Поступь битвы

Работа

Дверь отворилась, и Миреска вошла. Следом за ней, преодолевая робость, в которой ни один из них не желал признаваться, вошли Стручок и Пуля.

Краем глаза Миреска заметила мерцание — розовое, лиловое и алое. Мерцал работающий на столе компакт. Отражение этого мерцания почудилось Миреске и вокруг кресла, в котором утонула неподвижная Сарина. Стоило бросить на мерцание прямой взгляд, и всё исчезло, как не бывало. Но всё же что-то подсказывало: ошибки нет. Увиденное краем глаза вполне реально… Оно просто не материально, и только.

— Миреска, — молвила Сарина отстранённо. — Рада тебя видеть.

— Что-то не заметна эта радость, — агрессивно заявил Пуля.

— Я помню тебя, — тем же отстранённым тоном сказала Сарина, наводя на Пулю уклончивый взгляд. Создавалось чёткое ощущение, словно Владеющая, помимо привычной реальности, знакомой и осязаемой, видит ещё как минимум одну… или больше, чем одну. — Заводила из комнаты отдыха инструкторов и друг Стручка. Неплохой, но неразвитый пси-потенциал. Не заметна радость? У меня сейчас определённые трудности с адекватным отображением эмоций. Но я действительно рада. Хорошо, что вы пришли.

Миреска вздохнула.

— Кажется, мы не вовремя…

— Пошли отсюда, — сказал Пуля.

— Нет! Постойте!

Розовое, лиловое и алое мерцание вспыхнуло настолько ярко, что заметил даже Стручок. И тут же бесследно угасло.

— У тебя кровь носом идёт, — заметила Миреска тревожно.

— А. — Сарина махнула рукой и встала. Потусторонние интонации из её голоса ушли, словно их и не было. — Это уже не в первый раз. Похоже, перенапряжение входит у меня в привычку.

И машинально размазала кровь тыльной стороной руки.

— Подождите ещё немного, — попросила она, удаляясь в сторону санитарного блока.

— Пуля! Какого чёрта ты вздумал качать права? — прошипела Миреска, когда дверь блока закрылась за Сариной. — Подумаешь, не вскочили тебе навстречу с распростёртыми объятиями! Если чувствуешь неуверенность, не думай, что хамство поможет её скрыть!

— Извини, — выдавил Пуля.

— Я-то тут при чём? Перед ней извинишься! Впрочем, — добавила Миреска спокойнее, — можешь не извиняться. Она же Владеющая. И так поймёт.

— Хм. Слушай, а ты не знаешь, что это за вспышка была?

— Если вы что-то заметили, — глуховато донеслось сквозь дверь санблока, — мне придётся протестировать компакт. Разрыв связи должен был ударить и по нему, а не только по мне.

Дверь открылась. Сарина вошла, вытирая лицо полотенцем.

— Ещё раз привет, — сказала она. — Извинения приняты, — Пуле. — А перед тобой, — обратилась она к Стручку, — уже я должна извиниться. Впрочем, наверно, Миреска извинилась за нас обеих. Я права?

— Да. Но я всё равно не понял, что там случилось такого, что было против правил.

Указав гостям на пустующие кресла, Сарина вернулась на своё место за столом. Села. Глубоко вздохнула.

— Я объясню. Скажи, Стручок, если ты вздумаешь вызвать на бой только-только прибывшего на базу рядового, причём не на рукопашный бой, а на сетевую баталию, имитирующую сражение в активной броне, — это будет честно?

— Нет, конечно. Я же инструктор. Профессионал. Новичок не имел бы шансов.

— Потому что ты знаешь, как действовать в броне, а он — нет, — кивнула Сарина. — Если даже на гражданке новобранец увлекался битвами в сетевом пространстве, это вряд ли помогло бы ему по-настоящему. Полноценную симуляцию активной брони, такую, как в армейских имитаторах, в качестве развлечения не использует никто и нигде. Это дорогостоящая, но главное — слишком сложная по меркам индустрии развлечений технология.

Стручок нахмурился.

— Миреска уже говорила мне что-то про то, как я использую пси при метании ножей. Выходит, я рядом с ней — как тот новобранец по сравнению со мной?

Кивок.

— Я учила Миреску пользоваться пси. Не знаю, у кого учился ты, но точно не у Владеющего моего уровня. Отсюда и её несоразмерное преимущество. Заранее было ясно, кто победит.

— Довольно бесчестно, — заметил Пуля, — навязывать поединок на таких условиях.

— Согласна, — Сарина улыбнулась. — Если бы состязание было самоцелью, извинениями мы бы не отделались. Но скажи, мог бы ты придумать лучший способ расшевелить всю базу? Вот так, навскидку? Ну?

Пуля ответил хищной ухмылкой.

— Вряд ли. Ваш способ — лучший. И он отлично сработал, будьте уверены. Но впредь я не намерен делать или принимать ставки в тех играх, которые затеваются с вашего ведома.

— Это хорошо, — сказала Сарина неожиданно сухо. — Я, знаете ли, в курсе истории с недавней дракой рядовых. И знаю, кто в этом замешан. Обвинять никого не буду, но… скажем так, настоятельно не рекомендую делать ставки во время таких… инцидентов. Не говоря уже о том, чтобы организовывать их. Учтите это сами и предупредите других… игроков. Вам ясно?

— Да, Владеющая, — сказал Пуля.

Иной ответ был попросту немыслим.

— Прекрасно! — Сарина снова расслабилась, взглянув благожелательно и иронично. — Так зачем вы пришли ко мне, многоуважаемые?

Стручок и Пуля переглянулись. Потом снова посмотрели на хозяйку.

— Я бы тоже хотел научиться тому, что умеет Миреска, — сказал Стручок.

— Мы, — поправил Пуля. — Мы оба этого хотим.

— Так. И что же мы тут имеем? Комплекты брони, в которой находились виирай из учебных рот, почти не пострадали. Крепкие штучки… впрочем, даже мелкий ремонт покрытия и камуфляжных систем обойдётся в приличную сумму: такие крепкие штучки ещё и сверх всякой меры дороги. Хм, хм… А вот это уже серьёзнее. Рельсовые пушки, три штуки. Из них одна почти в порядке, одна требует серьёзного ремонта, стоимость которого ещё надо уточнить, а вот третья… о, третья рельсовая пушка ремонту в мастерских базы не подлежит — смотри акт технической экспертизы. Необратимо деформирована, да… необратимо!

Повторно произнеся это слово, рей-ордер Гисош удовлетворённо хмыкнул.

— Вот таким-то образом приходится платить за разные непродуманные авантюры, почтенные. Дорогонько они обходятся, ох и дорогонько. С этим уже можно идти к генералу.

Словно в ответ на последнюю фразу требовательно засвистел вызов по телесвязи. Подойдя к столу, рей-ордер подтвердил приём.

— Гисош, — сказала с экрана Мич, не затрудняя себя даже видимостью вежливости. — Ко мне в кабинет. И быстро.

Экран погас.

— Неужто опередили? — пробормотал рей-ордер, складывая компакт. — Но как? Неужели эта девчонка успела даже…

Нахмурившись и не договорив (он старательно, но безуспешно давил в себе привычку разговаривать вслух сам с собой), Гисош поспешил по вызову. А когда пришёл, понял, что опоздал.

Безнадёжно.

Помимо Мич в кабинете присутствовали полковник Давирра, капитан Беннем со своим помощником-лейтенантом, а также капитан Зилен, улыбнувшийся рей-ордеру. Улыбка, как показалось последнему, была наглой и издевательской. Не считать же улыбку сочувственной, в самом деле. Сочувствие врага хуже издёвки.

Мич не улыбалась.

— Сядьте, — приказала она. Гисош сел. — Мы можем сильно сократить процедуру, если вы сразу и безоговорочно признаете свою вину.

— Вину? Я? Вы хотите сказать…

— Расхититель, — припечатала Мич. — Вы — расхититель и жулик, рей-ордер. Результаты инспекции, проведённой Беннемом и Кирфенгисом, доказывают это со всей необходимой ясностью. И дело с лёгкостью может окончиться трибуналом.

— Не так быстро! — возопил Гисош, вскакивая. — Если вы действительно решили привлечь меня к ответственности за утрату части вверенного имущества, то почему вы оставляете без взыскания виновных в том же самом? И более того: распорядившихся имуществом самочинно!

— Вы о чём?

— Вот! — рей-ордер положил рядом с генералом свой рабочий компакт, раскрыл и резким жестом ткнул в загоревшийся экран. — Ознакомьтесь! Вот здесь — суммы по каждому пункту вразбивку, здесь — в целом по всем пунктам. Правда, последнее число ещё изменится в сторону увеличения, потому что весь нанесённый ущерб ещё не оценён.

Бегло изучив строки отчёта хмурым взглядом, Мич захлопнула компакт и снова посмотрела на Гисоша. Потом подтолкнула компакт в его сторону.

— Заберите. И сядьте.

— Неужели вы не поняли, что я…

— Мне повторить?!

Рей-ордер кое-как сгрёб со стола компакт, вернулся к своему месту и плюхнулся на сиденье.

— Вы, похоже, так и не уяснили себе одну простую вещь. — Ровный тон генерала словно натягивал петлю-удавку на шее Гисоша. Всё туже и туже с каждым словом. — База «Каменный кулак» предназначена для обучения пехоты. В этом и только в этом её предназначение. Всё, что необходимо для исполнения этого предназначения, может быть списано без особых вопросов. Техника выходит из строя, ломается, стареет. Так всегда было и всегда будет. Но рельсовая пушка из вашего отчёта была использована, чтобы спасти жизни виирай. Она выполнила свою функцию так, как это редко случается с военной техникой. А вот то, что вы разворовали, ничьи жизни не спасло. Оно превратилось в обыкновенные грязные деньги и оказалось в вашем кармане… ну, и ещё в карманах некоторых ваших подчинённых. Тех ваших подельников, с которыми вам пришлось делиться прибылью от наворованного.

Мич назвала четыре имени и умолкла. В наступившей тишине, казалось, можно было услышать даже каплю пота, медленно стекавшую по виску рей-ордера.

— Вернёмся к вопросу, который я задала в самом начале. Вы готовы безоговорочно признать свою вину, полковник?

Гисош сглотнул. И выдавил, еле-еле ворочая языком:

— Да.

Генерал Мич, полковник Давирра и капитан Зилен переглянулись. Давирра пожал плечами, Зилен кивнул. Мич медленно кивнула в ответ. И снова посмотрела на рей-ордера.

— Запомните этот разговор, Гисош. Это моё последнее предупреждение вам. Новых не будет. Если к возглавляемому вами сектору возникнут какие-либо обоснованные претензии — даже не самые значительные претензии, не говоря уже о серьёзных… Так вот, если это случится, я не буду возиться с трибуналом. Я попросту вышвырну вас с базы, придав такое ускорение, что вы своим ходом долетите до противоположного конца Большого Узора и осядете там на веки вечные в должности заведующего складом просроченных консервов. А теперь идите.

Рей-ордер поднялся, обеими руками цепляясь за компакт с бесполезными цифрами, как за спасательный круг, и пошёл. Голос капитана Беннема у него за спиной ворчливо произнёс:

— А я бы на вашем месте всё-таки прищемил поганца. За ним же теперь следить придётся, как бы ещё чего не учудил.

— Не придётся. Зачем унижать себя и его слежкой? Рей-ордер достаточно умён, чтобы самостоятельно выбирать образ действий…

«Ну конечно. Где ещё за пределами тренировочного зала можно её найти?»

— Миреска!

Обернувшись на голос, Миреска поспешно проглотила то, что так старательно пережёвывала, прежде чем ответить:

— Привет, Сарина. Ты меня искала?

— Да. Я знаю, что у тебя сейчас дыра в расписании, но нет ли у тебя каких-нибудь определённых планов на свободное время?

— Считай, нет. Что надо делать?

— Почти ничего. Я всего лишь хотела, чтобы ты составила мне компанию.

— Охотно. Вот только доем, и буду готова.

— Ну и я заодно перекушу.

Несколько арумов спустя Миреска осушила стакан с остатками сока, откинулась на спинку стула, потягиваясь, и деловито поинтересовалась:

— Что ты собираешься делать?

— Да так… выбраться наружу и потренироваться немного.

— А для этого обязательно надо выбираться?

— Для такой тренировки — да.

Глаза Мирески блеснули.

— Догадываюсь, что ты задумала.

— Лишь наполовину. Снова примерить «Серефис» — это, конечно, дело нужное, но я намеревалась потренировать ещё и навыки боевой ветви.

— В смысле волшбой заняться? Молнии, там, огненные стрелы и всё такое?

— Угу. Надо поддерживать кругозор. В последнее время у меня была практика в целительстве, в некоторых аспектах ветви мыслителей, отчасти даже в искусстве предметной ветви…

— А растолковать?

— Что именно?

— Предметная ветвь. Уже слышала, но так и не поняла. Чем она занимается?

— Благодаря пси-активным кристаллам мой компакт — тоже в каком-то смысле талисман. А Владеющие предметной ветви специализируются как раз на управлении талисманами. Или на их создании, что, разумеется, намного сложнее.

Миреска хмыкнула.

— И ты тоже можешь создавать талисманы?

— Разве что простейшие. Это действительно очень… специфическая сторона Овладения. Со временем я, наверно, освою и это, а пока мне бы с управлением справляться без огрехов.

— Ну я в этом вопросе невежественна, как…

— Не прибедняйся. Вообще, — нахмурилась Сарина, — зачем я учила тебя скорочтению и подбрасывала для изучения материалы по проблеме пси, если ты не пользуешься ни тем, ни другим?

— Пользуюсь, — ещё пасмурнее откликнулась Миреска. — Ещё как пользуюсь, чтоб им всем! Но на твои материалы у меня не остаётся времени. Спасибо большое, конечно, за науку, скорочтение мне очень даже пригодилось. Но только не для твоих файлов, а для всякого хлама. Должностных инструкций, к примеру… Здесь, на базе, со временем накопилась просто КУЧА различных должностных инструкций. Плюс всякие там руководства по технике безопасности… Ну ты понимаешь. Документация, прилагающаяся к новой АБ, ужасна — но адова прорва пухлых личных дел ещё хуже…

— Сочувствую, — сказала Сарина, не особенно стараясь, чтобы это звучало искренне. Миреска и не ждала от неё искренности по такому поводу, поскольку уж кто-кто, а Сарина наверняка читала гораздо больше неё. — Ну пошли?

— Пошли. А по дороге всё-таки растолкуй мне, что такого сложного в создании талисманов.

— Ага. Небось, ещё и простыми словами?

— Лучше не простыми, а очень простыми. Я, знаешь ли, девушка необразованная…

— …читающая на досуге техническую документацию, понятную не всякому специалисту… — Покивала в тон Сарина.

— Кончай эти подколки! И вообще, я только с немалым трудом продираюсь через эти файлы с формулами и терминами, а у кого-то хватает мозгов всё это сочинять!

Щелчок пальцев.

— Вот ты и ответила на свой собственный вопрос. Создать талисман — как сложный механизм спроектировать. А пользоваться талисманом — как нажимать на кнопки, этим механизмом управляющие. Причём с амулетами даже это лишнее, они работают сами по себе.

— А чем амулет отличается от талисмана?

— Да тем и отличается. Амулеты исполняют как правило только одну функцию: нормализуют нарушения обмена веществ, с трудом или вовсе не поддающиеся коррекции иными методами. Или защищают разум от телепатического вторжения. Или улучшают ориентацию в пространстве — как проглоченный компас, только лучше. Чтобы амулет действовал, достаточно носить его с собой. При этом не важно, Владеющий его носит или обычный виирай. А талисманы, во-первых, сложнее устроены, во-вторых, выполняют больше разнообразных действий, в-третьих, зачастую требуют для управления своими функциями сведущего оператора. Как правило, оператором является Владеющий… как правило, но не всегда.

— Это всё теория, — отмахнулась Миреска. — А вот, примера ради, лично ты с какими талисманами лучше всего знакома?

Сарина ухмыльнулась каким-то своим мыслям.

— В первую очередь — мой компакт, — ответила она. — Это не талисман в чистом виде, а смесь пси с компьютерными технологиями, но пример достаточно показательный.

— Я серьёзно!

— Я тоже. Сейчас сложный талисман, используемый сам по себе, без интеграции с технической начинкой, — исключение. Да что далеко ходить, если в каждом комплекте твоей любимой активной брони имеется свой специфический талисман.

— Что? Ты хочешь сказать, что «Серефис»…

— Да, да и ещё раз да. Прямой нейроинтерфейс, делающий эту броню такой удобной, осуществляет специальный талисман. С помощью чистой техники можно добиться похожего эффекта, но талисман — и надёжнее, и дешевле, и проще.

— Стоп. Ты говорила, что талисман должен настраиваться оператором? Но как я могла настраивать его, не подозревая о самом его существовании?

Сарина рассмеялась.

— Да запросто! Кстати, разве я говорила, что талисман обязательно требует со стороны оператора сознательного контроля?

— О.

— Вот тебе и «о». — После паузы Сарина добавила лекторским тоном. — Если талисман интегрирован в техническое устройство, особенно такое сложное, как активная броня, то и часть настроек можно производить техническими средствами. Этот прорыв был совершён не так давно, около девяноста хин-циклов назад…

— Пустячный срок, — буркнула Миреска.

— …но уже дал виирай очень многое. Если пошли в крупную серию такие изделия, как «Серефис М12» — значит, союз технологии с пси добрался до уровня ординарных связей социума.

— «Уровень ординарных связей» — это уровень простых виирай? Не Владеющих?

— Да. Если бы ты нашла время прочесть мои материалы для общего развития, ты бы знала это точно. Бездной клянусь, я уже устала разъяснять общепринятое!

Оборонительное бурчание:

— На твоём уровне, может, это общепринятое, а на уровне ординарных связей, где пребываю я, общепринятыми являются совсем другие вещи…

За время разговора Сарина с Миреской добрались до зоны индивидуальных шлюзов, влезли в поджидавшую своего часа броню и вышли на поверхность.

…Камни. Воронки, трещины, разломы. Ветра, несущие дым и пыль над лавовыми полями. Туннели и полости базы были прорыты под сравнительно спокойным районом с низкой сейсмической активностью. Вот только спокойствие этого района следовало воспринимать применительно к местным условиям. Суточный цикл, на протяжении которого «Каменный кулак» не вздрагивал от хотя бы одного трёхбалльного землетрясения, считался исключением. Землетрясение в четыре балла становилось темой для обсуждения только среди новичков. После пятибалльного техники с ленцой принимались за положенную по инструкции проверку коммуникаций, креплений и перекрытий. С ленцой — потому что такая проверка была перестраховкой, инфраструктура базы легко могла выдержать и не такое…

Лишь толчок силой в шесть баллов и более рассматривался как причина, достойная включения сирены общей тревоги.

— Ну что, — спросила Миреска, не тая любопытства. — Молнии метать будешь прямо сейчас или чуть погодя?

— Сперва отлетим подальше, — сказала Сарина. И подала пример, сорвавшись с места в таком темпе, что под рассеянными плазменными импульсами потёк и задымился камень.

— Догоняю! — предупредила Миреска, взлетая точно так же, без обращения к инструкции девять (что правилами безопасности вообще-то не поощрялось).

Резко набирающая высоту Сарина хмыкнула:

— Ой, напугала!

— Чур выше десяти не забираться, дальше пятисот не залетать и форсаж не включать.

— Принято.

И началась гонка.

Может, АБ действительно имела скверную аэродинамику, зато соотношение тяги к массе и манёвренность не оставляли желать лучшего. Вот только уже после трёх-четырёх арум-циклов, заполненных бешеными зигзагами на максимальном ускорении, вплотную подступали неприятные последствия этих девичьих забав. Плечи, принимавшие на себя не скомпенсированную отдачу плазменных выхлопов, начинали ныть, болтающиеся внизу ноги — отваливаться, а кружащаяся всё сильнее голова от перегрузок наполнялась мутным звоном и роем чёрно-фиолетовых мушек, растущих не то что с каждым арумом, а с каждым ударом сердца. Словно этого было мало, Сарина вздумала возобновить старую игру «коснись меня» — в модификации под названием «догони меня», рассчитанной на применение пары одинаковых комплектов АБ и мгновенного предвидения. Стиснув зубы, Миреска висела на хвосте у Сарины, сколько могла, пока не осознала один простой до изумления факт.

— Эй! — крикнула она. — Ты мухлюешь!

Сарина рассмеялась, описала вокруг летящей с предельной скоростью Мирески быстрый узкий круг — и тут же прокрутила два круга в обратную сторону с удвоенной скоростью.

— Не мухлюю. Тренируюсь.

Через выделенную для мысленного контакта «полосу» на восприятие Мирески обрушился отблеск ярких чужих ощущений. И хорошо бы просто слишком ярких! Сенсорные потоки, передаваемые Сариной, были настолько непривычны, что воспринять их в полной мере Миреска попросту не могла…

И, если честно, не хотела.

…Плотное зёрнышко — сердцевина. Вокруг проникающими друг в друга, но не смешивающимися слоями — прозрачные сети, колонны, потоки. Картина живого и сложного мира, живущего по своим собственным законам… тем законам, с которыми зёрнышко в сердцевине может играть. Переходы со структуры на структуру, из потока в поток, вдоль или поперёк ячеек сетей. Переплетая и меняя вложенные формы, манипулируя цветами и вибрациями, соотношениями и переключениями, а также чем-то таким, для чего ещё не выдумано слов — только заумные формулы высокой физики да ещё, наверно, специальная терминология Владеющих.

Глубокий аккорд колышет плотные насыщенно-жёлтые струи, и завихрение струй бросает зёрнышко в тугую изогнутую спираль. Быстрей, быстрей, ещё быстрей! До самых пределов! И вот — пробой барьера между зеркалами, стоящими от горизонта к горизонту. Уплотнившись, зёрнышко выбрасывает десятки призрачных копий, пронзающих память и делящих на звонкие осколки пространство ещё не случившегося, а потом под шелест скручиваемой реальности врывается в открывшийся простор…

Тряхнув головой, Миреска послала запрос о состоянии систем брони Сарины. Хотя и предвиденный, результат всё равно изрядно её изумил.

— Ты летишь… просто так!

— Просто как? — с детским озорством переспросила Сарина.

— В твоей броне не работает гравитационный привод. Не работают плазменные пушки. Правда, куда-то утекает часть запасов энергии, но… это и называется левитацией, да?

— Левитация — частный случай. Это называется полётом.

— Неужели ты настолько сильна как Владеющая, что можешь разогнать себя и броню лучше реактивных струй плазмы?

— Если будет необходимо — да.

Тут Миреска припомнила кое-что и нахмурилась:

— А как же тот случай на тренировке при повышенном тяготении? Ещё на транспортнике ты рассказывала мне про своего знакомого, который создал персональный пузырь с невесомостью, но не смог долго удерживать его и вывихнул в падении руку. Помнится, ты ещё сказала, что предпочитаешь терпеть повышенный градиент, так как использовать пси для облегчения собственного веса слишком трудно. И как это сочетается с твоими нынешними фокусами?

— Давай-ка сперва приземлимся. Вон туда.

— На склон вулкана?!

— Почему нет?

— Но это же…

Сарина вздохнула укоризненно.

— Ты постоянно забываешь о том, кто я. Бездна! Тебе самой следовало бы почуять очередное извержение до того, как опасность станет реальной и близкой! Конечно, для этого надо находиться в состоянии мгновенного предвидения… если же ты вываливаешься из этого состояния из-за всяких пустяков, это большое и жирное пятно на моей совести.

— Почему на твоей?

— Потому что именно я тебя учила!

«Взяла вину на себя, а стыдно мне, — подумала Миреска, без дальнейших возражений опускаясь на указанное место. — И как меня угораздило в начале знакомства счесть её тихоней?!»

Сарина опустилась следом, но так и не коснулась почвы ногами, а зависла полуметром выше. При этом встроенные плазменные пушки её АБ молчали. И трудно было объяснить такое парение иначе, как ничего не объясняющим словом «волшебство».

— Это тоже изложение начал, — начала Сарина, — но у лекции есть свои преимущества перед прочитанным материалом. Начнём с того, что у всякого Владеющего есть какой-то ранг и какая-то степень; причём простейший подход трактует ранг как меру таланта, а степень — как умение этим талантом управлять. Но ранг не сводится к одной пси-энергетике, а пси-энергетика, в свою очередь, не может быть чётко связана с обычными видами энергии. Конечно, было бы очень просто измерять ранг в ваттах. Скажем, умеешь усилием воли зажечь огонёк вроде огня свечи… — На поднятом пальце Сарины засиял небольшой жёлтый огонёк. — …и уже ясно, что твой ранг равен четырём. Умеешь зажечь не свечу, а настоящий огненный шар… — Огонёк рывком вздулся раз в двадцать, налившись белым жаром. — …значит, твой ранг — пять. Увы, способности к манипуляции низшими энергиями сильно профилируются генами, а ещё того сильнее — воспитанием и обучением. Вот такой шарик действительно без большого напряжения создаст Владеющий пятого ранга из боевой ветви и ещё легче — принадлежащий ветви манипуляторов. Но это, вероятнее всего, будет непосильным напряжением для целителя узкой специализации, даже если у него седьмой ранг и к нему почтительно обращаются «Высший».

— Это понятно, — вклинилась Миреска. — Ты мне скажи: с моим вторым рангом можно породить хотя бы искорку?

— Хороший вопрос. Ещё одна сложность с определением рангов заключается в том, что даже твоего малого ранга, в теории, достаточно, чтобы без всякого топлива зажечь ту самую свечу.

— Как это?

— Очень просто. Виирай — теплокровные существа, и мощность биологических машин, которыми являются наши тела, может быть приближенно оценена просто по выделяемому теплу. Эта мощность невелика, но, преображённая и сконцентрированная в одной точке, она даст примерно такой результат.

Огненный шар над пальцем Сарины снова уменьшился и пожелтел, вернув первоначальные масштабы. В самом деле, свеча и свеча.

— Это в теории, — настороженно сказала Миреска. — А на практике?

— А на практике приходится отличать реальный ранг от того, что дают Владеющему заёмные силы. Простейший пример: надев хороший обруч пси-защиты, ничему не обученный виирай первого ранга получит такую же устойчивость сознания, как Владеющий третьего-четвёртого ранга и высокой степени.

— Ты меня совсем запутала.

— Сейчас запутаю ещё больше. Представь себе ранг как трубку прямоугольного сечения, по которой течёт пси. При этом — сравнение тоже упрощённое, но довольно точное — ранг равен площади этого сечения, а высота трубки соответствует пси-энергетике Владеющего. Вопрос: как называется ширина трубки?

— Понятия не имею.

— Да тебе просто лень думать!

— Нет, просто ты действительно меня запутала.

Сарина вздохнула.

— Ладно. Ранг — площадь сечения, высота — пси-энергетика, а ширина — пси-информатика. Иначе говоря, тот объём пси-информации, который Владеющий может воспринять и передать без обращения к обычным органам чувств. Теперь-то понятно?

— С рангом — да.

— Но я уже чую, что у тебя назрели новые вопросы. Отвечаю. Да, у большинства Владеющих наблюдается диспропорция между пси-энергетикой и пси-информатикой. Принадлежащие ветви манипуляторов, например, почти чистые энергеты, а те же мыслители — почти чистые информаты. Меня саму называют универсалом прежде всего потому, что сечение воображаемой трубки моего ранга представляет собой, грубо говоря, квадрат.

— Ясно.

— Как определяется ранг, ты теперь знаешь. Способности разных направлений перемножаются. Если Владеющий очень талантлив по части энергетики, но слаб в информатике, он может с лёгкостью швыряться молниями, но затрудняться с постановкой простейшего диагноза — и наоборот. Это не важно, потому что ранг у него будет тот же.

— А вот разжёвывать в кашицу не надо, — проворчала Миреска, заворожённо наблюдая за пульсацией огненного шарика, бившегося с её сердцем точно в такт. — Лучше расскажи что-нибудь новенькое.

— Ты куда-то торопишься? Нет? Тогда разберёмся сперва с ещё одним принципиально важным вопросом…

К основному спортивному комплексу базы, расположенному, как и вся она, на порядочной глубине, примыкал небольшой закуток с регулируемой силой тяжести.

Небольшим он был по двум причинам. Во-первых, управление гравитацией у поверхности планет — вещь крайне энергоёмкая. Открытый космос — другое дело, но планетарное поле рассеивает мощность гравитационных установок, как вакуум рассеивает облачко оказавшегося в нём газа. На изменение градиента тяготения уходят считаные доли процента задействованной энергии; остальное растекается по изогравам, как радужная плёнка масла — по протяжённой водной поверхности, немного изменяя вес всех предметов в радиусе нескольких километров. Это во-первых. А во-вторых, постоянно живя в поле, равном 1,72 от нормального, очень мало кто из виирай был готов добровольно влезть в поле с ещё большим градиентом. Даже за деньги. Даже ради тренировки. Даже на спор.

Поэтому Мич не опасалась, что задуманному разговору найдутся нежелательные свидетели.

— Генерал, вы хотели меня видеть?

— Называй меня по имени, Зилен. Ты — ветеран. Ты имеешь право.

Не пытаясь хранить внешнюю невозмутимость, капитан приподнял бровь. Однако промолчал. Сосредоточась (в поле силой 2,5 без сосредоточения нельзя было сделать ничего), он встал на бесконечную дорожку рядом с такой же дорожкой, по которой вышагивала Мич, и подстроился под её шаги. Ни дать, ни взять — совместная прогулка… неторопливая, вдумчивая, в одном ритме. И тягостная в самом прямом смысле.

— Не хочу вводить вас в заблуждение, Мич, — сказал Зилен после немалой паузы. — Но по сравнению с Войной Обмана то, на чём заработали свои ветеранские нашивки я и моя команда, — не война, а забава. Мы просто делали свою работу.

— Мы тоже, Зилен. Мы тоже.

— Но нам, в отличие от вас, не приходилось убивать разумных.

Мич резко выдохнула — как пробку выплюнула.

— Но вы убивали?

— Да. Зверьё. Тупое, при всей своей хитрости, агрессивное и прожорливое зверьё Тританы. Тамошние твари — прямо-таки готовое биологическое оружие. Причуда эволюции дала неразумным тварям ограниченный контроль над разными пси-эффектами. Порой даже активная броня оказывалась бессильна сохранить жизнь виирай…

— Довольно. Вы убивали. Вы теряли товарищей. Друзей. Знакомых. Вы… вы можете понять.

— Понять — что? — осторожно спросил Зилен.

Ответом был короткий пугающий смешок.

— Меня, — ответила Мич, странно кривя губы. — Понять меня.

— О.

Некоторое время тишину нарушали только тихие поскрипывания роликов. Тренажёрами в закутке пользовались редко. И, соответственно, редко их обслуживали.

— Эту войну изучают в школах, — сказала Мич. Каждое слово — словно ножом отсекая. — Эту войну приводят в пример. Эту войну делят на кусочки… Анализируют. Сравнивают. Выносят суждения. Большей частью справедливые, тут не придерёшься. Но я не всегда могу… анализировать. Вспоминать те времена в период ауф мне легко. В период лисар… терпимо. Но силпан…

Зилена передёрнуло.

— Вы обращались за помощью к целителям?

— Конечно. Я не настолько горда и глупа, чтобы… но Нрейт и остальные твердили то, что я и сама знала… знаю. Проблема вовсе не в памяти. Настоящая проблема — в отношении к собственным воспоминаниям.

— Но ведь можно как-то приглушить их. Смягчить, отдалить, не знаю…

Мич снова хохотнула: коротко, зло, безо всякого веселья.

— Я именно это и делаю. Смягчаю, отдаляю и приглушаю. Выпивкой.

— Но это же не выход.

— Конечно. Думаешь, я сама не знаю, куда приходят в итоге выбравшие эту дверь? Но… — Новая пауза. — Те средства, что прописывали мне врачи, действовали мягче. Стабильнее, но слабее. Они плохо помогали от… памяти. А если я пыталась увеличить дозу… — Мучительно сглотнув, Мич всё-таки закончила: — Большие дозы превращали меня в идиотку. О да, воспоминания отдалялись! Так отдалялись, что я с трудом вспоминала, что такое — читать, писать, считать…

— И вы предпочли кустарный сайгр.

— Да. Осуждаешь?

— Нет, — сказал Зилен мягко. — Что бы вы ни говорили о моих правах, я всё-таки воевал со зверьми, а не…

Мич резко отвернулась, и он запнулся.

— Итак, вам нужна помощь. Нужна отчаянно. Что ж, я знаю, кому вы хотели бы передать этот сигнал бедствия, пользуясь мной как посредником. Я передам.

Наградой был тихий вздох облегчения.

— И ещё я хочу спросить… Мич, когда у тебя наступит силпан?

От облегчения — к потрясению.

— Что? Нет!

— Да. А если тебе стыдно, то знай: стыдно должно быть не тебе, а тем, кто не пытался ничего сделать. Тем, кто бросил тебя в битве.

Хмурая озадаченность.

— Какой ещё битве? О чём ты?

— О твоих мухьярра. О демонах, грызущих изнутри, о тех, кому замкнутость даёт силы. Разбей этот круг, Мич! Я помогу тебе, если ты позволишь.

— А если не позволю?

Зилен пожал плечами и хмыкнул многозначительно.

— Нет, так нет. Всё равно помогу.

— Вы забываетесь, капитан!

— Ничуть. Так когда у тебя силпан? — Помедлив и не дождавшись ответа, Зилен добавил: — Я ведь всё равно узнаю…

Сойдя с тренажёра, генерал быстрым шагом покинула закуток.

Дымное зарево над опалённой равниной. Низкое бурное небо. Полный плохо скрытой угрозы, пейзаж подавляет, как всё тёмное, недружелюбное и чужое.

Две фигуры в активной броне почти теряются на грандиозном фоне. Одна из фигур неподвижно стоит на склоне одинокого вулкана, другая — также без движения — невысоко парит рядом, лишённая видимой опоры.

— Я уже говорила кое-что об использовании внешних источников силы и знания. Пришла пора сделать необходимое уточнение. Ранг определяется по собственным и только собственным способностям Владеющего. Вот ты надела активную броню. Благодаря ей ты можешь передвигаться быстрее и видеть дальше. Более того: броня даёт тебе возможность летать, которой ты в естественном состоянии не обладала вообще, и видеть в таких спектральных зонах, в которых твои глаза были полностью слепы.

— Ну да. И что с того?

— А то, что броня — инструмент. Есть и инструменты попроще: палка, верёвка, нож, колесо. У Владеющих есть аналоги таких инструментов, с одной лишь существенной поправкой. Пси-инструменты — пины для краткости — создаются из эфемерного сплава воли с воображением. Они существуют ровно столько, сколько хочет Владеющий, и помогают делать то, что без них либо очень трудно, либо вообще невозможно.

Сделав паузу, Сарина добавила:

— В древности пины называли заклинаниями.

— А!

— Помнишь, я говорила тебе, что степень Владеющего определяется по тому, насколько он искусен? Так вот, точнее было бы сказать, что степень зависит от количества и сложности доступных пинов. Владеющий первой степени пятого ранга сильнее, чем Владеющий седьмой степени четвёртого ранга. Но хоть он и сильнее, может он меньше.

— А у тебя какая степень?

— Если бы я больше занималась собой, уже была бы шестая.

— Думаешь, мне это о чём-то говорит?

— Сейчас я, разговаривая с тобой, поддерживаю четыре активных пина. Один забирает и преобразует в более удобную форму часть энергозапаса брони. Другой пин, состыкованный с первым, левитирует меня, третий, также состыкованный с первым, отвечает за стабильность и подпитку вот этого огонька. — Сарина для наглядности заставила вспыхнуть ярче огненный шарик. — Четвёртый пин слабо соотносится с остальными и отвечает за расширенное восприятие. Управление четырьмя простыми пинами, из которых часть носит энергетический, а часть — информационный характер, при моём ранге говорит о пятой степени Владения пси. То, что при этом от меня не требуется полного сосредоточения и я без особых усилий могу вести с тобой беседу, означает, что мне пора начинать штурм шестой степени.

— Ясно… А если ты полностью сосредоточишься на одном-единственном пине, — спросила Миреска, — что тогда?

— Один — это нецелесообразно. Нужны как минимум два: пин действия, с помощью которого достигается желаемый результат, и пин подпитки, снабжающий Владеющего энергией.

— Пусть будут два. Мне интересно, чего ты можешь добиться на пределе сил?

Светящийся шарик погас. Сарина опустилась на каменный склон, отменяя левитацию.

— Мне и самой интересно, — призналась она. — Что ж, сейчас проверим…

Некоторое время не происходило ничего. Сарина молчала — видимо, готовилась. Сообразив кое-что, Миреска снова подключилась к информационной оболочке её брони и обнаружила, что доля утекающей неведомо куда энергии возросла. Собственно говоря, оказалось, что Сарина «доит» не только свою собственную броню, но и броню Мирески. И темпы утечки таковы, что Миреске стало попросту страшно. В накопителях словно каскадный разряд начался.

— Эй, — робко позвала она. — Что ты задумала?

Вместо ответа Сарина резко вскинула руки. Каменистый склон ответил ей призрачной сине-зелёной вспышкой. Почти тотчас же земля под ногами задрожала — с каждым мгновением всё сильнее и сильнее.

По позвоночнику Мирески прокатилась ледяная волна предчувствия: знак близкой и притом смертельной опасности.

— Сарина! — завопила она.

Ни ответа, ни движения, ни знака. Полное сосредоточение.

«Не слышит!»

Схватив подругу в охапку одной рукой и врубив гравитационный привод на всю катушку, Миреска потащила её вниз и прочь огромными прыжками, ускоряя движение при помощи реактивных выплесков плазмы из пушки той руки, что оставалась свободной. Но неведомая опасность надвигалась быстрее, чем Миреска могла бежать. Тогда она остановилась, обхватила неподвижное, словно одеревеневшее тело Сарины ногами и включила обе плазменные пушки, отрывая от земли себя и заодно — свой неудобный груз.

Вовремя.

Спустя несколько ударов сердца склон вулкана, который они покинули, тряхнуло так, что подскочили и всё быстрее покатились вниз даже обломки застывшей лавы размером с дом. Взметнулся пепел. Протяжно грохнуло — так, что даже под защитой брони закладывало уши. Низкие тучи окрасились алыми сполохами.

— Сарина!!! — завопила Миреска громче прежнего.

— Слышу-слышу, не кричи, — отозвалась та. Ожила наконец-то! — И вообще, отпусти меня. Я сама могу…

Тембр голоса был странноват, но Миреска поверила и разжала ноги. Выпущенная, Сарина действительно не упала, а зависла в воздухе немного ниже — на сей раз не с помощью левитации, а с помощью встроенных в скафандр пушек.

Успокоенно хмыкнув, Миреска перевернулась в воздухе, глядя туда, откуда только что улепётывала… и повисла, не в силах оторвать глаз от грандиозного зрелища.

— Это ты сделала?

— Ага, — тем же странным голосом согласилась Сарина. Если бы не обстоятельства, Миреска заподозрила бы, что Владеющая напилась хмельного или наглоталась наркотиков. — Круто, да?

— Круто. Разбудить вулкан — ещё как круто! Но и глупо по самое не балуйся. Мы же стояли на склоне! Как раз там, где сейчас в свежую трещину стекает лавовый ручеёк. Э-э… если сделать поправку на расстояние, это не ручей, а целая река.

— Я всё рассчитала, — заявила Сарина. — Основная сила извержения направлена в противоположную сторону…

Вулкан с гулким хлопком швырнул в низкие облака особо крупную порцию лавы, камней и дыма с пеплом. Недра планеты зарычали, как кишечник страдающего несварением великана. За первой порцией в полёт отправилась добавка — побольше и погорячее.

— Летим отсюда! — рявкнула обозлённая и напуганная Миреска, подавая наглядный пример. — Летим, пока нас не поджарило, не расплющило и не разложило по тарелочкам в готовом к употреблению виде!

— Как скажешь…

Покорность Сарины была крайне подозрительна. Видимо, решила Миреска, что-то в её расчётах оказалось неверным.

— Временами ты ведёшь себя как сущий ребёнок, — вздохнула она, когда позади осталось километров двадцать и опасность перестала тревожить подруг даже краем тени. — Откуда вообще у тебя взялась эта дикая идея с вулканом?

— Недавно я читала спецкурс управления тектоникой…

— Ты читала? Или всё-таки тебе читали?

— Если хочешь точности, то вообще не читали. Была одна-единственная лекция… факультативно, конечно. Приглашённые Владеющие, манипулятор седьмого ранга и мыслитель шестого, рассказывали студентам о своих трудах по планетоформированию. Им удалось очень увлекательно изложить некоторые… детали.

«А то, что хотелось себя испытать, — это так, дополнительный стимул», — мысленно хмыкнула Миреска.

«Можно подумать, ты никогда и ничего не пыталась себе доказать!» — вклинилась в её сознание чужая мысль — довольно-таки возмущённая.

«Пыталась. Но цена всех моих ошибок, вместе взятых, не перевесит цены одной-единственной твоей ошибки!»

«А вот тут ты заблуждаешься…»

На этом Сарина закрыла тему и ушла из мыслей подруги. Одновременно Миреска обнаружила, что ей вполне по силам определить, когда в её мысли вмешиваются, а когда — нет. Сама того не заметив, она усвоила очередной урок на тему «Что такое пси и как его использовать».

Леир поднял к зениту нагревшийся ствол тяжёлой спарки (рельсовая пушка «Штурм» плюс подствольный ракетомёт калибра 31,8). Перебежал на двадцать метров влево от своей огневой позиции. Снова уставился на руины поверх массивного ствола.

— Прозондировать? — поинтересовался Тактик брони.

«Увижу я, конечно, больше, — прикинул Леир, — но активный зондаж — всё равно что крик: „Снайпер, я здесь!“ Нетушки, никакого зондирования». И приказал:

— Усиленный сканнинг, угол десять.

— Принято.

Поле зрения резко сузилось, укрупняя находившиеся там объекты. Пыль, поднятая взрывами, стала полупрозрачна, резче обрисовались контуры объектов, достраиваемые системой информационного усиления. И среди прочих объектов…

— Грах! — рявкнул Леир, отскакивая от окна и одновременно уходя в сторону.

Развалины дома, в котором он находился, вздрогнули и закачались. Как и сам Леир, противник не стал размениваться на точную стрельбу из рельсовой пушки, а предпочёл жахнуть в цель из ракетомёта. Видимо, рассуждал он при этом примерно так: не попаду, так похороню. Взрывной волной Леира отшвырнуло, словно пушинку, а затем впечатало в стену. Не больно-то прочная и до того, как это случилось, стена решила, что с неё хватит, и развалилась. Леир полетел дальше. А туда, откуда он улетал, уже сыпался десятками, если не сотнями тонн строительный мусор: всё то, что осталось от верхних этажей.

…Со стоном открыв глаза, Леир запросил у брони свои медицинские данные. И сильно удивился, обнаружив, что ещё жив. Более того: не просто жив, а практически здоров. Конечно, инструктор распинался насчёт активной защиты от ударных волн, наконец-то доведённой до ума в «Серефис М12», но…

Состояние?

— Повреждено до 15 % всех систем, — сообщила броня, представляя взгляду пилота визуальную схему своего устройства с участками разного цвета: зелёного, бледно-зелёного, жёлтого и красного. Вникнув и задав уточняющие вопросы, Леир подвёл неутешительные итоги. Маскировка сдохла (она вообще была самым уязвимым местом: степень маскировки снижала любая царапина, нарушающая структуру верхнего слоя брони). Часть сенсорного комплекса, множество силовых ячеек, погасивших ударную волну, и всё встроенное в левую руку вооружение тоже покраснело.

— Грах! — повторил Леир. — Ну хоть двигаться могу нормально… Кстати, а что там поделывает противник?

Приподнявшись, Леир обнаружил ещё одну чувствительную потерю. Правая рука, в которой была зажата спарка, теперь не сжимала ничего. Видимо, в процессе полёта сквозь стены он как-то упустил оружие, которое ныне, скорее всего, покоилось под завалом. В распоряжении пилота оставалось лишь встроенное вооружение правой руки: плазменная пушка и мультичастотный лазер калибра 6,36. Против полностью вооружённого и жаждущего крови врага в целой броне.

— Грах!

Облегчив душу, Леир огляделся и побежал прочь от того места, где в последний раз видел своего противника. Надо было найти спокойное местечко с хорошим обзором, чтобы засечь врага и составить новый план. Что с плазмой, что с лазером нельзя поразить защищённую цель издалека, требуется подойти метров на сто, а лучше — ближе…

Сзади взвыло. Знакомая нота рельсовой пушки «Штурм» положила конец бою, распилив Леира вместе с бронёй пополам.

…Выслушав мрачную непечатную тираду рядового, выпутывающегося из объятий имитатора, инструктор поинтересовался:

— А как насчёт анализа собственных ошибок?

Проглотив новую тираду, столь же непечатную, как и предыдущая, Леир буркнул:

— Разве не инструктор должен указывать на ошибки?

— Если ошибка малозаметна — да. Но до ошибок, которые без помощи инструктора заметить и осознать нелегко, вам ещё расти и расти. Пока что, рядовой Леир, вы делаете глупости, очевидные даже вам… если дать себе труд задуматься. Итак, что вы сделали неверно?

После короткой паузы, посвящённой окончательному освобождению от имитатора, Леир выпрямился и ответил, сверля взглядом подбородок инструктора:

— Выбрал не то оружие?

— А ещё какие будут предположения?

— Э-э… потерял спарку?

— Ещё?

— Не знаю.

— Плохо.

Инструктор прошёлся взад-вперёд, искоса поглядывая на рядового. Остановился. Вздохнул — глубоко и, как показалось Леиру, несколько напоказ.

— Проверим-ка вашу память, уважаемый. Перечислите ещё раз тактико-технические характеристики «выданного» вам вооружения. Без подробностей, но с особенностями.

— В первую очередь, встроенное вооружение: плазменные пушки и лазеры. В обычных условиях сильно теряют в эффективности с ростом дистанции из-за воздействия атмосферы. Малоэффективны в условиях задымлённости, запылённости, в газовых средах повышенной плотности. Быстро перегреваются от выстрелов на максимальной мощности.

— А короче и своими словами?

— Бить одиночными, прицельно, в полную силу, желательно в упор или с малой дистанции.

— Лучше. Ещё о вооружении?

— Тяжёлая спарка рельсовой пушки и ракетомёта. Стреляет снарядами, разогнанными мощным магнитным полем. При этом снаряды пушки разгоняются до сверхзвука и летят по баллистической траектории. Снаряды ракетомёта летят намного медленнее, но имеют собственный двигатель, способны поражать цели вне пределов прямой видимости и могут комплектоваться различными боеголовками. Во время учебного боя боеголовки содержали заряды модифицированной взрывчатки с бризантным действием.

— Итак, четыре вида вооружения. Резюмируйте.

— Что там резюмировать, — вздохнул Леир. — Надо мне было прицелиться как следует и вмазать по паразиту из «Штурма». У него снаряды пролетают километр быстрее, чем успеешь моргнуть, так что враг сперва сдохнет, а уж потом сообразит: что-то не так.

— Эмоционально, но точно. А что надо было делать после потери «Штурма»? Оставшись с одним только встроенным оружием?

— Лечь на землю лицом вниз и сложить руки на затылке.

— Неверно, — отрезал инструктор. — Ещё варианты?

— Устроить засаду, подпустить поближе и зажарить плазмой. Только, — добавил Леир сумрачно, — фига с два бы он в мою засаду попался: маскировка-то — пшик!

— Да будет вам известно: маскировка — не гарантия от обнаружения. Кроме того, вы действовали среди руин. Толковый боец сумел бы там укрыться даже от зондирования, не говоря уж про сканнинг.

Леир хмыкнул.

— Толковый — да. А я, как вы сами заметили, пока что боец вполне бестолковый.

— Да уж, до боя в составе группы вас допускать рано. И устраивать засады вас надо учить отдельно. Ладно, ещё попытка: какую тактику надо было использовать после потери «Штурма»?

— Не знаю.

— А если подумать?

— Не знаю!

Инструктор вздохнул.

— Сдаюсь, — сказал он. — Раз отказываешься думать, лезь в имитатор. Сам увидишь, что надо было делать.

…После нескольких мгновений ватной темноты Леир обнаружил себя в полностью исправной «Серефис М12», со «Штурмом» в руках, посреди гладкой, как стол, блистающей белым поверхности. Пейзаж оживляли только высящиеся вдали горные цепи. Посмотрев под ноги и запросив у брони анализ поверхности, Леир понял, куда его перенесли имитатор и воля инструктора. Дно высохшего соляного озера, вот где он находился.

«Да уж, здесь и с действующей маскировкой не особо затаишься…»

— Сканнинг на триста шестьдесят градусов!

— Выполняю. — И тут же: — Обнаружена цель в активном скафандре, вектор — тринадцать мири, расстояние — шесть пятьсот. Захват.

Поле зрения сместилось, продолжая смещаться снова и снова, пока цель не выросла до размеров ногтя на вытянутой руке. Вскидывая «Штурм» в боевое положение, Леир успел заметить, как цель развела руки, демонстрируя неравенство вооружения, но выстрелить не успел.

Металлическая фигурка в шести с половиной километрах подпрыгнула и помчалась к Леиру огромными неправильными прыжками, вихляя то вправо, то влево и на полную катушку используя встроенный гравитационный привод. Враг даже не пытался включить маскировку, оставаясь отлично различим — ну и что? Прицелиться в бешено скачущую мишень всё равно было невозможно.

Предсказуемость в её перемещениях сводилась к одному: расстояние между двумя виирай в броне неуклонно сокращалось.

— Автоприцеливание!

— Даю автоприцеливание. Вероятность точного поражения — 0,3 %.

«Плевать», — подумал Леир, чувствуя, как «Штурм» сливается с бронёй в единое целое.

— Самонаводящийся заряд, — приказал он, — подрыв в точке максимального приближения. Ракетомёт… огонь!

Ракетомёт слабо дёрнулся. Стремительно ускоряясь, рассерженный огненный шмель ракеты понёсся к цели, прочно захватив её в невидимые тиски системы наведения. Металлическая фигурка продолжала скакать, словно не замечая несущейся смерти. Но за долю мгновения до того, как снаряд поразил цель, враг скакнул особенно размашисто и резко, задействовав для манёвра плазменные выхлопы встроенных пушек. Снаряд отследил прыжок, но вильнуть так же резко не смог и взорвался метрах в восьми от цели. Как Леир убедился на собственном недавнем опыте, виирай в броне такой взрыв был почти не опасен. Ну попортит осколками маскировку… так маскировка всё равно отключена. А расстояние меж тем сократилось до пяти километров.

— Ладно же, — процедил Леир. — Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому!

Ракетомёт с минимальными интервалами выплюнул несколько снарядов подряд. Леир попытался использовать тактику, о которой только читал и которая вообще-то использовалась не против малых и подвижных, а против крупных и хорошо защищённых целей. Боеголовки снарядов, разгоняемых магнитным полем, были довольно «глупы», но ими можно было управлять при помощи внешних команд. Задачу по наведению Леир возложил на Тактика своей брони, который должен был, рассчитав зоны поражения и вероятные манёвры цели, устроить последней что-то вроде загонной охоты. Выпущенные первыми снаряды ускорялись не так шустро, как выпущенные вдогонку; к тому же, атакуя мишень почти одновременно, снаряды должны были накрыть большее пространство. Цель повторит манёвр уклонения? Пусть! Куда бы она ни бросилась, поблизости окажется готовый рвануть снаряд.

Как выяснилось, снаряды ракетомёта были не только «глупы». Они к тому же имели слишком малую автономность. Враг наглядно доказал это, заставив «ловчий рой» снарядов слишком активно менять скорость и направление полёта. В итоге слепленный Леиром и Тактиком его брони рой рванул слишком далеко от цели. Единственный сомнительный плюс: врагу пришлось улепётывать, чтобы истощить движки ракет, и расстояние между ним и Леиром к концу погони составило те же шесть с половиной километров, что в самом начале…

Нет. Ровно шесть… и даже не шесть, а ещё меньше.

Между тем запас ракет, которыми можно было отогнать врага, был ограничен. К «поясу» «Серефис М12» можно подвесить несколько дополнительных снарядных боксов, но не целый склад боеприпасов.

— Грах!

«Ладно. Раз не получилось по-плохому, сделаем ещё хуже…»

Ожидание навалилось, как борец-тяжеловес. Отслеживая скачки мишени, Леир от души желал прыгучему врагу допрыгаться до головокружения и рвоты. Пять километров до цели… четыре… три… два… полтора… километр ровно…

«Штурм» прерывисто взвыл, посылая в увёртливую мишень короткие очереди из летящих быстрее звука бронебойных игл. Увы, как ни быстры были иглы, мишень успешно уклонялась от них. Всякий раз, когда Леир полагал, что уж теперь-то высчитал упреждение со стопроцентной точностью, враг успевал изменить траекторию движения, и очередь проходила мимо. Да что там Леир! Враг ухитрялся обмануть даже Тактика, на которого отчаявшийся пилот переложил управление стрельбой.

«Заговорённый он, что ли?»

Дистанция пятьсот. Леир поймал себя на том, что пятится, и заставил себя остановиться.

— Приготовиться к комбинированному огню!

— Есть готовность.

Вытянув свободную руку в сторону цели, Леир выдохнул и приказал:

— Пли!

«Штурм» умолк на краткое время, необходимое, чтобы ракетомёт выплюнул очередной снаряд. Мультичастотный лазер вспыхнул, слепя врага рассеянными импульсами разных оттенков, дезориентируя и выводя из строя наружные датчики вместе с системой маскировки. Плазменная пушка заставила мишень окутаться облаком отражённого огня, а неповоротливый «Штурм» перешёл на более длинные очереди, норовя нашпиговать врага иглами. Леиру казалось, что уцелеть после такой атаки невозможно…

Однако враг успешно опроверг его надежды. Он выжил. Более того: окутавшийся маревом погашенных плазменных импульсов, поджариваемый сиянием лазера, швыряемый из стороны в сторону разрывами реактивных снарядов, враг продолжал неуклонно сокращать дистанцию. Четыреста метров. Триста. Двести пятьдесят.

— Перегрев, — услышал Леир голос собственной брони. — Отключаю лазер.

— Нет!

Увы, жгучее отрицание реальности не помогло изменить её. Вскоре следом за лазером отключилась и плазменная пушка. А снаряды в обойме ракетомёта закончились…

— Грах!!!

Враг подпрыгнул, взлетая и переворачиваясь в воздухе. Леир развернулся, отскакивая и перенацеливая «Штурм». Но, даже не завершив движения, понял, что не успевает.

…Не успел.

Защита ахнула, гася энергию сдвоенного выстрела. И частично ей это удалось. Увы, даже чудо-броня не могла полностью погасить одновременный импульс двух плазменных пушек, отправленный в цель с расстояния в неполных сто метров. Имитация вокруг Леира взорвалась миллионами искр — и угасла.

— Ну что, рядовой? Усвоен урок?

— Угу. Разрешите вопрос?

— Давай.

— Почему у вас голова не кружится?

Инструктор рассмеялся. Лицо у него было… бледновато.

— Кружится, парень. Ещё как кружится. И до конца дистанции я добрался, имея почти тридцать процентов повреждений. А твоя придумка с «умным роем» по-настоящему хороша: мы о таком на инструктажах ещё даже не заикались. Ты молодец… но значение имеет, сам понимаешь, только решающий удар.

— Угу. Вот только я не смог бы так скакать, даже если бы мне в задницу всунули пружину.

— Ну, умение уклоняться от огня противника — дело наживное. Ты удивишься, когда узнаешь, на что способен на самом деле. Это во-первых. Во-вторых, последняя имитационная тренировка была просто иллюстрацией к проигранному тобой бою в городе. Там расстояние до цели было куда меньше, а укрытий — больше. Если бы хоть немного постарался — мог выиграть. А соляная равнина… если хочешь знать, я просто выделывался. К более опытному противнику я бы и пытаться не стал рваться вот так, внаглую. Как минимум я бы ставил дымовые завесы и задействовал маскировку на полную катушку. И даже это мне бы не помогло, если бы ты не запаниковал и открыл огонь из лазера и плазменной пушки чуть позже. Защита от энергетического оружия тоже имеет свой ресурс, как и защита от ударных волн, а уклоняться от выстрелов встроенного оружия гораздо труднее, чем от очередей «Штурма».

— Ну это я понял. Время автоприцеливания для встроенных бум-бумов в восемь раз меньше, чем для спарки…

— Понял, говоришь? — Инструктор ухмыльнулся. — Не верю! Докажи-ка понимание делом, рядовой. Поединок в городе, раунд два!

Кивнул на имитатор: мол, полезай обратно, да живее. Леир подавил вздох.

И полез.

— Входите, Владеющая.

Сарина вошла. Стандартная сила тяжести, с отвычки показавшаяся слишком маленькой, заставила её покачнуться.

Помещение, как поняла она после первого же беглого взгляда, не блистало ни новизной начинки, ни её разнообразием. Да и площадью куда как уступало лазаретам Школы. Из пяти боксов регенерационной терапии мигали россыпью огней полной готовности только три; в недрах четвёртого возился техник, а пятый и вовсе стоял нараспашку с таким уныло-пыльным видом, что не хватало только таблички: «Не подлежит восстановлению. Списано». Стационарный диагност в углу тоже имел вид довольно заброшенный. Оно и понятно: зачем пользоваться диагностом, если есть целители? А их в пределах видимости было двое. Незнакомая женщина (четвёртый ранг, третья степень) занималась тем, что меланхолично размещала на теле пациента электроды аппарата для ускоренного сращивания костей. Хозяин же медблока, Хезрас Нрейт, шёл навстречу Сарине, деактивируя доведёнными до автоматизма жестами плёночные перчатки.

— Силы и знания, целитель.

— Силы и знания. Вы, конечно, по делу?

— Да. У вас есть здесь отдельный кабинет?

— Конечно. Идите за мной.

Следом за Хезрасом Сарина пересекла основное помещение медблока и через дверь, замаскированную шкафом для санобработки, попала в святая святых главврача.

— Слушаю вас внимательно, — сказал Хезрас, не давая гостье времени оглядеться по сторонам. — Заранее прошу простить, но у меня полным ходом идёт эксперимент, и я не смогу уделить вам много времени.

— Много и не понадобится. Во-первых, я бы хотела получить доступ к медицинским файлам Мич Тарврен.

Прищурясь сквозь загустевшую сетку морщин, главврач хмыкнул.

— Ожидал я чего-то подобного, ожидал. Опять выбираешь более удобный из кодексов?

— Я должна и хочу разобраться в том, что грызёт старшего офицера базы, — ровно, без намёка на юмор сказала Сарина. — Тем более что она попросила меня о помощи…

— Она? Попросила?

— Через посредника. А прямой просьбы я бы и не дождалась.

— Это да. Мич — гордая женщина… даже слишком гордая. — Хезрас вздохнул. — Но я не об этом. Я боюсь, что ради помощи генералу тебе придётся перешагнуть иной запрет, касающийся изменений чужой психики методами пси.

Сарина нахмурилась.

— У этого запрета тоже немало уровней. В конце концов, чужую психику меняет даже самый обычный разговор, хотя изменения при этом чаще всего исчезающе слабы. Не беспокойтесь, целитель, я постараюсь не перешагнуть грань дозволенного.

— Хорошо.

Разбудив лежавший на столе компакт, главврач развернул его экраном к гостье и указал на цепочку символов.

— Вот код, открывающий доступ к медицинским файлам постоянного персонала базы. На какой адрес тебе его выслать?

— Ни на какой, — ответила Сарина, бросив на экран короткий взгляд. — Я его запомнила.

Хезрас только головой покачал, но промолчал и снова усыпил компакт. После чего перевёл вопрошающий взгляд на гостью.

— С первым делом разобрались, — резюмировала она. — А второе таково. Скажите, целитель, вы хотите подняться до пятого ранга?

Не дожидаясь ответа, Сарина взвинтила темп восприятия и окутала пси-сферу главного врача облаком собственного пси. Набрякнув силой, как грозовая туча, она нырнула в глубины, обходя смешные ментальные щиты, как дельфины проплывают под цепью, натянутой поперёк входа в гавань. И гавань чужого сознания открылась ей вся разом: от маяка воли и пирсов, тасующих корабли мыслей, до запертых складов, охраняющих тайники с памятью и навыками. В иное время (и с иной целью) зайдя в этот порт, Сарина могла бы перевоплотиться из обтекаемой морской твари в принадлежащий заморскому купцу корабль… или военный фрегат. А также — в тенеподобного вора, в призрак или даже в начальника гавани с полным набором фальшивых документов. Но сейчас перед ней стояла другая задача. Нырнув к заиленному дну, она превратилась в обросшую щупальцами тварь без названия и конкретной формы, служащую воплощением одной-единственной функции. Заглотнув добрую порцию ила, Сарина с медлительной мощью выплюнула её через специальную кишку-хобот прочь, за пределы гавани. Снова глотнула — и выплюнула. И снова, и снова… до тех пор, пока дно гавани не очистилось от многолетних наслоений хлама.

Закончив работу, тварь без названия всплыла к поверхности и снова обратилась дельфином. Плеснула хвостом, перескакивая через бесполезную цепь. Открытое море приняло дельфина в свои объятия, одаряя беспечной радостью свободного плавания, омывая чистой и быстрой водой. И с большой неохотой Сарина сбросила эту метафорическую маску, возвращая своему сознанию более привычное обличье… чтобы обнаружить, что в основной реальности минуло всего несколько ударов сердца.

— Клюкой тебя по маковке, самоуправщица! — рявкнул ей прямо в лицо Хезрас. — Не помню, чтобы я давал тебе согласие на этот… эксперимент!

— Вы чем-то недовольны?

Снисходительно-усталый тон со стороны Сарины был большой ошибкой. Глаза главного врача вспыхнули потусторонним сиянием, причём с такой силой, что кабинет затопило белое марево. Ни дать, ни взять — вспышка магния… который всё никак не догорит. Откуда-то (а вернее, со всех сторон разом) наплыла волна высокого до неразличимости вибрирующего звона, от которого моментально заболели уши. Сарина поневоле зажмурилась, смаргивая слёзы, и приготовилась отразить пси-атаку в наиболее вероятной плоскости: физиологической. Однако продолжения не последовало. Похоже, Хезрас был так удивлён тем, что сделал, что забыл о своих агрессивных намерениях. Звон утих, белое марево медленно угасло…

— Дура! — выдохнул целитель, плюхаясь в кресло и закрывая лицо руками. Ладони прикрыли остатки пси-свечения, как асбестовое одеяло прикрывает угли.

Сарина набычилась.

— Вы это всерьёз?

— Абсолютно, — ответил Хезрас, не отрывая рук от лица. — Ты всё-таки подняла меня на ранг, хотя я не думал, что такое вообще можно сделать без активного содействия Владеющего. Поздравляю. Но ты забыла, что почти все мои навыки при этом утратили силу. Мне теперь впору брать внеочередной отпуск, потому что как целитель я теперь ни на что не годен!

— Это временно, — заметила Сарина, расслабляясь. — Линька после смены ранга не так уж страшна. Я сама линяла дважды, причём в последний раз — незадолго до поступления в Школу, и очень хорошо помню этот процесс. Восстановить навыки можно за четверть хин-цикла, а самые важные — за несколько юл-циклов. Кроме того, потеряв как целитель, вы совершенно ничего не потеряли как врач.

— «Четверть хин-цикла, не больше»! — повторил Хезрас, убирая ладони и глядя Сарине в лицо больными глазами. — А тебе не приходило в голову, что в моём возрасте…

— Не продолжайте! Эти жалобы вас недостойны.

— Неужели?

— Ещё немного, — сказала Сарина, копируя недовольные интонации собственного отца, — и я подумаю, что получить пятый ранг вам мешали не столько рациональные мотивы, сколько обычный низменный страх.

Целитель фыркнул. На дне его зрачков снова разгорелось белое пламя… но не полыхнуло очередной вспышкой, а затаилось.

— Я слишком много повидал и пережил, чтобы этот аргумент на меня подействовал. Да, я боялся повышения в ранге. Ну и что? Только круглый дурак не боится перемен.

— Этот спор я вести не буду. Я добилась всего, что планировала, так что — до встречи.

— До встречи… нескорой, я надеюсь.

Помедлив на пороге, Сарина бросила через плечо:

— Когда вам понадобится помощь в укрощении изменившейся силы, только намекните.

— Намекаю, — проворчал Хезрас, — Мич намного моложе меня и обладает иным… характером. Не вздумай обойтись с ней, как со мной, девчонка!

— Отличия между вами и генералом я заметила, но за совет всё равно спасибо.

Оставшись в одиночестве, старый целитель (нет, напомнил он сам себе, не целитель, а — пока — только врач) вздохнул.

— Дешёвая у вас благодарность, Владеющая, — медленно сказал он. — Совсем дешёвая. Вы будете расшвыривать вежливые слова во все стороны, но поступать по-своему… и когда-нибудь — хорошо бы пораньше, пока проценты по счетам сделанного не стали совсем неподъёмны, — эта манера хлестнёт по вам же, отозвавшись нешуточной раной.

Пауза. Долгая, плотная, стягивающая виски обручем невидимого жара.

— Благие намерения, — прошептал Хезрас, закрывая глаза. — Жаль, жаль…

Сквозь неплотно сомкнутые веки пробился свет бесконтрольного пси.

— Работа в команде не сильно отличается от того, чему мы учили вас раньше. Вы точно так же будете следить за окружающим пространством, намечать цели, поражать их доступным оружием. При этом вы будете использовать Тактика, сенсорное усиление, номерные инструкции, средства связи и другие знакомые свойства вашей брони. Но в то же время работа в команде отличается от того, что делает одиночка, кардинально.

Леир внимал. Три учебные роты, впервые собранные вместе после памятного метеоритного дождя, слушали тоже. Отношение рядовых и младших командиров к словам Зилена с того, первого, раза изменилось настолько же, насколько изменились все они. Как только что выразился капитан — кардинально.

— Должен заметить вот что. Боец в броне может быть сущим гением, когда действует один. Кое-кто из вас со временем непременно превратится если не в такого гения, то в искусного, изобретательного и сильного бойца-одиночку. Мастер индивидуальной тактики может творить настоящие чудеса на поле боя, он или она могут быть более опасными, чем восемь или даже шестнадцать заурядных бойцов. Но! Никакой мастер, если только ему дорога жизнь, не рискнёт всерьёз схлестнуться с четвёркой обычных бойцов, если эти четверо умеют работать как одна команда. А если таких команд несколько и они взаимодействуют правильно, то тогда им страшны разве что звено стайгеров да ещё главный калибр мисана. Ну главный калибр — потому что это сила сродни космическим. А звено стайгеров страшно не потому, что в кабинах сидят Владеющие, и даже не потому, что вооружение у стайгеров куда мощнее, чем у пехоты. Прежде всего потому, что звено тоже является командой. Потому, что пилоты в звене умеют взаимодействовать друг с другом. Взаимодействие — вот ключевое слово. Без него любое воинское подразделение становится просто вооружённой толпой.

Леир сделал пометку в воображаемом блокноте. Вроде бы всё, сказанное Зиленом, банально до изумления. И в то же время внимаешь как истине в последней инстанции. Наверно, этот заразительный эффект производит глубокая и в то же время слегка небрежная уверенность оратора в собственных словах. Ну и, само собой, толика продуманной лести: пехотинцу, облачённому в активную броню, нравится слышать, что в бою его грохочущие пронзительные аргументы могут перебить лишь мисаны и стайгеры… Неплохо было бы научиться говорить так же.

«А ведь кое с чем ни мисаны, ни стайгеры не сладят. Есть задачи, выполнить которые под силу лишь нам. Пехоте».

— В свой черёд, — продолжал капитан, — вы узнаете, как осуществляется взаимодействие между разными родами войск. Мы расскажем вам, как, когда и зачем следует применять тяжёлое вооружение. Мы научим вас штурмовать укреплённые объекты различных типов и категорий — и удерживать их. Вы также пройдёте краткие курсы, знакомящие с особенностями боя в специфических условиях: в открытом космосе, под водой, в сверхплотной атмосфере, в замкнутых пространствах и так далее. Вам предстоит узнать ещё многое. Но начинать следует с азов: с тактики боя команды из четырёх пехотинцев.

Зилен сделал риторическую паузу. Когда он заговорил снова, темп и тембр речи слегка изменились. Леир запомнил и это.

— Обычно такая четвёрка состоит из разведчика, бойца правого фланга, бойца левого фланга и командира, ставящего перед остальными текущие боевые задачи. Командир также отвечает за тыл и за огневую поддержку. Последнее иногда возлагается на пятого бойца команды, несущего тяжёлое вооружение: лучевую мортиру, например, или комплекс «Кратер» с комплектом мин и тактическими зарядами высокой мощности. Если перед командой стоит задача оборонительного характера, пятый боец может работать и оператором защитного комплекса «Кираса», и водителем различных транспортных средств, и специалистом по дистанционному наблюдению. Но всё же основа основ любой команды — четвёрка, роли в которой я уже перечислил. Наблюдатель, левый боец, правый боец и командир.

Ещё одна пауза.

— Каждый из вас обязан научиться исполнению любой из этих ролей. Потом начнётся время специализации и подбора четвёрок. Но и после того, как четвёрки будут сформированы, на отдельных заданиях им предстоит обмениваться командирами, наблюдателями и другими членами команды, поскольку притереться к определённым виирай в составе сложившейся команды — это ещё не всё. Необходимо уметь найти своё место в любой команде, выучить универсальные правила взаимодействия, действенные для всех четвёрок.

«Да. Лишнее — вернее, совсем даже не лишнее! — напоминание о том, что помимо переводов, увольнений и повышений существует такая штука, как смерть. Что армия — это единство виирай, по собственной воле избравших путь насилия, смерти и славы. Путь касты Хранителей. Кто-кто, а капитан знает об этом не понаслышке. Он применял насилие, избегал смерти и заслужил свою славу. Есть чему позавидовать. И — чему посочувствовать».

— А теперь, — сказал Зилен, — перейдём от теории к практике.

— Чтоб мне упасть, — медленно сказал Молот.

— Зачем тебе падать? — немедленно откликнулся Стручок.

— Ни за чем. Я тут просто подумал… Да ты оглянись вокруг. Сам поймёшь.

Стручок машинально оглянулся. И действительно понял.

Приглушённый свет отражался от новых зеркальных панелей, заменивших старые стенные панели «под дерево». Потолок мягко светился, играя радужными переливами — гораздо ярче прежнего. Негромко играла музыка — надо полагать, что-то из почти бесконечной коллекции записей Мирески. Музыка была очень мелодичная, чисто акустическая и аж до самого донышка классическая. Под неё две пары старожилов (уму непостижимо!) танцевали. Что-то такое же медленное, как переливы колокольчатых звуков. Стручок понятия не имел, как называется этот танец, но посмотреть было приятно. А станцевать самому…

И ещё в комнате отдыха было пустовато. Никакого сравнения с тем, что было прежде, хотя теперь сюда часто захаживали даже те, кого раньше невозможно было застать целыми хин-циклами. Посмотрев в дальний угол, Стручок заметил там Мич, о чём-то негромко беседовавшую с Зиленом. Как раз тогда, когда он бросил на них взгляд, Мич (уму непостижимо!) рассмеялась. А потом эта пара поднялась из-за своего столика, прошла к танцующим парам и составила им компанию. У Стручка просто челюсть отвалилась.

«Чтоб мне упасть, — подумал он. — Молот прав на все сто: комната отдыха не изменилась разве что по размерам… впрочем, зеркальные панели успешно маскируют даже это».

— Слушай, — повернулся Стручок к приятелю, тоже заворожённо глядевшего на Зилена и Мич, — ты не знаешь, где Пуля?

— Не-а.

— А где он может быть?

Молот неохотно повернулся к нему лицом.

— В тренажёрке, наверно, — сказал он. — Красуется перед Миреской.

— Ага.

Стручок покатал по столу стакан с недопитым сайгром. Нахмурился.

— Знаешь, — пробормотал он, избегая глядеть на приятеля, — что-то я засиделся. Пойду, наверно. Ты со мной или останешься?

Молот хмыкнул.

— Знаешь, я бы остался… если бы было с кем потанцевать. Может, сосватаешь одну из своих резервных подружек?

— Нет уж. В этом деле каждый сам за себя. Главное — инициатива.

Стручок, не оборачиваясь, мотнул головой в сторону кружащихся пар. Молот посмотрел туда, и его лицо приобрело задумчивое выражение.

— Так что, идём?

— Ну пошли. А куда?

— Для начала — в тренажёрку, а там видно будет.

Сила

Дверь открылась ещё до того, как Миреска успела подойти. Явное приглашение. Она и вошла — правда, немного помедлив на тот случай, если Сарина как раз собиралась выйти.

Не собиралась.

Скрестив ноги, Владеющая парила посреди комнаты, раскинув руки, а вокруг парило ещё немало разных предметов, начиная с компакта и заканчивая палочками квик-памяти. Не так давно подобное зрелище вынудило бы Миреску замереть, округлив глаза. Но те времена миновали — по всей видимости, безвозвратно.

— Всё тренируешься?

— Именно.

Кончики пальцев Сарины едва заметно вздрогнули, и Владеющая закружилась, хаотично вращаясь во всех трёх плоскостях. Однако ни один из предметов, зависших в воздухе по её воле, даже не шевельнулся.

— Впечатляет, — сказала Миреска. — И даже более чем.

— Спасибо.

Сарина благодарила не за высказанный вслух комплимент, а за промелькнувшую у подруги мысль, что разбудить вулкан куда проще, чем показать такую степень контроля пси, как та, которую Сарина демонстрировала сейчас. Мысль была свёрнута, отправлена и принята, но иных комментариев не последовало. Миреска знала, за что благодарит её подруга, Сарина отдавала себе отчёт в том, что та это знает, и слова для всего этого были не нужны.

— Тебе ещё долго?

— Нет, — сказала Сарина, продолжая вращаться. — Это же не формальное упражнение, а импровизация. Я могу прерваться в любой момент.

— Можешь-то можешь, но хочешь ли?

— Не особенно. Это затягивает… да ты и сама знаешь.

— Угу. Делать то, что тебе по-настоящему удаётся, — высшее из наслаждений.

— Вот-вот.

Следом за Сариной (но по-прежнему не сдвигаясь со своих мест) начали вращаться другие зависшие без опоры предметы.

— Какая у тебя сейчас степень? — полюбопытствовала Миреска.

— Как раз это я выясняю. Вернее, подтверждаю.

— И?

— И, похоже, экзамен на шестую я бы могла сдать без особых проблем.

— А на седьмую?

Задавая вопрос, Миреска почувствовала, что теряет вес и поднимается вверх.

«Это мы сейчас узнаем, — раздался в сознании шелестящий шёпот. — Ты ощущаешь потоки, с которыми я работаю?»

«Момент, — ответила Миреска тем же способом. — Я не… а, спасибо за подсказку. Теперь ощущаю. Ну ты и наплела, подруга!»

«Стараюсь. А теперь попробуй изменить что-нибудь».

«Шутишь? Манипулировать твоим плетением?! Да я его как единое целое воспринять не могу! Какие уж тут изменения!»

«И всё же попробуй. Это один из важнейших тестов на седьмую степень, правда, не универсальный, а касающийся лишь ген-линии Морайя и нескольких близких к ней. Мы, Морайя, можем не то чтобы делиться своей силой — скорее, плести пси-кружево, при некоторых условиях открытое для управления другими Владеющими».

«Но я-то не Владеющая!»

«Да? К твоему сведению, сама по себе способность ощущать то, что ты сейчас ощущаешь, появляется не ранее пятой степени. Неважно, какого ранга».

Вот так сюрприз! Миреска ощущала, что Сарина «высказалась» без тени сомнения. Да и вряд ли та могла лгать мыслью в такой момент, сосредоточенная на манипуляциях с целой системой взаимосвязанных пинов. Но это, в свою очередь, значило…

«Моему прогрессу поспособствовала ты. Это понятно. Но как ты умудрилась дать мне столь многое незаметно для меня самой?»

«Похоже, ты так и не прочла переданные мной материалы. Да будет тебе известно, что Владеющим высокой степени проще всего стать, имея низкий ранг. Потому хотя бы, что возможности низких рангов, которыми можно Овладеть, куда беднее, чем у высоких рангов. А теперь попытайся наконец сделать что-нибудь с моим плетением».

Миреска послушно «всмотрелась» в тот пин, которым Сарина подняла её вверх. Простейшая «коробка» с минимальными модификациями («Откуда я знаю о „коробках“? Ладно, потом».) и единым источником. На сей раз подруга заимствовала энергию не у накопителей брони, а из сети базы. По меркам Сарины, количество текущей в плетении силы было чуть ли не смехотворным; в конце концов, сейчас она оттачивала контроль, не пытаясь подчинить как можно больше грубой мощи. Но по меркам Мирески…

Попытавшись «сдвинуть» один из контуров, она лишь получила болезненный «удар», тогда как контур остался ровно там же, где и был.

«Не дави на силовую основу, — посоветовала Сарина. — Бессмысленно. Ты слишком слаба, а я к тому же заложила в основы плетения способность к саморегуляции».

«Но что тогда делать?»

«Манипулировать надо через управляющий слой».

«Я его не вижу!»

«От тебя я его не маскирую, наоборот. Ты его видишь, но не можешь отделить от основы. Попробуй вот так…»

Когда Миреска последовала совету, дела у неё пошли на лад. Сначала она сумела «увидеть» то, за что можно было ухватиться даже с её скромной энергетикой, а вскоре уже с удовольствием поворачивалась в воздухе, поднималась и опускалась, делая это так, как хотелось ей самой.

«Здорово!»

«Ещё бы. Этак мне и впрямь можно задумываться об аттестации на седьмую степень. И о достижении седьмого ранга не через пять хин-циклов, а через три или даже два».

«А что это может тебе дать? Аттестация на седьмую степень, я имею в виду».

«Если забыть о приблизившейся возможности войти в число Высших и о приятно выросшем самоуважении… да почти ничего. Даже моя ген-линия выигрывает больше, поскольку выше, чем способность быстро подниматься по ступеням лестницы Овладения, ценится только высокий врождённый ранг. Впрочем… может, и не выше. В конце концов, за счёт обучаемости можно достичь даже большего, чем за счёт врождённых талантов, чему существует масса наглядных примеров. Но тут многое зависит от наставников…»

— Похоже, ты близка к ауф, — заметила Миреска вслух.

— Во мне, — так же вслух откликнулась Сарина, — вообще больше серого, чем цветного, больше разума, чем эмоций. Если ты этого ещё не заметила.

— Заметила, как не заметить. Но я приписывала это воспитанию, которое ты получила. И я бы не сказала, что ты так уж безэмоциональна — ты просто не даёшь чувствам воли.

— Почему же? Даю. Я тоже знаю, что такое силпан. Но сейчас, в лисар, я воспринимаю неизбежность ауф спокойно, а неизбежность силпан слегка отрицательно. Такова данность.

Миреска остановила вращение, замерев лицом к подруге в той свободной позе, которую виирай часто принимают в воде или в невесомости. При этом Миреска смотрела на кружащуюся без остановки Сарину довольно хмуро.

— Данность? Так не должно быть! Все доли цикла равноправны, иначе нет и не будет гармонии!

— Бездна! — Сарина тоже остановила вращение и повисла так, словно сидела в невидимом кресле. — Ты думаешь, я сама этого не знаю? Да преотлично знаю! Но что мне прикажешь делать? Ломать себя в угоду принципам?

— Ложная риторика, — усмехнулась Миреска. — И подмена понятий. Поиск гармонии не имеет ничего общего с «ломанием себя в угоду». Да и приказов ты не потерпишь. Ни моих, ни ещё чьих-либо. Если ты даёшь своему разуму довлеть над чувствами, значит, это нужно тебе самой. Но вот почему, хотела бы я знать? Не потому ли, что цена твоих ошибок — любых ошибок — действительно очень высока?

— Слишком уж ты умна, — буркнула Сарина, прищурясь. — Гляди, как бы тебе не пострадать от этого.

Однако уголки её губ дрогнули в намёке на улыбку.

— Будь я действительно умна, я бы поняла, что ты скрываешь.

— Ну уж нет. Будь ты действительно умна, ты бы вообще не стала поднимать эту тему.

— Возможно. Но… — Миреска внезапно сменила тон. — Скажите, Владеющая, был ли у вас кто-то, кому вы доверяли больше прочих? Кто-то если не равный, то близкий? Тот, кому не страшно признаться в том, что неохотно признаешь даже наедине с собой?

— Слишком много слов. Спросила бы проще: был ли у меня друг?

— И как, был?

— Не пойму, почему в прошедшем времени? Насколько мне известно, он жив-здоров и в данный момент. Хавас Меританг, пятый ранг, ветвь целителей. Летает сейчас на лауте «Бродяга» чёрно-золотой эскадры Патруля… Везунчик.

Миреска покачала головой.

— Не думаю, что он был твоим другом.

— Это почему?

— Потому что мы с тобой знакомы десятки юлов и провели вместе сотни мири, но ты только сейчас вспомнила о его существовании.

Сарина вскинулась в бессознательном протесте, но сразу же замерла. Обдумала сказанное. Тихо выдохнула…

И промолчала.

«Ненавижу джунгли».

Справа, слева, впереди, внизу и вверху — везде царила зелень, заметно разбавленная чёрным и синим. Синевато-зелёным мхом обросли стволы древесных гигантов. Синевато-зелёной были кора и листва лиан. Более насыщенный оттенок имел слой псевдомха под ногами: пористый, как губка, пропитанный влагой сверх всяких пределов, мягкий до такой степени, что местами ноги проваливались в него по колено, выдавливая кольцо мутной влаги. Громко, всяк на свой лад, свистели, выли, взбрыкивали и ухали многообразные живые твари. Видно их не было, зато слышно — просто отлично. Дымка испарений застилала густой пеленой всё вокруг, и оставалось благодарить судьбу, что запахи, сконцентрированные в ней, не достигают носа.

Впрочем, видимость ограничивала не столько дымка, сколько густая каша подлеска. И сенсорное усиление помогало слабо: что с ним, что без него редкий просвет позволял заглянуть дальше, чем на тридцать-сорок метров. Перспектива безнадёжно тонула в переплетении стеблей, ветвей и листьев, а сверх того — «перьев» и «трубок» реликтового хвоща. Реликтовый-то он реликтовый, а в пойменных джунглях экваториальных рек Тританы процветал не хуже, чем миллионы хин-циклов назад…

— Леир? — кашлянуло в наушниках. Вместо ответа вслух Леир мигнул индикатором быстрых команд, заставив его позеленеть: «Всё в порядке, периметр чист».

И, словно нарочно подгадав момент, ковёр псевдомха разлетелся рваными ошмётками. В лицо пехотинцу полетело быстрое до изумления чёрное тело с желтоватым роговым наростом на самом кончике «носа».

Слайт!

На инструктаже им рассказывали (и показывали) самых разных бестий Тританы. Слайтов в том числе. У многих местных хищников имелось природное оружие, способное пробивать даже новейшую броню. У слайта таким оружием был рог. Правда, по сути своей рогом эта штука и не была, ведь никакое органическое вещество прочностью не превзойдёт напряжённую металлокерамику, имеющую в качестве подкладки трёхмерную сетку силовых нитей и «плёночных» защитных полей. Однако нарост на «голове» слайта успешно пробивал и металлокерамику, и силовые нити, и защитные поля. Леир не помнил точно, почему да как; вроде бы в момент атаки тварь формировала особое поле, рвущее в клочья какие-то там микроструктуры. Неважно. Когда слайт атаковал, Леир ни о чём таком не задумывался. Он просто машинально вскинул руки и развалил слайта на четыре части лучами лазеров. При этом он едва успел отпрыгнуть, когда изуродованная до неузнаваемости туша плюхнулась на место, где он только что стоял.

«Ненавижу джунгли!»

Забывшись, он озвучил эту мысль в значительно более крепких выражениях и немедленно нарвался на вопрос:

— Что происходит?

Да, тут сигналом индикатора не отделаться…

— Меня пытались схарчить.

— И?..

— И подстрелил.

— Кого?

— Слайта.

— Одного?

— Я сказал «слайта», а не «слайтов»…

В наушниках взвыл сигнал общей тревоги. Леир автоматически подхватился и поскакал к лагерю неуклюжей из-за псевдомха трусцой. Лишь на бегу он сообразил, что к чему. Помимо прочих своих достоинств слайты были тварями стайными.

«Ненавижу!!!»

Тревога там или не тревога, бег или не бег, а посматривать по сторонам Леир уже умел… и метко стрелять во всё, что движется слишком быстро, — тоже. Рухнувшего сверху наискось вихала он развалил точно так же, как слайта, — одной быстрой отмашкой. Смертельно раненная бестия рухнула на псевдомох, забилась, взрывая его рудиментарными крыльями. Леир не удостоил её вторым взглядом, проскакав мимо. И замер, услышав тонкий звенящий звук.

«Только этого не хватало! День сюрпризов, вдребезги бутылка!»

— Звуковая атака, противодействие!

— Принято.

Отдавая команду броне, Леир уже знал, что толку от неё будет немного. Сфероиды Григела, которых старожилы охранного усиления называли гипноидами или просто гнидами, завораживали своих жертв не звуком. Однако гашение акустических волн отчасти ослабляло эффект их «песен». Самым обидным было то, что гниды, в отличие от некоторых действительно опасных тварей Тританы, виирай в броне и даже в обычном защитном скафандре угрожать не могли. Они просто вгоняли в ступор. Беда в том, что кое-какие твари, из-за минимального удельного веса мозгов иммунные к «песням» гнид — хотя бы те же вихалы, — с большой охотой убивали замерших и оттого беспомощных разумных…

«Как вообще гниду пропустили за контролируемый периметр? Кто прошляпил? Порву!»

Увы, злость получалась неубедительная. В отличие от мутной вялости, ожившей тянучкой расползавшейся по сознанию.

— Леир, — откашлялись наушники, — докладывайте.

— Впереди — гнида, — послушно откликнулся он. — Где-то между мной и лагерем. Точное положение неизвестно, стрелять не могу.

— Антизвук включил?

— Да.

Дымка вздрогнула. Осязаемо плотная волна протяжного рёва прокатилась по джунглям всепроникающей дубиной. В рёве окончательно утонула слышимая ушами доля «песни» сфероида Григела, рёв слизнул, отправляя в свою безразмерную пасть, все до единого естественные звуки леса и воздвигся на отвоёванной вершине в гордом одиночестве. Несмотря на защиту, в голове у Леира зазвенело, а уши предприняли попытку отвалиться. Но претензий высказывать он и не думал. Наоборот, счёл применение вибропушки удачным ходом. Экосистему, конечно, жаль, акустический луч надолго разрушит её нормальную жизнь в радиусе нескольких сотен метров, а по вектору луча — даже на километры; но конкретных представителей упомянутой экосистемы, вроде гнид и слайтов, Леиру было ни капельки не жаль. Кроме того, акустическая атака надолго вымела из его сознания навеянную вялость. Но даже за рёвом вибропушки по-прежнему был различим вой тревожной сирены.

«Да что ж там стряслось-то?!»

В очередной раз прокляв джунгли — на этот раз за то, что среди путаницы стволов и ветвей нельзя как следует разогнаться, — Леир упорно бежал вперёд. И даже не бежал, а мчался. В голове звенело всё сильнее (вибропушка и не думала отключаться), зато слой псевдомха становился всё тоньше и всё меньше препятствовал движению. Порой, не считая нужным обойти очередное препятствие, Леир рассекал его кинжальными импульсами лазеров. Краем глаза заметив неуклюжую тушу сфероида Григела, он, не останавливаясь, угостил смертельным импульсом и гниду: нечего тут дурманить, кого не просят.

Сирена и вибропушка умолкли одновременно.

— Что за муть? — буркнул Леир, останавливаясь на месте. — База? Как слышите меня? База!

В наушниках густела тишина. Первый порыв — выйти на связь с виирай своего отряда и спросить у них, что происходит, — Леир благополучно подавил. И поступил осторожнее: включил коммуникатор в режим перебора частот, пытаясь засечь какие-нибудь сигналы в доступных диапазонах. Арум, другой — ничего. Мёртвое шипение с треском статики во всём эфире.

«Грах!» — выругался Леир мысленно. Вслух побоялся: а вдруг кто услышит? Бредовая, конечно, идея, некому тут его слышать, но кто знает?..

За неимением лучшего он снова двинулся к лагерю. Медленно и осторожно, в режиме полной маскировки и радиомолчания. На ходу он продолжал искать в эфире сигналы при помощи боевого коммуникатора, вслушиваясь и вглядываясь в окружающее со всем возможным тщанием. Периодически Леир останавливался и изучал местность особо внимательно, включая на максимум сенсорное усиление и перебирая все доступные диапазоны восприятия. Он проверял джунгли даже на наличие источников радиоактивного излучения и присутствие энергонасыщенной техники, хотя зверьё Тританы, при всех своих способностях и дарованиях, аналогами мини-реакторов пока что не обзавелось.

Осторожность себя оправдала. Во время очередной остановки Леир засёк впереди гравимагнитную аномалию. Сдвинувшись на десяток метров в сторону и повторив замер, он озадаченно нахмурился. Обнаруженное им Нечто могло бы сойти за транспортную платформу, если бы не ряд несоответствий. Обычную работающую платформу встроенное оборудование нашло бы гораздо раньше. Да и мощность для платформы была великовата… а для сорокатонного транспорта — наоборот. Отступив на десяток метров по собственным следам, Леир ещё раз повторил замер… и не нашёл ничего. Подошёл на те же десять метров ближе — вот она, аномалия, тут как тут. Ровно на том же самом месте.

«Что за?..»

Не рискуя приближаться к таинственному техногенному объекту, Леир обогнул его по широкой дуге. С того момента, как лагерь внезапно и необъяснимо замолчал, прошло более 32 арум-циклов. Половина мири с лишним. На душе у виирай стало совсем неспокойно. Но осторожности он не утратил и после встречи с Нечто продвигался вперёд ещё осторожнее. В стремлении не нарушить тишину Леир дошёл до того, что очередного вихала убил не лазерным импульсом, а резкой отмашкой ладони с выпрямленными пальцами. Броня послушно усилила удар, вихал упал в стороне с проломленным черепом, не успев достать Леира «клювом». Несостоявшаяся жертва ругнулась шёпотом и замерла, вглядываясь, вслушиваясь.

Тихо.

Слишком тихо!

Для привыкшего к постоянному шуму джунглей такая ватная тишина не предвещала ничего хорошего. Конечно, после акустического удара вибропушки многие голосистые твари притихли и насторожились. Но вскоре многие из них снова принялись за своё, и естественные шумы джунглей понемногу стали возвращаться к норме. Ещё пять арумов назад из-за растительных стен вовсю неслись гудение, вой и уханье — несколько неуверенные, но отчётливые. А теперь…

«Вот же гадство!»

Леир включил обработку звуков на полную мощность. Стало отчётливо различимо тончайшее пение мини-реактора его собственной брони, шелестящий гул крови, грохот сердца, шум дыхания, шорохи и скребуще-царапающие звуки от его собственных, почти незаметных непроизвольных движений… но — ничего извне.

Ничего.

Леир сглотнул. Получившийся звук отдался в наушниках настоящим громом. Развернулся в сторону, откуда пришёл, но почва под ногами не произвела ни звука. Да и окружающие джунгли, как обнаружил Леир, выглядели как-то ненатурально. Словно хорошие, убедительные, но всё-таки декорации. И стоило ему окончательно убедиться в том, что перед ним и вокруг — подделка, как мир начал сворачиваться. По-прежнему без единого звука. Древесные стволы, сине-зелёные кроны, спутанная масса ветвей и лиан… всё это надвинулось, искажаясь причудливо и с угрозой. Царство призраков показало свой истинный лик. Вскинув обе руки, Леир полоснул по обманке лучами встроенных лазеров… Никакого эффекта. Лучи истончались, словно в сверхплотной поглощающей среде, и уже через пару метров сходили на нет.

«Это ловушка. И все остальные, видимо, попались точно так же, как я. Ловушка! Ну что ж…»

— Самоуничтожение.

Подтвердите приказ.

— Самоуничтожение.

— Отсрочка?

— Ноль.

Мир потемнел.

…Вдох и выдох. Леир моргнул и тут же несказанно удивился этому. Разве он не?..

— Как ты там, парень?

Знакомый голос дразнил Леира неузнаванием лишь малую долю вдоха. «Это же инструктор, — вспомнил он. — Перед очередным сеансом имитационных тренировок он давал мне… Тренировки. Ну конечно».

— Грах!

— Раз ругаешься, — бодренько заключил инструктор, — значит, в порядке. Вылазь, гроза вихалов, будем разбирать твои… полёты.

Выбравшись наружу, Леир обнаружил рядом с инструктором капитана Зилена. Это смутило его… и разозлило, хотя злости он постарался не показать.

— Разрешите вопрос?

— Разрешаю.

Глаза Зилена и инструктора-старожила смеялись, но лица были серьёзны.

— Тест на неожиданность входит в программу подготовки всех мобильных пехотинцев или это — ещё одно нововведение?

Капитан хмыкнул.

— Догадливый парень, это факт. Может, ты даже знаешь ответ на собственный вопрос?

— Три к четырём, что этот тест придуман до вас. Надо же как-то выявлять наиболее подходящую для каждого роль в четвёрке, а нестандартные обстоятельства сделают это лучше любых иных проверок. И семь к восьми, что вы модифицировали тест.

Зилен с инструктором переглянулись.

— Хорошо соображает.

— И не просто так, а в стрессовой ситуации.

— Подойдёт. Рядовой, — смерив Леира взглядом, капитан отсалютовал и удалился, шагая стремительно и целеустремлённо.

— Поздравляю, парень, — сказал инструктор. — Тебя заметили.

— И что это значит?

— Лично для тебя это значит, что придётся учиться вдвое интенсивнее. — Инструктор хищно ухмыльнулся и добавил: — Поздравляю.

— Угу. Большое вам спасибо.

— Не за что, парень. Не за что.

Хотя Леир усиленно изображал недовольство, а инструктор ему подыгрывал, оба они отлично знали: рядовой польщён. А то, что работать действительно придётся самое малое вдвое… Ну, должна же гордость чем-то отличаться от пустой спеси! Гордость всегда имеет причины.

— Я получила и просмотрела запрошенные файлы.

— Ну и как?

— Ответ — нет. Ваша циклическая депрессия не естественна.

Сарина и Мич сидели в кабинете последней. Вернее, сидела, привычно уставившись сквозь экран компакта, Сарина, а генерал полулежала в глубоком и мягком кресле для вибромассажа, позаимствованном на время из хозяйства главврача.

— Не естественны, — повторила Мич. — И что это значит?

— Это значит, что наиболее тяжёлые для вас последствия вмешательства просто исчезнут, если разобраться с порождающей их псионической субструктурой.

Женщина в кресле для вибромассажа глубоко вздохнула.

— Сначала Зилен заговаривает про демонов-мухьярра. Теперь вы утверждаете, что я, если говорить по-простому, проклята… Да кому это надо — проклинать меня?!

— Танирианам.

Мич резко села.

— Что?

— Могу повторить. Но вы ведь и так прекрасно расслышали ответ. Ваше проклятие насчитывает не один хин-цикл. Оно наложено не виирай, но сплетено весьма искусно — так, что даже с трудом поддаётся обнаружению… не говоря уж о том, чтобы его разрушить без вредных последствий для психики.

— Грах!

— Если же вам не нравится устаревший термин «проклятие», — продолжала Сарина монотонно, пока в её неподвижных глазах мелькали блики от мерцающего экрана, — могу предложить замену. «Псионическая субструктура» — это слишком расплывчато. Считайте, что находитесь под действием автономного паразитного пси-инструмента.

— Танириане, — пробормотала Мич, не обращая внимания на слова Сарины. — Вот оно что. Ах ты ж сволочь!

Воспоминания хлынули потоком, словно мутный ревущий вал, бьющий через дыру в плотине. Генерал скорчилась в болезненном спазме, а потом бескостно обвалилась назад, в кресло. Происходящее внутри отрезало Мич от внешней реальности. И она не заметила, как оживилась Сарина, тщетно ожидавшая такого вот задержавшегося кризиса уже полтора десятка юл-циклов.

Посмотрев на выкладки Сарины, Хезрас Нрейт покачал головой.

— Такого я не ожидал, — признался старый Владеющий. — Чего угодно, но не этого.

— Я сама не сразу поверила результатам. Но такова действительность. И в связи с этим мне нужен ваш совет.

Хезрас посмотрел на собеседницу этак устало-раздражённо-иронично, как на проказливую, но любимую внучку (на что имел право хотя бы из-за разницы в возрасте).

— Мой совет? Польщён.

— Я серьёзно! Вы же специалист, и Мич — больше ваша пациентка, чем моя!

— Такой я, видимо, специалист, что прошёл мимо скрытых симптоматикой причин…

Сарина поморщилась, но комментировать не стала.

— Начнём от входа, — сказала она. Приглушив свет, Сарина включила проектор, заставив затанцевать в пустоте отражения тех же картин, что выводил на экран её компакт. — Вот условное отображение пси-структуры Мич, а вот — реконструированная модель её психики. Как видите, по модели вообще мало что можно понять, кроме того, что эмоциональная напряжённость пациентки, даже в периоды ремиссии, слишком велика. А с пси-структурой с одной стороны — проще, с другой — сложнее. И то, и другое надо рассматривать в динамике, чтобы понять хоть что-то. Запускаю таймер. Видите вот эту субструктуру? Это и есть проклятие Мич.

— Какую именно?

— Да вот же, вот. Ускоренно меняет цветность. Сейчас уже зелёная и синеет…

— А, это. Теперь вижу. А смена цвета чему соответствует?

— Накоплению энергии. На этом этапе субструктура проклятия замкнута и почти инертна. Когда она усилится достаточно, произойдёт… Вот что произойдёт.

— Вижу.

— Отвлекитесь от пси-структуры, взгляните на модель психики. Вот, вот и вот — общий скачок! Напряжение буквально взрывается, одновременно активизируются центры памяти и центры, отвечающие за болевое восприятие. Даже нейтральные воспоминания получают негативную окраску, а уж воспоминания, болезненные сами по себе…

— Понимаю, — выдохнул Хезрас, заворожённый пляской говорящих форм и цветов.

— А вот — точка перегиба, — указала Сарина. — Здесь Мич обычно уже принимает свою дозу лекарств или алкоголя. Наступают сенситивно-физиологический шок и стрессовое отключение сознания. Меж тем проклятие, сделав своё дело, снова замыкается. Но обратите внимание на один момент… Сейчас я немного отмотаю назад. Вот.

— Что это?

— Как мне кажется, здесь кроется причина того, почему проклятие хин-циклами терзало генерала, но так и не сломило её.

— Не понимаю.

— Попытаюсь объяснить проще. В каждом виирай поворачивается отражение Великого Колеса. В том числе и на уровне психики. А вот этот триггер в субструктуре проклятия рассчитан на ситуацию, когда внутренний контроль над психическими процессами отсутствует.

— Не понимаю.

Сарина вздохнула.

— Вы же знаете, что цикл суточной активности делится на лисар, ауф и силпан. Но вы, возможно, не знаете того, что такое деление уникально и присуще только виирай. Все другие разумные расы, которые нам встретились во время исследования космоса и плетения Большого Узора, существуют в ином режиме… и это, кстати, заставляет задуматься о некоторых особенностях эволюции виирай как вида.

— Каких?

— Сейчас это не важно. Я хочу только сказать, что танириане не знают ни ауф, ни силпан. Для них сутки делятся на период активности, схожий с лисар, и более короткий период отдыха. Физическая активность во время отдыха падает почти до нуля, психика не отключается совсем, но работает в особом пассивном режиме, обслуживая лишь минимальные физиологические функции: дыхание, сердцебиение, пищеварение. Кора мозга за период отдыха несколько раз переходит в возбуждённое состояние, при этом утилизируются накопленные за период активности впечатления и ослабевают барьеры между сознанием и бессознательным…

— К чему эта лекция?

— К тому, что физиология высшей нервной деятельности у танириан принципиально отлична от нашей. Хотя способы восприятия мира и взаимодействия с ним в лисар, ауф и силпан различны, можно сказать, что виирай всегда сознательно контролируют происходящее. Иные расы — нет. Если бы подобного «червяка» подсадили в душу танирианина, проклятие быстро довело бы его до кризиса, а потом замкнуло вот этот и этот контуры психической активности… причём уже намертво. В результате — острый психоз и либо суицид, либо полный уход от действительности. И рано или поздно, но скорее рано — смерть.

— Иначе говоря, Мич ещё повезло?

— Иначе говоря, очень повезло. Наложивший на неё проклятие имел самые серьёзные намерения, но совершил ту же ошибку, что когда-то совершили в отношении танириан мы сами: счёл наши расы во всём подобными друг другу. Между тем на свой лад виирай так же уникальны, как клановый разум Потока системы Дарующей.

Хезрас повёл плечами.

— Вам виднее, — заметил он. — Ксенологией и сравнительной психологией разных разумных рас я никогда не увлекался.

— Напрасно.

— Может быть.

Врач снова повёл плечами, словно сбрасывая невидимый груз. И спросил:

— Так какого рода консультацию вы хотите от меня получить?

— Мне нужен совет по поводу того, что делать с проклятием.

— Его нельзя просто разрушить?

— Если бы! Здесь как раз тот случай, когда лекарство может оказаться хуже болезни. Будь проклятие смертельным, как оно и задумывалось, его пришлось бы разрушить независимо от того, чем грозит такой шаг. Но в нынешней ситуации…

— Неужели лучше оставить всё как есть? Ведь проклятие всё равно убивает Мич — пусть медленно, но убивает!

— Оставить всё как есть нельзя. Тут-то мы и подходим к главному.

— Внимательно слушаю.

— Если не разрушать проклятие, его можно либо блокировать, либо изменить… Ну или изменить объект его воздействия.

Хезрас хмыкнул.

— Так просто? Если проклятие можно блокировать или изменить, его можно и разрушить.

— Нет. Это слишком упрощённый взгляд на проблему. Например, для той же блокировки вовсе не обязательно вмешиваться в субструктуру проклятия, достаточно ввести в пограничные слои психики кое-какие «подпорки».

— А изменение?

— Это тоже делается косвенно. Например, я наметила способ, с помощью которого — опять-таки не касаясь самого проклятия — можно зафиксировать его в активной фазе.

— Ничего себе! То есть Мич всё время будет…

— Не забывайте про цикличность. Проклятию приходится некоторое время копить энергию, чтобы вызвать кризис. Допустим, энергия закончилась, а замыкания субструктуры для новой фазы накопления не произошло…

— Понятно. Острая фаза психического расстройства закончится и сменится чем-то вроде хронической склонности к депрессиям.

— Причём эта склонность будет не такой уж большой. И будет без труда гаситься обычным волевым усилием. Да.

— А другие варианты?

— Блокада. Может осуществляться двумя различными способами. Первый сводится к наложению проклятия с обратным действием. Впрочем, два конфликтных проклятия почти всегда хуже, чем одно, пусть и чисто негативное, так что этот вариант не вызывает у меня восторга. Второй способ блокады сводится к подмене, к смещению симптоматики. На мой взгляд, наиболее разумный вариант — физическая боль вместо болезненных воспоминаний. Её, как ни крути, переносить намного легче, можно и просто отключать приёмом анальгетиков. И наконец личный рост. Если Мич станет Владеющей пятого ранга, проклятие будет доставлять ей не больше неприятностей, чем хронический насморк.

— Как я понимаю, последний вариант с вашей точки зрения является идеальным. Вот только времени на него требуется…

— Да. Это — дело будущего. Поэтому сейчас надо выбрать, каким именно путём расправиться с танирианским «подарком».

— А почему бы вам не спросить саму заинтересованную персону?

— Потому что я просчитала её реакцию. Вопрос нам не поможет. Мич скажет: «Вы — целители. Вам виднее, решайте сами». А если мы откажемся, сделает выбор за нас — наугад.

Хезрас Нрейт прищурился.

— У меня вопрос, — медленно сказал он. — Фиксация проклятия в активной фазе и оба способа блокировки осуществимы в равной мере?

Сарина вздохнула.

— Это ещё одна беда, — созналась она. — Я не специалист по вмешательству в психику. Калечить-то я умею, будьте спокойны; а вот лечить… даже в своей способности сместить симптоматику я уверена не на все сто. Зафиксировать проклятие в активной фазе будет ещё сложнее: доля необходимых для этого тонких манипуляций выше раза в полтора, я считала. Наконец наложение корректирующего проклятия потребует не менее одной восьмой хин-цикла для подготовки. Надо будет просчитать хотя бы вторичные последствия, да и другие сложности… С наскока я за это просто не возьмусь. Я всё-таки пока не Высшая!

«Это её „пока“, — подумал врач, — звучит особенно очаровательно».

— Так чего ты от меня хочешь? Сознавайся уже, не тяни.

— За смещением симптоматики кроется проблема этического плана, — сказала Сарина, выключая проектор и компакт. Освещение плавно, не травмируя зрение, усилилось. — Мало того, что фактически это не решение, а всего лишь паллиатив. Замена одних симптомов другими, более удобными в плане медикаментозной блокады. Есть ещё один слой. Рано или поздно Мич может додуматься, что регулярными приступами физической боли я намерена подтолкнуть её к дальнейшему Овладению своим пси. Стимул-то, как ни крути, сильный.

— Хочешь, чтобы я разделил с тобой ответственность?

— Нет. Вы сейчас не сможете мне ассистировать, так что о разделении ответственности речи идти не может. Я просто хочу, чтобы вы высказались за один из способов. Какой нравится больше всего именно вам?

— И ты действительно сделаешь то, что я посоветую?

— Если вы действительно хорошо подумаете над своим советом — да.

«Каков вопрос, таков ответ».

Хезрас вытянулся и прикрыл глаза. В красноватой темноте под сомкнутыми веками медленно возник образ Мич. Но не нынешний, а старый — тех времён, когда генерал, только-только переведённая на эту уединённую базу после окончания Войны Обмана, больше надеялась на медикаменты, чем на сайгр. Времён, когда она ещё помнила, что такое смех.

«Поставьте себя на место пациента. Остальное станет очевидно».

И ещё:

«Простые решения не всегда лучше сложных. Зато и последствия их, за редким исключением, тоже просты — а это уже серьёзное преимущество».

Хезрас открыл глаза.

— Я голосую за боль, — сказал он.

…Волна откатилась, давая вздохнуть. Генерал сторожко вслушалась в себя — и задохнулась снова. Тело скрючило непроизвольной судорогой, комбез мгновенно отсырел, впитав обильно выступивший пот. Зубы сжались до хруста.

«Только не крикнуть. Не крикнуть. Не…»

Из горла вырвался хриплый придушенный вой — низкий, жуткий. На его фоне почти потерялось короткое шипение инъектора.

— Что это было? — прошептала Мич спустя пару вдохов, отпущенная непонятным приступом, но страшась шевельнуться.

— Болеутоляющее, — сообщила Сарина.

Голос Владеющей подрагивал. Даже в своём оглушённом состоянии генерал заметила это. И насторожилась.

— Что-то слишком быстро ты нашла нужный препарат.

— Я вообще его не искала, — призналась Владеющая.

— Вот как.

— Да. Мы с Хезрасом посовещались и решили…

Рассказ оказался достаточно долог, чтобы Мич окончательно пришла в себя. И даже развернулась в кресле лицом к Сарине, снова приняв уютную позу без следа напряжения.

— Должно быть, это очень раздражает, — дождавшись, пока Владеющая замолчит, заметила она сочувственно.

Машинально попытавшись добраться до смысла сказанного при помощи чтения мыслей, Сарина обнаружила на своём пути пси-щит. Довольно простой, он был достаточно эффективен, чтобы справиться с возложенной на него задачей. Нет, он не спас бы Мич от зондажа, да и обойти этот щит было не так уж сложно. Только вот обойти его незаметно Сарина всё-таки не могла. А читать мысли, когда Мич знает, что её читают… нет уж. Всякой наглости есть пределы. Ничего не оставалось, как играть по общим правилам.

— Раздражает? Ты о чём?

— О лени и страхе. Две стороны одной медали.

— Всё равно не понимаю.

Мич прищурилась.

— Ой ли? Я ведь в курсе того, как получил новый ранг пси наш почтенный целитель. А что именно ты сделала со мной, я сейчас услышала из твоих же уст.

Вскинув руку в резком жесте, генерал в зародыше задавила возможные возражения, продолжая говорить уверенно и напористо:

— Может, ты и сумела заморочить голову Хезрасу, благо он теперь не в той форме, чтобы замечать хорошо спрятанные манипуляции. Но со мной — не выйдет. Я тоже из породы тех, кто привык отдавать приказы и нести ответственность за других виирай. Я тоже плела сети и смотрела сверху, дёргала за нитки и давила на кнопки. Я знаю, Сарина.

Владеющая растерялась.

— Это обвинение? — спросила она неуверенно. Ответом был короткий смешок.

— Нет! Скорее приглашение. Мы с тобой похожи, Сарина Келл Морайя. Только я начинала не так высоко и быстро, как ты, оттого и добилась намного меньшего за больший срок. Хотя организованный тобой дополнительный стимул мне не особенно нужен, я не обижаюсь на тебя. Я просто… сочувствую.

— А я всё равно не понимаю. То есть ты искренна, я это вижу; но почему?

— Потому что поняла, зачем тебя послали сюда. Пусть глупцы сочиняют байки о наказании за некую скандальную выходку! Ничего такого не было. Но кто-то прозорливый на самом верху осознал простой факт: некая Сарина Келл имеет самые расплывчатые понятия о том, что такое виирай, не владеющие своим пси. И устроил тебе затяжной практикум по этой теме.

Сарина вздохнула.

— Это — лишь один из мотивов. Но догадка верна. Сай-эдиктор Веген говорил мне почти то же самое… и даже похожими словами.

Мич кивнула и посуровела.

— Послушай меня, Сарина. Послушай и попытайся понять. Большинство виирай — примерно пятнадцать из шестнадцати, если не больше, — не обращает на пси большого внимания. Отмахиваются от смутных предчувствий, игнорируют расплывчатые фантомные ощущения… Пси для них является данностью, но данностью слишком малой, чтобы регулярно её использовать. И тем более чтобы делать из этой малости ориентир.

— Малости?!

— Для них, — подчеркнула Мич. — У тебя шестой ранг, в близкой перспективе ты станешь Высшей, для тебя пси и Овладение им — та ось, на которую накручено всё или почти всё. Но для подавляющего большинства это не так. Общение с друзьями и секс, достаток и досуг, продолжение рода и воспитание детей, короче говоря, быт — вот их ось, их первейшие жизненные интересы. Это данность. И я сочувствую тебе, потому что изменить этого ты не сможешь. Тебе надо просто смириться с этим знанием… а смиряться ты не привыкла.

— И не собираюсь. К неправильному привыкать не должно.

Генерал хмыкнула.

— Собираешься спорить с законами природы?

— Привычки и обычаи виирай — это ещё не природа. А что до природы… Я Владеющая. Для меня и это не впервой.

Хмуро сведённые брови.

— Ты серьёзно?

— Более чем. Я не против перечисленных тобой занятий, наоборот; в конце концов тот, кто не заботится о насущных нуждах и о продолжении себя в потомстве, не выживает. Но развивать пси должен каждый. Это не блажь неопытной девчонки, а взвешенная позиция. Жизнь не может исчерпываться потребностями тела. И обычные виирай, от лица которых ты пытаешься выступать, не являясь одной из них, это понимают. Иначе они не стремились бы так упорно выделиться из массы, не прилагали бы стараний пусть в малом, пусть поверхностно, но отличаться от других. Если на то пошло, у стремления отличаться от других есть и чисто биологические корни. Это базовый инстинкт. Как стремление к продолжению рода, как запечатление своих детей, как поиски образца в лидере.

Некоторое время Мич пытливо изучала Сарину.

— Почему тогда, — спросила она, — выделившиеся немедленно начинают жалеть об этом?

Владеющая пожала плечами.

— Я не очень хорошо знаю психологию масс, — призналась она. — То, что я прочла в последнее время, больше запутывает, чем проясняет дело. Но все исследователи сходятся на одном: определяющих факторов много. Тут и реликтовые законы стаи, и регулирующие страхи, и лень, вежливо называемая инерцией мышления… Ничего, разберусь. Но что следует со всем этим делать, ясно уже сейчас.

— И что же?

— Есть социальные и психологические механизмы, поддерживающие стабильность. И есть механизмы, имеющие ту же природу, которые стабильность расшатывают. Потому что реальность, даже на чисто биологическом уровне, не стабильна. И тем самым требует постоянной подстройки под меняющиеся условия.

Встав, Сарина принялась ходить взад-вперёд. Улыбнувшись, Мич сразу и безошибочно распознала за этими простыми движениями стремление как можно больше походить на читающего лекцию преподавателя. На лидера, на того, кто облечён авторитетом по определению.

— В те времена, когда используемые виирай механизмы ещё не создавали особую среду существования, когда дикие звери, голод и капризы погоды всерьёз угрожали жизни кочевий и селений, короче, когда наша раса ещё не оторвалась от своих биологических корней, не было нужды в каких-то дестабилизирующих факторах. Этих факторов и так хватало. Но сейчас виирай благополучны, сыты, надёжно отгорожены от природных катаклизмов… и отчаянно нуждаются в толике хаоса. В переменах. Даже переменах негативных, ведь с угрозой можно бороться, утверждая свою значимость и расширяя контролируемое пространство. Иначе не занимала бы столь почётного места каста Хранителей, всё существование которой подчинено отражению гипотетической военной угрозы. Наука, искусство, производство — все стороны социальной активности по большому счёту подчинены единой великой цели. Всё направлено на обуздание хаоса, на созидание, на расширение жизненного пространства. Но колонизация пригодных для жизни планет и обустройство поселений в безвоздушном пространстве не создают достаточно трудностей. Поначалу, когда экспансия не стала ещё чем-то привычным и отработанным, во времена первопроходцев и пионеров — да. Тогда подчинение материального мира было трудным делом. Но сейчас только обустройство собственного тела и духа может дать любому виирай настоящую цель в жизни. Любому. И такую, на достижение которой не жаль потратить всю жизнь без остатка.

— Вербуешь? — хмыкнула Мич.

— А если и так. Ты не согласна со мной?

— Согласна.

— Тогда работай над собой. Достигнув пятого ранга, ты станешь слишком сильна, чтобы проклятие причиняло тебе серьёзные неудобства.

— А до этого держи под рукой инъектор с анальгетиками, — добавила Мич.

Сарина нахмурилась.

— Мне пора, — сказала она. — До встречи.

— Цель твоя благородна, — сказала ей в спину пациентка генеральским голосом, — но средства требуют большей… взвешенности. Не переусердствуй.

— Постараюсь.

Дверь тихо зашипела, закрываясь.

Молодость, подумала Мич. Решительность и резкость. Даже стремление оставить за собой последнее слово… Знакомые симптомы, а, друг-зеркало?

Взгляд её против воли прикипел к инъектору.

«…Имеет смысл говорить о зачатках фантомного восприятия и начальных преобразованиях сенсорики. Так, некоторыми виирай второго ранга на высоких степенях Овладения проявлены способности к простому проникающему и к тепловому зрению, сверхнормальной аудиальной ориентации в пространстве (эхолокация по типу „летучая мышь“), так называемому объёмному осязанию и, разумеется, мгновенному предвидению (см. подраздел 2). Кроме того, доказано, что при втором ранге пси укрепляется способность к расширенному контролю собственной физиологии. В эту группу способностей входит полный контроль всех мышечных сокращений, включая сердцебиение, сужение/расширение кровеносных сосудов и управление перистальтикой; регуляция частоты нервных импульсов, включая сюда и управляемый вход в состояние „полусмерти“; многократно ускоренная управляемая адаптация к изменениям освещённости, силы тяжести, содержания кислорода в воздухе и пр. По некоторым данным, Владеющие второго ранга иногда способны даже к так называемому мгновенному заживлению, что считается характерным для Владеющих более высокого ранга с профилирующими способностями к целительству».

Миреска на миг оторвалась от чтения и покачала головой. Выходит, в теории я способна на такие разнообразные трюки? М-да. Сюрприз. От слова «сюр».

«…энергетически профилируемые способности, что естественно, проявляются слабее. Но можно считать подтверждённой способность Владеющих второго ранга продуцировать и индицировать слабые магнитные поля, переводить в видимый спектр часть собственного биологического излучения, управлять интерференционной сеткой звуковых волн („избирательный слух“, „белая тишь“ и т. д.), проявлять зачатки простых психокинетических способностей.

Что касается взаимодействия с артефактами, то виирай второго ранга способны без ограничений пользоваться артефактами первой и второй категорий. Категории три и четыре доступны им в части функций управления, не требующей приложения значительных сил или, тем более, энергетического донорства. Артефакты более высоких категорий, за редким исключением, для Владеющих второго ранга следует считать бесполезными».

«Если бы здесь ещё пояснялось — подумала Миреска, — чем одна категория артефактов отличается от другой. Хотя догадаться несложно. Скорее всего, артефакты делятся на категории по тому же принципу, по которому Владеющие делятся на ранги. Почти наверняка так. Но это не помогает ответить даже на простейшие вопросы. Например, такой: какова категория встроенных в „Серефис“ талисманов нейроинтерфейса? Ну да ладно. Вернёмся лучше к „начальным преобразованиям сенсорики“. Это что же получается, почтенные и удостоенные? Даже такой бездари, как я, пси может подарить хороший аналог сенсорного усиления?»

Миреска закрыла глаза, но тут же нахмурилась и, вскочив, прошла к встроенному шкафу. Вскоре Миреска выудила то, ради чего она, собственно, и рылась в своём багаже. Шлем. Старенький, поцарапанный (а чтобы поцарапать такой пластик, надо постараться!), но не такой уж простой даже по нынешним меркам. Из всех встроенных приспособлений Миреску в данный момент интересовала система плёночных светофильтров в прозрачном забрале. Снизив освещённость в комнате до минимума, а фильтры выставив на максимум, отчего забрало почернело насмерть, Миреска надела шлем, и… Ничего не произошло. Состояние мгновенного предвидения настолько вошло у неё в привычку, что поначалу она даже не почувствовала себя ослепшей. Пришлось побороться за утрату ориентации, а потом ещё с арум покружиться на одном месте в разные стороны, чтобы запутать себя окончательно. Закончив кружиться, Миреска попыталась увидеть комнату не глазами. При полном отсутствии представлений о том, как это надо делать, но держа в уме фразу насчёт «простого проникающего зрения».

Мрак. Простроченная пульсом тишина. Тихие до неуловимости звуки собственного дыхания. Ставший привычным повышенный вес. И — никаких зацепок. Состояние мгновенного предвидения плавает где-то рядом, готовое упасть на плечи успокаивающим знанием… но это — не то, что сейчас нужно. И Миреска держала его в отдалении лёгким сознательным усилием, примерно таким, какое требуется, чтобы дышать в строго заданном ритме.

Постепенно сквозь мрак протаяли смутные цветные пятна, линии и тени. Знакомая картина. Если надавить на глазное яблоко, всё это моментально и многократно усилится. Ничего общего с проникающим зрением, просто конструкты воображения… ну и, отчасти, результат остаточного раздражения сетчатки.

Но и это сейчас не к месту. Надо…

А что, собственно, надо? Пресловутое проникающее зрение… Что именно можно увидеть с его помощью? И каков его механизм?

С обычным зрением проблем нет: сквозь роговицу преломлённый хрусталиком свет попадает на сетчатку. Там он взаимодействует с рецепторами — особыми светочувствительными клетками, возбуждение которых передаётся в соответствующие зоны коры мозга нейронами зрительных нервов. Но картинка, которую можно увидеть проникающим зрением, явно не включает первые звенья этой цепи. Проникающее зрение, видимо, не нуждается в глазах и в зрительных нервах. А вот без специализированных зон коры, пожалуй, не обойтись… иначе вместо зрения получим объёмное осязание или что-нибудь в том же роде. Если подумать, любая картина, которую ты видишь, — это всегда некие узоры возбуждённых нейронов в затылочных долях головного мозга.

Но что должно запустить механизм? Что должно возбудить эти нейроны?

Миреска попыталась представить, что у неё во лбу находится третий, невидимый глаз. Никаких радужек и хрусталиков, никаких роговиц и сетчаток. Просто чёрная полусфера, поглощающая свет; этакий сплошной зрачок, созданный из сплава живого воображения и жадной черноты, безразличной к тому, какой именно свет глотать. Видимый обычным зрением или невидимый, с большей длиной волны или с меньшей — никакой разницы. Лишь бы только что-то электромагнитное. И когда Миреска сочла, что третий глаз получился убедительным, она представила себе связь между ним и зрительными зонами мозга. Опять-таки без конкретики: связь и связь. Вроде воображаемых нервов.

Как ни странно, трюк сработал. То, что она увидела, было начисто лишено объёма (глаз-то один!), переливалось очень странными оттенками и складывалось в картину скорее смутную, чем ясную. Но важнее было иное, главное: она видела!

Немного поэкспериментировав и пробежавшись по воображаемым сенсорам воображаемой же панели настроек, Миреска остановилась на спектре ультракоротких тепловых волн. В этом диапазоне видимая картина наконец приобрела ясность. А когда Миреска поменяла схему «третий глаз» на схему «очки-консервы», к ясности добавилась ещё и резкость. Строго говоря, при помощи технических устройств видеть в этом диапазоне настолько ясно и резко Миреске не доводилось. Похоже, у пси-восприятия имелись свои скрытые преимущества.

— Неужели это так просто? — пробормотала она.

Сняв шлем, Миреска поморгала, приноравливаясь к наложению двух картин. Очень странно это оказалось — видеть сразу и глазами, и не глазами. Причём то, что она видела без помощи глаз, оставалось на месте даже тогда, когда она моргала, а привычная уже комната изменилась, обрастая чуждыми чертами.

Да что комната, если даже сама Миреска оделась ореолом тёплого — в буквальном смысле тёплого — сияния!

— Ладно. Всё это хорошо. Но что, если…

Попытавшись реализовать возникшую идею без промедления, Миреска попыталась вернуть состояние мгновенного предвидения, не отказываясь от нового зрения. Задача оказалась неожиданно сложной. Два разных пси-трюка никак не хотели совмещаться друг с другом. Когда работало тепловое зрение, состояние мгновенного предвидения ускользало; когда Миреске удавалось войти в состояние мгновенного предвидения — наоборот.

— Клянусь Бездной! Почему у Сарины всё это получается так возмутительно просто?

Продолжая свои попытки из чистого упрямства, Миреска с разгона наткнулась на какой-то порог. Неожиданным и необъяснимым был этот барьер. А когда Миреска по инерции перевалила через него, сама не очень понимая, что именно делает, обнаружилось, что она больше не может видеть в микроволновом диапазоне. И даже давно заученное состояние мгновенного предвидения перестало даваться ей.

Это испугало Миреску. Пожалуй, она могла бы испугаться так же, если бы вдруг разучилась ходить и при каждой попытке встать на ноги падала, не сумев удержать равновесие. На задворках сознания даже мелькнула трусливая мыслишка, шептавшая, что надо срочно вызвать Сарину и просить подругу о помощи. Но Миреска отбросила эту мысль и упорно продолжала попытки войти в состояние мгновенного предвидения. Раз за разом, арум за арумом. А когда ей это удалось…

С одной стороны, изменений было не так уж много. Основа вообще осталась той же. Но там, где раньше Миреска «видела» одну размытую тень события или действия, теперь она «видела» три-четыре тени, причём вполне отчётливо. И срок предвидения: уже не пара вдохов, нет — довольно длинные цепочки непрерывных событий, как вывернутая наизнанку память, кипели перед её пси-оком. Причём не надо было прикладывать какие-то специальные усилия, чтобы вот так расширить и углубить поле предвидения. Оно изменилось само собой.

Это завораживало. Это было ново и прекрасно. А ещё это было необъяснимо. И стоило того, чтобы поделиться с Сариной.

— Поздравляю с третьим рангом, Владеющая.

— Что?

— Мне кажется, я выразилась вполне определённо. Ты имела второй ранг. Ты перелиняла в третий ранг. Причём сама, без помощи и подсказок. — Выразительная пауза. И вдогонку, уверенно-торжественно: — Далеко пойдёшь. Поздравляю.

— Я не об этом. Что я — как ты там выразилась, «перелиняла»? — короче, выросла в ранге, догадаться несложно. Но почему ты назвала меня Владеющей?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Тогда объясню. Можно иметь от рождения первый ранг. Можно, опять-таки от рождения, — четвёртый. Но называть Владеющим стоит только того виирай, который хотя бы раз перелинял в новый ранг. Или перелиняла. Для «линьки» мало одних лишь врождённых способностей, надо учиться и неуклонно шагать вверх от одной степени Овладения к другой. Только такой виирай воистину Владеет собой и своим пси.

— Лестно.

— Это не только лестно, Миреска. Это налагает немалую ответственность. Ты читала раздел «Кодексы и границы»?

— Нет.

— Обязательно прочти. Прямо сейчас, не откладывая. Вместе с комментариями, примерами и основными ссылками. Прочти и обдумай. Обязательно обдумай, слышишь?

— Я не ребёнок.

— А это как посмотреть. Как Владеющей тебе не исполнилось и половины юла.

Лёгкая ирония в голосе:

— Слушаюсь, Наставница.

— Наставница? Чем я заслужила столь громкий титул?

Фырканье в ответ.

— А ты не понимаешь?

— Ну…

Миреска сказала, подчёркнуто копируя тон недавних речей подруги:

— Любой Владеющий — или Владеющая — могут учить других виирай Овладению пси. Но вряд ли я сильно ошибусь, если скажу, что звание Наставника может получить лишь тот или та, чей ученик хотя бы раз перелинял в следующий ранг. Так что, — тонкая улыбка, — мои поздравления, Сарина!

— Угу. Но раздел кодексов ты всё-таки прочти.

— Непременно.

Свершилось. Сдвинулось.

Хезрас и Мич не в счёт. Там я тратила, а не получала. Там было сопротивление. А Миреска… Нет, недаром я так сблизилась с ней. И недаром я отдала ей так много. Вот где усилия принесли плоды, вот где огонь породил пламя.

Свершилось.

Пусть переход от первого ранга ко второму и от второго к третьему очень прост и лёгок. Пусть. Для многих даже эта простота становится непреодолимой преградой. Но Миреска проявила именно ту гибкость, на которую я рассчитывала. А её отношение к переменам оказалось именно таким, которое необходимо для дальнейшего прогресса.

Сдвинулось…

И пусть она сама толком не понимала, что говорит, но её догадка поразительно точна. Сарина Келл Морайя, ты действительно можешь себя поздравить.

Свершилось!

Инфекция

Широко шагнув через порог обсервационной, Фадрин объявил во всеуслышание:

— А вот и я. Встречайте!

— Мог бы орать потише, — фыркнула Нилис. Встав с ложа, на котором она провела дежурство, Нилис прошла мимо Фадрина, даже не взглянув в его сторону, и проскользнула в закрывающуюся мембрану входа.

— Что это с ней?

По-прежнему связанный с Оком через контактный пси-шлем, именуемый в обиходе «нашлёпкой», дежурный оператор не ответил. Фадрин, собственно, и не ждал ответа на риторический вопрос. Вздохнув, он взял свободную «нашлёпку», опустился на освобождённое Нилис ложе и водрузил «нашлёпку» на голову. Перебарывая сосущий гул первичного соединения, Фадрин ещё успел сложить руки вдоль туловища, поёрзать, устраиваясь поудобнее, успел пожалеть, что никак не удаётся обратить внимание Нилис на свою скромную, но привлекательную во многих отношениях персону. А потом последовал обвал. Первичное соединение развернулось в полноценную двустороннюю пси-связь, и кружащиеся в Оке образы вытеснили из сознания Фадрина всё постороннее.

…Когда он только-только перевёлся в службу контроля пространства, дежурства притягивали его, как хороший секс в периоды силпан. Состояние обманчивого всевидения и ограниченного всемогущества казалось очень и очень заманчивым. И одно время Фадрину даже чудилось, что по-настоящему он живёт лишь в то время, когда его тело лежит неподвижно, а разум парит на одолженных у Ока призрачных крыльях.

Потом новизна ушла, а на замену ей пришёл профессионализм. Дежурства стали рутиной. Они по-прежнему тянули, но обыденнее. Так музыка, поначалу вызывавшая танец мурашек и пьянящий восторг, при многократном прослушивании утрачивает большую часть своего воздействия. Она по-прежнему нравится, что да, то да, но… Но! И увы. К тому же выяснилось, что операторов Ока, состоящих в службе контроля пространства, не особенно любят. Да и за что их любить, этих чудиков лупоглазых, если они то и дело подают предупреждение о метеоритной угрозе слишком поздно, а землетрясения вообще упредить не могут?!

Под конец, где-то на исходе первого хин-цикла с момента перевода в СКП, сквозь рутину дежурств начали пробиваться ростки редких, но оттого лишь более ценных моментов истинной новизны. Так мистик, любуясь закатом или созерцая водопад, никогда не пресыщается зрелищем. Подобно хорошему мистику, Фадрин научился наблюдать в вечно и неточно повторяющем себя бытии вращение Великого Колеса.

А Око… Что Око? Просто ещё один инструмент. Этакая суперлинза, сверх всяких пределов расширяющая восприятие…

В начале дежурства Фадрин, как обычно (и как надлежало действовать в соответствии со служебной инструкцией), взлетел до предела отпущенных ощущений. Медлительные скопления метеоритов, этот роящийся в пространстве хлам творения, остались вроде бы и рядом, но явно в стороне — словно изображение, убранное с большого центрального монитора на один из вспомогательных. Если ледяной и каменно-металлический хлам создаст какую-то угрозу, второй дежурный отследит и передаст предупреждение в локальную сеть. А у него, Фадрина, сейчас задача иная. Пока утомление и монотонность дежурства ещё не проявили своей власти, он изучал пространство на максимальном возможном удалении.

И искал он не уплотнения материи, свидетельствующие о наличии тяготеющих масс, а аномалии и энергетические всплески. Не вошёл ли в систему раньше времени очередной транспорт? Не близится ли радиационный фронт близкого взрыва Новой (а то и Сверхновой)? Не проявляются ли в обычном космосе какие-нибудь неприятные аномалии многомерности? А вдруг да повезёт засечь появление в окрестностях возвращающуюся из дальнего похода эскадру Патруля пространства — или даже терпящий бедствие корабль?

Обычно ничего такого не попадалось. Транспорты ходили по расписанию, Новые и тем более Сверхновые взрывались редко, многомерные аномалии, отражающиеся на ординарном континууме, случались и того реже. А что касается эскадр Патруля и неисправных кораблей, то их в тринадцатый подсектор не заносило ещё ни разу. Захолустье — оно во всём и всегда захолустье.

В этот раз ничего примечательного Фадрин не поймал. Ничего. Опять. Ну что ж… Мысленно вздохнув, он сконцентрировался и занялся динамикой тяготеющих масс на среднем удалении от планеты. Метеоритные дожди — дело привычное и не слишком опасное, но это только до тех пор, пока на базу не вознамерится упасть ядро кометы, каменная глыба или железоникелевая болванка диаметром более ста метров. От прямого попадания этакой дуры, несущейся в несколько раз быстрее первой космической, никакие защитные поля не спасут. А ведь в ближнем пространстве постоянно крутятся и объекты большего размера, с массой в десять, сто и более мегатонн. Такие наделают дел, даже если рухнут не на базу, а в её близких окрестностях. Таким надо заранее менять вектор движения орбитальными буксирами, которые тоже подчинены операторам Ока. И менять аккуратно, с дальним расчётом.

В общем, не спи, дежурный! Долгий Суд проспишь!

…Рутина, рутина и снова рутина. Одной глыбе орбиту скорректировал — в поле восприятия нарисовались две других. Подправил вектор им — угрожающе сместилась ещё глыба, массой втрое больше тех двух, взятых вместе. Просто отпихнуть её за оставшееся время не получится: хрупкая, зараза, буксир не может развить полной мощности, а от согласованных усилий двух буксиров каменюка адова уж точно рассыплется. Примерно как та глыба, что недавно наделала шороху, засыпав обломками ближние окрестности базы. От обломков этих ещё из пушек отстреливались… Знатный скандал вышел, да… Так что же делать теперь? С вот этой глыбой? Расчёт, перерасчёт, подтверждение… Ага. Раз так — пусть падает, как падала. Но время падения скорректируем. И место тоже. Что там творится в другом полушарии, для обитателей базы не важно. Можно вздохнуть спокойно… и снова бросить «взгляд» Ока вдаль: вдруг да что интересное нарисовалось?

Увиденное заставило Фадрина замереть на время пары вдохов. Потом ещё пары. Потом он некоторое время убеждал себя, что нет, ему и Оку это не чудится. Потом он связался со вторым дежурным, чтобы тот тоже посмотрел на это. Тот посмотрел, сообразил… замер.

И лишь тогда Фадрин рискнул послать вызов начальству.

Сарина танцевала. Тёплое пламя, ластящееся к обнажённой коже, танцевало вместе с ней. Лиловые языки оставляли приятно покалывающие радужные следы — и пели. Негромко, сладостно, с едва уловимой печалью. Рядом кружился карманный ураган: переливы чистого могущества, пахнущие грозой и обновлением. Порой ураган подпускал один из малых вихрей поближе к Сарине, и тогда пряди ветра смешивались с прядями волос в одно буйное целое.

Смех! Радость в хороводе силы! Пламенные перемены!

Подпрыгнув, Сарина осталась в воздухе. Ничто не держало её, если не считать того, что чаще всего называют душевным подъёмом. Владеющая закружилась, сплетая руки и ноги с лиловым пламенем. Засмеялась снова…

Новая нота рассекла гармонию. Так трещина волосяной толщины, но длиной во многие метры пересекает гранитную плиту, свидетельствуя: то, что ещё мгновение назад казалось незыблемым, утратило и зримую надёжность. Новая нота была подобна едва слышному треску или далёкому гулу, заслышав который, животные инстинктивно топорщат шерсть и выгибают спину. Подобна была запаху близящегося пожара, тяжёлому предгрозовому духу, резкой мускусной вони подкравшегося хищника.

«Сбой! Угроза! Опасность!» — вот о чём шипело льдисто-острое предчувствие.

Поймав его, Сарина захлебнулась смехом. И выкашляла радость, как чахоточный — кусочки лёгких в собственной крови.

— Сожри вас Бездна, забери вас ад!

Мир медленно — быстро, слишком быстро! — опрокинулся. Что бы там ни случилось, далёкое эхо неприятностей смогло выбить Владеющую из силпана в лисар до наступления положенного срока. Опустившись на пол, Сарина вздохнула, выметая из собственного воображения ласковое пламя и карманный ураган; нагнулась, подбирая одежду. Если смутное предчувствие, посетившее её, достаточно реально…

Вызов по телесвязи пришёл как раз в тот момент, когда Владеющая, успевшая ополоснуться под душем, одеться и привести в порядок спутанные волосы, подошла к своему компакту, собираясь узнать последние новости.

— Что случилось, Мич? — спросила Сарина вместо приветствия.

— А ты уже что-то знаешь?

— Почти ничего. Просто какое-то скверное предчувствие вышибло меня в лисар.

Лицо генерала окончательно превратилось в холодную маску непроницаемости.

— Точно скверное? — спросила Мич отрывисто.

— Точно. Сама понимаешь, если бы не предощущение какой-то гадости, я бы…

Резкий взмах, обрывающий лишние объяснения.

— СКП обнаружила на периферии системы возмущение, — отчеканила Мич. — Его масштабы свойственны скорее природным феноменам, но доселе природа не демонстрировала виирай множественных объектов, способных преодолевать нормальное пространство со скоростью, почти в тридцать раз превышающей световую.

— В тридцать раз — в нормальном пространстве?

— Технология сжатия пространства. Гравитационный привод первого рода. Страшно энергоёмкая штука, но вполне реальная… до превышения порога эластичности и разрыва метрики.

— Ты разбираешься в альтернативных технологиях?

— По своей гражданской специальности, — суховато заметила Мич, — я теорфизик. Гравитационные технологии — не моя область, но для дешифровки показаний Ока моих познаний хватает.

— И какова же твоя интерпретация этих… показаний?

— Сюда движется флот, по общему тоннажу равный половине всего нашего. — Краткая пауза, сжатые губы. — То есть именно ВСЕГО: от мисанов до транспортов и от интерсистемных судов до посудин, не способных перемещаться в проколах.

— Вот как. А их технический уровень? Выше, чем у нас, ниже?

— Сопоставим, — осторожно сказала Мич. И тут же уточнила: — Это как минимум. Если учесть, что такую армаду вряд ли можно создать силами одной обитаемой планеты или даже одной планетной системы, мы имеем дело с хорошо развитой цивилизацией. То, что они обогнали нас в некоторых аспектах науки и техники, доказывает уже сам способ их перемещения.

— Контакт, — резюмировала Сарина. — Причём именно тот, давно предсказанный.

— Предсказанный? Не понимаю.

— Нечего тут понимать. Рано или поздно мы должны были столкнуться с расой межзвёздных странников, которая окажется старше нас и сильнее нас. Вот оно и случилось.

Генерал и Владеющая обменялись взглядами.

— Случилось, — кивнула Мич. — Значит, неприятное предчувствие?

— Оно.

— Что ж… приходи в обсервационную. И поскорее.

По дороге Сарину одолевали неотвязные тяжёлые мысли. Она всеми силами старалась удерживать их внутри, но, видимо, простая блокировка трансляции на этот раз оказалась недостаточной. Иначе было не объяснить появление из-за поворота Хезраса, который, завидев Сарину, притормозил, склоняя голову набок, и спросил с тончайшим налётом иронии:

— Ну и что у нас плохого?

В ответе прозвучал скорее сарказм, чем лёгкая насмешка:

— Не считая приближения инопланетной армады — спасибо, все здоровы.

На пару вдохов Хезрас обратился в столб. Но — столб, активно пытающийся прочесть мысли Сарины. Причём кое-что у него получилось… да она и не старалась защищаться по-настоящему. Скрывать такие новости? Проще спрятать солнце в полдень.

— Бездна и все светильники её! — пробормотал Хезрас. — Ты не шутишь… Постой!

Сарина придержала шаг, пока целитель догонял её неуклюжей рысцой. Но не прошли они вместе и пяти метров, как он снова остановился и буркнул, хватаясь за подреберье:

— Вот дрянь! Опять!

Недолго думая, Владеющая создала для Хезраса персональную «коробку», компенсирующую избыточное тяготение. И даже с небольшим запасом.

— Хорошо быть молодым, — сказал целитель, покосившись на неё. — А сильным — ещё лучше.

— Понравился новый ранг? — немедленно спросила Сарина.

— А как же, — пробурчал тот в ответ. — Поначалу было трудновато, но я справился.

— Непохоже. Я ведь подняла в основном энергетику, так почему вы ею не пользуетесь?

На это замечание у Хезраса не нашлось даже бурчания, и некоторое время Владеющие шли молча. Впрочем, молчание нисколько не мешало целителю пробовать на прочность и слитность мысленные щиты Сарины, а той, соответственно, блокировать его потуги прочесть что-либо.

Наконец Хезрас отступился.

— Хороша закалка Высшей Школы, — заметил он.

— А вы разве в ней не учились?

— Нет. Я в жизни не приближался к основным Узлам меньше, чем на два прокола.

— Тогда кто…

Сарина не закончился вопроса, но целитель понял. И принялся объяснять:

— По моему имени ясно, что я — из канринов. А рождённые в моей подрасе больше иных стараются сохранить свою особость. Как же! Не просто планетники и не просто пространственники, но канрины! У нас свои ритуалы, свои легенды и история, свой мистицизм… и даже преемственность в передаче навыков пси своя. Не такая, как у всех прочих. Мой наставник, выделивший и приблизивший меня, был не столько Владеющим, сколько ортодоксальным канрином. Он и взял-то меня в обучение больше для того, чтобы подтвердить свой повысившийся статус. Раз у тебя есть третий ученик, то ты уже не просто учитель или даже наставник, а уважаемый наставник. Глядишь, пройдёт пять-семь хин-циклов, и сделаешься из уважаемого почтенным, а там и до старшего наставника рукой подать…

— Не понимаю.

— Что именно?

— Почему уважаемый наставник считается выше просто наставника — это странновато, но, в общем, ясно. Но почему высшим достижением считается звание «старшего»? Долгая жизнь сама по себе не прибавляет ни ума, ни заслуг…

— Согласен. Но таковы уж традиции ортодоксальных канринов, — ответил Хезрас. — Мериться старшинством у них в порядке вещей.

«У них, — повторила про себя Сарина. — Не общность, а различие. Запомним».

— Под руководством… — Пауза, такая краткая и такая красноречивая. — … уважаемого наставника я достаточно быстро освоил всё, что только может освоить Владеющий третьего ранга со склонностью к целительству. Хулить не буду: тем, что знал, мой патрон делился щедро. Но потом я совершил непозволительное.

— Что же?

— Перелинял. Отчасти из вольного нерассуждающего задора, отчасти для наглядного доказательства своих способностей, отчасти из протеста против ортодоксальности, который всегда и всюду свойственен молодым… Причин можно насчитать много или остановиться на одной, вмещающей все разом. Я хотел взять больше, чем имел, и стать больше, чем был. Ну захотел — и взял, и стал. Но при этом нечаянно — а может быть, вполне осознанно, сейчас уже не скажу точно — перерос рамки дозволенного члену общины. — Помолчав мгновение, целитель добавил: — Мой… — Пауза. — … уважаемый наставник имел всего лишь третий ранг, знаете ли.

— А-а…

Хезрас умолк. Но представить дальнейшее было несложно. Особенно если сложить воедино кое-какие кусочки мозаики, имевшейся в полном распоряжении Сарины, и прибавить к этим кусочкам нити мыслей, выскользнувших из-под ментальных щитов целителя. А щиты его после линьки в пятый ранг ещё не достигли того совершенства, которое могло бы стать препятствием на пути у любопытства Сарины.

— Теперь ясно, — заметила она, — почему вы так долго стояли на пороге пятого ранга.

— Для того и рассказал. Я хочу, чтобы вы знали: во мне до сих пор сидит частица канрина-ордотокса, знающего границы дозволенного, меряющегося старшинством, всячески превозносящего постоянство. И шипящего на многое вне всякой логики, просто по привычке.

Сарина хмыкнула.

— Не страшно. Я ведь всегда могу взять в союзники другую вашу частицу.

— Это какую же?

— Ту, которая может поддаться молодому задору без рассуждений и сомнений. Ту, которая готова широко открыть двери, глаза и душу переменам. Ту, которая может пойти наперекор ортодоксам и выиграть, выведя поединок за рамки трёх измерений мемарра.

— Боюсь, за долгие хин-циклы эта моя частица сильно умалилась.

— Ну и что? Главное, что она всё ещё здесь.

Хезрас медленно покачал головой, но иных возражений не нашёл. Или, возможно, не счёл уместным начинать довольно надуманный спор в преддверии настоящих хлопот. Потому что они практически пришли.

Вход в обсервационную был закрыт силовой мембраной: многослойным серебристо сияющим щитом, конфигурацию которого можно было регулировать в очень широких пределах. На базе такими же мембранами был преграждён путь только в три других места: реакторный зал, координационный центр и склад максимальной защиты. В последнем пылились до подходящего случая несколько мощных боевых артефактов, а также плазменные ловушки, тороидальные бомбы, линейные излучатели и прочее высокоэнергетическое оружие массового поражения.

Казалось бы, столь мощная защита здесь не нужна. Но так казалось лишь тому, кто не знал подоплёки. В конце концов, Око со своими вспомогательными системами, которым управляли из обсервационной, являлось альтернативным командным центром. (Третьим центром де-факто служил компакт Сарины, но об ограничении доступа к своей собственности она могла позаботиться лучше любой силовой мембраны.)

Приближение пары Владеющих не осталось незамеченным. Загораживающее вход зеркало утратило непроницаемость и собственно зеркальность, превратившись в плёнку простого пылевого фильтра. Сарина и Хезрас прошли сквозь эту плёнку, едва заметив преграду.

Внутри их ждали генерал Мич и двое виирай, знакомых Сарине только по материалам личных дел. Последние расслабленно лежали, надев контактные пси-шлемы, но один из них (в памяти сами собой возникли строки досье: Фадрин Килле, служба контроля пространства, оператор пятого класса, стаж управления Оком — 2 и 3/8 хин-цикла…) присутствовал в обсервационной ещё и как призрак. Не полноценная динамическая голограмма, которую немудрено спутать с материальным объектом (и создание которой требует помимо дорогостоящего оборудования серьёзных вычислительных ресурсов), а вполне обычное полупрозрачное видение, какие широко используются во время телеконференций.

Завидев Сарину и Хезраса, вместо обычного приветствия Мич коротко кивнула и повернулась к оператору-призраку.

— Покажи им.

— Вот.

Воздух замерцал и сгустился в сложную картину. По мере того как призрак Фадрина перечислял её элементы, они поочерёдно окутывались пульсирующим ореолом.

— Вот эта линза, окутывающая аномалию — границы области искажённого пространства. Своего рода пузырь с переменной топологией. Поскольку за ним тянется шлейф с высоким содержанием ядер углерода, азота, кислорода, кремния, железа и других элементов, можно сделать вывод, что в аномалии происходит активный ядерный синтез.

— Какова высвобождаемая мощность?

— Оценки сильно расходятся. Радиационное давление даёт больше, чем сам синтез, но подсчитать его мощность из-за эффектов искажённого пространства сложно. В расчётах по консервативной модели получается от тридцати до семидесяти тонн в секунду.

Сарина только головой покачала. Тонны — нет, десятки тонн аннигилирующего или синтезируемого вещества каждую секунду! С такой силой можно лепить планеты, как куличики, а уж уничтожать…

— Очень скромно, — заметила Мич. — Учитывая поистине космические размеры аномалии, им должно требоваться в тысячи раз больше. Интересно, на чём они экономят? Наверно, запасают в линзе энергию, как в самоподдерживающемся трёхмерном цунами.

— Внутри линзы, — продолжил после краткой паузы призрак Фадрина, — можно выделить сгущения виртуальной массы общей мощностью до полутриллиона тонн и сгущения инертной массы примерно того же порядка.

— Инертная масса соответствует обычному веществу?

— Вероятно, да.

«Мич не преувеличивала. 500 миллиардов тонн кораблей! Это действительно как половина всего нашего флота…»

— Как вы отличаете виртуальную массу от инертной? — спросил Хезрас.

— По конфигурации. Плёнки виртуальной массы не имеют заметной толщины и сконцентрированы у самых границ линзы; собственно, они формируют её и управляют ею. Что касается инертной массы, она тоже может быть разделена на две неравные доли. Меньшие по количеству, но большие по размерам корабли имеют на борту установки гравитационных приводов и первого, и второго рода; остальные — только второго.

— А как вы выделяете эти две группы? — спросила Сарина.

Хезрас, одновременно:

— Объясните невежде: чем отличаются приводы первого и второго рода?

Мич посмотрела на призрак Фадрина.

— Две группы отличаются по «звуку», — ответил он. — Те корабли, которые формируют линзу, как бы резонируют с ней. Поют в такт. И порой слегка меняют тон. Тогда линза корректирует направление своего движения.

«Хотела бы я послушать это…» Сарина кивнула, показывая, что удовлетворена, и Фадрин кивком передал слово Мич. Как оказалось, генерал иногда тоже не чуралась лекторского тона.

— Если не вдаваться в детали, гравитация может быть представлена в виде топологической структуры, в виде волны или в виде распределённого заряда. Структурной гравитацией, создающей объекты вроде вот этой линзы, оперируют гравитационные приводы первого рода. Это в каком-то смысле глубочайший уровень управления, но в быту он абсолютно неприменим. Менять топологию пространства, чтобы создавать иллюзию нормальной силы тяжести, — это… ну как освещать дом при помощи жёсткого гамма-излучения. Хотя аналогия слабая… очень слабая.

— Но это возможно?

— Почему бы и нет? — Посмотрев на целителя, Мич улыбнулась. — В конце концов, когда Владеющий локально уменьшает силу тяжести, он оперирует ещё более фундаментальными силами мироздания.

Хезрас не позволил себе отвлечься.

— А приводы второго рода?

— Они оперируют волновой гравитацией. Ими, в отличие от приводов первого рода, широко пользуемся и мы. Например, когда надо разогнать корабль до субсветовых скоростей или просто для внутрисистемных манёвров. Но генератор волновой гравитации, работающий на поверхности планеты, называется либо линейным излучателем, либо катастрофой… если между ними вообще есть разница. Градиент поля, создаваемый приводом второго рода, способен придать массе в некотором объёме эффективное ускорение до нескольких миллионов метров в тин-цикл за тин-цикл. Даже если речь идёт о малом количестве ускоряемого вещества, последствия… Ну возможные последствия представьте сами.

Целитель поёжился. Видимо, воображение у него работало хорошо.

— Всё это замечательно, — сказала Сарина, — но сейчас меня интересуют более важные вещи.

— Например?

— Когда эта линза со всем своим содержимым доберётся до системы, где мы находимся?

— Быстро. Если бы не существовало такого явления, как инерция, и было возможно мгновенное торможение, при своей нынешней скорости флот чужаков оказался бы у нас над головами всего за полтора мири-цикла. Но скорость они постепенно сбрасывают и сейчас обгоняют свет всего лишь в двадцать три раза…

— Двадцать два, — уточнил Фадрин.

— …поэтому вряд ли я ошибусь, если скажу, что в систему они войдут уже на субсвете, а значит, не раньше, чем через половину юл-цикла. Плюс полный юл-цикл на подлёт в обычном пространстве — да и то, если их силовые щиты близки к совершенству.

— Значит, время на попытку контакта у нас есть.

— Попытку? — переспросил Хезрас. — Вы не верите в то, что нам с ними…

— Не верю, — отрубила Сарина. Вздохнула и добавила. — Но как бы я хотела обмануться!

— Ты должна поручить это мне!

— Ничего подобного. Полетит автомат… и это решение не обсуждается.

Миреска фыркнула, развернулась и ушла, печатая шаг.

Устав от борьбы с тяготением, Сарина ссутулилась. Потом мысленно махнула рукой на условности, сотворила «коробку» и выпрямилась. Настоящего облегчения это, разумеется, не принесло.

…Позади осталось уханье сигнала «внимание!» и последовавшее за ним объявление по системе громкой связи. Сообщая новости, Мич строго придерживалась фактов. Чужаки. Размеры их флота. «Медленный» сверхсветовой привод. Близкий контакт — и призыв к спокойствию.

Пока генерал занималась этой рутиной, Сарина воспользовалась оборудованием координационного центра и послала сообщение в сеть резонансной пси-связи. Просто скинула все данные по близящемуся флоту, оставила открытой нить контакта и, не дожидаясь ответа, вышла. Надо было ещё позаботиться об отправке «мирной делегации».

Судя по тому, как быстро нашла её в ангаре для малых судов Миреска и о чём попросила, планы Сарины не составляли для неё тайны. Впрочем, подумала Владеющая, Миреска оказалась первой, но вряд ли будет последней… Так и вышло. И всем добровольцам пришлось повторять одно и то же:

— Мы ничего не знаем о намерениях чужаков. Нет, это слишком опасно. Полетит автомат. Нет, решение окончательное. Нет! Не мешайте!!!

В конце концов Сарине пришлось поставить на пути у энтузиастов заслон в лице Хезраса. А сама она полностью погрузилась в программирование бортовых систем транспорта, который должен был доставить послание виирай незваным гостям. Причём в процессе работы ей приходилось бороться с жужжащим всё громче предчувствием и ощущением бесполезности своей работы.

«Брось. Всё равно мирного контакта не получится».

«Предположения — ещё не факты».

«Если Владеющая не верит собственным предчувствиям, чему тогда вообще верить?»

«Чувствам. Я должна попытаться… все мы должны попытаться… найти общий язык».

«Ну-ну. Вот и Миреска говорила насчёт долга».

«Это другое».

«Неужели?»

«Не мешай!»

«Умолкаю…»

Разумеется, можно было послать транспорт и без такой предосторожности, как перепрограммирование. Но в том случае, если случится худшее (непременно случится!), оставлять вероятному противнику слишком много информации Сарине не хотелось. В итоге после двух мири постоянного напряжения ей удалось, во-первых, стереть всю электронную, голографическую и иную память бортовых систем, а во-вторых, возвести на этих руинах некое подобие единой программы управления. Неуклюжей и почти предельно простой программы, лишённой многих дублирующих элементов и стабилизационных цепей, но зато работающей.

Работающей? Скорее Сарине хотелось думать, что её творение, кое-как сляпанное на правой коленке через левое плечо, доставит транспорт в заданную точку пространства. Ведь физически-то транспорт был вполне исправен…

А если что пойдёт не так, всегда можно будет вмешаться. Коммуникационное оборудование Владеющая не стала переделывать по-настоящему, просто подготовила к стиранию всех данных.

Работа закончилась, можно сказать, вовремя. Когда транспорт вышел на орбиту и после коррекции вектора движения начал ускоряться, стремясь наперерез чужому флоту, сеть резонансной пси-связи послала Сарине ответ. И одновременно — запрос на установление постоянного контакта. Мысленно передёрнувшись (постоянный пси-резонанс на межзвёздных расстояниях даже при минимальной длительности выматывает, и ещё как!), она заякорилась на энергосеть базы и выслала пакет импульсов ориентации для Той Стороны.

Ответ был резок, силён и точен. Но Сарина нисколько не удивилась, потому что призрачный вихрь перед ней соткался в фигуру Энара Итиари Морайя. Для Высшего Владеющего, особенно такого, связь на межзвёздных расстояниях в реальном времени — дело обыденное.

— Здравствуй, дочь.

Даже тень от тени отцовской силы внушала трепет. А привычку к благоговейному созерцанию Сарина подрастеряла. Впрочем, утраченное скоро восстановится, ибо Высший — это Высший.

— Ты всё тот же, отец.

— А ты изменилась. Приятно видеть.

— Благодарю. Но у меня тут… дела. Давай перейдём к сути.

— Согласен. Я изучил твоё послание…

«Ещё бы! Интересно: он сразу поинтересуется душевным здоровьем отправителя или попросит присоединиться к беседе кого-нибудь третьего, чтобы убедиться в высокой заразности дочкиных галлюцинаций?»

— …и хочу узнать детали. В первую очередь то, какие меры ты уже приняла.

«Неужели отец поверил? Вот так, без доказательств, вернее, с весьма зыбкими доказательствами, полученными по пси-связи? Что-то слишком быстро. А вообще — не станем делать поспешных выводов…»

— Присутствующие на базе оповещены. Я подготовила беспилотный транспорт для передачи сообщения. Попытаемся войти с гостями в контакт. Пока это всё.

— А планы эвакуации базы на случай, если случится худшее?

— Этим занимается генерал Мич. Не моя компетенция. Но…

— ?

— …но быстро эвакуироваться мы не сможем. В проколе наши корабли легко оторвутся от армады чужаков, вот только сейчас в окрестностях нет наших кораблей. Если случится худшее, придётся драться.

Обычно непроницаемо-строгое, лицо Энара Итиари Морайя смягчилось.

— Если твои предчувствия оправдаются, дочь, скажи всем, кто тебе поверит: корабли будут. И не только для эвакуации. Вам надо продержаться всего 47 мири-циклов, не больше. Помощь уже в пути. Береги себя и всех своих. До встречи.

Сеанс пси-связи закончился прежде, чем Сарина успела попрощаться. Энар сознавал разницу в их возможностях и не хотел выматывать дочь сверх необходимого.

— Ну и ну, — прошептала она себе под нос. Встряхнулась — и скомандовала перепрограммированному транспорту взлёт.

В комнате отдыха инструкторов было не протолкнуться. Слухи скакали туда-сюда, как блохи, и в воздухе стоял сдержанный гул. Музыку выключили: расслабляющая сейчас была бы некстати, её бы просто никто не слышал, а нагнетающая напряжение… Полно, куда уж больше?

Пуля, Стручок, Молот и Посох сидели за одним столом. Ожидание томило, поэтому они молчали. Стручок, набычась и глядя вниз, катал по скулам желваки. Молот с унылым видом разглядывал выдыхающийся сайгр. Пуля терзал свой электронный планшет, пытаясь, видимо, выловить в сети базы хотя бы намёк на свежую информацию. И только Посох был спокоен. Настолько спокоен, что его вид прямо-таки диссонировал с видом соседей по столу.

— Ага, — сказал он так неожиданно, что Стручок едва не подпрыгнул на месте.

— Что?

— Пуля, оставь в покое технику. Сейчас нам пресекут домыслы в лучшем виде. И в реальном времени к тому же.

Посмотрев в сторону входа, старожилы заметили Миреску. Сопровождаемая парой рядовых, она лично тащила самый главный и самый хрупкий элемент большого голопроектора, периодически покрикивая: «В стороны! Дорогу!» Виирай охотно расступались. Все отлично понимали, что это для них стараются.

— Чудо-женщина, — буркнул Пуля. — Аж рядом стоять боязно.

— Если уж дрожать, то рядом с её подружкой, — заметил Молот.

— Да я не о том.

— А о чём?

Пуля не ответил.

— Я знаю Миреску уже не один хин-цикл, — неожиданно сказал Посох. — И я тебя понимаю. Ласкис бы не понял, но его можно не принимать в расчёт.

— Ты уверен?

Посох кивнул.

— Ласкис Тиррай, во-первых, слишком прост, а во-вторых, не стремится превзойти себя. Если о первом Миреска ещё могла бы забыть, то списать второе она никогда не сможет. Ей нужен кто-то, понимающий её восторг и страх перед ликами будущего.

— Вы о чём вообще? — нахмурился Стручок.

На него не обратили внимания.

— А ты сам, Посох? — спросил Пуля.

— Имел виды, признаюсь. Поначалу. Но я знаю Миреску не один хин-цикл. И я трезво оцениваю свои возможности. Теперь я восхищаюсь ею ещё больше, чем раньше, но не как женщиной, а как образцом. Что ни говори, рядом с ней действительно немного боязно.

— Прежде всего за себя.

— Угу. А ещё она обыгрывает меня в мемарр.

Пуля и Посох обменялись улыбками.

На почве любви к мемарру эта пара в своё время и сошлась. Пуля был рад обрести ещё одного сильного соперника, у которого можно многому научиться, а Посох… Ну он просто по-иному относился ко всему, связанному с любимой игрой. Пусть даже связанному косвенно. Старший лейтенант был настоящим фанатом, он держал в голове детали даже не сотен, а тысяч партий и мог говорить о мемарре юл за юлом.

Его высказывание насчёт Мирески нельзя было понимать буквально. Пуля знал, что Посох играет лучше неё. Выигрывает три партии из четырёх. Но если учесть диспропорцию в том, сколько сил и времени отдавала мемарру она и сколько — он, Миреска действительно обыгрывала его. Причём с разгромным счётом.

— Слушай, Пуля, — неожиданно сощурился Молот. — Ты ещё принимаешь ставки?

— Смотря на что.

— На чужаков.

— В каком смысле?

— Ну, например, на то, как они выглядят.

Глаза мужчин разгорелись. Даже Стручок оживился.

— И на что ты ставишь?

— Чужаки маленькие, синекожие и узкоглазые, — быстро сказал Молот. — Десятка.

— Принято. — Пуля быстро сделал в своём планшете пометку.

— Большеглазые и высокие, — выдвинул свою версию Посох. — Привыкли к пониженной гравитации, сложение хрупкое. Тоже десятка.

— Принято.

— А по мне, они вообще на виирай не похожи.

— В каком смысле — не похожи?

— В прямом, — сказал Стручок. — Гадать не буду, но либо они обросли щупальцами, либо хитином, как гарксы с Тританы. Либо они вообще не живые существа, а машины.

— Потомки роботов?

— Ну да.

— Десятка?

— Нет. Три десятки.

— Одна на щупальца, одна на хитин и одна — на машинный разум? Принято.

— Зря разбрасываешься деньгами, — сказала тихо подошедшая Миреска.

— Почему?

— Во-первых, среди разумных рас, которые мы встречали до сих пор, ни осьминогов, ни насекомых, ни механических не встретилось. Если уж о чём-то спорить, так о том, покрыты они шерстью или нет. Шансы на то, что они подобны виирай, примерно семь к восьми.

Пуля хмыкнул.

— Что ещё скажешь?

— Их флот путешествует медленно. И строился, наверно, сотни хин-циклов, если не больше. Судя по размерам, он предназначен для колонизации подходящих систем. А что такое нормальная колония? Это, во-первых, не меньше миллиона-полутора разумных, осваивающих новый мир, во-вторых, создание соответствующей инфраструктуры. Пока не созданы производственные мощности на планете, их должны заменять производственные мощности флота. Причём под конец производство на планете должно возместить флоту затраты ресурсов. А ведь есть ещё такая штука, как планетоформирование. Например, тот мир, где мы сейчас маемся, без радикального вмешательства для полноценной колонизации непригоден.

— К чему ты клонишь?

— Если предположить, что чужаки осваивают миры примерно в том же темпе, что и мы, их флот должен стоять в каждой колонизируемой системе от пятнадцати до пятидесяти хин-циклов. А возмещение ресурсов — оно не только материального касается…

— К чему ты клонишь? — повторил Пуля.

— Эй! Работает! Смотрите все!

Голопроектор наконец-то подключили и настроили. Кто-то догадался приглушить свет до сумеречного уровня, так что не слишком яркую картинку стало видно вполне пристойно.

А что неяркая — понятно. В открытом космосе не так много активно излучающих объектов.

— …виртуальной массы отключено. Флот чужаков перешёл в нормальное пространство и в настоящий момент активно тормозит. Средняя скорость относительно центра масс системы равна 0,13 световой и продолжает…

Бесплотный голос принадлежал «пилоту» транспорта, Сарине. Владеющая комментировала вслух свои действия и действия чужаков. Конечно, не для публики, а для последующего отчёта. Но виирай в комнате отдыха слушали её, затаив дыхание.

— Судя по косвенным данным, чужаки собираются остановиться над плоскостью эклиптики, в зоне, относительно свободной от массивных объектов. Разумное решение. Я вывожу транспорт на траекторию, которая должна привести его в нулевой траверс к области зависания, со смещением порядка 10–15 гигаметров…

— О чём это она? — шепнул Стручок недоумевающе.

— Пилотский жаргон, — ответил Посох. — Неужто не слышал?

— Нет.

Пуля шикнул, и Посох знаками показал: потом, мол, объясню, смотри пока.

И в самом деле: для виирай, не знакомых с пилотским жаргоном, часть голоэкрана протаяла схемой траекторий. На схеме расплылось дискообразное облако — плоскость эклиптики, в которой вращалось большинство обломков. В чистое пространство над нею, в точку, лежащую на условной оси вращения системы, втыкался предполагаемый вектор движения чужого флота. А кривая движения беспилотного транспорта, вырываясь из плоскости эклиптики, заканчивалась в непосредственной близи от финишной точки чужого флота.

Не в ней же, но рядом. В 10–15 гигаметрах.

Если учесть, что в обычном пространстве корабли чужого флота разошлись примерно на пять миллионов километров, указать дистанцию точнее было сложно.

— Пока нет признаков того, что транспорт замечен чужаками, — продолжала Сарина. — Эта странность объяснима лишь в том случае, если они пользуются чисто техническими средствами обнаружения. Конечно, этому есть иное объяснение: они знают о нас, но не считают нужным как-то реагировать. И объяснение номер три: они ждут, что первый шаг к контакту сделаем мы, а пока вежливо «не видят», что система не пуста.

Пульсирующая синяя точка на схеме ползла по предназначенной для неё нити. Гроздь точек и пятнышек, сияющих насыщенной желтизной, делала то же самое. Строки прикреплённых комментариев отражали изменения векторов движения: коррекцию направлений, сдвиг относительных скоростей, темпы сближения. Отсчитывал тины, складывающиеся в арумы, таймер.

А над схемой в основном пространстве проекции медленно поворачивался искрящийся звёздами открытый космос. Та картина, которую мог бы наблюдать виирай, сидящий в пилотском кресле транспорта.

И настал момент, когда в этой картине на фоне неподвижных звёзд стала различима россыпь далёких движущихся огней.

— Флот расходится, — сказала Сарина в микрофон за пару тин-циклов до того, как эти слова стали очевидной правдой. — Наиболее крупные корабли, составляющие три четверти его общего тоннажа, продолжают движение по прежнему вектору. Вероятнее всего, они, как и предполагалось ранее, погасят относительную скорость, достигнув нормали к плоскости эклиптики. Меньшие корабли встали на расходящиеся траектории. Будут детально исследовать систему. Возможно, заодно станут подбирать нужные флоту материальные ресурсы.

— Зачем им какие-то материальные ресурсы? — подняв брови, вполголоса спросил Хезрас. — Они же с лёгкостью синтезируют тяжёлые элементы из межзвёздного газа!

Мич кивнула.

— Да, — сказала она, так же понижая голос. — Но синтезу сопутствует радиация. Если чужаки не решили проблему «чистого» синтеза, я на их месте тоже искала бы естественные ресурсы. Синтезированное вещество, которое заметно «фонит», можно использовать только в чисто технологических циклах. И то далеко не во всех. А разделение изотопов — штука дорогостоящая.

— А-а…

— Кажется, — надиктовала меж тем Сарина, — транспорт по-прежнему не замечают. Что ж, расстояние сократилось достаточно, можно попытаться послать простейшие сигналы.

Запрограммированный заранее коммуникационный лазер транспорта повернулся в сторону чужого флота и начал выдавать мощные вспышки с большим рассеиванием. Одна, пауза. Две, пауза. Четыре, пауза. Восемь, более долгая пауза. И всё сначала.

В обычном пространстве свет распространяется быстрее всего. Но даже свет не преодолевает космические дистанции без задержки. Даже если бы сигналы заметили мгновенно и так же мгновенно отреагировали, должно было пройти более 45 тин-циклов, прежде чем «глаза» и «уши» транспорта поймают ответный сигнал.

А до того момента можно было — нет, не расслабиться. Но попытаться увидеть какие-то детали будущего.

Мгновенное предвидение для этого почти не годилось. Если воспользоваться сравнением, мгновенное предвидение является лозой, намертво сцеплённой с почвой «здесь и сейчас». Оно стелется по реальности момента, латая наиболее очевидные прорехи; оно математически точно, скрупулёзно и детально… и при этом, как та лоза, не может оторваться от земли, не может вырваться за пределы двух-трёх, максимум пяти мири-циклов. И будь ты хоть Владеющим младших рангов, хоть Высшим, всё едино. Ограничения здесь касаются не силы провидца, а способа предвидения.

Есть, конечно, исключение из правила. Обвиваясь вокруг ствола, которым является личная судьба предсказателя, мгновенное предвидение может подняться на невероятную, обычно полностью недосягаемую высоту. Но там вступают в действие другие ограничения, и прямые окрестности судьбы видящего, зависящие от его или её колебаний, решений, поступков и мыслей, туманятся. Расплываются. Тают в мареве невычисляемых вероятностей. И даже скрупулёзная точность мгновенного предвидения даёт сбой: проникая в будущее на целые юлы, оно сообщает в основном эмоциональные оттенки. «Грядёт замечательный день. Проснись и пой». «Так себе времечко будет. Ни рыба, ни мясо». «Беда. Беда. Беда!»

А какая беда-то?

Чтобы ответить, нужно прибегнуть к актуальному предсказанию.

…Вот когда пожалела Сарина, что основное внимание уделяла бою и целительству. Вроде бы и срок смешной — ближайшее же будущее, краем входящее в сферу мгновенного предвидения; вроде бы и события просты, конкретны, чуть ли не логически вычислимы. Но угадать среди этих логически вычисляемых реакций чужаков тот единственный вариант, который будет иметь место в реальности, она не могла. Старалась — без толку.

И лишь с непростительно большим опозданием её осенило.

— Генерал!

— Владеющая?

Сарина слегка поморщилась. И передумала отдавать Мич бразды управления транспортом. В конце концов, вряд ли это поможет: можно давать себе сколь угодно крепкие обещания, но всё равно, случись что нехорошее, вмешаешься. «Уж ты-то себя знаешь, верно?»

Вместо этого Сарина спросила о другом.

— Скажите, вы сейчас вспоминаете о танирианах?

Теперь уже Мич сморщилась, как от кислого. Но ответила честно.

— Вспоминаю. Как только вы сказали о плохом предчувствии, вспомнила сразу. Прямая, натянутая до звона цепь: контакт с чужаками — неприятности — конфликт — Война Обмана.

— И вы…

— Сарина. — Тон у генерала был… предостерегающий. — Сарина Келл из линии Морайя. Как ты думаешь, почему я сижу здесь, но не вмешиваюсь? Самое большее, что себе позволяю, — отпускать комментарии не по делу. Почему я отдала тебе инициативу в стратегических решениях? — Пауза. И финал: резкий, рублёный. — Не обольщайся. Твои выдающиеся личные качества играют здесь лишь вспомогательную роль.

«Коротко и ясно».

— Кстати, Владеющая, — осторожно сказал Хезрас, — вы ведь связывались с… начальством. Что они там думают по поводу ситуации?

— Сюда идёт флот. До прибытия — не более сорока шести мири-циклов. Тогда у нас будет и транспорт для возможной эвакуации, и, если понадобится, огневая поддержка. Это всё.

Хезрас нахмурился. И не он один.

— Сорок шесть? Не слишком ли мало? Я хочу сказать, этот срок требует определённой подготовки. Целый флот не может сняться с места мгновенно, и с учётом этого…

— Что же это получается? Какое-то крупное соединение, как по заказу, находилось в соседнем подсекторе? В состоянии повышенной готовности?

— Я, — медленно сказала Сарина, — добавлю в копилку с вопросами ещё пару крупинок информации для размышлений. Когда я спросила у офицера Школы, заведующего назначениями, кто распорядился направить меня сюда, в чью светлую голову пришла эта идея — не отца ли, часом? — офицер признался, что нет. Приказ пришёл сверху. То есть с САМОГО верха.

— И кто, в таком случае, его отдал? — спросил Хезрас.

Ответ был шокирующе прост:

— Не знаю.

Помолчав, Сарина пояснила:

— Мой отец, Энар Итиари, является рей-директором всей системы Школ Владеющих. Но для Высшего он довольно молод и пока ещё не поднялся до седьмой степени Овладения. Конечно, для него среди старших Высших должны быть учителя и авторитеты, не говоря уже о прямом начальстве. Но кто может приказывать рей-директору, я представляю весьма смутно. Зато теперь я догадываюсь, почему мои представления так расплывчаты.

— Да?

— Самых лучших предсказателей можно найти в самой густой тени.

Хезрас выдохнул. Предсказатели. Вот оно, ключевое слово!

«…приказ пришёл сверху. То есть с САМОГО верха».

«Целый флот не может сняться с места мгновенно…»

«…какое-то крупное соединение, как по заказу, находилось в соседнем подсекторе…»

Кружилась голова. Кружилась, кружилась, кружилась… но Хезрас не старался прекратить это коловращение. Напротив: редко когда ощущал он себя настолько живым, как в этот момент. Единой вспышкой он вообразил альтернативную линию реальности — ту, в которой никакого приказа о назначении Сарины не было, но были флот чужаков и база «Каменный кулак». Флот не дружественный, а база… Спивающаяся по непонятной причине генерал Мич, прошедшая Войну Обмана и вовсе не горящая желанием развязать новую межрасовую войну. Полковник Давирра, хронически избегающий любой серьёзной ответственности. «Полковник» Гисош, по собственной инициативе умеющий только набивать многочисленные потайные карманы. Прочее постоянное население базы, в едином порыве стремящееся слинять куда подальше и не способное сделать это. Атмосфера угрюмой апатии на фоне повышенной силы тяжести. Мрак и беспросветность.

«Да ведь мы бы даже сообщение о появлении чужого флота послали далеко не сразу!

Ага. Но кто-то из Высших, из истинных и старейших, которых даже Сарина не знает ни в лицо, ни хотя бы по именам, предвидел этот исход. И послал нам… Кого?»

Хезрас бросил на юную Владеющую пытливый взгляд — и обнаружил, что Мич делает то же самое: смотрит. С изумлением, переходящим в молчаливый вопрос, как на привычный объект, повернувшийся неожиданной стороной.

А Сарина, словно не замечая этого скрещения взглядов, работала. Компакт, с которым она расставалась редко, лежал у неё на коленях. Мерцание — розовое, лиловое, алое, лимонное, салатное и ещё сотни разных оттенков — густело вокруг её кресла, вызванивая сложную атональную мелодию с трудноуловимым ритмом. Хезрас понимал, что открывающееся ему — лишь часть общего рисунка, причём малая часть. Но даже то, что он воспринимал, по сложности приближалось к картинам, открывавшимся ему как целителю при работе с живыми существами.

…Ей и в самом деле было не до наблюдающих. Она готовилась к тому, чтобы на основании чужих кодов — разумеется, когда «расколет» их, — быстро слепить удобоваримый алгоритм, который можно было бы использовать в качестве «переводчика». Путешествия в космосе подразумевают определённый уровень развития информатики и кибернетики. Это не теоретический вопрос, вроде того, используют ли чужаки пси и если да, то в какой мере. Это — тот фундамент, без которого даже простенький ракетный космолёт на ионной тяге построить трудно. Логично предположить также, что чужаки передают помимо полностью абстрактных сообщений то, что коренится в реальности напрямую: звук и изображение. Причём делают они это — смело ставь десятку против кресел всех директоров Главного Узла — с уплотнением. Цифровым.

А вот дальше начинается простор для домыслов. Потому что даже звук, эту простую последовательность акустических колебаний, можно закодировать многими разными способами. А уж изображение… облегчая жизнь дешифровщика и допуская, что (связь ведь должна быть надёжна, а значит — проста!) передаётся плоская картина, иллюзия движения в которой создаётся изменением кадров… Каково разрешение этой картины, этих кадров? С какой частотой они меняются? По какому из десятков возможных алгоритмов производится уплотнение информации? Исходным материалом обеспечим: мега- и гигабайты танцующих чисел. Поди ухвати тот конец, с которого можно начать расплетать этот клубок! Догадайся, в каком ритме танцевать будет правильно! А вдруг чужаки используют несколько форматов?

Проблемы…

Если же зрительный аппарат чужаков принципиально отличается от аппарата виирай, если они передают какие-то совсем иные картины, которые даже при правильной дешифровке превращаются в нечто не слишком осмысленное… Ох, нет-нет! Только не это! Давайте облегчим жизнь дешифровщику! Ему, бедняге, и так приходится нелегко…

В данном конкретном случае дешифровщиком назначила себя Сарина. И ей уже удалось собрать кое-какие исходные данные. Транспорт продолжал неторопливо сближаться с флотом чужаков, передавая короткими вспышками сигнал 1–2 — 4–8 (три узких полосы: оптика, инфраоптика — на частоте, соответствующей температуре тела здорового виирай, плюс частота поглощения межзвёздного водорода); а меж тем его «глаза» и «уши» ловили обрывки и кусочки электромагнитных сигналов, исходящих от флота чужаков.

В сумме этих обрывков и кусочков накопилось уже много. Но при этом совершенно недостаточно. Низкая селективность смешивала разнородные сигналы в кашу. Кроме того, в некоторых диапазонах штатные приёмные устройства транспорта были полностью слепы и глухи. Бюджетная конструкция, дешёвая надёжность рабочей лошадки… Ох, немало бы сейчас отдала Сарина за то, чтобы иметь там, в фокусе контакта, настоящий мультичастотный приёмник, созданный по принципу «абсолютно чёрного глаза»! Приёмник, с равным успехом регистрирующий радиоволны и в километровом, и в микроволновом диапазоне, ловящий помимо видимого инфракрасное, ультрафиолетовое, рентгеновское и гамма-излучение. Всё и сразу. Причём с разбивкой по частотам… и по источникам… и с мощным вычислительным блоком для первичной обработки информации… и…

«Ага, сейчас. Придётся тебе извлекать смысл, играя на инструменте, который доступен. Ну это уж как всегда».

Классический, так сказать, дешифровщик возился бы с тем, что поступало в компакт Сарины, долго. Трудно сказать, насколько долго. Но то, что некоторые вещи невозможно сделать влёт ни при каком опыте — факт неоспоримый. Одна только первичная сортировка заняла бы при традиционном подходе несколько десятков арум-циклов. К счастью для Сарины, ей было не обязательно действовать полностью последовательно. Она могла воспользоваться (и пользовалась на всю катушку) своим тренированным пси.

Поэтому момент, когда она «ухватила за хвост» и декодировала первый обрывок звукового сигнала, наступил быстро. Почти невероятно быстро. Как оказалось, ничего революционно нового: стереозвук, несущая частота — около 70 (против стандартных для виирай 128). Только алгоритм сжатия странноват. Сигнал уплотняется слишком сильно, с неизбежными искажениями, но…

Мысленно пожав плечами, Сарина мысленно же хмыкнула и послала декодированный сигнал на динамики.

— …агр кавли исс упаро ильт…

Хезрас чуть ли не подскочил. Мич напряглась.

— …агр кавли исс упаро ильт…

— Что это?!

— Так наши чужаки разговаривают, — довольным тоном сообщила Владеющая. — Когда полагают, что их никто не слышит.

В этот момент приблизившийся к транспорту небольшой, тонн на двести, корабль выслал направленный сигнал. Сарина немедленно применила к нему уже известный алгоритм, вывела его в виде звука на динамики и добавила:

— А так — когда хотят быть услышанными.

— Можешь считать, что продул.

— Это почему ещё? — вскинулся Стручок.

— Осьминоги не разговаривают.

Близкая мигающая звезда — даже, собственно, не звезда, а, если как следует приглядеться, пятнышко клиновидной формы — посылала на фиксированной волне сообщение. Одно и то же, без заметных вариаций.

— Голосовые связки почти как у нас, — заметила, склоняя голову и полуприкрыв глаза, Миреска. — Трудно сказать, что здесь определяют особенности произношения, а что — фонетика языка, но… можно смело утверждать: у них есть горло, голосовые связки, язык, нёбо и губы. При желании я могу повторить эту фразу без особых искажений. А это значит, что они и в самом деле не насекомые, не осьминоги и не машины. Они — как мы.

— Только покрыты шерстью?

— Это тоже сомнительно. У разумных существ есть другие способы терморегуляции.

— Вы слышали сообщение, которое передают чужаки. Их корабль привёлся к нулю относительной скорости в половине мегаметра от нашего транспорта. Их способ кодирования звуковых волн достаточно прост и обратим. Пользуясь этим способом, я посылаю им ответное сообщение следующего содержания: «Приветствую вас на периферии Большого Узора, в космосе, принадлежащем расе виирай. Мы готовы поддержать дальнейший обмен информацией. Если вы приняли и поняли это сообщение, пришлите подтверждение, повторив его. Ждём ответа».

— Ну это уж слишком! Как они могут понять наше послание? Язык не сводится к логически обусловленной структуре, это…

— А ты что, лингвист?

— Нет. Но…

— То, что они разговаривают совсем как виирай, ещё не даёт представления об их возможностях. Кстати, Миреска! А вот, к примеру, твоя Сарина может понять сообщение на неизвестном ей языке при помощи пси?

— Всё не так просто. Насколько я знаю, естественный язык, обыденное мышление и восприятие мира мыслящим/говорящим существом составляют своего рода триаду. И чисто логическими методами значение символов речи выявить действительно нельзя, тут Молот прав. Но много ли надо понимать, чтобы записать и оттранслировать обратно наше сообщение?

— Я не об этом спрашивал.

— Знаю. Но я не так хорошо знаю теорию Овладения пси и границы возможностей, которыми обладает «моя Сарина», чтобы дать разумный ответ.

— Дай хотя бы гипотетический.

— Ну что ж… Говоря гипотетически, с ходу разобраться в чужом языке — задачка из сложнейших. К тому же Сарина специализировалась в иных областях приложения пси. Как-то раз она на моих глазах разбудила вулкан…

— Что? Вулкан?!

— …но понять чужой язык, если говорящие даже не являются виирай, — более трудная задача.

Пуля кивнул, принимая сказанное к сведению. И снова устремил взгляд на экран проектора.

Обмен словесными сообщениями, закодированными в радиосигналы, прошёл успешно. Настало время для нового этапа: обмена видеоданными.

Пользуясь обзорной камерой транспорта, Сарина сделала снимок части пространства со светилом системы в центре и послала его чужакам простым некодированным пакетом на той же частоте, на которой был сделан снимок. Для гарантии — дважды. Потом усложнила задачу, добавив четыре стандартных цвета, дающих при смешивании всё многообразие цветов, которые различают виирай. И, наконец, дважды послала четырёхцветную картину, используя стандартный метод сжатия двумерных изображений.

Однако чужаки не пожелали идти последовательным путём. Пока Сарина возилась со съёмками и пересылкой статичных картин, коммуникационные системы транспорта приняли короткий, на три с небольшим арум-цикла, видеопакет. Это было первое послание такого рода, которое попало к Сарине целиком, поэтому она с азартом и без промедления принялась за дешифровку.

Правда, задачка в итоге оказалась даже проще, чем она думала. Чуть ли не до разочарования. Около 75 кадров за тин-цикл, три цвета вместо четырёх, почти предельно простой алгоритм сжатия, сильно экономящий вычислительные ресурсы, но нагружающий повторяющейся информацией коммуникационные системы; наконец отдельно записываемый двухканальный звук… Составить обратный алгоритм тоже было задачей не из трудных. Но сначала Сарина, не удержавшись, повторно закодировала раскодированное послание и запустила его на экраны.

— А теперь вы увидите переданное чужаками видеопослание. Внимание, ретрансляция!

В комнате отдыха и прежде было тихо, но тишина, наступившая после этой преамбулы, была близка к абсолютной. Как в сурдокамере. Часть виирай словно не только дыхание, но и сердцебиение затаила.

Тишина продержалась всего пару тинов, до момента, когда пришло осознание, ЧТО ИМЕННО они видят.

— Во имя Долгого Суда и новых циклов!

Хезрас выдохнул одновременно с Мич:

— Клянусь Бичом наказующим и Эгидой его! Мы что же, на родню наткнулись?!

Сарина отреагировала сдержаннее всего, отчасти по привычке, отчасти — потому что была по-прежнему связана с компактом, и связь эта диктовала свои правила.

— Полагаю, мы имеем дело не с роднёй, а с конвергентным видом.

— Каким видом? — нахмурилась Мич.

— Конвергенция, — сказал Хезрас, — это биологическое явление, при котором разные по происхождению виды под влиянием среды приобретают схожие формы.

— А-а… И всё-таки это потрясающе!

— Согласен.

На экранах издавало непонятные звуки существо, похожее на виирай в достаточной степени, чтобы при минимальных усилиях затеряться в толпе. Ну кожа посмуглее, чем в среднем; ну несколько необычные форма носа и разрез глаз; ну волосы почти чёрные — как, кстати, и брови с ресницами, но… Но! Осветли кожу тональным кремом до светло-янтарного оттенка, отбели волосы хотя бы до соломенного цвета, и получишь вылитого виирай. Разрез глаз? Да, но, право, это уже мелочи. В конце концов, «необычный» — не значит «невероятный».

Речь существа заняла всего-то 61 тин-цикл по таймеру, чуть меньше арума. Потом изображение мигнуло, и вступило другое существо, в чуждое происхождение которого поверить было гораздо легче. Цвет волос у него был тот же, что у первого, даже чуть темнее. Но черты почти квадратного лица — слишком крупны и грубы, кожа — на несколько тонов темнее, голос — на полную октаву ниже, и тембр рыкающий, тоже довольно грубый. С налёта не сымитируешь. А главное, волосы у этой особи росли не только на макушке, но и на подбородке, и на шее, и вокруг губ. Прямо ходячий атавизм.

Только держался этот «атавизм» увереннее и напористее, манеры имел резкие. И явно не ощущал себя обделённым природой. Часть впечатления можно было списать на иной тембр речи, но лишь часть. Да и бесстрастный хронометраж свидетельствовал, что второй чужак говорил чуть ли не в три раза дольше, чем первый…

Стоп, сказала самой себе Сарина. Упрощаешь. Это всё-таки не виирай. Было бы соблазнительно решить, что второй чужак имеет более высокий социальный статус только потому, что он говорит вторым и дольше, чем первый. Но на деле может оказаться как раз наоборот. Если на то пошло, даже в биологии можно почерпнуть примеры того, что самая шумная и навязчивая особь оказывается не самой высокопоставленной в иерархии группы. А уж с разумными существами, строящими межзвёздные корабли и для этого — неизбежно! — кооперирующимися в социальные структуры высшего порядка, всё должно быть ещё сложнее. Вполне допустима, например, двухслойная модель культурных отношений, в рамках которой статус индивида зависит в первую очередь от…

— Ты можешь послать им ответное сообщение?

Вопрос Мич вырвал Сарину из затягивающей паутины абстрактных рассуждений.

— Да, конечно.

— Тогда настрой камеру так, чтобы в фокус попали мы все.

— Мы?

— Я, ты и Хезрас.

Сарина мысленно улыбнулась тому, как генерал расставила приоритеты. Хезрас, кажется, тоже был слегка позабавлен. Впрочем, ирония по поводу ситуации (самую малость истеричная) не помешала Владеющей выполнить просьбу Мич быстро и точно.

— Камера вон там, — взмах рукой. — На счёт три начинаю запись. Внимание… два… три.

Генерал взялась за дело сразу и весьма решительно.

— Приветствую. Вряд ли вы с ходу поймёте наш язык, да и мы пока не понимаем вашего. Но обмен посланиями позволяет сделать неизбежный вывод: внешне вы и мы похожи, как братья и сёстры. А это, в свою очередь, позволяет нам и вам…

«Интересно, какова будет реакция чужаков, получивших запись этой речи? Наверно, они обалдеют от нашего облика так же, как обалдели от их облика мы — если они вообще хоть мало-мальски способны удивляться. Но вот какие выводы они сделают на основании косвенных улик?

Хм… Три существа в кадре — не одно, сразу три; очень похожи на них внешне, что сразу вызывает соблазн судить о чужом и неизведанном как о своём и знакомом; говорит не самое юное и не самое старое; по невербальным знакам прочесть отношения внутри группы вряд ли возможно — в конце концов, все мы, не исключая меня самой, дружно и без особой жестикуляции смотрим в сторону камеры…

Но почему у меня были настолько плохие предчувствия относительно этого контакта?

И ведь предчувствия никуда не делись. Странно… Пока я не вижу ни одной причины для серьёзного конфликта…»

Сарина продолжала задавать себе этот вопрос, когда транспорт замолчал. Анализ последнего отрезка передачи, которую непрерывно вела коммуникационная аппаратура транспорта, позволил сделать вывод, что чужаки попросту уничтожили его импульсом какого-то лучевого оружия.

Предчувствие оправдалось на все сто.

Но хуже всего было то, что Сарина — да и все остальные виирай на базе — понятия не имела, почему чужаки стреляли.

Давление

— Что они делают?

Призрак Фадрина Килле ответил с минимальной задержкой:

— Малые суда рассыпались по всей системе. Вероятнее всего, собирают информацию.

— Вы уже можете сказать, сколько всего у них кораблей?

— Трудно сосчитать точно. Самых больших, тех, на которых установлены гравитационные машины первого рода, — восемнадцать. Нельзя исключать и того, что такие приводы имеют некоторые другие корабли, которые просто не включали их во время межзвёздного перелёта. Особенно подозрительны в этом смысле три объекта, каждый около 500 миллионов тонн. Для любого из восемнадцати суперов — слишком мало, для среднетоннажников — слишком много. К тому же их расположение относительно других…

— Вижу, — прищурилась Мич. — Военный эскорт, однозначно.

— Я бы не высказывалась так резко, — осторожно вставила Сарина.

— Вы не согласны, Владеющая?

— Почему же? Согласна. Лучшего объяснения отличиям этой троицы от остальных кораблей чужаков у меня нет. Но… они убедительно продемонстрировали, что наиболее простые объяснения в их случае могут не сработать.

— Да уж. Фадрин, что по другим кораблям?

— Судов среднего тоннажа, от 64 до 2 миллионов тонн массы покоя, насчитывается чуть больше двухсот. Если точнее, 213. Судов малого тоннажа, до ста тысяч тонн, около полутора тысяч. А количество шаттлов, зондов, транспортных капсул и тому подобной мелочевки подсчёту не поддаётся. По объективным причинам.

Сарина мысленно покачала головой. До ста тысяч тонн инертной массы… Ничего себе малый тоннаж! Да уж… Только на таких вот наглядных примерах начинаешь понимать истинные масштабы силы, с которой столкнулись виирай.

Столкнулись… Какое мрачное слово!

— Что вы намерены предпринять, генерал? — спросил Хезрас.

— А что бы вы делали на моём месте? — хмыкнула Мич без намёка на веселье. — Предоставлю инициативу чужакам. Пока ни они, ни наш флот не добрались до планеты, сделать всё равно ничего нельзя. Разве что упаковать для перевозки самое ценное и морально подготовить население базы к эвакуации.

Чужаки добрались до планеты уже через семь мири-циклов.

— Вы уверены, что справитесь?

— Роль наседки тебе не идёт, — покачал головой Зилен.

Сарина и Миреска переглянулись.

«Он не понял».

«Конечно, он не понял. Выкладывай, что ты там придумала».

Сарина протянула руку. На её раскрытой ладони лежала пара слабо искрящихся собственным светом многогранных кристаллов, забранных в простенькую, плохо сочетающуюся с этакой роскошью оправу. Похоже, самодельную. Не задавая дополнительных вопросов, Миреска взяла эти странные клипсы и прицепила к ушам.

— Эй! Это что там у вас?

Сарина не ответила. А Миреска…

…мир вырастает, кружась дрожащим вальсом, кутаясь в пыльные бури, как в ажурные занавеси. Мир поёт нетвёрдым голосом, пробуя себя в роли примадонны — и робеет, впервые оказавшись на сцене. Мир рушится, но всё никак не упадёт, поддержанный вечными законами материи, которая с необходимой естественностью пронизана поэзией, магией и тайной, — всем тем, что только и заставляет тусклое косное вещество одеваться обманчивым блеском, приводит его в движение, наполняет жизнью.

Мир велик и страшен. Но он же, если сдвинуться на тин в сторону, мал, хрупок и раним. Всё зависит от позиции наблюдателя.

Зритель — вот кто нужен миру, нужен отчаянно.

«Ну что же ты? Не надо… Я буду твоим фокусом, обещаю. Я придам тебе смысл, я подарю тебе тайну, пропитаю магией, одену блеском. Живи! Я, часть тебя, обязуюсь служить тебе, как душа служит телу, как разум служит сознанию, как ритм служит музыке. Я подарю тебе себя — целиком, без остатка. Я отдам всё — живи же! Живи!»

Принимаю.

И возвращаю всё, что было мне дано. Живи…

Миреска просто не смогла бы ответить.

— Ваша задача — разведка, — ворвался в шлюзовую отдающий металлом голос Мич. Генерал не смогла прибыть лично, слишком много иных обязанностей приковывало её к координационному центру базы. Но обойтись без напутственного слова? Это было бы уже слишком. — Нам нужна информация. Но она не нужна нам слишком дорогой ценой. Поэтому возвращайтесь, как только возникнет хотя бы тень угрозы вашей жизни и свободе. Все мы рассчитываем на вас. Удачи!

«Присоединяюсь».

«В самом деле, что ты мне дала? Это ведь пси-активные кристаллы. Я права? Но откуда ты их взяла?»

«Один из самых удобных и мощных источников пси-энергии. Да. А откуда взяла… Да сама сделала. Не концентрируйся на этом, важно другое. Твой ранг — третий, но с этими клипсами ты можешь делать некоторые вещи, доступные лишь Владеющим четвёртого ранга. Пока ты носишь эти украшения, они поднимают тебе и энергетику, и сенсорику».

«А как насчёт адаптации?»

Тень смущения на фоне веры в необходимость сделанного:

«Я немного сжульничала и ускорила процесс».

Миреска только головой покачала.

«Ты неисправима».

«При чём тут мой характер? Обстоятельства таковы, что…»

«Брось. Ты всегда найдёшь себе оправдание, но суть в том, что ты следуешь только тем правилам, которые тебе выгодны. Или, во всяком случае, не слишком сильно мешают».

«Так поступают все виирай… когда могут».

«Не все».

Сарина не стала продолжать спор, и Миреска словно в пустоту провалилась. А когда провалилась — обнаружила, что весь обмен мыслями занял едва ли больше тин-цикла. Потому что на этот раз это были именно мысли: абстракции, почти не скованные проговариваемыми про себя словами. Сверх того, Сарина больше не проецировала ей свои мысли. Миреска сама читала то, что подруга позволяла ей читать. Легко. Но… почти не понимая, что и как делает. А на периферии — только линию внимания протяни — ощущались массивы каких-то дополнительных возможностей.

Голова кругом.

— Приготовились! — скомандовал Зилен. И, подавая пример, захлопнул забрало шлема.

— Три секунды на проверку герметичности, устная перекличка.

— Первый готов! — Посох.

— Левый готов! — сержант Ласкис.

— Правый готов! — Миреска.

— Лидер готов, — заключил Зилен. — Пошли!

Внутренние двери малого шлюза распахнулись.

А Миреске почудилось, что в небесах раскрылся огромный глаз, немедленно прикипевший взглядом к их четвёрке. Этакое беспокойное и благожелательное внимание. «Родительский контроль». Поддержка свыше.

«Спасибо, Сарина».

Ответа не последовало. Но, пока клипсы мягко пульсировали в одном ритме с её сердцем, Миреска не нуждалась в словах.

На поверхности, как всегда, было дымно. А ещё — пыльно, пепельно и ветрено. Бури в клочья рвали пелену дымов, но те, даже тяжело раненные, восставали снова и снова. Дымы заволакивали собой низины, не оставляя просветов, дымы упорно пытались отвоевать не принадлежащие им безраздельно равнины и возвышенности. Но ветра тоже не дремали, они плохо умели дремать, как и вообще вся мёртвая природа молодой планеты. И ветра в клочья полосовали дым, рвали его на куски, уносили прочь от истоков, чтобы тот потерял свою плотность, иссяк, развеялся. И унесённое действительно слабело под натиском ветра. Но навстречу бурным порывам уже вставали новые полки дымного воинства, и порой дым набирал достаточно сил, чтобы оттеснить поутихшие ветра с их господствующих позиций.

Сквозь дымное царство летели четыре фигурки. Летели почти вслепую, но быстро. Кому-то их полёт мог показаться безумием: в плотной пелене, к тому же упорно липнущей на самоочищающиеся объективы, даже при полном сенсорном усилении не всегда возможно было разглядеть объект размером с тысячетонную скалу, находящийся в какой-то сотне метров, на расстоянии, пролетаемом менее чем за тин-цикл. А включать радары ни один из четвёрки разведчиков, разумеется, и не думал. Но любой пилот-Владеющий лишь хмыкнул бы: тоже ещё «безумие»! Ха! И пилот был бы прав.

Все четверо прошли школу Сарины, все владели мгновенным предвидением. А Миреска, особенно получив чудо-клипсы, вполне могла работать на подстраховке, контролируя не только себя, но и товарищей.

Для неё дым не то чтобы вовсе не существовал. Напротив, она остро ощущала все его неоднородности, границы слоёв, направления и скорость их смещений и прочие детали. О, она очень хорошо ориентировалась в этом дымном царстве. И потому сама мысль о том, что в дыму она или другой член команды могут не вписаться в изгиб ущелья, разбиться, потеряться, просто не приходила в голову.

А ведь ещё был глаз в небе. Сарина тоже приглядывала за четвёркой, и уж ей-то обыкновенный густой дым точно не был помехой…

«Мы должны быть уже близко, — сообщил Миреске при помощи боевого коммуникатора Зилен. — Ты чувствуешь?»

Та не стала задавать глупых вопросов, а просто заученно расслабилась-развернулась внутри себя, чтобы стряхнуть с мыслей плёнку утомления — лёгкого и почти неосознаваемого, но вполне реального. Пси-ощущения немедленно обострились. Не сильно и уж тем более не радикально, но чтобы заметить ускользавшее от внимания прежде — достаточно.

«Да. Там (отметка на виртуальной карте)».

Правда, что именно она чувствует, Миреска точно сказать не могла. Что-то техногенное, это во-первых. И что-то при этом оставляющее странный «запах» чужеродности, во-вторых. «Запах» был неформализуем, зато — для Владеющей, даже столь неопытной — отчётлив и несомненен.

А потом в поле ощущений появилась ещё одна отметка, и ещё, и ещё… Машинально транслируя Зилену данные по каждой очередной находке, Миреска как-то постепенно осознала, что её собственная сенсорика тут почти ни при чём. Это снова Сарина помогала им, фильтруя потоки данных. И схема добычи этих данных была куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. В своём плетении Сарина использовала и свой разум, и информацию Ока, и аналитические программы компакта, но в основном — отчасти как реперную точку, отчасти как мобильный «сенсор» — всю четвёрку разведчиков как единое целое.

Как в своё время сказала Сарина, одним из талантов её линии было плетение пси-кружева, управлять которым могли другие виирай. Тогда как назвать способность просеять сквозь призму своего разума чужие ощущения — в данном случае по большей части ощущения Мирески — и на их основе заметить то, что даже сама Миреска не замечала?

«А ведь она всё ещё не является Высшей…»

К сожалению (или к счастью), времени на абстракции практически не осталось. Четвёрка приблизилась к первой отметке настолько, что пора было переходить от полёта к ходьбе.

«Опасность?»

«Пока нет».

Возможно, на это утверждение Зилен мысленно фыркнул, но индикатор быстрых команд просто мигнул, подтверждая приём.

Марш, а вернее карабканье по скалам, при плохой видимости и градиенте тяготения 1,72 от нормального кому-то мог показаться задачкой ещё сложнее, чем полёт сквозь дымную неизвестность. Но долгие тренировки, мускульное усиление АБ и мгновенное предвидение превращали это просто в работу. Долгую, нудную, но ничуть не страшную. И с закономерным финалом.

«Я его вижу».

«Я тоже».

Чужеродно «пахнущая» техника при ближайшем рассмотрении оказалась чем-то вроде конического зонда, выплавившего себе в камне ровную площадку и закрепившегося на ней при помощи механических лап. Судить о назначении устройства по его внешнему виду было трудно; с равным успехом эта штуковина могла оказаться и мирным исследовательским автоматом, и тороидальной бомбой. Последнее, впрочем, было маловероятно. Хотя… если учесть, что никаких видимых устройств дальней связи штуковина не имела…

«Заберём для исследования?»

Зилен поколебался.

«Нет. Объект эвакуируют без нас. Мы только отцепим его от скалы. У кого есть предложения, как это сделать?»

«Они с нашей техникой особо не церемонились, — заметил обычно молчаливый Посох. — Предлагаю оторвать объект силой. В конце концов наружная механическая часть — не главное, важнее не повредить содержимое».

«Ха! Ну действуй».

Примерившись, Посох ухватился за одну из лап объекта и потянул. Потом рванул, на полную катушку пользуясь мускульным усилением. Лапа слегка согнулась, но в скале она сидела слишком прочно и выходить не желала.

«Давай попробуем подойти к делу чуть иначе», — предложила Миреска, одновременно внимательно вслушиваясь в шорохи будущего. Как отреагирует объект? А вернее, какую реакцию заложили в него непредсказуемые творцы? Никакой опасности для четвёрки в будущем по-прежнему не просматривалось…

Пока.

«Иначе — это как?»

Миреска показала. Через пару арумов лапа объекта, обмотанная сверхпрочным волокном, за концы которого тянули все четверо разведчиков, поддалась. Согнувшись ещё сильнее и захватив кусок расплавленного камня, за который цеплялась. Вторую лапу виирай извлекли аккуратнее, повторно расплавив камень, в котором она засела, а третью и последнюю просто отрезали. Из какого бы там сплава ни была сделана лапа, встроенный лазер справился с задачей без особых проблем.

«Как там транспорт для перевозки этой штуки? Вылетел?»

«Да. Объект эвакуируют и исследуют. А нам идти дальше».

«Может, не идти, а лететь?»

«Не спеши, Ласкис. Если эта штука способна за нами наблюдать, пусть её создатели до поры видят как можно меньше».

Сержант мигнул зелёным, молча соглашаясь.

И снова поход сквозь дым, а потом — полёт. Четвёрка сократила себе дорогу, но к следующему чужеродному объекту подобралась, как к первому: пешком.

От первого он внешне не отличался ничем. Не тронув его и даже не подходя ближе, четвёрка развернулась и отправилась дальше. Миреска попыталась вникнуть в происходящее глубже, без слов прося у Сарины поддержки.

Владеющая мягко втолкнула в сознание ученицы единый образ происходящего.

Кружащие по произвольным орбитам чужие корабли. Им нет нужды в стабильных орбитах: гравигенераторы второго рода позволяют полностью нейтрализовать тяготение планеты и маневрировать в её окрестностях, как вздумается. А энергию чужаки не экономят. Их корабли сеют крохотные звёздочки: устройства вроде того, которое четвёрка разведчиков выковырнула из камня. Устройства однотипны. Во всяком случае уловить существенные отличия между ними при помощи способностей Сарины не удаётся. И устройств этих — тысячи. Если так будет продолжаться, в скором времени планета покроется равномерной сетью датчиков (датчиков?).

«Ясно. Но что нам делать дальше?»

На этот раз ответ пришёл как бесплотный шёпот из-за плеча:

«Ждите».

— Миреска интересуется, что им делать.

— Ты уверена, что все эти сыплющиеся сверху объекты, во-первых, полностью автоматизированы, а во-вторых, не имеют конструктивных отличий?

Сарина не сочла нужным отвечать на уже задававшийся вопрос вслух.

— Ладно. Извини. Если бы что-то изменилось, ты бы сообщила.

Генерал энергично до агрессивности потёрла виски.

— Клянусь Судом! — пробормотала она. — Не пора ли мне в отставку?

— Сайгра хочется.

Замечание Хезраса не было вопросом, но Мич призналась со вздохом:

— Хочется. Дурные привычки изжить трудно. Ладно. Что делать дальше? Пусть попытаются очистить от чужих зондов какую-нибудь местность. Не обязательно мирными методами. И, естественно, не слишком близко к базе. Посмотрим, как отреагируют эти, сверху.

— А если они просто пришлют замену?

— Уничтожить замену. Мне нужна ясная реакция. Если они действительно агрессивны…

Сарина кивнула и ушла ещё глубже в себя.

— Ну как?

— Ничего особо выдающегося. На первый взгляд. Железо, никель, углерод и кремний. Плюс более-менее стандартный набор присадок. Более-менее стандартная структура. Сочетание прочности и твёрдости — примерно как у обработанных в вакууме сплавов из серий Т-412х и Т-414х.

— То есть понять по самому материалу, что это делали не виирай, нельзя?

— Без углублённого исследования — нет.

Старший сержант техслужбы Тимар покачал головой.

— Я ожидал большего.

— Ты удивишься, но я тоже ожидал большего, — хмыкнул капитан Рейенг. — Но мы ведь пока только слегка ковырнули верхний слой.

— Да уж. Внутри это должно быть действительно чуждым.

— Не вскроем — не узнаем.

— А как вскрывать?

— Надо подумать. Во всяком случае традиционные армейские методы нам не подойдут.

Тимар представил себе объект в разрезе (причём разрез был выполнен при помощи боевого лазера) и хмыкнул.

Рейенг нравился сержанту больше предыдущих начальников. Во-первых, даже в прежние дни всеобщего уныния капитан не унывал сам и старался, чтобы его подчинённые — пусть не часто, пусть робко — но улыбались тоже. Во-вторых, капитан ничуть не старался поставить этих самых подчинённых на предписываемое правилами место. Видимо, оттого, что знал очень много, умел дать совет даже узким специалистам и мог не вымогать зримые знаки почтения. Его уважали и без этого. Ну и, в-третьих, Рейенг совершенно не боялся запачкаться. У некоторых других капитанов техслужбы руки не поднимали ничего тяжелее светового пера; но начальник Тимара как обладатель высшей технической квалификации, которую ему не хотелось терять, выполнял самую ответственную и сложную работу сам, никому её не передоверяя.

Не удивительно, что, за неимением в радиусе десяти световых хинов хорошо оснащённой лаборатории, Мич выбрала для исследования принадлежащих чужакам машин именно Рейенга. И Тимар очень гордился тем, что в ассистенты помимо молчаливого и аккуратного канрина Тефрисса капитан взял именно его. Хотя выбор у капитана был большой: для такой работы он мог затребовать любого из трёхсот сорока технических специалистов базы.

— Где у нас ультрасканер? — спросил Рейенг неожиданно.

— Должен быть там, у задней стенки.

— Не вижу.

— И я тоже.

Капитан и сержант переглянулись. Проблема! Поручив исследование Рейенгу, Мич не позволила везти механизм чужаков на базу. Вместо этого исследователям выделили один из мобильных ремонтных модулей на базе самого обычного грузовика. Модуль второпях загрузили всем необходимым, отогнали на подходящее плато в четырёхстах километрах от базы, а потом пристыковали к его шлюзу другой грузовик, в кузове которого лежали два подлежащих изучению объекта.

И теперь — вполне закономерно — выяснилось, что в ремонтный модуль загрузили далеко не всё необходимое. Это при том, что ультрасканер входил в набор стандартных инструментов и должен был постоянно находиться в своём гнезде.

— Что будем делать?

Тимар пожал плечами. Втроём он, Рейенг и Тефрисс быстро обыскали модуль. Вотще.

— Ну что? Предложения будут?

Вопрос был задан особенным тоном. Похоже, капитан успел что-то придумать. Тимар смерил взглядом тускло отблёскивающий конус. Как вообще можно заменить ультрасканер? Что можно применить (обязательно: из присутствующего в модуле оборудования!) для того, чтобы проникнуть сквозь металл оболочки?

— Можно составить карту пара-, диа- и ферромагнитных зон. Это для начала. Потом, пока будут обрабатываться результаты, можно составить радиационную картину. Там надо долго накапливать статистический материал — чем дольше, тем лучше. Ультрасканера это не заменит, но…

— Ты забыл, что аналог ультрасканера можно собрать прямо здесь, — заметил Рейенг. — Выйдет кустарное устройство, не особенно точное, требующее более долгой и сложной, чем обычно, обработки полученных результатов. Кроме того, необходимые для сборки талисманы придётся выковыривать из набора резервных средств связи и ремкомплектов АБ. Но хорошо поспешает тот, кто никогда не торопится и всегда успевает.

— Ну да, — буркнул Тимар. — Не помните, что вы там говорили третьего дня про виирай, способных отстать от Великого Колеса?

Рейенга отбрили. Сержант был вполне вознаграждён, увидев на лице Тефрисса бледную, быстро исчезнувшую улыбку.

А потом всем троим стало не до разговоров. Кропотливая работа не любит болтовни.

Прошёл ещё один мири-цикл, в течение которого чужаки потеряли ровно семнадцать зондов. Помимо группы капитана Зилена охотой на безответные автоматы занялись ещё две. Действовали они сходным образом: подлетали в дыму на расстояние уверенного огня (то есть на три-четыре сотни метров), дырявили зонд из рельсовой пушки «Штурм», потом подлетали поближе и сплавляли остатки с камнем при помощи встроенных лазеров.

Зилен, Посох, Миреска и Ласкис находились в нескольких километрах от очередного зонда, когда от Сарины пришло предупреждение.

«Они среагировали. И это не замена».

— Это ведь тоже автоматы.

— Да, автоматы. Жизни в них не чувствуется. Но…

— Но?

— Я не знаю, как сформулировать это точнее. В этих автоматах ощущается аура инициативы. Они… разумны. Или, может быть, управляются индивидуально.

Сарина подумала немного, а потом решительно кивнула:

— Да, скорее всего, так и есть. Разумные автоматы — это уже как-то чересчур.

— Что-то ещё?

— Да. Они разные.

— В каком смысле?

— В прямом. Ни один из них не похож на другой. Те, первые, были каплями одного дождя. Эти же — словно снежинки. Они и сходны, и в чём-то типичны, но один с другим не спутаешь ни за что. Каждый чем-то выделяется.

— А сколько их?

— Больше сотни. И сверху спускаются новые.

— Согласованность действий?

— Пока не ясно. Об этом судить рановато, но, кажется, не особенно высокая.

Мич поджала губы.

— Плохо. Но и хорошо. Единой тактики выработать нельзя, но можно поставить на взаимодействие внутри четвёрок — и выиграть.

— Не спешите. Мы ещё ничего не знаем. Это может быть и не началом военных действий.

— Сарина, ты что, в самом деле в это веришь?

Владеющая промолчала.

«К нам в гости спускаются новые автоматы. Только, скорее всего, уже не безобидные».

«Ясно», — дружный сигнал через индикатор быстрых команд.

«Так вот, чтобы всё было ясно окончательно: первый выстрел не за нами. Пусть докажут, что они собираются воевать. Это — приказ генерала».

«Ясно».

…Тины понемногу складывались в арумы. Ожидание — работа, самая привычная для виирай из касты Хранителей. Ожидание — их конёк, их насущная пища и воздух для дыхания. Причём это очень трудное занятие: вместе со всей своей кастой ждать, ждать, ждать, снова ждать. Проводить целые хин-циклы, десятки и сотни их, в двуединой готовности убивать и умирать. Проводить так, чтобы при этом не ожесточаться, не расслабляться до утраты готовности, не уподобляться ни Созидателям, ни Контролёрам… Короче говоря, не совершить ни одной из длинного списка ошибок, которые может совершить не воюющий воин. А последние тины ожидания — самые длинные. Это всякий знает.

…Посох подставился нарочно. Он знал, что вокруг очередного «сидячего» автомата чужаков собралось больше десяти новых автоматов. Он знал, где в точности находится каждый из новых и как они движутся. Поэтому, просчитав всё, Посох показался в дыму там и тогда, где заметить его мог только один из новых автоматов. После чего мгновенное предвидение буквально взвыло, заставив его рвануть в сторону.

И началась охота.

Как предполагала Мич (и чего обоснованно опасалась Сарина), чужаки не захотели тратить средства на замену своих зондов. Они предпочли потратить уйму средств на отправку небольшой армии боевых роботов, высокоманёвренных, реагирующих на опасность почти со скоростью света, отлично защищённых и вооружённых. «Это вам не зверьё Тританы, — успел подумать отчаянно улепётывающий Посох, лихорадочно петляя и ныряя за каждую подходящую скалу. — Если бы не мгновенное предвидение, я, наверно, был бы уже мёртв. Это — война, а не разминка. А я — не просто загоняемая дичь!»

Вспомнив эту простую истину и развернувшись на ходу, Посох влепил в самого шустрого из вражеских роботов безошибочную очередь. Безошибочную, невзирая на дым, расстояние и собственные отчаянные манёвры. Школа Сарины не выпускала неумелых учеников.

Похоже, ливень пуль из «Штурма» оказался неприятным сюрпризом для врага. Во всяком случае самый шустрый сразу отстал.

А в следующего по шустрости вонзились сразу четыре очереди и две ракеты. Последовал взрыв, испепеливший всё и вся в радиусе добрых пятидесяти метров и слегка повредивший третьего робота. Чем четвёрка Зилена немедленно воспользовалась, добив «раненого» в четыре ствола, что вызвало новый взрыв.

После этого на них навалились по-настоящему. И не только на них, но и на две другие четвёрки «охотников за зондами».

Как оказалось, вражеские роботы неплохо умели действовать совместно. Если воспользоваться терминологией мемарра, более быстрые и манёвренные «скауты» умели поставлять информацию массивным, хорошо бронированным «башням», а те, в свою очередь, умели прикрывать сокрушительные атаки «мечей» и «копий». Роботы организовывались также в малые звенья — аналог облачённых в активную броню четвёрок виирай, только с лучше выраженной специализацией. Ну и, конечно, малые звенья могли объединяться в средние, а те — в большие. Боевые роботы могли давить огнём, могли стрелять из разнообразного оружия и выпускать ракеты, могли в широких пределах, прямо на ходу, менять тактические схемы.

Правда, всё это, взятое вместе и по отдельности, плохо помогало им против виирай в АБ. Выполнять задание генерала отправились только лучшие, только те, кто по-настоящему сроднился со своей бронёй… и кто владел мгновенным предвидением. Последний козырь, как оказалось, побивал все преимущества противника. Роботам не помогало ни превосходство в численности, ни поистине мгновенная — автоматика! — реакция, ни лучшее, чем у «Серефис М12», бронирование. Всего лишь три четвёрки, двенадцать виирай дрались с многократно превосходящими силами, и до поры это была игра в одни ворота. Ни разу не задетые, четвёрки умудрились уничтожить либо вывести из строя более сорока роботов.

А потом чужакам это надоело.

Первой ощутила неладное Сарина. Подобно мрачной тени в глубинах океана, постепенно поднимающейся к поверхности и заранее, ещё до обретения чётких контуров, заставляющей дрожать от дурных предчувствий, в сердце флота чужаков возникло… нечто. Око не различало его, не могло различить, и Фадрин с другими дежурными операторами пребывал в неведении. Чтобы заметить новую угрозу, надо было наблюдать не за материей, а за проявлениями пси.

Отвлёкшись от хода стычки — в конце концов уже стало ясно, что Зилен и остальные справляются со своей работой на отлично, — Сарина бросила львиную долю своего внимания на проникновение в суть близящегося Нечто.

Первое впечатление: не совсем жизнь. Частично — живое, частично — механическое. Но механическая часть сложна в превосходной степени, когда можно уже говорить если не о жизни, то о самостоятельном сознании. Если верить преподавателям Школы, новейшие кванки оставляли сходные ощущения, тоже были отчасти сознающей себя не-жизнью. А вот второй компонент, составляющий Нечто…

Сарина покачала головой. Неужели такое для чужаков — норма? Неужели они протезируют не только тело, но и физически внедряют искусственно созданное в мозг, в своё собственное эго? Протезируют свои умы и души?

Жуть. Противоестественная мерзость. Никогда бы не согласилась на такое.

— Генерал.

— Владеющая?

— Чужаки собираются сделать нам неприятно.

— Они уже довольно долго пытаются это сделать.

— Вы не понимаете. В состязании пси и голой техники пси, конечно, выиграет. Но теперь они выслали… даже затрудняюсь определить. Проще говоря, полумеханического псионика.

— Что?

— Командуйте отход. Я понятия не имею, на что будет способна эта штука, когда начнёт действовать.

— Что ж, подстрахуемся. Зилен, Тевир, Жаг! Отход!

— Капитан! Посмотрите на это!

Рейенг прервал наблюдение за монитором, на котором медленно проступали результаты детального анализа сплава, и подошёл к Тефриссу. Тимар, не удержавшись, тоже отложил свою работу и пристроился за спиной капитана.

— Примечательно. Весьма примечательно.

— Это что, скрытый крепёж? — спросил Тимар. — Вот здесь, здесь, здесь?

— Очень на то похоже. С чем я всех нас и поздравляю.

— И когда начнём демонтаж?

Рейенг улыбнулся.

— Вы закончили съёмку радиационных карт объекта?

— Нет ещё.

— А когда закончите?

— Н-ну-у-у-у…

— Вот закончите, тогда и приступим. В нашем деле спешить нельзя. Да и незачем.

«Опасность — как смыкающиеся тёмные крылья. Они бьют часто и быстро, с разных сторон. Не всегда это похоже именно на крылья: например, ракетные залпы напоминают гибкие конусы, стремительно уменьшающиеся от вершины к подошве, а взрывы — столь же стремительно ширящиеся облака бледнеющей угрозы. От крыльев лучевых атак в момент выстрела остаются пронзающие пространство линии. Такова изначальная форма крыльев, наиболее определённая и наименее опасная. Увернуться от широкого полотнища угрозы невозможно: как увернуться от стены, перегораживающей полмира? С другой стороны, если промедлить и позволить нанизать себя на иглу выстрела, это будет уже не угрозой. Это будет смерть. А в зазоре между опасностью и гибелью — спасение. Те лазейки, где таится ускользающая жизнь. Надо уметь выбрать, какую из них предпочесть, потому что крыльев много, от них уплотняется пространство и растягивается время. Они ловят тебя в свои перекрестья и облака, пытаясь смять, достать, испепелить…

Напрасно. Ты всегда опережаешь их.

На малую долю тина, на считаные метры, но ты всё время впереди».

Это, находя в сумбуре боя момент для отрешённости, подумала Миреска, как овеществлённая до предела притча о бегуне, достигшем вершины Великого Колеса. Тому тоже приходилось мчаться со всех ног, только чтобы остаться на месте.

…Вираж!

Стремительным зигзагом — сквозь частую сеть смертоносных импульсов. Сквозь и мимо. Мир расплывается от скорости движения, глаза едва успевают схватить переменчивую картину; ну ещё бы, не так-то легко состязаться в быстроте с боевыми машинами! Если бы не третий глаз, глаз предвидения, это был бы не риск, а настоящее самоубийство. Даже с предвидением это игра на самой грани, неустойчивый баланс над огненной пропастью.

«Штурм», закреплённый за спиной в положение для стрельбы по курсу, злобно сплёвывает дробь сверхскоростных игл. Раскалившиеся в полёте от трения о газовую смесь, эту насмешку над настоящим воздухом, иглы вгрызаются в броню одного из вражеских роботов, в одну из конструктивно ослабленных секций (аксиома боя: нельзя быть одинаково сильным везде). Среагировав почти мгновенно, тот начинает манёвр… Ха! В наших играх «почти мгновенно» — синоним для «слишком поздно». Броня поддаётся… Она должна была поддаться… Она поддалась…

Взрыв!

Ожесточённые атаки уцелевших — как награда. Несколько арумов и подумать невозможно о контратаке: кажется, добрая треть роя роботов сосредоточила свой огонь именно на тебе. Впрочем, легче вам от этого не будет. Я не могу отстреливаться, но зато… Оп! Получилось! Один из раскалённых лучей, не достигших заданной цели (которая в очередной раз успела увернуться в самое последнее мгновение), вонзился в неудачно сманеврировавшего робота.

Дружеский огонь в чистом виде. А результат — ещё один взрыв.

Ха! Распишитесь, дети!

А сейчас попробуем достать особо крупную дичь: робота раза в полтора крупнее и втрое тяжелее остальных, регулярно донимающего все три четвёрки ракетными залпами. Достойная мишень. Тем более достойная, что сквозь эту броню «Штурм» за разумный срок точно не пробьётся… Хотя, если всадить три-четыре очереди в одну точку… Или попросить об огневой поддержке свою четвёрку… В последнее время мы что-то не особенно взаимодействуем друг с другом, перешли на одиночную тактику. Причина понятна: мгновенное предвидение прикрывает твою спину лучше любого напарника. Но отказ от взаимодействия — это всё равно нехорошо. Вот интересно: как Владеющие взаимодействуют друг с другом, управляя стайгерами одного звена? Ладно, это потом. Сперва сообрази, будешь звать на помощь против этой «башни» или справишься своими силами…

— Отход!

Сперва Миреске показалось, что она ослышалась. А спустя мгновение индикатор быстрых команд продублировал команду голосом. Жаль… Но приказ — это приказ, и ветеранские знаки Миреска носила недаром. Направление отхода уже высветилось на встроенном в броню планшете: Зилен позаботился. Поэтому вопросов с её стороны не последовало. По пути (сил не было сдержаться, да и подставился уж больно удачно) Миреска срезала из «Штурма» вражеский «скаут». Ещё несколько рывков на полном ускорении, сначала — чтобы сбить с толку огневые системы врага, затем — чтобы вообще потеряться из вида. В памяти сами собой ожила приснопамятная гонка с Сариной. Пролетев в плотном дыму ещё несколько километров и затаившись на склоне одного из многочисленных вулканов, Миреска прикрыла глаза, которые только сбивали её с толку, смешивая воедино физические и пси-ощущения.

Край обширного роя «рассерженных» роботов остался северо-восточнее. Зилен занимал позицию на скальном гребне метрах в ста от Мирески, Ласкис, как и положено, прикрывал капитана от атаки с тыла, а Посох, опять-таки как положено разведчику четвёрки, парил полукилометром выше. Четвёрки Тевира и Жага ещё только подтягивались — с ясно различимым для обострённого чутья Мирески нежеланием. Виирай хотели драки. Такой, как недавно. С настоящим, сильным и опасным, но в то же время неуклюжим противником. Жестокая, но притягательная забава: пускать кровь врагу, который в сравнении с тобой слеп и глух.

Ну не в буквальном смысле кровь. Скорее, рабочую жидкость серводвигателей.

Несколько вдохов, благо времени теперь было сколько угодно, Миреска обдумывала саму эту концепцию: боевые роботы. Дистанционно управляемые. (А как, кстати, управляемые? При любой конечной скорости прохождения сигнала телеуправление неэффективно! Но те роботы, которых послали чужаки, шевелились очень даже бодро… Ладно, об этом после.) Значит, садимся в укреплённый бункер, надеваем на голову шлем ментоконтроля, суём руки в сенсорные перчатки, а оживший механизм на безопасном отдалении начинает сеять разрушение и смерть. Удобно! Безопасно! Эффективно!

А если неэффективно, как в недавнем сражении роботов с живыми виирай в АБ? Ничего страшного. Механизм — он и есть механизм, один уничтожен, пошлём другой. Потом, если понадобится, третий, четвёртый, пятый… Нам, сидящим в укреплённом бункере (или в корабельном командном центре, или ещё где), ничего не сделается. Даже больше того: уничтожение механизмов даст нам ценную информацию о враге. Как раз тот случай, когда на опыте собственных мёртвых действительно можно учиться. Удобно! Нет, действительно, очень удобно!

Миреска решила, что мораль чужаков ей не нравится. Заочно. Их рационализм просто смердел бездушием. Эх, ворваться бы в те бункеры, показать командирам роботов настоящую войну!..

«Ага, ага. Прямо сейчас. Разогналась, подруга! Притормози-ка…»

«Сарина?»

«Нет, Дух Космоса — персонально!»

«Что случилось? Почему мы отступили?»

«Потому что псионики есть не только у нас».

«Нервничаешь?»

Бесплотный голос Сарины умолк так же внезапно, как и появился.

Нервничает, ответила Миреска сама себе. И поёжилась. Если к объективному техническому превосходству чужаков добавить ещё и пси… Да они тогда просто сомнут нас числом, и вся недолга! Война, в которой основная ударная сила — роботы, прямо-таки создана для «полководцев», побеждающих за счёт численного преимущества и резерва производственных мощностей.

Задним числом, если детально вспомнить рисунок боя, можно заметить в нём повторения. Несколько «скаутов», придерживавшихся сходной тактики, мы сбивали несколько раз. Это значит, что с орбиты спускались новые роботы на замену выведенным из строя, и управление ими принимали те же операторы. То-то рой перед приказом об отступлении не выглядел уменьшившимся по сравнению с началом драки!

Выходит, мы валяли дурака. Взорвали десятки роботов, одержали десятки малых побед и вместе с тем не заметили, что понемногу проигрываем войну. А если чужаки пустят в ход пси…

— Проклятье!

Однако легче не стало. Ни капельки.

«Эй, подруга! Дальше-то что? Нам снова атаковать или возвращаться на базу?»

Нет ответа.

«Ясно, — подумала Миреска про себя, не пытаясь транслировать свою мысль. — Командиры изволят совещаться».

— Пассивность — не выход.

— Вы предлагаете продолжить атаку? В таких условиях?

Мич одарила Сарину странным взглядом. Не таким, каким взрослый может глядеть на ребёнка; генерал прекрасно отдавала себе отчёт в том, что, за вычетом разницы в возрасте, сидящая перед нею девушка имеет больше поводов зваться взрослой. И уж конечно, это не был взгляд, полный раздражения глупостью собеседника. Сарина — и глупость? Нет, есть всё-таки в мире вещи, никак не сочетающиеся даже в теории.

А вот усталость во взгляде Мич была. И страх. И, конечно же, упрямство… И ещё — свет понимания, болезненного, как желудочные колики.

— Условия не имеют значения.

— То, что виирай всего двенадцать против сотен — не имеет значения? То, что чужаки заменяют своих уничтоженных роботов, а нам нечем заменить наших бойцов — не имеет значения?

— Эта война…

— Война? — перебила Сарина.

— Война, — сказала Мич твёрдо. — На моей памяти она уже вторая, и я научилась узнавать признаки. Кстати, пора бы дать ей имя. Например… Ну хотя бы — Война Слепоты.

— Скорее, Война Слепых, — хмыкнул из своего угла Хезрас Нрейт. С этакой раздумчивой, очень… целительской интонацией. Да, именно целительской. Хмыкнул — и снова надолго умолк.

— А как тогда называть чужаков? — поинтересовалась Сарина не без яда.

— Пока нам неизвестно их самоназвание, предлагаю слово «тихэру».

Сопровождая слова, в сознании Мич мелькнул кусочек древней истории Прародины. Не схема и, уж конечно, не живое воспоминание, а отрывок из научно-популярной ленты.

…Некогда в ходе медленной естественной миграции поселенцы земледельческого народа (кстати, родственного современным канринам) вышли к берегу Серого океана. Вышли — и обосновались там, и обжили плодородные прибрежные долины, и, хотя далеко не сразу, занялись рыболовством. Следующие триста хинов всё шло хорошо.

А потом из-за океана явился другой народ: прирождённые мореплаватели, обитавшие на дальних островах и кормившиеся не столько рыбной ловлей, сколько пиратскими набегами. По другую сторону Серого океана окрепла держава Жазит, её флот вытеснил пиратов из когда-то гостеприимных вод, и тем поневоле пришлось искать добычи у иных берегов. Благо введение таких новинок, как сложное парусное вооружение и жёстко закреплённый руль вместо традиционного рулевого весла, позволяло плавать намного дальше.

Земледельцы, продолжавшие побаиваться океана, поначалу попросту не признали в пришельцах виирай. Стеная от набегов, опустошавших доселе мирное побережье, родичи канринов прозвали островитян «тихэру гонри», то есть «отродьями воды». В их глазах сходящие с хищно зауженных кораблей более рослые и ширококостные создания были наполовину демонами. Считалось, что «тихэру гонри» подобны виирай лишь внешне, в то время как суть их враждебна всему, что живёт на суше. Кроме того, пришельцы не говорили на понятном языке, что пугало земледельцев ещё больше. У тех-то даже живущие вдали от океана племена говорили пусть странно, порой забавно, но понятно: ведь они ещё оставались единым широко расселившимся народом…

— Значит, тихэру? — хмыкнула Сарина. — Подходяще. Знать бы ещё, что в нашей собственной истории играет роль флота жазитов…

«Теории оставим на потом», — подумала Мич. А вслух сказала:

— Бой надо продолжить.

— Но зачем?

— Всё ещё не понимаешь?

— Нет!

— Война Слепоты! — бросила Мич. — Подумай — и сама поймёшь.

— Хочешь принести виирай в жертву ради крох возможного понимания? Ради того, чтобы добыть информацию о космических тихэру?

— У нас нет выбора, — уже не раздражённо, а устало. — Если бы в моём распоряжении были такие же роботы, как у чужаков, я бы бросила в бой их. Ни один генерал не любит терять солдат. Ни один. Но таково предназначение солдата. А предназначение генералов — посылать своих подчинённых на смерть ради победы.

— Безумие! В таких условиях нельзя победить!

— Смотря что понимать под победой. Уничтожить всех роботов действительно нельзя. А вот проделать в чёрной слепящей повязке щель и выглянуть в неё…

Сарина сжала губы. Её сощуренные глаза молча предлагали поединок взглядов, но Мич не принимала вызова. Она просто смотрела на Владеющую в ответ, не пытаясь противопоставить воле волю, а тем более затеять ментальное противоборство. И спустя очень долгий арум-цикл Сарина отвернулась. При этом Владеющая ссутулилась — но даже не заметила этого. Победа в споре осталась за генералом. Только радости эта победа не принесла никому.

— Зилен, Тевир, Жаг! — выдохнула Мич. Ещё одно неуловимое мгновение, украденное колебаниями. Но нет: всё уже решено, и сомневаться поздно. — Тактика укола. Прикрытие обычное: на пси лучше не полагаться. Удачи!

Три слаженных «Есть!» в ответ.

— Прикроешь их? — уже к Сарине.

Вместо ответа Владеющая сначала распрямилась, а затем бескостно обмякла в кресле, уходя в глубокий транс.

— Капитан, можно начинать?

Рейенг кивнул. Тимар осторожно — о да, очень осторожно! — шевельнул кистью. Подключенный к его сенсорным перчаткам манипулятор двинулся вперёд.

На мониторе, с многократным увеличением показывающем операционное поле манипулятора, поверхность чужого устройства казалась вздыбленным вертикально пейзажем какой-нибудь безатмосферной луны. Проходя сквозь зачаточную атмосферу, запылённую и задымлённую, конический аппарат чужаков изрядно попортил свою «шкуру». То, что сразу после изготовления, наверно, тускло блестело защитным керамическим напылением, теперь представляло собой изъязвлённую поверхность, местами прожжённую соударениями микрочастиц до почерневшей металлической основы.

Впрочем, всё выглядело так ужасно только при большом увеличении: запас прочности, которым чужаки наделили свой зонд, наверняка позволял вынести и не такое.

— Первый этап, — сказал Тимар несколько неестественным голосом. Говорить «под запись» естественно и непринуждённо могут только профессионалы. И, если на то пошло, занимаясь тем, чем в данный момент занимался Тимар, любой профи заговорил бы не вполне естественно. — Убираю заслонку… э-э… по крайней мере пытаюсь.

— Это не модель, склеенная малышом из картона, — заметил Рейенг мягко. — Это — образчик космической техники. Если что-то заело, можно действовать решительнее.

— Есть действовать решительнее, капитан! — ухмыльнулся Тимар. Словно ждавшая этого момента, упрямая заслонка поддалась, и все трое напряжённо уставились в открывшуюся выемку.

— Вижу три выступа. — Снова голос «под запись». — Два тёмных, со знаком кольца и знаком вертикального штриха, и один ярко-жёлтый, без знаков.

— Три выступа? — повторил Рейенг. — Три кнопки!

— Это у нас здесь были бы кнопки, — заметил рассудительно Тимар. — Причём двойное нажатие первой подтверждало бы нажатие второй, дающей команду на раскрытие оболочки, а двойное нажатие третьей активировало аварийный сброс выполняемых программ.

— Вот и попробуй действовать, как с нашей техникой. Два раза нажми на первую, один раз на вторую… А если не поможет, попробуем по-другому.

Первая попытка отказалась неудачной. Но капитан сказал, что надо ускорить ритм, не делая таких долгих пауз между нажатиями. И попал в точку. Поверхность конуса дрогнула, а потом раскрылась, словно причудливый цветок, обнажив путаницу крепёжных элементов, функциональных блоков, проводов-проводков-проводочков и защитных кожухов с непонятной маркировкой.

Тимар сглотнул.

— Получилось! И что теперь?

— А теперь, — заметил Рейенг с предвкушающим огоньком во взгляде, — начнётся самое интересное!

— Генерал!

Мич развернулась к экрану, предназначенному для связи с операторами Ока. Лицо на этом экране и синтезированный голос не принадлежали Фадрину Килле, смена которого уже закончилась. Говоря откровенно, Мич вообще не помнила ни этого лица, ни этого голоса, хотя обязана была знать о постоянном персонале базы не намного меньше, чем Давирра. Мысленно занеся в список дел первостепенной важности ещё одно, генерал кивнула:

— Оператор?

— Один из кораблей чужого флота, из той тройки, в которой вы подозревали боевые суда, снялся с места и движется сюда.

— Благодарю, — выдавила Мич. — Это всё?

— Пока всё.

Ещё один отрывистый кивок.

— Конец связи.

И вдогонку, мысленно: «Проклятье!» На то, чтобы выразить свои чувства вслух, у генерала просто не осталось сил. На внутренней стороне своевольно сомкнувшихся век, словно выжженное лазером клеймо, пылало число 38.

Именно столько мири-циклов осталось до прибытия дружественного флота.

Слишком много.

«Удачи, значит…»

Миреска летела вперёд, как снаряд, брошенный рукой великана. Доверить исполнение укола кому бы то ни было другому она не позволила. По целому ряду причин. В разговоре с Зиленом (Разговоре? Перепалка — вот что это было!) ей пришлось пустить в ход все аргументы. И то, что на все три четвёрки она единственная может (Может? В самом деле?) претендовать на звание Владеющей, а значит, лучше других справится с парированием возможных пси-трюков противника. И то, что эффективнее всего Сарина сможет прикрывать именно её. И то, что она, Миреска, уступает в опыте разве что самому Зилену да Жагу, лидеру третьей четвёрки. И то, что она — чемпион базы в зачёте по индивидуальной тактике, выстроенном по результатам имитационных тренировок…

«Что ж, ты добилась своего. Почему не смеёшься?»

«Отставить шуточки. Готовься».

«Я и так готова».

«Не в этом смысле. Готовься…»

Волна изменений накрыла Миреску с головой.

Удар!

Мгновение сопротивления: примитивного слепого отрицания, замешанного на слепом инстинктивном ужасе. Но прилив иного лишает сопротивление основы. Чему противиться? Как? И, главное, зачем? Поток мчится вперёд, не разбирая, что за мошка попала в его сокровенную глубину. И, уж конечно, не притормаживая для того, чтобы выяснить этот вопрос. Потоку не интересна мошка. Он просто есть — со всем, что снаружи и внутри.

Снаружи? Внутри? Да ведь это…

«Так-то лучше. Гораздо».

«Опять экспериментируешь?»

«Дополнительная защита никогда не помешает. Готовься. Ты вот-вот войдёшь в зону уверенного опознания чужих сенсоров».

О последнем Сарина могла бы не говорить. Эту самую зону Миреска отлично чувствовала сама. Как неправильной формы облако, сгущающееся на пути, как тёмную стоячую волну опасности, как… Одним словом, чувствовала. И машинально скорректировала свой курс так, чтобы войти в это облако/волну там, где имелась одна из впадин. Чуть дольше не быть обнаруженной, чуть дольше оставаться вне…

Время ощутимо растянулось. Мир словно вспыхнул в огне осветительной ракеты. Сознание «поплыло», уподобляясь потоку воды, но одновременно, парадоксально, становясь звонким и острым, как кованая сталь старинного клинка. Раньше что-то подобное случалось с ней лишь во время рукопашных поединков — но не так ярко, не так сильно, не так цельно.

Вход!

Как у вас с реакцией, роботы?

…С реакцией было хорошо. Даже, пожалуй, слишком. Концентрация сосредоточенного на Миреске огня за считаные тин-циклы стала просто фантастической. А суммарной мощности залпов хватало, чтобы испарять за один тин миллионы кубометров воды. Чтобы превратить один комплект АБ со всем содержимым в облако плазмы — больше чем достаточно.

Если бы это самое «содержимое» такому превращению не сопротивлялось.

Странным образом всплыл в памяти урок по истории Прародины. На том рубеже эпох, когда автоматическое огнестрельное оружие уже появилось, а высокоточного «умного» оружия ещё не изобрели, в ходе одной из локальных войн на одного убитого либо раненого приходилось по статистике до десяти тысяч пуль, выпущенных, что называется, «в зелёные кроны». Сыграло свою роль и то, что схлестнулись тогда нелепейшие образования под названием «призывные армии» с соответственным уровнем меткости отдельно взятых среднестатистических «бойцов». В общем, если бы из по-дурному выпущенных пуль отлить свинцовые чушки и чушками этими закидывать противника с близкого расстояния, эффект был бы, пожалуй, посерьёзнее.

Что-то подобное нелепице той давней войны повторялось здесь и сейчас. Только среди боевых роботов, по определению, не было «рядовых необученных», способных выпалить вместо противника в смутную тень, в нарисованный собственным страхом мираж, а то и промахнуться по ясно видимой мишени. Ничего подобного. Холодная механика чужаков умела всё, что должен уметь грамотный солдат: и вести огонь индивидуально, рассчитывая упреждение и возможные манёвры цели, и совместным огнём перекрывать наиболее вероятные траектории, чтобы, в какую сторону ни вильнул противник, но от того или иного из роботов свой луч или трассу получил бы с гарантией, близящейся к ста процентам. По нарастающей, огрубляя: один робот стреляет в цель, имея 7 из 8 шансов попасть; двое стреляют — шансов уже 63 из 64, трое — 511 из 512. По холодной машинной логике, подкреплённой теорией вероятности, десять роботов просто не могут промахиваться по мишени в течение, скажем, полных 64 тинов.

К счастью, проявления пси никоим образом не подчинялись ни законам логики, ни теории вероятностей. Иначе Миреска давным-давно погибла бы.

Изображая хаотично мельтешащий атом, она летела вперёд. Несмотря ни на что — и вместе с тем проявляя истинно сверхъестественную осмотрительность. Мгновенное предвидение исправно снабжало её знанием, куда в следующее мгновение хлестнут жгуты испепеляющего пламени, а сверх того — куда они будут направлены потом. Повинуясь упреждающим командам пилота, АБ перескакивала с одного «островка безопасности» на другой. В теории ничего сверхсложного… но на практике это перескакивание оборачивалось сумасшедшим танцем на пределе возможностей как брони, так и чисто физической выносливости самой Мирески. Но основную тяжесть принимало на себя даже не привычное к нагрузкам тело, а сознание. Сенсорная перегрузка, да плюс усилия, нужные для сохранения мгновенного предвидения, да плюс хаотичные метания из стороны в сторону… Нет, недаром она взяла на себя роль «иглы». Другие на её месте могли бы не выдержать.

Кстати, а не пора ли уже?..

«Пора».

На очередном вираже Миреска сбросила свой груз и с максимальной скоростью рванулась обратно, подальше от роя и от приготовленного для роботов сюрприза. На лету она заранее подготовленной командой отключила все внешние сенсоры брони, а заодно, на всякий случай, физически разомкнула их связь с защищёнными внутренними схемами. Ориентировалась она всё равно больше с помощью пси. Ну а боевые роботы врага, разумеется, попытаются расстрелять то, что притащили в самую их гущу, и когда защита не выдержит…

Вспышку Миреска ощутила всем своим существом. Ох! Слишком рано! Если пострадала сложная начинка АБ… Хорошо, что врагу наверняка досталось гораздо сильнее. Все активные сенсоры уж точно выжгло. Заряд ЭМ-ловушки, в обиходе мобильных пехотинцев чаще именуемой «электробумом», не щадит ни кристаллические полупроводники, ни плёночные схемы. И даже оптические устройства, самые устойчивые к пиковым перегрузкам, «электробум» повергает в шок. Ещё бы! Он и на живую нервную ткань действует, хотя та работает совсем по иным принципам.

«А теперь, парни, ваш выход!»

Словно послушавшись этого молчаливого крика, небеса разразились скудным огненным дождём. В сравнении с тем шквалом, который роботы обрушили на Миреску, этот дождь был почти смешон. Вот только его результаты… впечатляли. Сверхъестественная точность, с которой Миреска избегала смерти, показала свой оборотный лик.

Из пламенных струй, павших по воле виирай на роботов, ни одна не прошла мимо цели. В первый же тин дымное небо над планетой расцвело одиннадцатью огненными цветками. Во второй — двенадцатью: развернувшаяся на лету Миреска тоже приняла участие в атаке. Если не полностью выведенные из строя, то ослеплённые и оглушённые «электробумом», вражеские машины терпели потери и не боевого плана. Один из тяжёлых роботов-«башен» рухнул вниз и покатился по крутому склону, осыпая его частями своей брони и начинки. Другой врезался в скалу и исчез вместе с ней в ослепительной вспышке. За время четырёх вдохов, не больше, чужаки потеряли почти столько же техники, сколько за весь предшествовавший мири-цикл.

А потом враг опомнился — если, конечно, так можно сказать применительно к роботам.

«Следовало ожидать, — подумала Миреска, снова начиная танец уклонений. — Раз они воюют при помощи машин, это должно быть распространённым трюком: взорвать в гуще сражения что-нибудь этакое, выводящее из строя интеллектуальную технику. Их боевые роботы, чувствительные к таким воздействиям, должны в то же время быстро оправляться от электромагнитного шока. Должны иметь либо резервные цепи на случай выхода из строя основных, либо усиленную защиту центральных узлов, либо наиболее значимые элементы, сделанные из малочувствительных к ЭМ-воздействиям материалов. А вернее всего — и первое, и второе, и третье. Дублирующие цепи, плюс встроенная защита, плюс нетрадиционные материалы — это дорого, а в сумме — очень дорого. Но на войне не экономят: дешёвка обходится дороже».

За привычной уже работой, за мельканием перемешавшихся земли и неба, за рывками импровизированных «двигателей» и попытками, несмотря на всё это, бить врага Миреска не заметила новой угрозы. Могла бы и вовсе пропустить, если бы не вмешательство Сарины.

«Прочь! Быстро!»

Недоумевая, Миреска послушалась… и обнаружила, что действия одного из «скаутов» утратили предсказуемость. Вернее, не предсказуемость как таковую, а однозначность предвидимых действий. Знакомое явление! Точно так же расплывались для неё поступки и движения других виирай, владевших мгновенным предвидением, во время тренировок на поверхности. Но робот, владеющий мгновенным предвидением?!

«Не сам робот! Кукловод!»

«Обещанный псионик?»

«Да. Берегись».

Миреска развернулась и зависла в воздухе.

«Пусть он побережётся».

«Что ты творишь?»

«Помогай».

Зеркально повторяя действия Мирески, «скаут» также завис без движения. И это уже бывало: молчаливый поединок, в котором победа достаётся не вооружением и не реакцией, а единственно волей и глубиной видения. Тин, второй, третий…

Не получается!

С ужасом, переходящим в отчаяние, Миреска осознала: чужак лучше неё. Видит больше и глубже. Если холодный поединок перейдёт в горячую фазу прямо сейчас, «скаут» уничтожит её. Но и робот, и его кукловод не спешили. Вернее, робот просто исполнял приказ, а невидимый кукловод брал под контроль всё новых и новых механических слуг. Вот вышел из боя, заворожённый нависшей смертью, Зилен; вот следом за ним прекратили манёвры и стрельбу Посох, Тевир, Жаг, ветераны из их четвёрок. Один лишь Ласкис не желал сдаваться.

Дружный залп пяти «скаутов». Яркая вспышка в небе, в несколько раз бледнее, чем взрыв сбитого робота. Всё же энергозапас у АБ поменьше, чем даже у вражеского «скаута», к тому же за время боя резервы активно тратятся…

Пустота.

«Ласкис!»

Пустота.

Рассеивающееся облако плазмы.

«Пожри тебя мрак! Сволочь! Сарина, где ты?!»

Клипсы, про которые в сумятице боя Миреска почти забыла, резко раскалились так, что должны были оставить ожоги. Но Миреска лишь оскалилась, чувствуя, как внутри неё расправляется нечто большее, как её волю поглощает иная, а голову стискивает обруч силы, принадлежащей куда более могущественному сознанию.

…Никаких видимых эффектов не было. Ни лучей, ни взрывов, ни грохота, ни дыма. Роботы просто начали падать, как марионетки с обрезанными нитями. Один, другой, четвёртый, восьмой, шестнадцатый…

«Сарина!!!»

Белое пламя. Ледяной гнев, пламенная решимость, лучистая мощь.

«Ты убил моего ученика. Покажись, если смеешь! ПОКАЖИСЬ!»

Сквозь призму разума Сарины преломилось нечто стремительное и расчётливое. После мгновенного колебания она признала в чужом касании сплав пси и механической логики. Впрочем, сплав, не вполне лишённый узора эмоций, бледной патиной покрывающей «поверхность» ментального потока. Смысл послания, если это было послание, оставался туманен, и лишь язык живых чувств, почти не требующий перевода, мог быть превращён в слова:

«Он принадлежал тебе, и ты ценила его за это?»

«Я ценю всё, наделённое жизнью!»

Стремительно-расчётливое присутствие исчезло так же быстро, как и появилось.

«ВЕРНИСЬ!»

Нет ответа. Белое пламя шипит рассерженной кошкой… и умолкает, отдаляясь.

Пауза. Боль и тошнота сражаются с волей, выкручивая Миреску, как тренажёр для разработки связок, но и вполовину не столь аккуратно.

А потом под черепом, словно светозвуковая граната, взорвался панический вопль Сарины:

«Беги!»

Похоже, послание предназначалось не одной Миреске. Все выжившие виирай, не задавая вопросов, рванулись прочь от неумолимо опускающейся тени. Эту тень они ощущали не сами, но и того, что транслировала Сарина, было больше чем достаточно.

Но больно-то как! Хуже, чем половину костей переломать! Чёрный вихрь застит взгляд, барабанный бой в ушах — и в голове. Но хуже всего предательская, маскируемая болью слабость. Отлежаться бы… Лимит острых ощущений явно превышен.

«Бегу…»

— Что происходит?

Нет ответа.

— Сарина!

Рывок и судороги. Два или три тин-цикла Владеющая в своём кресле напоминает вытащенную из воды рыбу. Но когда вскочившая Мич склоняется над ней, та уже успокаивает непокорное тело. И не без успеха изображает, что всё в порядке.

Если бы не текущая из обеих ноздрей кровь, можно было бы в это поверить.

— Тревога первой степени. Объявите тревогу!

— Что?

— Последний аргумент, — жутковато ухмыльнулась Сарина. — По планете собираются долбануть чем-то вроде главного калибра. Я самочинно скомандовала отступление для нашей мобильной группы.

Пока Владеющая объясняла свои мотивы, генерал выполнила её полупросьбу, полуприказ. В помещениях и коридорах базы завыла сирена. Завыла в тональности, которой здесь не слышал ещё никто и никогда.

Тревога первой степени! Тотальная угроза жизни и существованию!

— А что их псионик?

Ухмылка с губ Сарины исчезла.

— Силён. Больше в информатике. Очень силён. Никак не ниже пятого ранга, а то и вообще шестой, как у меня. Хотя, конечно, определить ранг у чужака…

— Я не об этом!

— Знаю. Просто я напрочь не понимаю происходящего. — Владеющая откровенно поморщилась и села ровнее. Мич поняла намёк и вернулась на своё место. — Моего вмешательства было недостаточно, чтобы обратить ситуацию в нашу пользу, — продолжила Сарина. — Разве что фактор неожиданности сработал. Но ведь и до того, как я вмешалась, чужак не торопился начать бойню! Он уничтожил только Ласкиса… Причём почти наверняка за то, что тот не понял намёков и не пожелал остановиться.

— Псионик чужаков хотел мира?

— Именно! Или пытался создать впечатление, что не заинтересован в продолжении пальбы. А теперь по нам вот-вот… Держитесь!

Мич тоже не была лишена пси. И, предощущая близящийся удар, вцепилась и подлокотники кресла, как в спасательный круг.

Взрыв

Их никто ни о чём не предупредил. Никто и ничто… Ну разве что собственные смутные предчувствия. Тимар сам не смог бы объяснить, зачем он сбросил сенсорную перчатку, прерывая череду тонких манипуляций с начинкой исследуемого аппарата. Зачем кинулся в кабину грузовика, зачем со всей силы врезал по клавише аварийного режима и рухнул на сиденье водителя.

— Тимар?!

«Успел!»

А в следующий тин мир начал корчиться в ревущей агонии, и время задавать вопросы закончилось. Началось время выживать.

Опасность повсюду. Не спастись, не убежать. Разве что если мчаться вдвое быстрее. А на это Миреска была сейчас не способна. Она и лететь-то была почти не способна. Пси-атака, во время которой Сарина опиралась на её разум, как осторожный слон — на хрупкую тарелку, стоила ей больше, чем Миреска могла заплатить. Сарина не раздавила её, нет, но…

А волна грядущей опасности уже черна, как смерть. От неё не укрыться ни на небе, ни на земле. Метла ужаса пройдётся по всему миру, ничего не оставив в небрежении.

Метла? Пройдётся?

Яростно оскалясь, Миреска рухнула вниз, не дожидаясь, пока слепая сила сбросит её с небес по собственной недоброй воле.

Сначала пришёл гром. Эхо, отзвук настоящего грома.

Однако даже отзвук, смягчённый и ослабленный, мгновенно вышел за пределы того, что может воспринимать ухо. Вибрация недр сотрясла всё и вся, ощущаясь преимущественно костями. А гром всё нарастал, заражая живые пылинки инстинктивным ужасом перед стихией, он тряс, перекатывался, бил и ломал. Защищённая аппаратура командного центра неплохо переносила это испытание, а вот виирай приходилось хуже. Теперь не только у Сарины из носа текла кровь. Кое у кого она текла и из ушей. И бесполезно было прижимать к ним ладони: от грома глубин этот жалкий жест не защищал. Не мог защитить.

Удар!

Собственное кресло Мич толкнуло её, как аварийная катапульта, швырнув до потолка. Генерал отдалась на волю заученных рефлексов, сгруппировалась в воздухе, защищая голову руками. Но всё равно падение застало её врасплох, парализовав, хлестнув плетью резкой боли. Что-то резко и противно хрустнуло — настолько резко, что даже в этом ужасе она отчётливо расслышала мерзкий звук. Рёбра? Или это то, на что я…

Удар!!!

Посторонние мысли вымело прочь, оставив лишь животное стремление сжаться в комок и оставаться в таком виде, пока безумие не закончится. Грохот уже не был слышен. Мич вообще ничего не слышала.

А потом, наверно, ударило в третий раз, но она этого не поняла, потому что очередная судорога мира вышибла из неё остатки сознания.

Мир затопило сияние. В мир снизошёл огонь.

Но не ласковый приручённый огонь камина, не огонь лесного пожара и не вулканический огонь, эта прорвавшаяся наружу ярость недр. Снизошедший огонь не нашёл бы себе равных даже в пламенных недрах голубых звёзд-сверхгигантов. Лишь в первые мгновения зарождения Вселенной природа знала нечто, способное затмить эту вспышку.

Дымный разрежённый воздух упавшее пламя поглотило мгновенно. Впитав силу пламени, воздух налился голубым жаром, превратился в перегретую плазму, внутри которой немедленно начались реакции распада и синтеза атомных ядер. Потом пламя коснулось тверди, и она стала испаряться, вовлекаемая в огненное буйство. Утёсы, вулканические скалы, лавовые поля — всё это в сотые доли тина обратилось в пар.

А потом, когда небесный огонь погас, исчерпав свою силу, — взорвалось.

…От самого удара Миреска укрылась за конусом потухшего вулкана, на солидном расстоянии от эпицентра. И первичное сияние выстрела задело её лишь краем края, светом, отражённым от начавших испаряться склонов. Сквозь насмерть почерневший лицевой щиток и сомкнутые веки до неё докатилось едва достаточно, чтобы заставить заслезиться глаза. Не дожидаясь, пока зрение восстановится, Миреска рванулась вверх. Выше, ещё и ещё, навстречу буйству стихий и ударной волне. В небе ей тоже достанется, и достанется очень крепко. Но остаться у поверхности — верная смерть, а в вышине… Что ж, там появятся хоть какие-то шансы.

Тин-цикл, ещё один, ещё… Как мучительно долго они тянутся! Тьма в глазах — не от ослепительного сияния, а от перегрузки. Боль в связках — того же происхождения. Быстрее! Быстрей, если хочешь жить! Вверх и вперёд!

«Здесь не заповедник для бледной немочи. Здесь воспитывают настоящих виирай. Ясно?»

Миреска хмыкнула воспоминанию. И тут же, словно отвечая на мысль, её настиг окаменевший от боли и гнева ветер. Ударная волна — самая первая, но не самая сильная в целой череде таких же волн.

…Странный вкус. Но знакомый. Что это?

Кровь. Твоя кровь.

Странный звук, на миг заглушающий потрескивания и шорохи. Что это?

Стон. Твой стон.

Тимар открыл глаза. Медленно и осторожно, ожидая усиления боли. Свет, попавший в глаза, усиливает боль. Это он знал. Помнил. Откуда знал? Память молчала, перебрасывая от стенки к стенке шорох пульса.

Глаза открыты. Света нет.

Закрыть. Открыть снова. То же самое.

Слепота? Я ослеп? Нет. Наверно, нет. Глаза не болят. Боль есть — где-то там, в милосердном отдалении, но до лица она не поднимается. Может, тут просто темно… Тут? Где это — тут?

Память молчала.

Тимар попытался шевельнуть рукой. Медленно и осторожно, только одной рукой. Правой. Мгновенная вспышка боли, и впрямь способная ослепить, была ответом. Что-то с рукой плохое. Что-то скверное. Не надо шевелить ею.

А если попробовать шевельнуть левой?

Левая рука слушалась не слишком хорошо. Она была слаба, как и её хозяин. Но она хотя бы не болела при движении. Ну не сильно болела. По сравнению со всем остальным. Ободрённый этим скромным открытием, Тимар отправил левую руку на разведку. Он не так уж редко работал вслепую, на ощупь, поэтому действовал вполне уверенно. Глаза он закрыл. Всё равно толку от них, как от зонтика в вакууме…

Что это? Неужели пульт? А какой? И нельзя ли включить с его помощью хоть что-нибудь?

При первом же щелчке одного из тумблеров ожило аварийное освещение. Тимар моргнул, всматриваясь в окружающее. И охнул.

Вспомнил!

Первая, слишком резкая попытка встать с сиденья водителя привела лишь к очередной вспышке боли, едва не отправившей его обратно в беспамятство. Раздирающие тело огненные крючья, предобморочный звон… Врёшь! Ты это выдержишь! Выдержишь! Не сметь, с-сволочь!

Боль отхлынула, оставив слабость и гул крови в ушах.

Но встать надо. Всё равно надо. Если мне так досталось здесь, в относительной безопасности кабины, в защитном поле сиденья… Надо проверить, что стало с оставшимися в основном блоке модуля. Ничего хорошего я там не увижу, но мало ли случается чудес вопреки нашим худшим ожиданиям? Если я успею помочь, если ещё не слишком поздно для помощи… И вообще, чем это нас так приложило? Вулкан поблизости проснулся, что ли?

Неважно. Вставай.

Вставай!

Вторая попытка окончилась ничуть не лучше первой. Тимар застонал — и выругался, помянув собственную глупость в простых, но экспрессивных выражениях. Ты же разлёгся на водительском сиденье, дурила! На нижней стороне подлокотника должна быть кнопка. Нажми на неё, и автомат вколет обезболивание-А прямо сквозь обивку. Помнишь, как четверть хин-цикла назад ремонтировал один из таких аварийных автоматов?

А вдруг автомат сдох?

Сдох так сдох. Если техника отказала, тогда посмотрим, что ещё можно предпринять.

Дави кнопку!

…Сам момент укола Тимар так и не уловил. На фоне большой боли малая просто потерялась. Но вот последствия укола стали ощутимы почти сразу. Обезболивание-А предназначалось для первой помощи пострадавшим в тех случаях, когда никого больше рядом не было. Ни спасательной команды, ни телеуправляемой техники — ничего, кроме рук и ног самих пострадавших. Получивший обезболивание-А, соответственно, мог передвигаться, даже имея открытые переломы обеих ног, и передвигать достаточно тяжёлые предметы, даже имея переломы обеих рук… Конечно, мог не слишком долго. Потому что у всякого действия есть своя цена, а за сверхусилие всегда приходится расплачиваться по сверхцене. И хорошо ещё, если этой ценой будет инъекция выключающего из реальности обезболивания-Б, предназначенного для тех, у кого сломаны не конечности, а, к примеру, позвоночник…

— Ну что, двинулись? — спросил Тимар сам себя, выждав положенные пять полных вдохов. И вместо ответа медленно сел прямо, не спеша вскакивать на ноги.

Первым делом он осмотрел себя. Доверять собственным ощущениям после обезболивания нельзя, поэтому надо было убедиться, что попытки передвижения при повышенном градиенте не приведут, например, к внезапному сильному кровотечению. А начал Тимар с правой руки.

Как и ожидалось, ничего хорошего осмотр не выявил. Какой-то предмет почти отсёк конечность, раздробив кость плеча примерно в пяти сантиметрах от локтевого сустава, порвав мышцы и кровеносные сосуды. Вот откуда слабость, вместе с которой вернулось сознание: пока сосуды не сжались и не закупорились, крови наверняка вытекло немало. С каким-то тупым интересом Тимар около арума пялился на рану. И как моя рука не отвалилась вообще? Наверно, уцелевший лоскут рукава помог. Ткань рабочих комбинезонов прочна…

Хватит. Посмотри, что с ногами?

С ногами дела обстояли существенно лучше. Во всяком случае серьёзных повреждений при беглом осмотре не обнаружилось. Не считать же серьёзным повреждением тонкий острый осколок, засевший в мякоти правой икры!

Тимар тут же выдернул этот осколок, как занозу, отбросил прочь и встал. Слабость немедленно навалилась с утроенной силой, пытаясь опрокинуть назад, но, лишённая поддержки боли, своего самого могущественного союзника, была вынуждена уступить.

— Ну что ж, приступим, — сказал Тимар в пространство. И начал тщательно обыскивать кабину. Его интересовал масштаб повреждений плюс возможность оживить что-нибудь из оборудования, особенно энергосеть и средства связи. Но в первую очередь он искал медикаменты и уцелевшую автоматику первой помощи.

Два имени — Рейенг и Тефрисс — горели в его сознании, как аварийные огни.

— Вставайте. Вставайте, генерал!

Стиснув зубы и усилием воли отгоняя боль, Мич встала. Окинула взглядом позвавшую её Сарину… Невольно сжалась.

«Что с ней?»

Понимание пришло с опозданием, и Мич выругала себя за недогадливость. Цена, оборотная сторона — как это ни назови, а у пси это тоже есть. И хорошо ещё, если Сарине пришлось выдержать только крики раненых, умирающих, перепуганных до смерти виирай. Если же она ощущала агонию самой планеты… Говорят, некоторые Владеющие высокого ранга могут воспринимать природу как нечто единое, чувствующее, чуть ли не мыслящее…

«На что это может быть похоже?»

«Лучше не спрашивай».

Измождённое, смятое, враз постаревшее лицо Сарины и впрямь не располагало к расспросам. Сейчас никто не дал бы этой девушке её календарный возраст. Даже желая польстить, наблюдатель ошибся бы втрое. Физически Владеющая была в порядке, но что творилось у неё внутри…

— Вы можете что-либо предпринять? — отметая жалость, спросила Мич. — Как-то помочь? Исцелить тяжелораненых?

При этом в голосе генерала как-то сама собой прозвучала несокрушимая уверенность, что Сарина может и предпринять, и помочь, и исцелить. Что может сделать ещё что-то такое, о чём никто её не попросит, потому что не знает, на что она способна, но что Владеющая сделает по собственной инициативе и ко всеобщему благу. Не вполне сознавая это, Мич льстила самым сокрушительным образом.

И Сарина не отказала ей. Просто не смогла. Она ведь в самом деле была цела… во всяком случае, физически. Она лишь выдавила:

— Я… дайте мне немного времени. Мне надо… приготовиться.

Мич кивнула и двинулась к основному контрольному пульту.

«Плохо. Плохо. Плохо».

Это слово, словно какая-то отвратительная литания, повторялось в голове у Тимара без остановки. И на то были смертельно — в прямом смысле смертельно — серьёзные причины.

Во-первых, энергетика грузовика накрылась. Вся. Это автоматически вызывало сомнения в том, что всему виной — внезапное извержение вулкана или иной природный катаклизм. Выжечь силовые цепи мог только мощнейший энергетический импульс. Единственное, что ещё работало, — чисто химические источники электроэнергии и устройства, запитанные от них при помощи защищённых, а не стандартных сверхпроводящих цепей. Например, аварийная подсветка пульта. Или тот автомат, с помощью которого Тимар сделал себе инъекцию.

Во-вторых, вместе с энергетикой (и наверняка по той же самой причине) накрылась связь. Вызвать помощь можно было разве что посредством отмашек флажками и громких криков. Что само по себе было проблематично. Ибо — это уже в-третьих — выходы из грузовика, и основные, и запасные, очень основательно заклинило. Воспользоваться единственным относительно целым шлюзом оказалось невозможно: та сторона грузовика, в которой он находился, похоже, была притиснута к скале. Если бы у Тимара имелся хоть один действующий источник энергии, выход можно было бы просто вырезать, но чего нет, того нет.

В-четвёртых и в-последних, надежды не оправдались. Чуда не произошло. И капитан Рейенг, и Тефрисс, страшно изуродованные тела которых старший сержант нашёл в кузове, были давно и однозначно мертвы. Самого Тимара в первые, самые страшные мгновения прикрыло сформированное сиденьем водителя поле. У них такой защиты не было. Единственное, чем Тимар утешал себя: большую часть повреждений его товарищи получили уже после того, как умерли.

…Один. Совершенно беспомощный, лишённый связи, раненый. Причём в ближайшем будущем подстерегали две напасти, способа избежать которых, похоже, просто не существовало. Термоконтроль сдох, отчего Тимар уже начал понемногу поджариваться: как-никак, средняя температура на поверхности планеты колебалась в районе девяноста — ста сорока градусов. А сверх того, отказала система регенерации воздуха.

Когда-то, в давно минувшую эпоху второй технологической революции, виирай пользовались для нейтрализации углекислоты простыми химическими поглотителями; когда-то виирай пользовались и баллонами со сжатым кислородом… когда-то, но не теперь.

«Похоже, — с мрачным юмором подумал Тимар, — мне предстоит столкнуться с печальными плодами прогресса куда ближе, чем мне бы того хотелось. Если помощь не придёт в ближайшие три-четыре мири-цикла, спасатели найдут здесь три трупа вместо двух.

Что ж, подожду. Выбора-то никакого. Если не считать простой и мерзкой альтернативы: либо поджариться, либо задохнуться.

Интересно, что явится раньше: помощь или смерть?»

Связь на межзвёздных расстояниях для цивилизации, осваивающей космос, — необходимость, а не роскошь. Виирай давно искали способы упростить и удешевить её. Хорошо Высшим: почти все они могут контактировать с равными себе на космических расстояниях даже без подручных средств, за счёт одной лишь воли, силы и тонкой взаимной подстройки. А как быть всем остальным? Ждать, когда курьерский корабль доставит почту?

Что ж, если нельзя иначе…

Или иначе — можно?

Был период, когда перед виирай забрезжило решение, предложенное группой физиков. Головоломной сложности формулы открывали возможность чисто технической универсальной связи. Без каких-либо задержек во времени, не зависящей ни от расстояния, ни даже от того, в котором из множества параллельных пространств находятся оконечные устройства связи.

Это был прорыв, по важности мало уступающий созданию кванков… и столь же трудный для практического использования.

Стоимость изготовления пары устройств универсальной связи, включая стоимость изготовления и программирования систем устранения нанодефектов, приближалась к затратам на обучение Владеющего пятого ранга седьмой степени. Причём представлялось сомнительным, чтобы при массовом внедрении эта цена снизилась хотя бы в несколько раз. Для поточного производства систем универсальной связи нужен был масштабный прорыв в области нанотехнологий, поэтому внедрение найденного решения было отложено. Как и прежде, межзвёздная связь осуществлялась при помощи курьерских рейсов и резонансной пси-связи между Высшими.

А потом виирай позаимствовали у танириан способ изготовления пси-активных кристаллов, и межзвёздная связь немедленно стала намного проще и дешевле. Матрицы, наложенные на кристаллические структуры, резонировали стабильно, практически на любых дистанциях. Существовало лишь одно ограничение: чем большее расстояние в физическом космосе разделяло парные кристаллы, тем медленнее шла передача данных. Ослабление сигнала, свойственное обычным волнам, не имело с этим явлением ничего общего. Пси-резонанс не подчинялся даже законам квантовой физики. Как бы то ни было, на расстояниях порядка нескольких световых хинов ещё можно было передавать в реальном времени звук, но изображение — только в записи. Причём двумерное и сильно сжатое.

Конечно, правило действовало только в том случае, если поблизости не было Владеющего: прямое вмешательство сильного и дисциплинированного разума снимало многие ограничения. Подобно тому, как ранее в отдельную касту выделились пилоты, из специалистов предметной ветви начала активно формироваться каста связистов. Имея в массе своей третий-четвёртый ранг, в своей области они составили конкуренцию Высшим. Их роль в жизни виирай быстро росла. И неудивительно: ведь объём информации, передаваемой от одного сознания к другому при так называемом постоянном пси-резонансе, попросту не поддавался прямой оценке. Много ли данных перетекает из одной головы в другую во время мысленного контакта?

Но на базе «Каменный кулак» своего специалиста по пси-связи не было. Была лишь обычная ячейка, через которую из локальной информационной сети в межзвёздную сеть один раз за юл-цикл сбрасывались отчёты. Состояли они, как правило, из короткой стандартной формулы — развёрнутого варианта успокаивающего «всё хорошо». Иногда (не особенно часто) к формуле добавлялись длинные списки продуктов питания, требующего замены оборудования, медикаментов и тому подобного, что база хотела бы получить с очередным транспортным кораблём. Иногда (ещё реже) вместо формулы в отчёт помещалось сообщение о ЧП: мол, так и так, из-за особенно сильного землетрясения произошла разгерметизация части внешних помещений; пострадавших нет, последствия оперативно устраняются. Также с базы регулярно отсылались списки прошедших обучение с краткими резюме на каждого и каждую (подробности — в персональных файлах сопровождения).

После появления чужого флота отчёты стали посылаться раз в мири-цикл. Но то — отчёты; а вообще-то с базы шёл почти непрерывный поток данных. И когда этот поток прервался, на самом верху были скоропалительно приняты жёсткие решения. Эти решения не были отменены даже после того, как связь восстановилась.

Один-единственный выстрел мегамисана окончательно похоронил надежду на мирное разрешение конфликта.

— Повреждено порядка двадцати процентов инфраструктуры базы. Сколько именно, сказать сложно: сеть датчиков тоже не вся уцелела. О некоторых отсеках, особенно тех, которые были ближе всего к поверхности, информация вообще не поступает.

— Плевать на инфраструктуру! Что с виирай?

Пожатие не забинтованным плечом.

— Живые существа хуже переносят удары, чем камень, пластик и металл. Ранения разной тяжести имеют почти все выжившие.

— Умершие?

— Примерно каждый пятый. Если в замолчавших отсеках выжили все, такой оптимистичный прогноз даёт 18 % общей смертности. Если там, напротив, никто не выжил, смертность поднимается до 29 %. Примерно так.

Мич стиснула зубы и кулаки. Хлестнувшую по рёбрам боль она проигнорировала.

«Тысяча убитых! Позор! Никогда, никогда ещё у меня не было таких потерь!

Но и врага такого не было…

Я ведь могла выбрать для разведки боем не такой близкий район! Могла!

Ну да. Но три четвёрки в АБ ещё никогда не навлекали орбитального удара такой… сокрушительной силы. Хуже был бы только залп полной мощности, который, наверно, попросту расколол бы планету на куски. Эти чужаки ни в чём не знают меры!

Вот именно. Они — чужаки. И заранее (хотя бы из-за предчувствий Сарины) было ясно, что они представляют собой угрозу.

Выходит, следовало сидеть уткой на воде и бездействовать?

Почему же? Просто действовать надо было осторожнее.

Осторожнее?!»

— Не стоит себя грызть, — сказал незаметно подошедший Хезрас. И закашлялся.

— Ты ранен?

— Ничего фатального, — отмахнулся престарелый целитель. — А ты, повторю ещё раз, не грызи себя.

— Но…

— Никаких «но». Ты чувствуешь вину из-за погибших, и это правильно. Но сейчас просто не время концентрироваться на своих ошибках, действительных и мнимых. Ничего ещё не кончилось! Действуй, а не рефлексируй! — И контрастно, нарочито обыденным тоном: — Пострадаешь потом.

Хезрас умел воздействовать на души пациентов даже с минимальным применением пси. Его рассчитанно жёсткие слова подействовали именно так, как надо. Мич выпрямилась, загоняя эмоции глубже. Старик прав: для анализа ошибок ещё настанет свой мири и свой юл. А сейчас…

Генерал нашла глазами Сарину и подошла к ней.

— Ну как? — вполголоса, без намёка на жгучий яд нетерпения.

Встречный взгляд: упрямый, сосредоточенный, ясный. Лишь в глубине, если приглядеться внимательнее, плещется никуда не исчезнувшая боль. Чужая боль, не своя…

Но для эмпата это различие ничтожно.

— Я пытаюсь отыскать Миреску, Зилена и остальных.

— И?

— Не могу. Просто не могу. Мне надо вылететь на поиски, чтобы…

— Ясно. Иди.

Сарина открыла рот, но Мич припечатала, пресекая продолжение разговора в зародыше:

— Можешь считать это приказом.

Владеющая подумала и кивнула. Выяснить судьбу самого боеспособного отряда действительно было необходимо. Кроме того, где-то там, снаружи, осталась Миреска. И Сарина обнаружила, что мысль найти её мёртвой — либо вообще не найти — рождает в душе подспудный ужас.

Когда эта смуглая красавица стала вызывать у неё столь сильные чувства? Владеющая не знала и не стремилась проанализировать свои мотивы. Первая, кто приоткрыл для Сарины дверь в мир простых виирай, первая настоящая ученица, первая настоящая подруга, просто незаурядная личность или всё перечисленное разом — какая разница? Миреска была дорога Сарине такой, какая есть. И Владеющая поняла, что если случилось худшее, ей поневоле придётся получить у жизни урок на тему «потеря близкого».

Первый урок. Первая серьёзная потеря.

…Путь к ангарам занял почти два мири-цикла. Только после того как часть коридоров обвалилась, часть перекрыла противопожарная система, а часть утратила герметичность и тоже была отсечена аварийными переборками, стало ясно, что вообще-то база — место довольно обширное и с не самой простой планировкой.

Но намного больше, чем нужда в обходных путях, Сарину задержали виирай.

Обожжённые, изувеченные, со сломанными конечностями, запертые в местах без выхода, света и свежего воздуха, тяжело раненные, контуженные, умирающие… По пути к ангарам Владеющая видела больше разнообразных травм, чем за всю предыдущую жизнь. Впереди у неё была спасательная миссия, которой ждали её ученики и Миреска, но Владеющая обнаружила, что не может пренебречь абстрактной бедой близких ей виирай ради полу- или вовсе не знакомых, которым нужна конкретная помощь. Нужна отчаянно.

И — прямо сейчас.

Вместе со спасательными командами Сарина разбирала завалы. Вместе с ними оказывала помощь больным и раненым. Исцеляла, указывала местоположение выживших, внушала уверенность и делилась силой. Это было ещё одним неожиданным открытием: не важно, насколько тяжело у тебя на душе — ты всегда можешь опереться на других.

Верно и обратное. Пусть ноги твои подгибаются, пусть опускаются руки и слабеет воля, но, став опорой другим, ты выпрямляешься и снова можешь двигаться вперёд.

В ангарах Сарина нашла кучу опрокинутой, разбитой и смятой техники. А ещё нашла знакомую пару: капитана Беннема и лейтенанта Полоза… то есть Кирфенгиса. В восточном углу обширного помещения обвалились перекрытия и мостки, поймав в ловушку такелажный экзоскелет вместе с находившейся в нём девушкой в форме технического персонала.

Когда Сарина протискивалась в ангар через аварийный люк, Беннем и Полоз как раз пытались освободить пойманную. Полоз действовал в экзоскелете, а капитан, со сломанной рукой на перевязи, управлял манипуляторами тягача. Поскольку экзоскелет лейтенанта был наполовину неисправен, а для согласования действий манипуляторов требовались обе руки, дело почти не двигалось. Меж тем девушка, которую они пытались вызволить, выглядела совсем плохо. Нижней части её туловища не было видно, но по полу растекалась большая лужа крови. Сарина давно уже заблокировала эмпатию настолько, насколько смогла, поэтому не взялась бы сказать, отчего наступила потеря сознания, от потери крови или от болевого шока. Ясно было одно: помощь девушке-технику нужна срочно.

— Отойдите-ка, — подойдя ближе, сказала Сарина хрипло.

— Владеющая? — удивлённо спросил Кирфенгис, скосив глаза.

— Полоз, не отвлекайся, — рыкнул Беннем басом, чуть надтреснутым от усталости и боли, но всё таким же сильным. — Попробуй снова, вон ту балку…

— Отойдите, оба!

— Занялись бы вы чем-нибудь полезным, Владеющая, — закусив губу, капитан шевельнул рукой в сенсорной перчатке. Манипулятор с тихим гудением передвинулся и, лязгнув, сомкнулся на той же балке, которую пытался тянуть вверх Кирфенгис.

— Ладно же. Пеняйте на себя.

Весящий вместе с Полозом добрых полтонны экзоскелет оторвало от балки и со скрежетом проволокло прочь. Одновременно та же участь постигла тягач, в котором тех самых тонн было за сотню. Но не успел Беннем возмутиться, как заскрипел, заскрежетал, зашевелился весь завал. Гнутые балки, скрученные самым невероятным образом мостки, покорёженные плиты обрушившихся перекрытий — всё это, сминаясь и оглушительно грохоча, поползло вверх. Такелажный экзоскелет вместе с девушкой аккуратно выплыл из-под завала, опустился вниз на безопасном удалении от него, после чего силе тяготения было позволено взять своё. Под аккомпанемент звуков даже более громких, чем во время подъёма, груда лома в облаке мусора и пыли рухнула обратно.

А Сарина уже склонилась над раненой. Беннем даже не слишком удивился, наблюдая, как Владеющая гнёт голыми руками каркас и силовые тяги экзоскелета, чтобы освободить девушку. Металл противно скрипел, стонал, даже лопался, травмируя этими резкими звуками уши капитана, но покорялся. Воля, помноженная на могущество тренированного пси, не оставляла косной материи иного выбора.

— Она будет жить? — спросил Кирфенгис, успевший вылезти из своего экзоскелета и присесть рядом с Владеющей.

— Думаю, будет, — ответила она, не прекращая спасательных работ. — У меня сейчас не хватит сил на нормальное целительство, но внутреннее кровотечение я всё же остановила. До прибытия помощи она продержится.

— Не хватит сил? — переспросил Беннем недоверчиво. — Но вы только что…

— Грубо манипулировать мёртвыми объектами — совсем не то же самое, что исцелять живое, капитан. Я сделала всё, что могла.

— Но…

— Хватит. Я и так задержалась сверх всякой меры. Пожалуйста, помогите мне.

— Что надо сделать? — спросил Кирфенгис решительно.

— Мне нужен исправный грузовик. Есть здесь хотя бы один, годный в дело?

— Зачем вам грузовик? — нахмурился Беннем.

Распрямившись, Сарина в ответ наградила его таким взглядом, что менее решительный (а лучше сказать, упрямый) виирай на месте капитана немедленно запросил бы пощады.

— Вы собираетесь требовать у меня отчёта, Беннем? — спросила она опасно мягким тоном.

— Я хочу знать причину. Я отвечаю за…

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал Кирфенгис. — Если среди грузовиков найдётся более-менее исправный…

— Полоз!

— …вы его получите.

— Полоз!!!

Сарина хотела вмешаться, но не успела. Лейтенант повернулся к своему начальнику.

— С вашего разрешения, капитан, моя фамилия — Кирфенгис. Допустимо и желательно также обращение по званию.

Беннем замер с полуоткрытым ртом, как парализованный. А лейтенант спокойно развернулся и пошёл к ближайшему грузовику. Прежде чем он отошёл слишком далеко, и Владеющая, и капитан услышали, как он пробормотал себе под нос — довольно громко:

— Никогда мне не нравилась эта дурацкая кличка.

Сарина невольно усмехнулась.

— Быть этому парню полковником, — сказала она. — А если судьба будет справедлива хоть на полволоса — генералом.

— Что, довольна?

Взгляд в сторону Беннема. Не выражающий ничего, кроме усталости.

— На базе больше тысячи мёртвых. Боль от ран выживших скребётся в стены моего разума. На орбите висит корабль чужаков, который Мич назвала мегамисаном и который парой повторных залпов может превратить планету в космический мусор. А до прибытия нашего флота ещё тридцать три мири. В общем, полные руки причин для радости.

В глазах Беннема — упрямая и бессильная злость.

— Ты… ты…

— Не пытайтесь переложить на меня вину, капитан. Лучше помогите своему лейтенанту.

— Твоему лейтенанту!

— О нет, — Сарина хмыкнула почти весело. — Боюсь, Кирфенгис — свой собственный и ничей больше. И всегда таким был… Только вы не хотели — или не умели — этого замечать.

— Как база?

— Не отвечает. Сплошь помехи по всем диапазонам.

— Ясно. А что Миреска?

— Не отвечает. Как и Смех с Варнис из четвёрки Тевира.

«Хорошо, — подумал Зилен, — что за забралом брони не видно моего лица. Ласкис, Миреска, Варнис, Смех… Одному Жагу повезло никого не потерять».

— Что будем делать, капитан?

— Пить регенерированную воду.

— А если серьёзнее? — спросил Жаг, перебивая Посоха.

— Я и так серьёзен. Пока есть энергия, наша АБ регенерирует воздух и воду. До подхода помощи осталось два с небольшим юл-цикла. Этот срок мы без еды продержимся.

— Но почему вы не хотите возвращаться на базу?

Зилен поднял бронированную руку и ткнул ею в небо.

— Вот почему. Прикинь-ка, Жаг, куда был направлен удар с орбиты.

— Туда, где мы жгли роботов.

— Ответ верный. Но неточный.

— Капитан! — ожил Посох. — Вы хотите сказать, что чужаки стреляли в центр области, которую мы последовательно очищали от их зондов?

— А вот этот ответ — в точку. Мобильная группа бойцов как цель такого удара — полный бред и ересь. Своим выстрелом чужаки хотели уничтожить базу. Правда, с определением её положения промахнулись. Тем больше поводов не давать им подсказок, куда именно бить.

— Какие подсказки?

Зилен снова ткнул рукой в небо. Но уже не в зенит, а во вполне определённую точку.

— Вон там, — сказал он, — на высоте в пятнадцать кэмэ висит «скаут». — Рука сдвинулась. — Там барражирует ещё один. А там — третий. Других отсюда не засечь. Их отлично определяет сканер, потому что они пользуются активным гравиприводом второго рода. — Скрытый упрёк. «Почему тебе повезло не потерять никого, Жаг, если ты настолько беспечен? Почему?» — Наш гравипривод так просто не засечь, но плазменные выхлопы, даже рассеянные, очень сильно отличаются от признаков вулканической активности. Мы не слишком выделяемся на фоне окружающих валунов только до тех пор, пока сидим на грунте и не обмениваемся радиосигналами.

— А идти до базы пешком… далековато, — закончил Посох.

— Их псионик всё равно нас найдёт. И базу найдёт, если на то пошло.

— Накаркаешь! — буркнул один из четвёрки Жага. — Попал в ступицу — сиди тихо.

Но Жаг всё не успокаивался.

— Два юл-цикла ничего не делать?

— Сначала проживи их! — сказал Зилен резко. — Сидим на месте, и конец дискуссий. А если кого-то пугает псионик чужаков, этот кто-то может заодно попытаться не думать и не тревожиться. Авось не найдут.

Жаг обиделся и затих.

Спустя некоторое время, заполненное давящим молчанием, раздался голос Посоха:

— Устроим чемпионат по мемарру?

— Что?

— Два юл-цикла надо же как-то скоротать. Предлагаю блиц-турнир мемарра. Кто за?

— Просто не знаю, что делать.

— Неужели нет ничего хотя бы относительно целого?

— Относительно — есть. Но того, на чём можно было бы вылететь прямо сейчас, — нет.

— Двигатели?

— Да. Или система управления, или энергетика, или ещё что-нибудь.

Короткое молчание. Потом:

— Меня устроит любой герметичный корпус с работающим атмосферным шлюзом, исправной СЖО и действующим мини-реактором. Таков минимальный набор. Ещё неплохо бы загрузить дополнительные аптечки, но в них и здесь нуждаются.

— Но как вы собираетесь обойтись без…

Кирфенгис замолк посреди фразы — видимо, вспомнил, с кем говорит. Хмыкнул. И деловито, совсем иным тоном спросил:

— Как я понимаю, двигатели и система управления вам не слишком нужны?

— Вообще не нужны. Работающие двигатели слишком просто засечь с низких орбит.

— О! — Пауза. — Ладно, тогда я знаю, что вам подойдёт. Только у меня будет одно условие.

— Генерал, текстовое сообщение! Кажется, это вам.

— Кажется?

— Я не понимаю, как оно оказалось в нашей защищённой сети.

— На мой пульт. Сама посмотрю.

В открывшемся окне Мич прочла:

— А вы прочли сообщение? — спросила Мич у связиста.

— Д-да.

— Раз «да», чего удивляетесь? Это же наша Владеющая!

По координационному центру прокатились робкие смешки. Возможно, смех виирай звучал на базе впервые после удара. Генерал на мгновение замерла.

«Я сказала — наша?

Похоже, так оно и есть. Сарина действительно ухитрилась стать своей. Для меня, для Хезраса, для полковника Давирра, для инструкторов и техников. Даже, наверно, для рядовых. Или это Миреска и Зилен с компанией сделали её своей?

Неважно. Для того или тех, кто послал Сарину сюда, имеет значение не способ, а результат.

Да и для самой Сарины — тоже».

Задним числом в методах псионика чужаков (тихэру, напомнила она самой себе) просматривались некоторые преимущества. Сращение сознания с техникой, живого пси с ожившим творением разума и рук виирай… В чистом виде это, конечно, неприемлемо. И дело не только в моральных запретах.

Но если гибкость сознания позволяет осуществить временный союз пси с механическими устройствами, то почему бы не использовать этот союз?

Ну да. А потом использовать снова, и снова, и снова. И сперва настанет момент, когда такое применение пси войдёт в привычку, потом — когда привычка превратится в обычай, и ты уже шагу не сможешь ступить без костылей, а потом…

Преувеличиваешь. Пользуешься же ты компактом, и никакого намёка на ходьбу на костылях в этом не усматриваешь. Пси-активные кристаллы — что это, живые существа, что ли?

Но ведь мёртвыми их тоже не назовёшь. По сути, это открытие танириан является просто медиатором пси-воздействий и одновременно — удобным источником энергии. Но если бы в моём компакте их не было, я бы могла заменить их комбинацией пинов. Это вполне возможно, только не слишком удобно, потому что любой пин отнимает часть ресурсов сознания.

Беспредметные размышления. Займись-ка делом.

…Стоило Сарине принять это «судьбоносное» решение, как Кирфенгис пошевелился в соседнем кресле и спросил:

— Искать наших вы собираетесь тоже при помощи пси?

— Да.

— А то, что вы приводите в движение этот грузовик, не помешает?

— Вряд ли. Ну, может, в какой-то минимальной степени. Гораздо сильнее мне мешают ощущения, излучаемые оставшимися на базе виирай. Потому-то я и должна была отлететь подальше, прежде чем начать поиск.

— А…

Кирфенгис помолчал.

— Излучаемые ощущения. Это действительно так похоже именно на излучение? — спросил он осторожно.

«Типичный для технаря подход».

— Вообще-то не очень. Воспринимать мысли и эмоции как вид радиации — просто традиция. Это нетрудно и удобно.

— В каком смысле «удобно»?

— Радиация может поглощаться, отражаться, записываться как последовательность неких элементарных воздействий — в общем, радиация есть радиация. А главное, она ослабевает пропорционально квадрату расстояния между двумя точками пространства. Это — самый удобный момент в подобном представлении.

— То есть…

— То есть это помогает не слышать одновременно мысли миллиардов виирай, а заодно — неопределённого количества других существ, разумных и не очень, живущих в этом слое Вселенной.

Кирфенгис застыл. Картина, краешек которой можно было ухватить со слов Сарины, выходила за все и всяческие рамки. Лейтенант не жаловался на недостаток воображения, но всё познаётся в сравнении. Может, до сих пор он просто не утруждал себя попытками вообразить что-то действительно грандиозное?

Тихий смех Сарины прогнал наваждение.

— На самом деле всё не так страшно. И не так просто. На определённом этапе обучения Владеющий действительно вынужден переходить от восприятия чужих мыслей к отработке навыков, позволяющих не воспринимать их. Но вообще-то телепатия подчиняется законам, раскрываемым как подмножество с неопределённой вариативностью. Допустимых значений тут даже не простое множество, а система множеств. В соответствии с одними решениями телепатия принципиально невозможна. В соответствии с другими телепат в самом деле должен одновременно слышать все мысли всех существ во Вселенной — возможно, не только их, но и тех, кто населяет параллельные пространства многомерного континуума. Ну а управляемая телепатия существует в золотой середине между этими крайностями… в уютной близости к первой.

Кирфенгис помотал головой.

— Если представление о мысли как о некоем излучении — просто удобная метафора, — сказал он медленно, — то каковы настоящие законы телепатии?

— А каковы настоящие законы гравитации? — немедленно откликнулась Сарина. — Типичный случай и для пси, и для техники: теория слишком сложна даже для большинства посвящённых, а практическими эффектами, не вдаваясь в частности, пользуются сотни тысяч, если не миллионы. Парадокс? Нет, скорее неизбежность, я бы сказала.

— С вами нелегко беседовать, — заметил лейтенант.

— Как и с любым хорошим учителем.

— Хорошим?

— «Рассказать о предмете — хорошо, но это не самое лучшее. Показать предмет — лучше, чем рассказать о нём, но это не самое лучшее. Раскрыть предмет — лучше, чем показать его, но это не самое лучшее. Задать вопрос — лучше, чем раскрыть предмет, но это не самое лучшее. Наилучшим следует назвать пробуждение бесконечно вопрошающего любопытства».

— Хеньо, «Белое на белом». Значит, вы считаете себя хорошим учителем, Владеющая?

«Вот тебе и технарь… Впрочем, кто сказал, что технари должны быть глупы и нелюбопытны? Кто сказал, никогда не имел дело с таким вот лейтенантом техслужбы. Читавшим литературу периода Рьёсс».

— Считаю.

Кирфенгис хмыкнул.

— Придётся мне согласиться. Кстати, мы уже достаточно отлетели?

— Не попробуешь — не узнаешь.

Почти растёкшись по креслу, Сарина осторожно выпустила на волю неощутимых «ищеек».

— Ваш ход, капитан. Капитан?

— Не мешай.

Зилен сосредоточился, нащупывая знакомое ментальное касание.

«Это вы?»

«Почуял. Молодец. Где вы? Ага, ясно. Что у вас там произошло?»

Зилен отрапортовал — кратко, чётко, по существу. Что произошло, как оценивает обстановку, какие действия предпринял. Не умолчал о том, что Смех, Варнис и Миреска так и не нашлись.

«Ясно. Поищу сама… Вас вот только подберу».

«Подберёте?»

«Я скоро».

Ментальное касание, и без того похожее на легчайшее дуновение ветра, стихло.

— Капитан?

— Сарина объявилась. Обещала вскоре подобрать нас… и поискать пропавших.

Спустя срок, немного превышающий полтора мири-цикла, поиски пришлось свернуть. В грузовике, направившемся к базе, находилась четвёрка Жага, остатки четвёрок Тевира и Зилена, а также Кирфенгис и Сарина. На невидимом «буксире» позади грузовика летели разгерметизированные остатки мобильного ремонтного модуля, а в нём — два изуродованных тела. Только два. Тимар Саен, третий член исследовательской группы, исчез бесследно, как и захваченные зонды, которыми занималась группа капитана Рейенга. Как исчезли Миреска и Варнис, как исчез Смех (даже в реестре мобильной пехоты числившийся под этим прозвищем: уставом дозволялось брать при поступлении на службу новое имя взамен подлинного).

Поиски пришлось свернуть, потому что Сарина совершенно отчётливо ощущала грубоватую сеть чужого внимания, скребущего поверхность планеты тысячами бесплотных щупов. Псионик тихэру — тот самый, уже косвенно знакомый Сарине, — даже не старался замаскировать свои поиски. Ещё бы! Ведь поле битвы осталось за его сородичами… Кроме того, прямое воздействие в большинстве случаев является и самым эффективным.

Пока Владеющей удавалось водить псионика тихэру за нос. Скрыть сам факт того, что после орбитального удара большинство виирай выжило, представлялось невозможным. Такую сверхзадачу и Высший вряд ли осилил бы. Но скрывать точное местоположение базы Сарине удавалось… Пока удавалось, с горечью думала она в моменты, когда давление ненадолго ослабевало. В отличие от псионика чужаков, действовавшего с неутомимой механической методичностью, она чувствовала себя вымотанной. Загнанной в угол, опустошённой, растянутой до самого предела стойкости. Жонглирование несколькими активными пинами разом высасывало силы с безжалостной требовательностью. Свою плату с напряжённого сознания взимало не только поддержание маскирующей сети, но и полёт с неработающими двигателями. Сарина просто физически не могла обеспечить ещё и ментальный поиск уцелевших. Поэтому спасательная партия возвращалась на базу.

До прибытия помощи оставалось тридцать мири-циклов.

База оживала.

У ремонтных бригад ещё никогда не было столько работы. Строго говоря, техники, приписанные к «Каменному кулаку», привыкли поплёвывать в потолок. И если тягостная атмосфера уныния, царившая на базе до появления Сарины со товарищи, для командного состава, инструкторов и рядовых сменилась атмосферой деловитого возбуждения, то для технических служб многое осталось по-прежнему. Рутинное обслуживание инфраструктуры, учебные тревоги, плановая замена оборудования… Всё как всегда, всё неспешно, всё не слишком срочно.

Так было. Но теперь техники получили такой пинок, что даже из прирождённого лентяя он выбил бы вялую одурь. И после удара они заработали на удивление результативно.

— Восстановлена герметичность в…

— Устранены обрывы кабелей вдоль…

— Разобраны завалы на месте блоков…

— Пройдена ещё одна секция…

— Отремонтирован и проверен резервный…

— Маркированы и переправлены к складам при ангарах…

— Подготовлены к включению эффекторы главного силового купола!

Внимательно отслеживавшая поток сообщений, Мич встрепенулась.

— Купол не включать! — приказала она. — Незачем давать противнику шанс найти нас по остаточной радиации. Но держать эффекторы в готовности номер один.

— Приказ ясен, генерал. Выполняю.

Лицо доложившего техника исчезло с экрана. А Мич нахмурилась. Это лицо… морщины усталости, резкие складки в углах рта, пятно грязи, небрежно размазанное по скуле, узкая полоса проекционных очков… грязноватый воротник повседневной формы техника…

«Это же Гисош! Рей-ордер Гисош, расхититель! Чванный болван Гисош! Ну и ну. Поистине, даже у катастрофы есть свои положительные стороны…»

— Погано выглядишь, — сказал Хезрас.

Даже на грани полного истощения Сарина позавидовала той непринуждённой точности, с какой целитель смешал в своём тоне дружескую тревогу и предупреждение, исходящее от профессионального врача. Бледно улыбнувшись, она ответила:

— Это потому, что я успешно притворяюсь бодренькой и свежей.

— Притворяешься? Успешно? Да ты вот-вот рухнешь!

— Потому и позвала.

Хезрас нахмурился.

— Никаких стимуляторов я тебе не дам. Даже не проси.

— И не надо.

— Честно? Я думал, ты станешь клянчить что-нибудь сильнодействующее, чтобы продержаться до подхода помощи…

— Ты меня недооцениваешь. Я и безо всякой химии могу распоряжаться резервами своего организма. Сама.

— Ты хочешь сказать…

— В моём нынешнем состоянии стимуляторы уже не помогут.

Это прозвучало резче, чем хотелось Сарине. Резче… и отчаяннее. Хезрас опустил глаза, пытаясь скрыть то, в чём Владеющая нуждалась сейчас меньше всего: жалость.

— Если тебе не помогут стимуляторы, — спросил он, — то чем помогу я?

— Мне нужна передышка. Пара-тройка мири-циклов, не больше. Я знаю, ты тоже очень устал, но на базе у тебя одного достаточно высокий ранг, чтобы подменить меня.

Глаза Хезраса медленно округлились, а зрачки расширились.

— Подменить? Подменить?!

Вместо долгих объяснений Сарина протиснулась сквозь и мимо щитов целителя. В единый миг тот понял, что та имеет в виду — и что именно требуется от него.

— Прошу простить старого дурня, — пробормотал Хезрас.

Сарина знала, за что он просит прощения. Почти сразу после её возвращения на базу целитель просил Владеющую помочь с ранеными. Она отказала — без объяснений. Теперь Хезрас понял, каковы были её мотивы, увидел, на что уходили все её силы.

Угроза сверху. Ментальный поиск и препятствующая ему маскирующая сеть.

«Как она продержалась так долго? Как?!»

— Прошу простить, — повторил целитель.

— Пустяки.

— Но дело даже не в этом. Я не смогу…

— Сможешь.

Даже сквозь ужас осознания и непреходящую усталость Хезрас позавидовал той командной резкости, которую Сарина сумела вложить в одно-единственное слово.

— Это будет чудом, — угаснув так же быстро, как вспыхнула, Владеющая перешла к тающему шёпоту. — Это потребует всех твоих сил без остатка. Но разве у нас есть варианты? Или ты сумеешь поддержать скоординированную работу этих пинов, или…

Окончание фразы зависло над ними, как тень палаческого клинка.

Пятно огромно. Оно накрывает почти половину планеты. Но сверху оно не кажется таким большим, а изнутри становится видно, насколько тонко сплетена эта громадина. Пульсация боли, запах страха, искры гнева и иглы отчаяния, лучи внимания, холод усталой отрешённости — пятно вбирает всё, всё делает своей частью. И рассеивает по огромному пространству. А сверху, с низкой орбиты, словно льёт дождь. Острый, пронизывающий шелест чутких мыслей… целеустремлённых, ищущих, жадных. То этот пси-дождь «моросит», убаюкивая внимание, то рушится стеной тропического ливня, но большую часть времени он просто давит на пятно ментальной маскировки, перескакивая с места на место в постоянных поисках слабины. Если дать дождю чужого внимания шанс, тихэру тут же узнают точное положение базы.

И уже не промахнутся.

Осознание леденит душу и тело, оставшиеся где-то там, далеко. Но здесь, в пространстве борьбы двух сознаний, тревоге места нет. Только понимание долга, только воля, только танец над пропастью в предельном напряжении. Больше ничего. Время… Оно не то чтобы не существует совсем, оно просто не существенно. Пока ищущая мысль чужака шарит по планете, ты должен поддерживать работу маскировочной сети. Точка.

Должен? Ты? А кто это?

Несущественно. Сеть должна работать. Сеть работает. С орбиты кто-то постоянно испытывает её прочность. Важно лишь это.

Сеть должна работать…

До прибытия помощи оставалось чуть меньше пяти мири-циклов, когда Хезрас Нрейт не удержал контроль над сплетённой Сариной сетью. Сама Сарина в это время «отдыхала», лёжа в подобии комы, и исправить ситуацию не могла. Маскировка расползлась по ниточкам. Псионик тихэру нащупал положение базы.

Узнав об этом из виновато-нервного доклада Хезраса, Мич приказала всем грузиться на шаттлы, транспортные платформы, катера и даже на грузовики — всё, что было способно передвигаться и что удалось к тому времени починить. То был жест отчаяния, потому что для виирай на планете безопасного места более не существовало. Но генерал всё равно приказала начать первую фазу эвакуации, потому что сидеть в бездействии она не могла.

Нашлось применение для каждого из исправных комплектов «Серефис М12». Под руководством опытных бойцов четвёрки звенья и отделения пехотинцев должны были прикрыть платформы и грузовики во время второй фазы эвакуации. Но отдавать приказ о начале второй фазы Мич не спешила. Напряжение росло и росло, но генерал медлила. И, подчиняясь ей, остальные виирай на базе перешли от лихорадочной активности погрузки к ожиданию. Почти все. Кроме тех, кто по приказу Мич готовил для тихэру неприятные сюрпризы.

Сарину, пребывающую в глубочайшем восстановительном трансе, на носилках доставили на борт самого скоростного из двух наличных катеров. Там она и очнулась.

До срока, названного Энаром, оставалось три мири-цикла.

— Где содержимое склада максимальной защиты?

— Что ты собираешься делать?

— Генерал, я чувствую, что затишье скоро кончится. Да и вы, кажется, тоже это чувствуете, иначе не стали бы затягивать с вылетом. Когда придёт время, я бы хотела держать в руках какой-нибудь боевой артефакт помощнее.

— Но…

— Если это не крайний случай, Мич, что тогда считать крайним?

— Хорошо, Сарина. Уговорила. Забирай со склада всё, что захочешь. А заодно проведи по нему Зилена с компанией. Он лучший тактик, чем я, ему и козыри в руки.

«И это называется мощными боевыми артефактами? Что ж… Тупое и ржавое лезвие лучше, чем вообще никакого лезвия».

Реакция других была противоположной.

— Ого! А я и не знал, что у нас тут есть такое!

— А я знал, но не представлял. Что ж, милейших тихэру ждут крупные неприятности… Сарина, ты куда?

— От меня будет гораздо больше толку, если я займусь координацией действий из командного центра. А вы вооружайтесь… Только выбирайте, что кому нравится, побыстрее.

— Началось.

Подтверждать очевидное не было смысла. Небеса потемнели от спускающихся боевых роботов. На этот раз враг не разменивался на мелочи: в движущейся армаде было, по самым скромным прикидкам, больше ста сорока тысяч единиц военной техники.

Общий залп этой орды не показался бы бледным даже на фоне выстрела мегамисана.

— Начинаем Удар-один, — сказала в микрофон Мич. Голосом ровным и твёрдым, как калёное стекло… и таким же хрупким.

— А не рано?

Генерал повернулась к Сарине.

— Рановато, но иначе нельзя. Маскировка пусковых несовершенна, когда по ним ударят, мы лишимся чуть ли не единственного преимущества…

Тем временем из наспех замаскированных шахт вырвалось полтора десятка огненных штрихов. Набирая скорость стремительней, чем любое транспортное средство, предназначенное для виирай, ракеты устремились к армаде роботов. Собственно, благодаря инерционным шунтам они набирали скорость так стремительно, что даже в разрежённом подобии атмосферы должны были сгореть от трения за пять-шесть тин-циклов. Но от старта до подрыва боеголовок должно было пройти лишь три с небольшим тин-цикла, так что это представлялось несущественным.

Роботы распознали угрозу с минимальной задержкой и ответили шквалом огня. У них было время отреагировать, потому что ракеты действительно стартовали рановато. Не меньше тысячи роботов палило по ним, но основная масса совершила ошибку, сосредоточив огонь на местах расположения пусковых. Плавился и испарялся камень, рушились во взрывах скалы… но автоматические пусковые изначально были предназначены в жертву. На каждой было только по одной ракете, так что с их уничтожением виирай ничего не потеряли.

А ракеты меж тем летели всё быстрее.

В них стреляли — но конусная силовая защита могла выдержать десятки, даже сотни попаданий. Их системы наведения пытались обмануть — но ракеты были почти неуправляемы, они летели вслепую, повинуясь скорректированной перед самым запуском программе и, таким образом, были почти неуязвимы для средств РЭБ. А когда одну из ракет всё-таки сбили…

Небеса затопил жгучий свет. Яркий настолько, что это казалось немыслимым. За стеной этой ярости остались лишь угольно-чёрные тени. На несколько ослепительных мгновений мир превратился в негатив самого себя.

Но даже эта вспышка немного померкла, когда своей цели достигли остальные ракеты.

— Есть! Генерал, цели Удара-один поражены!

— Оцените ущерб, — спокойно приказала Мич, не стараясь скрыть удовлетворение.

Задумка с ракетами, штатные боеголовки которых были заменены тороидальными бомбами, а двигательные системы перепрограммированы, принадлежала именно ей. Даже после удара мегамисана, даже с учётом того, что театром боевых действий стала безжизненная планета, а противник являлся скопищем боевой техники и ни единое живое существо пострадать было не должно, — даже с учётом всех этих обстоятельств от командования требовалась определённая смелость тактического мышления, совмещённая с жестокой решимостью, чтобы применить для удара в атмосфере заряды антиматерии. Фактически это была самая большая и тяжёлая дубина из тех, которыми генерал могла врезать по врагу.

Просто грубая мощь без следа изящества, эффективная до ледяного пота.

У дубины этой был лишь один серьёзный недостаток: после удара она рассыпалась в пыль. Ни новые тороидальные бомбы, ни новые конусные ракеты со встроенными инерционными шунтами взять было негде.

Меж тем выполнение приказа Мич, потребовавшей оценить нанесённый ущерб, затягивалось. По естественным причинам. Здесь как нельзя лучше подошло бы определение «неодолимой силы». Близкая аннигиляция нескольких килограммов антивещества наполнила эфир буйством электромагнитных волн во всех диапазонах. Огромные облака радиоактивной плазмы, разлетающиеся и тающие с величавой медлительностью, подобающей их размерам, фонтанировали помехами. В момент подрыва все активные сенсорные устройства были предусмотрительно деактивированы и потому уцелели, но в ближайшее время ждать от них осмысленных данных было нельзя. Бывают помехи, отфильтровать которые не может самая совершенная техника. Единственным способом относительно быстрой и точной оценки обстановки оставалось использование пси.

Иначе говоря, данные, предоставленные операторами Ока.

— Безусловно уничтожено порядка семидесяти процентов всех роботов. Имеют критические или близкие к критическим повреждения почти двух третей уцелевших.

Генерал поджала губы. Результаты Удара-один превосходят самые смелые расчёты, а потери у противника прямо-таки фантастические…

Вот только даже этого результата не хватит для победы. Армада тихэру сильно поредела, но в ней по-прежнему остаётся не менее десяти тысяч полностью боеспособных роботов. Много… Слишком много. Пехота в активной броне старого образца будет для них просто чередой лёгких неповоротливых мишеней, а комплекты «Серефис М12», способные маневрировать в трёх измерениях… Даже не в том беда, что их мало, хотя их действительно мало. Беда в том, что достаточно квалифицированных пилотов (иными словами, знакомых с техникой мгновенного предвидения) ещё меньше, чем исправных комплектов АБ.

Мич бросила взгляд на Сарину, но, прежде чем генерал успела задать вопрос, Владеющая покачала головой.

— Нет. Даже не проси. Я действительно могу сбивать роботов сотнями, но не рискну сделать это снова.

— Почему?

— Предчувствие… Но прежде всего — логика. Ты ведь наверняка задавала себе вопрос: почему тихэру, проиграв первую стычку, нанесли удар такой мощи?

— И почему?

— Логика, — повторила Владеющая. — Учитывая колоссальный тоннаж их флота, а также число телеуправляемых роботов, к нам на огонёк заглянули, должно быть, миллионы чужаков. А может, миллиарды. У виирай на каждый миллион населения приходится по восемь-десять Высших, не считая Владеющих меньших рангов. Но тихэру выставили против нас целую тучу роботов… и одного-единственного псионика, уступающего рангом даже мне.

Глаза Мич сузились.

— Чисто технологическая цивилизация?

— Не уверена. Если они настолько ценят свои жизни, что в бой бросают роботов, — губы Сарины мимолётно искривились, выдавая отношение Владеющей к подобной «войне», — то своих псиоников они должны ценить ещё выше. Есть и ещё кое-какие соображения. Однако наилучшая из моих догадок состоит в том, что использование пси на войне для них… неожиданно. И весьма вероятно, что удар мегамисана был вызван тем, с какой лёгкостью мы с Миреской расправлялись с их боевой техникой.

Генерал медленно кивнула, принимая довод. Конечно, всё сказанное было не больше чем догадкой, они знали о тихэру слишком мало, чтобы утверждать что-либо с уверенностью, но…

Сарина была Владеющей не из последних. Догадки таких виирай нельзя отметать сходу. А ещё её слова укладывались в схему, действительно не имевшую логических изъянов. По крайней мере Мич не могла обнаружить таковые.

— Что ж, — вздохнула она, — придётся оставить тебя в резерве.

— Не придётся.

Генерал нахмурилась, а Сарина пояснила с намёком на лукавство:

— Вмешиваться я могу и буду. Я просто не буду вмешиваться явно.

— Ну что, готовы? Тогда — вперёд!

Четвёрки в АБ под командой Зилена, выбравшиеся наружу через запасные шлюзы и технические выходы, взмыли в небо. За их спинами засияло бледное зеркало основного силового купола базы. А впереди парила на индивидуальных антигравах многотысячная армада боевых роботов тихэру. Но вид врага вызывал не страх, а лишь деловитое ожесточение.

«Работаем по плану Копьё-один, — раздался на командном канале боевой связи бесплотный голос. — Перестроение на счёт три… Один, два, ТРИ!»

В ответ покачнувшееся небо изрыгнуло тысячи огненных стрел.

«Ну и где же ты, дружок? Почему молчишь?»

Сарина задавала себе этот вопрос не в первый раз. Но теперь (наконец-то!) псионик тихэру словно уловил её мысль… и откликнулся действием. Сверху, накрыв всё поле боя, пала плотная сеть, препятствующая мгновенному предвидению, размывающая его, рассеивающая необходимую сосредоточенность.

Сарина яростно оскалилась.

«А вот теперь поговорим всерьёз!»

Ответный удар, нанесённый в полную силу Владеющей шестого ранга, разорвал сеть в клочья. И, как хотелось надеяться Сарине, рикошетом дотянулся до врага.

«Бей!»

Повинуясь мысленному приказу, пристроившийся на плече боевой артефакт протянул к одному из тяжёлых роботов врага бледный до неразличимости луч… чего-то. Но Зилену не было ровно никакого дела, из чего именно состоит этот луч, потому что поражённый робот мгновенно обратился в груду искорёженного металла и рухнул вниз.

Не забывая уклоняться от выстрелов противника, капитан нацелил артефакт на следующую мишень, твёрдо зная, что ему потребуется только один выстрел. От таких ударов защита, имевшаяся у врага, не спасала.

«Бей!»

— Генерал!

В голосе дежурного офицера звучало чувство, за последнее время почти забытое.

— Да?

— Сигнал из космоса! Помощь прибыла! Это наши, генерал!

«Ну да, Сарина ведь говорила — НЕ ПОЗЖЕ такого-то срока, — подумала Мич почти флегматично. — Видимо, пилоты выжали из своих кораблей всё, что могли».

— Соедини меня с командованием прибывших, — приказала она.

Оперативная группа флота Хранителей «Бумеранг», сформированная по прямому приказу Высшего центр-адмирала Ирто Дашималя, была невелика (чтобы не сказать — мала). Всего-то два лаута из состава сине-белой эскадры, зато оба — новейшего класса «Буран», и построенный почти пятьдесят хин-циклов назад мисан «Росомаха» класса «Саадак»… Правда, недавно прошедший на одной из орбитальных верфей Сингарта плановую модернизацию.

Корабли одного класса с «Росомахой» считались устаревшими. К тому же на всех «Саадаках» наступательная мощь была принесена в жертву объёмистым грузовым трюмам и отсекам для размещения десантных катеров: предполагалось, что доставлять к месту проведения операций пехоту лучше не на гражданских транспортах, а на таких вот гибридах линкора с грузовозом.

Вне зависимости от разумности военной концепции, породившей «Саадаки», «Росомаха» вписалась в группу «Бумеранг» прямо-таки идеально. Слабое вооружение? Да, но стрельбы от «Росомахи» и не требовалось. Для этого в группе имелись базирующиеся на «Буранах» стайгеры. А мисан должен был принять на борт обитателей базы «Каменный кулак» и дать из системы дёру. Причём двигатели его, прошедшие модернизацию, позволяли драпать с рекордной скоростью.

Ускоренному драпу должен был способствовать также старший пилот «Росомахи», один из тех, кого другие виирай почтительно именовали крылатыми. Проживший сорок шесть хин-циклов, он ещё не стал Высшим (и не особенно стремился им стать). Зато, как истинный крылатый, он с равным успехом вёл доверенный ему корабль в любой из трёх долей суточного цикла и мог не покидать пилотского кресла буквально десятки вахт подряд.

Во время нынешней миссии такая способность пригодилась пилоту снова…

Вынырнув в обычный космос почти синхронно, три корабля «Бумеранга» немного помедлили. Совсем чуть-чуть. Не больше, чем требовалось, чтобы стайгеры покинули свои гнёзда в бортах «Буранов». Так как при перемещении стайгера из корабля в открытый космос точность была не критична, они именно перемещались, а не вылетали. Почти неуловимо краткий миг в пространстве прокола — и вот уже хищная стая облаком кружит возле «Росомахи». А тот, дождавшись эскорта, сам ныряет в прокол. В такой захламленной системе это рискованно, но недаром пилот мисана зовётся крылатым! Для него такие манёвры просто требуют чуть больше внимания, и только. А стайгеры, тоже ныряя в проколы, следуют за охраняемым объектом.

Почти все.

Лидер оперативной группы «Бумеранг» находился там, где и должен был: на борту «Росомахи», в Центре Наблюдения, Планирования и Связи — для краткости ЦНПС, или попросту Центре. Обширное (флагмисан, не спаскапсула!) помещение тонуло в неверной полутьме, и тому было простое, коренящееся в физиологии объяснение. Восприятие виирай устроено так, что при ярком свете им легко концентрировать внимание и взгляд на одной точке: что там, у горизонта? А вот в ночном мраке, когда включалось сумеречное зрение и слух становился важнее, поле зрения само собой расплывалось, охватывая все 135 предусмотренных физиологией градусов. Ну а в точно рассчитанной полутьме Центра любой виирай — особенно Владеющий — легко мог перестраивать зрительное восприятие, охватывая взглядом десятки экранов сразу, но при необходимости концентрируясь только на том, что показывает один из них.

— Планета на связи, сай.

Лидер группы «Бумеранг», полный адмирал Меран Ликс Техат, звание которого было эквивалентно званию сай-директора, послал краткий подтверждающий пси-импульс. Связист, как и весь персонал Центра, была Владеющей, а потому она без труда (причём почти мгновенно) приняла и интерпретировала сигнал. А ещё связист, будучи Владеющей и специалистом в своей области, кардинально расширила возможности аппаратуры. Перед глазами Мерана Ликса возник полностью трёхмерный и лишь самую малость прозрачный образ генерала Мич Тарврен.

— Безумно рада вас видеть, адмирал.

— Я тоже рад вас видеть, генерал. Какова обстановка у вас внизу?

Лёгкое пожатие плеч.

— Напряжённая. Тихэру атакуют при помощи тысяч роботов. Мы проредили их армаду тороидальными бомбами и пользуемся боевыми артефактами, какие есть, но снять силовой купол сейчас будет самоубийством.

Брови полного адмирала почти против воли поползли вверх. Тороидальные бомбы? Боевые артефакты? И довольно спокойный тон доклада — такой, словно напряжённая обстановка остаётся контролируемой. Похоже, даже оставшись без поддержки флота, пехота оказалась способна на многое…

— А что на фронте пси, генерал?

— Без Сарины Келл Морайя нас бы уже не существовало. — Был ответ. Решительный, без малейшей паузы. — В настоящий момент она пресекает попытки псионика тихэру (почему-то до сих пор остающегося в одиночестве) вмешаться и заблокировать мгновенное предвидение, которым пользуются защитники базы. Для блокировки пинов противника её способностей хватает, но вот для того, чтобы раз и навсегда разобраться с чужаком, — увы.

Меран Ликс медленно кивнул.

— Значит, вам над базой нужно чистое небо, генерал?

— Очень нужно.

— Тогда вы его получите. До связи.

Почти все стайгеры сопровождали «Росомаху». Кроме двух звеньев по три машины. У этих задание было особенное.

Пленные.

Виирай хотели понять происходящее куда больше, чем выиграть стычку и эвакуировать систему. Противника надо знать: это — непререкаемая аксиома. А чтобы узнать противника, нужно его расспросить. Ну или допросить. Это уж как получится.

Два звена стайгеров, получивших особое задание, бесстрашно рванулись к сердцу вражеского флота. Защитой им были почти невероятная мобильность и — даже в большей степени — пси-способности пилотов. Всем шестерым на одном и том же инструктаже дали одно и то же задание, поставили одну и ту же стратегическую цель. А вот о тактике на инструктаже не было сказано ни слова. Тактику пилоты должны были выбрать — точнее, создать — сами. По ходу дела.

Они должны были справиться.

В конце концов в сине-белой эскадре эти шестеро считались лучшими.

Прикрытие «Росомахи», погрузившейся в верхние слои атмосферы, сделало один проход в небе над базой. Потом второй. Свободный строй стайгеров никогда не выглядел очень уж эффектно… Ничего, подобного взрывам антиматерии, боевые звенья не учиняли. Но эффективность и эффектность — очень разные понятия. Особенно когда эффективность отдельно взятого стайгера умножается на сотню с лишним.

Третьего прохода не понадобилось.

— Начинаем вторую фазу эвакуации, — приказала Мич напряжённо.

Орудия мегамисана, по-прежнему висевшего на высокой орбите над планетой, молчали. Никто не понимал, почему, но виирай этот факт разом и радовал, и тревожил.

Псионик тихэру затаился, свернув всякую активность. Ещё бы он продолжал выступать! Вместе с оперативной группой «Бумеранг» в систему прибыли аж пятеро Высших Владеющих. Даже действуя в одиночку, любой из них мог бы взломать защиту псионика с условным пятым рангом на огромном расстоянии так же легко, как нож пробивает яичную скорлупу. После чего сделать с содержимым скорлупы почти что угодно.

Сарина воспользовалась этим. Ничто не отвлекало её, о ситуации (в любом из возможных аспектов) было кому позаботиться. Поэтому Сарина возобновила ментальный поиск. И вложила в него всё, что имела. Она искала на планете, она искала в её окрестностях, она требовательным и чутким касанием раз за разом обшаривала даже флот тихэру.

«Миреска! Где ты? Отзовись!»

Ответа не было.

Вторая фаза эвакуации базы «Каменный кулак» завершилась в рекордно короткий срок. И когда Меран Ликс Техат выслушал лаконичное «Все на борту», он велел начать третью фазу эвакуации. Но перед тем он отдал ещё один приказ. Совсем короткий.

Небольшой автомат покинул чрево «Росомахи». Стремительно спустившись к поверхности планеты, он проник в опустевшие коридоры базы сквозь настежь распахнутые ворота главного шлюза. Потом промчался по коридорам до математически рассчитанного центра базы. А потом прекратил своё существование. Мгновением позже его судьбу разделила и база. Эпицентр взрыва тороидальной бомбы — это не шутки.

Непререкаемая аксиома: противника надо знать.

Прямое следствие: тихэру должны знать о виирай как можно меньше.

Диалог (интерлюдия)

— Началось.

— Да. То, что произошло, — лишь начало.

— Скажите, Высшая, а где обещанные вами суперпсионики?

— В большинстве своём они обитают в областях пространства, занятых чужаками сотни хин-циклов назад. А вам что, не терпится столкнуться с превосходящей силой, адмирал?

— Нет, конечно. И всё-таки…

— Поддерживаю вопрос. Почему чужой флот оказался настолько беден на носителей пси?

— Потому что такова структура их общества. Подавляющее большинство их не пользуются пси, боятся пси, избегают пси. Всё, что выходит за рамки чисто физических эффектов, вызывает у них отторжение. Доходит до того, что наиболее одарённые из них вступают в войну с собственной сутью, яростно отрицая свой природный дар на сознательном уровне. В результате дар всё равно проявляется, но искажённо, уродливо и деструктивно… что служит лишним подтверждением тезису о том, что пытаться применять пси слишком опасно. Но ничтожное меньшинство — тайное, глубоко законспирированное — пользуется пси мастерски. Тот псионик, который противостоял Сарине Келл Морайя, вероятно, из недавно инициированных. Старшие псионики чужаков, псичи, являются машинами в ещё большей мере, чем он. И они намного, намного сильнее. Смешение биологического и механического позволяет им подняться над естественными барьерами. В том числе достичь физического бессмертия.

— Невероятно! Киборгизация — ладно, в это я могу поверить. Но почему меньшинство и большинство настолько расходятся в своём отношении к пси? Это же неестественно!

— С точки зрения виирай — да. Но у чужаков такая резкая стратификация считается нормальной. У них вообще считаются нормальными многие вещи, с нашей точки зрения просто варварские. Узнавая о них всё больше, вы не раз и не два будете шокированы. Например, неприятие пси. Знаете, что его поддерживает? Ни что иное, как усилия псичей. Это позволяет им сохранять монополию на закулисную власть. Прореживает ряды потенциальных конкурентов.

— Бессмыслица. Кому нужна такая власть?

— Псичам. Их сверхнормальные возможности позволяют избранным наслаждаться неограниченной свободой при полной безопасности. Правда, даже они сами не замечают, что неограниченная свобода выливается в неусыпное бдение в центре сплетённой ими паутины, которую они уже не могут покинуть, а полная безопасность смешивается с тайным ужасом перед разоблачением. Но, повторяю, для чужаков такое положение дел не считается странным. Противоречивость они возводят в культ. Все они, и псичи, и простые чужаки без тени пси-дара, считают, что резкие противоречия дают толчок к развитию, к активности, к переменам…

— Вы много о них знаете, Высшая.

— Да. Много. Гораздо больше, чем мне хотелось бы знать.

— Но откуда взялось ваше знание?

— Не спрашивай, Первая. Не спрашивай. Если ты будешь слишком настойчива, я могу ответить честно… и мы обе пожалеем об этом.