Попаданка в сильфиду

Глава 6

Это не было похоже на настоящий восточный базар, какими их можно увидеть в туристических поездках. Никаких необычных пряностей и запахов, никаких лавок с желтым золотом, необычной чеканкой или мебелью из дорогих пород дерева. Наоборот, это скорее напоминало деревенский рынок, очень бедный и пыльный. Здесь жили простые люди, не одевающиеся в бархат и золотую парчу, а самые обычные деревенщины. Сперва смотреть на это было диковинно, а потом стало скучновато. Впрочем, оказалось, что у Халмира были какие-то деньги: он купил мне большой сочный фрукт, вкус которого напомнил что-то среднее между персиком и манго, а потом симпатичный браслетик с бусинами из керамики. Даже не знаю, почему он мне так приглянулся, возможно, потому что на плоских больших плашках, соединенных шариками, были нарисованы стрекозы.

Откусывая от большого сочного фрукта, я вся изгваздалась, а Халмир все время подсовывал мне кусок хлопковой ткани вроде носового платка и пытался оттереть подбородок. А зачем, если я еще есть не закончила? Я старалась быть в моменте и ловить приятные эмоции, как учил один из уроков в курсе, который я записывала.

Пройдя к краю площадки, я поморщилась – там было что-то вроде птичьего рынка. Торговали всем, начиная с кур и заканчивая здоровенными быками. Все это квохтало-бекало-мычало-гавкало и воняло неимоверно, да еще и не всегда покупатели хотели товар в живом виде. Увидев, как на каком-то пне разрубают тушку курицы, я только порадовалась, что не подошла раньше, когда та была еще жива, поспешила развернуться и зашагала в другую сторону. Лучше разглядывать скучную кухонную утварь.

Фрукт закончился, три крупные косточки я выбросила куда-то вбок. Вытерла кое-как лицо платком, но следовало бы умыться. Настроение начало портиться, несмотря на все попытки сохранить позитивный настрой. Не радовали уже удивленные и восхищенные взгляды толпы, а попытки прикоснуться хотя бы к краю моей одежды вообще раздражали, как и некоторые детишки, нагло указывающие на меня грязными пальцами. Дома я бы уже уехала домой, легла в горячую ванну с маслами и солями, включив приятную музыку, а тут?.. Кажется, я скоро начну кидаться на людей. Можно было, конечно, вернуться в свою палатку, но не хотелось, теперь это место ассоциировалось с одиночной камерой, а не с временным, но все же домом.

И тут к Халмиру подбежал один из караванщиков и что-то ему сказал. Старик переспросил удивленно, а потом поманил меня за собой. Мы ушли с территории, выделенной под рынок, и некоторое время петляли среди жилых палаток. Я заметила, что уже могу отличить «наши» от «чужих». У знакомых мне по ночевкам шатров ткань была использована одинаковая, будто ее закупали оптом. Кое-где с течением времени, конечно, ставили заплатки, меняли какие-то прохудившиеся детали, но в целом палатки моего каравана были узнаваемы по основному темно-синему цвету с кремовой подкладкой. Я заметила еще несколько условных разновидностей шатров: некоторые были явно отдельными, а не сшитыми массово, другие однотипными. Не знаю, сколько караванов пришло на ярмарку, но я могла выделить примерно три-четыре четких группы торговцев и даже примерно прикинуть, какие из них были победнее, а какие более богатые. Да, этот навык – определять состоятельность человека по его внешнему виду и аксессуарам – я не утратила и в другом мире. Здесь даже было проще – никаких поддельных шмоток, сумок и часов, только натуральные ткани, металлы и камни, никакого авангардного искусства и моды на псевдо-бедность.

Палатка, к которой мы подошли, показалась мне одной из самых дорогих, если не самой дорогой из встреченных по дороге. Вход был пафосно украшен куском красно-золотого шелка, на стенках не было ни заплат, ни потертостей, будто шатер только-только сшили, да и размер его был внушителен, раза в три больше моей палатки.

Откинув полог, Халмир пропустил меня внутрь, залез следом и тут же бухнулся на колени, уперев взгляд в ковер.

Внутри обнаружился начальник моего каравана, явно слегка не в себе. Я бы подумала, что он пьян, судя по странному расфокусированному взгляду, но в палатке витал странный сладковатый дымок, кажется, идущий от стоящей посреди низкого столика курительницы, и мне это сразу показалось подозрительным. Я решила не отходить далеко от входа, потому что в центре палатки в потолке было проделано отверстие как раз для дыма от костра, который могли зажечь в холодные ночи, туда же вверх стремился подозрительный дымок из курительницы.

Сбоку от моего… хозяина, нужно было уже признать этот факт, хоть говорить это слово даже про себя было противно, сидел толстый мужчина с аккуратной бородкой и унизанными золотыми перстнями пальцами-сардельками. Он что-то сказал, указывая на меня. Я нахмурилась. Повторил – уже в тоне приказа, толкнул хозяина. Тот буркнул что-то едва слышно… и мои ноги сами собой понесли меня вперед, а потом подогнулись, и я упала на колени прямо перед незнакомцем. И замерла, не в силах пошевелиться. Не потому что испугалась, а потому что мне было так приказано.

/\/\/\

Отвратительный толстяк стянул с моей макушки на затылок платок, а потом и выпутал из-под него кончик косы. Подергал, будто веревку какую на прочность проверял. Я никогда не стеснялась своих волос, но сейчас мне хотелось замотаться в чадру по самые глаза. Потом он ощупал мои крылья, больно выворачивая их и, мне казалось, пытаясь сломать. Он даже посмел расстегнуть сзади пуговицы на моем халате и нижней рубахе, наверное, чтобы проверить, что крылья действительно растут на спине, а не прикреплены каким-то хитрым способом. При этом он провел пятерней по моей голой коже и пошловато причмокнул, так что меня бы передернуло, если бы тело мне подчинялось.

При этом он комментировал свои действия на непонятном мне языке, но я почему-то чувствовала, что ничего хорошего там не звучало. Хозяин то самодовольно ухмылялся и что-то отвечал, то похихикивал, показывая свое неадекватное состояние. А в конце… в конце толстяк передал хозяину звякнувший мешочек, а тот ему в ответ до боли знакомый свиток.

В тот же миг, как они, что-то синхронно говоря, будто заклинание произнося, пожали руки над свитком, я ощутила, что способна двигаться. Подхватив рубашку на плечах, я рванула прочь, спряталась за тщедушным Халмиром, кое-как застегивая верхнюю пуговицу на халате. Мне было до ужаса страшно от того, что происходит. Я думала раньше, что смогу, что это будет как-то иначе, но вот так просто и обыденно ощутить себя вещью было шокирующе.

Завязался какой-то спор, а потом Халмир вырвался из моих рук и бухнулся перед хозяевами на колени. Я попятилась на выход, но новый хозяин отдал приказ, и я не смогла покинуть палатку. Вскоре на столик легла еще монетка, и еще один документ. Я поняла, что Халмира купили со мной вместе, так сказать, в нагрузку. Даже прослезилась – преданный старик так привязался ко мне за несколько дней пути, что не пожелал отпускать в одиночестве. Я была рада, что со мной останется хоть один знакомый человек. Когда Халмир, понурив голову, подошел ко мне, я клещом вцепилась в его локоть, чуть успокаиваясь.

Получив инструкции, что делать дальше, Халмир вывел меня из шатра. Вскоре мы переехали. Нам выделили небольшую палатку, установленную рядом с жилищем нового хозяина. Халмир оставил меня сидеть у палатки на солнышке, а сам забегал туда-сюда: принес мою одежду, вытребовал с местных какие-то ковры и подушки – в общем, обустраивал мой быт.

Вышедший через несколько часов из шатра толстяка начальник привезшего меня сюда каравана выглядел явно шокированным, по тону я поняла, что он ругается себе под нос. Глянул на меня почему-то злобно, будто это я виновата, а потом быстрым шагом ушел в сторону своих синих палаток. А нечего было позволять накачать себя какой-то дрянью! Я злилась на него, хотя и понимала, что все произошло закономерно: я была ему не по карману, логично, что меня перекупил более состоятельный человек. Но все равно было противно.

Вечером оказалось, что новый хозяин желает не отпустить меня в палатку, а поужинать вместе. Мне принесли новое платье, и я сомневалась, что по местной моде оно выглядит приличным. Наряд состоял из алой расшитой блестящими нитями юбки в пол и топика с полностью открытой спиной и без рукавов. Халмир, которому приказали подать мне этот наряд причитал, будто старуха на похоронах, а потом, сбегав куда-то, выдал мне заодно шаль прикрыть это все безобразие. Однако, едва мы вместе вошли в палатку нового хозяина, Халмира он отослал, а мне приказал отбросить тряпку и идти к столу без нее. Нет смысла его слов я не понимала, просто наблюдала за тем, что выполняет по его воли мое тело и пыталась сопоставить звучание слов с поступками.

На ужин было жареное мясо с какими-то мелкими зернами, вроде кунжута, в кисло-сладком соусе, лепешки, несколько видов каш, вареные овощи и еще что-то непонятное. Все это полагалось есть руками, от чего меня передергивало, но я старалась держать лицо. Выбрала себе одну из лепешек, ею аккуратно, не касаясь руками, подхватила немного мяса.

Хозяин следил за моими действиями со странным интересом натуралиста, что-то все время говорил и посмеивался. Вообще, было ощущение, что он как те мужики, что говорят с телевизором – реакции на свои слова он не ждал, она ему было без надобности, просто заполнял эфир собой любимым. Таких проблем с брезгливостью, как я, хозяин явно не испытывал, во время еды все время смачно облизывал пальцы и смотрел на меня каким-то жадным пошлым взглядом. Я не могла понять, просчитывает ли он навар, который сумеет получить за мою перепродажу, или мечтает меня поиметь. Очень хотелось надеяться, что первое. А еще что второе может снизить мою цену. Наверняка же у них тут есть эти заморочки с девственностью и прочим. Я, конечно, не девочка уже, но местные-то не могут об этом знать. Хотелось надеяться, что магией они это не проверят.

Лепешка кончилась, я нервно косилась на выход, надеясь, что меня вскоре отпустят. И тут хозяин сменил тон, подсел поближе. Кажется, в курительницу опять что-то добавили, но послабее чем то, что действовало на прежнего моего владельца, да и поставил хозяин ее к себе поближе и с удовольствием надышался. А потом придумал новую игру – отломил кусочек лепешки и протянул мне. Я, натянуто улыбаясь, взяла ее двумя пальцами и хотела, было отложить, но получила приказ, и пришлось есть. Следующий кусок лепешки он уже поднес прямо к моему рту, а когда я попыталась поднять руку, оказалось, что я не могу. Он окунул лепешку в плошку, как мне кажется, с медом и поднес к моим губам. Я улыбнулась, но отрицательно покачала головой, пытаясь выглядеть вежливо, но он приказал, и пришлось откусить с краю. Остатки лепешки он засунул себе в рот. Потом настал черед какого-то овоща, вроде вареной морковки, только желтого цвета. Я постаралась откусить от длинного корнеплода, чтобы не прикасаться там, где держали его руки хозяина, не сопротивляясь, чтобы не нарваться на приказ. Лепешка и так в желудке встала колом. Но следом тот решил покормить меня мясом. Сперва любовно облизал свои пальцы, потом выбрал кусочек совсем крошечный, чтобы невозможно было от него откусить, протянул мне. С его руки капнуло на стол липким соусом.

– Нет, – не смогла пересилить себя я.

«Ешь», – поняла приказ, когда пальцы с мясом все же приблизились к губам. Рот сам собой открылся, хотя желудок сжался от подкатывающей тошноты.