Последний страж Равновесия. Книга 1.

Глава 16

После моих слов возникла небольшая пауза. Видимо, Евгению Алексеевичу нужно было время для осознания случившегося.

— И что произошло далее, Станислав? Он как-то объяснил свой поступок?

Я тяжело вздохнул и посмотрел вслед уходящей матери.

— Объяснил. Отчасти. По его словам, он состоял в некоем клубе для избранных. Там он стал получать задания. Например, сбор информации о нашей семье.

Из кристалла послышалось возмущённое сопение. В конце концов Евгений Алексеевич не сдержался и выдавил:

— Вот стервец! Я ж его с малых лет… — послышался громкий удар. С досадой в голосе дед спросил: — Дальше что было, Станислав?— Затем ему дали ещё одно задание. Устранить меня. Как вы можете догадаться, успеха он не достиг, был мною пойман и допрошен. Вследствие допроса он и умер, — закончил я свою мысль.— Как умер? Станислав… — почти шёпотом проговорил Станислав Алексеевич, — ты его запытал до смерти?— Нет, Евгений Алексеевич. Конечно же нет. На нём была печать, возможно, магическая клятва. Но, когда он попытался озвучить имена тех, кто отдавал ему приказы, она сработала и он умер. Такие дела.

В комнате повисло молчание. Кристалл тоже молчал. Каждому из нас было, о чём подумать и что проанализировать.

— Понял тебя, Станислав, — наконец, прервал молчание патриарх. — Мне нужно переспать с этой информацией и на её базе строить дальнейшие планы. Если дело и правда касается Сердца, тогда всё куда серьёзнее, чем я думал. Это не обычная политическая интрига, чтобы изгнать из императорского двора ещё один княжеский род.— Сколько у нас времени, чтобы добыть необходимую сумму?— Остался месяц, внук. Затем будет суд. После него у нас будет месяц на апелляцию.— До этого не дойдёт, Евгений Алексеевич. Я добуду нужную сумму к суду и лично привезу её в столицу.

Некоторое время дед хранил молчание, а после заговорил с какими-то надломленными интонациями, не характерные для этого сильного и волевого мужчины, которым я узнал его:

— Благодарю, Станислав. Дети не должны платить за грехи родителей, но… — он прервался, переводя дух, и я решил воспользоваться этой паузой.— Кто, если не мы, Евгений Алексеевич? Мы — семья. А в мире нет ничего, что было бы важнее.— До связи, внук, — донеслось сдавленное из кристалла.

— Я уже хотел было передать кристалл Кире, которая в нетерпении маячила неподалёку, как из кристалла донеслось привычно ворчливое:

— И купи себе уже личный кристалл связи. Мы в долгах, да, но от подобной покупки дело не испортится ещё больше.— Обязательно куплю, Евгений Алексеевич. До связи. Передаю кристалл Кире.

Оставив сестру разговаривать с дедом, я вышел из кабинета. Выглянув в окно, отметил, что время движется к закату. Призадумался. Документами лучше заниматься на свежую голову. Собственно, как и проставлять руны. Но тянуть больше нельзя.

Определившись с дальнейшими своими действиями, я направился в свою комнату. По пути мне встретился дворецкий, который за что-то отчитывал молодую служанку.

— Фёдор Николаевич, я к себе. Прошу меня не беспокоить часа три. Это на случай, если кто-то будет спрашивать меня.— Будет исполнено, Станислав Александрович, — склонился в поклоне дворецкий.

Войдя в свою комнату, я направился в ванную, чтобы освежиться, затем переоделся в просторные штаны и рубаху и сел в позу для медитации. Для начала я решил погрузиться в своё подсознание, чтобы разобраться, наконец, с симбиотом.

Сначала я настроился на вибрации мира. Перед мысленным взором раскинулась схематичная карта мира, на которой были отмечены поражённые аномалиями участки. И их было очень много. Количество аномалий обескуражило, едва не выбив меня из концентрации.

В очередной раз в голове промелькнула мысль о Совете. Что случилось и как такое могли допустить мои братья? Совет всегда был несокрушим и я не могу представить себе силу, которая способна была уничтожить Совет полностью. В это просто не верилось. Или не хотелось верить.

Ладно, не время для рефлексии. Окинув ещё раз карту мира быстрым взглядом, я решил, что обязательно займусь этим позже. Если Совет ушёл по каким-то причинам, я создам новый и обязательно разберусь со всей этой чертовщиной.

Верхние слои подсознания я прошёл довольно быстро. Средние тоже, а вот на нижних слоях подсознания я замешкался. Там уже был прежний я, в своём родном теле. Оказавшись в зеркальном холле, я остановился и посмотрел на себя: высокий широкоплечий мужчина, с развитой мускулатурой, в тяжёлой броне. Кожа покрыта рунами и многочисленными шрамами — наследие тысячи пройденных битв. Между бровями залегла складка. Хах, забавно. Я умел хмуриться не хуже моего нынешнего деда. На голове короткий ёжик тёмных волос, а на лице привычная щетина.

— Скучаю по тебе, старина, — сказал я своему отражению и двинулся дальше.

Следующая комната, в которой я оказался, неприятно сдавила сердце своим видом. Это была комната из моего детства, где мы с наставником проводили много времени, изучая что-либо или экспериментируя. В очередной раз воспоминания о братьях кольнули тревогой.

— Здравствуй, Элизиан, — раздался за моей спиной такой знакомый и родной хрипловатый бас. — С чем пожаловал на этот раз?

Я медленно повернулся и посмотрел на наставника. Леший его побери, как же я соскучился по этому ворчливому старику! И плевать, что это только проекция нижних слоёв моего подсознания, а сам старик сейчас… В общем, я всё равно был чертовски рад его видеть.

Да, каждый друид может погружаться в своё подсознание глубже, чем на это способны другие существа любой расы. Это наша особенность. Только так мы способны вместить тот объем информации, который мы считываем о мирах, настраиваясь на их вибрации. Но у каждого друида проекции нижних слоёв подсознания всегда разные. У кого-то это маленький ребёнок, животное, женщина, старик… В общем, любое дорогое сердцу существо. Моё же подсознание выбрало облик моего наставника, потому что ближе него у меня никого не было.

У друидов не было семей в привычном понимании. И если два друида образовывали пару, то не факт, что у них родится друид. Вот такая запутанная генетика у нашей расы. Ген друида всегда появлялся хаотично. Абсолютно у любых существ мог родиться ребёнок с геном друида. Если ген вовремя выявили и инициировали, в наших рядах прибывало. Если до десяти лет потенциальный друид не проходил инициацию, тогда ген растворялся в источнике и тогда из ребёнка вырастал сильный маг. Сильный, но обычный и принадлежащий к той расе, в которой был рождён.

Многие тысячелетия старейшины пытались узнать причину такого выверта природы, но безуспешно. Просто так было и всё. Поэтому, помимо основной работы, мы путешествовали по мирам и искали наших будущих братьев и сестёр. Но находили не всех, а ведь мы и без того были самой малочисленной расой во всех мирах.

Но если ребёнок с геном друида был найден, его забирали из семьи. Как правило, родители радовались, что их ребёнок в будущем станет одним из нас. Во многих мирах знали о друидах и чем они занимаются. Нас уважали, почитали, нами восхищались. Многие дети втайне или не втайне надеялись, что придёт наставник и заберёт их в особое место, где будет учить и тренировать, а потом он вырастет и будет путешествовать из мира в мир и спасать миллионы жизней. И в целом всё было так, но с нюансами. Каждый ребенок был одинок. Редко, когда между наставником и учеником возникала тёплая связь, как у меня с моим. А всё потому что с детства в нас выгорали те эмоции, которые присущи детям, растущим в семьях, полных любви и заботы. О нас заботились, само собой, но иначе. Прежде всего мы были воинами, стражами Равновесия, а уже потом детьми.

И это было нормой для большинства из нас. Осечки случались. Например, когда родители были против того, чтобы их ребёнка забирали. Тогда наставникам приходилось применять руну Забвения и на родителях, и на ребёнке. Когда такой ребёнок вырастал, руна Забвения слетала с него и все запертые воспоминания возвращались. Вот тогда и происходил слом. Именно из-за таких случаев я и не брал наставничество.

— Здравствуй старик, — с улыбкой произнёс я и, раскинув руки в стороны, пошёл навстречу наставнику.

Обнявшись и похлопав друг друга по спине, мы прошли к столу, на котором тут же возникли две кружки с пенным пивом. Взяв кружку, я отхлебнул:

— М-м, — протянул я довольно, — гномье. Как же мне не хватает его, кто б знал.— Я знаю, — усмехнулся наставник.— Ты-то да, знаешь. Ещё б тебе не знать, — хмыкнул я в ответ и снова отхлебнул из кружки.

Некоторое время мы сидели молча, потягивали пиво и смотрели на горящий в камине огонь.

— Так с чем пожаловал, Эл? — нарушил тишину наставник.— У тебя здесь завёлся незваный гость. Неужели ты его не чувствуешь? Я пришёл избавиться от него.— Разве? — наставник задрал брови в удивлении и начал озираться по сторонам. — Я не видел.— Брось. Всё ты видел. Симбиот. А точнее, Имаго, тварь, которая пыталась завладеть этим телом. Когда мы попали в Облако отчаяния, я избавился от него. Думал, что избавился.— А оказалось, что нет?— А оказалось что нет.— С чего такие выводы? Ты был лучшим из Карателей, следовательно, лучшим в работе с подсознанием и разными сущностями, которые любят играть в подселение. У тебя не могло случиться ошибки.

Я раздражённо дёрнул щекой. Ещё не хватало слушать подначки от своего же собственного подсознания, пусть и в образе наставника.

— И тем не менее, случилась. Я чувствую его, понимаешь? Чувствую его ярость, его эмоции, его желание вернуться и завершить начатое — захватить это тело и сознание. Моё сознание. А ещё я чувствую его жажду крови. Помимо прочего, у меня появились новые способности. Споры тлена, как я их назвал, и вот это, — я вытянул левую руку вперёд и та моментально трансформировалась в жгут с острым концом.— Интересный фокус, — задумчиво проговорил наставник. — Что-то ещё?— А вот этого я и не знаю. Поэтому я здесь. Думал, ты мне подскажешь.

И снова мы с наставником замолчали, потягивая пиво и глядя на огонь. Мы всегда так делали, когда возникала какая-то сложная задачка. Он никогда не отвечал прямо на заданный вопрос. Всегда подводил меня к самостоятельному поиску решений и выводам.

— Насколько ты хорошо знаешь себя?

Внезапный вопрос наставника озадачил меня, потому что знал я себя вдоль и поперёк.

— Что за вопрос, старик? Ты лучше меня знаешь, что я давно прошёл эту стадию принятия себя и вот это вот всё, — я неопределённо покрутил в воздухе кистью.— А вот и нет, — хитро ухмыльнулся наставник. — Я знаю, что Эл прошёл это всё. Именно Эл знал себя вдоль и поперёк. Но ты больше не он. Точнее, не только он. Я спросил тебя — Станислава. Поэтому повторю вопрос, насколько хорошо ты себя знаешь?— Ты же не… — начал было я, но сам же себя и оборвал.

На некоторое время я подзавис, переваривая услышанное. И в самом деле, Я досконально знал себя прошлого. Но себя нынешнего я практически не знал. Ошарашенный этой мыслью, я перевёл изумлённый взгляд на наставника.

— То-то и оно, мой мальчик, то-то и оно, — хитро прищурившись произнёс он и отхлебнул из своей кружки.

Такая очевидная и простая мысль. Почему я сразу об этом не подумал? Я встал из-за стола и направился на выход.

— Мне пора, старик. Ещё увидимся, — бросил я, не оборачиваясь. Ещё одна наша традиция: никогда не прощаться.— Как знать, мой мальчик, как знать, — произнёс мне в спину наставник непривычно тихим голосом.

Слова резанули меня, но я отбросил их. Иногда подсознание чудит и выдаёт вот такие финты, запутывая и усложняя задачу. Сейчас же мне предстояла сложная процедура принятия себя. Да, ошибки не было. Я и в самом деле был лучшим. Поэтому от сущности симбиота я избавился полностью. Но вот чего я не сделал, так это не принял изменения, произошедшие со мной. А ведь я и в самом деле уже не прежний Эл. Симбиот, Слияние с сознанием прежнего Станислава Лейна… Всё это не прошло бесследно, изменив меня в большей или меньшей степени. Да, я по-прежнему больше Эл, чем симбиот или Станислав, но и отрицать их влияние на моё сознание тоже глупо.

Я вошёл в следующую комнату. Она была пуста и ослепительно бела. Прищурившись я осмотрелся. Ну, и? Где?

Пришёл, наконец. Я заждался, — раздавшийся за моей спиной голос звучал раздражающе ехидно.

И почему моё подсознание снова проявляется сзади? Что за примитивный способ накалить ситуацию? Я вздохнул и повернулся к говорившему. Передо мной стоял я. Точнее, я — Станислав. Самодовольное выражение лица, глаза, полные ненависти и превосходства, губы, изогнутые в презрительной кривоватой усмешке. Сразу же захотелось съездить по этой наглой роже.

Всё это не просто отражение меня нынешнего — это все мои страхи, сомнения и неудачи, собранные в одном существе, которое знает мои слабости, как никто другой, и готов использовать их против меня.

— Неудивительно, что нас все пытаются убить, — глубокомысленно заметил я. — Сейчас я полностью разделяю их желание.— Кишка тонка, — усмехнулся я-Станислав и принял боевую стойку. — Ну давай же. Или тебя приглашать на танец, как девочку?— Бесишь, — рыкнул я, и бросился в атаку.

Мы столкнулись. Удар оказался весьма сильным. Я почувствовал, как его злость проникает в меня, пытаясь сломить.

Делаю шаг вперед. Он повторяет мой жест. Мы словно танцуем в этом безумном ритме, обмениваясь ожесточёнными ударами. Я снова бросаюсь на него. И снова наши тела сталкиваются с огромной силой, сотрясая комнату. Я чувствую, как кровь стекает по моим рукам, но это сейчас не имеет значения. Я должен победить.

Вокруг нас разгорается пламя ярости. Эмоции плотным саваном накрывают сознание, не давая трезво мыслить. В какой-то момент я всё-таки осознаю себя и вспоминаю, что это не просто физическая битва с очередным противником. Это война на всех фронтах: с моими страхами, неуверенностью, с теми частями меня, которые я до сих всё время подавлял.

Это столкновение мыслей и эмоций. Каждый удар — это моё стремление к самосовершенствованию, каждое уклонение — страх неудачи.

— А-а-а-а! — ору я, выплескивая всю боль, всё разочарование и всю горечь, что успели скопиться во мне новом. Близнец отвечает мне тем же. И это становится настоящим адом.

Я падаю на колени, хватая ртом воздух. В этот момент Близнец подходит ближе. В его глазах плещется отражение всех моих негативных мыслей и сомнений.

— Ты никогда не сможешь меня победить, — наклонившись, шепчет он мне на ухо.

Я поднимаю голову и, зло оскалившись, выдаю:

— Хер тебе, образина.

Подскакиваю и тут же пробиваю двоечку ему в челюсть, а затем ещё, и ещё. Каждый удар — это шаг к принятию себя нынешнего. Я больше не пытаюсь убить его — я учусь принимать себя. После серии мощных ударов, я вижу, как его форма начинает распадаться. С каждым ударом я чувствую, как освобождаюсь от оков, которые сам на себя и навесил.

Наконец, в последний момент, когда мой кулак уже летел, чтобы нанести решающий удар, я останавливаюсь.

Посмотрев в глаза Близнеца, напомнил себе, что он — часть меня. Я не могу уничтожить сам себя. Нужно пройти через принятие, понимание и прощение себя же самого.

Резко остановившись, я замер, прикрыв глаза. Дыхание начало постепенно успокаиваться. Новых атак от Близнеца не последовало. Я открыл глаза и увидел, как мой двойник просто исчезает, оставляя лишь легкое эхо.

— Победа, — улыбаюсь я и открываю глаза.

Вокруг меня привычные декорации. Тишину разбавляет мерное потикивание часов где-то в углу моей комнаты, отмеряющие неумолимый бег времени. Медленно выдыхаю. Бой с самим собой всегда изматывает сильнее остальных боёв.

— Но главное… Я вытянул руку вперёд и довольно улыбнулся, сжав кулак.

Главное, теперь никаких сюрпризов от симбиота. И новый я мне чертовски нравится.

***

Архивные записи:

… слушайте, братья мои, и запомните слова, которые я произношу.

Я, Элизиан Торнвуд, вступаю в Стражи Равновесия, и отныне мои жизнь, желания и устремления направлены будут на охрану Равновесия в мирах. Меч мой — щит нуждающихся, сердце моё — огонь справедливости.

Я клянусь защищать миры от скверны, что появится в них, и стоять на страже Равновесия, пока мои силы не иссякнут.

Я буду верен своим товарищам, не предам их и не оставлю в беде. Я отрекаюсь от всех земных привязанностей, от семьи и друзей, от любви и радостей, чтобы исполнить свой долг. Я не буду знать ни дня, ни ночи, ни тепла, ни покоя, пока моя стража не завершится.

Я клянусь, что буду сражаться с врагами, которые угрожают мирам, и не отступлю, даже если меня ожидает смерть. Я буду помнить, что моя жизнь — это жертва ради других, и это знание придаст мне сил.

Я клянусь сражаться за тех, кто не может, слышать голос слабых и защищать их.

С этого дня и до конца моих дней, я — часть Стражей Равновесия, и ничто не сможет изменить этого.

Вместе мы — Вечная стража…

Клятва неизвестного ордена, найденная в одной из аномалий.

301 год от Великого Плача.