Полный круг

Кейт Тирнан

Полный круг

Заколдованные — 14

Кейт Тирнан «Полный круг», 2011

Cate Tiernan «Full Circle», 2002

Любительский перевод

http://notabenoid.com/book/17534

Переводчики: FenixYS, Aywena, Anna16, Lady_Killer,

soldelena (главный), Siena, Kill, Aleana, zarink, Nynaeve

1. Морган

Богиня, как я попала сюда?

Я иду босиком по узкому скалистому берегу, острая галька врезается в мои ступни. Я двигаюсь то в право, то влево, из-за всех сил пытаясь идти. Поднимается ветер, запутывая мои волосы вокруг лица так, что я почти ничего не вижу. Воздух пахнет солённой водой, водорослями и рыбой.

Где я? Как я здесь оказалась?

Я осознала, что я испугана. Я боюсь того, что нахожусь здесь. Каждая клеточка моего тела просит уйти меня с этого берега. Я могла бы нырнуть в озеро с головой, или убежать в лес, которые граничат с водой. Что-нибудь, чтобы уйти с этого скалистого берега, где я чувствую себя настолько уязвимой, настолько одинокой. Где я? Что это за озеро? Всё это мне совершено незнакомо. Я провела взглядом по лесу, и около меня возникла темная тень.

Холодная, чёрная, которая становилась всё больше.

Моё тело стало твёрдым. Моё тело осознаёт, что это тень истощает из себя опасность. Подняв глаза, я была потрясена от того, что тень стала ко мне ближе, рефлексивно я присела на каменистый берег. Теперь я увидела её источник: огромный ястреб с тёмными перьями летал над моей головой, его золотые глаза смотрели с негодованием. «Кто ты» — спросила я мысленно, — «Что ты хочешь от меня?» Но ястреб увидел что-то ещё.

Я с ужасом наблюдаю, как хищник прижимает крылья к бокам и бросается вниз как стрела. Десять футов недолетая до воды он выбрасывает сильные ноги вперед и бросается внутрь волн кривыми когтями острыми как бритва. Мгновение спустя он расправляет свои широкие, черные крылья и взлетает в воздух, сначала медленно поднимаясь вверх а затем всё увеличивая скорость. В его когтях отчаянно крутится, выгибая спину как в поклоне в попытке вырваться на свободу большая, пестрая радужная форель. Ястреб несётся вверх, становясь маленьким пятном в небе, я вижу, в глазах рыбы смерть.

Я чувствую подавляющий страх, хотя ястреб уже улетел. Мое тело чувствует себя неустойчивым, оцепеневшим, как будто я только что избежала смерти. Я откуда-то знаю, что ястреб прилетал за мной. За мной.

Мне нужно убраться с пляжа!

Я бегу туда где деревья, галька обдирает кожу с моих ног. Вскоре я начинаю хромать, спотыкаться, отчаянно оглядываться назад, чтобы успеть добежать до деревьев пока ястреб не вернулся. Когда ястреб появляется, я уже внутри леса, в темноте. Здесь более прохладно. Моим глазам требуется минута, чтобы привыкнуть к неровному свету пробивающемуся сквозь деревья. Земля покрыта сосновыми иголками, стелющимися по земле виноградными лозами, листья под ногами сухие и хрустящие. Я озираюсь, не понимая куда идти. Поблизости вижу упавшую корягу, и на ней группа бледных, веретенообразных грибов, напоминающих крошечный лес доктора Сьюза. Большие черные муравьи ползают по коряге, напоминая колеблющуюся линию.

О, Богиня, где я? Не знаю, но я чувствую себя настолько одинокой и напуганной. Что это за лес? Ясно одно: я должна найти выход. Быстрым взглядом я нахожу просеку и начинаю двигаться по ней. Я прохожу мимо тонких ветвей всё глубже в лес.

Потом я останавливаюсь и напрягаю все мои чувства. Магия. Здесь есть магия. Мощный постоянный низкий гул энергии, которую большинство ведьм крови чувствуют и со временем игнорируют как фоновый шум. Это может быть работающая магия, а может быть созданная усилием и мыслью. Мою кожу покалывало и мое дыхание становилось всё быстрее.

Закрывая глаза, я выбрасываю свою сенсорную сеть в поисках источника магии. Я сосредотачиваюсь, замедляю свое сердцебиение, остаюсь абсолютно тихой… здесь. Мои глаза резко открываются и автоматически смотрят вперед: 11-часовая широта, северо-запад. Я легко пробираюсь через зеленые деревья, перешагиваю через упавшие ветки и уклоняюсь от свисающих голых ветвей, загораживающих путь. Я приближаюсь к этой неуловимой, но явной вибрации — вибрации кровной ведьмы, насыщающей магическими силами воздух. Теперь лес пахнет перегноем, сухой корой, грибами и насекомыми вместе с ароматом дымящихся трав. Каким-то образом мне известно, без сомнений, что это магия создается могущественной кровной ведьмой, которую я не знаю — и что я могла бы многому научиться от нее. Мои пальцы начинают чесаться от предвкушения — чему она обучит меня? Как мне показать ей свои силы? Моя грудь наполняется одновременно и гордостью, и неуверенностью: я знаю, что я сильная, необычайно могущественная, и впечатляю ведьм намного лучше обученных, чем я сама. Также я знаю, что мои успехи порой случайны — что мои способности непредсказуемы, потому что я неопытная, не инициированная.

Теперь я почувствовала её — магию, которая пронизывалась своим ароматом сквозь деревья. Эти колебания для меня странны, работаю с хорошей магией? Что если нет? На мгновение я колеблюсь. Что делать, если… Но я иду вперед. Вижу зеленоватый свет, проникающий сквозь кроны деревьев, который становится всё ярче: впереди проясняется. Я с трудом сглатываю и пытаюсь пробраться вперед сквозь деревья и кустарники, оставляя виноградные лозы в стороне. Это… это скоро произойдёт, скоро я увижу ведьму. Я сравню себя с нею, она скорее всего, более обучена и осведомлена, чем я, но я буду сильнее. В горле застрял комок. Скоро, скоро, ещё один шаг…и затем моя нога спотыкается об корень дерева и выбрасывает меня из равновесия.

Поскольку я чувствовала, что падаю, я напрягла мышцы и вытянула руки. Моё запястье ударяется об что-то твердое с поразительный привкусом. С дикими глазами я рывком оказываюсь в сидячем положении, не в состоянии понять, что я вижу. Я падал в обморок? Или ведьма наложила на меня какое-то заклинание?

Нет. Я была в своей спальне, дома. Было темно — еще не рассвет, кажется. Моя кровать была мягкая и гладкая, хотя я ожидала хрустящие листья и ветки подо мной. Моргнула, и огляделась вокруг. Это был сон.

Мое сердце все еще колотилось. В странной полутьме моей спальни я все еще видела ястреба, находящегося выше меня, все еще видела блеск его острых как бритва когтей, которые схватили рыбу. Я отодвинула влажные волосы со своего лица, успокаивая себя, что это не было реальностью, что всё в моей комнате было таким же, какой я её оставляла накануне. Конечно, это было. Это был всего лишь сон, и только. Невероятно реалистический, интуитивный, сильный сон.

Медленно я откинулась назад и перевернула свою подушку более прохладной стороной. Я лежала и смотрела на потолок, потом опустила взгляд на часы. 5:27. Я никогда не просыпаюсь так рано. Это была суббота. Никакой школы. Я могла бы уснуть на несколько часов, если бы захотела. Я пыталась успокоиться, но я всё ещё чувствовала беспокойство, вызывающее головную боль. Я закрыла глаза и сознательно расслабилась, желая выпустить всю напряженность и войти в медитацию. Очень тихо я прошептала: «Всё хорошо и светло. День идёт за днём. Моя сила охраняет меня от вреда. Богиня держит меня в руках.»

Это было простое успокаивающее заклинание, что-то, что могло бы помочь мне изгнать остатки моего странного сна. Это был не кошмар, не всё из него. Но сон был странный, с некоторыми пугающими частями, которые я с трудом помнила.

Когда я снова открыла глаза, я чувствовала себе лучше и спокойнее. Но я всё равно не смогла уснуть. Вместо этого я лежала на своей кровати и смотрела как моя комната заполнялась ярко-розовым свечением зари. К шести часам утра свечение в спешке покидало мою комнату, я услышала чириканье птиц и звуки случайного автомобиля, проезжающего мимо нашего дома. Хотя мои глаза были закрыты, я не спала, пока не услышала, как мои родители встали около семи тридцати. Мягкие звуки их шагов, спускающих вниз по лестнице, капли воды, набирающиеся в кофеварку — это была колыбельная, которая могла вернуть меня в сон. В течение двух часов я больше снов не видела. Я услышала, как моя младшая сестра Мэри-Кей включила душ в ванной комнате, которую мы делили, и я улыбнулась, когда она начала петь песню, которую местная радиостанция в последнее время часто транслировала.

Всё хорошо, твердила я себе, потягиваясь и громко зевая. Моя семья со мной. Я была в безопасности в своей постели. Позже я увижу Хантера и, как обычно, лишь одна мысль о моем парне — его коротких светлых волосах, бездонных зеленых глазах, чрезвычайно влекущем английском акценте — вызвала во мне приятную дрожь. Всё было спокойно и нормально, а осознание того, что это продолжается уже несколько недель, стало для меня приятной новостью.

Все было хорошо. Я Морган Роуландс, кровная ведьма клана Вудбейн. Сегодня вечером я встречусь со своим ковеном, для нашего регулярного субботнего круга. Но сейчас я должна спуститься вниз и посмотреть есть ли у нас немного Pop-Tarts.

2. Хантер

«Да», — сказал я. «Но зачем ты наложил ограничения вторым этапом? Это заклинание итак полностью описывает местность, твое точное местонахождение и то, где ты хочешь, чтобы оно воспламенилось».

Отец кивнул. — «Да. Но какова его цель?»

«Создать барьер, чтобы что-то остановить либо замедлить» — ответил я. Это было субботнее утро, и у нас с отцом оставался час до выхода из дома: мне надо было на работу на полставки в магазине «Практическая магия», одном из немногих очень хороших магических книжных магазинов поблизости, а папе — на лекцию в городе в двух часах езды отсюда. С тех пор, как он создал заклинание, отклоняющее темную волну, он пользовался наивысшим спросом как лектор на встречах ковенов. Ведьмы отовсюду жаждали узнать, как справиться с ужасной угрозой, и, похоже, папа был счастлив обучать их.

В настоящее время он учил меня.

«Ты прав, — ответил папа. «Но разве место, на которое ты направляешь заклинание, самый важный аспект?»

«Естественно», — сказал я. «Ведь если ты установишь этот барьер в неправильном месте, он будет бесполезен».

Отец подарил мне взгляд, который заставил меня почувствовать себя совсем тупым. Он был невероятно одаренным заклинателем, и мне повезло, что я могу учиться у него. Как Сиккера, меня хорошо обучили многому, но я получил только самую начальную подготовку в сотворении заклинаний.

К чему он клонит? Я ждал, говоря себе оставаться спокойным, чтобы не взорваться. Это было нелегко: отец и я в последние несколько месяцев много спорили об этом.

«Какой уровень важности занимают звезды в этом заклинании?» — спросил папа, листая свою Книгу Теней, с трудом сохраняя внимательность.

«Какой уровень? Это…» — О, чёртов ад! Мой мозг кричал, слишком поздно осознавая в какую ловушку я попал. Я ненавижу, когда делаю что-либо глупое. Особенно, наиболее особенно перед моим отцом. Я попытался задержать окрашивание моего лица в красный цвет. У меня было два противоречивых чувства: унижение за ошибку перед отцом, и досада о лекции, которую мне сейчас закатит отец.

Но к моему удивлению он сказал, — «Это нелегко, парень. Ты можешь изучать заклинания в течение многих лет и всё ещё делать ошибки, такие, как сейчас. И кто знает? Очевидно могла быть ситуация, когда точное расположение звёзд более важно, чем твоя сила.»

Я кивнул, удивленный этим небывалым проявлением милосердия. «Мама была прекрасной заклинательницей, да?» — я задал этот вопрос мягко, до сих пор чувствуя боль, а также зная, как сильно смерть моей мамы, всего лишь четыре месяца тому назад, повлияла на моего отца.

Глаза отца мгновенно сузились, как будто он внезапно вышел на солнечный свет. Я видел, как его мышцы на челюсти напряглись, а затем расслабились. «Да,» — сказал он, выглядя старше, чем был до этого минуту назад. «Она была такой.» Задумчивая улыбка осветила на мгновение его лицо. «Наблюдение за заклинаниями матери было похоже на наблюдение за мастером, вырезающего сложные фигуры из простого куска дерева. Это была удивительная вещь. Мои родители и учителя преподавали мне основы Вудбейнов, когда я был мальчиком, но именно твоя мать, с ее тысячелетним наследием Винденкелов, преподавала мне красоту чистого заклинательства.»

«Я хотел бы когда-нибудь стать мастером заклинателем,» — сказал я. — «Как мама.»

Отец подарил мне одну из своих редких улыбок, преобразившую его тонкое, разоренное лицо в того отца, которого я так давно знал. «Это было бы достойным подарком, сын,» — сказал он. — «Но у тебя впереди много работы.»

«Я знаю,» — сказал я, вздыхая. Я взглянул на часы и увидел, что у меня осталось полчаса до ухода. В Англии был полдень. Мне нужно было сделать телефонный звонок. «Ах, я думаю, что я позвоню Кеннету сейчас, пока у меня есть шанс», — сказал я небрежно.

По правде сказать, я боялся этого телефонного звонка. Несколько недель назад, после нашего сражения с тёмной волной, я решил оставить свою должность сиккера в Международном совете ведьм. В семнадцать лет я стал самым молодым сиккером в истории, и какое-то время у меня была полная вера в суждение Совета. Я гордился своей работой, сделать мир более безопасным для хороших ведьм. Но это было прежде, чем Совет подвел меня в нескольких ключевых областях: они пренебрегли сказать мне, что нашли моих родителей, из-за такого решения Совета моя мама умерла прежде, чем я смог её увидеть и проститься. Кроме того, они не предупредили Морган и меня, что ей отец — Кьяран МакЭван — лидер тёмного ковена Амарант, сбежал из плена и возможно приближается к Видоуз-Вэйли, чтобы причинить нам вред (или послать на нас тёмную волну, как он пытался сделать раньше).

Отец замолчал на мгновение. Я знал, что он был против моего ухода из Совета, но я также знал, что я больше не мог продолжать служить системе, которой я больше не доверял. Кеннет Мур был когда-то моим наставником и другом, но его не интересовало то, в чём я был заинтересован. «Ты уверен?» — спросил отец.

«Да.»

«Знаешь, еще не слишком поздно изменить мнение», — сказал он. «Работа в Практической магии — это здорово пока что, но в конце концов, ты больше не сможешь испытывать от нее чувство удовлетворения. Даже если ты не хочешь оставаться Сиккером, ты, без сомнения, мог бы найти что-то, требующее от тебя большего. Я просто надеюсь, что ты подумал об этом».

«Понимаю, пап. И я подумал. Мне только нужно немного времени, чтобы выяснить, какую именно новую карьеру выбрать». Никто не мог быть более расстроенным этой неясностью, чем я сам, но просто невозможно посвятить годы преданной качественной работе Сикером, а затем вдруг назавтра обнаружить другое, в равной степени удовлетворяющее, занятие.

«Возможно, я мог бы помочь тебе», — сказал папа, складывая книги, которые мы использовали в качестве пособий, в аккуратную стопку. «Я правда поговорю со многими ведьмами, посещающими мои лекции по заклинаниям. Может быть, кто-нибудь из них…».

«Нет, пап» — я потряс головой и попытался выдавить из себя обнадеживающую улыбку. «Я в порядке. Просто нужно немного времени».

Он смотрел так, будто хотел сказать больше, но затем он кивнул и отправился на кухню. Я услышал включенный кран и звук воды, заполняющей чайник. Я взял номер телефона Кеннета и быстро его набрал, прежде чем я потеряю самообладание, даже при том, что я знал, что этот звонок будет стоить целое состояние — вызывать Англию в середине дня. После пяти длинных гудков включилась голосовая почта Кеннета. Я поморщился и оставил короткое сообщение, давая ему мой номер мобильного телефона и номер телефона Практической Магии.

Вскоре отец уехал на свою лекцию, не уверенный, вернется ли к вечеру, а я отправился в Практическую Магию. Она находилась в Ред Килле — город в центре штата Нью-Йорк, примерно в двадцати минутах езды на север от Видоус Вэйла. Пока ехал, я обдумывал то, что папа сказал. Забавно. Последние одиннадцать лет у меня не было отца. Теперь, в девятнадцать, мне требовалось привыкнуть к тому, что он есть и что он беспокоится обо мне. К тому же, в одном он прав: мне необходим новый жизненный план. Все вокруг имели цели, стремления, кроме меня.

Дверной звонок слегка зазвенел, когда я вошёл в Практическую Магию. Её владелец — Элис Френбрейк, приветливо мне улыбнулась, упаковывая покупки покупателя. Я улыбнулся и помахал ей рукой, затем направился через новые двери, которые разделяли правую стену магазина. Соседняя комната была разделена на две части: большую комнату, в которой хранились магические предметы и книги, и небольшую комнату, которую использовали для конфиденциальных встреч. Именно в этой комнате я работал, наполняя объекты магическими свойствами низкого уровня.

Например, я мог наложить заклинание на маленькую бутылочку с маслом вечерней примулы так, чтобы это было ещё более эффективно при ослаблении менструации. Или я мог наложить заклинание на свечи, чтобы увеличить их отдельные ауры, сделать их более эффективными на обрядах или медитации. Элис содержала маленькую поставку заказных объектов в запертом шкафу в задней комнате, для продажи тем ведьмам, которым она доверяла. Они не должны были быть кровными ведьмами, но она должна была знать их и убедиться, что эти вещи будут использоваться только тем способом, к которому они были предназначены.

Первые пару дней это была занятная, даже расслабляющая работа. Она позволила мне повторить все основные, освоенные за два года, заклинания, усовершенствовать технику их наложения, способность фокусироваться, направлять и задерживать на объекте магическую энергию. Однако сейчас это начинало наскучивать и тревожить. Мне все еще нравится находиться в Практической Магии, работая с Элис, но однообразие и предсказуемость такой работы стали раздражать. Папа был прав — я должен найти профессию, которая будет удовлетворять меня.

Я как раз зажигал, без использования магии, бледно-голубую свечу, когда зазвонил мой мобильник, заставив меня подскочить. Я вытащил его из кармана и проверил номер. Это Кеннет перезванивал мне. Я глубоко вдохнул и ответил.

«Кеннет. Спасибо, что перезвонил.»

«Как дела, Хантер? Надеюсь нет проблем?»

Не в последнюю неделю, подумал я. Казалось, что с тех пор, как я приехал в Видоуз-Вэйли, моя жизнь была полна событий, подобно катанию на американских горках, одним из которых была встреча с Морган Роулендс. Она была мне больше, чем подруга. Она была моей муирн-беата-дан, моей родственной душой.

Я решил нырнуть в омут с головой. «Кеннет ты доверял мне и вложил огромные силы в мое обучение, и я всегда буду благодарен за это. Я надеюсь, что никогда не подводил тебя». В отличие от тебя, добавил я про себя. «К чему ты клонишь?» — спросил он.

Я сделал глубокий вдох. «Я решил покинуть совет», — сказал я. «Я не могу больше быть Сиккером».

На той стороне воцарилась тишина. Я ждал.

«Я знаю, что твое недовольство растет, Джиомонах», — сказал он, используя мое имя в Ковене. «И я знаю, что ты очень расстроен тем, как Совет распорядился сказать тебе о твоих родителях».

Мягко выражаясь. Только мысль об этом заставила мое тело напрячься. «Вообще-то это только часть всего», — сказал я, чувствуя, как злость поднимается в моей груди. «Но там есть другие проблемы, Кеннет, другие разочарования.» Я позволил моим словам на мгновение зависнуть в воздухе. «Правда в том, что я чувствую, что не могу продолжать доверять Совету. Не тогда, когда я не верю в него.»

Снова тишина. «Джиомонах, ты знаешь, это неслыханно, чтобы кто-либо ушел из Совета, особенно Сиккер.» Его голос был мягким, но я чувствовал злость за его словами.

«Я знаю», — сказал я. «Но у меня нет выбора. Поэтому говорю тебе официально — я ухожу. Я не могу принять больше никаких назначений. Мне жаль.»

«Как насчет временного ухода? — осторожно спросил Кеннет. «С этим я бы, определенно, мог согласиться».

«Нет».

«Джиомонах», — сказал Кеннет уже с нажимом, «это похоже на экстремальную реакцию. Конечно, не должно быть все или ничего. Может, ты предпочитаешь другое соглашение? Или хочешь уехать в другое место? Возможно, твое вознаграждение».

«Нет», — сказал я. «Дело не в чем-либо из этого. Дело в Совете как в таковом»,

«Хочешь, я приеду к тебе поговорить? Возможно, вдвоем мы сможем найти более умеренное решение».

«Ты можешь приехать, если хочешь, но я не думаю, что это что-то изменит», — сказал я.

Кеннет вздохнул. «Было бы безответственно с моей стороны не сказать тебе, что это не очень мудро с политической точки зрения. Я не знаю, какой будет реакция Совета, но не представляю, чтобы она была позитивной.»

«Я понял,» — сказал я. Чертов Совет и их реакция. Моя спина заболела от напряжения.

«Как твой советник, я должен предупредить тебя, что ты, конечно, нажил врагов, будучи Сиккером. Совет больше не способен предложить тебе свою защиту на тот случай, если кто-либо из этих людей захочет отомстить».

Я задумался над его словами. Действительно, приобретение врагов было частью работы Сиккера. Сами ведьмы, их друзья и семьи — вряд ли кто-либо из них был рад, когда на вызов приезжал Сиккер. Но какую именно защиту был способен обеспечить Совет? Лидеры Совета были не в ладу друг с другом, работая в постоянных противоречиях. Совет был неуклюж, принимая самые легкие решения вместо самых лучших. Я молча встряхнул головой. Никаким образом я не мог более полагаться на их защиту.

«Я воспользуюсь своими возможностями», — сказал я Кеннету.

«Джиомонах, как твой наставник, я прошу тебя пересмотреть решение», — сказал он мягко. «Ты — мой протеже, самый молодой Сиккер, который когда-либо был в Совете. Пожалуйста, скажи мне, что ты еще подумаешь об этом решении.»

«Нет, Кеннет,» — сказал я. «Это мой окончательный ответ. Я не могу больше участвовать в том, чем стал Совет.» Мне было очень сложно сказать это. В свое время, перед тем, как Совет начал выскальзывать из рук, Кеннет действительно был отличным наставником. Я очень полагался на него в период моих первых месяцев в роли Сиккера. Но сейчас положение вещей изменилось.

«Я не могу сказать тебе, насколько это разочаровало меня лично, и насколько разочарует остальных членов Совета», — сказал он, теплота ушла из его голоса. В его голосе звучала не сколько злость, сколько печаль и боль.

«Я осознаю это. Но я знаю, это единственно правильно для меня»

«Я надеюсь, что ты подумаешь об этом,» — сказал он жёстким голосом.

«До свидания, Кеннет».

Щёлк. Я посмотрел на телефон в удивлении. Он повесил трубку не попрощавшись. Я повесил трубку и потёр глаза руками, пытаясь рассеять напряженность. Разговор был трудным, таким, как я и опасался. Но дело было сделано. Я покинул Совет. Я расправил свои плечи, чувствую, как с них свалился груз. Я чувствовал себя освобожденным, но также и напуганным: я больше ничему не был научен.

Автоматически я взял телефон и позвонил Морган. Она прошла со мной через весь процесс принятия решений. Я знал, что разговор с ней мне определенно поможет. Разговор с ней мне всегда помогал.

«Алло?» Это была не Морган.

«Здравствуйте, миссис Роуландс», ответил я маме Морган. «Это Хантер. А Морган есть?»

«Извини, Хантер, Морган повезла свою сестру к друзьям. Передать ей, чтобы она перезвонила тебе?»

«Да, спасибо, или я поймаю ее позже. До свидания, миссис Роуландс.»

«Пока, Хантер».

Я повесил трубку и вздохнул. Морган не было на связи. Я потер заднюю часть шеи и снова успокоился, пришло время использовать сухие цветки лаванды с их супер-умиротворяющими свойствами.

«Хантер?»

Я поднял глаза и увидел Элис в сопровождении двух женщин средних лет. Одна из них выглядела намного старше, чем другая, лет на пятьдесят. Она была худой и мускулистой, как бывший танцор, её серебристые волосы доходили до подбородка. Она была одета в белые, свободные холстяные штаны, и аккуратную футболку из той же серии. Всё в ней выражало уверенность, зрелость, самообладание, принятие себя такой какая она есть.

Молодая женщина была полной противоположностью. Вероятно, ей было чуть больше сорока, однако она выражала ту же степень беспокойства, которая для первой казалась неотъемлемой частью. На ней была пышная воздушная юбка и топ с батиковыми рисунками оливково-зеленого и нежно коричневого цвета. Она была чуть полновата. Ее интенсивный макияж производил леденящий эффект.

Не раздумывая, я бросил сенсоры: в Элис играли чувства любопытства, но она была спокойна. Эти две женщины были кровными ведьмами. От них я почувствовал неуверенность, недоверие и даже чувство страха.

«Хантер, тебя спрашивают эти женщины,» — сказала Элис. Она повернулась к ним и представила меня. — «Силия и Робин, это — Хантер Найэл.»

Эти две женщины обменялись взглядами, и затем, как будто принимая решение, старшая женщина кивнула. «Спасибо, Элис», — сказала она. Это было вежливое освобождение, и Элис подняла ее брови ко мне, когда они не могли видеть ее, затем ушла.

У меня заняло минуту, чтобы изучить их со всей тщательностью сиккера. У них было мало магической силы — они были кровными ведьмами, но не сильными.

Пожилая женщина вышла вперед. «Я — Силия Эванс,» — сказала она гладким, смоделированным голосом. Она протянула руку, и я поднялся, чтобы пожать ее. Ее власть была устойчива, но не агрессивна. «А это Робин Гудэйкр». Она указала на свою компаньонку, которая вышла вперёд. Если Силия демонстрировала спокойствие и уверенность, то Робин была как будто отвлеченной, что, как я чувствовал, было вызвано её незащищённостью и неуверенностью в себя.

Я пожал руку Робин. «Привет», — сказала она возбужденным, затаившим дыхание голосом. Я задался вопросом, что её связывало с Силией.

«Привет,» — сказал я. Я пододвинул к столу стулья и предложил им присесть, что они и сделали.

«Чем я могу помочь Вам?»

«Ну, мы слышали о Вас, и поскольку … ах …» начала Робин, затем, казалось, загнала себя в угол чувством неловкости.

Селия продолжила (взяла на себя). «Мы пришли к вам, потому что слышали, что у вас есть опыт работы с хорошей магией и с темной магией».

Гмм. Я кивнул и стал ждать продолжения.

«Как например, тёмная волна,» — продолжила Силия немного неловко. — «Или, возможно, другие виды тёмной магии.»

О. Конечно. «Вам нужен Сиккер?», спросил я, и Робин видимо отшатнулась.

Селия выглядела встревоженной. «Нам нужен… кто-нибудь, кто нам поможет. Кто-нибудь, кто сможет узнать темную магию. И, возможно, знает, что с ней делать.»

«Мне жаль, но я больше не работаю на Совет. Я могу свести вас с кем-нибудь еще».

«В действительности», проговорила медленно Силия, «мы не знали, что вы Сиккер. Мы бы не приехали, если бы знали. Для нас намного лучше, что вы не сиккер и не часть совета. Если честно, мы нуждаемся в помощи, и не знаем, где её найти.»

Пухлые руки Робин перебирали с кладки её юбки. «Это должен быть правильный вид помощи,» — сказала она искренне. — «Мы не можем усугубить положение. Но мы не знаем, что делать.» — Она переминала свои руки с характерными щелчками. — «Мы слышали, что у вас был опыт с подобными вещами. Мы слышали, что вам можно доверять.»

Это было интересно. Я смотрел то на круглое, возбужденное лицо Робин, в чьих глазах отражалась боль, то на лицо Селии, с трудом скрывающее напряжение.

«Могу я спросить, кто послал Вас ко мне?»

«Джоанн Сильверсмит,» сказала Силия. «Нотворси. Мы вместе ходили в школу.»

Ее имя казалось знакомым, однако не думаю, что я знал ее лично. Нотворси — это мой старый ковен в Англии, так что, возможно, мы пересекались с ней там.

«Вы можете рассказать мне более подробно о своей проблеме?» спросил я мягко. «Тогда, если я не смогу помочь Вам, возможно я порекомендую кого-то, кто сможет.»

«Это лидер нашего ковена», — сказала Селия и глубоко вздохнула. «Мы думаем, что она занимается темной магией».

3. Морган

Так же, как сотни раз до этого, я припарковала свою любимую машину Валиант — Подводную Лодку, у бордюра перед домом моей лучшей подруги Бри Уоренн и прошла по каменистой тропинке к двойной входной двери. Я позвонила, и дверь почти моментально открыла Талия Каттер, одна из членов нашего ковена. В наш ковен, Китик, входило идеальное количество членов, тринадцать: наш лидер и мой парень Хантер Найэлль, Бри, Робби Гуревич, Шэрон Гудфайн, Итан Шарп, Симон Бэйкхаус, Талия, Дженна Руйз, Рэйвен Мельтзер, Алиса Сото (наш самый молодой член), кузина Хантера Скай, которая сейчас была в Англии, Мэтт Адлер, и я. Большинство этих людей я знала всю жизнь. Бри и Робби были моими лучшими друзьями с первого класса. Шарон, Дженна, Мэтт, Итан и Алиса посещали мою старшую школу. Талия и Симон учились в другой старшей школе в городе.

«Привет», сказала Талия. Ее длинные, волнистые волосы, спускались почти до талии, а овальное лицо, было гладким и безмятежным. «Проходи. Бри на кухне. Мы расположимся возле бассейна.»

«Отлично». По опыту, мы уже знали дом Бри, плиточная площадка вокруг ее бассейна была наилучшим местом для направления энергии. Я пошла на кухню и столкнулась с Итаном, несущим высокую столбообразную свечу. Бри позвала его: «Стой, захвати бумажную тарелку, на которую ее поставить. Если мы прольем воск на плитку, мы ни за что не избавимся от него».

Этан взял у нее тарелку, приветственно улыбнулся мне и вышел.

«Привет», — сказала я, входя в огромную Уореннскую кухню. Бри, как всегда выглядевшая прекрасно, раскладывала нарезанные фрукты по тарелке. Ее красивые, темно-коричневые волосы немного отросли и волнистыми прядями ложились на ее плечи. Я вздохнула. Нелегко быть лучшими подругами с кем-то, кто выглядит как модель. Мы говорим о высоких скулах, сказочном теле и обо всем в этом духе. Неизменно невероятно утонченная красотка, она была одета в индийского стиля хлопчатую юбку, сидевшую несколькими дюймами ниже пупка, и в белый топик в горошек, подчеркивавший идеальную кожу цвета слоновой кости, как сверху, так и снизу.

Я попыталась не оглядеться на свой комплект джинсов и футболки. Я почти начала чувствовать себя ничтожеством, когда вспомнила о Хантере — невероятно сексуальном и неотразимом Хантере — и о том факте, что, казалось, он был не в состоянии оторваться от меня ни на секунду.

«Смотри, Бри готовит еду из простых ингредиентов, а не из полуфабрикатов», — сказал Робби, нарезая свежий ананас на другом конце каменной столешницы.

«Ах, как остроумно,» — сказал Бри, но она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Это было очевидно, насколько сильно они чувствовали друг друга. Она вернулась к артистическому размещению земляники на блюде.

«Выглядит потрясающе», — сказала я, вдыхая животрепещущий аромат ананаса, насытивший воздух. Теперь, когда весна окончательно стала весной, я могла наслаждаться ношением легкой, а не теплой, одежды в течение долгих дней. Прошла долгая, темная зима, продлившаяся, казалось, больше, чем одна. Я жаждала света снова.

«Привет», сказала Алиса, входя в кухню. Ее волнистые, с отблесками карамели волосы были отброшены от лица, что подчеркивало огромные темные глаза. «С чем-нибудь помочь?»

«Спасибо, думаю всё готово,» сказала Бри «Если все в сборе, то можно начинать»

Мы с Алисой вышли из кухни. В наших взаимоотношениях были то всплески, то падения за месяцы с тех пор, как сформировался Китик. Тяжелые события свалились на Алису в последнее время. Недавно она выяснила, что была наполовину ведьмой по маминой линии, и это на самом деле чуть не свело ее с ума. Несколько недель тому назад она сбежала из дома, отчасти, чтобы найти семью ее мамы, оставшуюся в Глостере, семью полноценных кровных ведьм. Эта поездка сильно отразилась на ее семейной жизни: ее папа взбесился, однако в некотором роде, похоже, что она нашла то, что искала. Эти дни она выглядит счастливее, более сосредоточенной. Не знаю, научилась ли она наслаждаться быть ведьмой, но, кажется, она приняла это.

«Как жизнь?» — спросила я в коридоре. На последнем круге присутствие Алисы было немного странным. Она расстроилась и сразу после этого у нее появились проблемы с контролем магических сил, из-за этого стресса все краны в доме Хантера неуправляемо окрылились. В конце концов, его дом почти весь затопило. Она была чрезвычайно расстроена.

«Не слишком плохо», — ответила она. «Дома дела чуть-чуть налаживаются: Хилари перестала постоянно блевать, что уже хорошо. И подумай только: она перестала называть меня девочкой-цветочком (малышкой, которая приносит цветы на свадьбу). Теперь я настоящая подружка невесты».

«Супер», — сказала я, и мы обе усмехнулись. Ее отец скоро должен был жениться на своей беременной подружке. Хилари была лишь лет на десять старше Алисы, и сначала между ними действительно пролегла пропасть. Однако звучало так, будто ее мачеха исправлялась. «По крайней мере, она пытается», — говорила Алиса, «И я тоже. Не то, чтобы это было легко. Но она согласилась кастрировать мое платье, чтобы мне не пришлось больше носить тот огромный бант на заднице».

«Потрясающе», — сказала я. Мы остановились у необычной абстрактной картины масляными красками прямо за кабинетом мистера Уоренна. «Что насчет твоей комнаты?»

«Папа покупает мне новую кровать для моей новой комнаты», — сообщила Алиса. Хилари заставила её переехать из своей старой комнаты, так чтобы она могла быть ближе к младенцу. «Ах, да, представляешь, папа сказал, что я могла бы пригласить гостя на свадьбу».

«Гмм, например, Чарли Глостера?» сказала я, со значением поднимая брови. Алиса смущённо улыбнулась. Одним из людей, которых Алиса встретила в Глостере, был Чарли, член ковена ведьм из семьи ее матери — симпатичный, забавный, привлекательный ведьма крови. Он и Алиса поддерживали переписку по электронной почте на высоком уровне.

Нет», прошептала Алиса. «Я уверена, что Чарли не сможет приехать так издалека. Но я хочу, чтобы Мэри К. пришла — я звонила ей дважды, но её никогда нет дома.»

И, конечно, она не перезвонила Алисе. Моя сестра все еще совершенно не могла принять всю эту Викканскую жизнь кровных ведьм, хотя, казалось, она согласилась с той частью, что в нее вовлечена я. Наверное, обнаружить, что ее лучшая подруга своего рода потустороннее, ведьминское создание, вдобавок к ее сестре, было для нее слишком. Мэри Кей по-настоящему сильно расстроилась, когда Алиса раскрыла ей свое наследие. Надеюсь, она не откажется от их дружбы.

«Она проводит с Марком Чемберсом много времени,» сказала я нейтрально. «Но я скажу ей.»

''Спасибо''

Мэтт, сказав «привет», прошел мимо нас в бассейн, а затем по коридору прошагала Рэйвен в своих мартенсах (высоких кожаных ботинках со шнуровкой на платформе). На ней было классическое вискозное платье с огромными дырками, соединенными английскими булавками. Сплетенные в тугие косички черные волосы и тяжеловесная обувь окончательно подчеркивали, что это была исключительно Рэйвен.

Затем мою шею защекотало и целый каскад реакций, как эмоциональных, так и физических, вспыхнул во мне, словно искры. Моя голова уже поворачивалась, когда Хантер сказал: «Морган?»

Он стоял у двери на входе в коридор. Алиса тут как тут растаяла в направлении бассейна, а я постаралась не побежать и не броситься в руки Хантера. Я разговаривала с ним перед ужином, и он рассказал мне, что, наконец в самом деле вышел из совета. Я до смерти хотела поговорить с ним. Не считая остального.

«Привет», — сказала я, направляясь к нему, восхищаясь моим невероятным самоконтролем. Он встретил меня на середине пути, и после этого моему самообладанию пришел конец. Я обвила его руками, отступая назад и завлекая его в кабинет мистера Уоррена. Когда дверь за нами закрылась, я позволила себе от души расплыться в огромной глуповатой улыбке. Он притянул меня ближе, тоже улыбаясь, затем наклонился, а я встала на носочки навстречу его поцелую. Я прижалась к нему, стараясь влиться, как в формочку, в его стройное тело, ощущая силу его рук, крепко меня обнявших. Моя рука потянулась вверх к коротким, светлым блондинистым волосам на задней части его шеи, скользя пальцами по коже. Хантер. Всё в нем говорило со мной. Тембр его голоса, запах кожи, глубина зеленых глаз. То, как его челюсти сжимались, а глаза сужались, когда он сердился. Звук его дыхания, когда мы нежились на его кровати. Давление его руки, когда он водил кончиками пальцев по моей спине, побуждая меня прижаться ближе. Его глубокое, сдержанное чувство юмора. Его необычайный ум. Его силу и контролируемую магию. Я восхищалась и уважала его. Я испытывала невероятную любовь и невероятно сильное желание к нему. Я доверяла ему всецело. Я задрожала, когда его колено протиснулось между моими ногами. Я обхватила его одной ногой в то время, как мы без остановки целовались друг с другом, словно не виделись год, а не день. Я хотела испить его до дна, впитать его в мою кожу, согреться его прикосновением.

В конечном итоге, мы замедлились, чтобы перевести дух. Казалось, мои губы распухли, и я тяжело дышала. Глаза Хантера сверкнули.

«Привет тебе тоже», сказал он со своим мягким английским акцентом. «Скучала без меня?»

Я усмехнулась и медленно кивнула. «Совсем немного. Но хватит обо мне. Расскажи мне как всё прошло с Keнетом.»

Хантер покачал головой и выдохнул. «Я сообщил ему, что ухожу. Он сказал, что ведьмы не покидают совет. Я сказал, что покинул. Он попросил меня подумать о временном уходе. Я повторил, что ухожу. Он сказал, что у меня больше не будет защиты совета и что я нажил себе множество врагов, будучи Сиккером».

«Мило», — сказала я с гримасой. «Рада, что он такой понимающий и благосклонный.»

Хантер пожал плечами. «Он не плохой на самом деле. Я думаю, он просто не знал, что делать.»

Я стоял близко к нему и положила мою голову на его грудь. Я слушала его сильное, устойчивое сердцебиение. «Мне жаль», — сказала я. «Но что ты чувствуешь по этому поводу? Ты действительно рад, что ты это сделал?»

«Я не думаю, что я должен пересмотреть,» сказал Хантер, поглаживая мою спину. «Я много об этом думал. Я знаю, что это правильно для меня.»

Я наклонилась и поцеловала его в щеку. «Мы должны вероятно вернуться к остальным, но если ты хочешь поговорить об этом позже, мы поговорим, хорошо?», — спросила я.

Он кивнул, прижавшись щекой к моей макушке. Его пальцы заскользили вниз по моей футболке.

«Где Морган?» Я услышал, что Шарон сказала в холле. «Разве ты не сказал, что она была здесь? Разве Хантер не идет?»

Мы дождались, пока в коридоре станет тихо, затем выскользнули наружу. Я нырнула в дамскую туалетную комнату, а Хантер пошел к бассейну, типа мы только что пришли. Быстро я плескала на лицо воды, рассматривая покраснения от поцелуев. Затем я распустила свои каштановые волосы на плечи и направилась к остальным.

«Всем добро пожаловать», — говорил Хантер, когда я вышла на огороженную площадку, окаймляющую бассейн Бри. Неясные звезды светились сквозь тонированный стеклянный потолок, а Бри, с присущим ей чувством стиля, уже расставила, наверное, штук пятьдесят длинных свечей различной высоты вдоль кромки бассейна. Их пламя отражалось в темной воде и являлось единственным источником света. Эффект был прекрасным и мистическим.

Несколько человек повернулись, чтобы поприветствовать меня, я кивнула им с улыбкой, а затем заняла место между Дженной и Рейвин.

«Бри, прими мою благодарность,» — сказал Хантер. «Мне приятно находиться здесь»

«Нет проблем,» — сказала Бри.

«А сейчас, перед тем, как мы проведем наш круг, у кого-нибудь есть какие-либо объявления или вопросы?» — спросил Хантер. «Где мы встречаемся в следующий раз?»

«Можно у меня дома,» предложил Саймон

«Ну, что ж, отлично», — сказал Хантер. «В виду приближения Белтейна (кельтского праздника начала лета, отмечаемого 1 мая) следующий наш круг не будет отложен надолго. Тем более, что это один из наиболее веселых праздников, которые мы ждем. Вы читали об этом, ребята?»

«Да», — ответила Талия. «Это фестиваль огня, как и Самхэйн, он является одним из наиболее важных Саббатов (языческих праздников)».

«Правильно», — подтвердил Хантер. «Как и Самхэйн, Белтейн наступает, когда грани между мирами становятся наиболее тонкими. В Самхэйн празднуют и почитают смерть и окончание, закрытие круга, завершение цикла. Белтейн, последний из всех весенних празднеств плодородия, весь посвящен рождению, новым началам, жизни. Традиционно люди разжигают костры, танцуют вокруг майских деревьев (украшенных цветами столбов) и празднуют всю ночь. Это, когда Богиня, готовая к воспроизведению жизни после долгой зимы, снова соединяется с Богом, который в этот момент абсолютно созрел как мужчина».

Тут последовало несколько смущенных смешков, и Хантер понимающе усмехнулся. «Это, когда Богиня зачинает следующего Бога и поэтому снова дает начало жизненному циклу. Кто-нибудь знает символы Белтейна?»

Я знала, но ничего не сказала. Члены моего ковена были в курсе, что мы с Хантером встречались. Обычно я оставалась абсолютно молчаливой на кругах — не хотела выглядеть домашним зверьком учителя. Когда Хантер находился в Канаде, а Бетани Мэлоун вела наши круги, я была более разговорчивой.

«Майское дерево», — сказал Робби, а Бри с непристойным намеком подняла брови, вызывая смех у остальных.

«Разве они не такие же, как у Остары (Пасхи)?» — спросила Шэрон. «Типа кроликов и яиц?».

Хантер кивнул. «Символы изобилия.»

Я читала о том, что где-то люди на самом деле занимаются сексом на улице, чтобы благословить их поля и животных», — сказала Рэйвен.

Хантер засмеялся. «Ну, это одна из традиций, которую мы не обязаны выполнять.»

Я заметила, как Бри и Робби обменялись взглядами, Шэрон и Итан состроили друг другу гримасы, Дженна и Симон скромно улыбались, глядя на свои ноги. Черт побери, неужели все они уже сделали это? Неужто я единственная семнадцатилетняя девственница, оставшаяся в Видоус Вейле? Мы с Хантером пару раз планировали заняться любовью, но всегда случалось что-то, чтобы удержать нас от этого. В настоящее время мы оба знали, что были готовы — просто ждали подходящего момента, чтобы всё было правильно. Я надеялась, что он наступит действительно очень скоро.

«Перед следующим нашим кругом», — продолжил Хантер, «Я бы хотел, чтобы вы еще почитали о Белтейне». Он перечислил некоторые полезные источники, затем добавил, — «Сейчас, если вопросов больше не осталось, мы можем приступить к созданию нашего круга».

Мы шагнули вперед. Хантер быстро и мастерски нарисовал на плитке мелом идеальный круг. Мы вошли в него через оставленный им разрыв, затем позади нас он закрыл его. Мы расположили четыре чаши по одной на восток, север, запад и юг. В них была почва, символизирующая землю, дымящийся ладан, символизирующий воздух, свеча — огонь и вода. Четырьмя представленными элементами наша энергия будет уравновешиваться.

Двенадцать из нас взялись за руки, и Хантер произнес: «Я призываю Богиню. Я призываю Бога. Я приглашаю их присоединиться к нашему кругу. Сегодня мы празднуем радость быть вместе, быть на пороге весны. Взывая к энергии Богини, мы будет думать о наших собственных обновлениях, возрождениях. Сейчас, каждый может начинать, если он готов». Мы начали двигаться по часовой стрелке, в то время как Хантер начал напевать знакомую песню силы.

Один за другим наши голоса присоединялись к его, позволяя словам сливаться воедино. Я подождала лишь несколько мгновений, и затем это произошло, как происходило всегда: я ощутила взрыв счастья, наслаждения. Я знала, кто я, понимала, что делаю. Я объединяла свою энергию с энергией других, и это был невероятный опыт.

В то время как мы стали двигаться быстрее, наши ноги зашагали в сложном, древнем ритме. Постепенно я начала распознавать иную цепочку звуков на тон ниже тех, что мы напевали. Она была в моей голове, исходящая изнутри, и я последовала за ней, как за цветной ниточкой, пытаясь развязать ее. Она была почти неуловимой, не целой, и, казалось, я не могла приблизиться к ней. Иногда она казалась отчасти знакомой, но я просто не могла понять, где слышала ее. Несмотря на то, что я двигалась с другими в кругу, одна часть моего разума была сосредоточена на этой ниточке. Смутные образы возникали в моей голове: когда мой сводный брат Киллиан использовал истинное имя ястреба, чтобы заставить его опуститься на землю, а также, что странно, когда мой биологический отец Карьян МакЭван вовлек меня в мучительно болезненное и головокружительно прекрасное обращение в волчицу. Но эти мысли развеялись как облака, и вскоре мой разум был полон возбуждения от нашей возрастающей энергии. Мое сердце чувствовало переполнение и свет, мое зрение, похоже, стало исключительно ясным — я могла разглядеть слабые, цветные ауры над головами моих друзей. Являться частью круга было, как подключиться к более высшему сознанию, более высшей реальности. Это было абсолютным удовлетворением.

Наш шаг ускорился, пение участилось до пулеметной очереди. Наша объединенная энергия возрастала, стремясь к наивысшей точке, и в момент ее кульминации мы резко разъединили руки, остановившись там, где стояли. Наши лица расплывались в улыбках, руки плавно опустились, мы смотрели вокруг, чтобы насладиться восторженным видом друг друга.

Мой пристальный взгляд остановился на Хантере, на его угловатом, бледном лице, его острых скулах, на изумительной глубине его глаз. На его щеках сиял бледно-розовый румянец, словно утренняя заря. Его глаза встретились с моими, и между нами мгновенно вспыхнуло взаимопонимание, незамедлительный обмен сообщениями о любви. Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

«Это был великолепный круг, для каждого,» — сказал он, принимая его роль лидера снова. «Я могу видеть определенное усовершенствование вашего фокусирования и концентрации.»

Я вспомнила еле уловимую мелодию и странные образы, которые увидела в кругу. Почему я снова думала о перевоплощении в волчицу? Может, Богиня пыталась мне что-то сказать? Или дело просто в том, что нам в ближайшее время ничего не грозило, поэтому мой разум начал спокойно воспринимать те образы? Вероятно, последнее, решила я. Не было никакой новой или пугающей информации в этих видениях.

«У меня есть закуски на кухне», — сказала Бри, стряхивая прекрасные волосы со своего лица. «Мы с Робби принесем их».

Хантер подошел ко мне, как только они ушли, и автоматически наши руки обвились вокруг талии друг друга. Он поцеловал меня в макушку, и я задрожала. Все мысли о неуловимой мелодии, которую я слышала, исчезли. Я подумала, рассказать ли о странном видении Хантеру, но решила не делать этого. У всех порой бывают необычные сны.

4. Хантер

«Как насчет здесь?» спросил я. «Никаких скал, есть и солнце, и тень, красивый вид.» Корзина для пикника начинала становиться тяжелой — я был готов сесть, поесть и лечь на солнце.

«Вот это выглядит хорошо», — согласилась Морган, кивая.

«Меня устраивает», — сказал Робби.

На секунду показалось, что Бри могла возразить, однако затем она подчинилась большинству. Они с Морган развернули старое одеяло и встряхнули его.

«Богиня, что за прекрасный день!» — сказала Морган, тут же ложась на одеяло так, что у меня возникло желание, чтобы Бри и Робби не было здесь. Я хотел дотронуться до нее, почувствовать гладкую кожу на ее животе. Ну, пока ничего из этого я сделать не мог.

В молчаливом согласии, мы все четверо улеглись на спины, смотря вверх в насыщенно синее весеннее небо, на скользящие по нему белые пушистые облака.

«Здорово,» сказал Робби.

«Ммм», — тихонько простонала Бри в знак согласия. «Кстати, Морган, я тебе говорила? Что на острове Мартас-Винъярд открылся отель «Завтрак и постель»».

«Ух, ты, класс», — сказала Морган. «Когда вы, ребята, выдвигаетесь?»

«В конце июня», — сказал Робби. «Только на неделю. Не думаю, что смогу отпроситься на дольше из магазина». Робби получил работу на лето в небольшом магазине подержанных книг в Видоус Вейле.

Посредством своей молниеносной интуиции Сикера я моментально установил, что Бри и Робби после наступления летних каникул собираются ВМЕСТЕ на Мартас-Винъярд на неделю. Абсолютная зависть пронзила меня. Я бы убил, чтобы получить такого же рода уединение с Морган. Порой я хотел, чтобы ее отец был больше похож на отца Бри — либо где-то отсутствовал, либо совершенно не интересовался тем, что она делает. Я знал, что Морган была крайне заботливой, и, по большому счету, участие родителей это здорово. Но иногда…

«Звучит так классно!» — сказала Морган. «Мне, по всей видимости, придется работать в мамином офисе всё лето. Вводить данные, записывать и так далее. Варить кофе. Зевать». Ее мама была риелтором, и я знал, что Морган часто подрабатывала у нее, когда нуждалась в деньгах.

«По крайней мере, у тебя будет кондиционер», — указала Бри. «Кстати, разговор о прохладе кое-что напомнил мне — я читала о Белтейне этим утром, и, похоже, множество ковенов считают, что обряды Белтайна лучше совершать голыми. Ритуалы совокупления, танцы. Майское дерево».

«Голыми?» — переспросил Робби. «То есть… ну и ну».

Бри захихикала и положила одну ногу поверх ноги Робби.

«Непременно», — произнесла Морган, закатывая глаза, — «Я пас».

Пытаясь не расхохотаться, я сказал: «Ну, не знаю, Морган. Я считаю очень важно, что если мы собираемся следовать исторически сложившимся традициям, то Китик должен отпраздновать Белтейн, как полагается. Я еще допускаю, что ничего страшного, если не все будут заниматься сексом под луной, но вот нагота… тьфу!» Я прервался, чтобы выплюнуть изо рта траву, которую Морган метнула в меня, и выставил вперед руки для отражения следующих атак.

«Очень смешно», — сказала Морган, снова бросаясь травой. Я наполовину присел, чтобы стряхнуть ее и увидел, что лицо Морган покраснело от смущения. Я рассмеялся. На людях она была довольно сдержанной, и, естественно, не носила одежду, подчеркивающую тело. Но наедине… мы провели вместе достаточно времени, чтобы я удостоверился, что ее физическое влечение и врожденная сексуальная чувствительность настолько же сильны, как ее магические силы. И это счастье, что эти эмоционально-физические ощущения адресованы мне. Я надеялся, что вскоре мы будем готовы довести их до своего логического завершения.

«Ну, ладно», — сказал я, снова ложась на спину и потянув Морган за руку. Я прижал ее руку к своей груди и почувствовал, как она расслабляется, ее нога касалась моего колена. «Тогда я возьму на себя ответственность и сообщу ковену, что нагота и публичный секс необязательны».

Робби фыркал от смеха, и Бри сказала ему, «Ты можешь раздеться первым.»

Я был счастлив, лежа здесь: то на солнце, то в тени от неровных облаков. Так нормально, естественно, светло. Я уповал на то, что остаток года будет преимущественно таким же, и что тьма, с которой мы недавно столкнулись, окончательно исчезла, сменившись благодатью.

Через некоторое время мы сели и съели наши сэндвичи. Всё казалось вкуснее, потому что мы были на природе под прохладным весенним солнцем, и мы были вместе. Я лежал на спине с Морган и ее друзьями и наблюдал за облаками. Я не мог вспомнить, когда в последний раз мне было так спокойно.

Незадолго после этого Бри и Робби уехали на дневной сеанс иностранного фильма в Тонтон (город в штате Массачусетс). Бри оставила нам десерт, и вскоре мы услышали характерный шум ее отъезжающего БМВ. Оставляющего меня наедине с Морган наконец.

Я перевернулся на бок и притянул ее к себе, придавливая к земле своим весом, ощущая под собой ее стройное тело, ее нога автоматически согнулась, сплетаясь с моей. Ее руки обняли меня, и я начал целовать ее везде, трогая ее повсюду. Я чувствовал себя в высшей степени живым, увлеченным, воодушевленным нашим будущим. Мое тело отвечало ей так сильно, что я понял: если мы еще дольше будем ждать, чтобы заняться любовью, оба из нас сойдут с ума. Это продолжалось до тех пор, пока я не ощутил ее руку на своей и не осознал, что нахожусь у ее талии, расстегивая пуговицу на джинсах.

Чувствуя помутнение рассудка, я моргнул и взглянул на ее раскрасневшееся лицо. Я опустил взгляд на свою руку и на ее, державшую мою. Она улыбалась мне с легким изумлением.

«Прямо здесь? Мы не испугаем бурундуков?»

Я был слишком далеко, чтобы вразумительно ответить прямо сейчас. Всё во мне говорило двигаться дальше, а тот факт, что мы прервались и она разговаривала, медленно оседал в моем затуманенном мозгу.

«Мамочка, что делают эти ужасные огромные звери?» — произнесла Морган высоким писклявым голосом бурундука. «Не смотри, милый», — ответила она голосом заботливой бурундуковой матери. «Просто возвращайся на дерево».

Какое-то мгновение я просто таращился на нее, затем начал усиленно смеяться. Морган ухмылялась надо мной, пока я хохотал, и только с усилием я понял, что к чему. Наклонившись, я поцеловал ее в нос. «Ты невероятно необычная», — сказал я с любовью. «По-настоящему, невероятно необычная. Уверен, это первый раз в истории человечества, когда кто-то имитировал бурундуков в качестве составляющей части предварительных ласк».

Затем мы засмеялись вместе, садясь и держась друг за друга, хихикая как маньяки. Она застегнула джинсы, и когда мы снова легли, то просто обнимались и разговаривали. В глубине своего разума я вспомнил о моей приближающейся встрече с Селией Эванс и Робин Гудэйкр. Обе они уже рассказали мне о своих тревогах насчет того, что лидер их ковена, вероятно, работает с темной магией. Они не знали, как быть, и нуждались в помощи с поиском решения, если было хоть что-то, что они могли сделать. Позднее сегодня мы собирались снова встретиться, и они обещали поведать мне полностью всю историю.

Я хотел рассказать Морган о них и выслушать ее мнение о происходящем. Но у меня не было их разрешения говорить кому-либо. И пока я не удостоверюсь, что ничего страшного не случится, если сообщить об этом кому-нибудь еще из Виккан-профессионалов вроде моего отца, рассказывать Морган казалось нарушением конфиденциальности.

«Что ты собираешься делать этим летом?» спросила меня Морган, тесно прижимаясь ко мне, и я услышал желание в ее голосе. Она без сомнения думала о поездке Бри и Робби.

«Ну, я надеюсь заработать достаточно денег, чтобы съездить домой на время», — честно признался я. «Я хочу всех увидеть, поесть хорошей рыбы и чипсов, насытиться Англией». Она молчала, задумчиво играясь с одной из пуговиц на моей футболке, и я продолжил: «Есть ли хоть какой-то способ, чтобы ты поехала со мной? Что если ты пообещаешь посещать исторические места и написать доклад?»

Она улыбнулась, выглядя грустной: «Я спрошу родителей, но не обольщайся».

Я снова крепко прижал ее к себе. Мы оба знали без всяких обсуждений, что не было ни единого шанса, чтобы ее родители отпустили ее в Европу с парнем. Не тогда, когда ей было всего лишь семнадцать. Я провел носом у нее за ухом и почувствовал, как она вздрогнула. «Нам нужно время побыть вдвоем». Морган кивнула. «Тогда, возможно, мы могли бы, в конце концов, сделать то очевидное, о чем постоянно думаем», — сказал я многозначительно. Ее карие глаза, цвета камней, виднеющихся сквозь чистую воду, игриво сверкнули, и она инстинктивно заерзала возле меня. Я поцеловал ее нежно, не собираясь опять доводить наши ласки до апофеоза. Вскоре мы снова тихо лежали, обвивши друг друга руками, смотря в небо.

В то время как мои глаза стали медленно слипаться, я услышал странный крик над собой. Мои веки мгновенно раскрылись, и мой пристальный взгляд сфокусировался на краснохвостом ястребе, пулей летящем вниз. Он нырнул в кроны деревьев, однако почти мгновенно взметнулся вверх, с каждым сильным ударом его мощные крылья уносили его в небо. В его когтях корчилась черная змея.

«Обед», — сказал я, восхищаясь почти идеальными хищническими способностями птицы. Опустив взгляд, я увидел, как Морган нахмурилась.

«Это кажется странным,» сказала она, искоса наблюдая, как птица исчезает высоко над нами.

«Почему? Ястребы все время охотятся. Это место полно краснохвостых ястребов.» Я погладил ее волосы, любуясь солнечным светом играющим в них.

«Думаю, да», — медленно произнесла Морган. «Ничего особенного».

«Я должен сказать тебе», — сказал я, нежно кладя ее голову на свое плечо, — «Я не в восторге от работы в Практической Магии».

«Нет?»

Я покачал головой. «Я знаю, что больше не могу быть Сикером, но накладывание простейших заклинаний на травы тоже не является смыслом моей жизни. Если бы только… было бы так здорово, если бы совет не был единственным камнем преткновения».

«Что ты имеешь в виду?» — спросила Морган, переворачиваясь на бок, подставив руку под голову, чтобы видеть меня.

«Ну, скажем, если бы был альтернативный совет», — сказал я. «Такой, что более предан Викканскому Своду Советов»

Морган помолчала мгновение, и я задался вопросом, поняла ли она, что я чувствую. «Возможно ты должен организовать свой собственный совет,» сказала она.

Я засмеялся, когда увидел, что она выглядела серьезной и задумчивой. «Ты ведь не серьезно?», — идея о создании мной целого нового совета, без посторонней помощи, казалась смехотворной. «Да?»

«Насколько ты серьёзен?» спросила она, и я не знал что ответить.

Вечером того дня я почти вышел за дверь, когда зазвонил телефон. Я решил было не отвечать, так как у меня оставалось лишь десять минут, чтобы добраться до кофейни, где я должен был встретиться с Селией и Робин, но потом меня осенило, что это звонила Скай. Я резко раскрыл телефон.

«Привет — привет», — сказал я и она фыркнула. «Как чудная старая добрая Англия?»

«Всё так же сдержанна, как всегда», — со скукой ответила Скай. «Точно как и английские ведьмы — более обузданные, чем американские».

«Говоришь так, будто это плохо», — заметил я и она позволила себе забавное «хе-хе».

«Полагаю, немного спокойнее оттого, что никто постоянно не навязывает тебе свои эмоции», — сказала она. «С другой стороны, с американцами в этом плане проще. Они говорят, что думают и чувствуют, и нет нужды гадать, что скрывается за их молчанием».

Секунду я подумал, и ее слова дошли до меня. «Как дядя Бек?»

Скай с шумом выдохнула в телефон, и это сообщило мне, что я задел за больное. Насколько светлой, прекрасной и любящей была моя мама, настолько же ее брат Бек, отец Скай, был темным, грубым и почти абсолютно сосредоточенным на себе самом. Он вырастил меня и мою младшую сестру Линден с тех пор, как мне исполнилось восемь, и хотя я всегда чувствовал себя в физической безопасности и под опекой, но в то же время ощущал настороженность, отдаление и тонкий слой льда на уровне эмоций. Скай и ее четыре сестры недалеко ушли от этого, хотя являлись его родными дочками.

«В любом случае, я чувствую, что готова вернуться в Видоус-Вейл» сказала она.

«Хорошие новости,» сказал я искренне. «Без тебя совсем не так.»

«Отлично. Итак, думаю, я зарезервирую билет на самолет на вторник. Ты ведь сможешь подвезти меня до дома, если я тебе скажу, когда?»

«Конечно», — ответил я. «Зачем резервировать?»

«Так будет дешевле», — сказала она, «и я даже представить не могу еще две недели ожидания билета со скидкой».

Итак, семья, определенно, вымотала ей нервы. Хотя она и не видела их в течение долгого времени. «Просто дай мне знать, и я приеду», — пообещал я.

«Спасибо. Что нового?»

«Ну, папа стал более востребованным…» — я прервался, когда мой взгляд упал на часы. «Черт! Прости, Скай, я опаздываю на встречу. Я перезвоню тебе позже, ладно?»

«Хорошо. До свидания.»

Я повесил трубку и выскользнул за дверь.

«Извините, я опоздал», — сказал я, приехав в кофейню почти на пятьдесят минут позже. Селия смотрела на меня, когда мой взгляд скользнул к ее часам. Намек понят. Она была одета, словно только что приехала из офиса, в изящные строгие темно-синие брюки и рубашку, выглядя профессионально, при этом не слишком официально и не слишком стесненно.

«У меня был международный звонок как раз, когда я выходил из дома», — честно объяснил я, опускаясь на свободный стул за нашим столом.

Робин посмотрела на Селию, когда я сосредоточил свои чувства, я ощутил нервозность, страх и вину. Еще раз я был заинтригован. Что именно они хотели?

«Почему бы Вам не заказать что-нибудь из напитков, а затем мы поговорим», — предложила Селия. Я кивнул и направился к барной стойке. Пока я ждал свой чай, я осмотрел небольшое кафе. Лишь один из остальных столов был занят. Селия и Робин выбрали столик в дальнем углу, и каждая из них сидела спиной к стене.

Я принес свою большую кружку и сел. Высыпав два пакетика сахара, я стал ждать, пока одна из ведьм начнет говорить. Они переглядывались, как если бы совещались телепатически, однако не думаю, что они это делали на самом деле. Я ждал, пытаясь выглядеть беспристрастным. Люди нуждались в разговоре. Мне это было очевидно как Сиккеру. Часто простое ожидание гораздо более эффективный способ получения информации, чем интенсивный допрос.

«Спасибо что пришли,» сказала Силия наконец. «Когда Вы опаздывали, мы испугались, не передумали ли Вы.»

«Нет», сказал я мягко, отпив глоток чая. «Я бы позвонил.»

«Нам нужно, чтобы вы пообещали, что Вы ничего не сделаете без нашего разрешения,» — Робин пробормотала, беспокойство наблюдалось на ее круглом лице.

Я встретил ее пристальный взгляд спокойно. «Почему Вы просто не объясните, что происходит?»

Селия наклонилась вперед, гладкая кожа на ее лице натянулась от напряжения. «Мы можем доверять тебе?» — спросила она низким полным решимости голосом.

«Вы практикуете черную магию?» Я спросил, и она отодвинулась.

«Нет» сказала она с удивлением.

«Тогда вы можете доверять мне». Я сделал еще один большой глоток.

«Дело не в нас», — сказала Робин. Так много тревоги хлынуло из нее, что я сам занервничал. Я бросил свои сенсоры, чтобы выявить какую-нибудь возможную опасность поблизости. Но ничего не было.

«Вы говорили, что дело в лидере вашего ковена», — уточнил я.

«Да, и нам требуется ваше обещание, что вы не… причините ей вреда», — продолжила Робин. Селия бросила на нее острый взгляд, и Робин опустила глаза, соединив руки вместе и положив их на колени.

«Я никогда не причиню вреда кому-либо», — сказал я, — «До тех пор, пока он не представляет угрозы». Я не мог понять, чего эти двое добиваются. Без сомнения, что обнаружив ведьму, практикующую темную магию, которая может кого-то ранить, я должен был передать ее совету для лишения магических сил. Даже с той малой долей доверия, оставшегося у меня тогда к совету, я все еще знал, как важно остановить кого-либо от причинения вреда.

Робин нервно взглянула на Селию, и, казалось, обе они обдумывали мой ответ. В итоге, Селия огляделась вокруг, словно чтобы удостовериться, что мы одни. После этого ее ясные карие глаза встретились с моими. «Мы обе — члены Виллоубрука, смешанного ковена на севере Торнтона (штат Колорадо, США)».

Торнтон — город примерно в двадцати минутах на северо-восток от Видоус Вейла. Смешанный ковен означает не только то, что в него входят кровные и некровные ведьм, но также и то, что в нем есть кровные ведьмы различных кланов. Уверен, Виллоубрук периодически упоминался людьми, с которыми я беседовал ранее, но у меня не было никаких негативных воспоминаний.

Я кивнул. «Продолжайте.»

Понизив голос, Селия продолжила: «Последние семнадцать лет Виллоубрук возглавляет одаренная ведьма из Брайтендэйла по имени Патриция Пирсон».

«Как давно каждая из вас входит в этот ковен?» — спросил я. Я провел с ними достаточно времени, чтобы понять, что хотя они и казались хорошо знающими друг друга, между ними была дистанция. Они были членами одного ковена, но не лучшими друзьями, и, уж точно, не возлюбленными.

«Восемнадцать лет,» ответила Силия.

«Двенадцать», сказала Робин.

«И в чем же проблема?» — спросил я.

«Патрис замечательная,» искренне сказала Робин, ближе наклоняясь мне. Ее круглые карие глаза были опять сильно накрашены.

Но …» сказал я вопросительно. Силия выглядела раздраженной.

«Но ничего» коротко сказала она. «Патрис ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ. Она такая … теплая, дающая, помогающая, заботливая, полная радости жизни.» Она сделала паузу.

«Несколько лет назад я преодолела очень трудную личную ситуацию, и я не знаю, что бы я делала без Патрис.»

«Все мы так сильно искренне любим ее», — сказала Робин. «Мы все так близки в нашем ковене. Большинство из нас вместе, по крайней мере, десять лет или больше. Именно Патриция сближает нас и дарит нам ощущение…» — она подбирала слова. «себя любимыми. Даже… Примерно шесть лет назад Патриция пережила ужасный развод, который стал для нас настоящей неожиданностью. Но даже проходя через это, она каждую неделю всенепременно являлась на круг. Каждую неделю. И возглавляла каш круг с благородством и радостью».

«Она исключительный лидер», — просто сказала Селия. «У нее исключительная ясность и сосредоточенность». Я начал раздражаться по поводу этой идеальной Патриции.

«Но в последнее время,» сказала Силия, и они с Робин обменялись взглядами еще раз. «В последнее время она очень изменилась.»

Я расслабился на своем стуле. Теперь, когда плотина проломлена, последует всё остальное. Я успокоился, чтобы быть объективным.

«В большинстве случаев она остается прежней, но иногда — почти создается впечатление, словно в ее глазах отражается кто-то еще».

Все мои чувства напряглись.

«Круг изменился, тоже,» сказала Робин. «Он всегда был звездным временем всей моей недели. Возбуждение. Жизнеутверждение.»

«Но в последнее время несколько из нас заметили, что после кругов, мы чувствуем себя необычно истощенными,» — сказала Селия, глядя на свои длинные, тонкие пальцы, держащие кружку. — «Иногда некоторые из нас ложились позже. Однажды ночью, несколько недель назад Робин и я наконец упомянули это друг другу и поняли, что мы чувствовали те же самые вещи. Таким образом, мы решили попытаться найти помощь. Осторожную помощь. Мы не можем сказать, что случилось, или даже, что является неправильным. Но мы не чувствуем себя также хорошо, как раньше.»

«Конечно, Патриция находится под ужасным давлением», — сказала Робин. У Джошуа — ее сына, которому сейчас одиннадцать — в прошлом году выявлена Лейкемия. Он перенес пересадку костного мозга восемь месяцев назад».

«Сейчас у него болезнь отторжения пересадочных клеток», — продолжила Селиа.

«Что это?» — спросил я.

«Ну, для Джошуа подобрали донора», — пояснила Селия. «Затем проделали тяжелую химиотерапию и излучение, чтобы уничтожить раковые клетки. В результате, был уничтожен весь костный мозг Джошуа. После этого ему имплантировали донорский, не пораженный раком, мозг. Задача последнего в том, чтобы производить лейкоциты для поддержания иммунной системы Джошуа. К несчастью, эти лейкоциты восприняли клетки Джошуа, как чужеродные, и буквально стали атаковать каждую систему в его теле».

Ее голос стал натянутым от боли, и я осознал тот факт, что обе эти женщины, должно быть, уже знали Патрицию, когда Джошуа только родился, и, вероятно, осведомлены или даже участвовали в процессе его взросления до последних одиннадцати лет. Теперь он был смертельно болен. Патриция была не единственной, кто страдал.

«Это некоторый подвид болезни рака,» — сказала Селия. — «Но это ужасно. Это может убить его.»

«Он так болен, так измучен», — сказала Робин колеблющимся голосом. «Но даже при всем этом Патриция пропустила лишь два или три круга в прошлом году».

«Я предлагала на время взять лидерство в ковене на себя, чтобы освободить ее», — сказала Селия. «Я самый старший член ковена. Но она отказалась».

«Вот какая она преданная, какая самоотверженная», — произнесла Робин.

«Что говорят другие участники ковена?» спросил я.

«Я знаю, некоторые из них чувствуют что-то плохое», — ответила Селия. «Но никто ничего не говорил мне напрямую. Дело в том, что иногда всё кажется отлично. Из-за этого я почти решила, что просто выдумываю либо заболеваю гриппом».

«Но я чувствую подобные вещи,» сказала Робин. «А на прошлой неделе я услышала, что ещё кто-то беспокоился по поводу этого.»

«Если что-то отрицательное затрагивает всех участников ковена …, мы должны выяснить что это,» сказала Силия твердо.

«Мы знаем, что Патрис — хороший человек,» быстро вставила Робин. «Мы просто думаем, что возможно она нуждается в помощи.»

Я нахмурился, потягивая чай. Это звучало нехорошо. Конечно, этому могло быть рациональное объяснение. И было бы замечательно, если бы это было правдой. Но я инстинктивно чувствовал, что это было чем-то большим.

«Что вы хотите, чтобы я сделал?» спросил я осторожно.

«Мы хотим, чтобы вы… выяснили, что происходит», — ответила Селия, и Роббин кивнула. «Как у бывшего Сикера, у вас должны быть навыки расследования, знания о различных вариантах ведьминского поведения, идеи о том, как противостоять Патриции, если это необходимо».

«Если она немного отклонилась, мы можем помочь вернуться ей на правильный путь,» сказала Робин.

«А может, просто выяснить, как защитить ее от самой себя», — предположила Селия. — «Или как защитить нас от нее. Мы наверняка не знаем. Мы просто знаем, что мы нуждаемся в помощи.»

«И мы должны сделать это очень, очень тихо,» быстро сказала Робин. «Мы не хотим, чтобы вы пошли в совет, даже если у вас есть полномочия. Патрис — хороший человек. Только она нуждается в помощи.»

Я потёр подбородок, пока думал. — «Я не знаю, могу ли я вам это пообещать. Если бы я обнаружил, что Патрис вовлечена во что-то опасное…я больше не сиккер, но у меня до сих пор есть обязательство, как у кровной ведьмы с совестью.» — Я откинулся на спинку стула, Селия и Робин, казалось, понемногу разочаровываются.

«Хорошо …» Робин поглядела на Силию нерешительно.

«Мы не… мы не хотим, чтобы кто-то был ранен», — убеждала меня Селия. «Может быть… что если вы не будете ничего обещать, за исключением того, что не причините никому вреда без необходимости и не допустите, чтобы кто-нибудь пострадал?»

Я вздохнул и обдумал ее слова. Что ж, по крайней мере, я, определенно, мог поискать больше ответов, чем у них было сейчас. «Это само собой разумеется. Вероятно, я в состоянии заняться этим», — согласился я. «Посмотрим, что я смогу обнаружить. Но если Патриция замешана в чем-то опасном — я просто не способен позволить ей продолжать».

Селия кивнула. — «Конечно, мы только…»

«Если есть другой способ кроме обращения в совет, мы хотим попробовать это,» сказала Робин, нервно теребя свободную нитку на рукаве. «Вы знаете, мы не хотим причинить ей вред ….»

«Никто не хочет видеть, как другой страдает,» уверил ее я.

Обе женщины расслабились, и я почувствовал исходящее от них облегчение.

Ну и ну, подумал я. В какие проблемы я ввязался?

5. Морган

Я нахожусь в огромном доме, таком огромном, как Версаль. Я продолжаю бежать по коридорам, уверенная в том, что я знаю где выход, но независимо от того, куда я иду, я в конечно и итоге оказываюсь в ещё большем количестве коридоров, залов, комнат, которые ведут в никуда. Я чувствую кого-то позади меня и убегаю от неизвестного. Мне холодно, и мои босые ноги не издают не единого шума на гладких полах. Несколько раз я выглядываю в окно, пытаясь найти кого-то, кто может мне помочь. Каждый раз я вижу, как стены моего сна меняются как декорации. На них небрежно написаны руны, печати, слова и магические рисунки, чертежи, которые пугают меня даже при том, что я не знаю, что они означают. А потом я смотрю в окно и вижу ястреба, готовящегося к нападению. Я не знаю почему, но это холодит меня до самых костей.

Я снова начинаю бежать по коридорам. Когда я прохожу около огромных окон, шторы позади меня загораются. Этот дом собирается сгореть дотла вместе со мной? Мне нужно выбраться отсюда, бежать. Я одна, мне так холодно и страшно. Почему я не могу найти выход? Что будет со мной? Что это такое тёмное, ужасно тёмное? Огонь потрескивает позади меня, передо мной на стенах появляется всё больше мерцающих теней. Я буду сожжена.

Я проснулась от своего собственного крика вроде «Богиня, помоги мне!». Я была в кровати, вспотевшая, липкая и ледяная одновременно. Я задумалась, не кричала ли громко, но никто не пришел проверить, поэтому я решила, что нет. Я ощущала панику и не могла оторвать взгляда от окна, чтобы быть уверенной, что там нет отблесков огня. Я попила воды в ванной и легла обратно в постель. Я смотрела в потолок, пока ни взошло солнце, а потом снова провалилась в сон до наступления времени встречи на дневном пикнике.

Всё правильно. Я уже решила было рассказать Хантеру о своих снах на нашем пикнике, но внезапно это показалось глупо. Очевидно, что в последнее время я пережила много стрессовых ситуаций. Кому не приснились бы странные сны?

«Эта ночь будет другой», пообещала я себе. Я постаралась усмирить каких бы то ни было демонов, обитающих в моей голове. Приняла расслабляющую ванную. Пыталась думать о хорошем, чтобы сосредоточиться на позитивных мыслях.

Было десять-тридцать. Я пересмотрела несколько своих прошлых записей в качестве лекарства от последних событий, полагая, что если не уснуть глубоким сном, то ничего не приснится.

«Спокойной ночи, сладкая,» сказала мама, просовывая голову в мою открытую дверь.

«Спокойной ночи, Мам», — я слышала, как Мэри Кей чистит зубы в ванной, которую мы делили. Я выключила свет, успокаиваясь от знакомых звуков. Поворочалась, пока не заняла идеальную позицию для сна Морган. Теперь хорошие мысли.

Прошедший день был таким прекрасным. Моя паника улетучилась с Хантером, Бри и Робби — тремя моими любимыми людьми. У нас с Бри раньше никогда не получалось устроить двойное свидание: хотя у нее всегда были парни — у меня нет. Похоже, отношения Бри и Робби протекают хорошо. Я никогда не видела кого-либо из них таким счастливым.

Ладно, думала я. Хорошие мысли. Пикник прошел идеально. И он стал только лучше после ухода Бри и Робби. Я улыбнулась, думая о нас с Хантером. Богиня, он сводил меня с ума. Когда, когда мы сможем остаться наедине вдвоем так, как мы хотим — когда же мы, в конце концов, займемся любовью?

Иногда я испытывала настолько сильную любовь к Хантеру, что она переполняла меня, и я чувствовала, что вот-вот расплачусь. Он был таким хорошим человеком, таким высокоморальным. Таким невероятно талантливым, умным ведьмаком. Я была абсолютно очарована всем, что относилось к нему.

Я засыпала, ощущая тепло и спокойствие. Подсознательно расслабив каждый мускул в своем теле от кончиков пальцев ног до макушки, я повторяла небольшое успокаивающее заклинание:

«Всё прекрасно и искрит.

День за ночью вновь спешит.

С силой мне не страшен вред,

В руках Богини я навек».

Потом я заснула.

Нахмурившись, я разглядывала карту, разложенную рядом на пассажирском сиденье. Я прищурилась, но все наименования, дороги, пометки расплывались. Расстроенная, я посмотрела через ветровое стекло на окаймленную деревьями трассу, надеясь, что хотя бы некоторые ее очертания покажутся мне знакомыми. В третий раз я включаю двигатель, словно движение быстрее поможет мне почувствовать себя менее потерянной. Я не знаю, где я и куда направляюсь. Но уверена, что знала это сначала, однако сейчас мысли ускользают от меня.

Подводная лодка, привычная и комфортная, тяжело движется вниз по узкой дороге, но это единственное, что кажется нормальным. Надо мной в небе серые облака, низкие и зловещие, будто надвигается буря. Я хочу развернуться и поехать домой, но не знаю, в каком направлении свернуть. Да и в любом случае перекрестков нет — поворачивать некуда. Проклятье. Я снова смотрю на карту, пытаясь принудить хотя бы несколько символов стать четкими. Они гаэльские. Я распознала некоторые буквы, но они не складываются в слова. Я чувствую такое разочарование, что хочу расплакаться. Что со мной не так? Я такая глупая. Секунды идут, и я становлюсь всё более и более встревоженной, почти паникующей. Как мне справиться с этой ситуацией?

Неожиданный удар о мое заднее ветровое стекло пугает меня. Осторожно, стараясь не съехать с дороги, я оглядываюсь и почти вскрикиваю. Огромный, ужасный, темный ястреб лежит на кузове моего автомобиля, его когти скребут краску, словно пытаясь удержаться. Тяжелые золотистые глаза, кажется, пронзают меня. Он выглядит свирепым, полным ненависти и безжалостным.

Я опять разворачиваюсь, готовая нажать на газ в попытке сбросить его, но вместо этого обнаруживаю, что теперь я пассажир в машине. Кто-то другой за рулем, а я пытаюсь разглядеть его, но, по какой-то причине, когда бы я ни посмотрела, я не в состоянии полностью различить пространство водителя. Снова и снова я стараюсь, и мой пристальный взгляд скользит туда, где он сидит. Я вижу то, что перед ним и позади него, но только не то, что находится там, где расположено его кресло. Кто это? Я похищена? Вспышка страха перекрывает мне горло.

Неясная серая фигура впереди ловит мой взгляд, и я пристально всматриваюсь в окно. Могу ли я дать сигнал этому человеку, что нуждаюсь в помощи? Огромные, жирные капли дождя, как крошечные пули, с силой хлопаются о стекло. Я наклоняюсь вперед выяснить, что это за фигура. Я задыхаюсь от шока — это Хантер! «Остановите!» — я кричу, — «Остановите!». Но автомобиль даже не замедляется. Я вижу лицо Хантера, его глаза задерживаются на мне, он поражен и озабочен, в то время как мы проносимся мимо.

Я высовываюсь в свое окно и оборачиваюсь, чтобы крикнуть ему: «Я хочу остановиться! Я хочу к тебе, но не могу!». Слезы страха и мучения стекают по моим щекам. Я застряла в автомобиле. Мне нужно выйти, нужно вернуться к Хантеру. Богиня, теперь я в ужасе. Я рассержена, вся в слезах, и так сильно сбита с толку, бессильна. Я твержу себе: «Хочу остановиться, хочу остановиться, хочу остановиться».

Чуть дальше дорога постепенно загибается влево. Подводная Лодка замедляется, и импульсивно я открываю дверь и выбрасываюсь из машины. Я слышу визг тормозов, а затем скатываюсь вниз по небольшой насыпи, покрытой острыми колючими кустами чертополоха. Я падаю на полпути. Мои руки и ноги исцарапаны, дождь яростно барабанит по моему лицу, волосам. Осторожно я начинаю карабкаться обратно на дорогу, надеясь, что Подводная Лодка с ее мистическим водителем исчезла, и одновременно чувствуя досаду, что мой автомобиль, вероятно, будет утрачен.

Но что-то не так… я чувствую тепло на своей спине. Я ощупываю ее рукой и отпрыгиваю — огонь! Я оборачиваюсь назад, а там крылья из огня, струящегося по моей спине! Кто я?

На дороге нет автомобиля. Тьма приближается, словно плащ, накрывающий землю. Я выбираюсь на дорогу и бегу в обратном направлении туда, где я видела Хантера. Я должна увидеть его, объясниться. Не важно, что происходит со мной, когда я с ним. Я должна рассказать ему, что хотела остановиться, что никогда бы не проехала его, если бы имела выбор. Я бросила свою машину, чтобы прийти и поговорить с ним.

Вскоре мои легкие начинают гореть от недостатка кислорода, и мой бег замедляется. Я оглядываюсь назад: огненные крылья пропали. Я не могу отыскать Хантера, даже несмотря на то, что кричу ему! Я уверена, что пробежала то место, где видела его. Я возвращаюсь и, более чем в сотый раз, ищу его, выкрикиваю его имя. Я вся промокла и дрожу, кожа покрылась грубыми гусиными мурашками. Ступни изранены. Я смотрю вниз и вижу заостренную, черную тень ястреба на фоне мрачной серости сумерек. Вдруг я испытываю мгновенный ужас — птица летит за мной. Я ее добыча! Дикими глазами я смотрю вверх, выставив вперед руки, чтобы защититься от атаки…

… и я проснулась в своей кровати, трясясь и извергая потоки адреналина. В панике я быстро осмотрелась вокруг, но тут же поняла, что нахожусь в своей комнате. Растерянная и потрясенная, я разрыдалась, хватая подушку и прижимаясь к ней. У меня был еще один кошмар. Я собралась с мыслями, пытаясь вспомнить его ужасающие детали, но всё, что обнаружила, это то, что остались лишь туманные очертания страха и паники. Но почему? О чем он был? Я не могла вспомнить. Память улетучивалась от меня. В расстройстве я скомкала подушку, разразившись свежим приступом рыданий. Я заглушала их, накрываясь ею, затем свалилась на пол, заплакав еще сильнее. Не знаю, как долго это длилось, но, в конце концов, я начала задыхаться от водного истощения и просто лежала там, измотанная.

Я должна была добраться до сути всего этого. Это уже третья ночь моих пугающих снов. О чем они? Что творилось со мной? Завтра после школы я решила рассказать о снах Хантеру, Элис и Бетани. Кошмары начинали сводить меня с ума. Мне была необходима помощь.

И глоток воды. Я стянула одеяла, едва замечая, что мои ноги, похоже, слегка покалывало. Затем, когда вставала, я взглянула вниз… и застыла в ужасе. Мои ступни и ноги были мокрыми! Кусочки травы запутались в них, словно я только что совершила пробежку по газону! Ноги были изранены повсюду, с дюжинами крошечных ссадин, будто я… О, Богиня! Мое сердце остановилось, а кровь застыла. Будто я скатилась по колючему чертополоху. Я была на улице. Я была на улице, пока спала. О, Богиня, что происходит со мной?

Трясясь, я пересекла комнату, замечая еле видные очертания влажных следов, отпечатавшихся на моем ковровом покрытии из сизаля. Мое горло сжалось от страха, в отчаянии я бросила свои сенсоры. Не было ничего необычного — просто моя спящая семья. А Дагда? Я осмотрелась в поисках своего котенка. Он всегда спал со мной, часто под одеялами. Я вернулась к кровати и пошарила по одеялам. Дагды не было. Я тихонько позвала его, издавая характерные для котят звуки. Затем встала на цыпочки и спустилась по лестнице. Я обнаружила наислабейший след мокрых ног на ступеньках и несколько кусков травы. Богиня, Богиня.

Потом, у подножия лестницы, я увидела блестящие зеленые глаза Дагды. Он съежился перед парадной дверью, изогнув спину и прижав уши. Он сердито рычал, обнажая зубы. Я изумленно уставилась на него, затем быстро оглянулась назад. Там ничего не было.

«Дагда, что случилось?» — мягко спросила я, протягивая руку, чтобы взять его. Как только я приблизилась, он резко отпрыгнул назад, впечатываясь в дверь, с выставленными когтями и маниакальным видом. Низкие рычания исходили из его горла наряду со свистящим шипением, как от кипящего чайника.

«Дагда!» Я остановилась и в шоке убрала протянутую руку. Он шипел на меня.

Мои родители так удивились, увидев меня утром, что перестали разговаривать. Каждый в моей семье — ранняя пташка, кроме меня. Часто все смеялись над тем, что Мэри Кей порой вынуждена прибегать к обливанию моего лица водой, чтобы вытащить меня из постели и вовремя приехать в школу.

«Ты в порядке?» спросила мама, глядя на мое лицо. «Плохо спала?»

Чтобы не усугублять свою депрессию, я не смотрелась в зеркало этим утром, но прекрасно представляла, как должна была выглядеть. Как зомби, я дотащилась до холодильника и пошарила рукой внутри до тех пор, пока не нащупала диетическую колу. Я ухитрилась немного отпить, надеясь, что кофеин активизирует клетки мозга.

«Я действительно плохо спала», — подтвердила я с явным преуменьшением. Я осмотрелась, ища Дагду, и обнаружила его склонившимся над своей чашкой, вылизывающим остатки пищи. Эта ночь была такой странной — он так и не вернулся в мою комнату.

«Ты не заболела?» спросил отец.

«Я так не думаю», — ответила я, опираясь на кухонный стол. По крайней мере, не физически, уточнила я про себя. Возможно, умственно. Я отпила еще содовой и присела на свое место за столом. «Просто не выспалась».

«Учеба», — теоретически предположила моя мама, кивая и протирая свое место. «Осталось недолго до окончания. Милая, я рада, что твои школьные дела вновь вернулись в норму, но я не хочу, чтобы ты разрушила свое здоровье, оставаясь на ногах всё время из-за учебы».

«Хотя это окупается сполна», — ободряюще сказал папа. «Ты приносишь домой отличные оценки, и это чрезвычайно радует нас с мамой».

Я слегка улыбнулась ему. Мои оценки резко скатились в начале года, в основном из-за времени и энергии, которые я тратила на изучение Викка. Мои родители пришли в ярость и применили ко мне жесткие меры. Теперь я училась интенсивнее, внимательнее, чтобы поддерживать хороший средний бал.

Я взглянула на Дагду — он пропал. Беспомощно осматриваясь на кухне, я внезапно ощутила какое-то тепло и нежное прикосновение чего-то пушистого к моим ногам. Осторожно я посмотрела вниз. Мой котенок — теперь уже почти кот — терся о меня, урча, как он это обычно делал. Я неуверенно потянулась к нему одной рукой, и он стал бодать ее своей маленькой треугольной головой, требуя, чтоб его почесали за ушком. Я чуть не расплакалась от облегчения — мой кот не ненавидел меня! Я чесала его любимые места до тех пор, пока он неуклюже мягко не плюхнулся на пол от переизбытка удовольствия.

«Доброе утро», — жизнерадостно сказала Мэрий Кей, входя на кухню. Она, как всегда, выглядела изумительно: чистая кожа, шелковистые пружинистые волосы и яркие карие глаза, обрамленные длинными ресницами.

«Доброе утро, сладкая,» ответила мама, папа нежно улыбнулся Мери К.

Моя сестра достала лимонный йогурт из холодильника и села за стол. Она взглянула на меня, осознавая мое присутствие. «Ты заболела? Почему ты встала?»

«Не могла уснуть», — промямлила я, заглатывая еще одну порцию кофеина. Несколько мозговых клеток зашевелилось, и это напомнило мне о необходимости собираться в школу. Схватив лимонад, я поднялась наверх, чтобы лицом к лицу столкнуться с данной проблемой.

Я уже заводила Подводную Лодку, когда Мэри Кей забралась в нее, красновато-коричневые волосы завевались к ее лицу, на плечи накинута школьная куртка Марка Чэмберса. Она встречалась с ним уже пару недель.

«Я так понимаю, эта куртка создает иллюзию, что рядом тащится любимый Марк?» — спросила я, выезжая на шоссе. Лицо Мэри Кей расплылось в счастливой улыбке.

«Он такой, такой милый», — сказала она, роняя книгу под ноги.

«Отлично. Потому что, если он болван, то я выцарапаю ему глаза».

Мэри Кей захихикала, но ее лицо чуть потемнело от подтекста и воспоминания, скрывающегося за моими словами. «Не думаю, что тебе придется это сделать».

Внезапно я вспомнила то, что говорила мне в субботу Алиса. «Итак, что ты думаешь надеть на свадьбу к Алисиному папе?» — это был тонкий и грамотный ход, один из хорошо известных мне приемов.

Мэри Кей посмотрела на меня. Она не была глупой, и я видела, что она пытается понять, к чему я клоню. «Я не уверена, что пойду», — сказала она осторожно.

«Почему нет? Свадьба это интересно. И ты получишь пирог,» заметила я.

«Я не знаю,» сказала Мэри К., глядя в окно автомобиля. «Я не знаю, есть ли у меня и у Алисы так много общего.»

«Так как она — наполовину ведьмы,» сказала я, объясняя очевидное. Сестра пожала плечами.

«Слушай, я знаю, что ты думаешь насчет Викка и целого мира кровных ведьм», — сказала я. «Я понимаю, что тебе было бы лучше, если бы я не имела ничего общего с этим, и если бы так же ничего общего не имела с этим Алиса».

Мэри К. не смотрела на меня.

«Дело в том», — продолжила я, — «что никто не выбирает, кем ему родиться. Все просто рождаются. Так же, как цвет глаз или волос, или рост. Я родилась кровной ведьмой, потому что мои биологические родители ими были. Алиса — пятьдесят на пятьдесят. И она ничего не может с этим поделать».

Моя сестра вздохнула.

«В действительности», — сказала я, «Алиса сама чуть не сошла с ума, когда поняла, что она полу-ведьма. Я хочу сказать, несколько недель назад девчонка убежала из дома как раз потому, что являться полу-ведьмой — это совсем не то, кем она хотела быть».

Мэри Кей прикусила губу и еще настойчивее уставилась в окно. У меня оставалось лишь несколько попыток до школы. «Ты считаешь Алису злобной?» — спросила я.

Мэри Кей обратила ко мне свои удивленные глаза: «Нет».

«Она обманщица? Мошенница? Воровка? Она ухлестывает за Марком Чэмберсом? Она говорит о тебе гадости за твоей спиной?»

«Нет, конечно нет,» сказала Мэри К., «Она действительно классная»

«Вот именно. Вам, ребята, нравятся одни и те же книги, фильмы, одежда. У вас одинаковое, невероятно «хромающее» чувство юмора. Вы обе необъяснимо запали на Терренса Хагена, самого скучного актера, который когда-либо существовал».

Мэри К. захихикала. Ее лицо успокоилось. И я запустила последний выстрел.

«Мэри Кей, ты можешь быть друзьями с тем, с кем хочешь. Если бы я не считала, что ты волнуешься об Алисе, я бы заткнулась. Но ты действительно беспокоишься о ней. Прямо сейчас Алисин папа готовится к свадьбе. Она пытается принять свою новую полу-сущность. У нее нет настоящей мамы. Я просто думаю, что ей могли бы быть полезны друзья. И между нами, мне кажется, что она совсем не будет против, если эти друзья не будут иметь ничего общего с Виккой».

Я припарковала свой автомобиль на школьную парковку, с хрустом раздавливая колесами маленькие белые раковинки, покрывавшие землю.

«Ты права,» мягко сказала Мэри К., беря портфель. «Я действительно забочусь об Алисе. Я действительно хочу дружить с нею.»

«Отлично», — радостно воскликнула я. «И кстати подумай, раз уж ты такая супер, супер, супер упорная, то, вероятно, ты могла бы склонить ее к католицизму. Ай!» — я потерла бедро в том месте, где Мэри Кей только что ущипнула меня.

«Пока, аллигатор», — сказала она точно в той же манере, как когда мы были маленькими. Я улыбнулась ей.

«До скорого, крокодил», — таким был мой оригинальный ответ.

6. Хантер

Большую часть вторника я провел в Практической Магии, помогая Элис сортировать книги по порядку. Книжные полки в новом помещении магазина были почти полностью заставлены. Мы с Элис перелопатили большинство их содержимого, составляя длинные, подробные описи по каждой категории. Внутри каждой категории имелось множество подкатегорий, и, конечно, во многих книгах требовалось проставить перекрестные ссылки. Этот увлекательный процесс возродил мой интерес в прочтении и перечитывании некоторых важных викканских текстов, но из-за необходимости работы с травами погрузиться в книги полностью не удалось.

Я был на самом верху веревочной лестницы, называя Элис наименования книг, когда ощутил, что кто-то идет. В следующий момент зазвенел дверной колокольчик — Морган. Я взглянул на часы. Уже четыре.

«Пора пить чай», — возвестил я, слезая с лестницы. Мои руки были в пыли, и я отряхнул их о джинсы. «Привет, любовь моя», — сказал я, встречая Морган на полпути. Я легонько обнял ее за плечи и поцеловал. «Вижу, ты не в состоянии быть вдали от меня. Я тоже скучал».

Ее рот скривился в нервной улыбке, затем она перевела взгляд от меня к Элис. «На самом деле», — тихо сказала она, — «Мне нужно поговорить с вами обоими. У вас есть пара минут?»

«Конечно, дорогая,» сказал Элис. Она прошла в дальний конец магазина и обратилась к служащему. «Финн, Вы не возражаете заменить меня в магазине на некоторое время?» он кивнул и прошел к кассовому аппарату.

Элис жестом указала на изодранную оранжевую занавеску, ведущую в служебную комнату: для гостей/склад/закусочную. Я сразу почувствовал напряжение Морган, смешанное с усталостью, и удивился, чем оно вызвано: она ни о чем не упоминала. Я погладил ее по спине, когда мы заходили и рассаживались. Она натянуто улыбнулась и положила свою руку на мое колено. Я попытался прочитать всё по ее глазам, но, казалось, они закрывались, и я забеспокоился. Если что-то тревожило Морган, как я мог не заметить этого раньше? Или она скрывает что-либо от меня?

Уже через несколько минут Элис поставила на стол три кружки чая, как обычно, внушая спокойствие и излучая материнское сочувствие. «Что случилось, Морган? Ты выглядишь очень расстроенной».

Морган кивнула и сделала глоток. Я опустил свою руку на заднюю часть ее стула так, чтобы она чувствовала мою поддержку. «Мне снятся… сны», — сказала она. «Ночные кошмары, на самом деле. Жутко пугающие».

Я снова начал поглаживать ее рукой по спине. «Должно быть, они из ряда вон выходящие, раз ты решила поговорить с нами о них», — сказал я.

Морган издала короткий сухой смешок. «Они действительно из ряда вон выходящие», — согласилась она. «Продолжаются уже три ночи подряд». Заинтересованный, я склонил голову набок, и она повернулась ко мне, чтобы объяснить. «Сначала я просто думала, что это обычные сны. У каждого бывают кошмары. Да и ничего из того плохого, что в них происходит, не связано с убийствами или чем-то подобным. Они просто невероятно волнующе явные. Я думала, может, это из-за стресса, который мы пережили. Но прошлой ночью…»

Она прервалась, чтобы сделать глоток, и под своей рукой я ощутил, как ее пробирает легкая дрожь. «Что произошло прошлой ночью?» — спросил я.

«Мне приснился еще один сон», — сказала она. «Я даже не могу вспомнить большую его часть. Такое чувство, будто постоянно вижу ястребов, темных ястребов, в этих снах, но не уверена».

Я вспомнил реакцию Морган на ястреба, которого мы видели во время пикника, и разозлился на себя, что не обратил на это внимание. Я, должно быть, становлюсь всё тупее».

«Кажется, прошлой ночью сон был самым худшим, но я не в состоянии понять почему», — продолжила Морган. «Всё, что помню — я находилась в машине, в моей машине. Я не была за рулем, и мне требовалось выбраться из нее. Но она не останавливалась. Думаю, я выпрыгнула. А когда сделала это, то обнаружила у себя крылья, как у птицы, но из огня».

Моментально глаза Элис встретились с моими. Это явно что-то означало.

Морган покачала головой, расстроенная тем, что не могла вспомнить более подробных деталей. «Кажется я упала в канаву. Потом я бежала по дороге ища что-то или кого-то, и моих крыльев уже не было.» Она снова вздрогнула, хотя в комнате было тепло, и сгорбилась в плечах, будто пытаясь защитить себя. «Но это ещё не самое худшее», — сказала она тихим голосом. — «Хуже свежего то, что когда я проснулась, мои ноги и ступни были мокрыми. И на ногах были маленькие кусочки сухой травы.»

«О, Морган.» Мои мышцы напряглись. Это было очень серьёзным.

«И у меня было это,» — сказала Морган, подвернув рукав своей рубашки. Её рука была испещрена множеством мелких царапин. — «Мои ноги тоже поцарапаны.» — Её голос был испуган, но она пыталась этого не показывать. — «Так что я страдаю лунатизмом. Я спустилась вниз и увидела влажные следы, ведущие к входной двери. И Дагда…» — её голос прервался, и она обхватила кружку двум руками. — «Я увидела Дагду и подошла к нему, а он съежился как Хэллоуинский котенок и стал шипеть на меня. Будто я пугала его». Её голос дрогнул. Она, очевидно, пыталась сдержать слёзы. Я стремглав пододвинул свой стул к ней поближе и попытался с защитой обнять её обеими руками.

На круглом лице Элис, отразилось беспокойство, которое и я чувствовал, хотя пока она еще выглядела спокойной.

''Ты когда-нибудь ходила во сне до этого?'' спросил я.

Морган покачала головой. ''Никогда''

''Те две ночи, что ты видела сны… думаешь ты ходила в них во сне?''

Морган нахмурилась, пытаясь вспомнить. Она покачала головой и ее волосы, зачесанные назад упали на мою руку. ''Нет, на сколько я знаю.''

Элис откинулась назад, глядя на Морган задумчиво. «Хорошо,» — сказал она. «Ты должно быть очень напугана, моя дорогая».

Морган кивнула, не смотря на неё. Элис протянула свою руку и закрыла ею руку Морган. «Я не виню тебя. Я тоже была бы расстроена. Что ты ещё помнишь о с воих снах? Любая деталь, что-нибудь ещё. А как насчёт твоего первого сна?»

Морган вздохнула. «Я помню, что проснулась, и знала, что у меня был дурной сон, и я отчасти была расстроена, но я просто выкинула его из своей головы. Всё. что я помню, это то, что у меня болели ноги.»

Я ободряюще улыбнулся ей.

«Следующий сон я запомнила лучше», — сказала Морган, — «потому что была полна решимости не повторить его этой ночью. Я помню, что бегу вдоль огромных стен, будто во дворце. Я заблудилась. Выглядываю в окно, пытаясь определить свое место нахождения, а снаружи еще больше стен, перемещающихся по поверхности. Они покрыты надписями, но я не помню их. Помню, как пробегаю вдоль окон, и, как только проношусь мимо, их шторы воспламеняются. Еще там был ястреб, я думаю». Ее лоб сморщился, когда она пыталась вспомнить что-нибудь еще. Затем она покачала головой. «Это всё, что я помню».

«Был ли пожар в первом сне?» — спросил я, пытаясь найти общие черты.

«Я не помню. Я так не думаю. Но кажется. Кажется, я чувствовала запах дыма.» — Морган выглядела расстроенной и смущенной.

«Хорошо,» — сказала Элис, успокаивающе похлопывая рукой. — «Давай посмотрим, что у нас есть. Ты сказала, что ястребы были частью твоих снов. Ты помнишь, что они делали, как они выглядели?

Морган медленно покачала головой. «Я не помню. Я только знаю, что они были во всех моих видениях.»

«Хорошо,» сказала Элис. «Обычно видеть птиц во сне символизирует свободу или счастье.»

«Да, но ей снятся хищники, хищные птицы,» — сказал я. — «Это может свидетельствовать о жадности или борьбе за власть. Тёмно-пернатые ястребы мне кажутся более зловещим: предчувствие опасности или угрозы.» Я не слишком разбирался в толковании снов. Меня обучали лишь основам — достаточным, чтобы пройти инициацию. Тем не менее, я помнил несколько общих значений.

«А что обо мне имеющей огненные крылья?» спросила Морган.

Элис бросила на меня нерешительный взгляд.

«Ну, обычно огонь символизирует очищение, искупление», — сказал я.

«Или иногда преобразование, переход чего-то из одной формы в другую», — добавила Элис. «Но также следует учесть, что у тебя с огнем имеется личная связь».

Морган мрачно кивнула. Она демонстрировала особенную близость с огнем с тех пор, как только узнала, что является кровной ведьмой. Она была одной из немногих ведьм, которых я когда-либо знал, кто мог успешно гадать на огне. Кроме того, их семейная история связана с огнем. Очевидно, ее биологическая мать Мэйв Риордан также была связана с ним. До тех пор, пока ее не сожгли заживо.

«Есть еще кое-что», — задумчиво произнесла Элис. «Огненные крылья птицы… Это наводит на какую-то мысль, но я не могу точно понять, какую. Такое чувство, что я слышала об этом раньше». Она задумалась на несколько мгновений, затем энергично покачала головой. «Ладно, нам необходимо разобраться в этом, а также в значении воспламеняющихся штор. Теперь, о машине. Машины часто символизируют жизненный путь, дорогу, по которой человек стремится к достижению своих целей».

Я нахмурился, пытаясь вспомнить старые уроки. «Быть пассажиром означает кого-то управляющего тобой, кого-то кто диктует твой путь.»

«Стены могут символизировать либо безопасность, либо тюремное заключение. Коридоры, по которым ты бежала, являлись, опять же, жизненной дорогой. Символы, которые ты не смогла распознать, в буквальном смысле означали твое полное внутреннее замешательство, мешающее заметить то, что находится прямо перед тобой». В раздумьях, Элис наклонилась вперед.

«Я полностью согласен насчет жизненных путей, знаков опасности и также внутреннего замешательства, за которым что-то скрыто», — взволнованно сказал я. «Кажется, эти символы настойчиво повторяются».

«Да», — согласилась Элис. Она посмотрела на Морган. «Тебе необходимо хорошо подумать, дорогая. Медитация могла бы помочь прояснить разум. По-моему, что-то вертится в твоей голове, символично, если даже не буквально. Тот факт, что эти сны такие сильные, достаточно сильные, чтобы заставить тебя в действительности ходить во сне, означает, что мы должны отнестись к ним очень серьезно. Твой дух посылает тебе мощное сообщение. Важно выяснить, о чем оно».

Морган выглядела озадаченной. «Есть ещё кое-что, о чём я только что подумала», — сказала она. — «Стены с надписями, символами и рунами — они напоминают мне о сеомаре — секретной комнате Кэла, где он занимался чёрной магией.»

И где он пытался убить ее. Мой желудок сжался, и ярость забурлила внутри, как лава. Мой сводный брат, Кэл, был мертв, однако, похоже, Морган никогда не освободится от его влияния, его порочности. Он чуть не соблазнил ее, манипулировал ей и пытался лишить магической силы. С минуту я был так зол, мои зубы сжались так сильно, что я был не в состоянии говорить. Затем я злобно фыркнул очевидное: «Но Кэл мертв».

«Я знаю, «- сказала Морган в отчаянии. — «Я ни чего из этого не понимаю. Всё, что я знаю, это то, что это сводит меня с ума, и теперь я фактически страдаю лунатизмом. Это уже слишком для меня.» Она положила локти на стол, и опустила лицо в руки.

«Мы должны быстро в этом разобраться,» — сказал я Элис, удивляясь резкости в своём голосе. — «Морган, очевидно, в опасности. Мы должны выяснить откуда исходит угроза и устранить её.»

«Согласна», — сказала Элис, спокойно глядя на меня. «Но «угроза» может исходить от самой Морган. Ее дух просто мог использовать суровые методы, чтобы передать сообщение. Чем скорее мы поймем сообщение, тем скорее он прекратит попытки достучаться до нее».

«Я не верю в это», — сказал я, невозмутимо глядя на Элис. «Я знаю Морган. Не думаю, что ее дух мог стать причиной хождения ее во сне посреди ночи, чтобы передать ей какие-то знаки. Я уверен, что эти сны связаны с магией».

«Я ненавижу это,» — пробормотала Морган, качая головой. Я погладил её волосы вниз по спине, сглаживая тяжелые пряди.

«Я знаю,» — сказал Элис, гладя руку Морган. — «Я не виню тебя. В этом трудно разобраться. Но ясно одно: эти сны могут быть серьёзными, и мы должны принять меры.»

«Полагая, что эти сны могли быть внедрены или вызваны каким-то внешним источником, я расследую, как это возможно», — сказал я. «Вероятно, я смогу найти несколько примеров, когда было обнаружено, что человеческие сны вызывались внешними силами. И, наверное, я поговорю с отцом о внедрениях из потустороннего мира в этот мир».

Возможно, умершие люди вернулись терроризировать Морган. Вроде Кэла. А, возможно, это живой человек, кто-нибудь из Эмиранта, кто, вероятно, выполняет распоряжение Карьяна. Я кивнул Элис, уже раздумывая, что делать.

«Морган, я бы хотела, чтобы ты провела некоторые исследования самой себя», — сказала Элис. «Например, посредством медитации, работой с разоблачающими заклинаниями, со всем, что, по твоему мнению, сможет помочь объяснить, что означают эти сны».

«Тебе, вероятно, нужно это сделать, когда будешь чувствовать себя в безопасности, например, когда твои родители дома, или со мной», — предложил я. «Любые новые детали, которые ты выяснишь, любые воспоминания или видения или фрагменты — записывай их. Веди записи всего».

«Хорошо», сказала Морган, мрачнея.

Что касается меня, то я займусь исследованием символики видений,» сказала Элис.

«Мне интересно, что мог означать ястреб с огненными крыльями,» сказала я, и она согласилась.

«И еще», — сказала Элис, — «я приготовлю для тебя питательный отвар сегодня — простой напиток, который поможет тебе уснуть и защитит от дополнительных сновидений, пока мы не выясним, что происходит».

— Это было бы здорово, — сказала Морган с облегчением. — Я боюсь заснуть после всего этого.

Элис издала сочувственный звук, затем встала и наполнила медный чайник свежей водой. «Это будет то, что точно поможет, по крайней мере, на следующую ночь или две. Просто не забудь выпить его не позднее, чем за десять часов до того, как вставать на следующий день. Так, если тебе нужно встать в школу в семь-тридцать, то выпей его не позже девяти-тридцати. Или будешь заторможенной и сонной весь школьный день».

— Я не хочу этого, — сказала сухо Морган, и я рассмеялся, не смотря на моё беспокойство. Она не была жаворонком.

«Что ж, тогда», — сказала Элис, засуетившись, открывая шкафчики и доставая разные травы и масла. Она выложила на стол валериану, опьяняющий перец «кава-кава» и женьшень. «Морган, почему бы тебе ни поболтать с Хантером, пока я буду готовить? Мне потребуется примерно минут тридцать-сорок».

«Хорошая идея,» сказал я, встал и потянул Морган за руку. Она поднялась.

«Спасибо, Элис,» сказала она.

Элис улыбнулась ей. «Спасибо. Мы с Хантером рады тебе здесь в любой момент — я чрезвычайно счастлива, что ты приехала к нам. Ты не должна бороться с этим в одиночку. Больше нет».

Морган слегка улыбнулась, затем мы вышли из задней комнаты и направились в новую часть магазина. Войдя в мое небольшое рабочее помещение, я закрыл дверь и усадил Морган на колени. Она положила голову на мое плечо, и я ощутил ее комфортное присутствие в непосредственной близости. На скорую руку я наложил задерживающее заклинание на дверь. В действительности, оно не удержит кого-либо снаружи, но зато замедлит на несколько секунд.

«Морган, жаль, что ты не рассказали мне раньше,» пробормотал я в ее волосы.

— Я думала, что это просто обычные сны, — сказала она. — Но сегодня утром, когда я поняла, что была снаружи… — в её голосе был страх, и я прижал её к себе по ближе.

— Мы позаботимся об этом, — пообещал я ей. — Мы разберёмся с этим, и тебе снова станет хорошо. По крайней мере, сегодня вечером ты знаешь, что будешь спать хорошо.

«Ммм-мм,» сказала она.

В течение долгих минут я держал ее на своих коленях, поглаживая ее волосы и постепенно чувствовал, как из её стройного тела уходит напряженность. Она настолько расслабилась, что я подумал, что она заснула.

— Хантер? — сказала она.

— Хм?

«Я устала быть напуганной», — сказала она. Ее голос был очень спокойным, почти прозаичным, но ее слова глубоко запали мне в душу. С тех пор, как она узнала, что является кровной ведьмой, ее жизнь превратилась в водопад невероятных подъемов и ужасных спадов. Мы оба расслабились на время.

«Я знаю, любовь моя,» сказал я, целуя ее в висок.

«Хотела бы я выбраться отсюда»

Я никогда не слышал, чтобы она говорила такое раньше. «Ты имеешь в виду, например, поехать со мной в Англию на лето?»

Я ощутил ее улыбку. «Да. Даже больше, у меня такое чувство, что мне необходимо выбраться отсюда на время. Избавиться от плохих эмоций. Всех, что накопились за осень и зиму. А теперь и за весну. Я должна уехать в какое-то другое место и начать заново. По крайней мере, на какой-то период».

«Давай подумаем об этом», — сказал я. «Попробуем найти способ, чтобы это стало возможным для тебя».

«Хорошо». Она задержала зевок.

Прошло немного времени перед тем, как мы почувствовали приближение Элис, и Морган выпрямилась, оперившись на рабочий стол. Я услышал, как пару раз Элис пыталась дотронуться до круглой дверной ручки, естественно, упуская ее, и подумал, поняла ли она, что дело в задерживающем заклинании. Если и поняла, то не подала виду.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, входя в комнату. Она протянула маленькую коричневую бутылочку с винтовой крышкой и поместила её в пакет Практической магии. — Выпей половину сегодня вечером, а вторую половину оставь на завтра. Не смешивай его ни с чем другим, и не пей и не ешь ничего в течение двух часов до и после того, как ты это выпьешь.

Хорошо», сказал Морган, беря сумку. «И это действительно удержит меня от лунатизма?»

«Это удержит,» пообещала Элис.

«Спасибо», сказала Морган. «Большое спасибо. Вы не представляете, насколько я боюсь возвращаться ко сну.»

— Береги себя, и мы поговорим завтра. — Элис одарила Морган последней улыбкой и возвратилась в магазин.

«Ты думаешь, всё будет в порядке сегодня вечером?» спросил я.

Морган кивнула. Ее красивые темные глаза смотрели с беспокойством и усталостью. «Я буду в порядке.»

7. Морган

Питьё Элис имело не настолько неприятный вкус, как я боялась. В девять вечера я его выпила зажимая нос и глотая большими глотками.

Теперь было десять, и я заметно ощущала слабость. Я выбралась из маминой постели — мы только что вместе смотрели ее любимое шоу про полицейских — и пожелала ей доброй ночи. Я надела просторную футболку, почистила зубы и легла в постель. Почти моментально, используя свои супер-котятские чувства, Дагда понял, что наступило время сна, и быстро вышел из ванной. Сонно я похлопала по кровати, и он запрыгнул туда, не издавая ни звука и почти не шевелясь.

С Дагдой, мурлычущим рядом со мной, я проделала несколько защитных расслабляющих упражнений, усиливая чувство безопасности и уверенности, что буду спать хорошо, что всё в порядке, что мое подсознание будет открыто для всего, что мне необходимо узнать. Я воображала себя, спящей, как бревно, до утра. Я представляла себя в безопасности, окруженную защитным белым светом. Я рисовала мысленно, как все мои заботы и страхи улетают, словно надутые гелием шарики.

Я проваливалась в сон всё сильнее и сильнее до тех пор, пока не поняла, что совсем ни о чем не думаю. После этого я отпустила день и, освободившись, уснула.

Почему ты пытаешься избегать меня? Слова врывались в мой мозг, в то время как я старалась проснуться. Где-то в глубине я знала, что скольжу в своем подсознании и чувствовала легкую панику, что не смогу выбраться оттуда быстро. Почему ты пытаешься избегать меня? Приди ко мне. Слова были белыми прорезями темного фона моего сна.

Внезапно, как раз когда я ощутила, как хватаю руками простынь, вспыхнул образ: темнохвостый ястреб, мчавшийся вдаль. За ним гнался другой ястреб, цвета ржавчины, с жестокими глазами, который казался ужасным и сильным, и чьи мощные крылья были окаймлены пламенем.

Я посмотрела вниз, словно была одним из ястребов, и увидела землю далеко под собой, выглядевшую квадратами из золота и зелени. С пугающе ясным ястребским зрением я разглядела одинокого человека, стоящего в поле пшеницы. Словно лазер, мои глаза метнулись к фигуре, и когда я приблизилась, то увидела человека, смотрящего вверх и улыбающегося.

В этот момент я проснулась и села вертикально в кровати, мое сердце колотилось, пальцы вжимали простынь в грудь, будто когти.

Это был Кэл.

«Ты прекратишь?»

Робби перестал барабанить пальцами по обеденному столу и смотрел на меня в искреннем удивлении. Мое сердце заныло. Я была абсолютной хамкой.

«Я сожалею,» сказала я натянуто. «У меня сегодня плохой день.»

Преуменьшение года. С тех пор, как я видела Кэла в своем видении вчера вечером, я чувствовала, что весь мой мир перевернулся. Кэл мертв. Именно это я говорила себе в течение последних пяти месяцев. Но теперь он пытался связаться со мной, когда я была наиболее уязвима — во время сна. Что он хотел? Где, кто, или каков он был? Я не могла понять ничего из этого. Я был напугана, смущена, испугана — и в маленькой, ужасной части меня польщена. Возможно даже счастлива. Кэл делал ужасные вещи, но он любил меня его собственным извращенным способом. Я любила Хантера, но мысль, что Кэл мог бы попытаться связаться со мной из мертвых, была нездоровым видом повышения моего эго.