Глава 13

Да чтоб вам всем пусто было! Зачем же так стучать? И почему это нужно делать в такую рань?

— Машенька, вставай! Солнышко уже высоко! Нам работать надо! — будила меня бесстрашная и, вероятно, бессмертная баба Яга.

Угу, работать! А орудия труда у нас кляп, веревка да розги?!! Зато нескучно!

Я еле отскребла себя от перинки, тщательно умылась, давая любимому организму возможность проснуться, и поплелась в горницу завтракать. Там меня уже ожидала вся наша честная компания, радостная и, до противного, бодрая. Вот, что за витаминки они принимают? Мне тоже пару-тройку рюмочек налейте! Не налили. Но зато предложили мой любимый пирог с грибами огромных размеров и ядреный квас. Вот эта ядрёность меня и разбудила.

Елисей с Ваняткой неспешно завтракали и играли в зоопарк, бабульки тоже занимались приемом пищи и не приставали ко мне с разговорами, давая возможность проснуться. А вот Любомир с Тихоном сидели за столом и улыбались, сияли, как два новеньких медных пятака. Их счастливый вид меня почему-то очень раздражал.

— Рассказывайте, по какому поводу такое счастье и прямо с утра да в наш терем? — откровенно язвила я. Да-да, когда я не выспалась, я больше стерва, чем женщина.

Мужчины же умилились моему поведению и к стервозному настроению отнеслись с пониманием.

— Знахарку мы еще вчера арестовали, можно допрашивать, — радостно сообщил Тихон.

— Это хорошо, — протянула я хриплым ото сна голосом. — И как она восприняла арест? Сопротивление оказывала?

— Нет, не сопротивлялась. Что она может против нас, баба слабая? — поддержал коллегу Любомир.

За слова «баба слабая» захотелось этим двум заносчивым индюкам дать деревянной ложной в лоб. Индюков спасла моя природная лень.

— Так она же знахарка, могла колдонуть, — предположила я.

— Ну, мы же не лечиться к ней пришли! А причинить нам вред при помощи своей силы она не может! — как малому дитю объяснял мне Тихон.

— Может, кричала или убежать хотела? — не унималась я.

— Да куда она убежит от двух отрядов конников да стрельцов? — пожал плечами Тихон, — Да и кричать уже было бесполезно.

Меня начало накрывать осознание того, что я совершила большую глупость, отправившись к своему Ванятке спать, а не проследила за арестом Збары. Может, она колданула, обнулила им соображалку до подросткового уровня.

— Вы, что же, ее двумя отрядами через весь город вели? — боясь услышать ответ, задала я вопрос.

До мужиков начало доходить, что они сделали что-то не так.

— Да, а что? — опасливо задал вопрос Тихон. — Рано же еще было, на улице никого.

— То есть, об аресте знахарки к обеду будет знать весь город, — печально сделала выводы баба Янина.

— А зачем было ее скрытно вести? Там дойти-то два шага? — пытался исправить положение Любомир.

— Подожди, милок, — вклинилась в разговор баба Яга. — Знахарка Збара же живет на другом конце города!

— Совершенно верно, недалеко от царских казематов! — подтвердил мои самые неприятные опасения Тихон.

Мы с бабульками откровенно взвыли. Это ж надо было додуматься привести знахарку прямо под нос ключнице и ее сыну. Интересно, а знахарка там вообще еще жива? Ведь убьют ее, и концы в воду. Мы с бабусями быстро выскочили из-за стола и заметались по горнице, собираясь в царский терем.

— Любомир, — уже не стесняясь, отдавала я приказы, — скачи со своим отрядом в тюрьму к знахарке и обеспечь ее сохранность.

— Да, что вы так все всполошились? — пытался успокоить нас Любомир. — Она же в ЦАРСКИХ казематах!

— Она там, где главный наш подозреваемый Святояр — доверенное лицо царя-батюшки, а его мама свободно распоряжается ключами от всех дверей? — чуть ли не верещала я.

Любомир и Тихон оценили масштаб катастрофы и рванули из терема старушек, мы последовали за ними.

Конники ускакали далеко вперед, я же, успев схватить Тихона за руку, быстро тараторила указания:

— Нужно глаз не спускать с воеводы и ключницы. Если провороним, царь-батюшка нам этого не простит.

Старший стрелец в ответ нежно сжал мою ладонь, ласково проведя большим пальцем по ее внутренней стороне, и пристально глядя мне в глаза, ответил:

— Не волнуйся, Машенька, все будет исполнено.

Тьфу, блин. У нас тут форс-мажор, а вшивый все о бане! Я высвободила руку из огромной лапищи Тихона и, задыхаясь от быстрого шага, уточнила:

— И кто же у нас сейчас следит за оговоренными объектами?

Старший конник отвел от меня глаза, тряхнул головой, как конь ретивый, и рванул к царскому терему. А мы остались впятером на просторной улице, то есть я, Ванюшка на моих руках, баба Яга, баба Янина и Елисей.

— Ну что, думаю, бежать уже не имеет смысла, только ненужное внимание привлечем, — предложила я перейти на нормальный темп передвижения по городу.

— И то верно, — запыхавшись, проговорила баба Яга.

Я спустила Ваню на землю и взяла за руку.

— Предлагаю в первую очередь допрашивать Збару, от ее показаний и плясать будем.

— Ох, поспрашиваем мы у нее, — зловеще проговорила Яга. — Ты, Машенька, в разговор сперва не лезь, мы с Яниной сами ее крутить-вертеть будем, по-колдовски.

И мои старушки многозначительно так друг с другом переглянулись, что у меня аж холодок по позвоночнику пробежался.

— А можно поподробнее узнать, как это по-колдовски? — подготовка перед важным допросом не будет лишней, а уж, тем более важная, информация про мир, в котором мне, возможно, придется остаться.

— Кодекс у нас есть колдовской, где прописано, кто, что должен делать в соответствии со своим даром. Так вот, коли ты целительница, а Збара — целительница, правда не очень сильная, но лишь этот дар ей подвластен, то зла людям делать не должна, — многозначительно подняв к небу свой скрюченный указательный палец, вещала баба Яга.

— А уж, если ты еще и людей своим дарам пользуешь, то чистоту своих деяний блюсти должна, — поддержала предыдущего лектора баба Янина. — Не то своего дара и лишиться можешь.

— А дар, Машенька, передается по крови от матери к дочери. Если Збару дара лишить, то на ней род знахарок прервется, — зловеще продолжала говорить баба Яга.

— Значит, если она пошла на это преступление против крови собственного рода, значит, причина была очень веская, — делала я выводы.

— Может, подкуп? — выдвинул версию царенок.

— Милок, она свою родную дочку знахарского дара лишила! Разве это можно деньгами окупить? — пламенно возразила Янина.

— Думаете, ей угрожали? — предложила я свой вариант.

— Или ей, или дочке ее, — согласилась баба Яга.

— Подождите, у нее что, ребенок есть? — от такого поворота развития событий я аж споткнулась, — а почему я только сейчас об этом узнаю?

— Так ты не спрашивала, — пожав плечами, ответила баба Яга.

От такого заявления я встала, как вкопанная. Интересно, это они от глупости или вредности от меня жизненно необходимую информацию скрывают?

— Да что ты всполошилось-то? — искренне забеспокоилась баба Янина. — Кому нужна ее девчонка?

— А где девочка сейчас? — обратилась я к бабусям. — Наши белки со знахарки уже несколько дней глаз не спускают. Что докладывают?

— Ничего не говорят, нет Истки дома, с самого начала, как мы к ним белок приставили соглядатаями, — грустно сообщила Яга.

Кажется, старушки начали проникаться серьезностью ситуации.

— А установили местонахождение ребенка, сколько девочке лет? — начала я собирать сведения.

— Исте шесть годков, Збара соседям сказала, что отправили девчушку к тетке в деревеньку, в дне пути от столицы, — выкладывала все, что знала Янина.

— К тетке ездили? Деревеньку проверяли? — я задала вопрос, а сама боялась услышать ответ.

— Не проверяли, — повесив голову, ответила баба Яга.

— Значит, ребенок минимум два дня отсутствует дома, — провела я подсчеты. — И белки сообщали, что знахарка была чем-то очень напугана.

Старушки поняли свой просчет:

— Сейчас пошлем молодцев и все выясним.

— Так может уже и ни к чему, сейчас мы у Збары все и узнаем, — я пристально посмотрела в глаза своим колдовским экспертам. — Вы лучше подумайте, что еще такого неважного мне не сказали?

Старушки были сильно опечалены сложившейся ситуацией, чувствовалось их раскаяние, ведь не додумались, упустили важные детали для нашего дела. Плечики у великих колдуний поникли, в глазах стояли слезы.

— А ну прекратить, реветь команды не было! — прикрикнула я на подчиненных. — Мне еще тут расхлябанности не хватало. Нам предстоит косяки стрельцов с конниками исправлять!

От моего командного тона все вздрогнули, вытянулись по струнке и изумленно уставились на меня, включая и Ванятку.

— Первое, баба Яга, баба Янина и я колем знахарку, — раздавала я команды.

Бабуськи радостно мне закивали. Судя по преданности, которая так и била из старческих очей, знахарка будет вскрыта и с радостью выпотрошена. И, если возникнет такая необходимость, то процедура будет повторена столько раз, сколько мне будет надобно.

— Второе, Ваня, ты как самый сообразительный из моих подчиненных, — здесь я сделала многозначительную паузу и обвела глазами присутствующих, присутствующие, как ни странно, со мной не без иронии согласились, — присматриваешь за Елисеем, чтоб ничего не натворил.

— Хорошо, мамочка, — ответственно согласился сынулька.

Я подняла глаза на царевича, и он заговорщически мне подмигнул. Радует, что я ошиблась, и сообразительных в моей команде уже двое.

— Бабушки Яга и Янина, — вспомнила зудящую со вчерашней ночи запоздалую мысль, — а вы на наших допросах правду и ложь различаете?

— Конечно, Машенька, — снисходительно ответила баба Яга.

— А вам не показалась, что Прохор нам, если не соврал напрямую, то что-то не досказал, или утаил?

— Было дело, — призналась баба Янина, — да ты такая уставшая была, пожалели мы тебя, думали, сегодня с Прошкой закончить, но не вышло, вон, как у молодцев-то нехорошо все получилось.

Я на миг закрыла глаза и, глубоко дыша, начала считать до десяти. Хотелось кого-нибудь стукнуть.

— Где конкретно он информацию от нас утаил? — зашипела я.

— Так вот, как про иголочки начали спрашивать, так вроде складно говорил, да только весь собрался, будто что-то лишнее сболтнуть боялся, — виновато призналась баба Янина.

— Прохор хорошо охраняется? Не сбежит? — мне уже хотелось стонать в голос.

— Мы когда со двора уходили, чуток колданули, — раскаяние во всем образе старушек, от пяток до макушек, зашкаливало. — Не сбежит, и к нему никто не заберется: ни простой человек, ни колдун.

Ага, значит, до подчиненных начало доходить, что против нас играет очень серьезный противник, который пока обходит нас, как минимум, на пару шагов.

— Значит, как вернемся, опять допросим. Вы можете колдонуть, чтобы он нам сам, без утайки, все, как на духу рассказал?

— Конечно, нельзя супротив воли людской колдовство вершить и к признаниям принуждать, — вздохнула баба Яга, — да видно иного выхода нет.

— Третье, Елисей, ты отвечаешь за своего папу, чтобы он не вмешивался в наши следственные мероприятия, — отдала я последний приказ.

— Не волнуйтесь, Малия Васильевна, — заверил царенок. — Сегодня от нас отбывает загланичное посольство, батюшка будет занят госудалственными делами.

— Вот и чудно, под ногами не будет вертеться, — подытожила я.

От моего последнего замечания бабуси осуждающе покачали головами, а Елисей задорно гыгыкнул.

Во двор царского терема мы входили, полные тревожных мыслей, вокруг действительно творилась какая-то суета: кареты, повозки, куча разряженных людей, слуги, лошади. Действо, окружающее нас, напоминало хорошо отрепетированный спектакль. Красивые, расписанные яркими красками и сияющие золотом кареты останавливались перед лестницей царского терема, к данному событию покрытой узорчатым ковром. При помощи слуг из карет пафосно, неторопливо выгружались царские гости, из-за пышности и пестрости нарядов, больше напоминавшие павлинов. В неспешности каждого их движения, видимо, должна была читаться, великая честь, оказанная царю-батюшке главой соседнего государства. Судя по выражению лица супостата, он привычно играл роль гостеприимного хозяина. Стоя на верхней ступеньке богато украшенной лестницы, ждал, когда к нему поднимется строго одетый довольно молодой человек очень привлекательной наружности. Они радушно приветствовали друг друга, улыбка не сходила с губ государя до тех пор, пока диктатор не увидел меня. Всего лишь на мгновение он задержал свой взгляд на моей персоне, и в глазах появился металл, а руки сжались в кулаки. Неужели, до сих пор злится? Ладно, сейчас вообще не до него. Заграничный посол, проследив за взглядом царя, тоже прошелся по мне любопытствующим взором, и даже, кажется, улыбнулся. К чему бы это? Не будем отвлекаться. Где тут у них казематы? От такого столпотворения я немного растерялась, но, как оказалось, нас здесь ждали. Знакомый двухметровый богатырь с рыжей шевелюрой шел через разряженную толпу заморского посольства, как ледокол идет сквозь льды.

— Мария Васильевна, Вас там уже заждались, — пробасил стрелец и, повернув в левую сторону, стал пробивать для нас дорогу в толпе прибывших к царю-батюшке гостей.

Около дверей в казематы нас ожидали старший конник и стрелец. Только они открыли рот, чтобы, вероятно, сообщить нам последние новости, я на них зло шикнула и повернулась к царенку.

— Вы с Ваняткой, может, в свободной камере рядышком здесь посидите, а то в тереме народу чужого много, боязно мне что-то, — предложила я.

Со всех сторон на меня смотрели осуждающе, давя на мое чувство материнства.

— Маша, что ты выдумала? — раскудахтались старушки. — Да как можно малое дитя и в казематы? Там же темно, грязно, сыро! Вдруг напугается или, еще хуже, простудится?

— А мы его потеплей оденем и факел дадим, — настаивала я на тюрьме.

— Да что ты, Машенька, беспокоишься? — вмешался Любомир. — Хочешь, я для охраны твоего сына одного конника дам?

— А я одного стрельца? — добавил Тихон.

— Малия Васильевна, не волнуйтесь, я с него глаз не спущу, — заверил меня косенький.

Интересно, как это он их не спустит, если они у него в разные стороны смотрят?

— Мы у меня в голнице в потешки лазные поиглаем. У меня лазноцветные класки и холсты замолские есть, лисовать можно, — предложил Елисей.

От услышанного у Ванюшки загорелись глаза, он схватил меня за руки и, подпрыгивая, начал громко кричать:

— Хочу рисовать! Хочу рисовать!

От этой умилительной картины, убежденность в правильности моих суждений дала сбой.

Видя мое колебание, бабульки продолжали настаивать:

— Ну, что ты напугалась, в горнице царевича, да под присмотром бравых воинов, ничего с внучком не случится.

И я сдалась, присела к Ванюшке, поцеловала в щечку и наказала: — Веди себя хорошо, присматривай за Елисеем, конника и стрельца не обижай, они еще маленькие. Я как, закончу с работой, сразу за тобой приду, обедать будем.

От моего напутствия у выделенных Любомиром и Тихоном подчиненных от изумления приподнялись брови. Да-да, не вы тут главные.

— Хорошо, мама, ты тут тоже не балуйся, — по-отечески давал мне наказ сынулька. — Если тебя тут обижать будут, я им тогда так пинану!!!

Я торжественно кивнула сыну и обратилась к царенку, коннику и стрельцу:

— Если с ребенком что-то случится — прокляну.

От услышанного стрелец, видимо, помня мои предыдущие клятвы, бледнея, начал креститься. Елисей же уверенно подошел к Ванятке, взял его за руку и повел в царский терем, правда, через небольшую дверь левого крыла. Проводив взглядом Ванюшку с Елисеем и сопровождающими, я повернулась к своей боевой группе.

— Ну-с, голуби мои сизые, пройдемте в камеру, пороть вас буду, — и, проскользнув внутрь казематов, рванула к моей любимой камере.

Войдя и проведя инвентаризацию помещения, убедилась, что интерьер прежний, сено в наличии. Плюхнувшись на мягкое, но колкое место для совещаний, стала ждать подчиненных. Вошедшие за мной коллеги деловито разместились кружком на куче сена.

— Итак, докладывайте, где знахарка, — начала я совещание.

— В соседней камере сидит, вас ждет, плачет, — первым начал отчитываться Любомир.

— Вы ей вопросы задавали?

— Нет, зачем же? Это вы обычно делаете? — растерянно ответил Тихон.

— Ясно, а за ключницей присмотр ведется? — озвучила я следующую проблему.

— Да, следят два моих стрельца, — доложил Тихон.

— И два моих конника, — добавил Любомир, немало удивив нас всех, особенно Тихона.

— Думаешь, мои без помощи не справятся? — обиделся старший стрелец.

— При чем тут не справятся? Гостей, да лишних людей больно много сегодня в царском тереме. С двойным присмотром надежнее будет, — парировал старший конник.

С такими доводами сложно было не согласиться.

— Я правильно понимаю, что за воеводой Святояром тоже ведется двойной присмотр? — логично предположила я.

Тихон и Любомир, опустив голову, сообщили:

— Воевода Святояр отбывает на пограничную заставу новую крепость ставить да дороги к ней мостить.

— Когда? — что-то новости меня с самого утра никак не радуют.

— Сегодня поле посольского приема, — ответил Тихон.

— Значит, делайте, что хотите, но Святояр должен остаться в столице, — зло заявила я.

Тихон с Любомиром задумались над поставленной непростой задачей, но было видно, что сдаваться они не намерены.

— Значит так, мы с бабусями в камеру к знахарке, а ваши ребята охраняют входы, как в камеру, так и, в целом, в казематы, на вас — Святояр, — вставая, командовала я оперативной группой.

— Может, вам наша помощь нужна будет при допросе Збары? — спросил Любомир. — Ведь в прошлый раз все ладно вышло.

— В прошлый раз мы Прохора, молодого хлопца допрашивали, и нам, действительно, была нужна ваша мужская помощь, — успокоила я воев. — А сегодня мы будем беседовать с женщиной слабой, но колдуньей. Боюсь, из-за вашего присутствия она на контакт не пойдет.

Старшие конник и стрелец явно загрустили, видимо, вошли во вкус следовательской деятельности. Прохора они допрашивали с неподдельным азартом и актерской игрой.

— Но, если нам понадобится ваша помощь, мы вас обязательно позовем, — заверила я загрустивших помощников.

Каждый тепло мне улыбнулся и, развернувшись, отправились выполнять мои поручения.

Как только мы с бабусями вошли в камеру к знахарке, я схватила своих волшебных экспертов и зашептала им на уши:

— А она точно своего знахарского дара лишилась?

Бабульки пристально посмотрели на знахарку и утвердительным кивком молча ответили на мой вопрос.

— Бабушки, а вы можете наколдовать в этой камере полог тишины?

— Че? — как всегда доходчиво обозначили свое отношение к моим заковыристым словам пенсионерки.

— Я говорю, можно ли сделать так, чтобы никто за пределами этой камеры нас не услышал? — прошептала я свой вопрос.

— А, это? Да, запросто, — проговорила баба Янина и начала бурчать себе под нос какой-то стишок.

Откровенно говоря, я ждала какого-то чуда, там звуковых или визуальных спецэффектов, но ничего не произошло. Просто, закончив читать стишок, баба Янина обвела носом камеру и весело мне подмигнула. Ага, все, можно работать. И что тут у нас имеется?

Камера была один в один похожа на ту, в которой мы только что проводили оперативное совещание, только здесь в углу имелась лавка. Знахарка сидела на ней, сгорбившись и раскачиваясь из стороны в сторону. Честно говоря, на женщину было больно смотреть, она не замечала нас и смотрела в одну точку, волосы ее были растрепаны, лицо опухшее от слез, платье испачкано в грязи.

— Бабушки, а почему она такая грязная, если наши сообщили, что сопротивления им не оказывала? — шепотом спросила я у экспертов.

Бабуси тоже оценили ее внешний вид, но, похоже, на этот вопрос у них пока ответа не было. Мне указали на стульчик, что стоял у дальней стенки камеры, мол «сиди и не отсвечивай». Я послушно на него приземлилась с решимостью побыстрее здесь закончить, а то мне еще ребенка кормить надо.

— Ну, здравствуй, Збарушка! — зловеще начала допрос баба Яга.

От ее доброжелательности в голосе и улыбки хотелось забиться в щелку, и пережить там это стихийное бедствие. Збара же на это никак не среагировала, она даже с темпа своего покачивания не сбилась. Баба Яга и баба Янина переглянулись и что-то опять зашептали себе под носы. Знахарка перестала раскачиваться из стороны в сторону и подняла на бабулек глаза.

— Говорю, здравствуй, Збарушка! — повторила свой вопрос баба Яга.

— Здравствуйте, колдуньи, — ответила знахарка вялым голосом. Складывалось впечатление, будто она была под каким-то сильнодействующим успокоительным средством или алкоголем.

— Как ты себя чувствуешь, милая? — заботливо поинтересовалась баба Янина.

— Плохо, бабушки, — у Збары были глаза, лишенные абсолютно всех эмоций, будто стеклянные.

— Отчего же тебе плохо, девонька?

— Доченька моя пропала, найти не могу, — от ее замогильного голоса у меня на теле встали все волосы.

— Куда же она пропала? — продолжала выведывать информацию Яга.

— Не знаю, увели ее, а куда не говорят.

— А кто увел? — Яга говорила спокойно, нараспев, как будто с малым дитем.

И тут в допросе произошел какой-то сбой. Знахарка замолчала.

— А кто увел? — повторила вопрос баба Яга.

И никакой реакции со стороны женщины, она, как будто превратилась в пластмассовую куклу, даже не моргала.

— А когда увел? — попробовала поменять вопрос баба Янина.

— Два дня назад вечером, — замогильным голосом ответила молодая мама.

Мое сердце сжалось от страха за бедного ребенка, которого оторвали от мамы и куда-то увели. И увели ее, аккурат, перед тем, как к ней пришла ключница Ирина с белками на хвосте.

— Милая, а, помнишь, у тебя иголочки были, в маленькую подушечку воткнутые? — монотонно проговорила вопрос баба Янина.

— Помню, страшные те иголки, — так же безразлично ответила Збара.

— А откуда у тебя те иголочки появились? — продолжала допрос Янина.

— Дали, чтобы я передала, — туманно проговорила знахарка.

— Кто дал?

Ответом нам была тишина.

— Збара, ты меня слышишь? — переглянувшись с Яниной, спросила баба Яга.

— Слышу, — чуть нараспев сказала женщина.

— Кто тебе эти иголочки дал? — повторила вопрос Яга.

И опять мы не услышали ответа, будто на некоторые вопросы у Збары стоял запрет.

— Кому ты должна была передать иголки? — не выдержав висевшего в воздухе напряжения, вмешалась я в допрос.

Бабульки посмотрели на меня неодобрительно, но пресекать мою деятельность не стали.

— Марфе, — неспешно ответила Збара.

— Ты должна была передать иголки только Марфе, или Прохор тоже мог забрать иголки? — допытывалась я.

— Только Марфе.

— Ты знала, что это за иголки? — спросила я у знахарки.

— Да.

— Почему же согласилась передать их Марфе? — искала я причины участия женщины в нашем деле.

— Иначе Источку бы убили.

Мы с бабульками переглянулись, понимая серьезность ситуации.

— Кто убил бы? — Янина от злости уже шипела.

И опять ответом нам была тишина.

— Почему не пожаловалась стрельцам или царской страже? — пыталась понять страх знахарки Янина.

— Источке щечку порезали и посланье передали, чтобы за помощью не бегала. Я щечку залечила, — Збара отвечала нараспев с остекленевшими глазами, я смотрела на нее и плакала. Страшно, когда ты беспомощна, и не можешь защитить собственного ребенка. Во мне проснулась жуткая злость, захотелось наказать обидчика этой бедной женщины. Оставался только один вопрос: как найти этого злодея, если на все самые нужные нам вопросы она молчит, как рыба?

Я отозвала своих экспертов и спросила: — А почему она на вопросы не отвечает?

— Колдовство это, Машенька.

— Так это и ежу понятно, а в чем его принцип действия? — требовала я подробностей.

— Запрет у нее стоит от того, кто ей угрожал да дочку забрал, и запрет на ее смерти завязан. Мы, конечно, можем надавить, и она ответит, только после этого Збара умрет, — пояснили мне эксперты.

Это, конечно, дилемма, хотя кого я тут обманываю? Разумеется, я на это не пойду! Человеческая жизнь бесценна, а информацию мы может поискать и в другом источнике.

— А кому эти иголочки предназначались? — решила я зайти с другой стороны.

— Царевичу Елисею, — безразлично ответила Збара.

— Зачем иголки хотели передать Елисею? — проясняла я мотивы противников.

— Чтобы убить, — был ответ знахарки.

Самые худшие наши опасения полностью подтвердились, это было покушение, Елисея хотели именно убить.

— Тебе нельзя эти иголки было передавать. Ты дар потеряла и дочери уже не передашь. Зачем? — не унималась я.

— Нельзя было не передать, Источку убьют, Источку убьют, Источку убьют, — Збара опять начала раскачиваться из стороны в сторону, и из ее глаз полились слезы.

— Збара, ты меня слышишь? Збара! — пыталась я достучаться до бедной женщины, но у меня ничего не получалась.

Баба Яга и баба Янина бегали вокруг нее чуть ли не с бубнами, но докричаться до знахарки не получалось, у нее началась обыкновенная истерика.

— Хватит! — прокричала я, чтобы обратить на себя внимание, потому что старушки решили сделать все, чтобы вернуть знахарку к допросу. — Усыпляйте ее, пусть часок, другой поспит, отдохнет, потом продолжим.

Бабульки явно со мной не были согласны, но, посмотрев на захлёбывающуюся рыданиями молодую женщину, были вынуждены прочитать себе под носы стишок, и Збара тут же на лавке и заснула.

— И что же мы два часа делать будем? — уставшим голосом спросила баба Янина.

— Совет держать, — ответила я, — в доверенном кругу.

Мои сообразительные старушки навострили мудрые ушки и начали задавать очень даже правильные вопросы:

— Ты, что ли, специально Любомира с Тихоном из камеры выгнала?

На это я лишь кивнула головой.

— Отчего же такая немилость? — требовала объяснений баба Яга.

— Да, вот стала я подмечать кучу странностей, что вокруг нас творится.

— А нам почему доверяешь? — насмешливо спросила Янина.

— Так, Елисей вам родная кровь, младший сынок Славушки вашей. Проучить, наказать вы горазды, но вот чтобы проклятье на смерть накладывать — это уже перебор.

— Ну, хорошо, рассказывай, что за странности такие, — потребовали бабульки.

— Первое, как-то вовремя Марфа пропала, — начала я выкладывать подозрительные факты.

— И верно, Машенька, ведь девка три недели спокойно у тетки гостила, а как ты тут появилась, так она по пути в столицу и пропала, — согласилась с моими рассуждениями баба Яга.

— И никаких следов не нашли, — поддержала ее баба Янина.

— Вот-вот, подскажите-ка мне, как при толпе охранников, да еще подоспевших в момент похищения бравых конников здоровую девушку при руках, ногах и зычном голосе, можно было похитить, а она при этом не оказала сопротивления и на помощь не позвала?

Мы все глубоко задумались.

— Значит, или охрана была в сговоре с ворогами нашими и предупредила их, чтобы Марфа до столицы не доехала, — продолжала мою мысль Яга.

— Или среди наших конников были помощники того, кто на Елисеюшку проклятье наложил, — закончила баба Янина и от осознания предательства сильно разозлилась. Ее профиль заострился, а из глаз чуть ли не искры посыпались.

— Выходит, что соглядатай ворога может быть среди конников Любомира, — баба Яга была поражена до глубины души.

— Это только подозрение, но это возможно, — печально резюмировала я, — и мы не можем позволить себе отмахиваться от таких важных фактов.

— А много ли народа знало, что мы Марфу допрашивать будем? — начала я вспоминать.

— Так, почитай, все стрельцы, помнишь, мы, когда из леса мово ехали, ты все про нее расспрашивала, да и конники тоже знали, — стала мне напоминать баба Янина.

Обстановка в камере стояла напряженная, на нас давило осознание того, что, возможно, среди нас находится предатель. Только знахарка лежала на лавке и мирно сопела, ей, как никому, требовался отдых, особенно, после двух суток непрерывных терзаний и беспокойств за дочку.

— Но это только предположение, то, что Марфа не должна была доехать до столицы — очевидный факт, и умыкнуть ее легче всего было в дороге, — продолжала я говорить, — и, возможно, все мои предыдущие рассуждения были вызваны разыгравшейся подозрительностью.

Бабульки глубоко задумались и, соглашаясь с моими доводами, кивнули мне, загибая указательные пальцы на правой руке.

— Второе, дочка у Збары пропала так же вовремя, ровно за несколько часов до того, как к ней пришла ключница, — выкладывала я факты, вызывающие много вопросов.

— То есть, возможно, за нами следят и стараются запутать расследование, — высказала свои догадки баба Яга.

— Очень похоже на то, что, как только мы нащупаем ниточку, которая может помочь распутать наше дело, ее тут же рвут или пытаются еще больше запутать, — как всегда думала я вслух.

— Ради дочки знахарка пошла на такие жертвы, от дара родового отказалась. Зачем такие сложности? Ведь, если хотели убить Елисея, можно это сделать гораздо проще. Даже, за теми же огородами ножом воспользоваться, али сабелькой, — от простоты моих аргументов, бабульки аж поперхнулись.

— Маша, да что ж ты такое говоришь? Думаешь, кто-то отпустит царевича хоть и с девицами одного, тем более за огороды? — пеняя на меня за наивность, распылялась баба Янина. — Да, там на каждой тропке меж грядок по стрельцу лежало, под зайцев маскировались, на каждой яблоньке по стражнику, так те филинами да воронами прикидывались.

Занятно, однако, у царенка свидания проходили. Зайцы, филины и вороны особого назначения, наверно, за три года лекций оболтуса и без его помощи могли, кому угодно в уши заливать!

— А он, что же, их не замечал, когда про звездочки вещал? — удивилась я.

— Как не замечал?!! Замечал! Сердился! Да, куда от них денешься, когда ты царевич? — грустно разъяснила мне Янина.

— Значит, тот, кто наше расследование запутывает, хочет царевича чужими руками убить и подозрение от себя отвести, — размышляла я.

Бабули согласились с моими выводами и загнули указательные пальцы.

— Так, что ты в нашем расследовании еще подозрительного приметила?

— Третье, вои наши для допроса привели знахарку не к нам в склеп, а в царские казематы, тем самым сообщив всем о ходе нашего расследования.

— Так, может, перепутали или не догадались? Дело-то поздно ночью было, ты сама носом клевала, — начала защищать наших воев баба Яга.

— Может, нас не хотели беспокоить? Если б Збару к нам в подвал привели, то всех бы перебудили, — поддакивала ей Янина.

— Зато теперь вороги точно знают, что нам известно, и, возможно, сейчас подчищают свои следы, что значительно усложнит наше расследование.

Был загнут безымянный палец под дружное оханье пенсионерок.

— Четвертое, на Збару очень вовремя было наложено колдовство по невыдаче нам нужной информации. Можно определить, как давно на ней этот запрет?

Бабуси вскочили с лавочки и рысью метнулись к знахарке, прищуриваясь и принюхиваясь, они кружили вокруг спящей женщины.

— Два дня, Машенька, — доложили эксперты.

— Два дня назад у Збары какой-то негодяй забрал дочь, и ее посетила ключница Ирина, это наши основные подозреваемые в наложении на нее запрета, — рассуждала я.

— Машенька, не забывай, она же знахарка, и больных да хворых к ней много наведывается, — внесла конструктивные уточнения баба Янина.

— Скажите, а как накладывается этот запрет на жертву? — решила я понять техническую сторону проблемы.

— Да тут ничего сложного нет, вещицу ей заговоренную дали, а она и приняла, — объяснила баба Яга.

— Подождите, она же сама хоть слабая, но колдунья, должна же была увидеть ворожбу, — не понимала я, видимо, совсем элементарных вещей.

— Возможно, этот запрет был спрятан под другим заклятием, например, поисковым или любовным.

— Вы можете эту вещицу найти? — я очень надеялась, что это нам как-то поможет.

Колдовские эксперты заново начали кружить вокруг Збары, но все было тщетно.

— А в колдовстве на запрет и в проклятии царевича ничего общего нет? — я начала проводить мозговой штурм, засыпая пенсионерок всеми вопросами, что приходили мне в голову.

Бабульки впились взглядом в сопящий объект обследования. Я смирно стояла поодаль и боялась пошевелиться, дабы не нарушить процесс. Почесав свои маковки, старушки заулыбались.

— А ведь ты права, Машенька! Есть средь этого колдовства общее. Тут явно старались сделать все по-разному, как будто два разных колдуна плетения плели, но незримо чувствуется рука одного создателя в потоке вливаемой силы и в узоре плетений.

— И над иголками, и над вещицей знахарки работал один и тот же колдун? — решила для себя уточнить я.

Мне авторитетно кивнули и загнули мизинец.

— Пятое, Святояр как-то вовремя уезжает.

— Так и что ж в этом такого странного, он ведь по государственным делам, новую заставу ставить, — стали защищать воеводу старушки.

— Так-то оно так, только пока мы по столице с допросами бегали, он дома с мамой сидел, а как у нас жареным запахло, и у знахарки дочка пропала, так он уезжает, — разъяснила я свои претензии.

— Машенька, боярин он хороший, о государстве нашем печется, себя не жалеет, спуску никому не дает, честен и благороден. Один только грех за ним водится — бывшая невеста вертихвостка, да только его вины в том нет, с любым такая беда может случиться, — печально добавила баба Янина.

— Но факт остается фактом, Святояр сегодня собрался уезжать, — упорно настаивала я.

Старушки, повздыхав, собрали левую руку в кулак.

— Конечно, может, эти события никак друг с другом не связаны, но в совокупности они сильно затягивают наше расследование.

— Да, Машенька, не ожидали мы, что с Елисейкиным проклятьем так все сложно получится, — каялась баба Яга, утирая глаза краешком платочка. — Я-то, старая, думала, Марфа по злобе своей его приворожить али наказать хотела. Тебя вызвала, чтобы ты своим даром волшебным проклятье сняла. После этого мы бы жили тут, как прежде, тебя бы домой отправили, и все бы у нас было хорошо. А оно вон как вышло!!!

Бабульки уже не таясь, рыдали в голос, зычно сморкаясь в платочки. Вот, мне еще двух истеричек не хватало!!! Я взяла кружку с водой, что стояла на окне камеры и плеснула в лица бабулек. Те сначала задохнулись от моей наглости, и чуть не колданув в меня каким-нибудь вредным заклинанием (нужно будет на будущее запомнить, и так больше не делать), быстро очухались и привели в себя в порядок, всем своим видом показывая, что готовы к работе. Энтузиазм я оценила.

— В дальнейшей работе предлагаю дальше нашего трио о важных фактах расследования не распространяться, а то мы с Ванюшкой такими темпами домой еще долго не вернемся, а нас там детский сад и работа ждут.

— Хорошо, Машенька, как скажешь. Не будем мужиков в наши дела посвящать, сами справимся.

На том и порешили. Я посмотрела на спящую знахарку, и посчитала, что пора и честь знать, засиделись мы что-то в этих казематах.

— Ну что? Часа полтора прошло, можно уже и будить Збару, времени у нас не так много, нам еще Ванятку кормить.

Великие колдуньи прочитали над женщиной стишок, и она потихоньку начала просыпаться, поднялась с лавки, протирая заспанные глаза, стала озираться по сторонам. Когда ее взгляд остановился на нашей троице, то на лице появилось понимание происходящего.

— Что с Истой? Где она? — нервно проговорила Збара.

— Здравствуйте, успокойтесь, пожалуйста, меня зовут Мария Васильевна, это баба Яга и баба Янина, — начала я налаживать контакт со знахаркой. — Мы знаем, что у Вас забрали дочку Источку, мы хотим Вам помочь ее найти.

Збара вдруг застыла, как будто напоролась на прозрачную стену, и с подозрением начала нас рассматривать.

— А с чего бы это вам мне помогать? — в ее голосе звучало столько обиды.

— Потому что Вашей дочери всего шесть лет, и она без Вас очень напугана. Мы должны ее спасти и вернуть маме, то есть тебе, Збара, — перешла я на «ты» в общении со знахаркой.

— И как же вы можете мне помочь? — опять взяв руками голову начала раскачиваться загнанная в угол мать.

— Збара, я знаю, как ты сейчас напугана, у меня у самой маленький сын, но кроме тебя Источке никто не поможет. Поэтому я прошу тебя собраться и помочь нам в поиске, — уговаривала я напуганную женщину.

Она вдруг застыла и, уперев взгляд в моих старушек, начала кричать:

— Вы хотите спасти только своего царевича, а на мою дочь вам наплевать! Вам только Елисей важен!

Я подошла к Збаре и села возле нее на лавку, взяв ее за руку.

— Ты права только в одном, это история началась с целью убить царевича Елисея, из-за него и Марфа пропала, и Источка. Но одна ты своей дочери не сможешь помочь, судя по всему, в этой истории замешаны немалые силы, как людские, так и колдовские, не отказывайся от нашей помощи.

Збара смотрела на меня тяжелым взглядом очень долго, я не мешала ей принимать решение и не отводила от нее своих глаз. Бабульки стояли подле, не шевелясь, казалось, будто забыли, как дышать. Наконец, решившись, Збара спросила:

— А что вы от меня хотите, я же под заклятьем, даже сказать вам ничего не могу.

— Ну, это не совсем так, запрет у тебя стоит на определенную информацию, вот и расскажи нам все, что можешь, — попросила я ее.

Збара растерялась и пожала плечами:

— Да я вроде вам уже все рассказала.

— А почему ты не отдала иголки Прохору, ведь он к тебе за ними приходил? — стала я помогать знахарке наводящими вопросами.

Женщина сначала к себе прислушалась, и, поняв, что на эту тему запрета не стоит начала быстро рассказывать.

— Нельзя мне было никому, окромя девки, что царевича хочет приворожить, те иголочки отдавать. Когда Прохор пришел ко мне за ними, то долго кричал, угрожал, чтобы я ему их отдала. Но я отговорила, сказала, что, если так сильно любишь, не начинай свою жизнь с ворожбы, счастья это не принесет. И как мне велено было, сказала, что если сам не может влюбить в себя зазнобу свою, то пусть отвадит от нее другого боярича, — мы слушали рассказ знахарки, не перебивая. — Вот тут-то Прохор и загорелся, отомстить захотел. А через пару дней в моем доме появилась Марфа, просила продать ей те волшебные иголки. Не могла я ей рассказать, чем это для Елисея закончится, но пыталась отговорить, не прибегать в любви к ворожбе. Предупреждала, что крепкой любви от колдовства не получится, но она меня не послушалась.

В голосе знахарки было столько печали и раскаяния, что я не выдержала и обняла ее за плечи, очень хотелось успокоить бедную женщину.

— Послушалась, и воспользовалась только одной иголкой. Потому царевич только внешне поменялся, а не заболел и не умер. Это ты его от смерти спасла.

Збара подняла полные слез глаза и впервые улыбнулась.

— Правда? Я очень этому рада. Только большего я для него сделать не могла, они сказали, что убьют Источку, доченьку мою.

— А зачем к тебе два дня назад ключница Ирина приходила? — поинтересовалась баба Яга.

— За сон-травой. Как у ее сына договоренности о свадьбе порушилась, она плохо спать стала, вот и прибегала ко мне за травкой.

— А почему ты такая грязная и лохматая? У тебя что-то вчера случилось? — вспомнила я о внешнем виде знахарки.

— Так воевода Святояр сегодня отбывает из столицы, просил собрать ему трав лечебных, да снадобий в дорогу. Вот я по своим чердакам да подвалам и ползала весь день до поздней ночи, собирала.

И тут мы с бабульками приняли позу охотничьей борзой, почувствовавшей след добычи. Если знахарка постоянно готовит лекарственные препараты для экспедиций Святояра, то дата отправления в дорогу должна была ей заранее известна, и необходимости ползать ночами по чердакам и подвалам не было. Значит, те травки неожиданно кому-то понадобились. Верно говорят: спящего ребенка легче прятать и перевозить, чем плачущего и вечно зовущего маму.

— Святояр забрал Источку? — в лоб спросила я.

Мучительная тишина была мне ответом.

— Неужто все-таки Святояр? — мы были поражены.

Можно понять, если от обиды бывшую невесту наказать, зарвавшемуся царенку подло отомстить, но, чтобы беззащитную мать до полусмерти напугать и ребенка выкрасть — это уже чересчур. Хотя, вроде сходится, отомстил, наказал, а нежелательного свидетеля запугал, для гарантии ее дочку на окраину государства свез, и не найдет ее там никто. Мы тревожно переглядывались, не зная, что сказать. На трусливого и хитрого Прохора еще можно было подумать, на ключницу тоже, все-таки иголки — женское оружие, но, чтобы царский воевода выкрал ребенка!? Что-то не сходится, ну никак!

— Так, давайте сначала допросим Святояра, а потом выводы делать будем. Других-то вариантов у нас пока немного, — я предложила действовать, а не заниматься пустыми переживаниями.

— И то верно, Машенька, — согласилась Яга, — щас он нам, окаянный, все расскажет и малышку вернет, иначе мы на него управу быстро найдем.

Вид у старушек был, как никогда, грозен, прониклись знахаркиной бедой.

— Бабушки Яга и Янина, Збару бы в наш терем отвести, да так, чтобы этого никто и не заметил, — дала я задание колдовским экспертам.

— Не беспокойся, Машенька, сделаем, — посулила Янина.

— Колдовские чары наведем, никто тебя и не заметит, в упор глядеть будут, не узнают. Посидишь в садочке, нас подождешь, — обратилась к Збаре баба Яга. — В терем не входи, на запоре он, все равно не пустит. Решишь сбежать, Источку свою одна спасать будешь.

Бабуси, если хотели, могли быть очень убедительными. Збара, понимая, что других вариантов у нее нет, только покивала головой. Старушки быстро навели чары на знахарку и открыли дверь в камеру, в нее ворвался свежий ветерок. Двое стрельцов стояли по обе стороны от двери, охраняя ее. С саблями в руке они производили угрожающее впечатление. Збара проскочила мимо них, так легко, что они даже не обратили на нее никакого внимания. Я удивленно обернулась к своим экспертам по волшебству, те только горделиво приосанились, мол, «знай наших».

Мы втроем быстро вышли из камеры и двинулись на выход.

Загрузка...