Помещик. Книга 1

Глава 1

Холодно. Да зима в этом году, выдалась холоднее, чем обычно бывает в это время. А ещё этот противный ветер сегодня. Посильнее кутаюсь в свою куртку и надвигаю капюшон. Стараюсь, чтобы не поскользнуться на свежевыпавшем снегу и медленно бреду по тротуару. Внимательно смотрю под ноги. Да, зрение стало уже не то, да и реакция, если признаться тоже. Года всё же берут своё. Как ни как, а уже 55 год пошёл. Дойти до моего подъезда в доме осталось какой-то десяток метров.

— Поберегись — слышу где-то вверху.

Пытаюсь понять, что же происходит. Поднимаю и поворачиваю голову в сторону крика. Всё что успел запомнить и заметить, это огромная сосулька, летящая на меня с крыши дома. Дальше полная темнота.

Очнулся и ничего не увидел. Только сразу уловил носом, сильный запах гари, как будто коробок спичек спалили. По моим первым ощущениям, я нахожусь за столом, завалившись на левый бок. Что-то мокрое и липкое залило мою правую щеку и шею. Левая рука на столе прижатая телом, а правя, просто висит вниз. Пытаюсь пошевелиться. Но голова тут же закружилась и началась ужасная головная боль, сильно отдающая в правой стороне головы. Превозмогая себя, правой рукой дотронулся до виска, потом дальше. Нащупал кровоточащее рассечение выше уха. Теперь понятно, что это за жидкость. Тут же прижал рану правой рукой. Левой рукой начал искать на столе, чтобы приложить к ране, а потом и перевязать.

Начинаю аккуратно шарить рукой. Какие-то бумаги, блюдце с чем-то, чашка, монеты, и перо. Перо… какое, на хрен перо? Ладно, потом разберёмся. Сейчас себя спасать надо.

Потихоньку опускаюсь на коленки, чтобы не упасть. Ощупываю рукой вокруг. Слабость во всем теле. Так и хочется, растянуться на полу и больше не вставать. Рука натыкается на непонятный предмет, который отодвигаю в сторону и медленно ползу на коленках, наклонив голову левый бок. Тут же натыкаюсь на деревянную панель. Чуть рукой верх и нащупываю, какаю-то тряпку. Тяну её на себя и прикладываю сразу к ране. Надо срочно остановить кровотечение. Тряпка длинная, поэтому пытаюсь сделать чалму.

Теперь мне нужен свет. Ползу на коленках дальше и ощупываю всё рукой. Так, похоже, дверь. Пытаюсь открыть. Не поддаётся. Верх. Натыкаюсь на огромную задвижку и с трудом отодвигаю её. Открываю дверь и вываливаюсь в коридор.

Маленький лучик света, из мизерного окна, расположенного очень высоко, освещает убогую обстановку вокруг.

— Да куда же это меня занесло? — цежу сквозь зубы. Как ни странно, злость придаёт мне силы. Я опять карабкаюсь по двери, и так медленно встаю. Понимаю, что надо действовать быстрее, не смотря на мою боль. Пока адреналин и злость придают мне силы. Держась за стенку, медленно иду к лестнице, которая почему-то поднимается вверх. Как хромая собака перебираю двумя ногами и левой рукой. Поднимаюсь по узенькой и крутой лестнице.

— Помогите — я, почти выбравшись на другой этаж, где тоже почему-то полумрак. Увидел вдалеке сапоги, зову сиплым голосом и их обладателя.

— Ой! Голубчик, что с Вами произошло? Как же так, Митрий Иванич — услышал я голос. И парень лет 25 с киношным пробором в волосах кинулся ко мне.

— Где у вас душ и аптечка? — спрашиваю парня.

Парень, помогавший мне подняться, вылупился на меня, как на провидение. Теперь я уже уставился на него. Что такое? Я же ничего такого необычного и не сказал. И вообще, парень мне не нравится. Внешне, во всяком случае, точно. В какой-то косоворотке или как там она называется. Сверху рубахи жилетка, штаны-шаровары, заправленные в большие и несуразные сапоги. Что за маскарад? Слышал, что сейчас модно всякие розыгрыши устраивать, но не до такой же степени, что чуть не убили. Может меня в какое-то шоу, без моего согласия засунули? Или для массовки?

— Ну а вода, зеркало и аспирин у вас есть? — спрашиваю остолбеневшего парня. Я что такой страшный? Какого… он застыл, когда мне помощь оказывать надо.

— Пойдёмте. Я Вас-с на кухарню сведу-с — опомнился «спаситель».

Задолбал со своим старорусским. Лучше бы он стакан красного вина предложил. (В дальнейшем, с, словосочетания и выражения старорусского, будут опускаться — примечание автора.)

С его помощью добрались до кухни. И тут произошло сразу два события одномоментно. Сначала я, от увиденного выпучил глаза. Затем заголосила плотная тётка в каком-то балахоне, подпоясанная передником не первой свежести.

— Ой, барин, что с вами? Ой, боженьки, боженьки — вскинула она руки и прижала их к огромной груди.

— Упал. Воды — только и мог произнести я, заваливаясь назад.

Дальше меня подхватили под руки и потащили на двор, через открытую вторую дверь на кухни. Там посадили на скамейку, прислонив к дому.

— Прошка, пидь сюды. А ну неси бадью с водой. Спиридон, а ты барину морсу неси — начала распоряжаться тётка.

Насколько я помню, была холодная зима. А сейчас, наверное, весна. Почему-то пришло именно это сейчас мне в голову. Стоп. Рассматриваю свои руки. И руки не мои, а какого-то молодого парня, с нежной кожей. Всё «страннее и страннее», так вроде было у Алисы или не так? Надо пока больше молчать. Буду больше слушать, пока не разобрался, что же случилось. И отоспаться само собой.

Тут пацан лет десяти во множестве заплатанной и явно ему большой рубахе серо-буро-малинового цвета, пыжась от натуги, притащил деревянное ведро с водой. Дальше «моя батарейка» у меня села и меня как куклу помыли и наложили какую-то мазь. Перевязали уже более качественно и отвели в комнату. Впереди шёл Прошка со свечой. Я уставился на неё, с трудом переставляя ноги. Только она и не давала мне впасть в забытьё и добрести в сознании до моей комнаты. В комнате меня уложили на ложе, и я тут же уснул.

Проснулся от того, что хочу в туалет. Тут же находился и Прошка. Сидел на стуле и болтал босыми ногами. Чёрт, как тут туалет, хоть называется? То-ли сортир, то-ли отхожее место?

Свет в малюсенькую комнату попадал из такого же маленького открытого окна с решёткой под самым потолком. От этого комнатка была погружена в полумрак. Кроме стола, двух стульев и лежанки, на которой я лежал, больше ничего и не было. Не богато, однако.

— Прошка помоги. Я в отхожее место хочу — произнес я.

С его помощью доковылял до туалета, типа сортир, во дворе. Туалет был сколоченный из тонких брёвен и покрытый камышом. Бумаги, понятно не было, зато был мох. Потом было принятие водных процедур с золой и отварами трав. Мыло понятно дело я тоже не обнаружил. Наконец рассмотрел и себя в ведре с водой из колодца. Там в отражение обнаружил молодого человека лет двадцати. С длинными тёмными волосами слегка волнистыми. Нос с горбинкой, широкие скулы с худыми щеками и тяжелый подбородок. Цвет глаз не разобрал. Скорее серые, чем голубые. Да, не красавец… но и явно отталкивающее впечатление мое лицо тоже не производит. Что-то среднее. Но если подстричься и чуть щеки «наесть», то будет и ничего. В общем, типичный молодой нигилист, много и всего желающий, но мало что умеющий. М-да. Но за скидку на тридцать с лишним лет и не такое вытерпеть можно.

Потом мне Клава, это помощница повара и та полная тётка, которую я уже видел, наложила новую повязку. Я попросил. Использовали оставшийся кусок моей простыни, и свежую мазь пахнущую смолой. На мой взгляд, ничего страшного и нет, так глубокая царапина. Вот только от чего мой клиент «кони двинул» мне не понятно.

Есть захотелось неимоверно. Пересилив себя, пошёл разбираться, кто я и что я? И почему у меня такая рана на голове? А заодно, куда же это меня занесло?

Первое, что я обнаружил на столе это письмо какой-то Оленьки Баженовой, так… так. После долгих попыток разобраться в этом, явно любовном письме, вот же блин пишут, так пишут, с…, я наконец-то, уловил суть. В общем, моему «коллеги» отказали по полной. И удачи в этом деле ему уже не ведать. Девушка выходит замуж за кого-то другого. Он этого, похоже, не выдержал и решил свести счеты с жизнью. Дебил, блин.

Второе письмо от отца, в котором он, лишает своего сына родительского благословения. Потому что сын не захотел поступать ни в Воронежскую Духовную семинарию, ни в Михайловский кадетский корпус. Жалеет, что так долго (целых семь лет, между прочим) оплачивал учебу и проживание сына в Воронежской губернской мужской гимназии. Пишет, что его сын так опозорил семью. Вместо того чтобы учиться и сделать подобающего дворянина карьеру и не позорить родителей, сын надумал жениться и вести праздный образ жизни.

Ну да. Сначала отец отказался и перестал финансировать, потом девушка отказала или наоборот? Вот молодой оболтус и не выдержал. Ишь, какая чувствительная душа.

Так, теперь кто же я?

В громадном сундуке под кроватью среди немногочисленных вещей нашёлся паспорт на серой бумаги. Читаем «по указу его величества государя императора Николая Павловича самодержца всероссийского… ну и так далее, сын дворянина Мальцева Ивана Алексеевича и Мальцевой (урожденной Старокожевой) Дарьи Михайловны наречённый Дмитрием, народился в 1829 году в Валуйском уезде», ну и так далее. Большая размашистая подпись и такая же печать. Какая-то филькина грамота, честное слово. В мое время фантик от конфет солидней смотрится.

Ну-у, уже хоть что-то. Слава богу, не в крепостного крестьянина попал, а в дворянина. Правда, полностью отверженного. Ничего, выкручусь. Что-то и как-то да придумаю.

Вторая грамота-свидетельство об окончании Главной губернской гимназии в 1848 году на имя Мальцева Дмитрия Ивановича. И всё как полагается с печатью и размашистой подписью.

Похоже, что семейство на образование и жизнь сына не экономили. Желали, чтобы он и дальше учился и «выбился в люди», а он, вон как ответил. Ладно, придётся отдуваться за себя… и за того парня.

Ещё бы узнать, что он там изучал? И главное как?

Так, нашёл спрятанные 10 рублей зелененькими ассигнациями по рублю. Наверное, очень большие деньги по этим временам. Припрячем, пусть пока полежат. С остальным потом. А то вот живот сейчас точно совсем с «ума» сойдёт.

На столе рассыпанная мелочь. Ну-ка и сколько тут у нас нумизматики? Ого, целых 56 медных копеек. Достаточно увесистые монеты по 1, 2, 5 медных копеек. Надеваю чистую рубаху с ажурным воротником и матюгаюсь. Ну, кто такое только носит? П… какие-нибудь, не иначе. И сидит на мне как-то неудобно. Что за ерунда? Снимаю. Подхожу к окну и рассматриваю в чём там дело. Понятно-о с такими-то швами. Кто так шьёт, ну кто так шьёт? Стоп. Да в этом времени не то, что швейных машинок, иголок нормальных не было. Хотя, швейные машинки уже, по-моему, были. Надеваю длинный сзади и короткий спереди несуразный пиджак да ещё с вырезами впереди. Умереть не встать с такого маскарада. Сгребаю в ладонь деньги и иду обедать. При выходе, комнату закрыл на замок большим амбарным ключом. Он висел около двери на обычной верёвке, на деревянном сучке.

Наверху в небольшой столовой или как тут называется это помещение, находилось восемь больших столов и один маленький стол. Хорошо хоть посетителей не было. Ну да, все-то уже на работе. За прилавком стоял Спиридон, хмуро смотрящий на меня.

Если судить, что сейчас 1848 год, то ещё и нормально. И вообще, хватит носом крутить, надо воспринимать всё, как есть. Попал, значит попал.

— Что у нас есть, поесть? — сажусь на лавку за большой стол и делаю «морду кирпичом».

— Щи, пирог с рыбой и морс.

— Неси — командую.

Порции были приличными, и я спокойно наелся. Еда, обошлась в смешную стоимость, 17 копеек. Непривычно.

Когда я расплачивался, то Спиридон предупредил меня, что со мной хочет поговорить хозяин заведения, Илья Фёдорович. Купец расположился в маленькой комнатке между кухней и столовой. Дородный мужик с окладистой бородой лет за сорок. Он восседал за столом заваленным бумагами и читал газету.

— Прошу молодой человек. Что же Вы делаете? Разве так можно, голубчик? — взмахнул он руками и выронил газету.

— Не понимаю Вас, Илья Фёдорович. О чём это Вы? — прикидываюсь «валенком», пытаюсь подражать старорусскому.

— Ну как же, так? — и достаёт из-под стола, видавший виды пистолет времён Карибских пиратов.

Это что? Вот с этого «карамультука» мой реципиент в себя стрелял? Ужас. Где он этого урода только взял? Музей… что ли ограбил? Да лучше бы он… с моста спрыгнул. Хотя нет, так бы я с ним местами не поменялся.

— Что Вы на это батенька скажете? — хитро прищурился купец.

Я поёрзал на предоставленном мне стуле, устраиваясь удобнее и спокойно произнёс.

— А давайте вы его у меня купите — и посмотрел на купца.

— Вы шутите? А закон Вам от 1845 года, не указ? — и строго посмотрел на меня.

Чёрт его знает, что за закон? Надо срочно поинтересоваться, что да как.

— А я никому ничего не скажу. И вам так надёжнее. Вы же полицию не вызывали? — как ни в чём не бывало, отвечаю.

— Не вызывал. Но, только из уважения к Вам — подключились нотки издевательства в речи купца.

— Ну, вот и хорошо. Так сколько? — стараюсь предать себе позу невинного ангела.

— У Вас через три дня, заканчивается срок оплаты в моём доме… — начинает купец.

— Да я помню. Но я уже принял решение… ехать в Москву — перебиваю его.

— Хорошо, только из уважения к Вам. Восемь рублей — Илья Фёдорович.

Ага, с-час, разбежался. А то я не помню, что огнестрельное оружие было очень дорогое. Конечно, я бы и себе иметь не отказался, но только не такое. Пусть с таким Пушкин с Онегиным на пару бегают, но только не я. Хотя стоп, а ведь это идея! Скоро же Крымская Война начнётся! А наши, как всегда, без оружия, снаряжения и патронов. Есть хороший способ неплохо заработать. Осталось дело за малым. Прикупить металлургический заводик и начать производить оружие. А что? Историю я в основном помню. Тенденции техники развития я тоже немного знаю. Холодным оружием у нас каждый нормальный мужик интересуется. С нарезным оружием похуже. Не знаю, как там нарезы в стволе делают. Но точно помню, что до Крымской войны уже были, но успехом не пользовались. Ничего найдём, кто это знает. А пушки лить я не собираюсь. Войну выиграть мне тоже конечно не светит. А вот уменьшить количество потерь русских солдат надо попытаться. А дворяне… дворяне пусть о себе сами беспокоятся, раз такие умные.

Всё буду бабочкой Брэдбери в этой реальности. Нет, она женского рода. Значит, буду жуком Брэдбери. Хренушки. Стану слоном. Нет. Русским медведем и разнесу их европейскую посудную лавку нафиг. Или хотя бы побью основательно дорогую посуду.

— Нет. Больше десяти с полтиной, дать никак не могу. И не надо на меня так смотреть — очнулся я от своих размышлений и этих слов купца.

— Согласен — понимаю, что большего достичь вряд ли получиться. Ну да и купцу «навариться», тоже ведь надо. А то какой же он тогда купец. Явно кому-нибудь да загонит.

— Хорошо, деньги я Вам занесу. Но помните, Вы обещали через три дня съехать — и вопросительно уставился на меня.

— Я же уже сказал, что еду в Москву — успокоил купца, а уходя, прихватил у него газету. Не был бы я дворянином разговор вышел бы по-другому. А так купцу проще, чтобы я убрался без скандала.

С этими словами я пошёл к себе, в полуподвальную комнату. Ужас. Тут весной ничего не видно, а как же тут зимой? А когда морозы? Кошмар одно слово. Так вот нежданно-негаданно образовался план действий. Конечно, в Москву я не поеду, а поеду я в Тулу. Будем ковать оружие победы. А с Воронежа надо сматываться и быстрее, пока знакомые Мальцева не набежали толпой и за «нечистого» не приняли.

Та-ак, что нам пишет пресса? Кстати как она называется? Воронежские губернские ведомости. И что за сегодня или вчера, за 12 мая 1848 года в ней пишут? Ну как всегда, ничего интересного. Всё для праздно шатающейся публики и даже немного рекламы.

Начал полную ревизию доставшегося мне «наследства» и сбор в дорогу. После вдумчивого рассмотрения пришёл к неутешительному выводу. Всё очень бедненько и никуда не годиться. Для праздно шатающегося щегла, ещё туда-сюда, но вот для меня и моих планов явно не подходит. Ну что же, пора сделать небольшой променад. Собрал грязную и испачканную одежду и отнёс Спиридону. Он был тут в должности менеджера, заплатил 3 копейки, за приведение одежды в должный порядок.

Прогулка по Воронежу меня откровенно разочаровала. Помнил, что тут Петр Великий корабли стоил, ну и ожидал… нечто. А оказался заштатный городок тысяч на тридцать-сорок жителей, с двумя более или менее нормальными улицами, на мой взгляд. Фильмы по Дикий Запад снимать без декораций, пронеслось в моей голове. Чёрт, вот же всякая фигня в голову лезет. В конце одной «нормальной» улицы Дворянской и находился доходный дом купца Самохвалова. В нём я и снимал «меблированную» комнату. Вот так. Было бы смешно, если бы не было, так грустно. Нашёл почту на углу здания и забронировал билет до Тулы на проходящую почтовую карету. Здесь меня, оказывается, знали и только поэтому и забронировали билет без паспорта. Сейчас путешествовать по России и здесь не так-то и просто. Без паспорта никуда. Как в прочем и всегда. Учтём. Обошлось мне это удовольствие в один рубль 12 копеек серебром, то есть четыре рублями ассигнациями. Отправление через два дня.

Дальше прошёлся по промтоварным магазинам. Убогость не только самих магазинов, но и отвратительное качество, и количество товара поражала. У нас в сёлах магазины лучше бывают. Было и заграничное, но очень мало и стоило… в общем «несусветные» деньги. Пришлось раскошелиться на кожаную вализу польского производства. В это время Польша не заграница, но всё равно. Курица не птица, Польша не заграница — так, по-моему, было в СССР? Ну и тут так. Это «чудо» между саквояжем, чемоданом и коробком, прошитая и сшитая толстыми нитками с внешней стороны, обошлось за 2 рубля 72 копейки.

Тут меня ждал ещё один сюрприз в разнице между серебряными деньгами и ассигнациями составляющая 1 к 3.5, но именно серебряными. Вот же тут морока с деньгами. Обратил внимание, что ходит всё. Есть ассигнации, ходят облигации, деньги из драгоценных металлов и не только российских. Русские медные и какие-то металлические «пряжки». Как в этом не запутаться, мне пока не понятно. А плюс ещё ходят и разные местные деньги купцов. Каждый расплачивается, как может или как примут. Надо быть крайне осторожным. Я же смотрел по телевизору, что перед Крымской войной была проведена денежная реформа, наверно в Воронеж, не дошла.

Ещё раз всё внимательно осматриваю. Заодно и начинаю прикидывать, чтобы такого начать выпускать, чтобы заработать. Но вот беда. Начинаю понимать, что движения деньги — товар — деньги, тут почти отсутствуют, из-за ограниченности и того и другого. Ага, вот поэтому тут так много разных денег и суррогатов ходит.

Разочарованный, а от того ещё более уставший и злой, возвращаюсь «домой». Снимаю с головы цилиндр и хотел его зашвырнуть, куда подальше, но вовремя остановился. Тут же пожаловал Самохвалов и отдал мне 35 рублей ассигнациями и 50 копеек медью. Вот такая приятная неожиданность. А когда шёл разговор о продаже я и не думал, что подразумевается серебряный эквивалент. Впоследствии я узнал, что продажа оружия, подразумевает его продажу за серебро, золото или платину. В общем, и тут купец схитрил.

Следующий день я потратил на мелочные сборы и подготовку к путешествию. Отдохнул. При этом стараюсь лишний раз «не светиться». Отдал и распоряжения Спиридону разбудить меня пораньше.

Глава 2

Вот я и стою рано утром на почтовой станции и смотрю на эту «тарантайку» и не решаюсь в неё залезть. Да она же на первом повороте развалиться, а ещё с нашими-то дорогами. Вещи уложены на крышу «лимузина» и я тяжело вздохнув, лезу внутрь. Всё прощай Воронеж, встречай меня Тула. Поехал знакомиться с Левшой.

Моими попутчиками были два офицера из разных родов войск, разодетые как попугаи и зачем-то едущие в Москву. Рядом со мной тучный купец в тёмных серо-синих шароварах, пёстрой красной рубашке и тёмно-зеленой жилетке. С часами-луковицами с цепочкой в маленьком кармане на животе. Они чуть-чуть выглядывали оттуда. Он следовал в Тулу сделать какой-то свой заказ. Сначала я хотел познакомиться с офицерами, а заодно и посмотреть их оружие. У одного был какой-то широкий меч с бронзовой загнутой ручкой. У второго, наверное, рапира времён мушкетёров, с витиеватой гардой разукрашенная серебром чеканкой. Они так презрительно посмотрели на меня, что сразу отбили всякое желание с ними общаться. Купец тоже почему-то робел в их присутствии.

Дорога оказалось х… российская… в полном смысле этого слова и узкая как верёвка. В почтовой карете хоть и присутствовали рессоры, но функцию свою явно не выполняли. Наверно металл плохой поставили или конструкция дурацкая. Хочется выйти и спалить её, чтобы не мучила нормальных людей. Карета внутри узкая для двух пассажиров рядом и крайне неудобная. Купец несколько раз наваливался на меня при резких скачках, что не добавило мне и так испорченного настроения. Остановку делали в Ельце на почтовой станции для смены лошадей. Этот «дилижанс» катил всю ночь, где-то останавливаясь ещё для смены лошадей. Мрак и ужас, одним словом.

Наконец, на следующий день, почти в темноте добрались до Тулы. Отправились искать трактир. Грозно выделялись стены кремля на фоне чуть светлого неба. Нашли двухэтажное здание и ввалились в трактир-гостиницу. Я уже был «сыт по горло» своими попутчиками, дорогой и «тарантасом». Затребовал отдельный недорогой номер, который обошёлся за 75 копеек. И то потому что он был маленьким и находился под лестницей. В чём там дело я уже разбираться не стал, а просто попросил меня туда проводить.

Рассмотрел утром действительно крохотную комнатку. Это скорее чулан с топчаном для прислуги. Понял что меня просто «надули», пользуясь положением, и вообще это не номер трактира. Потом ещё раз дал себе слово при первой же возможности построить себе нормальное жилье, выбрался в холл.

Нормальное умывание превратилась в настоящую пытку. Я чуть со злости не заехал кулаком в нос жуликоватому типу, бегающему в зале. Теперь ясно, почему раньше так мало хорошо мылись, ещё та морока в техническом плане. Чуть споласкивали лицо, руки и всё. Только для очень богатых с личными слугами было всё нормально. Да и то далеко не все могут себе это позволить.

Собрал вещи и пошёл искать более гостеприимное место для проживания. Этой гостинице плюнул со злости на крыльцо. Ноги моей здесь никогда не будет. Кстати, как там она называется, ТрактирЪ и всё? Понятно почему.

На улице Замочной, наконец, нашёл, более или менее нормальную гостиницу. Видать, что недавно построенную. И название нормальное «Постоялый ДворЪ Замятных». Снял номер небольшой и не слишком дорогой, но вполне уютный. Взял пока на два дня. Дело в том, что снимать выгоднее комнату у владельцев домов, чем в гостиницах и трактирах. Позавтракал в холле, попил чайку из самовара с тульскими пряниками и пошёл осматривать Тулу.

Так как достопримечательности меня в данный момент совсем не сильно интересовали, я пошёл в оружейную слободу через мост. Нет, сначала я попытался посетить казённый оружейный завод. Видно, что его недавно восстанавливали. Меня естественно туда не пустили. Дальше я бегал по мастерским и частным заводикам, чем привлёк внимание полицейских. Почему их оказалось так много в городе? После разговора со становым приставом был отпущен.

К вечеру я сильно уставший, развалился в холле. Пью чай из большого самовара и подвожу не радостные итоги похода и разговора с мастерами. В Туле было много чего, но вот нормального боевого массового оружия не было. Вот тебе и город… оружейников. О чём там думают в Санкт-Петербурге, для меня совсем не понятно. Да было оружие. Но всё можно смело на выставку отправлять и в музеях показывать. Ну и цена соответствующая тоже. А вот простую шашку или саблю из хорошей стали не найти. Как и своей готовой хорошей стали тоже. Не выгодно делать сабли за 15–18 рублей, а выгодно от 50 и более. Ружья и пистолеты можно как клад зарывать, стоимость почище ацтекского золота. Может я не там искал? Может, я чего-то не понимаю? Зато самоварных цехов и мастерских более 20 насчитал. Так это я не везде и был. Они что собираются кипятком врагов заливать? Может, будут их узорами на прикладах зачаровывать? Единственная отрадная вещь, что можно найти в городе почти любое сырьё или заказать купцам. Доставят даже из-за границы, были бы только деньги. Да и город намного более развитый во всех отношениях, чем Воронеж. Почти «цивилизация». Вот только с санитарией просто беда.

Не знаю, какое там железо варят на Тульском оружейном казённом заводе, но слишком они тут все увлеклись медью и её сплавами. Хотя говорят, что на заводе даже паровые машины есть. А вот нормального своего железа и стали нет. Ну, так же легче или выгоднее?

Второй день тоже был безрадостным. Старый губернатор Муравьев-Амурский уже отбыл. Нового Крузенштерна Николая Ивановича на месте не было. Но скорее всего меня культурно послали и подальше. А без него никто меня слушать и не стал. Градоначальник Николай Николаевич Добрынин посоветовал или записаться на приём к начальнику тульского казённого завода генерал-лейтенанту Самсону Герману Романовичу или ехать в Москву. Я и то получил аудиенцию у него случайно. Ага, сейчас, пойду я к генералу на приём. Что я совсем больной? Моё настроение и самомнение о себе падает с каждой минутой.

Вот и сижу лениво рассматриваю газету местные губернские ведомости. Вдруг увидел заметку, выставка-ярмарка художественного стекла и фаянса купцов Мальцевых в Москве. Сам Иван Акимович приехал из Санкт-Петербурга, и будет лично представлять экспозицию. Так… так. Он Мальцев, я Мальцев, чем чёрт не шутит, пока бог спит?

Ну что от судьбы не убежишь, придётся прокатиться в Москву. Поездка по новому почтовому тракту была более приятна, и мы достаточно быстро докатились до Москвы. Я только выглянул из почтовой кареты в городе и понял, что надо отсюда быстрее уезжать. Мой гардероб явно устарел лет на пять. А качество материала на все десять. Так что как мне не хочется прогуляться и посмотреть Москву 1848 года, лучше отложить это до следующего раза. А посмотреть есть на что. Москва активно строиться и перестраивается. Наняв «местного таксиста» и быстро объяснил, кто мне нужен. Попросил отвезти к дому Мальцева на Якиманке. Поездка обошлась в 20 копеек, дороже обеда. Не зря говорят, Москва — дорогой город. Рассматривая из возка извозчика Москву, поражаюсь господствующей сейчас архитектуре. Особняки дворян с колоннами в два-три этажа, причём каждый этаж от трёх до пяти метров высотой и с огромными окнами.

Как я пробивался на приём в такой солидный и огромный дом и сколько ждал, это отдельная песня. И пустили меня только потому, что я показал паспорт на имя Мальцева Дмитрия Ивановича. Вот такое необычное совпадение и счастливое для меня.

— Если вы молодой человек добивались встречи, чтобы уверить меня в родстве… То можете не трудиться — встретил меня словами хозяин дома. Сам с хорошей такой лысиной на макушке головы и холёным худощавым лицом и с чуть, чуть раскосыми глазами. Одетый в отличный костюм, светлую рубашку и шейный платок с заколкой. Небрежно развалился в кресле, и явно показывая своё презрение ко мне.

— Нет. В родственники я набиваться не приехал — чуть усмехнулся я. Сесть мне так никто и не предложил.

— Так что вам угодно сударь — и потёр подбородок правой рукой, на которой сверкнуло пару перстней с камнями.

— Всего лишь помочь наладить… производство оконного стекла — буду нормально говорить, как я привык. Пусть сами своё с шипят, тоже мне гуси-лебеди. Раз решил быть слоном или медведем, буду начинать.

— Неожиданно — произнёс хозяин, и поза его чуть изменилась. Слуга в ливрее за моей спиной перестал, наверное, и дышать.

— А какие размеры? — Мальцев переместил указательный и средний пальцы с подбородка на висок.

— Какие хотите. Но пока из-за несовершенства производства… Я бы большие стёкла делать не стал бы — выговариваю медленно с расстановкой акцентов и пожимаю плечами.

— Неожиданно. А Вы молодой человек не обманываете? И что, Вы, за это хотите? — изменилась и речь хозяина дома на более уважительное.

— Хочу денег. А дворянину не пристало пятнать себя лжой, да ещё в таких серьёзных делах.

— Если это не секрет. На что Вы тогда хотите потратить свои деньги?

Похоже, хозяина стал забавлять наш разговор. Или всё же в нем купец проснулся или веселиться? Ничего сейчас я его удивлю.

— Хочу наладить выпуск сабель, ножей и пистолей.

Брови хозяина дома поползли вверх от такого моего ответа.

— М… И… Вы знаете, из чего состоит стекло? — немного подумав и приняв спокойно-вальяжную позу, Иван Акимович.

— Песок или кремний, сода, известь, мел, полевой шпат и доломит — даю ответ.

— Удивили — немного подумав и продолжил — Вы, где остановились?

— Только что приехал из Тулы — отвечаю.

— Тогда я приглашаю, такого интересного молодого человека погостить у меня. Мне нужно подумать — перешёл на деловой тон хозяин и тоже убрал с разговора с.

Дальше слуга проводил меня в комнату для гостей и предупредил, что ужин будет только вечером. Зато удивил его я. Затребовал помыться тёплой водой. Комната оказалась самой лучшей, что я тут до этого видел. Высокие стены, оклеенные светло-красным материалом с золотистыми цветами. Небольшое окно с разнокалиберными и разной мутности стёклышками. Витражи какие-то, а не оконное стекло подумал я. Большая кровать с ночным медным горшком. Стол. Два пародия на кресла, но уже по конструкции и не стулья. На столе светильник для трёх крупных свечей, но только с одной свечой посередине. Графин с водой и стакан-бокал. Ну а на довесок двери с двух сторон комнаты. Примерно через час ввалились два бородатых мужика. Один тащил деревянную лоханку или корыто. Второй, ведро с водой литров на пятнадцать. Возможно и больше. За ними девушка лет двадцати в богатом, но крестьянском наряде. Несла простыню, длинную рубашку и бутылочки с настойками. Я так обрадовался что почти тут же, вытолкал их из комнаты. С удовольствием залез в лоханку с водой полностью. Не ванна конечно, но я и этому был безмятежно рад. Вытерся льняной простыней, плохо впитывающей воду. Потом надел длинную рубашку до щиколоток.

— А тапочек и не дали. Хотя может и хорошо с такой-то санитарией — пробурчал себе под нос и пошлёпал босыми ногами до двери. Девушка стояла за дверью и ждала.

— Тебя как звать? — обратился к ней.

— Дуня. Барин.

— Вот что Дуняша. Зови мужиков, пусть лохань заберут — и тут же развернулся и пошёл в кровать.

Стоило только лечь, как глаза сами собой и закрылись. Следующие два дня я провёл в основном, гуляя во дворе большого особняка. Старался обращать больше внимание на жизнь окружающих. Есть мне в комнату, приносила Дуняша, а другие надобности выполнял кряжистый слуга Фёдор из бывших солдат. На третий день, когда я уже весь извёлся, меня позвал Иван Акимович. Встретил он меня всё такой же. Сам как будто только с официального приёма в иностранном посольстве. Всё же он больше аристократ, чем купец, подумал я. На этот раз предложил сесть на венский стул с полосатой обивкой подушки и спинки.

— Я обдумал Ваше неожиданное предложение, и оно меня заинтересовало. Так сколько Вы хотите за это? — и уставился на меня.

— Две тысячи серебром — отвечаю спокойно.

— Это слишком много молодой человек — опять появилась с в его голосе.

Ну, к этому я был готов.

— Я готов снизить цену. А Вы поможете мне с получением разрешение на хранение и производство сабель, ножей и ручного огнестрельного оружия. Возможно и некоторых других разрешений на производство.

В результате долгого разговора пришли к согласию, и мне пришлось в общих чертах рассказать о производстве. А куда деваться? Выхода у меня всё равно уже никакого и не осталось. Единственное что не рассказал, как правильно делать флоат-ванну. Удивил знанием метрической системы известной Мальцеву. Наконец договорились. Я помогаю наладить производство оконного стекла с полной сохранением тайны. За это время получаю 200 рублей ассигнациями в месяц. Вот тут я уже упёрся на цене за свои услуги. Мальцев тоже понял, что какой-то козырь по производству остался и у меня. Я же объяснил, что придётся часть вещей заказывать и за свой счёт, что так будет удобней и быстрее. Не буду же я за каждой мелочью бегать к нему. Решили всё производство организовать в Гусь-Мальцевском. Там с охраной получше и приезжих почти нет. По окончанию первой плавки я получаю тысячу рублей серебром и бумаги, на разрешения производства и хранения холодного и ручного огнестрельного оружия.

— А откуда у Вас такие знания, Дмитрий Иванович? — вкрадчиво спрашивает меня собеседник — они не соответствуют такому молодому человеку.

— Я надеюсь, Вы, никому не расскажите? — и внимательно посмотрел на хозяина дома. Увидев его кивок головой, продолжил. — Мне стал сниться Ангел. Мы с ним много и долго разговариваем на разные темы. Только очень тяжело. Он говорит на каком-то малопонятном русском… Я совсем не всё понимаю. Мне кажется с ним рядом проходит неделя, а может и больше. А когда я просыпаюсь всего только одна ночь — собеседник слушает с широко открытыми глазами. Я продолжаю дальше — иногда он подсказывает и учит, что я должен делать. Вот обратиться к Вам, например. Но многое я потом забываю — а вот пусть и думает, спиритизм в это время в моде. А так мне легче всего объяснить все свои познания, плюс дополнительная страховка мне. Всё же деньги на кону не малые. — А часто и Ангел и смеётся над нами.

— А это… точно Ангел? — немного опешил от моих слов Мальцев. — А смеётся-то над чем?

— Ну, а зачем нечистому мне помогать? А смеётся, ну… над Ъ в конце слов.

— А чем ему Ъ не нравиться?

— Я это совсем не понял. Он сказал так: будет много инфо- мации, будут мини- мини- зировать. Так, по-моему — произношу сознательно медленно, как будто пытаюсь правильно вспомнить слова ангела.

— Чудно-о… Хорошо. Завтра придёт стряпчий, и всё оформим. Поедете в Людиново. Там сделаете ваши ролики, ванны и остальное. Оттуда в Гусь-Мальцевский. И я Вас, Дмитрий Иванович, очень попрошу, молчите и не рассказывайте о снах. Особенно об Ангеле — немного отошёл от услышанного хозяин дома, перейдя на обычный язык.

Ну вот. Опять я на «тарантайке» трясусь, но уже от Москвы. Карету предоставил Мальцев. В ней со мной едет Новак Анджей Радомирович. Доверенное лицо купца, больше похожий на запорожского казака, чем на шляхтича. Такой себе тридцатипятилетний степенный пан. На козлах рядом с кучером Фёдор. То-ли мой слуга, то-ли охранник и соглядатай в одном лице. Немногословный кряжистый малый с простоватым лицом, но недюжинной силы. Успел убедиться. Явно знаком с оружием и не понаслышке. Двадцатипятилетний вдовец. Его жена умерла при родах. Увы, здесь это не редкость. (а это мне поведал Новак). Пока доехали, я всю себе задницу отбил. Хоть и были подушки везде, но не спасли. Нет, надо с этим что-то делать? Если нормальный завод, то надо поставить и нормальные рессоры. А то до Гусь-Мальцево или Гусь-Мальцевский я точно не доеду.

Вот почему так, что все наши власть имущие совсем не заботиться о тех, кто им эти богатства создаёт? Кроме завода, дома управляющего и церкви, на всё остальное без слёз, смотреть в Людиново было нельзя. Деревня расположилась на берегу водохранилища. Осталось только вздохнуть и прятать свои мысли. А то ещё не поймут и запишут в какие-нибудь революционеры. Или в декабристы? Крепостное право на дворе, как ни как.

Дом управляющего Борисова Степана Евграфовича, стоящего немного в стороне, тоже мне не приглянулся. Какая-то несуразная полтора этажная большая изба с низкими потолками. Радомировича, здесь знали хорошо, видать был и не один раз. Так что встреча затянулась надолго. Баня, топленная по-чёрному, потом застолье, разговоры и сплетни про Москву и остальных.

Я, сославшись на усталость, пошёл спать. Как же уснёшь тут? Пришлось делать революцию в отдельно взятой кровати. Убрал громаднейшую перину и кучу подушек на пол. Чай не зима не замёрзну, и только потом завалился спать.

Вставать пришлось ни свет ни заря. Чёртовы петухи, раскудахтались как ненормальные. Вернее это они нормальные, а вот я в такую рань вставать не привык. Умывание опять проблема, с ведра у колодца и без мыла. Так точно какую-нибудь гадость подцепишь. И главное не заметишь как.

После скромного завтрака пошли на завод. Сначала посмотрел что тут и как. Действительность оказалось чуть лучше, чем думал. Тут уже даже рельсы делали для Николаевской дороги Санкт-Петербург — Москва. Не так, как я привык, но тем не менее. Слишком много ручного труда на каждой фазе. Если бы крепостные были бы наёмными рабочими, рельсы вышли точно золотыми. А так все мастера и рабочие были крепостными и приписаны к заводу. Даже управляющий Борисов. Сами рельсы уже катали. Но у меня больше сложилось впечатление, что их больше отковали из чугуна. Но не совсем из чистого чугуна, а с железом. В общем, какой-то сплав. Поэтому и в народе потом дорога получила название, чугунка. А вот форма уже «современная» или почти такая. Не помню точно. Но, по-моему, должна быть другая? Или нет? Вообще запутался с этим окончательно. Махнул на это дело рукой и пошёл заниматься своими делами.

Собрание с мастерами началось с казуса. Я оказывается, не знаю русских мер длины и веса, которые сейчас используются.

— Значит так. Будем делать как во Франции. Переходим сейчас на их меры. Тем более вес не критично, в отличие от размеров — хлопнул ладонью по столу и прекратил дискуссию. — Даёте мне хорошего плотника, а я делаю разметку. А вы потом сделаете из твёрдого металла несколько штук. Потом я делаю чертёж. Плотник по нему из дерева заготовки. Вы потом всё воплотите из рельсового чугуна.

Дальше я очень долго чертил гусиным пером и матюгаясь, что нет никаких карандашей. Начертил двадцать сантиметров и отдал плотнику и объяснил что делать. Не знаю, правильно или неправильно, но будет так. Дай бог хоть за пару дней сделают. Всё тут делается… не быстро. Затем начертил чертёж валиков, станины в которые их устанавливают и остального, и пошёл в кузню. В ней нашёл кузнеца по тонким работам и с ним изготовил четыре современных рыболовных крючка. Пришлось и напильником самому поработать, сделал грузики из свинца. Получились не такие изящные, как должны быть, но ничего сойдёт. Тут рыбы много и не такая избалованная, как дома[1].

— Барин, а это зачем? — видя, что я спокойно с ними обращаюсь, да и напильником сам работаю, задали вопрос кузнецы. Пришлось объяснять. Они и не очень поверили.

— Вот завтра и увидите — забрав свои поделки, пошёл на местный рынок. Понятно, что леску я не нашёл. Зато купил у местного мастера по кожным изделиям два куска прочной тонкой нити метров по шесть, за 6 копеек. Заодно присмотрелся к неплохим местным тканям изо льна. Слуг нет. Всё надо делать самому. Теперь надо найти, кто мне сошьёт одежду. Тут в Людиново, похоже, я застрял надолго. Хорошо, что за «казённый кошт». Так что можно и свои кровные потратить.

— Пётр пойдёшь, завтра по утрени со мной на рыбалку — спрашиваю сына Борисова, парня лет девяти, за ужином. За столом немая сцена.

— А что Вы придумали? — опомнился Новак.

— А пойдёмте со мной. Я думаю и Вам, тоже будет очень интересно.

Чуть рассвело. К водохранилищу от дома управляющего двинулась целая делегация. Я с червями в колотой глиняной миске. Пётр возбужденный и прыгающий вокруг нас. Новак с Борисовым и Фёдор с удилищами. На подходящем месте вырезал две рогатки, поплавки из камыша, всё подготовил и закинул удочки. Когда поворачивался, увидел недалеко крестьян, наблюдающих за нами. Подходить бояться. Надо признаться рыбалка удалась! Крупная плотва сантиметров сорок хватала как ненормальная. Попалась даже маленькая щучка. Попробовали все и с не малым азартом.

— Удивили, просто удивили Дмитрий Иванович. Но кто бы мог подумать — восторгались Новак с Борисовым на пару. Пётр же с гордым видом тащил на кукане улов. Фёдор влюблённо удочки. Да уж удочки… трёхметровые дрючки вырезание мной из дерева и обструганные ножом.

Пользуясь их хорошим расположением, предлагаю сделать душ. А то в такую баню я больше не ходок. Пусть сами моются по-чёрному, да и то, не каждый день.

— Это чтобы можно нормально и быстро помыться. И баню топить не надо — объясняю им и получаю добро. Хотя особо мог и не спрашивать.

На заводе плотник справился с заданием. Сделал деревянный метр, деления затёр сажей и покрыл лаком. Мастера задумку оценили и быстро, а когда я рассказал, как можно сделать раздвижной, радость их была неподдельна, от хорошей придумки. А то они постоянно с веревочкой с узелка бегали туда-сюда.

Пока они делали измерительные метры, я поставил на чертеже размеры. Объяснил что надо и сколько. Сам занялся деталями для душа. Вот тут пришлось покрутиться и мне и кузницам. Хорошего железа было мало, и никто бы на это дело не дал бы. Усовершенствовать «на халяву» производство, я совсем не желал. Да и не знаю я, как это делать в больших масштабах.

Часть деталей пришлось делать из ковкого чугуна, больше методом отлива. Таскать всё это ещё то удовольствие. А приходилось много и самому. А за частью посылать в Сукремле, там было расположено художественное литьё.

Возни вышло «выше крыши». Получился очень маленький домик в конце участка дома. Зато с отдельной раздевалкой и чугунной раковиной для умывания и душем. Даже канализацию вывели подальше. Хозяин это новшество оценил неоднозначно. Как бы и нужно, но и без него можно обойтись. В общем, господская блажь. Вот только дворовые крестьяне Борисова начали хмурить брови. Им теперь надо заполнять бочки с водой и лазить по лестнице. Пришлось заняться ручным насосом для колодца… и ничего у меня не получилось. Трубы большого диаметра из чугуна делать не умели. Да и надобности на заводе в этом не было. Поршень выточить тоже проблема. Мощности завода все заняты. А где взять резины для клапанов, я даже не представлял. Спрашивать Борисова с Новаком даже не стал, они бы не поняли такую проблему. Поэтому пошёл другим путем, как все «нормальные» герои. Сделали под моим руководством «журавля» с ведром на 20 литров и два человека, быстро наполняли деревянные бочки.

Новак почти постоянно ходил со мной и всё замечал. Явно ещё и потом записывает, «промышленный шпион», мать его так.

Со временем нашёл, кто мне сшил пару костюмов изо льна, полотенец, да ещё всё с вышивкой. Подрядил того кожевника, кто мне продал крепкую нить, сделать туфли с медными пряжками, полусапожки и перчатки. Всё это оставляло желать лучшего. Ну что есть, то есть. Ничего я с этим поделать сейчас не могу. А то придётся ещё ходить босяком, или не дай бог в лаптях, и всё… Тогда точно на себе можно ставить крест и самому ложиться в гроб. Так же приобрёл литовские деревянные башмаки-клумпес вместо тапок по двору. Вызвав этим не одобрительную реакцию Новака. На этом вся моя наличность и закончилась, осталось меньше рубля. Надеюсь скоро получить первую зарплату. Уже почти месяц тут.

Наконец начался процесс производства валиков и станин. Мне рабочие презентовали почему-то бронзовый складывающийся метр с узорами, хотя у самих были железные. Приятно ничего не скажешь. Но я попросил сделать ещё и железный.

В основном следил за правильностью длины, глубины канав проточек по краям и размерами станин. Проследил за изготовлением кривых ручек, щипцов и других деталей по моему чертежу.

Теперь нужно придумать, что же сделать с каретой. Да какая карета. Это дома на картинках она выглядит хорошо, а тут собачья будка. Два больших задних и два маленьких передних колеса, и зачем-то поднятая будка высоко над землей. Подумал и понял, что ничего сделать с ней я сейчас не могу. Не то, что стали, хорошего железа очень мало и очень дорого. И кто мне даст столько, чтобы сделать из него нормальные рессоры?

В воскресенье были в церкви, куда я больше ходил для вида. Ходил, когда невозможно было этого избежать. Приходилось идти и стоять и слушать. Вышли, завёл разговор с Новаком.

— Анджей Радомирович! А не могли бы вы выдать 10 рублей. А я когда получу оплату за месяц от Ивана Акимовича, вам тут же верну — елейным голосом «подкатил» к доверенному лицу.

— Ох, какой Вы неугомонный молодой человек. Ну, что Вы опять придумали? — Новак.

— Нам же скоро ехать в Москву? Затем и в Гусь-Мальцевский — констатирую.

Новак приостановился и внимательно посмотрел на меня, ожидая, что ещё я «выкину». Понимаю. Ему я, наверное, уже очень надоел. Везде лезу, смотрю, что-то делаю. Человек привык к спокойной и размеренной жизни, и никуда не спешить. Тут же приходиться «бегать за мной, как угорелому».

— Хочу я себе подушечку особенную заказать, для езды в телеге. А для этого целую телячью шкуру надо — развожу руки и показываю размер.

Деньги я всё-таки получил и отправился на следующий день к знакомому кожевнику. Долго объяснял, какой мне нужен бурдюк с переборкой внутри для прочности, и с пробкой к завязывающейся горловине. Он так же должен вставляться в двойные льняные плотные мешочки для крепости.

Я давно уже получил кличку среди крестьян «чудной хороший барин» и всегда расплачивался за свои причуды, причём явно переплачивая. Мне кожевник пообещал сделать, как надо. Плюс два мотка плотных ниток, которые стали неимоверно популярные, сами догадываетесь почему. Договорились за девять рублей, сумасшедшие деньги для крестьянина. Но и выделанная хорошая кожа такого размера, и вся остальная работа стоили недёшево.

Мелочь пошла плотнику на изготовления плетёного короба для вещей, которых у меня прибавилось. В вализу уже всё не помещалось.

И остался у меня рубь… на развод.

Глава 3

Прошло 35 дней. Время летит очень быстро, вот и середина лето. Жара в начале июля стоит неимоверная, как будто не Подмосковье, а южный берег Крыма. Глотая пыль, докатились до Москвы. Мой надувной матрасик Новак оценил как барскую блажь и что мне некуда деньги девать. Да ещё такие деньжищи, выразился он. Ну, наверно и поэтому в России, так плохо всё развивалось. Помещики и начальственные люди у себя ничего менять не хотели и не любили. А только тащили из-за границы, когда там уже все признают и оценят. Караван же из крестьянских телег двинулся прямиком в Гусь-Мальцевский, объезжая Москву.

Обычно шумная Москва, в этот раз показалась «вымершей». Если простолюдины ещё сновали туда-сюда, то благородных почти не наблюдалось. В этот раз я лучше рассмотрел особняк Мальцевых на Якиманке. Хороший такой домишка, трехэтажный. На мой избалованный взгляд человека 21 века, слишком безликий снаружи и не очень удобный внутри.

Тут нас и застают три известия. Первая, революции в Европе, которые мне до «лампочки». Вторая, менее приятная, восстание крестьян в Тульской губернии, и ее окрестностях. И самая плохая, третья, начала эпидемии холеры. Она быстро расползается из южных районов империи на север. Дворяне в панике уезжают из городов в имения. Деловая жизнь и так не демонстрирующая какого-либо внятного движения вперед, окончательно замерла в империи.

Мы тоже не стали испытывать судьбу и решили завтра же отправиться в Гусь-Мальцевский, хотя я надеялся побыть в Москве, хоть несколько дней.

На этот раз меня пригласили к столу на ужин, где я познакомился с сыном Иван Акимовича, Сергеем Ивановичем. Сам старший Мальцев сейчас был в Санкт-Петербурге. Сорокалетний Сергей Иванович, настоящий полковник его императорского величества, с аккуратно подстриженной бородой и усами был проездом в Москве. На отца, кстати, совсем и не похожий. Круглолицый, с бородой и усами.

За ужином как в кино. Много свечей на высоких подставках, дающих достаточно света. Лакеи в ливреях и перчатках, снующие туда-сюда. За столом много стеклянной посуды. По-моему, даже слишком. Много крымского вина, что меня удивило. Из еды было много разных паштетов и соусов, салатов и рыбы. Из мяса только котлеты. Была и разная икра.

Само собой разговор зашёл и о политике. Ну, я им и «выдал». Мол, чем больше они там между собой будут резаться в этой Европе, тем нам лучше. Меньше к нам лезть будут. А поддерживать надо самого слабого и по очереди, чтобы дольше между собой воевали. А русским не зевать, а деньги зарабатывать.

— Какие-то Вы… крамольные мысли говорите — произнёс полковник. И образовалась тишина за столом, даже лакеи замерли.

— Зато, как только они помирятся, тут же объединятся и полезут к нам. Пример Наполеона нас так ничему и не научил? — ответил я.

Дальше ужин прошёл скомкано. Я тут же сбежал в ту же комнату, где был в первое посещение. Эх, аукнется мне моя несдержанность на язык, и скорее всего и не один раз.

Утром, получил 200 рублей ассигнациями. Пожелание от Сергея Ивановича закончить начатое, отправились в путь. Не знаю, что уж там «наплёл» Новак младшему Мальцеву, но на прощанье мне были подарены два отреза сукна. Красного английского и тёмно-зеленого голландского, чтобы пошить одежду «соответствующему лицу дворянского происхождения». Ну да, поистаскалась моя «подарочная» одежда от Дмитрия Ивановича Мальцева. Да и была она хороша только для захолустья типа Воронежа. Я это и сам знаю, да поделать ничего не мог. Как только устроились в карете, тут же отдал долг, сердечно поблагодарив Анджея Радомировича. Ну и напел ему заодно дифирамбов. Мне не трудно, а человеку приятно. Смотришь, и дальше мне мешать не будет.

Заночевать решили около деревни Шатуры, в излучине трёх рек Клязьмы, Прой и Цной. Сначала Новак намеревался заскочить к местному помещику, но я отговорил, заодно и на холеру сослался.

— Жара. Лето. Речки. Красота вокруг-то какая, посмотрите. Вспомните себя в детстве Анджей Радомирович. Сейчас Фёдор наловит рыбы. Сварим ухи та по рюмашки. Как вы думаете? — обращаюсь к поляку. Ещё, правда, комары, заразы. Но это я уже про себя, тихонечко добавил.

Конюх Авдей, наломал веток и нарезал травы для лежанок. Благо её тут было много и высотой по пояс. Я заготовил дров для костра, а Анджей Радомирович разжёг костёр кресалом. Я бы с такой «техникой» точно бы не справился. Фёдор, ставший фанатом рыбалки на удочку, не подкачал и наловил отличных линей. Да таких больших и жирных, что дома я и забыл, когда таких вообще видел. Для ухи я выделил необычный чугунный котелок, или скорее чайник с двумя носиками. Их таких необычных производил завод Мальцевых в Сукремле, мне очень понравились. Борисов мне и подарил пару. Дополнили уху жареной рыбой на прутиках, пирогами с яйцом и творогом и под костёр уснули.

Ночью я проснулся от какого-то храпа или сопения около моей головы. Оказался наглый ёж, шныряющий вокруг нашей стоянки в поисках пищи. И почему-то засевший в засаду, около меня. Пришлось веткой откатить этот пыхтящий и сопящий «кактус», подальше от меня. Он так возмущенно громко фыркал, что я невольно рассмеялся. Подкинул в костёр зелёных веток от ели, чтобы дым отпугивал комаров и спокойно заснул до утра.

С утра попили отвару с остатками пирогов и поехали к месту. Чай, сейчас, достаточно дорогое удовольствие. Не каждый житель сегодняшней России, его себе может позволить. Но сбор разных трав мне понравились не меньше. Надо будет только добавить разных сушеных ягод. А вот по кофе я скучаю, дома сильно привык. Тут только два раза у Мальцева и пил. И то готовить его не умеют.

Поселение расположилось на берегу реки Гусь, с дополненным искусственным прудом. Надо сказать, селение приятно меня поразило. Это была какая-то другая Россия 19 века. На въезде охрана, но Новака и тут узнали и пропустили. Много кирпичных домов, а не только кирпичная фабрика. Ну а бумагопрядильная фабрика высотой в четыре этажа, меня вообще удивила. Выпускают тут нанку, бумажную ткань из грубой пряжи, (это я узнал впоследствии) причём разной плотности и вязки. Селение не большое тысяч пять, а возможно и меньше. Многие улицы более или менее ровные, только замостить осталось. Жители в рваной одежде не ходят, но лапти присутствуют. Видна одна деревянная церковь и другая каменная Иоакима и Анны, затем Троицы Живоначальной, так сказал Новак. Трактиров нет. Чувствуется основательность и порядок. По сравнению с другими видимыми мной в этом времени селениями, порядок больше присущий немцам, чем русским.

Тут же что называется, попали с корабля на бал. Всё начальство собралось в главной конторе из красного кирпича, обсуждать извечный вопрос. Что делать и как быть из-за эпидемии холеры? Состоялось представление. Моя фамилия, имя и отчество, вызвали неоднозначную реакцию. Но ни я, ни Новак, на эту тему разговор продолжать не захотели. Присутствовали глава селения Шулер, обрусевший немец. Вальберг Альберт Рудольфович, обрусевший скандинав и управляющий бумагопрядильной фабрикой. Филатов Михаил Семенович начальник стекольного производства. Слава богу, хоть попов не было, хотя это и необычно.

В общем, кроме усиления охраны придумать пока ничего не могут. Вот и сидят, пыжатся.

Приходиться брать всё в свои руки, иначе «загнёмся тут все». Не дай бог, эпидемия сюда придёт.

— Так, господа, у меня есть предложения — подаю голос.

— Первое. Временно до зимы, но лучше сразу сделать основательно навсегда, вынести рынок для приезжих за территорию поселения. Внимательно следить за всеми приезжими и не только одними крестьянами.

— Второе. Построить навесы и использовать, как карантинные зоны, для приезжих. Сейчас лето не замерзнут. Можно сложить и пару печек.

— Третье. Построить общественные бани. Заставлять мыться крестьян горячей водой не менее 2–3 раз в неделю.

— Четвертое. Наладить выпуск мыла.

— Пятое. Разобрать ветхое жильё и ускорить постройку добротного нового.

— Шестое. Построить и организовать столовые, где будут готовить пищу для наших крепостных. Они там будут её получать или покупать, решите сами. Там вода и пища обязаны хорошо и долго вариться. Воду надо отстаивать, а потом нагревать до появления пузырьков, то есть кипячения и так варить не менее 5 минут.

— Нам же, господа, надо сделать угольные фильтры для воды. Потом расскажу как. Брать воду только оттуда.

— Седьмое. Вижу, что некоторые записывают, и не спешу — посыпать отхожие места известью. Объяснить крепостным, что надо после сортира мыть руки с мылом. И вообще с этим навести железный порядок и строго наказывать за его невыполнение.

— Восьмое. Нужно замостить хотя бы центр города. Следить, чтобы не было грязи. А в других местах засыпать песком.

У всех четверых присутствующих после моего монолога, «глаза вылезли из орбит».

— Позвольте. Но Вы понимаете, что Вы, предлагаете — немного заикаясь от волнения, воскликнул Шулер Александр Карлович, местный глава. Вот видать, кому обязан Гусь-Мальцевский городок имеющемуся тут порядку.

— Всё понимаю — выставляю вперёд ладони перед собравшимися. — Даже понимаю, что это будет очень дорого и что придётся часть крепостных снимать с основной работы. Придётся сокращать и выпуск товаров. Но если это не сделать сейчас, то остальное может уже никому и некогда не понадобиться. Тем более, сейчас, товар и покупать некому. Дворяне и богатеи попрятались по своим имениям.

— Но я… я не могу принять такое ответственное решение. Надо написать Ивану Акимовичу в Санкт-Петербург — Шулер.

— Пишите дорогой Александр Карлович, пишите и побыстрее. А пока, давайте хоть рынок вынесем за территорию и мыло сварим. Для себя — быстро соглашаюсь.

Но чувствую, что особо толку не будет. «Клиенты» явно не созрели, и надеяться на русский авось. Придётся самому что-то решать. Надавить на них я пока не могу.

Поселились у Шулера в гостевых покоях, в доме из красного кирпича. Дом Г-образной формы и с остроконечной крышей расположился на берегу пруда. Потом мылись, ужинали, где я больше отмалчивался. У Шулера было трое детей разного возраста, которые не сводили с нас глаз. С разнообразием тут не очень, а тут такое большое событие.

— Скажите уважаемый Александр Карлович, а у вас лошадь под седло есть — ну надо же мне когда-нибудь начинать учиться ездить.

— Ну не так чтобы — замялся глава.

— Такая смирная, спокойная лошадка мне и нужна. Я почти не умею ездить верхом — прихожу на помощь хозяину.

На следующее утро в компании с Фёдором, который был на одной из лошади экипажа, я поехал составлять план местности и конкретно внести предложения. Пока составлял, пришлось, и помотаться из-за некоторого расположения объектов. В частности больницу надо срочно убирать в другое место. Ну как её можно было так расположить? Заскочил на рынок и договорился, чтобы мне на охоте добыли кабана. Потом поехал в гости к Филатову и заказал два стеклянных самовара литров на пять — семь, чем его удивил. Но с условием обязательно прозрачных корпусов, кроме ручек. Обошедшиеся мне по цене семь рублей штука. Но тут возникла заминка. Он не знал, как брать с меня деньги. Я его успокоил, пусть берёт. А Иван Акимович, когда приедет, разберётся. И дальше по кругу. От одной фабрики до другой, которые тоже были раскиданы не очень хорошо. Потом рассмотрел, где мне надо сделать прокатный стан и познакомился с бригадой возглавляемой Анисимом. Так как распоряжения от Мальцева на счёт цеха уже пришли, отдал им распоряжение, куда капать яму под фундамент от цеха. Когда мерил, пользовался метром, чем их удивил. Дал на ознакомление с наказом сделать себе такие же и точка. Проверил другие их инструменты… и тяжело вздохнул. Взял Анисима и опять всё закрутилось по новой. Фабрика, завод, кузница. Но тут уж не мне надо. Мальцев их тут видать строил крепко, так что всё обещали сделать, как надо.

Набегался, разнервничался, понял, что иначе сорвусь и поехал на квартиру.

Зато разговор с Катериной Сергеевной, хозяйкой дома сложился удивительно легко. Эта чуть полноватая, но всё ещё привлекательная женщина, скорее инстинктами поняла, что стоит меня послушать. Выполнить, вообще-то не сложные требования. Следующий день после рыбалки и очередного фурора у детей, мы с ней делали активированный уголь из берёзовых углей. Кроме команды крепостными, она и сама сначала всё пробовала сделать.

— Чтобы знать — так она выразилась. Уговорил сложить небольшую печь во дворе для наших экспериментов. У них вообще не заметил никакой конструкции. Может во внутренних покоях что есть? Или я чего-то не неправильно понял? Задумываться не стал. Сложили самую простую.

Охотники притянули кабана, килограмм на 250. У него были неимоверно большие клыки, больше для льва подходящие. А волосатый, ужас. Мы забрали всё сало и заднюю ногу. Остальное отдал охотникам и ещё два рубля. Ох, чувствую, переплатил и даже очень. Расстались довольные друг, другом. Если с активированным углём проблем у нас не возникло, то с мылом пришлось повозиться и не один день. Но результат того стоил. Сделали пахнущее ромашкой, вот только цвет подкачал. Как кусок застывшей грязи. И с консистенцией ещё поработать надо. Ну и ладно. Главное что свою функцию оно выполняло.

Периодически я ездил на стройку смотреть, как идут работы по сооружению нового цеха. Пришло письмо от Мальцева, которое меня… откровенно разочаровало. Ведь умный же мужик, по заграницам ездил, а ведёт себя как наш олигарх. Максимальное извлечение прибыли с самыми минимальными затратами. Разрешил перенести рынок, усилить охрану и варить мыло, для пробы. Зато передал распоряжение выделить дополнительные материалы на храм. Обещал к концу месяца приехать и посмотреть на результат моего труда и вообще с проверкой. После оглашения письма, мне только и осталось, что развести руками.

На церкви у него и строительного материала и мастеров хватает, а на общественную нормальную баню, нет. Храм… его можно и после эпидемии достроить. Беда для меня была и ещё в том, что тут всё принадлежало Мальцевым. Строить капитальное здание без его разрешения, было категорически запрещено. Была и охрана из бывших солдат, которая не везде и пускала. Да я и не стремился. Чего я там такого не видел?

Ещё я настоял на выпуске небольшой партии напольной плитки, на кирпичном заводике, мотивируя надобности в новом цеху. Подумывал и черепицу. Но о ней я мало что знал. А как улаживать на крышу, так ни бум-бум, как говорят.

Дальше жизнь пошла какая-то уж совсем спокойная. Ходил на рыбалку, ездил на лошади. Бывал на охоте и проверял строительство цеха. Смотрел на лодки и баркасы из Владимира, которые забирали товар и привозили заказанные товары и продукты. Курорт, одним словом. Единственное, омрачали вести с «большой земли», где холера свирепствовала не на шутку. Вымирали целые города, например, такие как Мариуполь, где почти и не осталось жителей. Местные чинуши, всё чаще спрашивали меня, соглашались, тут же крестились… и шли молиться в церкви.

Я же построил с помощью бригады за свой счёт, между прочим, и в выходные для них, деревянный домик с душевой кабинкой и ведром вместо лейки. Каждый день мылся с мылом. Коротко подстригся и через день брился. Заставлял дворовую девку Софью через день убирать в комнате с водой и мылом. Поставил два стеклянных самовара, очень красивых с разными завитушками и почему-то красными ручками, на разной высоте. В одном сделал угольный фильтр, через который фильтровал воду в другой и только оттуда использовал.

Хозяйка дома, Катерина Сергеевна посмотрев и попробовав воду, захотела заказать такие же. Убедил изменить конструкцию и сделать побольше объёмом. Пришлось привлекать даже кузнеца. Получившаяся стеклянно-металлическая колонна, со стеклянным краником и разными узорами вызвала восторг даже у меня. Филатов решил сделать для пробы на продажу. Удивительно, но фабрика получила заказы с Владимира и даже дальше. А я красивый и функциональный подарок, но не больше. Так же не честно… но что поделаешь.

Кое-какие результаты принесла и моя деятельность по санитарии. В городе заметно стало чище. Где надо подсыпали песком. Обновили отхожие места и засыпали их известью. За испражнения в неположенных местах полагалось наказание плёткой, а детям розги. Рынок вынесли за речку, а мост подновили.

Зато мои попытки ограничить контакты с людьми с Владимира, встретили решительный отпор всего руководства Гусь-Мальцева. Поэтому я договорился с отставным по ранению вахмистром Воробьёвым, начальником здешней охраны.

— Воробьёв, жить хочешь? — задал я ему вопрос в лоб.

— Барин — замялся бывший служивый.

— А жинка, а дети? — напираю я.

— Так кто ж не хочет? — смекнув, что не просто так я завёл разговор.

— Значит так. Будешь у меня получать мыло, за мой счёт, заметь. И что бы постоянно мылись, особенно после разговора с другими, не с Гусь-Мальцева.

Дальше я прочел целую лекцию. Где, что и как.

— Всё понял? — смотрю, кивает головой. Продолжаю дальше «наезжать»- Не будешь исполнять, лишишься должности. Понятно.

Так как все знали, что у меня фамилия Мальцев, а по отчеству Иванович, но не знали степень родства, а распоряжался я лихо, многие мои указания нижними чинами исполнялись тщательно. Так на всякий случай. Новак же о степени моего родства почему-то молчал, а я тем более.

К сожалению, много производить мыла мы не могли, не было жира и большого котла. Пару раз охотники ещё приносили кабана и пару барсуков, этим всё и закончилось. Да и разгар лета, откуда у животных много жира? Закупить масло Шулер отказался, сославшись на нехватку денег и прямого распоряжения от Мальцева. А мне уже банально надоело постоянно им объяснять и доказывать. Да ещё и ненароком и не обидеть. Мне тут что, больше всех надо?

Разнообразие внёс помещик из Шатуры, отставной капитан Беспалов с большими бакенбардами, похожий на моржа. Ветеран русско-турецкой войны 1828–1829 на Кавказе. Прослышав про мыло, приехал прикупить, да и скучно ему. Оказывается, он с мылом ещё сталкивался у сирийских турок и признал, очень полезным. Капитан оказался много повидавшим и воевавшим человеком. Мало того, увидев колонну с углем, и тоже такую захотел. Его сильно опечалила цена в 20 рублей. Ничего себе. Я и не знал что так дорого, а во Владимире все 30. А в столице полтинник минимум. Хотя если самовар в Туле стоит 25–30, то почему бы и нет. Все промышленные товары, особенно что-то новое, блестящее и красивое, стоило огромных денег. Знать, от них просто дурела и хвасталась друг перед другом разным дефицитом.

Небольшое имение, что досталось Беспалову по наследству, доходом похвастаться не могло. И как я понял, заниматься крестьянским трудом, ему ещё и претит. Мало того, что свирепствует холера, так ещё и урожая в этом году не будет. Ожидается очень голодный год, а царь-батюшка, уже подушные налоги поднимает, 98 копеек серебром стало. Он уже подумывает вернуться в армию. Но войны пока нет. Для строевой службы он уже староват. Жаловался нам на жизнь Беспалов. Договорились, что он будет поставлять жир животных, а на обмен, получать мыло. Что уж он с ним собирается делать, мы так и не узнали. А ещё у нас в 21 веке говорили, что дворянам торговать претит. Не знаю, может князьям и графам и претит, а мелкие, не прочь и заработать, особенно когда очень припечёт.

Глава 4

В селение втянулся караван карет и конных всадников со стороны Москвы. Все тут же забегали как наскипидаренные. Благодетель приехал, сам Иван Акимович со своей свитой. Сразу стало тесно и сутолочно. Мальцев был явно «не в духе». Шулер получил нахлобучку за медленно работающий кирпичный заводик. Филатов, за не перестроенную до конца печь, дошла и до меня очередь.

— Это что за деревянные рельсы Вы, Дмитрий Иванович уложили? А это что за сооружения? — строгим голосом Мальцев и ткнув в поддоны. — А вот эта башня для чего, а куча шестерёнок с кожаными ремнями зачем?

— Это сейчас высота стен по пояс, и легко подавать кирпичи и раствор. А потом возникнут проблемы. Вот я заранее кран и строю, для выполнения высотных работ — отвечаю. Да какой там кран, передвижная тележка с усовершенствованным «журавлем». — Это поддоны, на которые укладывают кирпичи на заводе. — Отвечаю дальше на кучу вопросов.

— Кузнецы куют для вас. Каменщики работают на вас, плотников вы тоже загрузили работой. Охрана, тоже вам в рот смотрит, а рабочих рук не хватает. Вы даже ювелира смогли заставить работать. И вы предлагаете ещё и больницу перенести, а скоро зима. Разве так можно, Дмитрий Иванович?

Кто-то явно наябедничал, и я даже догадываюсь, кто. А ювелира, подумаешь, медный бритвенный станок со снимающимся лезвием сделал. Делов-то для него, раз плюнуть.

— А нельзя ли мастеров с других мест прислать или купить? — осторожно интересуюсь.

— Можно, вот только кормить и налоги за них платить нечем — зло Мальцев.

— Ну, мне тоже будут нужны мастера, потом. Можете их оформить на меня — спокойно-нейтральным голосом отвечаю. Не хватает мне только с Иваном Акимовичем поссориться.

— Да… а то, что их с семьями оформлять надо, это как? На каждого мастера, жена и 3–4 ребёнка или вы не знаете, что по новому указу семьи разлучать нельзя? — всё ещё злиться Мальцев и не выделяет «Вы» как тут принято с дворянами.

Да откуда я такие тонкости знаю? Да для меня вообще многое в этом времени открытием оказывается. Я то и феодалом не планировал, а придётся. На самом деле это не так и просто, как кажется.

— А какие-нибудь… семьи… поменьше нельзя?… Здесь, на новый цех мастеров тоже нужны будут — растеряно отвечаю.

Видя мою растерянность и неуверенность, Мальцев довольный этим усмехнулся. Видать слишком мой уверенный вид, раньше ему очень не нравился, а тут утёр нос молокососу.

— Пиши, что ещё придумал, а я подумаю — усмехнулся он. — И кормить будешь тоже.

Нет, всё же не зря, его называли одним из умнейших людей державы. Всё просчитал и быстро, и не хуже компьютера. Через два дня забрав мои записи, все фильтры-колонны, активированный уголь и всё мыло, со словами вы ещё себе сделаете, колона карет, конных и крестьянских телег поехала в Дятьково под Брянск в его главную усадьбу.

— Я знаю, что Вы тратили свои деньги. Возьмите у Новака дополнительно 100 рублей, я распорядился — при расставании обрадовал мне Мальцев.

Вот же хрен его поймешь. С одной стороны, отругал, с другой наградил. Всё же 100 рублей очень большие деньги по этим временам.

На радостях я тут же побежал и заказал себе новую фильтровальную колонну, за счёт экспроприированных самоваров. Но с небольшими изменениями и медным краником (за который пришлось платить из своего кармана), чтобы туда вплавили. Заказал рыбацкие сети, соли, дубовые бочки и многое, многое другое. Мне так проще, чем согласовывать всё с Новаком и Шулером, доказывая необходимость, каждой мелочи. Как-то вот слова Мальцева «и кормить тоже» мне очень не понравились. Вот чувствую, готовит мне какую-то подлянку.

Попытался напрячь, оставшихся плотников для постройки лодки и получил отлуп. Не хватает инструментов и строительных досок. Почесал макушку. И пошёл вспоминать и рисовать, какие мне будут нужны, а заодно и материалы. Закажу всё во Владимире сам, мне же и останется. Хорошо бы и самому туда съездить, но боюсь. Кончилось тем, что всего осталось 80 рублей в кармане. Да что за ерунда, опять я без денег. И это при том, что ни за еду, ни за жилье я не плачу. Тут зарплаты 8-12 рублей в месяц, а у меня сотни улетают. Только теперь я понял, почему Мальцев мою зарплату в 200 рублей не сильно и опротестовывал. Он просчитал мой характер и что мне будет проще заказывать за наличный расчёт, чем ругаться за каждую копейку. Правда, приставил и двух соглядатаев, но я не в обиде. А Фёдору даже рад, он мне много помогал и впитывает всё, как губка.

Мысль перенести больницу, я не оставил по двум причинам. Эпидемии, тут постоянно, а в Гусь-Мальцевском приезжих практически и нет. Может ещё придётся тут и прятаться. А ещё мне надо отработать технологию для строительства своего дома. Практика показала, что местный дьявол кроется в местных же мелочах. И так просто тут, даже самую простую вещь не сделаешь. Будем надеяться на вторые две сотни, которые я должен получить на днях.

С поставками продуктов из Владимира приехало около 100 человек. Доверенные лица Мальцева их банально купили и теперь они стали крепостными Мальцева, чему были рады. Официально это было запрещено, но такие олигархи как Мальцев, на это плевали и находили лазейки. Сами же крестьяне и бежали от других к более лучшим владельцам. Вот и подделывали документы за взятки, само собой. Слух о хорошей жизни в Гусь-Мальцевский, давно распространился по окрестным губерниям. Брали и разорившихся мастеров, вот как сейчас.

— Вы просили людей Дмитрий Иванович, вот и займитесь — обрадовал меня Шулер. Вот нефегась, формулировка — займитесь. Это же такое большое количество, плюс женщины, плюс дети.

Делать нечего, думать надо было раньше. Сначала всех в карантин. Благо там уже стояли навесы, а на ночь опускались матерчатые стенки с нанки. На такое количество проживающих они рассчитаны небыли. Поэтому заставил, строить еще один большой навес. Каменщиков заставил делать из камней простые печи-очаги, а мальчиков собирать камни на берегу и в окрестностях. Часть женщин, на женскую работу рядом, а часть с девчонками собирать травы и ягоды. Плотников, дав свой инструмент, заставил сколотить простую мебель. Сумел озадачить всех. Шулер, приехавший полюбопытствовать, только головой покрутил, от моих решений и команд. Но предупредил, что мол, это конечно хорошо, но их кормить задарма никто не будет.

Волевым решением в столярной мастерской, используя часть моего закупленного инструмента и материала, заставил делать лодку, а вернее катамаран. Причем изменил верхние части лодок, чуть приподнял и сделал их плоскими. На спуск явились все, кто мог. Как же такое событие, а я специально сделал это в воскресенье. Лодки были и в Гусь-Мальцевском и даже барки, которые возили товар, но вот такого катамарана, точно не было.

Рыбу тоже ловили, но не так «современно». Пришлось и тут делать «революцию», а заодно вспомнил про коптильни. Одно тянуло за собой другое. Через некоторое время мне опять стало не хватать мастеров. Нет, людей более или менее хватало, но вот их приходилось обучать всему, даже счёту, как детей палочками. Бывало и до курьезов доходило, да таких, что то-ли плакать, то-ли смеяться.

— Ну что Вы голубчик. Право так нельзя — выговаривал мне за ужином Шулер. Но к вечеру я так уставал, что почти не реагировал на его слова.

Сильно строительство тормозило производство обычного и огнеупорного кирпича, для флоат-ванны. Его всё так же не хватало. Пришлось «ломать голову» как увеличить производство, а тут ещё бумага за подписью Мальцева, наладить производство мыла и три подводы с чугунными котлами и другими моими и не только заявками.

В общем, опомнился я через месяц. Надо было устанавливать оборудование в готовом цеху для выпуска стекла. Печь Филатов уже перестроил. От неё шел длинный и узкий желоб, сначала из огнеупорного кирпича. Потом из рельсового чугуна с ребрами, в другом желобе с циркулирующей водой для охлаждения. Потом к стене, в которой была щель. Всё это под наклоном. Ох и ругался Филатов, когда печь пришлось переделывать несколько раз, а загружать компоненты стало неудобно.

Когда поставите паровую машину, и многое тогда механизируете, плюс дополнительное охлаждение, ответил я ему. К сохранению тайны, мы подошли основательно, даже в Гусь-Мальцеве. Дальше под наклоном в закрытую флоат-ванну с печками, где было расплавленное олово, по краям валики на цепной тяги. Туда могли и ручки вставляться, на всякий случай. Вращение валиков осуществлял медленно опускающийся груз с шахты, посредством цепных передач, которые тоже, надо совершенствовать. От кожаных ремней пришлось отказаться и переделывать конструкцию. Получилась и сужающаяся железно-кирпичная флоат-ванна. Эта ванна попортила мне много крови. Теоретически я знал, как она устроена. А вот с практикой пришлось помучиться. Дальше опять под наклоном по валикам к другой стене, в которой тоже была щель и дальше валики под небольшим наклоном. Концы валиков тоже пришлось поместить в воду для охлаждения. В конце эстакада, чуть искривлена, по ней пока бегал мальчишка-помощник с установленным резцом и отрезал стекло. Не сразу, сначала оно вообще получалось слишком хрупким и с дефектом, но всё же мы добились приемлемого результата. Причём тут была не только моя заслуга, но и мастеров-стеклодувов, дававших много полезных советов особенно по температуре и охлаждению. Только толщина стекла получалась у каждой партии разная от 2 до 4 с копейками миллиметра. Но большего мы достигнуть не сумели, и я плюнул на это дело. Тут тогда надо много перестраивать по-другому, пусть в ручную сами и сортируют. Выпускали-то очень мало, скорее это был небольшой цех, чем завод. В комнату с флоат-ванной поставили кованую железную дверь с замками и запорами. Туда мог попасть только определенный круг людей. Плюс сделали «современный» пост охраны с будкой и билом.

Стекло получилось не такое хорошее как я бы хотел. И почему-то с зеленоватым оттенком. Немного мутноватое с разными разводами. Были и другие дефекты. Не так как в моей реальности. Но для этого времени очень и очень хорошо. По большому счёту, всё производство было, что называется на «соплях», но пусть сами доводят до совершенства и разделяют печи для плавки. Пожадничали, а я это им сразу предлагал.

Ура! Свобода! Ждем Мальцева.

Вторая половина августа. Жара, только чуть спала и ночи стали более прохладными. Вот никогда бы не подумал, что тут такое возможно. В цеху и так жарко было, а сейчас вообще. Зато я отвел воду и сделал рабочим душевые, пока начальство не разобралось, что я там такое строю, и не спохватилось за расход материалов.

— Поздравляю! Вы просто молодец Дмитрий Иванович — не скупился на похвалы Иван Акимович во время застолья по его приезду и пуска цеха.

А на следующий день, осматривая мой катамаран, получаю предложение мной прогнозируемое.

— А оставайтесь у меня работать. Оклад я вам положу больше чем генералу в 500 рублей в месяц, плюс полный пансион — Мальцев.

Ого, очень щедрое предложение, даже очень. Как бы ответить и не обидеть.

— Понимаете, Иван Акимович, я всегда хотел свою мастерскую. Давайте я Вас в гости приглашу, как только устроюсь.

— Хорошо — чуть помедлив — получишь ты свои деньги и бумаги. Но ты уж старика не забывай, «родственничек» — хитро так улыбается. — Они в Москве, я пошлю за ними, да и закончи тут все дела.

Потом подумал и продолжил.

— Передай поклон Добрынину, он поможет устроиться.

— Как только устроюсь, сразу Вас в гости и позову. Надеюсь, приедете? А нельзя ли Фёдора временно использовать. До конца года и пару мастеров по камню.

— Что понравился — усмехнулся.

Я киваю головой.

— Можно — ответил Мальцев и уехал в Санкт-Петербург.

Вмести с разрешающими бумагами на производство холодного и ручного огнестрельного оружия, я получил и плюс бумаги, в котором я становлюсь помещиком в селе Медведки Тульского уезда, за три тысячи рублей, купленных у помещика Кологривова. Для этого мне надо только зарегистрироваться в Туле у главы Добрынина Н. Н. и можно вступать в права.

— Какую же аферу провернул ты, Иван Акимович Мальцев? — вырвалось у меня.

Вот с…, удружил. Мало того, что мой заработок забрал на две трети, и нарушил мне все планы, так ещё и деревню навязал перед зимой. Ну… удружил, так удружил.

— Анджей Радомирович я свой уговор выполнил. Поеду в Тулу. Фёдора беру с собой и двух мастеров, напишите бумаги на них — показываю бумаги от Мальцева.

Теперь мне надо собраться, а вещей у меня накопилось на пару телег. С Шулером договорился на аренду, а лошадь Звёздочку сменял на катамаран, который стал местной знаменитостью, но и другие расходы мне возместили. По-честному.

Тепло, распрощавшись со всеми семействами Шулеров, Вальбергов, Филатовых и других, две телеги и два конных отправились в Тулу. Жара оставила свой отпечаток на природе. Речки, озера и болота значительно уменьшились в объёме. Деревья и трава, которые были дальше от воды, кругом пожелтели и увяли. Живность, которая раньше буквально шныряла под ногами, куда-то подевалась. Много задохнувшиеся рыбы по берегам рек и речушек. Да, зима будет трудная не только для людей, констатировал я безрадостную картину.

У меня был тесак-мечете, выкованный ещё в Людиново, для хозяйских работ и шест. Я по мере возможности старался ездить на лошади и пытался фехтовать с Воробьёвым на палках. Если с лошадью мне могли помощь, то фехтовальщиков тут нормальных не было. Так же напрягал Шулера, в изучении немецкого языка. Вальберга во французском языке, но он у него был какой-то ужасный. то-ли у меня проблемы со слухом.

У Фёдора пара пистолей, невероятного размера. Где он их только надыбал. Раньше у него я их не видел и сабля. Я на неё посмотрел и только покрутил головой от огорчения. Видно, что ухаживает, но ржавеет она по-моему быстрее. У мужиков на телегах топоры под рукой.

На дорогах было не спокойно, «разбойнички» пошаливали, в основном из беглых крестьян. Но от такой-то житухи как у них, и я бы в бега тоже подался. Решил заехать к Беспалову и купить собаку. Тогда к его предложению, я отнеся без особого энтузиазма. Но сказал что подумаю, чтобы не обижать нормального человека. А вот теперь, похоже, настала необходимость. С собакой как-то спокойней будет. Лучше бы овчарку. Но будем брать, что есть, русскую псовую борзую. Почему-то большинство помещиков в это время от неё в восторге и держали целые своры.

Наш приезд в Шатуры вызвал целый переполох. Неказистые домики, и это для меня слабо сказано, расположились как грибы в лесу. То есть кто, где поставил, и наполовину вкопав их в землю. Детвора обоих полов, глазеющая на нас в каких-то балахонах или длинных рубахах, сразу и не поймешь. И такая нищета в день пути от Москвы? Просто ужас. Гусь-Мальцевский прямо, как небо и земля. Скорее всего, я был не справедлив к Ивану Акимовичу. Такой нищеты в его селениях и близко нет. Дальше я старался смотреть под ноги коню, а не по сторонам. Стыдно.

Дом Беспалова ассоциировался у меня с каким-то длинным сараем вокруг пристроек под холмом. И это отставной капитан, воевавший на Кавказе, так живет? Понятно, почему он на войну проситься.

— Какие гости дорогие — вышел встречать Константин Григорьевич, оказавшимся дома. Так же как и его домочадцы, нестройной толпой за ним.

— Да мы к вам на пару минут. Вы уж извините, но спешим — слезая с кобылы, произнес я. Желание задерживаться не было не на грамм, а объедать хозяев еще меньше. — Я решил прислушаться к Вашим советам и купить у Вас собаку.

— Жаль, что Вы не желаете погостить. А вот купить собаку… это Вы, правильно решили — Беспалов.

Нет, всё же умный мужик, всё понял и оценил. Вот только почему так бедно живет не понятно.

— Вы случайно не слышали, что царь-батюшка крайне не доволен ситуацией в Европах и собирается навести там порядок. И даже указ издал — идя к псарни, спросил Беспалов.

— Скажите Константин Григорьевич, а почему вы не хотите создать отряд охочих людей в помощь армии? — остановился я на полдороги и повернулся к хозяину. Озвучиваю свою давно вынашиваемую мысль законного грабежа и поправление материальной базы за счёт «просвещённой Европы». Мне уже стало понятно, что без этого завод… заводик я не построю. Денег не хватит.

— М… Земское ополчение — потом о чем-то подумал и дополнил — но на это надо специальное разрешение и деньги. А их нет. Да и собирают их во время войны, когда…

— Нет, я не об этом говорю. А о летучих отрядах, которые будут действовать в тылу врага резать коммуникации, караваны снабжения и другое. Ведь раньше такие были — перебиваю хозяина.

— Это было очень и очень давно. А сейчас это разбой — опешил Беспалов.

— Какой разбой уважаемый Константин Григорьевич во время войны? Это война — давлю на него.

— Но прежде Вы хотите захватить добычу? А это грабёж — немного презрительно отставной капитан.

— Грабёж, это когда мирное население грабят и насилуют. А я предлагаю создать отряд, который будет нападать на военных противника… ну и получать законную добычу. Как казаки. Чувствуете разницу. Знаете, что сказал Наполеон. Для ведения войны нужны три вещи — деньги, деньги и ещё раз деньги — давлю на Беспалова, а сам краем глаза смотрю, как Фёдор «греет уши». Все слово в слово донесёт. Но и пусть.

— Но Вы не казак, а дворянин. И это… как-то… неожиданно — качает головой Беспалов.

— А Вы подайте прошение, а там будет видно. Пусть хоть попробуют — соглашаюсь я.

— Я подумаю… над вашим… необычным предложением.

Псарня у него была более аккуратно построена, чем дома у крестьян. Видать о ней он заботится больше. Остановился перед деревянным заборчиком, где находились четыре взрослых, и пять щенков разного возраста. Чтобы содержать такую свору, нужно постоянно охотиться. А значит пули, порох, а это всё опять деньги. Ладно. Россию умом не понять, надо воспринимать, как есть и не лезть в высокие материи. Выбрал себе самого любопытного щенка. Тощий на длинных ногах годовалый кобелёк с серыми пятнами на спине и голове. Смотрел на меня своими чёрными глазами в ожидании… ну не знаю чего. Назвал Ремом, сам не знаю почему. Надел на шею собаки кусок верёвки вместо ошейника. Надо будет нормальный сделать. С длиной верёвки сделал поводок. Заплатил, 20 рублей не торгуясь, чему хозяин был безмерно рад. Попрощался, и поехали в Тулу. Решили ехать через Коломну.

Коломна старинный красивый город с мощными крепостными стенами и башнями, стоял на слияние рек Москвы-реки и Коломенки. Много кирпичных церквей и других каменных зданий и домов. Тут соединялся водный путь с Оки, перекрёсток важнейших водных торговых путей. Тут был и крупнейший рынок перед Москвой. Рассматриваю город с небольшого холма. Красивый и необычный городок, если можно так назвать. Потом проезжаем его и рассматриваем. Много тут было и разных мастерских. Судя по домам, должно проживать тысяч 10, а может и больше. Видно, что развитый в промышленном плане город. Надо более внимательно к нему присмотреться, при случае. Сейчас же, из-за эпидемии город «притих». Люди ходят безрадостные, опустив головы. Стараются друг к другу близко не подходить.

Дворян вообще не видно. На большом рынке, часть лавок закрыта. Стоят кораблики разных форм и размеров под разгрузкой. Но как-то всё вяло, как во сне. Надо и к местному рынку присмотреться, но потом.

Переночевали в окрестном лесу. Фёдор к моим вывертам уже привык, поэтому не возмущался. А я не ленился объяснить почему, так или этак. С другой стороны сохраняя дистанцию. Уже понял, другой век другие нравы. Мой надувной матрасик он оценил, в отличие от Новака. Крепостным под телегами вообще привычно, шкуры на землю, сами на них. Мы же укрылись специально изготовленными покрывалами, и под охраной лошадей и Рема заснули.

Глава 5

На следующий день въехали в Тулу. На въезде охрана проверила состояния здоровья и предложила надеть повязки, пахнущие какой-то болотной дрянью. А я-то думал, что их в 20 веке придумали, а смотри-ка, уже есть. Дали почитать бумагу распоряжение главы города. Чушь какая-то. Кроме лучше питаться, ничего путного нет.

— А ещё надо написать, что руки надо мыть перед едой. Воду кипятить. Чеснок и лимон тоже надо употреблять — не удержался я от комментария по поводу прочитанного. Точно, как это я сам про это забыл — а повязки вам не помогут.

Старший охраны ефрейтор Василий Воробьёв, высокий и крепкий мужик под метр восемьдесят на меня так подозрительно посмотрел, но ничего не сказал.

Мы отправились в знакомый мне трактир на Замочной улице. В этот раз всё обошлось дороже. Я, Фёдор, крепостные, телеги, лошади, собака, но и я уже с деньгами. Остаток дня потратил на проведение себя в порядок. Оставил инструкции слугам, а Фёдору наблюдать за ними. Утром отправился к городскому главе города.

К нему пустили, убедившись, что я не болен. Государственный чиновник как-никак. Не очень-то и спрячешься да ещё в таком, очень непростом городе. Сам Николай Николаевич Добрынин с густыми бровями, усами и совсем маленькой стриженой бородкой. Все они тут какие-то волосатики. Почти у всех усы, бороды, бакенбарды. В этот раз он встретил меня более доброжелательно. К нему уже пришли бумаги из столицы с распоряжениями. Поздоровались. Сам глава заседал в большом кабинете за письменным столом в огромном кресле с подголовником. На столе большая фигурная медная чернильница с крышкой, рядом стакан с перьями. Ещё два валика для промачивания письма с медными фигурками вместо ручек. Чудная лампа наподобие керосинки. Позади него два огромных медных светильника на полуколоннах. В кабинете, с одной стороны, ещё был большой светлый сервант или комод. Внизу он закрытый, а верхняя часть с книгами и свитками. Большие дорогие напольные часы, непонятный для меня диван, или как он тут называется. Два полосатых венских стула со спинками. И одиноко стоявший полностью деревянный стул. Это, наверное, для простых обывателей. С другой стороны, пару шкафов с книгами, мутное зеркало приличного размера, ещё несколько венских стульев. Дополняли интерьер картины, вазы и пару скульптур. Огромные тёмно-зелёные шторы с разными финтифлюшками. В общем, богато. Но немного безвкусно и слишком вычеркнуто, на мой взгляд. Скривился от того что я не говорю по-французски.

— Как здоровье Ивана Акимовича — поинтересовался Добрынин.

Что он ещё знает? Кто ему уже что доложил? Да чего это я туплю, явно же бумаги и письмо от Мальцева были.

— Неделю назад всё было хорошо — приходиться шипеть. Глава лицо официальное. Кто его знает, где аукнуться. — Вот Вас не забывает, просил поклон передать, передал послание и мыло. Только-только начали выпускать пробную партию.

Безликую инструкцию я написал сам. Надеюсь, Мальцев меня не съест за это самоуправство. А два лучших куска мыла уже из своих запасов. Тут чиновникам давать подарки принято, называются поминками.

— Любопытно очень хорошо. Передадите от меня поклон, когда увидитесь и за заботу — несколько раз перечитав инструкцию, Николай Николаевич.

— Ещё он забыл написать про постоянное употребление жителями чеснока и лимона — добавляю.

А дальше я был посвящён в ту ж…, которую я попал. Из-за «неумелого обращения и неспособности навести лад на своей территории, приведшей к крупным выступлением крепостных крестьян у помещика Кологривова изымается поместье из его собственности, как ранее уже было заложено». Выделена компенсация в 6 тысяч рублей и штрафом в 3 тысячи, в пользу государства, за оказанные особые услуги и так далее.

Ох, точно афера. Имение стоит намного дороже, пусть и захолустье, но всё же не так и далеко и от Москвы.

— Это не совсем правильно, но так будет лучше. А то-с… холопы и зашибить могут. Вон его старосту зашибли почти до смерти — рассказывал Николай Николаевич.

Ну с… спасибо, Иван Акимович. За мои же деньги подсунул мне и восставших крестьян, и наверняка полностью разорённое имение.

— Я бы хотел прикупить небольшую мастерскую в городе для производства оружия, но со свободной землей к ней — говорю.

— Иван Акимович об этом писал. Я подготовил список, можете ознакомиться — протянул мне лист желтой бумаги глава города.

— А что с ними? — читаю список из 12 позиций.

— Умерли от холеры не оставив наследников — Добрынин.

— Я возьму? Сейчас съезжу, посмотрю и определюсь.

Получаю кивок. Не прощаясь, ухожу. Захватив Фёдора, едем смотреть адреса.

Еду на лошади, кручу головой. Тула не маленький город современности, тысяч сорок, наверное, и будет. А может и больше. Раскинулся на две стороны реки Упы. В прошлые разы у меня всё было сумбурно, хотя и сейчас не сахар. Наблюдаю полнейший разнобой в постройках. Встречаться даже старые избы, наполовину вкопанные в землю. Есть и многоэтажные дома, и даже очень не маленькие. В основном это дворян, купцов и богатых оружейников. Но это уже новой «современной» постройки. Дома дворян резко выделяются колоннами. Огромный каменный дом городского головы. Не далеко деревянный дом-сарай дворянского собрания. Город контрастов сделал я вывод. Но понять жителей можно. Сильнейшие пожары 1834 года уничтожили большую часть Тулы, и нанесли значительный ущерб. Как потом я узнал в 14 миллионов рублей. Много жителей остались без всего накануне зимы. Выделенных 120 тысяч рублей из столицы на новую застройку, часть из которых банально разворовали, ситуацию сильно не исправили. И даже приезд царя с проверкой ничего не дал. Но, несмотря на все несчастья, Тула строилась. Вот и получалось, что временные уродливые избушки соседствовали с каменными домами. Правда, большинство этих домов тоже архитектурой не блистали, даже новые дома. А тут опять несчастье. Сначала холера 1847 пришедшая из Казани, потом и в этом году. Часть лавок закрыто. Сейчас холера в Туле пошла на спад. В этом году она была и не такая сильная, но унесла с собой почти пятую часть жителей за два прихода. (Мне потом сообщили). Заставила городских чиновников принять меры и расклеить распоряжение, которые я уже видел. Много встречных ходит в повязках, намазанных тёмной вонючей мазью, или чем они там их мазали?

Рассматривая здания, подумал, вот разбогатею, я вам устрою строительный шок. Так надо заодно и прикинуть, где строить, чтобы с запасом. А вообще мне лишние глаза не нужны.

Остановился на мастерской по производству самоваров, недалеко от часовни Святого Николая и реки Ржавец. Самая окраина города. Надеюсь и цена, не слишком высокой будет. Сама мастерская была маленькой. Зато огромный двор с невысоким забором, и неплохой склад-сарай по этим временам. А главное это огромный пустырь за забором. Там можно будет и фруктовый сад посадить или другие, какие постройки поставить. Ещё мастерская была на возвышенности. Сейчас из-за сбережения тепла, привыкли строить в падинах. Нужно срочно покупать и начинать строить. В таком доме зимовать нельзя, даже печки нормальной нет. Очаг — каменка это вообще не серьезно. Да их вообще не было сейчас, я точно не видел. Больших русских печей в смысле не видел. Гусь-Мальцевском я даже не заморачивался. Там какое-то чудо и было в доме, но я не обращал внимания.

В доме-мастерской жил сторож Иван. Хромой инвалид войны, который заодно и охранял постройки, чтобы окончательно всё не растащили. Ну что же беру.

С Добрыниным обсудили всё быстро. Единственное затруднение это как меня записать в местный реестр. Дворянин-помещик-заводчик, что давало мне определенные льготы. Обещал подумать.

Место мне досталось за 100 рублей с большой прилегающей территорией, где я старался хапнуть побольше. Но и я, пообещал за его труды, привезти 5 оконных стекол, для его дома. Это по нынешним временам было очень дорого. Тут сейчас у богатых в основном слюдяные окна. У бедных бычьи пузыри. Привозные из заграницы могут позволить вообще единицы. И то это стекло, не в какое сравнение с новым Мальцевским не шло. Будут теперь у нас покупать разные иностранцы — з…

Обсудив все другие организаторские вопросы. Заплатил дополнительно 10 рублей пошлины за имение. Только не понял, что за пошлина. Такие витиеватые фразы «закрутил» Добрынин, обалдеешь, пока слушаешь. Наконец отправился к помощнику-писцу оформлять кучу бумаг. Там пришлось ещё 2,5 рубля отдать. Тут старичок с моноклем в правом глазу и копной седых волос, спрашивает, а что с крепостными крестьянами делать.

— Не понял? Они же мои.

— Так та оно так, но на них наложен штраф. Если он не будет заплачен, то их отправят в Сибирь или на каторгу. А скорее на рудники, там людей всегда не хватает.

— И где я могу их найти — прячу купчую в тубус из лакированной березы, сделанный плотниками в Гусь-Мальцевском.

— В полицейском околотке, в арестантской полуроте.

Фёдора отправил за лошадьми и телегами. Сам еду в полицию, где встречаю уже знакомого станового пристава Титова Владимира Павловича. Он в чёрной форме, застегивающейся на боку и с длиной прямой саблей. Что он с ней будет делать? И это в городских условиях на большинстве узких улицах. Мне не понятно? Меня он явно не узнал.

— Чего изволите? — сказал полицейский и смешно пошевелил чёрными усами.

— Хочу забрать свою собственность — достаю тубус и даю прочитать документы.

— Вот значит как — растягивая слова, произносит Титов.

— Так уважаемый Владимир Павлович, скажи сколько штраф? У меня времени нет, правда, только что приехал. Мы с вами в другой раз пообщаемся, спокойно и за самоваром — с уважением, но жёстко говорю.

— 50 рублей за пятерых.

— Не дешево — а сам достаю деньги.

Забираю замученных крестьян. Которых сначала выпороли, а потом заставляли тут работать. И только-то что бумаги не до конца оформили, спасло их от Сибири, и тут я и вмешался. В общем, повезло им.

— Так, Егор Лазарев, Андрей Михайлов, Фатей Михайлов, Тимофей Михайлов, Захар Михайлов. Родственники, что ли? — и смотрю на них. Кивают — я Ваш новый помещик. Сейчас идем в дом, что я купил.

А дальше начался ад. Несколько раз менял план застройки, потому что многое сначала не учёл. Нанял каменщиков, плотников, подсобников. Женщин, чтобы варили пищу на 30 человек. Над поварихами поставил командовать Фёдора. Слава богу, он уже понимал, что к чему. Там шуму поначалу тоже хватало. Пришлось несколько раз менять «персонал». А первым делом заставил делать туалет подальше, на 3-х человек сразу. Несколько вёдер с водой для мытья рук рядом на подставке. В место мыло для мытья использовали золу, благо её было много. Потом типа душа, ведро с дырками. Мальчишек нанял на подсобные работы: воду таскать, следить за лошадьми и многое другое. Заставлял строителей постоянно мыться. Затем летнюю кухню с печкой и навесом сильно всех заинтересовавшую. Многие работники в свободное время там толкались. Я сначала думал, еду выпрашивают. А нет печь интересует. И кто говорил, что наши люди, тупые? Мастера быстро всё просчитали. Вот только с колосником не сразу разобрались. Надеюсь хоть у кого-то дома появиться. Навес сделали побольше, и для нас с Фёдором там место. Потом там будет летняя конюшня. Стол, лавки, и многое другое. Я так думаю, что мне это ещё не один раз пригодиться. Да и другие новинки мастера примечали, а я примечал мастеров, с которыми можно в дальнейшем работать.

Крику, шуму, зуботычин и остального было много. Привлекли и сторожа Ивана, который хорошо справлялся. Мало того он был ещё и грамотный. Я когда убедился в его честности, так перестал за ним и смотреть, полностью ему доверяя. Чем он сильно гордился и спуску никому не давал. Перепоручив ему и Рема, когда меня не было.

Справлялись и два мастера привезённых с Гусь-Мальцева. Поставленные бригадирами и нахватавшиеся у меня всякого разного при строительстве цеха. И надо признаться, не всегда хорошего. Нескольких упёртых и тупых строителей выгнал. Работы в городе на данный момент почти не было. Хороший каменщик или плотник сейчас обходился по 8 рублей в месяц. Обычно же в 12–15 рублей. Я же ещё и кормил обедом. Стоило это не очень дорого, на мой взгляд, а мне просто было жаль людей. Голодная зима у них ещё впереди. И мой приказ, что у каждого должна быть своя миска, кружка и ложка выполнился быстро, причём хорошо. А как же, иначе не кормили. Построил типа шкафа, где у каждого своё место и попробуй только нарушить. Поэтому, желающих было много, и долго с нарушителями не разговаривали. Или будите делать, как говорят или до свиданья. Зато материалы стоили очень дорого. Сто штук хорошего кирпича 3 рубля 12 копеек. А тот, что не очень 1 рубль 56 копеек. Раствор, доски и всё остальное, тоже прилично.

Сначала хотел замахнуться на двух этажный дом. Но вовремя вспомнил, что уже вторая половина августа. Потом прикинул по финансам и решил ограничиться небольшим добротным домом. Останется потом для прислуги и рабочих или ещё как. А вот старую мастерскую, пристройки, забор и ворота, решил подновить нормально. Часть перенести. Выкопали две ямы под фундамент. Мастера не могли поверить, что это под дом, а это под выгребную яму. Намучился с полом. Железобетонных плит ведь ещё нет. Пришлось изображать что-то среднее. Подвал разделили на две части, своды сделали арочными. Благо замковые камни устанавливать мастера умели хорошо. Я об этом имел лишь общее представления. Потом уже на них железные решётки. Заказал и купил на заводе не очень качественное железо. Его перековали, немного укрепив, и сковали сетки — решётки. Их делали уже в моей старой мастерской нанятый кузнец, почти без перерыва. Ставили на сводчатый потолок подвала и заливали качественным новым цементом, который только недавно появился у заводчиков в Туле. Вторую глубокую яму в метрах 30 от дома, приспособил под выгребную. Прокладка специально изготовленных глиняных труб на метровой глубине, под наклоном и в кирпичных желобах, тоже не прибавило мне настроения. Зато добавило задумчивые рожи, и чесания в затылке мастеров. С арочным перекрытием так же пришлось мудрить, а люк с горловиной пока сделал деревянный из ясеня, а там посмотрим.

Я только беспокоился, чтобы не было сильных дождей. И тут же пришлось вспоминать, что мне и Фёдору, нужна тёплая одежда. Пришлось направиться к швеям. В одном из рекомендованных лучших ателье, заправляла вдова купца Антонова, Анна Ильинична. Тридцатилетняя купчиха была на диво хороша. Светловолосая красавица, почти скрывающая их, за расшитым головным убором. С высокой грудью и холёными руками. Остальное, к сожалению, скрывало эти «дурацкие» платья 19 века. Ну, никак я не привыкну к этой «карнавальной» одежде. Может мне дизайнером подвязаться и привести этих «артисток» в надлежащий вид? Причём Антонова, явно знающая себе цену мадам. И как я подозреваю, беззастенчиво этим пользуется.

В гостях я у неё застал Хрипкову Елизавету Павловну. Сорокалетняя матрона, одетая в какой-то плащ с кучей воротников и в головном уборе с платком. Она оказалась моей соседкой по купленному поместью. Женщинам любопытно было посмотреть на меня, которого в последнее время, так часто обсуждают в Туле. Хотя я так до конца и не понял. Как родственника известного миллионера Мальцева или строителя «непонятного» дома? У самой Антоновой дом не маленький. Деревянный двухэтажный дом с кирпичным фундаментом. Но, на мой взгляд, зимой тут у неё будет холодно. Хоть и стоят красивые «недоделанные буржуйки». Дров тут надо будет, просто, немерено.

Через некоторое время пришлось брать власть в свои руки, под девизом, заказчик всегда прав. Как меня задолбили, эти старые меры длинны, кто бы знал? Все эти аршины, вершки, пяди. Поэтому и одежда у большинства населения балахонная. Как можно точно тут угадать. Я достал свой медный метр и дал посмотреть дамам.

— Вот. Был я на заводе у Ивана Акимовича Мальцева в Людиново. Рабочие подарили мне метр. Французская система длины. Я признал её очень удобной. Есть, как Вы видите, даже очень маленькие деления. Я Вам, дорогая Анна Ильинична, оставлю, закажите себе такой. Но Вам нужно будет сделать их гибкими. А этот мне вернете. Память.

С костюмами определились быстро. Почти английский стиль 19 века и тут уже знакомый. Молодец хозяйка, за модой следит чётко и явно образцы ей привозят. Чуть изменил полы пиджака, ширинку брюк и крепление ремня. А вот дальше пошло… как так можно, так никто не делает. Дворяне такое не носят.

— Так… мадам, моду определяю Я — чем поверг женщин в ступор. Мой категорический отказ от металлических и блестящих пуговиц, вышивки и ярких кантиков на куртках, что осеней и зимней, вообще расстроил хозяйку. Заказал резные деревянные пуговицы тёмного цвета, покрытые лаком.

— Да поймите, дорогая Анна Ильинична, вот зачем мне зимой на морозе металл? А вдруг расстёгивать голой рукой придётся. Тогда как? А длина такая. Как я на лошадь садиться буду?

— Ну а кожей обшивать зачем? — хозяйка.

— Мне часто приходиться путешествовать вот и надо — отвечаю. — Мне надо добротную, удобную одежду, а не карнавальный наряд — подвёл я под всё черту.

— Карнавальный? — только и осталось добавить хозяйки.

Примерило нас, что на ткани я экономить не стал. Заказал самые качественные английские и голландские. Но всё зеленого, коричневого и серого цвета, и чтобы цветовой фон плавно переходил по одежде. Шёлковое нижнее белье, за фасон которого, тоже пришлось поспорить. Но у персов похожее было и хозяйка с ним, явно была знакома. Фёдору тоже, но ткани дешевле и погрубее. И без дорого меха, кусочками меха енота обойдётся. А его робкие просьбы более яркой расцветки я проигнорировал.

К кожевникам, почти такая же ситуация. Но они не возмущались, а признали, что так действительно будет лучше. Заказал и восточные тапки, с которыми тут были довольно хорошо знакомы. А от шнурков вверху сапог, пришли в восторг. Дело в том, что с голенищами тут проблемы. До моего посещения были, надеюсь, больше не будет.

— Не забудьте мне премию за идею — пошутил я.

К середине сентября погода начала ухудшаться, и это заставило меня спешить. Пришлось одного крепостного крестьянина, Фатея Михайлова, дать ему денег, топор и лопату и отпустить домой, с наказом, что барщину отрабатывать не надо. А урожай весь себе собрать. Один чёрт мне им некогда заниматься. Да и не известно, что там выросло? А если и выросло, то что, после крестьянского бунта и усмирения осталось?

Наконец, основные работы были закончены. Я, рассчитавшись, распустил большую часть людей, оставив несколько плотников и своих крепостных. Им тоже выдал зарплату. Они уставились на меня, как на икону, и а потом в ноги бухнулись.

— Так встали, я это не люблю. Работайте хорошо и будьте честными.

Много возни возникло с печкой и водяным отоплением, которое пришлось несколько раз переделывать. Делать две топки раздельно, на большом расстоянии друг от друга. Изначально-то я планировал их рядом. Оказалась, ещё одна вещь, о которой я не подозревал. Тут топили только дровами. И стоили они очень и очень дорого. Телега дров в среднем три рубля и то не очень качественных. Уголь тоже был. Причём совсем рядом, километров в 20 залежи бурого угля от Тулы. Но для отопления не применялся, так как не было русских печей, к которым мы привыкли в 21 веке! Для меня это стало шоком. Я тут же, пока не поздно, заказал 15 телег, из учета килограмм 300 на телегу.

Котел, змеевики, «батареи», вернее толстостенные бачки, сделал медным. С этим, кстати, проблем не было. Могли изготовить, что закажешь. С медью и её сплавами научились так работать, хоть самолет заказывай, сделают. Самовары сейчас брали мало, не было купцов. Поэтому за мои заказы ухватились, как за соломинку. Мало того, мастера сами и привозили. Пытались понять, что я там такое делаю, и куда столько медных изделий идёт. Но тут уже смекнул я, и отшучивался. У меня там работали только мастера из Гусь-Мальцева и мои крепостные. Так что местным ничего не светило. Но даже «своим» я старался не объяснять, а просто командовал.

Всё это мне вышло в фантастическую сумму по местным меркам в 800 рублей за небольшой домик для дворянина и «родственника миллионщика». Местные дворяне и богатые купцы выразились, что мол я собираюсь жить в доме для прислуги, и высказали свое — фи. Простым мастерам, кто имел дело со мной или привозил заказы, многое казалось шикарным, а по мне так не доделанным. И это не считая закрытых ставнями окон. Особо им нравилась печь. Они не понимали, как она работает, но размеры, дверцы и всё остальное приводило их в восторг. Ещё раз убеждаюсь, что зимой не сладко тут всем приходиться. Полностью кирпичный дом с большой верандой и с большими окнами со ставнями. С крышей и кирпичной трубой покрытой кровельным железом и с медным флюгером. Хотел черепицей, но не получилось, из-за отсутствия таковой и мастеров, способных её класть. По мне так строгий, добротный, с верандой и на хорошем фундаменте. Часть дизайна взял у американцев 21 века. Не такой получился дом как у всех тут. Даже какой-то архитектор напрашивался в гости. Но я его культурно послал, банально некогда.

Отделкой займёмся потом. Крестьян отправил в имение. Выписал паспорт на самом обычном листе жёлтой бумаги. Теперь надо было ехать за стеклом в Гусь-Мальцевский, отвезти мастеров и телеги. Фёдор, дед Иван и Марья, самая толковая из поваров, хоть и самая молодая, оставались на хозяйстве. Восемнадцать лет девахи, но с приданым тяжело, вот ещё и не замужем. Зависли всей семьей над пропастью или-или. Цены последнее время опять поползли вверх. Работы в городе нет. Моя работа для неё спасение. Вот и старается девка изо всех сил. Фёдор, как змей искуситель, стал сразу вокруг неё увиваться. Но я предупредил, чтобы было… по уму, и никакого насилия, а деда Ивана следить. Вообще это трагедия, он дворовой служивый и жениться без разрешения не может, она нищая мещанка.

Погода уже начинала портиться, часто срывался мелкий дождик, а ночью было уже холодно. Надо было спешить.

Второй вопрос, не давал мне постоянно покоя. Как заработать на нормальный заводик? Даже с мастерами надо что-то решать. Покупать подмастерьев? А это по 300 рублей. Нет, я не могу, из-за отсутствия средств. Нанимать? Могут уйти производственные секреты, причём аж бегом. В общем, решил с Мальцевым посоветоваться, вот только как это сделать? А напишу-ка я письмо отправят с Гусь-Мальцевского. Напишу свой адрес в Туле. Ну и приглашу в гости само собой. С таким «родственником» надо поддерживать самые лучшие отношения. Даже одно его имя чего стоит. Тут от Москвы недалеко. Может и заедет, он там и так, часто бывает. А пока, решаем другие проблемы.

— А где мне нанять пару бывших солдат, для службы — смотрю на старичка в здании городской управы и думаю, а не стоит ли с ним познакомиться… стоит — и как вас зовут.

— Антон Яковлевич Обновин милостивый государь. А служивых посмотрите на хлебном рынке или в казачьей слободе, там всё рядом — улыбнулся старик.

Ну, рынок, так рынок.

Быстро добрался до рынка. Он на окраине города, но я заехал чуть с сбоку. Чуть дальше от рынка две юрты и три двухколёсные телеги с какими-то огромными колёсами. Не знаю что это, не встречал. Рядом около костра сидят какие-то узкоглазые «монголы» в лисьих шапках. Шапки, наверное, самое лучшее из их одежды у них и есть.

На рынке прикупил чеснока в берестяном лукошке, причём как культурного, так и черемши. Плоды шиповника. Лимонов не нашёл, хотя купцы сказали, что знают такой и могут привезти.

— Я слышал, что под Калугой у Гончарова и у других помещиков, их даже выращивают — поделился один купец. Вот это да! Сделал заказ, но предупредил, что буду только, через несколько дней. Купил у купца глиняный горшок с рязанским мёдом. Мёд это хорошо, надо подумать и посмотреть, как тут с этим делом?

— Как зовут-то тебя? — спрашиваю у купца, чуть старше меня. Скорее не сам дело-то ведёт, а на подхвате.

— Филатом.

— А что эти косые тут делают? — киваю в бок «монголов».

— А это башкиры. Уговорились с одним купцом, и из-под самого Оренбурга, товар везти. Ещё охранять его и товар. Привезти — привезли, но купец помер по дороге. Родственники обвинили их в невыполнении уговора, и отказались им платить. Они жаловаться. Вот ждут решение. Но никто им ничего не заплатит. Уговор не выполнили.

— Так сейчас же холера. Любой помереть может? — удивляюсь я.

— Так та оно так. Но уговор есть уговор — и поднимает палец вверх.

— Ясно — вздыхаю я. Караван, купцы туда-сюда, вертится в моей голове.

Потолкавшись ещё немного на рынке, приценившись и поспрашивав о найме, которого не нашёл. Или, скорее всего со мной связываться не захотели. В Туле у меня уже сложилась репутация очень требовательного хозяина и заказчика, хоть и платил я хорошо. Служивые не мастера, скорее решили подождать и ещё присмотреться.

Покрутился, покрутился и поехал к башкирам.

— Добрый день. Кто старший? Говорить хочу — не слезая с лошади, смотрю на десяток мужиков сидящих около казана, в котором греется вода.

— Илле Назир, слушай тедя — коряво произнёс плотный мужик, в надвинутой до бровей шапке и одетый чуть лучше других. Кривой кинжал выглядывает из-за пояса.

— Слышал у вас беда. Могу помочь.

— Чем?

— Почему казан пустой? — всё так же сижу спокойно на Звёздочке, не знаю правильно это или нет. Вообще не понятно, как они такие чумазые холеру пережили.

— Денег нет. Кушай нечего — Назир.

Так я и поверил. Да тут лесов и что бы башкиры чего-нибудь не добыли? Быть такого не может. Вот только показывать бояться, земли-то вокруг помещичьи. За охоту могут и привлечь, они не дворяне и не военные, а ещё и инородцы.

— Возьми. Купи. Воины должны есть хорошо — и протягиваю 5 рублей ассигнациями.

Мы пристально смотрим друг на друга.

— Так что хочешь? — башкир.

— Мне нужны воины… на долго, долго — говорю и спокойно смотрю на него, не мигая и не отводя глаз.

— Садись — приглашает.

Я слезаю с лошади, а они ухмыляются, видят какой я наездник. Так и держу пятёрку в руке. Назир кивнул, один встал и взял деньги. Да как их различать, они почти как близнецы-братья? А ещё им надо банно-прачечный день устроить, причём срочно.

— Пусть воины сходят и купят что надо — усаживаюсь по-турецки, но подложив маленькое бревнышко.

«Политесы» мы с ним разводили долго, а я, помня пословицу «что восток, дело тонкое» не спешил. Договорились. Но сильным «камнем преткновения» стало мое требование к мытью и санитарии вообще. Остановились на условии, что они переезжают на пустырь за моим домом. Что мне дают двух конных воина и двух вьючных лошадей к ним. А по-моему приезду решим и остальное. Ну-ну, они надеются на справедливое решение.

Процедура стирки одежды и купания двух воинов у меня вытрепала все нервы. Я чуть не сорвался и не выгнал их всех и подальше. Остановило то, что если договоримся, то я получу почти два десятка верных бойцов, владеющих луком, крайне необходимых мне в дальнейшем.

— Дед Иван ты же знаешь местных лучше. Подбери мне несколько рисковых и не болтливых парней хотящих заработать. Надо торговый караван сводить. А там знаешь, там всякое бывает — напутствовал я старого солдата. — Ещё мне нужен мальчишка водовоз или тоже солдат-инвалид.

С хорошей питьевой водой в городе проблемы приходится возить. Я ещё эту проблему так до конца и не решил, склоняюсь в водонапорной башне, сзади мастерской. Это для технических нужд и бочки в чулане для питья. Всё упирается в деньги, да ещё налоги скоро платить.

Глава 6

Поездка в Гусь-Мальцевский, туда и обратно прошла без происшествий. Заодно и Рема прогулял, а то он бедный засиделся. Всё неплохо, не считая похолодания. С этого я сделал вывод, что надо срочно делать и палатку с буржуйкой или тёплый фургон. По приезду в Гусь-Мальцевский башкир оставил в карантинном месте, сам остановился у Шулера. Тут же распорядился упаковать мне стёкла, чтобы везти на лошади и заплатил за них. Между прочим, по три рубля за небольшой лист размером 80 на 80 сантиметров и это только для меня. По сколько же тогда Мальцев их продает в столице?

— Вы уехали, и тут стало совсем спокойно — то-ли жаловался, то-ли сожалел Шулер.

— И не поймешь Вас, Александр Карлович, что же Вы хотите? — улыбнулся я.

— Да я и сам не знаю. Но Вы приезжайте почаще, Дмитрий Иванович — напутствовал меня Шулер.

— Как немного разбогатею, так к вам и приеду. Мне много чего у вас надо — пошутил я.

Заставив этим ответом криво улыбнуться хозяина.

В Туле Добрынин внимательно рассматривая стёкла, произнес — Ох хорошее стекло варит Иван Акимович, просто замечательное. А почём он их продаёт?

— Не знаю, Николай Николаевич — и смотрю, что он пристально смотрит на меня, добавляю — правда, не знаю. В Москве, по-моему, уже есть.

— А что Вы за печь соорудили, Дмитрий Иванович?

Да-а, настучали уже. И когда только всё успевают? Видать вопрос очень и очень болезненный.

— Поставлю стёкла, чуть-чуть приберусь и приглашу Вас в гости — осталось мне сказать. Да какие гости, там внутри дома ещё конь не валялся. А к туалету я даже не приступал. И некогда и никак не определюсь, да и расходы откровенно пугают.

— Ну а башкиры из семьи Кустур рода Бурзян, Вам зачем? — хитро прищурился Добрынин.

— И чем знаменит их род? — удивился я.

— А то, что они смутьяны и зачинщики беспорядков в Отечестве. Этот род принял самое активное участие в беспорядках Пугачева и других. Убивают чиновников и офицеров. Я не желаю, чтобы они тут находились. Пусть отправлялись к себе, и побыстрее — грозно сказал градоначальник.

— А с оплатой? — вырвалось у меня.

— Какая им ещё оплата? Наверное, специально купца уморили.

— Так я их скоро и заберу. Я хочу сводить торговый караван в Крым — воспользовавшись паузой, вклиниваюсь с репликой.

— Вы этим хотите заняться? Как-то для благородного молодого образованного человека это не лучшее занятие. Не позорьте отца. Поступили бы Вы лучше на службу — немного с презрением Добрынин.

— Нет, на службу, я не хочу. А вот денег мне на мастерскую не хватает, вот и вынужден — отвечаю.

— Ну, так и попросите у Ивана Акимовича, а не шляйтесь с разбойниками и смутьянами. Так и до Сибири не далеко.

— Я подумаю и прислушаюсь к вашим советам — стараюсь быстрее закруглить не нравившийся мне разговор.

— Идите и хорошо подумайте молодой человек — сердито напутствовал меня градоначальник.

Мои акции в глазах местных властей упали ниже плинтуса. Встречают по одёжке… которая совсем и не такая, как у других. А провожают по уму… а в глазах местных дворян, у меня его нет. Ссориться со всеми никак нельзя. Куда же мне их приткнуть, чтобы глаза начальству не мозолили? О… вспомнил, у меня же имение есть. Дальнейшее обдумывание с разных сторон привело к стратегическому плану. В этом году царь Николай в Европу точно не сунется, зима на носу. Хотя и объявил, что наведёт там порядок. Помню, что он перед Крымской что-то нам в Венгрии наделал, что потом вся Европа плевалась, шипела и душителем его называла. Но вот что, точно не помню и главное когда? Надо вспомнить. Но, похоже, что очень скоро. Я же постараюсь помочь европейцам побольше пошипеть, а себе материально… на заводик.

Но тут ко мне… чёрт принёс… красивое создание, свет Анну Ильиничну с примерками. Понимаю. Очень ей любопытно посмотреть, что за дом и как внутри. Быстро ничего не скажешь, скроила. А может, хочет похвастать, что была одна из первых. Но вроде тут принято извещать о визите, или нет? Может это дел не касается? Я сам прусь куда ни попадя, без всякого предупреждения. Но это к «деловым» людям, а к дворянам, так не принято. Надо заранее извещать… в общем намучаешься. Ну их, мне совсем не до них.

С ней ещё пару девушек-портних, белошвеек в карете.

— Проходите дорогая Анна Ильинична. Но предупреждаю сразу, стройка ещё идёт и идёт. И повёл их в гостиную, где было уже почти всё готово, кроме нормальной мебели. Сильно я не заморачивался. Часть оставили так, часть заштукатурили, а часть стены покрыли светлыми деревянными досками под лак. Плюс большие окна, смотрелось для этого времени необычно. Все же это не дворец графов и князей.

— Снимайте с себя верхнюю одежду. У меня очень тепло, а то запаритесь — смотрю на её кучу одежд. С ума сойти, это сколько же она времени одевалась? А потом же ещё и раздеваться. Ух.

— Ой, а что это такое красивое? — смотрит на мою фильтровальную колонну, которая выделялась в гостиной, как новогодняя ёлка в праздник.

Пришлось объяснять. Пришлось даже воду дать попробовать. И вопросы посыпались… причём очень деловые, одно слово купчиха. Да ещё, сколько это стоит? А я знаю, почём их Иван Акимович продаёт? Прятать колонну что ли, от следующего посещения аборигенов? Или может мне дилером Мальцевского завода стать? Все с вопросами, где и сколько?

— Вы уж извините Анна Ильинична, я только приехал и никак не рассчитывал на ваш визит — развожу руками.

— Ничего, ничего Дмитрий Иванович. А что у вас за печь такая большая?

В общем, при её отъезде еле отделался с обещаниями пригласить «на новоселье» в ближайшее время. Но один узелок на память я завязал вовремя примерок. И на счёт иголок и булавок тоже. Жаль, что этот процесс выпуска мне сейчас не потянуть, а то сразу все мои финансовые проблемы решились бы.

И ещё. Вынес из нашего общения урок, попади такой в лапки, скрутит, и мяу сказать не успеешь. Хоть и выглядит, как богиня. Так что с ней надо держать ушки на макушке. Своей макушке.

Но я, всё же о другом помечтал, красивая с… минут десять. Ладно, дела не ждут. Встал и пошёл.

— Назир, сколько вам должны? — спрашиваю, садясь перед илле[2]. И показываю руками, чтобы мы остались одни.

— 100 руб-лей — коряво отвечает предводитель башкир.

Блин, если я так деньги тратить буду, то скоро придётся опять в кабалу к Мальцеву лезть. Денег и так почти не осталось.

— А как узнали, что вы из семьи Кустур рода Бурзян?

— Вот — и показывает на груди вышитый круг, по его краям орнамент, внутри которого рога, и какая-то блямба.

— Твоё ж… — вырвалось у меня и дальше… Чуть остыв, начинаю излагать свой план. Сейчас едем в имение, там смотрим, что к чему. Потом они едут домой. Могут и найм подхватить и возвращаются к началу лета. Приехать должны в имение и оттуда прислать крестьянина, что прибыли. Одежда должна быть тёмная и никаких знаков на ней быть не должно. У всех должен быть лук, с не менее двумя колчанами стрел готовых и двух запасных, без наконечников. Все должны хорошо стрелять, работать копьём и кнутом. Если кто может хорошо ургой владеть, то отлично. Захватить и другое оружие, но прятать и лишнее внимание не привлекать.

— Что делай будем? — опять смешно выговаривает Назир.

— Пойдём в набег за границу. Но это ты и я, и всё — показываю пальцам, и говорю совсем тихо.

— За границу — улыбается — это корошо. Но…

— Пойдём торговым караваном. Я дворянин — перебиваю его и поднимаю палец — на нас напали, мы отбивались.

— Корошо, мы согасны — ещё больше улыбается башкир, хотя куда уже больше. И так рот от уха до уха. Я отдаю 100 рублей, а у самого кошки на душе скребут. Не дай бог всё сорвётся, такие деньги потеряю.

В имении, как я подозревал, всё плохо. Дома у крестьян плохие. Маленькие, наполовину вкопанные в землю, на крышах мох. Даже заходить не стал, чтобы вшей не поймать. Печек нет, домашних животных мало. Лошадь, вообще только одну и видел, с телегой которую-то и выбросить не жалко. Из всего плюса только территория. Два с половиной нормальных поля, потом какие-то куски. Неплохой лесок и три больших луга с куском речушки. Несколько разных оврагов и несколько холмов. Свой дом бывший помещик почти развалил, гад. Забрал даже двери. Да и дом тот, фигня, но лучше, чем у крестьян. Какие-то помещики тут не богатые. Этот, наверное, из бывших служивых нижних чинов, за что-нибудь награждённый. Но скорее всего предки, я так думаю.

— Михайловы, Лазарев идите сюда — сам сижу на коне в окружение башкир. Рем на повадке, а крестьяне стоят, испуганной толпой. — Вы у меня работали, печь во дворе видели, почему ещё ни у кого нет в доме?

— Так это барин… незашто купить кирпич, дверцы и решетку — мнется Тимофей.

— Так я же вам заплатил?

— Ну… мы…

— Куда дели?

— Зерна купили и других продуктов — Егор Лазарев.

— Не понял. А вы что вырастили?

— Так… Всё старый помещик забрал с солдатами за недоимки.

Вот с…, ну попадись мне, все зубы пересчитаю. Так мои крестьяне зиму не переживут. Придётся опять помогать и не раз.

— Даю 50 рублей на общину. В долг до будущего урожая. От барщины освобождаю на 3 года, но если надо, будете работать. Будете, за оплату. Помещичьи земли весной распределю за аренду.

Просто так давать здесь нельзя, уже убедился. Многое приходиться буквально вколачивать. Но когда выгоду почувствуют, и что их потом не обманут, работают очень хорошо. Не все, но многие.

— Кто сейчас староста? — крестьяне вытолкали Лазарева. — Так Егор. Дом помещика отремонтировать и поставить там печь. Отдать самой нуждающейся семье. Сами решите по справедливости, он мне не нужен. Остальные подправить всем миром. Лес стараться не рубить. Ветки можно, но так, чтобы деревья не погибли. Первый овраг от деревни засыпать с ближайшего холма. Посадить вокруг домов фруктовые деревья. Если нет, то рябину, калину и липу. Вон там и там — показываю рукой — посадить молодые березы из леса, ну и подумайте, где ещё можно. Через два месяца приеду, проверю. Подушный налог заплачу в этот год сам, потом сами. Вон на тот луг весной, вот эти приедут — киваю на башкир. — Всё понятно.

Кивают головами, а я передаю 50 рублей Егору, так чтобы видели остальные.

— Теперь мне нужна девчонка в услужение, посообразительнее. Кто даст?

Выталкивают чумазую лет девяти малышку и, похоже, кого-то из Михайловых. Быстро сориентировались, молодцы.

— Тимофей держи мыло. Отмыть, высушить и завернуть в покрывало — кидаю мыло и покрывало.

Ждать пришлось минут двадцать.

— Если что, пришлёшь, кого или сам придёшь ко мне. Хорошо кутайте и сажайте её в мешок — распоряжаюсь. Игнорирую оставшийся кусок мыла. Мешок с лямками одеваю за спину. — Как звать?

— Настя — тоненький голосок. Интересно, она хоть ела сегодня? Но делать нечего, придётся потерпеть до дома.

— Ты если замёрзнешь или другое что, сразу говори, ясно.

На перекрестке расстаюсь с башкирами и направляюсь в Тулу. Рядом трусит Рем. Надо бы заехать в уезд в г. Венёва, да и навестить Хрипкову, но нет времени…

Вот уже второй день, я бесцельно хожу по торговому рынку в надежде зацепиться за какую-нибудь идею и заработать денег. Иначе меня ждёт финансовый крах в ближайшее время. Погода уже совсем не балует, наступила зима. Мне зябко и я передёргиваю плечами, кутаясь в куртку. Моя одежда вызывает интерес у обывателей. Явно заграничная, шепчутся они. Меня раздражает грязь на рынке. Надо поставить вопрос, чтобы замостить, подумал я. И тут мой нос на чистом и морозном воздухе, уловил запах бензина или керосина. Подхожу и интересуюсь, оказался керосин. Привезли для аптеки, кожевников и оружейников. Спрашиваю цену, 40 рублей пуд. Перевожу 2.5 рубля за литр, это не считая, что керосин легче воды. Чего-то дороговато. Стоп. Эврика, лампа! Алладин. Алладин нам не нужен, тут сразу замёрзнет, да и сокровищ тут нет… а будет керосиновая лампа. Она всё равно вот-вот должна скоро появиться или уже появились, но сюда не дошла? Плюс и греет она лучше свечей. Вот не помню точного времени их появления. Про Крымскую войну почти всё помню, а вот элементарных вещей не знаю. В продаже нет, значит, нет.

Тут самоварных мастерских много, наладить производство будет без проблем. Сделаю несколько штук. Одну продам, устроив аукцион и пусть выпускают. Вот тогда и керосин подешевеет. Тем более нефть есть. Она тут на болотах рядом, видел на рынке. Наверное, не много, но на первое время хватит. Аргандовы лампы, что я видел у Добрынина и Антоновой, позволить себе могут единицы, а воняют они просто жутко. А там и примусы подгоню, чтобы наши солдаты не мёрзли. Да нет, солдатам это не подойдёт, не по солдатскому карману, зато офицеры клюнут.

С воодушевлением помчался домой делать лампу, но пришлось разбираться с поварихой Марьей. Она дочка не богатого мещанина, Виктора Алексеевича Трофимова. В основном семья живет тем, что сдают большую часть своего дома в наём на Заварной улице в Оружейной слободе. Занимаются и мелкой торговлей. Марии приходиться каждый день ходить туда и обратно, да ещё и через мост. Плюс на рынок по мелочи, так как основные продукты я закупил «оптом». Привёз на телеге и разложил в огромных глиняных кувшинах с крышками, чтобы мыши и крысы не лезли в подвал. Тоже спецзаказ на кирпичном заводе. Вообще о них знали. Редко, но делали. Но особым спросом почему-то не пользовались, непонятно. Хотя греки и римляне их уже не одно тысячелетие использовали.

В общем, мне надо как-то оформлять Марию на работу или отказываться от её услуг. С одеждой у неё не очень. Если когда тепло у неё ещё что-то есть, то зимней нет. Вернее нет нормальной. А то, что есть, меня не устраивает, категорически. Только простывших поваров нам и не хватает. Надо вкладываться, и не мало, а какие гарантии мне? Тут ещё Фёдор пытается давить на жалость, а то я не понимаю, с чем она связанна. Что же делать?

Вот с малышкой я разобрался быстро. Оформил в управе и приставил в помощь и учёбу к Марьи. Настя моя крепостная и без моего разрешения никуда не уйдет, платить ей тоже не надо. Контроль над людьми в Туле, намного сильнее, чем в других городах. Одежду для неё получил от кутюр, самой Антоновой Анны Ильиничны с хорошей скидкой. Весь полный комплект обошёлся в 8 рублей. Причём очень качественной одежды. Не все дворяне могут себе позволить такую одежду и для своих детей. Салон Антоновой и так был популярный, а в последнее время так особенно. Вспоминаю как…

— Это за что мне, такая милость? — улыбаюсь милому созданию, которая кокетливо поджала губы и явно играет со мной. Отхлебываю чай из чашки и прячу за ней свою улыбку. Сидим мы у неё дома по делам и видимся достаточно часто. Сидим за овальным столом покрытым скатертью с узорами, пыхтит маленький причудливый самовар. Обычно я «налегаю» на мёд и хозяйка меня им угощает.

Остальные дворяне меня игнорируют, я даже особо и не разбираюсь почему. Неинтересно. Мне с купцами общаться проще и лучше. И ещё я не гнушаюсь поговорить с разными мастерами. У них много хороших идей, надо только успевать записывать, всех и не упомнишь, но пока нечем. Были бы деньги, я бы часть крепостных мастеров просто выкупил. Такие головы и руки, просто клад!

Карандаш сделать что ли? А то немецкие карандаши по пять рублей за штуку, покупать я не хочу, категорически. Самый простой способ насколько я помню сажа, древесный уголь и глина. Плюс на связку добавить жира, а может, и нет. В общем, будем пробовать. Графита у нас всё равно нет, а из Германии везти не будем, перебьёмся. И краску для письма как-то так делают, на сколько, я слышал. А вот с обычными чернилами проблем нет. Зимой всё равно делать будет нечего, поэкспериментируем.

— Вы знаете, дорогой Дмитрий Иванович, ваш покрой куртки стал неимоверно популярен, и я получила несколько заказов. Благодаря Вам — кокетничает со мной Антонова, моргая пушистыми ресницами. Нет, ну как все же, хороша-а. Да, хороша-а Маша, но не наша.

— Раз идея моя, значит и деньги тоже мне давать надо — шучу. Ещё бы не популярна. Да она и в моём времени популярна, плюс отстёгивающийся капюшон. Немного изменённая под местную, чтобы совсем не шокировать обывателей.

— Нет, ну право это… Вы пошутили. Но хорошую скидку на все ваши заказы я вам обещаю и уже делаю.

Вот, молодец, люди столетиями думали, а она хочет на халяву. Но подмётки на ходу режет, купчиха с большой буквы…

Ещё одним жителем, без прав, но с обязанностями, у меня в доме появился мальчик Иван. Двенадцать лет парню, которого я стал звать Ванюша, чтобы не путать с дедом Иваном. Какой-то его дальний родственник. Он возит воду, приносит уголь и помогает Фёдору с лошадьми. Когда дед Иван его привёл ко мне, я посмотрел на парня и улыбнулся. Черноволосый мальчуган с карими глазами, стоял почти по стойке смирно. Ох, не зря я завёл такие порядки, иначе тут никак. Чувствуется школа деда Ивана. Интересно, что он ему наговорил про меня? Второе, что меня развеселило, это только что перешитая одежда с явно видимыми следами. Солидная подготовка по нынешним временам. Положил ему оклад в месяц, 2 рубля и полный харч. Но предупредил, что первые три месяца денег не получит. А в место них получит зимнюю куртку, шапку, варежки, кожаный фартук с карманами и нарукавники, для работ. А если будет стараться, то и обувку. Опять выручила Анна Ильинична, при этом её заинтересовал фартук с нарукавниками.

— Откуда Вы берете такие придумки, Дмитрий Иванович?

— Из жизни Анна Ильинична, откуда же ещё. В Древнем Египте такие вещи использовали, только мы многое забыли. А я люблю книги, разные картинки и гравюры. У Вас кстати нет? Вот скоро собираюсь поехать в Москву что-нибудь ещё присмотрю.

Надо срочно найти какую-нибудь старинную книгу, а то уже меня Антонова подозревать стала. Вот пока не пойму в чём?

— Может, и меня возьмете в гости к Ивану Акимовичу?

— Я, подумаю, как это лучше сделать. Но ничего обещать не буду.

— Ну… какой Вы прямо… — и надула свои прекрасные губки.

— Ну право, Вы как ребенок. Иван Акимович не очень жалует, когда его не предупреждают о визите — вот только тебя там и не хватает, итак всё запуталось. Понятно, что познакомиться с Мальцевым желают многие, а ещё лучше добиться благосклонности. Смотришь и плюшки, какие упадут в руки. Вот такой разговор у меня состоялся недавно с Антоновой. Вот же бог дал и красоту и ум… и настырность.

А сейчас я сижу и смотрю на Марию, просто Марию, и думаю, что же мне делать? И девушка толковая и риска много. И ушки у неё есть, а мне лишние разговоры по городу ни к чему. И так хозяева мастерских донимать стали. Чуть появишься у них, чай зовут пить или другое и что по крепче, и давай пытать. Кризис у нас, а Европа наступает, пока только товарами. А почему собственно только я должен думать? И так проблем «выше крыши».

— И так Мария…, а ты Фёдор сядь, не стой столбом передо мной… как мне с тобой поступить? Тебе надо зимнюю одежду, которая стоит очень не дёшево, раз. Второе, тебя надо как-то оформлять в управе и платить налоги… Так как ты мещанка. Ты тут уже многому чему научилась, три. Завтра тебя поманят, и ты уйдёшь, четыре — вижу, она хочет, что-то сказать. Поднимаю ладони — И последнее, зачем мне всё это надо?

— Но я никуда не собираюсь — зашмыгала носом Мария, понимая, что из-за этого её услуги могут и не понадобиться. А самое главное лишиться теплого и светлого дома зимой и с такими благами, о которых даже её отец ничего не слышал.

— Неделя тебе думать, как быть? Посоветуйся дома — смотрю, сейчас в рёв ударится — я пока ничего не решил и тоже не знаю, как быть. Но решать, что-то надо, причём быстро. Добрынин и так на меня зол, «неправильный я дворянин».

Взмахом руки отпускаю обоих, а сам сажусь мастерить горелку для керосиновой лампы. Резервуары с ручками, резьбой и крышками на них, на полуштоф, мерной бутылки емкостью 0.6 литра, я заказал у самоварщиков. Причём предупредил, чтобы вес был маленьким. Фитиль мне сделали у Антоновой за несколько минут, пока я с ней чай пил. Потратил пару дней и несколько тонких листов меди. Отделался сбитыми и пораненными пальцами, но пять экземпляров сделал. Конечно, с мастерами по меди мне не тягаться и близко, но мне это и не надо. Мне надо, на показательные выступления и всё.

— Фёдор собирайся, поедешь в Гусь-Мальцевский и пусть сделают из прозрачного стекла вот такие штуки. Так, не смотри на меня хмуро. Я же сказал, пока с Марией ничего не решил. Решу после твоего приезда — говорю строго. Вот тоже мне Дон Жуан российский, на мою голову.

Глава 7

Но свалились мне на голову гости. Во двор стали заезжать возки и сани в огромных количествах.

— Барин, там это… там царь приехал со товарищами — вбежал в дом и затараторил Ванюша.

Вот же святая наивность. Мечта, понимаете ли, у парня царя увидеть! Кто-то ему наплёл небылиц про прошлое посещение царя, вот он и бредит. Но царь не царь, а встречать гостей надо. Сваливаю, части деталей лампы в деревянную коробку, которую заказывал у плотника в кучу и отношу в комнату. Никогда не забываю о безопасности. Я бы и сейф заказал, да денег нет. Накидываю куртку и иду встречать. Да-а, это гости, пожалуй, не простые пожаловали. Во двор въехали три кареты на полозьях, четверо саней и двенадцать конных. Такого столпотворения со времён строительства тут не было. Над каретами вились дымки. Из ближней кареты к дому, всё в дыму вывалилась большое и необъятное меховое нечто. Этим нечто, оказался Иван Акимович, в куче шуб. Нет, этот гость для меня по круче царя будет, со всеми его сотоварищами.

— Какими судьбами Иван Акимович? Проходите быстрее в дом — развожу я руки, не зная как дальше мне реагировать. Краем глаза наблюдаю, как из других карет, в клубах дыма с трудом начинают вылезать горы меха. Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос.

— Ты же приглашал «родственничек» в гости, вот мы по пути и заехали. А заодно и подарки тебе завезли на новоселье. Так что принимай гостей — наполовину обнимает меня Мальцев. Я даже на мгновения опешил от такого.

— Прошу, прошу, гости дорогие — ох и воняет от них дымом. Они там что, коптились в своих повозках?

Толпа вваливается в прихожую.

— Господа раздевайтесь у меня тепло — и сам показываю пример. — О, и Вы здесь Анджей Радомирович, очень рад.

Шесть человек при помощи слуг снимают с себя кучу шуб и валят сверху на вешалку, так как петелек у них нет. Гора меха разных животных. Увидели бы «зеленые» удавились бы. Остальные слуги начинают таскать разные коробки и сундуки в дом, а я даю распоряжение деду Ивану. Вещей какое-то невероятное количество. С такими запасами не то, что из Москвы в Тулу, на северный полюс добраться можно. Продукты в кладовую, а вещи в коридор.

— Принеси большой котёл из погреба. Потом все перебирайтесь в ваш душ, там будете с Настей и Ванюшей, пока гости тут.

Где-то же я должен гостей разместить? Тут меня никто не поймёт, если слуги будут в комнатах, а господа в коридоре. Да я и сам бы не понял. Так, а где мне служивых и слуг разместить? Не в промёрзшей же мастерской? Части слуг отдадим большую комнату на всех, а остальных на чердак. Там не так тепло как в доме, но теплее, чем у многих местных. Думаю, что не замёрзнут.

— Так Мария ставь пока чайник, принеси капусты и грибов и начинай варить гречневую кашу, по-нашему — даю распоряжение. Чёрт, да не предназначено у меня на такое количество народа ничего. И еду у нас готовят простую, но сытную и без разносолов.

— Не надо беспокоиться у нас всё с собой. Мы же знали, что ты ещё не успел устроиться — возник за спиной Мальцев и кивнул одному из слуг.

Все господа из карет, уже расселись вокруг стола, накрытого по такому случаю единственной скатертью. Это хоть как-то украшает мой непритязательный стол. Зажигаю дополнительно сальные свечи, которых тут по 18 рублей за пуд. С ума сойти можно, от такой цены на них. Меня долго потом жаба давила от покупки, а сейчас вот и пригодились. Слуги начинают выставлять и расставлять на столе закуску и бутылки, а я подзываю старшего.

— Как звать?

— Андрей Сергеич.

Ого, что за гусь? Потом разберёмся.

— Так Андрей Сергеич. Как закончите, дед Иван покажет, где и что. Кому места не хватит, тот спать будет на чердаке. Предупреди, чтобы не топайте там. И пусть туда лезут самые лёгкие, Мария сварит кашу, покормит. К девке пусть не лезут, иначе прибью. Всё понятно. — И возвращаюсь к столу. Господа уже от тепла поплыли, начали снимать и расстёгивать одежду.

— Тепло тут у тебя, Дмитрий Иванович, очень тепло — Новак.

— А чего мне в холоде сидеть?

— Правильно. Это такая же печь, что ты у Шулера во дворе сделали? — Мальцев.

— Почти — улыбнулся я. Ох чувствую, будет у нас ещё разговор на эту тему. Слишком он внимательно смотрит вокруг и всё примечает. Допроса с пристрастиями мне не избежать.

Слуги заставили стол так, что и места не осталось, причём и наставили много привезённой стеклянной посуды и отошли.

— Позволь тебе представить Торопина Андрея Дмитриевича, Орлова Николая Ивановича, Веберга Луиса и Зотова Александра Ивановича — по очереди представил их Новак.

— Ну, давай за твой тёплый новый дом, чтобы стоял он долго — чокнулись, выпили. Ох и хороший коньяк. Я и забыл когда такой и пил. Сколько же ему лет интересно? Закусил копчёной рыбой, по-моему, осетрина. На столе в основном стояли мясные и рыбные блюда, сыр. Но есть, и немного соления от меня и свежий хлеб.

— А ты знаешь, Дмитрий Иванович, что оконное стекло царь очень хвалил и приказал увеличить выпуск.

— Да откуда же — улыбаюсь я. Ясно, пробный камень в мой огород, опять сватать будет. — Сильно покупают?

— Почти всё за границу идёт в Англию и Голландию.

— А что наши?

— Наши думают… до весны — усмехнулся Мальцев. Какой неоднозначный ответ, понимай, как хочешь.

— А фильтры? — мне интересно это больше.

— Тоже берут, но не так хорошо. Да и царь-батюшка к нему отнёсся с прохладой, но приказал медикусам разобраться, полезная это вещь или нет.

Ну, это будет долго, а в столице тем более. Умные купят, а дураки может быстрей сдохнут и желательно, чтобы у нас.

Дальше пошёл обычный светский трёп, кто с кем и когда, который мне абсолютно не интересен, всё равно никого не знаю. Потом пошло дело за политику. Что царю все эти революции в Европах очень не нравиться. С Наполеоном Третьим что-то он там тоже не поделил. Собирается послать войска и разогнать их там всех, плётками. Наивный. Вон в газетах об этом уже напечатали.

— Ну а Вы как считаете, Дмитрий Иванович? — обратился ко мне Зотов.

И за столом образовалась тишина. Скорее всего, моё прошлое выступление дошло и до собравшихся за этим столом.

— А сколько это будет нам стоить материально и ещё в русской крови? — спрашиваю их.

— Вы это к чему? — осторожно спрашивает Орлов.

— А к тому, что наша Отчизна и так не богата, а народ крайне беден. Почему это мы должны, да за свои же деньги, наводить порядок в этих Европах?

— Да, но мы так можем опять получить потом большое восстание в Польше. Как было уже не раз — Мальцев.

— Кому нужен порядок в Европе (газету, я тоже читаю, и за событиями слежу) Габсбургам, пусть платят и нанимают наёмников. Пусть даже наших солдат, инородцев и страна тогда выиграет, а не проиграет — отвечаю. А ещё лучше кавказцев нанять и туда их переправить, а назад пусть сами добираться.

— Да… неожиданно… Но наши генералы будут категорически против — Зотов — с Вами никто и никогда не согласиться.

— Да наши адмиралы и генералы и так ничего не могут и не умеют. Вспомните нашествие Наполеона — отвечаю на это.

— Как-то это не патриотично и нехорошо. И, слава богу, они Вас не слышат. А то одной дуэлей можно и не отделаться… Сибирь — Новак.

— Зато честно. А у нас после Суворова, ни одного толкового генерала не было, и нет — припечатываю.

— Да откуда Вы знаете? — Орлов.

— Так подождите. Вы, Дмитрий Иванович, считаете, что в Европу нам идти не стоит — Мальцев.

— Не знаю. Может и стоит. Но только не за тем, как считают наши генералы.

— Вы уж просветите нас — возмущённо Зотов.

Вот напали, один Мальцев нейтрален, но скорее по другой причине.

— А чтобы банально их грабануть. Тогда не бастовать, а работать им надо было бы — отчеканил я.

— Но позвольте — Веберг.

— Не позволю. Скажите, что тут делали крестоносцы, а татары, османы, а Наполеон? Почему им можно, а нам нельзя? Или Вы, все забыли… как воины Наполеона церкви грабили, а они же христиане… были.

— Вы-ы тоже рассуждаете, как разбойник с большой дороги — Торопин.

— С большой дороги разбойники это в Англии с Францией, которые грабят колонии и ради этого уничтожают целые народы. Или вам напомнить, как Англия ведёт себя в Ирландии или в Африке или в Индии. Или как Франция в Алжире и Марокко. А сколько из Африки вывезли и вывозят рабов на американский континент.

— Но там же дикари? — Веберг.

— Там дикари, тут у них варвары… поэтому мы идём к вам. С солдатами и пушками… а на войне всякое бывает — подыгрываю себе интонацией голосом. — Вот только как их пираты и грабители становятся лордами и дворянами и откуда у них деньги, говорить вслух у них никто не хочет — перебиваю я.

А вот такого, от меня они явно не ожидали.

— Вы бы свои мысли попридержали, Дмитрий Иванович. А то слишком они… радикальные и… неприятные — Мальцев.

— И вольнодумные… и даже очень — Зотов.

Дальше застолье превратилось в банальную пьянку. Гостей в тепле окончательно развезло. Один Мальцев почти не пил, а только пригубит рюмку и поставит обратно. Слуги проводили гостей в комнаты по двое, я сразу об этом честно предупредил. С недоделанным туалетом тоже разобрались. Некоторым пришлось спать на полу. Моя недоработка, надо раскладушки делать, матюгнулся я. О, а это идея.

— Не желаете помыться, Иван Акимович? — чтобы не молчать и произвести приятное впечатление.

— Опять удивить хочешь? Как в Людиново? Нет? Ну, показывай.

Дальше я показываю свой душ, как смешивать горячую и холодную воду в резервуаре. Ну и объясняю элементарные вещи для человека 21 века.

— Полотенца свежие я Вам дам, но чистого нательного белья, извините, нет. Зато спать будете хорошо и не надо кучей одеял укрываться. А новое бельё я Вам постелю.

— У меня есть. А где я буду спать? — Мальцев.

— На моей кровати — отвечаю. — Не переживайте я себе найду где. А потом Вы старше — и уже улыбаясь — батюшка.

— Ну, раз так — улыбается Мальцев — неси своё полотенце. Будем пробовать римские придумки.

Смотри, знает, про римские термы.

— Благодать — сидя в восточном халате, который был у него в вещах, попивая отвар трав с сушеными ягодами и заедая мёдом Мальцев. — А я тебе в подарок чаю и кофе привёз.

— Вот спасибо, очень любезно с Вашей стороны.

— А чего у тебя самовара нет? Живешь в Туле, а самовара нет?

— Руки не дошли, вернее деньги. А с другой стороны, зачем он мне?

— Что так плохо? Так иди ко мне, предложение в силе… Ладно, ты подумай до завтра. А где Фёдор?

— Я его в Гусь-Мальцевский послал.

— Зачем?

— Да вот, придумал я осветительный прибор. Вот хочу сделать и продать привилегию.

— А почему ни мне?

— А Вам-то он зачем? Там стекло стоять будет с ваших заводов, а остальные работы мастеров по самоварам.

— Рассказывай и всё подробно — подобрался Мальцев.

Рассказываю всё как есть и почему я считаю, что не надо ему выпускать сами лампы, а только стекло.

— И всё равно я не понимаю, почему я должен отказаться от производства? — Мальцев.

— Да Вам со стеклом проблем разве мало? Да, лучше бы Вы стеклянные игрушки на ёлку к Новому Году… как у Ангела сделали — начал я лихо, а по мере высказывания понял, что ляпнул лишку, и начал выкручиваться.

— А это что такое? Рассказывай.

Пришлось придумывать на ходу.

— И если уж хотите к производству ламп приступить, то лучше в переработку нефти. Я же хочу устроить аукцион — он даже посмотрел на мои поделки. — Вот только как керосин делать я не знаю — подвел итог.

Хотя примерно и догадываюсь, но и все козыря, я выкладывать не собираюсь. Итак, он меня заставил крутиться, как юлу.

— Любопытно. Это надо обдумать. Пошли спать — подводит итог Мальцев.

Ночевал я конечно на кухне, на полу. А с утра помчался к самоварщикам заказывать раскладушки. А сам подумал, может денег у Мальцева занять? Нет лучше у Новака. Вернулся к завтраку.

Удивительно, но на завтрак все довольствовались гречневой кашей с привезённым и мелко порезанным окороком, сыром, маслом и только что спечённым хлебом.

— Что-то Дмитрий Иванович, я у Вас дров не заметил — Веберг.

Вот, что значит немец или кто он там по национальности. Это они ещё про душ не знают и или когда туалет нормально заработает, вернее отхожее место.

— Ну-ка, ну-ка выдайте секрет, очень интересно. На голландку она не очень похожа — включился Торопин.

Голландские печи только, только начали проникать в Россию, кроме столицы. Нет, у аристократов и очень богатых в столице они уже были давно, ещё со времён Петра I. А у остальных очень и очень редко. А мастеров способных их сложить, совсем мало. Кроме этого у них не было колосника. Дымили они изрядно. С дымоходами у них тоже были проблемы, а тепла давали мало. Готовить пищу на них вообще было нельзя. Вот народ их практически и не ставил, и стоили они очень дорого. Топить их надо было тоже только хорошими дровами. Это уже потом конструкция будет усовершенствована.

— Ну, вот эта большая печь топится углём — понял я, что приличия соблюдены и сегодня будет день моих пыток. Разбора моего дома по косточкам. А иначе, зачем бы они все приехали, видать прибыль от оконного стекла впечатлила. Пришлось устраивать общую экскурсию, но без душевой и устройства баков с водой. А то мы бы до вечера вокруг печки лазили. Хотя и все заметили посвежевший вид начальника. Общий принцип они поняли. А Мальцев отправил слугу, чтобы сообщил о визитах. Положение обязывает, как ни как.

— А посмотри ты печки в каретах, а то уж больно дымят — Мальцев.

Конечно, посмотрю, куда я денусь. Дымят, ясень пень. Тяги нормальной нет, решётки-колосника тоже.

— Надо всё переделывать — подвожу итог.

— А когда Фёдор вернётся?

— Дня через два, три.

— Вот и давай отправим гонца в Сукремле, там быстро всё сделают. Готовь чертёж.

— Уже готов, только размеры поставлю — отвечаю. Но и отказать Ивану Акимовичу не могу. Да и не хочу, хоть для себя и готовил. Вот пусть и делают сразу пять штук раз так. Тут сварки нет, зато клепают хорошо. Вот с таким учетом чертёж и был изготовлен. Один из служивых получил чертёж, но поехали двое на освободившихся санях, зима на дворе. Да и не безопасно.

Потом все стали готовиться к визитом с помощью слуг, кроме меня. Я приказал в душ для слуг пока не водить, там дед с малыми, а просто приносить горячую воду оттуда. Ехать с визитом по дворянам отказался на отрез.

— Ну, что я там не видел, Иван Акимович? Политесы я разводить не умею, выражаюсь не так, одеваюсь не так, шампанское не пью, в карты не играю.

— Да уж… выражаешься. Что не ладишь с местным дворянством?

— Абсолютно. Скажите, что я заболел или ещё что. Да хоть перебрал вчера с вашего приезда. Мне с купцами и мастерами, в стократ интересней.

— Но, а как же аукцион?

— А вы потом с Добрыниным договоритесь — на всякий случай торможу ситуацию, пока всё не испытаю в действии.

— Молодец — то-ли хвалит, то-ли ругает. — Андрей давай бриться будем — командует Мальцев главному слуге.

— О, а что это такое… знакомое у вас? — смотрю, как слуга разложил «чемоданчик» с бритвенными принадлежностями.

— Да вот дай думаю, попробую, что ты у моего ювелира заказывал. Оказалась удобная вещь, и я решил наладить выпуск. Особенно военным нравиться. Пришлось на себя привилегию оформить, чтобы не перехватили. Надеюсь, ты не обижаешься «на отца» — как ни в чём не бывало Мальцев.

— Какие могут быть между нами счёты, Иван Акимович — улыбнулся я. Жаба внутри меня попыталась что вякнуть, но тут же получила удар в голову и заткнулась.

— Вот и хорошо. А я тебе специальный подарочный набор привёз, поэтому поводу. Андрей распорядись — приказывает Мальцев.

Мне тут же передают кожаную коробочку, наподобие шкатулки-чемоданчика с краями оббитыми медью. Нет, ну могут же у нас делать красиво. Просто молодцы. Открываю. Внутри серебряный станок, по типу Gillеtte, но со снимающимися лезвиями. Ну и размером всё слегка побольше. Серебряный инкрустированный стаканчик для пены, такая же мыльница с иностранным мылом (своё пока не очень хорошее, но функцию свою выполняет) маленькое зеркальце в серебряной оправе, оселок, подправляющая лента, паста, стальной держатель для лезвий и 3 стальных лезвия.

— Это… царский подарок — вырвалось у меня. Сколько же он стоит?

— Я знал, что тебе понравиться. Я распорядился, чтобы твои заказы делали бесплатно, но ты уж не обижай старика, пиши… почаще.

Отправились они уже без меня во второй половине дня, захватив часть слуг. А я побежал подгонять самоварщиков. Не успел зайти в мастерскую, где часто заказывал медные детали, как тут появился хозяин Стрельников Осип Фёдорович. Тощий как жердь, с непропорционально большой головой, с тёмными пронзительными глазами и широкими крестьянскими руками.

— Дорогой, Дмитрий Иванович появился. Ждали, ждали. Всё сделали, как Вы заказывали. А для чего, такая конструкция служит?

— Да так… надо — так я тебе и сказал. Это в 21 веке любой в этих складывающихся перекладинах раскладушку узнает.

— Говорят к Вам большие гости приехали?

— Да… батя пожаловал — выразился я, не подумавши. А сам, проверяя на боку, как работает механизм. Через секунд… пять только сообразил, что я такое «выдал». Что-то у меня прокол за проколом. Нет надо срочно, всю эту гоп-компанию домой отправлять.

— Неужели сам Иван Акимович тут — прижал к груди руки купец.

— Сам, сам — упавшим голосом сообщаю я, всё равно это уже не секрет. И что теперь будет?

— Так это для него. Понимаю. Так, а что это? — Осип Фёдорович.

— А хотите я вам секрет продам?

— А как же Иван Акимович?

— А я никому не скажу. Вы я надеюсь тоже. Оформите себе привилегию и будите выпускать.

— И что будут брать?

Ну да понимаю купца, и хочется и колется.

— 700 рублей ассигнациями и я гарантирую, что через 2 года вы их точно откупите — напираю я. — И не жалейте денег, всё равно большую часть Вы вернёте, выполняя мои заказы.

— Вы как той змей-искуситель — купец.

Сторговались за 450, но он делает ещё 20 штук раскладушек мне бесплатно, потом. С привилегиями тут дело обстояло намного лучше, чем дома. Так что недели через 2–3 получит. Дальше я ему быстро набросал чертёж разных раскладушек и внутренностей к ним и объяснил что-почём.

— И что, это будут хорошо брать? — засомневался купец.

— Главное сделайте их лёгкими, прочными и складывающимися. Обязательно чтобы они занимали мало места. И предложите военным, а потом покупайте дорогой коньяк и приходите ко мне.

Если раньше меня считали каким-то дальним родственником Мальцева, то теперь с «легкой руки» Стрельникова, я так думаю, пошёл гулять слух, что я внебрачный сын Мальцева. Хоть и записаны у меня другие родители в метрике. Но это я уже узнал через много времени позже.

Глава 8

С «похода по гостям» вернулись не все, только Мальцев с Новаком. Ну как говорят — баба с возу…, мне легче, а то дома не протолкнуться от такой оравы.

— Вы оказывается ещё больший смутьян, чем я думал — Мальцев.

— Помилуйте, Иван Акимович, с чего Вы сделали такой вывод? — опешил я.

— А зачем разбойников-инородцев привечали?

— Вообще, я планировал торговый караван в Крым сводить и считаю, что они вполне надежны.

Мальцев долго смотрел на меня, явно не веря мне ни на грош, а потом произнёс совсем не то, что я от него ожидал.

— Анджей Радомирович а ты знаешь какую он штуку сделал. Нет? Душ.

— Я уже видел его в Людиново — Новак.

— Нет, такого ты не видел. Пошли, покажу. А то вот я подумываю… может мне поставить такой у себя.

Ух, гроза миновала или отложена. Вот же умудрился мне Мальцев внушить почтение к себе, прямо как к отцу.

Потом они вымылись, расселись в гостиной, попивая отвар, который им понравился, с мёдом и позвали меня. Чай-то не захотели.

— Так, во сколько тебе такой домик обошёлся? — Мальцев.

— Ну, точно я сказать не могу, тем более часть металлических вещей была заранее сделана. Но где-то 1500–1600 рублей ассигнациями — чуть, чуть прибавил я.

— Дорого. Да и домик совсем не велик — Новак.

— Совсем не велик. Дорого — констатирует Мальцев. — А в Москве такую печь, чтобы на угле работала поставить можно?

— Не знаю, смотреть надо.

— Вот и посмотри и составь план.

— Но — было я.

— Неужто много с нас запросишь, а Анджей Радомирович? — и посмотрел на Новака.

— Да тут не в этом дело.

— А в чём?

— Мне даже дом не на кого оставить. С кухаркой не знаю, что делать. Она мещанка. Ездить туда-сюда надо. Фёдора одного на всё не хватает. Людей нет — подвожу итог.

— А как же с охраной? — Новак.

— А — махаю рукой — плохо, но пока бог миловал, но это ненадолго, скоро полезут попробовать.

— Кухарку оформи в услужение на долгий срок. Троих дворовых из служивых я тебе подберу и перепишу, хватит? — повеселевший Мальцев.

Хотя я не знаю и не понимаю от чего. Надо как-то у Новака выпытать.

— И Фёдора навсегда — наглею я. — Привык я к нему. А то пока другим объяснишь что надо, так быстрее рак на горе свистнет.

— Согласен — улыбнулся Мальцев.

Дальше все пошли спать. А я подумал и спрятал раскладушки в погреб. Во-первых, они все равно не доделанные. А во-вторых не охота опять объясняться с Мальцевым, почему не ему. Вот же ручки загребущие.

Когда утром ели горячий суп приехал Фёдор и привёз колбы. Он уже перекинулся парой слов со слугами, тем более что многих знал.

— Ну, собирай свою лампу — Мальцев — посмотрим, что это.

Сборка прошла успешно, но пришлось закрыть ставни, чтобы посмотреть работу.

— Так, сколько ты говоришь, она будет гореть при одной заправке.

— Ну, надеюсь около двух суток — вырвалось у меня.

— Это равно 5–6 свечам — быстро посчитал Мальцев.

— Это если керосин привозной покупать, но нефти много и болотной и в других местах. А значит, со временем лампы их вытеснят свечи. Да и светят они лучше. А это значит, что в большом помещении будет экономия — говорю.

— Да знаю я твою нефть. Её ещё греки тысячи лет назад, разделяли на части, и греческий огонь с неё делали. А у нас Лайтман в Москве в Берг-Коллегии ещё в 1748 с ней работал. Что-то там вычитал в царской библиотеке и её полностью разделил. И давай хвастаться перед всеми. Вот только, что с этим делать? Как денег заработать? Так и не придумал. А на свои «опыты», шельмец, потратил две тысячи рублей золотом. Ох, тогда Елизавета Петровна и разгневалась. Шуму-у было. Вот и не хотят ей заниматься.

— Что, правда? — вырвалось у меня.

— Так, ты правильно посчитал, что мне не стоит этим заниматься самому? — вернулся к теме ламп Иван Акимович.

— Правильно. Лучше стеклом к ним и можно разные формы делать.

Да сколько же тут подводных камней? Причём где-то так густо, а где-то совсем пусто. Англичане просто первые додумались всё описать и под себя подгрести, пока другие клювом щёлкали.

— Ну что же посылаем к Добрынину. Он ещё обижается, что ты его так и не пригласил в гости, хотя обещал — Мальцев.

Твою ж дивизию… и правда обещал… и забыл. Придётся исправлять…

Начали прибывать спутники Мальцева, а за ними Добрынин с адъютантом, который нёс небольшой самовар. Ну вот, похоже, не зря я не покупал самовар, есть мне подарок на новоселье. Сразу стало тесно и сутолочно и опять стол пришлось накрывать. Но на этот раз лёгкими закусками, можно сказать бутербродами обошлись. Надо им шведский стол ввести с канапушками мелькнула мысль. Выставили водку и коньяк. После пары рюмок и здравниц небольшого застолья, теперь уже Добрынин крутился возле печи.

— А я-то думал, зачем Вам уголь, когда мне докладывали. Это же какая экономия? — Николай Николаевич. — А тепло во всём доме, я прямо упарился. А мне сделать можно? А сколько стоит? — посыпались от него вопросы через некоторое время.

— Для больших зданий, надо заказывать термометры, манометры и часы — вздыхаю я.

— Закажем, Вы только скажите какие? — Добрынин.

Тьфу. Я-то, думал отделаться, а они тут оказываться во всю уже используются. Тьфу, опять. Опять туплю, паровые машины работают кругом, уже бог знает сколько лет, так что всё есть.

— Сначала в моём доме в Москве — поднимает палец Мальцев. — Я Вам подарок привёз — и отдает распоряжение, слуга притаскивает огромную коробку.

— Конечно, конечно уважаемый Иван Акимович. Я думаю Дмитрий Иванович быстро справиться. Это же не дом строить, правда? — наступает Добрынин, а сам рассматривает большую красивую стеклянную вазу, переливающуюся гранёными сторонами.

Может мне им тут всю Русь перестроить? Я им что, Пётр Первый. Да ещё на халяву… Эх, а куда я денусь с подводной лодки? И чуйка говорит, что этим двоим мне придётся на халяву строить.

— А вот Вы посмотрите на этот чудесный прибор. Уважаемый Николай Николаевич — указывает на лампу, где корпус спрятан в коробке, Мальцев.

— Новая Аргандова лампа — градоначальник, подходит и принюхивается — а чем вы её заправили, что не так смердит?

— Нет, это совсем другой прибор и мы хотим наладить производство в Туле. Как вы на это смотрите?

— Очень хорошо, но что Вы предлагаете? — Добрынин.

Вот жук. Это типа вам надо, а раз надо платите. Но Мальцев это не я, тут его на мякине не проведёшь.

— Мы пришли к мнению, что ваши мастера по самоварам с этим лучше справиться. А стекло будут выпускать у меня в Дятьково — Иван Акимович.

— Так какую помощь Вам от меня надо? — Николай Николаевич.

— Мы хотим продать привилегию на торгах. А Вам, уважаемый Николай Николаевич, десять процентов за помощь в проведении — Мальцев.

Все нюансы, оборачивая в словесную шелуху, обговаривали ещё долго. Причём Добрынин настаивал на увеличении своей доли. Но тут Мальцев в мягкой форме, вот же умеет, учиться мне ещё и учиться, напомнил, что и счёт за печь может вырасти до… дофига в общем. Договорились через день, во второй половине дня, провести аукцион и сразу закрепить договором. Дальше просто сидели за столом. Опробовали самовар, поговорили обо всём, но я отмалчивался. Отвечал односложно под тем предлогом, что «молодому человеку с уважаемыми мужами и так большая честь сидеть за одним столом и мудрость внимать надо, а не говорить».

Через день собрались у Добрынина некоторые именитые купцы города. Все в огромных шубах и шапка, развалились на диване и стульях. Как их только Добрынин сумел в такой короткий срок собрать? А скорее они пришли посмотреть и познакомиться с Мальцевым. Узнать, зачем знаменитый олигарх, пожаловал к ним и не угрожает ли это их торговым делам.

После многочисленных раскланиваний и приветствий, которые так любят здесь и которые так бесят меня, расселись. Перезнакомившись со всеми, среди них Лисицын, Морозов, Попов, Медведев, Ломов, братья Баташевы и другие. Приступили к обсуждению лампы. Сначала всё думали, что это Аргандова лампа, она стояла в углу в окружении других, я так попросил.

Я перенёс и поставил её на стол перед собой. Просунул руку под коробку и увеличил пламя, а значит и освещённость. Шепотки смолкли. Все бородатики и усатики уставились на меня и лампу. Самое интересное, что полностью бритыми были только мы с Мальцевым. Увидев такой контраст, когда 15 бородатых и усатых мужиков, окружили двух безбородых, перед которыми ярко светит керосиновая лампа, а по углам полумрак, я чуть в истерику от смеха не зашёлся. Тоже мне Данко Горького нашёлся. Неимоверным усилием заставил себя настроиться на серьёзный лад.

— Я хочу продать привилегию на выпуск, вот такого осветительного прибора — начал я. — Он работает совсем на другом принципе, чем Аргандова лампа. И как видите, и светит лучше и почти не воняет. Одна заправка ёмкости полуштоф даёт возможность светить 40 часов. Начальная цена три тысячи рублей ассигнациями — произнёс я. Цену на первый раз решил не задирать, но и дарить не собирался. Чёрт его знает, как тут у них это делается? А я даже не поинтересовался заранее, олух. Делать нечего, решил сделать так, пусть привыкают. Одним слухом обо мне больше или меньше, мою репутацию уже не спасут. Да и спасать не надо. Тем более с таким «тяжеловесом» рядом.

— А почему господин Мальцев не хочет это сам выпускать? — через некоторое время, проведённого в тишине, спросил Ломов.

— Буду, но только стёкла — отвечает.

— Ну а почему не полностью? — один из братьев Баташевых.

— Как Вы знаете, я недавно наладил выпуск оконного стекла — спокойно начал Мальцев и замолчал.

Знаем, видели, почём, знатное, послышались и другие реплики купцов.

— Но Вы не знаете, что царь повелел наладить ещё один завод. Денег в казне нет. Всё то, что мы можем немного выпустить, идёт за границу. Процесс очень сложный. Требует много хороших мастеров. (Вот же красиво лапшу на уши вешает, не знал бы, сам копился бы). От холеры за два года я многих хороших мастеров лишился и других взять мне пока неоткуда. Может Вы, дадите или продадите?

Купцы от этих слов сердито зашипели. У кого мастера тоже умерли, а некоторые испугались такой действительности. Мальцев сделал соответствующую паузу.

— Теперь мне надо налаживать ещё и производства стекла для ламп. Опять мастера нужны… и деньги. Но там часть лампы медная. Поэтому подумав, решили продать привилегию Вам. Но, с условием, что стекло будите брать только у меня.

— Так может цена… будет большая — Морозов.

— Нет. Иначе вы с заграницы или ещё, откуда покупать будете — Мальцев. Вот этот пункт мы с ним долго обсуждали. Я убеждал его не жадничать. Брать, массовостью, и делать разного качества. Покупать паровые машины для производства.

Купцы задумались, а потом начался торг, но больше трёх тысяч пятьсот давать не хотели, что не устраивало уже меня.

— Предлагаю пол суммы, чтобы заплатили сейчас. Потом по пятьсот в месяц до окончания — вношу предложения.

Цена достигла 4000 за Ломовым.

— Купцы, а давайте так. Вас 12 купцов все скидываетесь по 500 рублей и все выпускаете — опять вношу предложение.

Спорили, мы спорили. Я их убедил только тем, что вот мол, самовары они выпускают все и всё продают. Пусть и с лампами также. А иначе иностранцы перехватят, станут много и дешево выпускать и что им тогда останется? Опять заспорили о минимальной цене.

— Да поймите. Такой продукции надо выпускать много и по разной цене. Она должна быть доступная, не только дворянам и купцам — убеждаю я. — А то получиться как с самоварами, что и деревенские кустари Вас обставят.

С меня семь потом сошло, хотя у Добрынина в особняке было и холодно, все в шубах. А вот ноги у меня замёрзли. Опять что-то придумывать надо. Но договор подписали. Договорились, что первые лампы будут по 20 рублей без украшений, а потом чуть дешевле. Другие, на свой вкус и цену. Потом я рассказывал и демонстрировал устройство и заодно рассказал про «летучую мышь». Удивительно, но поняли почти сразу. Удивились, что сами не смогли додуматься до такой простой вещи. Потом своеобразный банкет, где каждый напрашивался в гости под тем или иным предлогом.

— Я думал, заработаю больше — немного разочарованно садясь в возок Мальцева, говорю.

— А я думал, намного меньше — передразнил меня Мальцев. — Ты когда деньги считать научишься? Или ты думаешь, сейчас купцы миллионами наличных денег ворочают? Тут с деньгами плохо, сплошной обмен товаров.

Ещё через день прибыли сани с Сукремле и я быстро, поменял печки в возках. Мальцев и так ходил недовольный, что тут так долго находится.

— А эти решётки для чего? — рассматривая установленную чуть выше печь, чем он привык.

— Эти… чтобы не обожглись ненароком. А вот сюда можно чайник повесить металлический.

— Хотел тихо, тихо заехать посмотреть, что у тебя и ехать по своим делам. А застрял надолго. Да и ещё приходится по этим визитам ездить. А у многих холодно — жаловался мне Иван Акимович.

Перед расставанием я набрался смелости и спросил у него — а почему вы мне поверили? Дали возможность заработать себе, а потом уже Вам.

— Молодой, наглый, с горящими глазами, но чётко отвечающий на мои вопросы. Почему не попробовать? — засмеялся Мальцев.

— А имение зачем? — я.

— А кто ты раньше был? — видя мое смущение — правильно, никто. А сейчас ты среднепоместный дворянин со своим имением. И это ещё не раз тебе пригодиться, поверь.

— Ну, а сейчас почему помогаете? Я же понимаю, что без Вашей помощи, хорошо, если бы половину добился? — пытаюсь понять мотивы олигарха и не могу.

— Понимаешь… это хорошо… Почему… да сам не знаю… Интересно с тобой… всё у тебя не так — с последними словами сел в тёплую карету на полозьях и покатил в Дятьково, налаживать выпуск стекла для ламп и ёлочные игрушки.

Наконец все гости уехали, а я начал разбираться с кучей подарков оставленных мне Мальцевым. В основном из вещей было стекло, но было и несколько рулончиков качественной ткани, метров по восемь. Был мех на шубы и пару целых телячьих, хорошей выделки кусков кожи. Был ковёр и другой разной мелочи много. Из продуктов осталось 8 бутылок водки, пару бутылок коньяка (остальное выпили), много сала, масло, мука, крупы, по коробке чая и кофе. Мешок сахара и бочонок селёдки и солёной икры. И мешочек сухарей, сильно развеселивший меня. Соль и многое другое, что нужное в хозяйстве. В общем изрядно. И даже очень. Остались ещё у меня и три печи «недоделки» с трубами. Но зато с красивыми завитушками и украшениями. А так же две новых, но их продавать я их не буду. Старые печи можно. Пока зима куда-то их пристроить надо, пока в цене.

Сейчас я лежу, наконец-то, на своей кровати и пытаюсь распланировать почти шесть тысяч рублей. Злюсь на Добрынина, которому, на мой взгляд, ни за что, перепало 600 рублей. Но тут это почти официальная такса десять процентов. Больше может быть, но не меньше. Злюсь на… весь 19 век, в котором большую часть времени, мне приходиться решать чисто бытовые проблемы. Тут нет тут «Метро» или «Ашана» где можно пойти и купить почти что всё, что тебе необходимо. Приходится проявлять всю свою смекалку и вспоминать, где-что-когда видел или слышал. При этом приходится платить огромные деньги за их эксклюзивное изготовление. Злюсь на дворян, которые тратят безумно деньги в балах и праздниках. Даже сюда в Тулу везут французское вино, коньяки и мебель. Большинство из них не желает ничего делать. Злюсь на их расхлябанность и неточность, их воровство и хамство. Зато умудряются третировать мастеров и другое население. От того какой пример, они подают другим. Они в своей спеси обнаглели до крайности, особенно военные дворяне в средних чинах. С генералами я пока не сталкивался, да и желания никакого не имею. У меня уже было пара недоразумений, но моя фамилия и имя, защищали меня, пока лучше бронежилета. Ох, не прост Иван Акимович, ох, и не прост. Но это пока я не нарвался на более родовитого или отморозка. Хотя я и стараюсь быть предельно осторожным. Достали попы, тянущие всё и вся на себя и лезущие везде со своими «советами». Зачастую сбивающие с нормальной жизни горожан и развития города. Нужны, конечно, но зачем их тут столько, я так и не понял. Мне тоже пришлось повесить пару икон у себя. Но я схитрил, купил старые 16 века и лампадку. Может когда и пригодится, антиквариат. Сам к ней подходил при необходимости, но в церковь по воскресеньям иногда ходил. Как же тут без этого и так я как белая ворона.

Глава 9

Злись не злись, а пришлось на следующий день ехать к Добрынину. Пока нет людей от Мальцева, время терять не стану. Начинаю лазить по его особняку, составлять план здания и пугаю его жителей. Да, внутри ещё работы и работы Николаю Николаевичу по обустройству. И денег на отделку… энное количество мешок и маленькую тележку в придачу. Руки отогревал над Аргандовой лампой, после разметки расстояния метром, которую за мной таскал слуга. Раза четыре падал, сломал пару перьев. Были, конечно, уже и железные из-за границы, но стоили очень дорого. Пролил чернила, матюгнулся, сразу вспомнил про чернильные ручки и чернильницы-непроливайки, которыми довелось пользоваться в далёком детстве. Плохо, что не вспоминал раньше, а не когда у меня был Мальцев. А вспомнил только сейчас, когда падал и спотыкался в тёмных помещениях домищи. Дома уже составлял общий чертёж особняка, переделка выходила капитальная.

Последнее время донимал кашель. Надо с этим что-то делать.

— Николай Николаевич предлагаю сделать временную печь из железа, потом обложить её кирпичом. Выведем трубы в несколько комнат, где будет тепло. Остальное уже только летом и лучше договоритесь сразу с Иваном Акимовичем о покупке у него нормального стекла. С такой масштабной переделкой лучше делать всё сразу.

— А вы что скажите Василий Федосеевич? — вздыхая, обратился к архитектору Федосееву Добрынин.

— Я с этим… совсем не знаком, поэтому… сказать что-либо не могу — Федосеев.

— Жаль — Добрынин. — Пусть будет так. Заказывайте, что Вам надо и мне бумаги, я сам оплачу.

Надо решать с моей оплатой сейчас, потом поздно будет. Знаю я этих чинуш. Не уверен, что и мастерам заплатит за работу.

— А нельзя ли мне получить участок в городе. За хлебным рынком в конце района Подьяческой улицы, около реки Упы. Тем более место там есть.

— А что Вы хотите там строить? — глава.

— Чтобы строить свой дом по-новому, хочу попробовать построить гостиный двор.

— Гостиный двор?… Необычно… Почему такой странный выбор?

— Иначе эти попытки бесцельных визитов ко мне всяких любопытных никогда не кончаться. А мне право некогда всех принимать. Хотят смотреть, пусть снимают номер в гостиницы и смотрят — добавляю.

— Да, Дмитрий Иванович, ну и характер же у Вас… Я подумаю, что и как можно сделать. Но и Вы мне общий план и вид предоставьте. Уж будьте любезны — Добрынин.

Зашёл на почту и отправил родителям Мальцева Дмитрия Ивановича сто рублей. Думаю им сейчас очень пригодиться в такой трудный год. Дальше я ходил по знакомым мастерским. Заказывал медные трубы и отопительные батареи. Их решил попробовать сделать в мастерской у мастеров и купцов Гольтяковых. Мой выбор пал и потому, что они делали и неплохое оружие. Плюс у братьев было очень современное оборудование по нынешним временам. Так как платить не мне, то я одного из братьев сразу настроил на выпуск передовой технологии по этим временам. С гаечной резьбой лерками и метчиками и ключами. Потом это всё мне и останется.

— Что Вы опять такое придумали, Дмитрий Иванович? И когда Вы пригласите в гости? Вы же обещали? — стал меня «пытать» Николай Иванович.

— Хорошо Николай Иванович, приезжайте в воскресенье после церкви. У меня уже полуштоф припасён — и отправился домой. Прихватил и чеканную бронзовую джезву, заказанную ранее у него.

Заходя домой перекинулся парой слов с дедом Иваном, который был на страже и потрепал Рема. Снимая куртку, бросил взгляд на часы, которые только недавно купил. С ними была интересная история. Я заказывал одни, а привезли другие. Эти были больше, красивее и… дороже. Пришлось попросить купца об одолжении. Сошлись, что часы повисят у купца в лавке недели две в рекламных целях, так сказать. За это время я найду денег. Приличный такой резной «скворечник», внутри часы-тарелка с маятником и небольшой стеклянной дверкой. Сделано в Швейцарии, Г. Мозер между прочим. Заплатил 68 рублей, хотя изначально я заказывал часы рублей в пятьдесят. Буду в Москве, обязательно посещу часовой салон. Надо прикупить и простых качественных карманных часов. И себе часы подобрать «нормальные». А то мою «луковицу» доставать в компании купцов, уже просто стыдно.

— Ну, наконец-то — воскликнул я. Сейчас сделаем бюзе и с нормальным кофе. Да я же о таком давно мечтал!

Еле дождался приготовленного бюзе и только принялся за приготовление кофе, как пожаловал гость. А вернее гостья, Анна Ильинична. Вот же нюх на… сладкое.

— Я вот ехала мимо, дай думаю, проведаю Дмитрия Ивановича. Согреюсь — прищуриваясь и опять дразня меня купчиха, величественно выступая у меня в зале.

— Правильно сделали Анна Ильинична, заодно и сладенького… попробуете — раз ты со мной так, то и я с тобой так. Да и на улице температура думаю градусов -7-10 будет, а ночью ещё холоднее. Как тут народ зимует, нормальный человек в 21 веке вообразить не сможет. Богатым намного легче, камины и очаги с трубами, есть и жаровни. А простые люди набиваются как селедки в бочку, все в одну комнату. И там располагаются вокруг камина-очага. Да у меня сейчас кони в конюшне с печкой лучше себя чувствуют, чем многие жители. За конями внимательно смотрят Ванюша с Фёдором, чтобы не замёрзли.

— Вы знаете так холодно, так холодно и это только ноябрь — заворковала Антонова.

— Кофе будите. С сахаром и французскими сладостями — и поперхиваюсь кашлем.

— Бедненький. Заболели. И некому за вами и поухаживать — гостя.

— Особенно вечером. Придёшь, намерзнешься… и некому согреть — и закрываюсь чашкой, пью кофе.

— И не говорите Дмитрий Иванович — как ни в чём не бывало Антонова.

Продолжалась пикировка долго, но я вынужден признаться, что победа мне не досталась… а жаль. Надо подумать. А Антонова уехала с моими двусмысленными словами.

— Вы уж не мёрзните там у себя Анна Ильинична, приезжайте. Согрею.

А на утро я свалился окончательно. Температура, кашель и вся прелесть простуды. Мария поила меня горячим молоком с мёдом, а Фёдор давал барсучий жир и им же растирал. Я его еле глотал. У меня он лез из горла назад. Но я мужественно старался себя пересилить, понимая, что это лучшее что тут есть. Его то и всего нужно по чайной ложечке, но заглотить его у меня почему-то получалось с трудом. Две недели я мучился и боролся с простудой. И только новый молодой организм помог справиться с болезнью.

Из этого я сделал вывод, что надо существеннее утепляться в одежде. Дома нормально, но мне часто приходиться бывать в не топленных помещениях. Стояние в церкви по воскресеньям в обычных сапогах, это вообще смерти подобно. Куртку надо сменить на шубу или утеплить капитально. Пошить тёплые брюки с утеплением, скопировав их с зимней современной лётной формы и разобраться с валенками. Их везли из Ярославской губернии, как и войлок. Были они достаточно дорогими в районе 2 рублей.

Наконец приехали люди от Мальцева. Два мужика и парень лет 14, сын одного из присланных. Знакомлюсь, Степан хмурый мужик лет 30 с огромным шрамом на всё лицо. Начинается шрам со лба, через левый глаз и потом по всей щеке уродуя лицо. Видит ли он левым глазом, я в первый день знакомства спросить постеснялся. Второй Леонид. С таким выражением на лице, что напоминает оскал у волка, который сейчас броситься на тебя. И его сын Гриша. Парень с удивительно синими и большими глазами.

Я даже не видел, кто их и привёз. Когда, наконец, я вышел из своей комнаты, они предстали передо мной. Мужики поклонились без особого почтения, с каким-то угрюмым выражением лиц. При их «украшениях» это создавало совсем уж жуткую картину. Прочитав послание от Зотова, который по распоряжению Мальцева и отправил мне этих служивых людей. Потом прочитал дарственную на людей от Мальцева. Рассмотрел их повнимательнее. Хоть бы одели нормально, зима как ни как. Опять мне эту проблему решать.

— Не курите? — спрашиваю. Я специально обговаривал с Мальцевым этот вопрос. Нет, кивают головами.

— Так, а что такие угрюмые Кулик и Ремизовы — любопытно мне.

— Так это барин… жинки там остались — Кулик.

— Как так? Я же просил служивых и желательно одиноких? — удивляюсь я.

— Так это-ж… кто нам разрешит? Мы и не венчаны, так жили. Но… — старший из Ремезов.

— Понятно. Значит так, будете службу справно вести к осени, возможно, и заберете — перебиваю я. Злюсь. Тут только с Фёдором и Марией разобрался, опять проблема. Мексиканский сериал какой-то. Может мне вообще детей брать? Вон, таких, как Ванюша. Хороший малый, в отличие от Насти.

— У нас тут порядок и чистота. Кто не соблюдает того дед Иван, имеет право бить розгами. Понятно. — Угрюмо кивают.

Дальше Фёдор зачитал приглашение от дворян и желающих нанести визит, уже мне. В Туле в данный момент проживало около 300 дворянских семей. После визита Мальцева ко мне, треть из них вдруг пожелала увидеться со мной. Подумаем. Совсем уж всех дворян игнорировать тоже нельзя.

— Фёдор, давай их распределяй в среднюю комнату. Ванюшу к деду. Он пусть вытащит раскладушки из подвала. Настю… куда же её деть? Позовёшь плотников с Лукой, пусть в ближней комнате стенку поставят — после десяти минут перебора вариантов приказываю. Мне это не нравиться, но и деваться некуда.

— В одну половину Настю, в другую Марию. И пусть двух ярусную кровать с лестницей делают. А ты собирайся к Стрельникову, отдашь записку. Дождёшься, что тебе дадут, и принесёшь сюда. Возьми с собой Гришу, пусть привыкает ходить по поручениям, а потом в помощь Ванюши. Ванюша пока старший.

Отдал ещё несколько распоряжений. Потом поел бульона и почему-то очень устал и пошёл спать…

Сразу затянула самая обычная текучка. Пришлось нанести часть визитов. Пожаловался на плохое своё самочувствие, а те уже сами разнесут по городу. Заехал к Добрынину. Он заверил, что печь с водяным котлом уже делают на казённом заводе. Заехал к Гольтякову. Извинился и пригласил ещё раз в гости. Проверил, как у него идут дела с производством батарей. Дела шли не очень и медленно.

— Надо паровые машины ставить и другие механические станки — попенял ему.

— Так та оно так, но они стоят денег. Да и не всегда их из Англии и Германии дождаться можно — Николай Иванович.

— А вы не ждите, свои стройте. Чего на одних самоварах сидеть? А вот сделаете, и будут и у вас наши купцы покупать — парировал ему. — Вот что вы это за трубы делаете? — смотрю, как рабочие ловко изгибают медный лист в трубу диаметром сантиметров в пятнадцать. Затем загибают и заворачивают края.

— А Вы не обратили разве внимание на улице. Сейчас и трубы и решетки-колосники, и варочные плиты с кругами самый ходовой товар. За ними уже приезжают и из соседних городов. Вы случайно не знаете почему? — хитро так купец.

— Понятие не имею — «отморозился» я. А ведь точно. Печные трубы начали расти как грибы. Это для меня вроде так и должно быть, а для местных это событие. Ну и хорошо, меньше леса сожгут. Меньше замерзать будут, а значить болеть и умирать. Выходит не зря у меня мастера, возле печи толкались.

Чтобы пошить одежду и обувь, мне и не только, пришлось опять разбираться и с сапожником и с моей обворожительной портнихой. Вернее с их рабочими местами. У сапожника Давыдова пришлось ставить свою печь из оставшихся от первого заказа, обложив её кирпичом. Развалили находящийся в доме очаг. Медную трубу выставлять в стенку, при этом стамесками прорубать стену дома. Столкнулся с тем, что нет обычных и так мне привычных свёрл. Вот это дела. А я думал, что их ещё в Древнем Риме изобрели. Ручная дрель была, как не странно, коловорот. Но до современных, явно не дотягивала. А с их перьями-свёрлами можно разве что небольшое отверстие в тонкой доске сделать. Качество металла отвратительное. Пришлось садиться за написание целого сочинения по производству свёрл и нормального коловорота. Добавить туда просьбу сделать увеличенные печи с трубами. После этого уже отправлять Фёдора и Степана в Сукремле, с просьбой всё изготовить и побыстрее. Но с наказом, что сначала привезти пару печей. Печи им уже знакомы. Чуть размер сделают больше и нормально. Попросил прислать и стоимость. Не хочу быть должным Мальцеву. Только потом поеду в Москву.

— Анна Ильинична — попивая горячий чай — печь я вам поставлю, но это полумера. Надо Вам новый дом строить и по-новому, как у меня.

— Я заметила. Какой он у Вас тёплый и светлый, но он маленький — хозяйка.

— Постойте большой.

— Что Вы, что Вы. А где я денег на такой дом возьму. Он ведь не одну тысячу стоить будет — замахала руками хозяйка.

— Этот продадите.

Потом чёрт меня дёрнул, не знаю, за какое место, рассказать о конвейерном производстве одежды. Вот что странно, но у Антоновой были уже две швейные машинки Томаса из Англии. Конечно, эти, уродцы не шли ни в какое сравнение с современными изделиями 21 века и очень медленно, но все-таки шили. Я её убеждал, что надо увеличивать производство. Наладить выпуск ткани и самой.

— Вот ещё шить для мещан и крестьян — фыркнула Анна Ильинична — да ко мне потом ни один порядочный заказчик не придёт. А денег это вообще не принесёт. Они сами себе ткут и шьют.

— Вам-то, зачем шить самой? Наймёте людей и будете только руководить — удивился я. — Вон, голландцы с англичанами выпускают и не говорят, что не выгодно.

— А денег Вы тоже дадите, а Дмитрий Иванович? — хитро улыбнулась хозяйка.

— Денег у меня нет — вздыхаю. — Но Вы подумайте, подумайте. Не Вы так кто-то другой построит.

Дома возникла другая проблема. Сосед Трофим, через деда Ивана, уломал меня пристроить его корову с телёнком в нашу конюшню на зиму. За молоко, конечно. Он будет следить, чистить за всей живностью, и через день отдавать надой молока. Корова, на которую я посмотрел, ростом чуть выше хорошей собаки 21 века. А молока давала, как коза. Но этим дело не кончилось, прибежали ещё два соседа. Я разрешил. Вроде выгодно, а больше места уже и не было. Там ещё Звёздочка с Рыжим. Лохматый мерин пятилетка, которого я прикупил. На нём Ванюша воду возит, а Фёдор со мной ездит. Назвать Рыжего строевым конём язык не повернётся, но и ладно. Кони не очень обрадовались такому соседству, и пришлось делать переборки. А потом я понял, какую сделал глупость. Пришлось прикупить и ставить рядом дом-сруб и с мастерами лепить туда печь.

Заставлять соседей мыться и хорошо чистить коров. Под угрозой если поймаю, что плохо будут чистить, выгоню сразу вместе со скотиной. Пошить им фартуки с нарукавниками, сделать тачку и многое другое. Они искренне недоумевали, почему такие жёсткие требования к ним.

— А потому, что так надо — рявкнул я. — Дед Иван, Фёдор и спуску не давать.

И это всё из-за моей глупой жадности и бестолковости. Понадеялся молока на халяву получить. Выигрыш на пять копеек, траты на рубль. Привело это к ругани с соседями, жёсткому диктату и моим большим незапланированным финансовым тратам…

Наконец пришли печи с Мальцевского завода. Установил одну Антоновой, взял оплату, причём только за печь.

— Вы же мне делаете скидки Анна Ильинична. А я за свои услуги с Вас тоже ничего не беру — забирая оплату, и смотрю ей прямо в глаза. Мы уже давно фланировали на грани фола. Никак не решаюсь переступить опасную черту. Опасаюсь сделать решительный шаг, боясь ошибиться.

Надо собираться в Москву и выполнять обещание Мальцеву. А вот на чём ехать, у меня нет. Что делать? Мёрзнуть в дороге, я категорически не хочу. Температура падает под –10–15 днём и 15–18 ночью.

— Проходите, Николай Иванович, не стесняйтесь — большинство с кем я постоянно общаюсь, уже привыкли. Я говорю «рублёными» фразами для этого времени. Без всяких с и тому подобной ерунды для меня. Купцы находили это экстравагантным. Дворяне, плохим воспитанием и обзывали деревенщиной. Мало того я ещё и не говорил по-французски, что в их понимании ставило меня на уровень, «полнейшей деревенщины». Но в вслух мне в лицо пока это говорить не желали. Я с ними и так избегал общаться. А наживать врагом по пустякам клан Мальцевых никто не желал. У многих поместья были заложены и перезаложены у ростовщиков. Я как-то обмолвился, что дуэлей не будет, а будет выкуп поместий и полнейшее разорение. Официально дуэли не поощрялись и даже наказывались, а неофициально были. Но, как правило, это больше в больших столичных городах. Я не был военным и не стоял на государственной службе, и мне было плевать на эти условности… да и на всё остальное. За этот спич, местные дворяне меня стали презирать, но угроза подействовала, а большего мне и не надо было. На их тусовки, балы и охоты я не ездил. Да меня практически и не приглашали. Слух что я смог «раздеть» местных купцов на шесть тысяч рублей разнеся по Туле, и оброс какими-то невероятными и дурацкими слухами…

Купец снял шубу и не зная куда её деть. Гардеробного слуги, как в богатых домах у меня не было. Но для гостей стояла напольная вешалка.

— Сверху бросайте на вешалку — и показываю руками.

— Не зря говорят, что стоит побывать у Вас в гостях — рассматривая всё в гостиной Гольтяков. Я поставил его корзинку, с которой приехал гость на лавку. Там были разные вкусности и бутылка.

— Да полно вам Николай Иванович. Посмотрите, подумаете и весной сделаете себе нормальный дом — улыбаюсь я. Всё же похвала от такого человека дорого стоит.

— А может Вы, построите мне дом? — усмехнулся купец, придирчиво рассматривая всё вокруг.

— Вы это, в каком смысле?

— Ну как… архитектор — Гольтяков.

— Подождите, а чем вас Федосеев не устраивает?

— Я думаю у Вас… лучше получиться.

Неожиданное предложение. Хотя почему бы и нет. Заодно попробую, перед тем как свой дом строить. Попробую соорудить кое-что и за чужой счёт. С черепицей поэкспериментировать.

— Я подумаю. Но предупреждаю, это может быть… э… неожиданным — развожу руками.

— Я согласен. Но если мне не понравиться, я его просто продам. Без обид? — Николай Иванович.

— Согласен. Но с условием, что мне летом придётся отлучиться. Но общий план я передам — подвожу итог.

Наконец-то единственный человек, который сразу согласился построить дом, без всяких условий. Практически с ходу определив, на сколько, мой дом отличается от остальных тут. Дальше мы с ним приятно посидели, почти до поздней ночи за столом. Распив почти полуштоф, разговаривая обо всём. Купец поразил меня абсолютным прагматизмом и передовыми взглядами на жизнь в целом. Мало того оказался и русофилом, и крайне не любил иностранцев, которые всё сильнее вытесняли его с рынка.

— Скажите Николай Иванович, а не одолжите мне свой возок для поездки в Москву? — набрался я нахальности.

— Отчего нет. Говорят Вы у Мальцева, в возках хорошие печи установили? — купец. — Может, и мне установите?

— Я подумаю, Николай Иванович — отвечаю осторожно.

Глава 10

С утра выгулял Рема, которого долго отучали не гадить во дворе. Первое время смешно было наблюдать, как Ванюша гонялся за ним с лозиной, по не маленькой такой моей территории. Потом позанимался фехтованием на палках. Это касалось всех, кроме Насти. В запале получил ощутимый удар палкой по левой руке от Кулика, оказавшимся очень хорошим фехтовальщиком. Хорошо хоть был в овчинном кожухе иначе, скорее всего, перелом был бы обеспечен.

— И почему мы щиты и наручи не используем? — воскликнул я, прыгая от боли. Дальше я выражался уже «не в спортивной» лексике. Мария сразу убежала.

Обложив дома руку льдом, повторил свой вопрос.

— Да кто сейчас со щитами воюет? Используют немецкие даги, но они дороги — Фёдор.

— Я про маленькие щиты говорю. Про кулачковые баклеры — шиплю от боли.

— Я такие… встречал… на Кавказе — Степан.

Ещё пошипел и помахал рукой и успокоился. Фёдор растёр руку барсучьим жиром. Потом прикинул, у кого из мастеров заказать пять железных щитов и пять пар наручей. Помечтал о таких, как в фильме «Хищник». Подумал, что в принципе и такие наручи можно соорудить. Да придётся слишком изрядно помучиться. Но надо очень хорошую и лёгкую сталь. Пришёл к выводу, что пока это не реально. А… жаль.

Чтобы не зацикливаться на боли, пошёл делать проверку в хозяйстве, где не всё оказалось в порядке. Пришлось раздавать «оплеухи и тыкать носом», больше всех досталось Насте. Признал, что толку с неё не будет. А Марии уже давно надо нормальную помощницу, так как сама всё не успевает. Проверил у неё учетные книги, где я обучал её вести хозяйство и делать записи ручкой с пером из томпака. Изготовил его сам, правда, не такое совершенное, как должно быть. Пока дальнейшее развитие держал при себе, намереваясь наладить производство чернильных ручек. Или продать, когда совсем, трудно будет с деньгами.

По поводу баклеров и металлических частей наручей, решил обратиться к Ивану Ивановичу Ливенцеву, тульскому металлозаводчику. С утра был туман, и я в сопровождении Фёдора направился на заводик. Температура из-за тумана видать чуть повысилась. Вдыхая и выдыхая морозный воздух, мне стало немного легче. Рука ещё болела и опухла, отливая огромным синяком.

Разговор вышел трудным. Купцу не нравились мои «завышенные требования к товару», это слова купца.

— А вы понимаете, что это оружие? И от этого будет зависеть моя жизнь — вспылил я.

— Купите пару хороших пистолей и наймите хорошую охрану — Ливенцев. — И что у Вас с рукой голубчик?

— Упал — хотел сказать, очнулся гипс и куча бриллиантов, но меня бы он точно не понял. И так меня считают «очень странным» и это мягко сказано.

Разговор продолжался в том духе, и я уже хотел уйти. Но купец всё же сдался, но потребовал 50 процентную предоплату. Составили договор, на котором я настоял с описанием товара. Отдал 250 рублями ассигнациями, так как серебра у меня не было. Цена вышла и ещё такой большой, что я заказал изделия из хорошего кованого железа, двойной закалки. И это простые небольшие конструкции столько стоят. Ужас.

Деньги «просто улетают» в неизвестном направлении. Огромная сумма, полученная мной, тает как снежный ком. Ещё немного и придётся опять какой-нибудь аукцион устраивать. Но вот я сомневаюсь, что купцы выложат такую сумму. Лампы в продажу поступят перед новогодними гуляниями, когда все покупают подарки. Так купцы решили на заседании. В принципе правильно, выставят сразу много и разных. Но наличных денег у купцов, почти нет. Год для них выдался очень и очень тяжелым, в финансовом плане. Итак, вместо денег всякие суррогаты гуляют по Туле. Чуть ли не у каждого купца свои деньги, кошмар и ужас.

На следующий день, наняв возок и загрузив туда одну из больших печей, отправились с Куликом в Москву. Я подумал и решил отказаться от предложения Гольтякова. А-то дороговато для меня это получается. Укутались в шкуры и шубы как капуста, только глаза торчат и помчали. Ничего интересного по дороге я не увидел. Только бесчисленные повозки, сани и возки, снующие туда и обратно. Ими управляли бородатые и усатые мужики, заросшие по самые глаза. Одетые в овчинные тулупы и разнообразные шапки. Знакомые извозчики перекликались между собой, не обращали внимания на мороз. Пар застывал у них на лице маленькими сосульками, превращал их в сказочных Дедов Морозов. Для экскурсантов моего времени это было бы самое-то, если можно бы попасть сюда, а потом и обратно. Ну, разве, что вшей ради сувениров привезли бы.

Москва встретила нас «нахохлившись и нахмурившись». Почему-то улицы были плохо почищены и прохожие карабкались по сугробам. Наше движение совсем замедлилось. Ещё и движение почему-то совсем не регулировалось.

Каждый ехал, как хотел или как мог. Кругом в основном здания в два и три этажа, с кучей рекламы на фасаде. Что и кто продаёт и окна напоминающие витражи. Многие закрыты ставнями для экономии тепла. Вот скоро Мальцев развернётся, и начнётся всеобщая перестройка. Изредка видны трубы каминов, голландок и очагов со струйками копоти, идущие вертикально вверх. Благо, что погода хорошая и ветра нет. Видно, что Москва активно меняет свой облик и её скоро будет не узнать.

В доме Мальцева нас особо и не ждали. Их предупредили, что можем приехать… и всё. Нормально так, да. Слуги постаскивали в одну половину дома всё имущество. Сами жили только в нескольких комнатах все вместе. Там же рядом была и кухня, откуда они таскали жаровницы. Недалеко комнаты хозяев с каминами, которые они тоже протапливали. В общем «красота». Лазить по тёмному и полузакрытому зданию посчитал делом бесперспективным. Поэтому мы, кое-как переночевав со всеми, отправились домой. Я написал большое письмо и передал деньги управляющему за печки под расписку. Печь не сгружал. Тут она совсем не нужна и так пока всё нормально. Вносить хаос, когда всё уже отработано, не стоит. Позавтракав кашей с салом, отправились домой. Возницу я попросил прокатиться по Москве и заехать на Тверскую улицу. Она сейчас считалась главной торговой улицей столицы. Мне надо заехать в магазин Г. Мозера за часами, в магазин Швабе за подзорной трубой, но лучше биноклем.

Огромное здание по местным меркам, вернее комплекс красных зданий с колонами английского клуба дворца графов Разумовских, вызвал у меня злобу. Скромнее надо быть джентльмены, не у себя в стране. Я притормозил извозчика и подошёл к решетчатому забору, чтобы лучше всё рассмотреть. Смешные недольвы украшали ворота забора перед зданием. Внимательно рассмотрев всё даже заулыбался. А не нанести ли нам визит к джентльменам? Нет, конечно, не сейчас, а на следующую зиму. Надо очень хорошо подготовиться, а поживиться там явно есть чем.

Добротные здания на Тверской улице меня порадовали. Есть на что посмотреть. Будут деньги надо художника нанять и запечатлеть. Кулик, до этого не бывавший в крупных городах кроме Тулы, в Москве, на всё смотрел с каким-то детским восторгом. Вот бы его в Москву 21 века на пару часов, посмеялся я про себя, хотя и сам с удовольствием крутил головой.

Нужные заведения отыскались быстро. Но по дороге попался и книжный магазин, где я купил три книги и не дёшево. Первая, про осадные машины и механизмы на греческом языке с кучей картинок. Вторая, про подъёмные механизмы, насосы и фонтаны на латинском языке и тоже с чертежами и картинками. И третья, на французском языке, про фехтование с картинками и схемами. Очень полезная книга. Потом к часовщику. Если у Мозера цены были высокие, то у Швабе просто фантастические. За какую-то далеко не самую хорошую трубу в три колена просить 200 рублей это уже слишком! Я долго пыхтел возле прилавка, как тульский самовар. Но деваться некуда, пришлось брать. Продавец потупил глаза, ожидая моего решения. Всё больше такого кровопускания мой кошелёк и моя психика уже не выдержат. Надутый как мышь на крупу, я плюхнулся в возок и потребовал быстрее везти меня в Тулу. Пока я здесь, кого-либо не зашиб со злости. Мне тут скоро подушный налог платить, как вспомню, так вздрогну, а тут такие траты. Надо срочно ехать в имение и установить, сколько же у меня фактически крестьян мужского пола, а потом зарегистрировать в Венёвском уезде, а заплачу в Туле.

Долго в Туле задерживаться не стал и с этим же извозчиком, захватив Кулика и Настю с вещами, отправился в имение. Чтобы не слушать всхлипы девчонки всю дорогу, я её просто обманул. Сказал, что едем проведывать родителей. А Мария сама загрузила все её вещи, мелочиться я не стал. Кроме этого кинул в возок несколько овечьих шкур плохого качества выделки, купленных мной случайно. И чугунок, который так раздражал меня на кухне. Он почему-то постоянно падал и стучал.

Посуды, тут тоже нормальной нет. Опять придётся и этим заниматься и писать в Сукремле чтобы отлили. По приезду увидел, что большую часть моих распоряжений крестьяне не выполнили. На вопрос почему, последовал справедливый ответ, что копать-то нечем. Одна железная лопата на всю деревню, которую и то я дал. Как-то это я не подумал что железные лопаты тут серьёзный дефицит, а деревянной с обитой кромкой много не накопаешь. Потом галопом съездил в Венёва туда и обратно, за местным чиновником. Венёва небольшой городок с тройкой каменных зданий, большим рынком и оживлённым трактом. За выдачу бумаги и пересчёт заплатил 5 рублей 12 копеек, в котором было сказано, что у меня проживает 123 человека мужского полу, женщины не в счёт. Причём считали всех мужиков от грудничка до стариков.

— Так Егор, что у вас с продуктами? До весны и на посадку хватит? Учти помещичьи земли я сдам вам в аренду — спрашиваю старосту. Мы идём по тропинке, приминая свежевыпавший снег. Я ещё раз внимательно, рассматриваю всё вокруг. Маленькая деревенька, по-другому это и не назовёшь. Понимаю, что всё очень и очень хреново. Да появились трубы, подправили дома, посадили часть деревьев и всё. Больше хороших новостей нет. Не дай бог не урожай, и мои крестьяне вымрут или ударяться в бега. Но это одно, и тоже. Они тут и так в среднем живут по 25 лет.

— Может и хватит — неопределённо отвечает он. — Вот, если бы разрешение…

— Я дал и написал, можете работать в Венёва. Чиновник и полиция знают — перебиваю. — Ладно, подумаю. К весне приеду, проверю. — Девчонки готовы?

В этот раз я беру двоих. Одну старшую, Лизу Лазареву дочь старосты. Одну младшую, Катю Климову. Михайловы хотели дать другую свою родственницу, но я сразу сказал нет. Сами Михайловы род крепкий и толковый, но тут у них вышла промашка. Сама Настя стояла у возка, резко выделяясь своей одеждой на фоне крестьян. Она размазывала слёзы по щекам, когда до неё дошло, что её опять возвращают, откуда взяли. Подняла такой вой, просто кошмар. Как говорят, спустили с неба на грешную землю. Это послужит уроком другим, что надо стараться изо всех сил.

По дороге домой я всё думал. Чтобы такого предпринять и так, чтобы постоянно не находиться в имении. Нужно какое-то производство и не слишком сложное. Постоянно нужное в деревне и желательно связанное с едой. Обратил внимание, что на холме, который спускается к речушке, довольно сильный ветер. Разве что поставить там ветряную мельницу? Сдать её в аренду Михайловым. Другого на ум ничего не приходило. Крестьяне живут в основном натуральным хозяйством и осуществляют обмен между собой. Деньги у них почти и не ходят. Но вот мельница, которая и не каждому дворянину по карману в округе, вещь беспроигрышная. Плюс Венёвкий хлебный и животноводческий хороший рынок под боком. Это может дать нормальный заработок им и мне. Заказать всё в Туле и перевезти на подводах и быстро поставить. И не сказать, что мельниц не было, их просто не хватало. Были в округе даже водяные. Причём цена на зерно и цена на муку отличалась на порядок. А цена белой муки мелкого помола, ещё больше. Тут была в основном серая мука слабо отделённая. Будем пробовать, иначе останусь без крестьян. Также сюда нужно кожевника поселить с мясниками. Кожи мне надо будет много. Напишем Мальцеву письмо-просьбу. Пусть перепишет несколько таких мастеров с семьями, а я ему за это секрет медных зеркал напишу. А как делать с серебряным покрытием, я не помню. А и так пойдёт. Зеркала и так в такой цене, что упасть можно и не раз, особенно большие. Проще в ведро с водой смотреть. Решено.

По возвращению проверил готовность изготовления деталей для отопления у Добрынина. Оказалась главная задержка за железной печью с водяным котлом, которую никак не могут сделать у Самсона Германа Романовича на казённом заводе. Это крайне злило Николай Николаевича, и он попытался «надавить» на меня. Чтобы я сходил туда и помог, но я отказался. Мотивируя, что там я ничего не знаю, и кто меня там будет слушать? Буду же сразу вносить изменения и ещё что-нибудь. Зная мой характер, Добрынин был вынужден согласиться и признать, что он погорячился. Я же, чтобы его не расстраивать окончательно и портить отношения пригласил в гости.

Дальше я нашёл Луку, хорошего мастера-бригадира по дереву, который работал у меня не один раз и повёл к себе.

— Так Лука, хочешь у меня поработать и долго? — спрашиваю стушевавшегося мастера.

— Да.

— Заключаем договор, причём письменный. Всё, что ты будешь делать у меня, ты можешь разглашать, только с моего согласия — навожу на него указательный палец.

Пристально смотрю на него. Ему и хочется и колется, но он не спешит отвечать.

— Ты не понял. Я скоро буду стоить ветряную мельницу. Хочу, чтобы без моего разрешения ты никому не строил… Такие, ну и другое — добавляю.

— Почему? — хитро прищурился мастер.

— Во-первых, ты продешевишь или тебя просто обманут. Во-вторых, мы с тобой будем строить сначала модель и только потом мельницу. Платить за это всё буду я. Поэтому я и требую… по справедливости. У меня работы много и ты, и твоя бригада без дела и денег не останется.

— Хорошо — с неохотой согласился мастер.

— Потом меня ещё не раз благодарить будешь — подвожу итог.

Дальше мы обговорили условия, и составили документ. Штрафные санкции я поставил серьёзные. После он пошёл за инструментом и деревом. Строить модель я решил у себя, во избежание так сказать. Мало того, я хотел совместить современный ветряк 21 века с мельницей нынешнего времени. Я пока отправился на хлебный рынок к купцам заказывать жернова. С ними оказалось не всё так просто. Их надо было везти с Малороссии из Украины с Чигирина, но лучше с Франции с Марселя. Вот в этом тоже сказывается наша полная отсталость. Не можем нормальные жернова сделать. Жернова стоили от 150 до 500 рублей серебром за пару! Вот так да. И что мне теперь делать? С учётом постройки выйдет в два раза больше. По-моему куда-то не туда я замахнулся. Слишком широко. Пришлось идти домой и крепко думать.

Как бы там не было, а от постройки модели, я не отказался. Да и чего зимой делать? Смотришь и ещё, что умное вспомню.

Через несколько дней возни с Лукой, который приходил к 10 утра. Утром у нас была всеобщая тренировка по фехтованию. Вспомнил я и пословицу, не знала баба хлопот, купила порося. Вот кто меня надоумил сделать действующую модель? Эх, знать бы по голове надавал бы. Зато этим делом, увлеклись все остальные мои жильцы, да так, что мне бросать, не доделавши до конца, стало стыдно. Что мужики, что девчонки толпились при первой возможности около модели и готовы выполнять любую прихоть, лишь бы продолжалось строительство модели. Сказывается их крестьянская натура. Оказалось, что надо делать не только саму мельницу, а и сеялки. Причём, как для зерна, так и для муки. Дробилка и многое другое, о чём я даже не подозревал. Зато знали они, и постоянно «подкидывали мне идеи».

Не знаю какой след я оставлю в этой реальности. Но если только построю это футуристическое сооружение, то меня уже запомнят. Оно было настолько не обычным от всех, что даже Лука, участвовавший во многих строительствах, был изумлён.

Я решил применить несколько передач неизвестных тут, которые я надеюсь, мне сделают на Мальцевских заводах. Так же надеюсь, что и цену с меня запросят не астрономическую. Первое, это решил сделать почти полностью каменную мельницу с домом для мельника, а вернее семей. На всякий случай, так сказать. Мне тут не надо будет очень хороший кирпич, а заодно и используем дикий камень. Саму поворачивающуюся крышу-шапку, сделаю стоящей на большом металлическом подшипнике, на котором она будет вращаться. Дорожку наверху с парой ручек, для поворота вручную. Тут самое главное сделать одинаковые металлические шары, размером с небольшой мячик. А обода сделаем из составных частей. Шток с лопастями, тоже составной и выходящий с другой стороны с хвостом. Хвост потом придумаем почуднее. На сам шток тоже придётся ставить подшипники. Я помню, что в Голландии размах лопастей достигал 9 метров. Или нет? Сделал такие же, но больше количество. Не уверен в силе ветра у нас, а там посмотрим. Но сделаем универсальные на увеличение и уменьшение площади. Поменял и саму насадку. Крепление лопастей, где их можно менять. Почему стал делать много составных частей, потому что длинные и прямые крепкого хорошего дерева стоят очень дорого. В основном их надо заказывать заранее, а в случае поломки… об этом лучше и не думать. Угловую передачу на королевский вал Лука заверил, что сделает без проблем. Как и от него, передачу на две пары жерновов. Будут подсоединяться, по мере необходимости, дробилка и вибросеялка, для зерна. Сеялка для муки с тремя величинами отверстий и вентилятором, тоже от королевского вала. В общем, трудились мы плодотворно. Постоянно внося какие-то изменения, как до Нового Года, так и после. Как дети с вращающейся и бегающей игрушкой. А что, телевизора нет, интернета нет, кина и того нет и делать особо нечего. Тренировки, прогулки, изредка гости или в гости, вот и все сейчас мои дела. Вот только, как бы цена моей затеи меня не разорила, придётся товарный кредит просить у Мальцева.

Перед новым годом заплатил подушный налог, от которого долго плевался. И это хорошо, что я дворянин и не плачу других налогов.

А перед самым Новым Годом случалось две приятные и неожиданные новости. Первая это купцы, наконец, выставили керосиновые лампы на продажу и… тут же продали всё. Возник ажиотаж в лавках на лампы. Даже для меня нехватка стекла и керосина у них, была неожиданной. Прибегали за советом ко мне.

— А что я могу? Стекло я не варю. Пишите Ивану Акимовичу. А привоз и производство керосина налаживайте сами — заявил я. Я могу подсказать, только как возить большие объёмы.

Это мы и сами знаем, заявили мне раздосадованные купцы. Наверно, клянут меня, что я уговорил их не задирать цену.

— Я тут экспериментировал. Если вы достанете мне лист резины, то я могу через некоторое время, вам предоставить ещё одну разработку. Но такой лёгкой ценой вы не отделаетесь — предупреждаю их. Почему бы не втюхнуть им примус, пока они готовы взять. — Там никакого стекла нет. Всё делать будете сами, кроме резины.

— А для чего она и много её надо — Алексеев.

— Уплотнитель для воздуха. Совсем мало.

— Будет тебе резина, делай. Как только будет готовый образец, так и поговорим — ответили они.

Вторая новость, я получил поздравление с наилучшими пожеланиями и подарки. Коробку с пятью ёлочными игрушками и сундук с разнообразным спиртным, чаем, кофе и шоколадными конфетами. Игрушки оказались целыми произведениями искусства. Сказочная лошадка, разноцветный заяц, цветной шар, молочная сосулька и красно-синяя звездочка. Даже надписи, кто и дата изготовления есть, как просил. Первые стеклянные ёлочные игрушки в России! Надеюсь будущий антиквариат. Всё, ставим ёлку. А вот по подарки своим людям я забыл, вот балбес. Пришлось срочно придумывать и часть покупать, а заодно и некоторой «особо хитрой особе».

Глава 11

Перед самым Новым годом, я раздал подарки своим «подчинённым». Тут так принято, правила хорошего тона. Не у всех конечно и не всегда. Девчонкам, на которых пример Насти, подействовал очень эффективно, и не только на них, ни жалоб и ни слёз, ни лени у них не было. Они старались изо всех сил. Им крохотные серебряные серёжки. У них даже уши, не были проколоты. Марии, отрез дорогой английской красной ткани, из моих подарков, но тут так делается. Мужикам по широкому кожаному поясу с двумя медными пряжками-застежками и медными чеканными бляшками по нему. Специально заказанные мной у кожевника, на подобие как для поднятия штанги. Парням, по маленькому ножечку, а деду Ивану вышитую меховую жилетку. Раздал немножко денег, даже Луку одарил и дал немного чая. Поставили ёлку и украсили подаренными игрушками, яблоками, орехами, изюмом. Под ёлку тарелку с вареными яйцами. Вешать их я запретил. Вот такая сейчас примета. Наготовили разных блюд и напекли пирогов.

Я тоже там поучаствовал. Подготовка прошла весело, шумно, а для моих людей так вообще «сказочно». Так у них праздника, наверное, никогда и не было, слишком счастливые лица. Ёлку они вообще никогда не ставили, обычно фруктовые деревья, отпад. Узелок на память. На следующий год для города сделаю. Значит и тут я первый? Или я себя тешу несбыточным или лавры первопроходца мне спать не дают? Хочется славы?

У простых крестьян светло, тепло, сытно и с подарками. В это время, так не бывает. На приглашение на дворянский бал в «их сарае», по-другому это деревянное здание и не назовешь, я откровенно забил. Причём не я один. Самые богатые уехали в столицу. Некоторые пригласили себе в усадьбы соседей и друзей, и только часть на бал в городе. Так у меня с местными дворянами отношения и не сложились. Вражды не было. Но и отношения мы почти и не поддерживали, так мимолетные встречи не в счёт.

На Новый Год в гости, по-моему, настойчивому приглашению пожаловала Антонова. Ей я подарил кулон. Серебряного ангелочка с трубой и беленьким камешком на крыльях. Ювелир долго пытался понять, что я такого хочу, а я оказался плохим художником, но разобрались. За использование такого кулона в дальнейшем, я ничего не заплатил ювелиру. Думаю, он тоже в накладе не останется. Единственное мое условие, не продавать в Туле три месяца после Нового Года. Но я должен ещё ему нарисовать пару кулонов. Нарисуем, не жалко.

Ко мне в дом вплыла принцесса из сказки фильмов Александра Роу. На голове расшитая корона. Ну не знаю, как называется этот головной убор. С неё на лоб спадают нитки мелких жемчужин, тщательно подобранных. Красного английского сукна шубка с узорами, внутри и снаружи отделанная мехом норки. Под ней тёмно-розовое платье, и что-то в виде жилетки песочного цвета с вышивками.

Стол уставил в своём кабинете, для которого прикупил продуктов с фруктами. Ещё на стол выставил подаренное шампанское, коньяк и шоколадные конфеты. Приятный разговор, красивая девушка и пахнущая смолой ель, которую я подтащил к двери, что ещё надо? У неё она тоже вызвала восторг, а стеклянные игрушки в особенности.

Мой подарок произвёл ошеломляющий эффект, сам такого не ожидал, честно. Ахов, счастливого визга было много. Потихоньку, помаленьку, но мы «наклюкались» смешав коньяк с шампанским. Скорее раньше она так никогда и не делала. Шампанское с шоколадными конфетами, далеко не каждый мог себе позволить, в это время. А коньяк, вообще 100 рублей бутылка. Не помню как точно, но мы отправились смотреть душ. Закончилось это естественно мокрой одеждой Анны. Потом уже раздеванием, целованием и душем уже настоящим. Ох и намучился я с кучей нижних юбок, нелепых рубашек и панталон, от которых еле сдержал смех. После этого плавным движением переместились на кровать.

— Дмитрий, ты очень хитрый… и скрытный — улёгшись на груди у меня Анна.

— Э… Почему ты так решила? — осторожно спрашиваю я.

— А правда что ты внебрачный сын Мальцева? — спросила «лисичка».

— Ты знаешь, как говорят англичане в таком случае?… Без комментариев — улыбаясь, отвечаю ей.

— Никогда не слышала. А что это значит? — удивилась она.

Вот чёрт, опять ляпнул не подумавши. И как мне объяснить, что это такое, без комментариев? Да его даже ещё и не придумали. Вот смеху будет, когда кто-нибудь у англичан спросит. Думай голова, прежде чем язык распускать. И так все мои домочадцы стали выражаться, что другие туляки в ах… особенно на рынке, когда они торгуются за покупки. По-моему, некоторые купцы и продавцы с некоторых пор вызывают торг специально.

— Ну, это… когда… ничего говорить не будут — выкрутился я.

— Да-а — удивление на прекрасном лице было столь велико, что я засмеялся.

— Ты чего смеёшься? — начала сердиться Анна, стукнув меня кулачком.

Пришлось срочно закрывать ротик поцелуем, а руками усиленно гладить прекрасное тело и «вкусные» выпуклости. Удивительно, как в таких условиях она сумела его удержать. Скорее природа и наследственность предков. По меркам красоты 19 века… она была не очень. Сейчас «больше в моде» невысокие и пухленькие, с маленькой грудью и большой попой, целлюлитные тётки. Анна наоборот, слишком высокая и худая и с размером груди под тройку. И для меня… само-то.

— И откуда ты это всё знаешь? — немного отдышавшись и успокоившись, опять полезла ко мне с вопросами. Вот тоже разведчица Кэт.

— А ты Камасутру индейцев не читала? — но, а что. Надо же мне как-то выкручиваться. — Вот прочтешь, потом и вопросы задавать будешь… или пробовать — усмехнулся я.

— А ты и с индийцей был? Ты внебрачный сын — сначала спросила, а потом подвела точку.

И где логика, я вас спрашиваю. И что ей ответить? А лучше я ей про женское бельё расскажу. А то от нижнего белья Анны плакать хочется, а не любви. И это модная портниха, выписывающая наряды из Парижа и Лондона так одета?

— Вот видел я на индийских женщинах… — и пошёл рассказывать про современное бельё.

— А корсеты? — последовал вопрос, чуть только я остановился.

— А корсеты, вот такие…

— Все-таки ты, бесстыдник — проговорила она, и нахмурилась.

— Не понял? Почему ты сделала такой вывод? — изумился я и сел в кровати, подложив подушку. Вот и стоило стараться и рассказывать?

— Ты копался в женской одежде — последовал ответ.

— Да копался. Но вывод ты сделала неправильный. Сколько вещей Анна ты ведешь у меня, которых ни у кого нет?

Дальше она стала хмурить и морщить прекрасный лобик. Раздалось и её сопение при оглядывании по сторонам.

— Предлагаю ещё раз сходить в душ? — улыбаюсь я.

— Много.

— Что много? — не понял я.

— Много у тебя вещей, которых я ни у кого не видела — вынуждена была признать голая «принцесса».

— А это значит… что?

— Ты хочешь сказать, что…

— Всё везде смотрю. Учусь. Беру лучшее и стараюсь создать сам… и что-то новое тоже. Или очень, очень забытое старое — заканчиваю за неё.

— Но женскую одежду — не унималась Анна.

— Надо создавать и женское нижнее бельё и мужское. И лучше тебя никто с этим не справиться — потом немного помолчал — сделаешь и продемонстрируешь мне.

Дальше нам было не до разговоров. Я опять потащил её в душ, потом в кровать, а потом мы уснули. Проснувшись, Анна кое-как привела себя в порядок, служанок-то у меня нет. Попили чаю с пирогами, дождалась её возка, и она отправилась домой.

— И всё же ты… бесстыдник — проворковала она на прощанья.

— А я буду рад тебя видеть в любое время. Но лучше к вечеру — добавил я на изящное ушко.

Пошёл в спальню и обратил внимание, что на ёлке остались только игрушки и яблоки. Остальные вкусности все съели. Ночью под утро. Я предупредил, что могут брать после часу ночи. Молодцы, дождались, и… съели всё. Особо на питании я не экономил, но и не баловал. Силился вспомнить, когда же я закрыл дверь в кабинет и не смог. А и ладно, махнув на это дело рукой. Сейчас два дня выходных и кроме крайне необходимых работ никто ничего не делает.

На столе лежали подаренные мне меховые перчатки из великолепной кожи. Я плюхнулся на постель, которая сохранила запах духов Анни, и уснул со счастливой улыбкой.

Наконец, к концу января у Самсона склепали печь для Добрынина, а я закончил макет мельницы. На заводе «слепили, как смогли», по-другому и не назвать.

— Руки бы им поотбивать… и головы тоже — увидев это «чудо», воскликнул я.

— Как-то Вы уж очень… несдержанный Дмитрий Иванович — опешил Добрынин от моей реакции.

— Да какой несдержанный! Да как такое вообще сделать можно было. Нет, ответственности за это я нести не хочу. А то, что это будет работать… я не уверен — на одном дыхании вырвалось у меня.

— Да-а… как с вами тяжело Дмитрий Иванович — вздохнул глава.

Гольтяков в отличие от Самсона, всё сделал хорошо. Надо будет у себя поменять баки на его медные нормальные батареи. Провозился я с Куликом, у которого открылась тяга к технике, неделю. Постоянно ругая начальство и рабочих казённого завода. Угля, это чудовище, жрало намного больше, чем должно было бы быть, а тепла давала меньше. Но Николай Николаевич остался доволен, что у него в семи комнатах стало тепло. Я же на прощание плюнул на неё, перекрестил и пожелал проработать хотя бы три месяца.

Дома занялся изготовлением многозарядного пистолетного арбалета и обычного. Хотел добиться уверенного поражения цели на 10–12 метров пистолетного и 40–50 обычного. Проблема возникла с тетивой. Местная меня совсем не устроила, надо ставить только стальную. Стальную проволоку, катали только у немцев. Пришлось заказывать купцам. Потом ещё надо будет из неё сплести тросик.

Наконец, через две недели наши усилия с Фёдором дали результат. Отстреляв и набаловавшись с каждой парой арбалетов на местной тетиве, я их разобрал и спрятал в большой кувшин в подвале. Запретил какое-либо упоминание о них. Будем ждать проволоку, потом ещё попробуем. Я заказал на всякий случай разного размера.

— Дмитрий Иванович, это Вы придумали такой арбалет? — разбирая так понравившийся ему пистолетный Федор.

— Да нет. Их ещё цынцы тысячу лет назад придумали. Но вот, как точно называется, я тебе не скажу. Какой-то там чинг-бонг или чон-ча-бонг, не помню точно — усмехнулся я.

— Понравился — вздыхает Фёдор.

— Ничего. Вот поставим нормальную тетиву, вот тогда и будет, сила. Но, а летом может, и попробуем… на практике — подвожу итог.

После обеда в гости пожаловала Анна. Попивая отвар, я прищурился и спросил — Ты случайно не бельё, мне приехала демонстрировать?

— Как, как? — уставилась она на меня и часто заморгала своими длинными ресницами.

— Давай посмотрим, что у тебя получилось? — подхожу к ней и беру ее за руку.

— Нет, всё же ты бесстыдник — сжав губы и смешно сморщив носик Антонова.

— Ты не права. Я помогаю тебе зарабатывать деньги — и тяну её в спальню.

Опять копаюсь в этих юбках, та чтоб их так… Да не один раз.

— Ань, а нельзя юбок меньше? Вот зачем их столько? — вздыхаю я.

— А как же без этого? — слышу не поддельное удивление.

Наконец она осталась наподобие лифчика и трусов, и я начинаю крутить её.

— Ты себя в зеркало видела? — спрашиваю её.

— Да, а что?

— Красивая — чмокаю её в носик — но плохо слушала меня. Начинаю заворачивать лишние куски ткани.

— Я чувствую себя, как гулящая и продажная женщина — слышу комментарий, который мне совсем не нравиться.

— Я ты почувствуй себя, как любящая и любимая — обнимаю и целую.

И тут стук в дверь и слышу.

— Дмитрий Иванович к нам гости — голос Фёдора — и по-моему от Ивана Акимовича.

— Вот это… облом — резко вдыхаю и выдыхаю воздух. Как в анекдоте… на самом интересном месте. Девушка готова, а я…

— Фёдор, Марию сюда быстро. А сам задержи хоть немного гостей — и помогаю одеть Анни юбки.

Мария влетает в мою комнату и смущается, а как же ещё. Я почти одет, Анна почти раздета, но я не даю ей время. — Так быстро помогай одеваться, а я пойду встречать гостей.

Фёдор не ошибся, приехали Мальцев с Торопиным в одном возке. С ними одни сани, верховые и пять слуг, общим числом. Да куда же я их селить буду? Надо соображать быстро. Раскланиваюсь и обнимаюсь с приезжими.

— Какими судьбами Иван Акимович, Андрей Дмитриевич?

— Да вот по слёзным письмам твоих купцов Андрей Дмитриевич пожаловал. А я так, с ним за компанию — ответил Мальцев.

Сейчас в возке у них тепло и не дымит, поэтому и шубы не такие огромные. Опа, даже петельки есть. Ну, Зоркие Соколы, всё заметили, оценили, и… внедрить успели. А я, на следующий раз плечики сделаю, усмехнулся я.

— Проходите, пожалуйста. Сейчас распоряжусь чай поставить и закусить что-нибудь с дороги — говорю им.

— Лучше отвара с ягодами — улыбается Мальцев.

— Дед Иван, Кулика с Ремезами в предбанник вашей душевой, на их место служивых. Фёдора к вам, Мария дома переночует. На её место Андрея Дмитриевича. Достаньте раскладушки с подвала. Кулик, пусть пристроит лошадей в… мастерской. Ставьте самовар. Мария выйдет, пусть суп с лапшой доделывает и кашу гречневую ставит — быстро отдаю распоряжение. Нет, с этим надо срочно что-то решать. Такие «набеги» будут продолжаться, а когда я дом построю, кто его знает. В это время мимо меня слуги опять таскают знакомые сундуки.

Тут выпархивает Мария из моего кабинета и идёт на кухню. У гостей появляться изумлённые и ухмыляющиеся улыбки… но не долго. Потом во всей красе появляется Анна Ильинична, и я наблюдаю уже восхищённые взгляды.

— Господа, позвольте Вам представить, лучшую владелицу модного места (это ателье сейчас так зовётся) Тулы, Антонову Анну Ильиничну.

— А это Мальцев Иван Акимович, Торопин Андрей Дмитриевич.

Дальше последовал великосветский трёп. Появился коньяк, бутерброды и некоторые закуски. Потом подали лапшу в керамических расписанных мисочках с ручками. Каюсь мой дизайн. То-то подозрительно смотрит Мальцев на миску, а потом и на меня. С моим тёской купцом Дмитрием Семеновичем Грязьевым, у нас сложились очень не плохие отношения. Большая семья Грязьевых была довольно известной в Туле. Они занимались многими видами деятельности. Мы с тёской даже пару раз выпили по 100 грамм… ну может и чуть больше. Но после этого мои «мелкие заказы» Дмитрий выполнял бесплатно.

Я попросил его найти мастеров по черепице. Как и по выпуску, так и по установке. Пообещал. Только поинтересовался зачем. Я сказал, что для строительства зданий. Он тут же пожелал поставлять мне кирпич, и получил согласие. Дмитрий шёл на многие уступки мне не просто так, а потому что, потом просто копировал и успешно продавал изделия. Сам видел. О претензиях я даже не заикался, мне что жалко.

Хорошо посидели, но Анна была на стороже и коньяк не пила, и от шампанского отказалась, что меня немного развеселило. Мне её и самому мало, а уж не знаю, что она там себе надумала. Да и не всё в наших отношениях ясно.

— Ну, вот и познакомилась ты с Иваном Акимовичем — провожая её в возок, который она в этот раз не отправляла, сказал ей на ушко и тут же чмокнул.

— Всё же ты бесстыдник — невесело усмехнулась Антонова.

Утром Торопин уехал разбираться с купцами, которые жаловались на малое поступление стеклянных колб и требовали срочно увеличить поставки. Иначе грозились искать на стороне. Мальцев предупредил, что сюда он приехал инкогнито. Визиты наносить не будет, а тут же уедет с Торопиным.

Мы же засели с Иваном Акимовичем в моем кабинете. Я заварил кофе в джезве, поставил коньяк с виноградом. Удивительно, но многие свежие фрукты можно купить. А вот цена… очень не дёшево.

— Надеюсь у тебя с такой милой…

— Ничего серьезного, только дела — и выставляю ладони.

— Да… дела и в твоей спальни? — улыбается Мальцев.

Развожу руками. Ну что тут скажешь. Дальше объяснять, только хуже получится.

— Я очень надеюсь, что ты не потеряешь… голову и не станешь делать…

— Всё будет нормально. Жениться и заводить детей я не планирую, ни в коем рази — вставляю свои пять копеек. Интересно и с какой целью и почему он беспокоиться?

Мальцев очень внимательно посмотрел на меня, пригубил коньяк, заел виноградом и вздохнул. Потом мы начали разговор, ради которого он и приехал, про зеркала.

— Если сразу после флоат-камеры на медную пластину, то должно получиться медное зеркало, если температуры хватит или попробовать на медный порошок — говорю я.

— А если нет? — Мальцев.

— Тогда надо придумать способ жидкой меди, а лучше серебра, а потом сверху закрасить краской — отвечаю.

— А как наносить?

— Пока не знаю, но идея есть. Давайте так. Вы придумаете, как сделать жидкими медь и серебро, а я постараюсь придумать, как наносить — предлагаю.

— Отлично — довольный Мальцев.

— У меня к Вам просьба, Иван Акимович. Мне нужен товарный кредит на ваших сталелитейных заводах. А к лету надёжный вооружённый отряд. Человек на двадцать на конях и трёх хороших подводах — говорю ему.

— И я даже примерно догадываюсь, что ты задумал — усмехнулся Мальцев. — И это мне очень не нравиться.

— Ангел сказал, что близятся войны — выдаю я, казалось мне убийственный аргумент.

— М… Я подумаю. А что ты собираешься заказывать на моих заводах?

— Сейчас.

Потом иду за Фёдором, и мы с ним затаскиваем макет мельницы, который спрятан в чулане.

— Очень интересно — рассматривая макет и обходя вокруг него Мальцев. Потом случайно задевает за хвост башни с лопастями, и она поворачивается. — Как в Голландии? — изумляется он.

Я тем временем крутанул лопасть и макет «заработал».

— Лучше — потом снял крышу и показал деревянные шарики, потом поставил аккуратно на место, зацепив шестерни.

— Очень интересно… и я… так понимаю, что ты хочешь это построить у себя в имении?

— Хотелось бы, да вот денег не хватит. Вот и прошу металлические части сделать у Вас. Я потом сразу рассчитаюсь — тьфу, аж в горле пересохло от волнения.

— А это что за передача? — Иван Акимович ткнул пальцем в нижнюю передачу, которая вела от королевского вала к стене.

— А тут с обратной стороны, крестьяне могут подключать всякие сеялки-веялки, плющилки и другие механизмы — объясняю я.

— И вот такую сложную технику ты хочешь доверить безграмотным крестьянам? — удивляется он.

— У меня работали братья Михайловы, они очень сообразительны. Вот их и хочу поставить на мельницу — а что мне остаётся, нет у меня людей.

Повисло тягостное молчание, а Мальцев всё разглядывает макет.

— Я думаю… Когда ты, планировал начинать строительство? — резко меняет тему разговора.

— Через два-три месяца. Тогда сойдёт снег и чуть земля просохнет.

— Ты знаешь, сколько у меня народу? И всё кушать хотят. Вот — поднимает палец. — Значит так. Пришлю я тебе своего инженера Рыбкина Андрея Сергеевича со служивым. Будет он с тобой, от самого начала и до конца строительства. Потом ещё три месяца. Посмотрит, как работает и крестьян твоих подучит — сделал глоток кофе и посмаковав его, продолжил.

— Всё-таки ты очень наивный. Такую технику без обучения отдавать безграмотным крестьянам. Сломают и сами не поймут почему. После окончания строительства, пришлю пару мельников на обучение… их и твоих крестьян. Как думаешь, так лучше будет? — теперь уже сделал глоток коньяка и уставился на меня.

— Ну — мне только остаётся поблагодарить судьбу, что связала меня с Иваном Акимовичем Мальцевым. Он куда как лучше меня разбирается во всех сегодняшних реалиях. Будь я хоть семь пядей во лбу без его помощи, я бы барахтался долго и не факт, что успешно.

— Я думаю, что так будет намного лучше — отвечаю и улыбаюсь.

— Хорошо-о. За это сможешь бесплатно изготовить нужные тебе части на заводах. Жернова я тебе пришлю. Кожевников и мясников, тоже к осени получишь. Но — и поднимает опять указательный палец вверх — я жду от тебя подробное описание всего, что ты делаешь и как. Возможно, придётся оформлять привилегии… надеюсь, ты не против.

Потом мы ещё утрясали некоторые моменты, и я спрятал макет на место.

— А что это у тебя за разборные кровати? — и хитро так улыбнулся. Блин, Броневой в фильме про Штирлица. Живу вторую жизнь, а проигрываю человеку из 19 века почти подчистую.

— А это у нас Стрельников Осип Федорович делает — отвечаю и смотрю «честными» глазами.

— И опять ты не причём — кивает головой Мальцев.

— Я Вам, подарю пару штук — кручу головой и пытаюсь создать впечатление, что я тут действительно не причём. И вообще, я случайно купил.

— А за одно и пару мисок с ручками — добавил Иван Акимович.

Вечером приехал поддатый и весёлый Торопин. Мы ещё немного посидели, а утром позавтракав гречневой кашей с маслом, они уехали, оставив мне кучу подарков, но забрав свои походные сундуки.

Глава 12

В подарок я так же получил много стеклянных изделий. Выбрал вазу по интересней, поехал к Антоновой. Надо как-то закончить наш разговор в более приятной для меня форме.

Застал у неё Стрельникова и чуть не вспылил. Вот же «накрутил» себя на ровном месте. Оказывается Осип Фёдорович, приехал заказывать штаны, такие как у меня. Когда же он их успел, у меня подсмотрел только? Наверное, когда у него в цеху расстёгивался или слышал? Хотя чего думать, многие купцы просили показать их. Слишком они выделялись карманами на ногах. А потом, оказывается, есть удобный карман впереди. Есть лямки, высокий пояс для зимы и в плохо отапливаемых помещениях само-то. Английские штаны или брюки, в общем не важно как их назвали, в которые надо было залазить при помощи слуг, им тоже не нравились. Их в основном носили военные и чиновники. Были ещё шаровары и строгие узкие костюмные брюки. Других более приличных мужских штанов для не стандартных фигур практически и не было. А тут появилась отличная альтернатива.

Кручусь как манекен, подумал я, когда меня в который раз осматривал Осип Фёдорович. Манекен… манекен. Да-а, и где их тут ставить у неё? А зачем большие, поставить маленькие… куклы. Куклы уже есть, сам видел в Москве, но цена… застрелиться дешевле. А тут Лука сделает деревянных, сколько хочешь и матрёшек заодно. А вот их я ещё и не видел.

Стрельников ушёл, но просил пожаловать к нему на обед. Я пообещал через пару дней, но не раньше.

— Анна Ильинична, у меня есть для вас подарок — и пытаюсь состроить уморительную рожицу и передаю вазу. Кстати, очень не дешёвую по нынешним временам.

— Да уж… подарки у вас… Дмитрий Иванович — серьезным тоном Антонова.

— Ань, ну кто знал? Ну, случайно вышло. Откуда я знал, что они приедут? — перебиваю ее.

— Зато сейчас вся Тула будет знать — возразила она.

— Ну, это вряд ли. А если будут спрашивать, ты ответь вопросом на вопрос. С какой целью они интересуются?

— И что? — вздохнула она.

— А то, что у нас деловые отношения.

— Какие? — удивилась она.

— А вот завтра попрошу в 12 часов ко мне в гости, там и узнаешь — отвечаю и ухожу, пока она думает, что это я такое опять выдумал. Будем надеяться на пословицу, что любопытство сгубило кошку. Нет не кошку, а кошечку.

На следующий день с утра наставлял Фёдора с Саввой, местным извозчиком, который уже практически постоянно работал у меня. Чему был очень рад. Отправил их в Гусь-Мальцевский за нанкой и другими нужными мне вещами. Сам с Лукой засел за обсуждение постройку навеса и балка с печкой внутри и двухъярусными кроватями. Балок будет на полозьях и его смогут везти две лошади. Потом он будет стоять внутри навеса. По бокам навеса вместо стен будет свисать пропитанная нанка. Как временная мера пристроить лошадей и людей пройдёт, а то ещё один наезд гостей, я морально просто не выдержу.

Попили с ним отвар с пирогами с творогом и дождались приезда Антоновой.

— Знакомься Анна Ильинична Антонова, самая лучшая владелица модного места.

Дальше я изложил свою идею с деревянными куклами. С Анной разобрались быстро, моя идея использовать оставшиеся лоскутки для пошива одежды куклам её вдохновила. А вот с Лукой возникли проблемы, как в изготовлении, так и с ценой.

— Лука не тупи — рассердился я. — Отдашь, например левую и правую руку в село Дубки, их там, тебе будут делать. А ноги в селе Пеньки, а голову в Чулково. Твои мастера будут резать только половинки корпуса — сам рисую на бумаги — потом вставляешь, закрепляешь вот так и склеиваешь половинки. Хорошо шлифуешь и лакируешь. Голову раскрашивать найми художника или несколько. Волосы, ну не знаю, попробуй конский волос на лак прикреплять или ещё как.

— Чудно — почесал он бороду.

— Прибыльно. Ты знаешь, сколько стоит кукла, не такая правда, а механическая?

— ?

— 100 рублей серебром и выше. Сам видел в Москве. Но нам такие дорогие делать не надо. А то брать, будут очень мало.

— Вот ты сделаешь несколько штук и скажешь, сколько вышло? Но чтобы без обмана. Ты меня знаешь. А то это будет последнее дело у нас с тобой и твоё в городе — сразу настраиваю его на нормальное сотрудничество. — Анна Ильинична сошьёт наряд, тоже посчитает. Потом соберёмся ещё раз и всё решим.

— А Вам? — Лука.

— А мне не надо. Потом подарите несколько штук, и хватит — подвожу итог. — Всё иди Лука, думай и делай.

— Зачем ты всё это затеваешь? — Анна, когда Лука ушёл.

— Это хороший заработок и возможность показывать новые виды одежды.

— Но это явно не всё. Так зачем? — прищуривает глаза и сжимает губы.

— А затем, что мы не закончили ещё прошлое дело — потом подхватываю её на руки, целую и тащу в душ.

— Хорошее это дело душ — произнесла Анна, стоя под струями тёплой воды. А я в это время намыливал мочалку.

— Сейчас будет ещё лучше — полез к ней.

Потом мы ещё пару раз всё повторили. И перешли к делам, начали обсуждать нижнее бельё.

— А вот тут лучше вообще кружева использовать — показываю на ней, а за одно и поглаживаю красивую грудь и тут же получаю по рукам.

— Хватит, ты уже совсем всякий стыд потерял — сердиться она.

— Ну, хватит, так хватит — перебарщивать явно не стоит, очень надеюсь, что потом наверстаю и не раз — давай по-деловому. — Начинаю ей объяснять на примерах.

— И где я тебе кружевниц столько возьму? — задаёт вопрос.

— В Белеве. Выкупишь или возьмёшь на долгий срок — это лучше, хуже — если будешь заказывать там — отвечаю.

— А как показывать покупательницам, чтобы продать?

— На своих белошвейках, а потом на куклах или наоборот. На показ меня пригласишь? — улыбаюсь.

— Кабель ненасытный — тут же последовал ответ.

— Я в интересах дела — отвечаю серьезно.

Утрясли ещё некоторые детали. Напились чаю с пряниками и мёдом и она, получив от меня ещё одну стеклянную вазу-сахарницу в подарок, довольная отправилась домой. Мир был восстановлен.

— Вы уж не забывайте меня, Анна Ильинична — сказал я на прощанье.

— Тебя забудешь, горе ты мое.

Вторая половина февраля, мороз усилился градусов до 20, а ночью ещё намного холоднее. Я в гостях у Стрельникова, мы сидим у горящего камина и пьём хороший коньяк, закусывая бутербродами с мясом, рыбой и икрой.

— Ох и хорошие штаны мне пошила Анна Ильинична — расхваливает он портниху, и явно отдает дань и её красоте.

Поздно, я уже забрал эту жемчужину и никому отдавать не собираюсь. Да я думаю, и она не захочет, пока во всяком случае.

Потом, мы обсудили раскладушки, и купец попросил поделиться ещё чем-нибудь. Не сказать, что сами купцы почивали на лаврах, но «мои придумки» всегда приносили им успех и прибыль. Я стараюсь дать им простые вещи в изготовлении, но очень популярные в моё время. Беру я за это не дорого, а иногда и вообще не беру. Война приближается, осталось четыре года и надо, как можно быстрее нарастить финансовый и производственный капитал наших купцов и мастеров. Постоянно их настраиваю на автоматизации и механизации производства. Другого способа я просто не придумал, как разнообразного выпуска товаров большим количеством купцов. Поэтому и приходят и в гости, а больше сами зовут и купцы и мастера, чтобы я что-нибудь подсказал. Подделок и в это время хватает. Любой не сложный и ходовой товар, сразу подделывают. Да и не большое его разнообразие. Скорее, мизерное. Купцы и мастера, надо сказать, это оценили и часто дарят, недорогие подарки и продукты или стараются, чем-нибудь угостить.

Сходимся на почти тех же условиях, 500 рублей ассигнациями и 20 комплектов. Я рассказываю про разборно-складной столик со складывающейся пополам столешницей и выдвигающимися ножками и складными стульчиками.

— А зачем с одной стороны тонкой медью, а с другой деревом? — спрашивает Стрельников про столешницу.

— Вы делайте, Осип Фёдорович и ободок не забудьте — отвечаю я.

— Вот скажите Дмитрий Иванович, зачем Вам 20 комплектов?

— У меня много друзей и знакомых, которым тоже нужны подарки. А вот коньяк у вас хороший.

— Ну, если и эти ваши вещи будут так же хорошо покупать, я вам ящик презентую.

— Ловлю на слове уважаемый Осип Фёдорович — ну а что, 6 бутылок хорошего коньяка мне не помешают. 600 рублей на дороге не валяются. Сам себе я такого позволить не могу.

Еду домой и опять чувствую, что тону в бытовухе. Кроме четырёх арбалетов, щитов и поручней, ничего путного не сделал. С Ливенцовым Иваном Ивановичем мне пришлось спорить и не раз, но всё-таки добился своего. Расстались мы не довольные друг другом. Я сказал себе, что больше с ним никаких дел иметь не хочу, слишком жуликоватый тип. А денег с меня содрал, ужас. Нет, надо срочно своих кузнецов.

Щиты, с усиленной по краям кромкой и небольшим умброном, были хороши. Доработанные наручи и нашитые на толстую кожу, тоже. Тренировки стали более насыщенными и интересными. Придумали, как носить щит по всей левой руке, при помощи крючков. В походе будем подвязывать бечёвкой с быстро распускающимся узлом. Дела у меня со щитом в фехтовании, пошли явно лучше. Сделал и ещё один вывод, прямая сабля или шашка, тут не «катят». Лучше польскую корабелу, а ещё лучше индийский тальвар, из-за его рукоятки и гарды. Их закруглённые и изогнутые лезвия, позволяли достать противника за щитом или препятствием. А так же и на обратном движении. А если считать, что я планирую надевать кирасы и шлёмы, то они точно лучше. Так что знаменитые прямые катаны и шашки, тут и близко не котируются. Надо попробовать с топорами, томагавками и шестопёрами.

Появились у меня ещё два служивых, хотя приходило уже много, благодаря деду Ивану. Но взял я пока только этих двоих, на удивления многим. Первое, они были крепкие хорошие ветераны. Не раз побывавшие в бою, хоть и покалеченные во время разных постоянных польских мятежей. Второе, очень неплохо понимали дисциплину, в отличие от многих. С ней вообще тут беда. Надо признаться в виновности, прежде всего отцов-командиров. Третье, они не курили. У меня на это был строжайший запрет. Что многим пришедшим наниматься, не нравилось, и они уходили. Ради эксперимента, только «для своих», я поставил их за забор, чтобы не видели, кто идёт, но зато это они сразу чувствовали обонянием.

— Поняли. А если в лесу или ночью или в доме? — задал я риторический вопрос.

Семён, которого я прозвал Сильвером, с протезом на левой ноге. Получил травму во время конной сшибки с поляком и был отставной унтер. Отличный всадник и рубака, но списанный подчистую. А я возьму, мне такие парни очень нужны. А помочь в быту ему будет кому. В «правильную» войну я ввязываться не собираюсь. Только из-за угла, ночью или засад. Я не полководец и большим отрядом командовать не смогу. Да и не умею. А вот человек пятьдесят для меня самое-то, я так думаю. Но на войне всякое бывает, вот на это он мне и нужен. С Куликом они составляли отличную пару и в фехтовании на конях. Разделывали всех остальных вместе взятых под орех. Правда, сначала я их ставил в тупик с шестом и с бунчуком или султаном, но они быстро приноровились. А вот тут их щит-баклер сыграл против меня, зараза. Вот и хорошо, пусть так и будет. Друг Семёна, Фатей с обрубленной кистью левой руки, плохой фехтовальщик, но отличный следопыт и охотник. Нормальный наездник, лучше меня во всяком случае в несколько раз. Вот только заряжает одной рукой очень медленно, как и делает всё остальное. Но мне это неважно. Потом ему пистолеты дадим, а сейчас Лука делает ему протез, по моему указанию. И уже пару раз переделывал, мне не нравилось. Начал жаловаться.

— Так Лука хватит тут плакаться. Потом ещё будешь Семёну другой протез делать, чтобы гнулся. Учись, пока время есть, будешь протезным мастером. Сам знаешь, сколько увеченных военных. А не дай бог опять война.

— Так та оно так, но где делать? Все заняты. (Эта местная пословица — так то оно так — её «лепят» где нужно и не нужно.)

— Нанимай мастеров и желательно пришлых, но на долгий срок.

— А где им жить?

— Так сделай такой же балок как у меня. На первое время пойдёт. Так и быть, печку я тебе продам — хлопаю его по спине — В долг, не бойся.

Мне важно увидеть и услышать противника раньше, чем он меня. Вот тут Фатей и очень нужен. Причём одного его мало, надо ещё как минимум человек пять. Жили они пока в доме-срубе около конюшни-коровника. Заодно гоняя соседей, чтобы правильно коров обслуживали. А в остальном никаких ограничений.

— Семён, Фатей подберите себе мальчишку-сироту в услужение и учите всему, что знаете, распорядился я. Дам взятку, как тут делается и оформлю в услужение лет на 20 лет. Мне купцы уже подсказали, как это делается.

С моей подачи Мария тоже машет палкой. Фёдор был конечно против, она наоборот и переубедила его. Что ей это надо. С моей подачи разуметься, пока Фёдор не слышал, а она мне верила. Даже Лиза чего-то пыталась изобразить. И только Катя, ещё пугалась и больше визжит в стороне.

— Фёдор умение постоять за себя ещё никому и никогда не повредило, а спорт приносит здоровье — поставил я точку в этом споре. Надо переходить на более интенсивные тренировки и с огнестрельным оружием, да ни как я не решусь. С тех «пиратских» пистолетов, я точно стрелять не буду. У оружейников тоже пока ничего интересного. Но я, правда, давно и далеко не у всех был. Большой мой оружейный заказ из-за границы тоже не привезли, а время уходит. Пока я улучшил только фехтование и езду на лошади. Уже не как мешок… и собственно всё. Надо срочно вспоминать, всё что знаю и как-то готовиться. Сильно помогала книга по фехтованию, даже многие нюансы для Кулика и Семёна в диковинку.

Как-то готовиться не получилось. Привезли резину и купцы принялись теребить меня на счёт обещанного. Лампы неизменно пользовались большим спросом, и они желали повторить коммерческий успех. Сначала я хотел сделать примус типа «Шмеля», но потом вспомнил, что чистого бензина я пока и не видел. Есть бензино-керосиновая смесь. А это плохо, он мне нужен. Надо поговорить с купцами и в аптеке поспрашивать.

Потом вспомнил про керогаз. Это большая лампа с тремя большими фитилями, нарисовал. Делать его нет никакого смысла. Потом вспомнил, про самый обычный старинный керосиновый примус, той же тульской постройки. Вот это подойдёт.

Начал делать и понял, что на самом деле, это не так и просто. Я явно переоценил свои силы. Посидел, подумал, посмотрел на кучу инструментов, на которые я уже потратил довольно большую сумму денег. Осёл, какой же я осёл, обругал себя мысленно. Мой главный инструмент, это моя голова и знания, сам же Луку учил. Зачем мне самому делать даже простые вещи, когда можно раздать по мастерским. Пусть изготавливают части. Я потом сам соберу. Если в разных мастерских, особенно мелких, то никто ничего не поймёт, что я строю. Отлично. Потом взял воск и с его помощью и медной фольги слепил части. Нарисовал и чертежи с размерами. Дальше бегал по мастерским с заказами. Заскочил к Гольтякову Николаю Ивановичу, у него заказал две медные канистры на 2 и 5 литров. Гольтяковых в Туле было очень много. И разобраться постороннему человеку кто там кому, приходиться родственником и каким боком, было не реально. Пожаловался на оружие и получил удивительный ответ, что два разных двоюродных брата Пётр Корнеевич и Иван Михайлович делают экспериментальные нарезные пистолеты и ружья. Я тут же попросил устроить мне встречу со знаменитыми мастерами. Может тут повезёт.

В гости мы отправились вместе с Николаем Ивановичем. Попасть к знаменитому оружейнику было не просто. Пётр Корнеевич, почти лысый мужчина пятидесяти лет с широкой бородой жил в довольно большом хорошем двухэтажном доме. Первый этаж и фундамент были каменными, а второй этаж уже деревянный. У него даже были заграничные стёкла в окнах, правда не везде.

В комнате, куда нас провели, большой очаг с кучей металлических труб. Прям орган какой-то, почему-то пришло мне на ум. Много икон, даже очень и это для человека делающего оружие. Пару и очень дорогих. В довольно большой комнате были диваны и венские стулья. Неизменные напольные часы, признак успешности сейчас. Полки с книгами, картины, вазы на подставках, большие подсвечники и новомодная керосиновая лампа. В общем, всё что надо, чтобы показать успешность и богатство хозяина. Хорошо живёт оружейник, почти как городской глава. Мне даже стало неудобно, как убого у меня в доме. Ни диванов, ни венских полосатых стульев у меня нет. Даже штор нет. Стол застилаем скатертью и то при гостях, чтобы не было стыдно. Из всей мебели, только моя кровать более или менее и пару полукресел в кабинете.

Попили чайку с мёдом за большим столом, ведя разговор ни о чём. Я начал, наконец, осторожный разговор про оружие и выяснил очень неприятную для меня вещь. Да делает, но всё его изделия начинаться от цены в 200 рублей серебром.

— Сколько, сколько? — переспросил я, думая, что не правильно понял.

— А что тут не понятного молодой человек. Мое оружие Сам Императорское Величество хвалит и покупает — поднял руку с пальцем мастер, придавая значимость своих слов.

— А если мне надо добротное боевое оружие, без украшений?

— Идите на тульский завод — закончил за меня мастер.

— Да… дела-а — выйдя на улицу, протянул я.

— Не расстраивайся Дмитрий Иванович. Я думаю, ты сумеешь договориться с Иваном Михайловичем — утешил меня Николай Иванович.

Визит до следующего Гольтякова, пришлось отложить по неотложным делам, навалившимся на меня.

Дома меня ждал Захар Михайлов с моего имения. Пришёл ко мне искать защиту от венёвского купца Хлюбщина, у которого они работали. Он торговал пшеницей, мёдом, кожей и всем подряд, как я понял. И моим крестьянам за работу подсунул гнилое зерно. Хочешь, не хочешь, а разбираться надо. Спускать давать нельзя, иначе вообще, никто считаться со мной не будет.

— А вы сказали, что теперь у вас другой барин? — спрашиваю его.

Вижу опущенную косматую голову, и руки, нервно мнущие шапку-треух.

— Понятно — констатирую безрадостное событие. — «Молодцы», опять на русский авось понадеялись — придётся старосте хороший «пистон» вставить. Ох, прав был Иван Акимович, ох, прав.

Глава 13

Легко сказать, не надавать спуску, а как это сделать практически? Чтобы ехать в имение, надо собирать отряд. В стране из-за плохого урожая, ужасной жары и гибели животных, начался голод у крестьян и малообеспеченных жителей. На дорогах стало совсем не спокойно. Да и не только крестьяне стали грабежом промышлять. Некоторые «благородные» под это дело, тоже маскируются, и не прочь «пощипать» раззяв на дорогах.

Оружия как такового у меня тоже нет. Всё хотел нормального и дешёвого, и вот дождался. Пара пистолетов и сабля Фёдора да мой тесак-мечете, пять баклеров и пять пар наручей, вот и всё оружие в доме. Тяжело вздыхаю и достаю потощавшую кубышку. Отправляемся по оружейным лавкам с Куликом.

В результате долгих поисков и компромиссов, мы купили две четырех гладкоствольные мариэтты по 100 рублей, за каждую и на 20 рублей импортных капсюлей и пороха к ним. Ни наши капсюля, не разнокалиберный русский порох энтузиазм и доверия, у меня не вызвали. Тут мариэтты особым успехом не пользуются, из-за сложности заряжания и цены. Так же и цены на боеприпасы. Хозяин лавки отдал, за что купил, лишь бы от них избавиться. Заказал я и форму для отливки четырёх пуль сразу, но в другой маленькой мастерской. Там я обычно заказывал мелкие части, чтобы не поняли, что это. Свинец легко режется и ножом, лишние соединения отрежем.

Купил турецкий клинок, гаддарэ. Явно трофей с Кавказа, за 65 рублей. В простых деревянных ножнах, но с очень неплохого железа. Длина клинка 65 сантиметров с толстым обухом. Для русских не стандарт. И не кинжал и не сабля. Вот и цена не сильно высокая. Для Фатея, моего следопыта, лучше и не придумаешь.

Заказал два обычных наконечника для копья, с не очень хорошего железа. А потом долго ходили по лавкам и нечего подобрать не могли. Какого только оружия не было в лавках. Любой музей 21 века мог позавидовать. Самое дорогое почему-то европейское и ирано-индийское, самое дешёвое азиатское. Были и катаны, или очень похожие на них мечи. По словам мастеров, спросом не пользовались. А я думал, о них только в 20 веке будет известно. А это трофеи от постоянных стычек на Амуре, Казахстане и в Монголии с манжурами, где их довольно таки много.

Многие оружейные мастера в Туле с удовольствием меняют трофеи, особенно красиво и необычно украшены, а потом сами частично копируют или используют элементы оттуда.

В конце нашего похода, я всё же купил какой-то странный меч — копье. Лезвие меча было полтора метра, рукоятка сантиметров 70 с большим кольцом на конце. Зачем я его купил? Ответить не могу. Он мне просто понравился. Меч-кладенец какой-то. Как им управлять, даже не представляю. Отдам Сильверу, пусть меня удивит.

Но, надо кого-то и дома оставить. Что делать?… А схожу-ка я завтра к становому приставу Титову. Может он, что дельное посоветует?

На это раз разговор сложился легко. Он даёт мне на два, три дня ефрейтора Воробьёва и двух солдат с ружьями. Я за это плачу служивым командировочные и кормлю их двух тягловых лошадей. Ну и соответственно Владимиру Павловичу, пятерик надо сунуть.

— А почему Вы так быстро согласились? — не сдержал я свое любопытство.

— Да деньги ещё с Нового Года на содержания не пришли. Губернатор приказал «временно обойтись своими силами» — скривился Титов — а где я возьму, эти свои силы? Вот и приходиться идти на мелкие хитрости.

Ну и отлично, надо чаще этим пользоваться.

До имения километров пятьдесят. Как говорят, сегодня туда, завтра обратно. Через четыре дня, после прихода Захара, мой караван выдвинулся в сторону Венёва. За это время мы отстреляли и приноровились к мариэттам. И правда, ещё та морока с заряжанием, но на 20 шагов вполне убойная штука. Я изменил форму пули, на коническую впереди, сузил посередине, потом опять расширенная чуть сзади и с выемкой. Немного напоминающие пули Минье, совмещённые с пневматическими моего бывшего времени. Сделал канавки, и туда намотали нитки изо льна, пропитанные воском. Получилось намного лучшая стрельба и более точная. Сделали к пистолетам подмышечные кобуры, петли для рук, это мне и Фатею. Заряжать обои мариэтты я взял труд на себя.

Так же с нами на Рыжем едет Семён-Сильвер с саблей Фёдора и щитом. Мои надежды на огромный меч не оправдались. Он вообще был для пеших воинов и с определёнными навыками владения. Я сам его покрутил и вынужден был признать, что будет он сейчас лишь украшением в гостиной. Пока не появиться у меня такой мастер, если вообще появиться.

Я с Воробьёвым еду в возке управляемый Саввой, рядом бежит Рем. Сзади едет балок с печкой. В нём по переменке бывают все. Очень холодно. Температура под двадцать, поэтому я и не спешу. Дорога трудная. Практически не разъезженная, после последнего снегопада. Ни попутчиков, ни встречных путников нет. Основная масса грузопотока идёт по другой дороге, севернее. Но там надо ехать сначала в Венёва, а уже потом в имение, а мне надо наоборот. Я часто останавливаю караван, чтобы никто не обморозился, даже лошади накрыты попонами. Ну его нафиг эти разные приключения, мы их не ищем. Боюсь, как-бы не пришлось ночевать в поле, чёрт возьми, 50 километров, а не рассчитал.

Проехали уже половину пути, и время перевалило за два часа. Зато приключения нашли нас. Подскакал Фатей на Звёздочке и предупредил, что впереди опасный участок, заросший молодым густым ельником, и он ему совсем не нравиться. Видимости совсем нет. Дорога узкая. Лес почти рядом с дорогой, тем более я всех предупредил заранее.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть — ясно, посмотрел в их нахмурившиеся лица.

Потом ещё минут пятнадцать пришлось объяснять, что я это имел в виду. Если мои люди привыкли к такому, то полицейские явно были впечатлены. Ну и пусть.

— Всем приготовиться. Чуть увеличить расстояние и скорость. Проверить оружие, но на показ не выставлять — командую всем. — Стреляем без команды, но тщательно. А вы Василий выньте свою саблю и положите рядом. Его же самого с самого начала очень веселило моё небольшое копьё с бунчуком.

Нет не зря, я взял к себе Фатея, не зря. Приеду домой рюмку коньяку ему налью, он такого точно не пробовал. Заслужил, пришла запоздалая мысль.

Сначала прозвучал выстрел и Сильвер завалился на Рыжего. Потом резко впереди падает дерево, заслоняя нам дорогу. Разбрасывая подрубленные и специально установленные ёлки, выскочили четыре или пять всадников и на нас. За ними пешие мужики с топорами и кольями в руках. Я тут же вытаскиваю пистолет и стреляю в лошадь, несущую на меня всадника с рогатиной в руке. Стрелять во всадника, я даже не пытался. Лошадь кувыркается вместе с всадником, слышу частые выстрелы Фатея. Над головой бабахает выстрел служивого сидящего на козлах балка. Вываливаемся с Воробьёвым с разных сторон с возка. Впереди уже вертеться Фатей с одним из нападавших. У него на руке болтается разряженный пистолет, а в руке турецкий кривой клинок. И в кого он успел расстрелять столько патронов? Сзади крики. Долго не заморачиваюсь, опять стреляю в бок лошади противника Фатея и поворачиваюсь назад. Там, взобравшись на крышу балка, орёт служивый, размахивая разряженным оружием. Орут нападающие. Далеко в кювете лежит Воробьёв, завалившись набок. Сзади ещё топчутся два конных и подбегают пешие. Слышится выстрел из дверей балка. Первый из бежавших пеших к нему нападающих, падает.

Я стреляю в ближайшего конного и промахиваюсь. Он чуть приподнимает лошадь на дыбы, опуская её на задние ноги, намереваясь прыгнуть на меня. При этом защищается шеей лошади сам. Мне ничего не остаётся делать, как прыгнуть в возок обратно, бросив копьё. Успеваю на карачках оттолкнуться, как тут же опускается клинок, где я только что был. А потом падает и тело нападавшего, в длинной серой окровавленной шинели. За ним Фатей с окровавленным клинком в руке. Я выскакиваю с другой стороны. Слышу крик, айда. Последний коник и пешие нападавшие мужики, удирают в лес. Стреляю, последним оставшимся зарядом, удирающим вдогонку. Руки трясутся от возбуждения, и я, скорее всего опять промахиваюсь.

— Семёна и Воробьёва в балок с печкой. Служивым зарядить оружие. Фатей на страже — отдаю команды Захару и Савве, который просидел под козлами своего возка в обнимку с Ремом.

— Осторожно — сам помогаю им и зажигаю лампу от щепки, которую сунул в печь.

Надо бы зарядить пистолеты, но не могу себя пересилить и надеюсь, что нападавшие теперь уже не сунуться.

С Воробьёвым, вообще ничего непонятно. Вроде живой, но в полной «отключке». У Семёна, слава богу, пуля величиной с хорошую косточку, пробила тулуп с одной стороны и прошла по широкому ремню с медными бляшками. Пуля прошла по касательной, вспоров мышцу на боку спины. Не достала до позвоночника, похоже, что больше урона и не нанесла. Выручила медная бляшка, она и срикошетила. Крови много. Очень надеюсь, отделается только большим шрамом, а не отбитыми внутренностями. Он тоже, без сознания. Выстрел в упор и удар пули, был всё же очень сильный. Я очень надеюсь, что заряжали некачественным русским порохом, да ещё и в мороз. Достал походную аптечку, в большой тряпичной сумке-коробке, которую лишь недавно начал собирать. И как я мог об этом раньше забыть? Сейчас я стал часто заходил в Старую Тульскую аптеку к Фридриху Адерману. И о чудо, увидел там бензин, как средство против вшей. Заказал себе сразу 5 литров. А в этой аптеке, чем только не торговали, от косметики до сейфов, что меня крайне удивило. Большинство товара было из-за границы и стоило не мало, но жизнь дороже посчитал я. Проблема возникала и в незнании старых названий. Я знал, что в 19 веке большинство раненых умирает, от банального загрязнения и нагноения ран. Поэтому пока купил спирт, вазелин и концентрированную опиумную настойку от бессонницы. С помощью деда Ивана, мы сделали мазь на основе хвойной кедровой живицы с барсучьим жиром и пчелиным воском. Чистые бинты, прокипячённые в настои ромашки, были закрыты в стеклянной банке. В другой банке, была режущая загнутая серебряная игла с шелковой ниткой, изготовленная знакомым ювелиром и маленькое лезвие. Вот же. Тоже понадеялся на русский авось, и не сделал нормальный скальпель.

Пришлось звать одного из служивых, больше оказалось некого. На крестьян надежды нет. Захар с Саввой собирали лошадей, таскали трупы и оружие в кучи, под присмотром Фатея и другого служивого. Мы раздели и перевернули Семёна, предварительно напоил настойкой опиума. Быстро обработал всё спиртом и стал зашивать рану. Зашив, опять обработал спиртом, промочил, быстро наложил мазь с тампоном.

— Чуть приподымай, я забинтую. Раны не касайся — командую служивому, во все глаза наблюдавший за мной. — Хорошо. Аккуратно поднимаем наверх.

— А вы дохтур? — полицейский.

— Нет, Пётр, но кое-что умею — снимаю фартук и складываю назад инструменты, протирая их спиртом. Крови Семён потерял много. Рваная рана, но не сильно глубокая. И какого хрена, я поперся, по этой дороге? Лучше бы объехал. Потом спохватился и кинулся заряжать пистолеты сначала свой, а потом и Фатея.

— Так, что у нас? — спрашиваю его, выскочив из балка.

— Пять мёртвых разбойников. Одна лошадь ускакала. Одна вон стоит, одна была убита. Одну я добил, чтобы не мучилась — ответил он.

— Может, по следу пойдём? — предлагаю ему. — Надо отомстить, пока они не опомнились.

— Нас мало. А в лесу… опасно — Фатей.

— Пустим вперёд Рема и возьмём Петра — отвечаю ему. — Мне это нападение совсем не нравиться, какое-то оно…

— Барин, там наш бывший барин — подбежал Захар, выкрикивая это на бегу, не дав закончить и высказать своё мысль-предложение.

— Чёрт — вырвалось у меня. Вот только подумал, что не всё так просто с этим б… нападением и на тебе. Обращаюсь к своему следопыту — Ты в кого так стрелял?

— Там… на коне… с пистолями — Фатей.

— Давай… быстро посмотрим — машу рукой. Благо их уже всех стащили в одну кучу. Рядом в другой куче оружие и всё это у возка Саввы. Подхожу поближе к пяти лежащим телам.

— Так… так, что тут у нас-с. Один бородатый, усатый и… — полосатый, хотел добавить, но это тут явно не в тему. Крестьянин, лет тридцати, в мешковатом длинном овчинном тулупе. В лаптях с обмотками, в непонятных темных штанах. Вся его нижняя часть одежды и даже штаны обмотаны верёвками, уходящими под тулуп.

— Вот этот — тычет рукой Захар, в другой труп.

Смотрю на плотного, высокого мужчину всего залитого кровью. В него попало две пули. Одна пуля в нижнюю часть лица, свернув скулу набок и превратив там всё в кровавое месиво. Вторая в грудь, где кровь из раны, залила дорогой красно-зелёный мундир. Кроме этого на нём серые штаны, которые когда-то были белыми и большие растоптанные кавалерийские сапоги с тупыми и прямыми носками. Ну вот, обещал же зубы пересчитать. Получил. Козёл.

— Вот это с пистолями… был — показал на него Фатей.

— Где пистолеты? — поворачиваюсь к Захару.

Он вынимает из кучи оружия и подаёт мне два длинных кавалерийских пистолета. Осматриваю. Капсульные, однозарядные и одноствольные, и довольно современные пистолеты. Явно не уставные и не бюджетный вариант. А ничего так оружие, нам даже очень пригодиться.

— Где с его лошади седельная сумка?

Хватаю сумку и мчусь в балок, заряжать пистолеты. Быстро нахожу крупные шарики пуль. Для зарядки использую свой порох, капсюля и быстро заряжаю пистолеты. Тут стонет Воробьёв, пытаясь подняться.

— Лежи, у тебя наверно сотрясение — успокаиваю его.

Опять выскакиваю и отдаю пистолеты полицейскому. Сам беру щит в левую руку, туда же копьё. В правую руку мариэтту и киваю в сторону, убежавших нападающих.

— Фатей вперёд. Потом я, чуть сзади Пётр и тихо — подталкиваю ногой испуганного Рема, жмущегося к моим ногам.

Осторожно, пробираемся по чужим следам на снегу, вслушиваясь в каждый шорох. И чего меня опять потянуло на приключения? Наверное, в детстве не хватало? Вот сейчас и навёрстываю, не думая о последствиях. А если разбойников там много? Хотя нет. Кроме одного всадника, явно не крестьянина, остальные просто толпа с топорами и кольями. Главное их заметить первыми.

Местами глубина снега доходит до колен, поэтому быстро идти не получается. А надо ещё и не шуметь. Минут через двадцать, вылезаем на покинутую стоянку нападавших. Она расположена на небольшой поляне. Убегали явно в спешке. Вон, глиняный горшок стоит, около маленького и не до конца затухшего костерка. Обнаруживаем ещё один труп.

— Похоже, не промазал — констатирую я. Осматриваем труп лежащего крестьянина на санном следе, уходящим вдаль.

Стоянка сделана грамотно. Между ёлок так просто и не подойдёшь, мешают деревья. Видать командовал охотник, хотя тут все дворяне, охотники. Есть несколько шалашей, сделанные со свежесрубленных ёлок. Они тут что, неделю нас ждать собрались?

— Фатей. Предлагаю перетащить сюда наши повозки и тут заночевать. Как думаешь? — вот не верю, что бывшие хозяева опять вернуться. Но всё может быть. Придётся дежурить по двое. Сам в это время смотрю на Рема, который забрался в один из шалашей и что-то там делает?

— Не знаю… а если… вернуться? — медленно выговаривая слова, спросил он.

— Не думаю. Они подумают, что мы удрали… А потом, ты на что? Предупредишь — отвечаю ему.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Пётр дуй за возком Саввы. Начинайте всё перевозить. Балок с печкой самым последним. Фатей, а мы с тобой по кругу пойдём… вокруг стоянки и всё осмотрим. Да, что там Рем… делает?

Нагибаюсь и смотрю в шалаш. Рем присел на брошенную и скомканную шкуру. Положил голову на свои передние лапы и оттопырил задницу. Явно приготовился к прыжку, уставившись на кусок бревна с прикреплённой мелкой цепочкой.

— Что за хрень? — выругался я. Отодвигаю собаку и выволакиваю за край палено, пообрубанное с двух сторон.

— Тук-тук. И кто у нас в теремочке живёт? — произношу, а сам осторожно тяну за цепочку. Из дупла сверкают два зеленовато-чёрных бусинки — глазика и появляется мордочка лопоухого зверька, похожего на лисёнка. Но вот цвет, цвет меха меня смущает. Он коричнево-серой раскраски. Никогда не видел, такого зверя.

— Кто же ты такой?

— Соболь — произносит Фатей подошедший ко мне.

— Соболь? Ах вот ты, какое мягкое золото России — немного подумал, рассматривая упирающегося и шипящего зверька. — И соболю… работу найдём. Иждивенцев, мы кормить не будем — потом отпускаю цепочку, зверёк прячется полностью обратно. Я уже сталкивался здесь с тем, что многие, кто мог себе это позволить, держат хорьков или норок. Богатые кошек. Мыши, крысы и тут тоже дают «жару» жителям. Хорьков же ещё используют и для приманивания вшей от хозяина. Поэтому от таких хозяев, я держусь подальше.

Дед Иван мне уже жаловался, что в коровнике завелись мыши. Вот им и будет «пушистый подарок». А я ещё думал, а не завести ли мне кошку? Вот только я не помню, приручается соболь или нет? Водружаю полено наверх шалаша из еловых веток, подперев мощной палкой.

— Пошли. Надо всё облазить, пока видно — киваю ему. Темнеет-то рано, да и других дел много.

В результате наших с Фатеем поисков, нашли только хорошую бурку, явно скинутую перед атакой. Но не лохматую, как в кино, а из серого войлока. А я-то думал, что они намного позже появились. Наверное, это Кологривова. Только он был в лёгком мундире для такого мороза. Много в это время меня удивляет, многое ставит в откровенный тупик. О чём-то я знал, о чём-то догадываюсь, а часто и сам несу такую ахинею, что… и заставляю ещё и верить в это других. Вот историкам «счастье» будет… не на одну диссертацию написать.

В это время Захар с Саввой уже везли труп лошади. Догадались сделать волокушу и использовали трофейную лошадь. Молодцы, а я вот и не сообразил.

— Надо быстрее убитых лошадей разделывать — Фатей.

— Бери кого надо, но чуть в стороне и начинайте — соглашаюсь я. Коней я ещё не разделывал, жуть. Передёрнул плечами. — А я пока сам покараулю. Скажи, чтобы подрубленные ёлки тоже привезли на стоянку.

И как тут можно покараулить, когда кругом такой шум? Мне же ничего не слышно? Немного отхожу от стоянки и прячусь за деревом и рассматривая окрестности. Да, на таком морозе, надо двигаться, а не стоять спокойно.

Осторожно начинаю движение, обходя стоянку по кругу. Стараюсь прятаться в складках местности. Старайся не старайся, а Чингачгук из меня не получается.

— И почему я лыжи не сделал? — проваливаясь, очередной раз в снег задаю себе дурацкий вопрос.

Замёрз, налазился, и полез греться в балок. Меня сменил Фатей.

— Возьми Рема, а то он вообще… обнаглел — отдаю команду.

Захар, Савва и полицейские уже вытащили внутренности из коней. Выбросили всю требуху и спустили кровь, забрали только сердце и печень. Ждали дальнейшей команды, суетясь по мелочам. Отогреваюсь, а заодно осматриваю Воробьёва, который уже окончательно пришёл в себя.

— Ты как Василий? — спрашиваю его.

— Гад, конём сшиб — морщиться полицейский.

— Лежи, лежи. Без тебя пока справляемся — успокаиваю его.

Семён лежит на животе, на верхней полке и накрытый курткой. На его лице «блуждает улыбка», после опиумной настойки.

Перебираю доставшиеся нам оружие и амуницию. Остальные вещи, я запретил вносить в балок. Побоялся. Только вшей и блох нам тут не хватает. Так. Что тут у нас есть? Так прямой длинный палаш, м… сомнительного качества. Кривая турецкая или иранская сабля. Трудно что-то сразу сказать о ней. Могут быть с ней сюрпризы, посмотрим и посоветуемся. Так, какой-то меч с зубцами на обухе и с медной загнутой ручкой, так… а я же такой уже видел. Седельные сумки со всякой всячиной. Мелкие сёдла с убитых лошадей. Ладно, пора выходить.

Глава 14

— Давайте, поставьте балок, вон туда — начал отдавать команды. Потом срубленными ёлками, загораживаем проход, делаем баррикады. Лошадей ставим ближе к балку, на морды мешки с овсом. Работы хватило всем. Наконец, более или менее разобрались. Развели нормальный костёр и начали варить сердце и жарить печень лошадей. Я беру два кусочка сырой печени и подхожу к шалашу с поленом.

— Не знаю, как тебя раньше кормили… но уши пока больше, чем морда. Не порядок — и кладу кусочек печени почти в дупло. Он тут же исчез, и послышалось чавканье.

— Как же тебя зовут? М… буду… звать тебя Кешей. На, жуй — сую второй кусок. Опять чавканье. — А теперь вылезь и заступай на охрану государственной границы… тьфу ты… границы стоянки — стучу пальцем по бревну. — Давай, давай.

Теперь я внимательно рассматриваю четыре замёрзших трупа. Двух мёртвых крестьян уже оттащили подальше, сняв предварительно тулупы и другую одежду. Я бы и этих бросил, но нельзя, двое точно дворяне.

— Надо бы всех разбойников на опознание отвезти — подошёл перед оттискиванием Пётр.

— Надо бы. Но кто потащит их в Венёва? — спрашиваю его. — Те клячи, что выделило ваше начальство, еле ноги с голодухи переставляют. Мясо… Сам понимаешь, в такой голодный год я не брошу. Саней нет. На волокушах много не увезёшь. Плюс эти… четыре трупа. Что делать?

? — морщит лоб.

— Хочешь, делай волокуши, и тащите их сами — подвожу итог. Не захотел.

Разгоняю всех заниматься делами. Сам сажусь на корточки перед мертвыми владельцами коней. Первый оказался мужик, с которым я поссорился в Туле. Он бил по лицу мастера-медяньщика своими перчатками, за какой-то незначительный поступок. А мне некогда было ждать, спешил. Срочно нужен был именно этот мастер. Потом этот прыщ, ещё пытался вызвать меня на дуэль, за вмешательство. Как же его… а вспомнил… Бобриков… или Бубликов. Я его тогда откровенно послал и его и дуэль, туда же. Он ещё чего-то там кричал о мести, но я просто отмахнулся, не было времени. Вот же чёрт, а я ещё так легко к этому отнёсся. Оказывается у меня врагов в Туле уже «целый мешок». А я ещё считал, что веду себя осторожно. Надо срочно вооружаться и кирасу надевать под куртку. Хоть какую. А то точно сталь в бок получу. Это в него я стрелял и промазал. А он за мной в возок скаканул. Задираю офицерскую серую длинную шинель, на спине залитую кровью, куда вонзил свой клинок Фатей. Обшариваю тело, ни сколько не смущаясь, да и с чего бы. Как говориться, что с бою взято то свято. Ничего кроме денег и ценных бумаг, я брать не буду. Мне ещё мести дворянских родов только не хватает, за какие-нибудь мелочи, о которых я и понятия не имею. Деньги это дело такое… не особо доказуемое, да и нападение на меня на лицо. Претензии поэтому поводу предъявлять вряд ли будут. А вот с вещами… с ними, могут возникнуть проблемы, и не малые. Ещё обычный грабёж прилепят. Всё же местные. Нашарил часы, брать не стал. Какая-то цепочка, наверное, с крестиком или ладанка, пусть висит. Оп-а, а вот этот мешочек-кошелочек с тесёмочкой мне вполне подходит. Прячу его в свой карман, чтобы никто не видел.

У бывшего помещика Медведок оказался нательный пояс для денег. И довольно тяжёлый. Очень надеюсь, что там серебряные деньги. Тоже снял. Часы, цепочка на шее и маленький кинжал, явно арабской работы. Оставил. Всё. У ещё одного несколько купюр и какие-то бумаги. Сунул в карман не глядя. У последнего ничего нет. Теперь как их запаковать, чтобы довести и ничего больше не потерять? И как полицейские к этому отнесутся?

Итак, что мы имеем? Трое мужиков в разной военной одежде и больших кавалерийских сапогах. Четвертый по одежде, больше на не богатого мещанина похож. У него, кстати, классные рукавицы-краги, защищающие руки. Это мы тоже, пожалуй, заберём. Четвертый вообще не вписывается в эту компанию, какой-то он… староват. Мужику явно за пятьдесят.

— Фатей, как бы их довести в целостности и сохранности. Там у них нательные кресты и часы — спрашиваю его.

— Только в возок к Савве. Самим придётся идти рядом — отвечает.

— Я пешком? — удивляюсь.

— Нет, что Вы. Вы поедите на Звёздочке — Фатей.

— Пётр иди-ка сюда. По приезду в Венёва дам по червонцу. Но вы сейчас нечего не видели — говорю ему и смотрю в глаза. Сам держу его за пуговицу и жду реакции. Молчит и сопит. Так. Зайдём с другой стороны.

— Я вещи не брал, ни одной. Только бумаги. Ведь не просто так, они на меня напали? И как только выследили? Как? — ещё пристальнее смотрю на него.

— Э… расследование — начал мямлить он.

— Пусть расследуют. Ещё раз повторяю, я кроме бумаг,… ничего не брал.

— Ну-у… если так — неопределенно он.

— Опись по приезду всё равно делать будем. Я не уйду, пока её не получу, подписанную вашим или местным начальником бумагу — ловлю хоть какую-то его реакцию — И я этого не забуду… Смотришь и ещё вместе ездить придётся.

— Тогда, согласны — ответил он.

Ну, ещё бы не согласиться. Такой куш для них редкость. И особо врать ничего не надо, не видел и всё. Тем более, опись сразу покажет. Встревать в разборки дворян им тоже не с руки. Да ещё я весь такой… не понятный. Одежда на мне и моих людях странная, но явно дорогая и удобная. Оружие заграничное. Сам Титов их начальник, распорядился съездить со мной в Венёва.

Дежурные вахты распределили по 3 часа, на две пары. Захара с Саввой ставить даже не думали. Во-первых, они наработались так, что еле ноги волокут. Во-вторых, толку от них нет. Всё же они крестьяне, а не воины. А то пальнут ещё не туда, куда надо, потом хлопот не оберёшься. А они и рады стараться. Наелись вареного сердца и жареной печени с сухарями. Напились выделенного мной чаю. Когда у них такое было? Забрали, с моего разрешения, все тулупы себе на ночь в шалаш. У Саввы, оказался толстостенный глиняный горшок, с дырочками под ободком и крышкой с металлом. Он засыпал туда угли, и получилась жаровница. Потом забрались с ней в один шалаш, закрылись там и уснули.

Мы с Петром остались караулить первыми. У меня два трофейных пистолета, под мышкой мариэтта, копьё и щит. У Петра две винтовки, трофейная рогатина и топор. От другого оружия полицейские отказались, сославшись на плохое владение. Ну, может и правильно. Я отдал им бурку, на время, их одежда не внушала мне доверия.

К концу моего дежурства стала слышна разная суета, где выбросили требуху лошадей и мертвых крестьян-разбойников. Зверьё сбежалось на нежданную добычу. Не подумали. Надо было чуть подальше выбросить. Теперь будем всю ночь эту возню и вопли слушать. Да, век живи… а так ничему и не научишься.

Наконец, нас сменили, и мы пошли спать в балок. Только вроде заснул, как разбудил выстрел. Ржание лошадей. Вскакиваю, лампа еле горит, поэтому видно плохо. Надеваю куртку и выскакиваю на улицу, захватив меч.

Вокруг нашей стоянки происходит что-то неописуемое. Две толпы крупных животных носятся друг за другом.

— Кабаны с волками дерутся — Фатей.

— Почему? — задаю вопрос, который первый пришёл на ум.

— Добычу с голодухи не поделили.

Мы стоим в центре своей стоянки перед костром, который уже ещё больше разожгли на всякий случай. Я впереди всех. Это моя прямая обязанность, как дворянина. Я много сейчас матюгаюсь на дворян по разным причинам. Но вот есть у них одно неоспоримое качество, трусами они небыли. Всегда встречали опасность первыми, впереди своих людей. В руке мариэтта, за спиной на поясе трофейный пистолет. За нами кони, которых еле сдерживают Захар с Саввой. Они тоже вылезли по тревоги.

— А в кого вы стреляли? — пытаюсь понять, что же происходит.

— Рядом с кабаном, а то он хотел к нам — Фатей.

Вдруг часть визжащей и орущей массы, вкатывается к нам и по дуге, огибая костёр, мчит на меня. Здоровенный кабан, на котором повисло три волка, прёт как танк. Успеваю стрельнуть два раза, убегая с дороги, этого катка. На бегу получаю «пинок великана» под зад и лечу над головами лошадей. В это время слышу ещё выстрелы. Плюхаюсь на Звёздочку задом наперёд. Обычно флегматичная Звёздочка, сейчас крайне возбуждена. Она брыкает задам, и я лечу уже вверх, тараня головой ветки ёлки. Царапаю лицо иголками и застреваю между веток. Твою ж мать, да ещё задом к лагерю и кроме иголок ничего не видно. Боюсь пошевелиться, чтобы не упасть. Не к месту вспоминается мультик про ворону и кота.

Опять выстрелы. Крик. Предсмертный скулёж и наступление резкой тишины, нарушаемое только треском костра.

Вот дебил, ругаю себя. Я бы ещё с дробовиком на уток вышел. Кабану и волкам мои выстрелы с мариэтты, как слону дробинка. Супермен хренов. Хотя на счёт дробовика надо подумать. Размышления отвлекают от боли в теле, и я пытаюсь занять мозг размышлениями.

Дробовик… я же видел ручные мортиры у оружейников, чуть изменим и…

Вдалеке опять послышалась возня животных, прервав мои мысли. Но это больше похоже на расставание «при своих» и рык, в сторону соперника.

— Барин, Дмитрий Иванович, где Вы? — послышался голос Фатея почти на одном уровне со мной.

— Тут. Помогите вылезти. Застрял — кричу.

Общими усилиями Фатея и Петра меня освобождают. Я, оказывается, летел не вверх, а почти параллельно и застрял на двухметровой высоте. Умываюсь снегом, смывая выступившую кровь и поворачиваюсь к своим спутником. Смотрю, они еле сдерживают улыбки, чтобы не рассмеяться.

— Что хорош? — задаю вопрос.

— Да… надо привести себя в порядок — отвечает Фатей. Свет костра играет в его «смеющихся» глазах и морщинках.

— Все живые? — задаю самый главный для меня сейчас вопрос.

— Раненых у нас нет. Убили двух волков и кабана — Пётр.

— Ну… вот и займитесь, пока я себя в порядок не приведу. И трофейный пистолет найдите, потерял — чуть не «сорвался» на своих людей. Потом разворачиваюсь и направляюсь в балок. На кровати сидит Воробьёв и тоже чуть не рассмеялся, увидев меня.

— Эко Вас, Дмитрий Иванович — и покачал головой.

Делаю свет больше и снимаю перекошенную и частично порванную одежду. Сначала протираю лицо спиртом, а Василий помогает смазать царапины. Теперь одежда. Шапка, утыканная иголками, стала больше походить на ёжика, чем на шапку. Куртка, с оторванным капюшоном и частично воротником, перемазанная смолой, зелёным соком и бог знает, чем ещё. Местами, выдранные клоки и порезы. Остальная одежда практически не пострадала, но потеряла весь свой лоск.

— Одни расходы — вздыхаю я. Придётся всё новое заказывать у Антоновой и сапожника, вот же незадача. Злюсь на непредвиденные расходы. Зло бросаю куртку и выглядываю с балка.

— Всем перезарядить и подготовить оружие. Фатей, давай сюда пистолеты — кричу в толпу, которая крутится возле туши кабана. Он, похоже, тоже застрял между деревьев, на внешнем краю поляны.

Спокойно перезаряжаю четыре пистолета, это позволяет мне успокоиться. Хорошо, что кожаные ремешки прикрепили к мариэттам, а то бы я и её точно потерял. Ищи её потом ночью в снегу.

— Василий, ты давай спи. Сил набирайся. Эта дурацкая поездка, похоже, так просто не кончится. По приезду точно свечку поставлю — говорю ефрейтору.

Отдаю пистолеты и теперь уже более спокойно пытаюсь привести свою одежду, хоть в какой-то порядок. Да… шапку Лиза подошьёт, и точно Ванюши подарю. Больше она ни на что не пригодна. Возился долго, а заодно посмотрел мешочек, так чтобы не видел Воробьёв.

В нём обнаружил 52 рубля ассигнациями, несколько медных и пару серебряных монет и какой-то необработанный тёмный камешек. Быстро переложил во внутренний карман, а мешочек в печку, вместе со щепками дров. Туда же переложил и деньги от другого типа, а его бумаги и пояс Кологривого спрятал в аптечном саквояже. Туда, точно, кроме меня, никто не сунутся.

Не заметил, как и уснул с курткой в руках. Разбудили, когда уже сумрак, начал сменяться рассветом. Так, что тут у нас. Надел пострадавшую куртку, покряхтел и пошёл рассматривать стоянку и поле битвы. Мужики уже сняли шкуры с волков и освежевали кабана. И не такие волки большие, как показалось мне ночью. Опять дилемма. Как тащить кабана весом под 150–200 килограммов? Придётся и Звёздочке волокушу делать, а мне идти пешком. Гору мяса, сейчас я не брошу ни при каких обстоятельствах.

Нечего такого, кроме суеты сборов и мелко идущего снега в дальнейшем не случилось. Утром перевязал проснувшегося Семёна и покормил жареной печенью. Наелись и напились сами, накормили лошадей и двинулись в путь. Обрубили в четыре топора, кусок перегораживающего дерева на дороге и поехали в Медведки. Пешая прогулка на морозе, с ушибами… мать её так. Наконец, добрались до моего имения. Полдня затратили. Вышло встречать только часть крестьян.

— Егор, почему половина изб покинута? — спрашиваю его, хотя реально только треть.

— Переселились на время холодов. Вы же запретили рубать деревья — последовал ответ.

— Больные есть? — останавливаюсь и смотрю пристально на него.

— Немного… чахоточных.

— Чем лечитесь?

— Знахарка травы варит.

— Бери всех убитых лошадей, которых мы привезли и голову кабана. По справедливости… на мир. Загружайте гнилое зерно и едем в Венёва к купцу. Как там его зовут? И какого… вы не сказали ему, что у вас новый барин?

Хлюбщин — опустил голову Егор.

— Пётр проверь зерно, правду ли говорят? Переночевать в Венёва крестьянам есть где?

— М… — замямлил староста.

— Дадим часть ноги кабана. Не разочаровывай меня, а то я передумаю ставить мельницу в селе.

— Порченное — прокричал Пётр.

Как они его там отличают? По мне оно всё «порченое». Какое-то мелкое и несуразное.

— А что будет? — сразу вскинул голову староста.

— А вам доверять можно? Там техника сложная, а вы даже моё имя сказать позабыли — напираю на него.

— Вы зачем вообще зерном взяли? — спрашиваю, потому что не вижу смысла их действия.

— Так… это… часть… посеять хотели — насупился Егор.

— Куда сеять? Это сеять? — растерялся теперь уже я.

— Ну-у, Вы же обежали дать землю в аренду. Аль передумали — тут уже и Михайловы подключились.

— Мать Вас так… агрономы хреновы — начинаю уже закипать я. Мое терпение с этой поездкой и всеми этими приключениями резко движется к нулю. Скоро буду принимать кардинальные меры. — Разве такое можно сеять? Да тут у вас вообще х…, пшеницу сеять не надо.

Немного «повоспитывал и наставил на путь истинный «старосту и Михайловых, пока остальные крестьяне догружали три телеги. Отдали моим крестьянам по моему указу трофейную крестьянскую одежду, а старосте самый плохой топор. Наконец, караван двинулся в Венёва. Я уже на Звёздочке, укутавшись папахой. Фатей рядом на Рыжем. Трофейная лошадь, тянет большую часть туши кабана, лошадиные и волчьи шкуры Полицейские на крестьянских телегах. Раненые в балке, арендованные лошади уже третий день хрустят выделенным мной овсом, поэтому тянут. Бедные животные на казённой службе. Ещё немного бы и их самих пришлось бы тянуть.

Когда я первый раз был в Венёва, даже по сторонам не смотрел. Уже заметил за собой странную особенность. Воспринимаю поселение только со второго посещения.

Ближе к вечеру въезжаем в городок. Тут всё близко и рассмотреть не составляет труда. На весь городок только три каменных дома. Мы и направились к городскому магистрату, ориентируясь на недостроенную колокольню Николаевской церкви. Рядом строят и саму церковь. За ней располагается Покровская церковь. Нам налево, к каменному несуразному дому в три этажа. Смотришь на него и скажешь, что строили лет 100 назад, если судить по его виду. Нет, всё же в два этажа, а третий… что-то непонятное. Рядом две площади. Одна называется Красной, занятая мелкими торговыми рядами. Вторая Торговая. Тут уж обосновались купцы посолиднее, с магазинами и магазинчиками и мастерскими. И трактиры. А-то как же без них? Дальше несколько домов, кладбище и Ионно-Предтеченская церковь. Не далеко ещё один рынок, где торгуют скотом и ему способствующему. Виден Воскресный собор, стоящий на высоком берегу реки Венёвки. Пипец, да сколько же их, этих церквей на такой маленький городок. Да тут жителей вместе с приезжими тысяч пять не больше. Я всё понимаю, надо, но не да такой же степени. Каменных церквей куча, а для жизни людей всего три дома нормальных.

Город у меня оставляет впечатление временного перевалочного торгового места с церквами. Не хватает только челночников с клетчатыми сумками снующих туда-сюда и орущих на всех языках. Грустно.

Глава 15

Подкатили к магистрату, и я иду искать хоть какое-то начальство. Нашёл. Пятидесятилетнего штабс-ротмистра Гейдеке Людвига Егоровича, и нижнего полицейского чина проживающего тут же. Его тут же послали за ратманом Шаталовым Николаем Андреевичем. Шаталов был владельцем и одного из каменных двухэтажных домов, где же и проживал с семьей. На первом этаже лавки, магазины, контора и склад, на втором сам купец 3-й гильдии со своим семейством. В основном он занимался торговлей скотом. Так как имело место быть нападение в стадии преступления, как гласило уложение от 1845 года, то он сразу и прибыл.

Передо мной ещё один 50 летний крепкий мужик. Пришёл ратман в длинном крестьянском тулупе и в валенках, в шапке — колпаке из каракуля. Борода лопатой, длинные редковатые волосы с пробором посередине, которые сзади торчат во все стороны. Глубоко посаженные глаза «осмотрели и ощупали» меня очень внимательно.

— Помилуйте батенька, но мы не можем заниматься конфликтами среди дворян. Это может делать только или военный губернатор Крузенштерн Николай Иванович или гражданский Добрынин Николай Николаевич — запричитал Гейдеке. — Везите в Тулу и лучше не в полицию, а сразу в жандармерию.

Ну, глядя на этот городок, я уже и сам это понял. Толку в этом вопросе тут не будет, и постараются всеми силами спихнуть это дело на центр. И как можно быстрее.

— Ладно. Вопрос второй. Мои крестьяне работали у Хлюбщина и он за работу подсунул им порченое зерно.

— Я разберусь, завтра — Гейдеке.

На этом мы и расстались. Расположились лагерем около магистрата. Ночевать в холодном здании с огромными потолками, я отказался наотрез. Попросил только подвести дрова для костра, которых мы, почему-то забыли захватить. Снимать какой-то дом я тоже не захотел в целях безопасности груза и мяса. Крестьянам с имения отрубили кусок мяса кабана и отправили ночевать к их знакомым. Распределил дежурства, а Савве пришлось ночевать на полу балка. Отдал и по червонцу Петру с приятелем, как и обещал. Желающих полакомиться нашим мясом на дармовщину было и тут достаточно. То ли звери, то ли люди ходили кругами, недалеко от нас. В темноте слышны только чьи-то шаги. Ну и бегайте, только к нам не лезьте. Дров я приказал не жалеть, чёрт с ними. Всё равно привезли целую телегу березовых дров за два с полтиной. Меньше, видите ли не найти, так поздно. Хапуги. Наличные деньги им подавай.

Стоя на вахте, я смотрю на звёзды. Какие они яркие в морозную и тихую ночь. Запах костра напомнил мне про нормальные шашлыки. Опять моя не доработка. Вот сколько человеку надо? И честно даю ответ… много. И мне тоже, надо себе это честно признать. Мои потребности, превышают всякие разумные мои возможности. А это я ещё и про телевизор с интернетом не вспоминаю. Эх-х. Нет, но шампура из бронзы я себе закажу. А где бы ещё и постоянно мяса на них брать? Может мне ферму, какую открыть? Эй, эй, это я совсем не туда полез. Мне проблемы с конюшне-коровником выше крыши. А так хочется мангал и шашлычок. Вообще-то тут и рыба не плохая. Можно много наловить и… на шашлык.

Вот так строя «замки на песке» я и отдежурил две смены. Но узелков на память навязал… больше боцмана на линейном корабле.

Утром не спеша позавтракали варенной кабанятиной с сухарями, и попили чаю. Местные уже бегают туда- сюда, все заняты. Покормил Кешу, который ночью осторожно выбирался из дупла в туалет. Молодец, в жилье гадить не захотел. Потом перевязал Семёна. Воробьёв уже и сам начал ходить. Обработал и подсушил свои царапины. Пришли и мои крестьяне. Все свои дела сделали. Время идёт. О нас никто и не вспоминает. Ерунда какая-то. Я что на зимнюю экскурсию сюда приехал?

— Так, собираемся и едем все вместе к купцу Хрюшкину — даю команду.

— Хлюбщину — поправляет кто-то из крестьян.

— Один хрен, поехали — машу рукой.

Едем в конец Торговой улицы там у него находиться склад-магазин, как я понял. Так оно и оказалось. Перевести на 21 век ангар с конторкой.

— Оставайтесь здесь и а вы, ставьте телеги для разгрузки — отдаю команду.

Рядом со складом какая-то полуземлянка, из которой валит пар. Самогон, наверное, гонит подумал я. Захожу через большие ворота склада, где чего только нет. Судя по товару, хозяин занимается обычной перепродажей всего и вся. Скупает крупные партии товара подешевле и перепродаёт подороже.

На складе пару крестьян и еще кто-то таскали какие-то мешки. Тут же контора-магазин с бычьими «стёклами». Захожу. В ней по центру проходит какая-то кирпичная труба. От неё идёт тепло по всему магазинчику. Иду к хозяину, который ковшиком на длинной деревянной ручке, отмеряет муку покупателям из бочки. Дородный дядька лет под сорок и тяжелее меня в два раза. Борода и усы присутствуют. На нём коричневый с золотистыми цветами костюм. Длинная меховая жилетка, короткие валенки и… тюбетейка ну или очень похожая шапочка. Наверно у кого-то из азиатов забрал. Вот же клоун. Недалеко за маленьким столом мальчишка, что-то старательно выводит гусиным пером в толстой книге.

— Ты купец Хлюбщин — спрашиваю его.

— Э… я — удивлённо смотрит на всего поцарапанного меня и в наполовину порванной куртке, отвечает невнятно он.

— Я дворянин Мальцев. У тебя работали мои крестьяне из Медведок. Ты им заплатил плохим зерном.

— Откуда вы это взяли. Я с ними расплатился честно — смотрит на меня «честными» глазами пройдохи.

Краем глаза замечаю, как покупатели «исчезают» из магазина. Есть такие люди, что глядя на них, сразу скажешь, соврет, не моргнув глазом. Вот так и здесь. С одной стороны я понимаю купца. Врывается непонятно кто, весь поцарапанный в рваной одежде. Что-то из себя корчит и что-то там требует. Да пошёл он н…, а нет, пусть идёт в полицию и там доказывает. Если сможет, конечно, время-то прошло.

Видать весь запас добра в этой поездке у меня иссяк окончательно. Я уже второй день кое-как сплю, да ещё в такой тесноте. Покушение, тупость и жадность крестьян, боль в теле от синяков, окончательно уже вывели меня из себя. Тем более я дворянин, а он купец. Так что мне ничего не грозит.

Я бью своим тяжёлым меховым сапогом в опорную ногу купца, с его внутренней стороны ноги на изгиб. Купец медленно заваливается. Я пытаюсь добавить коленом, но промахиваюсь. Но тут же бью другой ногой в живот лежащему купцу. Он орёт, что тот кабан. Мальчишка смылся в дверь магазина. Ясно, что побежал за помощью.

— Ты мне гад всё до последнего зёрнышка отдашь — приговариваю я, а сам пинаю купца. Хорошо хоть вовремя спохватился и стараюсь не попасть по его лицу.

— А ну не балуй — послышался рык в дверях, куда ввалились два амбала.

— Пошли вон — достаю и направляю на них мариэтту.

Они тут же исчезают, и я её прячу обратно под мышку в кобуру. Но почти за ними врывается полицейский с огромной саблей. Я хватаю ковшик с мукой и рывком высыпаю его содержимое в лицо полицейскому. Мука тут не такая мелкая и белая как дома, а крупного помола с отрубями. Облако муки накрывает полицейского и не сильно расходиться по сторонам. Но ему хватило. Он ничего не видит. Дальше ковшиком резко выбиваю саблю из его руки и размахнувшись от души, врезаю полицейскому по лбу. Он всё так же не видит и не ожидал такого. Делает несколько шагов назад и падает на задницу, вызвав ещё одно мучное облако. А я добавляю ему из бочки второй раз муки.

Поворачиваюсь к купцу, который свернулся калачиком под бочкой. Видать до него дошло, что не всё так просто.

— Ты мне всё отдашь с… до последней крупинки — рычу на купца.

— Да, да — кивает купец головой, как китайский болванчик.

— Дмитрий Иванович не стреляйте. Надо поговорить — слышу голос из-за двери Гейдеке.

И когда он только успел. Видать был где-то не далеко.

— Заходите… один — но на всякий случай вытаскиваю пистолет, а ковшик беру в левую руку. Я, наверное, уже и сам не соображаю, что делаю. Просто «закусил удила», как у нас говорят.

— Что же Вы творите — осторожно ступая, выговаривает штабс-ротмистр.

— Да вы вообще тут обнаглели, охамели, и всякий стыд потеряли — и пинаю первый подвернувшийся мешок. Оказался с грецкими орехами, которые тут же «весело» поскакали по полу. — Вот напишу отцу в Санкт-Петербург, пусть сюда комиссию пришлёт для проверки — перевожу дух. А сам думаю, вот это меня «понесло» в конец тормоза отказали.

— Я же Вам пообещал разобраться — качает головой Людвиг Егорович.

— Долго собираетесь. Я сам уже во всём разобрался. Сейчас мои крестьяне поменяют зерно на складе, а вы с этим потом и разберётесь. Не устраивает, пишите жалобу. Только не забудьте, что у меня фамилия Мальцев — бросив ковшик в бочку и спрятав пистолет, иду в склад.

— Быстро сбрасываем эту дрянь куда-нибудь и берём столько же нормального зерна — распоряжаюсь на сладе и усевшись на более-менее чистый с чем-то мешок.

Выходит злой, весь в муке нижний полицейский чин и пытается, специально возле меня отряхнутся.

— На, служивый… и не сердись. У каждого своя… правда — протягиваю ему два рубля ассигнациями.

Ну вот, спустил пар. Давно накапливающееся раздражение на всех и вся, наконец, получило выход. Можно теперь и спокойно подумать. Конечно, никто жалобу писать не будет, но вот в дальнейшем… будут «покусывать из-за угла». А я ещё тут в районе собрался мельницу строить.

Давать банально взятку после всего, обидятся. В России 19 века чиновники конечно хапуги ещё те, но и почтение к себе требуют не меньше. Значить надо дать так, завуалировано. А дать сейчас можно только одним способом, купить товар по завышенным ценам. Хотя это они тут будут завышены. В Туле такой товар на четверть дороже как мне кажется.

Из магазинчика выходит Гейдеке. Сильнее укутывается в свою куцую длинную шинель-альмавиву и поправил шляпу-лодочку. И тут же, закашлялся и начал задыхаться. Я подскочил к нему и легонько постучал по спине. Да, слепое подражание иностранцам и игнорирование русский народной одежды до добра не доведёт. Вон ратман Шаталов Николай Андреевич не чинится. Одел тулуп, валенки и шапку-колпак. В свое время Пётр Первый хорошую «свинью» подложил своим подданным в этом вопросе. Нельзя же так слепо всё копировать за границей. Но тут я надеюсь, я уже кое-что сделал. Купцы в Туле уже копируют мою одежду, оценили. Правда не полностью и очень осторожно. Но как говориться, лёд тронулся. Бывает смешно наблюдать за купцом в зимних штанах с лямками и сюртуке с большими полукруглыми вырезами. Но холод лучший учитель. Оценили и меховые сапоги на войлочной подошве. Да так, что стало не пробиться к моему кожевнику. Военные чины и дворяне на них пока смотрят с презрением, но я думаю, это будет не долго. Максимум до следующей зимы, как только посчитают потери весной после чахотки и простуды.

— Чахотка — извиняющим тоном произнёс Людвиг Егорович.

— И почему Вы не лечитесь? — задаю резонный вопрос.

— Это надо ехать в Тулу к доктору. Их услуги стоят очень дорого, а я не богат.

— А народными средствами? — удивляюсь я.

— Ну…

— У вас же тут большой рынок и не один. Купите свежего внутреннего жира, желательно животных, которые спят зимой. Добавьте мёда и грецких орехов, в одинаковых пропорциях. И по столовой ложке три раза в день. А ещё смените одежду как у Шаталова.

— Ещё скажите, как у Вас — набычился Гейдеке.

— А что. Было бы, совсем хорошо — улыбнулся я. — Помогите мне закупить товара у честных купцов.

— А что Вы хотите?

Хотел я много и всего и побольше. Может я от Мальцева этим заразился? В конечном итоге потом со мной отправился огромный обоз. А я….а я, остался без всех наличных денег. Использовал всё и свои и все трофейные ассигнации. Не трогал только пояс и бумаги и серебро. Ещё надо разобраться, что там в бумагах. Зато тепло расстался с довольным штабс-ротмистром. Закупался только по его совету и только у «его» продавцов. Мы с ним даже по рюмке водки выпили, тут её гнали в неимоверных количествах.

Правильно, незачем врагов на пустом месте заводить. Мне тут мельницу строить. Да и потом ещё надо чтобы она не ветер порожняком гоняла, а продуктивно работала. Ну и на рынке закупка, продажа и остальное, тоже чтобы было без проблем в дальнейшем. Постоянно не наездишься с проверками. Договорились, что он будет в Туле весной с обозом и заедет ко мне в гости. Так что Хрюшкина, вернее Хлюбщина, можно было и посильнее попинать.

В имение сгрузили пять подвод дров, а специально нанятые извозчики, отправились обратно.

— Это б… не имение, а сплошное разорение — произнес я, и посмотрел в след удаляющимся телегам. — Так, Егор, вот тебе дрова. Постарайтесь обойтись, без вырубки моего леса. Вот тебе жир, мёд, орехи — в общем, надавал распоряжений и поскакал догонять большую часть обоза, едущего со мной в Тулу…

Дом, мой милый дом. Как я тебе рад, ты даже не представляешь. Подумал я, уже поздно ночью заходя в него.

— Дед Иван распредели людей. Пусть одну ночь переночуют, а с утра выпроводишь — отдаю я сразу распоряжение.

— А куда? Куда столько народу поместить? — растерялся старый воин.

— Куда, куда. Всех в старую мастерскую, чай не мальцевские. Поставьте туда пару старых печек от его возков. В дом не зовите, мне только тут вшей их не хватает. Одного Петра только заберите.

— Фёдор, бери Кулика с Ремезами. И чтобы не один волос с возка Саввы не пропал.

— Мария берешь свою банду и Ванюшу. Рассортируйте продукты.

Видя моё состояние и злость, все забегали исполнять мои распоряжения. Я не ангел, а обычный живой человек. У меня тоже бывают и хорошие и плохие настроения. Бывают удачи, а бывают… и не удачи и тогда я злюсь. Нет, пока до рукоприкладства, как другие владельцы я не опускаюсь. Но под «горячую» руку мне мои люди стараются не попадать. Они всё прекрасно понимают и видят, а главное, им есть с чем сравнить в особенности с другими. Судьбу Насти никому повторить не хочется. И дураков и лентяев у меня нет.

Сам тяжело опустился на лавку в гостиной. Сейчас попью кофе, перевяжу Семёна и можно идти отдыхать.

— Не понял? Ванюша подойди сюда — и машу рукой. — И что это за украшение? — и показываю пальцем в хороший такой синяк на пол его лица.

— А чего они… и ножик забрали — захлюпал малыш.

— Кто?

— Мужики с Посольской — а у самого слёзы кататься по щекам. Ну да, обидно. И получить и подарок новогодний потерять.

— А ты что там делал? — удивляюсь я. И какого лешего его на Посольскую улицу понесло.

— Меня провожал — встряла Мария.

Работа встала. Всё смотрят на нас. А тут чем дальше, тем не понятней и «интересней». И самое главное подозрительней. И это началось, когда я уехал. Бывает так? Правильно, не бывает.

— Сейчас работайте. А завтра все, всё — специально выделяю это слово — подробно мне расскажите.

Вставать не хотелось, категорически. Но четыре замёрзших трупа во дворе дома портили мне всё настроение. Плюс не понятное нападение на Марию. Не сказать что Тула уж очень спокойное место, но по сравнению с другими городами выделяется существенно. Тут полиции и жандармов намного больше, надзор за всеми строже и всё это из-за производства оружия.

Рассматриваю трофейные бумаги. Расписка от Хлюбщина на получение у него десяти бочек по 5 ведер объёма хлебного вина. С учетом 12 литров за ведро, получаем 300 литров, солидно. Собака и этот гад тут каким-то боком. Разберёмся. Надо было всё же его сильнее попинать. Дальше ничего не понятно. Всё на французском языке. Чёрт бы их всех побрал вместе с французами. А нет, есть и имена известных людей в Туле, а на третьей страницы упоминается и моё имя. И чем я заслужил к себе такое внимание? Давно думал, как же с этой ситуацией стравиться, вернее с французским языком, а теперь и жизнь подталкивает. Хочешь, не хочешь, а придётся нанимать репетитора.

В поясе обнаружились маленькие слитки серебра величиной с палец. Неожиданно. Я что с фальшивомонетчиками столкнулся? Вот это да — а. Это уже совсем плохо. Значит, наверное, кто-то… скоро с «голубой» кровью нарисуется. Покрутил маленький буро-зеленый камешек. Даже понятие не имею что это. Ещё покрутил в руках, пощупал, постучал по столу. Твёрдый. Не знаю что это, не специалист я в этом вопросе. Серебро надо прятать и подальше. Одну операцию с серебром можно провести, но не больше. Пока во всяком случае.

Опрос отложим на потом. Вечером подумаем. Как-то всего уж слишком много, и пока всё плохое. Не буду сейчас «загружать» себе голову и этим. Поленился, если честно. Ну не стойкий я «оловянный солдатик», что поделаешь.

Привёл себя в порядок. Царапины на лице покрылись твердой корочкой, воспаления нет. Очень хорошо. Ещё неделя и всё будет как прежде…

— Что это с Вами, сударь? — удивлённо посмотрел на меня Добрынин, когда я без спросу ворвался в его кабинет. Адъютант лишь беспомощно разводил руками за моей спиной.

— Да вот. Решил Вам сюрприз сделать — развожу руками.

— Пока ничего не понимаю? — отложил бумаги в сторону Николай Николаевич. — Садитесь. Чай будите?

— Спасибо. Я пока тоже всё не очень понимаю. Но вот во дворе повозка с четырьмя замёрзшими трупами и бумаги с них, на хрунцузском — передразнил я язык Наполеона.

— И это всё вместе связано? И что это за трупы?

— Стреляли — опять язвлю, пытаюсь подражать герою с кинофильма.

— Та-ак. Расскажите и всё подробно — беря кружку с чаем у адъютанта Добрынин. Спокойно и не реагируя на мой сарказм. Привык, наверное. Сначала его это крайне раздражало. Но как умный человек и видящий реальную пользу от общения со мной махнул на это дело рукой. Ничего. Ещё полгода общения со мной и сам будешь так выражаться, усмехнулся я про себя.

Мой рассказ не занял много времени. Не стал я рассказывать только про свой «полет», стыдно. Тут всё дворяне отличные охотники. Не дай бог узнают, как было всё на самом деле, засмеют.

— А вот и бумаги — и протягиваю чью-то рукопись.

— Вы знаете, Дмитрий Иванович, а без жандармов тут, пожалуй, и не обойтись — изучив рукопись и немного подумав, Добрынин.

— Ещё скажите, что третье отделение подключать придётся — усмехнулся я.

— Не исключено. Но сейчас мы поедем к шефу жандармов Шварцу.

— Так что же там написано? Вы же знаете, я французским не владею — чего-то и шутить сразу расхотелось.

— В Туле появился молодой человек некто Мальцев Дмитрий Иванович. Все утверждают, что он незаконный сын Мальцева Ивана Акимовича, известного промышленника и миллионера. Это он разработал керосиновую лампу и некоторые другие вещи — прочитал и перевёл мне Добрынин.

— Ну бли-ин. Мне тут ещё Джеймс Бонда не хватает — вырвалось у меня.

— Простите. А причём тут англичанин? — уставился на меня Николай Николаевич.

— Я так понимаю что это донос? — не стал я заострять внимание на своем «проколе».

— И причём серьёзный. И не только о Вас. Всё. Поехали к Шварцу — командует Добрынин.

Глава 16

Мы едем в возке Добрынина, и он в своей длиннющей шубе-шинели. Она такая огромная и широкая, что туда и меня ещё можно поместить. Я же в куртки Фёдора. Моя куртка заслуживает только капитального ремонта, а потом подарка кому-то из слуг. Впереди его адъютант, потом мы. За нами повозка Саввы, где дополнительно сидит Пётр, остальных я отправил домой. Дальше Кулик с Ремезом верхом.

В России жандармов не любят, особенно его третье отделение. Этот политический сыск больше всего боролся с вольнодумством дворян и мещан. Вскрывал и читал их почту, а бывало и в открытую следил за неблагонадёжными и ссыльными. Доходило до того, что в «приличный дом дворян» их не приглашали, категорически. Это считалось очень дурным тоном и осуждалось всеми остальными дворянами. Поэтому сейчас мы сами наносим визит, а ещё надо как-то разобраться с трупами. Жандармский корпус был создан Николаем I, указом от 28 апреля 1827 года. Его командир обладал правами командующего армией. Численность жандармского корпуса Империи составляла 4278 человек. То есть по одному жандарму на 10,5 тыс. жителей России. К тому времени численность чиновников III Отделения канцелярии Императора составляла от 16 до 40 чиновников за всю историю ее существования. Так что реальность «царского репрессивного режима» — далеко и не соответствует истине. Первоначально жандармские части подчиненные III Отделению, включали в свой состав 4278 чинов. В их числе — 3 генерала, 41 штаб-офицер, 160 обер-офицеров, 3617 рядовых и 457 нестроевых чинов. В последующие годы численность генералов возросла в 4 раза, офицеров и нижних чинов в 1,5 раза. И это на всю Россию.

В его создании я считаю, что по большей части именно сами дворяне и виноваты. Череда дворцовых переворотов, казнокрадство и фальшивомонетничество, выпуск подделок и контрабанда, чем только не занимались «благородные» мужи. Попадались даже фальшивые священники и церкви, собирающие деньги. Процветали тайные общества и ложи, те же декабристы, которых субсидировали Англия, немецкие курфюрсты и польские магнаты. Постоянный выпуск всякой литературы с нападками на самодержавие и призвание к его низложению. Причём этим во всю не гнушались такие просвещённые люди как Пушкин, Лермонтов, Герцен и Белинский. Хотя сам Пушкин, как и все остальные, не отличались нормальным поведением. Чего только стоит распоряжение городского полицмейстера — «дворянина Пушкина, в бордели не пускать, дабы не развращал дам». А Герцен получал доходы при жёсткой эксплуатации своих крепостных, даже в эмиграции. Самое же интересное, что после похода Александра Первого в Европу за Наполеоном, дворяне тоже резко захотели жить, как в их визави. Абсолютно не думая о завтрашнем дне. Под лозунгом, главное здесь и сейчас. И нет, чтобы разобраться, откуда и как, получают прибыль иностранцы, просто тупо усилили нажим на своих крепостных. Доводя этим крестьян до бунтов и саботажа. Даже плуги с Европы привезти и те не захотели. Крестьяне, за редким исключением, так и продолжали пахать сохой. Закладывая и перезакладывая свои имения, отдавая наиболее прибыльную часть на откуп евреям. Только за семнадцать лет таких безумий разорился каждый пятый дворянин. Понятно, что стало много дворян не довольных самодержавием, а кто им виноват?

Огромнейшие просторы и природные богатства использовались крайне не эффективно. А тот хаос в финансах, что остался после Екатерины Великой, страна смогла преодолеть только через 50 лет после её смерти. То есть буквально сейчас.

Другая проблема. Это «наша добрая старая Великобритания», которая сразу же после разгрома Наполеона, начала действовать против России. Финансировала всякие масонские и не только тайные организации, разных писак и всяких революционеров и даже уголовников. Постоянно финансировала Кавказскую войну, которая «пила» кровь и деньги с нашей империи. Это компания тогда и получила название «Большая Игра», именно перед Крымской войной.

Так что не удивительно, что Николай I «закрутил гайки». Я бы на его месте сделал это намного сильнее. Но как бы там не было, жандармы при Николае I справлялись хорошо. При всех недовольствах не допустили ни одного покушения на царя. Говорят, что царь вообще, может разгуливать по столице без охраны.

Ехать тут было совсем близко, минут пятнадцать. А вот здание жандармерии, прятавшееся во дворах, мне совсем не понравилось. Хоть и было оно в два этажа, но маленькое низенькое и неказистое.

— А что Вы так жандармов обижаете? — удивился я. Ну, понятно, а кто будет нормально преступников ловить, если так жить. У государства как всегда на своих «псов» денег нет. Вот и процветает коррупция в империи. Я тоже не сильно люблю жандармов и полицию, но не до такой же степени.

— А за что их любить? Соглядатаи — жёсткий ответ Добрынина.

— Ну-у, вот хотя бы как сейчас — отвечаю ему.

Внутри здание выглядело более пристойно. Хозяин кабинета сидел за столом около маленького камина. Сорокалетний полковник с сединой в волосах и уставшими глазами. Был он в синем форменном мундире с аксельбантами и каким-то орденом. Я уже сталкивался, что тут всё любят ходить в разной форме. Зачастую и не поймёшь, к какому ведомству принадлежит, тот или иной тип. Надо только оторвать пуговицу и прочитать, что на ней мелко написано. Вот тогда только будет понятно. Там такие «перцы» попадаются, что наши чинуши с «синими мигалками», перед ними дети. Вот такая нынешняя мода.

Получили приглашающий жест. Мы сняли верхнюю одежду. Я в своём элегантном гражданском костюме, ну так считаю, резко выделялся среди двух военных.

— Чем обязан господа? — и пригладил свои усы левой рукой. Удивительно, но полковник не носил бороды.

Я знакомлюсь с Сергеем Павловичем Шварцем.

— Да вот — и Добрынин протянул документы.

После прочтения они начали говорить по-французски.

— Господа если можно перейдите на русский — вклиниваюсь в разговор. Наблюдаю удивление на лице полковника. — Ну а что, плохо учил в гимназии — развожу руками.

— Ну вот сами, и разберётесь. А мне некогда. Дела — схватился Добрынин, подхватил свою шубу-плащ и выскочил в дверь.

— Так подробно расскажите, как было дело — Шварц.

Рассказал, попутно отвечая на вопросы хозяина кабинета. Его очень удовлетворило, что с нами были полицейские. А один участник, ещё и сейчас присутствовал.

— Пойдёмте, посмотрим — надевая свою альмавиву и подпоясываясь саблей, полковник.

Узнать сейчас в этих синих и замёрзших трупах нападавших, было не просто.

— Кологривова я знаю. Доставил он нам немало хлопот из-за восстания. Да и раньше с ним проблемы были. Бобриков… это у Вас, с ним был конфликт? Тоже. Этот старик его дядька. А вот кто этот в форме… вернее в сборе с разных форм, я сейчас сказать не берусь — спокойно рассматривая трупы, но, не касаясь их, Шварц.

— А могу я получить официальную бумагу с описанием, что у каждого было — отвечаю я.

— Понимаю — и пристально смотрит на меня. — Ну тогда пойдёмте. Пока поговорим. Чай попьём, господин Мальцев. Савельев, займись.

— Степан посмотри и помоги — говорю Кулику. А потом тихо — и чтобы ничего не пропустили.

— Вы будите возбуждать дело? — начинаю первым, как только усаживаемся в полкресла в кабинете Шварца.

— Обязательно — подтвердил он.

— И что Вы об этом думаете?

— С Вами было трое полицейских нанятых в самый последний момент, перед отъездом. Потом, Вы, купили две четыре ствольные мариэтты. Нападавшие это прозевали. Поэтому только Вы и отбились. Вот как они Вас вычислили на дороге, я не понимаю?

— Я если честно, пока признаться, тоже. Но у кого спросить?

— А можно будет посмотреть Ваш пистолет? — Шварц.

— Да. Пожалуйста — вынимаю из-под подмышки мариэтту.

— Интересная конструкция, а посмотреть можно?

— Вы хотите меня что, на запчасти разобрать? — шучу и показываю подмышечную кобуру.

— А не помешало бы. Слишком у Вас много тайн — жандарм и внимательно всё рассматривает.

— А вот этого не надо. У меня и так проблем больше чем мне бы хотелось.

— Я думаю, что пока к Вам у нашего ведомства, претензий не будет — усмехнулся он.

— А у кого будут?

— У сослуживцев Бобрикова, с 7 кавалерийской дивизии, ещё те бузотёры. Их оружие, я так понимаю Вы, оставили у себя.

— И отдавать никому не собираюсь — вот ещё, моё.

Получил в ответ ухмылку Шварца.

Только голову вытащил, ноги застряли, подумал я. Дальше мы поговорили на разные темы, прощупывая друг друга. Потом я, наконец, получил бумагу за подписью Шварца с описанием вещей трупов. Сильно там они я смотрю, и не изгалялись. Быстро написали. Читаю список — ладанка нательная, серебряная и всё. Ни вес, ни какая она, не указаны. Вот дают. Но это уже не мои проблемы.

— А Вы заходите в гости Сергей Павлович — приглашаю его.

Он даже на стуле отодвинулся, на котором сидел за столом, от удивления.

— Вы так… спокойно. приглашаете жандарма в свой дом?

— Ну не совсем спокойно. Лучше в гражданском костюме. А потом, я считаю, что Ваша служба очень нужна. Тем более в надвигающейся войне — застегивая куртку, произношу свой монолог.

— Интересный Вы молодой человек — произнес по слогам Шварц. Потом пару секунд помолчав — а, пожалуй, я воспользуюсь Вашим приглашением.

— Приходите.

По дороге завезли Петра, а я подтвердил с ним достигнутые договорённости. Хотелось бы домой, но вздохнув, поехали к Антоновой.

— Ой, пойдём сюда — и взяв меня за руку потащила в другую комнату. Не успели зайти, как тут же кинулась на шею и потом давай целовать и плакать одновременно.

— Анна да ты что? — растерялся я.

— Дмитрий ну куда ты опять влез? А обо мне ты подумал?

— Вообще-то никуда. Веткой лицо поцарапал — улыбаюсь я. Все-таки очень приятно, хотя и странно. Раньше Антонова таких бурных чувств не проявляла. Эта мысль мелькнула практически не оставив следа.

— А обманывать ты не можешь. У тебя даже сапоги испорчены и в куртке Фёдора ты приехал — и прижалась к плечу. Вот же Шерлок Холм местного разлива. И чего это меня на англичан тянет, не к добру.

— Вот поэтому и приехал. Нужна новая куртка. Ну… не плачь — аккуратно вытираю пальчиком слёзы. — Я вот тут подумал и решил немного изменить куртку.

Ещё немного времени успокаиваю Анну. Потом она привела себя в порядок, и мы сели обсуждать, что я хочу. А хочу я куртку — «парку» украшенную разным мехом, но чуть более удлинённую до колен. Первую «свою» куртку я заказал не столь радикально отличающуюся от местного дизайна. Ждал, пока народ привыкнет. Появились и первые подражатели. В основном из купцов, богатых студентов… и разных вольнодумцев. Мать их так. Они посчитали это протестом против устоявшихся устоев государства, придурки.

Ладно, переживём. Теперь можно и более радикально подходить к изменению своей одежды. Настал черёд шапки. Смешал старорусский с современным стилем. Получилась шапка с кожаным козырьком и верхом, что-то наподобие офицерских флотских 21 века, но с мехом соболя по краям. С чуть наклоном назад прикрывая уши. Надеюсь что мой Кеша, никому не попадёт на шапку. Надо кстати его тоже навестить. Как он там, на новом месте себя чувствует? Потом наверх шапки приколем серебряную фибулу. Тут без этого нельзя, к сожалению. А то я бы и лучшее применение серебру нашёл. Попросил Антонову сделать мне крепкие длинные нити из шёлка, давно хочу попробовать зимнюю рыбалку.

Ещё заехал к сапожнику Давыдову и поехал, наконец, домой.

Мы, а это я, Фёдор, дед Иван, Кулик, Ремез и Фатей сидим за столом и слушаем сбивчивый рассказ Марии и Ванюши. Семён ещё практически не встаёт, но дела явно пошли на лад. Не везёт ему как-то.

— То есть. Я правильно понял, ты вместе с Ванюшей, отправилась на Посольскую улицу. Походить по лавкам и купить подарок отцу — подвожу итог.

— Ну да — Мария.

— А почему без Фёдора? — удивляюсь.

— Да буду я ещё все лавки с ними на Посольской обходить — насупился Фёдор.

Ну конечно. Бабы по тряпкам, мужики на пиво, чуть не сорвалось с моего языка.

— Потом вы решили сократить расстояние, и пошли подворотней — продолжаю я. — Там на вас и напали. Ванюша заступился, а ты в это время успела убежать и спрятаться в лавке Купчина. Ванюши просто натыкали, чтобы не путался под ногами. Забрали нож, за который он схватился, защищая тебя.

— Ну-у — затянула Мария.

— Найду и убью — прорычал Фёдор.

— И пойдёшь на каторгу, Отелло тульский — и глажу подбородок рукой — Ванюша, ты молодец. Кинжал я тебе другой подарю, не переживай. Всё можешь идти, а ты Мария останься.

— А это кто Отелло тульский? — удивился Фёдор.

— Ха — ха — разобрало меня. — Он не тульский, он итальянский ревнивец.

— А ревнивец это кто? — привязался Фёдор.

— Этот тот, кто считает женщину только своей — достал. Лучше бы он с ней по магазинам ходил. а может и не лучше. Стоп.

— Ну- ка Мария. Оденься полностью, в чём ты тогда была — командую — а Лизе с Катей скажи, что подслушивать не хорошо.

Пью кофе. Его кроме меня, никто у нас и не пьёт. И дорого и вкус всем не нравиться. А чай я выдаю только по праздникам и выходным. Тоже сейчас не дешёвое удовольствие.

Ну что же хороша девка. Я даже не заметил, как она с невзрачного «утёнка», превратилась в хорошенькую девушку. Хоть тут Фёдор оказался на высоте в выборе. Встаю и обхожу её по кругу, рассматривая с разных сторон.

— Фёдор не сейчас надо губы и щёки надувать. Слушайте всё сюда. Ни одна девушка или женщина без охраны взрослых ходить не должна. Тем более, когда меня нет, потерпите — даю распоряжение всем. — Ясно.

Все закивали головами. Два происшествия за короткий срок, кого хочешь, заставят задуматься.

Кружусь вокруг девушки, как волк перед броском на добычу. Она оделась в праздничный наряд, в котором в основном ходит в церковь с нами. Даже на рынок одевается попроще, а тут её видите ли «понесло». Что называется, кот из дому, мыши в пляс. На ней круглая меховая лисья шапка с хвостом и красным верхом. Такого же красного английского сукна, подаренного мной, шуба подбитая овчиной изнутри. Сверху шуба разукрашенная мехом рыси. Коричневое платье, укороченное до икр и шнурованные меховые сапоги на высоком каблуке. Овчина, тут считается мехом для крестьян и стоит не дорого. Её не видно, зато тепло. По сравнению с шубой из черно-бурой лисицы — 1000 рублей, или из соболя — 2000 рублей. Так что за Кешей надо будет присматривать и основательно. Обошлось это тоже не дёшево. Но всколыхнуть болото поклонников заграницы, в смысле захотеть такое же, можно только завистью окружающих. Сделал вывод что получилось.

— Предупредите соседей что у нас соболь ручной. И если не дай бог… виноватых сам, на шубу пущу — предупреждаю всех.

Я специально разодел Марию так, в надежде, что наши тульские швеи, будут копировать. А не только купцы, отправлять мех за рубеж. Результаты уже есть, но ещё очень скромные. Пока дела лучше у сапожников. Валенки дворяне и богатые граждане носить не хотят, в обычных сапогах холодно. Вот тут они быстрее сообразили и заказов у обувщиков сильно прибавилось. Оказалось что в Туле кожевников не меньше чем самоварщиков. С Давыдовым приходилось вести целые баталии на счёт обуви и доказывать ему полезность нововведений. До этого они даже подошву пришивали с внешней стороны.

— Ты делай стандартные размеры и сразу шей — втолковываю ему. — Вот смотри метр. Делаем так — измеряю свою ногу. — А теперь на 5 сантиметров больше и меньше, вот тебе уже 3 размера. И дальше так же, сделаешь самые ходовые размеры. А вот тут пиши цифрами, чтобы следующий раз знали, какой-кому надо.

— Да как же так, Дмитрий Иванович. Да все по своей ноге обувь заказывают, чай 20 рублей стоит. А у Вас вообще 40 — возмущается он.

— Семён Андреевич вот скажи мне, я тебе плохого советовал?

— Нет. Вы, очень хороший заказчик.

— Так что я хочу. Чтобы ты разорился что ли или наоборот, богатым стал? — упираю руки в боки.

— Но так никто не делает — опять своё затянул Давыдов.

— Ты швейные машинки заказал? — перехожу пока на другую тему.

— Да. Но не новые, обещали — Семён Андреевич.

— А круг шлифовальный со станком, когда будет? Я тебе, когда ещё чертёж дал — стучу в его грудь пальцем. Пока раскачаешь этих «свободных» мастеров, упаришься… и не раз.

— Уже скоро будет.

— Зачем ты всё сам делаешь? Что не можешь своим по цеху кожевников части обуви раздать? — опять захожу на второй заход.

Пикируемся мы долго. Мне приходиться прибегать и к прямому шантажу.

— Значит так. Не хочешь нормально работать и зарабатывать, найду другого мастера. А ты шей пару сапог в месяц по своей старинке, и потом ещё дожидайся два месяца денег — злюсь. Мастера менять совсем не хочется. Он действительно профессионал по коже. Тут таких мало. Делает он свою работу очень качественно, без брака, но упёртый хуже осла.

— Я и так принял двух работников — виновато оправдывается Давыдов. Моя угроза не пустой звук и это он знает. Терять такого клиента он не может. Плюс заказанное оборудование, на котором я успел настоять и за его деньги.

— Сейчас делай, как я говорю. А летом будешь строиться рядом со мной. С моими соседом Трофимом домами поменяешься. Я с ним договорюсь.

— Я свой дом на эту развалюху? — возмутился Давыдов.

— Что его, что твой, обои развалюхи. А мне надо чтобы ты под боком постоянно был. Работы немерено, а ты тут суслика изображаешь — отвечаю.

— А почему суслика? — изумляется сапожник.

— А потому что забился в свою норку и свистишь, только свою песню. А что вокруг делается, видеть не хочешь — получает ответ от меня. — Вот придут иностранцы, быстро шкурку с тебя спустят. И будешь тогда лапу сосать.

— А Вы мне поможете дом построить? Мне негде взять больше денег, а даже простая изба 100 рублей стоит — обречённо мастер.

— Нахрена тебе изба? Надо нормальный дом с мастерской строить. Помогу, но в кредит. А обувь, вообще будешь мне, потом бесплатно шить. Не бойся, за материал я заплачу или свой дам, пока в силу не войдёшь.

А что мне остаётся делать? Только собирать вокруг себя нормальных людей. В одиночку я не «потяну» и за всем уследить тоже не смогу. Заодно я хочу вокруг себя выстроить квартал со своей охраной. А то тут любые «гости» огородами пожаловать могут и никто не увидит. Вот и приходится «дожимать» Давыдова и не только его.

Глава 17

— Так Мария. Ещё раз опиши, как выглядят нападавшие — набегавшись вокруг, можно сказать, красавицы. Просто, не мой тип женщины. Сажусь на своё место, внимательно слушаем.

— Ладно, можешь идти. Так, а теперь что вы, об этом думаете? — отпускаю девушку и обращаюсь к собравшимся соратникам-подчинённым.

И так и этак прикидывали, ничего не выходит. И что главное, что днём не испугались напасть, не понятно? А под описание напавших треть мужского пола жителей Тулы подходит.

— Заходим с другой стороны — иду, беру бумагу и перо с чернилами. Да когда я уже карандашами займусь? Рисую примерно схему Посольской улицы.

— Завтра ты Ремез с Фатеем пройдётесь по улице. Всё шагами измеряете и всё узнаете… за несколько дней, не спешите и очень аккуратно. Запомните, потом запишем. Где что расположено и чем они, там занимаются? Ясно?

— А я? — Фёдор.

— А ты дома посидишь. Мне придётся в твоей куртке и дальше походить. Кулик поедешь со мной. Надо собрать заказы, а то скоро купцы, меня «съедят», за невыполнение обещанного.

Утром проверил и покормил соболя. Его полено с дуплом подвесили под потолок в конюшне, недалеко от Звёздочки. Пусть неделю привыкнет, а потом цепочку по длиннее сделаем. Надо будет заказать по дороге, а затем вообще отпущу. Надеюсь, что не сбежит.

Коней, опять пришлось уплотнить, и поместить трофейного. Они уже, чуть не боками трутся, что меня и их, крайне раздражает. Надеюсь, ещё месяц как-нибудь вытерпят. Вот как трофейного коня назвать, пока не придумали, а конь не плохой.

После сбора разрозненных заказов и пополнение импортным порохом и капсюлями, кстати, французскими, заехал к Гольтякову.

— Здравствуйте, Николай Иванович — пожимаю руку купца.

— И… Вам, не хворать, Дмитрий Иванович — смотрит подозрительно на меня Гольтяков.

— До свадьбы заживёт — улыбаюсь ему.

— А когда?

— Что когда? — не понял я.

— Ну… свадьба когда? — удивился купец.

— Э… — вот, блин — я их шуток не понимаю, а они моих. — Это присказка — выкручиваюсь — пока, не ожидается. Но я к Вам, по другому делу. Мне нужны кирасы из бронзы или самых твёрдых металлов, какие у Вас есть.

— Глядя на Вас, я понимаю, что это не праздная прихоть — проявил понимание Гольтяков.

— Правильно понимаете. И мне они нужны без всяких украшений. А ещё лучше чтобы их вообще не видно под курткой. И чтобы никто не знал, кому они предназначены.

Дома меня поджидало два гостя. Первый, был Лука с большим берестяным коробком. А, вот второй, второго я не знал. Он как-то неуловимо отличался от жителей Тулы. Кроме этого у него не было бороды, а только чёрные усы. Одежда была украшена орнаментом больше похожим на украинский. Вот с него-то и начнём.

— Стефан Дудка — представился он. — Коваль.

? — мой немой вопрос.

— Я серб. Пришёл к Вам с большой просьбой. Говорят, Вы, можете посоветовать, что делать? — не очень правильно выговаривая слова и немного заикаясь, произнёс он. — И это потом покупают. Я отблагодарю.

— Да, он хороший кузнец — встрял Лука — и человек очень хороший.

— Оружие мне выпускать не разрешает полиция. У меня нет российского гражданства. А делать постоянно подковы я не хочу. Я мастер — ударил в грудь себя серб. — А мастерская у меня не большая, чтобы сделать большие вещи.

Забавно говорит, но понять можно. Я так тоже, наверное, говорил, когда сюда попал.

— Лука, я так понимаю, это ты его привёл? — вижу кивок головы. — Ручаешься, что порядочный человек. Понятно. Ну, поехали, посмотрим твою мастерскую и что ты там, делаешь?

Садимся в возок к Савве, Кулик на Рыжем рядом. Пока кирасы нет, лучше я поберегусь. Тут же рядом бежит Рем. С ним я ошибся. Пользы, мне от него никакой. Эта собака предназначена гонять зайцев и лис. А на охоту я не выезжаю с дворянами. Сам, тем более. Банально некогда. Сторож из Рема, плохой. Так ещё надо постоянно следить, чтобы он бегал. Надо себе заказать тибетских мастиффов, а то нормальных овчарок, я тут что-то не видел. Про тибетских мастиффов я смотрел передачу, и они мне очень понравились. Одна из самых древних пород собак и живут долго. А Рема, поменять или подарить какому-нибудь охотнику на зайцев… за зайцев.

А то мясо опять в цене «скакануло» как тот заяц, так что и не угонишься. Мне вообще не понятно, едят тут его местные или смотрят. Ну, кроме дворян и купцов, само собой.

Дом небольшой, но аккуратный стоял на Рубцовской улице. Не слишком хороший район. Вернее совсем он мне не нравился. Думаю, если разбогатеет, переберётся в другой район. Заходить в дом не стал, сразу пошли в мастерскую. Интересно, и что я хочу там увидеть? Если честно, сам не знаю. Надеюсь, у меня возникнут какие-нибудь ассоциации.

— А это что? — рассматриваю небольшую художественную решётку в обычной кузнечной мастерской. В кузнице разве что разных инструментов больше, чем в других, которые я видел. Но видно, что работы не много или слишком аккуратный хозяин.

— Это для купца Владимирова. Но такие заказы очень большая редкость — печально Стефан.

— Так, а на что у тебя тут сесть можно. Мне надо подумать? — чуть не сказав, Чапай, думать будет.

Ставит мне невзрачный металлический стульчик, и смахивает с него пыль. Тут я увидел чудную подкову и иду к ней, надо рассмотреть поближе. Так, это больше художественное произведение, чем подкова. Очень интересно. Красиво и со вкусом.

— Ты делал? — показываю подкову и поворачиваюсь к нему.

— Я — кивает мастер.

Кручу подкову и рассматриваю всё вокруг ещё раз. Взгляд падает на кованого уродца, под названием стул.

— Слушай, а почему ты кованую мебель не делаешь? Разные столы, стулья, кресла. Я вон не могу себе позволить купить венские стулья от 50 рублей и выше, а надо. Сделай каркас, укрась разного цвета медными завитушками и розами. Их можешь сам и не делать, тут медников полно, и я куплю.

Начинаем обсуждать, но не совсем понимаем друг друга. Я хочу одного, он мне рассказывает о другом. А плюс рисовать у него нечем и негде.

— Так поехали опять ко мне — прекращаю спор.

Теперь спорим уже в четырех, я подключаю Кулика, раз у него тяга к технике проснулась. Честно, упарился я с ними.

— Вот Лука сделает доски, а я договорюсь с Антоновой о пошиве подушек на них — подвожу итог. — Тебе Стефан сделать четыре таких и два вот таких. Вот тебе аванс пятнадцать рублей, пиши расписку и можешь идти — показываю на чертёж и передаю деньги.

После его ухода рассматриваю принесённую Лукой куклу. Так, так. Кручу сантиметров семьдесят деревянное создание со всех сторон. Нос только у этого Буратино маленький. А что, потом надоумим Луку сделать. А для начала сойдёт и так. Сейчас спорить и опять что-то доказывать, уже нет сил.

— Так Лука давай завтра. Я посмотрю, а ты подойдёшь с утра, как обычно. Мы с тобой обсудим, а потом поедем к Анне Ильиничне.

— М… мне бы тоже денег — замялся Лука.

— Не понял. Я же тебе только за балок и навес заплатил? — задаю интересующий меня вопрос.

— Ну, Вы же сами говорили, чтобы я больше народу привлекал и инструменты покупал. А дерево хорошее тоже дорого стоит — затараторил плотник.

— Лука я же не Рокфеллер. Деньги не печатаю — вздыхаю.

— Плохо — повторяет мой вздох Лука.

— Что плохо?

— Плохо, что Вы не Рокфеллер и деньги не печатаете — дает пояснения.

— Да плохо — соглашаюсь. — Ладно. Сколько тебе для полного счастья надо?

— Рублей сто — выдохнул он и сам испугался от такой суммы.

— Сколько? — обалдеваю я.

Тут нас прерывают, и в гостиную заходит служивый, один из посыльных Мальцева.

— Вам передача — кланяется и держит коробку в руках. Не уже ли чемоданчики нельзя было сделать? С берестяными коробками постоянно бегают. Мне ведь похожий для бритья, только маленький сделали.

— Ставь сюда Семён — командую ему.

Открываю коробку. Послание мы потом прочитаем. А что это? Ух ты. Коловорот и семь разных свёрл. А я уже и забыл, что их заказывал.

— Дед Иван, покормите Семёна с напарником и определите в балок, пусть отдыхают. Завтра разберёмся — командую мажордому.

Лука с Куликом восхищённо рассматривают инструмент. Я же пока, не особо вчитываясь в послание, ищу цену. Сколько, сколько, сто рублей и это только для меня! Они что, из золота всё это делали? А если судить, что работа будет стоить столько же, то кто это будет покупать?

— А вы знаете, сколько эти свёрла стоят? 200 рублей — и наблюдаю их удивлённые лица. Желание поскорее положить всё в коробку обратно, и никогда не трогать. — Вот что Лука, даю тебе в долг 50 рублей. Пиши расписку и до завтра.

— Катя иди сюда. На, возьми куклу, поиграй до завтра, а потом о ней всё нам расскажешь — наблюдаю округлённые глаза Луки и Степана Кулика. — Что не ожидали? Дети быстрее всех определят хорошая кукла или нет?

Ну, наконец-то, поев, завалился на кровать. Хоть немного вздремну подольше.

С утра после тренировки, собираемся опять. — Вот смотри Лука, волосы держится плохо. — Катя постаралась и что она с ней делала? — Наверное, надо на кожу или на материю приклеивать, а потом только на деревянную голову. Выражение лица сделать более радостным, румянец на лице. Чем это у тебя там художник занимается?

— Да на что я хорошего художника найму?

— Зачем тебе хороший? Найми ученика или девушку посади — машу рукой.

— Как девушку? — изумляется мастер.

— А вот так. Узоры вышивают… вышивают. Бисер, жемчуг и остальное, вот и подбери. А то, что это за выражение, как будто её сейчас ломать будут, а она заплачет.

— А вот тут можно сгибающие руки и ноги сделать — показывает мне на локти и коленки. Молодец, сообразил.

— Можно. Только если медные, вот так — рисую на бумаге — иначе быстро тут сломается, а виноваты будем мы, за плохое качество. И лучше такие куклы сразу солдатами сделать. Наши военные в солдатики поиграть любят, поэтому заплатят, аж бегом. Так же к ним ружья, сабли и так, чтобы вставлялись в руки.

— Это сколько работы? — произнес плотник.

— Делай, давай и учись. Мне протез Фатея, совсем не нравится. Будешь с медью переделывать. А затем и Сильверу.

Вот и март месяц, морозы потихоньку начинают спадать. Мальцев написал, что через 10–15 дней будет в Москве и просит меня подъехать. Вот, только не написал зачем. Явно, что что-то серьёзное, а у меня работы немерено.

В субботу целый день прокопались с Куликом и с примусом, так и не доделали. Резину пришлось поменять на кожу, а то она от керосина «волной» идёт. Проблема возникла и с пружинками, надо их из другой проволоки делать или закалять. Так и не разобрались.

В воскресенье, отстояв в церкви Святого Николая, только собрался уходить подходит отец Василий.

— Вы, почти совсем не жертвуете на храм божий, сын мой? — и уставился на меня.

— Я может и рад, да денег нет.

— А по Вам и вашим слугам не скажешь. Не каждый дворянин их так одевает.

— Материал Мальцев — Старший подарил. Мех у меня из убитого мной же волка.

— А от купцов, Вы, сколько денег получили? — утвердительно-вопросительно накинулся священник.

Всё-то они знают. Везде без них не обходиться. Сейчас только дай, и начнётся.

— Боюсь, мне этого и близко не хватит. Я надумал мельницу ставить в имении.

— А что Вам отец не поможет?

— Обещал. Но у него тоже денег нет. Государь обязал его два новых завода заложить.

— Это не ответ сын мой.

— Я всё понимаю, но поймите и Вы. Не будем своё дело заводить и поднимать, придут латиняне и всё скупят. Я понимаю, надо. Вы и сирот кормите и голодным помогаете. Я предлагаю Вам, что когда построю мельницу, три телеги зерна раз в месяц, бесплатно смолю — надо что-то обещать, а то не отстанет.

— Не плохо бы ещё и дать то зерно.

— А вот этого, я обещать не могу, пока с долгами и постройкой не разберусь. Имение полностью разорено, нашими же солдатами из седьмой кавалерийской дивизии. Я уже больше 400 рублей потратил, чтобы крестьяне не умерли с голоду — а вдруг это сделали не эти солдаты? Ну и ладно, ему надо пусть сам и выясняет.

Священник таки выбил у меня обещание в ближайшее время помощь продуктами, хотя я и не сильно сопротивлялся, понимал, что надо. Зима действительно оказалась очень тяжелой, для малоимущих.

— Отец Василий но я не согласен просто с раздачей пищи нуждающимся. Все должны, кроме маленьких детей, немощных стариков и инвалидов, отрабатывать свою миску еды.

— Это как? — возмутился священник.

— А так. Убирать территорию в квартале, а то вон идём, а дорожки от снега не чищены. Подправлять дороги, убирать мусор, засыпать ямы и выводить сливные канавы и многое другое. Наводить и другой порядок.

— Но этим занимаются городские власти.

— У которых как всегда нет денег и желание этим заниматься. А выделенные деньги банально разворовываются. Поэтому я хочу, чтобы этим, занялась ваша церковь в нашем квартале.

— Вы ставите очень не простые задачи перед матерью церквей.

— Если Вы поможете навести порядок. То в этот район будут селиться богатые горожане. Значит и церковь станет богаче. Тогда и мы сможем её перестроить и сделать величественный храм с хорошей звонницей. Как Вы считаете? — пусть и на себя тоже берут часть общественной «мирской» жизни. А не только самым простым делом занимаются.

— Но… — начал священник.

— А Вы привлекайте к этому благоугодному делу больше наших прихожан — подвожу итог и заканчиваю наш разговор.

Иду в большой компании со своими.

— Ну, что Фатей, заметил что-нибудь необычного?