Последний реанорец. Том III

Глава 25. Эпилог…

Бездна! И почему я не удивлён? До чего шальная девица мне попалась.

Купол только стал исчезать, а под ногами медленно зашевелился Воронцов, и широко улыбнувшись, я вновь присел перед ним на корточки, перебирая рукоять джада пальцами и ладонью.

— Надеюсь, ты уяснил сегодняшний урок, Владюша? — тихо и колко прошептал я низким тоном, отчего тот вздрогнул и поднял на меня уничижительный взгляд, с толикой зарождающегося страха. — Встанешь у меня на пути еще раз, ничтожество, и я тебя в порошок сотру! Всех священнослужителей в империи не хватит, чтобы провести отпевание по тебе. И заруби себе на носу, чтобы нарезать такое отребьё на куски, мне хватит и руки. То же самое передай и своим обделавшимся дружкам. А теперь… катись вон, пока твои глаза не оказались нанизаны на это лезвие!

Защитный купол исчез в тот самый момент, когда я сделал всего пару шагов от трепыхающейся туши Воронцова. Почти сразу ему на выручку последовали две целительницы и приподняв того с помощью магии жизни утащили прочь с ристалища.

Потёмкина только начала делать шаги в сторону арены, а мой взгляд невольно столкнулся с взглядом Воронцова-старшего и его двумя женами, а еще с троицей глав родов, которые стояли рядом с ним. Но в отличие от их сыновей, их глаза ничего не выражали кроме спокойствия и равнодушия. Тёртые калачи и крупные пираньи, такие на простую провокацию не поведутся. Похоже, вскоре благодаря вывертам их отпрысков и чуточку моим стараниям, мне придётся иметь дела уже лично с ними. Хотя я и сам, разумеется, хорош в своём поведении. Тут уж с какой стороны смотреть.

— Как я понимаю, её сиятельство более не сердится? Или… всё еще сердится? — поддел я с кривой ухмылкой Прасковью, когда та, быстро подхватив со стойки две тонкие и лёгкие рапиры, плавными и текучими движениями бывалой хищницы, ловко оказалась на канвасе арены. — Может, мне просто сдаться? Зачем вам сражаться с глупцами?

Вынужден был признать, что княжна была до безобразия гибкой и пластичной. По движению и осанке заметно, что боевой опыт у неё есть. Не удивлюсь, если отец и дед приложили свою руку к её воспитанию, хотя её двух матерей я видел только мельком, может они не менее воинственные.

— Только попробуй это сделать! И нет… её сиятельство… сердится! — передразнила она меня и несколькими хлёсткими и резкими движениями рапиры исполосовала подол своего вечернего платья, между делом отбрасывая туфельки в сторону движением лодыжки. Затем взмахом головы свела на нет все старания стилистов над её прической, отчего тёмные волосы водопадом растеклись по спине и груди боярышни, а после также резво и чуточку соблазнительно та приподняла одну ногу, а затем и вторую, проверяя обновлённоё одеяние на подвижность.

— А как же моя дуэль? — с едкой улыбкой, поинтересовался я, когда девушка стала медленно обходить меня по кругу. — Неужели я настолько вас обидел, что вы желаете мне смерти?

— Не держи меня за дуру! — тихо вспыхнула она с явным укором в глазах. — Я видела, чем ты занимался все прошлые дни, и во что ты превратил платино-палладиевые тренировочные марионетки, — вот только взгляд её, то и дело соскальзывал в толпу знати, к этому времени защитный купол уже почти покрыл арены до самого верха. — Чувствую, в ближайшие дни Осокиных будет ждать… панихида.

Какая всё-таки догадливая и наблюдательная бестия.

— Если это так, то зачем вы вышли сюда? — усмехнулся нагло я, перехватывая удобнее джады. — Ведь у тебя… нет шансов.

— Повторяю, не держи меня за дуру, Захар. То, что у меня нет шансов, я поняла еще в момент нападения. Сейчас же… — девушка на миг смутилась. — Это не более чем проверка.

— Проверка? И для чего?

— Да, проверка, — кивнула Потёмкина головой. — Проверка м…

Но уже в следующий миг раздался возглас Трубецкого, который не дал мне дослушать откровение девушки до конца:

— НАЧАЛИ!

К схватке я был готов с самого начала, поэтому после рыка Алексея тело тотчас было окутано силой духа, джады напитались её мощью, а все реанорские чувства уже работали на пределе.

Постулат реанорского берсерка…

— Пять… — одними губами шепнула Прасковья, себе под нос и арена частично начала темнеть, а слой густой тьмы окружил девушки с ног до головы. Она вновь стала преображаться в зияющую тёмную воронку.

Видимо, это её защитная магия.

А миг спустя, мне уже пришлось уклоняться от пяти жалящих выпадов рапир, и следом за ними сформированных нескольких клинков тьмы, отчего становилось еще сумрачнее.

— Четыре…

За секунду сумрак сменился светлым мраком, а напор рапир удвоился, вот только техника поступи хаосита спокойно игнорировала все нападки на её достоинство, но промелькнувшие у моего лица те самые клинки в мгновение ока преобразились в вездесущие плети, что намеревались меня спеленать наподобие младенца. Вот только усиленные касания архата свели на нет магию боярышни, разрушая их в момент формирования.

— Три…

К уколам теперь присоединились ноги княжны, которые несли с собой свою разрушительную магию тьмы. Попади хоть один такой по мне на ранге витязя или даже ратая, было бы худо.

Она действительно безумно талантлива, да и тьма упрощает рост её силы.

Светлый сумрак стал походить на кромешный мрак, а с плетями Потёмкиной теперь наравне вновь были задействованы клинки, которые исчезли во мраке, а секунду спустя уже снова оказывались подле меня в самом неожиданном месте и в атакующем маневре. Правда, уклониться от них с помощью эфира удавалось легко, лишь приходилось рвать расстояние и периодически переходить на среднюю дистанцию.

Под силой постулата, все движения девушки походили на танец сонной мухи, а с тем учётом, что поступь работала исправно, с защитой не было проблем.

— Два…

За долю вдоха, вокруг себя девушка сформировала волну губительной тьмы, которая атаковала по всей площади и во всевозможные стороны.

Девица была умна. Она поняла, что прошлые атаки были для меня не более чем пшиком, но её ждала неожиданность. Лавина тьмы страшным ударом пришлась на уплотнившуюся силу духа, а благодаря скоротечной технике лезвий удалось «вырезать» окно в её нападении. Всего на миг на моём теле кровавая аура померкла, но тотчас вспыхнула с новой силой.

К моменту завершения четвёртого этапа магической техники, Прасковьи успела сформировать вокруг себя подобие озера из сгустившейся тьмы, а арена преобразилась в самую тёмную и непроглядную ночь, где царил лишь мрак. Но еще с давних пор Зеантар Ар-Ор Ор'Реанон отвык полагаться лишь на одни глаза, реанорское восприятие давным-давно стало всем для меня.

Магическая техника Потёмкиной была хороша и даже тянула на весьма солидный уровень даже среди дочерей Реанора, а её воинское фехтование было выше всяких похвал. Изящное, красивое, смертоносное и… завораживающее. Я впервые видел подобные навыки на Земле. Жаль только, что игры рано или поздно заканчиваются и я, припав всего на долю секунды к канвасу арены и сомкнув глаза, мгновенно отыскал местоположение девушки. А затем, злорадно хмыкнув, стал действовать.

Вихрь была одной из атакующих техник воинско-магического класса рассекающего порядка, состоящий из снопа множества разномастных ударов, от пронзающих до рубящих. Эту технику из поколения в поколение в былые времена процветания Реанора дом моего отца передавал всем наследникам по мужской линии. Да, она была не высокоранговой, а лишь средней по силе, но дом Ар-Ир отточил её до могущественного уровня. Так же… как и я. Но главное её превосходство и достоинство совсем в другом. Вихрь разрезает не только плоть и кости, он разрезает всё на своём пути, а когда надо, то даже и саму… магию. Но для этого… пока рано.

Озеро из тягучей и кромешной тьмы, в любой момент должно было разразиться водопадом могучей смертельной силы и складывалось впечатление, что Прасковья специально использовала самую сильную свою козырную карту, будто что-то хотела доказать, либо… проверить?

Я видел всё. Её потуги. Её целеустремленный вид. Её силу. Её волю…

Губы девушки в этот самый момент уже хотели довершить технику, и начали отдавать приказ, но я не дал ей такого шанса, ведь вихрь начал свой отсчёт.

— Од…

— Прасковья, этого достаточно… — совсем тихо произнес я, и в следующий миг, всего на долю вдоха, весь густой мрак был озарен резкой и пронизывающей вспышкой ярко-кровавого сияния.

Вихрь сработал, а джады запорхали на неуловимой глазу скорости.

Тёмное озеро под ногами Потёмкиной за долю секунды было рассечено на множество неравных частей и стало медленно распадаться. Защита из кромешной тьмы, окутавшая тело девушки и принявшая её очертания, была стёрта почти наполовину под градом колющих ударов вихря, а клинки и плети были разрублены на несколько кусков и быстро стали терять свои очертания и форму, оседая и развеиваясь тёмным туманом.

Джад успел коснуться её тела, а его спиральные лезвия мягко легли на позвоночник девушки не оставив ни царапины на нежной коже. В это время моя правая рука аккуратно подхватила боярышню за тонкий стан и несильно прижала её к себе.

— Ты молодец, мне понравилось… — краем губ ухмыльнулся я девушке на ухо, которая хоть и была изумлена, но в глубине тёмных глаз не скрывала ошеломления и отступающего прочь страха. — Теперь ты понимаешь, почему мне не нужна помощь и чья-либо защита и заступничество?

После моего вопроса почти моментально вся образованная тьма стала быстро расступаться, а её лицо стало принимать человеческий вид.

— Понимаю, но лишь… отчасти, — смутилась она, а после выпустила рапиру из рук, которая с гулким звуком лезвия приземлилась на канвас, сама же девушка вдруг медленно коснулась моей щеки тёплой ладонью и провела по ней сверху вниз и обратно, вот только сердце её внезапно забилось чаще. — Не знаю, как тебе твой новый образ, но мне он… нравится больше, чем прошлый.

Трепещи Ракуима! Это что еще бесовщина? Это точна та Прасковья, с которой я знаком? Откуда взялась эта воинственная, но милая невинность?

— Скажу по секрету, ваше сиятельство, мне мой новый вид тоже нравится больше, — шепнул я её на ухо. — А покамест… Вы проиграли, сударыня!

— Можно просто… Прасковья, — смутилась на долю вдоха княжна и, быстро поняв, что в таком пикантном положении мы стоим уже несколько секунд, мгновенно выпуталась из моих объятий, возвращая себе свою прошлую холодную и суровую сторону. — Да, проиграла, но реванш будет за мной. Знай это!

— Так что за проверка? Не расслышал, — вспомнил сразу я прошлый момент.

На лице девушки вдруг промелькнула заметная озабоченность, но в следующий миг та уже с лёгким смущением отмахнулась от моего вопроса:

— Пустое. Не бери в голову… — и, не чураясь своего весьма откровенного вида и изрезанного во многих местах платья, причем некоторые разрезы были нанесены уже ударами вихря, а также попутно подхватив с пола свои туфельки, Потёмкина с гордым видом под ошеломлёнными взглядами зрителей покинула пределы арены. Лишь напоследок бросив в мою сторону весьма странный взгляд.

Было желание заглянуть еще в пару глаз присутствующих, но всю эту клоунаду с вызовами нужно было заканчивать, и я вновь обернулся в сторону уже известной троицы лиц.

— Так что скажете, господа? Вы ответите за свои слова? Выйдете на арену с калекой и инвалидом? — насмешливо полюбопытствовал я, и после моего вопроса глаза рядом стоящих аристократов вспыхнули неподдельным интересом и многие стали обращать внимание на Акинфова, Давыдова и Аксакова, рожи которых в данный момент омрачились до неузнаваемости, словно они хлебнули дерьма из выгребной ямы. — Или же вы…

— ХВАТИТ! — вдруг раздался разозлённый возглас осокинского щенка, который испепелял меня ненавистным взглядом, я же ему ответил кривой ухмылкой, и быстро сбросив с широких плеч черный пиджак, Андрей зашагал в сторону арены. — Хватит хорохориться! Пора покончить с нашей дуэлью! Ты готов? Или так и будешь увиливать?! — с вызовом бросил он мне, а знать медленно, но верно снова взялась за обсуждение происходящего.

— Увиливаю, говоришь? — обкатал я на языке его слова. — Не пожалей потом об этом. Алексей Михайлович, вы позволите разрешить все наши возникшие разногласия? — обратился я к столпу.

— Если более никто не желает участвовать, то не вижу проблем, — и тот спокойными глазами окинул присутствующую молодежь, вот только все шепотки дворян прекратились и по их виду, они и сами ожидали сей развязки. — Весьма красноречивый ответ, — тихо произнес он, а после перевел взгляд с Осокина на меня. — Арбитром как понимаю, быть мне?

— Если вас не затруднит, — попросил я, а Андрей лишь кивнул.

— В таком случае вас, Захар, попрошу на арену. Андрей Владимирович, присоединяйтесь к своему оппоненту, — громко проговорил Трубецкой, указывая на него рукой. — Секундантов прошу подойти ко мне.

Несколько мгновений спустя рядом с нашим арбитром появился до безумия спокойный Осокин, который прошествовал к нему с вальяжным видом, и щеголяющая своим обновлённым платьем Прасковья отделилась от женской компании, среди которой я заприметил Викторию и Алину.

— Причина и условия дуэли? — церемониально вопросил Трубецкой, как можно громче и во всеуслышание.

— Была попрана честь и достоинство рода Решетниковых. Граф Лазарев, как гость, обостривший данный конфликт, выступил миротворцем, — мерным и холодным тоном изрекла Потёмкина. — Магия и сталь. Сдача, либо смерть.

— Подтверждаю, — с равнодушным видом кивнул Осокин, мимолётно взглянув на меня. — Магия и сталь. Сдача, либо смерть.

Можешь так не зыркать на меня, пёс шелудивый! Я помню наш уговор.

— Причина и условия приняты! — также громко выдал Трубецкой над полностью затихшим садом. — Секундантов попрошу вернуться на свои места. Дуэлянты приготовьтесь! Начнёте по моей команде!

Купол только начал формироваться по всей арене и чтобы не терять времени даром я просто прикрыл веки и сосредоточился.

Поглядим, как покажет себя постулат берсерка против магистра первой степени.

— Предсмертные слова будут? — оскалился довольным тоном Андрей. — Или так сдохнешь?

— Неужто пойдешь против приказа папеньки? — не остался я в долгу, даже не думая открывать глаза и судя по его молчанию, я попал в точку.

— Отец это отец, а я это я. У меня может запросто соскользнуть рука. И его гнева я не боюсь, — вдруг продолжил насмехаться этот хрен. — Никто из Осокиных тебя не примет. Нам плевать, что ты столп империи. Ты был третьесортной швалью, такой же швалью останешься и сдохнешь этой же швалью.

Что б меня тавтонский жеребец лягнул! Сдался мне в триста лет ваш род!

— Да будет так, — своей фирменной кривой ухмылкой отозвался я, медленно открывая глаза, в глубине которых стали мерцать те самые разгорающиеся тёмно-алые угли. — Знаешь, для справки скажу. В скором времени твой папаша присоединится к тебе, если не успокоится после сегодняшнего вечера. Если же этого будет мало, то на смерть отправится весь ваш прогнивший род! Знай это!

Лицо Андрея вновь исказила гримаса гнева и ярости, и тот собирался уже что-то ответить, но выкрик Трубецкого не дал ему этого сделать:

— НАЧАЛИ!!!

Почти сразу в уши ворвался уже знакомый треск молнии, в руках у Осокина моментально сформировалось громовое копье, которые было гораздо меньше моего, а следом тот быстро воспользовался защитным телом молнии.

Постулат реанорского берсерка…

Джады вновь приобрели цвет запёкшийся плоти, моё тело выглядело так, словно было обагрено тёмно-алой кровью, а во внутреннем мире уже мгновение спустя разорвался снаряд невиданной ранее силы. Эфир и дух вновь слились воедино.

— Ты умрешь, калека! — выплюнул зло осокинский щенок. — Сегодня никто тебя не спасет!

Осокин был быстр. Наверное, самый быстрый из всех, с кем мне приходилось сражаться. Как бы то ни было, но свою тщедушную силу рода он использовал мастерски. Причем знатно преуспел в скорости. Секунду спустя уже мне пришлось поспешно уклоняться от нескольких сгустков молнии, которые оторвались от его копья и с молниеносной скоростью рванули в мою сторону.

Действовал я уже по ранее запланированному сценарию. Просто использовал поступь и купол барьера. Да, столкновение атакующих молний и защитного барьера создавало подобие миниатюрных магических взрывов, но покров духа исправно оберегал хозяина.

К тому же Осокин-младший еще и неплохо использовал копьё вкупе со своей скоростью и перемещался по арене почти мгновенно, лишь оставляя после себя заметный след алой молнии. Только вот практически всегда острие и древко громового глефы-копья останавливали мои вездесущие джады.

— И это всё на что способен магистр первой степени?! Сплошное разочарование! — с насмешливой улыбкой сплюнул я, в акробатическом кульбите уклоняясь от увеличивающегося и разрушительного кольца алой молнии, которое вырвалось из копья Осокина и со свистящим звуком, пронеслось по всему пространству немалой арены.

— Не зазнавайся, инвалид! — ощерился яростно Осокин, и через мгновение он быстро разорвал дистанцию и резким взмахом копья вновь направил в мою сторону с десяток стремительных сгустков молнии, от которых в очередной раз пришлось уклоняться старыми наработками. Но сам осокинский щенок быстро схватил копье двумя руками и всего на миг прикрыл веки, а когда он их, наконец, открыл, в глубине его глаз уже плескалась сила обезумевшей алой молнии.

— Тебе конец, тварь!

Секунду спустя всё пространство вокруг Андрея заволокло сгустившимися образованиями силы молнии, и с каждым мигом она лишь крепла. Но пару вздохов спустя молния стала принимать очертания полноценного смерча, который продолжал набирать силу и распылять настоящие стрелы-молнии во всевозможные стороны, а с прозвучавшим гулким воплем Осокина они стали действовать лишь еще яростнее. С каждой выпущенной стрелой смерч лишь рос и становился мощнее, а вот сила духа уже справлялась с трудом, и всю силу наэлектризованного пространства я стал ощущать на своей шкуре.

— Как бы мне ни хотелось досмотреть его технику до конца, но весь этот фарс пора заканчивать, — тихо пробубнил я себе под нос.

Ведь на всё про всё у меня осталось порядка пяти секунд.

Поступь хаосита…

В тот же миг тело моё преобразилось в подобие кроваво-красной кометы и на всех парах устремилось в сторону Осокина, игнорируя разряды боли, что уже проходили сквозь покров духа, а джады раскалились уже просто до тёмного цвета с алым оттенком.

Теперь все эти зеваки увидят то, что так любят делать реанорцы со своими врагами. И то насколько могущественна техника вихря в руках представителя вымершего дома Ар-Ир из Реанора.

Всего на мельчайшую долю вдоха мне показалось, что остановилось само время, а джады, изнывающие от нетерпения, принялись за свою кровавую жатву.

Узрите же…

Вихревая гильотина…

Осокинский щенок в очередной раз хотел разразиться градом молниеносных и истребляющим градом и снопом стрел, вот только несколько последовательных вспышек моей силы духа и стремительность кинжалов свели на нет все его действия и всю его магию.

Через мгновение у всех на глазах уже сформированный смерч был рассечен на десятки лоскутов и обрывков молний и стал абсолютно бесконтролен. Сформированные и готовые атаковать меня стрелы стали исчезать и блекнуть, а тело молнии, как и громовое копье, было разрушено под напором вихревой гильотины.

Еще через секунду до всех присутствующих донесся душераздирающий вопль Осокина, а после еще один, который был наполнен еще более жуткой болью и пыткой. По моему приказу действие рассекающей техники, наконец, завершилось, и арена вновь приняла свои прежние очертания и всё алое марево отступило.

Левая рука, что было отсечена по локоть и правая нога, которая была отрезана по колено, моего с позволения сказать братца в данный момент валялись у края защитного купола. А от падения его останавливал лишь я сам и спиральное лезвие моего джада, которое было приставлено к его горлу.

— Ты что-то там говорил про смерть? — с безэмоциональным видом наполнил я ему, взглядом провожая кровь, что обильно хлестала из культи руки и бедра.

— Ты третьесортная шваль! И всегда ею будешь! — сквозь мучительные стоны и боль, выплюнул мне в лицо Андрей, на лбу которого уже стали появляться испарины. — Ты не сможешь меня убить! У тебя кишка тонка! А посмеешь это сделать, то жить тебе останется недолго! Моей сдачи ты не дождешься! Так и кто из нас проиграл?! — с истеричным смехом стал насмехаться надо мной магистр, сквозь рвотные позывы боли.

После его слов я лишь обернулся ко всему скопу наблюдателей, которые с изумлением и ошеломленным выражением лица наблюдали за сценой и произошедшим. Несколько Трубецких, которые наблюдали за всем, словно завороженные. Потёмкин выглядел так, будто сметаны обожрался. Ростислав, который незаметно показал мне большой палец вверх и обворожительный взгляд Виктории, которая стояла в обществе шокированных данной сценой Шереметевой, Долгоруковой и Неклюдовой.

Алина и Прасковья отчего-то оказались совсем ярдом с Алексеем Трубецким, причем у самой арены, а на милых мордашках узнавалось беспокойство. Неужели переживали? Вот так номер.

А затем мой равнодушный взгляд прошелся дальше по остальным, а после нашел того, кого я и искал.

Осокин был уже на пределе. Правда, за напускным равнодушием скрывалась злоба и ярость, и всё его семейство выглядело идентично.

Мне даже показалось, что тот отрицательно качнул головой, вот только уже было поздно, я вновь вернулся к созерцанию самодовольного Андрея.

Впервые меня называют тем, у кого кишка тонка.

— Ты… глупец! — шепнул я ему одними губами. — И проигравший здесь только один. И это… тоже… Ты!

Кисть моя дёрнулась резко и подалась чуть вперед, и спиральное лезвие вошло почти наполовину в глотку Андрея с тихим хрустом и хрипом умирающего, но для меня это была не более чем предсмертная мелодия, которой можно лишь наслаждаться. Алая кровь заструилась по моей руке и потекла дальше, заливая всю округу и меня самого до безумия горячей кровью. Пару мгновений Осокин сверлил меня неверящим взглядом, но стоило мне отпустить его и вынуть джад, как тот завалился набок и быстро затих. Муки его… прекратились.

— Запомни, Осокин, — громко провозгласил я, указывая на того окровавленным орудием и с каждым моим словом тот багровел всё сильнее, а купол уже почти исчез. — От вашего рода мне ничего не нужно! Я мирно просил не лезть ко мне! По этой самой причине его смерть, — и перевел джад на труп Андрея. — На твоей совести. Знай это!

Я лишь успел сделать пару шагов от тела по направлению к выходу с арены, как вдруг до меня донесся обезумевший от горя истеричный и надрывный голос Елены Осокиной, которую удерживали другие жены князя, и возглас её был подобен грому над головой:

— ТЫ ТВАРЬ! И КОГДА-НИБУДЬ ТЫ СДОХНЕШЬ! БОГОМ КЛЯНУСЬ! ТЫ СДОХНЕШЬ, ЛАЗАРЕВ!..

Все Осокины были в полнейшей ненависти по отношению ко мне, правда, улыбалась только одна женщина среди них. Остальные же зрители излучали только изумление её поведением.

— Победитель в данной дуэли — Лазарев Захар! Честь рода Решетниковых восстановлена! — громко провозгласил Трубецкой с понимающей улыбкой, перебивая вопли княгини, а у самого входа маячила его племянница с такой же улыбкой.

Но в следующее мгновение реанорские чувства заподозрили что-то неладное, и я уже было хотел оглядеться по сторонам, как внезапно до меня вновь донесся крик Алины, а сама боярышня внезапно оказалась подле меня и заслонила своим телом:

— ЗАХАР, БЕРЕГИСЬ!

В последний миг краем глаза успел заметить, как Алексей и Прасковья рванули тоже ко мне, отстав от Алины всего на пяток шагов, а затем нечто странное блеснуло во мраке ночи, и устремилось в мою сторону. Лишь на инстинктах я успел схватить и отстранить девушку в бок, а через долю вдоха холодный и непроницаемый омут тьма полностью поглотила меня без остатка.

Конец третьего тома