Попаданка особого назначения (СИ)

Глава 5

Глава 5

Я, как ошпаренная, отскочила от решетки. И не знаю, что меня терзало больше, разочарование от потери, стыд перед другом или досада на себя, такую несдержанную особу.

Незнакомец перевел безмятежный взгляд на Сергея. Всеми движениями показывая равнодушие и спокойствие. Я же, наоборот, пыхтела, словно паровоз, мои щеки горели румянцем, а отросшая челка прилипла к влажному лбу.

— Катя, — растормошил меня друг, — нам надо срочно валить отсюда.

— Хорошо, — согласилась и бросила последний взгляд в темноту клетки, куда удалился незнакомец.

Я не увидила, скорее почувствовала, что незнакомец грустно усмехнулся.

— Катя, как ты могла. Целовалась с этим… Фу…

Я молчала. Ну, да, как-то могла. Только сожаления по этому поводу не испытывала, но другим знать это необязательно.

Справа от нас началась какая-то суматоха. Словно ледокол лед толпу прорезала толстушка в средневековом платье затрапезного вида, при этом таща за собой еле двигающегося мужчину и крича что-то неопределенное. Ее полный перст непереставая тыкал в нашу с Сергеем сторону.

— Папа, это он! Он украл мое доброе имя. Мою честь!

— Блин! Катя, бежим огородами! — воскликнул Орлов и потащил меня на площадь, в самую гущу толпы. Да с таким упорством, что я едва не падала и едва успевала переставлять ноги.

Девица сзади орала: «Папа, он меня обесчестил! Он обещал жениться!»

К крикам подключился папа барышни и закричал басом: «Стража!!!»

И вот это последнее мне вообще не понравилось.

Нас бы определенно схватили, и женили, если бы не начало торгов, но мы про это еще не знали. Где-то зазвенел колокол, народ валом повалил на площадь, сметая все на своем пути и нас в том числе. На помост, стоявший все это время в центре площади, начали выводить рабов.

— Серега, — шикнула на друга, — ты мне сейчас руку сломаешь.

Мы старались идти размерено, подстраиваясь под шаг толпы, мне казалось, что я проглотила швабру, настолько ровной была моя спина и прямы плечи. Краем глаза нашла «потерявшую» честь «красотку» — она что-то нашептывала своему батюшке и смачно сплевывала на песок, утирая рот видавшим виды кружевом на манжете. От этой картины меня передернуло.

— Фух, оторвались, — выдохнул друг и таки отпустил мою несчастную длань. Пришлось растирать, чтобы вернуть ей чувствительность. Тем временем на небольшой импровизированный помост под возбужденные перешептывания ароматной толпы начали выводить особо ценные экземпляры местных заключенных.

Далее началась полнейшая дикость, на мой цивилизованный взгляд. Глашатай, или как его здесь величали — господин торговец, рассказывал: кто, где и за сколько купил того или иного человека в услужение. Затем следовали бурные аплодисменты и «приобретение» спускали вниз к новому хозяину, причем некоторые покупки довольно улыбались господину, а господины их примирительно хлопали по плечу: мол, сработаемся. Наконец, настало время увеселительной части и здесь моя челюсть чуть не отвалилась.

— Казнь, ГОСПОДА! Эти люди не достойны находиться среди нас! — увещевал гад в полосатых штанах. Серега же, заметив на моих щеках ненормальный румянец, вновь ухватил за руку.

— Катя, успокойся. Это здесь единственное развлечение.

Я же одуревшим взглядом смотрела, как, словно из воздуха, вырастает виселица, как довольные палачи, совершенно нескрывающие уродливых лиц, проверяют веревки и петли.

— Ущипните меня…, я сплю… — все еще не веря в происходящее, пробормотала, за что и получила не хилый такой тычок под ребра.

А зрелище начало наращивать масштабы, кто-то в толпе начал петь, кто-то плакать, кто-то подбадривать палачей.

— Орлов, надо что-то делать…, — в ответ локтем толкнула друга в живот, с ужасом наблюдая, как отворяют самую дальнюю клетку и выводят моего раба. Моего собственного раба!

— О, не-е-ет, подруга! — странно, но Серега меня понял без слов, правда, как-то не так. — Я на их место не пойду, как бы я к тебе хорошо не относился, ты меня не уговоришь.

Трое бедолаг медленно поднимались на сцену, мой был третьим. Чуть в стороне послышался заливистый свист, я бросила туда злой взгляд и возле сцены узрела недавнюю старуху, которая не предсказательница. Она, засунув в рот свои два скрюченных пальца, бодро насвистывала вслед медленно бредущим мужчинам.

— Я бы вас всех выкупила, голубки! — оповестила она их. — На последние покойного мужа купила.

Я громко вздохнула и тут же поймала на себе темный взгляд раба из дальней клетки, он почти поравнялся с тем местом, где мы стояли.

— Пора! — приказал полосатый распорядитель. Первым вывели почему-то моего, темноглазого.

Ему молча накинули на шею петлю, один из палачей, немедля дернул рычаг, пол ушел у мужчины из-под ног — толпа разом вздохнула, я — испуганно вскрикнула. Прошло еще несколько секунд, мужчина по-прежнему висел и болтал в воздухе ногами.

— Бычиная шея у него что ли, — протянул Орлов мне на ухо. — Да пристрелите его уже! — донеслось из толпы.

Распорядитель показательно вздохнул, осуждающе посмотрел на живчика и сунул руки за широкую штанину.

— Неееет! — раздался крик. Распорядитель застыл, с небольшим мушкетом в руках. Я оглянулась: кто кричал?

Вокруг меня неожиданно оказалась пустое пространства, народ отступил на несколько шагов, кроме Сереги — он стоял за спиной.

— Ох и дура ты, Катька, — обреченно проговорил друг.

И только теперь до меня дошло, что кричала-то Я.Черт! Черт! Быстро проверила на месте ли платок, укрывающий лицо.

— Молодой девушке, есть что сказать? — приподнял кустистые брови господин торговец и посмотрел на меня. Нервно прочистила горло и под выжидательным взглядом толпы дрожащим голосом ответила:

— Простите, — поняла, что шепчу и следующую фразу почти прокричала: — Я покупаю!

Мой дрожащий палец указал на незнакомца, который все еще бодро болтался в воздухе, вздрогнула. — Я выкуплю этого несчастного! Серега продолжал мне что-то бормотать на ухо, кажется, он даже чуть присел, чтобы не возвышаться надо мной столпом.

— Катька, ты понимаешь, что мы пропали. Тебя за неуплату заберут в рабство. Меня женят. И всё! Все умерли!

Я зло толкнула его в бок. Достал.

— Бабник, — буркнула я.

Ведущий тем временем вновь заговорил со мной.

— Вы знаете, в чем повинен данный обвиняемый!

— Конечно, знаю, — прыснула я, а у самой повлажнели ладони: «понятия не имею».

— Убил кого-то и нас порешит, — пробурчал Серега.

— Этот человек, — торжественная пауза, за которую распорядитель осмотрел толпу понимающим взглядом, — вор! Он украл одну очень ценную вещь у нашего глубоко и премного уважаемого мэра!

Толстый мужик, батюшка той самой толстушки с грязными манжетами, поклонился и помахал толпе! Так Орлов еще и связался с мэром этого убогого городка.

— Это конец! — ужаснулся друг.

— Уважаемый, — я начала злиться, — давайте ближе к делу. Сколько?

Мужчина меня окинул выразительным взглядом, словно прицениваясь.

— Я не хочу смущать столь невинное создание, — ведущий усмехнулся, — но смею усомниться в вашей платежеспособности.

Толпа начала кричать, подсмеиваться.

— Я буду платить золотом, — подняла вверх золотую книжку, показала и быстро спрятала под платок.

Толпа зароптала. Я — ухмыльнулась: «что съели, гады!?»

И тут раздался выстрел, мое сердце, в который раз за сегодня, ухнуло в пятки. Быстро бросила взгляд на виселицу — неужели не продается — оказалось распорядитель прострелил веревку и та под весом мужчины начала медленно распускаться: одна нитка, вторая — и, наконец, незнакомец свалился вниз, жадно хватая губами воздух и торопливо избавляясь от веревки. По толпе прошел разочарованный стон.

— Пройдемте-с, — по-деловому кивнул распорядитель и, облизывая полные обветренные губы, убрал огнестрел за пояс.

Не заметила как, но мужчина уже успел пройти почти половину площади.

Книгу я надежно спрятала под полами платка. Завернула бы еще в одеяло, да вот досада, где-то его выронила.

Мы пошли за ним следом, толпа не скрывала своего любопытства, расходилась в стороны.

По дороге попыталась на ощупь вырвать страницу из книжки. Получилось. Вот и хорошо. Отдам одну, и на том пусть «спасибо» скажет.

Небольшая палатка под выцветшим навесом была чем-то вроде офиса местной элиты работорговцев. Здесь стояли несколько пустых столов, лавок, пол был застелен лоскутными коврами, а стены завешаны по периметру вышитыми картинами с изображением дворцов, красиво одетых женщин и мужчин, особое внимание привлекал золотой канделябр, одиноко стоящий на краю стола господина распорядителя. На входе висели колыхающие от знойного ветра шторы, стояла охрана.

— Ну-с сколько вы мне можете предложить?

Мужичок уселся за стол, манерно вытащил из нагрудного кармана посеревший шелковый платок, взмахнул им в воздухе, и только затем протер несуществующую пыль с канделябра.

— Я не намерена торговаться, — жестко произнесла я.

Если он с таким трепетом ухаживает за слегка погнутым доисторическим канделябром, то мой выкуп покажется ему более чем щедрым.

Бросила еще по взгляду на канделябр, на выход с охраной и со всей своей легкой барской руки положила на стол один лист, он чуть колыхнулся и заблестел всеми оттенками золота.

Мужчина замер, а затем медленно моргнул два раза — хлоп, хлоп.

Трясущаяся волосатая рука потянулась к листку, но я ловко, одним пальчиком, сдвинула его на край.

— Договор купли-продажи сначала, — наклонилась к мужику практически вплотную и уперла руки в стол.

В кабинет забежал шустрый паренек и что-то начал горячо шептать на ухо распорядителю, изредка бросая взгляды то на меня, то на Серегу. Затем также шустро раскланялся и свинтил из палатки.

Пока мы с торговцев соревновались взглядами, к нам привели мое новое приобретение.

Откровенно говоря, я до сих пор и от себя, и от всей сложившейся ситуации в ужасе. Я, Катерина Макарова, которая третий год не может себе позволить купить новые зимние сапоги, решила себе прикупить раба-мужчину. Ладно, ужасаться буду потом — сейчас время торгов.

— Договор, — проговорила, глядя в глаза.

— Так забирай! — торговец отлепил свои полосатые штаны от стула и придвинулся ко мне.

— Забираю плату и ухожу!

— Повешу, — выдохнул он на меня свой ароматный аргумент, и я заметила, что у него нет двух нижних резцов.

— Вешай! — кивнула я. Кажется, со спины началось волнение.

Такого мой оппонент не ожидал и плюхнулся обратно на пятую точку.

— У-у-у-у, — протянул он и скосил взгляд на листок, который я заранее придавила рукой.

— Кинжал! Тащите сюда мой кинжал! — чуть подумав, проорал он.

И тут я, честного говоря, струхнула и отступила к Сереге под бочок. Орлов же, не упустив момент, вновь очень горестно вздохнул мне в макушку, чтобы совесть меня совсем замучила.

Старалась не дышать и крепко сжимать в руке листик.

В палатку теперь чинно входил давешний мальчишка, в руках он нес подушку, на которой лежал инструктированный камнями небольшой кинжал — я сглотнула вязкую слюну. Кажется, сегодня торговец продемонстрировал мне всю свою сокровищницу.

— Если что, бежим сквозь заднюю стенку, — прошептал друг мне на ухо и пожал руку.

— Ну, подходи, чего замерла? Договор будем заключать, — усмехнулся мужчина и махнул в воздухе лезвием.

Я даже не сразу обратила внимание на алую каплю, которая выступила на его указательном пальце.

— Давай скорей сюда палец. У меня еще дел полно.

Торговец вытянул ладонь, Серега аккуратно подтолкнул меня в спину.

— Я, Ленар Загадочный, продаю за условленную плату…

Я уже протягивала ему свой трясущейся палец, Ленар, который ну очень загадочный, сделал неаккуратный разрез, и сразу выступила алая капля, уставился на меня в ожидании.

Придется импровизировать.

— Я, Катерина Макарова, готова уплатить условленную плату.

Дальше Ленар махнул рукой, прерывая меня, и продолжил говорить сам.

— Рабов, в количестве четыре штуки.

Капли вспыхнули алым и истаяли в воздухе.

— Как четырех? — я сделала шаг на ушлого мужичка.

— Ты сама договор хотела. И я предоставил товар в пределах оплаты. Иначе никак.

Он патетично развел руками, а затем ловко выдернул из моих рук листок и крикнул:

— Заводите!

В палатку медленно запустили троих шикарнейших образцов разнузданной жизни, в сравнении с которыми мой первый раб был чистым, опрятным и идеальным примером аристократии.

Пришла в себя на столе с поджатыми к груди коленями и с кинжалом в дрожащих руках.