Полумрак

Гладиаторы приготовиться

– Стройся!

Я нехотя оторвался от медальона и утихомирил слова в голове. Перед толпой людей стоял Игорь. Игорь и еще пара мужиков в высоких чинах.

– Распределения не было. Мы его проведем. Встать в три шеренги! – кричал один из тех, что был при погонах. Кто он там, капитан? Нет, кто-то выше, но я не могу разглядеть рисунки на плечах.

Игорь увидел меня. А вот я сейчас этого меньше всего хотел. С его тягой убивать злых демонов мы явно назад не вернемся. А если и вернемся, то по кускам.

– … итак! От тысячи и выше! Шаг вперед! – громыхал голос лысого человека в военной форме. Его одежда, в отличие от нашей, была черной и не отражала свет. А вот голова отражала. Он был лысым и наполированным. Ботинки блестят, голова блестит. Эх, сука, тебе бы в эти тоннели…

Тысяча вылазок – это, без малого, двадцать лет службы. При среднем возрасте в сорок лет. Много ли таких? Я, вот, не думаю.

Вышло всего-то тридцать человек. И крепкими их я бы не назвал. Держались они ровнее прочих, но седина в волосах заставляла усомниться в их готовности. Тридцать человек… обычная смена вмещала в себя столько. Но тут куда больше людей. Я и сосчитать не могу. Может сотня. Да. Точно. Примерно столько.

Я вдруг задумался о том, что же мы там будем делать такой толпой. Идти колонной на демонов, падать, закрывая проход позади идущим, умирать… Так это же демоны… они так делают! Но мы-то не демоны!

Вот блядь! Че там, за воротами? Че там творится, раз нас тут так много?

– От пяти сотен до тысячи! – кричал лысый.

Я обычной походкой сделал несколько шагов и выбился из строя. Вместе со мной еще человек пятнадцать. А остальные? А остальные стояли. Странно как-то выходит. Тут и со счету сбиться можно. Мы вот с Ванькой одногодки, но у него и не набралось пяти сотен походов за стену. Халтурщик.

Тех, кто служил больше двадцати лет было всего тридцать. От десяти до двадцати – пятнадцать. И пятьдесят человек, что независимо от возраста и рода деятельности так и не набрали пяти сотен вылазок.

– Вот и славно! – продолжал человек в военной форме. – Наш общий долг – защитить Заслон! Сегодня нам предстоит…

Я перестал слушать. Это обычная воодушевляющая речь. Такую всегда толкают, когда в предыдущей вылазке были жертвы. Она у них где-то на бумажке записана, одно и тоже, раз от раза.

Я переглянулся с Ванькой. Ему явно не по себе, нет той привычной глупой ухмылки, что всегда на его лице. Да ни у кого нет на лице ничего похожего на расслабленность. Все с круглыми глазами. И пусть стоны и крики уже почти стихли, но в голове они еще долго будут звучать эхом.

– Слушать меня! – выкрикнул второй в форме. Волосы белые-белые. Прозрачные почти. Зубов давно уже нет, но это не мешает ему говорить. – Первая группа – авангард! Как только подойдут командиры звеньев – вас распределят по ним…

Что? Не один авангард? Несколько? Два авангардных отряда – редкость, а тут на шесть наберется.

– … Вторая группа – арьергард! Вас распределят командиры авангардов. Своих командиров у вас не будет, определите по старшинству! Вам в помощь добавят из оставшихся. Все ясно?

Молчание.

– Тогда с оставшимися будет проще. Все, кто имеют электротехнические и монтажные специальности – шаг вперед!

Ванька и несколько других человек сделали шаг.

– Вы – монтажная группа! Получите кабеля и взрывчатку, – словно по методичке говорил старикан. – Распределите работу между всеми, кого определят вам в звено! Вы – за главных. Все ясно?

И опять молчание. Ванька аккуратно начал приближаться ко мне, надеясь больше не отделяться.

– Наша цель на сегодня, – вновь подхватил тот, у которого голова блестела. – Это подорвать четыре тоннеля! Протяженность подрыва – километр! Пятый тоннель так и остается основным! Всем все ясно?

К командованию подлетели еще несколько человек в желтых куртках. Будущие командиры.

– Выполнять!

Вместо привычной суеты все остались стоять на месте. Никто так и не понял, куда им теперь идти. Идти ли, или их сейчас выберут и определят?

Да. Так и получилось. Я издалека смотрел, как командиры отбирают людей из первой группы. Спорят, знакомятся. Потом подошли к нам. Игорь тут же ухватился за меня.

– Ты со мной, – улыбнулся он. – Что насчет подрывников. Знаешь кого?

– Ну да. Знаю, – в этот момент я еще думал, хорошая ли идея брать Ваньку. Игорь, хоть и хороший боец, но уж очень безрассудный. И если он и сделан из железа, то остальные – нет.

– Ну и? – он поймал Ванькин взгляд и пристально посмотрел на моего друга. – Этот чтоль?

Я невольно кивнул.

– Ожидай у оружейки. Я всех наших туда сгоню. Там все и обсудим.

И я снова невольно кивнул. Уж если идти помирать, то хотя бы с таким командиром. Он точно будет сражаться до последнего… Вздоха или демона.

Махнув Ваньке рукой, я подозвал его к оружейке.

– Ты со миной будешь.

– Бля, ну наконец то. Дано мы с тобой не были в одной команде.

– Нашел чему радоваться! – прошипел я, вспоминая, как далеко нас завел в прошлый раз Игорь. – Да и не будем мы в одной команде. Я – арьергард, а ты – монтажник.

– Да че ты взъелся, Семыч? В одном же тоннеле!

Ему, словно, полегчало, как только он понял, что мы с ним идем в одну и ту же дыру. Ну хоть кому-то стало лучше. Не буду ему рассказывать про Игоря. Пусть не знает. Все равно второй волной пойдет.

– Короче! Собирай себе ребят. Желательно тех, с кем уже ходил. И это, встречаемся тут, – я похлопал себя по поясу. И тут же посмотрел на Ваньку. – Тебе тоже патроны не дали?

– Прикинь – нет. Сам удивлен, хотя куртку выдали чистую. Не то, что твоя, – он усмехнулся. – Ты в тоннеле не был, а уже весь в крови!

Я поднял руки и посмотрел на кровь, что уже успела засохнуть на ладонях. Кровь, что осталась от помощи Лизе. – Ну да…

Иван махнул рукой и удалился. А я остался стоять. Ждать остальных.

Над головой пролетела кран-балка, неся в своих цепких тонких лапах огромный железный контейнер. Покачиваясь и звеня контейнер встал прямо у выхода, почти облокотившись на стальные ворота. Крановщик крикнул людям внизу и те отцепили крюки.

– Вот как… – улыбнулся я, осознавая, что патроны сегодня будут выдавать так.

Обычно все выдавали под запись. Строго ограниченное количество. Сегодня – карт-бланш. При том – полный. Бери столько, сколько унесешь. Еще бы винтовки не плавились от такого количества пуль и пороха.

Я хлопнул себя ладонью по лбу, выронив винтовку, которая повисла подмышкой. Река патронов и есть одна из причин такого числа жертв. Патронов было так много, что их даже по карманам распихивали! Чтобы хоть десяток, да унести с собой. Вдруг пригодится.

Нет! Шесть полных магазинов, выпущенных подряд – предел! Дальше ТВС уже не стреляет! Она на четвертом-то клинит, а после шестого начинает плавиться. Иногда патрон взрывается в патроннике. Надо бы не поддаться соблазну. Не брать слишком много.

Десять минут спустя меня обступили люди, что будут со мной в одном тоннеле. В общей сложности девятнадцать человек. Шесть в авангарде. Нас, в арьергарде, четверо. И девять человек монтажников.

Игорь был полон сил, а глаза его горели, когда он озвучивал план. Я вдруг задумался… Какое забавное стечение обстоятельств. Мы с ним второй раз подряд в одной смене. В одном странном дежурстве.

Только потом, посмотрев на ноги Игоря я понял, что это его сверхурочные. Мужик развлекается. Это, как минимум, его вторая вылазка за сегодня.

– Всем все ясно? – прогремел голос Игоря. – Тогда берите самоспасатели и вперед к воротам. Не теряйте бдительность, наш тоннель будет начинаться выше остальных, так что нам нужно будет в него еще забраться. И все это время на нас будут лезть демоны. Они там. Сразу за воротами.

Кадык продавил песок вместо слюны. Горло склеилось и заболело.

Когда к нам подтащили краном нашу кабельную бухту я уже во всю расклеивал на своей куртке магазины. Я взял семь. Говорят, что это счастливое число. Мне удача сейчас не помешает. Развешал их аккуратно, так, чтобы всегда были под рукой. Пересчитал в каждом патроны, проверил поддачу. Закрепил самоспасатель.

Надеялся я теперь лишь на то, что цифра семь и вправду поможет, и на то, что удача не будет учитывать тот магазин, что в ТВС. Восьмой магазин.

Начала грохотать турель, что вечно висела над воротами со стороны тоннелей. Я даже через толстые листы железа слышал, как пули шлепают по мягкой плоти, превращая всех, кто вылез из черноты, в решето.

Завыла сирена и все, кто находился в первых рядах вскинули оружие. Как только появилась щель – начался стрекот. Затворы хлопали, выдавая бурные аплодисменты. Толстые стволы – глушители не позволяли выстрелу разыграться на полную, но мне хватало и этого. Сначала десять человек стреляли в щель. Потом двадцать. Сейчас и я был готов поднять ТВС. Было бы куда.

Толпа людей медленно начала шагать за ворота, туда, где был атриум, сделанный из одного лишь острого камня. Под большой купол, в который обычно выходил только один тоннель, кишащий уродами.

Теперь нет ни аванпоста, ни камер, что следят за приближением демонов. Нет и взрывчатки, что давно уже обрушила тоннели. Все, какие выросли за сутки. Даже тот, по которому мы бродили позавчера – обрушен.

Порода всем своим весом схлопывается после взрыва. Миллиарды тонн придавливают осыпавшуюся скалу. Но демоны вновь делают в ней тоннель. Трамбуют по краям, или прорезаются через новую скальную породу, ту, что еще не осыпалась.

И сейчас, стоя позади авангарда, я закрываю собой Ваньку, что со своей командой уже ухватились за тонкий армированный кабель и готовы рвануть с ним вперед, выматывая из бухты, которая неподвижно стоит тут. У самых ворот. Ворота закроются и Заслон оправдает свое название.

Я гляжу на чернеющий тоннель справа вверху и думаю о том, как же трудно в него будет залезть. Вскидываю винтовку и не целясь колошмачу по уродливой рогатой башке, что вынырнула из темноты. Демон падает, выпуская едкую черную кровь во все стороны. В атриуме полумрак, лишь фонарики судорожно мельтешат по черным дырам, что провалами уходят под привычный горизонт, или как наш, вскарабкиваются вверх.

Зайти внутрь. Протянуть кабель. Повесить несколько зарядов. Уйти. Подорвать. Что сложного?

Ничего.

– Ну вот и вперед! – рявкнул командир, и наша группа устремилась к верхнему тоннелю.

Двое из авангарда приставили длинную лестницу, и Игорь, один из первых, залетел по ней вверх. Всюду рыхлая земля, мелкие осколки скал, а своды атриума вот-вот рухнут. Но этого нельзя допустить. Надо оставить один тоннель. Контролировать все, как и раньше. Не подпускать их к дому. Не подпускать!

Мы протиснулись в тоннель, оставляя монтажников позади. Наше звено следовало за авангардом, но должно было замедлиться, как только пройдем двести метров. Дальше – прикрывать монтажников.

– Эй, помнишь меня, – борясь с одышкой кто-то крикнул мне в ухо. – Это я, пианист!

Я обернулся, и заметил, что, следом за Ванькой, кабель тащит именно он. Вчера он дежурный, сегодня – монтажник взрывчатки. А по жизни – пианист.

Тонкий черный кабель начал тяжелеть под собственным весом, и стало очевидно, что ребятам приходится прилагать усилия, чтобы волочить его в крутых поворотах этого странного тоннеля. Едва ли в сантим толщиной, кабель норовил выскользнуть из рук. Еще сотня метров, и ребята начали стирать ладони, волоча его. Кабель предательски цеплялся, и постоянно застревал. Рывок – снова ползет.

Жилы кабеля были очень тонкие и хрупкие. По этому их запаковывали в изоляцию, а вместе с ними и стальной трос, который армировал кабель по всей его длине. Именно благодаря этому тросу никто не возвращается, делая пару шагов назад, чтобы найти место, где кабель зацепился. Просто дергают и бегут дальше. Так быстрее.

Еще двести метров и даже я начинаю тянуть кабель. А он, сука, не поддается. Застревает так, что приходится раскачивать на раз-два-три. Качаем и тянем дальше. С тоннелем не повезло. Остальные, наверное, уже закончили. Наш кривой. Вот, блядь, кривой. Бежим и тянем этот кабель. Тринадцать человек. И у всех руки в крови. Скользят по кабелю. Кто-то тряпочку обмотал – держит, а мне и обмотать нечего, благо хоть куртку дали.

Впереди не прекращаются крики. Ребята сменяют друг друга, прогрызая путь наверх через толпы демонов. Мертвые туши кубарем катятся по тоннелю сбивая с ног зазевавшихся монтажников. Многие падают и тут же поднимаются. Винтовки на предохранителях хранят молчание.

Если долго идти вверх, получится ли выйти наружу?

– Пол пути! – прохрипела рация на груди Ваньки. Отметка на кабеле дала сигнал тем, кто караулит бухту. Еще совсем чуть-чуть. Совсем немного. Половинка всего лишь. А тоннель все вертится, меняет уклон, поворачивает. Уже укачало волочить кабель паровозиком, а мы все идем.

Радует только то, что авангард не пропустил ни одного демона. Валятся уроды поштучно, мелькают мимо, но ни один так и не поднялся после Игоря и его бравых ребят-ветеранов.

Ноги начали вязнуть. Грязь? Откуда тут вода? Я огляделся, но не нашел откуда выходят грунтовые воды. Ни одна стена не сочилась. Я зажег фонарь на винтовке и опустил голову. Ботинки чавкали в черной земле, тонули в каше. Отблески света отдавали оттенок на стены, окрашивая их в красный. Это была кровь. Оттуда, где стоит командир, льется ручей крови. Еще чуть-чуть и станет рекой.

– Тормози! Тысяча. Забуривайте взрывчатку! – разговаривал кто-то на груди моего друга.

– Все слышали? Крикнул Иван. Доставайте инструмент!

Крепкие ребята, что тащились самыми последними, вылетели вперед. У каждого за спиной был огромный перфоратор. Бур уперся в стену и с грохотом начал кромсать породу. Бур иногда подкусывало, выворачивая руки парням, но к ним на помощь приходили другие. В их руках куда более полезная вещь, нежели в моих. Я покрепче ухватился за ТВС и принялся ждать.

– Готово! – крикнули монтажники, разбурив шесть ровных отверстий, каждое из которых было рассчитано под шашку динамита.

– Все, давайте на отметку в пятьсот! – махнул Ванька. Он обычно серьезным не бывает, но сейчас он был другим. Каким-то взрослым.

Он молча снял с себя рюкзак и вынул блестящий нож. Покромсал кабель в пяти места и принялся зачищать провода, выкрутив их из изоляции, что слепляла их воедино с тросом. Кабель под своим весом точно никуда не укатится. Значит можно забыть про армирование.

Я смотрел на то, как мой друг подготавливает провода под взрывчатку. Как он умело закладывает подвязанные шашки в отверстия в стене. Он делал это так спокойно, что и мне немного полегчало. Треть дела уже сделана. Вокруг нас валяются труппы мертвых демонов, царит кромешная темнота, а из звуков только ручеек крови, что проделал себе дорожку в грязи.

Тихо. Слишком тихо.

Я подсел рядом с Ванькой и отцепил рацию от его груди.

– Командир, прием? – вдавил я рычажок с боку устройства.

Тишина.

– Игорь! Меня слышно?

Вот черт. Если их там нет, если они уже все… то мне нужно встать на защиту монтажной группы.

– Семен, что там? – спросил пианист, вынырнув из-под плеча. – Молчат?

Все как на зло начали тыкать в меня светом своих фонарей. Ждут как приговора.

– Ага. Молчат, – я прилепил рацию обратно к Ваньке и встал в полный рост.

Четверо бойцов нервно переглянулись. Монтажники особо ничего не поняли, но им бы отдышаться сначала. Один Ванька молчит да делает.

– Хрен с вами. Я на разведку, – вскинул я винтовку.

– Поготь! – отозвался один из арьергарда. – Я с тобой.

Тишина висела недолго. Я обдумал, как лучше и принял быстрое и понятное решение. – Нет. Охраняй группу.

У них всех было оружие, но вот пользовались им хорошо далеко не все. Пианист, вон, явно лучше на пианино играет.

Я быстро. Туда и обратно. Все лучше, чем пугаться звука соседских ботинок.

Тихо идти не получилось. Ноги чавкали по грязи, превращая каждый шаг в громкий хлопок. Я выставил свет фонаря вперед. Чтобы сразу увидеть происходящее, выгрызть из черноты. И выгрызться из нее тоже. Вдруг авангард засечет меня раньше, шлепаю по грязи я совсем не тихо.

Каждый раз перешагивая изуродованное тело демона я думал о том, сколько же у ребят осталось патронов. Скоро ли они вернутся?

Демоны разные попадались: короткие, с кучей сальной шерсти, сбившейся в колтуны, или же здоровенные кабаны, у которых туша вся надутая, будто вот-вот кишки взорвутся. У всех глаза белые. Зрачки и те белесым затянуты. И это я по тем, у которых глаза открыты или, вообще, есть. Попадались и такие уроды, у которых роговые наросты совсем глаза вытеснили. Глаза у таких, либо из орбит вылезли и сгнили, либо в башке утонули. Все в слизи, все скользкое. Слизь с кровью в узоры перемешалась. Аж блевать тянет. А вонь…

Этот пузатый… Ворочается что-то в животе. Демон дохлый, а живот шевелится. Надутый, кожа натянулась, почти прозрачная. Редкие длинные волосы двигаются в такт с пузом, и все это уродство как мохнатая гусеница, что листья жрет. Вот только гусеница красивая и шелковистая, а это… все в слизи и крови.

Я вскинул винтовку и три раза шлепнут тяжелыми увесистыми пулями по брюху. Кровь чуть подвытекла, и движение прекратилось. Кишки у него еще живые были. Вдруг переваривал че.

Тусклый свет фонаря мелькнул вдалеке.

– Свой! – заорал я раньше, чем в меня полетят пули.

– Ну так иди сюда, свой. Мы и так видим, что свой. Демоны с фонарями не ходят! – рассмеялся кто-то вдалеке.

Я подбрел поближе и уткнулся в кучу тел, что наглухо замуровала проход.

– Семыч, ну как там? – подошел ко мне Игорь и отклеил от моего живота один магазин. – У меня просто кончилось все. Извиняй.

Я отцепил еще один и прилепил уже к его куртке. – Вам нужнее. А так… нормально все. Один заряд уже, должно быть, заложили. Скорее всего отступили к пятиста.

– А ты че это пришел? Кто охранять-то будет гавриков наших?

Авангард стоял в облаке пороха и сигаретного дыма. Шесть здоровых мужиков мирно курили на фоне кровавой кучи мертвых демонов. Расслабленно, вальяжно. Никто не издавал лишних звуков. Люди тихонько отряхивали свою одежу и неспешно выковыривали гильзы из-под воротников и из карманов.

– Там и без меня стволов хватит, – я жестом попросил сигаретку, ловя себя на мысли, что пора бы уже начать курить.

Игорь протянул свою самодельную. Самокрутку, набитую такой ядреной дрянью, что у меня напрочь обоняние отшибает. – На вот.

Внутри меня все дрожало от страха, поэтому я, не особо раздумывая, жадно затянулся. Восхитительно. Дым ударил по легким с такой силой, что я напрочь забыл про демонов и прочие неприятности.

В тишине слышно было только как от суровых затяжек тлеет табак. Куча трупов не издавала ни звука.

Я оглядел ветеранов, и понял, что у всех осталось по два магазина. Включая Игоря. Воевать им осталось совсем чуть-чуть, и, если демоны вдруг объявятся, то отстреливаться придется мне. Мне и остальным ребятам из арьергарда, а уж если совсем не повезет, то и Ванькиным монтажникам. Впрочем… я тогда уже буду мертв.

Я поймал себя на мысли про смерть и даже не испугался. Самокрутка в моих зубах притупляла странное холодное чувство. Что же там? В этой желтой тонкой бумаге.

– Игорь, свяжись с молодняком. Пусть сматывают обратно. Мы же закупорили тоннель! – прозвучал тот же голос, что и шутил про демонов с фонарями. Тишина расслабляет. Мужики негромко рассмеялись. Я тоже улыбнулся.

Гора трупов треснула и разбрызгалась в разные стороны. Острые как меч кости копателя разорвали плоть своих братьев и раскидали ошметки по стенам тоннеля. Шаг. Второй. Я не успел вскинуть оружие. Никто не успел.

Из горы трупов, словно пушечное ядро вылетел черный урод. Не от крови черный. Сам по себе. Высохший, поджаренный где то, он был сделан из одних только костей, обтянутых обугленной кожей, а вместо рук и ног у него были белесые кости, аккуратно заточенные об камни и скалы.

Демон как через масло прошел сквозь загромождение тел и встал на четвереньки. Рывок и двое ветеранов, что стояли ближе всего к горе рассыпались. Они еще пытались дышать, когда нижняя часть их легких напрямую могла забирать кислород из пыльного воздуха тоннеля.

Я ничего не понял. Понял, что Игорь спиной толкнул меня и мы оба упали на землю, измазавшись в крови демонов, что как назло начала затекать в штаны. Еще теплая, липкая.

Костолапый демон с маленькой лысой башкой вонзил свою острую как спица руку в грудь следующего дежурного, пригвоздив его к стене. И застрял. Мужик с испуганным и полным непонимания видом пытался вынуть из себя кость, но лишь срезал свои пыльцы, пытаясь достать из себя костяное лезвие. Винтовка свободно повисла на теле. Умер.

Быстро они умерли. Даже взвизгнуть не успели. Не знал, что так бывает. Не видел таких. Впервые такой. Ах да! Я бы сдох, если бы встретил такого. Не даром про них молвы нет. Подохли все. Ну и я, наверное, сдохну. Щас… встану, отряхнусь, ну и помирать пора.

Я валяюсь и думаю, как покрасивее лечь, чтобы преставиться. Ну чтоб трупу удобнее было моему. Мне ведь так очень долго лежать. Там, за гранью смерти, целая вечность. Не хочу, чтобы неудобно было. Раз уж помирать.

Затворы щелкают. Стрекочут как рой саранчи. Кричат что-то. О! Поволокли. Чувствую, как взяли за нашитую ленту на спине. Точно. Несут. Демон лапу вынул уже, а по нему все колошматят и колошматят. Че толку то? Он же вон тощий какой. Хрен попадешь. Труп скользнул по стене и на полу растекся. Ну точно мертв. Может и не вставать? Все равно потом падать.

Черный рванул к нам, а я ноги поджал и оттолкнулся. Машинально как-то. Встать хотел, а лишь кубарем с горы покатился. Выправился, распластался, а урод рядом упал. Глазницы пустые, уже черной кожей заросли. Дышит вонюче и на меня смотрит.

Ну привет.

Я чувствую, как ухмыльнулся. Посмотрел в лицо смерти. В безглазое лицо, с носом, что со лба начинается, такой бугорок с двумя дырочками. Тоже черный. Мой мозг уже начал умирать, мне так хорошо стало, так комфортно и уютно. Не зря говорят, что перед смертью испытываешь блаженство. Во мне столько адреналина и эндорфина, что я и за всю жизнь столько не получал. Вот бы собрать это все в пробирку и поделиться с Ванькой. С Лизой. Игорю тоже дать, а то напряженный какой-то. Стоит и орет. Че орет?

А ведь орет. Фонарем мне в лицо светит. Весь кайф испортил. Тормошит меня, а я так удобно лег. Вот только же пристроился, блядь!

– Сема! – старик одной рукой поднял меня и усадил на корточки, прижав к стене. – Слышишь?

Конечно я, блядь, слышу. Как же не слышать? Прямо в ухо орет.

– Семен! – еще и по щекам лупит.

– Да слышу я! Слышу! – сказал я и голова с жутким звоном начала болеть. В глаза начала заливаться кровь, стоило только сменить положение. Я моргнул раз и все потухло. Второй раз моргнул и свет чуть пробился. Я протер глаза руками, согнав всю кровь в уголки и понял, что больше мне хлопать глазами нельзя. Иначе весь обзор потеряю. Башку разбил.

– Вставай! Прут! – командир вновь потянул меня вверх, и я встал на ватные ноги. Ноги совсем не слушались. Слушалась только голова. И она болела. Это все что я теперь чувствовал. Лучше бы умер тогда, когда хорошо было. А теперь придется барахтаться.

Я поднял винтовку дрожащими руками и скользким пальцем снял предохранитель. Руки были улиты кровью и маленький флажок на корпусе винтовки поддался не сразу.

А куда стрелять то?

Глаза вообще ничего не видят. Кровь в них затекает по проделанным дорожкам. Я смотрю и не вижу ни черта. Все мутное и черное.

– Вода! Есть вода? – кричал я, закрывая глаза руками.

– Блядь! Вали назад! Черный подох, не догонит.

Я отлепил еще два магазина с куртки и толкнул их Игорю на пояс. Надеюсь попал.

Я мчался, не различая пути. Фонарь выставил вперед, то и дело орал. – Свои! Не стрелять!

Про воду кричал. Спотыкался об трупы, кряхтел, но вставал и бежал дальше. Иногда полз на четвереньках, когда ноги отказывались слушать. Кровь с башки ручьем лилась. И все никак не кончалась.

Я пригляделся к стене. Кабель есть. Значит прошел место со взрывчаткой. Недолго значит еще ползти. Я бежал, забывая прислушиваться к тому, что за спиной. Как там авангард? Там же трое на моих глазах померли! Да не померли они, а подохли как скот! И я почти подох. Бля, да лучше бы подох. Хрен пойми че в штанах сейчас: кровь или я обоссался от страху.

– Сема? – раздался голос издалека.

– Блядь! Воды и бинт! Срочно! – кубарем подкатился я к ребятам, которых не мог разглядеть.

– У кого фляга и аптечка? Давайте быстрее! – мои плечи обхватили чьи-то руки и замедлили дрожь, что раскатывалась по телу.

В левую руку вложили флагу, и я слышал, как ее открыли с характерным звуком.

Чпоньк.

Вода полилась. Я запрокинул голову и начал лить воду прямо в открытые глаза. Вода тяжелая, жесткая, скорее сушила веки, чем давала живительную влагу. Левой рукой лил, правой – двигал свою рожу, чтобы промыть даже глазницы.

С каждой каплей воды я улавливал все больше света. Мою голову обхватили и начали рыться в волосах.

– Хрен его знает где пробито, как его заматывать-то?

– Да блядь! Не надо его заматывать щас! Хрена ли там из башки вытечет то. Если б че вытекло, то уж дохлый был бы.

И то верно. Раз жив, значит мозги еще на месте. Только болят чертовски.

– Вот, смотри, – взял кто-то бинт, и начал обматывать вокруг головы. Прошелся по лбу, замотал затылок, потом по второму кругу. – Вот! Так кровь в глаза не попадет. А если доживет до возвращения – зашьют.

– Спасибо, – выдохнул я и поднял взгляд, все еще мутный. Стоит передо мной парень из звена Ванькиного. Смотрит. Знаю, что виделись на дежурствах, но имени не запомнил. – Спасибо.

– Да не за что, – отвечает он. Тоже имени моего не помнит. – Ну че там?

– Да че там… – подумал я и вспомнил. – Пиздец там. Нам. Готовьтесь.

В тоннеле послышались быстрые шаги. Бег. И все вскинули оружие. Из черноты показался Игорь, весь грязный, черный как смоль. – Бежим!

Он на бегу оторвал от меня еще один магазин и сбросил пустой на землю.

Все засуетились, ринулись за ним. Я тоже подскочил и помчался прочь. Игорь не останавливаясь повернулся. – Арьергард! Держать оборону! Монтажники – за мной!

А бля… точно.

Я рванул с чьей-то убегающей куртки магазин и прицепил к себе. Маловато у меня их осталось, если я хочу выжить. Почувствовал, как в меня кинули еще один. Я огляделся и понял, что остался последним. Все свалили. Все!

– Ну ссуки! Стоять! – кричал я-то ли демонам, то ли людям. Кровь пропитала бинт, и он начал холодить лоб. Сознание вернулось и мысли стали ясными. Слишком ясными для того, кто должен сейчас умереть.

Я не стал дожидаться, пока чудовищная толпа появится в свете фонаря. Зажал спусковой крючок и выпустил весь магазин разом. Там впереди нет звука шагов. Они все перемешались между собой, создавая чавкающий гул. Гул рос и приближался.

Я вынул новый магазин и им же вытолкнул старый. Пустая железка со звоном упала перед ногами, а полная встала на ее место, я дернул затвор, и он лениво вернулся на место. Слишком лениво.

Кучи слепых глаз заблестели вдалеке. Потом и слизь на некоторых уродах начала вырисовывать их очертания. Я снова открыл огонь, прижимая приклад к бедру. Кучность стала чуть выше и твари начали падать на землю чаще. Делая короткие шаги назад, я никак не мог оторваться от преследования. Сначала один магазин опустел, потом второй. Дуло нагрелось, а ствольная коробка начала дымиться. Скоро все кончиться. Нужно только подождать.

Бледные и длинные, маленькие и круглые, с рогами как у баранов или козлов. Какие-то были с копытами, какие-то с когтями вместо пальцев. Они все были такие разные. Но все смотрели своими слепыми глазами, будто видят. Знали, что умрут, но все равно шли вперед. Тоннель обрушится и через миллион лет все мы превратимся в нефть. Может и те залежи, что находят сейчас, тоже следствие такой бойни?

Те, что бегают на четвереньках подлетают ко мне ближе всех. Приходится отвлекаться. Я роняю ствол почти в землю и шлепаю сталью по подошедшим. Остальные успевают сократить дистанцию. Нет смыла думать о спине, задержу тех, что передо мной.

Задержу… точно?

Ну да.

Пожертвую собой?

Ну да.

Да как-то не хочется.

– Ну да… – прошептал я и опустошил последний магазин.

БЕЖАТЬ!

Я рванул наперегонки со смертью, не замедляясь даже об трупы, оставленные в тоннелях. Патроны кончились! Кончились, блядь! А я жив! Значит – бежать.

Я мчался на ощупь, по ветру или звуку, или, скорее, звону в моей голове. Фонарь болтался на винтовке, винтовка болталась подмышкой, а я размахивал руками в разные стороны, стараясь набрать инерцию. Сколько я там стоял? Все уже вернулись. Живы, наверное!

И тут я понял, что нужно ускориться еще сильнее. Иначе опоздаю.

Стена обвалилась и выпавшими камнями меня сбило с ног. Я услышал, как лязгают по стенам чьи-то конечности. Острые. Не стал разглядывать. Поднялся и побежал. Толку то, знать кто там? Патронов-то нет.

Оставалось еще метров триста. Я почти успел, всего-то три сотни метров! Земля ушла из-под ног, и я грудью ударился об край дыры. Воздух вышел из легких, но мне он и не нужен. Я ревностно ухватился за острые камни, оставляя кожу с пальцев на скале.

Ногу начали тянуть вниз, но я моментально сбил чьи-то пальцы с голени второй ногой и выбрался наверх.

Воздух сжался и подбросил пыль. Резкий толчок и вибрация… Заряды сдетонировали. Но я не понял. Не почувствовал ничего. Я уже был мертв. Расплющен взрывом, придавлен миллионами тонн породы.

Темнота. Помню, что подумал перед смертью…

«Не успел удобно лечь»