Последний контакт 3 (СИ)

Глава 14

Наемник Виктор Геннадьевич Соболев в прошлом был отличным военным. Спецвыпуск рязанского воздушно-десантного командного училища, затем перевод в ДШБ на Дальний Восток, служба на флоте. Он прошел Китай, Курилы, Австралию, успел поучаствовать в обороне северного морского пути и в битвах за Арктику. В общем, за годы службы на Земле он принял участие более чем в десятке локальных конфликтов и заслужил несколько высших боевых наград страны.

В ДКВ (десантно-космические войска) его подтянул тогда еще капитан первого ранга Касаткин. Перспективного десантника будущий адмирал приметил сразу после обороны Севморпути и не смог отказаться от соблазна завести себе личного цербера. В следующие десять лет с подачи Касаткина Соболев участвовал практически в каждой десантной миссии России на Луне, Марсе и Европе. Действовал он, разумеется, в составе ЧВК, поскольку договор о «Мирном космосе» запрещал какому-либо государству применять свои вооруженные силы за пределами планеты Земля. Официально воевать в космосе можно было лишь на звездолетах, да и то только после открытого объявления войны. В любом другом случае нападение на военные космические корабли и гражданские суда приравнивалось к пиратству и каралось СКД (Советом космических держав). Причем санкции накладывались независимо от того, судно какой именно страны преступило закон. По шапке могли получить как гегемоны, так и мелкие космические государства.

Любые же официальные конфликты на территориях колоний и поселений в Солнечной системе были строго-настрого запрещены десятком различных международных конвенций, директив и соглашений, что, впрочем, не мешало заинтересованным сторонам использовать втихую различные ЧВК или военизированные ЧОПы для решения своих вопросов. Строго говоря, запрет на ведение каких-либо боевых действий в колониях был продиктован спецификой жизни в этих самых колониях. Любое вооруженное столкновение — это риск для всего поселения. Как-никак, а подземные или, того паче, купольные колонии и без подобных рисков сталкивались с бессчетным количеством проблем, начиная от банальных физических факторов, будь то космическая радиация, астероиды, бури или банальные грунтотрясения, и заканчивая факторами экономическими. Любые поселения в Солнечной системе все еще крепко зависели от поставок припасов и оборудования с большой земли. Разумеется, любое вооруженное столкновение на территории любой из многочисленных колоний землян по факту обходилось слишком дорого. В лучшем случае все разрешалось быстрой капитуляцией одной из сторон, как правило, менее агрессивной и хуже подготовленной. А в худшем боевые действия приводили к необратимым последствиям. Некоторые поселения вымирали целыми секторами из-за банальных разгерметизаций и прочих диверсий на системах жизнеобеспечения. Но пытливый ум человека разумного делал все, чтобы этот самый разум не больно-то мешал людям убивать друг друга даже в экзотических условиях замкнутого пространства какой-нибудь далекой колонии. Люди служивые быстро привыкли к новым реалиям и специфике ведения боевых операций в подобных условиях. Как раз одним из таких спецов и стал Виктор Соболев.

Служил Соболев ладно и, как уже ранее упоминалось, участвовал почти во всех значимых колониальных конфликтах. Причем большую их часть он возглавлял лично, держа отчет непосредственно перед Касаткиным. В итоге Виктор дослужился до подполковника ДКВ. Своими полулегальными миссиями в космосе он вернул России статус сильной колониальной державы, а своему непосредственному начальнику открыл дорогу к адмиральской должности, а после и к адмиральскому званию.

Увольнялся в запас Соболев уже в звании полковника со всеми прилагающимися к нему регалиями. Ну, как увольнялся — его уволили сразу после того, как Касаткина списали обратно на Землю.

Виктор всегда жил по принципу «что ни делается, то к лучшему» и свое списание воспринял, как некий новый этап в жизни. Однако гражданка показалась бывшему штурмовику Соболеву мероприятием слишком уж скучным и приземленным. Спокойная жизнь за городом, ковыряние в земле, разведение кроликов и ежегодная рыбалка с мужиками в Астрахани быстро ему наскучили. Внезапно выяснилось, что он попросту не пригоден к мирной жизни. Нет, разумеется, он мог работать и приносить обществу пользу, пару лет он даже преподавал на кафедре тактики в родной Рязани. Но ему такая жизнь категорически не нравилась. Виктор тосковал по армии, флоту, космосу и перманентному чувству опасности. Но более всего он тосковал по тому ощущению незаменимости, которое испытывал, будучи военным. Знаменитый девиз десантников «Никто, кроме нас» в его голове всегда звучал как «Никто, кроме меня».

В общем, к мирной жизни Виктор привыкал тяжело. Он даже пытался завязать отношения, но и на этом поприще быстро заскучал. Одним бабам нужен был богатый папик, другим срочно требовалось обзавестись потомством, иные спать не могли спокойно, если Виктор принимал все решения самостоятельно и не подчинялся беспрекословно. В общем, к пятидесяти годам Соболев избавился от всех обременительных отношений, придя к простому и избитому временем выводу — дешевле всего обходятся те женщины, которым нужно платить сразу.

Если говорить просто, то первые же три года мирной жизни на Земле заставили Виктора волком выть от скуки. Тут и без помощи психологов было ясно — Виктор слишком уж сроднился со своим призванием. Война была в его крови, и каждый прожитый мирный день вызывал у Соболева абстиненцию. Ему уже было плевать, за кого и где воевать, лишь бы вновь ощутить то чувство азарта, опасность, мандраж перед боем, почувствовать, как разливается по венам чувство выполненного долга и адреналин, а на счету появляются юникредиты. Дома он откровенно маялся, тяготился тишиной и изобилием простой гражданской жизни. Здесь Виктор понятия не имел, к чему себя приложить, где раскрыть свои таланты и военный потенциал. День за днем, неделя за неделей состояние жаждавшего войны ветерана ухудшалось. В конце концов, дом ему опостылел, появилось навязчивое желание кого-нибудь убить, причем сделать это в самой что ни на есть зверской форме. В какой-то момент Виктору даже начало казаться, что настоящим его домом всегда были казарма или окоп, родной стихией — грохот канонады и запах пороха вперемешку с озоном, а лучшей одеждой всегда — его варенный-переваренный экзокостюм. Стоит ли упоминать, что все эти психические нарративы в голове Виктора усугубились кратно на фоне всеобщего психического помешательства жителей планеты.

Благо в самый переломный момент его жизни на горизонте вновь замаячила фигура адмирала Касаткина. Старого вояку списали на Землю, поручив заниматься организационной работой в каком-то НИИ оборонной ориентации. Но Касаткин быстро смекнул, что чиновничья должность такого рода ему не по душе. То ли барышей там было негусто, то ли перспектив он на новом поприще не углядел, кто его разберет? Да только в следующие полтора года Касаткин сотоварищи сколотил политическую партию и рванул во власть, где ему составил протекцию его бывший покровитель. Уже через год он пробился в зампреды правительства по развитию космической отрасли страны. Естественно, после такого головокружительного карьерного роста отставной адмирал решил окружить себя «своими» людьми, и тут очень кстати нарисовался Соболев. И не просто нарисовался, мол, «горю желанием потрудиться во благо отечества», нет — Соболев буквально ураганом ворвался в жизнь бывшего начальника. Да и не только в его жизнь. Если говорить откровенно, шороху Виктор тогда наделал знатного.

О том деле даже в СМИ упоминали. То ли Соболев на кого-то наехал, то ли на него наехали, да только вышло так, что бывший морпех оказался фигурантом одного крайне резонансного дела. Кучу народа положил он тогда голыми руками. И не простого народу, а самого что ни на есть криминального люда. Естественно, спрашивать с него пришли не органы правопорядка, а другие криминальные авторитеты — те, под кем потерпевшие ходили. Но у Виктора, отвыкшего от земных порядков, в авторитете всегда другие люди числились. И мыслил Соболев, и чувствовал иными категориями — как-никак, а космодесантником был, на минуточку. И потом, авторитет он что такое — так, звук пустой. Им ни голову прикрыть не получится, ни задницу — одни понты. Хоть ты трижды вор в законе и вхож во все криминальные круги планеты, авторитет ты только для тех, кто этот твой авторитет признает. А Соболеву к тому моменту никто толком не объяснил, где авторитет, а где нет. Потому-то Виктор тогда особо церемониться с теми «авторитетами» не стал, вместо этого он по-тихому открутил им головы. Причем сделал он это в прямом смысле слова голыми руками. А как понял, в какой именно замес попал, каким именно людям дорогу перешел, решил десантник Соболев не в бега податься (что было бы вполне логичным решением), а напротив, нанести упреждающий удар. В общем, вышло так, что в то лето Виктор практически в одиночку и голыми руками зачистил от организованной преступности целый регион близ бывшей столицы.

И, что характерно, действовал Виктор по старой армейской привычке лихо и дерзко, чем, естественно, привлек внимание органов правопорядка и прочей общественности. А как тут не привлечь внимания, если к этим органам, опасаясь за свои сферы влияния, а также (чего уж таить) и за собственные жизни, обратились уже другие криминальные авторитеты из смежных областей. Органам правопорядка ничего не оставалось, кроме как скрутить лихого народного мстителя да закрыть его в СИЗО на время следствия. И остался бы народный мститель в анналах истории никем не признанный, если бы не СМИ, раздувшие в связи с его делом большую шумиху. К шуму подключилась и та самая общественность, которая в массе своей методы Виктора вполне одобряла.

Тогда-то за Соболева и вступился новоиспеченный партийный деятель Касаткин, на тот момент уже курирующий весь дальний космос страны. Сергей Игоревич Касаткин рассудил так — коль идет в его руки такой добротный инструмент, отчего же им не воспользоваться? Дело было громким, резонансным. Виктора осудили и сослали туда, где он должен был сгнить тихонько годика за два. Суд был настоящим, дело разбирали больше двух месяцев. Один только приговор оглашали несколько дней. А вот отбывать наказание вместо Виктора уехал уже другой человечек — это уж Касаткин подсуетился, подключив нужные связи. Соболеву же подправили лицо, изменили внешность и имидж, заменили его идентификационные маркеры во всех базах данных на липовые, открыли незапятнанную юникредитную линию — и появился в тот год у зампреда Сергея Игоревича Касаткина новый начальник охраны.

Те, кому по долгу службы положено было знать, само собой, о подмене знали. Более того, информацию намеренно спустили и до высших криминальных авторитетов, дабы те понимали, какие люди отвечают нынче за безопасность силовиков во власти, и даже не пытались мутить воду в столь неспокойное для страны время. А Виктор так и продолжил свою работу на новом поприще, где наконец смог реализовать свой боевой потенциал. И курировал наш новый начальник охраны Касаткина не только вопросы его личной безопасности, но и другие дела зампреда. Дела, так сказать, щекотливые, а порой и весьма деликатные.

Сегодня, к примеру, Виктор тряхнул стариной, решая как раз одно из таких «деликатных» дел старика Касаткина. Чем уж этот синяк индийского происхождения не угодил шефу, Виктор не знал. Ясным было только одно: убрать объект нужно было тихо и по возможности просто, чтобы никаким криминалом и не пахло вокруг этой смерти. Учитывая, что Касаткин перед смертью Синака решил в его глаза поглядеть, дело было личным. Правда, как и когда бывший директор какой-то там гражданской космической программы мог перейти дорогу военному до мозга костей Касаткину, для Виктора так и осталось загадкой. Да, собственно, и не его это ума дело. Приказали убрать — значит, уберем. Приказали тихо — приложим все усилия для этого. Работу нужно делать молча, а вопросы пусть умники всяких НИИ задают.

По личному опыту Виктор знал, что Синаку оставалось промучиться на морозе не больше часа. Хорошо было то, что этот забулдыга не больно-то и сопротивлялся. Проникнуть к нему в дом не составило большого труда, куда сложнее было незаметно пробраться на территорию дачного поселка. Пришлось топать пешком через парк в городке неподалеку, переходить по старенькому мосту через реку в СНТ и уже оттуда перебираться через высокий забор на охраняемую территорию искомого дачного поселка. Благо охраняли эту самую территорию спустя рукава, да к тому же не самые смышленые ребята из числа «бывших» и «бывалых». Да и технический уровень местной охраны был, мягко говоря, слабоват. В общем, антиграв, пара глушилок — и Виктор на территории. Гораздо труднее было до нужного домика добраться, минуя дорожки общего пользования. Пришлось в грязи чуть ли не по уши извозиться, преодолевая вброд все ту же местную речку-вонючку, что протекала в глубоком овраге. В какой-то момент Соболев даже пожалел, что решился самостоятельно выполнить заказ шефа — знал бы, что мороки с этим дачным поселком столько будет, делегировал бы задание другим. Но, как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж.

В целом, можно было под это дело и липовый пропуск добыть, да и проникнуть на территорию вполне себе легально через одно из КПП, но шеф ясно дал понять, что выглядеть все должно, как несчастный случай. А так пришлось бы потом с записями камер возиться, рожу свою стирать и на всякие глупые вопросы недалеких охранников отвечать. Поселок был камерным, все вокруг друг друга знают. Охрана больше натаскана на чужие автомобили реагировать. А флайерам туда путь вообще заказан — бесполётная зона, чтоб ее… По всему выходило, что Синака должен устранить призрак. А кому, как не бывшему космодесантнику, в такие шпионские игры играть?

В дом проникнуть было уже просто — даже взламывать ничего не пришлось, так как Синак попросту забыл включить сигнализацию. Дело оставалось за малым — вырубить глушилками внешние камеры наблюдения за периметром и проникнуть в дом через окно второго этажа, которое этот ученый тюфяк услужливо оставил открытым для проветривания.

В доме царил тяжкий дух перегара, аммиака и блевотины — видимо, клиент не просыхал несколько дней кряду. А вернее того, что и вообще никогда не просыхал. Находиться в таком помещении было делом крайне неприятным. В чем бы этот Синак ни был виновен, одного того, как он жил, было уже достаточно, чтобы подарить ему вечное избавление.

После проникновения в дом финальный аккорд был разыгран, как по нотам. Отключение системы «безопасный дом», выбор нужного момента и легкий толчок в спину. Головой при падении бедолага приложился знатно, и не единожды, кровищи натекло изрядно. Виктор даже, грешным делом, решил, что и этого хватит, однако помирать Синак не спешил. Лежал да все про какую-то «энтропию» мычал, материл на чем свет стоит каких-то ваэрров (о таком народе Виктор даже не слышал, может, африканцы какие?) — бредил, в общем, объект.

Сделав свое дело, «естественной» кончины объекта Виктор решил дожидаться в удобном кресле на первом этаже. С него и вход в дом хорошо просматривался, и сам будущий покойник. Единственная закавыка состояла в том, что хоть Синак и разбил себе голову знатно, но все же недостаточно, для того чтобы помереть. Воистину, пьяных сам бог бережет! Хоть с лестницы, хоть из окна их роняй — все одно проспятся, утрутся и дальше пойдут за горючим для полыхающих труб.

На всякий случай Виктор связался с шефом — тот желал увидеть смерть своего недруга лично. Получив недвусмысленный приказ инсценировать смерть от переохлаждения, Виктор тем и занялся. И вот он уже второй час наблюдал за тем, как живой человек испускает дух.

Сам Виктор не мерз, поскольку был облачен в специальный термокостюм — штатная вещица, разработанная специально для таких вот целей, часто в работе помогала. Пока ждал рефлекторной остановки сердца, привел все в порядок, подчистил все следы своего пребывания на территории дачного поселка, вновь активировал в доме Синака систему «безопасный дом» и вернулся проверить у жертвы пульс.

— Готов, — коротко отрапортовал он по выделенной связи и даже продемонстрировал Касаткину показатели новопреставленного, выведенные на экран наладонника, — изолинию пульса и температуру тела, стремящуюся к температуре окружающей среды.

— Раз готов, убирайся оттуда! — несколько раздраженно ответил Касаткин и оборвал связь. Видимо, не всегда желаемое приносит удовлетворение. Смерть Синака, хоть и была необходима бывшему адмиралу, но радости явно ему не доставила. И все-таки интересно, чего это не поделили между собою люди, ранее никогда друг с другом не пересекавшиеся.

«Эх, нужно было удовлетворить просьбу Синака или хотя бы сделать вид, а под шумок допросить да разузнать, в чем именно он провинился перед Касаткиным. Хорошая мысля приходит опосля…»

Но не успел Виктор додумать свою мысль, как все вокруг пришло в движение. Откуда ни возьмись, вспыхнуло яркое освещение — это сразу с нескольких сторон дом Синака взяли под прицел прожектора. В воздухе взвыли двигатели флайеров, по скудно освещенным улочкам поселка к дому уже мчались машины с проблесковыми маячками, подвывая сиренами.

Изумленный Виктор, однако, панике не поддался. Ситуацию он оценил достаточно быстро — мастерство, как говорится, не пропьешь. Он понимал, что с того ракурса, с которого сейчас освещается дом, ни его самого, ни Синака видно не видно. А если сделать буквально пять-шесть шагов в сторону лесопосадки, то разглядеть его будет уже и вовсе невозможно.

Собственно, так Виктор и поступил — ретировался в лесопосадку и стал наблюдать за домом. Неподалеку приземлился один из флайеров, второй остался барражировать в небе, выхватывая мощными прожекторами дом недавно скончавшегося ученого. Самого хозяина обнаружили за домом какие-то люди в военной форме без опознавательных знаков. В это же время подъехало сразу два экипажа местной охраны, а за ними спустя минуту прилетел и медицинский флайер. Все это время Синаку проводили реанимационные мероприятия военные, прибывшие первыми.

«Эдаким Макаром они его сейчас с того света-то вернут…» — подумал Виктор и оказался прав.

— Переохлаждение, интоксикация, возможно, кома… — доносилось до Соболева. Это докладывал подоспевшим медикам из реанимационного флайера один из военных, реанимировавших Синака.

«Да кто же ты такой, Реджи Синак?» — удивился Виктор и понял, что пора бы ретироваться. Военные, проводившие реанимационные мероприятия, перешли к своим непосредственным обязанностям. Периметр взяли под контроль. Одна группа отправилась осматривать дом Синака, а вторая принялась прочесывать лесопосадку, заметив, видимо, в визор еще не выветрившийся след Виктора.

Уходил Виктор тем же путем, не забыв вызвать к ограде злополучного дачного поселка взятый в аренду автомобиль. Убирать собственные глушилки с забора он не стал — времени не было, тут ноги бы унести. Пока выезжал на шоссе, подводил итоги операции.

«Провал. Полный. А ведь так все хорошо начиналось…» — думал Виктор, сосредоточенно ведя машину.

Индуса этого, скорее всего, откачали. Медицинский флайер отбыл в сопровождении военного флайера. И повезли Синака, видимо, не в городскую больничку. Далее — там, на заборе, глушилки остались, да и при должной сноровке можно будет нащупать два звонка, которые Виктор делал из дома. Стало быть, те, кто там остался разруливать ситуацию, в скором времени поймут, что ученый не сам решил богу душу отдать. Опять засада — выйдут на Виктора довольно скоро. Стало быть, нужно машину бросать, менять одежду и вообще подчищать за собой срочно. И да, нужно будет доложить Касаткину.

«Дьявол, старик будет недоволен», — ругнулся Виктор мысленно, хотя и понимал, что в сложившейся ситуации виноват только он сам, слишком уж халатно подошел к этому делу. А с другой стороны, почему Касаткин не предупредил его о том, что за домом Синака ведется столь пристальное наблюдение? И, кстати, скорее наблюдали не за самим домом, а именно за индусом этим. Наверняка у того в организме пара-тройка имплантов-передатчиков зашиты. Этот вывод можно было сделать хотя бы из того, что как только сердце Синака перестало биться, к нему тут же направили реанимационный флайер и группу быстрого реагирования. Это какую же ценность он представляет, коль за ним так пристально наблюдают! И да, остался еще один вопрос — а кто именно за ним следит так пристально? Тут вариантов было не так уж и много — наверняка кто-то сверху следит, дачи-то государственные. Вот только «сверху» — понятие крайне растяжимое.

Выводы Виктор сделал довольно простые, но они ему не понравились. Первое — Касаткин желал смерти Синаку не только по личным мотивам, наверняка этот алкоголик еще и знает что-то такое, чего знать не должен. Второе — охраняют Синака хорошо. Не сказать, что прямо в сортир с ним вместе ходят, но руку на пульсе явно держат. Скорее всего, все же ГБ-шники. И третье — теперь убрать Синака будет крайне непросто. А убирать наверняка все равно придется — абы кого Касаткин физически не устраняет. Стало быть, Реджи Синак представляет серьезную угрозу той ветви власти, которую представляет Касаткин, и напротив — крайне необходим его противникам.

«Да уж, расклад интересный выходит. Пенсия перестает быть томной», — подумал Виктор, бросая машину на ближайшей заправке.