Последняя из рода Блау

Глава 4 Старые хрычи

– …Спросила что? – Сир Виртас так сильно поперхнулся золотистым арийским, что обрызгал целительский сюртук, кресло и дорогой мирийский ковер.

– Спросила, откуда у нее на пальце появился родовой перстень. Эффект трансгрессии или привязанная телепортация из родового хранилища?

Мастер-наставник Вирт закрыл лицо ладонями и едва слышно простонал ругательство сквозь зубы.

– Я так и подумал, что вы это проходили о-очень давно. Да, и сразу после продемонстрированных вариаций смертей Блау, Акселя, кстати, повесили, а от меня остался один скелет. Не слишком веселое зрелище. Вайю спросила, может ли она заменить платье на сиреневое. Ведь в фисташковом идет одна из ее подружек.

– Значит, она приходит в себя. – Вирт расслабленно откинулся на спинку кресла. – Ты рисковал, считывая образы напрямую. Яд скорпиксов изучен не до конца, ты сам знаешь, и эта связь Блау… Мне стало казаться, что из пещер вернулась не совсем Вайю. Она такая… – Он покрутил в воздухе пальцами. – Ее глаза стали такие…

– Похожая на Рели.

– Да. Но если бы я две луны думал, что остался последним из рода, наверное, поседел бы. – Вирт дернул серебристую прядь. – Столько смертей, пропущенных через себя, не могли не дать обратку, учитывая второй Светлый.

– Чтобы построить дом, нужно срубить дерево. – Старший рода неторопливо крутил пустой бокал, наслаждаясь причудливыми узорами пламени от камина.

– Кастус, Аурелия просто убила бы тебя, потом подняла твой труп и расчленила бы с особой жестокостью, если бы узнала, как ты экспериментируешь с ее дочерью. – Виртас говорил лениво, старый спор, старые аргументы. – И заметь, я бы ее полностью поддержал.

– Аурелия – Хэсау, учитывая их методы воспитания, она поняла бы меня. Что страшного произошло? Ребенок посидел в пещерах пару лун – и мы имеем пробужденную Блау, с родовым даром, пассивным, правда. Но было бы чудом рассчитывать на еще одного активника в поколении. Эмпатия это неплохо.

– Неплохо? Всего лишь неплохо? Сир, вы путаете берега. У вашего верного слуги ни одного пробужденного родового дара. – Мастер Вирт изобразил пародию на глубокий придворный поклон. – Надеешься, что она прозреет в отношении Квинта? Это того стоило? Покореженный энергетический внутренний контур, кошмары… И я вообще удивлен, что Вайю не слетела на первый круг. Нэнс сказала, что она кричит во сне. Кричит, Кастус. И это несмотря на чары спокойствия. Я не целитель душ, ты же знаешь, я наставник, и эти твои эксперименты…

– Дарами, Секстус, все окупается дарами. Вайю видела весь гобелен. Я не вижу дальше десятого колена, а ей показали весь.

– А нужно ли это, Каст? – Вирт заговорил с жаром, глотая слова. – Кому много дано, с того много спрашивают. Иногда слишком много. – Он с горечью покачал головой.

– Ничего. Нельзя. Сделать. Ты сам все знаешь. Эта академия через год… Так хоть какая-то защита. И теперь им придется учитывать и ее слово. Если только Вайю опять не выкинет очередную глупость.

– Обет молчания. Я подтяну в щитовых чарах. Разберемся с даром. – Вирт загибал пальцы. – Мы все равно не сможем утаить свет в мешке. Я, как наставник, могу снова вернуться в академию.

– Ты и столица? Не дразни псак. Пусть тренируется, пусть участвует в этом детском турнире. Пусть падает и поднимается. Сейчас рядом я, ты, Аксель. Есть кому подуть на коленки. В академии никого не будет. Ее сожрут, Вирт, просто сожрут – единственная Светлая в Темном роду породнившихся, слабая, недальновидная. Я ничего не могу там сделать! – Кастус обреченно махнул рукой в сторону Южного перевала. – Они следят за нами, как за крысами. Выращивают, скрещивают, разводят. Квинты слабы, но управляемы, а там…

– Я до сих пор не понимаю, как у Юстиния и Рели родилось такое незапланированное чудо. – Целитель нежно улыбнулся воспоминаниям. – Но я рад, что она Светлая.

– Ей это не поможет. Если… – Каст помолчал. – Если ее действительно замкнуло на Квинте – не удержим.

Сумасшествие. Сумасшествие Блау. Чем старее род, тем более редкими дарами балуют предки своих потомков, разделяя, как жемчужины в ожерелье. Вот этому – покрупнее и поярче, другому несколько мелких бисеринок – дары послабее. В роду Блау одаривали щедро и сразу, полной мерой получали потомки возможность чувствовать и находить темных тварей. Если есть хотя бы одна темная тварь, Блау всегда найдут выход. Но вместе с кровью уже много веков передавалось и проклятие. Тщательно оберегаемое. Тщательно лелеемое. Тщательно скрываемое. Сумасшествие Блау.

В каждой Темной семье, в каждом клане, если он вел род от Грани, можно было найти призраки старых проклятий. Что у Тиров? Что у Фейу? Хэсау? Можно было только догадываться, собирая крохи информации. Тиры никогда не женились по любви, а если случалась ошибка, то все трагические пьесы, сочиненные имперскими менестрелями, основаны на реальных историях клана Тиров. Хэсау были жестоки к детям. Фейу горды и высокомерны. Блау слыли несдержанными, взрывными и эмоциональными. Есть старая имперская шутка про тихого Блау в боевом трансе.

Но Блау действительно становились полностью сумасшедшими. Когда отсутствовал объект их страсти.

– Это может быть просто детское увлечение, влюбленность или любовь, совсем не обязательно, что это клин.

– Услышь тебя Великий! Но раздражительность, повышенная чувствительность, неспособность контролировать эмоции при удалении от объекта… Вспомни Юстиния и его картинки. Вспомни Акселя. Это действительно проклятие, Вирт. Ты не можешь есть, не можешь спать, не можешь думать.

– Но ни одного Блау не замыкало на живых людях. Всегда объектом…

– Ни один из истинных Блау не был Светлым! Ни один! Ты представляешь себе Светлую, коллекционирующую Темные артефакты? Разводящую скорпиксов? Тренирующую умертвий? Я не знаю, чего ждать от Вайю. И никто не знает. – Кастус устало вздохнул. – Я надеюсь, и они не знают. А пока не знают, пока им любопытно, пока есть выгода, у Вайю есть шанс. И если… я говорю если это Квинт, тогда у нас остается единственный вариант.