Порочный Торн

Глава 11

Сайлас

Я слушаю ритмичное биение сердца Натали и тихое постукивание дождя по оконному стеклу. В щель между занавесками проникает луч света, но он далеко и не представляет для меня опасности. Однако наступающий день — совсем другая история. Тело ноет от усталости. До мозга костей, как поговаривала моя мама.

— От чего ты стал таким напряжённым и молчаливым? — спрашивает Натали, медленно ведя пальцами по моему обнажённому предплечью.

— Мой вид в течение дня спит, помнишь?

Натали хихикает. Мгновение.

— Ага, верно. И это странно. Я и забыла, что ты вампир, потому что у тебя бьётся сердце. Ты дышишь. Ты тёплый, чтобы сойти за человека.

— Я рождён вампиром. Мы сильно отличаемся от обращённых. Прежде чем стать вампирами, они сначала умирают.

— Значит, твои родители вампиры? — Натали прижимается к моей груди, и как бы я ни был измучен, не хочу ни по какой причине её останавливать.

— Были вампирами. Мой род стоит у самого основания.

— Сколько тебе лет?

— Я старше, чем выгляжу. Моё тело перестало стареть, когда я достиг тридцати пяти лет. Для всех нас всё проходит по-разному.

Отодвигаясь от меня, Натали подпирает голову рукой и оценивающе на меня смотрит.

— Около четырёх сотен. — Она тихо и изумлённо вздыхает, и я не смею на неё посмотреть. Я пока не вижу неприятия на её лице. Мне её мало. У нас есть время до наступления темноты. Именно это она обещала.

— Ух ты. Значит, ты видел много исторических событий. Прямо среди этих событий. Боже, я столько хочу у тебя спросить. — В её голосе столько радости, что не могу скрыть улыбку, когда мы снова встречаемся с Натали глазами.

— Спрашивай.

— Ты участвовал в революции? А в Гражданской войне? Сражался? Скажи, что у тебя не было рабов.

— Я ни в одной войне не принимал участия. Мы… держались своей стороны. Большую часть своей жизни я провёл в Англии. — Я осознаю ошибку, не желая показывать этого, когда говорю, что это именно то, что я имею в виду.

— В Америке. Нет, у нас не было рабов. У нас были слуги и добровольные доноры крови.

Натали снова прикусывает нижнюю губу и смотрит на меня большими глазами. Вижу, что она хочет задать ещё вопросы.

— Вперёд, продолжай.

— Была ли высадка на Луну фальсификацией? Действовал ли Освальд в одиночку?

— Я вампир, а не экстрасенс.

— Но ты должен знать больше нас. Я о том, что огромное количество вещей, которые ты…

Я наклоняюсь и закрываю ей рот поцелуем. Мои губы на её губах превращаются из нежных в голодные, и я перекатываюсь на Натали сверху, прижимая её мягкое тело к кровати и устраиваясь между бёдер. Натали стонет в ответ и скользит рукой по моей спине в рваной футболке.

— В этот раз нам нужно сделать всё медленнее и с меньшим количеством одежды, — шепчет она, хватает меня за ткань и тянет через голову, обнажая мой торс для исследований.

Её губы складываются в улыбку, и она смотрит на моё тело.

— М-м-м, один балл в пользу вампирского гена.

Я смеюсь.

— Твоя очередь.

Помогаю ей снять футболку, а затем стягиваю по ногам юбку, обнажая Натали. От вида её округлых грудей, полных бёдер и идеальных изгибов тела член затвердел и запульсировал. Натали проводит пальчиками по моей груди и замирает. На лбу появилась морщинка. В животе всё сжалось. Натали смотрела на еле заметный шрам прямо под грудиной.

— Что это?

Беру её за руку и отвожу в сторону от приподнятых краёв кругового ожога.

— Кое-что, что произошло давным-давно.

— Это пентакль.

Киваю.

— Наказание. Напоминание.

— О чём?

— О моём прошлом.

— Мы используем пентакли для защиты. Они не предназначены для наказания.

Нужно сменить тему. Сейчас не время делиться своей историей.

— Ты сказала что-то о том, что тебе нужно больше времени. Думаю, ты имела в виду не это.

Натали притягивает меня к себе, впечатывается губами в мои губы, скользит языком мне в рот. Не могу контролировать удлинившиеся клыки и ощущаю вкус её крови. Хотя, её это не останавливает. Её стон грубый и нуждающийся, и я даю ей немного своей крови в обмен на то, что у неё беру. Мне нужно закрепить с ней связь — привязать к себе и сделать своей. Побуждение находится за пределами всяких рассуждений. Как только Натали будет со мной связана, она всё поймёт.

— Покорми меня снова, Натали, позволь взять тебя.

— Что если ты возьмёшь слишком много? Ты уже…

— Я восполню то, что возьму. Если ты мне позволишь.

Натали встречается со мной глазами и делает долгий, неровный вдох. Она проводит ладонью по моему прессу и ниже, к всё ещё расстёгнутым штанам. Мне стоило снять эту чёртову вещицу ещё в первый раз, когда я трахнул Натали, а не ускорять события. Тогда мне не пришлось бы жертвовать временем для поклонения её телу. Стягиваю штаны вниз по ногам, отбрасываю их на пол и, пользуясь возможностью, вклиниваюсь плечами между бёдер Натали. Сокровище её лона манит меня попробовать на вкус.

— Сайлас, — стонет Натали, когда я прокладываю дорожку из поцелуев к месту, где хочу оказаться.

— Никаких разговоров. Позволь довести тебя до оргазма.

— Ладно. — Натали расслабляется на постели, но тут же напрягается, как только я её касаюсь. Губами я начинаю путешествие по внутренней стороне её бедра, пальцами войдя в горячее, влажное лоно.

Натали выгибает бёдра и кричит, но я ещё очень далёк от того, чтобы оставить её в покое. Я приближаюсь ртом к её клитору и начинаю облизывать и посасывать, двигая пальцами вперёд и назад. На вкус Натали потрясающая. Я этого и ожидал. Она хватает меня за волосы и сильно тянет. Её дыхание превращается в рваные хрипы. Сначала она дрожит, затем напрягается, и я чувствую её оргазм прежде, чем она кричит от наслаждения. Оргазм смочил мои пальцы, заставляя желать вытащить их из её лона и обмазаться её запахом. И пока Натали дрожит от удовольствия, я прижимаюсь ртом к ложбинке между её лоном и ногой. К тому особому местечку, которое скрывает бедренную артерию. Мой укус застал её в самое нужное время — момент между гранью оргазма и началом посторгазменной эйфории. Вместо того чтобы утихнуть и стать только воспоминанием, Натали снова стонет и, пока я глубоко вонзаюсь клыками в её плоть, стенки влагалища крепко сжимают мои пальцы. Я кормлюсь от неё, укрепляя связь. Я останавливаюсь, когда пульс замедляется, затем опускаюсь на колени и хватаю Натали в объятия. Мы вдвоём стоим на коленях на кровати, её щека прижата к моей груди, мой член — ноющая твёрдая между нами.

Я целую Натали в макушку и отстраняюсь на время, достаточное, чтобы схватить клинок, который отобрал у неё, с пола у кровати. Делаю резкий надрез груди, прямо над сердцем.

— Пей, Натали. Будь моей, как я буду твоим. — Эти слова резки и пронизаны желанием и страхом. Она могла отвергнуть моё предложение, оставить навсегда, и мне пришлось бы её отпустить.

Но она высовывает язычок и слизывает струйку моей крови, а затем прижимается к ране и принимается жадно пить. Я чувствую, как с каждым глотком наши души переплетаются, но я не хочу обращать Натали. Я не сделаю этого, если она сама не захочет. Когда наша связь закреплена, я аккуратно перемещаю Натали на кровать.

— Спи, моя суженая. — Я перекинул её волосы на другую сторону и прижался поцелуем к слабой метке, оставленной клыками. Я расскажу Натали, кем являюсь, как только солнце сядет, а пока воспользуюсь временем, чтобы отдохнуть. Я расскажу ей правду, мою историю, всю, потому что теперь, даже если она меня покинет, она всё равно будет всегда со мной связана. Я буду её защищать, хочет она того или нет.