Поступь бога

Глава 12. ПОДНИМАЕТСЯ ПЛАМЯ

В этот день ликовал весь город. Дождь закончился к полудню, выглянуло солнце и озарило улицы. Грязь и пыль вымыло напрочь. Позолоченные шпили сияли в лучах, влажно блестела красная черепица, на мозаичных стенах посверкивали бирюза и халцедоны. Старые враги сталкивались на улицах и расходились, смеясь; воры, принципиально не разговаривавшие неделями, пили в тавернах за здоровье друг друга. Главные улицы были полны народа, гуляющего, поющего, танцующего. Что бы ни принес завтрашний день, сегодняшний единодушно был объявлен всеобщим праздником, отогнавшим на время мысли о бедах и горестях.

Джейм и Балдан отправились праздновать с остальными.

Издалека они услышали звуки труб и барабанов – на площади Правосудия встречались архигон Тверрди и король Металондара Селлик XXI во всем великолепии. Джейм хотела пойти туда и посмотреть, но ушибленное колено болело слишком сильно. Несмотря на это, при поддержке Балдана, они перемещались из трактира в трактир и выпивали в каждом. День незаметно подошел к концу. В сумерках Джейм обнаружила себя в той самой таверне, куда она привела Балдана в достопамятную ночь гибели Горго. Жрец только что налил ей очередной кубок, когда за его плечом появился Гилли.

– Они насмехались надо мной у фонтана, – выпалил он, пропустив мимо ушей предложение сесть и выпить. – Они больше не собираются хранить это в секрете, они так уверены в себе, и тетушка Клепетти говорит, у них есть для этого причина…

– Гилли, погоди, у меня от твоей трескотни звон в ушах. Кто «они» и что «это»?

Мальчик глубоко вдохнул, выдохнул и продолжил:

– Харр сен Тенко приведет архигона в «Твердыню» сегодня ночью, будто бы случайно, – он старательно выговаривал слова. – Если обслуживание будет хорошим, а видят боги, так и будет, архигон по традиции спросит Марплета, какую плату он хочет за это. Марплет намерен требовать наказания «Рес-аб-Тирра». Он обвинит нас в порче его вина, издевательстве над слугами, поджоге конюшни – короче, что мы начали против него нелегальную торговую войну. Его подпол забит тюками промасленной соломы, которыми обложат наши дома и подожгут огонь. Архигон не будет беспокоиться о городе – ведь только что прошел дождь. Нас спалят дотла… Джейм, пожалуйста! – воскликнул он, теряя всякий контроль над речью. – Перестань так глазеть на меня и пойдем. Ты нам нужна!

Джейм задержалась во дворе «Рес-аб-Тирра», зачерпнула ведром воды из колодца и вылила ее себе на голову. Что-то в мозгу прояснилось, и она вошла в кухню. Клепетти повернулась и поглядела на нее.

– К чему бы это, – заметила она, – каждый раз, когда мы попадаем в переделку, ты являешься мокрая насквозь?

– Наверное, по привычке. Что случилось?

– Будь я проклята, если знаю, – произнесла вдова с отвращением. – Притом, как этот дьявол Марплет обустраивает свои делишки, у нас связаны руки-ноги, да еще и рот заткнут. Даже если мы сможем рассказать о ловушках, которые он нам всюду подстраивал, кто нам поверит? Нет, это его игра, и безошибочная…

– А он справится?

– Откуда мне знать? – снова яростно закричала Клепетти. – Я похожа на оракула? Гилли уже отправился разыскивать Марка, Тубан наверху с Абернией. Если случится худшее, ты, Джейм, в ответе за них обоих – выведи их. Ротан, позаботься о коровах и лошадях; Китра, проследи, чтобы никто не остался наверху. Спасайте все, что сможете, но главное выберитесь сами. Это все, что мы можем сделать. А теперь – быстро – все в зал и чтобы все было в полном порядке! Что бы ни случилось, я не хочу, чтобы гостиница потеряла лицо!

Они отправились наводить чистоту. Слухи о неминуемом пожаре наверняка распространились по окрестностям, и только несколько постоянных клиентов заглянули сюда этой ночью, несмотря на карнавальное настроение улиц. Джейм помогала скрести столы, мыть пол, полировать кружки, попутно мучаясь последствиями дневной гулянки и болью в разбитой коленке.

– А не кажется ли вам, что нечто подобное мы уже проходили? – внезапно спросила Китра.

– Хм-м-м. Но это ведь будут не головорезы Марплета. Не можем же мы опоить два королевских двора?

– Тихо! – резко вскинулась служанка. – Слушайте.

Звуки внешнего мира проникли в таверну. Смех, пение, возбужденные голоса. Пляшущие огни факелов стекались с главной улицы. За факельщиками следовало ослепительное шествие, в центре которого находились три человека: один – облаченный в алый бархат, у другого на груди вспыхивала эмблема Пяти, третий был одет в заплатанный камзол и кожаные штаны.

– Ой, – сказала Джейм, – а это же мой лорд-оборвыш с холмов.

Китра остолбенела:

– Твой кто?! Глупая, это же сам Аррибек сен Тенци, архигон Тверрди!

– Смотрите, – перебил ее Ротан. – Они спорят о чем-то. Харр показывает на «Твердыню», а архигон качает головой. Да хранят нас боги, они идут сюда!

Все стремительно отступили от передних дверей, и когда вошел первый гость, каждый был на своем посту, кроме Джейм, которую послали за Тубаном. Объяснение с Абернией через замочную скважину заняло больше времени, чем разговор с Тубаном, появившимся в более-менее обычном своем облачении. Наконец до него дошло, что происходит. Джейм проводила хозяина вниз, по пути сдирая с него части женского туалета, которые тот не успел снять. К счастью, под платьем у него была собственная одежда, и он достойно разрешил спор между королем Селликом и Тенци о том, кому входить первым, ухитрившись провести обоих одновременно в главный зал.

После того как ввалились вассалы правителей, последовало некоторое замешательство. Затем гости расселись и стали кричать, требуя медового вина. Большинство уже были изрядно навеселе. Включая и монарха Металондара, который при ближайшем рассмотрении оказался молодым заикой с лицом придурка. Трезвыми казались лишь архигон и Харр, глава клана сен Тенко, хотя оба подбивали остальных пить как можно больше. Сквозь завесу учтивой беседы явственно проглядывало, что сен Тенко чрезвычайно чем-то раздосадован, а Аррибеку это доставляет радость.

Тубан попробовал разрядить эту ядовитую атмосферу, осведомившись, все ли было к полному удовольствию гостей.

Ответ архигона, произнесенный ясным, резким голосом, отчетливо донесся до Джейм, стоящей рядом с Клепетти у кухонных дверей:

– Нам сообщили о какой-то исключительной танцовщице по имени Абтирр. Она выступает в этой таверне, и я, и мои спутники зашли сюда в надежде, что ее можно убедить сплясать для нас. Это можно устроить?

Тубан кинул взгляд на Джейм, а та – в отчаянии – на Клепетти.

– Знаю, знаю, – сказала вдова более мягко, чем обычно. – Ты устала, тебя ноги не держат, и, говоря по совести, ты сегодня выпила лишку. Но, может, ты все-таки попробуешь? От этого может зависеть все.

Джейм удрученно согласилась, и Тубан поспешил сообщить гостям приятную новость.

Наверху, на чердаке, Джейм расчесала свои длинные черные волосы, уже почти сухие, и натянула костюм. Потом осторожно проделала несколько танцевальных па, оступилась и ударилась больным коленом о стул. Слезы боли и досады хлынули в три ручья, и она уселась на пол, пытаясь удержать их. Она никогда больше не будет пить, никогда, никогда. Но этот зарок ничего не даст ей сейчас. Она позволит пропасть им всем – Клепетти, Тубану, Гилли… Всем – после того, что они для нее сделали.

Память о временах, когда она так замечательно танцевала, всколыхнулась и больше не отступала. Вот первая ночь здесь, в гостинице, вот Эдор Тулиг, вот храм ее бога; но сейчас все по-другому. Она не может манипулировать двумя десятками пьяных клиентов, но, каким-то малопонятным образом, может управлять божественной силой. Джеймсиль, ее тезка, танцевала однажды перед самим богом – в ту ночь, когда погибло две трети кенциров. Конечно, ее талант был опаснее, извращеннее, но тоже удивителен. Если она сейчас поймает нужный ритм… то плевать на последствия.

– Ох, браво, браво. – Она горько хихикнула. – Дурочка, ты же даже встать не можешь.

Но тогда, в храме, она не двигалась. Танец Сенеты, собирающий энергию, происходил только в ее сознании. Непонятно, как это может помочь ей сейчас, но, кажется, косвенно это означает, что подобные мысленные усилия способны подготовить ее к работе, которую она обязательно должна выполнить. Джейм с трудом встала на колени, закрыла глаза и сконцентрировалась.

Это было несказанно трудно. Не только представить движения танца, но и ощутить их – чувство равновесия, игру мускулов, ритм… Пытаешься собрать их все, а они размываются, сосредоточиваешься на одном – другие ускользают.

В бесконечности и тьме сражалась она с ними, и тут пришла музыка. Сквозь закрытые веки Джейм видела винтовую лестницу, третий этаж, каждую ступеньку, каждый шаг вниз, следующий за флейтой Гилли. Уверенность наполнила тело и мысли, концентрироваться стало легче. Теперь она просто танцевала, за гранью боли и ощущений, плетя древнюю вязь видений, снов и мечтаний. И когда цикл завершился, она поклонилась, открыла глаза и обнаружила, что стоит на центральном столе под ярким канделябром, а король Селлик, архигон и Харр сен Тенко, не отрываясь, смотрят на нее.

Последовали мгновения тишины, а потом – взрыв. Джейм с трудом поверила, что это всего лишь аплодисменты. Представление окончено. А в коленную чашечку словно налит расплавленный свинец.

– Что ж! – сказал архигон, его карим глазам возвращался привычный блеск. – Мне говорили, что это что-то необычное, но ТАКОЕ! Почтенная Абтирр, я намеревался спросить твоего хозяина, но ты сегодня оказала нам такую честь, что, с позволения своих товарищей, – он взглянул на короля, все еще сидящего с раскрытым ртом, – я спрашиваю тебя. Какую плату ты потребуешь за такое исключительное обслуживание?

Джейм посмотрела на него. Она все еще пыталась разобраться, как попала с чердака в зал.

– Ну? – произнес архигон. – Говори, девочка. Что я… Мы можем дать тебе?

– Правосудие, – прошептала она.

Харр сен Тенко уставился на нее.

– Какая наглость! – гневно воскликнул он. – Господа, это же оскорбление всем нам. Такие запросы должны проходить через совет Пятерых. Обращаться с этим персонально к вам – значит показать, что они не верят в справедливость правления… Вашего правительства, в котором заседают ВАШИ представители! Они, значит, не способны разобраться с сутью дела!

– А мне почему-то казалось, что твой родственник намеревался просить о чем-то подобном, – мягко возразил Аррибек. – Подумай, какая благоприятная возможность – продемонстрировать свое мастерство в судебных разбирательствах перед лицом двух влиятельнейших людей. Давай начинай. Процесс объявляется открытым.

Во время этой краткой речи Харр краснел все больше и больше, но взял себя в руки и поступил согласно приказу. Из кухни спешно доставили соль и свежий каравай, а из соседнего курятника – петушка. Это была символическая жертва безымянным богам гор и холмов.

– Мы собрались, чтобы определить виновного в развязывании необъявленной торговой войны, – провозгласил Харр сен Тенко, держа трепыхающуюся птицу за ноги. – Пусть обвинитель выскажется первым.

В зал вошел Марплет, видимо предупрежденный о том, чего ожидать. Прежде чем кто-либо из «Рес-аб-Тирра» успел сообразить, что происходит, он залез на выдвинутый стол, поклялся на хлебе и соли говорить одну только правду – и незамедлительно начал лгать. Что ж, в его распоряжении было достаточно времени, чтобы подготовить убедительную историю. Все пошло немного не так, как он предполагал, но что из того? Здесь те же судьи, которых выбрал он сам, нужные свидетели ждут, включая двух флегматичных стражников, которых он позвал, когда поколотили Ниггена. Марплет представлял их одного за другим, выслушивал излагаемые факты и отпускал. На лице его отражалось возрастающее удовлетворение. Что бы он ни делал – он любил делать это хорошо.

Персонал «Рес-аб-Тирра» слушал в смятении. Они никогда еще не сталкивались с такой гладкой ложью и чувствовали себя беспомощными.

Джейм словно оказалась внутри кошмара. Чтобы свершить правосудие, которого она просила, архигон должен убедить двух своих сопровождающих, а Харр, как и Марплет, клятвопреступник и лжец. Ей не поверят без доказательств. У Аррибека достаточно острый ум, чтобы понять, кто прав, но как он найдет к ней дорогу через дебри лжи?

Внезапно Джейм поймала взгляд и осознала, что все это время архигон краем глаза наблюдает за ней.

«Поэтому, установив твою правдивость…» О Трое, он делает выводы из ее реакции. Опять, как и там, в холмах, ее происхождение стало гарантией правдивости. Сглотнув, она начала внимательнее следить за процессом.

Вскоре после этого Марплет закончил и отступил с легкой, самодовольной улыбкой.

– Пусть говорит ответчик.

Смущенный шепот пронесся по залу. Титулованные особы вытянули шеи, любопытствуя, в чем заминка, но Джейм сразу догадалась: Тубан снова сбежал. Принимать высоких лиц было частью его профессии, но чтобы ему задавали вопросы – этого он вынести не мог. Значит, гостиница потеряла человека, могущего выступать от ее имени с полным на то правом.

– Пусть говорит ответчик, – нетерпеливо повторил Харр сен Тенко.

Марк оказался за спиной Джейм и наградил ее легким, обнадеживающим подзатыльником. Он встал рядом, когда Китра без спросу выступила вперед, чтобы защитить свой новый дом.

С самого начала всем стало ясно, что девушка испытывает сильнейшую личную неприязнь к Марплету. Ее враждебные нападки выглядели совсем невыигрышно рядом с оскорбленной невинностью, которую воплощал собой Марплет. Стало только хуже, и многие присутствующие начали освистывать Китру. Однако архигон, а теперь и сам Марплет скрытно следили за Джейм, которая отсеивала зерна правды от плевел злости Китры плавными жестами согласия или отрицания. Несмотря ни на что, она старалась быть честной даже по отношению к сопернику-трактирщику.

Наконец Китра завершила свою обличительную речь и отступила.

– Прекрасно, – безмятежно произнес архигон. – Что же мы имеем? Две абсолютно различные версии. Которой верить?

– Ну это же очевидно, – с удивлением, искренним или наигранным, сказал Харр сен Тенко. – Решение должно быть принято в пользу нашего соотечественника – его слова подтвердили слуг и двое стражников свидетельствовали в его пользу.

– И какое же наказание должен понести обидчик?

– По нашей древней традиции – пусть его выберет жертва.

Архигон, подняв бровь, взглянул на Марплета.

– Я требую отмщения огнем, – спокойно произнес тот. – Пусть этот дом сгорит дотла и пепел его развеется.

«О мой бог, – подумала Джейм, – неужели я ошиблась? А если сен Тенко намеревается на этом распустить всех?» Она не предполагала, что судилище значит для него что-то большее, чем возможность слегка уколоть политического противника, но сейчас было задето его честолюбие. Комната полна его соратников, на глазах которых он не может потерять лица.

Заговорил архигон. Он перечислил, один за одним, все инциденты, случившиеся в процессе необъявленной войны между тавернами, так, как описала их Китра, пропустив только те, с которыми была не согласна Джейм.

– А теперь, – произнес он наконец, внезапно повернувшись к ней, – клянешься ли ты, что все сказанное сейчас – правда?

– Клянусь.

– И я, – неожиданно выступил Марк, обводя всех взглядом.

– О, замечательно, – тонко улыбнулся архигон. – Ты ведь тоже кенцир, не так ли? Знаете, у кенциров есть одна странная особенность: они никогда не лгут. И готовы сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы доказать свою правоту. А вы, там, у дверей, вы-вы, стражники, можете ли то же сказать о себе? Будете ли вы сражаться за свою честь?

Стражники поглядели на Джейм и Марка, потом друг на друга.

– Нет, милорд, – уныло ответил тот, что был повыше ростом. – Нам столько не заплатили.

Они развернулись и, тяжело ступая, покинули гостиницу.

– Каков же теперь твой приговор? – промурлыкал архигон Харру сен Тенко. – «В соответствии с древней традицией» судья в ответе за свидетеля, чьи слова он решил принять во внимание. Ты лживый и продажный чиновник, раз позволил завариться этой каше. Ты лишился своего места. Убирайся. Честным людям противно глядеть на тебя.

Харр сен Тенко не соизволил ответить. В сопровождении своих людей он вышел из таверны, пройдя мимо Марплета, не удостоив того ни словом, ни взглядом. Опять начнется война в холмах, но каков бы ни был ее исход, его роль в делах Тай-Тестигона сыграна.

– А что касается тебя, – сказал архигон Марплету, – ты сам выбрал свой жребий. Эй, кто-нибудь принесите огня.

Под одобрительные крики свиты вперед выступил факельщик. Аррибек взял у него факел, поманил Джейм и сунул его ей в руку.

– Охота твоя, – вполголоса сказал он. – Иди нацеди крови.

Она вышла на площадь, оглушенная шумом, с трудом веря в Столь быстрый поворот событий. Люди Металондара и Тверрди следовали за ней. Обреченный трактир стоял освещенный, открытый – и пустой. Огонь каминов и канделябров бросал отблески на кубки, расставленные на столах, играл на мозаике новых стен гостеприимного главного зала. Подул ветер, подтолкнув Джейм в спину. Язычки факела метнулись, словно в предвкушении поживы. Несомненно это все сон. Ни звука не раздавалось теперь позади, ни слова не произнес Марплет, выступивший вперед и стоящий сейчас в дюжине шагов от Джейм. Их взгляды встретились. Она ничего не смогла прочесть в его глазах, и он наверняка в ее. Хрупкий мостик понимания, связывавший их, обрушился.

Они все еще глядели друг на друга, когда у Джейм вырвали факел. Китра. Она кинулась к «Твердыне» и швырнула огонь между решетками подвального окошка. Полыхнуло оранжевое сияние, потом показалось и пламя, оно росло, становилось ярче и ярче, пожирая тюки промасленной соломы, приготовленной для «Рес-аб-Тирра». Огонь быстро охватил сухой подвал, а над еще влажной после дождя внешней стеной заклубился дымок. Одну долгую секунду заблудившийся огонь до мельчайших подробностей озарял главный зал. Потом вспыхнули затканные гобеленами стены.

Марплет смотрел на происходящее, и на его лице блуждала странная улыбка. Когда занялись верхние этажи, он повернулся к Джейм, вскинул руку в насмешливом приветствии и вошел в пылающий дом. Рухнувшие потолочные балки сомкнулись за ним.

«Твердыня» выгорела за одну ночь. На следующее утро один из шпионов Подполза на пороге зала Гильдии передал Сардонику записку:

«Талисман, действуя в интересах Свят-Халвы, способствовала падению Харра сен Тенко. Спроси своего брата, чем она отплатила ему за то, что он предал тебя и выдал твоего покровителя».

Сардоник посмотрел на юго-запад, туда, где над городом еще поднималась тонкая струйка дыма. Потом отвернулся и молча вошел в зал.

Уже было довольно поздно, когда во внутренних покоях дворца Гильдии Воров наконец собрались все избиратели. Одалиан выглядел раздраженным – он рассчитывал получить гораздо большую прибыль. Абботир, приемный отец Отравы, явился при всех регалиях. Провинциалов распирало от чувства собственной значимости и благоговейного страха. Клажак, с несчастным видом взбираясь по лестнице, услышал, что госпожа Серебряная вовсе не пришла, предпочтя воздержаться, чем отдать голос «за» или «против» человека, который спас жизнь, но не свободу ее сына.

– И как я сам до этого не додумался? – пробормотал Клажан и радостно удалился в свою любимую рабочую комнату.

Наконец кабинет был опечатан, а собрание открыто. Через полчаса все было кончено. Восемью голосами против четырех Свят-Халва победил Сардоника в первом голосовании.

Глава 13. ТРИ ПОГРЕБАЛЬНЫХ КОСТРА

На следующий день после пожара Джейм пришла в Нижний Город – Штопка прислала ей сообщение. В районе царил дикий хаос. Ворота у реки остались открытыми, и Город сильно пострадал от наводнения. Хлипкие домики вдоль Поющей смыло, и другие здания были серьезно повреждены и могли рухнуть в любой момент. Бездомные заполонили улицы, люди были вынуждены проводить ночи на улице, будучи не в состоянии найти убежище, потому что оставшиеся четверо из Пяти распорядились воздвигнуть баррикады, опасаясь бунтов и мародерства. А тем временем все больше и больше детей с рассветом заболевали или умирали. У крадущегося во тьме существа было много пищи.

Марк патрулировал территорию с раннего утра, помогая охранять порядок и вытаскивая из-под заносов мертвецов. Когда Джейм разыскала его, он отложил лом и, с разрешения капитана, отправился с ней.

Дом Штопки выстоял, но был по самую крышу облеплен илом. Штопка, ее братья и сестры помогали матери выгребать грязь. Хотя все промокли, никто не простыл – никто, кроме Танишент, которая получила воспаление легких. Из-за нее Джейм с Марком и пришли. Танцовщица возвращалась в «Рес-аб-Тирр».

Марк нес ее, завернув в одеяло, а Джейм хромала следом. Они уложили Танис в ее прежней комнате. Она не помнила ничего из того, что случилось с ней с той ночи, когда чуть не начался бунт, – а прошел почти год, – и была очень смущена. Вид ее собственных рук, с узловатыми костяшками, вздутыми венами, расстраивал ее. Она тонким, жалобным голосом просила дать ей зеркало, но никто не был настолько глуп и жесток.

Джейм находилась рядом весь день и всю ночь, ее сменила Китра, затем Клепетти, все ухаживали за больной. После полуночи Джейм оторвалась от ее постели и, с кусочками мясных обрезков, отправилась через площадь на поиски Клыка.

На пепелище шевелилась какая-то куча. Луна высветила опухшее от слез лицо Ниггена. Он вскочил на ноги, отшатнувшись от протянутой к нему руки, шатаясь, пробежал мимо и скрылся в ночи.

Джейм не преследовала его, и ни одна из копающихся в мусоре кошек не отозвалась на зов – как и прошлой ночью. Город поглотил и кота Марплета, и его сына.

Джейм положила мясо на землю – кому надо, тот подберет, – и вернулась в «Рес~аб-Тирр». У дверей кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела устремившуюся к ней темную фигуру. Санни.

– Что ж, все кончено, – сказал он. – Мы проиграли.

Она не сразу вспомнила о выборах в Гильдии.

– Я сожалею. И что теперь будет?

– Не знаю. Даже сейчас не могу поверить, что все так повернулось. Тайный покровитель Сарда покинул его в последнюю минуту. Если б это не было безумием, я бы решил, что он винит за это тебя. А сейчас… просто не знаю. Мой брат привык получать то, что хочет. Через семь лет он может попытаться вновь, или когда Свят-Халва умрет, если, конечно, его наемники раньше не доберутся до Сарда. Цукат был прав, – горько усмехнулся Санти. – Не так-то просто побежденному остаться в живых. Сард чуть не погиб сразу после Совета, спускаясь по ступеням Дворца Гильдии.

– Сирдан работает быстро.

– Ох нет, не думаю, что это было по его приказу. Всего лишь какой-то ученик пытался пробиться в фавор. Я убил его. – Лицо Санни исказилось. – Я никогда никого не убивал прежде. Мне это не нравится. Но прошел слух, что у Свят-Халвы есть кое-что гораздо более верное и безошибочное. Снова говорят о Сумеречном Воре.

– Ой ли? – удивилась Джейм. – Когда упоминали это имя, ты всегда сомневался, что его обладатель существует.

– Я и сейчас не уверен, но очень многие убеждены, и кое-кто из них – Цукат, например, – далеко не дураки. Свят-Халва – приверженец традиций, он не угрожал Сарду до выборов, но теперь… Если уничтожат Сарда, то его оставшиеся соратники кинутся спасать в первую очередь себя, не останется никого, кто взял бы на себя руководство.

– А ты?

– Кто будет меня слушать? – Санни был в отчаянии. – Без Сарда я никто, даже не вор. Я не могу помочь ни брату, ни себе… ни тебе.

– Мне? – вновь поразилась Джейм. – Зачем? Думаешь, я в этом нуждаюсь?

– Да… если то, что я слышал, правда. Дошли слухи, что у Сумеречного Вора есть еще одно поручение. Ты.

– Я польщена.

– Джейм, пожалуйста! Будь посерьезней. Это не обычный убийца. Мы говорим о… «временно отделенной душе для причинения вреда», или, как сказал мне архивариус Гильдии, «психическом вампире, похищающем души и убиваюшем прикосновением». Никто не знает, кто это был семь лет назад, но имя твоего приятеля Отравы упоминалось, и ты сама говорила, что он передал свою душу Иштару примерно в это же время. Наверное, жрец ссудил ее Свят-Халве. Он и Сирдан уютно чувствовали себя на последнем Сборе. Не рассчитывай, что дружба с Отравой – если она вообще между вами существует – спасет тебя. У Сумеречного Вора нет воли, кроме воли его хозяина, а в данном случае это Свят-Халва.

– Санни, когда уходил Цукат, я сказала ему, что беру на себя ответственность за последствия. Если они затеяли игру «раз-два-три-скорей умри», смею думать, что смогу от них отделаться. Но как же ты? Какие у тебя планы?

– Это имеет значение? – В его голосе прозвучало отчаяние. – Я буду ждать и посмотрю, какую роль предназначил мне Сард.

– Таким образом, сейчас быть его братом не слишком полезно для здоровья. Оставайся пока тут, в гостинице достаточно безопасно.

Он взглянул на нее с благодарностью, потом обернулся, и свет, на миг коснувшийся его лица, исчез.

– Если бы я только мог, – медленно сказал он, – но я не должен оставлять его одного, тем более сейчас, когда остальные его бросили. Мне надо вернуться – вдруг понадоблюсь ему сегодня.

– Ну тогда прими хотя бы меры предосторожности. – Она прикоснулась к рукаву его голубого камзола. – Тебе не следует носить эти цвета, тем более сегодня ночью. Давай поменяемся куртками. Моя должна быть тебе впору.

– Н-нет… хуже, чем сейчас, не станет. Со мной все будет в порядке. До свидания, Джейм. Да светит тебе мой отец.

Он сжал ее руки и секунду стоял рядом, потом повернулся и зашагал прочь. Джейм глядела вслед. Потом ее позвала Китра – помогать по хозяйству.

Санни пересек площадь, думая об убитом им мальчишке. Худенькая фигурка, внезапная драка на лестнице, изумленное лицо мальчика, когда нож вошел ему между ребер… и Сардоник, стоящий над еще дергающимся телом, холодный, далекий.

Что же пошло не так?

Он повернул на запад по узкой улице, несказанное отчаяние глодало его сердце, прокусывало насквозь. Угловой фонарь осветил его голубой камзол.

Двое людей, закутанных в плащи, выглянули из тени дверного проема.

– Да, это он, – тяжело произнес один, тот, что был выше, когда Санни прошел мимо, – водит компанию с главным агентом врага, как ты и сказал. Теперь я верю всему.

Он вышел на улицу, за ним, не отставая, семенил компаньон-карлик.

Что-то заставило Санни обернуться. Он увидел и сразу узнал обоих, несмотря на маскировку, – и брата, и Подполза. Чувство безнадежности и нереальности происходящего охватило его. И когда другие выступили из темноты и приблизились к нему, он не стал кричать и сопротивляться.

Танишент прожила еще два дня. Поначалу, уносясь памятью в далекое прошлое, она иногда просила свой костюм танцовщицы, вина, звала Бортиса, но потом наступила тишина, изредка прерываемая лишь хриплым бульканьем.

Штопка несколько раз приходила в гостиницу, приносила новости из внешнего мира. Гильдия Воров так и не успокоилась после волнений выборов. Проигравший должен был или спасаться бегством, или пасть от руки наемного убийцы, но Сардоник не собирался делать ни того, ни другого. Он замкнулся в своей крепости и скликал оттуда своих сторонников. Он как будто не собирался отказываться от своих претензий на руководство. Цельность Гильдии была под угрозой, в воздухе витали напряжение и страх.

– Одно неверное движение – и ба-бах! – такими словами завершила Штопка свой последний визит. – Внутри-гильдиевая война. И при таком раскладе победителей не будет.

– Да. Самое время спрятаться получше. А как Санни? Что с ним?

– Не знаю. Его никто не видел после выборов. Полагаю, он заперся в крепости со своим братом. Ой, пока не забыла, это тебе от твоего учителя. – Она протянула Джейм сложенный квадратик бумаги, замаранный дюжиной рук, через которые он прошел. Печать, естественно, была сломана.

– Пора мне удирать. – Девочка встала. – Талисман, если собираешься выходить сегодня ночью, будь осторожна. У тебя много врагов, и Сирдан не последний, кто ждет, когда ты выползешь из дому.

Она ушла. Джейм прочла записку и улыбнулась – и письму, которое очень удивило ее, и тому, что неграмотная Штопка все-таки нашла способ ознакомиться с посланием.

Ранним вечером умерла Танишент. Они оставили ее лежать в той же комнате вместе с ее изображением – по традиции, но в спешке вырезанным из куска мыла, и зажгли огонь, заложив листами железа двери и окна. Тот, Кто Забирает Мертвых, придет за ней утром. Китра отыскала шкатулку танцовщицы с косметикой и постаралась придать покойной более приличный вид, но ничто не могло скрыть паутину морщин, запавшие глаза с синими веками, ссохшиеся губы. Никто бы не поверил, что Танишент было всего двадцать пять.

Рядом с усопшим полагалось бодрствовать целую ночь, но Джейм поняла, что не вынесет этого зрелища.

– Если вы сможете обойтись без меня, – сказала она Клепетти, – то я пойду. Днем Писака прислал мне письмо. Кажется, несмотря ни на что, меня сделали подмастерьем, и он хочет отпраздновать.

– Думаешь, это разумно?

– Нет, но это, может быть, единственный шанс попрощаться с городом. Марк сегодня дежурит последнюю ночь. Через день-два, когда я узнаю, что случилось с Санни, мы отправимся вниз по Поющей, к Восточному морю.

– А я и забыла, что вы покидаете нас так скоро. Без вас здесь будет скучно. Я уже и забыла, что такое тишина и спокойствие.

Джейм рассмеялась и убежала.

Писака стоял на раскладной лестнице в центральных покоях Клубка, с плеч его и до земли свисали развернувшиеся старинные манускрипты – учитель яростно искал какой-то древний пергамент, наверняка уже четверть века как съеденный мышами. Он не соглашался признавать опустошительное действие времени. Когда Писака с грохотом стал спускаться, Джейм внезапно вспомнила, что у нечасто используемой стремянки сломано несколько верхних перекладин. Но до того, как она успела крикнуть и предупредить, старый вор уже миновал опасное место, не пропустив ни одной ступеньки и ни разу не споткнувшись. Это, наверное, другая лестница, подумала Джейм, помогая старику отыскать его плащ, из которого Уродец попытался устроить себе гнездо. Потом они отправились наружу.

Писака не был за пределами Клубка с тех пор, как отводил Джейм во Дворец Гильдии, чтобы внести ее в списки. По большому счету он жил вполне комфортно, припасы еженедельно подвозили к одному из входов в Клубок, и там было все, что нужно. За исключением редких случаев (вроде того, когда в ночь Бала Мертвых Богов у Уродца разболелось горло и понадобилось лекарство), Писака не покидал Клубок. И теперь, ковыляя вместе с ним по улицам, Джейм раздумывала, существует ли еще та таверна, к которой они сейчас направляются. Но вскоре девушка убедилась, что опасалась зря. Впереди замаячила вывеска «Скрещенных звезд», гостиницы, стоящей здесь добрых два века.

Внезапное появление Писаки вызвало переполох. Он же быстренько обосновался за одним из главных столов, раскланиваясь с друзьями, которых не видел десятки лет.

Джейм примостилась поблизости, чуть позади учителя. Как «Луна» обслуживала учеников, «Звезды» были местом сбора мастеров и высших чинов Гильдии. В зале не было других подмастерьев, большинство людей за столами были отъявленными приверженцами Свят-Халвы, который со своей стороны сделал все, чтобы не допустить продвижения Джейм. Неплохой получится праздничек.

Она уже придумывала предлог, чтобы ускользнуть отсюда, когда начались неприятности.

Кто-то поздравил Писаку с успехом Свят-Халвы, он ответил в своей обычной язвительной манере, и один из помощников Сирдана со стуком опустил свою кружку.

– Все это чушь! – взвизгнул он. – Что же это за брат такой, который не помог старику, когда тот так в этом нуждался? Что это у него за секреты? «Величайший вор Тай-Тестигона», – ха! Если ты когда и умел что-то, то давным-давно уже все позабыл!

– Ты хочешь сказать, – опасный голос у Писаки, опасный, – что я не заслуживаю своей репутации?

– Чер-р-ртовски верно! Назови хоть одну вещь, которую ты украл за последнее время, «величайший вор».

Старик нахмурился:

– Это ты назови любую вещь, слышишь, любую, – и я украду ее. Сейчас же. Сегодня.

– Господин мой, нет! – прошипела Джейм в спину Писаке.

– Прекрасно! Второе Око Абарраден. Если осмелишься.

– Заметано! – возликовал Писака.

– О мой бог, – выдохнула Джейм, пряча лицо в ладонях.

Спор, все больше накаляясь, продолжался всю дорогу к Округу Храмов.

– Гляди. – Джейм схватила старика за руку и остановила его в тени ворот. – Даже если тот человек в «Звездах» настолько пьян, как кажется, посмотри, во что ты позволил ему себя втянуть: нет времени разведать территорию, подготовить пути к бегству, и нас слышало столько народу, что для полного триумфа не хватает только шагающих впереди герольдов. Думаешь, стражники глухие? Одно лишнее слово – и тебя, многоуважаемый, тотчас же схватят.

– Я знаю, что делаю, – раздраженно ответил Писака. – Мне не впервой – ты еще помнишь? Кроме того, никто не выдаст меня. Такое просто-напросто невозможно.

– Но кто-то же в «Луне» донес на меня, когда я стащила Павлиньи Перчатки. Ладно, раз так – я иду с тобой.

– Xe! Ты просто хочешь вынюхать мои тайны!

– Если я еще раз услышу подобное, то просто полезу на ближайшую стенку. Неужели не ясно, что я просто не хочу, чтобы ты свернул свою тощую шею? Преданность – мое единственное достоинство; и перестань отворачиваться.

– А ты с норовом, парень, – вгляделся он в нее. – Ну идем, идем. Полагаю, ты заслужил это право.

Храм Абарраден был одним из самых солидных в той части Округа, которая еще принадлежала Старому Пантеону. Он возвышался над маленькой, выжженной солнцем площадью, от которой разбегалось восемь улиц, две из которых смыкались под углом у внешней стены, образуя границу между старыми и новыми богами. Многие храмы были сожжены дотла в прошлом году, во время последней вспышки храмовой войны, начавшейся еще с противостояния Гелиота и Сан-Сара два с половиной тысячелетия назад; некоторые еще действовали, здорово потрепанные в борьбе.

Храм Абарраден был могущественным, он перестраивался семь раз, становясь все величественнее и прихотливее. А теперь пыль заглушала шаги Джейм, идущей вслед за Писакой по тропинкам. После безвременной кончины Горго она узнавала все больше и больше о богах Тай-Тестигона, представляя их сообществом с собственными правами, зависящим от веры их создателей и личных черт каждого, иногда способных и к независимым действиям. И Джейм чувствовала, что и они узнают ее и обходят стороной. Частично поэтому она и пошла за своим мастером, рассчитывая спугнуть Абарраден или хотя бы отклонить гнев ее служителей. Богиня спала, ее глубокое дыхание проносилось по пустым залам. Она, как Танишент, никогда больше не проснется.

Вор и ученица достигли молельни без происшествий, встретив только пару монахов-уборщиков и легко ускользнув от них. Самые дальние внутренние покои являли собой истинное убранство храма. Высокую, тускло освещенную комнату на треть заполняло гигантское изваяние Абарраден, когда-то полностью зрячей, а теперь одноглазой. Как и многие божества Старого Пантеона, богиня сочетала в себе черты человека и животного, в данном случае – коровы. У ее копыт лежало широкое кольцо черной воды – обычный барьер против демонов. От заговоренного моста, который должен быть перекинут через лужу, остались только дырки от болтов. Созвездие мерцающих дисков покачивалось на поверхности воды. Джейм потянулась, чтобы разглядеть их поближе, но Писака быстро отдернул ее назад. Он вынул из мешка обгрызенный кусок колбасы и подбросил его над водой. Дюжина тонких щупальцев взметнулась и схватила кусок на лету. Глаза моргнули разок и замерли в ожидании. Караульные приходят и уходят, а хранители остаются.

– Это настолько просто, – прошептал старик, – что мне почти стыдно. Но вызов есть вызов. Иди присмотри за дверью.

Джейм отошла. Когда она оглянулась, Писака был над бассейном, щупальца тщетно тянулись к его ногам, он прошел уже половину несуществующего моста.

Она все еще смотрела на него, разинув рот, когда донесся какой-то звук. Люди, много людей в храме. Секунду она слушала их тяжелую поступь, гудение голосов, спорящих о том, кому идти первым, потом прошипела через всю комнату:

– Учитель, стража!

– Как не вовремя, чтоб их, – не сдержался Писака. Он стоял на одной из грудей Абарраден, держа в руках белый камень, вынутый из глазницы. Старик указал на дверь в дальнем углу. – Вверх по лестнице и на крышу, быстро, но сперва потуши свет.

Джейм делала то, что было приказано, слыша, как голоса становятся все ближе и громче. Она задержалась у последнего светильника, ожидая, пока старик доберется до лестницы, потом бросилась через темную комнату, лишь только в нее ворвался первый стражник. Остальные, судя по звукам, сгрудились за ним, потом по одному стали протискиваться в помещение, громко бранясь. В итоге кто-то все-таки свалился в бассейн.

Несмотря на хорошее ночное зрение, Джейм видела в этом непроглядном мраке так же мало, как и все остальные, но у нее было преимущество – она знала планировку комнаты. Девушка почти достигла ступеней, когда, к ее изумлению и ужасу, крепкая пара рук внезапно сомкнулась вокруг нее. Набрав полную грудь воздуху, она во всю мочь издала боевой клич – убийственная штука в закрытом пространстве. Руки немедленно разжались. Рванувшись к двери, Джейм врезалась лбом в косяк, встряхнулась, пришла в себя и полезла наверх. Внизу закипела бурная деятельность, стражники тоже нащупали лестницу. Девушка выскочила на крышу, толкнув люк в потолке, захлопнула его, задвинула затвор и рухнула сверху.

– Что тебя задержало? – поинтересовался Писака, подняв украденный камень в лунном свете, держа его так нежно, словно руки видели больше, чем ослабевшие глаза.

– Такая куча хлопот, – хихикнул он, – из-за куска стекла.

– Что?!

– Пятьдесят лет прошло, а ничего не изменилось. Тогда я проверил оба глаза и взял подлинный. Представь себе, это не было такой уж шикарной работой, понятия не имею, почему люди подняли такую шумиху. Дураки они все. Или почти все. Ну, правда, с тех пор никто не выходил оттуда с этой побрякушкой («Да кто же в состоянии пройти по отсутствующему мосту?» – подумала Джейм.), вот эти недоумки и убедили себя, что это невозможно. В этом городе верят в странное. В чем ты, наверное, и сам убедился.

– Да, учитель. Но откуда же у Абарраден взялось стеклянное око?

– Кто знает. Наверняка какой-нибудь жулик-жрец подменил его много веков назад.

Створка люка стала прогибаться под ударами дубинки. Джейм поспешно спрыгнула со своего места.

– Ох, учитель, стекло это или нет, но те господа внизу все еще охотятся за нами. Как вы предполагаете решить этот вопрос?

– Конечно же, слиняем по-быстрому. – Писака встал. – Хороший вор никогда не засиживается в гостях.

– И куда курс держим? – спросила Джейм, предчувствуя подвох.

– А что, у нас большой выбор? – Писака начал сердиться. – Естественно, по крышам.

Он показал за храм, туда, где зияла выжженная пустота.

Мост был реален для него, наверное, как и те ступеньки на стремянке, и сейчас – видимо, не лучшее время колебать его уверенность, но мой бог…

– А вы – мм-м… уверены, что все в порядке?

– Конечно уверен, – раздраженно сказал он и шагнул в пространство. Скользнул на несколько футов вниз, с трудом удерживая равновесие. – Совершенно уверен. Но тут есть пара гнилых дощечек. За мной, мальчик, и помни о дырках.

Она смотрела, как он осторожно нащупывает путь над бездной, тыча перед каждым шагом в пустоту своим посохом. Он не падал, проблема – его проблема – была решена. Но как насчет нее?! Джейм пробежала по краю крыши, видя только гладкие, отвесные стены. Здания на той стороне слишком далеки, и до земли ее страховочный трос не достанет. Да, не самая благоприятная ситуация.

– Ну же, идем. – Писака уже стоял на противоположной крыше и притоптывал от нетерпения. – Думаешь, они провозятся с этой дверцей всю ночь?

«Бьюсь об заклад, что нет». От дерева отлетали щепки. В зазубренную дыру просунулась рука, нащупывая щеколду. Теоретически у нее нет причины бежать от них. Она не прикасалась к похищенному и по законам города была невиновна, но что-то подсказывало ей, что этой ночью такие тонкости особой роли не сыграют.

– Эй? – Писака уже охрип от крика. – Если уж я смог, то ты и подавно!

Может, он и прав. Очевидно, для этого старика вера – очень могущественная вещь. Джейм постояла секунду, отключившись от звуков со стороны двери, не обращая внимания на Писаку, забыв обо всем, кроме того, что она узнала за этот год насчет веры и создания реальности в Тай-Тести-гоне. И, зажмурив глаза, с величайшей осторожностью шагнула через край.

Там что-то было, потому что ее нога соскользнула. Как и Писака минуту назад, Джейм проехалась вниз по какой-то гладкой, наклонной поверхности. Не раскрывая глаз, она затормозила на спуске и, еле передвигая ноги, поползла на четвереньках вдоль склона. На ощупь шла она по чему-то, что не имело определения, плотность таяла, стоило только отвлечься на шум позади. Это, в свою очередь, заставляло нервничать и колебаться. Джейм отчетливо вспомнила, как часто Писака заставлял ее в воображении проходить по дорогам над домами, которых она никогда не видела, – хотя бы потому, что самих домов уже не существовало, – и какая сила воображения была необходима для такой работы. Право, не так уж это отличается от перехода по воздуху через стофутовую пропасть. Ага, вот тут как будто дранка на кровле. Ощупав одну, она с шипением отдернула руку.

– Ну что еще? – совсем рядом раздался голос Писаки.

– Во имя всех… ой… вроде заноза. Что ты скажешь о…

– Талисман!

Вопль раздался сзади, недоверчивый, протестующий, и, несомненно, издать его могли только мощные легкие Девятипалого. Вздрогнув, Джейм открыла глаза. Под ней была пустота, и девушка стала падать. Руки беспорядочно замахали, словно жили своей жизнью, и вцепились в карниз противоположного здания.

– Я же предупреждал тебя – следи за дырками, – сказал Писака, втаскивая ее за шкирку наверх.

Потом Джейм настояла на том, чтобы проводить своего мастера до дому задними улочками. Хотя добыча была только стекляшкой и ничего не стоила, период риска распространялся и на нее, причем все уверены, что это подлинная вещь, и будут поступать соответственно. Ведь кто-то предал Писаку, и теперь за ним – да и за ней – гонятся. Сирдан бы не остановился перед тем, чтобы обогнуть Закон. Ведь он уже нарушил кодекс воров – никогда не выдавать собратьев стражникам. При сложившихся обстоятельствах лучшее место для Писаки сейчас – Клубок, а для нее – холмы на юго-западе. Надо переждать, пока все не успокоится или пока к ней и Журу не присоединится Марк, чтобы отправиться на юг. Джейм распрощалась с учителем у входа в его дом и торопливо зашагала по крышам к «Рес-аб-Тирру», намереваясь собрать вещи и убраться из города как можно быстрее.

Джейм влезала к себе на чердак, взгляд ее упал в комнату. Пол усыпан клочками одежды, два тюфяка распороты, очаг разворочен. В дальнем углу вынутые из стены камни обнажали ее потайную нишу. Вывернутый мешок лежал на кровати. Обломки меча были здесь, и маленький сверток с кольцом тоже – вот он, завалился между складками скомканного одеяла. А Книга в Бледном Переплете исчезла.

Джейм попыталась осознать случившееся. Потом быстро спустилась по лестнице вниз. Лишь только она появилась в кухне, в дверях возник Сарт Девятипалый.

– Погоди-ка минуту, Талисман, – выпалил он, заметив, что она готова дать стрекача назад. – Верь не верь, я ищу не тебя, а Марка.

– Марка? – Ее голос стал визгливым от нахлынувшей тревоги. – С ним что-то случилось?

– Это я и пытаюсь выяснить.

Пока он говорил, Клепетти поднялась из погреба и теперь целенаправленно наступала на них. Но прежде, чем она успела что-то сказать, Сарт сам шагнул к ней и зажал ей рот своей рукой.

– Мы патрулировали Округ Храмов, – продолжил он, игнорируя вдову, – когда прискакал капитан с дюжиной наших и сказал: «Кто-то грабит Абарраден. Всем построиться». Ну, мы строем пришли в этот улей, но кто-то… Дорогая, одну минутку… потушил свет, едва мы приблизились к комнате с идолом. Я вцепился в рукав Марка, зная, что вы, кенциры, можете находить дорогу в темноте, и он проволок меня через всю комнату. Вдруг кто-то испустил душераздирающий вопль над самым моим ухом, и в следующий миг Марк покачнулся, развернулся и прошел сквозь строй наших ребят, как летний тайфун. За компанию и я стукнул по нескольким головам, а потом мы с теми, кто остался, полезли наверх, на крышу.

Он сделал паузу, с сомнением глядя на Джейм.

– Ты действительно шла по воздуху, а? Мне не почудилось? И вот когда я хотел показать на тебя Марку, его там не было. Я его больше не видел… Ой!

Клепетти, окончательно потерявшая терпение, укусила его за руку.

– Может, ты и не видел, зато я видела, – мрачно сказала вдова, разглаживая свой фартук. – Где-то с час назад он заходил сюда. И что бы ни происходило, боюсь, это серьезно. Джейм, он просил меня передать тебе, что «достойная смерть стирает все пятна».

– О боже. Да, это серьезно. Я должна бежать за ним. Сарт, ты не мог бы подождать здесь, пока я… пока мы не вернемся. Мне почему-то кажется, что этой ночью нельзя оставлять гостиницу без присмотра.

– Буду рад, – сказал он, осклабившись в сторону Клепетти.

А вдова залилась румянцем.

Ясно, что произошло: это Марк схватил ее в темноте. Узнав ее, предполагаемого вора, и отпустив, великан кендар нарушил присягу стражника. Для него это означало потерю чести, а кенциры не могут жить после этого. Значит, он отправился возвратить свое доброе имя единственно возможным способом – приняв смерть от рук высокорожденного кенцира согласно древнему обычаю. В Тай-Тестигоне из высокорожденных имелся только Иштар. Она должна остановить Марка до того, как он придет к храму, или каким-то образом прервать ритуал, губящий как виновных, так и невинных.

И опять замелькали крыши – нет более прямого и безопасного пути. Джейм мчалась, периодически оглядывая улицы в поисках Марка. Может, и Санни где-то там.

Она не покинет город, пока не повидается с ним, даже если для этого придется проникнуть в крепость Сардоника; но надо сначала обеспечить безопасность Марка. Остальное сейчас не имеет значения.

Ничто? Даже Книга? О Трое, она совершенно забыла о ней! «Ну и хранитель из меня», – подумала Джейм, перепрыгивая через ненадежный, крытый соломой участок.

Она провалилась, ноги болтались в пространстве, руки вцепились в чью-то бельевую веревку. Джейм раскачалась, оттолкнулась, дважды перевернулась в воздухе, оказалась на чьем-то балконе и оттуда вскарабкалась обратно на крышу.

– В следующий раз захвати с собой голубя! – крикнули ей снизу.

Этой ночью все будет расставлено по местам. Будь проклята Книга, будь проклята она сама, если потеряет Марка.

Наконец она увидела его – эту высокую фигуру ни с кем не спутаешь, он быстро шагал по улице и был совсем близко к кольцу праха, окружавшего храм. Джейм спустилась на землю, окликая его. Он, казалось, не слышал. Еще минута – и она его догонит…

И тут в полной тишине из темноты выскользнула фигура с поднятой рукой и встала между ними.

Джейм, покачнувшись, резко остановилась. Ночь была темна, но девушка могла бы разглядеть лицо чужака или хотя бы одежду. Но это был лишь черный силуэт, лишенный черт… нет, тень – плоская, тянущаяся к ней…

Значит, Джейм не вторая часть поручения посланца Свят-Халвы, а первая; и убийца рядом – безымянный, безликий, готовый привести приговор в исполнение.

Она отступила и снова позвала Марка. Тот не остановился и не сбился с шага. Он должен был слышать, но она не могла сказать ничего, что вернуло бы ему честь и спасло жизнь – нужно было объяснить очень многое, но на ее пути стояла смерть. Нет, мимо не проскользнуть, слишком опасно… Джейм бросилась в боковую улочку и припустила что есть духу.

И две тени мчались за ней – собственная и Сумеречного Вора. Тропки раздваивались и поворачивали, каменные стены душили, земля предательски вырывалась из-под ног. Ей не удастся запутать след. Что же может остановить убийцу? Ага, вот между двух перекошенных стен блеснула вода западного канала Нижнего Города. Туда. Прыжок – и она на другом берегу и уже устремилась на север, к храму. Преследователь, не отставая, двигался по другой стороне рва. Они приближались к мосту. Если он перейдет… Джейм прибавила ходу. Он перешел. Она краем глаза видела его протянутые руки и неслась напролом, только бы не попасть в эти объятия, продираясь через обваливающиеся груды мусора, поднимая за собой лавину пыли. Наконец, упав на колени и кашляя, она увидела, что тень остановилась на самом краю отравленного круга, как и в том далеком кошмаре первой ночи. Девушка поднялась и направилась к храму. Волна паники накатила на нее, когда она заметила, что двери широко распахнуты. Марк уже вошел.

Джейм нашла его в центральных покоях, коленопреклоненный, стоял он перед алтарем, смиренно сложив большие, огрубелые руки, не отвечая ни на зов, ни на прикосновение.

– Ты опоздала, – продребезжал тонкий сухой голос. Иштар стоял перед изваянием Трехликого, словно белый нарост плесени на граните. – Он уже глубоко погрузился в смертельный транс и будет опускаться все ниже и ниже, пока не достигнет дна – и конца. Никогда прежде не встречал я человека, столь страстно жаждущего забвения.

– Но он не должен! Это ошибка, он не сделал ничего, чтобы ритуал стал необходимым!

– Так говоришь ты. Но я следую его желаниям, а не твоим. Все твои умения и хитрости не спасут его от самого себя, как не помогли тебе удержать Книгу в Бледном Переплете. Ах да, я догадывался, что она у тебя. – Жрец спускался по ступеням, триумф оживил его лицо. – «Молчи, язык, который говорит… Выбравшим уход – скрытые пути». Ты помнишь эти слова, не так ли? Первая часть действительно из свитка Антробара, который ты умудрилась уничтожить, но вторая-то – нет. Только тот, кто видел оригинал, способен воссоздать целое. Лишь горстка жрецов и летописцев обладает этим знанием… Только немного им от того пользы без самих рун. И никто из них не был даже рядом с Восточным Кеншолдом, твоим домом, куда направлялся сам Мастер, разыскивая нечто столь ценное, что не побрезговал гнилым воздухом этого мира, пытаясь вернуть принадлежащее ему. Я оказался прав, не так ли? А ты упустила Книгу, и скоро она будет в более достойных руках.

– Твоих, полагаю, – сказала Джейм, пытаясь скрыть смятение. – Смею ли я осведомиться, каким образом?

– Поблагодари своего друга, – ответил Иштар злорадно. – Послание Писаки было перехвачено, Свят-Халва разработал свой план, а я свой. Отрава в ответе за твою потерю.

– Возможно, за твою тоже, – произнесла Джейм. – Когда мы виделись с ним в последний раз, он не слишком уважительно отзывался о тебе и сказал, что когда ты в следующий раз прикажешь ему что-нибудь, то сильно удивишься.

– Он никогда не предаст меня, – Иштар говорил больше себе, чем ей. – Он не посмеет, пусть даже в последнее время он стал менее покорным, чем раньше. Тоже из-за тебя, – яростно взглянул он на девушку. – Но такое… Это будет изменой всему нашему народу. Нет, нет, невозможно, немыслимо.

– Для него сейчас Кенцират – это ты, и он говорил о мщении, поскольку думал, что его самого могут предать. Ты лучше меня знаешь, есть ли у тебя причина бояться.

– Я отвергаю все причины! – Жреца уже трясло. – Но признаю, что было глупо доверять кому-то столь непостоянному. Этот мальчишка способен вообразить что угодно. Если предположить худшее – что он сделает дальше?

– На его месте, – медленно проговорила Джейм, – я бы сделала что-то очень дерзкое, что принесло бы максимум вреда. Я бы отдала Книгу Свят-Халве.

Иштар тяжело дышал, шипение вырывалось из его груди.

– Ученый человек, я имел случай убедиться в этом. И достаточно честолюбивый и самоуверенный, чтобы суметь уничтожить мир. Если Книга у него, мы должны вернуть ее. Ты должна.

– Я, милорд? А что будет с моим другом – вот с ним? Если я выполню твое задание, клянешься ли ты вывести его из транса, чтобы он смог услышать правду и изменить свое мнение?

Жрец брезгливо махнул рукой – согласен. Джейм была уже у дверей, когда вдруг вспомнила:

– Ой, милорд… маленькая проблема. Там, снаружи, меня ждет Сумеречный Вор, хочет убить. Как избавиться от демона?

– Проще простого, – раздраженно ответил Иштар. – Все, что тебе нужно, – это его истинное имя и много воды или огня. Для тебя, избранная, это должно быть легко.

«Ну, с водой будет несложно, – думала Джейм, выжидая подходящего момента. – А имя… Вот он, прошел мимо… немного же видно сквозь дверную щелку… Жди, жди… сейчас». Она вылетела наружу и помчалась к каналу.

Противник двигался немного быстрее, но Джейм удалось перебраться на ту сторону ручейка раньше, чем он приблизился к ней. Так она и шла всю дорогу к Поющей, сопровождаемая враждебной тенью, скользившей за ней по другому берегу, пока не появился мост, через который преследователь смог перейти на ее сторону – и оказался впереди. Она свернула, пронеслась по украшенной лентами улице района Шелков и быстро вскарабкалась на крышу.

Погоня закончилась на коньке дома, чьи верхние этажи нависали над игривыми водами Поющей. Джейм оказалась в безвыходном положении. Она обернулась, чтобы увидеть скользящую к ней смерть. Теперь у нее есть только один шанс.

– Отрава? – осторожно сказала она.

Сумеречный Вор бросился на нее. Она едва успела увернуться от его рук и нащупала что-то похожее на ошейник. Ухватившись за него, она одной ногой уперлась в живот – живот тени? – и перебросила нападавшего через себя. Что-то твердое, отскочившее от смутной фигуры, ударило ее по лицу, слезы боли ослепили мгновенно. Когда зрение вернулось к ней, она увидела только крышу, Поющую и что-то темное на ее поверхности, уносимое течением.

Джейм присела, пытаясь отдышаться. Она рисковала, поверив словам Санни, что только руки твари смертельны. А имя… Даже сейчас она сомневалась, что ее догадка верна. Отрава доверил свою душу и тень Иштару семь лет назад, в то время, когда жрец «обменивался информацией» со Свят-Халвой, как раз перед тем, как давешний соперник Сирдана, мастер Дубяк, пал жертвой Сумеречного Вора. Если Иштар, который предположительно должен держать душу Отравы в сохранности, одолжил ее для такой грязной цели, то он предатель. Хорошо, она положит этому конец, но как?

Сердитые голоса снизу прервали ее раздумья. Группа людей, одетых в голубые цвета Сардоника, насильно удерживала одного из своих, а последователи Свят-Халвы насмехались над ними.

– Спокойно, приятель, – прошипел кто-то своему вырывающемуся другу. – Ты что, хочешь начать войну?

Джейм вдруг осознала, что улицы внизу полны воров – их было много, слишком много. Вместо того чтобы залечь на дно, как их мастер, люди Сардоника рвались в бой, к вящему удовольствию своих врагов, не упускавших случая уколоть их. Если они сумеют хорошенько раздразнить соперников, тем лучше – необъявленная гильдиевая война разорит ту сторону, которая нанесет первый удар. Но почему на улицу вышли люди Сардоника? Они словно ждали чего-то, точно не зная, чего именно.

Что там такое?

Низкий, хриплый гул, почти стон, шел с севера. Воры внизу переглянулись и пошли, вначале медленно, потом все быстрее и быстрее, направляясь к линии огней, окружившей площадь Правосудия.

Встревоженная, Джейм спустилась на мостовую и присоединилась к потоку. На мосту она заметила знакомую фигуру в желтом камзоле, слепо шагающую прямо на нее.

– Дерзец! – окликнула она, прокладывая себе путь через толпу. – Что случилось?

– Талисман? – Кажется, он все еще не видит ее. – Не спрашивай. Не ходи. Не смотри. Убирайся с улиц. Теперь ничего не поделаешь… ничего.

Она, недоумевая, глядела ему вслед. Потом развернулась и побежала к площади.

Та была полна народу, все сгрудились вокруг Трона Милости. Языки факелов вздымались над головами, озаряя потрясенные лица светом преисподней. Со спинки Трона свисало что-то голубое. Джейм задержалась у края толпы, мучимая предчувствием. Потом начала пробираться вперед, сперва просто расталкивая и раздвигая плотно стоящих людей, а затем пустив в ход когти. Наконец девушка оказалась в первом ряду.

– О мой бог… Санни!

Мир сузился, в нем не осталось никого, кроме них двоих – одного, неуклюже скорчившегося на мраморном Троне, и другой, упавшей перед ним на колени и сотрясаемой волнами накатывающейся рвоты. Пустота ее сознания наполнялась жужжанием мух, облепивших труп. Зудение насекомых превращалось в слова, повторяемые вновь и вновь, требующие ответа.

– Это работа Отравы! – выкрикнул человек в голубом. – Это война!

«Что же мертвые могут сделать с живыми», – тупо удивилась Джейм. Но даже если она только что уничтожила душу Отравы в Сумеречном Воре, это не изменит того, что произошло здесь. Медленная, мучительная, иссушающая смерть, как сказал однажды Дерзец.

Сторонники Свят-Халвы отступали, напуганные реакцией толпы. Джейм догадалась, куда будут направлены гнев и ненависть, еще до того, как подстрекатели указали место. Поток подхватил и понес ее, она кричала с остальными, но остановилась от внезапного сомнения. Бросила последний взгляд на Трон Милости и проскользнула сквозь толпу, унося с собой этот образ. Выбравшись на более просторное место, она побежала, потом полезла вверх.

– А, Талисман! – воскликнул кто-то, появившийся на крае крыши. Занесенная для удара рука опустилась и помогла ей взобраться. – Что происходит?

– Ой, Воробей, нет времени объяснять. Слушай – вон те люди направляются ко Дворцу Гильдии Воров, а я хочу прибыть туда первой. Ваши люди могут их задержать?

– Ко Дворцу? Они наверняка пойдут туда по Неуклюжей улице… Ну, мы можем что-нибудь сделать, если, конечно, ты не против того, чтобы сбросить им на головы быка.

– Да сбрасывайте что хотите, только дайте мне пять минут.

– Ты их получишь. – И Воробей упорхнул.

Джейм помедлила секунду, глядя вниз. Улица шевелилась, изрытая какие-то нечеловеческие звуки. Смерть Санни спустила город с привязи. Джейм стянула перчатки и уронила их в темноту. Пусть будет так, она ничего не станет скрывать.

Крыши Неуклюжей улицы украшали выстроившиеся в ряд многочисленные каменные головы различных животных, чтобы умилостивить души зверей, продававшихся разрубленными на части в бессчетных мясных лавках внизу. У одного из изваяний чрезвычайно массивной головы быка на углу Речной улицы возилась дюжина тучников, отколупывающих куски весьма качественного раствора, крепящего скульптуру к зданию. Джейм подождала, пока толпа подойдет к Поющей. Тучники предостерегающе закричали, когда она вспрыгнула на широкую голову быка, чувствуя, как та качнулась под ее весом, и, оттолкнувшись, перелетела на соседнюю крышу – весьма вовремя. Она не обернулась на звук падения огромной каменной глыбы на землю и последовавшие за этим вопли.

Корабельный остров лежал тихий и мирный, спрятавшись за спину мстительной статуи.

Джейм ворвалась в зал Гильдии, выкликая Отраву, и скоро наткнулась на одного из его сподвижников, который провел ее по Дворцу в роскошные апартаменты, из которых когда-то, давным-давно, выпало тело мальчика.

Отрава оторвался от созерцания огня в камине.

– Итак, ты наконец-то пришла ко мне, – улыбнулся он.

– Прекрати. Ты сделал это?

– Честно говоря – я. Забудь о Книге, моя дорогая госпожа. Это мерзкая вещь. Тебе без нее будет лучше.

– К черту Книгу! Санни там, на Троне Милости, с него содрана кожа – твоим, особым, любимым манером и люди его брата идут сюда, чтобы заставить тебя расплатиться!

Прихвостень Отравы негромко вскрикнул и поспешил вон из комнаты – проверить. Но улыбка его хозяина не померкла.

– В тебе больше жестокости, чем в ком-либо еще, – продолжила Джейм, пытаясь пробить стену его хладнокровия, – но, во имя когтей бога, ты же не идиот! Это первый удар необъявленной гильдиевой войны, и сейчас ты выглядишь зачинщиком. Скажи, что ты не настолько глуп, не только ради меня, скажи же!

Уходивший вернулся:

– Девчонка сказала правду, – он задыхался. – Они идут! Что будем делать?

– Что хочешь. Я глуп, несомненно, – обратился Отрава к Джейм и шагнул, оказавшись между ней и дверью, – но не настолько и не в этом, милая.

– Проклятие, тогда сделай что-нибудь! Я не хочу в одну ночь потерять вас обоих… о боже. – Она резко побледнела. – Отрава, м-м-мне кажется, что я только что убила тебя.

– Что, скажи на милость, это значит? – Он выглядел озадаченным.

Она объяснила. К ее изумлению, он рассмеялся:

– Зря ты ломала голову. Нет, все с твоим Сумеречным Вором гораздо проще и лежит под самым носом, леди.

– Что ты имеешь в виду… и почему называешь меня так?

– Знаешь ли, мне нравится, да и тебе идет. Кроме того, это же наименьший из твоих титулов.

– Что?

– Не хочешь ли ты сказать, что не знала? – Он наконец удивился. – Никто тебе не говорил? Как странно.

– Погоди минуту, – запротестовала Джейм. – Но как ты все это узнал? Что, у меня на лбу написано: «Я высокорожденная»?

– И ты могла бы принять мою душу. Все шаниры каким-то боком происходят от высокорожденных, но хранители душ, такие как ты и Иштар, должны быть чистокровными. К тому же кто из кенциров, даже высокорожденных, наделен твоими талантами и умениями? Для такой умной девочки ты чрезвычайно несведуща. Как жаль, что у меня не будет возможности заняться твоим образованием.

С треском вылетела дверь зала Гильдии. Раздались крики. Множество ног затопали по переходам, множество голосов вопили в страстной жажде крови.

– Знаешь, – Отрава с улыбкой повернулся к Джейм, – я не совсем так представлял нашу последнюю встречу, что-то она не очень для нас характерна. Прощай, моя дорогая госпожа. Помни меня.

Он обнял и поцеловал ее. Через внезапную вспышку боли Джейм услышала щелчок за спиной, потом Отрава оттолкнул девушку. Стены рядом с камином не было, Джейм по инерции влетела в нишу, ударившись обо что-то, потом панель вновь опустилась – девушка оказалась в узком проходе.

Из комнаты снаружи донесся скрежет – ломали входную дверь.

Джейм царапала стену, не замечая заноз, сознавая всю безнадежность. Лучик света упал на ее плечо. Она подтянулась и стала глядеть в узкое потайное окошко.

Они уже были в комнате, стояли полукругом почти перед ней, задние напирали, жертва была загнана в угол. Но хотя нападающих было многим больше, она внушала им страх. В этот краткий миг оцепенения и тишины Джейм слышала дыхание Отравы, прижавшегося к стене с другой стороны. Потом он засмеялся, словно услышал одному ему понятную шутку, и все набросились на него.

У него были нож и Сенета, виртуозное мастерство и дикая жестокость. Через минуту несколько трупов лежали у его ног, а живые ошеломленно отступили. Джейм снова услышала его короткий смешок.

– Псы, – мягко сказал он, надвигаясь на них, отводя их взгляды от секретной панели. – Ну как, сладка ли смерть? Идите, шакалы, лижите кровь.

Что-то пошевелилось на полу позади него. Джейм видела, как рука упавшего вора украдкой нащупывает нож мертвого соседа. Она закричала, но слишком поздно. Мужчина вскочил, схватил Отраву сзади рукой за горло и погрузил нож ему под ребра. Отрава встряхнулся и освободился. Молниеносным движением – даже Джейм его не заметила – он сломал нападавшему шею. Потом презрительно выдернул нож. Полилась кровь. Вздох пронесся по комнате. Все ждали, когда же он упадет, а он вновь наступал, шаг, другой, потом опустился на колено, зажав рану рукой. Взглянул на потайное оконце и улыбнулся. А потом все навалились на него.

Его били долго, и не было человека, не приложившего руку, ногу или клинок к агонизирующему телу, но Джейм слышала неровное дыхание Отравы, как свое собственное, еще долго после того, как оно должно было прерваться. И когда его поволокли к выходу, он все еще дышал. Человек, потерявший душу, умирает очень, очень тяжело; тем более кенцир.

Джейм сидела на полу, прислонившись к стене. Боль напомнила о себе, и девушка очнулась. Словно в тумане, подняла она руку к лицу, затем протянула ее к лучу, падающему из смотрового отверстия. Кончики пальцев матово блестели.

Она все еще глядела на свою руку, когда что-то проскользнуло между ней и ее лицом. С криком ужаса Джейм отпрянула. Чужие пальцы едва не коснулись ее щеки. «Никакой воды не хватит, если имя было неверным», – пронеслась в голове дикая мысль. Джейм вскочила. Он вновь выследил ее, и теперь она одна во мраке с Сумеречным Вором.

Джейм побежала. Потайные проходы вились по всему Дворцу, образуя лабиринт в лабиринте, огибая почти каждую комнату. Темноту прорезали тонкие лучи из многочисленных секретных глазков. Джейм мчалась очертя голову, а сзади ее настигала молчаливая чернота, поглощающая каждое пятнышко света на своем пути. Это не Башня Демонов, и преследует ее не глупый Тулигса, которого так просто было провести. Как бы его не звали, тварь хочет схватить ее и очень близка к исполнению задуманного его хозяином. Джейм прибавила ходу, обогнула угол – и врезалась в стену.

Оглушенная, смотрела она на нависшую темную фигуру в ореоле света из потайных щелей.

И тут, далеко, кто-то закричал.

Сумеречный Вор оцепенел, его рука застыла в дюйме от лица Джейм, потом – невероятно! – он ушел. Ему, плоскому, не надо было разворачиваться. Она слышала, как он быстро продвигается по коридорам.

Какой-то инстинкт поднял ее на ноги и послал вслед за ним. Добыча стала охотником, и оба шли на звук ужасающего, не прерывающегося ни на миг крика. О Трое, кто же может издавать такой жуткий вопль, ни разу не прервавшись, чтобы набрать в грудь воздуха?

На полу в конце коридора лежало кольцо света, моментально погасшее, лишь только Сумеречный Вор прошел сквозь него. Крик, теперь совсем близкий, перешел в отвратительное бульканье. Джейм нащупала мягкую, податливую поверхность – изнанку висящего на стене гобелена. Она отдернула его и вступила в личный рабочий кабинет Свят-Халвы.

Сирдан сидел за столом, его искривленные руки вцепились в края столешницы. Голова была запрокинута, а глаза открыты широко-широко. Глаза? Их не было – черные дыры под кустистыми бровями вглядывались в великую тьму. Тонкое шипение все еще прорывалось сквозь стиснутые зубы. Хилая грудь под тяжелой цепью – символом власти – еще вздымалась, пока со слабым хрустом не стали распадаться ребра. А возвратившаяся тень Сирдана улеглась, становясь чернее, на страницы раскрытой перед ним Книги в Бледном Переплете.

«Достаточно ученый» – называл его Иштар. Что ж, он сумел призвать Сумеречного Вора и разобрать руны, но слова вырвались из-под его контроля. Антробар, наверное, выглядел так же, когда Книга покончила с ним.

– Это конец? – обратилась Джейм к неподвижной фигуре. – Если мои слова хоть чего-нибудь стоят – мне жаль, что все так обернулось. Прости.

Она закрыла Книгу и осторожно завернула ее в ту самую льняную тряпицу, стараясь не прикасаться к теплой коже. Прижав к груди сверток, Джейм выскользнула в главный коридор.

Переходы Дворца были полны мечущихся людей, каждый старался избежать надвигающегося истребления. Никто не обратил внимания на худенькую фигурку с плоским белым пакетом, присоединившуюся к потоку бегущих наружу, в прохладу ночи. Они и так охвачены безумием, каково же им будет тогда, когда разнесется слух о смерти Сирдана.

На носу острова-корабля статуя держала над беспечной водой свои ужасные трофеи, а за ее спиной небо окрашивалось багровым заревом пожара.

Глава 14. БОГИ ВЫХОДЯТ ИЗ ХРАМОВ

В тишине храма Джейм помедлила, глядя на неподвижную фигуру Марка. Потом протянула Книгу в Бледном Переплете Иштару.

– Теперь сдержи свое слово, – сказала она. – Разбуди его.

Но жрец, казалось, забыл и о ней, и о своей жертве. Трясущимися руками развернул он книгу и, неуклюже удерживал ее на одной руке, другой переворачивал тяжелые страницы, пожирая их глазами.

– Наконец-то она у меня, – пробормотал он, едва сдерживая возбуждение. – Сила и власть, власть сменить ход вещей, сломать Барьеры, вернуть людям их законного господина, погребенного в тенях. Я заполучил ее, заполучил, заполучил…

– Почему ты упомянул о Пороге? Ты разбудишь его или нет?

– Разбудить его? – Жрец свысока холодно посмотрел на нее. – Ты маленькая мелочная дура, какое это имеет теперь значение? Ты что, не понимаешь, что произошло? Тогда я растолкую, если твой слабый разум сможет это вместить. Ты все еще веришь в то, что Кенцират избран богом для сражения с древним врагом, Темным Порогом, Пожирателем Миров. Как и все, ты плюешься при имени Геридона, Мастера Норфа, которого называют предателем и изменником, потому что он отказался от вашего бога-монстра и пришел к Повелителю теней. Но у него было право на это. Я ушел в ссылку с Серым Лордом. Я видел лик тьмы и знаю, что во всей Цепи Сотворений нет ничего равного этому.

– Подожди минуту… Ты говоришь, что Серый Лорд остался в живых после перехода Хмари?

Иштар уклонился от ответа.

– Ничего равного, ничего подобного! – повторил он, его тонкий голос задребезжал.

Джейм почувствовала, как поток энергии, текущий воруг них, начал распадаться. Жрец терял контроль над силой.

– Милорд… – резко начала она.

– Когда я пришел в Тай-Тестигон, – торопливо перебил ее жрец, – о, что это было, боги, боги везде, сотни, тысячи, а нас учили, что бог един… Ты, дерзкая самонадеянная девчонка, думаешь, что была первой, кто задался вопросами и экспериментировал с созданием реальности в этом городишке? Ты еще не родилась, а я уже был здесь и боролся с загадкой. И семь лет назад я нашел ответы на все.

Он вновь потянулся, и зловещая дрожь пробежала по комнате. Снаружи застонал сам воздух.

– Сила, воплощаемая Трехликим, которого нас учили бояться и почитать, который последние тридцать тысячелетий держал под контролем веру нашего народа, который претендовал на то, что он единственное божество во всех мирах – эта сила не уникальна! Триста веков он нас использовал, надувал, уводил от правды. Я доказал все это. – Иштар дико рассмеялся. – Я! Чего стоит Кенцират, если служит мошеннику? И чего стоит бог, если его может создать любой?

Двери покоев заскрипели. Под ногами зарябили плитки пола.

Джейм уставилась на жреца. Его сомнения были созвучны ее собственным, но как он пришел к такому выводу?

– Значит, Нижний Город прав, виня кенциров за свою напасть? Свят-Халва вызвал Сумеречного Вора, а ты таким же способом создал Монстра Нижнего Города. Но, Иштар, он не бог, он демон! Он существует за счет жизненной силы детей, а насчет души… Трое! Неудивительно, что он следовал за Отравой, как тень, – это и впрямь было так. Время совпадает, и черты…

«Убийца детей, ты думаешь обо мне?» Образ мелькнул в ее мозгу – мрамор Трона, черный от запекшейся крови, кружащиеся мухи.

– Свят-Халва не умер, пока его тень не вернулась к нему, – сказала она, испытывая нарастающий ужас, – и Отрава не сможет. Иштар, мы должны ему помочь! Он все еще жив, его повели к Трону Милости!

– Там ему и место, – злобно ухмыльнулся жрец. – Не стоило предавать меня.

– Ты сделал это первым, взявшись хранить душу и используя ее в своих гнусных целях! – Джейм уже кричала, в ярости перейдя на благородный кенцирский. – Он верил тебе, потому что ты привел его мать, подругу Серого Лорда, из Гиблых Земель! Он думал – и ты позволял ему так считать, – что ты его отец. Но Серый Лорд Ганс был все еще жив, когда ты бросил его, не так ли? Ты предал не только Отраву и Анара, своего младшего брата, но и своего господина! Ты трус и маловер, изменник, пытавшийся ослабить Кенцират, и можешь прятать свой позор в этих руинах!

– Кто ты? – Иштар трясся, слюна летела с его дрожащих губ. – Кто ты, чтобы выносить мне приговор? Воришка, трактирная шлюха, выгнанная из Восточного Кеншолда!

– Я не с востока! – Она утратила всякий контроль над собой. – Как и ты, я пришла с севера. Лорд, которого ты предал, был моим отцом, человек, обреченный тобой на мучения на Троне Милости, – мой сводный брат, а я… Я Джеймсиль, Яд Жрецов…

– КТО БУДЕТ ТВОЕЙ СМЕРТЬЮ…

С полными ужаса глазами Иштар захлопнул Книгу и зажал рукой рот, словно пытаясь вернуть только что произнесенные им слова. Но глас бога тек беспрепятственно сквозь сплетенные тонкие паучьи пальцы, пророчество рокотало изо всех углов зала.

Джейм почти не слышала его. Неистовство постепенно ослабевало, и она стала замечать, что происходит вокруг. Раздался вой попавшей в ловушку энергии, громче и громче, языки крутились быстрее и быстрее. Стены заскрежетали, по их гладкой поверхности побежали трещины. Три кенцира стояли в центре шторма, защищенные лишь дверью, в которую билась сила. Мозаика на полу опять сдвинулась, сбив Джейм с ног. Треугольники зеленого малахита, лазури и слоновой кости шевелились под рукой.

– …КТО МОЖЕТ СПАСТИ ЦЕПЬ МИРОВ ИЛИ РАЗРУШИТЬ ЕЕ… – кричал изменившимся голосом Иштар.

Жрец уже стоял на коленях, вцепившись ногтями в лицо, глаза его видели пустоту. Сила, которой он пренебрегал, взяла его за горло. Помощи теперь от него ждать не приходится.

А Марк так и не пошевелился. Джейм подобралась к нему и прильнула к его широкой спине, как к утесу в бушующем море. Его плечи были теплыми. Замутненное сознание Джейм постепенно прояснилось и стало концентрироваться на дальнейших действиях. Когда самоконтроль полностью вернулся, она осторожно вышла из-за спины Марка, поклонилась образу бога и начала танцевать.

Она будто ткала огонь, чувствовала темную радость от возможности лепить мучительные мысли, от полета тела и души. В этом вихре встретились бог и человек. Всепоглощающее божество текло сквозь нее. Она пыталась управлять им, безжалостно, отчаянно.

– …ИЗБРАННИК, БРАТОУБИЙЦА, ТИР-РИДАН…

Тир-Ридан?

Нет, соберись, сконцентрируйся… Столько энергии, а деть ее некуда, некуда отвести. Это трясется пол? Они все погибнут тут, если она сейчас же не найдет для этого потока выход наружу… ой, ведь место есть, много мест, ждущих, голодных… Нет времени спрашивать, где они, что они такое, нет времени ни на что, кроме как направить туда движениями танца вращающиеся струи.

– …ПЫЛАЮЩИЙ…

Тот, Кто Создает.

Шум нарастает…

– …МЕРЦАЮЩИЙ…

Тот, Кто Охраняет.

Все громче, все быстрее…

– …ИЗРЫГАЮЩИЙ…

Тот, Кто Разрушает.

Сделано.

Иштар закричал уже своим голосом. Звук неотступно преследовал ускользающее сознание Джейм, пока не замерло последнее эхо. Наступила тишина.

Марк тоже слышал этот крик. Вначале он раздавался словно издалека, проникая в его ушедшее в глубину сознание, но постепенно становился отчетливее. Потом вернулась память и он забыл о вопле. Если он умер, то почему никто не позаботился о погребальном костре? Пока цело тело, цела и тень, и обнаженная душа не сможет предстать перед Трехликим – так его учили. Обескураженный Марк в страхе открыл глаза.

Книга лежала перед ним, матово сияя мертвенно-бледной обложкой. Мозаика из кости и самоцветных камней рядом с ней выпала из своих гнезд. Марк смутно помнил какое-то землетрясение. Чьи-то крики, иногда прерываемые всхлипами, оглашают воздух. Марк быстро огляделся.

Первое, на что наткнулся его взгляд, была скорчившаяся фигурка в нескольких ярдах от него, лежащая в центре большой, резко очерченной спирали, которой до того на этом месте не было.

Марк узнал ее, и тревога немедленно очистила его сознание. Он поднялся, скривившись от боли в занемевших ногах, и упал на колени перед неподвижной девушкой. Через секунду веки Джейм затрепетали.

– С тобой все в порядке? – спросил кендар, помогая ей сесть. – Выглядишь ты довольно погано.

Она слабо рассмеялась, утирая кровь с лица:

– Наверное, как мышка, которую потрепала кошка. Я думала, что уже умерла.

– Я тоже.

Джейм тряхнула головой, вспоминая, и погрузилась в толкование причин ночных несчастий.

– Ну, почти все ясно, – заключила она, – но кто, во имя Троих, производит эти нечеловеческие вопли?

Они нашли Иштара, забившегося в дальний угол между алтарем и стеной, – совершенно безумный, он грыз руки, прикасавшиеся к страницам Книги в Бледном Переплете.

– И что нам с ним делать? – Марк с сомнением посмотрел на жреца.

– Ничего. – Холодная ненависть в ее голосе поразила его. Он же не слышал, как она в том же тоне разговаривала с Висельником. – Он сам виноват в том, что случилось. Давай убираться отсюда, пока не случилось еще что-нибудь.

Джейм подхватила Книгу, вздрогнув от прикосновения к ней. На обложке, в том месте, которым книга ударилась об пол, темнело пятно.

– Один человек умер из-за нее, другой сошел с ума, а ей хоть бы что – синяком отделалась, – сказала Джейм с отвращением. – Я собиралась швырнуть ее в первый же костер на пути, но нет. От нее так легко не отвяжешься, проклятая вещь наверняка найдет способ приползти обратно.

Они вышли из храма через сорванную с петель дверь. Хотя влияние жреца исчезло, силе понадобятся недели, чтобы сосредоточиться и вновь стать опасной. Джейм надеялась, что она направится в Кенцират к тем восприимчивым, кто наверняка чувствовал этой ночью каждый толчок.

– Что-то не так с горизонтом, – задержался Марк на пороге. – Отсюда мы должны были бы видеть Башню Летучих Мышей рядом с площадью Правосудия и Бормочущую Прихоть… Гляди, Эдор Тулиг исчез.

Да, действительно, в силуэте города зияло много новых брешей, а кольцо праха вокруг храма значительно расширилось. Страшно было подумать, чего стоила эта ночь Тай-Тестигону. Странные огни взлетали в небо, вырвавшись из лабиринта улиц, и быстро и беззвучно затухали. Вдалеке слышались удары, их было трудно описать словами. Ветер доносил запахи ладана, пожара и смерти.

Два кенцира расстроенно переглянулись и зашагали к изменившемуся городу. Вдруг Марк вскрикнул. Непонятный свет разгорался все ярче. Через секунду они уже различали между крыш летящие искры и видели вздымающийся кверху столб дыма. Джейм сжала руку друга:

– Сан-Сар!

До того как Марк успел ответить, она сунула ему обернутую Книгу и побежала, перескакивая через груды мусора, сквозь клубы пыли туда, где нарастало сияние. Кендар следовал за ней так быстро, как только позволяли ему еще не вполне окрепшие ноги. Джейм свернула за угол. Когда Марк вновь увидел ее, она была уже в дальнем конце улицы – силуэт на фоне яростного света. Марк увидел медленно вращающиеся гигантские огненные колеса, услышал рев пламени и крик Джейм, повторяющий вновь и вновь:

– Отрава! Его имя Отрава!

Свет стал удаляться на юг. На его пути горело все – дома, камни… и тонкая, темная фигурка, обхватившая голову руками.

Марк бросился к ней, но на улице появилось еще что-то. Оно было вполовину меньше первого видения и объявило о своем присутствии не больше не меньше как маленькой грозовой тучей, изрыгающей крохотные молнии и тихий гром. Дождь погасил огонь, зажженный Сан-Саром. Когда Марк добрался до Джейм, та была уже на ногах и топтала лохмотья своей мокрой, дымящейся куртки. Глядя вслед странной процессии, Марк различил в центре удаляющегося облака нечто, беспечно прыгающее под собственное воинственное кваканье и бывшее, несмотря на то что смотрел он на него против света, несомненно, ярко-зеленым.

– Горго? – Марк был в недоумении. – Но как? Что, во имя всех имен бога, здесь происходит?

– Они идут к Нижнему Городу, уничтожить Монстра. – Джейм все еще топталась в обрывках тлеющей одежды. – Вооруженные огнем, водой и истинным именем. У них все должно получиться. Сан-Сар ждал этого так долго. Думаю, он с самого начала чувствовал, что это дело кенцирских рук, но, заключенный в храме, ничего не мог предпринять. А Отрава… он теперь наконец сможет умереть. Полагаю, это достойная смерть… Наверное, это все, чего он действительно хотел от меня. Но я уже никогда не узнаю.

Марк все еще смотрел на удаляющихся богов.

– Но как они вышли из храмов? – спросил он в замешательстве. – Я слышал, что иногда один бог может вырваться, но двое сразу?!

– Думаю, я знаю, – ответила Джейм, – но лучше пойдем домой. Если я права, тут скоро будет не протолкнуться от богов.

Она споткнулась, сделав первый же шаг. Марк, поспешно поддержав ее под руку, понял, что свет колесницы Сан-Сара, обжегший его даже издали, практически ослепил девушку – конечно, на время. Если она не хочет говорить об этом – не надо. Всему свое время. Они отправились к «Рес-аб-Тирру», рука Марка лежала на плече Джейм.

Улицы Тай-Тестигона представляли собой любопытное зрелище. Во-первых, большая часть повреждений была вызвана естественными причинами – возможно, землетрясением, повалившим здания, разломавшим мостовые, и пожарам. Жильцы бежали из распотрошенных домов. Но это еще не все.

Множество фигур, лишенных теней, бродили по оживленным улицам. Одни испускали свет, другие являли собой словно вырезанные в пространстве дырки, третьи – такие туманные и расплывчатые, что о них нельзя было сказать ничего, кроме того, что они двигались и каким-то образом жили. Там, где они проходили, из стен выпадали камни, превращаясь в сверкающие кристаллы, из всех щелей прорастали цветы или происходили еще какие-нибудь мелкие превращения. Необычайное, безобразно-смешное создание ползло по стене, оставляя за собой фосфоресцирующий след, горделиво выписывая на кирпичах, как это делают школьники: «Эдольф Рукокрылый был тут… и тут… и еще здесь».

Но встречались и менее забавные сцены. Одно расплывчатое существо дико скакало вокруг квартала, превращая в стружку угловые дома – несчастные их обитатели… другое, придавленное рухнувшим храмом, выползло лишь наполовину и неистово извивалось; необъятная туша третьего обустроилась посреди улицы, перекрыв ее, и хныкала. Теперь было совершенно ясно: ВСЕ боги вырвались из храмов. Последствия были очень тревожны.

– Все существа, которых мы называем божествами, – лишь тени некоей высшей силы, которая поддерживает их теперь, – внезапно сказала Джейм, толкнув Марка, уставившегося на мерцающую огромную бабочку в конце улицы, преследуемую жрецом с гигантским сачком. – Вот Антибожественная Ересь в действии, – заключила она. – Я направила сегодня энергию из храма наружу, и она вошла в богов Тай-Тестигона. Они живут благодаря ей. Держу пари, что они и возникли в первый раз из-за того же, а вера их почитателей придала им форму и поддержала жизнь. Они не больше чем паразиты, такие ничтожные, что даже собери их всей толпой – неважно, есть они или нет. Жрецы наверняка поняли это и объявили ересью, чтобы сохранить власть. Не думаю, что сами «боги» до сегодняшней ночи знали правду… Они получили больше энергии, чем смогли проглотить. Бедняги, то-то они так суетятся.

– Гляди, – резко сказал Марк.

Они подошли к маленькой площади перед «Рес-аб-Тирром», и кендар указал на гостиницу. Джейм недоверчиво уставилась на дом. Золотистый свет лился из каждого окна и столбом поднимался из внутреннего дворика в предутреннее небо.

Вся таверна столпилась у открытых дверей кухни. Клепетти, вздрогнув, окинула вновь появившихся взглядом.

– Окровавленная, обожженная и, конечно, промокшая, – констатировала она, уперев кулаки в костлявые бедра. – Теперь я точно знаю, что мы попали в переделку.

Джейм проскользнула под рукой Сарта, обогнула Ротана и прошмыгнула между Китрой и Гилли, которые расступились, давая ей место, не отрывая взглядов от происходящего снаружи. Знакомая фигура ходила по кухне взад и вперед. Черное покрывало с капюшоном не изменилось, но сквозь него пробивались золотые лучи, обрисовывая маленькое тело внутри и переливаясь вокруг прекрасных рук, раскинутых словно в желании обнять все вокруг. Под капюшоном не было лица, только свет, становящийся ярче и ярче. Она дотрагивалась до статуэток на стене, и они плясали от радости, каменные губы растягивались в беззвучном смехе, увитые плющом руки изгибались, разрывая зеленые путы.

– У меня только один вопрос к тебе, девочка. – Воинственный голос вдовы раздался над ухом Джейм. – Когда нас в последний раз посещала эта леди, то чуть не рухнула крыша. И что она намерена поджечь теперь?

– Наверное, ничего, – медленно ответила Джейм. – Она вернулась отдать долг гостеприимства. Думаю, вы только что обзавелись собственной богиней.

– Смотрите! – закричал Гилли. – Она исчезает!

Сияющая фигура становилась все более прозрачной. Вероятно, так сейчас происходило по всему городу – к всеобщему облегчению. Будем надеяться, что сытые боги вернулись в свои храмы. Но безымянной богине, посетившей «Рес-аб-Тирр», идти было некуда. Даже когда она полностью растворилась в воздухе, было ясно, что она здесь, потому что стены внутреннего дворика продолжали светиться – и так будет долгие годы.

Пока все обменивались впечатлениями, Джейм постаралась объяснить вдове, что произошло.

– Замечательно, – наконец сказала та, – раз Свят-Халва не стоит больше на дороге, тебе ни к чему так спешить. Пара дней отдыха не будут лишними после сегодняшней ночки.

– Согласна, но все не так-то просто. Слишком многие знают, что я была во Дворце и забрала что-то у Сирдана перед самой его смертью. Нет, я должна идти прямо сейчас, пока Гильдия не очухалась.

– Талисман права, – сказал Сарт. – Если Сардоник сейчас захватит власть, ему понадобится отвлечь людей от странной истории с его братом. Охота за убийцей Сирдана сослужит ему хорошую службу, тем более что он так ненавидит тебя. Это могло бы быстро вновь сплотить Гильдию. Чего я не знаю, – продолжил он, почесывая ухо, – так это как тебе удастся уйти достаточно далеко и достаточно быстро. Они последуют за тобой, как стая волков.

– Остаются еще горы.

– В середине штормового сезона? Ты не найдешь проводника, – возмутилась вдова. – И у тебя нет приличной одежды…

– Снаряжение есть в магазинчике рядом с Горными Воротами, я заскочу туда. А что насчет проводника… один из моего народа, аррин-кен, живет в горах. Он может помочь… если я смогу его найти.

– Если мы сможем, ты хочешь сказать, – подал голос Марк.

Она оценивающе поглядела на него:

– Ты уверен?

– Не имею привычки совершать самоубийство дважды за ночь, – улыбнулся кендар. – Мы пойдем вместе. Не хочу, чтобы в домах Кенцирата потом говорили, что тебе удалось удивить меня.

Два часа спустя он все еще улыбался, когда они повернули от Поющей и начали углубляться в Хмарь. Втиснутый в нелепую куртку горца (самую большую из имевшихся в наличии), он посмеивался над собой и над Джейм, которая, напротив, утопала в своей новой одежде. Горка монет, оставленная на прилавке, была слишком большой платой за такой сомнительный комфорт, но Джейм махнула на это рукой и досыпала еще. Она никогда больше не намерена воровать.

Жаль, что ничего подходящего не нашлось для Жура. Он трусил рядом, прибежав на ее беззвучный, тревожный зов из логова у подножия холма. Джейм погладила его по зимней шубе – нет ничего богаче. Что ж, возможно, он экипирован лучше любого из них.

А воздух становился все холоднее.

На склоне Джейм обернулась, чтобы последний раз взглянуть на город; на мир людей, которых она узнала. Где-то там Писака, с которым даже не попрощалась. Он поймет, почему она ушла. Она вспомнила каждый уголок «Рес-аб-Тирра», каждое слово, сказанное второпях в последний момент. Самое яркое впечатление – Клепетти, которая с вызовом сообщила, что Сарт Девятипалый, с которым они прободрствовали целую ночь в ожидании, сделал ей предложение и она согласилась. Это прекрасно, и Джейм верила, что Ротан и Китра тоже наконец придут к подобному решению.

Одно прощание, две помолвки и три – нет, четыре – погребальных костра. Джейм не знала, смеяться ей или плакать.

Она сказала «до свидания» в замочную скважину запертой двери в комнаты «жены» Тубана. К ее изумлению, и трактирщик, и Аберния ответили ей изнутри одновременно. Танишент, конечно же, не сказала ничего. Стоя в дверях, Джейм окинула последним прощальным взглядом тесную комнату. Много дней назад она впервые прошла через Врата Воина, очень много.

Сейчас ее обуревали самые разные чувства, она оставляла позади Тай-Тестигон, удивительный город, выжженный огнем и сломленный ужасом. Огромная трещина прорезала площадь Правосудия, поглотив Трон Милости и сидящего на нем – Санни или Отраву. Она устала чувствовать ответственность за вещи, которые не могла контролировать, и злилась на тех, чьи козни дали волю хаосу, особенно на того, кто вышел сухим из воды, спровоцировав братоубийство. Но это ему не сойдет с рук. Когда-нибудь за все придется расплачиваться сполна, и если она выживет, то призовет мерзавца к ответу.

В темноте скрывались последние огни. Был ли действительно Серый Лорд ее отцом, а она – высокорожденной? В храме она была почти уверена в этом, но по здравом размышлении… Если это правда, тогда Черный Лорд Торисен, глава Кенцирата, может быть тем, кого она так долго ищет, – ее Тори, ее братом-близнецом, который загадочным образом стал старше ее на десять лет. Странные вещи происходят, и последний час – не исключение. Может быть, время движется по-разному за Барьером или рядом с ним. Возможно, она попала из Темного Порога куда-нибудь еще до того, как очутилась в Ратиллене, – ведь Мастер начал искать свою драгоценную Книгу за два года до того, как она пришла с ней в этот мир.

Вопросы, одни только вопросы. Кое-какие ответы уже начали всплывать. И она найдет их все, ей надоело быть чужой для самой себя.

Марк шел выше по тропе. Бросить еще один взгляд на город, поправить мешок на спине – и за ним. Внезапное ощущение счастья сделало легкой ее поступь. Несмотря на неопределенность, ожидающую их обоих, несмотря на огонь, руины и начавшийся снегопад, они наконец-то шли домой.