Полукровка.Тень на свету. Книга первая

Глава 2. Справедливое возмездие

Эллия вернулась домой далеко за полночь, по дороге заглянув в пару мест и выполнив данное графу обещание.

Прислонившись к стене как раз в том месте, где находился потайной ход, спал мальчишка, в котором Эля с удивлением узнала воришку с рынка. Девушка легонько тряхнула его за плечо:

– Эй, ты чего тут делаешь?

Паренек распахнул глаза и, сонно моргая, уставился на склонившуюся к нему девушку:

– Тебя жду.

– Как ты меня нашел? – нахмурилась Эля, оглядываясь вокруг в поисках подозрительных теней.

– Не бойся, я один. Проследил за тобой от самого рынка. Хотел спасибо сказать, что спасла меня.

– Поэтому ждал почти седьмицу? – насмешливо протянула она, разглядывая нежданного гостя. Нечесаные вихры непонятного темного оттенка волнами обрамляли грязное, худое от недоедания лицо. В серо-голубых глазах стыла недетская тоска, чуть пухловатые губы упрямо сжимались, бледная кожа туго обтягивала острые скулы. Все вместе выглядело таким неправильным, что прямой, изящно вылепленный нос казался на лице лишней деталью. Да и сам мальчишка был удивительно нескладным.

– Я боялся… – прошептал он в ответ.

– Меня?

– Того, что прогонишь.

– А теперь, значит, перестал? – Эллия с недоумением приподняла брови.

– Мне больше некуда идти, – мальчик опустил голову.

Эля в нерешительности прикусила губу. После недолгих раздумий, досадливо вздохнув, она махнула в сторону дома:

– Вставай. Отмоем тебя, накормим, а там посмотрим.

В глазах мальчишки вспыхнула такая надежда, что Эллия невольно смутилась. Задвинув за гостем доску, она без промедления отвела его в маленькую комнатку, в которой когда-то располагалась большая ванна, а теперь на ее месте, заменяя слив, в полу зияла небольшая дыра. Кивнув на ведра с водой, девушка достала кусок мыла и мочалку:

– Отмывайся. За дверью возьмешь простыню, а свою одеждувыбросишь. Я что-нибудь найду. Закончишь, приходи в комнату, накормлю тебя, и поговорим.

Оставив мальчика одного, Эллия ушла. Убрав арбалет в угол, а маску и кошель в сундук, стоявший возле кровати, девушка подогрела вчерашний суп. К тому времени как мальчик вернулся в комнату, на столе уже стояли две миски с горячей солянкой, кружки с чаем и лежали толстые ломти хлеба. На погнутой спинке единственной кровати висели чистая рубашка и просторные штаны.

Кивнув на одежду, Эля отвернулась, позволяя гостю спокойно переодеться. Торопливо натянув не новые, но тщательно выстиранные с щелоком вещи и подвернув слишком длинные штанины, мальчик смущенно взъерошил отмытые до блеска темно-русые вихры.

– Спасибо.

Улыбнувшись, Эллия усадила его за стол и придвинула миску:

– Ешь.

Живо устроившись на табурете, он с такой жадностью накинулся на еду, что девушка от жалости закусила губу. Сама она ела медленно, не чувствуя обычного аппетита. Дождавшись, когда гость дочиста вылижет тарелку, Эля с облегчением отодвинула свою:

– Для начала скажи, как тебя зовут.

– Киран.

– И что мне с тобой делать, Киран?

– Обещаю, я не буду мешать! Позволь мне остаться…

– Какая мне радость возиться с беспризорным мальчишкой?

– Я знаю, кто ты! – крепко зажмурившись, выпалил мальчик и испуганно затаил дыхание.

Прищурив сверкнувшие гневом черные глаза, Эля до боли сжала кулаки, лихорадочно обдумывая, чем ей грозит подобное признание. С побелевших губ сорвался глухой, угрожающий рык:

– Как ты узнал?!

– Случайно! – вжав растрепанную голову в острые плечи, Киран отчаянно затрясся от запоздалого страха. – Когда ты спасла меня от торговца, япроследил за тобой и следил каждую ночь, спрятавшись во дворе за грудой хлама. Впервые увидев тебя в этом… костюме, я просто удивился, а потом вспомнил, как стражники говорили о неуловимой Анде, – скороговоркой выпалил паренек и поднял на девушку умоляющий взгляд. – Я никому не говорил! И не скажу… даже если прогонишь, – он с безнадежностью опустил голову.

С трудом взяв себя в руки и успокоив взметнувшуюся в душе панику с привкусом ярости загнанного в ловушку зверя, Эллия глубоко вздохнула:

– Если ты знаешь, кто я, то должен знать, что напарник мне не нужен.

– Анде, пожалуйста! – взмолился мальчик. – Я ловкий… и выносливый!

– А еще глупый, назойливый мальчишка, от которого одни неприятности, – девушка с досадой закусила губу. – Ты хотя бы осознаешь, что мне легче убить тебя, чем доверить свою жизнь? – С обреченностью понимая, что никогда не пойдет на этот шаг, Эллия со злостью стукнула по столу.

– Лучше сразу, чем смерть от голода, – не поднимая остекленевших от ужаса глаз, прошептал дрожащий мальчик. – Лучше убей, только не выгоняй… Анде, пожалуйста, – по щекам, оставляя мокрые дорожки, потекли слезы безысходности.

Перед внутренним взором раздосадованной девушки медленно проступили загнанные в глубь сознания воспоминания о маленькой, потерянной девочке, вот так же размазывающей по щекам отчаянные слезы, и сильном, поверившим в нее мужчине, спасшем никому не нужную сироту.

– Меня зовут Эля, – мысленно махнув рукой на бьющуюся в сердце тревогу, вздохнула она.

Кир неверяще вскинул серо-голубые глаза, робко просиявшие надеждой:

– Значит, я могу остаться?!

– Можешь. Но с этого дня никакого воровства, делать будешь только то, что я скажу, согласен?

– Я не вор, – мальчик шмыгнул носом, согласно кивнув вихрастой головой, – просто есть очень хотелось.

– Лет-то тебе сколько, напарник?

– Тринадцать.

– Ладно, ложись спать. Раз уж навязался на мою голову, куплю тебе завтра новую одежду и крепкую обувь. Да и откормить тебя не помешает.

Вскочив и едва не опрокинув пошатнувшийся стул, Кир порывисто обнял оторопевшую от неожиданности девушку и торопливо забрался в разобранную постель. Через минуту, с головой закутавшись в одеяло, измученный мальчик крепко спал. Эля убрала со стола остатки еды, стерла крошки и, притащив из соседней комнаты пару продавленных кресел, кое-как устроилась, чтобы немного поспать.

Утром девушка проснулась от боли в затекшей спине. Размявшись и приготовив завтрак для крепко спящего Кира, она пересчитала свои сбережения. Вместе с деньгами, заплаченными графом, получилась весьма приличная сумма, которой вполне хватило бы на приобретение небольшого домика. Мешочек с платой за убийство Сольдериуса она убрала в сторону. Ссыпав в небольшой кошель часть денег на расходы, Эля убрала остальные обратно в сундук, прикрыла сверху тряпками и вынула платьеслужанки и чепец.

Через десять минут из дома выскользнула ничем не примечательная девушка и направилась в сторону торговых рядов, где можно было найти одежду на любой вкус и кошелек.

К обеду Эллия вернулась, неся сапоги и свертки с одеждой для Кира да пару коробок с платьями для себя. К платьям прилагались комплекты нижнего белья, чулки и легкие накидки с капюшонами.

С трудом втиснувшись с покупками в дом, девушка выронила свертки – комната преобразилась: разделенные старенькой ширмой, в углу стояли две кровати; сундук был придвинут к той, что примостилась ближе к заколоченному окну, а у второй притулилась тумбочка с оторванной дверцей. На столе стояла ваза с букетом ярких васильков. Отмытые полы сверкали чистотой, и так же ярко сияли очищенные от нагара сковорода и кастрюля.

– Кир, где ты все это взял? – изумленно осмотрелась Эля.

– В соседних домах, – Кир с опаской посмотрел на девушку, – ты же не против? Там все равно никто не живет, почти все растащили, а нам нужна вторая кровать. Извини, я вчера о тебе не подумал.

– На этот раз я не стану тебя ругать, но больше без спросу ничего подобного не делай, – Эллия покачала головой, глядя на виновато смотрящего на нее мальчика. – Ладно, если ты закончил, давай, примеряй обновки, – она сунула ему в руки свертки с одеждой, и Кир радостно ускакал за ширму переодеваться.

Вышел он одетым в темно-серые брюки, заправленные в высокие сапоги из мягкой черной кожи, белую с жемчужным отливом рубашку и приталенную курточку кобальтово-синего цвета с серебряной вышивкой. В глазах Кира застыли слезы, которые подросток тщетно попытался скрыть, но Эля сразу поняла, что его настроение резко изменилось.

– Киран, что случилось? – девушка попыталась поймать его взгляд, но Кир старательно отводил глаза.

– Ничего.

– Но я же вижу, – она помолчала. – Ладно, не хочешь, не рассказывай. – Искоса поглядывая на неожиданного подопечного, Эллия занялась приготовлением скромного обеда.

В конце концов, мальчик не выдержал. Примостившись на краешке стула, он угрюмо поковырял потемневшую трещину в столе, отрывая мелкие щепочки, и тихо, словно каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, выдавил нелегкий рассказ:

– Ты думаешь, я всю жизнь жил на улице? – он сделал паузу, собираясь с духом. – В прошлом году у меня был дом, были мама и папа… и младшая сестренка. Мы жили в провинции Кард-Рион, а мой отец был старшим сыном баронета и его наследником. Дедушка выгнал младшего сына – моего дядю – из дома, когда поймал на воровстве. Три года мы ничего о нем не знали. А потом дедушка умер… Тут-то Диргис и объявился, – голос Кира наполнился ненавистью. – Вместе со своими дружками он ворвался ночью в поместье и убил моих родных. Катинка тогда болела, поэтому спала в комнате родителей, а я успел спрятаться. Ночью выбрался и бежал до тех пор, пока не добрался до Кердиша.

Кир замолчал. Эллия отставила тарелку в сторону, подошла к мальчику и, опустившись на корточки, взяла его похолодевшие руки в свои:

– Мне очень жаль.

– Прости, что расстроился из-за одежды, это глупо, – грустно улыбнулся Киран. – Просто весь год я не позволял себе помнить, боялся, что не выдержу. А сейчас… Думал, ты купишь что-то простое, как у обычных городских мальчишек, а это, – он оглядел себя, – одежда для дворянина.

– Скоро мы уедем из Кердиша. Будет проще выдавать себя за дворян, это позволит избежать лишних подозрений, – Эля коснулась мягкого рукава.

– Ты возьмешь меня с собой? – Кир вскинул широко распахнувшиеся глаза.

– Да куда я теперь без тебя, – она поднялась и потрепала мальчика по взъерошенным волосам. – Давай обедать. Вечером у меня есть дела, так что тебе вновь придется остаться одному.

Повеселевший Кир повернулся к столу, с любопытством заглядывая в тарелки. Поставив перед мальчиком омлет с кусочками мяса и овощей, Эллия села напротив, с улыбкой глядя, как он аккуратно, стараясь не запачкаться, подцепляет вилкой маленькие кусочки.

Вечером Эллия тщательно приготовилась к визиту в дом барона. Заплела и уложила светлые волосы вокруг головы аккуратной короной, следя, чтобы ни один волосок не выбился из-под темной банданы, надела привычно прильнувший к телу и не стеснявший движений костюм и натянула сапоги на мягкой подошве.

Кир, лежа на кровати и чуть сдвинув ширму в сторону, с любопытством следил, как Эля подошла к сундуку и вытащила сверток черной бархатной ткани. Развернув его на кровати, она достала перекрестную нагрудную перевязь с метательными ножами и, ловко накинув ее на себя, застегнула ремешки и тут же проверила каждое из узких лезвий длинной с ладонь. Закрепив заряженный арбалет на заплечных ремнях и пристегнув колчан с болтами, девушка натянула перчатки, взяла маску и обернулась к Кирану:

– Меня не жди, ложись спать. Я постараюсь вернуться до рассвета.

Кивнув, Кир поплотнее завернулся в одеяло и послушно закрыл глаза. Улыбнувшись, Эллия надела маску, накинула капюшон и выскользнула в темноту.

Усадьбу барона ярко освещали зажженные к ночи огни. Несмотря на поздний час, оживленно сновали слуги, и Эле пришлось затаиться в высоких зарослях жасмина, в изобилии растущего возле самых стен двухэтажного дома.

Из распахнутых окон звучали громкие голоса и слышался приглушенный звон стекла. Осторожно заглянув в комнату, Эллия увидела просторную гостиную, в которой, вольготно раскинувшись на широком диване, сидели трое мужчин. Одним из них оказался сам хозяин усадьбы. И он, и его гости были уже изрядно пьяны, что не мешало им то и дело прикладываться к наполненным золотистым напитком бокалам.

Прошла пара часов, за которые девушка успела услышать немало такого, отчего в ее душе поднялась настоящая буря негодования и омерзения, вызванная похабными шутками по поводу частых развлечениях барона с юными девочками. Наконец, гости, едва удерживаясь на ногах, распрощались с хозяином и, тяжело опираясь на плечи подоспевших слуг, направились к ожидавшим их экипажам, стоящим на подъездной аллее. Кориус остался в гостиной, крутя в руке полупустой стакан с темной жидкостью.

В гостиную неслышно вошла молоденькая служанка и, покосившись на хозяина, стала торопливо убирать остатки пьяной оргии. Прищуренными глазами барон наблюдал, как девочка сгребает грязные тарелки, составляя их на низкий сервировочный столик. Поднимая брошенную бутылку из-под напитка, она оказалась в опасной близости от Кориуса. Схватив служанку за платье, барон дернул ее на себя, и девушка, вскрикнув от неожиданности, оказалась на толстых коленях хозяина. Сжав хрупкую шею, Кориус впился в губы задыхающейся девочки, грубо сминая их жадным ртом, а его рука, разрывая тонкую шнуровку платья, вцепилась в нежную грудь. Служанка всеми силами пыталась вырваться, но ее сопротивление еще больше распаляло похоть пьяного мужчины.

– Сопротивляйся, Дарьяна, сопротивляйся, – шептал он, в алкогольном дурмане принимая девушку за другую, покрывая грудь служанки грубыми поцелуями и болезненно прикусывая упругую плоть. Развернувшись, барон подмял девушку под себя, зажимая ей рот ладонью, и задрал юбки, обнажая длинные стройные ноги. Изгибаясь всем телом, служанка отчаянно сопротивлялась; по побледневшим от страха щекам градом текли слезы.

– Хурсово семя! – Эллия, махнув рукой на разрушенный обстоятельствами план, неслышно забралась в окно.

Тщательно притворив створку и задернув тяжелые шторы, она вытащила нож и, приблизившись к дивану, приставила его к заплывшему жиром горлу барона. Насильник замер, ощутив, как холодный металл проткнул кожу. Потянув его за воротник камзола, Эллия заставила Кориуса сесть, освободив девушку, и кивнула ей на дверь. Вскочив, та судорожно стянула порванное платье и метнулась к двери, на мгновение задержавшись на пороге. Непослушные губы выговорили «спасибо», и служанка скрылась в коридоре, тихонько прикрыв за собой дверь. Раздавшийся в тишине щелчок захлопнувшегося замка заставил барона вздрогнуть и испуганно задрожать, отчего крупное тело заколыхалось, как кусок упавшего студня.

– Боишься? – прошипела Эллия, склонившись к самому уху толстяка. – Трусливый ублюдок! Решил, что безнаказанно обманешь Анде?

Опасаясь произнести хоть звук, барон осторожно помотал головой, пытаясь отодвинуться подальше от острого лезвия, которое с каждой секундой все глубже впивалось в шею. Капая на воротник шелковой рубашки, по дряблой коже потекла кровь.

– Раздевайся, не заставляй меня ворочать твою жирную тушу, – одним движением Эллия отцепила арбалет и, отступив от барона на несколько шагов, направила оружие ему в живот.

Трясущимися руками Кориус, трезвея на глазах, стянул камзол и уронил его на пол. Попытавшись расстегнуть рубашку под насмешливым взглядом Анде, барон нечаянно дернул батистовую ткань, и по полу разлетелись жемчужные пуговицы. Разошедшиеся полы обнажили внушительный живот, крупными складками нависающий над расстегнутым поясом свободного кроя брюк. Повинуясь молчаливому жесту девушки, Кориус стянул их вместе с сапогами, оставшись в коротких панталонах.

– Я сказала, раздевайся, – кивнув на последнюю деталь гардероба, приказала девушка.

Собрав остатки достоинства, барон отрицательно покачал головой:

– Нет.

Глаза Анде сузились от ярости. Чуть отвернув арбалет в сторону, она выстрелила. Выпущенный болт глубоко впился в деревянную стену под шелковой тканью обоев.

– У меня еще два заряда, – прошипела девушка, – следующий выстрел будет тебе в живот.

Судорожно сглотнув, барон стянул панталоны, сгорбившись и прикрывая руками причинное место.

– А теперь возьми рубашку и заткни себе рот, – Анде насмешливо улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. – Не хочу, чтобы твои вопли переполошили весь дом.

В глазах барона заплескался ужас. Комкая тонкий шелк, он, давясь, затолкал рубашку себе в рот, почти задыхаясь от плотно забившей его ткани.

Наступая, Эллия заставила обнаженного толстяка пятиться, пока его взмокшая от страха спина не уперлась в стену. Снова вынув нож, Эля отбросила арбалет на диван и, вплотную приблизившись к барону, жарко зашептала:

– Значит, девочек любишь? Решил моими руками Дарьяну заполучить? Нравится, когда тебе сопротивляются? – с каждым словом барон дрожал все сильнее. – Одного ты не учел: Анде никогда не обижает детей. – Резко схватив Кориуса за руку, Эля прижала ее к стене и, проткнув насквозь ладонь, вогнала в нее нож.

Крик барона потонул в рубашечном кляпе, переходя в тихий скулеж, но девушка, не обращая внимания на сдавленные звуки, пригвоздила вторую руку ослепленного болью Кориуса. Отступив от распятого тела и оглядев его с ног до головы, она невольно поморщилась – уж больно жалкое зрелище представлял собой некогда надменный дворянин.

Следующий нож, взлетая в воздух и вновь приземляясь рукояткой на ладонь девушки, приковал к себе испуганный взгляд барона, заставив его подавиться криком. Под его ногами расплылась зловонная лужа.

– Фу, да ты трусливее, чем я думала, – примерившись, Эллия метнула острое лезвие, и оно, задев ухо, вонзилось рядом с головой. Дернувшись, Кориус в ужасе уставился на мучительницу, а она продолжала метать ножи, нанося поверхностные раны и заставляя насильника истекать кровью.

Брезгливо оглядев окровавленного барона, Эля подняла арбалет:

– Ты обманул меня, и за это умрешь, – вынув кошель с платой за убийство Сольдериуса, она развязала шнурок и бросила его под ноги пригвожденного мужчины. Монеты, рассыпавшись по полу, ярко сверкнули. Прицелившись, Анде выстрелила. Два болта, торопясь друг за другом, по самое оперение вонзились в грудь Кориуса. Выгнувшись от невыносимой боли, он потерял сознание и повис на распятых руках.

Стараясь не наступить в желто-красную жижу под обвисшим телом, Эля собрала ножи, оставив только те, на которых держалось тело барона, и убрала их обратно в перевязь. Поколебавшись, она взвесила в ладони последний клинок и, вспомнив испуганные глаза Дарьяны да застывший от отчаянья взгляд служанки, глубоко вонзила его в живот мужчины, вспарывая дряблую плоть. Тело барона, несмотря на бессознательное состояние, сильно дернулось. По ногам обильно хлынула кровь, заливая пол и рассыпанные монеты.

Прислушавшись к хрипящему, прерывающемуся дыханию умирающего Кориуса, Эля затушила светильники и отступила к окну. Оттерев шторой окровавленные перчатки, девушка вскочила на подоконник и, убедившись в отсутствии свидетелей, спрыгнула в сад. Вскоре она беспрепятственно покинула мирно спящую усадьбу и вернулась домой.

Кир сладко посапывал. Стараясь не разбудить мальчика, Эля тихонько прошла в ванную, стянула сапоги и скинула забрызганную кровью одежду. Киран и здесь похозяйничал – в углу притаилось глубокое деревянное корыто, а вместо двух обычных ведер стояла объемная кадка, полная прохладной воды. Ведра стояли рядом, так же наполненные доверху.

Распустив волосы и с ожесточением растирая тело жесткой мочалкой, Эля снова и снова обливалась водой, смывая горечь с измученной души. Девушка долго зарабатывала репутацию жестокой, хладнокровной убийцы, не позволяя никому узнать, как непросто ей каждый раз смириться с тем, как легко ее рука обрывала чужую жизнь.

Успокоившись, Эля завернулась в простыню и тщательно выстирала одежду, не забыв про маску и перчатки. Развесив вещи сушиться, она пробралась в постель и закрыла глаза, прислушиваясь к ровному дыханию мальчика. В душе робко поднял голову хрупкий росток привязанности, навсегда избавляя девушку от одиночества. Улыбнувшись, Эллия натянула одеяло повыше и, обняв подушку, спокойно уснула.

А утром, не найдя хозяина в спальне, камердинер барона спустился в гостиную, свято полагая, что тот, перепив накануне, уснул на диване. На стук в дверь ответа не последовало, и он, отыскав заспанных конюхов, приказал вскрыть замок. На шум собралась почти вся челядь, исключая готовящую завтрак кухарку да двух горничных, убирающих второй этаж. Едва сломанная дверь распахнулась, по дому разнесся оглушительный крик…