Последний полет «Прогресса»

Глава 2

Всего две недели спустя я был уже на Земле. Как-то даже не верилось, что пятьсот лет назад такой перелет занял бы около полугода. А полторы тысячи лет назад – вообще и больше пятидесяти лет! Физика гиперпрыжков, несомненно, дала человечеству очень многое. Сколько бесполезных, бесперспективных жизней низших рас пресечено людьми именно благодаря пониманию физики гиперпрыжка! Две тысячи лет назад вообще считалось, что максимально возможная скорость – скорость света, а само человечество тогда едва преодолело десятикратную скорость звука.

Видели бы сегодня наши предки обширную транспортную сеть, связавшую десять развитых миров, три развивающихся, и несколько блок-постов на планетах класса ниже «4-»!

На скутере – до «Бурана», спрятанного на полюсе Лентиса-2, на «Буране» – до орбитальной станции, оттуда, на грузопассажирском корабле – до Беллера в Квелеце (по каталогам пятивековой давности – 51 Peg), дальше, на звездолете Совета Комиссаров – до Хирона в Ригеле, и уж теперь до Земли – обычным пассажирским лайнером с настоящим (не консервами!) горячим обедом и стаканом виски. Впрочем, уже через час полета стакан превратился в бутылку, бутылка плавно перешла во вторую и третью… а после мне было глубоко параллельно, как, что и куда летит.

Да, ступив на палубу гражданского корабля, я, наконец, смог расслабиться, и позволить себе то, чего Экспедиционный устав лишил меня на пять лет – алкоголя. Между строк можно сделать сноску и мелким шрифтом отметить «качественного алкоголя». Этанол в изобилии содержался в системе охлаждения скутеров класса «Протон», и с завидной регулярностью…. Э-э… испарялся. Но, одно дело разбавленный водой спирт, и совсем другое – настоящий виски. Хотя… пластиковая кружка с самодельным пойлом, мясо какого-нибудь инопланетного млекопитающего, приготовленное на дюзах форсажных двигателей разведчика, инвекторный обогреватель, и БУК-74 на коленях… во всем этом есть что-то дикое, первобытное, романтическое. Какая-то своя, непонятная рядовому жителю развитых миров, красота. Разве не так коротали вечера наши предки на Земле?

Впрочем, во всей транспортной сети, несмотря на ее масштабы и техническое оснащение, был один маленький недостаток, связанный с несовершенством звездолетов. Ну не научились мы до сих пор строить корабли, которые с одинаковым успехом бороздили просторы вселенной, и ныряли в облаках атмосферы планет. Говорят, у Кор-А были такие разработки, но… будь правдой хоть одна десятая всего, что про них говорят – с пассажирского лайнера на орбитальную платформу «Трудовые Резервы» сходил бы не я в окружении сотен других пассажиров, а какой-нибудь длинный и щуплый Кор-А.

Преодолеть половину галактики, чтобы проторчать почти час на платформе перед шлюзом орбитального лифта… это малоприятно. Да и космопорт столицы Земли – Челябинска встретил меня на удивление негостеприимно. Вместо широких стеклянных дверей, которые я так хорошо помнил, родина приветствовала своего блудного сына тремя узкими проходами через микрорентгеновские детекторы. Даже исполинская голограмма жгучей брюнетки в сапогах до середины бедра, коротенькой юбочки, открывающей подвязки чулок, и крошечном топике, манящей пальчиком с длинным овальным ногтем, с парящими над ней буквами «А ты внес свой вклад в повышении рождаемости?», не радовала глаз. А все почему?

А все потому, что вдоль всего пути следования пассажиров, от колонны орбитального лифта, уходящей за облака, и еще дальше, до сканеров, стояла шеренга десантников в тяжелых боевых скафандрах, вооруженных гравидеструкторами неизвестной мне модификации.

Интересно, что стряслось за годы моей изоляции? Насколько я знал, Федерация Солнечной Системы и Развитых Миров ни с кем не воюет, чтобы вызвать такие меры безопасности. Не воюет хотя бы по той причине, что во всей исследованной части космоса нет ни единой расы, которая может угрожать спокойствию Земли. Даже больше – в настоящий момент есть всего одна известная раса – на Лентисе-2, но и та просуществует недолго.

Но, судя по всему, угрозу ожидали как раз от людей, от представителей своей же расы! Всех, виденных мной инопланетян, сколь бы не близки они были по анатомии к человеку, достаточно легко и просто отличить от землянина и без микросканера! И эта угроза, очевидно, была очень велика – даже один залп одного гравидеструктора проделает в беспорядочной колонне пассажиров просеку, шириной в десяток трупов. То есть с потерями среди мирного населения смирились заранее. А если злоумышленник где-то рядом со мной?

Эта мысль заставила меня пожалеть, что табельный КОЗ-971 пришлось сдать в багаж. Уж лучше самому сделать во лбу противника аккуратненькую дырочку, чем разлететься на миллиарды атомов от луча гравидеструктора. Беспокойно озираясь, я отделился от толпы, стараясь держаться как можно ближе к десантникам – уж своих-то они валить не будут.

– Товарищ комиссар-майор, – раздался искаженный акустической системой шлема голос ближайшего солдата. – Не заступайте за белую линию.

Обалдеть можно! Какие-то дикие времена! Даже шинель и фуражка комиссар-майора ФБР не вызывает должного почтения! Я посмотрел под ноги. Вдоль шеренги бойцов и в самом деле тянулась нарисованная на пластике космодрома белая полоса.

– Прошу вас вернуться за линию, – повторил рейдер, угрожающе покачнув раскаленным стволом с подернутым рябью горячего воздуха дулом своего разрушительного оружия.

– Тихо-тихо, – поднял я руки. – Я уже за линией. Вот, смотри.

И я сделал широкий шаг в сторону, переступив черту в обратном направлении. Самое удивительное – прочие пассажиры звездолета не показывали никаких признаков беспокойства или озабоченности, словно прогулка по космодрому под прицелами противотанковых орудий была в порядке вещей. Тогда и мне, офицеру ФБР, не о чем волноваться.

Миновав рамку сканера, я ужа направился к терминалу выдачи багажа, но путь перегородил невысокий усатый офицер с погонами лейб-капитана и незнакомой мне нашивкой на рукаве: золотистый факел, перекрещенный с какой-то херовиной, на щите зеленого цвета. Я бы с радостью опустил кулак на его фуражку, по колено вогнав усача в пол, но два десантника позади чиновника, вооруженные вездесущими гравидеструкторами, заставляли задуматься о последствиях.

– Лейб-капитан Рицфорд, Федеральная Таможенная Служба, – представился он. – Это ваша сумка?

Он кивнул на мой ранец, лежавший особняком от остального багажа, возле еще одного детектора. Господи, что же случилось с Землей? Неужели, какая-то залетная туманность занесла вирус всеобщей паранойи? Не то чтобы я не слышал о Таможенной Службе… я не слышал про ее существование последних лет восемьдесят – то есть всю свою жизнь. Лишь читал про нее в учебниках в Академии, причем последнее упоминание о такой реально существующей структуре относилось… тысячи полторы лет назад, если не ошибаюсь. Тогда, покончив почти со всеми наркотиками, правительство взялось за табак. Не спрашивайте, не знаю, не пробовал. После запрета выращивать этот самый табак на Земле, его стали тащить с других планет, перепродавая уже здесь в десятки, если не сотни, раз дороже. И только таможенная служба, вместе с отменой презумпции невиновности, помогла обрезать пути контрабанды и навсегда искоренить это адское зелье. Десять килограмм, десять грамм, для себя, не для себя – не важно. Сразу на землю, и вот уже кости нарушителя трещат под гусеницами танка. Потом то ли табак иссяк, то ли контрабандисты кончились, но, так или иначе, сегодня это растение нельзя увидеть даже на голографиях. Только на плоских невыразительных картинках.

– Ну, допустим, моя, – кивнул я, прикидывая, как лучше подобраться к десантникам вплотную, где их пушки будут не только бесполезны, но и опасны для самих же владельцев. – А в чем дело, капитан?

– На каком основании вы перевозите оружие в своем багаже? – ехидно поинтересовался усач.

Вот теперь у меня тормоза окончательно спустили. Какого хрена? Чтобы какой-то маленький, несчастный лейб-капитанишка допрашивал комиссар-майора, да еще и таким тоном?

– Ты что, драакский друуль, вконец оборзел? – взревел я, сделав шаг по направлению к таможеннику, перекрывая линию огня десантников его же телом. – Или погоны различать разучился? Ты как себя ведешь, когда перед тобой целый ФБРовец стоит?

Чиновник, как я и надеялся, не отступил ни назад, ни в сторону, продолжая защищать меня от разрушительных вихрей гравидеструкторов. Сказывалось отсутствие реального боевого опыта. Я уже приготовился сжать пальцы на его худощавой шее, и сдавливать горло балбеса, наслаждаясь предсмертными хрипами капитана, но вовремя почувствовал тычок в районе чуть ниже груди. Опустив глаза, я увидел тусклый титановый блеск КОЗ-971, упершегося точно по центру второго ряда пуговиц шинели.

– Это мы сейчас узнаем, какой ты ФБРовец, – процедил сквозь зубы Рицфорд. – Я уже отправил запрос, и даже получил на него ответ. Никакого комиссар-майора Андреевских в ФБР нет.

– Оп-па! – выдавил из себя я, стараясь не потревожить руку с бластером, нацеленным мне на кишки.

Чертова бюрократия! И чертов дядя Витя! Похоже, он уже оформил мой перевод в десант, а дежурный, на запрос «Служит ли в ФБР комиссар-майор Андреевских», сверившись с банком данных, ответил коротко и четко «нет». И ведь, я на сто процентов уверен, никто не удосужился осведомиться: «а служил ли у вас такой человек?». И, разумеется, никто не удосужился проявить инициативу, добавив к ответу: «такого нет, потому как он переведен». И из-за такого отношения, чисто формального, к своим обязанностям, из-за халатности двух раздолбаев, сейчас в столичном космопорту образуются три трупа.

Или один труп – это зависело от исхода нашего «мамихларинатапари», что в переводе с ягайского означает «смотреть друг на друга в надежде, что один из двух выполнит то, чего хотят обе стороны, не расположенные это делать». В еще одном переводе, уже на Универсальный Космический – кто кого спровоцирует первый, дав повод выпустить торпеды из шахт.

– Всем стоять! – громом пронесся по залу космопорта приказ. – Секретная Служба Совета Комиссаров!

– Тебе повезло, – подмигнул я таможеннику.

Тот, щелкнув предохранителем, опустил бластер. Десантники – те вообще поспешили скрыться с глаз, уступая место троим плечистым спецагентам в кожаных плащах и темных очках. Офицеры комиссариата, не удостоив капитана и малейшей толикой внимания, словно он был пустым местом, синхронно взяли под козырек.

– Рейд-полковник Андреевских? – скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнес один из них. – Мы от генерала Андреевских, следуйте за нами.

– Конечно, ребята, с радостью, – улыбнулся я.

Глаза Рицфорда, только сейчас догадавшегося сопоставить мою и главы Совета фамилии, испуганно расширились, а губы предательски задрожали.

– Да все в порядке, – дружелюбно улыбнулся я, похлопав таможенника по плечу. – Ты просто проявил бдительность.

И так же беззлобно двинул коленом в живот капитана. Каждый служит Федерации как может. Одни проявляют бдительность, другие пресекают излишнюю инициативу. Только так может сохраняться хрупкий баланс между порядком и анархией. Оставив офицера, согнутого пополам, валятся на полу, я демонстративно извлек из сумки кобуру с КОЗ-971, не блестящим титаном, как у таможенника, а с антибликовым пятнистым напылением, и прицепил ее к портупее. Теперь можно двигаться дальше.

Длинный, мощный флаер спецагентов стоял на площадке у самого входа в космопорт, под предупреждающей надписью «только для Федеральных Служб», между двумя тяжелыми десантными бронетранспортерами. Один из агентов принял мой ранец и убрал его в багажник, второй услужливо открыл заднюю дверь машины. Послав воздушный поцелуй голограмме девочки, повернутой ко мне своей очаровательной попкой, я сел в транспорт. Кстати, вполне возможно, для действительного повышения рождаемости, ее стоило развернуть к основной массе зрителей именно этой частью.

– Что тут у вас стряслось? – полюбопытствовал я у эсэсовца на соседнем кресле, когда флаер начал набор высоты.

– В каком смысле? – не понял он.

– Столько огневой мощи в космопорту, – пояснил я. – Еще какая-то таможенная служба…

– А вы не знаете? – удивился он. – Союз за Свободу Инопланетных Миров.

– Конечно, я не знаю! – усмехнулся я. – Я пять лет прожил в полной изоляции на Лентисе-2.

– Банда полудурков, – отмахнулся второй. – Которые утверждают, что истреблять инопланетян и захватывать их планеты – это плохо.

– А собрать их на одном корыте и запустить на Солнце – не судьба? – зевнув, спросил я.

– Нельзя, – ответил первый. – Теперь такие вещи делаются только через трибунал. Да что там! Теперь, чтобы замочить даже гражданское лицо, нужен приговор трибунала, а уж чиновников… и подавно. Исключения лишь в случаях пресечения явных враждебных намерений.

– Правда, им это не особо мешает, – вновь вклинился в разговор второй. – Только на Земле за последний месяц ССИМ устроил пять терактов, порешив десяток тысяч человек.

– Постой! – ужаснулся я. – Это что же получается, я теперь не смогу сделать дырку в башке какого-нибудь мудака только потому что он мне не понравился?

– Совершенно верно, – кивнул агент.

– Кошмар! Как вы довели Федерацию до такого? Но хоть ногу-то я ему могу прострелить?

– Ногу? – эсэсовец крепко задумался. – Ногу – да, это законом не запрещено.

– И на том спасибо, – буркнул я.

Да, конечно, тысячу лет назад, когда Землю населяло двадцать миллиардов человек, колонизация инопланетных миров была прямой необходимостью. Закон сохранения энергии действует во всем, и невозможно производить кислорода, пищи и воды больше, чем их возможно производить на одной отдельно взятой планете. Захват планет и истребление всех прочих рас было делом выживания человечества. Сегодня, имея в своем распоряжении дюжину планет класса выше «5-» (и это – не считая Земли!), и в три раза больше планет класса выше «3+», вопрос перенаселения стоит далеко не так остро. Так что можно и покачать права на тему «как это нехорошо убивать ни в чем неповинных аборигенов». А можно задуматься о будущем, причем не столь отдаленном, и продолжить экспансию, внося, попутно, свой вклад в увеличение рождаемости. Ведь лет через триста-четыреста уже и этих планет станет мало для человечества! Нет, я бы казнил этих радикалов на месте без суда и следствия.

Флаер тем временем парил между небоскребами самого прекрасного города в мире, бросая стремительную тень на трубы пешеходных переходов внизу, ныряя в тень верхних труб пешеходных переходов, отражаясь в надраенных до блеска стеклах домов, выплевывая из выхлопной трубы тоненькую струйку водяного пара, которая, конденсируясь, устремлялась вниз, в толщу многовекового тумана. Я во все глаза смотрел в окно. Как же я успел отвыкнуть от цивилизации, от сотен и тысяч людей вокруг, которые такие же, как я, от которых вовсе не обязательно скрываться, отвык даже от таких простых вещей, как квазибарьерные светофоры!

Вопреки моим ожиданиям, машина не вышла из восьмой экологической зоны в центре города, повернув у силового барьера на границе зон к зданию Комиссариата.

– Подождите, товарищи, а куда мы, собственно, едем? – забеспокоился я.

– Как куда? В Совет, к Андреевских, – буднично ответил спецагент.

– Это шутка какая-то? Мне бы сперва домой заехать. Не могу же я явиться к комиссар-генералу небритым, и… в повседневной форме!

Я уж чуть было не обратил внимания эсэсовцев на свое состояние после трех бутылок виски, принятых в полете, далекое от трезвости, но благоразумно промолчал. Тем более, что не учуять этого было попросту нереально.

– Во-первых, у нас приказ – из космопорта сразу к главе Совета, а, во-вторых… – мой сосед отвлекся от созерцания пейзажа из окна, и посмотрел на меня. – Во-вторых, я думаю, генерал Андреевских простит полковнику Андреевских легкую небритость, форму одежды… ну, и все остальное.

Приказ есть приказ, и спорить в данном случае бессмысленно. Но, хотя бы, чуть освежиться не помешало. Агент, словно прочитав мои мысли, достал из бара в спинке переднего кресла зеленую банку с изображенным на ней пятиконечным листком полыньи, которую я с благодарностью принял, выдернул клапан и с наслаждением опорожнил емкость, ошпарив горло ледяным напитком. Благодать! Теперь можно продолжать жить!

Флаер, сделав, под неусыпным надзором турели с плазменным гатлингом, круг над посадочной площадкой перед зданием Комиссариата, приземлился между двумя клумбами с карликовыми пальмами. Агент распахнул дверь и ступил на пластик платформы, пропуская меня. Покинув машину, я выпрямился во весь рост, потянулся, разминая затекшую спину, непривыкшую к каменным сидениям серийного транспорта, и замахнулся банкой, намереваясь, по привычке, запустить ее куда попало. Эсэсовец предупреждающе кашлянул. Ах, ну да. Я уже не на Лентисе-2, где в течение пяти лет я был первым после Бога. На Земле есть свои обычаи, которые предполагают выбрасывание мусора в строго определенные места. Ну, а поскольку поблизости такого места не было, я принял у эсэсовца свой ранец, вручив ему, в обмен, банку, и уверенно зашагал к створкам дверей Комиссариата.

Почетный караул, вооруженный, по традиции, древними «рельсами», в бронескафандрах эпохи Начала Великих Космических Открытий, дружно взял «в ружье» при моем приближении. Бедные курсанты! Вот уж кому не завидую… сам полвека назад вдоволь настоялся на почетных постах. Их амуниция, в сумме, весит под семьдесят килограмм! Хотя… наверно именно этому выпускники Академии и обязаны своей превосходной физической формой и невероятной выносливостью.

Дежурный комиссар-майор, получив на свой дисплей информацию с моей ИД-карты, приветственно кивнул, я ответил ему тем же, и подошел к скоростному лифту. Только на последнем этаже, где и находился кабинет Андреевских, меня остановил адъютант. Так то! Вот уж где-где, а в Комиссариате всегда идеальный порядок, и посторонний человек ни за что не проникнет так далеко!

– Товарищ комиссар-генерал, к вам рейд-полковник Андреевских, – доложил адъютант в селектор. – Пропустить? Есть! – и, уже обращаясь ко мне: – проходите, товарищ рейд-полковник, вас ожидают.

В кабинете столь высокого начальства мне, несмотря на долгие годы службы, и даже родственные связи, бывать еще не приходилось. Справедливости ради стоит заметить, что в кабинете главы Совета вообще немногим удалось побывать.

Размеры кабинета меня, мягко говоря, поразили. Он был не то что больше фойе на стопятидесятом этаже здания, где находилась посадочная площадка, но даже больше моего грота на Лентисе-2! А уж там с легкостью могли разместиться штук двадцать скутеров. Одну стену целиком занимал гигантский голопроектор. Больший я видел только в зале заседаний Совета. Вдоль второй тянулись полки из настоящего дерева с настоящими бумажными книгами! На третьей хищно блестело самое разнообразное антикварное оружие, со времен… в общем, с тех времен, когда холодное оружие преобладало над лучевым, а, может, еще и с тех, когда не только лучевого, но и гауссовского оружия еще не было! Там же, на третьей стене, в окружении сотен клинков и стволов, висел планшетник с навсегда застывшей на нем статьей под заголовком «Сержант Охранного Батальона раскрывает замыслы ФОМ», и голографией еще молодого, черноволосого дяди Вити в форме старого образца с сержантскими погонами. Как же давно это было!

Сам хозяин кабинета (а, по совместительству, и самой сильной армии во всей галактике), сидел у окна во всю четвертую стену за длинным Т-образным деревянным столом. Да-да, деревянным! Это на планетах третьей и более поздней очереди колонизации дерева навалом, но на Земле такой стол стоил… здесь я затрудняюсь дать точную оценку, но, несомненно, его цена была эквивалентной цены десятка самых «заряженных» суперфлаеров «Лада»!

– Здравия желаю, товарищ комиссар-генерал, – как можно тише, стараясь не побеспокоить гробовую тишину кабинета, нарушаемую только мерным тиканьем часов, произнес я, поднеся правую руку к срезу фуражки.

Мое приветствие тихим шелестом отрикошетило от стен, усиливаясь с каждым ударом, прогулявшись по каждому стволу каждой антикварной пушки, прошуршав по корешкам книг, и вернулся ко мне многоголосым эхом.

– Проходи, проходи, мой дорогой племянник, – замахал руками Виктор Павлович. – Снимай шинель, присаживайся.

Повесив шинель с фуражкой на вешалку, я, стараясь не очень грохать каблуками сапог, я пересек зал, и сел на кресло у стыка ножки и поперечины буквы «Т». Вблизи глава Совета выглядел еще более внушительно. В черном френче с наградными планками на левой стороне кителя, золотым орлом, распростершим крылья, сжимающим когтистыми лапами земной шар на правой стороне, и золотым же эполетом с ромбовидным переплетением нитей на левом плече, морщинистым лбом под коротко подстриженными серебряными седыми волосами, и пронзительными ярко-синими глазами, изучавшими меня из-под косматых бровей, генерал Андреевских имел в своих руках такое сосредоточение власти, и при этом пользовался таким уважением… да-да, его именно уважали, а не боялись! Выше Главы Совета в военной иерархии не было никого, а в более широком смысле, если принимать во внимание прочих политических деятелей – лишь двое-трое, включая президента Федерации Амбара Обаха пользовались властью (но не уважением!) большей, чем генерал, разменявший недавно двадцатый десяток, генерал, рожденный в семье простого кладовщика оружейных складов на Марсе, прошедшего на своем пути все ступени карьерного роста, начиная с простого рядового солдата.

– Как тебе нововведения? – поинтересовался он. – Тебя же лет пять на Земле не было?

– Да, почти пять лет, – кивнул я. – Я так понимаю, что мое досрочное возвращение связано именно с ССИМ? Тогда у меня сразу есть предложение: более жесткие методы борьбы, как во времена анти-табачной кампании. Да, может, зацепим пару-тройку миллионов невиновных, зато искореним эту заразу…

– Нельзя, – вздохнул генерал. – Я бы сам с радостью положил их в ряд, и закатал бы гусеницами танков в пластик… но общество слишком избаловано достатком, слишком большой запас ресурсов достался человечеству, и, когда проблемы выживания расы были решены, появилась другая проблема – проблема морали. А могли ли мы так поступить с маленькими, бедными, беззащитными инопланетянами? Нынешнему поколению сложно понять, что это – выживание. Они пришли на готовое, и потому радикальные меры вызовут слишком большие волнения в обществе. Самое удивительное – колонии, которые стоят на костях миллиардов аборигенов, настолько ужаснулись, неожиданно узнав цену своего существования, что не уверены, хотят ли иметь что-то общее с Федерацией, и рассматривают возможность объявления своей независимости. Последняя фраза – цитата из одной статейки.

– Я бы этого писца на Кор-Ахадалл на пару недель закинул… – задумчиво произнес я.

– Уже, – улыбнулся Андреевских. – Правда, не на Кор-Ахадалл, а на Венеру… кстати, удивительно, что ты вспомнил про Кор-А, ведь причина твоего отзыва, косвенно, связана с ними.

– То есть я здесь не для того, чтобы разобраться с ССИМ? – удивился я.

– С радикалами без тебя разберемся, – отмахнулся глава Совета. – Для тебя есть задание поважнее.

– Э-э?..

– Около семисот лет назад в распоряжении космофлота Земли было восемь боевых крейсеров Кор-А, избежавших утилизации. Кому-то пришло в голову, что переоборудовать уже существующий крейсер, пусть даже Кор-А, в исследовательский корабль намного дешевле и проще, чем строить его с нуля. Не смейся, тогда эта мысль не была лишена рационального зерна – космических лифтов еще не было. Все восемь крейсеров на скорую руку переделали в исследовательские, и отправили в разные части галактики. Вскоре связь с ними была утеряна, и местонахождение всех кораблей оставалось неизвестным… практически, до сего дня.

– То есть они нашлись? – воскликнул я, забыв про предательское эхо кабинета.

– Они – слишком громкое слово. Нашелся один из них – «Прогресс», на границе гравитационной зоны Квессина.

– И моя задача?..

– Проникнуть на крейсер, установить причину потери контакта, устранить угрозу, если она существует по сей день (что маловероятно – почти семьсот лет прошло), и отбуксировать его в указанный куб.

– Для управления кораблем такого возраста и класса одного человека явно недостаточно, – возразил я.

– То есть для устранений любой угрозы тебя достаточно? – усмехнулся генерал. Какое же у тебя самомнение! С тобой полетит звено десантников.

– Кстати, на счет моего самомнения, – вспомнил я. – А почему именно я?

– Я знал, что этот вопрос возникнет, – протянул Андреевских. – Ты же понимаешь, что родственные связи здесь не причем? Причина кроется… в твоих личных качествах, в характере. В твоей неорганизованности, которая позволяет с успехом решать нестандартные задачи. Мне исключительно понравился взрыв водородного блока при побеге из плена на Андрадоре. Да-да, представь себе, я читаю твои отчеты! Да и внушительный послужной список, стажировка на Кор-Ахадалле, две Исследовательских Экспедиции в мирах класса «5-», более десяти разведывательных экспедиций в низших мирах… на сегодняшний день во всей Федерации есть только два человека с таким опытом, и один из них – я. Догадываешься, кто второй?

– Я польщен… но я не участвовал в десантных операциях…

– … особенно на заброшенных крейсерах Кор-А, – продолжил за меня хозяин кабинета. – Выполнишь задание – станешь губернатором Лентиса-2, провалишь – уйдешь в почетную отставку. В любом случае ты ничего не теряешь. Хотя, проваливать-то, по большому счету, нечего… но и исключать любую возможность мы не вправе. Связь же по какой-то причине прекратилась, и со всеми кораблями одновременно.

– Когда я могу познакомиться с личным составом и разведданными по операции? – спросил я.

– Завтра в полдень, на базе Елань. Рейд-генерал Токанахана уже получил соответствующие распоряжения. Вопросов нет? Вопросов нет. Исполнять.

– Есть, – ответил я, поднимаясь с кресла.