Попаданка в империи василисков

С одной стороны, в дороге казалось, что сегодня жарче, чем вчера, но с другой было привычнее. Удивительно, но наша дружная процессия работала слаженно, никто больше не жаловался и не пыхтел. Мы просто шли в полнейшей тишине. Никто уже даже разговора завязать не пытался.

Ближе к вечеру, когда вдалеке показался огромный водоем, больше похожий на здоровенное озеро или небольшое море, усыпанное солнечными бликами, я не поверила глазам, вытаращившись на чудо природы. Мы все остановились, недоуменно взирая на это.

- Кажется, пришли, - выдохнул на ухо Саадар, на спине которого я повисла, как ленивец.

Поддерживая меня руками сзади за бедра, мужчина двинулся следом за всеми, рассекая ногами песок, что резво и радостно припустили в сторону воды, разливающейся по всему горизонту на многие километры. Это ведь не групповые галлюцинации?

- Хочешь сказать, храм Ферадея под водой? – пискнула я, сильнее сжимая его ногами.

- Раньше это было всего лишь небольшим прудом, даже если судить по карте. Но, как видишь, время меняет все, похоже, этот бог давным-давно не посещал эти земли и свой храм.

- Но как мы тогда доберемся до него?

- Саадар, стой! – выкрикнул откуда-то слева особенно встревоженный Лаосар, вмиг кинувшись нам наперерез.

- Чт… - Саадар договорить не успел, его слова потонули в водовороте непонятной магии, что в мгновение ока закрутилась вокруг нас, словно самый настоящий разноцветный шторм, забирающий все силы.

Я случайно вылетела из рук мужчины, отлетев в магическом урагане на другую сторону. Саадар выпал из моего обзора, затерявшись в волшебном тумане, хотя, скорее всего, потерялась тут я. Зажмурилась, призывая всех богов мира помочь мне. А когда открыла глаза, вокруг были… деревья.

32

- Что за нафиг? – прошептала я одними губами.

Высоко над головой отчужденно светило мирное солнце, пробиваясь робкими, но меткими лучиками сквозь пышную зеленую листву, образовывая красивый, с толикой нежности световой ореол. Мой слух выцепил мелодичный звук пения птиц, я растерянно повернула голову, замечая в метре от себя небольшой муравейник. У дальнего дерева, повернув голову на бок, меня рассматривала рыжая белка с пушистой белой полоской на голове, робко пожевывая орех.

Саадара рядом нигде не было.

Я уже почти неделю не видела ни растений, ни животных, ни насекомых. В Эрнеле их просто нет. Так где же я нахожусь?

Я никогда не ходила ни в какие походы, не увлекалась кэмпингом, не особо разбираясь в том, как выживать в лесу. Единственное что помню еще со школы – мох растет на северной стороне дерева. И опять же, вон тот деревянный ствол весь оброс мохом. Только к чему мне это, если непонятно даже, в какой стороне цивилизация, а главное – мои мужчины. Саадар. Мы ведь с ним вместе переместились сюда, получается, раз уж его я тоже видела в мареве той магии.

Он ведь точно должен быть где-то неподалеку. С ним ведь все хорошо? Боже, лишь бы с ним все хорошо. Он точно должен быть цел! Я не переживу, если с моим сероглазым улыбчивым зайчиком что-то случилось! Мне ужу неважна моя судьба, если местные оппозиционные боги решили поиграть со мной, но мужчина, что всегда был так искренен со мной, готов был на все ради счастья моей глупой головы, не заслуживает плохой участи!

- Са-а-ад-а-ар! – сложив руки у лица, выкрикнула имя придворного мага, чувствуя горький страх в душе.

Звук разнесся между деревьев, испугал белку, что опрометью взобралась на дерево. А в соседних кустах что-то зашуршало. Я испуганно от них отскочила, ругая себя на все лады и представляя, как сейчас передо мной появляется оскаленная морда волка… или какой-нибудь пантеры.

Но все оказалось куда проще и радостнее, в обрамлении листвы показалось лицо Саадара, а потом и его тело. В порванной грязной одежде с ветками, торчащими из волос, с ошалелым взглядом кота, впервые вышедшего на улицу, спустя пять лет со дня рождения.

- Саад! – кинулась к нему в объятия, чувствуя, как развязывается в душе тугой узел обреченного страха. Поняла, что плачу, только когда соленые дорожки слез доползли до губ.

- Тихо, принцесса, - мужчина ласково погладил меня по голове, - все хорошо, испугалась?

Мне сразу вспомнился тот случай в ванной, когда он взвинченный прибежал меня спасать из-за звука взрыва и развитой плитки, а еще когда он встал на мою сторону после того, как Резар с Калебом чуть не подрались, хотя знал меня день, а брата и Резара многие столетия. И тогда, в первую ночь с тремя мужчинами под боком, он не пытался меня тормошить, а просто ласково обнял, когда я сама к нему перелезла, и дал поспать спокойно, отдохнуть, не пытаясь склонить к интиму.

- Очень, - искренне ответила я своему верному спасителю, - за тебя испугалась.

- За меня? – удивился Саадар, - почему за меня?

- Такое спрашиваешь! – возмутилась, поднимая лицо с его груди.

Маг смотрел удивленно.

Я решила отвечать действиями, а не словами, в конце концов, он просто не верит, не понимает, что я его люблю. Понимание придет к нему со временем, пока он будет смотреть на меня таким страстным взглядом. А я тоже буду с ним. Мой сероглазый архимаг.

Когда-то я любила человека с таким же лицом, как у него. Но, то была неполноценная любовь. Односторонняя. Вся прелесть таких чувств раскрывается только когда любят двое, когда не нужно выбирать: любить или быть любимой. А можно просто вот так улыбаться ему в ответ, ощущая любимые руки на своем теле. Когда о тебе заботятся так, как делает это он. Так, как поступают все мои мужчины. Хотя бы даже за это каждый из них заслуживает отклика в моем сердце.

За шею наклонив мужчину к себе, ниже, поцеловала со всей нежностью, которая накопилась к нему в душе. Саад не утратил запала с тех событий в ванной комнате, быстро перехватил инициативу в этой сладкой минуте, прижимая меня к себе сильнее.

В поцелуе мага отражался весь его характер. Он казался обманчиво нежным, но жаркие губы далее становились все настойчивее, вышибая любые мысли из головы, Саадар больше не уступал мне ведущую роль, он воровал мое дыхание, не позволяя остановиться, распаляя все сильнее огонь в моем сердце, задевая сокровенные нити в душе. А я наслаждалась страстью, бурлящей между нами. Мне хотелось упасть в эту бездну, я жаждала этого.

Его губы казались сладкими на вкус, сахарными, хотя, вполне может быть, что это резонировало мое сердце, тянущееся к нему, через грудную клетку.

Мы не останавливались, не делали передышек на вдохи, мне казалось, я и дышу-то этим поцелуем, так опрометчиво начатым мной, но так огненно продолженным им.

Как я могла раньше жить без него? Ходить по земле и не думать о том, каким он может быть? Как можно жить, не познав настоящей любви, такой, какую дарует мне этот мир?

Я жила достаточно долго, но была глупа пуще девочки подростка, что в отличие от меня знала радости любви, настоящей, яркой, той, что нельзя сравнить даже со взрывом красного карлика в космосе.

Даже секунду жизни прожитой в Эрнела я бы не поменяла на всю свою старую жизнь. Она не была плохой. Но, то существование стало блеклой тенью. Я подарила земному миру частичку жизни, родила сына. И имею право быть счастливой здесь. Упоительно терзать губы красавчика, чувствовать руки, скользящие по телу и понимать, что этот человек отдан тебе так же, как и ты ему. Без недомолвок, без скрытых шрифтов.

Эту жизнь я проживу по-другому. Больше никогда не назову свою пылающую действительность существованием. Отныне не буду брошенной, ненужной, пока чувствую рядом вспыхивающее ударами сердце, что бьется под подушечками пальцев у него на груди.

Саадар уже давно не обнимал, он фактически вжимал меня в свое тело, еще секунда и казалось, что он вот-вот станет болезненно вдалбливать меня в себя движениями. Впрессовывать, не имея возможности стать физически ближе – между нами больше нет сантиметров, рукой я нащупала на его шее вздутую вену, скользнула к ней губами, опаляя поцелуем, ответом мне был мужской стон, полный удовольствия, будто это и не мимолетное движение вовсе, а что-то большее.

Спустя мгновение я оказалась опрокинутой на что-то мягкое, но явно магическое. Следом я притянула к себе моего заботливого сероглазого защитника, распаленного поцелуями. Душу затопила непередаваемая нежность. Он предусмотрел, чтобы мне было удобно, не стал умещать меня на острые ветки, муравейник, не прислонил к дереву со словами «Подожди немного, ща-а-с-с все будет, платье свое придержи».

У меня не было сил осматриваться, просто отметила для себя, что вокруг кружит магия, но понять, делает ли что-то Саад или творящееся просто причуды моего состояния, не представлялось возможным. Да я и не пыталась выкарабкаться из этого любовного омута, осталась на чувственной бескорыстной волне стрелы Амура в собственном сердце.

Он навис надо мной, ласковых улыбок не было, мы снова вмиг сплелись в поцелуе. Я сама потянулась стягивать с себя платье, но меня прервали, Саад сам захотел стянуть с меня одежду, причем одним страстным рывком, лишь на секунду расцепив наши губы, после чего потянулся к завязке на своих штанах, пока я зарылась пальцами в его волосы.

Мне хотелось быть той, что так нужна ему, хотелось, чтобы он никогда не разочаровался во мне. И я всем открытым, для него, сердцем чувствовала, что так оно и будет. Он будет любить меня всегда.И другие частички моего сердца – Резар, Калебирс, Лаосар, Лютимар, Даурэн – тоже. И за это я благодарна миру.

Обнимая его ногами, я непроизвольно впилась в мужскую спину ногтями после непродолжительного движения бедрами, исполненного Саадаром.

Если бы меня спросили, что я чувствовала в тот момент, то я бы ответила, что в моем сердце плескались все чувства, что может испытывать человек и даже такие, о каких не слыхали британские ученые.

Белочка, не смотри.

33

Мы лежали в обнимку. Только я и он – мой сероглазый сексуальный Аполлон. Трепет в душе все не утихал, я сладко потянулась, зарываясь носом в мужскую шею, сейчас действительно пахнущую хвоей окружающих деревьев. Саадар зевнул, и я не смогла удержаться. Так снова и начали целоваться, обмениваясь колючими, плавящимися дыханиями.

Тут магия, удерживающая нас, развеялась, и маг упал прямо на землю, спиной в ветки и траву, укрывающие землю, а я за ним полетела, как мешок с картошкой. Испуганно взглянула на бедного Саада, но тот умилительно на меня, испуганную, уставился и заразительно засмеялся.

- Смешно тебе, да? – Хищно молвила я, лукаво улыбаясь, - А так?! – и тут внезапно начала его неумолимо щекотать, озорно хохоча, как суперзлодей из какого-нибудь мультфильма.

Но, как ни печально, Саадар не боялся щекотки, но момента прильнуть ко мне поближе не упустил, словно хищник, уличивший момент, чтобы напасть.

- Здесь можно добыть еду, я заметил кучу животных, похоже, что они настоящие, - поднялся мужчина, помогая встать и мне, когда мы вдоволь нацеловались.

- Ты знаешь, куда мы попали? Не похоже, чтобы деревья рассыпались от твоего взгляда, проклятие тут не действует?

- У меня есть только один вариант, - Саад поднял рюкзак с земли, стряхивая рукой с наружной стороны тканевого дна, прицепившиеся листья, - это все еще Проклятая земля, мы на территории храма какого-то из богов, не отмеченного на карте. Иначе сюда бы точно уже устраивали паломничества, чтобы просто посмотреть на растения. Другого ответа не вижу, и, правда, если бы нас занесло в Кадар-ган, например, этих деревьев уже не было бы, лишь от одного моего взгляда. К слову, думаю, я по неосторожности наступил на иллюзионный барьер, но как он там появился – загадка.

- Тогда нам нужно найти этот храм и поговорить с его богом, может пока за это время остальные договорятся с Ферадеем.

- Очень сомневаюсь, что договорятся, Азри, - маг задумчиво огляделся по сторонам, выискивая что-то, - скорее всего, все пятеро собратьев оставшихся без тебя сейчас в неописуемой панике.

***

Лаосар

Какого черта? КАКОГО ЧЕРТА?!

Я не успел. Заметил иллюзионный портал на песке, но не успел…

Что же делать?! Остаточных следов не осталось. ГДЕ ОНА?!

Я сидел коленями в песке, на который упал, не успев добежать, смотря на место, где минуту назад была Азриэлла. Подозреваю, с другими творилось примерно то же самое, но в ту секунду их душевное состояние меня не волновало никак, впрочем, меня оно не заботило никогда.

Ублюдок Саадар! Нужно было ему лицо раскрошить, а не заниматься Резаром! Весь такой тихий и дружелюбный, а не смотрит куда ступает, сукин сын!

Наверняка моей психике тогда думалось, что если буду буравить взглядом точку последнего соприкосновения взгляда с ней – она вернется. Ко мне. И сердце не будет так болеть, и не останется этой тоски.

Она уже исчезала вот так. Тогда на рынке. Но все мы ринулись за Азриэллой по магическому следу, чувствовали, что она недалеко, совсем рядом. А сейчас я не чувствую ничего. Никакой магической связи.

Сейчас моя собственная душа разрывалась на части. Я думал, что просто влюбился, пленился ею с первого взгляда, еще тогда, с ошейником на шее, но оказалось, нет, это не просто влюбленность, не обычная симпатия или привязанность. Тут что-то глубже. Какое-то очень странное. Никогда такого не чувствовал.

Навязчивость? Нет, не она. Что-то более нежное и теплое. Как рассвет, как рождение новой жизни. Как ее улыбающееся лицо.

Когда меня начало волновать такое бытовое занудство?

Мне показалось, она даже на мир смотрит по-другому. Абсолютно не испорченная. Я ей совершенно не подхожу, жизнь прожил полной всякого дерьма, видел все пороки человеческой личности, гниение общества, разложение индивидуальностей. Сам страдал слабодушием, жестокостью и безразличие к чему-либо. Что может волновать, когда весь мир у твоих ног, ничего уже не может удивить, все приелось…

Люди всегда будут страдать, другой природы им не придумали, по крайней мере, так я думал.

И вот. Теперь я сам чувствую это. Боль в груди? К чему это? Зачем? Почему мне так хочется, чтобы она сейчас оказалась передо мной? Почему до сих пор не переспал с ней, как делал это с остальными? Магия решила бы все. Но отчего меня волновали ее чувства?

Когда-то я поклялся себе, что ни одна женщина не сможет приручить меня. Все они были одинаковыми, я мог прочесть похоть, под копирку, в их глазах, мог понять, что ими движет, как сейчас стрельнет глазками или поправит платье, чтобы лучше были видны якобы красивые ноги.

Миром правят деньги? Миром правит красота? Мир подвластен людской харизме. Девушки любят плохишей. И я мог им быть для любой проходной самки.

Но не для нее.

Азриэлла же не то, что платье, она брови-то сдвигает по-другому, удивляясь. В каждом движении этой женщины есть что-то для меня, мужчины, сердце которого уже утыкано ее взглядами. А она ведь даже и не понимает, насколько влияет на меня. Насколько исправляет.

34

Азриэлла

Мы сидели у костра на обширной, едва цветущей, поляне. Вечерело. Солнце потихоньку скрывалось за деревьями. Ветки в огне трещали, создавая уютную атмосферу. Саадар притащил сюда такое-то бревно, чтобы я села на него и ничего себе не простудила, все-таки тут уже не жаркая пустыня.

Я прислонилась к мужчине плечом, прикрыв глаза, представляя, что сижу под теплым пледиком у камина, опустившись в бархатное высокое кресло. Языки пламени ласково бы щекотали каменные стены камина, играясь с подкинутыми деревяшками А я бы так и заснула, потом маясь с уборкой золы.

Саадар заботливо обнял меня одной рукой, вытягивая из полудремы, перекидывая ветки в огне, на котором мы зажарили какое-то животное, палкой. Его мужественный и такой любимый профиль выглядел сосредоточенно, в серых глазах отражались ленты огня, поднимая в моей душе нежность.

Мне думалось о моих будущих супругах. Сейчас рядом только Саадар, но что с другими? Я переживаю. Они ведь, правда, сейчас места себе не находят. Такие разные, но все хорошие. И все мои. Печально думать о том, какими грустными сейчас могут быть зеленые глаза Резара, взволнованным благородное лицо Саадара. А Лютимар… кажется спокойным, но я уже успела убедиться, что и в этом мужчине иной раз пылает огонь похлеще, чем бывает у Берсерка. Что касается Лаосара, то я не уверена в том, что он испытывает ко мне. Этот мужчина куда опытнее меня в жизни. И я пока что не замечала в его действиях большой любви. Хотя иной раз, кажется, что он пришел развлечься, просто со скуки, словно пятнадцатилетний подросток с приглянувшейся девушкой. Возможно, что я ошибаюсь. Не все люди открываются так просто. А он вполне похож на того, кто может пытаться скрываться под разными масками.

Мы с Саадаром весь день плутали в этом лесу, но так и не обнаружили ничего важного, более того, не смогли даже выбраться из зарослей на какую-то другую местность. Маг постоянно чувствовал какие-то волшебные импульсы, да и я несколько раз смогла их уловить, вот только определить откуда они исходили, не получалось. Похоже, очередной бог играет с нами.

Когда укладывались спать, я все думала о своих мальчиках и о том, как выбраться из этой ситуации с наименьшими затратами нервных клеток для всех. Пришла к единственно верному выводу на данный момент – надо спать. Утро вечера мудренее.

Когда проснулись, Саадар снова стал кормить меня зажаренным мясом. Я была безумно благодарна заботе, но думалось о том, что этот день должен был быть посвящен Лаосару, так как его я выбрала первым на своем втором отборе, получается, он идет после Саадара. Но ведь никто не виноват, что так получилось и я здесь без него, не буду себя коробить.

Заметив мое грустное состояние, Саад подбадривающее улыбнулся, погладив меня по плечу, не видавшему мыла уже несколько дней.

- Не волнуйся, - решил мужчина удариться в утешения, выбирая лучшие куски мяса, чтобы отдать их мне, - все с ними будет хорошо, понимают ведь, что ты жива, а значит, глупостей не натворят.

- Все равно неспокойно.

Саадар ничего не ответил, просто чмокнул меня разок в губы, что было действеннее любых утешений. Честное слово, сразу стало легче, когда сердце снова пошло во влюбленный пляс.

И тут мы оба почувствовали неподалеку какую-то магию, только в этот раз она была раз в пятнадцать сильнее и четче, подзывая к себе. Мы с придворным магом отлепились друг от друга и встревожено начали собираться, чтобы успеть, пока волшебство не истощилось.

Мне кажется, так резонировать может только что-то большое, как храм, например.

И правда, в пятнадцати минутах ходьбы от того места, где мы остановились, начали показываться какие-то руины. Чем глубже мы пробирались в чащу, тем сильнее мне казалось, что я попала практически в точную копию разрушенного, под гнетом времени, города цивилизации Майя. Мне в какой-то момент даже почудилось, что мы можем быть на Земле, в моем мире, в какой-нибудь Гватемале, на территории этой самой культуры. Но я тут же отогнала эту мысль, придворный маг сказал, что мы все еще на Проклятой земле, мне незачем сомневаться в его словах. Да и если бы я оказалась дома, то, наверное, переместилась бы в свое изначальное тело. Но нет, божественный лик все еще при мне.

Какие-то каменные изваяния, непонятные глыбы явно рукотворной формы, обросшие кустарниками и мхом вокруг пожухлой травы, куча паутины, птиц, насекомых – и мы вышки все-таки к основной поляне. Удивляться бы не стоило, с учетом всего произошедшего, но я, открыв рот, рассматривала перед собой самую настоящую каменную пирамиду Майя, в виде больших ступенек, присыпанных пылью времени, возносящуюся к небесам.

- Что и требовалось доказать, - заметил Саад, - это чей-то храм.

- Что-то я как-то не особо хочу туда идти, - пискнула, сжав ладони в кулаки, прижалась к большому и высокому телу мужчины.

Строение внушало какой-то страх. Оно наводило тоску и пугало своим величием. Мой храм и то попроще был. Там, казалось, пахло цветами, здесь – смертью.

- Я могу сходить один, если ты подождешь прямо здесь, - нахмурился Саадар, - и никуда не денешься.

- Нет, одного я тебя не пущу, в любом случае пойдем вместе! – я ухватилась за его руку, обвившись на ней.

- Тогда держись рядом, не отходи от меня ни на шаг, нас больше не шестеро, я защищу тебя, если что, но это все равно не будет так эффективно.

Я сердобольно кивнула.

35

Мы стали аккуратно взбираться по многочисленным ступеням. Саадар настороженно держал в одной руке острый сверкающий кинжал с перемотанной рукоятью, а второй прикрывал меня, опасливо выглядывающую из-за его широкого плеча. Дверей пред нами не предстало – входом оказался обычный квадратный большой проем, приглашающий в глубину помещения. Мы гуськом пробрались и туда.

Я несмело оглядывалась, пока Саад хмурый и сосредоточенный пытался уловить любой опасный звук, шорох.

Внутри закрытая комнатка на вершине башни сильно не отличалась от тех храмов, что я успела повидать. Здесь были четыре одинаковых выхода по всем сторонам, с такими же ступенями, по которым мы и забрались сюда. Стены, обработанные какой-то побелкой, тот же гранитный алтарь, та же статуя бога даже больше, чем в полный рост. Только, на этот раз это была не девушка, а мужчина, если высчитывать пропорции, то довольно невысокий, с длинными волосами, короткими ножками и спокойным пофигистическим лицом.

- Приветствую, путники, - у одного из выходов внезапно появился коренастый мужичек с небольшими усиками, обрамляющими пространство над губой. Честное слово, как у Игоря Николаева, хотя нет, больше смахивает на усы щёточкой, как у Гитлера.

Я не обманывалась. Он был очень похож на свою статую. А кто еще тут мог появиться сразу после нашего прихода? Можно было предположить, что это бомж, обустроивший себе здесь жилище, но мы на Проклятой земле, здесь нет бомжей.

- Как тебя зовут, божество? – разговор первым начал Саадар, предупреждающе поднимая меч, безжалостно сверкая глазами.

- Дюрфалар, - сухо, словно шелестя пожухлыми листьями, ответил стоящий в проеме бог, практически не шевелясь, стоя прямо спиной к солнцу, его облик скрывался во мраке комнаты. Но отчетливо определялось, что он смотрит на нас. Хладнокровно изучает.

- Не может быть, - оружие в руках Саадара дрогнуло, - ты не легенда?

- Ты жалок, смертный. В нашем мире слишком наивно верить в то, что легенды всего лишь выдумки.

- Азри, беги, - не расслабляясь, прошептал губами мой мужчина так, чтобы услышала только я.

А я лишь теснее прижалась к нему. Бежать – еще страшнее, чем остаться. Оставить его одного? Нет.

- Она бессмертна, глупый человек, и совершенно мне неинтересна.

Тут в душе поднялась волна протеста. И не потому, что я неинтересна, а с той позиции, что раз уж не интересую я, то, должно быть, по логике, интересует Саадар. Нет, я конечно не гомофоб, но усики этому Дюрсику подправила бы быстро! Нефиг заглядываться на чужих исполинов!

- Да кто ты такой? – не сдержалась, стремясь к тому, чтобы меня просветили, а не играли в «ох» и «ах», «я буду грозно держать свой меч», «а я буду высокомерно смотреть».

Он такой страшный? С виду обычный гном. Хотя и Гитлер, и Наполеон были с синдромом маленького роста, но это не мешало диктовать свои правила. Короче все, как бы устрашающе ни назвался, теперь он маленький капрал.

- Бог порабощения смертных, - черство ответила копия всех маленьких диктаторов мира в одном флаконе, опираясь плечом о косяк.

- Ты?! - подавилась я вопросом.

Меня даже меньше удивило, когда моего Лаосара назвали рабом. Клянусь, были вы у меня на лице очки, я бы в ту же секунду их поправила, чтобы разглядеть такого брутала лучше.

- Скажи мне, что у тебя есть хотя бы своя Ева Браун, ну это же безобразие просто! Ты в этом храме четыреста лет один сидишь?

Мне показалось, или бог растерянно моргнул?

- Давно не виделись, Азриэлла, - отвлекся от темы усач, - ты совершенно не изменилась, все шутки свои шутишь.

Я скептически на него посмотрела. Ага, не поменялась от слова совсем.

- Не могу сказать того же о тебе. Ты сменил стиль? Ммм. Элегантно, - соврала я, не моргнув, мне же все-таки нужна его помощь. Вдруг боги смерти падки на комплименты, никто же не проверял.

- Зачем вы пришли? - снова перевел он вопрос, подлец!

- Мне нужна твоя помощь, - отчеканила я, решив не обижаться.

- Внимательно слушаю.

- Во-первых, снять проклятие Морнэмиры, во-вторых, создай портал к моим остальным мужчинам, по-братски, ты же бог. Я в долгу не останусь. Не скажу, что мне приятно понимать бог чего ты, но ведь без смерти и жизни не бывает, так что я постараюсь, чтобы ты снова стал в ходу после выздоровления Эрнела. Но только не чуди.

- Ты это серьезно, Азриэлла? – искренне удивился Дюрсик, - А кто ты? Богиня, что всегда имела силу несоизмеримо большую моему духу, что всегда и везде презирался, если не брать в расчет кучки фанатиков. Ты разучилась создавать порталы? Понимаю, для этого смертного, - он кивнул на Саадара, - сейчас стоит запрет, тоже чувствую это, но ведь ты не человек и силы в тебе ничуть не меньше, чем было в последнюю нашу встречу.

- Чего? – я недоуменно крякнула, - Так я могу создать портал?!

- Ты меня удивляешь, - проскрежетал усатый, - конечно можешь.

Тут я вспыхнула раздражением, чувство досады озером разлилось в груди. От своей же глупости. Получается, я сохраняю статус богини и равноценные силы, даже за пределами… за пределами той комнатки, где боги сидят на небесах. Или что там у них?

Короче, осталось уточнить еще один вопрос:

- Так ты поможешь нам снять проклятие?

- По крайней мере, это звучит интереснее, чем вечная пустота и безделье.

- Заметано, будем сотрудничать, - подмигнула я ему, успокаивающими движениями поглаживая предплечье все еще взволнованного Саада.

Выставила руку вперед, ладонью к открытому пространству, пошевелила пальцами, представляя себе портал, каким видела его раньше, в основном в авторстве придворного мага, - фиолетовеньким и очень магически фонящим, мысленно уточнила, чтобы привел меня именно к моим мужчинам, где бы они сейчас не находились.

Саадар хмуро всмотрелся в мою магическую возню, неуверенно кивнул и первым вошел туда без предупреждения, у меня аж в сердце похолодело, хоть бы все так, как нужно сделала.

Помахав напоследок ручкой Дюрфалару, шагнула следом.

36

Вышли мы практически на том же месте, с которого и пропали – у волшебного переливающегося озера, на дне которого, по идее, был очередной храм какого-нибудь высокомерного божества. Пока что только Дюрсик оказался своим чуваком.

Похоже, дальше наши скитальцы не пробирались, решив остановиться здесь. Представляю, что тут творилось еще вчера. Наверняка что-нибудь эдакое.

Вот только, у небольшого лагеря, размещенного неподалеку, я заметила лишь Халлонию с ее мужчинами, моих нигде не наблюдалось. Ни одного из потеряшек. Переживания закрались в сердце, я встревожено схватила за руку Саадара, что тоже вглядывался в горизонт.

- Где они? – первое, что выпалила я, подойдя к Халлонии, возлежавшей на песочке, словно надменная русалка без чешуйчатого хвоста.

Сидящая на песке девушка, подтянув колени к себе, многозначительно кивнула на воду.

- Вчера вечером решили спуститься туда, пообщаться с местным богом, обсуждали несколько часов, сказали, что он может помочь вернуть тебя, так и нырнули, но до сих пор не вернулись. Не переживай так, они применили какую-то магию, чтобы дышать под водой, - попыталась последней фразой успокоить меня Халлония.

- Мы должны отправиться за ними, - я в упор посмотрела на нахмурившегося Саада, - если что-то произошло на самом деле? Что-то до этого разговоры с богами не занимали сутки.

- Я тогда с вами, - Халлония с какого-то перепугу вскочила и схватила меня за предплечье.

- Ты будешь под ногами мешаться, - припечатала не щадящий ответ, - я открою тебе портал домой.

- Но ведь все еще стоит запрет.

- Нет, я могу открывать порталы, выяснилось, что моя божественная сила никуда не пропала.

- Мне не надо домой, я хочу с тобой, - женщина покаянно отвела взгляд в сторону, - не хочу больше быть одна.

- Ты какая-то странная сегодня

- Ну и не надо! – психанула собеседница, резко отходя немного дальше, по инерции осторожно поглаживая свой живот.

Что с ней творится?

***

Халлония

Один из белобрысых мужчин Азриэллы наступил на блуждающий портал, прикрытый иллюзией. Так как у них спец по иллюзиям тот красавчик-брюнет, кажется, Лаосар его зовут, то изначально заметил магическую неровность на земле только он. Но было уже поздно, не настолько он глазастый, как в идеале нужно было. Брат императора вместе с тушкой Азри ускользнули в неизвестность. Отследить такие переходы невозможно, слишком они антимагические.

Высшие боги, что же тут начало твориться! Мужланы посходили с ума. Первым делом практически все вошли в ступор, с ужасающими выражениями лиц, будто жизнь в одну секунду потеряла смысл и непонятно что делать. Потом начали по-мальчишески вымещать гнев – драться. И то если бы еще изящно… они просто по песку катались, размахивая кулаками.

Брюнет с зелеными глазами врезал блондинчику, но я так и не поняла, за что.

Я оперевшись рукой об подбородок, критически их осматривала. Хорошо хоть мои в пляс не пошли, просто так, за компанию. Знала, что некоторым из моих сопровождающих понравилась Азриэлла. Но меня это не коробило. Она хороший человек, о ней, как о богине, ходило много лестных слухов долгие столетия, но лучше же, когда убеждаешься сама.

Я знала многих женщин, живущих в Эрнеле, меня, как одну из самых богатых, часто приглашали в гости, чисто на дамские посиделки. Но дамами там и не пахло. Зато клубился ком змей. Нет, меня не обсуждали, слишком статусно я всегда выглядела, чрезмерно высокомерно созерцала, не всегда вклиниваясь в разговоры. В основном, поносили девчушек с маленькими гаремами, загородных, деревенских, просто слабохарактерных. Я не называю себя цветочком, временами принимала активное участие в жестоких шутках. Лучше быть той, кто обижает, чем быть обиженной. Знаю это не понаслышке. Люди бывает жестокими, дети – тем более. Думаю, те женщины остановились в развитии на уровне ребенка, еще на том этапе, когда эмпатия далеко не в идеальном состоянии.

До проклятия я воспитывалась в скромной семье, даже не так, в очень бедном роду. Нас у матери было четыре девочки. И ни одну она не любила, называя цветами на ее могиле, отбросами общества, не нужными даже собственному отцу, который за месяц до моего рождения умер на очередной войне.

Войны… раньше Эрнел пестрил ими. Отец нынешнего императора очень увлекался завоеванием земель, а когда встретил жену-императрицу, что тоже была воином – и вовсе возвел сражения в культ. Слишком сильным был напор тогдашней империи. Когда-то это должно было прекратиться. Морнэмира постаралась. И все утихло.

Я всегда была сама по себе. Воспитанная кое-как матерью, что безбожно пила, а потому укоротила себе век вдвое, и старшими сестрами, которых я и вовсе не интересовала даже как милая игрушка, самой младшей после меня было уже двадцать восемь, а старшей – двести лет. Для всех в мире я была просто орущим существом, никому не нужным и раздражающим своим присутствием, как балласта в свободной жизни.

Мать умерла, когда мне исполнилось пятнадцать. А сестры спустя сто лет от проклятия, накрывшего Эрнел. Но к тому времени я уже давно жила одна на окраине Альфира – приграничного города. И когда в империи творились непонятки, а жестокий, не умеющий любить или хотя бы испытывать толику нежности, муж, с которым я прожила десять лет и потеряла от проклятия собственную дочь, начал распускать руки, я осознала – пора. Время менять свою жизнь.

Да, сначала было трудно, выкроить хоть толику систематичности для себя. Но я упорно шла к своей цели – стать значимой фигурой в разрушенной торговле. Даже если и живыми существами. Это был единственный прибыльный вариант, земли выгорели, я не могла бы выращивать пшено, например. Мужчины страдали? Я способствовала их мучению? А что они сделали для меня, чтобы я их пожалела? В моей жизни не было ни одного живого человека, что способен был бы пожалеть меня. Я разочаровалась в одинаково безжалостных и высокомерных людях, наверное, еще даже до своего рождения.

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь вера в то хорошее, что еще может существовать вокруг, вернется ко мне? И ни в чем-нибудь, а в женщине, что пыталась разрушить кропотливо выстроенную торговую систему. Толика дружественного отношения там, где совершенно не ждешь.

Она хороший человек – это все, что мне нужно знать, для того, чтобы стремиться быть, как она. Пытаться делать мир лучше, чем терпеть угрюмую грязь вокруг, ту, что заполонила империю сейчас, ту, в которой водятся противные животные, которых по обыкновению называют людьми.

Может быть, мир не безнадежен.

37

Азриэлла

В конце концов, пришлось согласиться с Халлонией и взять ее с собой, вместе с остальным прицепом в виде ее спокойных и необременительных мужчин. Беременных расстраивать – себе дороже, карма такого не простит, тем более, девушка и без того сегодня какая-то странная, совершенно не та Халлония, к которой я привыкла – бубнящее растрепанное нечто.

Честно, погружаться в воду вот так просто было стремно. Сознание и тело протестовали, как могли, уверяя, что я гублю себя и никакая магия не способна заставить человека дышать под водой без баллона с воздухом, какие показывали по телевизору. Я не русалка, чтобы не грезить об акваланге. Душа хочет убежать из зоны дискомфорта и кричит, что я в опасности.

Утешало хоть то, что водичка была тепленькой и комфортной для ныряний. Саадар, подкатав штаны, вел меня по мели, рассекая воду лодыжками, мужчина видел мою нервозность, а потому аккуратно поглаживал большим пальцем ладонь и периодически заверял, что обо всем позаботиться. И я верила. Повода не верить, не было, это ведь мой Саадар.

Халлония уныло плелась сзади, особо не отсвечивая, сказала, что ее какой-то там Альфар тоже хороший маг и помощи не надо.

Мы потихоньку опускались с воду, а я собиралась с силами, уверяя себя, что мои жалкие умения в плавании – тоже что-то. Да, я давно взрослая женщина, но погружениями никогда не занималась, поэтому мне дозволено переживать хотя бы в такой ситуации.

Больше всего стимулировала мысль найти своих мальчиков, что, так, не раздумывая, спустились к озерному дну ради меня. И успокоить их, показать, что все хорошо, чтобы перестали переживать.

Справившись с волнением, резво нырнула с головой бомбочкой, не дожидаясь, пока Саадар подтолкнет, устав от моего нерешительного топтания на месте. Мужчина только и успел взмахнуть руками и что-то пробормотать. Я почувствовала небольшой всплеск магии вокруг себя, но нервозность перекрыла все мысли.

Я скорее не плыла, а падала ко дну, боязливо прикрыв лицо руками, обескуражено перебирая ногами. Но в одну секунду меня что-то дернуло, и я непроизвольно посмотрела перед собой.

- Все хорошо, не бойся, - светящийся изнутри Саадар успокаивающе обнял меня, пропуская через пальцы раскинувшиеся волосы, что стали шелковыми на ощупь в царстве воды.

- Ты говоришь под водой? – оторопелый вопрос сорвался с губ, на что мужчина весело улыбнулся.

А я дала себе мысленную оплеуху, сама ведь заговорила, даже не сообразив. В любом случае, больше не чувствуя сильного страха быть погребенной на водном дне, я начала осматриваться.

Это было сказочно. Я будто попала в разноцветный мир, наполненный неимоверно яркими красками. Множество разнообразных кораллов окружали нас со всех сторон, давя своей обильностью. Мое внимание привлек ярко-сияющий коралловый полип оранжевого окраса, вокруг которого околачивались нежно-фиолетовые медузы, вызывая у меня ассоциации с негустым желе. Немного поодаль колосилось что-то похожее на брокколи, но очень интенсивного оттенка и пышнее структурой.

Глаза начали разбегаться, а обзор мутнится от моих движений, восторженных метаний в разные стороны, из-за незнания взглядом того, куда он хочет присмотреться. Я и забыла, что минуту назад сильно переживала. Сейчас меня полностью увлек насыщенный подводный мир.

Небольшая рыбка, очень сильно похожая на Немо из одноименного мультфильма, проплыла прямо перед моим носом, шустро работая плавничками, немного вдали, среди столпов ламинарии, что проще назвать морской капустой, прошмыгнула какая-то пестрая рыбеха внушительных размеров с хохолком на верхней части тельца.

- Высшие боги, - выдохнула подобострастно Халлония, остановившись в воде на метр ниже нас с Саадаром, - никогда такого не видела.

Я отметила для себя, что все магически сверкают так же, как Саад, и я тоже.

- Согласна, - чуть ли не впервые я согласилась с этой девушкой, - этот ваш Ферадей довольно нетипичный бог. Похоронить свой храм в такой среде – это очень волнительно и завидно. В лучших своих мыслях я представляла жизнь на втором этаже двухэтажного домика, с балконом, ведущим в спальню, на котором можно было бы пить чашечку кофе по утрам, но жизнь на дне волшебного озера теперь кажется еще более заманчивой.

Вода была до того чистой и прозрачной, хоть, по идее, из пустыни в нее должно было надуть песка, что я могла разглядеть какое-то здание на дне, усыпанном ракушками, довольно далеко. Я рванула брассом в ту сторону, за мной потянулись остальные.

Вскоре из маленькой точки храм стал превращаться во что-то более-менее проглядываемое. И я смогла оценить архитектурные идеи поклонителей этого бога. Не сам же он свой храм строил.

Сказочное святилище было столь разнообразным, как и все, что окружало нас последние пятнадцать минут. И тем более меня это удивляло, по описаниям Ферадей показался мне сдержанным существом.

Сине-зеленая черепица здания была выполнена в выгнутой кровле, совсем как в моем мире исторические китайские здания, по четырем углам крыши висели крупные кисточки, очень похожие на те, которыми я дома перевязывала шторы, стены храма, казалось, были увешаны круглыми разноцветными бумажными фонариками, заманивающими зайти в гости, на огонек. Подплыв поближе, я заметила в окне какую-то фигуру.

Я сосредоточенно поплыла ко входу, намереваясь, во что бы то ни стало вернуть своих самых лучших мужчин.

38

Мы приземлились на поверхность в нескольких метрах от входа. Я решительным взглядом буравила дверь из ракушек, представляя, как снесу ее ногой. Но вскоре отказалась от этой идеи – дорожка проторенная уже. С местными богами стоит дружить, а не ломать частную водную собственность. Слишком они гордые и злопамятные. И тысячи лет не хватает, чтобы забыть неудачные знакомства.

Саадар подался вперед, отворяя створку из моллюсков.

Войдя внутрь вместе со всеми, я удивилась, что не чувствую больше вокруг водной глади, нас, определенно, окружает воздух. Я вдохнула сладкий кислород, натужно выдыхая после. Мне уже показалось, что скоро на теле начнут расти плавники, но, слава богу, пронесло.

Один большой коридор без дверей и окон вел нас вперед к ступенькам наверх. Пока что никаких признаков жизнедеятельности живых существ, кроме нас, не наблюдалось.

Саад снова пошел первый, сжав мою руку своими пальцами.

Вдруг наверху послышался грохот:

- Стой! – голос был безумно похож на тембр Калебирса.

***

Даурэн

Я просто злился, наблюдая за всем этим. Дурак Саадар наступил на какую-то магическую хрень, и теперь Азриэлла непонятно где. Благо, что жива, истинная связь не нарушилась, но на этой Проклятой земле магические потоки настолько спутаны, что я чувствую ее везде, со всех сторон, куда идти – непонятно. Хотя у остальных и того не было.

Отметив для себя, что рационально мыслить в стрессовой ситуации неспособен даже император, вошедший в ступор, приблизился к воде хранившей память о присутствии Ферадея. Опустил руку в озеро – никакого магического отклика. Волшебство здесь вообще очень капризное.

На самом деле, это такая чушь. У нас в Аргарде нет никаких богов, все поклоняются верховному императору – демону, существующему на наших землях со времен создания мира. Здесь же развелось непонятных божеств. И я не о Азриэлле. Она важна для меня сильнее любого из ныне живущих существ, неважно, бог то, бессмертный демон или смертный маг.

Проблемы есть для того, чтобы их решать. И желательно быстро. Хоть до моего дня с Азри еще далеко, но я просто хочу быть рядом, так ведь любовь и познается.

Для ее возвращения нужно что-то делать, не стоять столбом. А раз уж Саадар, парень с лучшими здесь организаторскими способностями пропал вместе с нашей любимой, придется что-то придумывать. Конечно, военачальник тоже не промах, но слишком уж помешан на Азриэлле, тем более, когда дело касается ее присутствия возле него. На Резара положится – тоже не вариант. Остаюсь только я.

И идей тут не так уж и много. Озеро. Ферадей. Получеловек, полудемон изгнанный из Аргарда. Когда-то он был советником верховного демона, но чем-то там ему не угодил. Думаю, в те времена я еще и не родился вовсе.

Как интересно… теперь могущественный воин, в былые времена повелевающий небольшими отрезками пространства в жизни низших существ, стал богом в этом мире. Занимательно. Он должен помочь. Но придется наверняка заплатить какую-то цену. Посильную, конечно, я еще собираюсь прожить прекрасную жизнь со своей красавицей.

Все мы едва ли достойны ее доброты. Особенно когда позволили неведомой магии нас разлучить. Исправить хоть что-то – это то, что мы должны сделать.

- Собирайтесь, - припечатал ледяным голосом, поднимаясь с кромки берега, - мы вернем ее.

Никто меня не слушал, не обернулся, даже более-менее вменяемый Калебирс валялся в песке. И это император? Жалкое подобие своего отца. Хоть он очень на него похож. Но только внешне.

Чтобы собрать их всех вместе, как котят за шкирки, пришлось потратить немало времени. Что Азриэлла в них нашла? Слепую любовь, как у щенят грифона, впервые увидевших хозяина? Разве интересны отношения, в которых внемлют каждому слову? Это ведь просто фальшь.

Впрочем, не мое дело.

- Предлагаю спуститься к Ферадею и договориться о возвращении Азриэлла нам обратно. Впрочем, я вас зову с собой лишь постольку поскольку.

Под ногами мешаться будут, но помощь тоже может быть неоценимой.

- Ты прав, надо что-то делать, - наконец-то очнулся от самобичевания император. А он не так плох, как я думал.

По мере нашего с Калебирсом разговора, вклинились и остальные в тему. В итоге, примерно с час мы обсуждали план действий. Резар предлагал брать и храм, и Ферадея штурмом, Лютимар – просто побеседовать с ним.

И хотите сказать, они оба заинтересовали Азриэллу?

- Мы должны выдвинуть ему свои условия. В обмен на что-то, - ближе всех к истине оказался Калебирс.

В общем, в воду уже опускались в полной моральной готовности. Я видел перед собой только цель, не обращая внимания на все остальные аспекты жизни, хоть и пришлось несколько раз уворачиваться от водорослей, бьющих по лицу.

По узкому светлому коридору мы вмиг пробрались наверх, скрипя старыми ступеньками. Я старался держаться молодцом, но ощущения выворачивали изнутри. Лишь надеялся, что не привел всех нас на гибель. Ферадей – не просто спокойное существо, как говорил знакомый с ним Лаосар, он еще и очень жестокий палач.

Когда мы вошли в само святилище – никого не было. Ферадей решил поиграть, раз уж мы нарушили его покой, но когда продвинулись глубже, все остро почувствовали магическую сеть, окутывающую стены, одно за другим чародейство наслаивалось друг на друга, Калебирс попытался применить какую-то магию в ответ, но его отшвырнуло в сторону, выбивая плетение чар из пальцев. Теперь мы бы не смогли выбраться отсюда, ни через дверь, ни через окно.

Божество вдруг появилось, устало подперев кулаком подбородок. Внешне он очень напоминал демона, но внутри был настоящим Цербером, охраняющим вход в преисподнюю людских заветных желаний и слезных надежд.

- Что-то я заждался, долго плывете. Я смотрю, у вас там драма разыгралась, - проговорил, вальяжно откинувшись на спинку высокого разноцветного кресла, заменяющего здесь алтарь. Но и статуя имени себя имелась. Так все здешние боги любят хвастаться тем, что они столь значимы, что им когда-то кто-то поклонялся.

- Мы по делу, - перешел сразу к сути, Ферадей расшаркиваний никогда не любил, - раз уж все знаешь, верни нам Азриэллу, ты ведь можешь.

- Могу, - хмыкнул полудемон, - но должен?

- Какое твое условие? – вдруг выступил вперед Резар, схватившись за свой кинжал.

Я раздраженно выдохнул. Не лезь!

Ферадей заинтересованно повернул голову, рассматривая нас пятерых своими мистически сверкающими красными глазами без белков.

Потом вдруг громко щелкнул пальцами и прямо между нами на расстоянии вытянутой руки появился красный магический шар, недобро потрескивая волшебными молниями внутри себя.

Напряжение нарастало.

- Это магический артефакт моей силы, приложите руку, и я тут же перемещу в эту комнату вашу Азриэллу.

Резар было дернулся в сторону злой магии, но я остановил его рукой.

- Какие условия? Что этот шар сделает с нами?!

- Все не так уж сложно, не стоит так волноваться. Просто тому, кто это сделает, придется отдать своего с Азриэллой первенца-девочку мне, если это будет девочка, конечно. Тут неудача не стопроцентная, а Азриэлла окажется рядом. Безусловно, окажется.

39

все еще Даурэн

После уточняющих слов, к шару Ферадея никто больше не хотел подходить, даже Резар теперь буравил дотошным взглядом самого бога, а не выстраивал глазами линии к интересующему магическому объекту. Значит, такой вариант его не интересует. Не так он глуп, как кажется с первого взгляда, все-таки и ума всевышние немного отсыпали, не только неразумной силы.

Азриэлла жива. И она с Саадаром, который ее в любом случае будет защищать, это стоит признать. Найти наше солнышко, вопрос времени, я не чувствую возле нее такой опасности, что угрожала бы жизни. Все мы это понимали в тот момент. Хотели Азриэллу рядом, но жертвовать собственной будущей дочкой никто не намеревался, как бы там ни было.

Мы погрязли в тишине, но божество веселилось, разглядывая наши хмурые испытующе напряженные лица.

- У вас есть время подумать над моим предложением, - Ферадей откинул прядь волос взмахом головы, - все равно никуда не денетесь, - и улыбнулся так кровожадно, сверкая белым зубами с клыками по бокам, что все сразу поняли – он постарается добиться своего любым способом. Ему зачем-то нужна новорожденная девочка.

Я первым демонстративно отвернулся, отходя к дальней стене. И хоть меня выбор остальных не особо заботил – их право играть с этим изворотливым богом, но я волновался о чувствах Азриэллы. Это ведь и ее дочь будет, кто бы из нас не избрал отрицательный вариант.

- Ферадей, ты опустился до такого? Решил начать играть жизнями младенцев? – знакомый с божеством Лаосар не смог смолчать.

- Мне одиноко одному жить эту вечность, - развел руками бывший демон, а теперь озерный бог, - вы первые мои посетители за четыреста лет, я начинаю жалеть, что стал тогда на сторону Морнэмиры. Ведь мой действующий храм был только в Эрнеле.

- Ты действительно думаешь, что кто-то из нас решиться на это? – фыркнул Калебирс, шагая в мою сторону, но смотря на Ферадея.

Божество ничего не ответило, а император просто плюхнулся со мною рядом на пол, подпирая спиной стену. Я чувствовал, что он пытается незаметно проделать брешь в магии, что заперла нас здесь, концентрируя силу в одной точке, но также понимал, что это не подействует. Лучше бы силы берег.

В конце концов, по стеночке уселись все пятеро представителей сильного пола, не считая хозяина построения, что выжидал, словно хищник, притаившийся в кустах на водопое.

Я не знаю, чего мы все ждали. Просто сидели, всматриваясь каждый в свою точку, думая, может быть и об одном – Азриелле, но в разных ключах.

Я примерно мог догадываться, что Резар разрабатывал план нападения на Ферадея, это было заметно по его зловещей ауре, хоть идиот и пытался это скрыть, в таком случае хоть бы кулаки разжал. Лаос тоже о чем-то сосредоточенно размышлял, поджав губы. Калебирс и Лютимар спокойно смотрели в дальнюю стену, предположить, о чем их мысли я не брался.

В любом случае, мне хотелось контролировать ситуацию. Хоть мысли постоянно и возвращались к Азриэлле, разгораясь болью в груди от того, что ее светлые добрые глаза даже мельком не обнаруживаются рядом, направленные в мою сторону. Всю дорогу в пустыне я шел за ее пшеничными волосами, как за якорем, не чувствуя усталости. Мечтая о повторении той ночи, что она мне подарила тогда в своей спальне. Самое лучшее время в моей жизни, душераздирающе далекое, но удерживаемое в памяти вплоть до коротких женских вздохов, ощущений изгибов девичьего тела под ладонями.

Я встретил свою истинную, ту, за которой вела нить души, обрел чувство окрыленности, понял, что это такое, но так опрометчиво выпустил из рук, даже не отдав свою жизнь в борьбе.

За свои прожитые столетия я научился терять, привык к лишениям. Могу назвать себя сильным демоном, готовым ко всему морально. Но какой в этом толк, когда я не могу быть с ней, дарить уверенность в тотальной защищенности своему голубоглазому ангелу?

Я тяжело выдохнул, обтер лицо ладонью, с силой зажмурившись.

Легче было бы не думать. Но я пока еще жив. Это слишком большая роскошь для тела, что дышит.

На ее месте я после такого не доверял бы ни одному, из собравшихся здесь. Защитнички хоть куда. Даже я, получается, рядом с ней лишь языком и трепал, а перед лицом реальной опасности не справился. Где она сейчас? Хорошо ли ей? Покормил ли ангела Саадар?

Я бы справился с бурей в душе, увидь ее хоть одним глазком прямо сейчас. Лишь на мгновение. Но что бы ей сказал? Приняла бы она извинения, обычные слова «прости, не справился»? Каждая из женщин, что я знал до этого, лишь высокомерно бы ухмыльнулась, так просто с рук не спуская. Даже моя мать была такой. Но Азриэлла… С ней не все так типично, с ней далеко не так, нет той фальши, оседающей на зубах, словно песок.

Не знаю, сколько мы все просидели в той комнате, окутанные тишиной. Счету времени не было, оно тянулось очень тягуче. В какой-то момент Ферадей куда-то исчез, так что даже Резару теперь не было занятия – буравить его взглядом, но оставил после себя магический шар, что соблазнительно горел, но, то было мерзкое искушение. И, конечно, магия на стенах никуда не делась.

Вскоре наступила ночь, но никто не спал. Не выдержав, я начал ходить по помещению, разминаться, параллельно осматривая все вокруг на наличия магических разломов. Но, стоит отдать должное – Ферадей маг первоклассный, так ничего интересного и не нашел.

Еще примерно столько же мы пробыли в одиночестве, когда божество вернулось, что-то пожевывая.

- Ну что, кто-то что-то надумал? Если вы не знали, то тела ваши смертны, а спасать от голодной смерти я не буду, то поздравляю, сегодня день открытий. Жизнь несправедлива, существование субъективно.

Периферийным зрением уловил, как Лютимар резко вскакивает с пола, быстрым, но нервным шагом направляясь к испытующему шару, мозолящему глаза. Он же не собирается..?

- Стой! – уставший голос Калебирс ударил по стенам.

Никто не успел остановить сбрендившего, крупная рука припечаталась к магическому объекту, отбирающему возможность в будущем воспитывать девочку.

И, как Ферадей и обещал, в проеме входа тут же появилась Азриэлла.

40

Азриэлла

Передо мной расстелилась странная картина, как только ступеньки закончились, а я развернулась на пролете. Лютимар прижимался рукой к какому-то недобро фонящему шару, висящему в воздухе, остальные смотрели на него выжидающего. Особенно Ферадей, так я обозначила для себя эдакого лакшери мужчину, восседающего в кресле по центру. У него была идеально подстриженная борода, будто с пылу с жару обладатель выскочил с барпершопа. Таких много в Турции, того и гляди с красивых губ сорвется «красивый дэвушка, пэрсык, я влюблен».

Немного помедлив, мои мужчины начали оборачиваться на меня. Выглядело очень похоже на замедленную съемку.

Я не стала дожидаться манны небесной, приложила руку к магическому плетению, отделяющему меня от главных событий, представила, как брешь в волшебной клетке растекается по стене. После чего переступила порожек, затягивая за собой и Саадара. Чувства были такие, словно заскочила к кому-то в гости.

- Что тут происходит, позвольте спросить? – Мой голос звенел в тишине очень остро, я прямо-таки сама уловила в тембре скептические нотки. Пришла вызволять своих принцев, нечего тушеваться!

- Азриэлла… - тихо прошептал Резар, словно шокированный ребенок. Его голос я могла узнать из тысячи. Мой зеленоглазый нежный брутал… Столько тепла в его взгляде.

- Всевышние, ты действительно здесь! – Даурэн вмиг появился рядом, чтобы обнять.

Вскоре уже все были возле меня, забирая с одних рук в объятия, в другие. Я только и успевала отвечать на легкие поцелуи, поднимая чьи-то шаловливые руки сзади на талию.

Один Лютимар остался одиноко стоять возле Ферадея, стеклянным взглядом смотря куда-то в пол. Он показался мне таким затерянным, что в сердце что-то жалостливо кольнуло. Почему голубоглазик грустит?

- Лютик! – позвала я его, выглядывая из-за плеча Лаосара, что носом зарылся в мою шею. Вообще, мужчин словно с цепи сорвали, и не тигров, а котят. Кто-то там даже к ноге моей прижался, но заметить кто именно, в этом ворохе конечностей я не смогла.

Но Лютимар только отвернулся еще больше, даже не посмотрев в мою сторону. По душе полоснуло ядовитой обидой, пустившей корни куда-то глубже.

Ферадей язвительно хмыкнул, делано недоуменно пожимая плечами. Что-то он больше на клоуна смахивает, а не на хладнокровного искусителя. Дюрсик и то повыразительнее смотрелся. Хотя сравнивать их – обижать второго.

Наступила тишина. Лютик не отвечал. Никто ничего не объяснял. Я заметила, что Саадар в таком же недоумении, что и я.

- Да что происходит?! – рыкнула я, устав от многозначительных гляделок.

Как же временами бесит эта мужская солидарность!

Кто тут и что натворил?! По глазам же вижу, что-то случилось!

- Ну, дорогой Лютимар только что отдал вашу с ним будущую дочку мне, но что-то я подозреваю, что именно из-за этого и не будет никакой дочки, - прыснул Ферадей.

- Что он сделал?! – я аж поперхнулась от такой новости, в горле вмиг пересохло, в душе начинала подниматься волна неистового негодования.

Я высвободилась из множества пар рук, окутавших со всех сторон, давая понять, что возвращать конечности на место не пока не надо. Мне вдруг захотелось забиться где-то в угол, чтобы никто не трогал и ничего не навязывал. Отдал дочку?! То есть как? Они тут спорили что ли?

У него еще даже ее нет, а уже отдал? Ну охренеть теперь! Как до такого вообще можно додуматься?!

Стояла и сопела как ежик у дальней стены, видела, что ко мне маленькими шажочками начали подкрадываться соскучившиеся мужики, но если бы кто-то меня сейчас тронул – взорвалась бы, как атомный реактор. Истерикой меня, конечно, не назовешь, но очень нежной неврастеничкой – вполне.

- Зачем тебе моя дочь?! Ты себя хоть видел, лбина великовозрастная! На чужое ДНК руки не протягивай!

В отличии от Лютимара, что стоял поодаль ни живой, ни мертвый, я собираюсь заботиться о своих детях, даже если их еще нет!

- Мне просто скучно. Ты тоже не первый день живешь, должна меня понять, почему злишься? Кстати, забыл предупредить. Твоя первая девочка все равно будет моей теперь, от кого бы ты ее не родила. Я упустил этот момент, - последнюю фразу Ферадей сказал очень саркастично, но вместо нее я практически услышала: «Дай мне по роже, ну дай по роже! Умоляю, роже моей не хватает твоего кулака!»

- Скучно тебе, да?! – Я твердым шагом с негодующими искрами в глазах подошла к нему, чувствовала, как силы плескаются по венам, магия бьет по вискам, посылая разряды по всему телу. Сейчас бы и Годзиллу снесла с дороги!

Я схватила потешника за ворот рубашки, подтягивая к своему злющему лицу.

- Любишь кататься, люби и саночки возить, сволочь! Я объявляю отбор прямо здесь и сейчас и выбираю тебя своим седьмым наложником! А если что-то не нравится, прошу жаловаться Древним! Собирай манатки, ты переезжаешь! Никаких больше небес! Посмотрю на твою гнусную рожу, когда рожу девочку от тебя!

Продолжительно выдохнув, я ослабила хватку. А после и вовсе отпустила прифигевшего и замолчавшего Ферадея, с глазами отдаленно похожими на блюдца по размеру и по ошарашенной округлости. Сделав шаг назад, обернулась. Все смотрели на меня пораженно, тишину можно было резать зубчатым тесаком. Да хоть катаной помахать!

Я взмахнула рукой, высвобождая магию, представляя холл своего дворца в Эрнеле. Вести высокопарные беседы с разъяснением о том, что я осознала свою божественную силу и всех выведу отсюда, не хотелось абсолютно, как и продолжать приключения, испытывая пятую точку.

Выйдя из портала на обозначенном месте, поспешила в комнату, слыша за собой шаги выходящих, из портала за мной, мужчин. Честно говоря, было абсолютно плевать, пошел ли Ферадей вместе с ними, я просто закрылась в своей комнате, хлопнув дверью на весь дворец!

41

В своей иномирной комнате я в совершенно разбитом моральном состоянии завалилась на широкую кровать. Лицом вниз. Чувствовала себя абсолютно опустошенной и физически тоже, будто щебень разгружала.

Всегда одни и те же грабли, одинаковые подножки подставляет этот мир на мой извилистый путь. Это я не хочу учиться или все вокруг не желают меня и мои чувства щадить?

Лютимар… какого хрена вообще? Подумать только! С Ферадеем все ясно, за тысячелетия шарики за ролики заехали… но голубоглазик. Вот от кого ожидаешь в последнюю очередь, мне он казался самым добродушным из всех моих мужчин. На втором месте Резар, уступает потому что ему наверняка не зря дали звучную кличку «Берсерк»!

Злости уже не было. Только опустошающее разочарование, вызывающее панику из-за своей глубины. Отчужденность к Лютику растекается по душе само собой. И я понимаю, что для него это наверняка будет больно. Но… рожать от того, кто так запросто может отдать самое ценное сокровище в жизни людей, самый прекрасный итог и польза наших отношений?

Я в ответе за них всех. Мне заботу поручила бывшая Азриэлла, но что делать, когда вплетаются людские чувства? Как быть? Улыбаться, когда больно? Лицемерие не спасение.

Наверняка там было какое-то условие, за просто так никто бы не согласился на такую неразумную выходку. И наверняка все завязано на мне. Всегда и всему творящемуся вокруг, в этом мире, причиной есть я. Пора бы уже привыкнуть.

Все непросто. Но ведь даже Резар держался, а ему наверняка было безумно сложно, с его-то щенячьей привязанностью.

Как мне быть? Я всегда стараюсь поступать правильно, по совести. Но здесь все настолько сложно, не дают даже свободно вздохнуть! Еще и с Ферадеем придется что-то решать! Взяла на свою голову! Не могла не взять…мои дети будут расти в заботе и любви при мне. И этим все сказано!

Где-то в коридоре послышались твердые мужские шаги…

***

Лаосар

Азри с насупленным видом, так раздраженно и мило одновременно может выглядеть только она, закрылась в комнате, четко давая понять, что хочет сейчас спокойного одиночества. Но я магически отслеживал ее, как и все здесь, потерять снова никто не имел желания, разлука слишком больно переворачивает душу с ног на голову. Мне показалось, что без нее я снова превращаюсь в пустого Лаосара без жажды к жизни.

Все мы снова заняли гостиную, застыв как статуи каждый на своем месте, только теперь в большем составе, с этим ухмыляющимся богом. БОЖЕСТВОМ, мать его! Как конкурировать, когда теперь в гареме Азриэллы, вместе с нами, бог?! Он сильнее любого из нас. Один Резар этот факт игнорирует и вбивает в Ферадея жесткие взгляды, как гвозди.

Причем ведет себя даже высокомернее Даурэна. Сел в кресле, на нас даже внимания не обращает, будто теперь возможное присутствие других утратило для него всякую цену. Я прямо видео, как он воспринимает меня не живым демоном, а существом с табличкой на лбу «функционирующая единица».

Мне снова хотелось напиться. Забыться. И желательно потом кого-то ударить, вымещая накопившуюся внутри тревогу размером с этот дворец. Ввалиться к Азриэлле и высказать все, что я о ней думаю! О том, насколько она прекрасная женщина! Как часто мне ее не хватает, хотя бы в десяти метрах поодаль.

Сил терпеть кислые морды не было. Но расстраивать Азри еще больше не хотелось, а она ведь узнает, если я устрою сцену. С театром семи актеров.

К черту! Сегодня все еще мой день, моя очередь! Хочу провести этот вечер с Азри, а не с этими! Саадар и так забрал дневную часть близости с Азриэллой, он был рядом с ней, пока солнце светило, заботился и помогал, а не я! Просо хочу ее увидеть! Прямо сейчас!

Без слов вышел из гостиной, направляясь в сторону комнаты девушки, пытаясь разогнать в голове туманные мысли о том, как ее целую. У двери остановился. Занес кулак для стука и тяжело вздохнул. Немного подумав, просто открыл дверь, заглядывая внутрь.

Азриэлла лежала на кровати. Выглядело, будто где стояла, там и упала, но даже это у нее получилось грациозно без любых усилий.

Я кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. Богиня подняла голову, всматриваясь в визитера – меня.

- Лаос… я как раз намеревалась тебя позвать к себе, только перед этим хотелось принять ванну, прости, что твой день практически полностью пропал, - в ее глазах светилась искренняя грусть, а еще она явно была уставшей.

Так хотелось сказать «Не грусти, малышка, ты – мой мир, я готов ждать хоть вечность, готов на все», но вместо этого просто покачал головой. Я совершенно не романтик.

Наверняка Саадар успел сказать ей много сладких речей, но для меня трудно говорить о любви, даже если и получается, то совершенно коряво. Да, я Эрозерский, мы считаемся дамскими угодниками. Но лично я всегда был неправильным. Отбросом. Всегда умел только действовать. Четко и выверено. Многим женщинам и это нравилось. Нравился напор. Но как вести себя с Азриэллой я просто не представляю.

- Лаосар! – вдруг Азри стала выглядеть встревожено, - с тобой-то что? Все хорошо?! Почему стоишь там, как статуя?

- Все думаю о том, как тебя соблазнить, - глядя прямо в глаза, пробрался к ней, на кровать.

Говорить в лоб – вот что я могу. Даже с боязнью быть отвергнутым, я все равно научился держать лицо.

Девушка прыснула, прикрыв рот рукой, ее взгляд в этот момент казался настолько по-лисьи приятным, с нотками коварства, что я засмотрелся абсолютно обескуражено и заворожено.

Я бы и не удивился, если без нее весь этот мир просто перестал существовать, стерся в одну секунду, как ненужная каракуля на листе бумаги. Жалости бы не испытывал. Меня бы не было вместе с ней.

- Пойдешь со мной в ванну? – хитро спросила она.

42

Халлония

Рассмотрев ступени у дальней стены коридора, Азриэлла рванула вперед, позабыв обо всем, а увидев в конце пути и своих многострадальцев, подруга и вовсе забыла о ком-то кроме них. Я говорю о себе, конечно. Даже стало немного обидно. Но я отогнала нелепое чувство, не имеющее смысла. Азри все равно помогает мне, не хочу быть неблагодарной.

Разглядев душещипательную сцену всеобщей встречи из коридора, укол обиды сменился зубастым укосом зависти. Только ее, идеальную Азриэллу, могут так радостно и счастливо встречать. Чуть ли не виляя хвостиком в подлете к хозяйке.

Я мысленно фыркнула, скептически скрещивая руки под грудью, елейная высокомерная улыбочка так и наползала на лицо, невербально описывая ситуацию. Мои мужчины холодны обычно, когда я возвращаюсь в Эрнел из Кадар-гана, это не такие восторженные лица, как например, у того, белобрысого, кажется, императора. Едва ли кто-то обнимает меня за пределами спальни, когда я не указываю что и как делать. Почему-то ни один мужчина из моего гарема не хотел проявлять инициативу в постели. Но я их за это никогда не винила.

Даже отец ребенка, что сейчас развивается в моем животе, не принимал меня в чем-то другом, чем в амплуа рыжей бестии с простой функцией житейского перепихона для поддержания здоровья. Не больше.

Такова жизнь. Я решила отпустить боль об этом, что съедала душу, словно мерзкие неприкаянные насекомые с прожорливыми ртами, всю жизнь. Хочу быть беспечной, как паруса, ловящие ветер, свободы сердца, без множества обременительных камней из метала бесчеловечности, тянущих на дно. Я сама их и привязала, крепко, к той мне, что еще имела в себе силы романтическим взором смотреть на мужчин. Той мне, что все еще жива... несмотря на удары недоброго рока… и не хочет порабощаться циничной Халлонией, познавшей правила жизни, душевного выживания без раздирания на жестокие куски, что потом зовется тем, что осталось.

Я со своими толпящимися любовниками, коим, вместе со мной было мало пространства в этом небольшом холле, притаилась, переговариваясь о своем, пока ждали, когда разборки в святилище Ферадея завершатся. Мне дел до этих фанатиков-божеств нет. Не стоит пока вмешиваться в беседу, встреча после разлуки, хоть и в сутки – дело житейское. Тем более, там еще и этот Ферадей в разговоре участвует.

В конечном итоге, единственное, что поняла – Азриэлла загребла себе в гарем и этого бога. Хороша, чертовка! Ничего не скажешь, хвалю! Даже настроение поднялось, пока тащилась за всеми в портал, созданный Азри. Как бы там ни было, а я тоже хочу уметь, как она, перекрутить все в свою пользу. Этому где-то учат?

***

снова Лаосар

Какая буря поднялась в душе от ее дурманящих слов, выразить известными человеку способами полно и красочно, как чувствуется, невозможно. Внутри сладко заныл ураган предвкушения, заплескался фонтан жажды большего.

Думаю, со стороны я выглядел невозмутимым, с холодной сдержанностью во взгляде. Хотя и особо контролировать спокойствие не получалось. Так было, когда я первый раз ее увидел. Прекрасную девушку, что должна была стать моей хозяйкой, но добродушно отпустила из рабских оков. Тогда огонь предательских чувств и вырвался наружу, я позволил себе дерзость, но оАзри оценила ее по достоинству, увидела корень моих чувств.

Если бы меня кто-то, давным-давно, предупредил, что так бывает, возможно, я бы и жил по-другому. Не жалея о существовании, о том, что все еще хожу по этой проклятой земле.

Сейчас я вижу – шанс дается, главное его не упустить. Я буду крепко держаться за голубоглазого ангела, что дал мне шанс на большее.

Сколько живое существо может выдержать в мертвом одиночестве? Даже и без «вопреки», ужасных трудностей, ссор и испытаний, без того, что нужно пройти? Я могу пережить все, смириться практически с любыми горестями. Лишь бы с ней, только для счастливого сияния ее глаз, любимых нежных омутов. Она делает меня полноценным. Таким, каким я когда-то был ради своей матери, что в первые десятки лет моей жизни, гордилась решительным и успешным сыном, который не прогибался под ярмом несовершенства не идеального. А ничто не бывает идеальным.

Для меня это были сотни лет. Затерянности. Столетия скуки, нелюбви к себе, ненависти ко всему миру. Это было моим ответом прогнившему обществу, жестокой действительности, показывающей зубы на каждом жизненном ухабе.

Сейчас я смотрю на нее. На Азриэллу. Я не могу изъясниться: что я вижу? Вижу абсолютно все. Все в ее чарующих глазах. Звезды в ее чарующей улыбке.

Сколько человеку нужно, чтобы излечить болезнь души? Второй человек.

Я кладу руку на ее щеку. И просто смотрю, не скрывая чувств. Азриэлла будет знать все обо мне. Я покажу ей. Так пылко, страстно, самоотверженно, как не делал это ни с кем.

- Я люблю тебя, - говорю.

Она улыбается.

43

все еще Лаосар

Мы с Азри принялись целоваться, вернее не «мы», а я взял на себя инициативу в погной мере. И даже если девушка и хотела меня оттолкнуть, пусть испугалась прыти, но только секунды на две, не подавая эмоционального виду своим страхам. Следом сладкие губы начали отвечать мне тем же. Я старался показать все, на что способен, обнимал страстно, целовал нежно, порывисто ускоряя время от времени темп. Но малышка совершенно не отставала от заданного мною ритма. Внутри начала проявляться злость. Кто это ее научил так языком двигать?!

Все негодования из головы выветрились, когда я почувствовал, как ее ручка скользит по затылку, зарываясь в волосы, почесывая ногтиками кожу головы. Мой возбужденный вздох девушка поймала своими губами, играя в эту игру, дразня меня.

Я опрокинул ее на кровать, нависая сверху. Взгляды перекрестились. Азри прыснула, прикрыв рот рукой, немного отвернулась, смотря на подушки, раскиданные справа. Ее вид, растрепанный и трогательный попытался сбить меня с толку, но… она смеется надо мной?!

- Ты такой милый, - улыбнулась она, поворачиваясь обратно.

Эти слова значили, что я ей достаточно нравлюсь, чтобы делать комплимент в такой момент, но поцелуй распалил недостаточно, чтобы не думать о посторонних вещах, сосредоточиться только на ощущениях. Она не возбудилась?! Я теряю хватку. Что со мной делает любовь?

- Предлагаю переместиться в ванну, - задвигались ее прелестные покрасневшие губы, сразу приклеив к себе мое внимание, тут же смыкаясь вместе и растягиваясь в упоительной улыбке. Когда она так делает, слева на круглом лице проявляется едва заметная ямочка.

Я не двигался. Смотрел на нижнюю часть ее лица, подмечая маленькие детали. Чуть ниже щеки овал лица украшала крошечная родинка, с какого-то хрена вызвавшая во мне всплеск сердцебиения, словно я сейчас пять сильнейших иллюзий сотворил.

Не знаю, специально ли, но Азри до безумия сексуально закусила губу. И я перестал чувствовать воздух. В ушах зашумело, очнулся, уже целуя ее шею, получая в награду нежный женский стон.

- Лаос, - ласково выдохнула девушка прямо у моего уха, - не хочу портить романтику, но я не мылась уже несколько дней, если не считать плескание в волшебном озере.

Если она думала, что меня это собьет с настоя – ничего подобного. Ни один мускул нигде не упал. Пот не сшибет с пути соблазнения настоящего воина!

- Я тебя помою, - проговорил, подсовывая под тело Азри свои руки, сжал покрепче, и поднялся вместе с ней, направляясь к ванной.

В дверной проем входил боком, замечая пристальный лукавый взгляд Азриэллы на своем лице. Поднес девушку к водной руне, Азри нажала рукой, и мы стали смотреть, как набирается вода в большую емкость. Будто и не целовались только что на кровати как умалишенные.

Начав раздеваться, малышка попросила меня отвернуться. Что я и сделал с недовольной миной. Благо немного дальше стояло зеркало, в котором с моего ракурса прекрасно было видно девушку.

- Можешь поворачиваться, шпион, - подала голос Азри, после того, как вода хлюпнула.

Азриэлла примостилась у бортика ванной, блаженно откинув голову назад.

Сорвав с себя штаны, поспешил к ней, прихватив по пути с полки какую-то баночку. Все-таки пообещал помыть, могут и по рукам дать, если сразу потянуться к сладкому. Малышка окинула меня одобрительным взглядом, чуть задержавшись на участке бедер.

Рассекая воду, подобрался поближе, тут же и застыв, разглядывая доступную глазу часть ее наготы. Изящные ключицы, тянущиеся к плечам, можно было назвать произведением искусства, так и хотелось остановиться на мгновение и провести по ним губами, ощущая как вздымается в возбуждении женская грудь. И, о Древние, как бы мне хотелось в ту секунду, чтобы уровень воды был чуть ниже, и я смог разглядеть все остальное получше, чем просто в чуть затуманенном паром зеркале с нескольких метров!

Я потянулся к мочалке, что лежала за ее спиной, будто случайно прижимаясь к девушке всем телом. Давая и ей понять, что это не неожиданность, опаливая раскаленным взглядом, встречая такой же. В ту же секунду я снова впился в ее губы, разбавляя тяжелую потребность прикасаться, терзающую. Вместе с тем мои руки вернулись на родину без мочалки, да и без банки. Сдвинулись к тому, что я так и не рассмотрел – грудь Азри была мягкой, едва помещающейся в ладони.

Ощутив нескромные прикосновения, Азриэлла по-кошачьи выгнулась, прикусывая меня за губу. Я скользнул одной рукой к женскому бедру, отвечая на прикусывание идентичной игрой.

Вода расходилась волнами от наших страстных объятий, плавно переходящих в хмельные поглаживания. Я уже и не понимал, где там бродят мои руки, ощущал только ее ладони на своей коже, контраст ощущений усиливался там, куда они двигались, оставляя взволнованные мурашки на местах, где заканчивалось тактильное внимание. Я чувствовал себя пылающей, как факел, оболочкой, грозящейся сгореть до кучки пепла под ласками той, которую люблю всем своим существованием.

Подсадив девушку на бортик ванной, продолжил действовать, пока Азри обняла мое туловище ногами. Она смотрела на меня с ожиданием, наверняка предполагая, приступлю ли я к главному.

Я намеревался сделать это лучше, чем кто угодно другой. Если бог у нас Ферадей, то небо Азриэлле покажу я.

Ничего уже не боясь в этой жизни, однажды я обрел то, что указало мне правильный путь. Никогда в наших отношениях я не был идеальным, идеальной была она. Пример для любой женщины. Терпеливая, добрая, отзывчивая. Я бы поблагодарил Древних за нее, но обойдутся. Чужие глаза подальше от Азри.

Пока самый нехороший мужчина жив, у самой изумительной женщины будет все, что он может дать. Или позаботиться, чтобы дали другие.

44

Азриэлла

Я плавилась в объятиях Лаосара, понимая, что сердце болезненно-сладко сжимается от присутствия этого мужчины, но дрожит от удовольствия, что он мне доставляет. Мне было бесконечно радостно, безгранично приятно знать, что он умеет любить настолько искренне и ярко, что открылся душой для такой, как я. Думала, что меня всегда будут считать лишь прекрасной богиней без души, эмоциональных потребностей и сердечных привязанностей, пришедшей сюда лишь империю спасать, да желания мужчин выполнять.

Были мгновения, в которых мне казалось, что так все и будет.

Но я ошибалась

Впредь буду стараться оправдать доверие такого каверзного, но ласкового соблазнителя. Я считала Лаоса самым неоднозначным из всех своих мужчин, но теперь же могу его раскусить! Он просто словно ежик! Ежик-лис. Иголки - всего лишь бутафория.

Вместе с его присутствием, улыбка стала самой значимой частью моего сияющего лица, как прожектора нежности, что он мне дарил, я поддалась соблазнению, даже не так, сама его подстрекала. Мне это нравилось, но это не было всего лишь игрой, я так выражалась. И видела, что такая махинация заводит и его, запаляет сильнее, заставляет двигаться быстрее, яростнее. Может, он так старался стереть улыбку с моего лица, уничтожить любой намек веселья, заменяя его высшей стадией удовольствия, женским оргазмом. У него это прекрасно получалось. Вскоре мне не хотелось, чтобы он замедлялся, я жаждала набирания темпов, охотилась за остротой, двигаясь параллельно ему.

И не скрывала жажды - стонала его имя, высказывала все заветные желания, кричала их, непроизвольно впиваясь ногтями в широкую мужскую спину. Все чувства слились в один большой ком, он все уплотнялся, твердел. Мне хотелось, чтобы все к чертям взорвалось и дало нам развязку, наполнило все вокруг, всю душу, ту звериную натуру, таящуюся в каждом, пиком удовольствия.

Я понимала, что Лаос тоже на грани. Мы оба были у края этой пропасти. И мужчина толкнул меня вихрь ощущений, впился последним выверенным движением вглубь, давая пылающему обнаженному телу содрогнуться. На меня будто свалился водопад острых ощущений, я кричала, тряслась, следом сжимая зубы, рычала, даже материлась. Слышала рядом едва уловимые мужские стоны абсолютно мокрого от пота Лаосара.

После я чувствовала себя выжатой, как апельсин после соковыжималки. Вместе с тем, старалась не смеяться в голос, чтобы не вводить лиса в недоумение, не обижать. Нет, смешно не было, просто чувство блаженного счастья разрывало изнутри, в те минуты мое тело явно фонтанировало максимальным удовлетворением, наотмашь балуя мозг гормонами счастья.

Лаосар умел сделать так, чтобы не хотелось больше разнимать рук с широких мужских плеч, полностью увитых красными полосками от моих ногтей. Получается, самое настоящее боевое ранение. В этой схватке лис точно вышел победителем.

Чувствовала щекочащее дыхание возле уха, поднимающее нежность в душе. Так много счастливых минут было прожито под его горячими проворными руками. Сколько любви в нем скрывалось...

Через несколько часов, лежа рядом с моей секс-бомбой на кровати, я вглядывалась в мужественные расслабленные черты красивого лица. Лаос лежал головой на соседней подушке, мило положив одну руку под щеку, и тоже смотрел на меня самым безмятежным в мире взглядом. Не было никакой хитрости или каверзности в том спокойном взоре. И это было до безумия необычно для моего хитрого лиса.

Шоколадные волосы средней длинны сексуально разметались по подушке, одна мокрая, слегка завившаяся прядь прилипла ко лбу, я потянулась чтобы заправить ее за ухо, но мужчина перехватил мою руку, уголки мужских губ едва заметно дернулись вверх, а потом мои дрожащие пальцы нежно поцеловали, одновременно второй рукой пододвигая к себе меня всю, чтобы поцеловать еще раз в уже припухшие, от долгой страсти, губы.

Я чувствовала ту эйфорию влюбленности. Вспышку нежности, когда не можешь насмотреться на человека, выискивая все новые и новые плюсы буквально из ничего - обаятельное движение брови, до невозможности харизматичное моргание. И все в его образе вызывает неописуемую нежность, часто связанную с его же мимолетными действиями - поцелуй плеча, покрытого мурашками, придерживание за талию, чтобы было удобнее, вечный контроль того, не останется ли синяков на теле, не чувствую ли дискомфорта, переспрашивание, от боли ли я издаю стоны, или все же это настолько нравится процесс.

Сейчас когда узнала его получше, мне показался Лаосар достаточно встревоженным, по характеру, мужчиной, но с этим безмерно заботливым. Думаю, просто раньше у него не было кому и как эту ласковость проявлять.

- Что с Халлонией? - В какой-то момент я абсолютно внезапно вспомнила о ней, сгорая от стыда, совершенно из головы вылетело позаботиться о беременной, только о своих проблемах в ту секунду и думала, на эмоциях создавая портал.

- Не переживай, - я почувствовала аккуратное поглаживание большим пальцем моего плеча, - когда я ее последний раз видел, она гордо сообщила всем, что отправляется на поиски самой лучшей комнаты для себя и своих мальчиков.

- Тогда я за нее спокойна, - не сдержала веселого смешка, утыкаясь носом в широкую обнаженную мужскую грудь, мерно вздымающуюся под моим ухом.

Мы заснули в обнимку той ночью. Полностью счастливые, в абсолютном душевном спокойствии.

45

На утро Лаосара на нагретой постели уже не оказалось, до ушей донесся звук льющейся воды из ванной комнаты за ближайшей дверью. Скорее всего, лис тоже недавно только проснулся. Решил продолжить банные процедуры после вчерашнего бума удовольствий?

Я потянулась, перекачиваясь с бока на бок, закрутилась в одеяле еще больше, уткнулась носом в подушку, царство сна тянуло обратно в свои недра, но я боролась. Не хотелось, чтобы мужчины думали обо мне, как о ленивой сонной тетере, предпочитался образ хорошей хозяйки, но я возможность уже упустила, ни разу даже показательно перед ними пыль не вытерла, они меня раскусили. Не хочу быть домохозяйкой. Двушку в прошлой жизни драить было сложно, дворец в этом перевоплощении даже начинать не хочу.

В комнату решительной поступью, скрипнув дверью, кто-то вошел, я, закутанная в пятнадцать одеял, решила даже не пытаться встретить гостя достойно. Все-таки, визитер неприглашенный, хоть я и представляю какой стресс созерцать торчащие из тепленького одеялкового кокона одни лишь волосы, а потом встречать заспанное лицо богини после бурной ночи. Врагу не пожелаешь.

Но в следующую минуту мне уже было не до этого, по телу, укутанному в одну лишь неплотную пижамку, ударил озноб, побежали мурашки. Меня выдернули из тепла, а очухалась уже у кого-то на ручках практически в коридоре. Я же такими темпами наручным ленивцем стану. Ну, идея, в принципе, неплохая.

Обнаружив взглядом спокойное непритязательное лицо бога из собственного гарема, я сразу же окончательно проснулась, попыталась слезть с него, но сделать этого мне не дали, крепко сжимая большими руками. Ммм.. дежавю повеяло!

- Ферадей, что ты делаешь? – решила подать хоть какие-то признаки того, что сопротивляюсь.

- Иду с тобой на прогулку, пока никто другой до этого не додумался. Не переживай, на улице тепло, - он сомнительно оглядел мою пижаму, ступая в созданный собственноручно портал, - до завтрака вернемся.

Проснуться не успела, а уже снова куда-то втянута. Такое чувство, что мы тут телешоу снимаем и мужчинам будет меньше эфирного времени, если рядом в кадре не обнаружится меня.

Место, в котором мы оказались, минув портал, было мне совершенно незнакомо, но точно оставалось Эрнелом – вокруг черные земли, усыпанные чумазыми камнями, ни одного дерева не наблюдалось, весь горизонт покрыт пыльной чернотой, только небольшие уютные домики с черепичной крышей виднеются то тут, то там вдали, люди, очевидно, старались украшать территории возле дома, как могли, за неимением растительности, но все это сводилось к заборам и необычным рукотворным фигурам. Видимо, мы на территории какого-то поселения, вне стен города.

Ферадей поставил меня на землю и галантно подсунул под бок локоть своей руки, мол, прогуливаться будем.

Я скептически сощурилась и указала на свои босые ноги, что сейчас венчали какую-то особенно грязную кочку земли.

Бог нахмурился. Я держала лицо кирпичом. Так и стояли.

- Или носишь меня на руках всю прогулку, или я уматываю обратно в постель досыпать. Сегодня вообще не твоя очередь со мной возиться, тебе правила не рассказали?

- Я пришел сюда не следовать правилам, я хочу семьи. Ты подходишь для этой цели, - после этих слов подхватил меня, как пушинку, поглядывая влево на запачкавшиеся ступни, - когда-то я был женат, будучи еще человеком. И у меня были дети, - в этот момент на мужском лице проскользнули горькие правдивые эмоции.

Я застыла, всматриваясь в его мимику, но Ферадей не особо-то сейчас обращал на меня внимание, его мысли поглотило что-то другое, какая-то застарелая боль. Мужчина смотрел куда-то в горизонт своими карими уставшими глазами, взывая к чему-то. Будто и не первый раз, умоляя даль о том, чтобы увидеть ответы и перестать собственноручно рвать сердце.

Мне вдруг захотелось его утешить. Погладить по голове, как кота, и сказать, что теперь я с ним, буду кормить и слушать мурлыканье по ночам, даже какашки убирать, если понадобится, но не стала этого делать, лишняя жалость может только навредить самолюбию, вряд ли ему понравится, если моя настоящая привязанность завяжется на соболезнованиях.

- И какое же «но» случилось в твоей истории?

- Это называется старостью, - безрадостно хмыкнул мужчина, не опуская на меня глаз, - много тысяч лет назад, даже не в Эрнеле, в Аргарде, на моей родине, я бросил всех, смог подняться выше, получить силу бога, неплохую власть. Мне больше не разрешалось их видеть, тех, кого когда-то считал самыми родными: жена, дети, друзья, родители. Тогда я сделал такой выбор. И смотрел, как мои смертные близкие умирают один за другим. Я пережил даже двоих своих детей, - последние слова были сказаны с самой большой концентрацией горечи.

- Ты хотел подождать пока моей дочери, полубогине, исполниться восемнадцать, чтобы жениться на ней? Потому что она тоже будет бессмертна, как и ты? И ты бы не потерял ее, не увидел снова смерти…

- Восемнадцать? – Отмер Дей, - Это какое-то значимое число для женщин? Благоприятный возраст для замужества?

- Эээ… ну почти, - панически отвела глаза.

- Верно, - проговорил вкрадчиво, заглядывая своими карими омутами в саму душу, только теперь не смотрела я на него, отчего-то смутившись перемены его внимания в свою пользу, - я хочу любить, без мыслей, о разъедающей плешь в сердце, тоске, что обязательно настигнет, как бы я ни пытался просто жить.

- Ты можешь просто любить меня, - неожиданно, даже для самой себя, изрекла, резко зажмурившись.

Ферадей положил пальцы на мой подбородок, немного сжал, поворачивая глупую голову к себе лицом. Я не могла вразумиться, мое ли сердце так грохочет? Боюсь, что нет. Душа уже постепенно привыкает к экстремальным эмоциям, Ферадей пока только начинает свой путь в серпентарии с выдуманной табличкой «Мой гарем». И второй за ней «Будущие любимые мужья».

- Больше всего на свете мне хотелось это услышать хоть от кого-то, - едва заметно улыбнулось божество.

Бог…Бессмертие… Резар, Калебирс, Саадар, Лаосар… Лютимар, фиг с ним… Они ведь смертные. Боже мой! Невозможно… Они всегда будут рядом, просто не могут оставить меня!

- Я не так плох, как ты думаешь, - проговорил, не зная, что думаю я не о нем, - не хочу волновать твою душу, слышала об энергии, что вливается в тело женщины во время интима через мужчину?

- Допустим, - еле выдавила осипшим, испуганным голосом.

- При слитии энергетическими полями с тобой, их срок жизни приравнивается к твоему циклу жизни, биоритмы связываются. Твои партнеры не становятся бессмертными, как ты и я, но жить могут так же долго. Поэтому ты так и ценна. Поэтому так способствуют пополнению твоего гарема. Правда, такое работает в одну сторону, только от женщин к мужчинам. Это вечная жизнь. И вечная мука.

- Не думаю, что я могу кого-то винить в чем то, - постаралась успокоиться хотя бы словами, но такая некрасивая правда действительно задела, будто грязным пальцем в израненную душу ткнули.

Правда часто бывает некрасивой. Я и сама понимала, что изначально они едва ли могли меня любить так сильно, насколько показывали, им нужно было разделить со мной постель, как мужчине и женщине, но ведь сейчас все не так? Они точно со мной не только из-за этого, ведь верно?

Возвращаясь во дворец, я чувствовала себя немного подавленной, но изо всех сил отгоняла назойливые мысли. Мне не хотелось быть идиоткой, что накручивает себя из-за любого нежелательного дуновения ветерка.

А спускаясь в столовую, после того как переоделась и не обнаружила больше в ванной Лаосара, голова начала несносно кружиться, я схватилась за перила, попыталась сделать шаг вперед. И полетела лицом вниз, чувствуя, как отключаюсь.

46

С темнотой пришел странный сон. Или это видение? Все вокруг покрыто мраком, я едва ли могла видеть свои руки в этом черном тумане, но отчетливо ощущала, что они мелко дрожат. В голове эхом звенели различные звуки, словно неподалеку, то в одной стороне, то в другой, переговаривались люди, пытаясь запутать меня, звенели какие-то кастрюли, непонятные колокольчики. Господи, где я?

Страх закрался в душу, но проснуться не получалось, казалось какие-то липкие, неприятные руки с нажимом удерживают, не позволяют и шагу вперед сделать, отлепить ногу от бездны, что здесь исполняла роль пола, вздохнуть полной грудью, я попыталась и легкие обдало огнем, но откашляться не получилось, словно глотке выстроилась стена.

Больше удовольствия приносил пожар, что я испытывала с Лаосаром, а не это сжигание изнутри, что ощущала сейчас. Словно тысячи мурашек ползали по телу.

- Здравствуй, - высокий женский голос как дуновение ветра пронесся рядом, - ну вот мы и встретились.

Я повернулась на звук. Высокая женщина в длинном замшевом черном платье с темными блестящими волосами и изумрудными глазами смотрела на меня. И улыбалась. Едва ли я могла бы описать, что то была за улыбка, в ней смешалось все сразу, будто в глаза Мона Лизы посмотрела.

- Я Морнэмира, будем знакомы, - изрекла она будто приклеенными губами, - я знаю, что ты переродилась, Азриэлла. И совершенно меня не помнишь. Зато помню я. К сожалению.

- И тебе добрый день, - буркнула я, поправляя свое скромное платье на лямках, в котором тут очутилась.

Я так понимаю, если Азри не идет к Морнэмире, то Морнэмира найдет Азри сама?

- Тем мне страннее, что ты все же решилась на гарем, как Древние боги и просили, неужели часть твоей души, как ты говорила, Симран, больше не так важна? А казалось, что такая любовь на тысячи перерождений.

Симран… слышала о нем. Тот, с кем осталась экс-Азриэлла.

- Тебя так интересуют подробности моей личной жизни? Собираешь пособие? – не удержалась от подколки.

Она, конечно, спрашивать может, вот только я не знаю ответов. Я и та Азриэлла – совершенно разные люди. Тут еще и факт выплывает, что ей тоже было предложено гарем, но она отказалась. Видите ли, любимый уже был. А я козел отпущения, получается?

- Наоборот, даю совет, - губы разжимались, из женского рта выталкивались звуки, но потом все снова возвращалось в исходную «Мона Лизу», когда злая, каверзная богиня делала многозначительные паузы, - лично ты никогда не вызывала в моей душе протеста. Если собираешь против меня силы, не забудь о нашем Варсаре. Он единственный десятки столетий никогда не предавал тебя, глупая Азриэлла.

После этих слов все затихло. Тиски, удерживающие в этой темноте, ослабли. Я сосредоточилась, пытаясь проснуться, стряхивая с себя эту черную пелену.

Может через минуту, или спустя час, время тянулось как-то очень непонятно, но я смогла наконец-то подступиться к границе сна, выталкивая себя наружу. В ту же секунду открыла глаза, лежа на чем-то мягком, ощущая себя до невозможности диковинно.

В глаза сразу ударил свет, я обнаружила над собой потолок с узорчатой лепниной. У дальней стены мой взор выхватил туалетный столик, и я поняла, что нахожусь в своей комнате во дворце.

- Азри! – в нескольких сантиметрах над собой я обнаружила лицо Калебирса, укрытое едва проклюнувшейся щетиной.

Опустив взгляд немного ниже, заметила свою ладонь, увитую руками Резара, что мило дремал, положив голову на мой живот. Под прикрытыми ресницами военачальника ясно проглядывались темные круги.

Повернув голову в противоположную сторону, заметила еще одно тело, прижимающееся ко мне – Саадар. Он уж выглядел совершенно убитым, такое чувство, что и схуднул немного, хотя по щетине Калеба понятно, что в отключке я была не больше суток. Или двух дней, на крайняк.

Дверь в комнату приоткрылась, внутрь проскользнули Лаосар с Лютимаром, о чем-то переговариваясь. Но остановив взгляды на мне, в секунду затихли на полуслове.

- Очнулась! – Лаос тут же оказался рядом, а вот Лютик стушевался где-то у входа. Если честно, я все еще испытывала смешанные чувства по поводу него. Нам нужно поговорить и все прояснить, сейчас Лютимар вызывал даже небольшое раздражение, хоть я себя и ругала за это. У любого поступка должна быть мотивация. Но не оправдание.

- Азриэлла! – вдруг проснулся Резар, сразу обнаружив, что мои глаза открыты.

Уже через секунду я была прижата к большому телу военачальника, закрывающему меня от всех остальных мужчин. Мне казалось, я могу даже видеть то, что чувствует Резар. Он хотел, чтобы мы остались в мире только вдвоем. И я не вправе была ругать его за любовь. Просто обвила руками могучую шею, притискиваясь к своему большому коту поплотнее. Даже если сегодня не его день – к черту! Мне все равно, я не имею морального права его оттолкнуть.

- Сколько я была без сознания? Что вообще случилось? – сдвинула голову немного за широкое мужское плечо, дабы посмотреть в разговоре на Калебирса.

- Ты пролежала так почти сутки, никто не мог понять, спишь ли, все ли в порядке. Ты практически упала с лестницы, но Ферадей как-то успел тебя поймать. Он один говорил, что бояться не стоит, и ты скоро очнешься, но не объяснил, почему так решил.

- Кстати, где он?

- Последний раз видел его в библиотеке, - вмешался в разговор Лютимар, не поднимая на меня горького взгляда.

Почувствовав поглаживания по левой руке, отметила, что и Саадар очнулся ото сна. Видно, мог заснуть только возле меня. Все они волновались. Вот возле кресла Резара еще два пустующих сидения, подтянутых к самой кровати.

- Мне бы хотелось поговорить с Лютимаром наедине, - все-таки решилась поставить все точки над «і».

47

Резар с Саадаром нехотя меня отпустили, Лютик после того, как все уши, опустился в кресло рядом с кроватью, стараясь смотреть на одеяло, а не на мое лицо. Я же глядела на него. И понимала, что хочу оправданий. Может, они и не будут значимыми, но мне желается хоть немного сбросить груз с души. Не нравится грузить себя плохими мыслями.

Спустя секунду в проем двери, распахивая оную, шагнул Даурэн, он явно обрадовался, встретив мой взгляд, но заметив напряженность, витавшую между мной и Лютимаром, сделал шаг назад, кивнул мне, и прикрыл обратно за собой дверь.

Я закусила губу, снова настраиваясь на нужный серьезный лад.

- Ты не мог бы объяснить, что случилось тогда, и почему ты решил отдать нашу дочь, которой еще даже и нет? - Я захватила его пальцы в свои ладони, чтобы хоть немного расположить человека к максимально откровенному разговору.

Я старалась смотреть мягко, видно же, что Лютик чувствует внутри вину, строить из себя обиженную невинность с моей стороны здесь будет неправильно. Тем более что к Ферадею таких протестов в душе нет, хотя он тоже в той неприятной ситуации принимал непосредственное участие, не хочу их чувствовать и по отношению к Лютимару, как бы там ни было, обиды нужно отпускать. Но только если есть правильная почва для прощения таких огромных косяков.

- Понимаешь… - он запнулся, смотря на наши сплетенные руки, - ситуация сложилась такая… Ферадей пообещал, что перенесет тебя к нам, если кто-то из нас согласиться на это.

Так, все понемногу начинает проясняться. Что-то такое я себе и представляла.

- И он выполнил обещание, - Лютик сжал руку в кулак, - ты с нами.

- Нет, это не он выполнил обещание, а я сама нашла путь к вам! – потихоньку застарелая злость, острая обида, начали прорывать плотину, что я выстраивала, словно трудолюбивый бобер, - вам нужно было всего лишь подождать, но ты сделал такую глупость!

- Я не раздумывал о том, что это повлияет на всех, предполагал, что речь будет идти о дочке твоей от меня. Которой быть не может и никогда не будет.

- Почему ты так решил? – задала вопрос спустя секунду, как сердце кольнули его слова.

- Я бесплоден, Азриэлла. Меня этот факт почти никогда не беспокоил, сейчас в Эрнеле мало у кого есть дети, но я должен быть честным с тобой. Хотя бы сейчас, когда это нужнее всего, чтобы ты не думала обо мне плохо.

Вот тут-то все пазлики у меня в голове сложились. Он хотел меня вернуть и дотронулся до того шара понимая, что ничем не рискует. Что у него никогда не родится той дочки, даже сына. Маленького хорошего мальчика, похожего на него самого.

Вот только теперь в душе нарастает печаль от того, что у меня не будет детей от моего голубоглазика. Я прикипела душой ко всем своим мужчинам. И хочу хотя бы одного ребенка от каждого, в будущем, конечно, когда мы откроемся душевно друг для друга еще больше. Благо, содержать мы сможем хоть сотню, не на свалке живем. С воспитанием тоже все более-менее, семь отцов это вам не шутки. Даже печально, если подумать, это ж ни через какое окно в пятнадцать лет не улизнуть на дискотеку. А женихи вообще летать будут с тех окон. Что-то я себе страшное зрелище представила. А еще если и братьев, в перспективе, считать, которые тоже наверняка родятся… господи, как страшно жить. Как говорится, в большой семье клювом не щелкай. Это тоже получится нихрена себе какая среда выживания.

- Я поэтому особо и не проявляю инициативы. Да и понимаю, что взяла ты меня к себе только потому, что я сам попросил, сам второй раз пришел на твой отбор. Во многом мне нравится даже хотя бы просто быть рядом.

- Лютик… - я придвинулась поближе, скидывая с ног одеяло, вплотную смотря в мужские глаза с эдаким призывом к взаимности, Лютимар поднял голову, встречаясь со мной взглядом.

Он был подавлен, но не выглядел жалко. Это было лицо мужчины, что пережил много неприятностей, но не сломался. Всегда шел вперед. И теперь он здесь. Хочет просто быть рядом. Со мной. Боже правый, чем я заслужила всех этих прекрасных мужчин? Каждый из них последовательнее меня в своих действиях раз в сто!

- Все не так… не думай, что ты для меня менее важен, чем другие. Это не так, не принижай себя, Лютик, ты прекрасный мужчина, просто… понимаешь, мне бывает трудно разобраться со всеми обстоятельствами, что на меня здесь наваливаются. Я признаю, что могу задевать чьи-то чувства, твои чувства, даже не видя этого. Все как снежный ком и я… и я… - и я не знала что говорить дальше, просто поцеловала внимательного слушателя, прекратив собственную сумбурную речь.

Лютимар замер, я не чувствовала, как он дышит. Это был первый наш с ним поцелуй. И я хотела донести до него глубину своих чувств. Чтобы впредь больше не было сомнений.

Вскоре от любой мужской робости не осталось и следа. Уверенный в себе Лютимар переместил меня себе на колени и целовал с таким упоением, словно старался сделать это на десять лет вперед. И делал это совершенно не так, как другие до поцелуя с ним. Без соблазнения, без крышесносящего напора, без намерений что-то мне доказать. Просто целовал, делая это от всего сердца, бьющегося сейчас куда-то в район моей груди.

- Мы что-то придумаем с этим, у нас будут общие дети, Лютик, - прошептала в его губы, прерываясь на секунду.

Придумаем. Или я не я, живущая теперь в чертовом магическом мире.

В его голубых глазах зажглась искра, такая яркая и манящая, что я сразу решила для себя обязательно разобраться во всем. И сделать всех счастливыми. Все-таки именно для этого я и здесь.

С Лютиком мы увлеклись, я даже и не заметила, как оба оказались в кровати. Целоваться прекратили, просто лежали и смотрели друг на друга, улыбались. Даже не говорили ничего. Я вдруг почувствовала безумную душевную гармонию рядом с этим мужчиной. В моменты, когда находишь такую духовную связь с кем-то, больше всего на свете не хочется остаться одной, даже просто в комнате, я бы его сейчас и в туалет не отпустила, точно пошли бы вместе.

Откровенность. Ясно чувствовалось, что теперь это язык нашей с Лютимаром любви. Чувства, как самая искренняя и прозрачная дружба. Без жизненных подножек и недомолвок. Рядом с ним – там, где отсутствует любое людское лицемерие.

В конечном итоге бы снова перешли к изнеженным поцелуям, зарывшись в одеяла с головой. Я полностью потеряла контроль над ситуацией, отдаваясь чувствам, устроившим потоп внутри грудной клетки. Делала то, что требовало бунтующее сердце. И как мы оказались без одежды, этот момент я упустила, даже когда я обнаружилась сидящей сверху его тела – все пространство вокруг, всю память заняли его глаза. Он тот еще чародей! Но какие же это все-таки сладкие чары!

Лютимар был одновременно и пылким, ласковым любовником, и в тот же миг властным, мощным мужчиной, который показывал, что хочет, чтобы я смотрела на него в самые острые моменты нашего единения, прижимал меня к себе ближе, не позволяя отстраниться, а иной раз и вдохнуть. Я знала, что своим взглядом он требует, чтобы в текущую секунду я думала только о нем.

Но в ту секунду меня и волновали лишь его глаза, твердые, сосредоточенно прищуренные. Уверенные, как и их хозяин, что совершенно переменился, поняв, что никуда я от него не денусь.

То утро, посвященное ему, я запомню навсегда.

48

Спустя несколько истомных часов мы с Лютимаром миленько ворковали в обнимку и переговаривались о разных бытовых мелочах, подумывая спуститься в столовую к обеду, когда в спальню без стука ворвались, на ходу распахивая дверь. И не кто-нибудь, а Халлония собственной наглой персоной.

- Надо же, очухалась! Белобрысый номер три, привет!

Осмотрев девушку в легком воздушном белом платье, что очень подчеркивало рыжину ее волос, я вдруг четко отметила для себя, что при первой нашей встрече живот девушки явно был значительно меньше. И еще… что она здесь делает? Почему не убралась к себе домой? Здесь-то порталы разрешены.

- Я пойду обед в столовой устраивать, не скучай, - чмокнул меня мужчина, уже намереваясь подняться с кровати, но я за руку его притормозила, выразительно округляя глаза.

Голый ведь!

Халлония насвистывала себе там какую-то песенку у окна, показательно не смотря на закрученного в одеяло героя-любовника, пробирающегося к двери перебежками.

- Так-то ты могла и постучаться, - начала разговор, когда Лютик вышел, - а если бы мы не просто лежали?

- А вы и не просто лежали, - хмыкнула рыжая, плюхнулась на кровать рядом со мной, по инерции подскочив немного на пружине.

Девушка тут же грациозно закинула ногу на ногу, упираясь подбородном в руку, что в свою очередь прижималась локтем к бедру.

- Ты хоть в окно не подглядывала? – намеренно съязвила я, - и почему одна? Сегодня без свиты?

- Я всех распустила, - обыденно молвила собеседница, вдохновленным взглядом вглядываясь в пейзаж за окном, - даже рассказала всем о настоящем отце ребенка, свою правдивую историю.

- Ну ты даешь, - я аж подалась ближе к ней, - отчего такой героизм?

- Не хочу больше фальши. Не собираюсь отныне никого держать рядом, не имея искренности с моей и противоположной стороны. Если понадобиться, буду воспитывать ребенка сама. Я слишком много ошибалась в жизни, чтобы продолжать это делать и дальше.

- Ты умница! – В сердцах схватила Халлонию за руку, улыбаясь во все зубы, отчего-то счастье за нее распирало изнутри, - если хочешь, можешь жить у меня, сколько понадобиться!

- Спасибо, - стрельнула глазками рыжая бестия, - этого у меня не отнять! Я изумительно прекрасна, с какой стороны ни посмотри!

Я закатила глаза, но сразу же расхохоталась, мысленно свесив на руке самомнение этой девушки.

- Твое гостеприимство это, конечно, хорошо, но ты бы о своих проблемах подумала. Вроде как, ратуешь за снятие проклятия, прекращение рабства и мир во всем мире, но не предусмотрела протесты по всей империи!

- Протесты? - нахмурилась я.

- Очнись. Тебе об этом наверняка говорили. Отборы в твой гарем больше не устраиваются, мужчинам, населяющим империю, это не нравится. Кругом молва только о том и идет, что тебя прибрали к рукам приближенные императора и он сам. Винят-то не тебя, народу очень понравился тот поступок с освобождением рабов и предоставлением им возможности отстроить себе собственное жилье, осуждают твоих мужчин.

- Блин! Не о чем людям потрепаться! – зло выдохнула я, сжимая кулаки, - я ведь даже без отборов умудряюсь пополнять свои мужественные ряды, только митингов не хватало для полного счастья, - многозначительно взмахнула рукой в сторону двери.

- Может и не хватало, - Халлония насмешливо закатила глаза.

- Помолчала бы лучше, - сквозь зубы выдохнула, зло откидывая одеяло, поплелась в ванную комнату, прокручивая в голове не радужные перспективы.

После почти утреннего принятия теплой ванной процедуры, Халлонии в спальне уже не оказалось, я с безразличием отметила этот факт, направляясь в гардеробную. Одежду выбирала под стать скоротечному настроению – серую и закрытую, но эмоции явно перетекли в более красочное русло, когда я спустилась в столовую, уже улавливая носом приятные запахи, заставляющие живот настойчиво урчать.

Главным фактором поднятия настроения стало то, что все оказались в сборе, и даже вид Халлонии не подпортил впечатления.

Как я поняла по нехитрым подсчетам у себя в голове, а я не математик, сегодня должен быть день Ферадея, но уже получилось так, что он стал больше посвящен Лютику. Не назову это несправедливостью, все-таки прошлые сутки я провалялась в отключке, встречаясь с Морнэмирой, а не нежилась в объятиях Лютимара. Еще недавно у нас вообще была сложная ситуация.

За столом оставалось одно свободное место, причем, случайно или нет, но справа от него сидел Ферадей, а слева – Лютимар. На мне скрестились почти все взгляды находящихся в помещении, когда я зашла, спиной ко входу сидели мои «ранние» Апполоны с первого отбора, по противоположную сторону – Лаосар, Лютимар, Даурэн и Ферадей. Как ни странно, но мои глаза тут же утонули в нежных голубых омутах Лютика, напоминая о ласковом утре. Периферийным зрением случайно заметила, как губы Ферадея едва заметно недовольно поджались.

- Только тебя и ждали, копуша, - фыркнула Халлония, разбавляя тишину и наматывая на столовый прибор лапшу, - я им говорю, мол, сейчас схожу, потороплю ее, но они: «не-е-ет, Азри любит поплескаться в ванной», тьфу, я жрать хочу, - вещала она, одновременно засовывая в рот половину порции. Видно, правда, проголодалась, бедненькая.

Я, улыбаясь, словно Елизавета вторая, под конвоирными взглядами прошествовала к пустующему стулу, только ручкой зрителям не помахала.

Как только села, под столом на обе коленки сразу опустилось по одной, из двух пар, мужской руке, а потом голубой и карий взгляды скрестились, я почувствовала себя желанным магнитным полюсом, отталкивающим их друг от друга.

49

Лютимар

Когда я пришел в общую столовую, приготовления к общей трапезе уже шли полным ходом. Калебирс с Саадаром, создавая магический карман, понатаскали откуда-то еды. Видимо, прямо с чьего-то стола. Это было забавно, Азри не поддерживает наличие рабов, что могли бы готовить, поэтому парни, ответственные за наполнение желудка нашей богини, выкручивались как могли.

По отношению ко мне, с самого появления в гареме, более-менее дружелюбно держался только Саадар, и с Лаосаром несколькими словами перебрасывались раз в два дня. Вот и сейчас, император встретил меня холодным, слегка недовольным взглядом. Придворный маг только сдержанно кивнул, особо не заостряя внимания.

Дальше меня кто-то с силой намеренно задел плечом, немного отталкивая в сторону, при входе. Я тут же наткнулся на раздражительный взгляд, хозяин которого всячески пытался уничижить меня давящей аурой.

Резар, конечно. Все, и он в том числе, явно понимали, что этим прекрасным утром Азриэлла открылась мне полностью, впустила в светлую душу. Маленькая нежная кошечка приняла меня в ближний круг тех мужчин, с которыми разделяет удовольствие. Берсерк не смирился бы с пониманием этого спокойно, без показательных буянств. Осознает, что все вокруг потихоньку привязывают малышку к себе, а у него нулевой эффект. Видно невооруженным взглядом, что кроме длительных встреч взглядами их ничего больше не соединяет. Его это бесит, наверняка, больше всего. Пф. Паскудный вояка, что никак не может отойти от старых армейских привычек слишком явно показывать свое недовольство. В этом его суть и заключается – быть небрежным в отношении всего окружающего. Едва ли он представляет из себя что-то большее внутри захудалой оболочки.

Я только фыркнул, направляясь к столу. Привыкнуть уже успел, если Азри нет в комнате, то и никаких правил почтения «ближнего» тоже нет. Стая волков, что каким-то образом попала из леса в людское помещение.

Следом вошел Даурэн. Вот он всегда держится особняком, словно стену выстраивая между собой и всеми остальными. Я не раскусил его, не могу сказать, лицемерный ли это человек… демон, или все же просто молчаливый.

Я показательно занял два стула, второй для попы Азриэллы, когда та спуститься к нам. Да, я уже получил лучший подарок, что изобрело человечество, пару часов назад, но раз уж благосклонность девушки сегодня благоволит ко мне, то я не хочу упускать момент.

Недавно я вообще думал, что она никогда больше не посмотрит в мою сторону. Как все-таки быстры в жизни перемены… к лучшему!

***

Ферадей

В самом деле, творящееся вокруг этой девчушки было даже милым. Внутри бессмертного тела явно находится чужемирная душа. Я понял это в первый момент нашего знакомства. И тем удивительнее было то, что она полностью прижилась здесь. Никаких нитей, ведущих, потихоньку оттягивающих ее в прошлую жизнь, в родной мир, я не заметил. Она вписалась без изъянов, теперь полноправная Богиня. Причем, одна из самых значимых в местном пантеоне. Древние не могли не заметить перемены. Следует сделать вывод, что ее появление здесь им на руку. Кто я такой, чтобы идти против их воли?

Я думал поиграть немного со смертными на поводке у этой богини, не раскрывая карт. Была возможность избавиться от вечного одиночества немного подлым способом. Да, пришлось бы подождать, пока ее дочь вырастет и станет столь прекрасной, как и мать. И точно такой бессмертной. Тысячи и тысячи лет жизни убили во мне всякою неприязнь к тому, что люди называют паскудством. Даже жестокость за поклонение себе же… если бы мне кто-то отомстил, может быть, бессмысленность закончилась бы. Я не боюсь смерти. Но ее боятся люди. Поэтому я все еще могу ходить по земле.

Она позвала меня к себе, на сторону в этой борьбе, которая обречена одержать победу. Шутка ли… в игру включились Древние Доги, сомневаюсь, что Морнэмира об этом подозревает, иначе бы не просто перенесла сознание Азриэллы к себе, чтобы поговорить, а предприняла бы меры куда решительнее.

Здесь никто ничего не понимает, не осознает забавы, плетущейся вокруг.

Я сидел в гостиной дворца Азриэллы, вместе со всеми ее смертными. И видел их души насквозь. Тут никого не интересует власть, идущая комплектом с богиней всего сущего, они тряслись над ее чувствами.

Я могу их понять, хоть такое осознание и вызывает тревогу в душе. Никогда привязанность к женщине не заканчивалась хорошо ни у меня, ни у других знакомых пантеона. Но эта иномирная девушка отличалась от любой другой.

Следя за ней, валяющейся в своей комнате на кровати магическим пространственным зрением, прямо из гостиной, переполненной ее слюнявыми воздыхателями, я не мог дать себе четкого ответа, наблюдал ли я, или любовался. Красивое женское бедро приоткрывалось из-под задравшейся недлинной юбки платья.

Думаю, я все же получал эстетическое удовольствие. Потому что четко понимал – ее душа выглядит так же чарующе, как и тело. Какое редкое совпадение… Интересно, как она выглядела в своем мире, сохранялся ли и там тот четкий баланс ее привлекательности? И… ей хоть сто лет исполнилось?

То время, когда Азриэлла была без сознания, я практически все время провел в библиотеке, некоторые старинные книги, собранные здесь, давали мне магическую подпитку, оттуда наблюдая за ходом их с Морнэмирой разговора. Информация тягуче шла ко мне по крупинкам, но я смог уловить основную суть происходящего. Угрозы над Азриэллой, похоже, не висело.