Половинка

Глава 2 Форт Тартус. Королевский прием

Закат! Когда-то я любовалась закатом с балкона своих дворцовых покоев. Сейчас же с тоской и страхом, трясясь на ухабах, наблюдала сквозь пыльное окошко угасание очередного дня, проведенного в пути. Пейзаж за стеклом становился все более унылым и пустынным. Даже в карете мое дыхание вырывалось едва заметным облачком пара. Надеюсь, конвоиры останавливались на короткий обед не для того, чтобы про́клятую принцессу накормить горячей пищей перед тем, как окончательно заморозить.

После поворота лес остался позади, а впереди наконец-то замаячили огни Тартуса и грань между зимой и поздней осенью. Именно магическая граница сдерживает холод, но ярд за ярдом, крупинка за крупинкой снег проникает дальше и дальше, позволяя монстрам белых захватывать территорию людей. Границу приходится сдвигать опять и опять, чтобы стражи не оставались на снежном покрове, где монстры имеют большое преимущество над любым человеческим магом. Эйр сейчас спасает только одно: пришельцы из ледяного мира передвигаются исключительно по снегу.

Глядя на мерцающую вдали защитную Грань, я с трудом сдерживала страх: вдруг наши защитники обессилят, вдруг больше не смогут поддерживать ее, что будет тогда? Как скоро порождения ледяного мира сомнут любое сопротивление? Я прекрасно запомнила последствия столкновения с белыми: несколько дней подряд моя сестра замерзала, умирала, не в силах сохранить хоть чуточку тепла. Она часто снилась мне в кошмарах именно такой.

Навстречу нам выехал караульный разъезд боевых магов в неизменно серых плащах. После падения третьего по счету королевства, захваченного белыми, правители других государств отправили многих своих магов на помощь Дармашу, поняв, что Эйр погибнет, если все не сплотятся. Беда придет в каждый дом, не спрячешься, не убежишь.

Карета, высоко подпрыгнув, загромыхала по каменной городской мостовой. Пушистик недовольно заворчал, тоже испытывая неудобство, хотел встать, но я успокоила его, погладила и предложила еще чуть-чуть потерпеть. Сегодня для пса выделили старую попону, чтобы не мерз. В свою очередь, я грела руки и ноги, зарываясь в теплый собачий мех.

Загремели ворота старого форта. Пока мы въезжали в него, в карете было хоть глаз выколи, но несколько мгновений спустя вновь стало светло от костров, разведенных во внутреннем дворе, и осветительных факелов на стенах. Деловито сновали мужчины; я отметила нескольких женщин, хлопотавших по хозяйству. Внимание всех жителей форта тут же устремлялось к нам. Неужели гости здесь настолько редки? Или местные стражи знают о том, кто в карете? Знать бы еще самой, зачем меня привезли сюда…

Карета остановилась у отдельно стоящего двухэтажного здания более поздней, чем стены и сторожевая башня, постройки. Дверь распахнул один из сопровождающих, объявил: «Прибыли, ваше высочество», – и протянул мне руку.

Откинув меховую полсть, в которую куталась в дороге, я вылезла из опостылевшего за почти четыре дня пути роскошного салона и сразу плотнее запахнула шубку.

Пламя костров трепал ледяной ветер. Ночь еще не наступила, но сумерки в этом каменном мешке казались более мрачными, плотными и зловещими. У массивной двери двухэтажного дома, больше напоминающего городской особняк, нежели казарму, стояли трое мужчин. Судя по дорогой одежде и ярким «солнышкам» на груди, облеченные властью маги. Один, высокий брюнет лет сорока с темными, коротко стриженными волосами, слегка наклонив голову, выслушал доклад Мариуса, дружески похлопал его по плечу и отпустил. Затем обратил внимание на нас с Пушистиком. Коротко кивнул, уже привычно не проявив должного уважения к моему титулу и полу, и холодно произнес:

– Приветствую вас, принцесса Оливия. Его величество ждет вас с самого утра.

Будто по моей вине мы опоздали к определенному времени.

– Добрый вечер, уважаемый лар. Мне позволят привести себя в порядок перед аудиенцией у его величества? – спокойно, но с нажимом спросила я у этого не пожелавшего представиться мужчины, по-видимому, коменданта.

Забеспокоившегося пса я крепко держала за ошейник – молодой же, может учудить что-нибудь. А как к нему отнесутся те, кто ненавидит меня, лучше не проверять.

– Если только по самым неотложным… делам, – едва заметно ухмыльнувшись, надменно смилостивился комендант явно аристократического происхождения.

– Благодарю вас за любезность, лар, – ледяным тоном ответила я.

Глаза высокомерного брюнета вспыхнули недовольством, но он промолчал, жестом предложив следовать за ним.

Комнату мне выделили на втором этаже. Пока мы поднимались туда по лестницам и коридорам, освещенным масляными лампами, я растеряла огромную долю уверенности и апломба – устала с дороги, замерзла и проголодалась. А голод переношу плохо.

Первый год после отчуждения обществом приходилось тяжко. Оставшись в одиночестве и будучи избалованной принцессой, я ума не могла приложить, чем можно заработать на жизнь. Да еще и обворованная, измученная… Это голодное, суровое время мне крепко запомнилось.

Пройдя в аскетичную, кельеподобную комнатушку, я повернулась вполоборота и не попросила, а приказала:

– В число неотложных нужд входит и легкий горячий ужин. Мне и моему питомцу!

«Гостеприимный хозяин» смерил меня мрачным взглядом, но возражать не стал – закрыл дверь в комнату, как отрезал.

Вернувшись из отхожего места, я увидела два своих кофра. Умылась ледяной водой, затем, дрожа от холода и нервного напряжения, переоделась в теплое шерстяное платье, самое нарядное из тех, что у меня остались от прежней жизни. Хотя что я могла одна унести? Едва-едва.

Пока Пушистик с ворчанием обнюхивал углы незнакомой территории, я замерла с зеркалом в руках – маленьким, в простой рамке, по какой-то случайности оказавшемся в этой более чем скромной комнате, – разглядывая свое отражение. Три года назад мои щечки были пухленькими, как и фигура, сейчас же черты лица стали вполне взрослыми, четко выраженными.

В свете свечей моя молочного оттенка кожа выглядит бледной, особенно на контрасте с черными как смоль прямыми волосами, убранными в косу. Под большими серыми глазами, блестящими от охвативших меня эмоций, опушенными длинными, густыми, черными ресницами, залегли тени. Я невольно сморщила прямой нос и поджала губы, похожие на мамины, в форме сердечка. Очень нежные, мягкие черты лица. Впрочем, как и характер… Был. Жесткой и целеустремленной была кронпринцесса Александра, моя старшая сестра.

Коротким именем Алекс сестру называла только я, остальным это и в голову не приходило. Ее прочили в королевы Цветаны. А вот меня родные и близкие ласково называли Оли. Просто и коротко. Или Ягодка. Моим уделом были сады королевства, в которые я вдыхала жизнь.

Девушку с грустным усталым лицом, с уныло опущенными уголками рта вряд ли кто-то теперь назовет Ягодкой. Тяжело думать, что никто и никогда. Тем более из дворян Цветаны никто не выжил, кроме моего кузена. По крайней мере, о себе никто не заявил в течение последних лет. Спаслись большей частью жители окраин. Жаль, люди не сразу поняли, какую угрозу представляют белые, пытались отстоять свои деревни, города, дома. С топорами, вилами, святыми атрибутами наших богов. Что сейчас в тех краях творится – жутко даже представить! Магия белых не просто замораживает: некоторые люди сами превращаются в ледяных бездушных монстров.

От Цветаны не осталось ничего, кроме одинокой про́клятой принцессы!

Я поправила шерстяное черное платье с красивой вышивкой серебром. Недолго думая, надела лисью шубку, иначе по пути на аудиенцию замерзну в коридорах форта. С момента гибели сестры я постоянно ощущала внутренний холод. Мерзла, даже когда жарило солнце или рядом пылал огонь в печи. Вновь поймала свое отражение в зеркале: женщина в трауре. А ведь не появись на Эйре белые, эти годы обещали быть самыми чудесными, романтичными, с непременными балами и праздниками. Возможно, мне бы повезло обрести супружеское счастье… любовь…

В двадцать один год я подчас чувствовала себя потрепанной суровой жизнью старухой. Что поделать, беды заставляют людей слишком рано взрослеть.

На прием к Бариусу Семнадцатому я вошла с гордо поднятой головой, тщательно скрывая сильное беспокойство. Окинула взглядом довольно большой кабинет, освещенный десятком свечей в затейливых бронзовых канделябрах. Уютно потрескивали дрова в камине, языки пламени бросали причудливые тени на стены, украшенные гобеленами в красных тонах, тяжелую дубовую мебель и суровые, непроницаемые лица присутствующих.

За массивным столом восседал его величество, как и я одетый в черное. Седые волосы, мягкой волной лежавшие на его плечах, подчеркивали благородные черты волевого лица, испещренного морщинами, твердый упрямый подбородок. Глаза блеклые и водянистые от старости, но взгляд жесткий, безжалостный.

Этот человек лишил меня последнего. Сделал сиротой!

Королевская свита в лице первого королевского советника, министра внутренних дел и главы боевых магов (тоже в темных одеждах) заслуживала отдельного внимания. Но я глаз не могла оторвать от короля, потому что три дня подозревала, предполагала, раздумывала о цели своего визита. Есть все основания ожидать, что сейчас произойдет нечто очень важное.

Я присела в коротком реверансе, как пристало принцессе перед королем другого государства. Бариус Семнадцатый даже не кивнул, рассматривая меня с четвероногим спутником, затем жестом указал на широкий, удобный, мягкий стул рядом с собой. Ну что ж, я и не надеялась, что Его Величество Король Дармаша по мне соскучились. А между тем в голове мелькали предположения одно страшнее другого: «По какому делу меня «приказано доставить» именно сюда, на границу с белыми?»

Наконец король соблаговолил начать разговор:

– Хорошо выглядишь, девочка. – Пренебрежительный тон, будто к деревенской простушке обращался, звучал оскорбительно. – Рад, что твоя жизнь налаживается.

– Хотелось бы думать. Но не благодаря вам, ваше величество.

Я выдержала ровный, уважительный тон.

Ожидая продолжения беседы, я невозмутимо смотрела на короля, размеренно поглаживая мастифа по голове, которую тот пристроил у меня на коленях, и в который раз радовалась, что взяла его с собой.

– Я присматривал за вами, – спокойно ответил он, но уже с большим уважением. – В конце концов, вы моя дальняя родственница.

– Ваше величество, значит, вы были осведомлены, что мне пришлось голодать?

– Но вы выстояли. Это весьма похвально.

– Мне повезло: лето в тот год наступило раньше. И благодаря своей магии я ускорила рост овощей и фруктов… – С трудом удержалась, чтобы не повысить голос, но не от насущного вопроса: – Ваше величество, могу я узнать, зачем меня привезли сюда?

Король помолчал, затем его взгляд потяжелел. Видимо, Бариус Семнадцатый утомился изображать доброжелательного родственника.

– Нам всем повезло: процветание нашего мира, населенного людьми, в интересах риирцев. Они согласились спасти Эйр от белых, – объявил его величество.

Я напряглась, как натянутая тетива. Неужели?!

Об этом таинственном народе мне известно лишь понаслышке. Видела однажды, и то мельком. Говорят, риирцы появились в нашем мире так же как и белые, через случайный портал. Но немного раньше, лет десять назад. Самое важное, что бывшие жители погибшего, как они рассказали, мира Риир не принесли Эйру ни бед, ни сколько-нибудь заметных неприятностей. Они укрылись в труднодоступных скалистых горах и среди людей показывались крайне редко. Враждебности не проявляли, слыли очень сильными магами (а к таковым отношение особое), вели закрытый образ жизни и никого не трогали.

Именно по причине безвредности риирцев, или темных – название этих иномирцев, ставшее куда более распространенным у людей, – мы с простодушным любопытством наблюдали за появлением белых. Никто из двухсот человек, находившихся в тот момент в подвале королевского дворца Цветаны, не ожидал открытого и стремительного нападения со стороны очередных пришельцев.

– Риирцы? Действительно повезло! Ваше величество, я несказанно рада этой новости! – вежливо ответила я.

А мысленно застонала от боли: «Где же они раньше были со своей помощью? Когда за считаные дни погибла моя страна!»

Три высокопоставленные особы Дармаша молча сверлили меня взглядами. Бариус Семнадцатый взирал менее пристально. Наконец он продолжил:

– В настоящий момент ситуация такова: над Дармашем нависла угроза уничтожения. Через пару месяцев граница «зимы» передвинется к стенам самой столицы.

Я вздрогнула, услышав неожиданное известие. Неужели нынешняя, с огромным трудом налаженная, более-менее сытая жизнь снова рухнет через какие-то жалкие два месяца?

– Несколько дней назад представители всех королевских династий Эйра договорились о совместных действиях против белых. И темные решили помочь.

– И в чем будет заключаться их помощь? – хрипло выдавила я.

– Несколько их… – людьми риирцев назвать бы никто не решился, поэтому король мгновение-другое подбирал слово, – представителей смогли добраться до Цветаны. Более того, до самого дворца. Выяснили обстановку, прощупали энергетику. И нашли решение нашей общей проблемы: как одолеть белых.

– О! И как же? – потрясенно выдохнула я.

– Необходимо закрыть, захлопнуть портал, через который они тянут магию своего мира и вымораживают все живое в нашем. Белые могут передвигаться только по снегу, жить только в лютом холоде, а живое тепло для них будто… наркотик. Вызывает кратковременный экстаз. Мы не выяснили, чем они питаются, долго ли живут, но тепло для них – просто удовольствие. Без которого, в принципе, спокойно можно жить.

– То есть люди и все живое на Эйре – совершенно лишние… – в страхе прошептала я.

– Да, – кивнул король и устало потер переносицу. На краткий миг я посочувствовала ему как человеку, которому грозит потерять то же, что и мне в свое время. – Слава всем богам, Риир не заинтересован в гибели Эйра. Темные предпочитают тепло и… партнерство с людьми.

– Какое счастье… для людей, – не сдержала я иронии.

Бариус бросил нервный взгляд мне за спину, но в его глазах мелькнула усмешка.

– Верно, – наконец кинул он.

Свита короля смотрела на меня с нескрываемым неудовольствием, подвигнув поинтересоваться опять:

– Ваше величество, позвольте вновь спросить: зачем здесь я?

В комнате повисла тяжелая, мучительная тишина, предупреждающая, что ответ мне не понравится.

– Защитная магия рода Малина! – произнес Бариус и цепким острым взглядом уставился на меня. Я начала догадываться, о чем пойдет речь. – Темные смогли добраться до дворца, но внутрь им не пробраться – ваша магия не пускает.

– Да, верно, ваше величество, мои предки постоянно укрепляли родовой замок, заботились о неприступности стен дворца… снаружи… – Я судорожно вдохнула, но тут же резко выдохнула: – Подождите, какая защита? Белые захватили замок, и я думала, ее уничтожили?! Ведь монстры легко проникали внутрь.

Ответить мне король жестом поручил советнику, старому магу с неприятно дребезжащим голосом.

– Портал в мир белых создали внутри дворца. Более того, мы предположили, что ваш дед провел ритуал призыва, то есть сам пригласил иномирцев не только в наш мир, но и в ваш дворец. Проще говоря, выдал им проезжую грамоту. Теперь уже бессрочный, свободный доступ.

– Значит, если запретить доступ во Дворец Малина каким-либо образом, то…

– Необходимо захлопнуть портал, чтобы закрыть вход враждебной силе. Так и только так! – оборвал меня министр. – А с ледяными тварями, которые останутся на нашей земле, мы разберемся. Очень надеюсь – в скором времени. И тепло нашего мира поможет.

– Хорошая идея, – осторожно поддержала я, уже предполагая, что скажут дальше, но не желая верить в чудовищное предположение.

Бариус встал, я тоже, отчего Пушистик тревожно заворчал, подняв морду.

– Оливия Малина, вы ключ для входа во дворец. Вам, принцесса, придется отправиться вместе с темными в Цветану, чтобы…

– Нет! – Я отчаянно замотала головой, не в силах сказать других слов. – Нет! Нет!

– Девочка, неужели ты не понимаешь? Выбора нет! – повысил голос король, снова оставив титулы, вежливость и напускную доброжелательность. – Ты последняя из рода Малина. И только ты пройдешь внутрь дворца.

– Нет! Я туда не пойду! Я не последняя! – выпалила я. – Остался еще мой кузен Шарль Малина. Он мужчина, боевой маг, воин… был им когда-то… – выдавила последнее горькое замечание.

– Его убили пару недель назад в порту одного из южных королевств. А защита пропустит только живого Малина. Хотя тело твоего кузена тоже доставили сюда.

Я рухнула на стул. Слезы подступили и грозили хлынуть нескончаемым потоком. Сердце обливалось кровью, но не от скорби по кузену, а потому что теперь действительно осталась последней в роду.

– Мы соболезнуем вам, – прогнусавил советник короля.

– Не стоит. – Я тряхнула головой и поднялась. Твердо посмотрела на Бариуса и заявила: – Я не вернусь в Цветану. Если не дадите карету на обратный путь, пойду пешком.

– Вас, принцесса Оливия Малина, не примут ни в одном королевстве. Ни одни городские ворота не откроются перед вами. Более того, вас будут травить собаками и…

К давлению, отторжению и презрению я была готова, да и страх сейчас пропал, остались лишь горечь, злость и неимоверная усталость.

– А что изменится в сравнении с моим теперешним положением? Ошибся один – мой дед. Но за его ошибку заплатили все Малина. Вся Цветана! Мой отец в первой линии сдерживал натиск белых. Давал возможность уйти своим подданным, защищал не только свою семью, но и народ. А мы? Мы поднимали земляные валы, отдавали все силы, чтобы задержать нашествие. Из-за этого моя сестра столкнулась лицом к лицу с белым, а потом несколько дней умирала, по капле отдавая душу и замерзая.

Я всхлипнула, не сдержав уже ярости:

– А вы?! Вы, кузен моей матери, выгнали ее на улицу, как нищенку, бросили на произвол судьбы двух несчастных, обездоленных женщин. Вы же знали, что вдовствующая королева и принцесса вряд ли смогут выжить в столице без поддержки. Вы знали, что мама слишком гордая, а боли и потерь слишком много, чтобы выдержать.

– Из-за вашего рода погибает весь мир. Вы должны…

– Должна? – Я удивленно уставилась на величественного дядюшку. – Единственное, что я была должна – скрыть, что нашла маму повесившейся в сарае нашего дома после того, как вы выгнали ее, прилюдно плюнув под ноги. Должна была похоронить маму в тихом месте, чтобы ее бедная душа обрела покой. Соблюсти традиции и предать ее земле не как про́клятую дважды, своим народом и богами, а как добрую, праведную, верующую женщину, которой не хватило сил жить дальше. Я должна была выживать, когда весь мир отказался от меня и возненавидел. Строить свое будущее… одна. В восемнадцать лет, не имея за душой ничего, кроме нескольких тряпок и этой шубки, захваченных во время побега. Ваше величество, никому я ничего не должна! Вы сами, лично, провозгласили, что род Малина про́клят и мертв для этого мира. Да будет так!

Я глухо рычала, опираясь кулаками на стол перед Его Королевским Величеством. Немыслимо!

– Ты должна! Можешь понять, что король не имеет права на слабину? А вы… ваш род виновен в нашествии монстров, – настаивал он.

– Сколько раз случались подобные истории в прошлом? – Я задрала подбородок, теперь будто взирая на него свысока. – Когда кровожадные правители сталкивали между собой народы, когда стирались с лица Эйра целые королевства. А что потом? Династический брак – и мир, дружба, заздравный кубок.

– Тут совершенно другое дело! – жестко парировал Бариус Семнадцатый.

– Три года назад вы об этом не знали. Но без колебаний и сомнений отказались от родственной ветви, быстро вычеркнув нас из жизни. А сейчас хотите, чтобы ради вас я вновь вернулась туда? Посылаете меня ради вас на смерть? – Мой голос дрогнул, столько горечи и обиды накопилось. – Вы не можете заставить меня…

– Если вы добровольно поможете, то очистите имя Малина. Вам вернут все регалии и…

– А с меня никто их не снимал! – прошипела я взбешенно. – Мой король умер. Только он мог лишить меня имени и титула, но не вы. Более того, теперь я единственная претендую на корону Цветаны! И только белые могут оспорить этот факт.

Мы с его величеством испытывали друг друга злыми взглядами. Наконец он, как более мудрый и опытный, глубоко вдохнул и спокойно заговорил:

– Ваше высочество, в случае добровольной помощи ваше право на корону Цветаны признает каждый из правителей двадцати девяти государств. Более того, я клянусь, что никто из нас не будет притязать на территории вашего королевства. Их вернут исконным жителям, чтобы они восстановили благоденствие родного дома.

Вернут мне дом? Мою прежнюю жизнь? Против этого возразить было нечего. Я даже дыхание затаила. Пойти на смерть ради своей родины?! Но мой любимый дом, сады… сейчас замороженные. А согласятся ли вернуться туда те немногие, кто выжил? Вернуться туда, где только монстры бездушные, замерзшие мертвяки и лютый холод?

Сморгнула повисшую на ресницах слезу и мотнула головой:

– Вы не понимаете, я просто не могу… никто не сможет…

– Темные смогли и говорят, что проведут вас, – вкрадчиво произнес министр, скользнув ко мне ближе, словно гончая, почувствовавшая усталость дичи.

Я качала головой, чувствуя, как замерзаю, только представив, что творится в родных краях. Неожиданно король и его приближенные напряглись. В следующий миг свита отступила, а меня окутало странным «живым» теплом. Пушистик, сидевший смирно, заскулил, прижавшись к моим ногам.

Медленно обернувшись, я ошеломленно замерла, успев увидеть, как из темной массы, похожей на облако, сформировалась фигура. Широкоплечая мужская фигура. Через мгновение я во все глаза смотрела на высокого, облаченного в длинный, плотно запахнутый плащ неожиданного гостя, лицо которого скрывал глубоко надвинутый капюшон.

Потрясающе: плащ этот, словно живой, колыхался черной дымкой вокруг незнакомца. Я невольно всматривалась под капюшон, пока темный туман там не рассеялся. Появилось светлое пятно лица, затем на нем проступили, оформились нечеткие черты. Описать внешность мужчины было невозможно, потому что лицо «плыло», менялось, не принимая окончательный вариант. И лишь бледно-голубые глаза неведомо откуда взявшегося гостя мерцали. Мерцали невероятно, завораживающе, таинственно.

– Жизни вам желаю, принцесса Оливия, – прошелестел из-под капюшона голос – глубокий, сильный, уверенный.

Лицо незнакомца вновь заволокла тьма и скрыла под краями капюшона.

«Жуть!» – успела подумать я, оседая на пол и, кажется, потеряла сознание.