Последняя мировая. История одного снайпера

— Подождите, — попытался немного растянуть разговор я. — Мне жаль, что так получилось с вашим братом, — сказал я первое, что пришло мне на ум.

Мой собеседник немного притих:

— Да, но ведь он погиб за благое дело.

— Послушайте, я могу что-либо для вас сделать, как-то отблагодарить? — попробовал я ещё раз.

— Просто забудьте обо мне, — сказал он и повесил трубку.

Я опустил телефон, затем повернулся к Юле. Некоторое время понадобилось мне, чтобы прийти в себя после этого разговора. Юля вопросительно смотрела на меня, но не нарушала тишины.

Я не понимал, почему этот человек, рискуя собой, всё же помогал нам, тем, кого он совершенно не знал. Но что-то подсказывало мне, что у него были свои причины для этого. Даже хотя бы потому, что у нас было общее горе и общий враг, что определённо объединяет даже самых разных людей в самые тяжёлые времена.

В конце концов, я собрался с силами, поднял телефон и, найдя нужную запись с адресом нашего конечного пункта, выжал из себя:

— Едем в Прагу, — посмотрел я на проезжающие по дороге машины. — Там есть люди, которые нам помогут.

Кроме того, я нашёл в телефоне и пароль: Project Venera. После чего стёр с него память, вынул Сим-карту и выбросил телефон на дорогу. Имея представление о способностях современной техники, я старался свести все возможные риски к минимуму. Сим-карту я выбросил уже по дороге из города.

Выехав за пределы городка, я остановился на первой же стоянке для грузовиков. Теперь можно было передохнуть и немного поспать.

Юля свернулась на заднем сидении, а я, за неимением лучшего, устроился на передних, подложив между сидениями свёрнутое одеяло.

Утром мы продолжили путь. Мы ехали по магистралям, идеально вычищенным от недавно выпавшего снега, сливаясь с потоком других машин и оставляя в стороне города и поселения европейских стран. Я чётко придерживался указаний дорожных знаков и не превышал ограничений по скорости, не давая ни единого повода останавливать меня блюстителям закона. Границы проезжали ночью по второстепенным дорогам, указанным на карте. Ели на заправках и придорожных кафе, где, наконец-то, сумели принять душ, впервые за много дней почувствовав себя людьми.

Через два дня, пропетляв по идеальным европейским дорогам, мы подъехали к нашему пункту назначения — Праге.

Город предстал перед нами во всём своём средневековом великолепии. Старинные здания и дворцы, соборы и памятники, каменные мостовые и прибранные, как везде, дороги — всё это было здесь чуть ли не на каждом шагу.

К сожалению, нам некогда было осматривать городские красоты. Купив в первом же попавшемся киоске карту города, мы сразу же устремились по указанному братом капитана адресу.

Место это оказалось, как и следовало предполагать, в стороне от главных достопримечательностей, ближе к промышленным районам, в одном из старых административных зданий.

Здесь снег на дорогах убирался не так часто, и тонкое снежное покрывало лежало между редких полос, оставленных колёсами изредка проезжавших здесь машин.

Я припарковал машину у тротуара, осматриваясь по сторонам.

Улица в этом месте была пустынна и хорошо просматривалась. Вокруг не было ни души, не говоря уже о каких-либо машинах.

— Похоже, здесь, — сказал я. — Ну что, пойдём, посмотрим?

Мы вышли из машины, прямиком направившись к двери, ведущей в интересующее нас здание. Дверь была металлическая, глухая, с установленным сбоку домофоном.

— Может, мы ошиблись улицей? — предположила Юля, недоверчиво осматриваясь по сторонам.

— Нет, это здесь, я уверен, — сказал я и нажал на кнопку звонка.

Некоторое время динамик молчал, но вскоре из него послышался мужской голос, что-то спросив на чешском языке.

— Мы вас не понимаем. Не могли бы вы говорить по-английски, — ответил я, обратившись на языке, который здесь, насколько я знал, знали многие.

— Кто вы? Что вам нужно? — послышался не очень довольный голос кого-то ещё, но уже на английском.

— Один человек дал нам ваш адрес. Он сказал, что вы можете нам помочь. Мы русские, — сказала Юля.

Человек на другой стороне задумался, затем они стали переговариваться о чём-то на своём языке. После чего тот, что знал английский, обратился к нам с наводящим вопросом:

— Если это так, то он должен был сказать вам ещё кое-что…

— Project Venera, — быстро сообразил я, что от нас хотели услышать.

Связь резко оборвалась, но вскоре скрипнул засов и дверь открылась.

Недолго думая, мы прошли внутрь, захлопнув за собой дверь.

Короткий коридор вывел нас в небольшое помещение, вроде проходной, в котором за небольшим столом сидел крепкого телосложения мужчина. Он обыскал нас с головы до ног специальным детектором и лишь после этого пропустил дальше, указав, куда следует идти.

Следом за проходной мы прошли мимо дверей для переодевания рабочих и вошли в просторный зал цеха фабрики. Здесь было прохладно. Похоже, в Европе действительно считают каждую копейку и не отапливают помещения, какими не пользуются. Когда-то, похоже, здесь производили какие-то детали для машин, но теперь от всего этого остались лишь устаревшие и покрывшиеся пылью станки, на которые сквозь обширные окна ниспадал приглушённый дневной свет.

Миновав цеха, мы подошли к узкой металлической лестнице, ведущей на второй этаж. Сверху она упиралась в массивную металлическую дверь. У двери нас вновь спросили пароль и лишь после этого пустили внутрь.

В отличие от первого этажа, здесь было тепло и чисто. Евроотделка помещений этого этажа резко контрастировала с тем, что мы видели ниже. Окна прикрывали непроницаемые жалюзи, а повсюду стояли офисные столы с компьютерами и шкафы техники, которую обслуживали десятки людей. От всей этой техники исходил неоднородный гул, дополняя общую атмосферу большого, но никак не элитного офиса.

— Welcome, my name is Richard, I am a master of our organization. Please, follow me,[4] - обратился к нам один мужчина, которого я сразу же узнал по голосу — это именно он говорил с нами по домофону.

Это был пожилой человек невысокого роста с большой лысиной на голове и короткой седой бородой, прикрывающей его глубокие морщины.

Мы последовали за ним, через кабинеты и коридоры, заставленные компьютерной техникой. Что интересно, трудились здесь в основном молодые люди. Некоторые из них были настолько усердно заняты своей работой, что даже не обращали на нас внимания.

Человек провёл нас в небольшой кабинет и закрыл дверь. Окно здесь тоже было завешано непроницаемыми жалюзи. Возле окна стоял письменный стол, на нём ноутбук и папки с бумагами, вокруг — несколько стульев и кресло, а на стенах развешаны какие-то плакаты и большая карта мира. На ней красным фломастером были заштрихованы страны, из которых больше всего выделялись Россия и бывшие советские республики. В углу стояла большая чертёжная доска с прикреплённым на ней листом бумаги, напротив — автомат для приготовления кофе.

— Please, sit down,[5] - указал он на стулья, а сам сел в кресло.

Скрестив на столе руки, он посмотрел на нас и добродушно произнёс:

— So, what's your story?[6]

И мы с Юлей начали рассказывать, настолько подробно, насколько хватало наших познаний в английском.

Мы рассказывали жуткие истории о смертях и истреблении, о том, как мы сражались и пытались спасти выживших и как после всего этого выбирались из страны, переходили границу.

Мужчина слушал нас очень внимательно, время от времени задавая вопросы и кивая головой. После чего он предложил нам кофе и, в свою очередь, поведал нам то, о чём мы догадывались, но даже не предполагали о размахе происходящего.

Оказалось, что это именно они передавали ту трансляцию, которую мы слышали по захваченной радиостанции. Мало того, оказалось, что они заполнили весь Интернет информацией о случившемся и дальнейших планах захватчиков и, не смотря на то, что их постоянно «глушили», они продолжали информационную борьбу с противником, каждый день опасаясь самим попасться в руки заговорщиков. Но даже под страхом жестокой расплаты они не сдавались, их было много и этот адрес, о котором откуда-то узнал разведчик, оказался не единственным. Отделений этой организации было немало и разбросаны они по всему миру.

Ричард говорил долго, дополняя свой рассказ некоторыми данными из ноутбука и показывая книги, повествующие о различных аспектах того, что предшествовало этой войне, а точнее геноциду.

Не буду в точности воспроизводить все подробности нашего разговора, а ограничусь лишь сжатым повествованием о том, что мы тогда услышали.

Всё началось давным-давно, когда на Земле начали формироваться классы людей: бедные и богатые. Именно из-за противоречий этих двух групп, а точнее из-за интересов последних, и произошли все последующие проблемы человечества, а вовсе не из-за того, что мы такие эгоисты и что война и нетерпимость, как полагают некоторые, являются нашей неотъемлемой частью.

На самом деле всему виной желание богатых преумножить свой капитал, наживаясь на обеднении остальных людей, на которых правящей элите было всегда плевать.

Бедняков убивали в Римской империи, в Египте, Персии и других государствах, основывавшихся на рабском труде сотен тысяч и миллионов людей, которыми с помощью сильной армии, управляла горстка, а то и вообще один единственный человек.

Так было раньше, так есть и теперь. Человек не вынес урока из своей не самой удачной Истории, в очередной раз допустив ту же ошибку. Только теперь всё было намного глобальнее, а человеческие потери несопоставимы. Похоже, из всего нашего многовекового прогресса человек вынес лишь самое худшее, научившись убивать себе подобных всё более жестоко и массово. Мы превратились в рабов денежной системы, а деньги стали для нас высшим благом, на чём и сыграли «сильные мира сего».

В нынешней истории враг оказался намного могущественнее и сильнее, чем когда-либо, а его влияние распространилось на весь Земной шар. И имя ему — мировые финансовые воротилы, элита элит, банкиры, объединившиеся вместе, чтобы поработить всю планету.

Эта организация имеет много имён и подструктур: Комитет 300-т, Билденбергская группа, Мировое правительство, Корпорократия, Масонское общество и т. д. В общем, называйте, как хотите, но сути это не меняет. Их никто не выбирал, о них вообще мало, что было известно до середины семидесятых годов прошлого столетия. И они практически добились всего, чего хотели. Это богатейшие кланы планеты, менее 1 % всего населения планеты, в руках которых собрано более 40 % всех богатств Земли.

Их продвижение к управлению не только своими финансами, но и к управлению целыми государствами и полному подчинению их себе начиналось с крупных военных конфликтов последних веков. Как солдат может за войну превратиться в полководца или даже генерала, так и они стремительно продвигались вверх во время войны, нисколько, впрочем, не участвуя в боевых действиях. Их фронт был финансовым. А заработать на нём во время войны было проще простого. Война — самый эффективный источник прибыли для мировых банков. Финансируя обе стороны, они собирали огромные прибыли от процентов после войны.

Во время завоевательных войн Наполеона частные банки финансировали как его кампанию, так и страны, противостоявшие ему, подмяв после его поражения практически всю Европу, скупая за бесценок ценные бумаги на фондовых биржах, а затем покупая на них заводы и фабрики, целые индустрии. Параллельно они продвигали в правительства стран своих марионеток, которые, так или иначе, влияли на государственную политику. Таким образом, уже тогда горстка банков держала под своим контролем правительства многих стран мира.

Первая мировая война фактически не имела причины для возникновения. Повод — убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда — подстроили ни кто иные, как финансовые воротилы, желающие извлечь из всего этого лишь свою собственную прибыль. И им было наплевать, сколько людей при этом погибнет и сколько страданий это принесёт обычным людям. 20 миллионов людей погибло тогда за каких-то 4 года! Ошеломляющие цифры, а ведь это было только начало!

Теперь уже точно известно, что Германия, Англия, Австрия и Франция финансировались группой мировых банков, которые опять же, получили после войны свои дивиденды. И уже тогда решили закрепить свой успех, создав международную организацию, которая бы подчинила себе все послевоенные страны. Это была Лига Наций — каркас для будущего мирового правительства.

Но правительства многих стран распознали тогда угрозу для своих суверенитетов и не вступили в состав этой организации. План финансовых воротил провалился, и тогда им понадобилась новая война, но уже куда более глобальная, чтобы, наконец, превратить свои планы в реальность. И они очень хорошо сыграли, выдвинув Гитлера в канцлеры Германии и профинансировав затем всю его ужасающую кампанию.

Вторая мировая война, как и Первая, финансировалась из того же кошелька. Её результат — около 60 миллионов погибших, а так же создание нового инструмента для управления миром — Организации Объединённых Наций, куда теперь вошло подавляющее большинство стран.

Первичной задачей ООН являлось объединение всех стран, разрушение их культур, экономик и образование усреднённого общества, лишённого исторических традиций, морали и самого понятия Нации. Всевозможные программы, наподобие создания Евросоюза, Азийского, Американского союзов, Болонский процесс, введение понятия рок-культуры и многое-многое другое было призвано не объединить людей, а создать единую массу, которой было бы легко управлять будущему мировому правительству. Образование, которое у нас, в странах бывшего СССР, когда-то считалось самым лучшим, по моей, надеюсь непредвзятой оценке, стало одним из худших. Такая же тенденция прослеживалась и по всему миру, особенно в развитых странах, дабы сделать людей простыми констататорами того, что происходит в мире, не способными анализировать и противопоставлять что-либо посягательству на наши права и свободы. Телевидение, подкреплённое новыми технологиями зомбирования, влияло на нас, из года в год, меняя наши представления о ценностях и целях в жизни, даже сам мыслительный процесс, делая нас более глупыми и подконтрольными.

Мы думали, что со всем этим прогрессом мы стали умнее, но это очередной обман, ведь образование сделало нас автоматами, способными выполнять только одну изученную нами операцию, в то время как мудрость иссякала в нас под корень.

Ватикан, как средоточие религиозной власти над двумя миллиардами верующих, так же не остался в стороне, и, со времён своего создания, всячески грабил обычных людей, взимая плату за содеянные и будущие грехи, убивая «неверных», которые стояли у него на пути, попросту признавая их еретиками и в то же время проповедуя любовь к ближнему. Что само по себе абсолютно противоположно тому, что они делали на самом деле. Ватикан так же внёс свой вклад в планы глобалистов, одурманивая и порабощая сознания людей «божьей проповедью», ведь Религия — ни что иное, как опиум для народа. И мало кто знает, что на самом деле Библию написал вовсе не бог и не Иисус, а горстка влиятельных людей с одной лишь целью: объединить и поработить разные народы с разными религиями в одну единственную легко управляемую империю. Именно для этой цели они создали еврейский народ, который странствовал 42 года по пустыне не просто так. За эти годы все старики умерли, а новое поколение полностью потеряло мудрость предков, воспитанное на ежедневных «проповедях» искусного психолога Моисея. Именно этот искусственно созданный народ стал той прослойкой руководителей, с помощью которых зарождавшееся в те времена мировое правительство впоследствии управляло многими другими народами. Ведь если внимательно прочитать Библию, то окажется, что это вовсе не «слово Божие», а инструкция по управлению человеческими массами с чёткими рекомендациями для рабов. Позднее тот же Ватикан принял участие в создании Управляемого Хаоса, разделив одно направление христианства на сотни ему подчинённых, включая также и мусульманство. После чего управлять и играть на противоречиях религиозных масс стало ещё проще.

Но и этого глобалистам было недостаточно. Они решили экономически подчинить себе все страны мира. Были созданы так называемые экономические убийцы, призванные выкачать из бедных и развивающихся стран все богатства, которыми те обладали. Экономическая смерть страны достигалась превращением её в постоянного должника. Они давали странам кредиты, убеждая, что они действительно в них нуждаются. Причём кредиты эти выдавались в долларах США, валюты, которая, в сущности, не подкреплена ничем и является лишь красивыми бумажками, которые США и Федеральный резервный банк мошенническим путём распространили по всему миру. Затем они обесценивали валюты государств, прекращая нормальное функционирование всей социальной сферы стран, и за бесценок скупали производства во время их приватизации. После чего банки разоряли производства, которые только что скупили, одновременно подавляя оставшихся в стране производителей заниженными ценами на товары, поступающими из-за рубежа и подбирая под себя остатки экономики. И всё — страна прекращала, по сути, свое суверенное существование. Так были разрушены постсоветские республики, страны Африки и Южной Америки, превратив людей в рабов, а правительства — в коррумпированные структуры, которым кроме денег ничего не нужно.

Были и сопротивляющиеся государства, но их было не много, и их поодиночке истребили правящие кланы, подавляя санкциями, физически уничтожая непокорных лидеров или же вводя «свои» войска — бравых американских пехотинцев, борющихся с «мировым терроризмом» — ещё одной выдумкой, которая окончательно развязала руки военным планам заговорщиков. Особенно это проявилось 11 сентября 2001 года, когда организованная правительством США «атака» на Всемирный торговый центр позволила им вторгнуться в Афганистан, дабы финансовые воротилы не утратили своих доходов от продажи героина, 90 % которого изготавливалось именно в этой стране.

В семидесятых годах группа богатейших людей планеты издала некий статут — план, по которому должен был жить мир в последующие сто лет. Они хотели создать общество рабов, но уже на совсем ином уровне: каждый шаг и действие людей контролировалось бы ими с помощью вшитых под кожу идентификационных чипов и гигантских суперкомпьютеров. И тогда они знали бы о нас всё: начиная от личной жизни и заканчивая любыми передвижениями. Они хотели контролировать экономику и весь мир, чтобы рабы трудились для их процветания и чтобы лишь они одни могли пользоваться благами планеты, сохраняя их консервативный мир таким, каким он был.

Однако самым главным пунктом их программы было уменьшение количества жителей планеты до 500 (!) миллионов человек, желая создать общество только из идеальных людей. Так появилась псевдо наука Евгеника, занимавшаяся во время Второй мировой войны опытами над людьми для выведения новой расы людей. Они истребляли или стерилизовывали всех, кто не попадал в рамки их понимания о человеческом идеале. В это понятие не попадали так же жители Африки, Азии, Латинской Америки, а так же мы, славяне. Все они подлежали тотальному уничтожению. Это ведь для этого придумали СПИД и другие болезни, вроде птичьего и свиного гриппа, заражая ими через «инъекции от болезней» население третьего мира, которое не имело ни средств, ни достаточно развитой медицины, способной бороться с этим. Так, тихо и мирно они ежегодно истребляли миллионы людей, последовательно превращая свои планы в реальность, в то время как капитал всего лишь одного человека из их группы мог накормить каждого голодающего в мире, а так же дать ему крышу над головой.

Но людей, тем не менее, становилось всё больше, потребности возрастали, и мировые воротилы вдруг испугались, что для них на будущее не останется запасов природных ископаемых. И тогда они пошли на отчаянный шаг — массированный ядерный удар, напоминающий ядерную атаку Скайнет из фильма «Терминатор».

Почему именно в этот день — 12.12.12? Да потому что такие люди верят в апокалиптические бредни. И они сами воплотили выдуманное ими же библейское пророчество об апокалипсисе в жизнь. А эта дата — оправдание, которым они впоследствии надеялись подтвердить «божественную кару человечеству».

Все бывшие республики СССР, Монголия, Индия, Пакистан, Ирак, Иран, Китай и многие другие, кроме важнейших промышленных районов, включая месторождения нефти и газа, были стёрты с лица Земли навсегда. Практически все люди этих стран погибли, в то время как на их территорию вступили военные, дабы уничтожить остатки выживших и подготовить плацдарм для строительства нового мира, в соответствии с планами Глобализации. То есть, практически все страны, которые имели в своём распоряжении ядерное оружие и которые способны были ответить, были уничтожены вместе с основной массой населения планеты. Африку и Северную Америку трогать не стали — они и так уже были на грани гибели. А может, оставили на потом — угрозы они всё равно не представляли.

Вы спросите: а что же другие страны? Англия и Франция, у которых есть чем ответить, почему они молчат?

Всё очень просто: они уже давно подконтрольны мировым корпорациям и помогают им во всём. Ведь даже до сих пор люди внутри Евросоюза не ведают, что же на самом деле происходит за пределами их границ. Всё, что пробивается наружу, сразу же подавляется сообщениями о природных катаклизмах, а «временное» закрытие границ и прекращение каких-либо сообщений с заграничными странами, объясняется здесь возникшей вдруг гражданской войной, подкрепляемой умело смонтированными видеороликами, распространяемыми через СМИ и Интернет. Так что люди даже не думают соваться туда. Что-то вроде того, когда нам всем показывали кадры «атаки террористов» 11 сентября, убеждая, что это некая Алькаида, а затем уверяли, что в Ираке есть ядерное оружие. Мало того, люди здесь в Европе не воспринимали происходящее, как нечто невероятное. Их десятилетиями учили и всё-таки научили, что СССР — это зло, а оставшиеся после него республики — это яма из отбросов человечества, нестабильная и опасная. Там может произойти всё, что угодно. Последние события и даже «революции» в наших странах это лишь подтверждали.

Информационная блокада действовала здесь на всех уровнях: телевидение, газеты, Интернет. Отдельно стоит упомянуть компьютерные игры, побуждающие взрослых и детей стать участниками сражений в онлайн-играх в какой-нибудь постсоветской республике, где разгоралась очередная кровавая революция.

Северная Америка уже объединилась в Северно-Американский Союз, а доллар США активно уходил из обращения, заменяясь новой мировой валютой — Амеро.

«Эндшпиль» — проект глобального порабощения в первую очередь разума человека вступил в свой завершающий этап. И у нас оставалось совсем мало времени, чтобы предотвратить это, пока изменения в мире ещё обратимы.

— Что же вы собираетесь предпринять? — спросил я напоследок, когда наш собеседник закончил свой рассказ.

— Мы уже давно, но безрезультатно пытались информировать людей о происходящем. Но это не имеет должного воздействия. Люди слепы к проблемам всемирного глобализма, их занимают больше собственные проблемы, вызванные давно устаревшей денежной системой. Мы пытались продвигать идеи новой системы, основанной на технологиях и на естественной потребности человека в труде. Но труде не рабском и однообразном, а творческом. Видите ли, у человечества достаточно технологий и механизмов, чтобы навсегда забыть о физическом труде, а на Земле столько природных богатств и чистой энергии, что ими можно было обеспечивать даже 20 миллиардов человек практически бесконечно.

Мы хотели внедрить эту систему, но теперь демократически это уже не получится. Однако у нас есть и другой план, последнее средство, которое, пожалуй, единственное ещё может помочь, — он задумчиво посмотрел на меня и резко переменил тему. — Знаете, это поразительное совпадение, что вы — снайпер, причём с боевым опытом, — оказались здесь. Возможно, это даже судьба. Думаю, вы сможете нам помочь в осуществлении нашего плана.

— О чём вы? — уже догадывался я, что он имеет в виду.

— Пока что я не имею возможности изложить наш план, но, весьма возможно, что вам придётся заняться тем, что вы умеете делать. Вы понимаете о чём я.

Юля настороженно посмотрела на него, а затем на меня:

— Нет, — замотала она головой и тихо добавила. — Ты не станешь этого делать.

— Боюсь, выбора у вас нет, — сказал Ричард, взглянув на меня. — У нас есть только один шанс остановить их и для этого потребуется применение силы и люди, которые способны это сделать. Особенно, такие, которые имеют опыт боевых действий. Подумайте, возможно, в Ваших руках судьба человечества. Стоит ли ради этого рискнуть и обрести свободу? Или же вы хотите, чтобы всё осталось таким, и вы станете рабами в руках мировых империалистов? И тогда вы уж точно не будете считать себя свободными, а когда состаритесь и, оглядываясь на свою рабскую жизнь, будете винить себя, что не предотвратили всего этого, будет уже слишком поздно. Кроме того, это, пожалуй, единственный путь обрести новую жизнь для вас. Новые системы безопасности уже не позволяют нам подделывать документы, и в этом мы бессильны помочь вам. Вскоре и вся наша организация может оказаться под угрозой разоблачения. Если о нашем местоположении узнал русский шпион, то ЦРУ узнает об этом в любом случае — это лишь вопрос времени. И тогда всем нам придёт конец, — он вздохнул. — Я бы и сам пошёл на это дело, но в жизни не держал в руках оружия. Так что, прошу вас, помогите себе, а, вместе с тем, и всему человечеству.

Я обернулся к Юле и, притупив глаза, посмотрел на её руки, сжатые вместе в кулачки. Кажется, она поняла, что я уже принял решение. Я поднялся и, присев на колено возле неё, обнял её, прижав голову к своей груди. Она тихо заплакала, тоже обхватив меня.

— Не плачь, — мягко произнёс я. — Ты же знаешь, я должен это сделать.

Через две недели я вернулся в это же место.

Всё это время мы жили в неприметной гостинице за чертой города, где нас разместила организация. Там я и оставил Юлю, вместе со всеми нашими немногочисленными сбережениями. Она, конечно же, хотела поехать вместе со мной, но собрание было закрытым, и присутствовать на нём можно было лишь участникам, как я полагал, будущего переворота. К тому же я не хотел подвергать её излишней опасности: кто знал, может, за нами уже следят и разоблачение нашей группы не за горами?

На этот раз мне открыли без лишних вопросов. Я прошёл внутрь, где меня уже ждал Ричард. Он провёл меня к остальным в небольшой зал, где на плотно приставленных друг к другу стульях сидело около двух десятков мужчин.

Все крепкие, возрастом 25–40 лет, похоже, прослужившие в армии не один год. На фоне их я, наверное, казался юнцом, но по части боевого опыта мог дать им не малую фору.

— Отлично, теперь все в сборе, — плотно закрыл за мной дверь Ричард, пройдя в основание зала, где на стене висела карта какой-то местности. — Для начала, я хотел бы предупредить всех вас: всё, что вы здесь увидите и услышите, является секретной информацией. Разглашение даже части её может сорвать нам все планы и похоронить последнюю возможность победить врага. Я надеюсь, что вы не подведёте нас, ведь мы, скажу без преувеличения — последняя надежда свободного человечества, — он сделал паузу, после чего добавил. — А теперь передаю слово капитану Рожковец — командующему всей операцией. Он отправится вместе с вами и будет координировать действия на месте. Прошу вас, капитан.

Он сел, а вперёд вышел мужчина лет под сорок. Коротко подстриженный, с военной выправкой и крепким командным голосом. Его английский был несколько хуже, да ещё и с явным польским акцентом.

— Вы все знаете, что такое боевые действия, не раз держали в руках оружие, а у многих из вас имеется не малый боевой опыт, — начал он. — Поэтому буду краток: наша задача не из простых, но если будем действовать быстро и слажено, сможем выбраться живыми и невредимыми. Итак, наша цель — бункер, расположенный в Уральских горах России, а именно объект Белорецк-16. Этот бункер — сложная подземная система коммуникаций, целый город под землёй. Здесь находятся рычаги управления всем оборонным комплексом России, а именно управление запуском межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками. Это — бункер предназначался для глав правительства, но им, к сожалению, не успели воспользоваться. В настоящее время там работает отряд американских сапёров, намеревающихся проникнуть внутрь и уничтожить комплекс. Они помогут нам пробраться внутрь, разминировав окружающие его минные поля и автоматизированные крупнокалиберные пулемёты, расположенные на подступах.

Сердце комплекса находится очень глубоко под землёй, но попасть туда невозможно, не зная кодов допуска. У американцев их нет, но нам удалось их раздобыть. Вы спросите, для чего нам это надо, ведь все наземные комплексы запуска ядерных ракет уже подконтрольны врагу? И будете правы и неправы одновременно: наземные комплексы действительно уже отключены и мы не сможем ими воспользоваться. Но есть ещё ряд комплексов, о которых американцы не знают, точнее, они знают, что они есть, но не знают об их месторасположении. Это — подводные стартовые платформы «Скат», оснащённые межконтинентальными баллистическими ракетами УР-100Н с шестью разделяющимися управляемыми боеголовками. При активации системы и определении координат целей, платформы всплывают на поверхность, выпускаются ложные цели, призванные ослепить противоракетную оборону противника, после чего через несколько минут ядерные ракеты с тремя боеголовками на борту устремляются в избранном направлении. Мощность зарядов по 550 килотонн каждый.

От себя добавлю, что это будут точечные удары по различным объектам, находящимся в разных частях света. Основная часть их будет направлена на уничтожение лидеров корпораций, которые были уличены нами в глобалистских настроениях, а так же главных объектов, в которых сосредоточены их богатства. Это Федеральный банк в США, Международный Валютный Фонд, Организация Объединённых Наций и т. д.

К сожалению, без жертв со стороны мирного населения не обойтись. Такие районы как Манхеттен города Нью-Йорк, Сити Лондона — финансовые центры, Ватикан — религиозный центр, Вашингтон (Округ Колумбия) — военный центр, сосредоточения сотен мировых финансовых группировок, нефтяные магнаты и многое другое, всё это частично или полностью придётся уничтожить. Да, это миллионы жертв. Но я хочу, чтобы вы знали, прежде чем приступите к делу, что это последний возможный метод в данной ситуации. Иначе, погибнет ещё больше ни в чём неповинных людей, в то время как преступные главари останутся жить. Вы должны признать, что, как и в любой другой войне, невинные жертвы всегда будут, и с этим приходится мириться. Однако мы попытаемся свести эти жертвы к минимуму. И точности русских ракет для этого хватит.

А теперь перейдём к подробностям: выезжаем завтра утром. Автобус доставит нас, как туристов, в Польшу, где мы сядем на грузовой самолёт. Он направляется в Японию, так что его курс будет проходить как раз над нужной нам местностью. Примерно в пятидесяти километрах от цели самолёт снизится, и мы прыгнем с парашюта. Не волнуйтесь, это будет не сложно. Для тех, кто ещё никогда не прыгал, я объясню, как это делается позже.

Отдельным грузом на борту будет находиться оружие, которое мы возьмём с собой. К сожалению, мы не сумели отыскать оружие советского производства, более привычное для некоторых из вас, но у нас есть неплохие винтовки и автоматы американского производства. Всё пристрелено и работает исправно.

После приземления собираемся и незаметно следуем к цели. Путь не близкий, но если прыгать ближе, нас могут засечь.

К моменту, когда мы подойдём к бункеру, нам передадут окончательные координаты целей, после чего начинаем атаку, — он подошёл к карте и взял в руки линейку. — Группа снайперов занимает вот эту высоту. До цели расстояние составит примерно 200–300 метров. По команде они уничтожают живую силу противника. В это же время остальные приближаются к цели с флангов и с тыла здесь и здесь, — показал он. — Будьте осторожны: минные поля и заградительные пулемёты, а так же некоторые неизвестные нам ловушки, могут быть не обезврежены. По этой причине у всех русскоговорящих членов группы будут коды активации и запуска ракет.

Скорее всего, нам не удастся застать противника врасплох, и они вызовут подкрепление. Поэтому, как только бункер будет захвачен, все незамедлительно должны спуститься вниз и задраить люк. Одна из ракет придётся прямо по бункеру, чтобы уничтожить всех, кто приблизится к нам. Радиационный фон станет безопасным уже через несколько часов после взрыва, и мы сможем выйти наружу и скрыться в горах.

Вот вкратце план наших действий. На месте проработаем его более детально, с учётом местных факторов. На этом всё. Никому за пределы здания не выходить! По защищённой линии вы сможете связаться со своими родными и близкими, но ни в коем случае не упоминайте каким-либо образом о том, куда вы направляетесь, и что вы сегодня слышали — это приказ!

В этот момент со своего места встал Ричард, обратившись ко всем нам:

— Ещё раз хотел бы поблагодарить всех за то, что вы с нами в этот трудный час. От вас зависит судьба человечества, в ваших руках возможность освободить мир от оков мирового глобализма. Удачи!

Вечером мне разрешили позвонить в гостиницу, где осталась Юля. Лишь только намекнув, что мне придётся на некоторое время оставить её, она всё поняла и горько разрыдалась, впрочем, не пытаясь меня остановить. Я не стал вдаваться в подробности, как того и хотел Ричард, а только сказал, что ухожу далеко и, возможно, более месяца — двух меня рядом не будет. На чём время нашего разговора истекло и, попрощавшись, я повесил трубку. Теперь, пока я не вернусь обратно в Европу, о возможности хотя бы услышать голос Юли можно было забыть.

Ночь я провёл здесь же в оборудованной в одном из помещений фабрики казарме, среди других военных. Они о чём-то говорили друг с другом, играли в карты и смотрели видео по ноутбуку. Я же оставался наедине с самим собой, неподвижно лежа в койке и глядя на высокий потолок, на котором развесил свою паутину маленький паучок. Лишь один раз на меня обратили внимание, спросив, кто я такой. Я ответил просто:

— Снайпер.

После чего меня больше не беспокоили.

В шесть часов утра, мы уже выезжали.

Автобус заехал прямо на территорию фабрики: двухэтажный, с затемнёнными стёклами роскошный Мерседес — у нас в таких разве что туристы-иностранцы ездили. Впрочем, именно ими мы и должны были стать на некоторое время.

Мы выехали из города, направившись далее в совершенно неизвестном направлении. В автобусе была своя уборная, так что мы не останавливались. Очень скоро автобус осточертел всем нам, но останавливаться было нельзя — всё было расписано буквально по минутам, и мы не должны были где-либо задержаться.

Поздно вечером, на следующий день мы приблизились к неизвестному городу и, не заезжая в него, свернули к авиапорту. Там автобус подъехал прямо к самолёту — огромному грузовому «Руслану», куда мы быстро пересели, расположившись по бокам огромного корпуса.

Только мы взмахнули в воздух, как капитан Рожковец принялся рассказывать о премудростях прыжка с парашютом, после чего разобрали оружие и стали спешно готовиться к прыжку. Самолёт должен был оказаться над местом высадки уже через пять — шесть часов.

Мне, как снайперу, вручили специально окрашенную в белый цвет американскую винтовку М40 с глушителем и десятикратным оптическим прицелом. Через такой прицел мне уже приходилось однажды смотреть на врагов, так что это для меня было не ново.

Правда, были и существенные отличия. На вертикальном маховике теперь было не расстояние, а минуты, в каждой минуте — четыре щелчка, причём эти маховики крутились также в противоположные, чем на прицеле ПСО-1 стороны и если на вертикальной шкале к этому было не трудно привыкнуть, то при введении поправок на ветер можно было легко ошибиться. К тому же, эти минуты учитывались здесь по-другому, отчего для экономии времени на всевозможные объяснения, мне просто вручили таблицу, где указывалось при какой силе ветра и расстоянии, какие поправки вводить. Но одно здесь всё-таки было удобно: на прицельных чёрточках были деления по вертикали и горизонтали. Одна точка в виде эллипса равнялась одной четвёртой минуты, а расстояние между ними — трём четвёртым. Это позволяло более точно определять расстояния до цели, хотя лично мне больше нравилась прицельная сетка ПСО-1.

Кроме винтовки мне выдали небольшой пистолет-пулемёт, новый маскхалат белого цвета, несколько гранат и необходимое в пути снаряжение, включая спальный мешок, сапёрную лопатку, сухпайки, флягу с водой и набор из миски, чашки и ложки для еды — всё упаковано в мешки белого цвета.

Маскхалат отличался удобной матерчатой маской, хорошо скрывающей лицо и свисающими с рук, ног и спины белыми лоскутами, отлично скрывающими все движения при выдвижении на позицию по снегу.

Вскоре самолёт уже был над местом высадки. Пилот снизил скорость и начал быстро спускаться до предельно возможной для прыжка высоты.

По часам уже наступил старый Новый год, и вспоминалась старая примета: как встретишь год, так его и проведёшь. И мы делали то, что должно было кардинальным образом изменить наши жизни, да что там наши жизни — целый мир. И эта борьба могла закончиться либо нашим поражением, либо полной победой. Все прекрасно понимали, что, возможно, не всем удастся выбраться отсюда, но надежда на Новый мир была важнее, чем все мы вместе взятые. Ведь если попадается возможность изменить мир к лучшему, и ты способен это сделать, то нужно действовать, даже, несмотря на опасность. И намного более остро ощущаешь это, когда понимаешь, что если не получится у тебя, второго шанса уже не будет ни у кого.

Поэтому прыгать никто не отказался, даже я, ни разу не пробовавший этого делать.

С хвоста самолёта открылся грузовой люк, и один за другим мы выпрыгнули в сумрачную темноту приближающегося утра. Воздух был ледяным. Это ощущалось даже через тёплую куртку и защитные кислородные маски, призванные оградить нас от резкого холодного воздуха, который мог обжечь наши лёгкие.

Страх сковывал движения, когда я подошёл к грузовому люку и посмотрел вниз на проносящуюся внизу тёмную поверхность земли. Но сзади уже напирали остальные и, сделав шаг вперёд, я прыгнул и меня сразу же подхватил мощный порыв ветра. Как камень, я полетел вниз. Пронзительный холодный ветер пронизывал меня насквозь. Казалось, словно, я вновь оказался в ледяной пучине и с невероятной скоростью погружался в неё всё глубже и глубже.

Досчитав до пяти, я дёрнул за кольцо, резко затормозив скорость падения. Адреналин прямо-таки бурлил в моей крови, и хотелось закричать во всё горло от неведомых доселе ощущений.

Через некоторое время я уже подлетал к земле, кое-как маневрируя между высокими елями, образовывавшими там внизу огромные леса.

Как и следовало ожидать, посадка вышла не гладкой: сперва я задел ногами макушку ели и, сбившись с намеченной траектории, зацепился тросом за ветки. Резко вильнул в сторону и спикировал прямо в сугроб, который отнюдь не нежно раскрыл для меня свои объятия.

Вскоре солнечный свет показался из-за горизонта и лес постепенно начал оживать, наполняясь разнообразными звуками дикой природы.

Мы быстро отыскали друг друга, собравшись в одну группу. Определили наши координаты и прямиком направились к цели.

В этих местах снег достигал около полуметра в толщину, отчего идти по нему можно было лишь в снегоходах. Животных, как и их следов, видно не было: похоже, лес находился в зимней спячке. Но это к лучшему: лишние проблемы были ни к чему.

По такой малопроходимой местности нам понадобилось целых два дня изнурительной ходьбы, прежде чем мы смогли подобраться к базе на расстояние атаки.

В группе из нескольких снайперов и капитаном мы устремились на один из холмов, окружающий один из входов в бункер. Очень осторожно, буквально по миллиметрам пробираясь по склону холма, мы заняли наблюдательные позиции, расположившись за небольшим кустарником, используя так называемый «эффект гардины». Отсюда мы могли свободно наблюдать окружающую местность, в то время как со стороны за кустами мы были абсолютно незаметны. К тому же у нас были специальные антибликовые бинокли, а солнце — в стороне от нас.

Внизу находилась довольно обширная площадка, в центре которой разместилось небольшое железобетонное строение, вероятно вход под землю, у которого работали несколько человек в тёплых белых куртках. Вокруг него вся земля была покрыта воронками от взрывов. Вероятно, прежде чем сюда осмелились ступить люди, авиация хорошенько обработала здешние склоны, уничтожив минные поля и другие ловушки, располагавшиеся на подходах к бункеру. Это хорошо: теперь здесь было огромное количество мест для укрытия.

В стороне находился лагерь из нескольких военных палаток, у которых были видны вооружённые охранники. Чуть поодаль на подготовленной площадке стоял военный вертолёт.

Мы не говорили, боясь привлечь возможных наблюдателей исходящим изо рта паром, ведь температура сегодня была не менее минус 15 по Цельсию. В то время как капитан изучал местность, планируя операцию, я с двумя снайперами осматривали подходы, пытаясь обнаружить наблюдателей или других снайперов, которые могли серьёзно навредить нам во время атаки, если их не обнаружить вовремя.

Мы часами всматривались в окружающий ландшафт, в подозрительные места и складки местности, кусты и тени, пытаясь уловить движение, которое рано или поздно должен был совершить любой человек, долго лежащий в неподвижном положении. Так же нельзя было упускать из виду и возможные блиндажи, замаскированные под сугроб, дерево или пень, где могла быть оборудована основная позиция снайпера.

Целый день мы пролежали на холодном снегу, пытаясь выследить хоть одного наблюдателя и лишь под вечер, используя оптику с многократным увеличением, всё-таки обнаружили одного.

Он находился совсем не там, где мы предполагали: высоко на горе, самой дальней и высокой из всех, что окружали бункер, на расстоянии примерно в шестьсот метров от нас. Чтобы стрелять с такого расстояния в горах, нужно быть мастером с большой буквы. Хотя, если иметь пристрелянные точки и ветровые маячки на различных направлениях, то эта задача не казалась такой уж сложной. С его позиции всё отлично просматривалось, а оборудованный в корнях дерева НП, был незаметен со стороны, тем более на таком расстоянии. Мы сумели распознать его лишь по тени, мелькнувшей там всего два раза. Это было похоже на смену часовых, но куда они исчезали, было несколько непонятно. Судя по всему там, в горах, был некий разлом, которым пользовались снайперы, сменяя друг друга на посту.

Глубокой ночью мы отошли с позиции. Было решено замеченного наблюдателя-снайпера уничтожить, пробравшись к нему с тыла, так как подстрелить его с такого расстояния в блиндаже было затруднительно. После чего на позиции должна была выдвинуться группа снайперов. Под их прикрытием штурмовики должны были спуститься вниз и завершить работу.

Этой же ночью нам передали окончательные координаты для ракетного удара, основная часть которых была направлена на США и ряд других стран, как в Европе, так и по всему миру. Финансовая система, подконтрольная богатейшим людям планеты должна была погибнуть раз и навсегда.

Но и следующий день мы продолжили наблюдать. Нужно было убедиться, что мы ничего не упустили. Но ничего нового так и не увидели. Люди внизу, похоже, даже не догадывались о нашем присутствии.

Вечером мы начали атаку.

Вместе с двумя штурмовиками и одним снайпером мы пробрались к горе, где засел снайпер. Я и Ник (ещё один снайпер) остались в прикрытии, а двое боевиков, вооружённые пистолетами с глушителями поползли к берлоге стрелка.

Очень осторожно, с миноискателями в руках, на случай заминированного подхода, они отправились верх, в то время как я, засев в неприметном месте прикрывал их с тыла.

Но американцы поступили очень недальновидно: они, похоже, вовсе не ожидали врагов и особо не стремились маскироваться и прикрывать тылы. Сменный снайпер шёл по дороге на гору вразвалку, и абсолютно не прячась. Он словно подставлялся под пулю, и моего выстрела не пришлось долго ждать. Когда он достиг небольшой складки в склоне горы, и его уже не было видно снизу, я нажал на курок: он недвижимо распластался на снегу.

Вскоре без единого шума вернулись и штурмовики. Пока что нападение шло чётко по намеченному плану.

Мы вышли на позицию с тыла лагеря.

Несколько человек с оружием в руках ходили по лагерю взад и вперёд. Первых двух часовых нужно было убрать нам с Ником, причём, одновременными выстрелами, и прозвучать они должны были в строго назначенное время, как знак для основной группы — начать операцию.

В нужное время я взял на мушку одного из часовых, другого — мой напарник. Один за другим, мы выстрелили: так и не поняв, что происходит, они растянулись на снегу.

Мгновением позже остальные часовые были бесшумно поражены снайперским огнём основной группы. Дело было сделано. Теперь оставалось только проникнуть в лагерь и уничтожить тех, кто там находился.

Мы остались в прикрытии, в то время как штурмовая группа начала незаметно спускаться с холма, короткими перебежками от одной кочки к другой. Их вряд ли кто мог теперь заметить, но их так учили и даже, в абсолютной безопасности они, наверное, передвигались бы точно так же. Я с трудом различал их в прицеле ночного видения, однако, как вскоре оказалось, не я один.

Они прошли уже половину пути до лагеря, когда внезапно под их ногами разом рванули десятки зарядов. Огненное зарево вмиг поглотило людей, яркой вспышкой осветив окрестности бункера.

Мы содрогнулись от неожиданности: весь склон полыхнул одновременно, не оставляя ни единого шанса для тех, кто находился на нём.

В следующее мгновение со всех сторон загудели сирены, а небо пронзили десятки сигнальных ракет.

— Это засада! — воскликнул Ник. — Уходим!

Я напрягся, пытаясь сообразить, как мы попались в такую засаду, когда так долго и тщательно осматривали местность в бинокли, оставаясь абсолютно незаметными?

Теперь стало ясно, почему наблюдатели вели себя настолько расхлябано — они попросту не были наблюдателями и уж тем более не снайперами, а их позиция была скрытна настолько, чтобы мы смогли её заметить, не заподозрив неладное. И лагерь внизу, конечно же, не был лагерем, а солдаты в нём — актёры, разыгрывавшие перед нами спектакль, в который мы так наивно поверили. Всё было подстроено заранее. Они знали, что мы придём и были готовы к этому.

— Нужно уходить! — вставил один из штурмовиков.

— Нет! — чётко возразил я. — Нам некуда уходить. Мы окружены. Наше единственное спасение — это бункер и ничто иное!

Бойцы переглянулись.

— Или погибнем здесь, прорываясь к нему или в бегах. Решать вам, — добавил я.

По лицам бойцов я уловил неопределённость и тут же добавил, не оставляя им возможности для выбора:

— Вперёд! Пока у нас ещё есть время, — выхватив пистолет-пулемёт, я перебрался через выступ, за которым мы укрывались и начал быстро спускаться вниз.

Недолго думая, мои товарищи последовали за мной. Выбора у них уже не было.

В небе горели десятки сигнальных ракет, окрашивая снег в тёмно-розовый цвет, словно он покрылся кровавыми пятнами. Чувствовался запах гари и жар от взрывов, волной разошедшийся во все стороны.

Мы успели спуститься с холма, когда послышался шум приближающихся вертолётов. Откуда ни возьмись, по нам заработал пулемёт, поднимая под ногами брызги снега и норовя задеть шальной пулей.

Мы бросились врассыпную, упав на землю и укрывшись за случайными кочками.

В этот момент из-за холма показался вертолёт. На его носу был закреплён мощный прожектор, которым он высвечивал под собой цели. Очень быстро он начал заходить для атаки, устремляясь прямо на нас.

Положение становилось опасным: с одной стороны нас прижимал к земле пулёмёт, с другой — вертолёт, который, если ничего не предпринять, очень скоро оставил бы от нас одно мокрое место.

— Дымовые гранаты! — закричал я. — Гранаты!

У штурмовиков было по одной дымовой гранате, но чтобы они выпустили достаточно дыма, необходимо было время, которого до атаки вертолёта у нас уже не было.

Боевики метнули свои гранаты, и в это же время яркая вспышка пронзила пространство над долиной, быстро устремившись в сторону вертолёта. Вертолёт едва успел открыть по нам огонь из крупнокалиберных пулемётов, поднимая вокруг нас брызги снега и земли, когда с боку в него угодил снаряд из гранатомёта. Его буквально разорвало изнутри и огненным шаром, резко теряя высоту, он полетел на землю, заваливаясь прямиком в нашу сторону.

Со всех ног мы бросились в сторону, поднявшись из-за своих укрытий, но по нам уже никто не стрелял. Похоже, пулемётчик, учуяв более серьёзную угрозу, уже перевёл огонь на тех, кто сбил вертолёт.

Судя по всему, это были наши снайперы, оставшиеся в прикрытии. На всякий случай у них была одна РПГ, которой они, к счастью, вовремя воспользовались.

Прямо за нами на землю с грохотом рухнул подбитый вертолёт, ещё раз взорвавшись при падении.

Нас отбросило взрывной волной, но мы тут же поднялись и, ощутив свободу действий, побежали к лагерю. В тоже время пулемёт, ещё некоторое время стрелявший по позициям снайперов, резко затих, похоже, сражённый снайперским огнём.

Подбежав к лагерю на всякий случай, метнули туда несколько гранат, а сами залегли неподалёку, ожидая, когда враги начнут выбегать наружу.

Гранаты с грохотом разорвались, но оттуда так никто и не выбежал, как не услышали мы и ни единого вскрика. Похоже, это и в самом деле была всего лишь приманка.

Откуда-то сбоку заработал ещё один пулемёт, но тут же притих, очевидно, о нём так же позаботились снайперы прикрытия.

Но это были последние их выстрелы: буквально несколько секунд спустя из-за горы вынырнул ещё один вертолёт, сразу же открывший по ним пушечный огонь. И почти одновременно две ракеты отделились от него, с шипением устремившись в сторону прикрывавших нас товарищей. Раздались мощные взрывы, адским пламенем охватив холм, на котором они располагались.

В это время дымовая завеса скрыла часть местности у бункера, и вертолёт, не заметив нас, пролетел мимо. Но вскоре начал разворачиваться, похоже, заходя на очередной вираж. Следовательно, у нас оставалось мало времени.

— Бежим! — скомандовал я, и все вместе мы рванули ко входу в бункер, который был от нас уже в каких-то двадцати метрах.

Мы уже практически добежали до него, когда воздух перерезала пулемётная очередь. Мы с Ником успели укрыться за надстройкой, но остальных всё-таки задела пулемётная очередь.

Одного убило на месте. Другой, крича от боли, попытался доползти к нам, но лишь только он приподнял голову над землёй, как прицельная очередь в прямом смысле разорвала её на куски.

С боку начинал приближаться вертолёт, а с остальных сторон всё громче слышался гул приближающихся людей и техники. Ещё немного и нас накроют огнём со всех сторон.

Пулемётчик находился как раз со стороны входа в надстройку, отчего попасть в неё отсюда мы никак не могли. Тут бы пригодились дымовые шашки, но их у нас уже не было.

— Прикрой меня! — изготовив винтовку к стрельбе, крикнул мне Ник.

Я понял, что тот хотел сделать и кивнул головой в знак согласия. Быстро обогнув надстройку бункера с другой стороны, я высунул пистолет-пулемёт и, не целясь, открыл огонь очередями.

В это же время Ник высунулся из-за другого края и вскинул винтовку.

Я ощутил врезавшуюся в бетон возле меня очередь из нескольких выстрелов, после чего огонь резко перевели в другую сторону. В этот же момент с другой стороны я уловил человеческий вскрик, едва различимый сквозь весь нарастающий шум и бросился к своему товарищу.

Но было уже поздно: Ник осел и выпустил винтовку из рук. Я подбежал к нему и под градом пулемётных очередей втянул его за бетонную стену. Тот ещё был жив.

— 3 точка 5 на плюс 1 точка 25, - произнёс он и замолчал, навсегда.

Я понял его: это была поправка на расстояние и ветер для стрельбы по пулемётчику, заградившему огнём вход в бункер. Это была ценная информация, ценность которой сложно было сейчас недооценить, ведь теперь мне не нужно было тратить время на уточнение этих параметров, и я мог стрелять практически без подготовки.

Невероятно, но в последние мгновения своей жизни этот человек думал только о задании. Он сражался до последнего вздоха, до конца веря в наше дело.

Теперь из всех нас остался лишь я один и только от меня зависел успех всей операции. Уже который раз на поле боя я терял всех своих товарищей. Почему судьба поступала так со мной? Неужели только я один был достоин жить дальше? Кто это решил и почему?

К сожалению, я не выбирал судьбу, а потому мне оставалось лишь делать то, что было в моих силах — сражаться до последней капли крови, как и мои товарищи.

Я быстро ввёл поправки на прицеле. Мне следовало торопиться, пока ветер не изменился, и мне не пришлось тратить время на дополнительные корректировки. Но просто так высунуться и выстрелить я не мог: меня сразу же накрыл бы пулемётчик, к тому же, в темноте я его не видел, отчего и стрелять мог лишь по вспышкам его пулемёта.

Я аккуратно подполз к краю стены, откуда меня ещё не было видно, и быстро сдвинул мёртвое тело Ника на открытое пространство. Мгновение спустя на него обрушилась пулемётная очередь, откидывая тело назад. В этот момент я перекатился под прикрытие его тела и осторожно высунул над ним дуло винтовки.

В это время вертолёт приблизился к бетонному возвышению и крупным калибром заработал вокруг моей позиции. Облако снежных брызг поднялось вокруг меня, но я не сдвинулся и не убежал, сосредоточившись на пулемётчике. И я увидел вспышку выстрела. Тело Ника дёрнулось ещё раз, но я успел выстрелить ещё до этого.

Пулемётчик мгновенно замолчал.

В этот момент вертолёт зашёл ко мне со спины, всё ближе подбираясь ко мне своей огненной струёй. Ещё мгновение и меня уже ничего не спасло бы.

Я мгновенно вскочил на ноги, и со всего духу рванул ко входу в бункер. Откуда-то со стороны по мне затрещал ещё один пулемёт, вонзаясь пулями в бетонную стену и поднимая снежные фонтаны, но меня уже было не остановить.

В какой-то момент я понял, что прорвусь, и, сделав ещё несколько шагов, находясь под плотным огнём врага, запрыгнул внутрь надстройки.

Но и это был ещё не конец: необходимо было найти панель управления и ввести код, чтобы открылся люк в полу, которая и вела внутрь бункера.

Панель оказалась прямо на полу возле большого люка, метра три в диаметре. Я быстро окинул защитную крышку. Зажглась лампочка, подсвечивая клавиатуру. На небольшом экране появилась надпись, требующая ввести секретный код.

Теперь ошибиться было нельзя: три неправильных ввода ключа полностью заблокировали бы вход, и пробраться внутрь стало бы уже невозможно.

Код состоял из хаотичного набора цифр и букв, которые я выучил наизусть, находясь в самолёте: до этого во избежание утечки информации, его никому не говорили. Как оказалось, очень даже не зря.

Я быстро ввёл код, после чего прозвучала громкая сирена и огромная стальная крышка начала медленно приоткрываться.

Со стороны входа всё чаще начали залетать пули, и всё громче становился шум техники, приближающейся к бункеру.

«Быстрее, ну же!» — мысленно поторапливал я стальную машину, поднимавшую многотонную крышку со своего места.

Вертолёт подлетел к входу и, зависнув напротив него, открыл ураганный огонь из всех орудий. Я едва успел укрыться за стеной бункера, судорожно соображая, как же теперь спуститься вниз.

Крышка люка между тем поднялась на столько, что в образовавшуюся щель теперь мог протиснуться человек моей комплекции, а внутри зажёгся свет, освещая помещение внизу. Недолго думая, я выхватил две оставшиеся у меня осколочные гранаты и метнул их под вертолёт.

Прогремело два оглушительных взрыва, и вертолёт качнулся, огонь на мгновение прекратился, и я прыгнул вниз, в отверстие. Еле протиснувшись под люк, я ухватился за лестницу. Рядом увидел кнопку экстренного закрытия и резко нажал на неё.

В это время подбитый вертолёт врезался в бетонную постройку и через мгновение прогремел взрыв. Волной меня отбросило вниз, накрыв обжигающим пламенем.

Я упал на железный пол, крепко ударившись обо что-то металлическое, сознание моё помутнелось и меня вмиг поглотила кромешная тьма.

Не знаю, сколько часов я пролежал без сознания, но за это время я чуть не окоченел, находясь на ледяном полу подземного бункера.

С трудом очнувшись, я приподнялся, присев у стены. Тело зудело, и хотя вокруг всё было освещено мощными лампами, я практически ничего не видел: в глазах были одни светлые размытые пятна. В ушах звенело, голова раскалывалась, а на затылке я ощутил огромную шишку, которая очень ощутимо давала о себе знать.

Некоторое время я неподвижно сидел, собираясь с силами и постепенно приходя в себя, думая только о том, что с каждой минутой моё задание близится к провалу, и чем дольше я бездействую, тем большему количеству врагов удастся скрыться, особенно теперь, когда они почувствовали серьёзную опасность для себя. Поэтому я пытался как можно быстрее вернуть себя в нормальное состояние.

Минут через десять я, наконец, начал различать окружающие предметы и, собравшись с силами, поднялся на ноги, придерживаясь за металлическую лестницу, с которой я так неудачно упал при взрыве.

Я с трудом рассмотрел стрелки на ручных часах, но они застыли и показывали лишь время моего падения, так что определить, сколько прошло времени стало вообще невозможно.

Я огляделся: на потолку, который здесь заменяла огромная многотонная крышка люка, были видны чёрные следы обгорелого металла — последствия взрыва, после которого, как я теперь понимал, я каким-то чудом остался жив.

Возможно, там, на верху, решили, что я умер, и тогда мне некуда было спешить, но в это как-то слабо верилось. Нужно было исходить из худшего, что заговорщики почуяли опасность и в этот момент спешно спасались бегством. Нужно было торопиться. Промедление грозило провалом всей операции, а так же могло привести к бесполезным жертвам со стороны мирного населения.

Я находился в верхней части бункера, напоминающей по своей конструкции небольшой, диаметром около шести метров цилиндр, несколько уровней которого объединяла винтовая лестница, располагавшаяся с краю у стены. Это было что-то вроде холла, где должен был находиться отряд спецназа, защищающий вход в бункер и готовый обеспечивать прикрытие глав государства, в то время, когда те спускались в бункер. Этот модуль в случае опасности уничтожался.

Главные же помещения находились глубоко внизу, примерно на двухсотметровой глубине.

Придерживаясь за поручни, я как можно скорее спустился по лестнице на нижний уровень, где находился лифт. Здесь тоже нужно было ввести код, уже иной, чем наверху, только здесь уже после трёх неверных попыток модуль бы попросту взорвался вместе со мной.

Введя длинный код из множества символов, я зашёл в лифт, и он быстро начал опускать меня в бездну, под двухсотметровый слой крепкой скалистой породы.

Там, внизу, находилась многоярусная сеть подземных коммуникаций, склады провианта, оружия и системы жизнеобеспечения, рассчитанные на несколько тысяч человек. Думаю, здесь можно было бы переждать ядерную зиму, даже если бы она продолжалась несколько лет.

Лифт опустил меня на самый низ: здесь было темно, а свет горел только на площадке у лифта. Дальше вглубь бункера вело несколько коридоров, также покрытых непроглядной тьмой. Здесь уже было не так холодно, однако это огромное бетонное сооружение всё же холодило своей мрачностью и навевало трепетный страх. Одному здесь было как-то не по себе.

Казалось, вот-вот и из темноты на меня набросятся какие-нибудь монстры и раздерут на куски. Конечно, в глубине души я смеялся над своими страхами, ведь тут в принципе никого не могло быть, однако для большего спокойствия одну руку я всё же держал на рукояти пистолета-пулемёта.

Первым же делом я направился в щитовую, где повернул главный рубильник. Система зажужжала и где-то в глубине, заработал мощный дизель, подавая энергию в помещения бункера и освещая лабиринты подземных ходов.

Какие помещения расположены дальше и где они находились, я не знал: эта информация была неизвестна даже нашему информатору, но на бетонных стенах, не очень ровно выложенных мелкой плиткой, были указатели, по которым я и ориентировался.

Всё глубже и глубже пробираясь по узким коридорам вглубь бункера, минуя самые разнообразные помещения — столовые, кладовые, санузлы, медсанчасти, лаборатории, комнаты отдыха и т. д. — я подошёл к командному пункту.

В отличие от предыдущих, это было довольно обширное помещение. С одной стороны вдоль стены стояло с десяток компьютеров, с другой — шкафы с электроникой и, наконец, пульт управления за отдельным столом.

Питание всей системы подавалось с отдельного щитка, на котором я сразу же повернул рубильник. В тот же момент вся система загудела, закрутились жёсткие диски компьютеров, загорелись мониторы, сотни лампочек зажглись на пульте управления.

Через несколько минут система должна была полностью перейти в боевой режим.

Не теряя времени, я сел за главный компьютер, положив оружие со снаряжением возле себя.

Система была не очень понятна — никакого Виндоуса или хотя бы подобия на него. Очень похоже, что эта операционная система — продукт чисто российский и создавался он где-то на рубеже тысячелетий лишь для военных целей.

Путём проб и ошибок мне удалось запустить нужную программу и активизировать систему «Скат». После чего на главном экране зажглась карта Земли, а компьютер запросил координаты. Координаты следовало вводить в чёткой последовательности, как было изложено на вручённой мне бумаге с координатами, иначе мог произойти системный сбой, а вот что делать в таком случае, я понятия не имел, так что я старался не ошибаться.

Я развернул бумагу, которую для сохранности держал в водонепроницаемом пакете во внутреннем кармане и медленно, без ошибок ввёл координаты. Несколько раз проверил правильность и только после этого нажал на «Ввод». Компьютер быстро обработал информацию и запросил коды допуска — ещё одна длинная цепочка из цифр и символов и ни единого шанса на ошибку, иначе — отбой операции и начинай всё с начала.

Наконец, я справился и с этим и снова нажал на «Ввод».

На панели управления загорелась красная кнопка с надписью «Подтверждение».

Снизу имелась закрытая стеклянным колпаком большая красная кнопка. Я откинул крышку.

У меня оставалось ещё несколько секунд, чтобы нажать на «Пуск».

«Да простят меня все люди, которых я обрекаю на смерть», — пронеслось у меня в голове, и я нажал на кнопку.

Компьютер получил команду и вывел на экран: «Ожидание…» и затем почти сразу же «Время выполнения 30–00», «29–59», «29–58» и т. д.

Отсчёт пошёл.

Я расслабленно откинулся в кресле. Дело было сделано.

Всё, теперь можно отдыхать. Главное, не думать обо всех тех смертях, которые вскоре произойдут. Много невинных людей должно будет погибнуть, но они не первые, а в общем числе погибших это незначительные потери, учитывая то, какой эффект должен был последовать от этого во всём мире.

Я сидел и ждал, молча наблюдая за часами, монотонно отсчитывавшими время оставшееся прожить сотням тысяч, а, может, даже миллионам людей.

Мировая история должна была в корне изменить своё русло и человек, который повернёт его вспять — это я, я один! Никогда не думал, что от меня может зависеть ни больше, ни меньше, судьба всего человечества. Когда я проделывал весь этот путь, чтобы попасть сюда, когда спасался от пуль и взрывов, я ни на мгновение не задумывался об этом. И вот теперь я совершал то, что не по силам никому, разве что Природе или самому Создателю. Имею ли я на это право или нет? Может, и нет, но по какому праву тогда горстка сумасшедших богачей начала всё это? Кто давал им право распоряжаться чужими жизнями? И я — всего лишь исполнитель воли тех, кто погиб в адском котле ядерных взрывов. Это слегка запоздалая, но кинжальная месть за миллиарды ни в чём неповинных людей.

Скорее всего, обо мне никто никогда не узнает и подвиг погибших наверху людей навсегда останется неизвестным. Возможно, это даже к лучшему, иначе спокойная жизнь, которую мне хотелось бы после всего этого прожить, стала бы невозможна.

Часы отсчитали положенное время, после чего экран начал выдавать сообщения:

«Запуск ложных целей».

«Запуск межконтинентальных ракет».

Затем показалась колонка из цифр, где напротив каждой ракеты пошёл отсчёт времени поражения цели.

Время от времени то одна, то другая строка замирала на нулях и строка состояния указывала, что ракета поразила цель.

Жутко становилось от мысли, что каждая строка — это мгновенно испепелённые человеческие тела и уничтоженные города, но теперь уже поздно горевать. Что сделано, то сделано и ничего уже ни попишешь.

Одна из ракет разорвалась прямо над бункером, выжигая всё, что находилось наверху, но здесь этого я даже не почувствовал.

По идее, я мог выйти уже часа через три, но спешить было некуда. Я выждал целые сутки и лишь после этого, собрав необходимый для обратного пути провиант, которого здесь было в избытке, вышел наружу.

Верхняя крышка на мощных домкратах медленно отодвинулась, раздвигая куски разрушенного железобетонного купола, позволяя дневному свету проникнуть внутрь подземной крепости.

Я выбрался наружу, ступив в мир, который уже никогда не будет таким, как прежде. Мир, в котором, я надеялся, больше не будет ни войн, ни вражды, где каждый человек будет волен делать то, что желает и где больше не будет рабства, в котором мы жили до этого.

Но и я уже был не тот, что раньше. Последние несколько недель перевернули мою жизнь самым кардинальным образом. И не только потому, что я оказался в центре военных действий, убивал и спасался бегством, в конце концов, своими руками изменил ход мировой истории, но и потому, что, наконец, обрёл любовь всей моей жизни, причём, взаимную — именно это, а не что иное, было для меня теперь важнее всего.

Что ожидает нас теперь: светлое будущее или бесконечное эхо войны?

По календарю индейцев майя конец 2012 года знаменует новую эпоху в планетарном масштабе, так, может, пришло время и людям открыть глаза и по-новому взглянуть на себя и на окружающий мир?