Портрет в сандаловой рамке

Глава 18

— Анна боролась со страхом, переписывая отрывки из Евангелия. Вот, собственно, и вся информация, которой я на сегодняшний день располагаю, сочиняя эту историю. — Вера собрала листки и спрятала их в коробку.

— Значит, вы в самом деле придумали про этих двоих… И не знаете развязки… Постойте, тогда откуда вы вообще взяли, что Михаил был советским разведчиком?

— Из воздуха!..

— А! Понял! Вы видели материалы Феликса. Из них узнали и про моего деда, и про Михаила.

— Я никогда не смотрю его материалы. Поверьте на слово. И я совершенно не представляю, кто ваш дед и что с ним произошло. Поведайте, если это не семейный секрет.

Глеб глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух.

— Можно, я закурю у окна? Спасибо. — Он сел на подоконник и с удовольствием затянулся.

— Николай Гаврилович Косых работал здесь в годы оккупации под именем Жако Буссена.

— Начальник Мишеля…

— Давайте попробуем «сочинять» вместе? — предложил Глеб. — Остановите меня, если ошибусь. Я вижу комнату Анны. Поздний вечер. Торжественно накрыт стол… Это прощальный ужин на двоих. Мишель принес огромный букет алых роз, великолепный и печальный. И вальс — вы слышите вальс?

…В гостиной дома Грас, как в дни былых торжеств, сверкала хрустальная люстра, ниспадал торжественными фалдами вишневый бархат портьер. На столе выстроились бокалы, оплывали свечи в серебряных жирандолях, терпко благоухал огромный букет алых и белых роз. Анна и Мишель сидели друг против друга и молча смотрели в глаза.

— Нас словно заколдовали. И медленный сон на цыпочках заходит в комнату… — проговорила Анна, не отрывая глаз от Мишеля.

— Ровно в 21 час сюда войдет мой товарищ.

— Чтобы забрать меня. Но ведь мы расстанемся ненадолго. Иного выхода нет… Ведь нет, правда? — Ее движения были быстры, голос особенно звонок, и вся она напоминала маленькую встревоженную птичку.

— Это не разлука, это короткая отсрочка, — упорно «не замечал» ее тревоги Мишель. И собственной наигранной рассудительности. — А за разлукой…

— Будет ждать наш дом, и сад, и долгая, долгая жизнь. За нас! — Бокал Анны чокнулся с бокалом Мишеля. Они выпили шампанское стоя и, не сговариваясь, разбили бокалы об пол.

Анна завела патефон и поставила пластинку.

— Наш вальс! Будем танцевать! Ну, иди же, медведь! — Она медленно приблизилась к Мишелю. — Ты лучший танцор в мире.

— Я, кажется, научился не наступать тебе на ноги. — Они стояли в обнимку, не замечая кружения вальса.

— Мы будем танцевать очень часто, все, что попало, — полечку, краковяк, румбу. Даже когда станем старенькими. Тебе нравится румба? Смотри! — Анна попыталась изобразить сложные па и свалилась на диван, заливаясь смехом.

Она не заметила, как в комнате появился представительный мужчина в темном плаще и посмотрел на часы:

— Извините, господа, чуть поторопился.

— Жако Буссен. Тот самый, с портрета, — представил Мишель гостя Анне. — Он позаботится о тебе.

— Приятно, что обошлось без слез, мадемуазель Грас. Молодость, знаете ли, — это всегда прекрасно, даже во время войны. А смех — первейшее средство от всяческих неприятностей. Жако Буссен — к вашим услугам. В дорогу?

— В дорогу… Я быстро. Вещи уже собраны. — Анна торопливо вышла из комнаты.

— Значит, другого выхода нет, — проговорил Мишель.

— Ты должен понять, ситуация крайне обострилась. Нас преследуют провалы. Пока мне удалось скрыть информацию от Центра. Мы ж друзья, Миша. Но я вынужден пойти на крайние меры — немедля увезти Анну. Таков приказ. — Полковник посмотрел на Тисо с особым значением. — Не пытайся ее искать. Я коммунист и поступлю по совести. Пока еще… пока вопрос о душе остается открытым.

— По совести… — Мишель пристально вгляделся в тяжелые, непроницаемые глаза, полуприкрытые веками. — Надеюсь, я правильно понял?

— Анна будет под моей защитой. Ты не станешь пытаться встретиться с ней, писать. Столько времени, сколько понадобится. Все очень серьезно.

В дверях появился Поль и бодро доложил:

— Т-т-там все спокойно. Я наблюдал за улицей. На всякий случай проведу мадемуазель Анну через подвал.

— Ну вот — я готова. — Анна с чемоданом, в плаще и беретике старалась казаться бодрой, словно отправлялась в веселый круиз. — Присядем на дорогу?

Жако Буссен слегка обнял ее за плечи:

— Не стоит затягивать прощание. Хорошо еще, что у меня есть возможность вам помочь. Идемте, дорогая.

Анна пошла за ним, ощущая спиной, каким страшным усилием воли сдерживает себя Мишель, чтобы не попытаться удержать живую ниточку, связывающую их. Чувствует, как истончается она, вот-вот оборвется, но не двигается, стоит возле часов и смотрит вслед. А что думает? Что он думает сейчас?…

— Нет! Не могу… — Уже от двери Анна бросилась к нему, сомкнула на шее руки, не расцепить. — Не оставляй меня! И тогда ничего плохого вообще не произойдет.

— Там ты будешь в безопасности. Ты сильная. — Мишель осторожно разжал ее пальцы и поцеловал их. —.

' Ты умеешь ждать.

— Мы теряем время, господа, — тихо, но настойчиво напомнил Буссен. И в подтверждение его слов торжественно, рассыпая звуки в знакомых аккордах, забили часы.