" молодых повес заканчивались скандалами. Ланс тоже влипал в истории. Самая скандальная — он тяжело ранил на дуэли одного молодого аристократа, и ему пришлось выслушивать нотации отца, испытать недовольство императора и гнев семьи находящегося на грани смерти юноши.
Раненый поправился, родители простили, Ланс опять победил на турнире, вызвав одобрение императора. История, казалось, забылась…