Полуночный рассвет

Глава 1

Рядом на столе оглушительно звенел будильник. Бешено колотилось сердце. Сквозь плотные занавески пробивались бледные лучи света. Я легонько коснулся будильника, и он затих. Я откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. Что это было, хотел бы я знать? Мне часто снятся странные кошмары, но чтобы настолько? Нет, ничего такого же странного и реалистичного мне еще не снилось.

В памяти всплыла фраза, сказанная тенью. L'enterral kiren syntoon fec seer. Это эсперлин, он же староимперский. Фраза переводится примерно как: «страх убивается только действием», если я ничего не путаю. Но к чему это вообще? Я чего-то боюсь? Или слишком мало действую? Или слишком мало времени уделяю староимперскому? Почему мне вообще приснилась фраза на другом языке? Странный сон.

А может, это был не сон, а видение, посланное другим магом или какими-нибудь призраками, обитающими в подземельях Иксмила? Тогда и эта фраза может быть не просто бессмыслицей на староимперском, а ключом, открывающим портал. А по другую сторону наверняка целый склад с древними и могущественными артефактами времен Великой Войны. Я на несколько секунд предался сладким мечтам, а потом всё же вернулся в реальность.

Пока что всё, что у меня есть – это странный сон, и только из-за него ехать в Иксмил очень глупо. К тому же там может быть опасно, даже для меня. Придется лезть в подземелья крепости, которым уже больше восьмисот лет, и за все это время их никто не ремонтировал. Если на меня обрушится каменный свод, то никакая магия не спасет. Нужно расспросить бабушку, она намного лучше разбирается во всём, что связано со снами, да и в истории тоже.

Я сел на кровати, открыл нижний ящик стола и достал оттуда небольшой продолговатый кристалл, с палец размером. Приложил его ко лбу и прокрутил в памяти весь сон. Теперь ничего страшного, если я вскоре забуду большую его часть, воспоминание будет надежно храниться в зачарованном камне. Я бросил кристалл обратно в ящик, где лежало еще несколько десятков таких же.

Закончив с записью воспоминаний, я поёжился. Суровая реальность не давала возможности нормально поразмыслить. В комнате было довольно прохладно, особенно после того, как я вылез из-под двух одеял. Топить торфом не так уж дорого, но мой помешанный на экономии отец решил, что раз уже апрель месяц, и снег сошел, можно этого не делать. Днем ещё тепло, но под утро от стен просто-таки веет холодом. Я зевнул, отчаянно борясь с желанием забраться обратно под одеяла и еще полчасика поваляться. Надо собираться в академию.

Я накинул халат и пошел в душ. Стоило бы, конечно, принять его вчера, но я тогда так устал, что без сил рухнул на кровать и сразу уснул. Кстати, а чем я вообще вчера таким занимался? Я остановился, пытаясь вспомнить, но в памяти всплывали лишь какие-то смутные обрывки: ночной город, какая-то испуганная девушка, потом крики, кровь и что-то совсем неприятное. Кажется, я кого-то убил. Или это был не я? Или это мне вообще приснилось? Ну ладно, не важно. Зайду сегодня к наставнику, спрошу, чем я таким у него вчера занимался.

В последние года полтора у меня случаются периодические провалы в памяти. Я начисто забываю какие-то события, факты и даже людей. Это происходит совершенно бессистемно, и зачастую незаметно для меня. Наставник и Эллиса колдовали над моей головой и давали эликсиры, улучшающие память, но никакого результата это не дало. Пускай случается такое нечасто, но я боюсь забыть что-то действительно важное, поэтому некоторые воспоминания записываю в кристаллы памяти.

В душевой комнате было холодно, сыро, и от того ещё более холодно. Окна в ней не было, а тусклая электрическая лампа с трудом разгоняла темноту. На потолке была неподвижно закреплена лейка. Вода в Эртразе из горной речки Айны, и поэтому очень холодная. Для её подогрева у нас есть специальная печь, но разжигать её долго, а времени мало. Да и отец опять будет высказывать, что я нерационально расходую топливо, и вместо того, чтобы мыться со всеми, разжигаю печь отдельно для себя. Придется немного поколдовать.

В теле каждого человека присутствует скрытая энергия. У неё много разных названий, фактически в каждой культуре она называется как-то по-своему, но чаще всего её называют маной. Обычно люди не могут использовать её осознанно, и она высвобождается только в состоянии сильного стресса. Это помогает человеку выйти за пределы своих возможностей и делать вещи, на которые в обычной жизни он не способен. Многие техники боя тоже в той или иной степени связаны с использованием этой скрытой энергии. Маги же – это те, кто умеет осознанно выпускать ману за пределы тела и влиять с её помощью на окружающий мир. Научиться этому могут многие люди, но если потенциал невысокий, то обучение даже самым азам займет годы. Это одна из причин, почему люди не рвутся массово изучать магию.

Я открутил кран над лейкой и отошёл в сторону, чтобы не попасть под холодные брызги. Закрыл глаза, концентрируясь. Маги, помимо обычных человеческих пяти чувств, владеют ещё чувствами души, жизни и материи. У меня более-менее развито только последнее. Благодаря нему, я могу чувствовать любые материальные объекты в небольшом радиусе вокруг себя. Когда я закрываю глаза, эта способность усиливается. Я чувствую холодный камень стен, керамический пол под ногами, воздух вокруг, воду, вытекающую из душа. Отсюда я могу почувствовать, что происходит в комнате родителей наверху и в подвале подо мной. А вот дальше ощущения становятся слишком расплывчатыми.

Чем бы нагреть воду? Проще всего вытянуть тепло из стен, но они и так холодные. Если покроются инеем – будет слишком заметно. Вытяну из скалы под домом. Она, правда, далековато и тоже холодная, но это всё равно намного менее затратно, чем нагревать воду собственной энергией. Я выбрал несколько точек внизу, связал их заклинанием с потоком воды из душа. Вода сразу же потеплела. Отрегулировав температуру, я повесил халат на стену и встал под горячие струи, стараясь вобрать в себя их тепло.

Долго нежиться не получилось: скала под домом быстро замерзла, и вытягивать из нее тепло становилось всё труднее. Да и времени до выхода не так-то много, нужно поторапливаться. Я быстро закончил с утренней гигиеной, вытерся полотенцем и высушил голову магией. Выходя, с сомнением оглянулся, раздумывая, стоит ли охлаждать после себя помещение. Не хочу, чтобы о моих способностях узнали родители. Как показывает практика, скрывающиеся маги, вроде меня, прокалываются именно на таких вот мелочах. С другой стороны, не хочется снова тратить силы, да и родители вроде бы крепко спят наверху, насколько я могу почувствовать отсюда. Ай, ладно, само быстро остынет.

Я вернулся в свою комнату, отвесил шторы и встал перед зеркалом. Из-за сушащего заклинания, волосы беспорядочно растрепались и напоминали слегка покосившийся стог сена. Из-под них выглядывало мое мрачное, невыспавшееся лицо с синяками под глазами. Да, понедельник выглядит именно так. Особенно если за выходные так и не удалось нормально выспаться. Я взял расческу и начал приводить свою шевелюру в порядок. Я всё хочу научиться делать это быстро при помощи магии, но нормально контролировать тысячи отдельных волосков у меня пока что получается плохо, и я их часто выдираю.

Расчесавшись, я потратил ещё немного времени, чтобы завязать волосы в хвост. От бабушки мне досталось довольно милое личико, и с распущенными волосами, я слишком похож на девчонку. Да и мешаются они, если их не завязывать. Вообще, от этих волос больше проблем, чем пользы, и я бы давно их состриг, но Элисса расстроится. Да и немного страшно столь кардинально менять свой образ. Сколько себя помню, они у меня всегда были ниже плеч. Страшно… страх убивается только действием. Может, та фраза во сне намекала, что мне нужно постричься?

Я тихонько зашел на кухню. Немного повозившись, зажег спиртовую горелку и поставил вариться кофе. Можно было бы сварить его тем же способом, которым я нагревал воду в душе, но не хочется лишний раз тратить силы, когда без этого можно легко обойтись. Даже если я просто перекачиваю тепло из одного места в другое, моя мана всё равно тратится на создание и поддержание структуры заклинания.

Вчера я толком не поужинал, шоколадка не в счет, поэтому, как только ушла сонливость, сразу же проснулся голод. Можно было бы разогреть вчерашний суп или поджарить яйца, но горелка занята кофе, печь разжигать долго, а времени мало. Обойдусь бутербродами. Я открыл люк в полу кухни. К его внутренней стороне была привязана веревка, за которую я вытянул из погреба корзину с едой. Сверху она была накрыта полотенцем от пыли. Когда я поднял его, то заметил большого паука, размером с половину ладони, который пытался спрятаться между горшочком со сметаной и куском ветчины. Этих пауков мама принесла от бабушки, и они охраняют наш погреб от вредителей. В них заложен страх света и людей, поэтому из подвала они не вылезают, но иногда забираются в корзину с продуктами и пытаются её обжить. Сами продукты они не едят, но им нравится это место, и то, что оно привлекает мышей и насекомых. Мы-то с мамой привычные, а вот отец этих пауков до сих пор боится. Несмотря на свой грозный вид, для человека они не опасны и первые не нападают. Если случайно придавить или специально мучить, то могут укусить, что я хорошо усвоил еще с детства. Их яд угрозы для жизни не представляет, но довольно неприятный.

Я отточенным движением схватил паука за брюшко и поднес к окну. Он отчаянно пытался вырваться, но из такого положения он не мог меня толком достать, и впустую щелкал жвалами. Подержав паука несколько секунд на свету, я бросил его обратно в погреб. Падение с такой высоты для него не опасно, но после такой экскурсии в «верхний мир» корзина перестанет казаться ему таким уж хорошим местом. По крайней мере, хочется в это верить.

Я отрезал себе хлеба, ветчины и сыра, после чего опустил корзину обратно. Думаю, этого хватит, потом в академии нормально пообедаю. А после неё зайду к Элиссе поговорить по поводу сна, и уж она наверняка угостит меня чем-то вкусным. Пока я за едой обдумывал план действий на день, почувствовал, как на втором этаже перевернулась с боку на бок, а потом встала с кровати мама. Всё-таки я её разбудил, под утро её сон становится особенно чутким. Мама медленно спустилась по лестнице, сонно моргая полузакрытыми глазами.

– Доброе утро, – машинально поздоровался я, совершенно не веря в доброе утро понедельника.

– Доброе, – с зевком ответила мама, и пошла в уборную.

Когда она оттуда вышла, то села рядом за мной за стол, неодобрительно покосилась на бутерброды, и спросила:

– Ты где вчера опять шлялся половину ночи?

– Не помню, – совершенно честно ответил я.

– Что значит «не помню»?! – возмутилась мама. – Только не говори, что у тебя очередной провал в памяти.

– Да, он самый.

– Ну надо же, какие они у тебя удобные!

Её голос отдавал скептицизмом, и было ясно, что она мне не верит ни на грош.

– Я и правда не помню, и меня тоже это беспокоит, – обиженно проворчал я.

– Ох, ладно, – вздохнула мама. – Напоминаю, если ты вдруг опять забыл: сегодня в четыре часа приезжает твой дядя, так что сразу после академии ты идешь домой и делаешь уборку. И запиши это себе в кристалл! Если забудешь, я не знаю, что с тобой сделаю!

– Э-э-э, ладно, сейчас доем и запишу, – немного растерялся я. – Но я хотел зайти к бабушке сегодня.

– Зайдешь к ней завтра. Ну или сегодня, но хотя бы посиди с нами за столом немного.

– Ладно, ладно.

– Вот и умница! – улыбнулась мама, после чего чмокнула меня в лоб, – не опаздывай в академию.

Она поднялась обратно в спальню, а я несколько секунд тупо пялился на кружку кофе. Оказывается, у меня есть дядя, и более того, он приезжает сегодня! Я напряг свою дырявую память, пытаясь вспомнить хоть что-то. Да, кажется, у моего отца действительно был брат. Но я совсем ничего о нем не помню. Надо покопаться в своих кристаллах, может, там о нем что-то есть? А то ведь неудобно будет. Можно было бы расспросить маму, но у меня язык не повернулся сказать ей, что дядю я тоже не помню. Она и так сомневается, реальны ли мои провалы в памяти, или мы с Элиссой их придумали, чтобы над ней издеваться. Я быстро доел бутерброды, допил кофе, помыл за собой посуду и вернулся в комнату. Первым делом достал кристалл и записал туда воспоминание о словах мамы. Дальше я хотел перебрать воспоминания в других кристаллах, но уже потянувшись к ним, передумал. Долго. Никуда они от меня не денутся, приду из академии, покопаюсь. Сейчас нужно быстрее собираться, а то снова опоздаю.

Я на всякий случай закрыл дверь на засов и задернул шторы. После чего, присел на корточки и засунул руку под кровать, прикоснувшись к доскам пола. Перевел дыхание, отгоняя беспокойство, и выпустил из кончиков пальцев несколько слабеньких магических импульсов. Они различались по длительности и были своеобразным ключом для тайника в полу под кроватью. Если ошибиться в них или попробовать открыть тайник силой, то это спровоцирует мгновенную детонацию взрывчатки, лежащей на самом дне. Её заряда хватит, чтобы уничтожить всё содержимое вместе с магом, покусившимся на мои вещи. В безопасности этой системы я до сих пор полностью не уверен, но что поделать. Если хотя бы часть содержимого тайника попадет не в те руки, у меня будут огромные проблемы.

Я на ощупь нашел продолговатый аметист размером с перепелиное яйцо, вытащил и сжал в кулаке, вливая энергию. Одно из двух моих сокровищ, так называемый кармилит. Самоцвет, зачарованный по специальной технологии, которой владели роанские маги. Секрет производства исчез вместе с ними восемьсот лет назад. Он может накапливать целую прорву энергии, чтобы потом высвободить её в виде заклинания. Я заряжаю этот камень больше года, и только сейчас начал чувствовать, что он достиг предела. В него заложено разрушительное заклинание, которое заставляет рассыпаться на осколки любые твердые предметы: камни, железо, кости. Если высвободить всю накопленную энергию разом, можно разрушить целый квартал.

Кармилиты категорически запрещено заряжать. В случае обнаружения, их нужно сразу сдать в церковь или уничтожить, иначе наказание может быть весьма суровым, вплоть до казни. Из-за этого их осталось мало, и они очень ценятся всякими темными личностями. Поначалу у меня была мысль продать кармилит, но в итоге я передумал. Это очень редкое и очень мощное оружие, расстаться с ним я не в силах. К тому же кармилиты даже на черном рынке большая редкость, и его продажа привлечет много внимания, которое мне совсем не нужно. Поэтому я и решил пока оставить его у себя. Меня и без учета кармилита есть за что казнить. Сделать это дважды, при всем желании, не получится.

Когда я почувствовал легкую слабость и хотел уже спрятать камень обратно, я вспомнил одну важную деталь. А ведь этот аметист-кармилит я нашел в Иксмиле, вернее в его окрестностях. Может быть, это как-то связано с моим сном? Крепость обороняли роанские маги. По легенде, их предводитель, Денвел Аред, подорвал Иксмил вместе с собой и всеми оставшимися защитниками, когда имперские войска прорвали последнюю линию обороны. Не знаю, так ли это было на самом деле, с тех пор восемьсот лет прошло, но куски крепости действительно разбросало по огромной территории. Внутри одного из них я и обнаружил кармилит. Наверное, он был частью оборонительных систем или какой-то ловушки. Во времена Великой Войны эти кармилиты создавались десятками и сотнями тысяч, поэтому их до сих пор иногда находят.

Местность вокруг Иксмила, как и сама крепость, считается чуть ли не проклятой, о ней ходит много всяких слухов и страшилок. И пускай я всегда относился к ним скептически, но люди там действительно бесследно исчезают. Но это и неудивительно. Местность гористая, наполовину заросшая высоким кустарником, много крутых обрывов, дорог нет, только узкие, запутанные тропки. Кроме того, туда изредка забредают ядовитые асинайские твари, которые для простого человека очень опасны. Вполне обычных змей там тоже хватает.

Из-за неизвестных магических аномалий в окрестностях Иксмила не действуют заклинания для поиска или связи, а это, в свою очередь, привлекает людей, которые хотят от кого-то спрятаться. Именно поэтому, когда я сбежал из дома из-за огромного скандала, я направился туда, чтобы Элисса не нашла меня своей магией. Однако куда чаще туда сбегают преступники и маги, скрывающиеся от церкви. И вот они гораздо опаснее всего остального, вместе взятого. К счастью, за ту неделю, что я провел в окрестностях Иксмила, мне никто из них не встретился. Я видел только несколько змей, и один раз в кустах промелькнуло что-то похожее на виверну.

Ладно, подумаю об этом позже, когда поговорю с Элиссой. Я спрятал в тайник аметист и достал стилет в специальных ножнах. В нем ничего запретного не было, и в тайнике я его хранил просто чтобы он не попался на глаза родителям, если те заглянут в мою комнату. Ножны крепились на предплечье, так что стилет можно было достать из рукава. Оружие в академии формально запрещено, но никаких специальных проверок не устраивают, поэтому немало студентов таскают под одеждой какой-нибудь нож.

Я закрыл тайник и быстро переоделся в форму академии. Черные брюки, черный пиджак, белая рубашка. На пиджаке небольшой значок, на котором вышита птица и восходящее солнце – и это всё, что отличает эту форму от типичной одежды служащего. Почему-то в Эртразе цветная одежда считается уделом циркачей, актеров, асинаев и бедняков, которым не хватает денег на нормальные вещи. Те же, кто хоть немного «выбился в люди» ходят исключительно в черном, белом и сером. Поутру это создает особенно безрадостную картину.

На улице было еще прохладно, но восходящее солнце уже дарило немного тепла. Под его лучами даже серые стены каменных домов казались не такими унылыми, как обычно. Древние хаорцы основали город на плоской скале, поэтому растительности тут почти нет, за исключением нескольких маленьких парков на завезенной земле, а также окраин, которые спускаются в долину. Эртраз многие считают красивым, но эти люди наверняка не заходили дальше рынка и верхнего города. Те, кто живет тут постоянно, большую часть жизни видят лишь серые каменные стены, серую брусчатку дорог, серые ветряки на серых крышах и серые же бетонные столбы с черными проводами на них. В те дни, когда пасмурное небо становится такого же цвета, как и город, мне порой начинает казаться, что я разучился различать цвета.

Я вышел из узкой тупиковой улочки, на которой находился мой дом и оказался на широком проспекте. Человеческий поток струился в обе стороны, огибая лужи, оставшиеся после растаявших сугробов. По центру улицы, в потоке разнообразных повозок, пара лошадей тащила по рельсам небольшой вагончик конки, и я запрыгнул в него на ходу. Придется немного заплатить, но так чуть быстрее, да и меньше шанс, что забрызгает проезжающая мимо повозка. Женщина лет пятидесяти слегка растолкала засыпающих на ходу пассажиров и пробилась ко мне.

– Доброе утро, – поздоровался я, протягивая ей мелкую алюминиевую монетку.

– Доброе, – проворчала женщина, возвращая мне мятый билет и кучку медной мелочи. – Опять ты у меня деньги размениваешь.

Я лишь виновато улыбнулся в ответ. Не знаю, как её зовут, но я часто езжу на этом маршруте, и мы с кондуктором успели друг друга запомнить. Она постоянно ворчит, что у меня нет мелочи. Мне в день родители выдают всего два люмина, двумя монетами, и мне всё равно где-то приходится их разменивать, либо тут, либо в столовой, и на меня при этом всегда ворчат. Впрочем, иногда у меня что-то остается с предыдущего дня.

Немного проехавшись, я соскочил с вагона, чуть не угодив в лужу. Дальше мне было в другую сторону. До академии идти от этого места примерно десять минут, и я, как всегда, немного опаздывал. Я шёл в потоке таких же невыспавшихся и спешащих куда-то людей, и мысли о том, что впереди пять дней учебы, вгоняли меня в уныние. Чтобы немного отвлечься от них, я снова прокрутил в голове сон. Сейчас, когда воспоминания о нем поблекли, он перестал казаться мне таким уж необычным. Может, не стоит беспокоить Элиссу? Ну приснился мне Иксмил и всякие тени, но это еще совершенно ничего не значит. В конце концов, мне часто снятся странные кошмары. С другой стороны, это неплохой повод напроситься в гости. Я не виделся с бабушкой целых три дня! Можно, конечно, и без повода и даже без предупреждения, и она все равно мне будет рада, но как-то неудобно.

Уже подходя к академии, я заметил Кэйтана. Он остановился на перекрестке и терпеливо ждал, пока я до него дойду. Порывы ветра трепали его короткие (по сравнению с моими) черные волосы, а отрешенный взгляд голубых глаз был направлен на вершины гор. Да, я тоже люблю на них смотреть. Они – самое красивое, что есть в этом сером городе. Непосвященному человеку могло показаться, что он меня еще не заметил, но я-то знаю, что Кэйтан может почувствовать мое присутствие за пару кварталов.

– Привет Кэй! Ты чего меня ждешь? Решил опоздать за компанию? – спросил я, не сбавляя хода.

– Я сам только подошел, полминуты роли не сыграют, – отмахнулся Кэйтан, подстраиваясь под мой торопливый шаг.

– А почему это ты опаздываешь? – удивился я. Обычно он приходил минут за пять до начала пар.

– Потому что у папы было жесточайшее похмелье после вчерашнего, и кому как не мне ему с ним помочь, – проворчал Кэй.

Я лишь вздохнул. Порой мне его жалко. Мать Кэйтана умерла, когда он был еще совсем ребенком, он её даже толком не помнит. Отец с тех пор начал пить. И чем дальше, тем больше. Несмотря на поддержку церкви, денег у них постоянно не хватает, и Кэйтану часто приходится подрабатывать то тут, то там. По сравнению с ним, у меня куча карманных денег и идеальные родители.

Но с другой стороны, я ему и завидую. Кэйтан – гениальный маг. Уже сейчас его контроль маны приближаются к уровню лучших магов города, а ведь ему, как и мне, всего семнадцать. Магия Кэйтана пробудились сама по себе, когда ему было всего шесть лет, а моя в одиннадцать, и только после долгих занятий с Элиссой. С его способностями, он через несколько лет может стать лучшим магом в городе. Впрочем, сам Кэйтан к своей магии относится сдержанно, говоря, что от нее больше проблем, чем пользы.

Мы с ним познакомились, когда я в двенадцать лет пошел в среднюю школу. Кэйтан был вполне дружелюбным и общительным мальчиком, но одноклассники его сторонились. Как и подавляющее большинство униатов, он специализируется на духовной магии. Чувство души, которое развито у него очень сильно, позволяет распознавать ложь и скрытые эмоции. Если у духовного мага с кем-то возникают близкие отношения, неважно дружба это или любовь, эта способность многократно усиливается, и маг словно видит человека насквозь со всеми его недостатками и грязными мыслишками. Из-за этого, одноклассники избегали Кэйтана и старались не общаться слишком близко. Кто-то сам побаивался, кого-то надоумили родители.

Я в то время особых потребностей в общении со сверстниками не испытывал. У меня была Элисса и таинственный мир магии, в который я ушел с головой. О моих способностях не знали, поэтому меня никто и не сторонился, как Кэйтана, но я просто выпал из жизни класса, потому что она меня не интересовала. По сравнению с уроками Элиссы, школьные будни казались мне чем-то невероятно скучным и бесполезным. Общаться с одноклассниками мне тоже не хотелось.

Возможно из-за этого, практически каждый раз, когда нужно было разбиться на пары, я оказывался вместе с Кэйтаном. Я тоже поначалу относился к нему настороженно. Элисса сказала, чтобы я никому не рассказывал о наших с ней занятиях, а способности Кэйтана уже тогда были высокими. Однако он был моим сверстником магом, к тому же гениальным. В отличие от остальных одноклассников, он был мне интересен. Хотя я и старался скрыть от него свои способности, Кэйтан меня быстро раскусил. После этого мы много времени проводили вместе, и даже заключили доверительный контракт, чтобы отрабатывать друг на друге некоторые заклинания и учиться от них защищаться. Кэйтан с пониманием отнесся к моему желанию скрыть свои способности, и никому не рассказывал о том, что я маг. Он даже пару раз спас меня от разоблачения.

И хотя я ему доверяю и знаю, что в случае чего, Кэйтан всегда мне поможет, он всё же очень многого обо мне не знает. Кэй хороший друг, но я даже не могу представить, что будет, если он узнает всю правду. А ведь он может. Хотя Элисса и научила меня закрываться от чувства души других магов, но мы с Кэйтаном слишком сдружились за последние годы. Я могу частично скрывать от него свои мысли, но если я прямо солгу, он гарантированно это почувствует. Поэтому ему достаточно задать всего несколько правильных вопросов. Но не могу же я, из-за чисто гипотетической опасности, расстаться со своим лучшим другом?