Пост сдал

10 апреля 2009 г. Мартина Стоувер

Предрассветный час – самый темный.

Это замшелое высказывание пришло на ум Робу Мартину, когда «скорая», за рулем которой он сидел, катила по Аппер-Мальборо-стрит в сторону подстанции, расположенной в Пожарном депо номер 3. Он решил, что тот, кого мысль эта осенила первым, соображал, что к чему, поскольку темнее не могло быть и в заднице лесного сурка, хотя до зари оставалось всего ничего.

Впрочем, и заря, занявшись, едва ли смогла бы принести много пользы: считай, заря с похмелья. Густой туман пованивал расположенным по соседству не таким уж великим Великим озером. Чтобы мало не показалось, зарядил холодный мелкий дождь. Роб перевел дворники с прерывистого режима на медленный постоянный. Впереди появились две безошибочно узнаваемые желтые арки.

– Золоченые сиськи Америки! – воскликнул Джейсон Рэпсис, сидевший рядом. За пятнадцать лет работы в службе экстренной медицинской помощи Роб сталкивался со множеством фельдшеров, и Джейсона Рэпсиса считал едва ли не лучшим: бесшабашным весельчаком, если ничего не происходило, и хладнокровным и целеустремленным, когда наваливалось все и сразу. – Нас накормят! Боже, благослови капитализм! Сворачивай! Сворачивай!

– Ты уверен? – спросил Роб. – После наглядного урока, который мы получили? Охота оказаться в таком же дерьме?

Они возвращались с вызова в один из новых «замков» в Шугар-Хайтс, из которого некий Харви Гейлен позвонил в службу «911» с жалобами на жуткие боли в груди. Мужчина лежал на диване в «зале», как эту большую гостиную, несомненно, называли богачи. По виду – выброшенный на берег кит в синей шелковой пижаме. Жена суетилась вокруг в полной уверенности, что он откинется с секунды на секунду.

– Мак-дак, Мак-дак! – распевал Джейсон, подпрыгивая на сиденье. Собранный и компетентный профессионал, осматривавший мистера Гейлена (Роб стоял рядом, держа чемоданчик первой помощи с кислородным оборудованием и кардиологическими препаратами), исчез. С падающими на глаза светлыми волосами Джейсон выглядел четырнадцатилетним переростком. – Сворачивай, я сказал!

Роб свернул. Он и сам не отказался бы от мясного пирога и, может, одного-двух хашбраунов, которые напоминали запеченный язык буйвола.

К «МакАвто» стояла короткая очередь. Роб пристроился в хвост.

– И потом, у парня ничего и близко к инфаркту не было, – добавил Джейсон. – Обожрался мексиканской пищи. Даже в больницу ехать отказался, так?

Действительно, отказался. Несколько раз громко рыгнув и выдав длиннющую трель с другой стороны, после которой его жена, «ходячая рентгенограмма»[3], ретировалась на кухню, мистер Гейлен сел и сказал, что чувствует себя гораздо лучше и необходимость ехать в Мемориальную больницу Кайнера отпала. Роб и Джейсон с ним согласились, особенно после того, как выслушали подробный отчет о том, что Гейлен съел и выпил в «Розе Тихуаны» прошлым вечером. Пульс ровный, давление чуть повышенное, но скорее всего не первый год, состояние стабильное. Автоматический наружный дефибриллятор так и остался в брезентовом чехле.

– Мне два яичных макмаффина и два хашбрауна, – объявил Джейсон. – Черный кофе. Нет, пожалуй, три хашбрауна.

Роб все еще думал о Гейлене.

– На этот раз несварение, но вскоре сердце не выдержит. Инфаркта не избежать. Сколько он весит? Триста фунтов? Триста пятьдесят?

– Триста двадцать пять, не меньше, – ответил Джейсон. – И перестань портить мне завтрак.

Роб указал на Золоченые арки, светившиеся в приозерном тумане.

– Это место и подобные ему скопища жира – причина половины всех бед Америки. Я уверен, ты как врач прекрасно это знаешь. Что ты сейчас заказал? Это минимум девятьсот калорий, брат. Добавь сосиску к яичной макжирдряни и получишь тысячу триста.

– А что выберешь ты, доктор Будьздоров?

– Мясной пирог. Может, два куска.

Джейсон хлопнул его по плечу:

– Наш человек!

Очередь продвигалась. От окна заказов их отделяли два автомобиля, когда ожило радио под встроенным в приборный щиток компьютером. Голос диспетчера, обычно хладнокровный, спокойный, сдержанный, на этот раз напоминал голос шокджея[4], перебравшего «Ред-булла».

– Всем «скорым» и пожарным, у нас МЧЖ! Я повторяю, МЧЖ! Первоочередной вызов всем «скорым» и пожарным!

МЧЖ – массовые человеческие жертвы. Роб и Джейсон переглянулись. Авиакатастрофа, крушение поезда, взрыв, террористический акт. Почти наверняка что-то такое.

– Место – Городской центр на Мальборо-стрит, повторяю, Городской центр на Мальборо-стрит. Высокая вероятность массовых жертв. Соблюдайте осторожность.

У Роба Мартина скрутило желудок. Никто не предлагал ему соблюдать осторожность, если они выезжали на место автомобильной аварии или взрыва газа. Значит, террористический акт, и, возможно, террористов еще не обезвредили.

Диспетчер заголосила вновь. Джейсон включил мигалки и сирену, а Роб вывернул руль, и «фрейтлайнер»[5] выехал на дорогу, огибавшую «Макдоналдс», зацепив бампер стоявшего впереди автомобиля. Они находились в девяти кварталах от Городского центра, и если «Аль-Каида» поливала Центр свинцом из «калашей», отстреливаться им предстояло только из верного наружного дефибриллятора.

Джейсон схватил микрофон:

– Диспетчер, это машина двадцать три с подстанции Пожарное депо – три. РВП[6] примерно шесть минут.

Они слышали и другие сирены, но, судя по громкости, Роб предположил, что их «скорая» находится ближе всего к эпицентру событий. Отливавший чугуном свет начал просачиваться в воздух, и когда, объехав «Макдоналдс», они выехали на Аппер-Мальборо-стрит, из серого тумана материализовался серый автомобиль, большой седан с помятым капотом и проржавевшей радиаторной решеткой. С мгновение яркие лучи фар били прямо в «скорую». Роб яростно нажал клаксон и свернул к обочине. Автомобиль – вроде бы «мерседес» – вернулся на свою полосу, и через несколько секунд о нем напоминали только меркнущие в тумане задние огни.

– Господи Иисусе, едва увернулись, – выдохнул Джейсон. – Полагаю, номер ты не запомнил?

– Нет, – ответил Роб. Сердце стучало так сильно, что сдавило горло. – Увлекся спасением наших жизней. Послушай, откуда взяться массовым человеческим жертвам в Городском центре? Он наверняка закрыт. Даже Бог еще не проснулся.

– Может, автобусная авария.

– Даю тебе вторую попытку. Автобусы начинают ходить с шести.

Сирены. Везде сирены. Они сближались, как отметки целей на экране радара. Патрульный автомобиль проскочил мимо, но, насколько мог судить Роб, они опережали остальные «скорые» и пожарных.

«То есть у нас шанс первыми угодить под выстрелы или разрыв гранаты, брошенной безумным арабом, вопящим: «Аллах акбар», – подумал Роб. – Как мило».

Но работа оставалась работой, поэтому он свернул на дорогу, круто поднимавшуюся к комплексу главных административных зданий города и уродливому конференц-залу, где Роб голосовал, пока не переехал в пригород.

– Тормози! – закричал Джейсон. – Господи, Робби, ТОРМОЗИ!

Десятки людей надвигались на них из тумана, несколько человек бежали – спуск не давал остановиться. Кто-то орал. Один парень упал, покатился, вскочил и побежал дальше, из-под его пиджака выбивалась рубашка. Роб увидел женщину с разбитым носом, окровавленными голенями и в одной туфле. Он резко вдавил в пол педаль тормоза, передний бампер чуть не клюнул асфальт, в кузове с полок полетело все, что плохо лежало. Незакрепленные – прямое нарушение инструкций – коробки с лекарствами, бутыли для внутривенных вливаний, упаковки со шприцами превратились в снаряды. Носилки, на которые им не пришлось укладывать мистера Гейлена, опрокинулись, ударившись о стенку кузова. Стетоскоп врезался в ветровое стекло и упал на центральную консоль.

– Ползи вперед, – простонал Джейсон. – Просто ползи, хорошо? Чтобы обошлось без новых жертв.

Роб придавил педаль газа, и машина продолжила подъем, теперь со скоростью пешехода. Люди все шли, сотни людей, некоторые в крови, большинство без видимых повреждений, но все охваченные ужасом. Джейсон опустил стекло со своей стороны и высунулся из кабины:

– Что происходит? Кто-нибудь скажет мне, что происходит?

Подошел мужчина, раскрасневшийся, тяжело дышавший.

– Автомобиль. Проехался по толпе, словно косилка по лужайке. Гребаный маньяк едва не задел меня. Не знаю, сколько попало под колеса. Мы стояли, как свиньи в загоне. Все эти ленты и стойки, они нас рядами выстроили. В очередь. Он сделал это сознательно, и люди падали, как… как куклы, наполненные кровью. Я видел минимум четырех мертвых. Но их наверняка больше.

Мужчина двинулся дальше, волоча ноги: действие адреналина кончалось. Джейсон отцепил ремень безопасности и высунулся из окна, чтобы крикнуть вслед:

– Вы видели, какого он был цвета? Автомобиль, въехавший в толпу?

Мужчина обернулся, теперь бледный и понурый.

– Серого. Большой серый автомобиль.

Джейсон откинулся на спинку сиденья и посмотрел на Роба. Свою мысль ни один не озвучил: тот самый автомобиль, с которым они едва не столкнулись, отъезжая от «Макдоналдса». И радиаторную решетку покрывала совсем не ржавчина.

– Поезжай, Робби. С погромом в кузове разберемся позже. Сейчас доставь нас на место и постарайся никого не задавить, хорошо?

– Хорошо.

К тому времени, когда Роб прибыл к автомобильной стоянке, паника улеглась. Кто-то уходил, кто-то пытался помочь угодившим под серый автомобиль. Отдельные личности – полные говнюки – фотографировали или снимали видео на мобильники. Надеются прославиться на «Ю-тьюбе», предположил Роб. Хромированные стойки валялись на асфальте. К ним крепились желтые ленты с надписью «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ».

Патрульный автомобиль, который их обогнал, стоял около здания рядом со спальным мешком, из которого торчала хрупкая белая рука. Мужчина лежал поперек спальника, который занимал самую середину увеличивавшейся лужи крови. Коп знаком подозвал «скорую», и в синем свете мигалки на крыше патрульного автомобиля рука эта ходила ходуном.

Роб схватил портативную станцию связи, а Джейсон подбежал к задним дверцам «скорой» и распахнул их. Из кузова он выскочил уже с чемоданчиком первой помощи и дефибриллятором. Стало заметно светлее, и Роб прочитал надписи на транспаранте, растянутом над дверьми в большой зал: «1000 РАБОЧИХ МЕСТ ГАРАНТИРОВАНА! Мы поддерживаем жителей нашего города! МЭР РАЛЬФ КИНСЛЕР».

Что ж, стало понятно, почему здесь собралась толпа, да еще в столь ранний час. Ярмарка вакансий. Годом раньше, после того как экономику свалил инфаркт, трудные времена настали везде, но особенно сильно удар почувствовал именно этот приозерный город, где число рабочих мест начало уменьшаться еще с приходом нового столетия.

Роб и Джейсон направились к спальному мешку, но коп покачал головой. Его лицо обрело землистый оттенок.

– Этому парню и двоим в мешке не поможешь. Его жена и ребенок, полагаю. Наверное, пытался их прикрыть. – В горле у копа булькнуло, он прижал руку ко рту, потом убрал и указал на лежавшую на асфальте женщину. – Она, возможно, еще с нами.

Женщина лежала на спине, ее ноги были вывернуты под неестественным углом, что свидетельствовало о серьезных травмах. Промежность строгих бежевых брюк потемнела от мочи. Ее лицо – то, что от него осталось – запачкалось маслом. Часть носа и верхняя губа исчезли. Безупречные зубы обнажились в жутком оскале. Пальто и верхнюю половину свитера под горло тоже сорвало. Огромные синяки расцветили шею и плечо.

Гребаный автомобиль переехал ее, подумал Роб. Раздавил, как бурундука. Они с Джейсоном опустились на колени, натянули синие перчатки. Сумка женщины лежала рядом, с четким отпечатком протектора. Роб поднял ее и бросил в салон «скорой», подумав, что отпечаток может послужить уликой или чем-то таким. Кроме того, сумка могла понадобиться женщине.

Если та выживет.

– Она не дышит, но пульс я нащупал, – сообщил Джейсон. – Слабый, нитевидный. Стяни вниз этот свитер.

Роб стянул, и половина бюстгальтера с оторванными бретельками последовала за свитером. Роб полностью освободил грудь и приступил к закрытому массажу сердца, а Джейсон занялся искусственным дыханием.

– Она выживет? – спросил коп.

– Не знаю, – ответил Роб. – Мы делаем все возможное. А у вас другие проблемы. Если и остальным «скорым» придется проезжать сквозь толпу, кого-то наверняка задавят.

– Здесь и без того полно жертв. Словно поле боя.

– Вот и помогите тем, кому сможете.

– Она снова дышит, – пресек их разговор Джейсон. – Не отвлекайся, Робби, давай спасем эту жизнь. Включай пэ-эс-эс и передай в Кайнер, что у нас перелом основания черепа, спинальная травма, повреждения внутренних органов, лица и еще бог знает что. Состояние критическое. Я продиктую тебе основные показатели.

Роб позвонил по портативной станции связи, а Джейсон продолжал сжимать грушу дыхательного реанимационного мешка. Оператор отделения экстренной помощи Мемориальной больницы Кайнера ответил сразу. Голос звучал уверенно и спокойно. Больница была травматическим центром высшего уровня, который иногда называли Президентским, и находилась в постоянной готовности к подобным происшествиям. В Кайнере пять раз в год проводились специальные учения.

Закончив разговор и доложив об уровне кислорода (предсказуемо низком), Роб вытащил жесткий шейный воротник и оранжевый спинодержатель. Прибывали все новые «скорые», туман постепенно рассеивался, открывая полные масштабы катастрофы.

И это сотворил один автомобиль, подумал Роб. Да кто поверит?

– Ладно, каким бы ни было ее состояние, больше мы ничего сделать не можем. Загружаем.

Стараясь сохранять спинодержатель в строго горизонтальном положении, они подняли женщину, положили на носилки, закрепили в «скорой». С бледным, обезображенным лицом, обрамленным шейным воротником, она напоминала жертву ритуала из фильма ужасов… только создатели таких лент отдавали предпочтение молодым женщинам с пышными формами, а эта выглядела лет на пятьдесят. Казалось бы, старовата для поиска работы, но Робу хватило одного взгляда, чтобы понять: больше она работу искать не будет. Как и ходить. При фантастической удаче ей, возможно, удастся избежать паралича рук и ног – если выживет, – но Роб не сомневался, что ниже пояса ее тело точно останется обездвиженным.

Джейсон опустился на колени, накрыл прозрачной пластиковой маской рот и нос женщины, подключил подачу кислорода из баллона, закрепленного в изголовье носилок. Маска запотела – хороший знак.

– Что теперь? – спросил Роб, подразумевая: чем еще я могу помочь?

– Найди ампулу эпинефрина в этой груде мусора или достань одну из моего чемоданчика. Пульс было восстановился, но теперь снова стал нитевидным. А потом заводи мотор. Просто удивительно, что с такими травмами она еще жива.

Роб нашел ампулу эпинефрина под коробкой с бинтами и протянул Джейсону. Потом захлопнул задние дверцы, сел за руль и погнал. Прибытие первым на место происшествия с МЧЖ обычно означало и прибытие первым в больницу. Это могло повысить шансы женщины на выживание, хотя не намного. Он ожидал, что она умрет за те пятнадцать минут, которые требовались, чтобы по практически пустым улицам домчаться до Мемориальной больницы Ральфа М. Кайнера. С учетом полученных травм такой исход, возможно, был бы для нее наилучшим.

Но она не умерла.

В три часа дня – их смена давно закончилась, но они слишком устали, чтобы даже думать о поездке домой – Роб и Джейсон сидели в помещении для дежурных бригад в Пожарном депо номер 3 и, выключив звук, смотрели спортивный канал И-эс-пи-эн. Они сделали восемь рейсов к Городскому центру, но самые тяжелые травмы получила женщина, которую они привезли первой.

– Мартина Стоувер, так ее зовут, – прервал молчание Джейсон. – Она все еще в операционной. Я позвонил, пока ты ходил в сортир.

– Как думаешь, какие у нее шансы?

– Понятия не имею, но раз с ней по-прежнему возятся, значит, надежда есть. Наверняка она рассчитывала получить место личного секретаря. Я залез в ее сумочку в поисках каких-нибудь документов, переписал группу крови с водительского удостоверения и нашел целую пачку рекомендательных писем. Похоже, в своем деле она знала толк. Последнее место работы – «Бэнк оф Америка». Попала под сокращение.

– А если она выживет? Как думаешь? Только ноги?

Джейсон смотрел на экран, где баскетболисты носились по площадке, и не отвечал.

– Если она выживет, то будет полностью парализована.

– Уверен?

– На девяносто пять процентов.

Пошла реклама пива. Молодежь лихо отплясывала в баре. Все прекрасно проводили время. Для Мартины Стоувер развлечения закончились. Роб попытался представить, что ее ждет, если она выживет. Моторизованное кресло, которым она будет управлять, дыша в трубку. Протертая еда или внутривенное питание. Дыхание с респиратором. Испражнение в пакет. Жизнь в медицинской сумеречной зоне.

– У Кристофера Рива получалось неплохо, – продолжил Джейсон, словно прочитав мысли Роба. – Позитивный настрой. Хороший пример для подражания. Не вешал нос. Кажется, даже фильм поставил.

– Конечно, он не вешал нос, – кивнул Роб. – Об этом позаботился шейный воротник, который он никогда не снимал. И он уже умер.

– Она надела все самое лучшее, – вздохнул Джейсон. – Хорошие слаксы, дорогой свитер, красивое пальто. Пыталась вновь встать на ноги. И тут появляется какой-то ублюдок и отнимает у нее все.

– Его поймали?

– Насколько я слышал, нет. Когда поймают, надеюсь, вздернут за яйца.

Следующим вечером, привезя в Мемориальную больницу Кайнера мужчину с инсультом, они узнали, как обстоят дела у Мартины Стоувер. Ее перевели в палату интенсивной терапии, и нарастающая активность мозга указывала, что она в самом скором времени придет в сознание. А после того как она откроет глаза, кому-то предстояло сообщить плохие новости: ее парализовало от плеч и ниже.

Роба Мартина радовало, что этим кем-то будет не он.

А человека, которого пресса окрестила Мерседесом-убийцей, еще не поймали.