Полукровка 2

Глава 36

30–31 декабря 2469 по ЕГК.

…Пока я проводил экскурсии и разговаривал с Темниковой, Марина не только накрыла на стол, но и сменила образ. То есть, натянула один из самых футуристичных брючных костюмов, которые приобрела с моей подачи, надела сет украшений «в стиль», наклеила на левую дельту абстрактную «переводку» и накрасилась. Получилось непривычно, агрессивно и… интересно. Но первые несколько секунд я, каюсь, усиленно тупил. Вернее, сравнивал «новую» Кару с той, которая успела запасть в душу, и пытался понять, нравится эта или нет. Да и потом лоханулся — вопросительно мотнул головой и спросил, с чего это вдруг она решила так «закрыться».

Девчонка пожала плечами:

— Сегодняшний эксперимент с коротким платьем и «мягким» макияжем разочаровал: Константин сходу потерялся в содержимом выреза и попробовал воспользоваться первой же «законной» возможностью меня полапать. Так что «открываться» в его присутствии я больше не буду — не хочу провоцировать твоего друга на глупости и, тем самым, вбивать между вами клинья. Впрочем, на официальные мероприятия, требующие моего присутствия рядом с тобой, пойду хоть голой. То есть, в любом образе, который сочтешь правильным ТЫ. В общем, ты ведешь, а я следую. И никак иначе.

Я кивнул в знак того, что не только понял, но и принял ее решения, еще раз оглядел напарницу с головы до ног и сказал чистую правду:

— Мне нравится и этот образ: он агрессивный ровно настолько, насколько требуется для пробуждения комплекса неполноценности в тыловых крысах…

Марина заулыбалась, заявила, что эта формулировка умопомрачительно точно передает ее внутреннее состояние, и позволила стянуть с тарелки кусок буженины. А потом выдала еще один интересный монолог:

— Я заблокировала дверь в «свою» спальню: да, отношений, как таковых, между тобой и Дашей нет, но при виде моих шмоток она может заревновать. Или, как вариант, будет вынуждена изобразить ревность в том случае, если мое шмотье увидит Костя. И еще: если мы с «твоей девушкой» вдруг куда-нибудь пропадем, то не переживай — я собираюсь найти с ней общий язык, вот и воспользуюсь первой же возможностью пообщаться тет-а-тет. Кстати, я бы с большим удовольствием поболтала в таком режиме и с Ритой — по моим ощущениям, она считает тебя очень близким другом и вкладывается в дружбу намного серьезнее, чем Оля, Маша и Настя, вместе взятые.

— Мне тоже так кажется… — признался я и «повинился»: — Поэтому-то и выбирал подарок ей намного добросовестнее, чем остальным девчонкам из компании Мироновой…

Следующие минут двадцать-двадцать пять мы провели у панорамного окна — любовались ночным городом и трепались обо всем на свете. Потом ИИ сообщил о скором приходе Темниковой, и я отправился в прихожую. Встречать «свою девушку» и препровождать в «угловую» гостиную. Но, открыв дверь, потерял дар речи. А Даша постаралась меня добить:

— Нашла у вас косметический комплекс. Залила в него одну из самых любимых программ. В общем, я — в том самом образе, в котором появлялась на пресс-конференциях перед самыми серьезными боями. Что скажешь?

— Обалдеть… — только и смог, что вымолвить я.

— Это «ужас, как хороша» или «страхолюдина, каких поискать»? — ехидно уточнила она. Пришлось исправляться:

— Выглядишь сногсшибательной красоткой. Я в восторге…

Она благодарно улыбнулась и… спросила, как на этот образ отреагирует Марина.

— Восхитится. Без вариантов… — уверенно ответил я и сдуру добавил: — А вот Косте сто процентов поплохеет.

Даша тактично пропустила мимо ушей этот ляп и потребовала вести ее к Завадской. Вот я и повиновался. А через несколько мгновений убедился в том, что мое предсказание было верным — оглядев Темникову с головы до ног, Кара заявила, что образ исключительно хорош, а значит, должен радовать только нас.

Комплимент, что называется, «зашел» — «моя девушка» жизнерадостно рассмеялась, проехалась по «всем остальным» и порадовала мою напарницу. Причем и «правильным» комплиментом, и «правильной» откровенностью:

— Честно говоря, я бы предпочла изображать восхитительно красивую агрессию, аналогичную твоей. Ибо не хочу казаться доброй, мягкой и ласковой даже тем, к кому равнодушна. Но сегодня я, вроде как, встретилась со своим парнем после долгой разлуки, а значит, обязана выглядеть… как-то так.

— Все верно… — подтвердила Марина и «перевела» мне «на русский язык» то, что осталось невысказанным: — Тебя мы будем радовать любыми образами. А остальной народ пусть довольствуется агрессией во всех ее проявлениях.

Я немного пострадал из-за того, что и та, и другая, по сути, проехались по блудливости Синицы, мысленно вздохнул, заметил, что Даша повернулась к Завадской, и снова превратился в слух. Как оказалось, не зря:

— Марин, говорят, ты была лучшей на курсе в том числе и в рукопашке?

Напарница отрицательно помотала головой:

— Не совсем. Я была лучшей только в чистой рукопашке, а в свободных боях с использованием подручных средств всего-навсего четвертой. Впрочем, этот уровень не тянул против полутора десятков нынешних пятикурсников и почти половины курса, выпустившегося в начале лета. А про схватки с Тором не хочется даже вспоминать — он рвет меня, как влажную салфетку, по любым правилам. Само собой, если мы деремся по-настоящему, а не отрабатываем какую-нибудь связку в свободных боях.

В этот момент искин доложил о том, что Костя вышел в общий коридор, и девчата… быстренько заключили что-то вроде договора. Причем без слов — Даша протянула Марине руку, та ее с удовольствием пожала, и новоявленные союзницы, «мгновенно забыв о моем существовании», царственно «поплыли» к центральной части дивана…

…Мое предсказание сбылось на первых же мгновениях пребывания Синицы в гостиной — он знакомо «поплыл» при первом же взгляде на Дашу, а потом точно также отреагировал на Марину. Да, пришел в себя достаточно быстро и сделал девушкам неплохой комплимент, но я заметил в их взглядах тени разочарования и расстроился. Пока приглашал народ за стол, накрытый возле дальнего окна, поднимал дам с дивана и провожал к креслам, Костян обломал меня еще раз. Прислав личное сообщение, в котором заявил, что я, наконец, взялся за ум и перестал строить из себя святошу, что девицы у меня — огонь, и что будет обидно, если они столкнутся лбами, психанут и лишат меня сладкого.

Отвечать на эту белиберду я не стал, чтобы не сорваться и не наговорить доморощенному эксперту по совращению женщин всякого-разного — просто сел на свое место, спросил у «девиц», намеренно усевшихся справа-слева, что они будут пить, налил обеим свежевыжатый апельсиновый сок, наполнил свой бокал минералкой и на правах хозяина квартиры толкнул небольшую речь — заявил, что рад видеть их всех у себя дома, и… расстроил:

— От последних розовых очков я избавился еще несколько лет тому назад, поэтому почти уверен, что в новогоднюю ночь Коалиция снова атакует наши системы. Заявятся их флоты в Индигирку или нет, я, естественно, не знаю. Но допускаю, что вас выдернут в академию по тревоге, а нам с Мариной придется прервать празднование и помочь защитникам планеты встретить и как следует отпинать незваных гостей. Поэтому я подведу итоги почти закончившегося года прямо сейчас, пожелаю всего, что требует душа, и подарю подарки.

Пока «подводил итоги года», народ внимательно вслушивался в каждое слово и изредка согласно кивал. «Благосклонно» отнесся и к моим похвалам за те или иные конкретные достойные решения и поступки. А во время первой же паузы Синица попросил слово и похвалил меня с Карой. Вернее, еще раз поздравил с получением честно «заслуженных наград», пострадал из-за того, что пока не может «подставить нам плечо», и пообещал «решить эту проблему года за три-четыре».

Высказалась и Темникова. Но, в отличие от него, совмещала приятное с полезным. То есть, на первом слое речи поздравляла, восхищалась и желала. А на втором неявно демонстрировала любовь ко мне, нешуточную гордость за нас обоих, страх потерять меня и другие не менее «яркие» чувства. При этом играла так, что в ее искренность поверил бы самый предвзятый театральный критик, а непредвзятый — Кара — прислал мне в личку забавное сообщение:

«Даша жжет. Я обзавидовалась. И возьму пару-тройку персональных уроков…»

Выслушав ее монолог, я засомневался в том, что персональные уроки действительно требуются: потомственная аристократка с соответствующей «школой» за плечами излагала свои мысли исключительно толково, точно и красиво. Более того, как-то умудрилась создать ощущение, что видит во мне бесконечно уважаемого наставника, командира и друга в одном лице, что ее «тот самый» интерес «почти безобидный», что она рада за нас с Дашей, уже «нашедших друг друга», что жаждет завоевать ее доверие и что видит в Косте моего друга, проверенного временем, но, увы, «по ряду причин» не готова ни к каким отношениям.

В общем, я ею погордился. Затем встал из-за стола, достал из-под дивана футляр с логотипом торгового дома Свешниковых и положил перед Синицей.

У него задрожали руки:

— Это ведь «Инстинкт», верно⁈

Я утвердительно кивнул, посмотрел, как друг детства разглядывает Нож Своей Мечты и улыбнулся:

— Ну все, теперь ты вооружен и очень опасен!

Костя меня не услышал. Ибо любовался лезвием с «вечной» заточкой, разглядывал сменную рукоять и ножны, уходил в себя, что-то представляя, и млел от счастья. Пришлось переключаться на Дашу. Вернее, разворачивать картинку с нужной камеры в летном ангаре и показывать «Рассвет», только-только прилетевший на одно из моих парковочных мест на автопилоте.

Девчонка радостно взвизгнула, в мгновение ока оказалась у меня на коленях и подарила такой безумный поцелуй в губы, что помутилось в голове!

Слава богу, прервала его за мгновение до того, как у меня отключились тормоза, заботливо созданные Аллигатором, и задала вопрос, заставивший прийти в себя:

— Это и есть обещанный сюрприз, верно?

— Неа… — через несколько долгих секунд ответил я, заставил себя остыть и усмехнулся: — Флаер — подарок на Новый Год. От нас с Мариной. А сюрприз будет от меня. И личный. Но его я вручу… как-нибудь потом.

Она обожгла меня взглядом-обещанием, метнулась к Завадской, обняла и чмокнула в щечку:

— Спасибо, я в восторге! Кстати, цвет флаера выбирала ты, верно?

— Ну-у-у, Тор считал, что этот «Рассвет» окрашен в нечто среднее между фиолетовым и розовым. Ибо в названиях цветов и их оттенков плавает… как топор… — «вложила» меня Кара. И я ей отомстил — достал из-под того же дивана и вручил футляр с сетом из белого золота от торгового дома Якова Фельцмана.

Сет был недорогим. Но выглядел фантастически стильно. Вот Марину и накрыло. Нет, целовать меня в губы она, естественно, не стала. И одаривать взглядом-обещанием — тоже. Однако вытерла уголки повлажневших глаза и вложила в самое обычное «Спасибо…» так много благодарности, что у меня екнуло сердце.

Тут, наконец, отмер Синица, заявил, что раз мы решили дарить подарки тридцатого, то ему надо ненадолго отойти, проигнорировал мое «Не спеши…» и унесся в гостевую квартиру. Как потом выяснилось, терзать терминал ЦСД. А я воспользовался представившейся возможностью, вручил Темниковой крошечную бархатную коробочку, полюбовался ее округлившимися глазами и улыбнулся:

— Нет, ты не угадала. Это не кольцо, а серьги-гвоздики — единственный тип украшений, который разрешается постоянно носить курсанткам ИАССН.

— Подарок любимого парня, снимающий любые вопросы? — спросила она, открыла крышечку, заглянула внутрь и хмыкнула: — Определенно, ты не мелочишься…

— Голубые сапфиры заткнут даже самых зловредных сучек, коих у вас, к сожалению, предостаточно… — усмехнулась Марина и дала сразу два совета: — Носи, не снимая. Только надень завтра с утра…

…Минут через пять-семь после ухода Костяна Феникс перекинул мне сообщение Инны. Я извинился перед девчатами за то, что буду вынужден ненадолго отвлечься, врубил воспроизведение в отдельном окне ТК, вслушался в голос личного консультанта и уже на третьем предложении лишний раз убедился, что с этой личностью мне крупно повезло:

— Доброго времени суток, Тор Ульфович. Часов семь-восемь тому назад наши ВКС отбили Новгород. А четыре часа тому назад на планету спустили первую волну гражданских — врачей, экспертов-криминалистов, журналистов и т.д. Некоторые из них сотрудничают и с нами. В самых разных вопросах. В этот раз бригада врачей, отправленных оказывать помощь бывшим узникам самого большого концлагеря, идентифицировала четверых ваших родичей и уведомила нас. Так вот, я взяла на себя смелость продавить их эвакуацию на Белогорье первым же транспортником, оплату срочного лечения и все остальные пункты вашей программы для нуждающихся семей с Липецка, Кратова и Николаева. На этом пока все. С наступающим…

Я извинился перед девчатами еще раз, отлучился в кабинет, наговорил и отослал Инне ответ, а потом вернулся и ответил на два безмолвных вопроса:

— Мой консультант из Императорского банка неожиданно решил крайне серьезную проблему, действовавшую мне на нервы с середины декабря. Я в восторге. Просто еще не отошел от кое-каких нюансов этой новости.

— Раз новость хорошая, значит, мы за тебя рады… — промурлыкала Даша, а Марина добавила: — Инна — красотка. Надо будет выяснить, когда у нее день рождения…

Тут Темникова заинтересованно прищурилась:

— Вы хотите сказать, что она себя проявляла и раньше, поэтому подарок к Новому году вы ей либо уже подарили, либо он к ней вот-вот доберется?

Я утвердительно кивнул:

— Да, проявила, и да, подарок доставят к ней на работу тридцать первого декабря в три часа дня по времени Новомосковска.

— И счет для меня ты открывал через нее, верно?

— Угу.

— Достойная личность. Я бы с удовольствием поучаствовала в записи поздравительного сообщения и поблагодарила за помощь…

— Запишем и отправим. Завтра с утра. Вместе… — пообещал я и предложил спуститься в летный ангар. К «Рассвету».

Девчата преисполнились энтузиазма, «не вспомнили» о Косте и рванули в прихожую. Флаер осматривали одинаково энергично, любовались обводами, изучали ТТХ на экране ИРЦ, «знакомились» с бортовым искином и, конечно же, страдали из-за того, что на «этом красавце» пока нельзя полетать. Кстати, там мне перепало еще штук пять-шесть поцелуев в щеки. А после того, как мы снова переступили через порог прихожей, Даша вдруг обняла нас обоих и загрузила:

— Не лезьте на рожон, ладно? Ни завтра — если начнется вторжение — ни вообще. И помните, что я вас жду…

— Открою страшную тайну… — заговорщическим шепотом начала Кара, поймала взгляд страдалицы и понизила голос еще сильнее: — Твой парень — тот еще параноик: не рискует, не повторяется, никогда никуда не торопится и не стесняется отказываться от планов, если чувствует, что в них что-то не так. Ну, а я у него учусь. В том числе и этому. Причем добросовестнее некуда. Так что ждать — жди. Обоих. А нервничать не надо — лучше гордись и предвкушай…

— Ответ, возвращающий желание жить… — начала развеселившаяся Даша и позволила мне закончить эту фразу совсем в другом ключе:

— … и пробуждающий желание жрать. Что скажете?

Эти… хм… нахалки, не сговариваясь, по очереди выдали ответ из серии «Хоть стой, хоть падай»:

— У нас появились не только эти желания…

— … поэтому после совместного ужина…

— … и долгих разговоров обо всем на свете…

— … отправь нас спать…

— … включи сауну…

— … наполни джакузи…

— … и жди…

— … Мы намерены расслабиться в хорошей компании…

— … и черта с два ты от этого отвертишься!

— Девчат, вы начинаете пугать… — притворно поежился я и нарвался на игривую шутку:

— Не-не-не — домогаться мы не будем…

— … наверное…

— … хотя парень ты, говорят, перспективный…

— … и желающих от тебя залететь — половина Новомосковска…

— … и треть ИАССН…

— Но вы ведь не такие, правда? — «затравленно» спросил я и угадал. Аж дважды:

— Залечу я — к тебе приставят кого-нибудь еще… задолго до того, как выпустится Даша…

— Залечу я — вылечу из академии и пролечу мимо совместных рейдов…

Я проглядел сообщение Феникса, упавшее в ТК, и зачитал девчатам:

— Там Костя, наконец, дождался прибытия подарков.

— Что ж, тогда перестаем валять дурака…

— … и возвращаемся за стол…

— … жрать…