Порча [СИ]

— Это тот перекресток?

— Навигатор включи.

— Тут не ловит.

— Я ветки заламывала, — ворчливо сказала Первая.

— Буквой зю? Все равно в темноте не видно, — хмыкнула Вторая.

— Да и полная луна нужна для обряда, — взглянув на затянутое тучами небо, опечалилась Третья. — Мы что, зря сюда через весь лес чесали?

— Узбагойся, — Первая сбросила с плеч рюкзак и потянулась. — Луна всегда есть. Даже если за тучами. Даже если днем. Просто ее тогда не видно. А вот дрова…

— Вот дрова! — захрустела Вторая валежником и стала возводить дровяной шалашик посреди перекрестка. — Я их сама собирала. Место правильное. Спички у кого?

— Прошу, — Третья присела на корточки и помогла раздувать зажженный Второй огонек. Первая повесила походный котелок на треногу и налила в него воды из пластиковой бутыли:

— Так, и что нам нужно по обряду?

— Слюна нетопыря, — оживилась Вторая.

— А на нетопырей разве сезон?

— Сейчас мы его приманим! — Вторая обвязала голову беленькой косынкой и дунула в свисток.

— Ничего не слышно, — фыркнула Третья.

— Это тебе. А между прочим, это брачный клич нетопыря. Я его на «Али» заказывала. И нечего смеяться! Слышите?

Над головой завизжала летучая мышь.

— А платок зачем?

— Звуковая дыра, — пояснила Вторая наскоро. — Лови-и!

Писк летучей мыши смешался с визгом ведьм. Нетопырь упал на голову Второй, и тут же Третья набросила кусок ткани на них обеих:

— Поймала! Держу!

— Что это было?! — возмущенно пыхтела Вторая, выбираясь из ловушки.

— Халат! Я всегда летучих мышек халатом ловлю. Только как добыть слюну?

— Заставь его рот открыть, — буркнула Первая.

И заставлять не пришлось. Нетопырь верещал не переставая. Первая сунула ему в зубы ватную палочку и бросила ею в воду:

— Готово!

Летучую мышь выпустили на волю.

— Дальше что?

— Мобильником подсвети, — Вторая развернула бумажный клочок. — Так, слюна есть! Сушеная жаба…

Третья достала из рюкзака целлофановый пакет с плоской жабой и булькнула в котелок. Товарки глянули на нее с удивлением. Ведьма пожала плечами:

— Я ее не убивала. Нашла на даче раздавленную машиной. И еще на солнышке провялила.

— Третьим пунктом… — Вторая потрясла мобильник. — Садится, зараза!

Первая достала свой.

— Три ведьминых волоса, — она неуверенно глянула на подруг. — Выдирать, что ли? Это же больно!

— Держи, — Третья извлекла маникюрные ножнички. Волосы были отрезаны и брошены в варево. Зелье помешали большой деревянной ложкой.

— Еще кладбищенская земля, — Вторая распотрошила мешочек и кинула ком глины в котелок. — И погребальная свечка.

Кусок свечки полетел вслед за глиной.

— Надеюсь, нам пить это не нужно?

— Не нужно, — Третья хихикнула. — Еще хорошо, что рецепт такой простенький. И паука ловить не пришлось. Вот у Папюса…

— А может, поймать? — задумалась Вторая. — Паука?

— Не надо отсебятины, — проворчала Первая. — И вообще, пожалей животное. Давайте уже читать заклинание и по домам. Завтра вставать рано.

— Зверь Неписун, зверь Неписец, приди к Иванке наконец! — завывая, проорали все три хором. Вторая захихикала:

— Я не пошлая! Я не пошлая!

— Ясно, что не пошлая. «Наконец» тут слитно пишется, — буркнула Первая, выливая варево в костер. — Идем уже. Все одно заклинания не работают.

— А жалко…

Иван Иванович Пряников был писателем не то чтобы известным, зато коммерчески востребованным. В дружном творческом коллективе он ваял космические боевики, боярщину и прочую попсу и выкладывал на интернет-порталах. Книги разметали, как горячие пирожки в голодный год.

В нетленках Пряникова было все, о чем грезил простой читатель. Кровища, нагибаторство и гаремы: из фурри, суккубок и просто девушек, в основном почему-то анимешных японочек. Нравился Пряникову колорит, все эти галстучки, гольфики, мини-юбочки и мечтательно закаченные глазки на пол лица.

Старательно окучивая писательскую делянку, Иван Иванович вырос над собой, заматерел, поучал мелюзгу в сети, что писатель обязан читателя удовлетворять, а не учить, и ни в коем случае не поднимать злободневные проблемы современности — еще обидится кто… А только поглаживать, почесывать в интимных местах ЧСВ и баюкать. Ну и, конечно, продами не обижать — не меньше трех в неделю.

И раздвигал гордо плечи, ломая рамки привычных жанров, чтобы откусить еще и кусочек лыра. Заметный такой кусок и хорошо оплачиваемый. Даже псевдоним себе придумал: «Ivonna Prianikoffa». И верил, что вложившись в таргетированную рекламу, платные комментарии и лаечный взаимообмен, непременно ухватит бога за бороду и там. Книги двигались стремительным домкратом, пятнадцатый роман серии был, считай, уже завершен.

А потому Иван Иванович проснулся утром с улыбкой, зевнул и сладко потянулся к клавиатуре…

И вдруг (даже внезапно) понял, что что-то не так.

Ведущий к компу шнур был перегрызен. Причем, не просто перегрызен, а с каким-то садистским удовлетворением. Печально торчали в стороны цветные проводки и лохматилась изоляция.

— Что за… — произнес Пряников русским непечатным языком. Но муза подзуживала и колотилась в черепную коробку. Мысль требовала записать себя немедленно. Ну, хотя бы наговорить. И Иван Иванович принялся нашаривать мобильный.

Увы и ах. Тот был погрызен в клочки, кусочки и тряпочки и растащен по ковру. Пожалуй, даже терпеливые корейские сборщики не смогли бы опознать его детали.

С планшетом было чуть получше. Разве что экран змеился трещинами. Но включаться девайс отказался категорически.

Иван Иванович, поддернув недавно продемонстрированные сосайтникам труселя, метнулся к письменному столу и нашел в углу ящика пару салфеток. А ручка — золотой «Паркер» — уже вторую неделю украшала нагрудный карман пиджака.

Не так давно Пряников оглоушил своих фанатов известием, что «Эппл Макинтош» погорел и что он, автор, сильно извиняется, но проды не будет… И денег, сброшенных тем вечером на счет, хватило и на новый «Эппл», и на «Паркер», и на поездку в Черногорию.

И тут увы. Кто-то откусил у ручки верх. Чернила растеклись по ткани пиджака, словно кровь.

— Чьерд побери! — просипел Пряников. Он, было, подумал, что в спальне свирепствовал пес. Но собака существовала пока только в сладких пряниковских мечтах.

Конкуренты? Соседи? Соавторы? Любовница?

Муза с шипением испарилась, унося с собой гениальную сцену размером в авторский лист. Пряников рвал майку на груди и жаждал крови.

— Кто? Кто?! Кто?!!!

— Ну, я, — из угла показалась серая мохнатая зверюга с темными лапами ростом Пряникову по грудь и стукнула о ковер пушистым хвостом-поленом.

— Звери разговаривают! Песец! — простонал автор.

— Не песец, а Неписец, — зверюга влажным носом втянула воздух. — Кстати, я еще бы пожрал чего-нибудь. Ну, хоть карандашиком похрустел… Что, нету? Ну что за люди…

Он уселся на хвост и стал старательно вылизывать лоснящийся мех.

Нервы у Пряникова не выдержали. Он вытянул из ящика стола элитный коньяк (тоже дар благодарных читателей) и попытался выдернуть пробку.

Неписец подошел и отнял коньяк, легко откупорил и налил себе темной шипящей жидкости с подозрительным запахом. Покачал, принюхался, отхлебнул — просто образец дегустатора. И назидательно заметил:

— А вот вам, гражданин, не советую. Хмельная сулема крайне ядовита. Ну, вздрогнули!

И запросто осушил пузатый коньячный бокал.

Что-то забрезжило у Пряникова в голове.

— Я не писал о хмельной сулеме! — прорычал он.

Зверь лениво пошевелил хвостом:

— А я не чужд веяниям… влияниям. И вообще, эт-та, слежу. За процессом литературным, стало быть. Как говорится, держу руку… лапу на пульсе.

Он поднял морду к потолку и немного повыл. И опять заговорил человеческим голосом:

— Кстати… я почитал тут тебя на досуге… Рядом с тем, что ты каплешь людям на мозги, сулема выглядит не ядом, а невинной ромашкой. Даже хмельная. Так что… я к вам пришел… навеки поселиться!.. — пропел он дурным голосом, накручивая на когти передних лап полосатые бакенбарды. Видимо, хмельная сулема дала зверю в голову.

И Иван Иванович закричал. Крик его, бешеный, страстный и дикий…