Полукровка

1. Игра по правилам

Первый тост – за самым молодым. Второй – за прошлогодним победителем. Традиция, о возрасте которой давно позабыли самые старые ветераны. Традиция, которую мне предстоит нарушить сейчас: я, самая молодая, полечу на корабле-победителе. Прошлой Игры, и позапрошлой, и… равного отцу здесь нет. И я не сравнюсь. Но места погибших не должны пустовать, и я сегодня за него. Сегодня и всегда, по законам его народа и по вере народа моей матери, я, Зико Альо Мралла, – его наследница, ответчик по его долгам и продолжение его жизни, до смены, до следующего поколения. Я поднимаю хрупкую полусферу бокала, и лица соперников забавно искажаются… пью молча. Плевать на кривую усмешку развалившегося напротив илла – мне есть что сказать, и я скажу, но сначала выпью. Я сама боюсь тех слов, что жгут мне пасть. Волна дрожи пробегает по спине, подымая дыбом шерсть: кто-то смотрит мне в затылок, не слишком заботясь о приличиях. Отца здесь уважали: самое большее, на что можно рассчитывать в этом обществе. Но я любила его! Я швыряю опустевший бокал на камнепластовый пол, мелкие брызги стекла разлетаются медленным сверкающим фейерверком, напоминая о предстоящем. «Пусть победит судьба» – любимый тост отца, давно набивший им оскомину. Я улыбаюсь, выставляя напоказ клыки: они думают, я и в этом скопирую его, но я не из тех глупцов, что тратят жизнь, пытаясь стать копиями. Мой голос, тихий и вкрадчивый сейчас (в мурлыку-маму, усмехался отец… теплая сильная рука ерошит неотлинявший детский пух…), мой голос услышат все, это тоже традиция, хотя кто помнит о тонкостях ее технического воплощения?

– Отвечать на собственный тост не менее глупо, чем бросать вызов ушедшему. Мой бокал был за память живых и славу мертвых, а если кто из вас после стольких лет еще нуждается в напутствиях, скажу так: пусть судьба проиграет!

Немногие из них знают меня. Но я знаю почти всех. Победитель имеет право на копии любых записей Игры… сколько раз мы смотрели эти записи! Они исчезли вместе с отцом и его кораблем, но я их помню. Я знаю о соперниках все, что нужно сейчас знать. Отец рассказывал и о манере этого ухмыляющегося илла играть полями в опасной близости от соседей по рейду, и об электронной хлопушке Теллы, напрочь выводящей из строя системы идущих следом, и о доброй сотне других более или менее общепринятых подлых приемчиков. Я знаю, Игра будет нелегкой, но я готова к ней лучше любого новичка.

Торжественная часть коротка. Теперь у нас есть сутки до старта – последний раз проверить системы, уладить последние дела… обратно вернутся не все. Можно уйти прямо сейчас, кое-кто так и сделает, но завсегдатаи – а таковых здесь большинство – протолкутся в обществе до полуночи, обсуждая соперников, открытые вакансии, новые блюда лучшего в секторе ресторана и новости ориентированного на свободных капитанов черного рынка. Новости… я сердито фыркаю. Вибриссы ловят плывущий от задней стойки запах натуральных сливок – похоже, кто-то там очень рассчитывает на мое обоняние. Новости! Сегодняшнюю новость я предпочла бы не знать. Внеплановый налет финансовой полиции сорвал мне покупку трех тонн очищенного метаокса для планетарных движков. И уж наверное, не я одна осталась ни с чем. Думаю, постарался кто-то из присутствующих: будь у меня возможность подпортить жизнь хоть одному конкуренту, тоже не стала бы зевать.

Я повожу вибриссами и хищно усмехаюсь: к сливкам прибавился мятный ликер. Очень даже недвусмысленное приглашение. Придется принять.

Неторопливо иду по банкетному ангару «Клуба монстров»; разговоры не прерываются при моем появлении. Хороший признак. Я узнаю, что работать на камнегрызов нынче согласится разве что вовсе слабоумный или вконец оголодавший; что невидимки, как всегда, стравливают других и подбирают остатки; что ящеры необычайно щедры, не к добру… обрывки, но интересные.

– Что предпочитаете, барышня?

Ах, вот что! Вернее, вот кто – Блондин Вики. Громила ростом под два метра, смуглый, темноглазый и черноволосый (откуда, спрашивается, прозвище?!), отчаянный парень без тени сантиментов, зато с удвоенной порцией мозгов. Папин земляк и мой хороший приятель, объявленный вне закона народом моей матери… кажется, Совет Семей внес их с отцом в черный список в один день.

– Привет, Блонди! – сажусь рядом и киваю на мятный ликер. – Это уже психическая атака. Не боишься получить достойный отпор?

Вики галантно вручает мне сливки в высоком стакане с соломинкой и шутливо отдает честь:

– Когда настанет мой черед изобретать тосты, попрошу судьбу скромно постоять в сторонке. Твой метаокс прибудет утром.

– Я знала, что это твоих лап дело. Кого удалось убрать?

– Завтра увидим, девочка.

– Ты все еще суеверен?

– Больше, чем год назад.

Мы пьем неторопливо, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Мне приятно, что в толпе готовых вцепиться друг другу в глотку конкурентов есть человек, похожий на друга. Вику, наверное, тоже – он спокоен, расслаблен и самую малость ироничен. Ничуть не похож на типа, с которым познакомил меня отец на Земле семь… или восемь? лет назад.

Блонди тогда прожигал отпуск в обществе обворожительной по человечьим меркам блондиночки, от которой невыносимо несло невидимкой. Ну, людям-то этого не учуять! Мы столкнулись случайно, в парке возле аттракционов, и провели вместе неделю. Самую веселую неделю в моей жизни! Уж очень забавно было наблюдать, как обхаживают друг друга тертый авантюрист Блонди и прикинувшийся провинциальной дурочкой представитель расы супершпионов. Я сказала отцу про невидимку, но он пожал плечами и посоветовал не лезть: мол, Вик всегда знает, что делает, с абсолютной достоверностью.

Я снова встретилась с Блонди спустя два года и десять месяцев после знакомства, с интервалом сто восемнадцать стандартных часов, мельком. Они с отцом ввязались тогда в идиотскую заварушку на окраине Золотой Медузы. Естественно, ничем хорошим дело не кончилось! Пришлось продать запасные энергоблоки, взять ссуду и лететь их выкупать. Счастье еще, что все действительно разумные расы почти всегда предпочитают содрать со свободного капитана кругленькую сумму в галактокредах, чем шкуру. Насколько я знаю, мелкую сошку из собственных миров ящеры тогда казнили. А мы с Виком – Нейтрал тесен! – с тех пор иногда сталкивались носами на узких дорожках, здоровались и даже обменивались сплетнями.

Честно говоря, я сама не заметила, как мы с Виком стали приятельствовать. Мама, пожалуй, могла бы устроить за это выволочку: водиться с конкурентом, почти что брататься с врагом! Но мамы уже не было тогда, а отец многое мне позволял.

– Еще стаканчик?

Мне незачем ждать, когда народ начнет расходиться. Пустой стакан летит в утилизатор, я сыто зеваю и говорю:

– Нет, пойду. Спасибо, Блонди. За сливки и за метаокс.

– Не стоит благодарности, киска, – ухмыляется Вик. – Я не очень-то рад, что тебе пришлось засветиться в этом обществе.

– Не называй меня киской! – Старая игра, начавшаяся тогда же, на Земле. Вики захотел сделать мне комплимент в земном стиле, но не учел, что любая ханна воспримет это слово как оскорбление. А я тогда многое воспринимала как ханна, ведь мама еще жила.

– Ох ты… Я приношу тысячу извинений, Зико Альо Мралла. А на «мурлыку» ты тоже обидишься?

– Может быть, – скалюсь я. – А может, и нет. Попробуй, ты же рисковый парень.

– В другой раз. Доза риска должна отмеряться точно, и мой лимит уйдет на Игру.

– Хорошо, я подожду. Желаю удачи, Блонди.

– Тебе того же, Мурлыка.

Отец никогда не отличался особой педантичностью. Я, как и он, не чураюсь импровизации, но все же предпочитаю тщательно проработанные планы. А уж к Игре я готовилась, как ни к чему до того. Здесь сложится мнение обо мне на долгие годы – от первого раза зависит куда больше, чем от десятка последующих. Все по-настоящему важное давно сделано, но сегодняшний вечер, да и все время до старта, лучше провести на «Мурлыке» – хотя бы ради того, чтобы соперники не приняли слишком уж всерьез нервозного новичка. Пусть думают, что мне вряд ли окажется по зубам наследство знаменитого Три Звездочки.

Не одна морда проводила оценивающим взглядом мой неторопливый уход. Я перекинулась парой слов с официальным караулом – одного из ребят, единственного среди них человека, я знаю неплохо, парень работает на ГСН и подрабатывает на три разведки, не считая эпизодических взаимовыгодных контактов с Корпорацией Охраны, – и отчалила в направлении частных ангаров с несвойственной мне аккуратностью. Полет занял пять минут вместо нормальных двух с четвертью, но дело того стоило. Я посадила катер в дальнем конце ангара, выпрыгнула. Подошла к своему кораблику. Подновленная недавно броня отливает нежной зеленью, батареи полны, боезапаса под завязку. Вчера утром пришел из диспетчерской службы сигнал опознавателя на новое название. Я не стала переправлять отцовский патент, и не потому, что это хлопотное дело стало бы мне в кругленькую сумму. Воля ушедшего свята. «Моей дочери, Зико Альо Мралла, препоручаю пользоваться моим капитанским патентом и владеть имуществом, со всеми вытекающими правами и обязательствами…» Всё. Теперь официальное название «Мурлыки» – «Три Звездочки», и пусть судьба не встает на моем пути. Хватит ей победы над отцом. Я подкатила к воротам баки для метаокса, переключила защиту в авторежим и легла спать.

Рейд Нейтрала не знает порядка. Чтобы устроиться сюда диспетчером, мало солидного опыта и отличных рекомендаций – требуется еще ясная голова и стальные нервы. Но с Игрой не справится и десяток лучших из лучших диспетчеров, поэтому сегодня у них выходной, у всех поголовно, а стартовый сектор окружен транспортной полицией – только их знаменитая Сеть, с нейроспрутами в ключевых узлах и сигнальными буйками по окантовке, способна надежно отделить игроков от зрителей. Там, среди зрителей, нет бесцельно любопытствующих зевак. Для любителей пикантных зрелищ ГСН смонтирует репортаж почти из одних острых моментов, динамичный, захватывающий и похожий на правду только в части списка участников и итогового зачета. Среди зрителей – наниматели, дельцы черного рынка, пресса и полиция, резиденты, агенты и аналитики всех разведок; капитаны, не включившиеся в состязание, и ловцы удачи, мечтающие о капитанском патенте; и мусорщики, зарабатывающие поиском и продажей обломков, и страховые агенты, и немного медиков разных специализаций, и дипломатические наблюдатели… Многие из них ждут результатов гонки куда нетерпеливее игроков. Ведь мы – их клиенты, покупатели их товара и поставщики информации, предмет зависти или ненависти, шанс выжить и пушечное мясо… Мы, свободные капитаны, вовсе не так свободны, как хотим казаться. Мы всего лишь прикрытые красивым названием наемники. И игра сейчас пойдет не ради спортивного интереса, да и не игра это вовсе, а самая настоящая грызня – схватка за возможность найти работу, за выгодный контракт, за год или два красивой жизни… или за красивую смерть, кто знает.

Порядок на рейде перед стартом – почти дурная примета. За те полторы секунды, что требуются на подключение шлема, просто обязаны случиться два-три-четыре скандальных инцидента, для затравки и на радость прессе. Я активизировала датчики и огляделась – ничего. Легкий штормик вокруг «Светлой Иллы» не в счет, к дурным манерам представителей «высшей расы» все давно привыкли, но почему все в порядке у соседей Дракса? А «Черное Лезвие» никак не реагирует на новичка, пристроившегося по неопытности слишком близко? Не к добру.

Вывожу в зону дисплея над пультом карту системы – сейчас связисты Оргкомитета передадут игрокам контрольные точки этого года. Считается, что до сих пор их координаты знали только Первая Четверка Оргкомитета и наглухо заблокированные киберы-техники. Вот только не придумано еще блокировки, которую нельзя обойти, особенно если сам кибер не против. А проследить за группой наладки и вовсе под силу любой разведке; да и к Четверке, если верить кое-каким слухам, можно отыскать подходы. Не было еще Игры, чтобы на одной из точек не обнаруживался незапланированный сюрприз, а ведь и с запланированными справится не всякий. Даже я, при своих более чем скудных знакомствах, давно знаю две точки из шестнадцати, что уж говорить о таких монстрах, как Телла, Светлый или Паскуда Дракс. Курс к тем двум точкам уже вложен в мой компьютер, заготовлены четыре варианта начала, осталось на глазок определить самый выгодный, а подробно расчислить маршрут можно и в пути. Собственно, это единственно возможное поведение. Кто замешкается на старте, потеряет времени куда больше, чем уйдет на предварительную навигацию, потому как стартовать в шквале следов десятка-другого рванувших вперед соперников – чистой воды безумие.

Три… два… один… готовность! Шестнадцать алых точек загораются в глубине изображающего систему Нейтрала шара. Я пытаюсь сразу соотнести их со знакомыми объектами: энергостанция «Юнайтед Стеллз» на орбите Коктейля; взорванная иллами муравьиная заправка на границе системы; одна из двух блуждающих точек – старый радиомаяк людей, а вторую, верно, специально снарядили для Игры, ничего похожего раньше здесь не было; и, разумеется, остальная дюжина падает на два пояса астероидов, где же еще и проверить, кто чего стоит… Старт!

Старт. Я жму на форсаж и успеваю вывернуться перед самым носом «Блонди» – как любит говорить сам Вик, дружба дружбой, а табачок врозь. Интересно, вспомнил он вчерашний метаокс, когда выравнивал свою развалюху? В первые полчаса не очень-то развернешься, выгодных вариантов трассы не так уж много, только и хватает, что не сталкиваться лбами. Неписаные правила игры запрещают выбивать соперников в этой давке. А за маяком Нейтрала игроки начнут разворачиваться к выбранным для первой отметки точкам – и вот тогда пойдут каверзы. По-хорошему, надо бы уже сейчас запустить раскрутку полей. Но поля снижают мощность форсажа, а вторая блуждающая точка очень мне не нравится. Надо брать ее сразу, тем более что курс совпадает с одним из моих расчетных вариантов, я успею поймать ее на подходе к Большому Рифу, к точке восемь – если очень потороплюсь. Скорость нарастает, впереди обозначается «Адмирал Дракс», и я на всякий случай увожу «Мурлыку» в спираль. Вовремя! Паскуда в своем репертуаре, запустил с кормы обойму магнитных якорей, вон сзади кто-то из новичков уже вляпался. Хорошая это штука для спасательных работ, и в бою иногда выручает, но в гонках… «сделал пакость – сердцу радость», кстати, это Вик первым прилепил Драксу принятую народом на ура характеристику. Я огибаю Паскуду и ухожу влево, чисто, без подлостей и дешевого выпендрежа. Если кто считает выгодным занимать драгоценное место ловушками для соперников… их дело.

Разгон завершен. Запускаю основные двигатели и постепенно наращиваю мощность. Из особо опасных персон вокруг никого, я была бы совсем не прочь пройти первый разворот именно в этой компании, но здесь собрался народ расчетливый и осмотрительный, все они раскрутили поля и скоро отстанут. Тише едешь – дальше будешь, любимая поговорка людей, прижившаяся в Галактике, как бы мне не вспомнить ее позже…

У маяка развернут пост ГСН. Галактическая Служба Новостей! Ха, ха и еще раз ха. По-настоящему интересные новости до ГСН доходят в последнюю очередь. В основном потому, что пресса не за новостями охотится, а за скандалами и острыми сюжетами. Как объяснил однажды знакомый репортер, так безопаснее.

Безо всяких происшествий разворачиваюсь на выбранный курс и довожу мощность до ста четырнадцати номинала. Считается, что сто десять – потолок, но моя «Мурлыка» потянет и сто семнадцать, проверено. Надежный кораблик, штучная работа… После недолгих раздумий я перехожу в режим маскировки – нечего светиться на чужих сканерах! – и разрешаю себе немного отдохнуть. До Большого Рифа.

Большой Риф – местечко не для слабонервных. Здесь нельзя полагаться на компьютер, даже нейромодели последнего поколения не всегда успевают вовремя осмыслить пересечение орбит астероидов, действующих и заброшенных станций, маяков, заправок, баров, обломков кораблей и прочего мусора; а пройти Риф на ручном управлении, да еще и выйти к заданной точке – задачка для аса. И не всякий ас цел останется. К тому же – еще одна милая традиция Игры! – нет лучшего места и времени для сведения счетов, ведь исчезновение даже самого опытного можно списать на фатальную ошибку или поломку; во всяком случае, именно здесь мамины бывшие родичи трижды устраивали засады на отца. И пусть на меня пока что никто не охотится, попасть в чужую западню тоже радости мало.

Я догнала «бродягу» на самой границе – если можно применять это строгое слово к размытой зоне, где остатков разумной (и не очень разумной) деятельности куда больше, чем собственно астероидов. Небрежно отреставрированный древний танкер на моих глазах выключил субпланетные движки и начал выпускать солнечный парус. Вовремя успела! Ребята, отложившие точку два на потом, сильно просчитались, им придется разворачиваться и отлавливать этот экспонат на пути к границе системы – а то и дальше, если к парусу предусмотрены дополнения. Я впритык разминулась с драконьим мемориалом – что за глупая привычка запускать в космос персональные склепы! Ага, маячок вокруг склепа все еще вертится! Год прошел, а до сих пор весь Нейтрал смеется… маячок запускал к Помойке новый директор «Объединенной обсерватории». Хотел показать подчиненным, как надо работать. Как говаривал один папин знакомый, шеф регионального сектора разведки трилов, мир полон дилетантов. Подразумевалось, естественно, что право выжить есть только у профи, трилы вообще уважают профи… Я сбросила скорость и слегка развернулась. Теперь швартовочная площадка танкера нависает над «Мурлыкой», закрывая добрую треть кругового обзора, остается лишь причалить по возможности аккуратно – кто знает, что там сохранилось от древней металлокерамической палубы, – и получить отметку точки в бортовой журнал. Ерунда. Мелочь, на которой и строится Игра, – шестнадцать мелочей и путь между ними, дающие в сумме отнюдь не пустячную проверку для желающих подписать контракт. Я совместила «Мурлыку» с контрольным кругом, опустила – легко, как перышко, – и послала запрос на отметку. И конечно, получила по усам – а чего еще ждать в Игре?! Экран ближней связи высветил чудаковатого кибера, восседающего перед антикварным пультом, и этот чудик предложил мне явиться за отметкой лично! Потому как транспорт сей не оборудован, видите ли, должным образом защищенной системой кодирования связи и, следовательно, не имеет юридического права пользоваться этой самой связью для передачи официальных документов – к каковым, собственно, и относится отметка о прохождении точки зарегистрированным участником Игры. Во закрутил! За время этой приветственной речи я припомнила добрую половину всех известных мне ругательств, успела смириться с неизбежной задержкой и перевела «Мурлыку» в режим автозащиты. Однако защита защитой, а любой корабль уязвим, пока капитан не на борту, и мне стало очень не по себе, когда я влезла в скафандр, выпрыгнула на палубу танкера и заблокировала за собой вход. Если что-то случится с моим корабликом… это Игра! Я вошла в гостеприимно распахнувшийся люк и усмехнулась – кромешная тьма и ни следа указателей. Условия для разных рас явно неравные, но я здесь среди выигрывающих. Будь в этих коридорах атмосфера, меня повели бы запахи, но на нет и суда нет, сгодятся и колебания электромагнитных полей, и напряжение линий искусственной гравитации. Времени, правда, уйдет… но все же меньше, чем у тех, кому придется тыкаться вслепую.

Приостанавливаясь на перекрестках, я прошла лабиринтом темных коридоров и шахт до верхней палубы и, обнаружив на стене коммуникатор, послала запрос:

– Сэр, где вы, собственно, находитесь?

– Навигационная рубка, – ответил кибер. В непрошибаемо официальный тон вкралась толика доброжелательности, и я мысленно похвалила себя: созданные людьми в те глупые времена, когда искусственный интеллект ставился выше настоящего разума, киберы остро реагируют на малейшее проявление пренебрежения и, соответственно, ценят неброскую вежливость. А многие ли помнят еще их понятия о вежливости? Сомневаюсь, что этому экземпляру в последнее время доводилось слышать почтительное обращение, отмирающее даже среди людей.

Через пару минут я открыла дверь навигаторской, перешагнула высокий порог и лихо отдала честь старому киберу.

Клянусь, его глаза вспыхнули как раз в нужную секунду! Он точно рассчитал мой жест, так что на контрольном снимке я выйду во всей красе! Жаль будет, если эта роскошь достанется кому другому… еще один повод выиграть!

– Поздравляю, капитан Три Звездочки, отличное начало. – Кибер протянул мне чип; пластик руки неотличим от человечьей кожи, вот только сочленения внутри поскрипывают чересчур громко. – Ваша отметка. Желаю удачи.

– Благодарю, сэр. – Нет, все-таки иногда с искусственным интеллектом стоит иметь дело! – Спокойной вахты. Разрешите идти?

– Можете воспользоваться топливной шахтой. Вторая палуба, левая секция. К вашей площадке выведет номер второй.

– Еще раз благодарю! – Ай да кибер, так помог, не отступив формально от правил! Интересно, найдет с ним еще кто общий язык?

– Не стоит благодарности, Три Звездочки.

«Мурлыка» ждет меня в целости и сохранности, танкер, вопреки мрачным ожиданиям, ушел от границы Большого Рифа не так уж и далеко. Я поднялась на мягких планетарных движках: маневрирование с парусом не любит толчков, а любезность капитана-кибера заслуживает ответного жеста. Точка восемь успела, конечно, сместиться, но не настолько, чтобы стоило менять маршрут. Я задала компьютеру расчет на новые координаты, заодно и следующую цель наметила: точка пять. «Пристанище старого пирата», забавный аттракцион для денежных мешков – интересно, сколько хозяева заплатили Оргкомитету? Такая реклама, да к тому же не облагаемая налогом; впрочем, это местечко расположением своим вполне подходит для самого строгого испытания, хотя благополучно добравшимся до «Пристанища» игрокам грозит, пожалуй, разве что чересчур назойливое внимание праздной публики. Настроение мое сильно улучшилось, когда я увидела среди шестнадцати контрольных точек «Пристанище»: там мои шансы не так уж плохи. Но теперь я заторопилась – каждая минута задержки на точке восемь (хотя где там задерживаться, пустая глыба ничего не значащего камня) грозит удлинить опасную часть полета к точке пять и свести на нет то преимущество, которое из всех игроков имею, скорее всего, я одна.

Теперь самое время раскрутить поля. Самое время собраться… даже при моей достаточно мощной защите жизнь здесь зависит прежде всего от быстроты реакции. Я вкралась в толчею Большого Рифа, как затесавшийся в порядочное общество вор – притворившись полным подобием окружающих. Я выбрала довольно большой, с добрый километр диаметром, астероид, его орбита почти идеально совпадает с нужным курсом, лучшего щита нечего и желать. Не так быстро, как хотелось бы, ну так что ж – тише едешь… Притаившись в его тени, перекинув четыре пятых энергии на защиту, я отслеживала обстановку, и два часа этого полета уж точно стоили двух дней жизни на Нейтрале – а жизнь на Нейтрале никто еще не называл тихой и спокойной. Я берегла энергию, от всякой мелочи поля заслоняли надежно, но хватало и крупных осколков, и добрая половина этого мусора норовила столкнуться с моим корабликом, так что батарея противометеоритной пушки опустела почти на треть. Когда я сорвалась с неуютного местечка и, бешено лавируя, пошла сквозь толчею непредсказуемого «бесценного при умелом подходе материала» (вот ведь всплыл любимый слоган лобби пещерников, утомили весь Нейтрал настойчивыми попытками наложить загребущие лапы на Большой Риф и Помойку!), мне еще дважды пришлось сметать с пути опасные камешки. А ведь иду только к первой точке в поясах! Ох, лихо я начала! Посажу на ноль батареи, тогда и начнутся самые пакостные сюрпризы!

Контрольный круг точки восемь горит холодным огнем люминоспейса. Видно издали, сориентироваться легче легкого; вот только рядом, впритык, занимает драгоценное место посудина Службы Новостей, до ужаса громоздкая, неуклюжая и беззащитная: половина стандартного вооружения заменена камерами, остатка едва хватит убрать с курса не слишком большой метеорит; интересно, какой ас сумел добраться сюда? и что вообще он здесь делает?! Неужели раздает отметки?..

– Приветствую первого посетителя точки восемь. Как настроение, капитан?

– Спасибо, неплохо, – я не смогла придумать ничего более оригинального: уж очень удивилась, увидев на экране изящную драконью голову. Большинство корреспондентов ГСН – люди. Есть, конечно, и киберы, иллы, пещерники, но все они пашут на своих узких темах. Пусти их на репортаж, и любой окажется хуже самого неопытного в журналистике человека – люди общительны, люди больше других способны на понимание и сопереживание и поэтому влезут в душу любому, даже капризному и непредсказуемому камнегрызу; и служба кадров ГСН встречает их распростертыми объятиями и удвоенным окладом. А дракон… Эти утонченные интеллектуалы по-настоящему ценят лишь полет. Впрочем, хорошие пилоты нужны всем, а драконы – лучшие.

– Капитан, прежде чем я перешлю вашу отметку, позвольте задать вам пару вопросов. Прошу прощения… Вы ведь Три Звездочки, я верно определил?

– Да. – Я догадывалась, что именно интересует ГСН. Вот только странно, неужели Служба Новостей не отыскала подход к Регистратору Оргкомитета? Уж он-то знает, как знаменитое имя перешло к никому не известному новичку. Нет, скорее им показалось не лишним раздобыть мои комментарии.

– Возможно, я немного… неделикатен… Видите ли, ГСН хотелось бы знать, что случилось с прежним капитаном Три Звездочки? То есть… вы понимаете, довольно странно, что под этим знаменитым именем вдруг появляется новичок, и…

Конечно!

– Разве недостаточно, что я зовусь так вполне законно? Иначе меня не допустили бы к регистрации, вы согласны?

– Разумеется, но…

– Никаких «но»! Мои личные дела не настолько интересны, чтобы их обсуждала вся Галактика. Отметку, пожалуйста.

С драконами легко договориться, но они чересчур многословны. Этот, конечно, сильно на меня обиделся. Молча передал отметку и отключил связь. Что делать, вздумай я облечь отказ в традиционные нормы драконьей вежливости, задержалась бы часа на два. А так – курс на точку пять почти идеальный.

«Пристанище старого пирата» считается весьма фешенебельным местечком, и туда не ввалится без предупреждения всякий сброд: в свое время первый хозяин заведения расчистил проход в Большом Рифе, но там, как по минным заграждениям, легко пройдет лишь тот, кто точно знает все извилины маршрута. Пробираться к «Старому пирату» наудачу – задача, вполне достойная уровня Игры, испытание для лучших, так что выбор Оргкомитета не вызовет лишних вопросов. А погибший на подходе свободный капитан – один или десяток, что предпочтительнее, – сделает не худшую рекламу экстравагантному приюту для возжелавших тихого отдыха богачей. Лэмми умеют вести дела. Я расслабилась, позволив компьютеру вести «Мурлыку» тайной тропой. Лэмми умеют вести дела, но и им нужна бывает помощь свободного капитана, а отец умел назначать цену.

Стандартный контрольный круг не слишком соответствует репутации заведения, однако хозяевам не составило труда превратить обязательный элемент игры в милую изюминку. Круг пылал голубыми сполохами на экране контроля посадки, но в визуальном режиме сменился мерцающей блекло-желтой надписью у края посадочной площадки: «ОТМЕТКА И ВЫПИВКА ЖДУТ В ЧЕРНОМ БАРЕ». Вот так, скромно и со вкусом. Опять бросать «Мурлыку»… и потом, вдруг подумала я, ситуация-то складывается двусмысленная. В «Пристанище» на первом, втором и третьем месте – удобства для клиента. Все понимают, естественно, что до мелочей продуманный сервис входит в поистине астрономическую цену, но обычные гости «Старого пирата» это и ценят. Что меня занимало – считаются ли благополучно добравшиеся до приглашения к выпивке игроки такими же гостями. Если считаются – можно не отягощать себя скафандром. Более того, заявиться в скафандре будет в таком случае дурным тоном и проявлением неуважения к знаменитому гостеприимству лэмми вообще и «Старого пирата» в частности. А если нет? Все же это Игра, и правилами разрешается столько смертельных ловушек, сколько окажется по силам изобрести очередному Оргкомитету; а что, в самом деле, может оказаться смертельнее, чем легкомысленно выпрыгнуть на поверхность астероида почти что в чем мать родила? Я медлила, глядя на пустой экран ближней связи: мне очень, очень хотелось получить подсказку. Пока что никаким гостеприимством не пахло, но, зная отношение лэмми к репутации торговой марки, я согласилась бы поставить тонну метаокса против литра метана на радушный прием. Жаль, ставки сейчас куда рискованнее; конечно, не хочется напяливать скафандр и терять лицо, но ведь лучше потерять лицо, чем жизнь… Экран так и не осветился, зато заработала звуковая связь, и характерный скрипучий голос принадлежал лэмми, следовательно – одному из хозяев:

– Добро пожаловать, Три Звездочки. С благополучным прибытием.

– Благодарю, Достопочтенный! – Моим сомнениям пришел конец: после личного приветствия лэмми думать о скафандре стал бы разве что хам или параноик. Я открыла люк, ограничившись мембранным фильтром на входе, словно за бортом «Мурлыки» не космический холод, а уютное дно атмосферы.

Не знаю, как это сделано, не знаю, правда ли, что сделано в единственном на всю Галактику экземпляре, но от «Мурлыки» до люка «Пристанища» я прошла, будто по весенней травке солнечным утром где-нибудь на Земле. Легкий ветерок, приятная прохлада и свежий, бодрящий, невыразимо радостный запах… И, невероятным светилом, плывущая с торжественной медлительностью над головой ледяная скала – полнеба в голубых сверкающих изломах, блеск и тени, и глубочайшая чернота вокруг, а в глубине ее среди редких звезд едва угадываются темные каменные глыбы… красиво!

Лэмми поджидал меня у входа. Маленький, мне по пояс, костистый и угловатый, с редкой серебристой щетиной по темной фиолетовой коже – не старик, но уже немолод: молодняк намного светлее.

– Тебе нравится наше небо, милая?

– Нравится, Достопочтенный.

У лэмми не принято открывать свои имена кому ни попадя, и иноплеменника они назовут по имени разве что для протокола или в знак такого уважения, какое не просто так приходит. «Милая», ишь ты… куда хуже, чем «капитан», ну что ж, спасибо хоть не «дитя» и не «ханна». Хозяин «Пристанища» смотрел на меня и мимо, именно так надо смотреть на ханну, показывая уважение и доверие. Не в меру толстый люк натужно закрылся, новехонькая гуммилитовая прокладка чуть слышно скрипнула. Лэмми слегка качнул тяжелой головой, показав, что оценил мой восторг (оценил тем более, что я изо всех сил старалась скрыть чувства, как положено среди его народа); пол дрогнул, стремительно пошел вниз: обжитая часть астероида прячется глубоко под толщей камня.

– Ты доверчива, ханна.

Теперь лэмми посмотрел прямо на меня. Снизу вверх, глубоко сидящими, непроницаемыми фиолетовыми глазами. Да… я сразу припомнила и сверхнадежный люк, что открывается, верно, каким-нибудь особо доверенным контролером, тем самым, что управляет сейчас лифтом, и воздушный коридор, без которого я попаду на «Мурлыку» разве что в украденном скафандре – если найдется здесь ханнский скафандр моего размера и если мне позволят до него добраться…

– Нет, Достопочтенный, – спокойно ответила я. – Возможно, излишне вежлива… но не более того.

Лэмми снова надолго умолк, оставив меня гадать, к чему был этот странный выпад. Тем временем лифт опустил нас в огромную пещеру – естественную, если судить по неровному, в известняковых потеках потолку, по бугристым, с искрящимися иголочками льда на месте былых струек воды стенам; только пол при строительстве залили гладким камнепластом, но и он, пронизанный причудливыми вкраплениями кремовых, сливочных и сероватых прожилок, выглядел почти естественно, и наши шаги порождали в его глубине не свойственный камнепласту отклик. Впечатление создавалось странное – не то чтобы пугающее, но жутковатое и завораживающее. Я почти поняла, почему фантастические торговцы лэмми так помешаны на всяческих подземных диковинах и богатствах – куда больше, чем знаменитые коммерческими разработками недр (а последние полсотни лет – и астероидов) пещерники. Я замедлила шаг, жадно вглядываясь, вбирая в себя новое видение: ханны не любят подземелий, в этом я пошла вполне в маму, но в подземелье «Пристанища» явственно ощущалась странная притягательная сила…

– Забавно. Хозяин, почему ты не сказал, что здесь гостит ханна?

Я поражаюсь, как много шатается по Галактике недоумков, у которых достало куража покинуть родную планету, но не хватило благоразумия выучить правила поведения с чужаками. Рас не настолько много, чтобы хоть немного ушедший от полного слабоумия бродяга не смог запомнить, к кому как обращаться. Назвать взрослого лэмми «хозяин»! Ханны, конечно, первые задиры в Галактике, но ведь не настолько, чтобы, будучи в гостях, открыто оскорблять хозяина! А нам загородил дорогу ханн. Воин. Смотрит сверху вниз ничего не выражающим взглядом, на перетянувшем короткие шорты ремне целый арсенал, от форменного гвардейского кортика до новейшего человечьего бластера, какой так просто даже на Нейтрале пока что не купишь…

Мускулы едва угадываются под густой рыжей шерстью, но обольщаться не стоит: он меня сделает одной левой, даже не напрягаясь. Черт, что такое?! Почему он так меня пугает? Ведь на самом деле я не боюсь!

Ханн прищурился. В ярко-медных глазах заплясали опасные зеленые огоньки. Настоящая психическая атака! Ханнская… мне мама как-то показала, но тогда я не впечатлялась. А вот сейчас… ну ладно же! Я тоже сощурилась, посмотрела, как в прицел, воин моргнул… ага, отпора не любишь! Я обратилась к лэмми:

– Достопочтенный, ведь нас не занимают праздные разговоры с каждым возомнившим о себе новобранцем?

Лэмми утопил глаза. Он понял: я вернула наглецу оскорбление, потому что не сомневалась – сам лэмми смолчит. Гость, окажись он хоть трижды хамом, остается гостем.

– Разумеется, капитан. – Он, конечно, не преисполнился благодарности, у лэмми не принято испытывать благодарность к чужим, но он остался доволен. А ханн… ханн тоже понял, и сделал вид, что все в порядке; и, значит, он вовсе не такой дуболом, каким хочет казаться. И значит, дело куда серьезнее, чем я подумала.

– Так ты из игроков? – воин пристроился рядом. – Черный бар? Надо же, такая малышка, и капитан.

Я куда мельче ханнских женщин, а воин… ну, воин он и есть воин, рядом со мной он просто огромен. Силой я от него не отделаюсь. Самое время вспомнить все что я знаю о народе моей матери!

– «Капитан» – всего лишь слово, тебе ли не знать, воин? За мной нет серьезных дел.

– Будут, раз добралась до самой сложной точки. Здесь ожидается половинный отсев.

– Откуда ты знаешь, воин? – Я изобразила удивление, хотя все яснее ясного – это нам, игрокам, запрещено принимать ГСН, а остальных развлекают на всю катушку – нами развлекают. А вот то, что воин в разговоре со мной избегает обращения, это плохо. Очень плохо.

– Знаю, – воин презрительно фыркнул. – Как знаю и то, что после такого испытания добрая выпивка и хороший отдых не покажутся лишними. Я, пожалуй, составлю тебе компанию.

Мы вошли в Черный бар, и я остановилась, забыв ответить. Назвать такое чудо «черным»… то есть он, конечно, черный, но какой черный! Пол в разводах зеленоватого, багряного и фиолетового оттенков – оттенков именно черного, где цвета еле угадываются, – напоминает текучую, только-только начавшую застывать лаву. Потолок – глубокая, чуть искристая чернота космоса, нависшая непривычно низко и едва заметно согревающая, когда вглядишься в нее пристально. А стен словно нет вовсе… лишь глухой, непроглядный мрак, иллюзия бесконечного дикого пространства. Плавающие под потолком морионовые шары светятся своим странным дымным светом (один помешанный на экзотике толстосум с Земли как-то поручил отцу раздобыть такой шар; дело, кстати, оказалось куда сложней, чем на первый взгляд, но я не о том – прежде чем отдать светильник заказчику, отец завез его на пару недель в геологическую лабораторию. Оказалось, летающий шар дымного света является абсолютным аналогом земного черного кварца – мориона; но как лэмми заставили черный хрусталь летать и светить, так и осталось загадкой…); и – последний безумный штрих – парящие над полом черные блины столиков.

Меня отвлек от потрясенного созерцания воин-ханн. Просто взял за плечо и подвел к ближнему столику; и я, ощутив его мертвую хватку, снова подумала – плохо дело. На столе уже ждали стаканы, мерцали на непроглядно черном фоне, и плескалось в них что-то совсем незнакомое. Ханн сел, воздух под ним уплотнился в гравкресло – дорогая штука, очень дорогая, но хоть знакомая, среди прочих чудес этой пещеры… он сел, недовтянутые когти стукнули о стакан, и я на долю секунды встретилась с ним взглядом. Ox…

– Выпей, – с небрежной ласковостью сказал он, – это поможет тебе расслабиться.

В его глазах даже не презрение – брезгливость. Гадливое отвращение. Что ж, это куда понятнее любезного ухаживания – в конце концов, связавший моих родителей брак (и я, как его неизбежное следствие) только у людей не считается извращением. Люди терпимы.

– Подожди, – пробормотала я, – сначала отметка. Время надо зафиксировать.

Лэмми тоже сидел в гравкресле, маленький, костистый, угловатый, и гнездо мрака у левой его руки наверняка скрывало сейф, посуду, смеситель и прочие атрибуты барменского дела. Я подошла и села рядом, незаметно выудив из нагрудного кармана разговорник – обычно я не нуждаюсь в переводчике, но иногда крохотный приборчик оказывается кстати. Как сейчас. У моего непрошеного кавалера очень тонкий слух…

– Что насчет отметки, Достопочтенный? – спросила я. И начертила когтем на сенсорном коврике разговорника три лэммийских знака: «хочу уйти немедленно». Лэмми слегка наклонил голову, читая короткую фразу на родном языке; может, он и не ждал от меня подобной таинственности, но подыграл мастерски. Неуловимым движением нажал на сброс и сказал скрипучим своим голоском:

– Разумеется, капитан.

Вот так. Дело нечисто, и лэмми это знает, однако молчит и не вмешивается. Значит – Оргкомитет. Реклама, будь она неладна…

– Вот твоя отметка, уважаемая Три Звездочки.

Лэмми протянул мне браслет. Выпуклый, не слишком широкий, на двойной защелке, черный в золотую крапь – гулейм, третий в десятке самых ценных в Галактике металлов; и три прозрачных камушка на гребне выпуклой стороны – с желтым отливом, с красноватым и с дымно-фиолетовым. Маленькие и яркие, как далекие звезды. Явно не из дешевых.

– Что это, Достопочтенный?!

– Твоя отметка, Три Звездочки. Сувенир от «Старого Пирата». – Костлявый палец нажал на желтый камень, лэмми проскрипел: – «Капитан Три Звездочки, черный бар, три ноль пять местного времени». Запись, – пояснил он мне, потом коснулся фиолетового камня и красного. – Воспроизведение. Сброс информации. Буду искренне рад, узнав, что тебе пригодилась эта безделушка. В жизни свободного капитана случается всякое.

– Благодарю, Достопочтенный. – В последней фразе хозяина «Пристанища» явственное предостережение, но я в нем не нуждаюсь: мое «всякое» сидит в пяти шагах, и самое время улизнуть. Я коснулась разговорника и слегка кивнула.

– Вижу, милая, тебе нравится здесь. Пойдем, покажу еще кое-что. А ты, гость, постереги ее выпивку, – поднявшийся было ханн снова сел, странно, с чего бы такое послушание…

Конечно, здесь оказался еще один выход, рядом с рабочим местом бармена, и вел он в узкий служебный коридор – никакой красоты, зато транспортер под ногами. Несколько секунд – и мы в лифте. Еще минута – и лифт останавливается перед другим транспортером. Который доставляет нас прямиком в шлюз – конечно, и здесь вход не один.

– Удачи тебе, Три Звездочки.

Лэмми смотрит за медленно отодвигающийся люк, в небо, и я тоже – небо здесь и впрямь незабываемое… как и все остальное.

– Что он хотел? – спросила я, почти не надеясь на ответ. Но лэмми ответил:

– Задержать, милая. Всего лишь задержать. Никакого насилия, только слишком забористое питье, слишком назойливое внимание… и все, что может воспоследовать. Он тебе не понравился?

– Я ему тоже. Но зато все остальное… Процветания этому месту, Достопочтенный.

«Мурлыка» ждала меня в конце воздушного коридора, целая и невредимая, как и я. А рядом, метрах в сорока, оживляла пейзаж груда обломков. И не угадать, что за корабль: такое не от неудачной посадки происходит, только от столкновения, да на редкость неудачного столкновения, или уж от пары ракет в баки. Я нашарила в рундуке под пультом последний пакет сливок. Самое время выпить… отвлечься от обломков этих – кто-то, верно, успел обрадоваться, увидев совсем близко контрольный круг точки пять, – от воина отвлечься, что считает меня гнусным выродком, от непонятной, но весьма своевременной помощи лэмми… Настроиться на Игру… Осталось тринадцать точек. Три из них – довольно близко к внешней границе Большого Рифа. Я выйду из пояса астероидов по безопасной тропе и пойду над ним, и к любой из этих трех придется нырять в Риф совсем чуть-чуть. А потом…

На самом краю обзора полыхнуло, ослепительный свет залил небо, заиграл сверкающими радугами в изломах ледяной глыбы, на посадочной площадке «Пристанища старого пирата» заплясали фиолетовые тени, и через несколько коротких мгновений вернулась тьма. Похоже на взрыв метаокса – на самопроизвольный взрыв, когда бак наполнен слишком плотно, и вязкая жидкость переходит в полимерное состояние. Желания встретиться с виновником фейерверка у меня не возникло, так что я подняла «Мурлыку» и снова доверила курс компьютеру. До границы Рифа мне хватит времени расслабиться. Потом быстро сделаю те три точки, обогну Риф по верхней дуге, следующие три достану от внутренней границы и направлюсь к Помойке – первому, «горячему» поясу астероидов, состоящему на две трети из всяческого рукотворного хлама, от исследовательских зондов до разбитых кораблей. А дальше… ну, если я пройду оба пояса, останутся пустяки.

Я могла бы вовсе отключить обзор – какой смысл напрягать глаза, когда нельзя взяться за управление. Но я смотрю так внимательно, будто «Мурлыка» и моя жизнь все еще в моих руках. Я наблюдаю, как чей-то рейдер – побольше и на вид куда лучше моего – не успевает увернуться от угловатого ледяного клыка, узкого, но в добрый километр длиной; от удара льдина раскололась на три неравные части, а корабль встал на дыбы (видно, пилот не сумел сразу погасить вращение) и врезался в проплывавшую над ним скалу. Взрыва нет, но передняя часть неудачливого кораблика из округлой превратилась в плоскую; а уж внутри такой удар наверняка натворил кучу бед. Если там и остался кто живой, навряд ли выберется. Я замечаю, как плывет мимо мерцающей тенью «Зигзаг Удачи» – редкое зрелище, Неуловимый (он же, за глаза, Крыс-Везунчик) предпочитает хамелеон-режим, но до маскировки ли, когда чуть не вся энергия идет защитным системам! Я вижу медленно расплывающийся от несуществующего уже центра шар обломков, настолько мелких, что осталось лишь гадать, что же рвануло у бедолаги – не горючее, это точно… Похоже, мое одиночество на трассе прервано надолго. Хотелось бы знать, с чем столкнулись соперники… уж если на трех взятых мною точках созданы все условия для задержки, остальные тоже вряд ли просты. Чего ждать? Магнитных мин, газовых извержений, внезапного столкновения? На Помойке подстроить столкновение легче легкого… впрочем, до Помойки еще далеко. Пока что надо сосредоточиться на трех ближайших точках… седьмой, четвертой и десятой.

До точки семь оставалось не больше нескольких минут, когда я заметила засаду. Через пару секунд поняла, что засада выставлялась не мне, но ребята уже затребовали связь – да и в любом случае сворачивать здесь некуда.

– Притормози, капитан.

Голос как голос, обычный, по такому не определить, кто там на связи…

– Я спешу.

– Разумеется. Ты спешишь заработать контракт. Подожди, пока мы закончим, это задержит тебя меньше, чем собственные похороны.

Некоторые очень любят красиво поговорить. Вот и этот – пока он балаболил, я успела прекрасно рассмотреть и место действия, и действующих лиц. И принять решение успела тоже.

Один из задержавших меня кораблей обводами и разносом боковых пушек сильно напоминал «гадюку» – но, судя по хищно торчащим спереди плазмоустойчивым жерлам и венчавшей купол боевой рубки спирали трассера, над базовой моделью основательно поработали. Два других, казалось, вышли из мастерской вечно пьяного кустаря-самоучки, помешанного на штучных поделках. Один, самый устрашающий в грозной троице, более всего напоминал речного ежа в оборонительной позиции, и я даже не пыталась гадать, что за оружие вмонтировано в отливающие фосфорной зеленью иглы этого уродца; другой же наполовину состоял из вместительной пасти, эдакого модифицированного до почти живой подвижности грузового шлюза. Как раз сейчас эта пасть, раскрывшись до упора, надвигалась на бешено кувыркающийся спасательный кокон Блондина Вики – что разлетающиеся вокруг обломки каких-то несколько минут назад назывались «Блонди», не увидел бы только слепой. У Вика вообще своеобразная посудина. Была своеобразная посудина, поправила я себя, отстреливая захапистому грузовику верхнюю половину пасти. Стали своеобразные обломки. Теперь они пополнят коллекцию Большого Рифа, вместе с другими, не менее своеобразными, бывшими недавно в одном строю с гадюкой, ежом и захапником – Вик не тот парень, чтобы размениваться себе в убыток, он разнес вдребезги по меньшей мере двоих. Но как этот скользкий тип умудрился обзавестись врагом, которому по силам и по средствам отрядить за ним настоящий спецотряд?! Я подставилась под ответный удар захапника, чтобы снести гадючий трассер; «Мурлыку» тряхнуло, но поздно, я успела дать залп и, уходя в крутой вираж – в сторону от выплюнутых ежом алых нитей лазерного деструктора, – успела заметить расплывающиеся вокруг купола боевой рубки гадюки шарики расплавленного металла. Так-то. Прикинув упреждение, я на развороте вогнала торпеду в рваную дыру, оставшуюся на месте пастешлюза захапника после моего первого выстрела. Жаль, некогда любоваться фейерверком – еж и гадюка взяли меня в клещи. Скоро от левой ракетной стойки осталось искореженное месиво, подбрюшные пушки оплавились, поля начали нехорошо пульсировать от перегрузок… а броней я никогда не увлекалась, так что оставалось лишь беспрерывно маневрировать – что между двумя вражескими кораблями, да еще и в поясе астероидов, занятие уже не для аса, а для убежденного смертника. Но я маневрировала, шипя сквозь зубы, и огрызалась быстрыми прицельными залпами – я стреляю из любой точки любого маневра, хотя и для людей, и для ханн это считается невозможным в принципе. И я всерьез считала, что все шансы на моей стороне, потому что в таком бою, как этот, не сила оружия решает исход, и не тупое численное превосходство, и, уж конечно, не судьба!

Двумя десятками залпов я вывела из строя полторы дюжины стволов ежа. Потом, переключив внимание на гадюку, всадила по обойме ракет в жерла ее плазмометов – конечно, долетели не все, но долетевших хватило; тем временем кокон Блонди отлетал все дальше, в хаосе Большого Рифа его шансы и так исчезающе малы, а еще еж лупит вслед… кому же Вик перешел дорожку?! Я заложила тугую спираль вокруг колючего уродца, стреляя из всего, что еще могло стрелять: гадюку пока что можно игнорировать, до Вика не достанет, а мои поля выдержат с десяток прямых попаданий; а вот действующие пока стволы ежа могут наделать дел. Ничего, мы с «Мурлыкой» не только имеем зубы и когти, но и умеем пускать их в ход! Ежику недолго осталось плавать…

Словно прочитав мои мысли (а может, и впрямь?), изрядно потрепанная парочка синхронно развернулась и ушла в прыжок. Ого! Бешеная гравитационная отдача бросила «Мурлыку» на случившуюся поблизости железяку; хорошо, я успела развернуть противометеоритный щит, он смягчил удар, а поля почти погасили – но все же меня здорово приложило, а щиту и полям, естественно, пришел конец. Уйти в прыжок из пояса астероидов… не шутка! Я сцепилась с крутыми ребятами, профи высшего класса, чтоб им благополучно добраться до босса…

Маяк кокона умолк в последние секунды боя, на вызов Вик не отозвался, и мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы найти его, догнать и взять на борт. Да и вскрыть это оплавленное и искореженное подобие консервной банки оказалось куда труднее, чем какой-нибудь ананасовый компот! Конечно, лазерный резак легко прошил бы насквозь хлипкую броню кокона, но ведь внутри живой человек – может, пока еще живой. Так что я поосторожничала и долго копошилась вокруг проклятой жестянки с виброгеном – инструментом, конечно, допотопным, но все еще употребляемым для мелкого ремонта. Я отщипывала от кокона по кусочку, пока не смогла вытащить Вика наружу – и конечно, от него никакой помощи не поступило. Какая помощь, парень напоминает сейчас мешок с песком – безвольно обвисший и настолько тяжелый, что я всерьез вознамерилась выключить гравитацию, а уж потом возиться с этим туловом. Удержала мысль, что перепады гравитации могут вовсе добить Блонди, кто его знает, насколько все серьезно… И я таки доперла его до медкомплекса и даже уложила в ванну, а большего и не требовалось. Медтехник среагировал на появление пациента, зажужжал сканером, выпустил микрощупы, а я смотрела на странно белое лицо Вика и ждала. Обычно на диагноз хватает нескольких минут, от двух до пятнадцати, если верить инструкции производителя, а такие инструкции пишутся с запасом… время шло, я бы успела получить отметку, точка-то рядом, но я боялась, с каждой минутой ожидания я все отчетливей понимала, что дело плохо. Да, Вик мой приятель, но это ничего не значит, ведь Игра… табачок врозь, он сам так говорит всегда! И разве его три тонны метаокса что-то меняют?

– Клиническая смерть отсрочена на два стандартных часа, – выдал наконец окаянный агрегат. – Реанимация возможна максимум через половину стандартного часа после клинической смерти, с вероятностью успеха сорок три процента. Необходимо как можно скорее доставить пациента в стационарную клинику.

«Как можно скорее»! Да проще выкинуть его за борт, чтоб не мучился. Клиника – на Нейтрале! А Нейтрал… я прошла в рубку, к дисплею с картой… Нейтрал не так уж далеко, можно успеть за два часа, если не выбираться ползком из Рифа… а точка в пяти минутах лету, и Вик мне всего лишь приятель!

Я отстрелила ракетные стойки и торпедные аппараты. Выкинула жалкие остатки боекомплекта. Оставила только противометеоритпые пушки. Лишила «Мурлыку» двух баков с метаоксом, понадеявшись на один неполный. Многие в Галактике верят, что спасение жизни связывает судьбы крепче кровного родства и кровной вражды, и, начав это дохлое дело, я попытаюсь довести его до конца. Я ввела курс без допуска на перегрузки, задав лишь одну постоянную – время. Биогель защитит Вика, а я выдержу, не в первый раз спешу.

Вот тебе, киска, и первая Игра, подумала я, снося с дороги каменный осколок…

– Три Звездочки вызывает диспетчерскую.

– На связи.

– Прошу посадку.

– Ваш квадрат АР-508.

– Пришлите туда Красный Крест.

Диспетчеры Нейтрала понимают все с полунамека, а люди, по крайней мере на Нейтрале, не медлят, когда надо помочь своим. Бригада из госпиталя добралась до квадрата АР-508 раньше нас; едва я опустилась, к «Мурлыке» ринулся катер, и Вика забрали быстрей, чем я завершила посадочный протокол. Я еще подумала – если б люди проявляли такую оперативность в официальных контактах, иметь с ними дело было бы куда проще.

Пришло время подсчитывать потери. Я не стала заниматься этим в одиночестве – зачем, ведь ремонтный агент все равно проводит диагностику лично. Ремонтным агентом отца на Нейтрале – все тридцать два года – был Чак Никольский. Я вела с ним дела уже семь лет: с тех пор, как отец впервые спихнул на меня ремонт и убедился, что справляюсь не хуже него. На Нейтрале Никольский не слишком популярен. Да и за что любить нудного типа, считающего свое мнение истиной в последней инстанции и откровенно презирающего рискнувших его оспорить? Но в своем деле он – ас. Наверное, единственный настоящий профи из двух десятков ремонтных агентов Нейтрала. Я ни разу с ним не спорила. Никольский ответил на вызов сразу:

– Кто тебя потрепал, детка?

– Сама хотела бы узнать. – Очевидно, журналисты уже добрались до «Мурлыки». – Лучше прилетай и скажи, надолго ли я засела.

– Надолго, – без тени сомнения уверил Никольский. – Ладно, встречай.

Я закрыла глаза и попыталась расслабиться: до появления Чака можно отдыхать. Вся тяжесть последних часов навалилась на меня враз. Бросить бы все и спать…

– Уступи место, детка. Твоей скорлупкой придется заняться капитально.

Пару секунд я смотрела, не видя. Худое лицо, тонкие губы, светлые глаза, короткие седые волосы… наконец в сознание толкнулся знакомый запах, и картинка сложилась: Никольский собственной персоной. Если учесть, что от его конторы восемнадцать минут лета…

– Чак, я пойду в медкомплекс. Посплю…

– Я «за».

Еще бы – Чак не терпит, когда клиент крутится около, заглядывает через плечо и вообще «стоит над душой».

– ГСН гони в шею. И других тоже не пускай, никого.

– Иди, детка, не суетись. – Никольский уже рухнул в мое кресло, подключил шлем и, довольно пофыркивая, считывал информацию. Можно отдыхать…

Наверное, я проспала бы не меньше суток, не появись на «Мурлыке» посторонний. Сигнальному импульсу вход-контроллера понадобилось несколько секунд, чтобы пробиться к сознанию, но и тогда сон ушел не сразу; я вышла в рубку, когда гость обменивался рукопожатием с Никольским. Я вышла, и приветствие застряло на полдороге ко рту – удивление напрочь вышибло из мозгов нормы вежливости. Нет, не удивление даже – изумление, потрясение и не знаю что еще. Чтобы Распорядитель Оргкомитета, первое лицо Четверки, лично посетил прервавший дистанцию корабль… насколько я знаю, такого еще не случалось. И то, что в этом году Распорядителем избран человек, ничего не значит – на время Игры Четверка вне своих рас. Да, честно говоря, генеральный директор «Юнайтед Стеллз» Майкл Осадчий доселе не бывал замечен в расовой солидарности.

Он приветствовал меня первым, бегло и без церемоний:

– Слышал о капитане Блонди. Хочу взглянуть, кто его так… и, думаю, не откажешь дать мне с собой запись?

И, не дожидаясь ответа, повернулся к Чаку:

– Все действительно так страшно, как выглядит?

– Альо – отличный пилот, – сказал Чак. – Кто другой мог и не долететь.

– Эй, – очнулась я, – вот этого не надо. Не пугай. Я собираюсь дальше, как только сделаешь баки и оружие.

– Баки и оружие, – Никольский покачал головой. – Если бы! Тебе половину брони менять надо. Хотя я бы всю поменял. Генераторы полей. Щит. Ближнюю навигацию.

– Чак, навигация в порядке! – Я испугалась. И, наверное, от страха начала спорить. Никольский хмыкнул. Мазнул по мне странным, непривычным взглядом – и отвел глаза.

– На соплях держится твоя навигация. Я уж не говорю о вооружении. Мне жаль, девочка… здесь работы дней на десять.

Десять дней! Вот, значит, чем завершилась для меня первая Игра – сошла с дистанции после трех точек! «Пусть судьба проиграет!» Смешно…

Господин Осадчий смотрел запись боя. Лицо его казалось озабоченным, но, судя по запаху, это злость… даже не злость – бешенство! Я вдруг подумала: не он ли заимел зуб на Блонди? Странная мысль, дикая, нелепая! Но что-то не давало выбросить ее из головы и забыть. Распорядитель небрежно сунул в нагрудный карман копию бортжурнала (только три отметки, с горькой обидой вспомнила я). Прощальный кивок был таким же небрежным. Вот он сел в скоростной двухместный катер, проигноровав жадное любопытство осадивших «Мурлыку» журналистов… взмыл в небо крутой свечкой… Майкл Осадчий, самый богатый человек Нейтрала. Уважаемый, честный в делах бизнесмен. Неизменно вежливый и ровный. Ни разу не отказавшийся от дополнительных хлопот из личных чувств. И все равно, по необъяснимому, по устойчивому мнению живущих на Нейтрале людей, не стоящий доброго слова…

Никольский со свистом выдохнул сквозь зубы:

– Альо, чего он приперся?

– Я думала, ты знаешь!

– Странно… ладно, проехали. Вернемся к нашим проблемам. Мне вызвать перевозчик? Или сама дотянешь?

Вызывай, хотела я сказать. Потом представила, как порадуются развитию сюжета ГСНщики, как начнут вертеться вокруг Чакова дока… Никольский точно взбесится! И ответила:

– Дотяну, тоже мне проблема! Мы с «Мурлыкой» еще полетаем.

2. Рубиновый контракт

После игры не шумят и не предлагают тостов; и разговор, если уж возникнет, ведется тихо и хмуро. Время азарта ушло. Может, кто-то здесь рад без памяти, что жив н дошел, но показать радость сейчас – дурной тон. Тем более дурной тон – публично сетовать на результат. После драки кулаками не машут. Редкие разговоры касаются только кораблей, и это не похвальба – Боже упаси! – а сетования на предстоящую починку. Ремонт – дело дорогое и хлопотное, моя «Мурлыка» тому примером. Как представишь, сколько уйдет времени и денег – а их ведь еще поди заработай! – охота к разговорам пропадет сама собой. Куда лучше молча тянуть через соломинку мятный ликер, медленно отдаваясь дремотной расслабленности. Я не хотела сюда приходить. Полдня мы с Чаком таскались по оружейникам. Троим назначили на завтра встречу на полигоне, и стоило бы перечитать еще раз инструкции к их образцам. А тут приходится сидеть без дела и без смысла, да еще и создавать для всех любопытствующих видимость уверенного спокойствия. Традиция…

Мне ждать нечего. Три отметки – не худший результат, как ни странно, но все же куда ближе к концу очереди, чем к середине, а вакансий и на половину игроков хватает не каждый раз. Первыми в контору Протоколиста Оргкомитета входят победители. Максимум отметок, минимум времени… я тоже могла, да что толку жалеть! Я просижу здесь остаток вечера, тайком провожая глазами уходящих, и постараюсь запомнить их имена, и стану гадать, не в бою ли доведется сойтись. А они выберут лучшие контракты и подберут сносные, их право… и неудачникам достанутся пакостные разовые чартеры и случайные поручения на несколько часов или несколько недель. Спрос на свободных капитанов редко догоняет предложение, и даже знаменитостям обычно приходится брать, что дают, не морща нос. В конце концов, все мы одинаково мотаемся по местам, слишком опасным или чересчур неприятным для кадровых капитанов нанимателей (кадровых-то, за сугубой дороговизной обучения, надлежит беречь и лелеять!), и даже, чаще всего, за почти одинаковую плату. Разница – где, для кого и зачем – дело вкуса и личных пристрастий. Но каждый из нас в глубине души наивно надеется когда-нибудь отхватить «золотой контракт»… ведь иначе теряет смысл наша единственная красивая традиция – Игра. И кто здесь думает, что традиции тогда и становятся красивыми, когда уходит их смысл…

– Тебя зовет Распорядитель, – с жадным, немного пугливым интересом уставилась на меня молоденькая ханна с изумительной золотисто-абрикосовой шерстью и острыми глазами прирожденного бойца.

– Не думала, что в штате Распорядителя есть ханны. Как тебя угораздило? – Я знаю точно, ханн нет ни у Распорядителя, ни в штабе Оргкомитета вообще: зачем, ведь ни один из расы лучших воинов Галактики не унизится до работы по найму и, соответственно, не станет показывать таланты в споре за контракт. Девочка слишком спокойна, она чувствует за собой силу, которую ханне может дать только своя кровь – клан, готовый прикрыть и отомстить.

– Почему ты сидишь? – Ханна сердито прижимает уши.

Только потому, что ни на грош тебе не верю, думаю я. Конечно, подстроить ловушку здесь и сейчас практически невозможно; конечно, ненавидеть меня бывшим маминым родичам пока что вроде не за что; но основанием для вражды может быть не только ненависть, а совершать невозможное ханны не только умеют, но и любят – ноблесс оближ, как говорят на Земле. Но не строить же из себя трусиху?!

– Хорошо, идем. Так на кого ты работаешь?

Ханна ответила, когда лепестки лифтовой диафрагмы отсекли нас от банкетного ангара.

– На одного из нанимателей. И не спрашивай, пожалуйста, кто он.

Ее «пожалуйста» презрительней плевка. Спрашивать еще… больно надо. Зря я вообще с ней заговорила.

Остаток пути – от лифта по коридору налево, до двери с табличкой «РАСПОРЯДИТЕЛЬ» – мы прошли быстро, молча, стараясь друг на дружку и не глядеть. Хотя и у нее, и у меня прекрасное боковое зрение… Девчонка, выказав повадку скорее охранника, чем порученца, открыла для меня дверь и осталась снаружи.

– Рад встрече, Три Звездочки, – Распорядитель Оргкомитета Игры приветствовал меня сухо и официально, ни намека на декларируемую радость. Так же официально представил предполагаемых нанимателей: – Планетарный администратор Или-Раан. Командор гвардии Совета Семей Шеира Ройол Миро Ва Рлайммау. Администратор спешит и просила вызвать тебя вне очереди.

Я кивнула: продолжения не надо. Если однажды нарушить принятый порядок, от него мигом и следа не останется; а заставишь ждать нанимателя, так в следующий раз он предпочтет искать контрактника помимо Оргкомитета – и найдет, не велика сложность. Вот и приходится Распорядителю бросать свои дела и браться за работу Протоколиста – чтобы не оскорбить никого, видимость нерушимости традиций не нарушить и не испортить добрых отношений с теми, кто платит. А то, что вне Игры господин Осадчий привык покупать, а не продаваться, ничего не значит: избрание в Оргкомитет – показатель престижа, измеряемого не деньгами. И несоответствие отзовется неизмеримо больней тривиального финансового проигрыша.

– Садись, капитан. – В звонком голосе лучшего планетарного администратора Галактики мне чудится сомнение. Или это потому, что я не могу судить о ее настроении по запаху? Мне неуютно рядом с ней, тревожно, и не только из-за явного нарушения традиций. Госпожа Или-Раан непонятна мне.

Или-Раан… Короткие красные волосы стоят дыбом на маленькой продолговатой головке, блеклая с зеленцой кожа, угловатое лицо, бесстрастные глаза, острый ум, жесткие манеры, блестящие организаторские способности. Я многое слыхала о ней, но не думала, что доведется встретиться. Или-Раан, одиночка. Вряд ли кто в Галактике знает наверняка, гены каких рас сведены в этой суровой даме. В ее внешности – что-то от человека и, как ни странно, илла. Телосложение напоминает лэмми, но легче, тоньше, изящнее. А запах… запах совершенно особенный, приятный и тревожный одновременно, он не подходит ни к одной из известных мне рас… но каким-то неуловимым оттенком напоминает драконий. Ей около шестидесяти условных лет, она преуспевает – и кто лучше нее знает, легко ли преуспевать, когда ни одна раса не называет тебя своей! Получить от нее контракт – престижно. И спрашивается, зачем ей вдруг понадобился игрок почти из самого хвоста списка?! Тем более что командор ханнской гвардии предстоящим разговором явно раздосадован. Сажусь.

– Слушаю, Администратор.

Или-Раан игнорирует предисловия:

– Контракт на условный год, капитан. Патрулирование и особые поручения.

Вот так да! Она что, других желающих не нашла?! Что ж там за контракт… да нет, вся очередь еще в ангаре, прошло… я быстро перебрала имена… да, всего семеро!

– Вопросы, капитан?

– Почему я, Администратор? Среди соискателей полно хороших патрульных.

– Несомненно, – Или-Раан кивает, это безусловный знак вежливости, но в голосе – ледяное равнодушие. – И я заполучила всех, кого хотела. Осталась ты. Я просмотрела твой бортжурнал и уверена, что лучшего курьера не найду.

– «Особые поручения»? – уточняю только потому, что молчать не очень прилично. Странно… там, в ангаре, полно не только хороших патрульных, но и опытных, тертых и битых курьеров! И любой из них сочтет за счастье подписать контракт с Или-Раан. Что ж… если ей больше понравилась я, упускать шанс глупо! – Предполагаются проблемы со связью?

– Я предпочитаю ожидать проблем много и разных. Поэтому в контракте нет уточнения роли. Подробности нужны?

– Да, пожалуйста. – От контракта «без роли» можно огрести кучу неприятностей, но я уже приняла решение. Контракт с Или-Раан стоит любых пакостей, любых сложностей… о таком начале карьеры я даже и не мечтала!

– Обычное патрулирование по средней ставке, готовность один и готовность ноль – по высшей, боевые действия – двойная ставка плюс премии по результатам. Особые поручения – текущая ставка, доплата за дальность по курьерским расценкам и за риск по коэффициенту сложности. Питание, техобслуживание, половина расходов на неотложный ремонт, боезапас для спецпоручений и боевых действий. Жить будешь у себя на корабле, внешняя связь исключается.

Условия жесткие. Впору подумать, что знаменитому администратору поручили присмотреть за конфеткой, на которую зарится половина Галактики – но такого рода лакомые кусочки неизбежно порождают волну слухов, а ничего необычного в последнее время не обсуждалось. И все же контракт с подвохом: Или-Раан слишком дорого берет, чтобы нанимать ее ради рядовых колоний.

– Да, еще одно, – равнодушно добавила Или-Раан, – после получения вводной отступного не предусмотрено.

Сурово! Мол, колеблешься – отказывайся сразу, пока не узнала лишнего.

– В таком случае, Администратор, я готова дать официальное согласие прямо сейчас.

– Прекрасно, Три Звездочки. – Я, как во сне, приняла от Или-Раан бланк контракта. Администратор встала, подошла к командору. Они отгородились шумблокером. Мне показалось, принялись спорить: Рлайммау выглядит спокойным, но пахнет гневом. Как бы не из-за меня… что ж, я тоже не в восторге от перспективы работать в обществе ханнов. Остается надеяться, что гвардейцы предпочтут не иметь лишних дел с полукровкой…

Я вчитывалась в бегущие перед глазами параграфы и пункты: сроки, условия, оплата, премии, права и ответственность сторон, особые обстоятельства… из основного Или-Раан не упомянула одно: контрактник вправе получить любую часть обусловленной платы продукцией планеты по своему выбору, с перерасчетом в галактокреды первоначальной стоимости. Щедро – а щедростью прикрывают повышенную опасность, это тоже традиция, не афишируемая и необязательная, но умный работодатель ее не нарушит. Ладно, в целом контракт приемлемый. Тянул бы и на честный, если б не кое-какие нюансы. Впрочем, вполне честных контрактов не существует, это всем известно, и Администратор Или-Раан куда щепетильнее большинства своих коллег.

– «Капитан Три Звездочки – условия приняты», – отчеканила я, добавляя последнюю строчку. Господин Осадчий кивнул, принимая бланк. Администратор приказала явиться за вводной и задатком послезавтра утром и вручила разовый пропуск в «Илл-таил-ита» (интересно, чего это ради она поселилась именно там, местечко-то дорогое до безумия?); и тут в разговор вступил командор. Рыкнул на боевом хайфском: – Новобранец, назовись!

Ханны подбирают детям имена долго и тщательно, сообразуясь со строгим протоколом, в котором учтены деяния, заслуги и долги предков, и положение семьи и рода, и надежды на будущие свершения. Знающий все тонкости (правда, я не очень-то их знаю) сразу поймет, с кем свел знакомство. И носят ханны свои имена куда надменнее, чем старики на Земле – заслуженные в боях медали. Как же – родовая честь, «дело превыше смерти»… гордости выше головы, и амбиций не меньше. И прозвище для ханнского воина – символ бесчестья. Даже прозвище свободного капитана, взятое от названия корабля – по прижившейся в Галактике драконьей традиции, которая лично мне нравится куда больше, чем знаменитое опять же на всю Галактику кошачье чванство.

– Три Звездочки, – четко ответила я.

– Твоя мать не дала тебе другого имени?

Я встала («Мой народ никогда не примет тебя, дочка, но твоей вины в том нет…»); мои глаза оказались вровень с глазами сидящего командора, и я посмотрела на него в упор, чуть выше его взгляда.

– Мама звала меня Зико Альо Мралла, и отец признавал это имя.

Командор словно не заметил ни моего дерзкого взгляда, ни упоминания человека, занесенного в черный список его расы; мне даже показалось, что нахальный ответ странным образом примирил его со мной. Тяжелая темно-рыжая голова медленно качнулась, и низкий голос мурлыкнул:

– Хорошо, маленький воин.

Интересно, что вложила мама в мое имя?.. Отец не знал, а сама она не успела мне рассказать.

Восемь крупных алых кристаллов разбрызгивают по столу сполохи света, и в каждом камне живет грозная искра.

– Хорошее начало, – Никольский с видимым трудом отвел взгляд от моего аванса. – Завтра опробуем новые лазеры.

– Ты понял? – на всякий случай уточнила я.

– Приличный ремонтный агент обязан узнавать о новинках без промедления, – напомнил мне прописную истину Чак. – Похоже, девочка, спокойной службы тебе не светит.

– Было б из-за чего, – фыркнула я. – Полпроцента мощности! Точный выстрел даст больше. Мне даже стыдно, что именно ханны ухватились за эти полпроцента.

– У меня такое впечатление, детка, что ты не все знаешь о pax-рубинах. Что тебе рассказали?

Я задумалась, припоминая получасовую беседу с Или-Раан. О pax-рубинах – находке, превратившей огненную планету Pax в лакомый кусочек, – сказано было и впрямь мало.

– Суть в том, что пещерники выкупили в ханнской зоне пустую систему для эксперимента с поясом астероидов. Пещерники собрали пояс в планету, остудили, дали имя, и теперь, по условиям договора с ханнами, будут вести совместную разработку. Я так думаю, союз окажется не слишком устойчивым!

– Почему же, – возразил Никольский. – Настолько разные партнеры как раз и заинтересованы в сотрудничестве. Подумай, девочка, ведь непобедимые ханны ни бельмеса не смыслят в мирной науке, а пещерники не смогут защитить свой эксперимент. Хотя, конечно, без подводных течений не обойдется. Продолжай.

– Некоторые детали эксперимента позволили предположить, что свойства минералов Pax могут отличаться от естественных. Пещерники начали исследования и уже сообщили ханнам почти о сотне вариаций свойств, имеющих практическое значение. Ханны пока ухватились только за pax-рубин. За те самые полпроцента прибавки мощности. Или-Раан говорила еще о гнездовых выплавках, в том плане, что на самородный металл покупатели находятся без проблем. Этого уже хватит, чтобы на планету облизывались, а пещерники считают, что черед настоящих ценностей придет лет через тридцать, когда они окончат вторую стадию охлаждения. Ханны, естественно, должны обеспечить планетарную оборону.

– Все?

– Основное – все.

– Забавная складывается ситуация, Альо. – Никольский порылся в недрах стола и достал голокарточку с черным восьмиугольником определителя. Я слышала о таких. Пещерники записывают на них самые охраняемые секреты, и ни один еще не попал в чужие лапы. Карточка кодируется на особь любой расы, и никто другой ее не вскроет – но это ерунда. Важнее, что даже законный обладатель «секретки» не сможет ее открыть по чужой воле. Если он перенес вмешательство в личность, подкуплен, сломлен ужасом ожидания непереносимого… да мало ли способов склонить к измене! Обломать любого можно. Но вскрыть «секретку» это не поможет. Видно, Никольский ведет с пещерниками серьезные дела…

Чак провел ладонью над черным восьмиугольником и подтолкнул ожившую картинку ко мне:

– Смотри.

Передо мной возник длинный ряд алых цилиндров, и каждый таил внутри живую искру. Pax-рубины. Три десятка выстроенных по росту pax-рубинов – самый большой длиной с карандаш, самый маленький меньше плывущей в невесомости капельки крови.

– Запоминай, – сказал Чак. – Пещерники не делают оружия, но их приборы – лучшие в Галактике. Тридцать pax-рубинов – минимальный набор для системы ближней навигации с обратной связью и выходом на автопилот. Для оптимальной модификации понадобится сорок два. Пещерники не поделились этим с ханнами, так что и ты помалкивай.

– Ты настолько мне доверяешь?! Чак широко улыбнулся:

– Должна же ты знать, что брать в оплату, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. Тебя ждет нелегкий год, так хоть будет за что.

– Да уж… – только и смогла сказать я. До сих пор пещерники автоматикой ближней навигации не занимались – верней, заниматься-то занимались, но даже лучшие разработки признавали годными разве что для орбитальных челноков. Стандарты пещерников предусматривают разведку в поясе астероидов и полет в лабиринте подземных выработок, и если они создали-таки автопилот, соответствующий этим стандартам… куда там улучшенному на полпроцента лазеру! – Когда ханны узнают, пещерникам туго придется!

– Почему это? Они честно предоставили описание свойств, а то, что рыжие бестии думают только об оружии, так кто ж виноват!

Чак прав, подумала я. Пещерники прекрасно знают, какую расу чем взять, и их всем известная честность в этом не помеха. Ханнам придется покупать то, до чего не хватило мозгов додуматься самим, и платить теми же рах-рубинами. Да… кто еще обеспечит новой планете безопасность, довольствуясь каким-нибудь убийственным мизером и не замечая, как мимо лап проплывает куда большее сокровище?! Я еще раз, куда внимательнее, проследила глазами длинный ряд голографических рубинов, и восемь новых рабочих тел для лазеров «Мурлыки» показались рядом с ними ничего не стоящей дешевкой.

– С меня причитается, Чак. – Никольский небрежно махнул рукой:

– Пустяки, девочка! Держи ушки на макушке, пока будешь охранять Pax. И при случае поделись со мной чем-нибудь столь же интересным.

Я засмеялась. Никольский своего не упустит! Профи…

Я подвезла Чака до полигона. Мы болтали о всякой ерунде и расстались, громко хохоча над довольно глупой шуткой, и я поняла вдруг, что только сейчас по-настоящему обрадовалась контракту. Из-за рах-рубинов. Новая система навигации стоит года риска, неопределенности и общения с ханнами. И только сейчас, обрадовавшись, я поняла с горькой ясностью, какой славной жизнью жила раньше. Когда работу искал отец и главным был он, а мне оставались мелкие поручения, нудный и хлопотный ремонт, бесчисленные поучения… и дом. Настоящий дом, а не пустой ангар, где никто не ждет. Он знал, подумала я, что все кончится именно так. Он слишком торопился всему меня научить, и самостоятельная жизнь на самом деле не стала для меня проблемой, будь она трижды проклята, эта самостоятельная жизнь! Может, мне было бы легче, знай я точно, как он погиб. Может, я смогла бы возненавидеть или смириться…

Я летела сквозь черное небо Нейтрала и гадала, что сказал бы отец о моем первом контракте.

Меня ждали. К теневой стороне ангара прилип катер. Из тех, идеально неброских, что Корпорация Охраны сдает напрокат с почасовой оплатой; или из столь же неброских, что помогают заметать следы многочисленным разведкам и тайным службам – порой кажется, что на Нейтрале только они и обретаются, с переменным успехом портя друг другу нервы и карьеру и попутно придавая остроты существованию случайно залетевших сюда мирных граждан. Я и заметила-то его лишь потому, что на этом месте должен сейчас выглядывать из-за стены полосатый диск Коктейля.

И заскребло душу нехорошее такое предчувствие… Хочешь получить ответ – не бойся спросить.

– Кого ждешь, незнакомец?

– Тебя, Мурлыка.

– А, Блонди, – что ж я стала такая нервная?! – Ты один?

– Абсолютно. Пустишь в гости на пару часиков?

– Почему бы и нет, – я послала сигнал вход-контроллеру, передняя стена ангара сменилась мембраной, и Вик без происшествий влетел внутрь на моем хвосте.

Два наши катера не убавили простора ангару, который и для «Мурлыки» чрезмерно, избыточно, бессовестно огромен. В лучшие времена здесь могли стать «Три Звездочки», «Мурлыка» и «Темная Лошадка», и оставалось место для не слишком крупного гостя…

– Так и не навела порядок? – Вик остановился у стеллажа с инструментами, спиной ко мне. Да, раньше он не сутулился так сильно…

– Некогда было, – сердясь на него и на себя, оборвала я. Мы с отцом одинаково хорошо ориентировались в привычном хаосе мастерской, но я любила поругивать его иногда за страсть к беспорядку. Нас обоих это забавляло.

– Извини, Альо. Знаешь, раньше пустой ангар не вгонял меня в тоску. Старею. Может, и не стоит благодарить тебя за спасение, не знаю…

– Как узнаешь, скажешь, – я попыталась улыбнуться как можно беззаботнее, и Вик старательно ответил тем же. Стареет, как же! Просто ему здорово досталось, от такого не сразу отходят… хотя по его виду не скажешь, что только из госпиталя.

Мы поднялись в жилой отсек, я кинула на стол две упаковки стандартного рациона, с грохотом придвинула кресла:

– Угощайся. Не слишком вкусно, зато питательно.

– Главное, горячее, – оживился Вик. – В гребаных катерах вечно барахлит обогрев. Я слышал, у тебя контракт с Или-Раан?

Я жевала мясо, с наслаждением ощущая разливающееся по телу тепло. Меня не донимает холод ни в катере, ни здесь, я абсолютная ханна по степени приспособляемости. Но погреться люблю. Жаль, редко удается. Контракт… Или-Раан, как я поняла, очень старалась избежать слухов.

– Если это вопрос, я обязана ответить «нет».

– Естественно, – капитан Блонди коротко рассмеялся. – Давай рассматривать это как тему для отвлеченного трепа. Если хочешь.

– Вокруг этого контракта наверчено слишком много недомолвок, чтобы его обсуждение доставило мне удовольствие. Но, кажется, Или-Раан собиралась не допустить ни малейшей огласки. Скажи, меня уже весь Нейтрал обсуждает или пока нет?

– Альо, когда и в самом деле не хотят огласки, не играют в конспирацию. Это привлекает внимание. Только вот что я тебе скажу, девочка. Или-Раан опытна и расчетлива, как сотня старых лэмми, и такой промашки она не допустила бы никогда. Эта дымовая завеса зачем-то ей нужна. – Блонди недовольно поморщился. – Я понимаю, ты считаешь контракт с ней невероятным везением, полна радужных надежд и прочей дребедени в том же духе… но постарайся не терять осторожности.

Я фыркнула: кто бы говорил!

– О чем ты, Блонди? Я нанята, какая осторожность?! Контракт без уточнения роли! Даже если она прикажет лететь к ящерам и украсть транспорт с Золотой Медузы, как я откажусь, скажи?

– Черт…

Да, зря я так…

– Давай сменим тему, Вик.

– Да. Ты права, конечно. Прости.

– Ты прости. Я не должна была напоминать.

– Ах, киска! – Вик наконец-то улыбнулся от души, широко и весело. – Золотое было времечко! Не сравнить с нынешним. Ладно, сменим тему, раз ты хочешь. Тем более, есть у меня к тебе одно неотложное дело.

– Дело? – Ну конечно, не для того же этот скользкий тип дожидался меня, чтобы скоротать пару часиков за праздной болтовней. – Хорошо, давай свое дело, капитан Блонди.

Вик хмыкнул; пожал плечами; как-то очень решительно вздохнул и спросил:

– У тебя есть мрарла?

– Мрраврла? – переспросила я.

– Ну, наверное, – нетерпеливо подтвердил Вик. – Ты ведь поняла, о чем я.

Конечно, я поняла! Еще бы. Мрраврла, любимое ханнское лакомство, человека погружает в транс, у илла вызывает галлюцинации, а трила гарантированно укладывает в могилу – или что там у них вместо. И любому из них при этом легче легкого развязать язык. Хотела бы я знать, кого собрался угостить Блонди…

– Ну… – поддавшись желанию хорошенько его подразнить, я выдержала задумчивую паузу. – Конечно, Блонди. Только это будет дорого стоить.

– Сколько ты хочешь?

Хорошо быть монополистом! Самое смешное, что сделать-то мрраврлу – раз плюнуть. Мама меня научила, когда мне шести не было. А у людей не получается, вообще ни у кого не получается, и ханны чужим ее не продают ни за какие деньги – только сами используют. Даже мама, хотя она и бросила ради отца свой народ, никогда, ни разу не разрешила ему взять и грамма! Это уже потом, без мамы, я пару раз делала ее папе для дела… я затрясла головой, не время сейчас для воспоминаний! Да, за торговлю «национальным достоянием» мама бы меня не простила…

– Так сколько?

– Не знаю, Блонди. Будешь должен. – Двухсотграммовый пакет тяжело шлепнулся на стол.

Кажется, этот авантюрист смутился! Во всяком случае, ответил он куда вежливее, чем спрашивал цену:

– Я и так задолжал тебе, киска.

– Сочтемся. Кофе?

– Нет, спасибо. – Вик подкинул на ладони пакет и хищно прищурился. – У меня появилось срочное дело.

Что ж, пусть его. У меня-то уж точно дел полно – еще пара дней, и пора. Пора на Pax…

– Приятно было поболтать с тобой, Вик. Теперь, наверное, долго не увидимся.

– Брось, будь оптимисткой! – Вик с небрежной элегантностью отдал мне честь. – Удачного контракта, Альо.

– Счастливо и тебе, Блонди, – кивнула я. И он ушел. Я не пошла его провожать. Автоматика внизу прекрасно справится без меня.

Дверь отсека лениво отъехала в сторону, быстрые шаги глухо простучали по камнепластовой лестнице.

– До встречи, киска! – крикнул Вик. Потом я услышала, как стала на место стена, выпустив катер. И мне осталась тишина.

Трудно поверить, но когда-то и меня пустой ангар не вгонял в тоску…

Когда Или-Раан сказала, что координаты Pax все еще неизвестны посторонним, я усомнилась. Да, пещерники могли заэкранировать эффекты эксперимента; да, можно спрятать корабль от любых систем слежения; можно не привлечь внимания к переговорам. Теоретически. А на практике… Как можно скрыть от бесчисленных обсерваторий новую планету? Как можно думать, что не будет замечен всплеск активности ханнов?! – лучших воинов Галактики не упускают из виду агенты всех без исключения разведок, это вопрос самозащиты. И если администратор уровня Или-Раан сменит место работы, незамеченным этот фактик никак не останется. Особенно, когда по тому же адресу отправляется восемь контрактников, из коих семеро – победители последней Игры. Рассуждая здраво, следует предположить, что заинтересованные лица (а покажите мне незаинтересованных, когда разыгрывается такой приз!) уже знают не только местоположение новорожденной планеты, но и ее прикидочную ценность – и хорошо, если не во всех подробностях. Тем не менее окрестности Pax отнюдь не кишели ни заблудившейся аппаратурой, ни случайными бродягами. Только патрули ханнов – те самые тройки одноместных истребителей, что вкупе с автономными рейдерами и станциями-крейсерами создали их Военно-Космической Армаде столь грозную славу.

Первый патруль я обошла ради проверки в деле новой хамелеон-системы, а второй – чисто из спортивного интереса, так что код-пароль с меня затребовали уже на подходе к станции. Я по-детски радовалась, что прошла так далеко – всегда приятно утереть нос лучшим; мне и в голову не пришло, что так же легко могут подойти и враги. Зато дежуривший на связи офицер подумал именно об этом – и кто из нас, спрашивается, после этого лучший? Убедившись в правильности пароля, он первым делом выдал мне официальную благодарность за выявление бреши в обороне. Будто можно перекрыть весь космос! Я, конечно, ответила как положено: на контрактников уставы распространяются в той же мере, что и на кадровых, так что ехидные мысли лучше держать при себе; да и прилагаемая к благодарности премия лишней не будет. Но победное настроение сменилось не слишком приятным предчувствием, что мне же и предстоит выявленную брешь заделывать: контрактникам любят подсовывать такие вот невыполнимые задачки.

Станция валилась на меня куском непроглядного мрака. Встающие над Pax огненные отсветы поглощались этой чернотой так же верно, как сигналы систем навигации и наведения. «Мурлыка» ослепла. Если б не наводка со станции, я не решилась бы и близко подойти; и, пока длился швартовочный протокол, я проникалась все большим уважением к ханнской системе безопасности. Непрошеный визитер здесь не сядет, и взять эту крепость штурмом едва ли сможет самый удачливый агрессор. Собственно, единственный известный общественности случай, когда ханны потеряли орбитальную станцию, лишь укрепил общее мнение о неприступности их планетарной обороны. В тот раз на орбите осталось облако раскаленной пыли, и никакая экспертиза не смогла бы опознать в нем бывший ключевой узел обороны ничем не примечательного рудника и все, что осталось от попытки камнегрызов этот рудник захватить. Пыль, она и есть пыль.

Ханны, конечно, утверждают, что дело не в базе, а в персонале. Ну, ждать иного от расы, утверждающей превосходство воинского духа, по меньшей мере глупо, но вот что странно: заполучить хотя бы очень приблизительный план сего укрепшедевра пока что не удалось ни одной разведке. Станция закрыта для всех без исключения: союзников, послов, парламентеров, наемных специалистов, торговых агентов… никто, ни одна особь чужой расы не проникнет дальше посадочного модуля. И нанятые для охраны Pax капитаны подчиняются общему правилу.

Встретивший меня у борта «Мурлыки» офицер повел себя деловито и строго официально, но при этом забыл представиться. Первым делом он проверил на подлинность жетон с код-паролем (я сильно удивилась, когда во вторую нашу встречу на Нейтрале командор вручил мне жетон и приказал с ним не расставаться: мне казалось, ни в одной армии давно не метят бойцов таким примитивным способом). А потом долго водил меня по ангарам и складам посадочного модуля, показывая во всех подробностях то, что я имела право знать. Было б что показывать! Швартовочная палуба отличается только невозможностью пришвартоваться без помощи станции, набор оборудования в отделе техобеспечения ни на винтик не отклоняется от общепринятого стандарта, а арсенал по сравнению с оружейными складами Нейтрала поражает разве что скудостью ассортимента. Правда, зона отдыха дежурной смены… нет, конечно, тоже ничего особого, но… лучше было бы мне обойтись без ее посещения! Хотя кто меня спрашивал?

Конечно, каждой расе требуются свои условия, иной раз шокирующие чужаков, но ханны в этом не слишком отличаются от людей. А уж человечьих станции я перевидала достаточно, чтобы уяснить: кому что, а людям – выпить. У них без бара ни одна заправка не сможет полноценно функционировать, не говоря уж о техстанциях и космопортах. Ханны тоже это дело весьма уважают, хотя и в другом ключе – под обильную еду. Воин должен быть сильным. То есть это сами ханны так говорят, а на деле они попросту обжоры, в той же степени, как люди – пьяницы. Естественно, зона отдыха представляет собой средних размеров ресторанчик. Довольно-таки безликий, если не считать полного оперативного обзора – Pax в надире, бляшки охладителей над планетой мигают интенсивно-синим, космос расчерчен координатной сеткой, зоны патрулирования выделены зеленым, желтым, розовым и алым, и в каждой – белые треугольники патрулей… удобно, но не слишком уютно. Хотя дежурным уют как раз противопоказан. В общем, очень даже ничего для оборонного форпоста, и мне бы понравилось – если бы не сидящие там ханны. Как они на меня смотрели! Нет, я знала, что эта публика меня не примет, я доброй встречи и не ждала, но не настолько же! Ну, черная. Ну, полукровка… но не выродок, каким считают меня эти высокомерные типы! Я надеялась, что выгляжу такой же спокойной и деловитой, как мой провожатый, но внутри у меня все кипело. Если они считают себя лучшими, зачем вообще звать на помощь посторонних! А уж если позвали, почему не изобразить хоть видимость вежливости!

Выдача заказов оказалась автоматической. Меня это здорово порадовало, хоть я и не собиралась проедать свои заработки; я вспомнила Чака и немного успокоилась: пусть их задирают носы, все равно они тупицы, они зациклились на оружии и прошляпили такое… я-то знаю, за что буду работать. Мы подошли к нише выдачи пайков, и мой провожатый предложил проверить, внесли меня в списки или еще нет. Я сильно подозревала, что в данном случае хваленая оперативность ханнских службистов подведет, но ошиблась. Контроллер считал с моего жетона код-пароль, в нишу хлопнулся пакет – не слишком объемистый, ну да ладно, поглядим сначала на содержимое, – в окошке счетчика высветилась дата.

– Можно брать вперед? – уточнила я.

– За два дня, – в официальном топе офицера прорезалось удивление столь безграничной тупостью. – Еще есть вопросы?

– Есть, – мстительно подтвердила я. – К командору. Он грозился дать мне подробнейшую вводную тотчас по прибытии.

– Любой здесь считается прибывшим только после инструктажа, – отбил выпад офицер. – Ты заметила, что в посадочном модуле вместо дверей?

– Разумеется, – подтвердила я. Широкие и ничем не прикрытые, не мешающие сбору по тревоге проемы являлись общепринятой нормой и не выглядели чем-то особенным – уж во всяком случае, не настолько особенным, чтобы заострять на них внимание.

– Хорошо, – офицер словно не заметил моей иронии. – Все же у нас встречаются двери. Закрытые. Открыв любую из них, ты потеряешь статус наемника и станешь нарушителем. Со всеми последствиями. Предупреждение сделано, Три Звездочки.

– Предупреждение принято, офицер, – я позволила себе непочтительно фыркнуть. Ханн в ответ посмотрел на меня в упор и рыкнул:

– На этом все. Командор придет сюда через четыре минуты. Успешной службы.

После чего, отрапортовав в наручный коммутатор: «Третий пост: прибыла капитан Три Звездочки», он развернулся и пошел прочь. У-уу, хмырь! явно рад отойти от меня как можно дальше. Я плюхнулась за ближайший свободный столик. Вокруг сгущалась нехорошая тишина: похоже, мое появление всерьез испортило гвардейцам аппетит. Ладно, подождем.

К счастью, командор Рлайммау не опоздал.

Появление командира высшего ранга в посадочном модуле, судя по полному отсутствию реакции на него у сидящих за столиками воинов, являлось делом вполне обыденным. Ну, мне что… меня больше порадовало обращение ко мне командора как к ничем не примечательному контрактнику. Никаких эмоций, кроме сдержанного удовольствия по поводу моего появления: «Наконец-то, Три Звездочки! Не думал, что твой ремонт затянется настолько». Похоже, он всерьез считает, что еще один патруль может улучшить оборону… а это значит: либо не умеет воевать – что невозможно для ханнского командора в принципе! – либо утаивает от меня что-то важное. Вот уж точно, информация – лучшая из валют! Вокруг Pax, сдается мне, махинации с этой валютой крутят все, кому не лень. Да и я, собственно, не исключение. Придя к этому очевидному выводу, я решила считать инструкции командора не только обязательными для исполнения, но и разумными: уж он-то, несомненно, знает, чего хочет.

Жаль, что возникшая у меня симпатия к командиру не помешала замечать его подчиненных. Вот уж где ни намека на сдержанно-холодноватую корректность Рлайммау! По репликам, явно намеренно сделанным недостаточно тихо, я прекрасно уяснила: мое присутствие оскорбляет здесь всех без исключения. Как и тот странный факт, что нанятая ради блажи знаменитого администратора шваль претендует на звание воина.

Уже к середине инструктажа все мои сомнения по поводу этого контракта превратились в откровенное сожаление. Зачем, спрашивала я себя, зачем я ухватилась за предложение Администратора Или-Раан? Как могла не подумать сразу, чем обернется работа на ханнов?! Слишком много грубых взглядов, слишком откровенное неприятие… меня ждет тяжелый год. И ничего уже не изменить, не переиграть! Остается только уйти с головой в работу, ведь патрульному, в конце-то концов, платят от времени налета, и я не для того здесь, чтобы выяснять отношения с рыжими зазнайками, куда лучшим выходом будет повернуть эту отвратительную ситуацию себе па пользу и заработать на ней по максимуму. Вот только спокойствия что-то не прибавляет ослепительная перспектива рубинового заработка…

Командор тоже почуял установившуюся атмосферу. Прервавшись на полуслове, он встал, окинул присутствующих грозным взглядом и рыкнул:

– Воины! Со мной здесь Зико Альо Мралла, наш новый соратник. Запомните и передайте другим – ближайший год она проведет с нами и будет сражаться за нас, и все должны помнить только это.

Ну-ну. Значит, пусть пройдет год, а уж потом, если кто так хочет, можно дать волю эмоциям. В том случае, конечно, если все заинтересованные стороны еще будут живы. Ладно, уж чего-чего, а дисциплины у гвардейцев не отнять, так что до открытой стычки может и не дойти.

Разжевав мне наконец все тонкости предстоящей работы и вручив местную навигационную сетку, командор ушел. Я тоже не собиралась задерживаться в зоне отдыха, нечего мне здесь делать. Паек получила, инструктаж прошла, пора на «Мурлыку». Я двинулась к выходу. Наивная! Путь мне преградили сразу же.

– Выпей с нами, Три Звездочки. – Ну конечно! Ссору затевать после предупреждения командора весьма рискованно, а вот попытку сойтись поближе в вину не поставят. – За возобновление знакомства.

За возобновление? Я напрягла память… ну конечно! Вот только его мне и не хватало для полного счастья! Воин с пятой точки, тот самый, что пытался задержать меня в «Пристанище старого пирата». Я так здорово смылась тогда от него, спасибо достопочтенному лэмми… как раз без этого знакомства я обошлась бы с превеликим удовольствием.

– В кредит не пью.

Он подцепил когтем ремень шорт, словно обращая внимание на персональную выставку оружия… ну так я ее еще в «Пристанище» рассмотрела! В мягком голосе завибрировали опасные нотки:

– Разве я не сказал, что угощаю?

– Угощение можно принимать от друзей, – я сощурилась и прижала уши, показывая: уж он-то мне не друг! – Отойди с дороги, воин, мне пора идти.

С точки зрения профессиональной этики мой выпад не выдерживал никакой критики. Но и лучшие из лучших не всегда придерживаются негласных заповедей нашей профессии (а уж новички сплошь да рядом и вовсе о них не подозревают!), так что я не собиралась упрекать себя за неоправданную грубость. После такой-то встречи! Хотя следовало бы помнить, что первое назначение этих самых заповедей – обеспечение личной безопасности. В том числе, и не в последнюю очередь, предотвращение конфликтов при общении с представителями иных культур. Вот и ханн, поначалу настроенный всего лишь недружелюбно, оскорбился и вздыбил шерсть:

– Хочешь сказать, мы тебе не друзья?

Кажется, моя шерсть тоже встала дыбом: а что, друзья, что ли?! Видали мы таких друзей! Сейчас я все ему скажу, коту спесивому, мерзостному, сейчас…

– А со мной выпьешь? – сквозь душное облако агрессии прорезался пряный запах трила, упругий прохладный щуп обвил мои плечи тугим кольцом. Я повернула голову и встретила спокойный, благостный взгляд передней пары псевдоглаз первого в негласной иерархии свободных капитанов.

– Это большая честь для меня, капитан Телла. – Неслыханная честь, я бы сказала… честь, которой даже такой не вполне обычный новичок, как Три Звездочки-дубль два, не удостоится без веской причины. Я изо всех сил попыталась успокоиться: беседа с Теллой может аукнуться куда более серьезными последствиями, чем свара с любым из здешних вояк, и не мне отступать от профессиональной этики в присутствии монстра из монстров.

– И ты, воин. За знакомство, – не дожидаясь ответа от ничтожества, каким является для ветеранов-контрактников любой кадровый рангом ниже командора, трил повел меня к свободному столику. Я оглянулась – ханн молча шел следом, шерсть его улеглась, гонор улетучился, и больше всего к нему сейчас подошло бы определение «присмиревший». С чего бы?..

– Вода, сливки, коктейль. По два. – Телла не потрудился достать свой жетон, однако заказ принят и выполнен мгновенно; видно, здешняя автоматика уже отличает его голос.

– Я слышал кое-что о тебе, капитан Телла, – воин схватился за коктейль, и я снова удивилась: что же могло настолько выбить из колеи гордеца-ханна? За Теллой не числится особых подвигов, он, как любой трил, «всего лишь» (чего не дано многим и многим!) мастер своего дела. «Крутой профи», как говорят люди.

– В настоящий момент меня интересует, что ты слышал о капитане Три Звездочки.

– Об этой? – Шерсть ханна вздыбилась и сразу же улеглась, забавно, он изо всех сил пытается контролировать эмоции, вот не ожидала! – Только то, что она дочь изменницы и негодяя. Видно, среди наемников перевелись стоящие воины, раз командор не нашел никого лучше.

Жаль, что он не попытался подумать своей башкой, прежде чем говорить такие вещи! Я зашипела. Не будь здесь Теллы… но он здесь, и левая пара его псевдоглаз смотрит на меня с явственным любопытством, и чего я точно не хочу, так это терять лицо перед ним. Я с усилием втянула когти и потянулась за сливками. Что мне до грубияна из кадровых, когда довелось сесть за один стол с капитаном, которого отец считал лучшим.

– Потому ты и не стала с ним пить?

– Угу, – сквозь зубы согласилась я. Злоба еще кипела, выбрасывала в кровь боевые гормоны, я чувствовала вздыбленную шерсть и прижатые уши, когти просились наружу…

– С твоей стороны непрофессионально реагировать на чувства, Три Звездочки.

– Знаю, Телла. – Я выдохнула, почти через силу отхлебнула сливок. Проглотила, почти не почувствовав вкус.

– Ты молода, – примирительно заметил трил. – Когда твой отец был столь же молод, разговоры о самоконтроле повергали его в искреннее недоумение. Что не помешало ему стать великим капитаном.

– Великим? – подал голос ханн.

– Воистину. К сожалению, мало быть великим, чтобы обмануть судьбу. Мало даже быть профессионалом, а он быстро стал лучшим из профессионалов.

– Лучшим после Теллы и, может, Старого Черта, – пробормотала я, не успев приказать себе заткнуться. – Сам он говорил так.

– Мы сталкивались с ним… да, восемь раз. Дважды верх остался за мной. Только дважды. Он быстро перестал быть дилетантом, и обычно ему везло. – Зеленоватая, похожая на тупой конус противометеоритной пушки трилья голова дернулась: воспоминания, похоже, вызывали в Телле сложные чувства. – Те шесть поражений, что принял я от него, вспоминаются без горечи. Три Звездочки был достойным противником. Он и партнером был достойным, а это качество заслуживает куда большего уважения. Мне довелось поработать с ним вместе. Наш дуэт получился в высшей степени профессиональным, и сейчас именно это заставляет меня сожалеть о нем. Тебе не нравится наш разговор, воин?

– Что ему везло, это верно. – Ханн взялся за второй коктейль, с виду абсолютно спокоен, только смотрит на меня недобро, и длинные черные вибриссы нервно подрагивают. – И негодяям везет. И среди негодяев случаются профессионалы. К сожалению.

– Мама любила его, – зарычала я, уставившись ему прямо в глаза, наглые, ярко-медные глаза уверенного в своей правоте и силе бойца. – А я любила их обоих. Любому из нас может выпасть прикрывать другого в бою. Подумай об этом, прежде чем говорить гадости о моих родителях! Я сюда не напрашивалась. Вы меня пригласили, так веди себя достойно!

– У девочки профессиональный подход, но эмоции подводят, – огорченно сказал Телла. Правые щупы легли на мои руки, левый передний обвил мощную шею ханна. Всего на несколько мгновений, но этого хватило нам обоим. – Накануне битвы не приличествуют раздоры. А посему выпьем наконец за знакомство. Будет ли нам оказана честь узнать твое славное имя, воин?

Уши воина дернулись, клыки клацнули. Положенный по протоколу ответ он почти прошипел:

– Мира Ран Шфархов. За знакомство, Телла. За знакомство, Три Звездочки. – Прожегший меня взгляд не давал надежды, что Мира Ран отвлечется от славных свершений ради того, чтобы прикрыть в бою существо со столь сомнительной родословной.

– За знакомство, Мира Ран Шфархов. – «Сто лет бы не знакомиться», продолжила я мысленно, отхлебывая явно синтетические сливки. – За знакомство, Телла. Вот не думала, что приведется так запросто поговорить.

Капитан Телла молча качнул головой – старшему не обязательно отвечать. Кончик левого заднего щупа всасывал воду, по зеленоватой, похожей на мягкую резину коже пробегали почти незаметные мелкие волны, а трил глядел нам в глаза – мне, Рану и, наверное, кому-нибудь сзади, кто слушал нас. У трилов нет мимики, их псевдоглаза не подходят для выражения чувств, но Телла мотается по Галактике куда больше лет, чем любой из присутствующих живет на свете, – и умеет продемонстрировать свое отношение, если в том возникает нужда. Не слишком приятно почувствовать себя капризным ребенком под мудрым стариковским взглядом…

Переключись разговор на профессиональные темы, я бы ушла успокоенной. Но Ран, допив коктейль, сослался на дела и исчез, и никто не подсел на освободившийся стул. Всё зря. Здесь меня не примут. Может, ханнские понятия о воинской чести и не дадут кому-то из них всадить в «Мурлыку» пару торпед, если доведется вместе драться. А может, наоборот.

– Зря я согласилась на этот контракт. – Кулак сжался на опустевшем пакете, и на пластик стола осыпалась кучка неровных полосок.

– Но ты все же согласилась, – укоризненно произнес Телла. – И должна принять последствия с честью. Твоему отцу приходилось попадать и в худшие условия.

Откуда бы такая осведомленность…

– Капитан Телла, ведь вы не были друзьями?

– Никоим образом. Так уж вышло, что чаще мы сталкивались, выступая за противоположные стороны. Именно поэтому я многое могу сказать о твоем отце, девочка.

Я медленно кивнула. «О противнике нужно знать все» – как и прочие правила трилов, это почиталось отцом за непреложное руководство. У кого ж еще учиться… мне очень повезет, если Телла хоть иногда будет вот так сидеть со мной, небрежно роняя замечания…

Трил встал, смахнул остатки наших посиделок в утилизатор и не предложил даже, а приказал:

– Пойдем, Три Звездочки. Тебе неуютно здесь, и хорошего разговора не выйдет, а я должен узнать тебя получше. Нас ждет тяжелый год, Зико Альо Мралла. А здесь нет никого, с кем я смог бы работать в двойке. Может, с тобой получится.

Как ни странно, предложение Теллы – куда более лестное, чем приглашение отметить знакомство! – меня почти не удивило. Ему видней, с кем работать; и, говоря по правде, лишь одно казалось мне по-настоящему важным: уйти наконец из-под внимательных, поднимающих шерсть на загривке взглядов.

– Как ты думаешь сражаться рядом с ними, Три Звездочки? – Телла, мне показалось, тоже балансировал на грани… что ж, наверное, и у трилов нервы не стальные.

– Так же, как я обычно сражаюсь, – фыркнула я, – внимательно глядя во все стороны сразу. И если кто-нибудь из них случайно позабудет, что я на его стороне, пусть пеняет на себя. Получит той же валютой.

Наверняка здесь понатыкана чертова уйма жучков, ну да пусть знают. Глядишь, будут со мной поосторожнее.

– Естественное побуждение, но небезопасное, – трил довольно удачно скопировал мое фырканье. – Решено, будем работать в двойке. По крайней мере, у нас с тобой нет причин для взаимной ненависти, а это уже немало.

Мы вышли в ремонтный ангар, я невольно поморщилась, представив, каково ремонтироваться в таких условиях. А ведь придется! Работать с Теллой…

– Почему вдруг, Телла? В честь чего?

– Ты не согласна?

– Конечно, согласна! Любой бы согласился! Просто странно как-то…

– Ничего не вижу странного, – Телла снова фыркнул. Я вспомнила: использование трилами чужих звуков – признак симпатии к собеседнику. Лестно, конечно… – Все просто, Три Звездочки. Работать этот контракт в одиночку неэффективно, а другой пары я здесь не найду. Дельный новичок – это, знаешь ли, лучше, чем давно знакомый ветеран, норовящий тебя подставить. Не побоишься пустить меня на свой корабль, напарница?

– Пойдем, напарник. – Я нервно засмеялась. Телла – мой напарник?! Ну-ну…

3. Созидатели и сторожа

Отец как-то признался, что во времена его детства профессия космического капитана была для мальчишек романтической мечтой. Что ж, не полети отец искать мечту, меня б и на свете не было; но трезвый и деловой подход трилов ближе к истине. Вот я, капитан с первым в жизни контрактом… то, о чем отец в моем возрасте только мечтал. И что? Время тянется бесконечно, как лента Мебиуса, подсовывает одно и то же изо дня в день: долгие, выматывающие облеты, однообразные короткие разговоры, одинаковые пайки… нудно и муторно, и вовсе не пахнет никакой такой романтикой.

Мы, Телла и я, работаем с пещерниками. Их база, плавно ползущая точно под ханнской станцией, напоминает мне огромный мыльный пузырь, обмотанный искореженной, местами проржавевшей трубой, – глупая, но навязчивая ассоциация, впервые возникшая от переменчивого, пронизанного огнистыми всплесками освещения. А может, не от освещения вовсе, а от контраста с почти неуязвимой черной крепостью, прикрывающей сверху хрупкое жилище технарей и ученых, прозванных гвардейцами Совета Семей «слепышами», настолько уязвимое с виду – когтем задень, кажется, и лопнет. А изнутри видны звезды, и корабли, и Pax – огнедышащий новорожденный мир.

Мне нравится смотреть на Pax с базы пещерников. Особенно если рядом зависает, быстро и мелко трепеща огромными кожистыми крыльями, собравшийся на вахту техник – вахтовые отличают нас с Теллой и всегда готовы поболтать о любимой работе. Очень быстро я начала разбираться в тонкостях пейзажа. Вторая стадия охлаждения только началась, тонкая гранитная корка то и дело лопается, прорывается языками базальтового расплава и фонтанами гейзеров, и девять охладителей на низких орбитах собирают, преобразовывают и тратят энергию в немыслимых количествах. Вахты на охладителях – самая опасная часть работы… Во время первой фазы охладители рушились вниз с пугающей регулярностью. Но тогда они управлялись автоматикой, а сейчас идет работа более тонкая, требующая непосредственного присмотра.

Конечно, пещерники усилили надежность постов, и пока жертв нет. Но все равно мне трудно представить, как можно спокойно жить на плывущем по самой низкой из устойчивых орбит мыльном пузыре. Как хладнокровно наблюдать, фиксировать и изучать движение раскаленного каменного океана, зная, что в один прекрасный день он может добраться до твоего мыльного пузыря и поглотить его… Я бы предпочла видеть ту преграду, что пусть ненадежно, но отделяет меня от смерти. Слепыши-пещерники не пожелали создавать иллюзию уютной защищенности. Они храбры… на мой взгляд, куда храбрее своих вооруженных до зубов сторожей. Когда-то Народ Пещер сделал своей политикой открытость и с тех пор придерживается ее в большом и в мелочах. А каково это – открытость, когда нет ни армий, ни крепостей, и всякому видно, как ты слаб?

Здесь живет администратор Или-Раан, отвергнув положение нежеланной гостьи на боевой станции. Здесь нет арсеналов, зато можно раздобыть запчасть, с которой вышла накладка у ханнов. Здесь мы с Теллой получаем пайки для дежурных техников и запасные блоки к излучателям, сменные пластины отражающего покрытия и всякое прочее, что оказывается вдруг необходимым. Мы развозим этот необременительный груз по охладителям – два поста на вылет, – и техники встречают нас, как дорогих гостей.

Управляемся быстро: разгрузиться, помочь с наружным ремонтом, взять отработавшие энергоблоки и чипы с новыми данными. А быстро улететь удается редко. Техники скучают по общению, и стыдно улетать, не поговорив хоть недолго… Pax мешает связи, база и посты обмениваются информацией через курьеров, а курьеры – мы двое. Только. Никто из подчиненных командора не поджаривается над самой атмосферой. Чем занимаются другие контрактники, я не знаю. И не хочу знать.

В ханнской зоне отдыха со мной не заговаривают иначе как по делу. Я тоже стараюсь не замечать рыжих бестий без крайней необходимости. Смешной обоюдный бойкот; мне, правда, не смешно. Первое время я бесилась, а потом уговорила себя думать, что мне все равно. Я сюда работать нанялась, а не дружески общаться, и я работаю, а остальное несущественно. Так я думаю, заставляю себя думать именно так, хотя и не верю… бррр, ну и бред! А проклятое время тянется, растягивается, длится… и когда же, когда я перестану натыкаться взглядом на мрачные кошачьи рожи?!

Я бросила отсчитывать дни. Мы возвращались, выжатые досуха, ели, спали, проверяли свои корабли и шли на следующий вылет… изо дня в день, из ночи в ночь. Каждая смена вахт означает дополнительный рейс, и поначалу меня сводила с ума их абсолютная нерегулярность. Но довольно скоро и эти рейсы вплелись в общий монотонный круг и перестали отмечаться сознанием. А что не остается времени отдохнуть, так это и лучше: некогда ни вспоминать, ни думать о постороннем. Монотонность отупляет, низводит до уровня умного, но бездумного автопилота. Иногда хорошо пожить автопилотом…

Когда монотонность прорвалась давно ожидаемой «особой ситуацией», я оказалась совсем к этому не готова.

Охладитель падал плавно и незаметно. На первом витке падения потеря высоты казалась незначительной и легко восполнимой, однако попытки вахтового выровнять полет самостоятельно привели лишь к окончательному отказу перегревшихся двигателей. Разумеется, все эти подробности стали известны после официального разбирательства. А сейчас оставалась еще надежда, и база всеми резервами мощности пыталась перехватить управление хоть на пару секунд… возможно, у них получилось бы, будь пост в тот момент прямо под базой, но он уходил за Pax. Возможно, получилось бы на втором витке, потеряй охладитель чуть меньше высоты. Во всяком случае, экипаж базы верил, что получится, иначе почему бы им сразу не позвать нас!

Неотвратимость падения поняли к середине третьего витка.

Дежурные, как положено, доложили ситуацию Администратору. Или-Раан, естественно, перекинула проблему командору. Командор запустил сообщение на оперативные экраны.

Мы тогда как раз вернулись с вылета. Я могла бы и не ходить в зону отдыха, нечего мне там делать, но Телла под осмотр и дозаправку начал объяснять мне смысл драконьих поправок к Таможенному Кодексу и предложил продолжить за выпивкой. Мы сели за столик у оперативного экрана, Телла заказал свои обычные две воды и сливки для меня. Несколько минут заслуженного отдыха… тут-то и появилась эта картинка.

Нам не пришлось вставать. Только поднять глаза – и смотреть. Серо-багровый пузырь далекой пока поверхности и мигающий тревожным алым огоньком значок поста. И – алым же пунктиром – расчетная траектория падения. Скорость. Ускорение. Время. Время, отпущенное вахтовому технику на ожидание смерти. Не очень долго.

Я ощутила толпу за спиной. Наверное, половина дежурной смены смотрит сейчас в этот экран. Может, они и думают о том же, что и я. Не очень долго, но может хватить.

Нет. Они думали о другом. Они заспорили о причинах отказа, перескочили на недостатки слепышачьих движков и на замедленную реакцию слепышей-пилотов. Уж помолчали бы! Если у пещерников замедленная реакция, то я не капитан, а огородник!

– Тихо, все! – Мира Ран Шфархов с грохотом прилипнул стул к нашему столику и с не меньшим грохотом сел. – Давайте послушаем, что думает об этом капитан Телла.

Телла ответил равнодушно, не отрываясь от воды:

– Думаю, вахтовому, что там внутри, сейчас жарко.

– Ну, он знал, на что шел, мир праху его.

– Пещерники не дадут ему упасть, – вмешалась я. И кто за язык тянул?!

– Да что они могут сделать? – Ханн презрительно фыркнул.

– Смешной вопрос, Мира Ран Шфархов, – меня понесло, даже явно неодобрительный взгляд сразу двух пар псевдоглаз Теллы не помог заткнуться. – Пошлют корабль на выручку, иначе зачем здесь вы?

– На выручку? – Мира Ран Шфархов посмотрел на меня сверху вниз и снова презрительно фыркнул. – Туда?

– Туда, воин. – Я не преминула фыркнуть в ответ.

– Так, может, вызовешься добровольцем? – Пренебрежительный тон ханна ясно дал понять, сколь мала, по его мнению, вероятность подобного события. Щуп Теллы обвил мою руку, сжал и отпустил. Я странным образом успокоилась, и теперь перепалка казалась скорее забавной, чем обидной.

– Я работаю по найму, – усмехнулась я, поглядев ему прямо в глаза. Пусть побесится.

– Ну и что? – Удивительное дело, Мира Ран Шфархов не поддался на мою провокацию. Тоже, что ли, успокоился? Или – и не заводился, а задевать меня для него всего лишь спорт или забава?

Я пояснила усвоенным от Теллы равнодушным тоном:

– Контрактник не может отказаться от поручения, но действовать без приказа тоже не может. Право выбора есть у тебя, воин. Но не у меня.

– Когда боишься подпалить усы, что может быть лучше солидного прикрытия, – протянул Ран. – Такого, как контракт, запрещающий действовать без приказа. – Кто-то позади нас выпустил смешок, и ободренный поддержкой своих Ран продолжил: – Должно быть, приятно глядеть на чужие подвиги с безопасного расстояния?

– Не знаю, воин. – Я сокрушенно вздохнула. – Может, расскажешь? После того как мы покончим с делом, а? У тебя-то будет шанс испробовать это удовольствие. Хороший командир не пошлет на верную смерть кадрового, когда под рукой есть контрактник. Нас для того и нанимают.

– Совершенно справедливо, – подтвердил Телла, – и лезть в пекло придется тебе, Альо. Поскольку в моем контракте экстремалка идет с пятикратной премией, а у тебя обычный двойной тариф с накруткой за риск. Конечно, для новичка и такие условия за счастье. – Телла фыркнул, кончик щупа хлестнул по краю стола. – На твоем месте, Альо, я бы уже снимал вооружение.

– Ты прав, Телла, языки почесать можно и после. Счастливо оставаться, Мира Ран Шфархов! – Я встала, оглядела столпившихся перед экраном воинов: – Мне по головам прыгать?

Как ни странно, они расступились, и желающих съязвить в ответ не нашлось. Знали, что правду говорю: им не лезть в пекло, пока есть мы; а каково гордому ханну прятаться за чужие спины?! Гвардейцы… Ну, мне-то любой исход популярности не добавит… и не надо. На рыжих бестиях свет клином не сошелся. Отработаю контракт – и никакие деньги не соблазнят меня снова вляпаться в их компанию.

Конечно, я оказалась права, и Телла тоже. Лететь на падающий пост выпало именно мне. Командор послал бы Теллу, его корабль лучше приспособлен к атмосфере… но вылет не боевой, так что решение утверждает Администратор. Или-Раан умеет считать…

Подсвеченный багровыми сполохами мыльный пузырь станции уходит за горизонт высоко надо мной. Уравниваю скорость, охладитель уже на контактном расстоянии, сверкает и переливается всеми оттенками огня. Посылаю запрос. Тишина. Атмосфера пока разреженная, маневрам не мешает, но мы идем вниз, вниз… Переключаюсь в режим абордажа, рывок – и «Мурлыка» с охладителем слеплены люк к люку. Остается поставить мембранный фильтр и войти.

Легко сказать – войти! Люк поста не открывается навстречу спасению, вахтовый на связь не выходит, и вообще, впечатление такое, что «Мурлыка» поймала не напичканный аппаратурой охладитель, а безжизненный кусок металла. Лучшим выходом было бы вытащить охладитель на орбиту и там с ним не торопясь разобраться. Вот только кораблик для такого маневра нужен – мощней моего раз в пятнадцать. У командора есть и помощнее, зло думаю я… только ханны не станут попусту гонять их над планетой. Ну и ладно. По крайней мере, пост – не тесный спасательный кокон, можно смело задействовать резак.

Вдвоем было бы быстрее, думаю где-то на половине следующего витка. Что ни говори, а усиленная отражающими пластинами броня охладителя не чета скорлупе кокона, луч резака берет ее медленно и натужно, чуть отклони инструмент от нужного угла – и вполне может срикошетить. А угол держать все труднее, из-под лазера дым, конечно, не валит, но испарения все же есть, и в глазах от них щиплет. Ох, сюда бы сейчас те полпроцента! У двигателей мощности хватит, могу хоть от самой поверхности взлететь… вот только перегрев начнется раньше! А пещерник, может, уже сейчас умирает…

Чертыхаюсь, мотаю головой: надо ж так отупеть! Да, жизнь в роли автопилота даром не проходит. Севшая батарея летит в сторону, подключаю резак напрямую к корабельным ресурсам. Сразу б догадаться, уже на пост бы входила! Что там, на посту? Полетела автоматика? Нет, вахтовый открыл бы люк сам. Механику заклинило? – так чего проще выйти на связь с пристыковавшимся кораблем! Но связи нет… значит, что-то случилось с основным компьютером поста и вспомогательным процессором… и с пещерником. Автоматика сдохла, не работают поля, нет защиты от жара, кроме брони, а при такой нагрузке отражающие пластины садятся быстро. А внутри куча бесценных для науки материалов, хорошо, если упакована и стоит на видном месте. И вахтовый, который ценнее всех материалов, потому что пещерники не считают разумным оплачивать прогресс жизнями. Они-то собирались охлаждать Pax в автоматическом режиме лет двадцать, без суеты, спешки и риска. На спешке настояли ханны.

Резак доводит дугу, я подхватываю вырезанный кусок люка, толкаю к потолку и прижимаю керамотексовой сеткой. Это пещерники перед самым выходом спроворили, им на исследования образец нужен, а у меня лишние полминуты уходят! Из отверстия пышет жаром, раскаленные края опаляют шерсть. Глаза щиплет все сильнее, текут слезы, да еще нос чесаться начинает и горло першит… вот уж вовремя! Чихаю, с трудом удерживаясь на ногах. Переключаю резак в режим рассеянного освещения, тусклый красноватый свет дает возможность оглядеться.

Вахтовый распластался на полу рядом с люком, ничком, в позе для пещерников вовсе даже не характерной, словно упал внезапно и не смог подняться. Он успел, кажется, все собрать – два ящика с меткой «на базу» стоят вплотную к выходу, я больно бьюсь ногой, чуть не падаю, равновесие удерживаю с трудом, но при этом обжигаюсь о край выплавленной дыры. Не капитан, а тридцать три несчастья! Отпихиваю ящики вбок, спертый воздух обжигает глотку, снова теряю равновесие… вместо падения сажусь на пол рядом с пещерником. Вот и хорошо… нам пора спасаться.

Потерявшие упругость крылья укутывают худое пушистое тельце мятым одеялом, обвисают, мешают ухватить как следует. Но ничего, ухватила, перекинула на «Мурлыку», прыгнула следом – и поразилась контрасту. Мой воздух не только холоднее, но и чище. Видно, где-то на посту оказался не слишком жаростойкий пластик. Да, великая вещь мембрана. Беру пещерника в охапку, бегом лечу в медкомплекс, успеть бы… Стряхиваю в ванну мордой в гель – возиться с крыльями времени нет. Ничего, жить будет. Если не упадем.

Перетащить ящики – пара минут. Отстыковаться – еще полминуты. Я рванула вверх по крутой дуге, охладитель как раз подходит к зоне вулканов, выбросы жидкой лавы огненными фонтанами подсвечивают ночь.

Потом, уже на станции, мне показали запись: толчок отдачи роняет охладитель вниз, скорость растет все быстрее, так быстро, что ускорение заметно и без подсказки титров, вот он уже теряется в столбе пара, в облаке пепла, а вот и лавовые выбросы начинают цеплять его… падение только угадывается, но достаточно отчетливо. Еще немного, и нам бы обоим не спастись.

На базе ждут. В тесный швартовочный ангар народу набилось под самый потолок, и не думаю, что хотя бы десятую часть их привела сюда работа. Хотя – такого оперативного приема мне еще не оказывали. Только люк сама и открыла. Штатный медик тут же уводит меня в свой отсек. Я не спорю – чую, надо. Всего-то пара минут в жаре начинавшего плавиться поста, было б о чем говорить! А глотку словно когтями дерет, да и голова подозрительно тяжелая. Конечно, я предпочла бы лично проследить за тем, что остальная толпа делает на «Мурлыке», ну да ладно. И так ясно – одна команда обихаживает два ящика свеженькой информации, другая – побывавший в нестандартных условиях корабль. И конечно, мед-блок тоже не обойден вниманием. Пещерники тем и хороши, что абсолютно предсказуемы. Ну и тем еще, конечно, что всегда ясно, можно ли им доверять в данную конкретную минуту в данной конкретной ситуации. Сейчас доверять можно.

Медик обихаживает меня, как родную. И это вполне естественно, учитывая, что я спасла одного из них от верной гибели – пещерники не любят терять своих. Я их понимаю. Но мне не до разговоров и не до лечения – такая навалилась усталость, что, кажется, спасти от нее может разве что немедленная смерть. И я вырубаюсь, падаю в сон, под воркование пещерника так хорошо спится…

Говорят, все хорошо, что хорошо кончается. Не знаю… «Мурлыка» простояла на базе пещерников четырнадцать стандартных часов. За это время медкомплекс привел в относительный порядок изрядно пропекшегося вахтового, дефектовщики проверили каждый миллиметр брони моего кораблика, а группа прибористов протестировала начинку и кое-что подладила. Что касается меня, то я спала. И даже почти выспалась. В общем, все в порядке, все довольны, разве что Телле пришлось сделать пару рейсов без напарника. Но, как сказал сам Телла, навестив меня, лучше остаться без напарника на день-другой, чем на весь остаток контракта.

Или-Раан не преминула лично сообщить об увеличении полагавшейся за операцию премии – жест, впрочем, не ее, а пещерников, усмехнулась Администратор. Ну, это и так ясно. Все хорошо, да. Только, опуская «Мурлыку» на швартовочную палубу боевой станции, я не верила в хороший конец. Не хотелось мне ни работы, ни pax-рубинов, ни уважения гвардейцев. Хотелось только пить, хотелось дико, невыносимо, и это казалось тем более противно, что ругать стоило только себя: кто мешал, входя на пост, надеть маску? Медик-пещерник, прощаясь, пообещал, что последствия отравления перестанут беспокоить часов через десять, максимум через пятнадцать. Хоть бы за эти часы еще чего не случилось, мрачно размышляла я, выпрыгивая на палубу. Возьму сейчас пару пайков и попрошусь у Теллы на отдых. До конца последствий.

– О, паленые усы идут!

Я притормозила на пороге зоны отдыха. Это что, в мой адрес шуточка? Не может быть…

– Хорошо поджарилась, Три Звездочки?

– Конечно, хорошо! От нее же до сих пор дымком припахивает, чуешь?

Ушам не верю! Чтобы мне и здесь устроили торжественную встречу?! Да нет, чего-то я недопонимаю, верно, совсем мозги притупились… недоспала. Плюхаюсь за ближайший свободный столик и выдыхаю:

– Воды… две, холодной.

– Что это с тобой? – Удивительное дело, Мира Ран Шфархов собственной персоной! Будь я немного в лучшей форме, обязательно бы съязвила на предмет наблюдения сверху за чужими подвигами. Но на ехидство нет сил, к тому же моя вода прибыла.

– Траванулась, – хриплю, хватая запотевшую бутылку. – Там пластик какой-то потек. Сейчас уже ничего, только пить хочется.

– Ну, пей, – хмыкнул Ран. Будто разрешил. – Лихо ты управилась. Знаешь, мы тут смотрели.

– Интересно было? – вяло интересуюсь я.

– Вот именно. – Ран встает: к столику подошел Телла. – Пока, Альо Паленые Усы. Телла, забрал бы ты ее отсюда. А то боевой дух роняет своим сонным видом.

– Воистину, – соглашается Телла. – Пойдем, Альо. Твой медблок давно освободился, и если тебе все равно, на чем спать, я предложил бы биогель.

– Ну и денек, – только и смогла выговорить я.

Не скажу, что после этого случая гвардейцы признали меня за свою: ханны слишком твердолобы, чтобы враз переменить сложившееся мнение. Но что-то изменилось. Мое появление в зоне отдыха не отмечается больше внезапной тишиной, а дежурный диспетчер вполне может вместо «Три Звездочки» вызвать «Паленые Усы». Эта кличка основательно ко мне прилипла. Потому, наверное, что не вызывает неприятных ассоциаций с капитаном Три Звездочки, объявленным когда-то вне закона Семьей Мраллау, а немногим позже занесенным в черный список Советом Семей. Как же, со знаменитой на всю Галактику кошачьей гордостью – и признать имя врага. И еще, кое-кто из них втайне надеялся, что я обижусь. Я долго этого не понимала, но Телла куда проницательней меня. Когда он решил прояснить для меня ситуацию, мне стало противно сначала, а потом – смешно. Я не настолько ханна, чтобы обижаться на прозвища.

Гвардейцы скучают. Еще бы – попробуйте-ка изо дня в день бдительно караулить совершенно пустое пространство. Через пару месяцев не то что заскучаете – волком взвоете. Не знаю, что происходит в закрытой для нас части станции, но посадочный модуль и зона отдыха все чаще оказываются тем самым местом, где какой-нибудь не в меру заскучавший герой может отмочить идиотскую шуточку для поднятия духа. С каждым днем выходить из корабля все опаснее. С каждым выходом все больше хочется раскромсать очередного шутника на кусочки.

Натянутые поперек проходов страховочные тросы быстро утратили прелесть новизны. Густо натертая смазкой палуба щекотала нервы крепче, а потому оставалась популярной дольше. Ругань очередного упавшего и довольный рев зрителей стали привычным звуковым фоном.

Не знаю, что за веселье в том, что после вылета нельзя расслабиться. После нескольких довольно неприятных падений я всерьез вознамерилась переселиться к пещерникам. Но Телла запретил категорически:

– Ты распишешься в собственной трусости и навсегда потеряешь шанс завоевать их уважение. Не психуй, Альо. А если их юмор тебя нервирует, так подкарауль очередного шутника за работой и завяжи ему усы тремя узлами.

Да, Телле хорошо! Чтобы трил потерял равновесие, надо всю станцию раскрутить волчком и на Рахалт кинуть! Ему можно принимать этот разгул идиотизма спокойно, а мне каково?!

– Переставай нервничать, Альо. И не с таким сталкиваешься, когда чаяния бойцов на хорошую драку долго не оправдываются. Бороться со скукой – наука, в которой не так легко преуспеть, как кажется новичку.

Я только фыркаю в ответ на очередное поучение. Ханны-то в науке этой преуспели, но, по мне, как-то не в ту сторону. Я нервничаю, да, и ничего не могу с собой поделать, но кто бы не психовал на моем месте?!

Телла вытаскивал меня за пайками чуть ли не силой. После тросов и смазки мы пережили короткое увлечение красящими минами. Как ханны клепали эту погань, я так и не узнала, но с действием познакомилась слишком хорошо. От удара в пол под ногами или в стену над головой безобидный на вид шарик взрывается и обдает жертву мгновенно сохнущей краской пополам с вонючим дымом. Я считалась заманчивой мишенью. Других контрактников почти не трогали.

– Радуйся, – утешал Телла. – Тебя стали замечать. Они примиряются с твоим присутствием.

«Радуйся»… Попробовал бы смыть краску с шерсти… и вонять потом растворителем!

Эпидемия прервалась на чихалках – распыленной в воздухе гвалховой пыли. Здесь весь интерес в том, что облачко гвалховой пыли остается компактным очень долго и обозначается в воздухе легким, на грани восприятия мерцанием. Тест на бдительность, который счастливчик Телла игнорировал, поскольку трилы на гвалх не реагируют. А я раз попалась. Чихала часа полтора, притом что почти сразу добралась до «Мурлыки» и с горем пополам впрыснула себе антидот. Думала, так и сдохну, чихая.

Так вот, эпидемия прервалась на чихалках – после того, как командор поймал одного деятеля на месте преступления. Над деятелем при полном параде провели церемонию символического обесчещивания – «за намеренное снижение боеспособности», если унизиться до цитирования обвинения. Я тихо злорадствовала. Народ притих. Разговоров в зоне отдыха почти не стало – дежурная смена в полном составе молча и сосредоточенно работала челюстями, поддерживая боевой дух. Думаю, вкуса еды они уже не различали; а меня при одном взгляде на их вялые морды пробирала тоска.

Зато у пещерников можно расслабиться, и я при любой возможность задерживаюсь у них. Пещерникам не до скуки. Техники, ремонтники и наладчики давно смонтировали охладитель взамен упавшего, а теоретики и вычислители все пытаются как-то объяснить причину сбоя. То есть причина-то ясна с самого начала – локальный перегрев; но каким образом?.. Насколько я поняла после длинной беседы с ответственным за безопасность – есть среди пещерников и такой – в рамки естественных причин этот случай никак не укладывается. Конечно, при таком проекте никто от диверсий не застрахован, но ведь посторонних здесь никого – а из постоянного персонала наибольшее подозрение вызываем я и Телла. Поскольку подозревать кого-то из пещерников – чистый абсурд и нонсенс, а ханны, равно как и остальные контрактники, к постам не подлетают.

Выслушав этот расклад, я впала в удивление, граничащее с полной прострацией. И слова-то на ум не идут, да и не умею я оправдываться, не провинившись. Зато Телла воспринял подозрения с обычным своим хладнокровием и не преминул заметить, что и его, и мои действия, как и все происходящее на посту и около, фиксировались – впрочем, как всегда, – следящей аппаратурой и никак не могли пройти мимо сознания вахтового. Вахтовый жив? Жив, подтвердил наш собеседник. В сознании? Да, разумеется. Так в чем же дело? Спросите его, и покончим с двусмысленностями.

Уже спрашивали, сообщил ответственный за безопасность. Всеми возможными в данной ситуации методами. И что? Да ничего! Впрочем, если бы не привезенные капитаном Три Звездочки материалы – а в них оказались, в числе прочего, данные текущей диагностики защиты поста, – никаких сомнений в случайности приведших к трагическому происшествию неполадок не возникло бы вовсе, так что высказанные им подозрения даже ему самому кажутся несколько странными. Засим последовали извинения, еще одна благодарность в мой адрес и просьба поделиться более правдоподобными идеями, буде они появятся.

Нет, этот народ мне определенно нравится!

Мы с Теллой работаем так же, как раньше: пещерники не подняли охладители выше и не сняли с них посты операторов. Насколько я понимаю, вахтовые не возражали. И что интересно – если до злополучного падения возможность аварии с охладителем обсуждалась ими довольно часто, теперь разговоры на эту тему стали дурным тоном. Не знаю, почему; но мне это понравилось. Я и так слишком часто представляла себе весь ужас, выпавший на долю падавшего техника. Когда работаешь, не стоит задумываться о том, что может с тобой случиться.

Ни о каких подозрениях речи больше не шло, и я не заметила никаких перемен в отношении к нам пещерников и Администратора Или-Раан. Те же рейсы, те же грузы, те же разговоры с вахтовыми. Время снова замедлилось, и теперь я приняла это как должное. Хорошо, когда дни похожи один на другой. Потому что отличия могут означать чью-то смерть. Одной особой ситуации оказалось вполне достаточно для того, чтобы возлюбить рутину.

Охладители трудятся вовсю, хотя по виду Pax я бы не сказала, что от них есть хоть капля толка. Но из меня тот еще специалист; а один из вахтовых обронил как-то, что научники довольны. А вскоре с охладителей начали запускать исследовательские зонды.

Я видела, как работают вахтовые с этими зондами – и зауважала их еще больше. Нет, зря ханны говорят, что у «слепышей» замедленная реакция. Информация с зонда идет в автоматическую запись, но самая важная обрушивается на оператора в режиме реального времени сразу из двух динамиков, не считая монитора, – и ее надо осмысливать мгновенно. Ну, почти мгновенно – настолько быстро, чтобы успеть, если нужно, скорректировать курс.

Зонд огибал вулканы, заглядывал в трещины и брал пробы там, где хотел оператор. Увидев эту виртуозную работу впервые, я поразилась. Настолько поразилась, что очевидный вопрос пришел в голову только тогда, когда «Мурлыка» отвалила от поста и взяла курс на следующий.

Но на следующем посту, принимая контейнеры с образцами для базы, я спросила:

– Послушай, почему это у тебя с базой связи нет, а с зондом есть?

– Другой принцип, – торопливо прочирикал вахтовый, – совсем другой, противоположный.

– Положительно противоположный, – ехидно пояснил Телла. – Принцип абсолютной секретности. Альо, научные сведения – не то, о чем целесообразно трезвонить на пол-Галактики. Мало ли кто перехватить может.

– Ничего себе! – Я снова представила падающий охладитель и обреченного на мучительную смерть вахтового, но в этот раз к адской жаре, вони и безнадежности прибавился исправный передатчик, которым нельзя воспользоваться. – Нет, я согласна, секреты есть секреты, но чтобы и на помощь не позвать! Вам не кажется, что это перебор?

– Не кажется, – опередил вахтового Телла. – Если с поста придет хоть один сигнал, молчание потеряет смысл. И, Альо, не вздумай ляпнуть на станции, что зондами управляют с постов. Это может взбесить Совет Семей, а мы с тобой не хотим потерять работу, верно?

– Еще бы, – согласилась я. – Мне прекрасно известно, на что способен кошачий вожак, посчитавший свою честь задетой.

– Я должен поблагодарить тебя за понимание и поддержку, капитан Телла, – встрепенулся вахтовый, – но должен и предупредить. Это и вправду очень секретно, чрезвычайно секретно. Я умоляю вас обоих молчать.

– Конечно, – подтвердила я, – уже решили. Да я бы и без предупреждения не проболталась. Хотя бы потому, что вообще с гвардейцами не болтаю.

– Не надо волноваться, – мягко выговорил Телла, – мы понимаем важность сохранения тайны.

Мы и в самом деле не говорили о зондах – до того самого дня, когда сменился умолявший нас молчать вахтовый. Его вывозила я, и он ни словом не напомнил о том разговоре. Я помогла ему выгрузить контейнер и сразу же повезла сменщика на следующий пост. А вернувшись на базу, в первую же минуту получила приглашение к ответственному за безопасность.

4. Напарник

Со мной навязывается провожатый, хотя я прекрасно помню нужные коридоры, а пещерники на базе практически не имеют свободного времени. Естественно, начинаю нервничать. На прошлые встречи «по вопросам безопасности», оказавшиеся для меня не слишком приятными, я все же приходила самостоятельно.

Впрочем, провожатый запархивает в нужную дверь первым, и, когда я захожу следом, чирикает что-то хозяину кабинета. Вряд ли секретничает: разговорник всегда со мной, могу посмотреть запись с переводом, как только вернусь к себе. Про мой разговорник вся база прекрасно знает, поболтать-то любим…

Я немного успокаиваюсь. Да и Телла тоже, оказывается, здесь, а с его опытом и самообладанием можно не бояться каверзных собеседований. И, как правило, он дает себе труд присматривать за мной в подобных ситуациях. Как же, напарник и учитель… Сейчас Телла сидит за откидным столиком, устало опершись о переборку, и тянет воду сразу из двух бутылок. Меня ждут сливки, это приятно: помнят, что после двух подряд вылетов, и заботятся. А сам ответственный за безопасность завис точно в центре огромного кабинета, подрагивает крыльями – и кажется глубоко погрузившимся в собственные мысли.

Я подсела к столу, пригубила сливки. Ого, натуральные! Прием по высшему разряду.

– Телла, ты не знаешь, чего ради нас оторвали от работы?

– Я хочу поговорить с вами, – ответил вместо Теллы хозяин кабинета. – Только и всего. – Он говорит без разговорника, на триали-простом, быстро, прищелкивая, выговаривая слишком жестко – но понятно.

Для невинного разговора приглашение было слишком уж настойчивым, подумала я. Но, с другой стороны, это его право. Мы здесь наемные работники, а он – представитель стороны работодателя. Я кивнула: хочет, так что ж – пусть говорит.

– Несколько часов назад я узнал об интересе капитана Три Звездочки к проблемам связи.

Вот оно что. Могла бы сразу догадаться.

– Полагаю, вам повезло. – Покончив с водой, Телла соизволил вступить в разговор. – Очень повезло. Я бы даже сказал, невероятно повезло. Администратор Или-Раан могла нанять другого капитана. Не столь молодого и бесхитростного – прости, Альо. Понимающего, что на подобной оплошности – а со стороны ваших техников большая оплошность работать с зондами при посторонних! – можно легко подзаработать на стороне. И, вероятно, имеющего готового покупателя на такого рода секреты.

Возможно, неторопливая речь моего напарника не прозвучала откровением для безопасника, но меня эти рассуждения покоробили. Наверное, я не смогла остаться достаточно спокойной, потому что Телла снова извинился, а пещерник заметил, что у нас последние дни слишком напряженный график и пренебрегать отдыхом не вполне разумно. Я промолчала. Я просто не знала, что можно сказать в столь идиотской ситуации. Но Телла, похоже, знал.

– Осмелюсь заметить, что капитану Три Звездочки повезло не меньше. Многим приходится нарабатывать опыт в куда худших условиях. И – простите, дорогой друг, я вас перебил.

– Я хотел сказать, что успел убедиться в сохранении тайны и благодарен за молчание. Однако только откровенный разговор с вами может обеспечить мне спокойствие в дальнейшем. Я кое-что знаю о тебе, Телла, поэтому иду на этот разговор с надеждой на понимание. Я, к сожалению, ничего не знаю о капитане Три Звездочки. С сегодняшнего дня меня перестал устраивать весьма поверхностный уровень нашего знакомства, и я намерен исправить сей прискорбный факт.

– Ваше право, – буркнула я. – Хотя лично мне ваш поверхностный уровень кажется каким угодно, только не поверхностным.

– Я понимаю, какое впечатление осталось у тебя от нашей прошлой встречи. Но пойми, капитан, – это моя работа. Я отвечаю за безопасность, а ты – один из факторов, способных нарушить стабильность. Я и так затянул с этим разговором – потому, в основном, что о твоей работе здесь ходят самые хорошие отзывы. Ведь это первый твой контракт, Три Звездочки?

– Первый. – Я мысленно встряхнулась и стала ждать подвоха. Смысла в подобном начале не больше, чем, скажем, в желании уточнить место рождения Теллы. Совершенно очевидные вещи. Вести важное расследование в настолько несерьезной манере?! Быть такого не может. Не может такого быть, значит, все не так. Значит, на мне пробуется хитрый подход. Это как раз очень даже может быть. И что дальше?

– Первый контракт… полагаю, это так, да не так. Столь замечательные рабочие качества не возникают на пустом месте. В тебе, Альо, – ты ведь разрешаешь обращаться по имени? Да? Благодарю, – так вот, в тебе ощущается не столько талант, сколько выучка. Да, неопытность очевидна, но несомненна и хорошая школа. Интригующее сочетание. Альо, меня чрезвычайно интересует начало твоей карьеры.

Я поняла, к чему он клонит. И мне пришлось приложить усилия, чтобы вовремя взять себя в руки. Я привыкла к презрению ханнов – презрению не ко мне лично, а к самому факту моего рождения. Я приняла как должное манеру Теллы время от времени сравнивать меня с отцом. Но для большей части остальных я – невесть откуда взявшийся новичок. И для пещерников в том числе, поскольку на Нейтрале я не имела с ними никаких дел, а ханны не обсуждают свои пристрастия с чужими.

И прекрасно, что не обсуждают. Пусть так и будет.

Не то чтобы я боюсь сказать. Чего бояться, заинтересованные лица без труда раздобудут нужную информацию. Для любой разведки подобные расследования – обычное дело. Просто не хочу говорить об отце с посторонними. Блонди не враждовал с ним – и, более того, иногда мне казалось, что они знают друг друга куда лучше, чем показывают… Телла уважал его и пользовался ответным уважением. Их сочувствие не унизительно. Ханны были его врагами, и их ненависть не прошла с его смертью – из чего я заключила, что не им удалось свести счеты с капитаном Три Звездочки. Но я знаю – стерпеть праздное любопытство будет выше моих сил. «Ах, так он ваш отец? А мать? Скажите пожалуйста, ну и ну, как интересно, и как вы собираетесь жить дальше?» Нет уж, увольте!

Не хочу понимать прозрачных намеков и отвечать на незаданный вопрос. Но все равно ведь задаст. Я сказала, возможно, грубее, чем следовало, но зато решительно:

– Моя карьера началась с той игры, после которой я подписала контракт с Администратором Или-Раан. На игре – если вдруг вы не в курсе – я сошла с дистанции после трех точек. Это все, что я могу о себе сказать.

– Сожалею, Альо, но мне этого мало. Ты смогла получить свое нынешнее имя, а «Три Звездочки» – это, как говорят люди, раскрученный брэнд. Право на владение им не должно было попасть к недостойному, поэтому, мне кажется, тебе следовало доказать свои притязания.

– Какие притязания?! – Я заорала, грубо, неприлично, он достал своими вопросами; и, как всегда, молчаливо и спокойно вмешался Телла. Я уже научилась успокаиваться от прикосновения к руке его щупа… – Послушайте, что я вам скажу. С полной откровенностью. Мне неприятно ваше обращение к этой теме. Тем более – рассмотрение ее в подобном ракурсе. Я не рвалась получить это имя. Я не считаю его ни брэндом, ни объектом возможных притязаний. Но за его честь я любому глотку перегрызу, и прошу вас счесть это предупреждением.

– Твои рассуждения всем хороши, Альо, но непонятно, каким боком они относятся лично к тебе. Твой предшественник, раз уж речь зашла о чести, был в высшей степени достойной личностью, а что можно сказать о тебе? Многие считают, что честнее было бы прокладывать собственный путь, не присваивая результатов чужой жизни. С твоими данными это не составило бы труда.

На этих словах я успокоилась. Нет, это слабо сказано – успокоилось; на меня снизошло, нет – упало, свалилось, обрушилось спокойствие настолько полное и глубокое, что ни на какие другие чувства не осталось сил. Отец остался бы доволен, услышав обо мне такое. Брошенный в глаза упрек на деле означал признание. Признание моих сил, права называться свободным капитаном.

– Знаете, вы правы, – тихо сказала я, – пренебрегать отдыхом и в самом деле не вполне разумно. Думаю, перед следующим вылетом мне следует выспаться. Думаю, вы не станете спорить, раз уж мои профессиональные качества не вызывают сомнений. Договорим как-нибудь потом.

Я встала, сделала шаг к выходу. Будь сила тяжести чуть большей, ноги не держали бы меня – как ни смешно, но за последние дни я и впрямь устала. Плевать. Вот сейчас как залягу в спячку часа на четыре… нет, на пять. А потом пойду на вылет. И если этот тип так хочет узнать обо мне все подробности, пусть привлечет к делу разведку, на Нейтрале говорят, разведка у пещерников сильная.

Второй шаг не получился. Помешал Телла. Наверное, он метил обхватить меня за талию, а может, за руку. Но он тоже устал, и щуп захлестнул мне ногу. Естественно, я грохнулась. Я вообще-то неплохо держу равновесие, хоть и хуже Теллы, но всему же есть предел! Хорошо, успела изогнуться и упасть на руки.

– Нет, это уж чересчур, – выдохнула я, – Телла, что за шуточки?

– Извини, Альо, – отозвался Телла, – я не намеревался действовать грубо. Хотел только задержать тебя.

– С какой стати?

– Видишь ли, Альо, я согласен с уважаемым ответственным за безопасность в том пункте, что разговор этот давно назрел. Ты взрослеешь, Альо, пора учиться дальше, иначе рискуешь остаться наивным новичком. Что же касается перешедшего к тебе имени – не думаю, что ты на самом деле обижена настолько, чтобы не принять извинений.

– Послушай, Телла! – Я перешла в сидячее положение и зевнула, наигранно клацнув клыками. – Ты знаешь, я всегда рада чему-то от тебя научиться, но при чем тут он? На кой мне его извинения? И вообще, если я в ближайшее же время не уложу себя спать, толку с меня все равно не будет. Ни малейшего. Так что поговорите без меня, пли-из. – Я оглянулась на безопасника. Он явственно недоволен речью Теллы, и столь же явственно тает его симпатия ко мне. Что только справедливо… зеркальное отражение моих собственных чувств. – И кстати, Телла, он вовсе не собирается извиняться.

– Он извинится, – отрезал Телла. – А ты останешься и перестанешь хныкать. Спать она захотела, как же!

– Боюсь, я и в самом деле не намерен извиняться…

Телла прервал пещерника чуть ли не на полуслове:

– Вы извинитесь, дорогой друг. Потому что Зико Альо Мралла не заслужила ни одного из предъявленных ей упреков. Потому что она не примазалась к знаменитому имени, а получила его от отца, по которому до сих пор искренне скорбит. И лично я понимаю и уважаю ее нежелание кричать об этом родстве на каждом перекрестке.

– Телла! – Кто его за язык тянул?! Однако протестовать поздно, и я только сказала: – Я не нанимала адвоката.

– А я в адвокаты и не нанимался. – Телла поднял меня с пола и заставил сесть на прежнее место. – Мне не нравится, когда ты загоняешь себя в тупик. В данном случае скрытность неуместна. Тем более упрямство.

Пещерник спикировал на пол, долго на меня смотрел и наконец выговорил:

– Странный поворот. Что ж, в таком случае… капитан Три Звездочки, я приношу свои извинения и смиренно надеюсь на прощение.

Я вздохнула. Почувствовала, как дернулась губа. Ну вот, этого только не хватало. Смиренно, надо же… Телла сунул мне едва початый стакан, я жадно допила сливки и пробормотала:

– Замнем. – Разговор, да уж! Я снова вздохнула, глубоко, уже успокаиваясь, ощущая новую, не похожую на обычную, тоскливую какую-то усталость. – Только не спрашивайте меня ни о чем. Не сегодня.

– Договорились, – согласился пещерник. – Сменим тему.

Он снова вспорхнул, завис над рабочим пультом. В следующий миг стена позади него сменилась экраном, и он спросил, махнув крылом на Pax:

– Как ты думаешь, зачем нам, народу не из сильных и не самому богатому, понадобился этот опасный и неимоверно дорогой эксперимент?

Я оглянулась на Теллу. Трил свил щупальца в замысловатый жгут, подпер им тяжелую голову и уставился на экран. Отвечать явно не собирается.

– Вам нужно жизненное пространство? – предположила я.

– Жизненное пространство – пунктик наших партнеров. Нам пока хватает места. – Безопасник сделал паузу, словно ждал новых предположений. Но мне что-то не хотелось играть в загадки. Я спросила прямо:

– Чего же вам не хватает?

– Ресурсов, – сердито ответил пещерник. – Мы почти истощили традиционные источники на своей территории, мы активно используем то немногое, до чего смогли добраться с согласия владельцев, – и мы задыхаемся. Космическое пространство может предложить многое, но куда меньше, чем рассчитывали наши предки, делая ставку на выход к звездам. Pax уже сейчас оправдывает надежды. Но истинным кладезем, источником, из коего можно черпать в изобилии, эта планета станет лет через сто, не раньше. А жить здесь… первые постоянные поселения смогут возникнуть тогда же, а полное освоение придется отложить еще на столько же. Две сотни лет – огромный срок. Кому будет принадлежать созданный нами мир? Наш прогноз пессимистичен.

– Вот как? – мгновенно заинтересовался Телла. – Поясните, пожалуйста. Если это не секрет, конечно.

– Для тебя, капитан Телла, не секрет. Тебе, полагаю, интересно сравнить наши выкладки с… – Пещерник запнулся, взглянул на меня и быстро отвел глаза, словно чуть не ляпнул чего-то, для моих ушей никоим образом не предназначенного. – Скажем так, с твоим собственным мнением?

– Я здесь больше не нужна? – я попыталась встать, но Телла вновь удержал меня.

– Перестань ты наконец дергаться! – Привычная сдержанность трила сменилась странным возбуждением. – Полагаю, вам не нужно опасаться моей напарницы. Она отличается похвальной сдержанностью и прекрасно понимает значение слова «конфиденциально».

– Отлично, – заметил пещерник, – я приму твои уверения, если капитан Три Звездочки подтвердит их истинность.

Я даже не знаю его имени, вдруг подумала я, ни одного из них я не знаю по имени. Пещерники, и все тут. Они одинаково вежливо отзываются на «Эй, ты», «Дорогой друг» или «Будьте любезны», и они похожи друг на друга куда больше, чем ханны или ящеры – не говоря уж о людях, иллах и лэмми. Но этого, помимо знания чужого языка, отличает манера речи: взвешенная, строгая и при этом ироничная и насыщенная не всегда ясными нюансами. Черта, способная принести беду каждому из собеседников. Но мало-мальски приличный свободный капитан улавливает нюансы интуитивно. Я, во всяком случае, улавливаю. А уж Телла – меня с ним и рядом не поставишь!

– Вот послушаю, о чем вы тут станете трепаться, – ответила я, – и завтра же пошлю отчет в ГСН. Чтоб неповадно было выдергивать с вылетов на теоретические беседы.

Ответственный летун наконец-то сложил крылья и опустился на один уровень с нами. Экран за его спиной казался опасно большим окном – серый горб Pax и диск звезды, и тьма. Пещерники назвали звезду Рахалт, а в моих навигационных справочниках – человечьих, с привязкой к Нейтралу, – она значится как Бета Кошки. Смешно. Почему не Рыжего Кота? Когда люди придумывали созвездия для Нейтрала, они еще не повстречались с ханнами.

– Дорогой друг, – Телла ожег меня недовольным взглядом, – мне, безусловно, интересно сравнить ваши, как вы говорите, выкладки с соображениями нашей службы. Однако ситуация настолько близка к критической, что не любопытство должно вести нашу беседу, а необходимость совместных действий. Кстати, моя напарница присутствует здесь именно по этой причине. Альо должна сделать осознанный выбор, и если не сделает его сейчас, после может быть поздно. Ее отец, к сожалению, не успел открыть ей политическую сторону нашей работы, она не только не владеет ситуацией, но и не понимает глубинных причин расклада сил. Я прав, Альо?

– Я даже не понимаю, о каких силах речь, – фыркнула я. – Но вступление настораживает.

– То ли еще будет, – отпарировал трил. – Политика не может не настораживать разумную и мыслящую личность. Но для того, кто избрал местом деятельности космос, игнорировать политические маневры смертельно опасно. Поэтому мы постараемся не упускать прописных истин, а ты, капитан Три Звездочки, слушай внимательно и мотай на ус. Начинайте, дорогой друг.

– Что ж, если не упускать прописных истин… – Ответственный за безопасность задумался на короткий миг. – Хорошо, начнем. Мой народ удовлетворен сложившейся в Галактике ситуацией. Твой, капитан Телла, тоже. Это обстоятельство делает нас союзниками. Иное дело с тобой, капитан Три Звездочки. Твой народ…

– Простите? – перебила я. – Мой народ – это кто?

– Я говорю о ханнах.

– Так я и подумала. Информация к сведению – я не настолько ханна, чтобы считать их своим народом.

Безопасник довольно прилично скрыл удивление. Промедлил какой-то миг, корректно извинился и продолжил:

– Иначе обстоит дело с ханнами. Несмотря на всю свою силу, они до сих пор владеют лишь одной пригодной для жизни планетой. Мы полагаем, что их численность, при сохранении сложившегося уровня прироста, позволит не испытывать нужды в пространстве еще лет четыреста. Но сами ханны считают иначе, и по-своему они правы. Структура их общества… – пещерник запнулся, подбирая эпитет, и я фыркнула, потому что представляла, что он хочет сказать.

– Нерациональна, – помог Телла. – Отчетливое деление на семейные кланы уже сейчас приводит к чрезмерной скученности, и через два-три поколения экспансия станет единственным приемлемым выходом в рамках их менталитета.

– Исключительно четкое определение ситуации, – прокомментировал пещерник. – Благодарю.

В самом деле, думаю я, исключительно четкое. Академическое даже. Настолько, что смысл ускользает, прячась за красивыми терминами.

– Это значит, – решаюсь я уточнить, – что в течение тридцати стандартных лет, самое большее, ханны начнут войну за жизненное пространство?

– Да, Зико Альо Мралла, – Телла как-то умудряется одним коротким ответом продемонстрировать удивление моей наивностью, сожаление о собственной правоте и неприятие надвигающихся перемен. Не знаю, как ему удаются такие вещи, но я отчетливо ощущаю эту сложную гамму и прихожу в ужас.

Да ведь я полагала военное помешательство ханнов таким же забавным пунктиком, как страсть к перламутру и золоту ящеров или мания величия всезнаек-иллов!

– Ханны сейчас достаточно сильны, чтобы выступить против любой из рас Галактики. – Голос пещерника звучит слишком обыденно, мешая принимать всерьез слова. Или я на самом деле и не хочу принять их, цепляясь из последних сил за привычный, обжитый, не соответствующий истине мир, в котором жила до этого разговора? – Останавливала их до сей поры только возможность совместного отпора. Препятствие, с дипломатической точки зрения, абсолютно смехотворное. Наше счастье, что ханны не сильны в дипломатии.

– Народ Пещер, Триали, Элэммадин и Человечество, – поясняет Телла, и я мимоходом думаю, насколько у меня должен быть ошарашенный вид, чтобы напарник и учитель снизошел до разжевывания «всем понятных» истин. – Четыре расы, активно заинтересованные в сохранении и прогрессивном развитии существующей политической картины. В основном по экономическим соображениям, если тебе интересны причины.

Мне сейчас не до причин, не до размышлений, я только слушаю, слишком много нового, я слушаю этих двоих – невозмутимого профессионала Теллу и увлеченного наукой пещерника… Господи, да ведь любой из моих знакомых тоже может оказаться не тем, кем кажется! Блонди, Чак… а отец, он тоже носил маску?!

– Извини, Телла, я слишком слабо представляю саму картину, чтобы вникать в причины. Почему мне раньше не приходило в голову, что нельзя следить за политикой по сводкам ГСН?

– Потому, я думаю, что отец считал тебя слишком юной. Политика, Альо, это клубок проблем, интриг и вопросов, разобраться в котором по силам не всякому профессионалу. Но, начиная работать как свободный капитан, ты должна была восполнить этот пробел.

– Если б я о нем подозревала хотя бы…

– Не надо так расстраиваться, Альо. Еще не поздно наверстать, да ведь мы сейчас этим и заняты. Давай продолжим. – Трил изящным щелчком опрокинул опустевшую бутылку, заставив ее завертеться волчком. – К сожалению, существующая политическая ситуация столь же активно не устраивает кое-кого другого.

– Великую и Единственную Светлую Империю, – брезгливо пояснил пещерник. Забавно, ни к селу ни к городу подумала я, они перекидывают друг другу очередь говорить, словно взведенную гранату. – И невидимок, которые де-факто давно зависят от иллов в большом и в мелочах. Иллы – величайшие дипломаты Галактики, даже людям до них далеко. И уж им-то хватит ума пообещать ханнам право колонизации! В перспективе у нас борьба с весьма серьезным альянсом.

– А если еще камнегрызов приплюсовать, – пробормотал Телла.

– А им-то какой интерес лезть в войну? – Пусть я не разбираюсь в политике, но характер и привычки разумных рас Галактики знаю досконально. Уж этому, можно сказать, с пеленок учили! Камнегрызы, конечно, могут стать страшным противником – если решатся покинуть свою систему! Но никто не знает, почему, межзвездные расстояния пугают их. Не технически – была ведь попытка захватить ханнский рудник, а он от их гнездовья чуть ли не на другом конце Галактики! Может, свет родного солнца притягивает их, или отпугивает неумение общаться с чужаками, или еще что – теорий много, и каждая стоит любой другой. Но факт остается фактом – для дальних полетов они нанимают нас. За неплохую, между прочим, плату… ну, обычно за неплохую, хотя бывает всякое, они ведь непредсказуемы абсолютно.

– Они легко внушаемы, – сообщил Телла фактик, о котором я и не подозревала. – Для иллов.

– Плохо, – пещерник завернулся в крылья и нахохлился, став при этом раза в полтора компактнее. Свет Беты Кошки брызнул в глаза, я зажмурилась. – Плохо, чрезвычайно плохо. Мы не знали.

– Теперь знаете, – с весомой серьезностью сказал Телла. – Считайте это нашим подарком.

Я мысленно пересчитала названные расы. Четыре и четыре. Вот только сил не поровну. Случись выбирать, я бы поставила на Империю. Я спросила:

– А чью сторону примут остальные?

– Ящеры – формальные союзники людей, – начал перечислять Телла. – Формальные. Начнись серьезный конфликт, они предпочтут иллов. Киберы в данный момент нейтральны, но люди хорошо знают, как к ним подойти, не зря же у них общие корни. Муравьев можно не брать в расчет, катастрофа отбросила их в первобытное варварство. А драконам все равно.

Еще больший перекос. Да, у Империи почти верные шансы. Жаль.

– С прописными истинами как будто разобрались, – обращенное к трилу замечание пещерника сбило меня с мысли; в попытке ухватить хотя бы ее след я отвела глаза от них обоих и, как назло, уперлась взглядом в так и не выключенный экран. Рахалт сместилась на самый его край. Сколько же мы здесь уже сидим?

– Да, – подхватил Телла, – пора переходить к делу. Альо, ты достаточно…

И тут, заглушив слова Теллы, взвыл сигнал общей тревоги. От пронзительного звука заныли зубы, я вскочила и кинулась к выходу, но осознала это у самых дверей, неловко врезавшись в притормозившего Теллу.

Даже по пустым коридорам в один миг до корабля не донестись. Когда мы взлетели, у ханнской станции шел бой. Но наш курс лежит не туда, наше дело – прикрывать охладители. Почти безнадежное занятие; Телла нашел как-то случай высказать командору, что в случае нападения пара вроде нас нужна на каждый пост, а не на все сразу, на что Рлайммау с великолепным апломбом заявил: там и одному-то, не то что вдвоем, делать будет нечего, поскольку любого врага гвардейцы расколошматят гораздо раньше, чем бой доберется до слепышачьих раковинок. Телла не возразил тогда, я тем более – он и так позволил себе по максимуму, контракт подписывают не для того, чтобы оспаривать указания работодателя. Хотя, будь работодатель поумней, сам спросил бы совета. Но легче же лбом бронеплекс пробить, чем заставить ханна прислушаться к чужому мнению!

Разделяемся, как было договорено заранее – я вдогон постов, Телла навстречу. Запускаю стандартный режим защиты, не вдаваясь в уточнение деталей: пусть не лучший вариант, зато быстрый. Скорость нарастает, у ближайшего охладителя все чисто; у первой цели Теллы тоже вроде бы посторонних не наблюдается. Слишком близко к станции; если нас ждут какие сюрпризы, то скорее на дальней стороне.

И с каждым мигом все больше захватывает предвкушение боя – холодное и острое, поднимающее шерсть, обостряющее чувства, ускоряющее реакцию… конец рутине! Вовремя, как со стороны, приходит мысль: теперь у меня отсрочка, а то до чего бы еще договорились… конечно, я догадалась, какое дело хотели со мной обсудить. Не имею ничего против, но прежде надлежит как следует обдумать свалившуюся на меня гору информации. Как сказал Телла, выбирать следует осознанно.

Второй на моей половине охладитель разлетается вдребезги на моих глазах. Я бы сказала, что в него влепили торпеду… но кто? Пространство вокруг чисто, ни следа чужого присутствия. Замедлившись настолько, чтобы «Мурлыка» обогнала бывший пост минут за пять, прогоняю сканер во всех режимах. Работает. Чисто. Оплавленные осколки охладителя медленно тонут в раскаленной атмосфере. Как произошел локальный перегрев, так и не поняли. Вернее, диверсанта не нашли. Так что же, получается, кто-то добился абсолютной невидимости? Да нет, не может такого быть! На этом месте мои сумбурные размышления прерывает ввинтившаяся в поля «Мурлыки» торпеда. Огненный шар разрыва толкает мой легкий кораблик к атмосфере, я скалюсь, даю импульс в том же направлении. Посмотрим. Мой компьютер засекает следующую торпеду за миг до взрыва – долго ли поставить задачу, если знаешь, чего хочешь! Расчет вектора нападения занимает еще пару наносекунд, а затем – веерный залп по вероятному курсу невидимого врага. Задерживаться смысла нет, я иду к следующему посту по прямой, сквозь атмосферу, как раз пару суток назад Телла рассказал об этом приемчике, то есть я знаю, что по прямой, а кажется – валюсь в яму атмосферы, и огненные сполохи начинают плясать на броне… Еще торпеда – прекрасно, по ее следу в атмосфере я вычислила бы пакостника-невидимку и без компьютера! – и снова веерный залп. Ну вот. Будь ты хоть как невидим, но, пока твои поля тормозят выстрелы, найти тебя можно. Выпускаю ракетную очередь в направлении осветившего пустое пространство взрыва. Жаль, некогда любоваться возникшими из ниоткуда обломками!

Следующего охладителя на месте не оказалось. И еще одного. Жаль. Значит, до встречи со мной таинственный невидимка успел славно поохотиться на беззащитную дичь. Интересно, спохватилась я, кто нападает на базу? Если они хотят наложить лапу на Pax, зачем сбивать охладители? Куда разумней смять охрану и принудить пещерников к сотрудничеству с новым партнером. Значит, грандиозный эксперимент кому-то мешает? Так кому же? И почему? Вопросы без ответа. Рахалт на самой границе Галактики, вокруг нет ни одной базы, ни одного рудника – не говоря уж об обитаемых планетах. Кому и чему можно помешать в таком захолустье?

Телла идет навстречу на полной боевой скорости. Он тоже, наверное, воспользовался щитом атмосферы; его ракетные стойки напоминают обойму новогоднего фейерверка – после того, как ее использовали по прямому назначению, бросили под ноги и часочек потанцевали. Выходит на связь:

– Что у тебя, Три Звездочки?

– Один, – доложилась я. – Три поста сшиб до моего появления.

– Плохо, – отозвался Телла. – Мои двое тоже не бездельничали. Заходим на второй круг.

Второй круг сюрпризов не принес. Третий тоже. А с четвертого нас вызвали по отбою. Гвардейцы отбили атаку – естественно, кто ж сомневался?! А толку-то! Они ж не станцию свою охранять подряжались! А из девяти охладителей уцелело два. Так что возвращались мы с Теллой вовсе даже не в победном настроении. И меня радовало только одно – что именно Телле, как старшему в нашей двойке, придется объясняться с командором. Потому что Телла хладнокровный и выдержанный, а я бы такого наговорила…

А и черт с ним, с командором, решаю я, заходя на швартовку. Плюну на все и завалюсь спать.

Спать я и впрямь завалилась – через четыре с лишним часа, после проверки, заправки и довооружения «Мурлыки». И с командором объяснялся Телла, с меня только запись боя потребовали. И я даже выспалась. Но как же тошно оказалось натыкаться взглядом на возбужденные рожи гвардейцев! Им наплевать на сбитые охладители и погибших вахтовых, их радует случившийся наконец бой. Телла, правда, поделился со мной по секрету, что командор изрядно озабочен: потерять столько охраняемых объектов – урон для престижа все-таки ощутимый. Еще одна такая победа, и партнерство с пещерниками вполне может завершиться скандалом.

Выслушав и пожав плечами – наше от нас в любом случае не уйдет, так что не нам беспокоиться о престиже гвардии, – я предлагаю слетать к пещерникам.

Нет, этот народ мне определенно нравится! На базе обычная рабочая обстановка. Дежурный техник уважительно поинтересовался, не надо ли чем помочь, а дежурный диспетчер дружелюбно сообщил, что ответственный за безопасность хочет пообщаться, когда у нас и у него выпадет свободная минутка.

Сам безопасник совещается о чем-то с Или-Раан, здесь же, на палубе, отгородившись от суеты и возможных любопытных шумблокером. Мне кажется, что они разошлись во мнениях и что победа осталась за Администратором. Конечно, я могла и ошибиться… Или-Раан махнула нам рукой; ответственный за безопасность, пока мы подошли, упорхнул в направлении диспетчерской, так что возможности проверить впечатление вблизи не представилось, и я просто выкинула его из головы. Как бы то ни было, приказ Администратора немедленно снять посты вполне, по-моему, разумен.

Эвакуация оказалась делом хлопотным и муторным. Помочь вахтовому демонтировать пульты, упаковать зонды, переключить приборы в автоматический режим, перетаскать на «Мурлыку» образовавшуюся в результате груду ящиков – и всё в тягостном, прерываемом изредка отрывистыми инструкциями, молчании. Я понимаю, почему не до разговоров пещернику. Да и меня не тянет на болтовню. Я не смогла сделать большего, но ведь мы с Теллой сбили невидимых диверсантов! И все же мне стыдно – перед этим вахтовым и перед всеми его соплеменниками. Я хотела бы защитить их лучше.

На базу мы вернулись куда позже, чем я рассчитывала. Телла уже почти разгрузился. Техники из дежурной смены, сортировавшие его груз, иронично проинформировали, что мы прозевали еще один налет. Что, пока мы возились с переналадкой, упаковкой и погрузкой, над нами шел бой, и гвардейцы, накрывшие оба оставшиеся охладителя плотной сетью, сбили еще трех невидимок. За иронией легко угадывался пережитый страх – за нас. За двух оставшихся живыми вахтовых. За Теллу, прорвавшегося на базу с боем. И за меня. И этот их страх зацепил болезненную струнку в моей душе, и струнка завибрировала, заставляя душу стонать: давно, уже больше года, никого не волновало, вернусь ли я благополучно. Разве что тех же пещерников, когда падал охладитель.

Гвардейцы и сами потеряли троих, сказали пещерники чуть погодя. Сказали вроде как просто для сведения, но теперь в их словах ясно слышалось сожаление. О своих жалейте, чуть не ляпнула я, а эти получили то, о чем всю жизнь мечтали: смерть со славой в неравном бою. Удержалась. Пещерники не разделяют в потерях своих и чужих. И они не понимают, кстати, как можно умереть со славой. Может, потому, что ни один пещерник еще не умер бесславно? Ведь наше слово «честь» для них – абсурд, потому что среди них нет бесчестных. Я часто думаю, каким обоюдным шоком обернулось знакомство людей и пещерников – первый контакт с иной расой для тех и других. Каково было людям понять, что их традиционная дипломатия не помогает в общении с пещерниками, а мешает – и очень мешает! Как пещерники восприняли то, что люди, иронично усмехаясь, называют моральной гибкостью. Представить те времена тем трудней, что сейчас люди и пещерники научились понимать друг друга и очень даже неплохо ладят. Взаимодополняющий такой союз.

Что же касается смерти со славой, я тоже не вполне понимаю этот пунктик – мне плевать на славу. На то, вернее, что считают славой ханны. Предпочитаю доброе имя при жизни.

Нет, далеко мне еще до профи! Вот Телла, тот сразу выделил главное. То, о чем я и не подумала! Он задумчиво качнул головой и сказал:

– Трое на трое – для гвардейцев это потери. Серьезные потери. Серьезный противник.

– А кто противник, Телла? – спросила я.

– Тел не найдено, – сообщил трил. – Обломки не идентифицируются, следов информации на выявленных носителях не обнаружено.

– И как ты это узнал, капитан Телла? – спросил невесть как оказавшийся рядом безопасник.

– Дорогой друг, я вам не дилетант! Задавать такие вопросы профессионалу неэтично.

– И он прав, да? – спросила я.

– Да, он прав, – подтвердил пещерник. – Альо, ты не против, если мы втроем побеседуем на твоем корабле? Это будет выглядеть более естественно, чем встреча у меня.

– Пожалуйста, – я пожала плечами, – могу даже защиту поставить.

– Нелишне, – одобрил Телла.

Техники возились с грузом, работы им оставалось еще часа на три, по самым скромным прикидкам, и мы, чтобы не мешать, устроились в медблоке. Телла воспользовался ванной, я пристроилась на амортизаторе медтехника, а пещерник вспорхнул на бак с биораствором, причем перед этим предупредил своих:

– Меня здесь нет. Теллы и Альо тоже, они где-то на складах.

Воистину, они много переняли у людей!

– Я хотел сказать вам, – начал ответственный за безопасность, – что Или-Раан послала курьера на Нейтрал.

– Кого? – встрепенулся Телла.

– «Серебристый смерч». Я спросил, конечно, почему она отсылает одного из двух иллов, ведь присутствие телепатов может оказаться решающим фактором в войне с невидимым врагом, а одиночка не в силах бдить без отдыха. Кстати, именно иллы успели поднять тревогу, когда вы эвакуировали посты.

– И она ответила, что у телепата больше шансов доставить послание, – уверенно предположил Телла.

– В точности, – подтвердил пещерник. – И мне это не нравится. Я не верю иллу.

– Когда он отправляется? – деловито спросил Телла.

– Уже. Я не дал ему секретку. – Секреткой пещерники прозвали голокарточки вроде той, что показывал мне Мак, – с определителем. – Я опасаюсь, что вместо Нейтрала его занесет на Иллувин.

– Резонно, – отозвался Телла. – Для того она и отправила именно его. Или-Раан работает на Империю, вы и этого не знали?

– Мы подозревали, – прошелестел пещерник. – Мы не хотели её нанимать. Настояли ханны.

– Что ж, Серебристого уже не остановить, значит, имперская разведка очень скоро узнает всё, что знает Или-Раан. Примите это как данность, дорогой друг.

– Я хочу отправить своего курьера. Капитан Телла, из всех доступных кандидатур я доверяю только тебе. И я готов согласиться с твоим доверием к капитану Альо, как только она обозначит свою сторону.

Как хорошо было жить вне всяких сторон, тоскливо думаю я. Просто жить. Сейчас меня втянут в конфликт, в котором я почти наверняка погибну. И самое противное, что отказаться я не вправе, и Телла прекрасно это знает… как знает и то, что с Империей мне не по пути. Угораздило же вляпаться…

– Из нас двоих, – задумчиво произносит Телла, – лучше было бы лететь ей. Что скажешь, Альо? На чьей ты стороне?

– Я могу стать только на ту сторону, на которой был отец. А он никогда не работал на Империю, уж это я знаю точно. – Тут мне приходит в голову, что о раскладе я знаю только с их слов. Но переигрывать поздно. Ладно, решаю я, поверю пока на слово… на Нейтрале можно будет проверить. – Если вы доверите мне поручение, я выполню…

– Я не хочу демонстрировать недоверие к Администратору. – Пещерник озабоченно нахохлился, надо же, я перестала путаться в их эмоциях, а ведь поначалу ужас как неуютно было! – Телла, как бы поступил ты?

– Учитывая, что Или-Раан держит капитана Три Звездочки под наблюдением…

– Телла, это уж слишком! Тебя она еще может держать под наблюдением, но я-то для неё кто?

– Альо, это не слишком, это очевидно! Даже не знай я точно, здесь достаточно сложить два и два. – Давно уж Телла не смотрел на меня так! Впрочем, и я давно не ерепенилась, выставляя свое незнание очевидных для него вещей. Забавно, наверное, смотримся мы со стороны – словно мудрый учитель и безнадежно тупой, но самоуверенный ученик. Но я ведь не хочу оставаться безнадежно тупой, а раз так, следует попросить объяснений и не считать унижением разжевывание очевидного.

– Я, наверное, слишком глупа для твоей арифметики! Какие два и два, Телла?

– Первое – она наняла тебя вне обычного порядка и вразрез с традицией. Будто боялась, что кто-то другой перехватит. Второе – Блондин Вики работает на СБ Земли. Улавливаешь?

Кажется, улавливаю… что за гнусность, неужели нельзя спасти человека только потому, что он тебе нравятся!

– Альо, ту засаду попытался бы взять любой уважающий себя профи, это естественно. Задержаться и подобрать кокон – тоже понятно, обычно такое окупается. Но сходить с дистанции ради спасения конкурента – это, извини, глупость и абсолютный нонсенс. Это абсурдно, а у абсурдных поступков, если нырнуть глубже, часто обнаруживается веская причина. Или-Раан заподозрила в тебе агента СБ и, естественно, решила приглядеться.

Да, такая причина для найма мне и в голову бы не пришла…

– А ты, Телла? Тоже взял меня в напарники, чтобы приглядеться?

– Разумеется. Я, правда, знал, что с СБ людей ты пока не связана, и подумывал предложить тебе сотрудничество с Информационным отделом Триали. Но тогда я не знал, что положение настолько критическое. С таким врагом, как Империя, Триали и Конгломерат должны отложить конкуренцию. Альо, ты отдашь послание нашего друга туда, куда он скажет. Потом передашь весточку от меня тому, кого укажу я. А после найдешь Блондина и расскажешь ему всё, что знаешь, ничего не утаивая. Согласна?

Уж если трил оценивает ситуацию как критическую…

– Думаю, ничего другого мне не остается.

– Хорошо. О посланиях и адресах потом, сначала план отхода. Альо, тебе придется сбежать во время боя.

Вот это мне решительно не нравится!

– Телла, это похоже на предательство.

– Да, ханны точно запишут тебя в дезертиры. Но зато Или-Раан не успеет перехватить тебя сразу, да и с погоней наверняка задержится. Наша информация стоит того, Альо.

– Стоит загубленной репутации, капитан Телла?

– Стоит и большего.

– Вы тоже так считаете? – спросила я ответственного за безопасность. По мне, суждение пещерника перевесит все прочие, даже если он заинтересован в согласии.

– Эта информация может оказаться жизненно важной для моей расы, для трилов, для людей. Или для какой-то одной из трех названных. Или для любой из неназванных. Или же по прошествии времени выяснится, что она не стоила затраченного на доставку топлива. К сожалению, капитан Три Звездочки, мы слишком мало знаем для более точных прогнозов.

– Ясно, – вздохнула я. – Значит, надо. Но, Телла, а почему не ты?

– А я должен знать, как пойдут события дальше, – терпеливо ответил трил. – И попытаться выяснить, кто на нас напал. Альо, ты летишь или нет?

– Лечу! – Давно на душе у меня не было так противно. А что делать? – Убедили, уговорили, уломали. Ухожу в прыжок под прикрытием ближайшего разрыва. Давайте послания.

– Одну минуту. – Пещерник, показалось мне, вздохнул с облегчением. – Твой корабль нужно подготовить, я отдам распоряжение.

– Слушай пока меня. – Телла вложил мне в ладонь алый кубик заполненного до отказа инфочипа. – Здесь всё. Пароля не надо, достаточно моего имени. Представитель Триали на фондовой бирже.

– А вдруг я его с кем-нибудь спутаю? – глупо спросила я.

– На Нейтрале не так много трилов, чтобы среди них затесался ненадежный. Если что-то помешает тебе добраться до биржи, можешь передать запись любому встречному трилу – скажи только, что здесь информация для ИО. Передадут.

– Ладно, Телла, – я тоскливо вздохнула. – Сделаю.

– Капитан Альо, – дождавшийся своей очереди пещерник протянул мне голокарточку и громоздкий, раза в два тяжелее полетного, шлем. – Вот послание. Рита Тсой, оружейник.

– Цой. Я её знаю.

– Хорошо. Передашь привет и теплые пожелания из системы Рахалт. Ей секретку не показывай. Рита отведет тебя к тому, кто знает, в чем дело. Не удивляйся – это человек. Он спросит тебя, какие новости, – ответь, что на Pax жарко по-прежнему. Потом попроси попить, он должен налить минеральной воды. Ты пьешь минеральную воду?

– Иногда. Мне кажется, ваша связь излишне сложная.

– Последний год наша разведка в сложном положении. Это еще не всё. Минеральная вода – знак, что всё в порядке. Если тебе предложат колу – наш человек провалился. В этом случае ты говоришь так: «У меня устное сообщение известному вам маклеру. Повышение тридцать пунктов». И мирно уходишь.

– Если меня отпустят. Вы вообще верите этому вашему человеку?

– Процентов на семьдесят. Всё запомнила, Альо?

– Конечно. Кому передать секретку, если меня угостят колой и дадут мирно уйти?

– Службе безопасности Конгломерата. С просьбой выйти на наших аналитиков вне Нейтрала.

– Только не спрашивай, как выйти на СБ Конгломерата, – опередил мой следующий вопрос Телла. – Если Блондина нет на Нейтрале, обратись к Никольскому.

– А теперь позволь настроить определитель, – попросил пещерник. – Или есть ещё вопросы?

Вопросов нет. Только дурные предчувствия.

Настройка, как мне показалось, не заняла и пяти минут, но что интересно – когда я стащила с головы шлем, «Мурлыка» оказалась полностью снаряжена для дальнего пути. Даже для более дальнего, чем от Pax к Нейтралу. Я сунула инфочип и голокарточку в карман.

– Ладно, спасибо вам обоим за науку… и за доверие.

– Отдохни пока, Три Звездочки, – не предложил даже, а приказал пещерник. – По тревоге тебя разбудят.

И тут, словно по заказу, завыл сигнал тревоги.

5. Западня для дезертира

– Хай, Рита. – Сощурившись, быстро оглядываю тесную контору оружейницы. Конечно, ничего здесь не изменилось, и зря я надеялась, что решение придет на месте. Самая обычная контора оружейника средней руки. Посетителей, судя по запахам, последние дни было мало, и все они – люди. А сама Рита заспанная, вялая, и вопросы задает не из любопытства, а чисто из вежливости. Самый сонный оружейник Нейтрала. В который раз я напоминаю себе, что на Нейтрале умеют носить маски.

– О, Мурлыка! Ты на Нейтрале? Говорили, у тебя контракт с Или-Раан, на год, а то и на два?

– Есть такое дело, – соглашаюсь я. – Год. Скоро лечу обратно.

– Жаркое местечко? – невинно интересуется Рита.

– Как посмотреть, – столь же невинно отвечаю я. В пути мне хватило времени обдумать свое незавидное положение. Только этим и занималась; Телле и так и оставшемуся для меня безымянным пещернику не раз, должно быть, икнулось от моих напряженных размышлений. Положение, конечно, не однозначно пакостное. Но двусмысленное, а это еще хуже. Что ненавижу, так это двусмысленности, недоговорки и всякие скользкие ситуации. Как раз тот набор, что имею на сегодняшний день.

Ханны наверняка зачислили меня в дезертиры. Но ведь пещерники-то знают правду! Значит, моя репутация в итоге может оказаться не окончательно загубленной, а всего лишь подмоченной… изрядно, уточняю, подмоченной. Что, в общем-то, почти одно и то же. Но стоит ли волноваться из-за репутации, когда следом за мной вполне мог отправиться курьер командора Рлайммау с одной лишь задачей – пристрелить дезертира на месте. Или притащить обратно для показательного суда. На котором я не оправдаюсь, поскольку миссию курьера должны подтвердить Администратор и командор. Выбор, мягко говоря, невеселый. И выходит, что надо мне спешить, а спешить-то я и не хочу. Я не верю Рите, не верю ее сонному имиджу. Рита пахнет алчностью. Пещерник доверяет своему человеку процентов на семьдесят, маловато, но терпимо. Но я боюсь, что Риту давно перекупили, и выведет она меня совсем не туда, где следует попросить напиться и действовать в зависимости от предложенного напитка. А туда, где доверчивого курьера возьмут в крутой оборот и выжмут всю информацию с его согласия или без оного.

Орел или решка? Ну не умею я принимать решения наобум!

– Рита, я к тебе вообще-то по делу, – продолжаю я.

– Да? – подбирается Рита.

– Хочу усилиться с расчетом на горячую атмосферу. Ракетные стойки перегреваются, а лазеры… – Начинается увлекательное обсуждение, приводящее часа через полтора к весьма приемлемой программе перевооружения «Мурлыки». После чего я обещаю Рите в ближайшие пару дней заслать к ней Никольского – и прощаюсь. Ни привета, ни теплых пожеланий. Посмотрим.

Следующий номер программы – представитель Триали на фондовой бирже. И этот номер мне не нравится. Мое появление на Нейтрале не могло пройти незамеченным – здесь любят новости и сплетни. Что свободному капитану может понадобиться на фондовой бирже? Новичку вроде меня – практически ничего. Кроме того, зачем я туда и собираюсь, – передать сообщение. Я предпочла бы первого встречного трила, но пока что не встретила ни одного, а время не ждет.

Чака я, кстати, тоже пока не видела. Хотя он был первым, кого я вызвала, покончив с посадочным протоколом. Ничего удивительного для любого интересующегося: мой кораблик изрядно потрепан. Минута с лишним боя, от взлета с базы пещерников до ухода в прыжок под прикрытием подходящего шара осколков, едва не стала последней минутой моей жизни. Кто бы они ни были, эти налетчики, дерутся они классно.

Я прикидываю время: Чак будет у себя часа через два. Ладно, не по ресторанам же искать первого встречного трила. Лечу на биржу.

Фондовая биржа – истинное украшение деловой части Нейтрала. Огромная зеркальная полусфера, отражающая разрозненные огни близлежащих представительств и ресторанов – общим переменчивым облаком света, летящий мимо катер – темной дугой, а катер швартующийся – странным, текучим и размытым чудищем. Феерия зеркального дизайна – плод мысли не архитектурной, а военной. Анизооптическая броня обеспечивает находящимся внутри не только шикарный обзор, но и возможность применить боевые лазеры. Отражая, естественно, лазерные лучи извне. Дорогая штука; о действенности же ее на Нейтрале пока что судят только по рассказам застрявших на Аливаре во время памятной заварушки с муравьями. Рассказы жуткие; общество Нейтрала склонно им верить, потому что анизоопт – «из ящеровых штучек», а ящеры, из-за странного своего биоритма, в обороне смыслят круто. И потому, конечно, что Аливара так и осталась территорией иллов.

Швартуюсь у южного шлюза. Катер останется здесь, я покину биржу на другом, с внутренней стоянки. Как и положено тайному посланцу или дезертиру, я изо всех сил стараюсь слиться с фоном, а собственный катер для этого не подходит. Но – Нейтрал есть Нейтрал! – такого рода проблемы легко решаются с помощью местного сервиса. Правда, этим же сервисом с легкостью воспользуется и противник…

С той стороны шлюза – охрана, стоянка, дисплей указателя и круг пассажирского лифта. Я двигаю к лифту с уверенным видом завсегдатая. На самом деле я понятия не имею, где здесь искать трила, но спрашивать охрану на посту, к которому могут выйти весьма вероятные преследователи, – чистой воды безумие. Равно как и терять время именно перед этим указателем.

Я поднимаюсь на три этажа, подхожу к указателю и запрашиваю представительство Триали на фондовой бирже.

Биржевая связь своеобразна. Как всякая другая, она надежна и почти безотказна. Она обеспечивает секретность – в меру технической беспомощности любопытствующих. Но почему-то клиентом она считает не корреспондента, а адресата. Если, разумеется, адресат вертит дела в офисе где-то в таинственных глубинах Биржи, а корреспондент стоит у указателя, пытаясь найти дорогу к объекту своего интереса. Вот и сейчас – вместо того чтобы выдать кратчайший маршрут, указатель сработал на передачу, и голос, похожий на голос Теллы, спросил из шара экрана:

– Что угодно?

Ситуация кажется подозрительной. Впрочем, со шпионским этим заданием мне всё вокруг подозрительно. На Нейтрале трудно спрятаться, зато западню устроить – легче легкого.

– Включите картинку, – прошу я.

Шар наливается объемом, в зеленоватом свете проявляется зеленоватый трил. Озабоченный чем-то и, кажется, недовольный моим вторжением. Трил переходит с официального языка на простой:

– Что надо?

– Передать весточку, – тихо отвечаю я. – От нашего общего друга.

В секретную биржевую связь не так уж трудно влезть постороннему слушателю. Даже специалистом быть не обязательно, достаточно иметь при себе два небольших приборчика. Один из них, правда, довольно сложно собрать. Там очень специфические детальки, из илловских наработок, отец так и не сумел их добыть, и недоделанный комплект почти три года валяется в нашей мастерской без надежды на завершение. Но илловские наработки не для всех закрыты, и я не называю имен. Трил в экране резко, по-человечьи, кивает. И командует:

– Вверх два этажа, от лифта налево. Я встречу.

Он встречает меня в коридоре и ведет не в представительство Триали, а в неприметную комнатушку почти у внешней стены, похожую на технический блок. Мы втискиваемся в узкий промежуток между энергоблоками и какой-то неизвестной мне аппаратурой, и трил сообщает:

– В офисе посторонние. Здесь нас не засекут, мой помощник даст сигнал, когда они уйдут. Три Звездочки, я не ошибаюсь?

Хотела бы я знать, с кем меня можно спутать! Достаю чип:

– От Теллы. Информация для вашего ИО. Трил смотрит зачем-то чип на свет и спрашивает:

– Мы должны вам что-нибудь, капитан?

– Об оплате разговора не было, – честно отвечаю я.

– Почему же? – удивляется трил. – Капитан Телла имел необходимые полномочия. И, раз вы здесь, он воспользовался ими, не так ли?

– Не совсем. – Признаться, я смущена напором. Одно слово, фондовый воротила! Куда свободному капитану супротив… однако объясниться надо! – События развивались слишком быстро, у нас не оказалось времени на долгие разговоры. Когда Телла назвал ситуацию критической, я не смогла спорить.

– Критической? – трил щелкает щупом. Это нетерпение. – В таком случае, отложим разговор. Пойдемте, Три Звездочки.

– Куда?

– В безопасное место, капитан. Вы хоть знаете, что на вас объявлен розыск?

– Уже?! – не удержалась я. – Плохо. Думала, у меня будет больше времени.

– Однако вы успели добраться сюда. – Несмотря на нетерпение, трил смотрит на меня с несомненной доброжелательностью. – О дальнейшем можете не беспокоиться, капитан. ИО бережет своих агентов.

Возможно, его доброжелательность сейчас и кончится, но прояснить ситуацию надо немедленно. Не люблю недомолвок, но не в этом дело. Присваивать чужой статус опасно в любом деле, а в этом – втройне. Как говорит Блонди, риск должен быть оправданным….

– Я не ваш агент. Собственно, я и не агент вовсе. – Взгляд трила тяжелеет, ужас, у Теллы и то такого не видела; а я еще считала, что трильи псевдоглаза для выражения чувств не подходят! Кидаюсь в объяснения очертя голову, пока не поздно: – Я всего лишь курьер. Курьер капитана Теллы и безопасника пещерников. Телла упомянул, правда, о возможной работе на ИО, но тогда же он назвал ситуацию критической и сказал, что о конкуренции Триали с Конгломератом придется пока забыть. Мне поручено передать сообщения вашему ИО, пещерникам и СБ Конгломерата. Я благодарна вам за заботу, но поручение еще не выполнено.

– Я ценю вашу откровенность, капитан Три Звездочки, – бесстрастно сообщает трил. – Полагаю, Телла знал, что делает. И куда вы намерены отправиться далее?

Скрывать планы бессмысленно: если он намерен помешать мне, то сделает это здесь и сейчас.

– К своему ремонтному агенту.

– Чак Никольский? У его дверей вас и возьмут.

Ну конечно, ведь розыск! Где ждать обжившегося на Нейтрале капитана, вычислить проще простого.

– Пойдемте, – настойчиво предложил трил. – Любые проблемы решаемы.

И я пошла.

Телла сказал, среди трилов на Нейтрале нет ненадежных…

Там, куда привел меня трил, тихо и влажно, и сумрачно-зеленовато, и прохладно. Комната отдыха. Изолированная от деловой зоны всеми возможными способами, вполне надежное местечко для гостя вроде меня. Декоративный водопадик в обрамлении лохматой растительности делит комнату на две зоны. Ударивший по обонянию букет перекрывает привычный фон обыденных запахов: чистая свежая вода, пряная сырость, легкий оттенок тухлятинки, что-то еще, незнакомое, довольно-таки резкое, но вроде терпеть можно…

– Извините, капитан, вам придется побыть в одиночестве. Я должен ознакомиться с сообщением.

– Это понятно.

– У вас есть какие-либо пожелания?

Трил спрашивает из формальной вежливости, но я решаюсь воспользоваться лазейкой.

– Вы можете устроить мне встречу с Никольским? От вашего имени, в безопасном для меня месте.

– Я рассмотрю такую возможность, – бесстрастно отвечает трил. И выходит.

Тишина, озвученная струящейся водой, зеленоватый полумрак, ударный букет запахов… Ждать – искусство, требующее основательной подготовки. Я скептически оглядываю лежанку под водопадиком. Да, что для трила уют, ханне – промокшая шерстка! Пытаюсь устроиться поудобнее на полу, подальше от брызг, перебираю в памяти места, где мне нельзя появляться в свете объявленного розыска.

Да нигде нельзя! Нейтрал не так велик, чтобы спрятаться, а затеряться в толпе можно только там, где не знают тебя в лицо. И то, если толпа одной с тобой расы. Выходит, помощь трила нужна мне позарез. Если, конечно, он не придумал этот розыск. Обычно трилы правдивы, но иногда… в интересах дела, как люди говорят… да, люди тоже в этом толк знают…

Я немного повертела последнюю мысль. С одной стороны, так приврать – полностью в интересах трила. Еще бы, ведь я сразу становлюсь зависимой – от его помощи, его молчания, его доброй воли. А с другой стороны, тогда он считал меня своим агентом, а зачем связывать агента страхом, если достаточно приказать? Вот и гадай! Толку в догадках этих, разве что время скоротать…

И чего Телла насовал в свой чип? За то время, что я жду, можно «Краткую энциклопедию рас» наизусть выучить. А с другой стороны… куда спешить? Если учесть, что первый мой шаг отсюда станет, скорее всего, шагом в лапы погони… если трил не решит все же помочь курьеру капитана Теллы. Я готова ждать, ладно, пусть. Вот только запах… он донимает все больше, кружится голова, и чешется нос…

Чихаю. Встаю, пьюо из водопадика, вода нехолодная, безвкусная… никакая вода, а запах плавает по комнатушке волнами, густой и осязаемый, и я сажусь на пол, а потом ложусь, на полу запаха меньше, только холодно, ведь в сырости холод ощущается куда сильнее…

– Эй, детка! Ты выбрала не лучшее место для сна. – Чак Никольский, ремонтный и не только ремонтный агент, трясет меня за плечо. – Вставай!

Мерзкий запах показался застывшей вокруг плотной ватой. Я вцепилась в Никольского, прохрипела:

– Забери меня отсюда.

– Да что с тобой? – Чак выволок меня за дверь, на свет, и встряхнул. – Альо?

Я с трудом подавила рвотный позыв.

– Что с ней?!

– Не понимаю, она в полном порядке была…

– Медкомплекс где у вас?

Меня свалили мордой в гель, и я на мгновение выключилась из жизни, а потом как-то сразу стало легко и хорошо. Я сладко потянулась, обретая ощущение тела, и засмеялась от переполнявшей меня задорной бодрости.

Чак протянул руку, и я с удовольствием приняла помощь, хотя выбраться из ванны труда не составляет. Я огляделась: стандартный медблок, чуть просторнее, чем на моей «Мурлыке»…

– Где мы, у трилов?

– Ну, переправить тебя куда-то еще было бы затруднительно. Да и незачем. Детка, можешь ты сказать, что с тобой было?

– А медтехник что выдал?

– Легкое отравление. – Чак пожал плечами. – Вспоминай, Альо, думай. Нам надо знать, случайность это или…

Я задумалась. Зачем трилу меня травить? Не допустить передачи сообщений? Тогда откуда взялся Никольский?

– Ты как здесь оказался?

– ИО не так часто ищет контакта с СБ, чтобы мы могли пренебречь приглашением. Там, – Чак мотнул головой на дверь, – вовсю идет совместное совещание. Тебя просили присутствовать, как только очнешься. Так что с тобой стряслось, Зико Альо Мралла?

– Наверное, запах, – выдала я единственную пришедшую на ум версию. – Мне от него почти сразу дурно стало.

– Так какого черта ты продолжала там сидеть? – зарычал Чак.

– Откуда я знала, можно уже высовываться или нет, – огрызнулась я. – Он же меня настращал! Чак, я правда в розыске?

– Истинная правда. Ханны.

Что ж, я ведь этого и ждала…

– И потом, я никогда не слышала, что триалианская органика может быть опасна для ханн или людей.

– Ну, ты все-таки не ханна и не человек, – снова пожал плечами Чак. – Все может быть. Пойдем, Альо.

Совещание, так уж на Нейтрале принято, больше напоминает неофициальный банкет. Как говорится, «встреча в теплой дружественной обстановке». На столе перемешались бутылки с соками и водой, запаянные в пластик бутерброды, стаканы с трильскими разноцветными палочками, сигареты. И собравшаяся за столом троица вполне подходит под обыкновеннейшую для Нейтрала картину: давно знакомые и доверяющие друг другу партнеры собрались для обсуждения текущих дел. Трил, играющий роль хозяина привычно и непринужденно. Лэмми со значком посредника на скуле, задумчиво жующий сигарету. Человек, судя по строгой одежде и цепкому взгляду, – из маклеров или средней руки дельцов. Даже мы с Никольским, вломись сюда кто посторонний, не слишком выбиваемся из ряда: мало ли какое дело может потребовать присутствия свободного капитана и ремонтного агента. Вот только капитан в розыске…

– Все в порядке, – доложил Никольский. – Видимо, метаболизм Альо несколько отличается… от исходных форм.

– Я приношу извинения, капитан, – щуп трила легко коснулся моей руки. – Я должен был заглянуть к вам раньше.

– Все в порядке, – уверила я. – Все нормально.

– Присоединяйтесь к тусовке, Альо, – предложил, слегка улыбнувшись, человек с цепким взглядом. – Для вас найдется местечко.

Я уставилась на него, не в силах скрыть удивление. Как ни пахнут паленым новости с Pax, человек с Земли просто не успел бы прилететь ради них. Он и узнать никак бы не успел!

– Что-то не так? – сухо поинтересовался землянин.

– На Нейтрале обычно говорят «общество», – пояснил Никольский. – Земной сленг тебя выделяет.

– Извините, – смутилась я.

– Не за что, – пожал плечами землянин. – Давайте перейдем к делу. У вас сообщение для СБ, капитан?

Я выдернула из ближайшего стакана палочку. Розовые с чистым рыбным вкусом, мне нравятся.

– Чак, будь любезен, представь своего знакомого.

– Альо, он на самом деле из СБ. А вот скажи, почему ты мне веришь, осторожная такая?

– А мне про тебя Телла сказал, – усмехнулась я. – Прямым текстом. Кстати, раз уж мы заговорили о доверии, можно еще вопрос?

– Спрашивай, детка, только быстро. Все общество одну тебя ждет.

– Вопрос по делу, – уверила я. – У меня сообщение для пещерников. Секретка. Я должна была передать ее их агенту. Или, если с ним связь провалена, выйти на СБ Конгломерата с просьбой передать ее аналитикам пещерников вне Нейтрала. Вы передадите?

– Без проблем, – согласился землянин. – А что, связь оказалась провалена? Можно поинтересоваться, как вам удалось выбраться оттуда?

– Я там не была. То есть, – мне стыдно сознаваться в накатившей на меня подозрительности, но землянин, судя по внезапной жесткости в лице, все равно готов требовать развернутого ответа, так лучше уж самой продемонстрировать откровенность, – я уже пришла, но… Там сложная связь, на агента меня должен был вывести один человек, после пароля, и агент тоже проверялся паролем. Пещерник говорил, их разведка в сложной ситуации и что он верит своему агенту процентов на семьдесят. Понимаете, меня это сильно нервировало.

Никольский не выдерживает первым:

– Альо, так ты у агента была или у связника?

– У связника. Но я так и не сказала пароля.

– Бессмысленно. Все равно засветилась.

– Вот еще! Обычный деловой визит. То есть я засветилась, конечно, но только как объект розыска, а тогда ни я, ни она о розыске не знали.

– Когда это было?

– Почти сразу после посадки. Я связалась с тобой, а потом отправилась туда.

– Не знали, верно, – кивает Чак. – Извини.

– Так почему же вы не вышли на связь? – спрашивает землянин.

– Ну, я не верю ей. Глупо, конечно… просто не верю. Я решила оставить ее напоследок. Чтобы хоть другие сообщения дошли… если мои подозрения не окажутся бредом. – Скорее всего, бредом они и окажутся, потерянно думаю я. Бредом, стоившим драгоценного времени. Времени свободы, ведь теперь я рискую вовсе не добраться до Риты. Мне просто повезло, что трил решил связаться с СБ сразу. – Но раз уж вы здесь… меня ищут, я не хочу рисковать секреткой. В конце концов…

Я смолкаю. Землянин изучает меня с откровенным любопытством, лэмми смотрит осуждающе, а Чак… Чак, кажется, просто шокирован нехарактерной для меня нерешительностью. Что тут говорить…

– Капитан, кто тот человек, которому вы побоялись сказать пароль? – с корректной вежливостью спрашивает трил.

Я вздыхаю и колюсь:

– Рита Цой, оружейник.

Трил замирает в секундной паузе.

– Стерва, – цедит Чак. – Дрянь продажная.

Щуп трила осторожно обвивает мои плечи.

– У вас исключительная интуиция, капитан Три Звездочки. Я поражен.

– Но эти-то хороши… летуны, – Чак кривится. – Нашли еще надежную связь! Альо, правда, ты умница. Она ж трех наших невидимкам сдала, и притом совершенно чисто! Мы и узнали-то случайно. И доказательств никаких.

– Легче бы вам стало от доказательств? – Я перевожу дух. Невидимки завязаны на иллов. Я провалила бы поручение, и кому легче, что не по своей вине…

Возникшая в разговоре пауза кажется вполне естественной. Трил пьет воду, лэмми распаковывает новую пачку сигарет. Люди, не сговариваясь, берут по бутерброду с сыром. Я придвигаю поближе стакан с палочками, выбираю розовую и сиреневую – в паре они очень своеобразны.

Трилы знали про Риту, осеняет меня! А Телла не знал. Значит, она засветилась, когда мы были на Pax. Я слабо разбираюсь в деятельности разведок, и меня подмывает спросить, почему она до сих пор жива. Я вздыхаю и вытаскиваю еще розовую. Игра на чужом поле, вот как это называется. Я отвыкла чувствовать себя дилетантом. Может, я и в самом деле хороший капитан, или стала бы хорошим, дай мне судьба еще хоть пару лет. Но кто я здесь, в обществе профессионалов-разведчиков? Курьер, добравшийся до цели по чистой случайности. Наивная девочка. Пешка.

Пешка, которую поставили под бой на первом же ходу.

– Ладно, с этим ясно. – Землянин скомкал обертку от бутерброда, швырнул в утилизатор. – Давайте секретку, Альо. И сообщение для нас.

Я достала секретку. Всё. Поручение выполнено. Моей заслуги в этом куда меньше, чем случайной удачи, но поручение выполнено. И что дальше?

– Для вас сообщение устное, – говорю я. – Капитан Телла счел, что СБ Конгломерата должна быть в курсе событий. Он поручил мне выйти на вас и рассказать все, что я знаю. Начать сначала, или предпочтете задавать вопросы?

Видимо, трил успел выложить лэмми и землянину информацию с чипа: они владеют подробностями в равной мере. Они предпочли вопросы, и они выжали меня досуха. Они вгрызались в каждую мелочь, а я даже не могла понять, что в их вопросах – от надвигающейся угрозы, а что – обычная текучка, рутина, использование подвернувшейся возможности выяснить неизвестные доселе детали. Они выжали меня досуха и вывернули наизнанку, а потом попросили нас с Чаком обождать в медблоке, пока они втроем обсудят сложившееся положение вещей.

Расклад мне решительно не нравится.

Нет, я понимаю – и Триали, и Конгломерат до сих пор оценивали ситуацию каждый со своей стороны, и устроенное с подачи Теллы сопоставление неизбежно даст результат. Я понимаю – при всей неопытности я все же поучаствовала в деле из тех, какими можно гордиться. Но гордость гордостью, а что дальше? Информация доставлена, курьер свое дело сделал. Что дальше? А дальше – розыск, маленькая мурлыка. На контракте можно ставить жирный крест. Обидно. И стоит ли горевать о сорвавшемся заработке, когда ханны почти наверняка настроены на показательный суд и образцово-показательную казнь.

– Чак?

Никольский пристроился на край ванны, облокотившись о фиксатор медтехника. Демонстративное отстранение от обсуждения нисколько, мне показалось, его не волнует. Конечно, то, что нужно нам знать, мы так и так узнаем. Но почему-то я думала, что разведчики предпочитают знать всю возможную информацию…

– Чак, на кого работал отец?

– В смысле?

– Никольский, не играй в дурачка! Я хочу знать, на чью разведку работал капитан Три Звездочки. Я знаю, что не на трилов. Я верю, что не на Империю. На кого?

Чак вздохнул.

– СБ Конгломерата, конечно. Уточнения ничего тебе не скажут, ты не в курсе наших внутренних течений. Еще вопросы?

Я задумываюсь. Проблема в том, что вопросов слишком много, они мешаются, путаются… и почему-то первыми всплывают не самые важные… и даже глупые.

– А ведь Вик тоже на СБ работает?

– С чего ты взяла? – удивляется Никольский. Слишком удивляется…

– Да вообще-то Телла сказал, – усмехаюсь, скаля клыки… впрочем, Чак на такие штучки не ловится. – Я просто подумала, у них с отцом какие-то странные были отношения. Вроде и не друзья, а в отпуске хорошо ладили. И на Медузе тогда вместе вляпались… а потом едва здоровались. Ну, понимаешь?.. просто неправильно как-то!

Никольский покачал головой. Усмехнулся.

– Ты станешь находкой для любой разведки, Альо… если научишься делать выводы из того, что замечаешь, не через несколько лет. Они ведь и пришли к нам вместе. Чуть ли не детские друзья…

Да, Альо, с такой тупостью… не то что в разведку, в капитанах не место.

– Так было надо, – тихо сказал Никольский. – Поначалу идея им не понравилась, а потом… потом они вошли во вкус. Считали, что это весело… а самое смешное, что никто так и не раскусил их. Даже трилы.

Упоминание трилов повернуло мои мысли в более практическое русло. Надо кое-что выяснить…

– Чак, скажи… я могу верить тому, что говорил Телла о раскладе сил?

– Думаю, да.

– Ты же не знаешь, что именно он говорил?

– Ну и что? У людей и трилов общие интересы и, как правило, похожее понимание ситуации. У нашей СБ и их ИО, при всей остроте конкуренции, никогда не было резких разногласий. А что, Телла попытался тебя вербануть?

– А чего ж я здесь? – Я фыркнула. – Думаешь, очень хотелось дать дёру?

– Так ты теперь агент ИО? – хмыкнул Никольский.

– Пока нет. Но, Чак, я так чувствую, что смогу выйти отсюда только чьим-то агентом.

Чак усмехнулся:

– Добро пожаловать в жизнь, Альо.

– Не скажу, что я от этого в восторге, – призналась я. – Совсем наоборот.

– Зато ты не будешь одна.

Хотелось бы верить…

Я мало знаю о разведчиках, но образ жизни отца никогда не казался мне чем-то особенным. У него были друзья, были и враги… как у всех, разумеется. Некоторые его друзья стали моими друзьями. Я так думала. Не хочется верить, что они действовали в интересах службы. Хотя, скорее всего, так оно и есть.

– Чак, ты мой друг? – спросила я.

– Конечно, Альо.

– А если бы я вдруг стала работать на Империю? Ты остался бы моим другом?

Чак молчал долго. И ответил совсем на другой вопрос:

– Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, Альо. Так вот, выкинь из головы всю эту чушь. Ты имеешь право на убеждения и свободу выбора. Ты достойна дружбы сама по себе, не как чья-то дочь или чей-то агент. Ты замечательная…

– Ты остался бы моим другом? – перебила я впавшего в демагогию агента СБ.

– Ты не стала бы работать на Империю, – быстро возразил Чак.

– А вдруг? Никольский, прошу тебя, ответь мне честно.

Чак чертыхнулся. Опустил глаза.

– Прецеденты имели место, Зико Альо Мралла. Ты не осталась бы моим другом. Став работать на иллов, ты перестала бы быть собой. Они изменили бы твою личность. Мы стали бы врагами, Альо. Непримиримыми врагами. – Я вдруг поняла, что каждое слово причиняет Чаку боль. Прецеденты? Зря я задала этот вопрос. Зря, тем более что ответа, нужного мне ответа, я так и не получила. И не получу, наверное. – Это глупый разговор, девочка. Давай сменим тему. Пожалуйста.

– Прости, Чак.

– Ничего. Я тебя понимаю, Альо.

– Слишком много всего навалилось. Может, это глупо, да только я не хочу умирать, не выяснив до конца все вопросы. Я слишком растеряна сейчас, понимаешь? Ханны сочтут это страхом. Я не хочу доставить им и это удовольствие.

– Да, перед рыжими бестиями лучше держаться гордо, – хмыкнул Чак. – Но с чего ты собралась умирать? Они ведь не откажутся насладиться судом над дезертиром.

– Не откажутся, – согласилась я. – По мне, так лучше б сразу пристрелили. Представляю, что это будет за удовольствие.

– Удовольствие ниже среднего, но не смертельное. Альо, ты просто не сориентировалась. Требуй подтверждения миссии от пещерников, они имеют полное право послать курьера в обход командования. Тебе еще и компенсацию выплатят.

– Думаешь?

– Уверен. Это своих они могут шлепать без суда и следствия. А ты контрактник и подпадаешь под нормы международного права. Главное – правильно себя повести. Не паникуй, не оправдывайся, ничего не признавай, ничего не отрицай. Твоя линия четкая – выполняла задание, полученное напрямую от пещерников, и докладывать о выполнении тоже должна напрямую. А если у работодателей правая рука не знает, что творит левая, так это не твоего ума дело. Ты получила приказ и приложила все силы к его выполнению. Так, Альо?

– Да, Чак, я поняла. Спасибо.

– Главное – держи себя в руках. Ты полностью признаёшь их право разобраться в ситуации, ты согласна, что твои слова требуют проверки, и до ее результатов задержание уместно и правомерно. Да, и не вздумай сопротивляться, когда попадешься! В идеале, конечно, надо успеть сдаться самой.

Я слушала Чака, присев на амортизатор медтехника, совсем как перед отлетом с Pax. И чем дольше он говорил, тем больше леденело все внутри, и все труднее оставаться спокойной, все труднее сдерживать дрожь…

– Ты что, Альо?

– Я боюсь, Чак! Очень боюсь. Ты не представляешь, чего я успела хлебнуть, а ведь я считалась их соратником. – Я сглотнула вставший в горле ком. – Не дезертиром, Никольский! Ваши шпионские игры втянули меня в эту историю! А всё уже почти начинало налаживаться!

– Альо, нет! Это не игры, поверь. – Чак присел рядом, крепко обнял меня за плечи, прижал к себе. Почти как отец. – Ох, Альо…

– Чак, нет! Не надо!

Только не это, не жалость, не напоминание об отце!

– Альо, это серьезно. То, что происходит на Pax, в самом деле может оказаться началом войны. Девочка, поверь, это важно, такие новости не должны остывать. Ты молодец, что согласилась лететь, молодец, что смогла долететь, что сообразила прийти именно сюда…

– Чак, я не хочу! Неужели нельзя просто жить, Чак? Почему обязательно надо влезать в какие-то интриги?

– Если хочешь просто жить, выбери себе планету по вкусу и живи на дне атмосферы. А космос – это интриги. Космос – место столкновения интересов, здесь нет спокойной жизни. Тем более для одиночки. – Никольский жестко прищурился и припечатал: – Затопчут.

Я задумалась. Многое из нашей прежней жизни выглядело теперь для меня совсем по-другому. Одиночке не выжить, Чак прав; сколько раз на моей памяти отца выручали… я думала, друзья, а выходит – коллеги-разведчики? Сколько раз он срывался с места, ничего не объясняя, бросив коротко: «Так, дело возникло»; мне и в голову не приходило, что этим «делом» могло быть… ой, а мама?! С мамой его тоже свело задание СБ?!

– Альо, дай себе время, – тихо заговорил папин (и мой?) друг, агент СБ Чак Никольский. – Ты поймешь, что иначе нельзя. Поверь, никто не собирается ломать тебя, принуждать к чему-то, отправлять на задания против воли. Та же работа, к какой ты готовилась и какую собиралась честно делать. Альо, это обычная изнанка жизни любого свободного капитана. Блонди работает на СБ, Телла на ИО, Светлый и Паскуда Дракс служат Империи, а Черное Лезвие, насколько я знаю, опять переметнулся от своей любимой «Юнайтед Стеллз» и временно пашет на ящеров. Ну и что?

Я хихикнула: роман Черного Лезвия и «Юнайтед Стеллз» – самая забавная из всех мыльных опер Нейтрала. Чак, наверное, и хотел немного меня развеселить. Психолог долбаный.

– Любой, кого можешь ты встретить в космосе, – продолжал между тем Никольский, – работает на чью-то разведку. И хорошо, если на одну. За деньги или из патриотизма, заботясь о пользе своей расы или о собственном процветании, но за новыми сведениями охотится каждый. Девочка, космос – не территория мира и дружбы, как учат детей в наших школах. Космос – передний край борьбы за выживание, и в этой борьбе информация решает всё.

– Чак, хватит, – попросила я. – Я понимаю, что ты хочешь мне доказать. Я благодарна тебе за поддержку. Честно, Чак! Но сейчас я не хочу об этом думать. У меня на плечах более актуальная проблема.

– Проблему нашла, – протянул Чак. – Через такие ситуации проходит каждый.

Дверь приоткрылась.

– Никольский, – позвал землянин.

Чак вскочил, ободряюще сжал мое плечо и вышел.

Я встала.

Нет, разговор с Никольским совсем меня не успокоил. Хотя он прав, конечно, во всем прав.

Не паниковать. Не оправдываться. Не оказывать сопротивления. Смогу я не оказывать сопротивления? Хо, еще бы! Сопротивление в любом случае было бы бессмысленным. Сдаться самой? Что ж, может, и это получится. «Привет, ребята, прослышала о розыске и решила узнать, в чем дело»? Признать их правоту, согласиться с задержанием, терпеливо ждать суда и надеяться на справедливость? Конечно. Будь это кто угодно, но не ханны!

– Капитан Три Звездочки, прошу. – А что мне еще остается…

Никольский уже ушел, а у меня оставалась к нему одна просьба. Ладно, авось и сам догадается.

– Альо, каковы дальнейшие ваши планы? – Землянин глядел мне в глаза с цепким интересом разведчика и бесцеремонностью потенциального нанимателя.

– Какие планы, – буркнула я. – Ханны. Никольский советует самой сдаться.

– Разумно, – деликатно подтвердил трил. – При таком маневре шансы на благополучный исход дела возрастают значительно.

Выкручивайся как знаешь, киска… Ну и ладно! Спасибо Чаку, я теперь представляю, как именно надо выкручиваться.

– Мне пора.

– Один вопрос еще, капитан Три Звездочки. Общий наш вопрос, – трил коснулся щупом землянина. – Мой уважаемый гость хотел бы видеть вас своим агентом. Я, в свою очередь, был бы рад, предпочти вы ИО. Признаться, в настоящий момент разница почти стирается: видимо, ваши задания будут исходить уже от объединенной службы. И все же, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки, соблаговолите сделать хотя бы формальный выбор.

– Кто-то же должен оплатить вам этот рейс, – усмехнулся землянин.

– Я не хочу выбирать, – ответила я. – Не хочу ввязываться в ваши игры.

– Поздно, – отрезал землянин. – Уже ввязались.

– Обстоятельства вынудили. – Этот землянин, подумала я невпопад, будет суровым шефом. Но какие слова он скажет мне сейчас, я знаю. И не хочу их слышать! – Только не надо говорить, что они до сих пор вынуждают! Сама понимаю, в сторонке отсидеться не получится. А жаль. И вообще, скажу честно, я предпочла бы оказаться на стороне Империи. У них больше шансов.

– Так в чем же дело? – вскинул брови землянин.

– В чисто личных обстоятельствах, – вздохнула я. – Иллы…

Я помолчала с минуту. Ни землянин, ни трил молчания не прерывали. Жаль.

– Давайте отложим на потом. Вы извините, но с моими нынешними проблемами… как-то не думается о будущем. А насчет платы за рейс – ну, скиньтесь и переведите на мой счет. Если сочтете нужным. В конце концов, если я докажу свою правоту, этот рейс будет оплачен в рамках контракта. А нет… мертвым деньги не нужны.

Вошел Никольский, поглядел на меня хмуро:

– По ханну у каждой стоянки и у каждого шлюза.

– Резервный выход? – быстро спросил землянин.

– Вот там чисто. Альо, хочешь уйти? Правда, без гарантии, что снаружи не ждут.

– Зачем? Затягивать неизбежное… Чак, ты ведь проследишь за «Мурлыкой»?

– Будет ждать тебя в полном порядке, – кивнул мой ремонтный агент. – Удачи, Альо.

– Она мне понадобится, – согласилась я. И пошла сдаваться.

6. Суд судьбы

Ждать – искусство, в котором трудно достичь совершенства. Ждать, когда минута кажется часом, а день – вечностью…

Обычно я неплохо чувствую время, но сейчас…

Ослепительный белый свет, оглушительная тишина, ни малейшего колебания гравитации, полная экранизация всех видов полей и излучений. Коробка с пайками в углу, простейшей конструкции санузел – в другом. Голые стены, голый пол, датчики слежения на потолке. Никаких посетителей. Никаких допросов – после того, единственного, где я отослала пятерку обвинителей за объяснениями к пещерникам. Вполне вежливо, между прочим, отослала! Куда вежливей, чем обращались со мной бойцы из группы захвата по пути сюда.

Сюда – на ханнский курьерский корабль. Я задумываюсь, где мы сейчас. Пустые мысли, вполне годные на нудный процесс убивания времени. Мы можем быть где угодно – ханнский курьер почти дотягивает в вооружении до человечьего эсминца, а в автономности даже превосходит.

Пустые мысли, помогающие отогнать ужас ожидания. Иногда я не выдерживаю тишины, начинаю говорить, но уже через пару минут не могу вспомнить, что несла… и я не говорю подолгу, потому что стены поглощают звук, и собственный голос порождает жуткое ощущение вселенского одиночества, от которого хочется выть и кидаться на дверь с выпущенными когтями. Я не знаю, неделя прошла или две; а может, уже месяц? Да нет, не может быть, они не могут так затягивать дознание, не имеют права! Пусть они не захотели отвезти меня на Pax и провести расследование на месте (как обычно и делают в подобных случаях!), но ведь любой из них за это время раз десять мог слетать туда и обратно! Безопаснику пещерников никакого резона нет отрицать мои слова, да и не в характере пещерников сдавать своих; но сомнения начинают одолевать меня. Сомнения, поднимающие с темного дна души страх и злобу. Иногда страх берет верх. Иногда злоба перерастает в бешенство, черное бешенство с горьким осознанием собственной беспомощности: нейробраслеты на руках отзываются болью даже на побуждение к сопротивлению, и открытым бунтом я добьюсь разве что болевого шока. Пока я не даю воли ни страху, ни бешенству, пока я держу себя в руках. Потерявший самообладание – первый кандидат в покойники, это верно в бою, но здесь и сейчас, кажется, еще вернее. Спесивые рыжие бестии специально мурыжат меня, я понимаю: они не могут казнить меня как дезертира, но преспокойно шлепнут при малейшей попытке к сопротивлению. Не дождетесь, цежу я сквозь зубы, и закрываю глаза, и вспоминаю какую-нибудь ерунду – приятную или нет, без разницы, лишь бы она не касалась ни Pax, ни ханнов. Иногда мне и в самом деле удается отвлечься, и это становится поводом чуть-чуть погордиться собой.

Я постоянно хочу спать. Не скажу, что мне мешает свет, нет. Скорее, эта абсолютная тишина и неизменность. Я засыпаю часто, но ненадолго, и сон не приносит отдыха. В первые дни я часто и с удовольствием представляла рожи охранников в ту минуту, когда им придется извиниться, снять с моих рук браслеты и отдать честь, сообщая о полном оправдании. Теперь я мечтаю только о нормальном сне. Десять, нет, лучше четырнадцать часов. И не в койке, пожалуй, а в ванне с биогелем. Не все ли равно, какие морды будут у рыжих бестий. Так и так я останусь с ними в расплёве.

Я обрадовалась, когда за мной пришли. Обрадовалась, хотя оправданием и извинениями явно не пахло; обрадовалась просто потому, что произошло хоть что-то, разбившее сводящую с ума ослепительную белую монотонность. Меня перевели через коридор – каких-то пять, шесть секунд, а сколько событий: слегка шершавый камнепластовый пол, цоканье шагов, чуть слышное гудение воздухообмена, и привычное разнообразие полей, безошибочно указывающее – висим на орбите; и успокаивающе серые стены, и милосердно тусклое дежурное освещение… резкий запах напряженной готовности от охранников, побуждающий и меня собраться и быть готовой…

И мягкий, на грани слышимости шорох двери, за которой ждет – что?

Всё та же пятерка обвинителей. И – никого из тех, кто может подтвердить мои слова. Да за это время не то что на Pax, на Триали раза три смотаться можно! Не говоря уж о Пешерах! Они не хотят, ударяет меня убийственная в очевидности своей мысль, они специально время тянут, им же придется меня оправдать, все равно придется, а не хочется! Они ждут, что я сорвусь! И тогда уже неважно будет, они правы или я… сопротивление дознанию и суду приравнивается к полному признанию вины!

– Три Звездочки, гвардия и Совет Семей обвиняют тебя в предательстве и дезертирстве. Ты не хочешь сейчас добавить к прежним своим словам новые? Подтвердить их или опровергнуть? Честно признать вину?

«Честно признать»! Какой-то момент мне кажется, что единственный достойный ответ – вцепиться главному обвинителю в глотку. Рожденный в нейробраслетах болевой импульс туманит мозги. Ну нет! Я еще не настолько съехала с катушек, чтобы дать убить себя за сопротивление суду!

– Когда вы оправдаете меня, – медленно говорю я, глядя ненавистному ханну прямо в глаза… редкий цвет для ханнов, почти карий… а вибриссы седые, старик, значит, старых правил… и с удовольствием убил бы меня только за черную шерсть и голубые глаза, а уж за отца… а вот не дождешься! Убить контрактника не так-то просто, если не хочешь объясняться в межрасовом арбитраже. – Я получу право требовать у Совета Семей компенсации. За намеренное затягивание следствия.

Мне кажется, или обвинители и впрямь ждали другого? Меня уводят слишком быстро, я не успеваю понять смену выражений на ненавистных рыжих мордах. Дверь снова отсекает меня от мира. Дверь моей тюрьмы, моего белого одиночества, моего ожидания. Бессмысленного, наверное, ожидания…

Мне многого стоит не показать отчаяния. Многого. Я и сама не знаю, каким чудом мне это удается.

Я наматываю круги в мертвом безмолвии, в безнадежности, в отведенном мне ханнскими обвинителями временном личном аду, вдоль стен, слепящих белизной, по неестественно беззвучному полу. Движение помогает мне, усталость меня успокаивает.

«Висим на орбите», – думаю вдруг чужой какой-то мыслью, и смеюсь, и смех так странен в коконе абсолютной тишины, мне страшно слышать его, но я все смеюсь и не могу остановиться.

Меня рассмешило родившееся из глупой мысли про орбиту понимание: я узнала столько нового! Подробности короткой прогулки (не допросом же называть этот фарс?!) скрасят заключение некоторой новизной если не тем, то хотя бы событий.

Да, смех страшен в коконе абсолютной тишины, и я обрываю его резким, отчаянным усилием. Я достаю паек – и смакую его, растягивая каждую минуту: еда, надоевшая, стандартная, не очень-то вкусная еда… тоже событие! Событие, которым я наслаждаюсь. Каждым звуком. Каждым ощущением. Каждым оттенком вкуса.

Поев, я возвращаюсь к насмешившему меня пониманию. Да, в самом деле смешно: как мало надо после того, как не имеешь вообще ничего! Смешно и страшно…

Устраиваюсь поудобнее в обжитом уголке и начинаю вспоминать. Все детали, все оттенки. Каменные лица конвоиров, и цоканье шагов по камнепластовому полу, и привычное разнообразие полей, и уютное дежурное освещение. И карие непроницаемые глаза главного обвинителя, и его предложение – почти приказ! – признать вину… честно, ишь ты! Неужели они всерьез допускали, что я соглашусь?

Нет, усмехаюсь я. Они не так наивны. Ханны и вообще-то наивностью не отличаются, а уж старики… уж они-то тертые, прожженные, они умеют распоряжаться чужими жизнями. Если они чего и ждали, так разве что я сорвусь. По минимуму – дам повод к санкциям. А в идеале… да, браслеты вовремя остановили меня! Как знать, не кончилась ли бы моя прогулка в пространстве за шлюзом?

Стоп! Браслеты! Почему была боль? Непонятно, странно. Да, я озлилась. Но не настолько же, чтобы впрямь кинуться в буйство? Или настолько? Да нет, не собиралась я ни на кого кидаться! Спокойно стояла. Представила только, как это было бы здорово… но с каких это пор браслеты реагируют не на конкретные несанкционированные действия, а на агрессивные мысли?! Просто мышцы напряглись, осаживаю я разгулявшееся воображение. И браслеты восприняли это как готовность к действию. Я ведь могла кинуться. Я, конечно, не с пол-оборота завожусь, как мама, но и до спокойствия отца мне всегда было далеко. Это работа на Pax научила меня терпению. И Телла. Не знаю, важна ли ему будет моя благодарность, говорю я себе, но ради того, чтобы получить возможность сказать ему спасибо, я потерплю. Но мысли о браслетах не оставляют меня, я верчу их так и эдак – не все ли равно, о чем думать, лишь бы время шло! – и в какой-то момент мысли эти перестают мне нравиться.

Я раскладываю сомнения по полочкам. Сопоставляю замеченное с услышанным когда-то, не помню уж, где и от кого. Да, слышала я совсем другое, но много ли правды в сплетнях? Да еще и услышанных краем уха. Я фыркаю, вскакиваю на ноги и выпрыгиваю на середину камеры. Становлюсь так, как стояла перед обвинителями, стараюсь увидеть их. Это нетрудно, моя память здесь здорово обострилась. Я вижу и слышу, и снова мне кажется, что вцепиться главному обвинителю в глотку было бы достойным ответом. И снова нейробраслеты выдают болевой импульс… напрягла я мышцы или нет? Не знаю, не знаю! Мне кажется, нет; но разве браслеты не могут уловить напряжение, прошедшее мимо разума? Хо, да конечно! Часто ли в бессмысленную драку ведет разум?

Тогда я укладываюсь в привычном уголке и закрываю глаза. Старательно расслабляюсь. Прочь напряжение, уговариваю себя, ты на грани сна, ты мирная и теплая, сонная и добрая… ты не будешь кидаться на них даже мысленно, ты слишком расслаблена для резких движении… ты просто вспомнишь… ты просто… ну да, я просто разозлилась!

В этот раз боль накатывает резче и сильней. Конечно, я же расслаблена, я и не ожидала!..

Не должно быть такого!

Перекатываюсь на живот, встаю на четвереньки, трясу головой. Больно, черт, больно! Сволочи… сволочи, скоты, ублюдки… чтоб вы сдохли, бестии рыжие!

Я чуть не закричала: неожиданный импульс ударил так, что потемнело в глазах и сперло дыхание. Черт, черт, черт, что ж это за браслеты такие сволочные?!

Именно про такие я где-то когда-то слышала… слышала, но не поверила. Зря, киска. Надо было поверить. И поинтересоваться у знающих, что за пакость.

Почему, закричало всё во мне, за что?! Я знаю, за что. И почему – тоже, кажется, знаю. Я не поверила тогда невнятной сплетне, но запомнила. И что мне надо сейчас, срочно, сию секунду – перестать думать об этом. Выбросить из головы.

Перестать думать вообще.

Успокоиться.

Расслабиться.

Иначе эти браслеты просто убьют меня. Или дадут такую возможность ханнам.

Ты же не хочешь этого, правда, детка?

Так расслабься!

Сложно успокаиваться сквозь боль. Но не думать намного сложнее. Не думать, когда отгадка почти в руках! Когда, кажется, только и осталось – сложить два и два!

Мне и это удалось. И оказалось, что не самое сложное – преодолеть боль, перестать злиться и забыть о ханнах. И задвинуть в самый дальний закоулок мозга готовую проклюнуться отгадку. Самым сложным оказалось – думать о будущем.

О прошлом – другое дело. О прошлом думается само. Воспоминания поддерживают и утешают меня, давние в основном воспоминания: детство, отец, учеба. Но, вспоминая отца, я невольно возвращаюсь мыслями к разговору с Никольским. К Блонди. К Телле. К ИО и СБ, Триали и Конгломерату, Империи и вероятной войне. И на любой, самый пустячный эпизод из жизни отца накладывается столько вопросов… а ответа – ни одного.

Отец не должен был так поступать со мной, горько думаю я. Не должен был скрывать. Не должен был оставлять меня одну перед внезапным выбором. Не должен был оставлять меня одну… Обдумывать предстоящий выбор – а мне придется делать его, придется, ведь ханны все равно должны оправдать меня и отпустить! – не просто сложно, а на грани невозможного. И я не могу преодолеть эту грань. Я пытаюсь. Я вспоминаю ту встречу на бирже и пытаюсь решить, как буду жить дальше, с кем, для кого… я честно пытаюсь! Просто я не верю, совсем не верю, что доведется объявить выбор вслух. Я потеряла надежду. Потому что ханны добьются своего… Я уже не пытаюсь считать дни и прикидывать время. К чему? Да, они успели бы слетать на Pax. Да, они и на Триали успели бы слетать. Но – оно им надо? Не думай об этом, детка, обрываю я себя. Злиться нельзя. Нельзя психовать. Спокойствие – твоя единственная защита, киска.

Сколько же дней прошло?..

Говорят, самое страшное – потерять надежду. Не знаю. Когда за мной пришли в следующий раз, я верила, что иду на смерть. Надежды не осталось во мне, но страх? Страха не осталось тоже. Только усталость. Дикая, тоскливая, безнадежная усталость. Усталость мертвеца, которого, убив, заставляют зачем-то дышать и двигаться… зачем, ведь будущего все равно нет?

Перед обвинителями стоял, подбоченясь, Блондин Вики. Рядом, мелко трепеща крыльями, завис пещерник.

– Три Звездочки, в распоряжение Совета Семей поступили новые данные. – Главный обвинитель фыркнул и выплюнул вопрос, словно глоток прокисших сливок: – Желаешь ознакомиться?

– Да, – сипло выдохнула я. Умершая было надежда задрыгала лапками, демонстрируя несомненные признаки жизни.

Пещерник опустился рядом со мной, достал секретку и активизировал запись. Голограмма, снятая в знакомом мне кабинете безопасника пещерников, вместила троих. Самого пещерника, Теллу и командора Рлайммау. «Я, как представитель Народа Пещер, отвечающий за безопасность работ в системе Рахалт, утверждаю и свидетельствую перед всеми заинтересованными лицами, что действительно возложил на капитана Три Звездочки конфиденциальное поручение, связанное с полетом на Нейтрал. В обязательные условия миссии входила полная тайна отлета из системы Рахалт. О сущности поручения говорить считаю излишним, однако я уже получил доказательства, что капитан Три Звездочки исполнила порученное, как надлежало. Я рад сообщить, что капитан Три Звездочки заслужила благодарность Народа Пещер, а также специальную премию за полный успех миссии».

«Я, свободный капитан Телла, подтверждаю истинность вышесказанного и свидетельствую в пользу капитана Три Звездочки, поскольку именно я посоветовал возложить эту миссию на капитана Три Звездочки, поручившись в ее способности исполнить поручение любой сложности».

«Я, командор Рлайммау, вынужден заявить, что в свете прозвучавших показаний гвардия снимает обвинения с капитана Три Звездочки. Как инициатор обвинения, готов принести личные извинения капитану, как только она вернется на боевой пост. И лучше ей сделать это поскорее, потому что у нас жарко!» – финальный рык командора заставил обвинителей поморщиться, пещерник же спрятал голокарточку и добавил (слова из коммутатора на боевом ханнском звучат правильно и бесстрастно, но в пронзительном чвырканье пещерника явственно слышится гнев):

– К сожалению, ситуация в системе Рахалт действительно такова, что лучше бы ханнам приложить все усилия к защите эксперимента. Нас удивляет их стремление удержать вдали от места событий капитана, зарекомендовавшего себя наилучшим образом с самого начала работы на Pax. Прошу принять мои слова как официальное мнение моего народа.

Дальнейшее запомнилось смутно и невнятно. Да, они извинились, сняли с моих рук браслеты и отдали честь, но вместо долгожданного, предвкушаемого торжества я испытывала лишь тягостное нетерпение: уйти отсюда и… неважно, что дальше! Разве мне нужно что-то еще?!

Я шла, как во сне, и всё убыстряла шаги, боясь, что сон кончится и я не успею… не успею уйти, снова окажусь в сводящей с ума белой тишине… Блонди взял меня за руку, я невольно подстроилась под его шаг и задышала ровнее, и поняла, что готова была бежать. Хорошо. Правильно. Сон или нет, последние минуты на ханнском корабле я проведу достойно. Хоть в этом и не будет моей заслуги! Коридор, шлюз, переходник… шлюз, рубка, медблок, ванна с биогелем… Вик знает, что мне нужно! Я привычно задержала дыхание и нырнула в гель и, в последний миг перед беспамятством, почувствовала себя абсолютно счастливой.

Когда медтехник поднял меня на поверхность геля и разбудил, Блонди раскачивался в гамаке у противоположной стены, хрустел подсоленными ореховыми крекерами: мой любимый сорт, и он, стервец, прекрасно это знает!

– И мне дай, – потребовала я, стряхнула со шкуры гель и сладко потянулась.

– Вот так сразу? – Вик спрыгнул на пол. – Фигушки. Сначала суп. Пойдем, в каюте удобнее.

Каюта оказалась просторной, со столиком, диваном у стены, мягкими креслами и шкафчиком бара. На столике ждет еда, ура! Туба с обещанным супом, стакан с трильскими палочками, пакет крекеров и два пакета натуральных сливок. Набор, вполне соответствующий моим вкусам. Я взяла тубу, поглядела на этикетку. Рыбный суп-пюре из земного рациона. Неплохо.

Вик спросил:

– Ханны тебя чем кормили?

Я чуть супом не подавилась. Нашел когда спросить!

– Что ж ты, Блонди, аппетит мне портишь?! Сам подумай, ну чем они могут кормить арестанта? Типовой паек низшей категории.

– Что-то в этом роде я и предполагал, – кивнул Вик. – Отощала, смотреть сил нет.

– Не думаю, что от плохой кормежки, – задумчиво возразила я. – В количестве меня не ограничивали, а они должны быть сбалансированы. От нервотрепки, наверное.

– У тебя есть нервы? – поднял брови Блонди. – Вчера я бы этого не сказал.

– Вчера? – переспросила я. – Я что, сутки целые продрыхла?

– Чуть больше, – усмехнулся Вик. – Ладно, рассказывай, как всё было?

– Было погано, – зло ответила я. – Блонди, я даже вспоминать не хочу!

– Расскажи и забудь, – предложил Вик. – Мне отчет сдавать, понимаешь? Мало ли, вдруг что важное всплывет.

Отчет ему сдавать!

– Ты так со мной говоришь, будто я уже на ваш Конгломерат работаю.

– А на кого ты работаешь? – преувеличенно невинно спросил Вик.

– На пещерников, – буркнула я. – И, к сожалению, на ханнов.

– Ну, что касается ханнов, так это спорный вопрос, – возразил Вик. – А Народ Пещер, разреши напомнить, входит в Конгломерат. И, имей в виду, у нас уже неделю как действует объединенная разведслужба. Мы, лэмми, пещерники, Триали и киберы.

– И киберы? – я удивилась: киберы до сих пор не влезали в политические игры и, соответственно, пренебрегали разведкой.

– Думаешь, им хочется оказаться под Империей?

Это вряд ли, подумала я. Иллы естественные-то расы низшими считают, а уж киберов – на ступеньку ниже низших.

– Альо, рассказывай, – построжел Вик. – Так надо. Тебе не меньше, чем мне или Конгломерату.

Надо… единственное, что мне надо, – выбросить из головы… ой! Браслеты! Та почти понятая загадка, которую пришлось отложить на потом… которую удалось отложить на потом! Иначе, очень может быть, я бы здесь сейчас не сидела!

– Блонди, ты слышал о нейробраслетах, реагирующих не на четкое намерение, а на мысли?

– Илловские, – уверенно ответил Вик. – Гнусная штука.

– Точней не скажешь. – Я вздрогнула. – Именно гнусная.

– Постой, – спохватился Вик. – Киска, ты-то откуда знаешь? Они что, нацепили тебе?.. Господи, Альо…

– Этот контракт здорово меня продвинул по части самоконтроля, – неловко пошутила я.

– Три недели, – Блонди глядел на меня потрясенно и, кажется, виновато. – Альо, ты ж должна была с катушек съехать через неделю максимум! Альо, ты уверена? Вообще-то ханны пользуются стандартной полицейской моделью.

Конечно, не уверена. Откуда, я и полицейскую-то модель разве что понаслышке знаю. Как говорится, приводов не имею… Я пожала плечами и выложила подробности.

– Да, – зло сощурился Вик. – Илловские, точно. Альо, как ты выдержала три недели?

Я задумываюсь: вопрос задан серьезно и требует серьезного же ответа. На самом деле, разве они так уж меня допекали, эти илловские браслеты? Уж явно не настолько, как кажется Вику. Браслеты, реагирующие на мысли…

– Знаешь, я только теперь поняла, что они намеренно злили меня. Заводили. А там… я всё воспринимала как должное. Вик, ведь я привыкла к их ненависти. Еще на Pax. И она перестала меня злить. Как фон, на который не обращаешь внимания.

– Неужели всё было так плохо?

– Но в итоге, получается, именно это меня и спасло? – Я вздрогнула, подумав: было-то плохо, а вот как будет? Не удивлюсь, если еще хуже. – Понимаешь, Блонди, я ведь хорошего и не ждала. И я уже привыкла держать себя в руках.

– Я бы не смог, – уверенно сказал Вик. – Я бы все равно бесился. От одного ожидания.

Ждать было тяжело, мысленно согласилась я. Очень. Но мы ведь начали браслеты обсуждать, а не по шерстке меня гладить? Я задумалась, подыскивая объяснения.

– Я старалась думать о другом.

– И все-таки, почему илловские браслеты? – пробормотал Вик. – Только чтобы доконать неугодного капитана… да мало ли других способов! С чего ханнам пользоваться имперскими разработками? И в честь чего…

Империя вербует союзника, подумала я. Телла оказался прав. И я, коль будем живы, еще стану против ханнов. Странно, но меня это обрадовало. Никогда не считала себя ни кровожадной, ни мстительной, но сейчас!..

– Альо, а ты как думаешь?

– О чем, Вик?

– Как ханны раздобыли илловские браслеты?

– Да хоть от той же Или-Раан, – фыркнула я. – Если она работает на Империю…

– Откуда знаешь? – так и взвился Вик.

– Телла сказал. А что?

– Да ничего, извини, Альо. Продолжай.

– А что продолжать, – скривилась я. – Интересного ничего больше не было, честное слово.

– Давай оставим это специалистам, – твердо предложил Вик. – Ты рассказывай.

Вот ведь назойливый! Я пожала плечами. Было б что рассказывать, ведь в четыре фразы уложусь! Ну да что с ним делать.

Я рассказывала, наверное, пару часов. Он, конечно, оказался прав. Стоило только начать, и мне самой захотелось выговориться. Выплеснуть из себя всю обиду, всю боль, все сомнения… выплеснуть, понять – и забыть.

Рассказывать, правда, оказалось тяжело. Больно. И почему-то стыдно, хотя стыдиться мне нечего. Благо, это Вики… наш с папой друг. Наверное, кому другому я не смогла бы рассказать. Ну, может, Чаку еще и Телле.

И что странно… Заставляя себя вспоминать и говорить, переживая эти страшные дни заново, я избавлялась от горечи и боли. Я не понимала этого, но, когда говорить стало и в самом деле не о чем, на душе сделалось пусто и легко. И я смогла подумать о другом. Нет, не смогла даже, а просто подумалось! Само!

– Спасибо, Вик, – от души сказала я. – Спасибо, что заставил рассказать. И спасибо, что вы туда успели. Еще немного… не знаю, что бы со мной стало.

– Долг платежом красен, – криво улыбнулся Блонди. И добавил, вдруг помрачнев: – Кстати, это называется «сенсорный голод». Ты не слышала о таком? На психику давит со страшной силой. Да плюс илловские браслеты! Я тоже не знаю, Альо, что бы с тобой стало. Странно, что мы успели. Очень даже могли опоздать.

– Хочешь сказать, теперь мы квиты? – Я улыбнулась в ответ, радостно ощущая, как меркнет, уходит в прошлое белизна ханнской одиночки. – Всё равно, Блонди, спасибо! А где пещерник?

– У него свои дела, – безразлично ответил Вик. – Может, уже и улетел.

– Постой, а мы где? – спохватилась я.

– На Нейтрале. У меня, так что добро пожаловать…

Ну да, где ж нам еще быть. Я ведь не полечу на Pax без корабля. Так, надо срочно двигать к Никольскому.

– Ладно, Вик, – я сладко потянулась и встала, – у тебя хорошо, но мне пора. Сам слышал, там горячо.

– Подожди, – притормозил меня Вик. – Еще один разговор остался.

– Ну, давай, – вздохнула я.

– Чего вздыхаешь? Догадалась уже?

– Наверное…

– Вот и славно. Начну тогда сразу с официальной части. Капитан Три Звездочки, объединенная разведслужба Конгломерата предлагает тебе постоянную работу.

И Вик протянул мне бланк контракта.

Я взяла, наверное, больше из любопытства. Что ж, полюбопытствовать стоило! Вполне честных контрактов не существует, это всем известно, но я держала в руках именно вполне честный контракт. От вводной части до заключения! Цель деятельности, условия работы, рекомендуемый стиль жизни… оплата, прохождение информации, обеспечение секретности… особые обстоятельства… я не увидела подвохов. Все возможные последствия моего согласия – все, какие я могла вообразить, и еще несколько, о каких я и не подумала бы! – расписывались и оговаривались во всех подробностях. И мне это понравилось, хотя о некоторых моментах даже читать страшно до мороза по коже. Что ж, легкой жизни мне не светит, зато, случись что, некого будет упрекнуть: вижу, во что лезу. Я откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и задумалась.

Можно отказаться. Можно, как говорил Чак, осесть на планете и жить спокойно. Можно даже попытаться забыть о войне. Какая разница, по чьим правилам будет жить Галактика… Империя так Империя, пусть. Ведь я уже не буду летать.

Я сглотнула вставший в горле ком. Не летать… да, я хочу жить спокойно, но не такой же ценой! Перечеркнуть всю прежнюю жизнь… нет! В космосе не выжить одиночке, теперь я в это верю, убедилась. Но мне предлагают не самую плохую компанию!

Я перечитала контракт еще раз.

– У отца был такой же?

– Да, – ответил Блондин Вики. – Это типовая форма. Разница в мелочах. Забавно, Альо, я почему-то так и подумал, что ты об этом спросишь. Даже убедил шефа дать мне его с собой. Вдруг, мол, на слово не поверишь.

– Дай, – вскинулась я. – Я верю, Вик, но все равно дай!

– Конечно.

Да, отмечала я, заглатывая строчки отцовского контракта: цель деятельности… условия… стиль жизни… прохождение информации… особые обстоятельства… да, разницу можно снести на изменившуюся обстановку. Отец… вот так, значит…

– Алексей Переяславцев, капитан Три Звездочки – условия приняты.

Отец, отец… я почти забыла твой голос… я почти забыла, но все же он был не такой. Старше. Хотя… смешливая легкость интонаций осталась та же. Оставалась, поправила я себя. До того дня, когда он улетел («на недельку, Альо… ну, может, дней на десять»), чтобы больше не вернуться.

Я вернула Вику отцовский контракт и еще раз перечитала свой.

– Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки, – условия приняты.

Я, Зико Альо Мралла, ответчик по твоим долгам и продолжение твоей жизни… со всеми вытекающими правами и обязательствами. Ну ее, спокойную жизнь! Зато, может, мне повезет расплатиться за твою гибель.

– Что теперь? – спросила я.

– Теперь мы с тобой летим на Pax. – Блонди забрал у меня подписанный бланк, небрежно кинул в карман. – Никольский просил передать: с твоим кораблем полный порядок. Боевое построение, ты ведешь, выход в третьей зоне, код-пароль прежний, доложиться командору сразу по прибытии. И, – Вик достал из бардачка под главным пультом инфочип, – на, передашь Телле. Чтобы никто не видел, сможешь? Я-то с ним только у всех на глазах видеться буду.

– Передам, – кивнула я. – Какие проблемы.

– Да, и имей в виду – в дороге полное молчание.

– И полный маскировочный режим? – фыркнула я. – Само собой, Блонди! Кстати, тебя поздравить с новым кораблем?

– Не стоит, – Вик скривился. – Нормальный корабль только начали делать. А это… так, дешевка бэушная. Ради срочности работы. Не сидеть же целый год без дела.

Да уж… при таком контракте без дела не посидишь.

Мы вылетели, как только я загрузила рундук «Мурлыки» нормальной едой: мысль о ханнских пайках вызывала тошноту.

Окрестности системы Рахалт все так же пусты. Ни патрулей, ни налетчиков, ни случайных бродяг, ни залетных буйков. А Рах… Блонди даже предположил, что мы умудрились спутать координаты. И я бы поверила! Но я столько налетала над планетой, бугрившейся сейчас над нами серо-багровым пузырем, что ее облик впечатался в память всеми деталями, от явственных до почти незаметных. Мы не ошиблись. Просто здесь нет больше ни ханнской станции, ни базы пещерников, ни охладителей. Ни, естественно, кораблей прикрытия. Пустые окрестности мертвой планеты, каких в Галактике хватает. Планеты, которая могла стать живой и обитаемой всего-то через сотню лет. Корона звезды, названной пещерниками Рахалт, Беты Кошки по человечьему справочнику с привязкой к Нейтралу, полыхает первозданной чистотой. От проекта не осталось даже горстки пыли.

Впрочем, от проекта осталась планета. Огненная планета Рах на месте бывшего здесь до эксперимента пояса астероидов. Планета, плывущая над нами в огнях вулканов и паре гейзеров, в раскаленном одеяле ядовитой атмосферы…

– Уходим, – чужим голосом скомандовал Блонди. Я не заметила вокруг ничего угрожающего. Вообще ничего! Но когда тебе говорят так, сначала делаешь, а думаешь – после. И разговор мы продолжили уже после прыжка.

– Здорово они там поутюжили, – буркнул Вик.

– Кто? – поинтересовалась я.

– Камнегрызы, – сообщил Вик.

– Кто?!

– Камнегрызы. Их следы в спектре.

Нет, я что-то ничего не понимаю!

– Блонди, с каких пор корабли оставляют следы в спектре? Да еще такие, чтобы по ним определить расу?

– Я не говорил о кораблях. Альо, я не знаю, как это возможно, но там след как минимум одной младенческой особи.

Вот как… конечно, младенческая особь камнегрыза не оставит после себя ни станции, ни пыли от нее. Постоянно голодный сгусток пространства, с одинаковой легкостью поглощающий вещество и энергию, способный вобрать в себя и переварить хоть ракетный залп истребителя, хоть сам истребитель с пилотом вместе… существо, которое можно назвать существом с большой натяжкой… потому только, что из него за несколько лет (сколько именно, зависит от скорости потребления энергии) развивается разумный взрослый камнегрыз.

Но даже взрослые камнегрызы не удаляются от родного солнца! А уж младенец, покинувший гнездовье… абсурд! Обычно они клубятся вокруг единственной энергетически богатой планеты их системы… такой, как Рах! В точности! А уплотнившись до взрослой стадии, отплывают подальше и болтаются по системе, подхватывая подворачивающуюся еду. Может, они могут переносить или увлекать за собой более раннюю свою форму? Им же не нужны космические корабли, и… нет, младенец погибнет в дороге, ведь одной межзвездной пыли мало ему для пропитания, ему нужна энергия горячей планеты, а система камнегрызов так далеко отсюда! Гораздо дальше, чем до сих пор летали взрослые камнегрызы… непредсказуемая, капризная и себялюбивая раса, единственная в Галактике, чья жизнь завязана не на органику, а на никому не нужный космический хлам – от пыли до мелких астероидов… правда, рудник может оказаться для них лакомым кусочком в прямом смысле этого слова, но в системе Рахалт нет ничего… кроме Рах.

– Альо, – снова вызвал меня Вик. – Я прогнал запись через анализ. Альо, их там не меньше десятка! Не понимаю, как мы ушли!

– Но откуда они взялись у Беты Кошки?! – взвыла я.

– А вот это придется выяснять, – зло сказал Вик. – Если мы не хотим, чтобы в следующий раз они объявились над Нейтралом.

Или над Землей, словно услышала я продолжение его мысли.

– Вик, режим полной маскировки! – Нечего развлекать Галактику такими разговорами.

И вообще, не до разговоров мне стало.

Pax, огненная планета, так и не ставшая обитаемой… мы гадали, кому понадобилось рушить охладители. Pax… планета, ставшая яслями камнегрызов? Их новым гнездовьем?

Значит, и им нужно жизненное пространство?

Pax, пещерники, Телла…

Телла, мне плевать на рубины… но ты ведь спас мне жизнь, Телла! А я так и не сказала тебе спасибо за науку. Судьба…

Pax, новорожденный мир… кто так распорядился тобой? Я не верю, что камнегрызы могли сделать это сами. Кто же помог им? Кто сумел подвести черту, завершив эксперимент в удобный для себя момент? Кто?..

Телла, пещерники, Pax… Я узнаю!