Последняя ходка

К месту сбора команда добиралась разными способами. Каждый отдельно, наособицу, сам по себе и сам за себя. Чтобы, даже если кого вдруг и прихватит местная безопасность, то остальные все равно могли бы добраться. И маршруты свои никто никому не сообщал заранее. Главное было запомнить точные координаты и приметы самого места сбора. Даже на картах никто не ставил точку карандашом. Слишком эта точка была близка к запретной зоне. То есть, даже так — Запретной Зоне. С большой буквы и первое, и второе слово. Последняя и главная на всей этой планете Запретная Зона. Та, куда уходили раз за разом лучшие поисковики, гордящиеся своим старинным званием сталкеров, и пропадали, как и не было их.

Но народ-то помнит, помнит…

И миллионера Алекса Старого помнит, того, который самым первым стал зарабатывать на сувенирах из чужих миров. И молодого еще Бомбу, славящегося своими шальными загулами после каждого успешного дела. И крепкого, как дуб, Моряка. Хотя, какой из него моряк в наше время? Но вот получил такое «погоняло», так и запомнился людям. Да многие ушли — всех просто не назовешь. Ушли и не вернулись.

Самба ждал свою команду на точке, выйдя на сутки раньше. Есть такое понятие: сержантский зазор. Это когда все знают, что ровно в семь, скажем, часов утра будет общий подъем для всей казармы. И поднявшихся по крику дежурного, одевшихся второпях, сонных еще бойцов с мятыми лицами и зевотой во весь рот обязательно должен встретить на выходе подтянутый, выбритый и умытый сержант. Сержант не спит. Сержант не мерзнет. Сержант всегда впереди. Правильный сержант, качая увесистым кулаком, сообщает вечером дежурному:

— Меня поднять за полчаса до всех.

Так всегда и делают. Вот тебе и сержантский зазор.

Самба гордился тем, что успел послужить в армии, пока не отменили срочную службу по призыву. То есть, кто понимает, получается, было Самбе лет уже много. То есть, далеко не молод. Но соревноваться с ним за первенство в группе никто пока не рвался — крепок еще был Самба. И по-сержантски напорист и нагл.

Их команда, кстати, никогда не считалась лучшей. Раньше не считалась. Но ведь когда-то и им придется расти. Почему бы не сейчас, когда уже выбыли и пропали лучшие из лучших?

Самба собрал целое отделение. Под ним ходили еще десять человек. Остальные старшие, как он считал, просто жлобились и давились, не хотели ни с кем делиться. Потому и ходили всегда малой группой. А он вот все вырученное делил на команду. И команда была крепкая и спаянная, как в армии. Был Снайпер. Был Гранатометчик. Был Медик. Еще был Связист. И автоматчик был. Вернее, автоматчиков было пятеро. Назывались они просто — Первый, Второй, Третий, Четвертый, Пятый. И еще был Пулеметчик. Полное отделение. Никаких имен. Никаких кличек из прошлой жизни. Здесь, в работе, был Самба и было его отделение.

…

Дошли вовремя все. На точке встречи посидели, перекусили, двинулись. Говорить было нечего — все уже было обговорено раньше.

Но Пятый погиб еще на подходе к зоне, когда, рассыпавшись цепью, они вползали на древний курган. Свистнуло в воздухе, сверкнуло, жахнуло — и нет Пятого.

— Что это было? — обернулся Самба.

— Боевые потери, — пожал плечами могучий Пулеметчик, который был заодно заместителем командира.

— Я же предупреждал! Это вам не прогулка! Еще не вошли в зону, а уже потери…

…

Полгода готовились. Собирали любые слухи. Изучали карты. Сравнивали с космической съемкой, за которую было уплачено немало. Рисовали маршруты. Спорили. Предлагали варианты.

Казалось бы — зачем? Для чего?

Но все помнили миллионера Алекса. И помнили, как он стал миллионером. И вот этот старый срывается и кидается в Запретную Зону. Значит, есть какой-то смысл? А остальные? Те, кто считался самыми лучшими и передовыми? Они, что, дурнее нас? Они всегда были умнее, богаче, удачливее. То есть, удачливее, а потому — богаче.

Что там, в этой Зоне? Знаменитый Золотой шар? Артефакты Странников? Вечные батарейки? Ответ на главный вопрос о смысле жизни?

— Сорок два, — смеялся веселый Связист.

Он всегда смеялся, когда начинали делить шкуру, не убив еще дракона. Но при этом никогда не отказывался. Никто из них не отказался, хотя с самого начала было сказано: потери будут большие. Объект, Зона эта, страшно опасная. Никто еще не вернулся. Но кто дойдет — прокормит потом семьи погибших.

— А у меня нет семьи, — бурчал Снайпер.

Как и положено настоящему снайперу, он был нелюдим и одинок. Зато мог просидеть в засаде хоть неделю. Только памперс ему дай побольше. И сухпай с запасом.

Запретная Зона охраняется государством. Это правильное решение. Чтобы никто не влез и не узнал секреты или не утащил артефакты. То есть, все сходится. Все, как в старых книгах и как в настоящей жизни. Вот граница Зоны. Вот предупреждающие знаки. А дальше — лес и поля, поля и лес, постепенно поднимающиеся вверх, к плато. Вот на том плато и есть то, за чем все пошли. Там оно, в самой середине, «в самой мякотке», как смеялся Пятый.

Больше уже не посмеется.

…

Первый и Третий легли вместе. Они шли передовым дозором. медленно, смотря под ноги, проверяя странные места гайками — как положено. Вот на такую гайку и сработало что-то. Пыхнуло так, что на десять метров черная земля и только будылья опаленные. И два трупа с горячими автоматами в руках.

…

Перестроились. Отдохнули полчаса — больше нельзя. Не ночью же идти по такой опасной Зоне! Первым пошел сам Самба. Тут уж, если не пойти впереди, никого не пошлешь. Сразу за ним шли Пулеметчик и Медик, чтобы прикрыть, если что. Связист — в середине. На нем вся техника и все компьютерные дела. Его прикрывает Четвертый. А Снайпер со Вторым — сзади метрах в двадцати. Прикрывают тыл. Гранатометчик шел слева в боковом дозоре. В пределах видимости. Вот замер, подняв руку. Скинул с плеча гранатомет, отщелкнул прицел…

— Нельзя, нельзя! — шепотом кричал Самба, встав на колено и пытаясь понять, что там заметил подчиненный.

Поздно. Хвост дыма сзади, яркий росчерк — вперед. Взрыв, как штабель боеприпасов. Что-то было там, было. Большое, видать.

Медик подбежал к Гранатометчику, наклонился, проверил, поднялся, ничуть не удивленный.

— Ну?

— Все.

И сам остался в боковом дозоре вместо погибшего.

…

Потом были автоматические пушки и движение по-пластунски под постоянным обстрелом. Были скрытые пулеметные гнезда, режущие крупным калибром из кустов. Были простые ямы, прикрытые сетями и дерном, с кольями и минами внизу. Еще были лазеры, которые не стреляли, а держали охрану. Как бы перестреливались, пуская лучи между стойками. Если кто сунется — сработают по-боевому.

Но пока все было человеческое, понятное. Никаких тебе иноземных вещей. И это означало, что впереди — самое сложное. Это, выходит, пока проходили зону ответственности государства. А где же сама Зона? Когда она начнется?

…

Раненых не было. Не было и повернувших назад. В одиночку, да если даже и вдвоем-втроем, вернуться по своим следам… да разве же в Зоне ходят по своим следам? Вот, то-то. А если не по следам, так там опять будет всякая хрень. Понятное дело.

— Я ведь думал, хрипел, умирая, Пулеметчик, — так и не задействовавший свой пулемет, — что ты нас отмычками берешь, мясом. Что спустишь всех, а сам сзади. Прости, Самба, ты шел честно.

А Самба уже и сам не знал, честно все или нет. Кто там остался? Он, да Снайпер. Автоматчики легли, прикрывая своих от непонятной угрозы. Лег Связист, попытавшись включить рацию и отвалившись с тропы плашмя. Наушники вдруг сработали, как микроволновая печь. Это уже было похоже на самую настоящую Зону. Только вот все равно было как-то не так.

— Командир, — прошелестел еле слышно Снайпер. — За нами погоня.

— Люди?

— Роботы.

Роботы-псы совсем не были похожи на собак. Но назывались именно так. Цепью, перекрывая долину от горизонта до горизонта, наползали они снизу.

Снизу!

Самба понял, что, выходит, еще один бросок вперед — и все. Дошли! Но как же — под огнем, под пулями в спину:.. И просто лежать нельзя. Не отбиться от такого количества псов, когда доберутся.

— Иди, командир. Я прикрою. Я все равно — один.

Снайпер откатился в сторону, сразу сливаясь с опавшей листвой. Грохнул первый выстрел, завертелся пес на сбитой гусенице. Тут же остальные повернулись фронтом на выстрел и открыли плотный пулеметный огонь, постепенно сужая кольцо.

Самба даже не знал, кому отдавать долю Снайпера. Практически ничего не знал о нем. И не спросить уже. Он выждал второго выстрела — опять чуть дальше от себя — и рванул вверх, всей спиной ожидая пулю. Перевалился через край, скатился вниз…

Кратер — не кратер. Яма. Во всю поверхность плато. И только бортик чуть выше человеческого роста получается. Как специально, как удобно — чтобы пули не попадали в тех, кто уже здесь. А здесь…

— Кто это у нас? Смотрите, Самба явился! Один? Ну, ты герой…

— Алекс? Дед, ты чего тут? А это… Моряк? Вон, хромает?

— Да тут, бродяга, все наши. Кто дошел. Вот теперь и ты тоже добрался. Молодец, что…

— А что у вас тут? А? Что — тут?

— Лагерь тут, дружище Самба. Лагерь для ненужных членов общества. Кормят от пуза, поют без ограничения, но не выпускают. Уж больно, похоже, мы надоели нашему государству.

— Так мы же пробивались. С боем, можно сказать!

— Это ты сюда — пробивался. А попробуй теперь — отсюда. Да в одиночку. Да с последним патроном. Попробуй, Самба. Некоторые, знаешь, пробовали.

— Так что же делать?

— Жить. Ждать гостей с воли. Вот ты пришел — свежие новости расскажешь. Кстати, кто там следующий был по рангу после тебя? Толстый такой.

— Так его все и зовут — Толстый.

— Ну, вот Толстого и подождем. Да ты не нервничай, не нервничай. Трудно только первые пару лет. Потом ничего, притираешься, привыкаешь. Входишь в режим.

— Но ведь тут — Зона, — безнадежно и уныло протянул Самба.

— Вот именно. Запретная Зона. И кто в нее полез — сам себе, выходит, злобный сталкер. Ты хоть покурить с собой принес? Нет? Тьфу! Ну, обживайся теперь. Вот она — Зона. Ешь ее. Пей. Живи в ней. Кончилось твое сталкерство, Самба. Последняя ходка была. Крайняя. Все, отдыхай.