Посох для чародея

ГЛАВА 5

Солнце застыло в зените. Чудовищно жарко и душно. Воздух раскаленный, обжигает легкие. Я не удержался, бросил книгу, бумажки и перья с чернильницей на землю, а сам разделся и полез в бассейн. Вода оказалась теплая, почти горячая. Окунулся пару раз, понежился в струях фонтана, смыл пот и пыль. Хотелось поплескаться подольше, но я сделал усилие над собой и выбрался.

По дороге к мастерской завернул в «Гордого кузнеца». Готовят тут прекрасно, замечательное место для чревоугодия. Ко мне подбежала официантка, с которой вчера любезничал Лек, поклонилась, глянула уважительно. Надо же, один раз золотом расплатился — и ты уже особо важный клиент.

— Что желаете, молодой господин? — прощебетала она.

Красуется предо мной, выпячивает грудь, надувает губки, чтоб выглядели пухленькими. Я посмотрел на нее равнодушно — а вот фиг тебе, ты мне не нравишься. Заказал легкий обед, немного холодного вина. Девушка справилась быстро, поставила поднос на стол, застыла в ожидании.

— Желаете еще что-нибудь? — спросила она томно.

— Одиночества, — ответил я с каменным лицом.

Она фыркнула, обиженно вздернула носик и удалилась, покачивая бедрами. Я пожал плечами, обратил внимание на поднос. Что тут у нас? Печеные овощи, грибочки в сметанке, нанизанные на шпажки кусочки мяса вперемешку с колечками жареного лука, маленькие пирожки с печенкой… а еще несколько разных соусов, салат из свежей капусты, приправленный уксусом. Мир прекрасен, в нем столько вкусного!

— Хорошая женщина не заменит хорошего обеда. Не так ли? — раздался за спиной знакомый голос.

Я поперхнулся, закашлялся. Да что ж такое! Все так и норовят подкрасться. Неужели я такой лопух, что не замечаю? Или они профессионалы?

— Хорошая не заменит, — ответил я, стараясь не допустить дрожи в голосе. Страх шевелился в груди мерзким мохнатым существом, скулил, скребся. — Плохая — вполне.

— Шутник. Что ж ты вчера не шутил?

— С ножом у горла?

— Резонно.

Ледышка обошел меня, присел рядом. Я с интересом и страхом уставился на него: накануне рассмотреть не мог, темно было. Крупный мужик, мясистый, но невысокий. Морда широкая, изъедена оспой, у виска тоненькая ниточка шрама, нос свернут набок: перебили когда-то. Тонкие губы кривятся в омерзительной усмешке. В принципе ничего особенного, если б не глаза. Бледно-голубые, холодные, рыбьи. Глаза убийцы.

Одет в темную куртку, кожаные штаны. На поясе короткий меч и несколько ножей. Интересно, какой из них приставлял к моему горлу.

— Что тебе надо? — спросил я настороженно.

— Проведать хотел, — хмыкнул Ледышка. — И убедиться, что ты осознал всю серьезность своего положения. Знаешь же, как бывает: люди забывают свои обещания, расслабляются.

— Убедился? — каркнул я. Голос охрип. Я порадовался, что хоть не пищу, как мышь.

— Вполне, — хохотнул он, потом напустил на себя деловой вид. — Как продвигаются дела с Эскером?

— Продвигаются, — коротко ответил я. — Я же обещал привести его к вам. Так и сделаю.

— Молодец! — похвалил Ледышка. — Но хотелось бы, чтоб ты поторопился.

— Как? — охнул я. — Вы же дали мне неделю!

— Ну как дали, так и забрали, — скривился он. — Я человек необязательный, нервный… работа у меня такая. Так что через четыре дня ты приведешь Эскера в этот самый трактир, скажем… э-э-э… в семь вечера. Или я позволю Цыплаку сделать то, что он так хотел.

— Хорошо, — ответил я мрачно, — Ты не оставляешь мне выбора. Но он может что-то заподозрить.

— Ничего, — отмахнулся убийца. — Я в тебя верю. Ты хороший парень, исполнительный, умный, даже книжки читаешь…

Он кивнул в сторону книги, что лежала на столе, растянул губы в усмешке. Зубы желтые, кривые, парочка даже сколота. Наверное, не всегда попадал на таких мягкотелых, как я. Видно, что в морду получал не раз.

Ледышка поднялся, отечески похлопал меня по плечу.

— Работай, парень. И еще раз повторяю — не пытайся сбежать.

Он вышел из трактира, затерялся среди прохожих. Я посмотрел на почти не тронутый обед, зло выругался. Вот… нехороший человек, весь аппетит испортил!

Подозвал официантку, расплатился. Все, пора в мастерскую. Пока не нарвался на еще кого-нибудь.

Мастера Логана на месте не оказалось. Меня встретил Уг, что-то проворчал насчет того, что молодые маги совсем распоясались, самовольничают. Я отмахнулся: имею право, важное задание выполняю. Прошел на свое рабочее место. Сотрудники проводили меня сонными равнодушными взглядами, вновь уткнулись в свою работу. Ни Мии, ни даже Лека не видать. Наверное, заняты в другой части мастерской.

Я сел за стол, стал читать книгу, которую взял в библиотеке. Смотритель не обманул, подобрал то, что нужно. Я увлекся, погрузился в хитросплетения и тонкости изготовления боевых големов. Пару раз отвлекался. Полутьму заклинательного зала прорезали яркие вспышки, раздавались хлопки, шел дым. Кто-то из магов экспериментировал с плетениями. Но получалось откровенно плохо, до меня долетали обрывки гневных разговоров, ругань. Кого-то, кажется, даже зацепило осколком металла, кто-то кинулся в драку, доказывая свою правоту. Чародеи могут быть очень эмоциональными. Одна часть моего сознания впитывала знания, училась, разбиралась в конструкции, ритуалах, плетениях. Вторая абстрагировалась. Помимо воли мысли вернулись к происшествию в библиотеке.

Мне посчастливилось распутать еще одну часть головоломки. Я узнал, почему же все-таки Мгиру и его сторонникам не удалось сдержать переворот Леонида. По каким-то причинам Сфера Огня оказалась бесполезной. И поэтому чародеи-реформаторы победили. По всему видно, что разочарованный и уставший от борьбы Мгир ушел в надежде посеять ростки истинных знаний, взрастить новое поколение магов, верное идеям Серого Ордена. Но глупо погиб от рук сына деревенского старосты.

Но кто же такой смотритель библиотеки? Может, просто начитанный сторож. А может, и один из оставшихся в живых магов Серого Ордена. Зря я тогда брякнул ему такое. Нужно было просто промолчать. Остался бы шанс зайти еще разок, когда старик остынет, и выспросить про хроники Серого Ордена. Оказывается, библиотека нашего университета хранит очень интересные книги. Мне бы окопаться в том зале на месячишко-другой, а то и на годик. Книги по старой магии там есть, так что можно поучиться, освоить волшебство Серого Ордена. Эх, все мы задним умом крепки.

Хотя одна магическая книга у меня все же есть. И самое важное — есть посох. Смотритель обмолвился, что на первых порах без посоха никак. Может, поэтому старые книги и не уничтожили. Потому что бесполезны. Посох — не только инструмент, это катализатор силы Чародея. Но у меня-то посох есть, значит, могу не просто читать и предаваться грусти о безвозвратно минувших временах, когда маги Свободных Земель были Повелителями стихий. Могу научиться. А если найти записи о том, как создавать такие посохи, то…

Мрон меня раздери! А не потому ли на меня натравили убийц?! Мой гипотетический враг знает, что существует посох, возможно, один из последних… Но если я мыслю в правильном направлении, то эта деревяшка представляет реальную опасность для него. Этот кто-то очень не хочет воссоздания Серого Ордена.

Я поймал себя на мысли, что начинаю обдумывать путь воссоздания древнего чародейского Ордена. Спохватился. А оно мне надо? Я что, самый рыжий? Отдам посох кому-то другому, и пусть возится. Хотя кому? Кто захочет взять на себя такой груз? И где гарантия, что от меня сразу же отстанут, даже если посоха у меня уже не будет? Я слишком много знаю. Убьют, лишь бы перестраховаться. Замкнутый круг какой-то…

— Как дела, Эскер?

— Хреново, — брякнул я.

Мрон! Так задумался, что не заметил Логана. А он старикан обидчивый, любит, когда к нему обращаются вежливо.

— Простите! — спохватился я. — Я не о том… Старик внимательно посмотрел на меня, улыбнулся краешками губ. Уфф! Кажется, повезло, у мастера сегодня хорошее настроение. Значит, ругать не будет.

— Перефразирую, — хмыкнул он. — Как продвигаются дела с работой?

Я вскочил со стула, согнулся в легком поклоне. Спина не переломится, а мастеру приятно.

— Дело движется, — кивнул я. — Сходил в библиотеку, взял книгу. Вот изучаю. Кое-какие наметки уже есть.

— Ну-ка, ну-ка… — заинтересовался Логан. — Рассказывай.

Я пару раз глубоко вздохнул, постарался очистить мозг от посторонних мыслей. Нужно работать.

— Все довольно просто, — сказал я. — Моделей боевых големов великое множество. Все зависит от конкретного назначения и фантазии конструктора. Но условно можно разделить их на три группы. Первая — големы-анималы, то есть все, что похожи на животных, птиц, насекомых и так далее. Обладают повышенными боевыми качествами из-за множества дополнительных колюще-режуще-стреляющих конечностей и механизмов. Но сложны в изготовлении. Вторая группа — ударные големы, применяются для прорыва вражеского строя в бою. Внешняя форма может быть самой разной. Их трудно разрушить, но есть один недостаток — слишком неповоротливы…

— Я так понимаю, ты склоняешься к третьей группе, — проницательно улыбнулся Логан.

— Угадали, мастер, — кивнул я. — Третья группа — гуманоидные, или человекоподобные, големы. Боевые качества несколько ниже, чем у анималов, но не намного, зато они гораздо более гибкие, чем ударные големы, их проще изготовить. К тому же человекоподобных можно вооружить чем угодно — от простого ножа до тяжелого огнеметателя. В общем и целом эти големы гораздо универсальнее остальных. Можно использовать в сражениях как простых солдат. А можно и в качестве телохранителей.

— Занятно. — Логан почесал затылок. — А в чем простота изготовления? Ты только что сказал…

— Все элементарно, — ответил я. — Можно купить у гномов уже готовый полный рыцарский доспех, главное, чтоб поменьше отверстий и открытых мест. Закрыть оставшиеся дырки, внутрь доспеха влить безопасную ртуть. С помощью плетений создаются каналы, по которым она будет двигаться внутри доспеха. Таким образом достигается необходимая сила искусственного существа. Если хорошо поработать над плетениями, то голем будет двигаться очень естественно, его сила и ловкость будут превосходить человеческие в несколько раз…

— А если еще поработать над защитой от боевой магии и вселить в эту конструкцию астральную сущность, обладающую разумом, то мы получим идеального воина, — подхватил Логан. — Молодец, Эскер, интересно придумал. И работу себе очень сильно сократил. Теперь не надо ломать голову над отвлеченным, можешь сразу заниматься разработкой плетений.

Я пожал плечами. Было б что придумывать. Просто вычитал в книжке то, что нужно. Но протестовать не стал. Лучше слыть хорошим работником, чем плохим. Мнение о себе нужно поддерживать.

— Основные схемы заклятий в книге есть, — сообщил я. — Нужно просто дополнить и довести.

— Да-да, — задумчиво сказал Логан, нахмурил седые брови, — Я вот что думаю… Зайдешь ко мне в конце рабочего дня, дам тебе записку. С ней сходишь в гномью лавку и выберешь нужный доспех. В средствах тебя не ограничиваю, можешь броню хоть из небесной стали покупать.

— Но… — запротестовал я.

— Никаких но! — отрезал мастер-маг. — Ты занимаешься этим. Тебе лучше знать, что и как. Поэтому берешь записку и после работы дуешь в гномью лавку, адрес я нa бумажке укажу. Чтоб завтра доспех стоял в лаборатории! Я выделю тебе отдельное помещение, работай сколько влезет, отвлекать тебя никто не будет.

Логан с неудовольствием покосился на горе-магов. Те ругались, размахивали руками. У них что-то не получалось, механизм странной конструкции, который они зачаровывали, дымился, разбрасывая во все стороны искры, кое-где уже начал плавиться. От него шел сухой жар, мантии магов тлели, но они не замечали, орали друг на друга, пытались стабилизировать плетение. Поздно — вся работа пошла коту под хвост.

— В этом нет необходимости, — начал отнекиваться я. Выделяться нельзя, а то заклюют свои же сотрудники. — И так справлюсь.

— Боишься, что брюзжать начнут, — догадался Ло-ган. — Не обращай внимания. Они только и могут, что молодость ругать. Все ж умные, даже умудренные.

Плюнь! Если справишься — эти старые козлы будут тебе пятки лизать и в глаза заглядывать, если нет, то тебе будет уже все равно.

Я удивленно посмотрел на него. Не замечал раньше за мастером такого презрения к коллегам, что по годам ненамного младше. Интересно, а сам он себя в категорию «старых козлов» не вносит?

— Что глаза-то вытаращил? — проворчал Логан. — И пасть закрой, муха залетит. Кстати, вместе с запиской возьмешь ключи от мастерской. Если возникнет необходимость, работай ночью. Это твой экзамен, парень. Причем самый важный. Сдашь — получишь горы пряников и уважение начальства, то есть мое. Не сдашь — будешь в своем родном селе плуги и лопаты зачаровывать. Уяснил?

— Да, мастер Логан, — кивнул я, — все понял.

— Вот и чудненько, — сказал Логан, отвернулся и пошел давать нагоняй чародеям.

Остаток рабочего дня я провел за книгой. Разрабатывать плетения было рано, надобность в чертежах отпала, так что я просто занимался самообразованием.

Когда пробило шесть, я быстро собрался, сунул в карман листы бумаги со знаками, что срисовал в библиотеке, — дома разберусь, — и пошел в кабинет Логана. С другой стороны заклинательного зала мне отчаянно махал рукой Лек, что-то кричал, просил подождать. Но я отмахнулся: надо спешить. В восемь я должен стоять у ворот мэрии, чистый, накрахмаленный и благоухающий. А мне еще в какую-то гномью лавку бежать, доспехи выбирать и заказывать.

Логан о чем-то увлеченно спорил с Угом. На меня глянул мельком, протянул ключи и свернутую трубочкой записку.

— Потеряешь ключи — голову оторву! — пригрозил он.

Я поспешно вышел: если задержусь, прицепится к чему-нибудь. Настроение Логана, как всегда, непредсказуемо. Он может улыбнуться, пошутить, но уже через мгновение будет орать, брызгать слюной и топать ногами.

Ключи я спрятал в карман, никуда оттуда не денутся. Развернул записку, глянул адрес. Кажется, мне повезло — лавка гномов недалеко и почти по пути. На пороге мастерской меня догнал Лек, лицо обиженное, тут же возмущенно закричал:

— А друзей ждать не обязательно?

Я развел руками, виновато скривился.

— Извини, Лек, очень спешу. Дел много, еще и Логан задание дал. Все с этим проклятым големом…

— Ладно, — смилостивился друг. — Ты хоть… на балу будешь, и если подцепишь какую-нибудь красотку, то замолви за меня словечко. Мол, друг у тебя есть красоты неописуемой, умный, обаятельный…

— Какое у нас самомнение! — не удержавшись, засмеялся я. — Хорошо, если тебя привлекают «какие-нибудь» красотки, обязательно шепну.

— Ты настоящий друг! — просиял Лек.

К вечеру жара немного спала, но стало очень душно. Воздух влажный, видно, к дождю. Дышать тяжело. Сейчас бы валяться в постели, заниматься ничегонеделаньем и лакать холодную воду из кувшина. Но такое времяпрепровождение из раздела мечтаний.

Солнце садится медленно, словно нехотя. Красноватые лучи резко оттеняют зелень деревьев, силуэты домов, людей. Тени удлинились, стали резче, четче. Все вокруг сказочное, ненастоящее. Словно весь наш мир какой-то двухмерный, рисованный. Странное ощущение.

Я преодолел несколько улиц, свернул в переулок и увидел приземистый одноэтажный дом из красного кирпича. Красивая ограда из кованых железных прутьев в виде побегов плюща, крепкая дубовая дверь обита стальными полосками. Окошки маленькие, полукруглые. Закрыты массивными ставнями, такие легко выдержат удары топоров, арбалетные стрелы. Говорят, дома похожи на своих хозяев. Так вот, это правда. Здесь все дышало гномьей основательностью, добротностью. Не дом, а крепость, или даже горный утес.

Над крыльцом вывеска. Простенькая, по выполнена хорошо, со вкусом. На ней изображены молот с наковальней, три священных горы гномов, а внизу надпись — «Оружейник». Все понятно — мне сюда.

Я подошел к двери, потянул ручку на себя. Закрыто. Слишком поздно пришел? Мрон! Тогда Логан с меня завтра шкуру спустит. А потом наденет обратно и снова спустит. Он может. Или же просто душу вынет своими причитаниями. Уж не знаю, что хуже. Я поколебался: уходить ни с чем не хотелось. Осторожно постучался.

Замок тут же щелкнул, словно меня ждали, дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показалась сонная, жутко бородатая физиономия.

— Че надо? — рыкнули на меня.

— Мастер Логан попросил зайти к вам, — смущенно ответил я. — За покупками.

Дверь захлопнулась перед моим носом, с той стороны что-то долго бубнили, обсуждали, потом пришли к какому-то решению. Дверь открылась снова, на этот раз настежь. На пороге застыл тот самый седой гном, что заходил вчера ко мне в гости. Ргар. Стоит, поигрывает небольшим топориком. Подкидывает, тут же ловит, снова кидает. Рот растянут в недоброй усмешке, маленькие глазки холодные, настороженные.

Я отшатнулся. Мрон меня раздери! Сплошная черная полоса в жизни. То Ледышка подкрадывается, то на гномов повторно нарываюсь. Что ж делать-то? Убежать? Глупо. Да и адресом не ошибся, значит, нужно сделать все необходимые дела, а потом рвать когти. Но с гномами даже говорить не хочется. Эти уроды снова будут запугивать, угрожать, издеваться.

— Ну что, родное сердце, — гулко захохотал Ргар. — Что стоишь и мнешься, как девица на выданье? Али пришел сказать, что сделал то, о чем мы тебя попросили?

Гном хитро сощурился. У него за спиной захохотали, раздались громкие шлепки. В ладоши хлопают, гады! Я сжал зубы, напустил на себя отстраненный невозмутимый вид. Держаться, держаться и еще раз держаться! А бояться буду, когда броню куплю и уйду.

— Я, собственно, по другому делу.

Мрон! Все равно голос предательски дрожит.

— По какому же? — гном демонстративно сплюнул. — Слышите, ребята? Он по другому делу пришел!

Там снова дикий ржач: как же, вожак изволил пошутить. Я унял дрожь, постарался собрать волю в кулак.

— Прочитайте! — сказал я и протянул гному записку Логана.

Ргар недоверчиво покачал головой, но бумажку взял. Быстро пробежал взглядом по строчкам, кивнул каким-то своим мыслям.

— И правда по делу, — хмыкнул он. — Ну что, родное сердце, проходи. Выбирай, что нужно.

Ргар сделал шажок в сторону, услужливо поклонился. Но на роже застыло глумливое выражение, зубы щерились в издевательской усмешке. Я униженно согнулся, проскочил мимо него в лавку.

Внутри было просторно, множество шаровидных светильников под потолком давали ровный мягкий свет, пахло металлом, кожей, деревом. Блики играли на грудах оружия и доспехов. Столько военных причиндалов я в жизни не видел.

У стен охапками свалено колюще-режущее оружие: копья, топоры, мечи и прочие сабли. Я хоть и занимался с мечом, но разбираюсь в этих железяках плохо. Даже не знаю, чем отличается хорошо сбалансированный меч от несбалансированного. Да и зачем этот хороший баланс нужен? В руках профессионала даже кухонный нож — страшное оружие, а дилетанту хоть ультрасовременный семизарядный арбалет дай — умудрится себе ногу прострелить. А потом скажет, что баланс плохой или тетива тугая.

В дальнем углу лавки груда щитов самых разных форм и размеров. От квадратных ростовых, что больше на корыта смахивают, до маленьких и круглых, похожих на тарелки. Материал тоже самый разный — дерево, кожа, металл. По стенам развешаны кольчуги всех размеров, кожаные куртки с нашитыми на них металлическими пластинками, кирасы. Для наглядности и украшения стоят несколько манекенов в полных рыцарских доспехах. Вот они-то мне и нужны.

В оружейной ошивалась тройка знакомых мне по трактирной драке молодых гномов. Все свежие, румяные, бороды вычесаны, каждый волосок блестит. На меня смотрели с насмешкой, хихикали, перемигивались.

— Ну че, чародейчик, решил вооружиться? — нагло спросил у меня Бран. — Магия не защитит?

Я промолчал, проглотил оскорбление. Если начну отвечать, то прицепятся к словам, выставят полным идиотом. Хотя и так уже… Мрон, ну почему я не боевой маг?! Ох, щас бы спалил им бороды. А потом гонял бы по оружейной огненными шариками.

— Заткнитесь, остолопы! — рявкнул Ргар. — Господин маг пришел по поручению уважаемого мастера Логана. А значит, мы хорошо сегодня заработаем.

— Ну батя! — обиженно загнусавил Бран. — Весело же…

— Я те дам весело!

Ргар разогнал сыновей подзатыльниками, отправил выполнять какую-то работу. Потом выжидающе уставился на меня, алчно потер руки.

— Начнем-с! Что желает господин маг?

Морда услужливая, весь светится почтением к покупателю. Но вижу, что глумится, ржет про себя. Прям ножками дрыгает и за животик держится. Но для гнома — прежде всего нажива! Поэтому играет роль радушного хозяина, весь рассыпается в комплиментах и любезностях.

— Мне нужны полные рыцарские доспехи, — жалко проблеял я, — желательно как можно более защищенные.

Ргар задумчиво почесал бороду, развел руками.

— Таких у меня очень мало, да и то лишь для показухи. Войн в Свободных Землях нет, рыцарских орденов тоже. Так что смотри сам, выбор небольшой и весь перед тобой… чародейчик.

Все-таки издевается! Я сжал кулаки, пару раз глубоко вздохнул. Сам себя убеждал — думай о деле, не отвлекайся, пусть коротышка говорит что хочет. Эскер, будь выше. Мрон, ну почему надо унижаться, когда этого не хочешь? Разве так правильно? Дать бы ему по морде прямо сейчас. Эх, ну почему я такой трус?!

Если гном не врал, выбор был действительно невелик. Доспехов всего три. Один сразу же отпал — неполный. Сплошной металл только впереди, а сзади все затянуто кольчужной сеткой. Такой безопасной ртутью не наполнишь. Второй вроде бы неплох, но какой-то несуразный. По-шутовски разноцветный, разрисованный драконами, львами и прочими зубастыми животными, шлем так вообще дырявое ведро. Несерьезно как-то. Голем должен устрашать одним своим видом. А этот может вызвать лишь смех. Неужели рыцари разряжаются, словно петухи?

Ргар заметил, как я кривлюсь. Подбежал, любовно погладил доспех.

— Турнирная модель, — сообщил он. — У рыцарей есть странный обычай — колоть друг друга копьями на потеху публики и прекрасных дам. Но доспех хороший — усилена верхняя часть, чтоб копьем голову не сшибли, вот здесь воротник, кираса толще, чем в обычных боевых броньках… Если будешь брать, скидку сделаю.

— Не интересует, — буркнул я, повернулся к последнему доспеху.

Неплох, очень неплох. Полный, как я и хотел, сочленения подогнаны плотно, почти без зазоров. Но видно, что все гибкое, голем будет свободно двигаться, бегать, прыгать, почти как человек. И металл вроде бы неплохой. Сталь вороненая, кое-где поцарапана, немного погнута. Доспех не новый, побывал в боях, но это лишь подтверждает качество. Форма очень странная, изгибы хищные. И без всяких дурацких украшений. Забрало рогатого шлема щерится демоническими клыками, или даже не забрало, а личина для устрашения врагов. Наплечники и наручи в длинных острых шипах, такими можно колоть и терзать врагов в ближнем бою.

— Жемчужина моей коллекции! — гордо приосанился гном. — Доспех игледского рыцаря-демона.

— Какого же роста тот мужик, что таскал на себе такую груду железа? — воскликнул я пораженно.

Доспех был сделан не просто на крупного человека, а на целого великана. Рост под потолок, в латную перчатку влезут две мои руки, и еще место останется.

— Говорят, игледы ведут свой род от снежных великанов, — сказал гном, задумчиво поглаживая бороду. — Странный народ. Малочисленный, но в бою им нет равных. Один игледский воин стоит нескольких скифрских рыцарей. Лет четыреста назад имперцы попытались завоевать Иглед, привели в Оловянные Горы пять легионов. Варваров было чуть меньше тысячи, все вооружены длинными мечами в рост человека. Никаких щитов, никаких луков или арбалетов. Для них это позорное оружие. Лишь эти доспехи и мечи. Так вот, та жалкая горстка людей, что осталась от пяти легионов, бежала без оглядки до самых границ империи.

— И что, больше не пробовали? — поинтересовался я, завороженно поглаживая ладонью холодный металл.

— Пробовали, — хихикнул гном, — с тем же успехом. Но на этот раз семь легионов против все той же тысячи.

Не знаю, из какого металла сделаны эти доспехи, но, по слухам, их не пробивают даже арбалетные стрелы. В упор.

Я изумленно посмотрел на Ргара. Первый раз вижу гнома, который признался, что чего-то не знает о металле. Он понял, сокрушенно развел руками.

— Мы уж бились-бились над секретом сплава, но так и не смогли разгадать. Одно могу сказать — металл этих доспехов ни в чем не уступает нашей небесной стали, а кое в чем даже превосходит.

Мимо прошел один из сыновей Ргара, самый мелкий, в руках целая вязанка мечей, сабель, топоров. Гном натужно пыхтел, по лбу катились крупные капли пота, из-под острого железа только глаза поблескивали. Опасливо глянул на отца: видать, побаивается. Как бы не порезался, сердешный. Свалил вязанку под стену, снова убежал в подсобку.

— Я беру эти доспехи, — кивнул я Ргару, — сколько они стоят?

Гном пожевал губами, что-то прикинул в уме.

— Недешево. Но цену тебе знать не обязательно. Я с уважаемым мастером договорюсь сам. Кстати, к доспеху полагается и двуручный меч.

Гном небрежно махнул рукой. Я глянул и ужаснулся. Не меч, а целое чудовище. Громадный, выше моего роста, толстый. Оглобля, а не меч. Но удивительно острый, далее с моего места видно, волосок точно разрежет. Вороненый, как и сам доспех, матовая поверхность не блестит. Сгусток мрака, а не меч. Обычный человек такое оружие не поднимет, а если и поднимет, то махнуть не сможет.

Я подошел, долго примеривался, потом наложил на меч уже привычное плетение. Схватился за рукоять, потянул. Меч взлетел как пушинка, удобно лег в руку. Махать им я не рискнул: еще разобью что-нибудь. Повертел, осмотрел со всех сторон, потом поставил обратно.

— Хорошее оружие, — сказал я. — Наверное, стоит целое состояние.

— Так и есть, — хмыкнул Ргар, — Мастеру Логану придется потратиться.

Гном скрестил руки на груди, пытаясь вести себя как раньше, нагловато, по-хозяйски, но во взгляде появилось некоторое уважение. Видел, с какой легкостью я поднял тяжеленный меч.

— Доставьте, пожалуйста, доспехи в мастерскую. Завтра с утра, — попросил я.

— О чем разговор, родное сердце, — развеселился гном. — Доставим все в лучшем виде. Не желаешь ли для себя прикупить какое-нибудь оружие? Так сказать, для защиты жизни и чести…

— Не желаю, — пробормотал я и сделал шажочек к двери. Дело сделано, пора уматывать отсюда.

Гном подбежал ко мне, схватил за руку. Махнул в сторону железяк.

— Постой, родной, — затараторил он. — Ты посмотри, какой у меня выбор! Все самое качественное, самое чудесное, самое замечательное. Если не умеешь пользоваться, самое время научиться.

Ргар подмигнул мне, издевательски захохотал.

— Я умею драться на мечах, — процедил я сквозь зубы.

Вырвал руку из цепких гномьих пальцев, потер запястье. Силен коротышка! Надо уходить, пока не втюхал мне что-то из своих железок.

— Да что ты, родное сердце! — хихикнул гном. — Хотел бы я на это посмотреть.

Фиг тебе! — подумал я зло. Меня не спровоцируешь!

— Ладно, я куплю меч, — неожиданно для самого себя сказал я. Плевать, лишь бы отвязался от меня. Ткнул пальцем в первый попавшийся клинок, — Вот этот.

— О, неплохой выбор! — одобрил Ргар. — Длина как раз тебе по руке, неплохая сталь, хорошие деревянные ножны, обтянуты лучшей кожей…

— Ага, небось еще и хорошо сбалансирован, — буркнул я.

— А то как же! — с улыбкой воскликнул гном. В бледных глазах появилось откровенное презрение. — Я всегда продаю только хорошо сбалансированные мечи!

Он поднял клинок, протянул мне.

— Попробуй, чародейчик, как из ножен выходит! Не меч, а песня.

— Сколько? — спросил я.

— Один золотой, — не моргнув глазом ответил гном. Я молча вытащил из кармана монету, бросил в лицо опешившему гному. Не ожидал, урод, что у меня есть чем расплатиться. Да и цену явно завысил. Но монету поймал на лету, отточенным движением сунул в рот, попробовал на зуб.

— Будь здоров! — проворчал я и направился к выходу.

— Эй, чародейчик! — крикнул мне вслед Ргар. — Ты же помнишь наш уговор?

Я остановился на пороге, оглянулся. Увидел: гном хитро улыбается, почесывает бороду, но глаза серьезные, холодные.

— На память никогда не жаловался, — процедил я. Из глубин души стала подниматься черная едкая злость. Меня трясло уже не от страха, а от ярости. Поймал себя на том, что сжимаю кулаки, скриплю зубами, кровь в жилах начинает закипать. Если сейчас отвесит шуточку, подумал я, не выдержу, кинусь с тем самым свежекупленным мечом. Но гном сдержался.

— Хорошо, это очень хорошо… — ухмыльнулся он. По городу я летел как на крыльях. Время поджимало, и я знал: если опоздаю на бал, Аш меня точно прибьет. Еще нужно помыться, щетину с лица сбрить. А то уже зарос, аж кожа чешется. Я ж не гном, чтоб бородищу отпускать. Аш обещал подходящую одежду. Интересно, на что расщедрился старший брат. Небось какие-то свои обноски прислал. Это было бы в его стиле.

Я стрелой взлетел на чердак, вихрем ворвался в комнату. Все было по-прежнему: пыльно, грязно, пахнет масляными красками. С холстов на меня смотрят люди, печальные, веселые, равнодушные, убегают вдаль ленты дорог, плывущие по голубым небесам облака похожи на странных зверей. Посох с немым укором наблюдает за мной из своего угла.

— Отвали! — обессиленно прошептал я ему. — Отстань! Займусь я тобой, займусь! Но позже, сейчас других дел навалом.

Меч положил на стол, бухнулся на кровать и попытался отдышаться. Аш не обманул, одежда уже висела на спинке стула. Новый камзол, бриджи, рубашка. Под столом блестели модные лакированные туфли. Времени в обрез, пора собираться. И зачем я согласился идти на этот дурацкий бал? Свои проблемы решать надо, а я в развлечения ударился.

Сбегал на первый этаж, притащил воды. Потом долго ожесточенно смывал с себя грязь, скреб тупой бритвой непослушную щетину. Порезался пару раз, кровь лила, как из поросенка, сворачивалась плохо. Отыскал более-менее чистую тряпицу, приложил к царапинам.

Камзол оказался узок в плечах, сразу же затрещал по швам. Я выругался, повесил обратно. Бриджи тоже шились на какого-то дохляка. Лишь рубашка и туфли пришлись впору. В конце концов удалось отыскать в шкафу более-менее приличные брюки. Я оделся, глянул па себя в зеркало. Вроде бы неплохо. Подумал и прицепил к поясу меч. Не зря ж покупал, да и солидней как-то. Аристократичней.

Дверь содрогнулась от мощного удара, распахнулась настежь. На пороге возникла тетка Свара. Лицо перекошено злобой, волосы всклокочены, а глаза сверкают праведным гневом.

— Эскер Гар! — рявкнула она. — Ты мне ответишь за все! Сколько это может продолжаться?

Я глянул искоса. Черная злоба, что ела душу, еще больше разрослась, заполонила разум. Я медленно встал, судорожно сжал рукоять меча.

— Пошла вон! — процедил я.

— Что? — опешила она.

— Я сказал — пошла вон! — раздельно и четко произнес я — Еще раз придешь — превращу в жабу!

Тетка Свара отшатнулась, даже закрылась рукой, словно я нанес удар. На лице испуг, растерянность. Она бледнеет, краснеет, потом чуть ли не зеленеет. Густо накрашенные помадой морщинистые губы жалобно кривятся, дрожат.

— Эскер Гар… — воскликнула она. Голос срывается на писк, в глазах стоят слезы.

— Это мое имя, — хмуро подтверждаю я. — Кыш отсюда, пока не разозлился!

Делаю шаг вперед, скалю зубы в злобной усмешке. Тетку Свару как ветром сдувает. Слышу торопливый стук каблуков, скрип ступенек. Ушла. Нет, даже убежала.

Нехорошо говорить таким тоном с пожилой женщиной. Кощунственно. Мне с детства вдалбливали, что старших надо уважать, слушать, заглядывать им в рот, внимать мудрости. Вот и сейчас чувствую себя полным дерьмом. Хотя знаю, что поступил правильно — сколько можно позволять ездить на себе? Но все равно в душе неприятный осадок, как будто плюнул на городской герб или отобрал у ребенка конфету. С другой стороны, какого Мрона! Я что, должен терпеть маразм старой дуры? Выслушивать ругательства с милой улыбкой? Кушать всю ту гадость, которой она меня поливает? Ну уж нет, я поступил правильно! Мрон с ним, лучше перееду на другую квартиру, но такого больше не допущу.

Ярость не отпускала, лишь утихла немного, осела огненным шаром где-то в районе солнечного сплетения. Но все равно жгла.

Последний раз глянул в зеркало, пятерней пригладил волосы. Все, пора бежать. Выскочил на улицу, направился в сторону мэрии.

Каждый город Свободных Земель управляет сам собой. На ежегодном собрании избирается мэр, заместители, главный воевода, старшина ремесленного цеха. Откуда пошел такой обычай, уже никто и не помнит. Но знати у нас никогда не было. Не было ни королей, ни князей, ни всяких там лордов. Не знаю, к худу это или к добру, но живем в демократии. Не раз нас пытались завоевать, мы ж как бельмо на глазу у всех феодалов. Но каждый раз удавалось отбиться.

Пока наша система власти еще держится, традиции не дают ей разложиться. Но, по мне, монархия лучше, жестче, целесообразней. По крайней мере в наше неспокойное время. Аристократы всю жизнь учатся править, с молоком матери впитывают необходимые знания. Понятия благородства и чести для них не пустой звук. Наши же чиновники за сочный кусок пирожка мать родную удавят. А потом еще и на могилке спляшут, если доплатить. Торговля, нажива, деньги — вот все, что владеет умами людей в Свободных Землях. Зачем воевать, как это делают благородные? Война так расточительна. Зачем хранить честь и достоинство? Ведь это не принесет дохода.

Вот такой подход наверняка и развалил Серый Орден. Ведь целесообразней сделать из гордых и непримиримых магов обычных ремесленников, приравнять к мастеровому люду, сделать винтиком в механизме обогащения. Зачем Свободным Землям чародеи? Зачем тем, кто умеет думать, рассуждать, а самое главное — кто имеет власть все изменить?

Я подошел к воротам мэрии, остановился в растерянности. Было оживленно. Въезжали и выезжали различные повозки, бродили разряженные люди. И где искать Аша?

— Эскер!

Я огляделся, нашел взглядом брата. Тот стоял у самых ворот в компании каких-то богатеев и махал мне рукой. Я взглянул: Аш разодет в пух и прах, камзол вышит золотом, весь надушенный и напомаженный, на знакомой мне с детства физиономии выражение самодовольства и тщеславия. Я подошел, остановился в трех шагах. На меня тут же обратились презрительные взгляды богатых снобов, ощупали с головы до ног, словно мерзкие, паучьи лапки и, потеряв интерес, отпустили.

— Ты опоздал, — нахмурился Аш. — Где твоя хваленая пунктуальность?

— Там же, где моя несуществующая смелость, — попытался пошутить я.

Аш осмотрел меня, хмыкнул.

— Я же прислал одежду, — с укором сказал он. — Почему приперся в рубище?

Брат ткнул холеным пальчиком в сторону моих штанов. Подражая богачам, с которыми только что общался, скривил лицо в презрительной гримасе.

— Пусть твою одежду карлики носят! — огрызнулся и, — Поменьше размерчика найти не мог?

— Мог, — фыркнул Аш. Маска высокомерия тут же слетела с лица. — Но кто бы мог подумать, что ты так разжиреешь. Жрать надо меньше!

— А тебе общаться со всякими придурками, — поддел я.

— Что ты понимаешь? — надулся братец. — Это же высшее общество Гента!

Я огляделся. У богачей скучные лица. Пустые глаза без единой мысли напоминают рыбьи. Щеки свисают, у каждого по два, а то и по три подбородка, на толстые животы можно ставить кружки с пивом — ничего не прольется, поверхность-то почти горизонтальная. Несут какую-то светскую чушь, но видно же — сейчас животы оттянут кожу вниз и веки захлопнутся. Будут стоя похрапывать, повизгивать и даже похрюкивать. Свиньи. Толстые, жирные, важные свиньи. На кабанов не тянут.

Кабан — гордое животное, хищное и злое. Этих же только на убой, а потом шкварки делать.

— Ага, высшее… — поддакнул я. — Выше не бывает…

— Что с тобой такое, Эск? — спросил Аш.

На гибком подвижном лице удивление мешалось с раздражением. Хмурит светлые брови, кривит губы в недовольной гримасе.

— Жизнь прекрасна, Аш, — буркнул я. — Во всех проявлениях. Но лишь извращенцы могут получать удовольствие от всего без разбору.

— Ты что? — изумился брат. — Перепил вчера или белены объелся? Что за чушь городишь?

Я отмахнулся, огляделся по сторонам: люди вокруг нарядные, веселые. Слышится звонкий женский смех, доносится музыка, пение. В ворота мэрии едут возы с провиантом, бочками вина, на телегах горы птицы, целые туши оленей, быков, овец. Неужто все это думают сожрать? Аш перехватил мой взгляд, пожал плечами.

— Вообще-то бал лишь сегодня, а пир продлится три дня. Если хочешь, можешь остаться.

— Не могу, — покачал я головой, — нужно работать.

— Понимаю. Но работа не волк, в лес не убежит.

— Это как раз тот случай, что убежит и даже улетит, — тяжело вздохнул я. — Ладно. Где там твоя любовь новоявленная? Будешь знакомить или нет?

По лицу Аша разлился румянец, он замялся, но тут же напустил равнодушный вид: как же, нельзя показывать слабость перед младшим братом. А то уважать перестанет. Я улыбнулся: никогда не видел, чтобы Аш так краснел. Он вообще старался быть всегда самым-самым, подавать пример братьям. И очень болезненно реагировал, когда над ним шутили. Мы повзрослели, а он не изменился.

— Ну-у-у… это… Скоро познакомлю. На самом балу.

— Надеюсь, мне не придется танцевать, — забеспокоился я.

Аш заразительно захохотал, хлопнул меня по плечу.

— Не придется, если сам не захочешь. Несколько лет назад нас пригласили на званый ужин. Сначала все было чинно и благородно. Но потом мы напились, а хозяйка вечера вздумала устроить танцы. Я к тому времени был в таком состоянии, что едва ходил. И одна девица потащила меня в круг. Я ж смелый, когда пьяный, вот и начал выдавать такие чудеса, что все покатились со смеху. При этом отоптал ноги всем танцующим, перевернул стол и умудрился окунуть девицу в блюдо с соусом. Да так окунул, что едва не захлебнулась, бедная. С тех пор и не танцую. К нам подбежал слуга, поклонился.

— Господа, прошу пройти за мной. Бал начинается.

— Пошли, — важно кивнул Аш, произнес с наигранной бодростью. — А то есть охота, и бабы уже заждались.

— Про баб забудь, — погрозил я ему пальцем. — Ты ж вроде влюблен. Должен пылать чувством, петь сонеты пли даже серенады, точно не помню, томиться под окном у красавицы и побеждать врагов во имя своей королевы.

— Она графиня, — отмахнулся Аш. — Да и шучу я, шучу…

Мы прошли за ворота. Во дворе мэрии толпы важных гостей, все богачи Гента, идут к входу, переговариваются меж собой, отпускают плоские шуточки. Из-за массивных дверей доносится музыка, голоса, в больших окнах свет, какое-то мельтешение.

Здание мэрии новое. Строили совсем недавно, после того как старое совсем пришло в негодность. Архитекторы постарались придать ему величие, но чего-то не учли, и вместо сказочного дворца получился массивный и немного мрачный замок. Камень сероватый: пожалели денег на розовый мрамор, а краска, которой покрыли фасад, после первой же зимы потрескалась и облупилась. Крыльцо широкое, по бокам стоят каменные горгульи, пронзают людей взглядами слепых глаз. Жуть. Аж мороз по коже. Вот только сад хорош. Саженцы многих деревьев привозили издалека, некоторые даже из-за моря. Кустарник аккуратно подстрижен, травка ровненькая, сочная — видать, поливают каждый день. Из-за деревьев выглядывают белые крыши беседок, павильонов. Слышится журчание воды, фонтаны делают воздух прохладным и свежим.

Слуга провел нас по крыльцу, распахнул дверь.

— Великий маг Аш Альен с братом! — объявил он.

Вот, значит, как! Аш теперь уже великий маг. А я так, брат безымянный. В душе вспыхнуло раздражение, но я усилием воли подавил его. И правда, кто я такой? Никому не известный нищий маг-механик. Да и нужна ли мне эта известность? Это Аш у нас парень светский, популярный. Пусть стяжает лавры. А я скромненько в сторонке постою.

Меня ослепило ярким светом множества свечей (зачем зажгли, не знаю, солнце-то еще не село), оглушило музыкой, шумом людских голосов. Главный зал мэрии сиял показной роскошью. Везде позолота, дорогие сорта дерева, лучшие ткани. Под потолком черно-красные стяги Свободных Земель, черно-желтые — самого Тента. Помещение не просто большое, а огромное, как пшеничное поле.

Воздух спертый, наполнен тяжелыми запахами еды, резких духов, крепкого мужского пота. Народа очень, много. Зал забит. Люди прогуливаются поодиночке, иногда парами, разговаривают, хвастаются друг перед другом нарядами, украшениями. Многие едят, пьют. Столы с легкими закусками и винами хаотично разбросаны по всему залу. Возле них приличные очереди. Гости планомерно накачиваются спиртным, другие поглощают мясо и сыр, всякие заморские лакомства. Стопы быстро пустеют, но усердные слуги тут же бегут с подносами, убирают грязные блюда, надрываясь, тащат полные. В углу на постаменте расположился оркестр. Скрипки, флейты и арфы. Любимых мною гитар и барабанов, к сожалению, нет. Еще бы, плебейская музыка. Хотя руку даю на отсечение, этим сгусткам жира и гонора плевать, что слушать. Музыканты наигрывают какую-то медленную вычурную мелодию, кажется «Утро в лесу», стараются, выводят. Но на них никто не обращает внимания: время танцев еще не пришло.

В зале жарко, разодетые в шелка дамы активно машут веерами, пьют охлажденное вино. Мужчины о чем-то болтают, по обрывкам разговоров понятно — речь в основном о торговле, добыче руд, прибыли.

Аш затащил меня в толпу, остановился у столика с закусками и вином. Лицо довольное, высокомерное, как же — здесь он чувствует себя как рыба в воде. Ведь он почти один из этих напыщенных и расфуфыренных, богатых, популярных, светских… Я с тоской огляделся. Ни одного знакомого лица. Никого, с кем бы я мог перекинуться словом. Лишь чужие люди, равнодушные ко всему кроме самих себя.

— Ну как тебе? — Аш покрутился на месте, повел раскрытой ладонью. — Какая роскошь! Какие люди! Не те оборванцы, с которыми ты привык общаться.

— Вообще-то я сам из тех оборванцев, — хмуро ответил я. — Да и не понимаю я твоего восторга. Эти люди… бррр…

Аш нахмурился. На его гибком подвижном лице отражаются все оттенки чувств: досада, раздражение, гордость, самодовольство. Ох, и трудно ему будет в кругу этих ядовитых насекомых. Чувства надо скрывать. Тем более от таких. А то появится соблазн управлять тобой.

— Ты не понимаешь, Эскер, — принялся он поучать. — Именно эти люди заправляют всем. От того, насколько ты им понравишься, зависит, будет у тебя приличная работа или нет, будешь ли ты чего-то стоить, или твое место — на базаре в качестве грузчика. У этих людей деньги. А деньги, как ты, наверное, догадываешься, — это власть.

— Не спорю, — попробовал я оправдаться. — Но это же противно — перед кем-то лебезить, кому-то кланяться, лизать пятки. Ты же не пес, чтоб выпрашивать у хозяина обглоданные кости. Не лучше ли всего добиться самому, своими силами и умом?

Аш посмотрел как на придурка, оглянулся по сторонам — не видит ли кто, покрутил у виска пальцем.

— Ты глупец, Эскер! — рявкнул он. — Своими силами всю жизнь будешь биться в закрытую дверь. Зачем? Ведь рядом есть открытое окно. Самому, может, и лучше пробиваться, но вот так — легче. А это главное.

— Легче не значит лучше, — покачал я головой.

— Победителей не судят, — отпарировал Аш.

— И поэтому ты «влюбился» в графиню? — хмыкнул я.

Аш побледнел, упрямо сжал губы. На скулах заиграли твердые желваки. Он спрятал взгляд, а когда вновь посмотрел на меня, я увидел, что его глаза горят ярким безумным пламенем.

— Я ее люблю! — рявкнул он. — Но не тебе судить, нищ…

— Договаривай, — хмуро сказал я. — Ты хотел сказать — нищий придурок или, например, — несчастный дурак… Спасибо, братец. Я тебя тоже очень уважаю. По не ты ли еще лет пять назад был таким же?

Аш помотал головой — видно, понял свою неправоту, но ведь не признает. Никогда. В этом весь он. Спорит, далее если не прав. Упрямство присуще каждому в нашей семье в большей или меньшей степени. А что любит свою графинюшку — вижу, тут не надо быть даже магом.

— Ладно, прости! — сдался я. — Погорячился.

— Замяли, — быстро согласился Аш.

Вот так-то. Если сам не сделаешь первый шаг к примирению, то будет дуться до скончания веков.

Мимо прошла семейная чета. Муж — шарик на тоненьких ножках, щеки шире плеч, роскошный камзол не сходится на пузе. Заплывшие жиром глазки обозревают мир с сытой ленцой и брезгливостью: как это — мне, такому великому, приходится унижаться здесь, снисходить до этих… мда, этих… Жена — молодая красивая девушка. В дочери годится этому борову. Смотрит на мир удивленными глазами ребенка, что-то рассказывает мужу, он важно кивает, поддакивает, но видно, что не слушает. Женщина для него — погремушка, украшение. Или даже — здоровая породистая лошадка, которой можно похвастаться перед друзьями и просто знакомыми. А потом, когда надоест, завести другую. Еще породистее и красивее.

Я проводил их долгим взглядом, покачал головой. Может, в чем-то Аш и прав. Деньги правят миром. Если ты богат, то будешь вкусно есть, сладко спать, рядом с тобой всегда будут крутиться красивые женщины. Но будешь ли ты счастлив, еще неизвестно. Есть вещи сильнее денег. Точнее… я надеюсь, что есть. Хочу верить. Иначе зачем жить?

Что за бал такой странный? На балах вроде бы должны танцевать. А тут просто ходят по залу, болтают меж собой, едят и пьют. Или я все-таки чего-то не понимаю? Хотя одна подруга, с которой я когда-то прогуливался, сказала, что я пережиток. С моими взглядами и понятиями о жизни надо было жить лет четыреста назад. Или же уехать в империю, там, по слухам, все иначе.

Аш завертел головой: взгляд прицельный, ищущий. Наконец увидел кого-то, помахал рукой.

— Эскер, ты постой пока, — сказал он, — попей вина, развлекись, пообщайся. Я тебя найду. Если сможешь, подцепи девушку посмазливее.

— Я недостаточно богат для этого. И вообще пусть их собаки дикие цепляют!

— Какой гордый, — хмыкнул брат. — Ладно, я побежал.

— Давай, — кивнул я. — Развлекайся, но обо мне не забудь.

Последних слов он не услышал, затерялся среди толпы.

Я растерянно огляделся. Одному как-то неуютно. Вокруг холеные равнодушные лица, разноцветье нарядов, роскошь и богатство. Я тут как белая ворона в своей простой одежде. Да еще меч на поясе. Во-первых, мешает. Ножны бьют по ноге, скоро синяк будет. Не привык я к оружию. Во-вторых, почти ни у кого из присутствующих нет мечей. В лучшем случае кинжалы. Да и то так густо усыпаны драгоценными каменьями и залеплены золотом, что это уже и не оружие вовсе, а предмет украшения. Я со своим простым клинком больше похож на телохранителя или слугу.

Может, и правда вина выпить, как Аш советовал? Хоть какое-то занятие.

Подошел к ближайшему столику: тут столпились гурманы, пробовали вино, делали многозначительные мины, закатывали глаза, говорили о букете, урожае, способах изготовления. Кое-как протолкался, плеснул из первого попавшегося кувшина в чистый кубок. Попробовал. Вино оказалось красное, сухое, чуть с кислинкой, но вкус неплохой.

— Разве слугам позволяется пить вино господ? — скривила носик какая-то дама.

Личико бледное. То ли от обилия косметики, то ли сама по себе такая. Одета в пышное голубое платье, прическа — нечто невообразимое, запредельное.

— У нас демократия, если вы не знали, — проворчал тихо. — Так что слугой своего конюха обзывайте.

Дама возмущенно взвизгнула, сделала вид, что падает в обморок. Ближайший гурман тут же среагировал, подхватил и забормотал комплименты. Дама улыбнулась, что-то прошептала в ответ. Я отошел от греха подальше: нарываться незачем. А то еще выгонят с позором. Ашу вряд ли понравится.

Я маялся: вот не знаю, что делать, и все. Хоть волком вой. Чувствую себя не в своей тарелке. Вино пью маленькими глоточками. Не то чтобы пьянеть не хочу, просто к столикам меня теперь и пряником не приманишь.

Стал возле стеночки, где мягкие пуфы, но садиться не хочу, еще сгонят.

— Что делает столь наивный молодой человек в таком обществе?

Я обернулся. На пуфе сидела женщина лет тридцати пяти. Одета со вкусом, по последней моде. Все, что можно оголить, оголено. Из низкого выреза вызывающе выглядывают молочно-белые полушария. Грудь упругая, молодая, такой любая восемнадцатилетняя девушка позавидует. Дама глянула на меня с интересом, растянула густо накрашенные губы в игривой улыбке. Поигрывает кубком в руках, цедит вино по глоточку.

Я развел руками, вздохнул.

— Так уж сложились обстоятельства. Брат притащил.

— И кто же ваш брат, юноша?

— Аш Альен.

Она выгнула тонкую бровь дугой, стрельнула глазками.

— Так вы брат знаменитости, юноша. Как интересно. Голос приятный, грудной. На меня смотрит снизу вверх, хлопает длинными ресницами. Рот немного приоткрыла, быстро провела острым язычком по полным влажным губам. Словно бы невзначай, но видно: жест привычный, отработан до совершенства долгими тренировками у зеркала, а потом отточен на таких вот лопухах, как я. Сам того не замечая, я сделал шаг вперед, пальцы судорожно сжались, в голове со скоростью молит промчались сцены… гм… сцены. Иногда хорошее воображение играет злые шутки. Она заметила, с удововольствием улыбнулась, стала кокетливо поправлять прическу.

— Чем же знаменит мой брат? — спросил я.

Голос внезапно охрип. Я прокашлялся, смущенно отступил.

— Вы просто прелесть, юноша, — тонко улыбнулась она. — Аш Альен — наша знаменитость. Молодой, но очень перспективный маг, красив, остроумен, уже богат. Его давно желают связать узами брака. Многие девушки и даже женщины сгорают от страсти. Но он безумно влюблен в графиню Катрин, гостью мэра…

— Гм… интересно-то как, — пробормотал я, все больше смущаясь.

От дамы шел такой мощный зов, что голова закружилась, а внизу живота разгорелось пламя. Я нервно сглотнул, сделал еще шаг назад. Но она поймала мою руку, сжала в своей ладони. У меня в голове раздался мощный взрыв, вспышка, ошметки мыслей разлетелись по закоулкам.

— Молодой человек, вам плохо? — участливо спросила она, заглянула мне в глаза. — Вы так побледнели.

— Все хорошо, — пробормотал я. Постарался освободиться из плена цепких горячих пальчиков. Безуспешно, — просто жарко тут.

— О-о-о… вы правы, — воскликнула она, — многие даже падают в обморок. Если хотите, можно пройти в соседнюю комнату, там открыто окно и гораздо прохладней. Как вас зовут?

На меня посмотрела гипнотически, как кобра на крысу, закусила губку. В глазах ожидание, вопрос, предложение… мол, давай же, дурачок, соглашайся, будет хорошо!

— Эскер… — пробормотал я. Губы непослушные, язык вовсе еле ворочался, — Эскер Гар. Но я не думаю, что там будет прохладней.

— Может, стоит проверить, — обольстительно улыбнулась она.

— Э-э-э…

Кто-то взял меня за плечо. Я оглянулся, столкнулся взглядом со своим старым знакомым, начальником стражи Гента. Он весело подмигнул мне, потом повернулся к даме:

— Извини, Кларисса, но молодой человек нужен мне для очень серьезного разговора.

— Патрик, только не говори, что сей юноша обвиняется в преступлении или является важным свидетелем, — недовольно надула губки дама.

Глаза стали злые-презлые, она бросила уничтожающий взгляд на начальника стражи, сжала мою руку.

— Именно так, Кларисса, — твердо заявил офицер. — Извини, потом поболтаешь.

— Злодей Патрик, — погрозила пальчиком дама, с сожалением отпустив мою руку. — Ты мне ответишь за это.

— Всегда к твоим услугам, Кларисса, — галантно поклонился он и потянул меня в толпу. — Вина хочешь? — шепнул он мне.

Я глянул в свой кубок. Пустой. И когда успел вылакать? Или само испарилось?

— Не откажусь, — прохрипел я.

— Тогда пошли, — Патрик махнул рукой в сторону ближайшего стола. — Тебе нужно подкрепиться после такого.

Мы подошли, офицер бесцеремонно растолкал толпу, налил вина в мой кубок, себе взял чистый. Я сделал большой глоток: вино холодное, течет по пищеводу животворящей струйкой, но в желудке превращается в тепло. Патрик все такой же молодцеватый, подтянутый. Волосы напомажены, весь чистенький, строгий. Одет в простой мундир, у пояса короткий меч. Лишь перевязь парадная, отделана серебром. На груди орден, за что, не знаю, не разбираюсь в таком. На меня смотрит с насмешкой, но просто, без нахальства и пренебрежения.

— Спасибо, что спас меня, — серьезно сказал я.

Он отмахнулся, весело хохотнул. Пригладил усики. Мы как-то сразу перешли на ты. Это получилось так естественно, что я сам не заметил: вот он уже и не начальник стражи, а просто хороший мужик. С таким можно выпить, поговорить о бабах, сражениях, методе ковки мечей. Да о чем угодно. В общем — свой в доску.

— Не смог удержаться, чтобы не насолить Клариссе, — улыбнулся он. — Уж слишком любит молоденьких мальчиков. Прогуливаюсь по залу, смотрю, а эта красотка моего недавнего арестанта клеит. Если б опоздал, она уже утянула бы тебя в свое паучье логово.

— Вдовушка, — понимающе кивнул я.

— Если бы, — вздохнул офицер. — Замужняя. Просто выскочила по малолетству за богатенького, лет на тридцать старше ее самой. Муженек — владелец нескольких десятков рудников. В молодости вкалывал как проклятый. Ну и допрыгался. Сейчас ходит с трудом, о выполнении супружеского долга вообще молчу. Вот женушка и бесится. Она ж бабенка в самом соку, вот и повадилась на сторону. Остальные светские львицы ей бы уже давно глаза выцарапали, но у нее много связей, да и авторитет мужа…

— Тогда я действительно спасен, — улыбнулся я.

— Это уж точно, — хмыкнул Патрик. — Выпьем за чудесное спасение!

Мы сдвинули кубки, сделали по большому глотку.

Я глянул в окно. Ого, уже стемнело. Даже не заметил. Как летит время. Ведь только-только светло было. В зале еще прибавилось людей. Голоса слились в густой монотонный гул, мэрия — словно растревоженный улей. Музыки почти не слышно, а ведь акустика вроде бы неплохая. Слуги уже сбиваются с ног, пытаясь удовлетворить все прихоти гостей, носятся среди толпы юркими рыбками.

— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался начальник стражи.

— Да я как бы в довесок… — замялся я, рассказал просьбе Аша.

— Так ты двоюродный брат этого мага-фортификатора, — протянул Патрик.

— Кого? — не понял я.

— Мы так чародеев-строителей называем, — объяснил офицер. — А у вас что, вся семья в магах ходит?

Я пожал плечами. Ну как объяснишь человеку такое. В обществе почему-то бытует мнение, что магический дар очень редкий и достается случайным людям то ли по воле всемогущей Судьбы, то ли по прихоти богов. Не знаю, кто брякнул такую очевидную глупость, скорее всего, люди сами придумали. На самом деле среди магов очень много семейных кланов. Способность к чародейству передается от родителей к детям, как цвет глаз или волос. Или как талант. Ведь если отец умеет писать картины, то сын тоже может научиться. По крайней мере ему будет легче. Тох когда-то объяснял, но говорил непонятно и довольно путано. Про какие-то клетки, гены и прочую дурь. Но смысл я все-таки понял. Бывают, конечно, и исключения из правила. Но самое главное — развивать способности, а то так и останутся в зачаточной форме. Вот хотя бы моего родного брата Витара взять… Способности ого-го, а магом не стал. Потому что лентяй и бестолочь. Алмаз надо долго и упорно шлифовать, чтобы получился бриллиант.

— В общем-то, да, — кивнул я.

— Хм… — Патрик задумчиво пригладил усики. — Интересно. Наверное, хорошо, когда есть братья, что могут помочь в трудную минуту. Я вот сирота. Есть дальние родственники, но никогда их не видел.

— Хорошо, — согласился я. — Но у моих братьев своя жизнь, свои проблемы. Мы все больше отдаляемся друг от друга.

— Плохо, когда так происходит, — сказал Патрик. В голосе прозвучала тихая печаль. — Мы живем, живем… Одни люди приходят в нашу жизнь, другие уходят. Ско-лько было друзей, а сколько еще будет. Лица смазываются в памяти, стираются, исчезают. И мы остаемся в вечном одиночестве. Лишь те, кто близок к нам по крови, может помочь загасить тоску, лишь они всегда с нами. Но когда уходят и они, жизнь превращается в существование.

Начальник стражи смотрел в пустоту неподвижным взглядом, на губах стыла холодная улыбка живого мертвеца. Словно ледяная молния поразила меня в самое сердце, прошла от макушки до пяток. Я пошатнулся, но тут же очнулся, сделал большой глоток. Вино согрело, растопило лед в груди. Я судорожно вздохнул, выпил еще.

— Жизнь — сложная штука, — натужно улыбнулся я. — Все время подсовывает сюрпризы. Но не всегда хорошие.

— Но мы ведь люди, — пробормотал офицер. — Значит, должны бороться, идти выше, дальше.

— Люди, — подтвердил я. — В основном. Патрик очнулся, взгляд прояснился. Он выпил вина, невесело засмеялся.

— Не обращай внимания, Эскер. На меня иногда находит. Старею, наверное.

— Вместе со старостью рука об руку идет мудрость, — ответил я вычитанной в какой-то книге фразой.

— А зачем мне мудрость? — хохотнул начальник стражи. В глазах затаенная боль, невыразимая мука. — Мне бы вторую молодость и ту восхитительную глупость. Наивным быть легче. Жизнь кажется простой, солнце светит ярче, цветы растут только для тебя, а каждая женщина — оплот чистоты и целомудрия.

— Но ведь легче не означает лучше! — повторил я довод, что использовал в споре с Ашем.

— Ты прав, — кивнул Патрик. Пригладил усики, придал лицу равнодушно-скучающее выражение. — Но не каждый выдержит эту ношу. И иногда… приходится прогибаться. Давай лучше выпьем. Вино помогает забыться, пусть на чуть-чуть, но становится легче жить.

— Выпьем, — согласился я. — А что еще остается?

— Соображаешь, — одобрительно хмыкнул офицер. Мы налили себе еще. Пили понемногу, прохаживались по залу. Говорили в основном о каких-то пустяках.

Взгляд зацепился за нечто странное. В углу стоял худой темноглазый и темноволосый парень едва ли старше меня самого. Лицо правильное, немного жесткое, на левой щеке длинный кривой шрам. Красив той мужественной холодной красотой, какой бывают красивы только прирожденные воины. Взгляд спокойный, но сильный. Вроде бы ничего особенного, если бы не одежда. И присмотрелся, ахнул: на парне кольчуга тонкого плетения, стальные щитки закрывают ноги, плечи и руки. Поверх кольчуги темная накидка с гербом — три белых Звезды и сова. Никогда такого не видел. Из-за спины выглядывает крестовина длинного меча.

Парень стоял в окружении молоденьких девушек. Они что-то выспрашивали, щебетали, хихикали и кокетничали, строили глазки. Он отвечал спокойно, медленно. Видно было, что обдумывает каждое слово, говорит веско, спокойно. На заигрывания не реагирует, хотя его буквально прижали к стене.

Патрик перехватил мой взгляд, ухмыльнулся.

— Каков молодец, а! — подмигнул начальник стражи. — Нгарский рыцарь Шед. Прибыл вчера с дипломатической миссией от своего рыцарского Ордена.

Я с новым интересом посмотрел на парня. Надо же, настоящий рыцарь. Про королевство Нгар не знаю почти ничего, только то, что оно далеко на западе за Окраном. Но если у них все воины такие, то понятно, что это суровый край.

— Да, молодец — это точно, — согласился я. — Хищный, как волк.

— Волк в свинарнике, — хмыкнул Патрик. — Лишь бы не испортили парня. Жалко, если пропадет такой воин. Я посмотрел вопросительно.

— Там другой мир, — стал объяснять Патрик. — Более жесткий и даже жестокий, но одновременно с этим более чистый и светлый. Мы в своих Свободных Земля уже зажрались. Люди ради наживы способны на многое, предают всех и вся, покупают и продают себя и себе подобных. Все обусловлено целесообразностью, выгодой, полезностью. А они живут по рыцарскому кодексу. К врагам лучше относятся, чем у нас к друзьям.

— Благословенная земля, — прошептал я, пораженный.

Офицер внимательно посмотрел на меня, покачал головой.

— А ты не безнадежен, Эскер. Большинство гентцев пришли бы в ужас при описании тех земель.

— Но почему? — не понял я. — Разве плохо жить но законам чести, благородства?

— Кому-то плохо, — медленно ответил Патрик. — Понимаешь… большинству жителей Свободных Земель плевать на все. Ведь им живется хорошо и сытно, им тепло, пиво дешевое, женщины доступные, королей, которые что-то заставляют делать и тянут в светлое будущее, — нет. Что еще нужно для счастья?

— Но ведь так живут лишь животные! — возразил я.

— А мы и есть животные, — мрачно ответил офицер. — Вот Шед — человек. Потому что стремится им быть, по тому что для него холодное пиво, мягкая постель и грудастая девица — не цель жизни. Он служит Идее. А все мы животные. Ну или полуживотные… Свобода — возможность делать выбор. А какой выбор могут сделать, убогие умом и духом люди? Поэтому Свободные Земли для Шеда — Земли Зла!

Он прав, подумал я с грустью, абсолютно прав. Демократия — власть быдла! А что для быдла важно? Хлеб да зрелища. Точнее, много вкусного и море развлечений. Остальное вторично. У нас даже религии как таковой нет, потому что религия, какая бы она плохонькая ни была, все-таки тяготеет к духовному, накладывает ограничения. Несколько обветшалых храмов Алара не в счет. Единственную верховную власть, Серый Орден подавили триста лет назад. И с тех пор чародеи стали слугами, а не повелителями. И я тоже слуга, в школе и университете вдалбливали — маг служит остальным, делает жизнь более комфортной и спокойной, защищает, лечит. Но не повелевает. Ибо личиком не вышел. Идеи Ордена извратили, уничтожили. Ведь чародеи тех времен мечтали создать государство, свободное от власти сеньоров, священнослужителей и даже богов, государство гордых и сильных людей. А в итоге сами стали лакеями.

— Ты прав, Патрик, — тихо сказал я, — ты прав… Но если попробовать все изменить…

— Не дадут, — грустно сказал офицер. — По доброй воле на это не пойдут. Только прекраснодушные идиотики ринутся строить светлое будущее, но сам понимаешь, какой с них спрос. А если силой, то зальем кровью все Свободные Земли.

— Так ты предлагаешь оставить все как есть?

— Не знаю, — с мукой в голосе сказал Патрик. — Просто не знаю. Да и не в наших это силах. А Шеду я завидую. Черной завистью…

Бал все-таки начался. В середине зала освободили место, музыканты поднатужились, стали играть громче, веселее. Но танцевали мало, в основном молодые девушки и юноши. Богатеи столпились рядом, морды скучные. Смотрят на кружащихся в танце со снисхождением, кривят толстые губы в вялых улыбках. Я присмотрелся к толпе разряженных болванов и передернулся от омерзения. Нет, это не люди. Куклы. Равнодушные, злые, испорченные. Ходят, говорят, даже едят и пьют, но на лицах не отражается чувств. Лишь слабые отблески нормальных людских эмоций.

— Ты танцуешь? — спросил Патрик.

— Не умею, — признался я.

— Правильно, настоящие мужчины не танцуют.

— А что они делают? — заинтересовался я.- Fly эти, настоящие…

— Воюют, — твердо сказал начальник стражи. — А еще рушат, строят. Занимаются любым мужским делом. Танцуют лишь бездельники, придурки и неумехи.

— Тогда этих тоже можно причислить к настоящим? — кивнул я на толпу позолоченных толстяков.

Патрик проследил за моим взглядом, скривился, словно съел что-то горькое.

— Эти были настоящими, — тихо сказал он. — Если бы не были, не достигли бы того, что имеют сейчас. Многие, конечно, получили богатство по наследству, но большая часть добилась всего сама.

— Но что тогда случилось с ними? — спросил я.

— А ничего, — Патрик пожал плечами, посмотрел на богачей с презрением. — Пресытились, решили, что всего достигли. И остановились. А остановившись, утратили все то, что делало их людьми и мужчинами. Настоящий мужчина должен иметь цель в жизни. Маленькую, большую — неважно. Но цель должна быть. Ты продираешься вперед, на своем пути чему-то учишься, что-то приобретаешь. Но если, упаси боги, останавливаешься хоть на миг, теряешь все.

— Они богаты, — пробормотал я.

Патрик остро глянул на меня, цокнул языком.

— Богаты, — согласился он. — Но им это уже не нужно. Чахнут над своим золотом, по привычке гребут еще больше, но деньги не дают им счастья.

— По-твоему, лучше быть бедным, но счастливым? — удивился я.

— Не знаю, — отмахнулся офицер. — Мне кажется, лучше всего искать золотую середину. Деньги — не цель жизни, а всего лишь средство сделать ее комфортней.

— Странные мысли для жителя Свободных Земель, — удивился я.

— Мой отец был скифрским рыцарем, — сказал Патрик, помрачнев. — Безземельным. Тут надеялся найти себе дело, заработать на жизнь.

— И? — поинтересовался я.

— Умер в нищете, — сдавленно произнес офицер. Лицо равнодушное, но видно было, что воспоминание причиняет ему боль. — Был слишком гордым. В торговле нужно обманывать, а он так и не смог научиться. Заниматься земледелием было бы позором. Наемником бытьь не хотел. Мне исполнилось семь, когда он умер от какой-то болезни. Излечимой. Но денег не было даже на еду, не то что на лекарства.

— Прости, — тихо сказал я. — Не хотел бередить душу.

— Ничего, — махнул рукой Патрик. — Ты неплохой парень, Эскер. Но не прогибайся, как я. А если прогнешься, то постарайся… несильно. Если видишь цель, иди к ней, несмотря ни на что.

Я хотел спросить, в чем же он все-таки прогнулся, но сдержался, промолчал. Зачем доставлять хорошему, в сущности, человеку лишнюю боль?

Мы побродили еще, смотрели на женщин, пили вино. Бал был в разгаре, музыканты вспотели, но старались, играли изо всех сил. Пару раз на глаза попадался мэр Гейта — низенький плотный человек с красным пропитым лицом. Вокруг крутились самые богатые и маститые, заглядывали в рот, что-то выпрашивали, словно шакалы у льва. Мэр не слушал, масляно смотрел на проходящих мимо женщин, пил вино из большого кубка, закусывал копченой гусиной ножкой. Я поймал себя на мысли, что даже имени его не знаю. Да и какая разница, в общем-то. Через полгода выберут другого. Но рожа будет такая же красная, а рот такой же слюнявый. И новый мэр точно так же будет говорить на городских собраниях о великом и прекрасном, о благе для жителей Гента, о деньгах и прибыли… А на таких вот вечерах будут точно так же с похотью поглядывать на филейные части пробегающих девушек и лопать мясо.

— Патрик, негодник, куда ты запропастился?

К нам подошла худенькая миловидная женщина. Лицо нежное, детское. Серые глаза сияют теплым внутренним светом. Платье строгое, закрытое, но так очерчивает прекрасную фигуру, что я затаил дыхание. На меня посмотрела с мимолетным интересом, погрозила офицеру пальчиком.

— Я его ищу по всему залу, а он тут напивается, — надула она губки. — Смотри, а то сбегу к этому молодому человеку. Будешь знать.

— Прости, милая, — развел руками Патрик — Но я просто вынужден был вытянуть юношу из лап Клариссы.

Она нахмурилась, потом решила не обижаться, лучезарно улыбнулась и обняла офицера.

— Мой Патрик, — проворковала она. — Рыцарство из тебя и палкой не выбить.

— Это плохо? — приподнял бровь начальник стражи, улыбнулся.

— Это чудесно! — жарко сказала она. — Ты же знаешь, что за это я тебя и люблю.

— Лишь за это? — поинтересовался он, но тут же засмеялся. — Да шучу я, шучу… Не обижайся, Лора!

— Злодей! — обвинила она, легко ущипнула Патрика за руку. — Завязывай со своими казарменными шуточками.

— Хорошо-хорошо, — сдался он — Позволь представить — Эскер Гар, маг-механик, брат Аша Альена. А эта моя жена, Лора.

— Очень приятно! — пробормотал я и поклонился. Лора окинула меня внимательным взглядом, улыбнулась чему-то своему.

— Он хороший, — сказала она, кивнув на меня. — Помогай ему.

— Вот так всегда, — засмеялся Патрик — Не обращай внимания, Эскер. У Лоры еще детский максимализм. Все обзывает либо хорошим, либо плохим.

— Я когда-то ошибалась? — обиделась она, отстранилась от мужа — Вот уж точно, злодей!

— Ну конечно нет, милая, — улыбнулся Патрик, привлек ее к себе. — Я доверяю твоему чутью.

— У меня сейчас чутье на парк, прохладный воздух и нет звезд, — нахмурилась она.

— Все-все, — замахал руками офицер. — Понял. Извини, Эскер, мы прогуляемся.

— Конечно, — кивнул я. — Спасибо за хорошую компанию.

— Не за что, — улыбнулся офицер, с любовью посмотрел на маленькую жену. — Ты заходи ко мне, если будут проблемы. Помогу. Или… просто заходи. Поболтаем, вина выпьем.

Я посмотрел вслед уходящим Патрику и Лоре. Он высокий, могучий и мужественный. Она маленькая, очень женственная. Держит мужа за руку, заглядывает ему в глаза. Ловит каждое слово, тихо рассказывает что-то сама, смеется весело и звонко. Хорошая пара, подумал я, и люди хорошие. Даже в этом отстойнике есть такие.

Стройный молодой слуга протащил мимо меня большой поднос с закусками. В ноздри ударил запах еды. Желудок заворчал, завозился в животе, возмущенно булькнул. Мол, совсем обо мне забыл. Пришел в место, где много вкусного, так не щелкай хлебалом, когда еще бесплатно наедимся. Я подошел к ближайшему столику, налил себе еще вина — слабое, в голову совсем не бьет, можно пить хоть ведрами. Подцепил пальцем пару толстых ломтей жаренного со специями мяса, начал усиленно работать челюстями. Все свежее, горячее, приготовлено прекрасно, прямо тает во рту. На широких блюдах красовались тушки поросят, запеченные целиком, утки и гуси, всяческие соленья и копченья. С ними по соседству пестрели какие-то экзотические закуски, миски с красной и черной икрой, вареными рачками, больше похожими на крупных тараканов. Этой гадостью пусть всякие гурманы давятся, для мужчины ничего нет лучше, чем хорошо прожаренный кусок мяса. А тут еще и хлеб с маслицем есть, сварганю себе бутерброд.

— Эскер!

Мрон! Ну не дадут мне поесть! Я торопливо прожевал последний кусок, запил глотком вина, с сожалением посмотрел на оставшееся великолепие. Народа рядом со столами поубавилось: то ли уже насытились, то ли танцы переманили. Засесть бы и наесться впрок, но опять отвлекают.

— Эскер!

Я обернулся и увидел: ко мне сквозь толпу пробирается Аш. Рядом с ним идет… нет, даже шествует молодая высокая женщина. Брат подвел ко мне, взял ее за руку и проникновенно сказал:

— Эскер, я хочу представить тебе графиню Катрин де Арно, мою возлюбленную.