Полет «Эйзенштейна»

14

По приказу примарха люди на артиллерийской позиции встали по стойке «смирно». Затем, склонив головы, они сотворили знамение аквилы, приложив руки к груди, а командир носовой батареи космической крепости вышел на позицию стрельбы. Помедлив несколько мгновений, он передвинул массивный рычаг.

Четыре высокоэффективные торпеды класса «корабль — корабль» ожили в выходных каналах, реактивные двигатели выбросили огненные струи и вытолкнули их на короткую дистанцию, разделяющую крепость и фрегат. Каждая из торпед была снабжена компактной, но мощной ядерной боеголовкой. Для выполнения задачи хватило бы и одного снаряда, но после перечисления всех ужасов, что появлялись на палубах «Эйзенштейна», было решено произвести полное уничтожение. Корабль выполнил свой долг, а его служба заканчивалась только в момент гибели.

«Фаланга» неподвижно замерла, наблюдая за последними секундами жизни корабля. Массивное сооружение, родовое обиталище Легиона Имперских Кулаков, он был скорее планетоидом, чем космическим кораблем. Этот колосс молчаливым свидетелем провожал младшего собрата в последний путь.

Торпеды ударили в нос, корму и через равные промежутки по длине сильно поврежденного корпуса. Детонаторы были запрограммированы безукоризненно, и все четыре боеголовки одновременно выбросили беззвучные вспышки света и радиации. Отблеск взрывов осветил собравшиеся вокруг корабли флотилии Астартес и через иллюминаторы проник белыми колоннами в самую высокую башню «Фаланги», где находились личные покои Рогала Дорна.

Гарро отвернулся от ослепительного света и тотчас ощутил странное сожаление, словно подвел корабль, отказавшись наблюдать за последними моментами его службы Империуму. Дорн, стоявший неподалеку у самого высокого окна, не шелохнулся. Ядерная вспышка залила фигуру примарха ослепительным светом, но он даже не вздрогнул. Когда убийственный свет померк, командир Имперских Кулаков медленно кивнул.

— Все кончено, — услышал Гарро за своей спиной слова Йактона Круза. — Если там и оставалась какая-то зараза колдовства варпа, теперь она превратилась в пепел.

После того как его доспехи были перекрашены в былые цвета Лунных Волков, пожилой воин как будто стал немного выше. Дорн отреагировал на перемену поднятием брови, но ничего не сказал.

Гарро беспокоился о стоявшем рядом Гарье. Лицо капитана корабля казалось изможденным и болезненным, и космодесантник испытывал к этому человеку искреннее сочувствие. Такие капитаны, как Гарья, были неотъемлемой частью своих кораблей, как сталь опорных балок, и трагический конец судна тяжело подействовал на офицера. Он до сих пор сжимал в пальцах бронзовую табличку, которую Гарро видел привинченной у основания командирского пульта «Эйзенштейна».

— Корабль достойно закончил свои дни, — сказал Гвардеец Смерти. — Мы обязаны ему своими жизнями — и даже больше.

Гарья взглянул в его лицо:

— Господин капитан, теперь я понимаю, что вы должны были чувствовать на Истваане III. Утратить свою семью, свою цель…

Гарро качнул головой:

— Барик… железо и сталь, плоть и кровь — все это недолговечно. Наша цель важнее всего, и ее невозможно утратить.

Капитан корабля кивнул:

— Спасибо за эти слова, капитан… Натаниэль.— Он посмотрел на примарха и согнулся в низком поклоне. — Могу ли я уйти?

Адъютант Дорна, тот самый капитан из десантной группы, ответил на его просьбу:

— Вы свободны.

Гарья поклонился космодесантникам и покинул просторный овальный зал. Гарро проводил его взглядом.

— Что с ним теперь будет? — спросил Круз.

— Для тех, кто выжил, будут подобраны новые места службы, — ответил капитан Имперских Кулаков. Этого сильного коренастого человека с темно-пепельными волосами звали Сигизмундом, а его благородное лицо повторяло строгие черты верховного командующего Легиона. — У Имперских Кулаков огромная флотилия, и способные специалисты всегда пригодятся. Возможно, этот человек станет неплохим инструктором.

Гарро нахмурился:

— Такому офицеру, как Гарья, необходимо управлять кораблем. Все остальное будет пустой тратой сил. Если бы ему можно было подобрать фрегат…

— Твои рекомендации будут учтены, боевой капитан, — отдаленным раскатом грома пророкотал Дорн. — Я нечасто лично даю объяснения своим подчиненным офицерам, но, поскольку ты служишь в Легионе моего брата, а ваши порядки отличаются от обычаев моих сынов, я сделаю исключение. — Он повернулся и окинул Гвардейца Смерти изучающим взглядом, так что Гарро пришлось приложить все усилия, чтобы не отпрянуть. — Мы не привыкли тратить время на поврежденные корабли, которые не в состоянии угнаться за «Фалангой». Только во время этого путешествия из-за штормов в варпе я лишился уже трех судов и ничуть не приблизился к своей цели.

— К Терре, — выдохнул Гарро.

— Верно. Мой отец предложил мне вернуться вслед за ним на Терру, чтобы взять в свои руки сооружение укреплений вокруг его дворца и присмотреть за формированием Преторианской Гвардии. Но последствия Улланора и все, что произошло позже… нас задержали.

Гарро чувствовал, что прирос к полу. То же самое благоговейное восхищение, что охватывало его в присутствии Мортариона и позже, в Совете Луперкаля, снова тесными объятиями сдавило грудь. Ему казалось удивительным, что этот могучий воин может говорить о Повелителе Человечества, как обычный сын говорит о своем родителе.

Тем временем Дорн продолжал:

— Мы оставили моего брата Хоруса в надежде на скорое завершение этой миссии, но быстро обнаружили, что Вселенная воспротивилась нашим намерениям.

При упоминании имени Хоруса на лице Гарро непроизвольно появилось выражение замешательства, и боевой капитан был уверен, что Сигизмунд заметил его реакцию. Из разговоров на борту «Стойкости» Гарро знал, что Имперские Кулаки покинули Шестьдесят Третью экспедицию накануне того дня, когда Гвардия Смерти закончила свою миссию в йоргалльском мире. За все годы службы в Легионе ему ни разу не приходилось делить поле боя с сынами Дорна, и он знал их только по рассказам воинов других Легионов.

Имперских Кулаков называли отважными бойцами и мастерами осады. Еще говорили, что они могут не только овладеть любой крепостью, но и сделать ее неприступной для самого искусного противника. Гарро сам видел плоды их труда в сооружениях, построенных на Хелике и в мире Зофор. Теперь он мог согласиться со всем, что о них услышал. И Дорн, и его воины казались крепкими, как крепостные стены.

— Эти шторма, — заметил Натаниэль, — и нас чуть не загнали до смерти.

Сигизмунд кивнул:

— Если позволите высказать мое мнение, господин, ничего подобного мы еще не встречали. Буря налетела на флотилию в тот самый момент, когда мы пересекли границу Эмпиреев, и все тщательно составленные навигаторами маршруты оказались бесполезными. Любые ориентиры, какими бы они ни были, рассыпались горстками песка. Самые опытные представители Навис Нобилитэ в этой безликой пустыне могли ориентироваться не лучше слепых детей.

Дорн отошел от иллюминатора.

— Вот так мы на тебя и вышли, Гарро. Шторма загнали нас в эту загадочную зону варпа и оставили в неподвижности среди бушующего безумия. «Фаланга» вместе со всей флотилией попала в полный штиль. Все суда, которые пытались выйти сквозь шторм, были разбиты в щепки. — Мимолетная тень мрачной иронии скользнула по лицу примарха. — Имматериум нас блокировал.

— И вы увидели устроенную им вспышку, — сказал Круз. — На таком огромном расстоянии все же увидели свет.

— Это был рискованный поступок, — кивнул примарх. — Ты не мог знать, окажется ли кто-то в пределах видимости.

— У меня была вера, — возразил Гарро.

Дорн с любопытством посмотрел на него, словно хотел уточнить слова капитана, но затем продолжил:

— Ударная волна после детонации двигателей разрушила штормовые барьеры. Энергия взрыва позволила нашим навигаторам снова приступить к своим обязанностям. — Он чуть-чуть наклонил голову. — Так что мы у тебя в долгу, Гвардеец Смерти. После спасения тебя и твоей команды его можно считать оплаченным.

— Благодарю вас, господин. — От напряжения Гарро едва мог говорить. — Единственное, чего я хочу, — чтобы события, приведшие нас сюда, не прошли понапрасну.

— Ты опережаешь мои вопросы, Гарро. Теперь, когда ты понял, как я смог прийти тебе на помощь, твоя очередь объясниться. Я бы хотел узнать, как получилось, что одинокий военный корабль Гвардии Смерти оказался на этой удаленной территории, почему на его корпусе следы обстрела имперских орудий и почему один из твоих боевых братьев лежит сейчас в моем лазарете с болезнью, которая ставит в тупик лучших апотекариев моего Легиона.

Гарро взглядом обратился к Крузу за поддержкой, и ветеран кивнул ему в ответ.

— Лорд Дорн, то, что я должен сказать, вряд ли вам понравится, а к концу рассказа вы можете пожалеть о том, что спросили меня.

— Вот как? — Примарх вышел на середину зала, вынуждая всех собравшихся следовать за ним. — Ты считаешь, что лучше меня знаешь, что может мне не понравиться? Возможно, мой брат Мортарион в Гвардии Смерти и позволяет такую самонадеянность, но у Имперских Кулаков это не принято. Ты расскажешь мне всю правду, ничего не утаивая. А потом, прежде чем отправиться к Терре, я решу, как поступить с тобой и остальными семью десятками заблудившихся Астартес.

Дорн ни разу не повысил голоса, ни разу не показал ни малейшего намека на раздражение, но его приказы были исполнены такой спокойной силы, что Гарро не мог им не повиноваться. Кроме того, он знал, что Сигизмунд и отряд его воинов со всех сторон зала внимательно наблюдают за ним и Крузом и не пропустят ни малейшего намека на неповиновение.

— Хорошо, мой господин, — ответил он.

Гарро набрал в грудь побольше воздуха и начал рассказывать о событиях вокруг Истваана и о Совете Луперкаля.

В любой другой ситуации разговорчивый Йактон Круз захотел бы сам поведать историю и высказать собственный взгляд на события, произошедшие с космодесантниками. Но как только Гарро начал излагать их приключения, Лунный Волк мгновенно успокоился. Прислушавшись к самому себе, он понял, что ничего не может добавить к конкретному и сжатому повествованию Гвардейца Смерти, и только кивал, когда Гарро взглядом просил подтвердить мелкие детали.

Тишина, установившаяся в покоях Дорна, встревожила Круза. Сигизмунд и все остальные Имперские Кулаки в желтых с черной отделкой доспехах Первой роты замерли, словно статуи, и с непроницаемыми лицами слушали продолжающийся рассказ. Единственное движение исходило от самого Рогала Дорна; примарх, погрузившись в раздумья, медленно ходил взад и вперед по залу и лишь изредка останавливался, сосредоточивая на Гарро все свое внимание. Так продолжалось до тех пор, пока боевой капитан не дошел до приказов Эйдолона убить Саула Тарвица и до своего отказа выполнить это распоряжение. Тогда Дорн прервал рассказ.

— Ты не повиновался прямому приказу старшего офицера, — произнес он, и в его интонации не было вопроса.

— Да, сэр.

— Какие у тебя в тот момент были основания считать Тарвица не тем, кем его считал Эйдолон — изменником и перебежчиком?

Гарро нерешительно помолчал и неловко переступил аугметической ногой.

— Никаких, господин, кроме моей веры в названого брата.

— Опять это слово, — проронил примарх. — Продолжай, капитан.

О перестрелке на артиллерийской палубе «Эйзенштейна» Круз узнал из разговора с Хакуром, но только теперь, после изложения истории Гарро, он понял ее истинный смысл. Гвардеец Смерти намеревался пропустить оскорбительные высказывания Грульгора, а когда Дорн приказал привести все подробности и Гарро все же процитировал их, напряженность в зале усилилась. Круз заметил, как у Сигизмунда от ярости задрожали губы, и, в конце концов, капитан не выдержал:

— Я не могу просто стоять и слушать это! Если все это правда, тогда скажи, как Воитель позволил Гвардии Смерти вкупе с Детьми Императора провернуть такое дело под самым его носом? Несанкционированная вирусная бомбардировка целого мира? Истребление гражданских лиц? Неужели он внезапно ослеп, Гарро?

— Он не ослеп, — угрюмо отвечал Натаниэль. — У Хоруса отличное зрение. — Гарро посмотрел в глаза примарху. — Господин, ваш брат не оставался в неведении относительно проявленного вероломства. Он сам был автором этого плана, и его руки обагрены кровью людей его личного Легиона, так же как и моего, и Пожирателей Миров, и Детей Императора…

Движение Дорна было настолько быстрым, что Круз вздрогнул, но целью командира Имперских Кулаков был не он. Раздался громкий удар, и Гарро кувырком полетел на ярко-голубой мраморный пол кабинета. Лунный Волк видел, что боевой капитан едва не потерял сознание, а на его лице мгновенно расцвел новый кровоподтек. Гвардеец Смерти осторожно моргнул, превозмогая слабость, и вправил выбитую челюсть.

— За то, что ты осмелился хотя бы подумать о таких вещах в моем присутствии, тебя следовало отхлестать, а потом выбросить в бездну! — зарычал примарх, и каждое его слово резало острым лезвием. — Я больше не желаю выслушивать твои фантазии.

— Вы должны, — выпалил Круз, качнувшись вперед. Он проигнорировал щелчки взводимых курков на болтерах бойцов Сигизмунда. — Вы должны его выслушать!

— Ты осмеливаешься мне приказывать? — Дорн повернулся к старому воину. — Ты, старик, которому давно пора на покой, осмеливаешься говорить, что я должен делать?

Йактон увидел незначительную возможность и уцепился за нее:

— Осмеливаюсь, более того, я знаю, что вы это сделаете. Если бы вы действительно верили в лживость рассказа Гарро, вы бы убили его на месте. — Он шагнул назад и помог капитану подняться. — Даже в момент гнева вы сдержались и не сломали ему шею, потому что хотели услышать все. Вы ведь этого и хотели, не так ли? Всей правды?

На мгновение взгляд примарха полыхнул такой яростью, что у Круза застыла кровь в жилах. «Вот и все, старый дурак, — подумал он. — Ты зашел слишком далеко и погубишь нас обоих».

Но вот Дорн жестом приказал Сигизмунду и остальным космодесантникам опустить оружие.

— Говори, — приказал он Гарро. — Выкладывай все.

Гарро преодолел слабость и боль. Как быстро двигался Дорн! Даже в массивных боевых доспехах он действовал со скоростью молнии. Если бы примарх намеревался действительно причинить ему вред, Гарро бы не успел ничего заметить. Натаниэль осторожно сглотнул и, превозмогая боль, сделал глубокий вдох.

— После бомбардировки я понял, что у меня нет другого выхода и остается поступить так, как мы решили в разговоре с Саулом Тарвицем, то есть предупредить Терру. После гибели Грульгора я приказал своим людям обезопасить «Эйзенштейн». В это время на борт поднялся и капитан Круз с несколькими гражданскими лицами.

— С летописцами и итератором, — добавил примарх. — А до того они находились на борту «Духа мщения», флагмана Хоруса.

— Да, господин, — вступил в разговор Лунный Волк. — Мой боевой брат Гарвель Локен попросил меня позаботиться об их безопасности. Эта девушка, Киилер… — Он помедлил, стараясь четко выразить свои мысли. — Она предположила, что спасти нас может капитан Гарро.

— Локен, — повторил Сигизмунд. — Мой господин, я знаю его. Мы встречались на борту «Духа мщения».

Дорн посмотрел в его сторону:

— И какие у тебя о нем впечатления, капитан?

— Уроженец Хтонии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сильный духом, немного наивный. Он показался мне заслуживающим доверия человеком принципов.

Примарх принял информацию и кивнул:

— Продолжай, Гарро.

Натаниэль, стараясь не обращать внимания на вывихнутую челюсть, изложил обстоятельства послания Тифону сигнала и погони «Терминус Эст», а потом рассказал о катастрофическом путешествии через варп. В какой-то момент, когда Гарро описывал ужасные воплощения людей Грульгора, один из людей Сигизмунда тихонько усмехнулся, но суровый взгляд Дорна быстро заставил его умолкнуть.

— На просторах Имматериума рыщут странные существа, о которых мы и не догадываемся, — мрачно произнес командир Имперских Кулаков, — но твои описания не подходят даже под эту классификацию. Те чудовища, которых ты изобразил, слишком напоминают примитивные воплощения магии и колдовства.

Гвардеец Смерти кивнул:

— Я и не отрицаю этого, лорд Дорн. Но вы приказали правдиво рассказать обо всем, что я видел, а видел я именно это. Какие-то силы варпа вернули людей Грульгора к жизни, реанимировав их при помощи тех самых болезней, от которых они умерли. Не просите меня объяснять подобные явления, сэр, потому что я не смогу этого сделать.

— И с этим ты пришел ко мне? — Медлительный гнев примарха тяжелым темным дымом заполнил зал. — С замысловатой историей о предательстве и тайнах среди сынов Императора, с коллекцией плохо проверенных слухов, после торопливых действий, основанных на чувствах, а не на холодном расчете? — Он медленно приближался к Гарро, и Натаниэлю стоило больших усилий не попятиться назад. — Если бы сейчас, в этой комнате, с нами были мои братья Мортарион, Фулгрим, Ангрон, Хорус… Что бы они ответили на твои сказки? Да ты бы и вздохнуть не успел после такой беспардонной выдумки!

— Я знаю, в это трудно поверить…

— Трудно? — Дорн впервые повысил голос, и стены отозвались дрожью. — Трудным может быть запутанный лабиринт или сложная последовательность навигационных формулировок! А это противоречит самим основам и характеру братства избранных воинов Императора! — Взгляд горящих яростью глаз не отрывался от лица капитана. — Я даже не знаю, что с тобой сделать, Гарро! Ты ведешь себя как честный человек, но если ты не изменник и не предатель, значит, ты одержим какой-то странной формой безумия! — Он ткнул пальцем в сторону Круза. — Может, мне сделать вывод о заразности этого недуга? Или варп настолько исказил твой разум и оставил в нем навязчивые видения?

Гарро услышал, как кровь застучала в ушах. Все пропало, все пошло не так, как он надеялся. В стремлении найти спасителей «Эйзенштейна» и способ передать на Терру предупреждение, капитан даже не предполагал, что ему могут не поверить. Он опустил голову.

— Смотри на меня, когда я с тобой говорю, Гвардеец Смерти! — прикрикнул примарх. — Эти вымыслы, принесенные тобой в мои личные покои, вызывают у меня омерзение и отвращение. То, что ты осмелился говорить подобные вещи о беспримерном герое, моем брате Хорусе, привело меня в неописуемую ярость! — Он приставил палец к нагруднику доспехов Гарро. — Как невысоко ты ценишь свою честь, что так легко от нее отказался! Если такой бесчестный человек смог подняться до командира роты Четырнадцатого Легиона, я сочувствую брату Мортариону. — Пальцы Дорна сжались в массивный бронзовый кулак. — Знай, я не стану лично разрывать тебя на куски только потому, что не хочу лишать этого удовольствия своих братьев!

Гарро показалось, что палуба под ногами превратилась в трясину, а на груди защелкнулся невидимый капкан. К нему вернулись та слабость и тошнота, которые он испытал в коридоре перед входом в святилище навигаторов, в хватке созданий варпа. Так же как и тогда, он заглянул в себя и отыскал силу духа, благодаря которой добрался сюда. Моя вера.

— Разве вы ослепли? — прошептал он.

Дорн превратился в бушующий шторм:

— Что ты сказал?!

— Я спросил, не ослепли ли вы, господин, поскольку мне кажется, что это так. — Слова вырвались у него совершенно неожиданно, и какая-то часть Гарро изумилась, как он мог высказать столь безумное предположение. — Только тот, кто поражен таким недугом, может вести себя так, как вы. Вами овладела братская слепота: чувство справедливости померкло перед восхищением и уважением, оно затуманено вашей любовью к родному брату, Воителю.

Невозмутимость редко покидала Дорна, но сейчас случилось именно так. Ярость возобладала над сдержанностью, и примарх с оглушительным ревом выхватил могучий цепной меч, сверкнувший в воздухе золотой дугой.

— Я беру назад свое предыдущее заявление! — крикнул он. — На колени! И прими смерть, пока у тебя еще есть возможность закончить жизнь как космодесантник!

— Лорд Дорн! Нет!

Женский голос прозвенел в зале, но он был настолько переполнен чувством, что все собравшиеся, даже сам примарх, замерли.

Круз, обернувшись, увидел, что по голубым мраморным плиткам бежит Киилер, а ее каблуки звонко цокают при каждом шаге. Следом появились Зиндерманн, Мерсади Олитон и пара Имперских Кулаков с оружием наперевес. Йактон ощутил, как отзвук голоса Эуфратии резонирует внутри его тела, и вспомнил странное тепло, разлившееся от прикосновения ее рук к его груди на борту «Духа мщения», когда казалось, что все кончено.

— Что это за вторжение? — вскричал Дорн, не отводя жужжащего кончика меча от горла Гарро.

— Они попросились войти,— доложил один из стражей.— Она… Эта женщина…

— Временами она бывает очень убедительной,— пробормотал Круз.

Эуфратия бесстрашно предстала перед лицом примарха.

— Рогал Дорн, Золотой Герой, Человек-Камень. Ты стоишь на повороте истории Империума и всей Галактики. Если ты убьешь Натаниэля Гарро за то, что он одарил тебя своей искренностью, значит, ты и в самом деле слеп, как он говорит.

— Кто ты? — обратился к ней золотой колосс.

— Я Эуфратия Киилер, бывший фотограф и летописец Шестьдесят Третьей экспедиции. А теперь… сосуд. Сосуд воли Императора.

— Твое имя мне ни о чем не говорит, — бросил Дорн. — Отойди в сторону или умри вместе с ним.

Круз услышал, как Олитон всхлипнула и спрятала лицо на груди Зиндерманна. Он ожидал, что на лице Киилер появится тень страха, но оно выражало лишь печаль и сострадание.

— Рогал Дорн, — сказала женщина, протягивая к примарху руку. — Не бойся. Ты состоишь не только из камня и стали, каким тебя видят звезды. Ты можешь быть открытым. Не надо бояться правды.

— Я — Имперский Кулак,— словно гигантские молоты, загрохотали его слова.— Я и есть воплощенный страх!

— Тогда ты увидишь правдивость слов Натаниэля. Посмотри на свидетельство его честности.

Она поманила рукой Олитон, и документалист с помощью итератора подошла ближе. Круз не мог удержаться от улыбки, когда заметил, что темнокожая женщина достаточно оправилась, чтобы оставаться элегантной, как всегда.

— Я Мерсади Олитон, документалист,— слегка присев в реверансе, представилась она. — Если господин примарх позволит, я продемонстрирую ему свои записи о тех событиях.

С этими словами Олитон показала на вмонтированный в пол голопроектор.

Дорн, еще кипя от злобы, прижал меч к груди.

— Это будет моей последней уступкой.

Сигизмунд вышел вперед и проводил Мерсади к голопроектору. Документалист осторожно вытащила из ворота платья тонкий кабель и приложила его к гладкой безволосой коже своего удлиненного черепа. Когда штекер попал в скрытый под кожей разъем, Йактон услышал негромкий щелчок. Другой конец Олитон вставила в гнездо на панели управления. Покончив с соединениями, она, скрестив ноги, уселась на пол и склонила голову.

— Я одарена многими возможностями хранить в памяти факты и события. Я могу записывать и воспроизводить потоки изображений, и все это хранится в имплантированных мнемонических катушках. — Мерсади подняла руку и потерла голову пальцем.— Сейчас я открываю их. Мой господин, все, что будет вам показано, я видела своими глазами. Эти изображения невозможно сфабриковать или изменить. Это… — Ее голос дрогнул из-за подступивших рыданий. — Это то, что было.

— Все хорошо, моя дорогая,— прошептал Зиндерманн, беря ее за руку. — Будь храброй.

— Это будет для нее нелегко, — пояснила Киилер. — Документалист каждый раз переживает эхо эмоций, сопровождающих события.

Экран голопроектора ожил, и на нем показались темные размытые фигуры. В общей массе Круз различил несколько лиц, как знакомых, так и неизвестных ему: Локен, этот никчемный поэт Каркази, астропат Инг Мае Синг, Петронелла Вивар и ее немой убийца Маггард. Затем туман рассеялся, и несколько мгновений Олитон скользила взглядом по залу, а экран отражал все, что она видела. Ее взгляд остановился на Дорне, и примарх кивнул.

Туман в изображении голопроектора рассеялся, и внимание Гарро полностью поглотило происходящее действо. До этого он только от Круза слышал о том, что происходило в главном зале аудиенций «Духа мщения», а сейчас он видел все это сам, через глаза очевидца.

В воздухе разворачивались жестокие картины боев за город Хорал, транслируемые с поверхности Истваана, и у Олитон вырвались приглушенные всхлипывания. Гарро, Круз и бойцы Легиона Имперских Кулаков давно привыкли к войнам, но даже их заставила замолчать откровенная и необузданная жестокость передаваемых сцен. Гарро заметил, как Сигизмунд неодобрительно поморщился. Затем запись оборвалась, поскольку Мерсади в тот момент посмотрела поверх высокой трибуны на Воителя. Его лицо освещала холодная и жесткая целеустремленность.

— Вы говорили, что хотели увидеть войну, летописцы. Что ж, вот вам война.

Хорус не скрывал испытываемого наслаждения. В этот момент он не был похож на воина, по необходимости ведущего битву, этот человек с удовольствием окунал руки в потоки крови.

— Хорус?

Едва уловимый шепот слетел с губ Дорна, но Гарро различил в нем вопрос и сомнение. Примарх увидел неестественность в поведении своего брата.

Затем глазами Мерсади Олитон они наблюдали за бомбардировкой Истваана III и города Хорала. Серебряные блестки вылетали из закрепившихся на орбите кораблей и, подобно хищным птицам, преследующим жертву, уносились вниз. В ушах еще звучали крики и стоны летописцев, расстрелянных болтерами космодесантников, а смертоносные стрелы уже выбрасывали над поверхностью черные облака неминуемой смерти.

— Кровь Императора, — прошептал Сигизмунд. — Гарро говорил правду. Он расстрелял своих же людей.

— Что… что это? — воскликнула Олитон в унисон с ее голосом в записи.

Ей ответили сохраненные в памяти слова Киилер: «Ты все видела. Император через меня все тебе показал. Это смерть».

Запись оборвалась, и на экране стали разворачиваться другие фрагменты. Несколько отрывочных кадров показали схватку Круза с наемным убийцей Маггардом на пусковой палубе, бегство с корабля Хоруса, атаку «Терминус Эст» и многое другое.

Наконец Дорн отвернулся.

— Хватит. Прекрати это, женщина.

Зиндерманн осторожно отсоединил кабель от пульта голопроектора, и Мерсади дернулась, словно неисправная марионетка, а изображение рассеялось.

Холодный чистый воздух личного кабинета примарха звенел от напряжения. Дорн медленно убрал меч в ножны. Потом провел пальцами по лицу, по глазам.

— Возможно ли… Но разве я сам этого не видел? — Дорн отыскал взглядом Гарро, и тому показалось, будто могущество примарха едва заметно потускнело.— Как глупо. Но разве удивительно, что я настолько противился принятию безумной правды, что чуть не убил принесшего ее гонца?

— Нет, господин, — признал Гарро. — И я не хотел в это верить, но истина мало заботится о том, чего мы хотим.

Сигизмунд шагнул к своему командиру:

— Господин, что мы будем делать?

Гарро ощутил некоторое сочувствие к Первому капитану. Ему были понятны боль и стыд, испытываемые в этот момент воинами Имперских Кулаков.

— Собери капитанов и проинформируй их, но проследи, чтобы сведения не разошлись дальше. Гарро, Круз, этот приказ касается и вас. Заставьте спасенных с «Эйзенштейна» людей помалкивать. Я не хочу, чтобы эти известия неконтролируемо распространялись по флотилии. Я сам выберу момент, когда все рассказать Легиону.

Космодесантник кивнул:

— Да, господин.

Дорн отвернулся.

— А сейчас вы все меня оставите. Я должен хорошенько подумать. — Он взглянул в сторону Сигизмунда. — Никто не должен входить в мои покои, пока я сам не выйду.

Первый капитан отдал честь.

— Господин, если вам нужны советы…

— Не нужны.

Примарх отпустил их, и, после того как все вышли, Гарро не мог не заметить глубокую озабоченность на лице Сигизмунда, закрывавшего за собой двери.

Капитан увидел стоявшую неподалеку Киилер и заметил на ее щеке одинокую слезинку.

— О ком ты плачешь? — спросил он. — О нас?

Эуфратия покачала головой и показала рукой на тяжелую дверь:

— О нем, Натаниэль, потому что сам он плакать не может. Сегодня мы с тобой разбили братское сердце, и ничто в мире не в состоянии его склеить.

Экипаж флотилии Дорна начал подготовку к возвращению в варп, а мужчины и женщины с Эйзенштейна, изолированные во временных убежищах в каменных недрах «Фаланги», остались в стороне от общей деятельности и забот. Медитировать у Гарро не получалось, так что он отправился бродить по коридорам и переходам огромной каменной крепости. Когда-то «Фаланга», возможно, была планетоидом или даже малым спутником какого-то отдаленного мира, а сейчас превратилась в собор, посвященный воинской славе и подвигам космодесантников VII Легиона. Гарро увидел галереи боевой славы, протянувшиеся на несколько километров, заглядывал в отсеки, где для тренировочных занятий были воспроизведены условия разных полей сражений. Он осмотрел обширное помещение, отданное под замерзшие дюны, совсем как на Инвите, где Дорн, по слухам, провел свою юность. Повсюду вокруг него, ни на секунду не останавливаясь, с серьезным видом сновали воины в золотистых доспехах, а Гарро бродил не спеша, все еще превозмогая оставшуюся после ранения хромоту. Он чувствовал себя не на своем месте, и его мраморно-зеленые доспехи никак не сочетались с золотисто-черными латами Имперских Кулаков.

Наконец, почти убедив себя, что это обычная случайность, Гарро оказался у дверей каюты, отведенной Эуфратии Киилер.

Он даже не успел постучать, как дверь открылась.

— Привет, Натаниэль. Я приготовила немного травяного отвара. Ты зайдешь? — Киилер оставила дверь открытой и исчезла в глубине комнаты. Гарро, вздохнув, последовал за ней. — Есть какие-нибудь известия от лорда Дорна?

— Нет, — ответил Гарро, окидывая взглядом скромное помещение.— Он не покидал своих покоев весь день и всю ночь. Пока все командование осуществляет капитан Сигизмунд.

— Примарху есть о чем подумать. Мы можем только отдаленно догадываться, насколько сильно встревожили его эти новости.

— Да, — признал он, принимая из хрупких рук Киилер чашку ароматного отвара.

Гарро перенес вес тела на аутметическую конечность. Все последние дни механическая нога доставляла ему наименьшие неприятности, по сравнению со всем остальным.

— А как ты? — спросила Эуфратия. — Куда тебя завели все эти события?

— Я надеялся, что смогу немного отдохнуть, поспать. Но это оказалось довольно трудно.

— Я думала, что космодесантники никогда не спят.

— Это предубеждение. Наши имплантаты позволяют погружаться в сон только наполовину, чтобы всегда сознавать, что творится вокруг. — Гарро отхлебнул из чашки и обнаружил, что жидкость пришлась ему по вкусу. — Я попытался заснуть несколько раз, но тревожные картины каждый раз меня пробуждали.

— А что ты видел в своих снах?

Гвардеец Смерти нахмурился.

— Войну в неизвестном мне мире. Временами ландшафт казался знакомым, но определиться было трудно. Со мной были мои братья — Дециус и Войен, и воины Дорна тоже. Мы сражались с каким-то существом омерзительного вида, которое сеяло вокруг себя эпидемии болезней, как те чудовища на «Эйзенштейне». В воздухе было темно от роившихся мух, и я все время испытывал тошноту. — Он отвел взгляд, прогоняя видение. — Но это просто мираж.

На столе у Эуфратии лежала пачка трактатов Божественного Откровения, а в подсвечнике горела толстая свеча.

— Я прочел бумаги Калеба. Теперь, мне кажется, я лучше понимаю веру твоих людей.

Эуфратия проследила за его взглядом.

— После нашего спасения верующие предоставлены самим себе, — сказала она. — Больше нет никаких собраний. — Киилер улыбнулась. — Натаниэль, ты сказал «твоих людей». Разве ты не считаешь себя одним из нас?

— Я — космодесантник, слуга Имперских Истин…

Киилер жестом попросила его не продолжать:

— Мы уже говорили на эту тему. Эти два понятия не исключают друг друга. — Она посмотрела ему в глаза. — Ты взвалил на свои плечи слишком тяжелую ношу, но никак не хочешь разделить ее с другими. Это послание… предупреждение — это не только твоя цель. Все мы, все, кто избежал убийства на Истваане, тоже несем этот груз.

— Может, и так, — признал Гарро. — Но это никак не делает легче мою ношу. Я командир… — Он ненадолго замолчал, потом продолжал: — Я был командиром на «Эйзенштейне», и передать послание остается моим долгом. Ты и сама говорила, что это моя миссия.

Киилер покачала головой:

— Нет, Натаниэль, предупреждение Терры — это только одна сторона. Твой долг, как ты только сейчас сказал, — это правда. За нее ты рисковал своей жизнью, за нее пошел против своих убеждений, за нее, не дрогнув, выстоял перед яростью примарха.

— Да, но когда я думаю, какие разрушения, какая тьма последует за ней, я ощущаю себя совершенно сокрушенным! Сама сущность и масштаб предательства Хоруса… После этого разразится гражданская война, в которой сгорит вся Галактика.

— И ты чувствуешь себя ответственным за это из-за того, что несешь предупреждение?

Гарро отвел взгляд:

— Я всего лишь солдат. Я так думал, но теперь…

Женщина придвинулась ближе:

— Что, Натаниэль? Скажи мне, во что ты веришь сейчас?

Он отставил чашку и вытащил бумаги и бронзовую икону Калеба.

— До того как он умер, мой денщик говорил, что передо мной стоит цель. В то время я не понимал, что это означает, а сейчас… Сейчас я в этом не сомневаюсь. Что, если Калеб был прав, что, если и ты права? В ваших молитвах говорится, что Император защищает. Не для того ли Он меня защитил, чтобы я смог выполнить свой долг? — Гарро говорил все быстрее и быстрее, слова лились потоком, едва успевая за его мыслями. — Все, что я видел и слышал, все, что явилось мне в видениях… не для того ли, чтобы укрепить мои мысли? Часть меня кричит, что это величайшее высокомерие, но тогда я оглядываюсь вокруг и вижу, что я был Им избран. Если это действительно так, то кем еще может быть Император, как не… божеством?

Киилер протянула руку и дотронулась до его пальцев. После торопливой речи Гарро с трудом восстанавливал дыхание.

— Наконец-то ты открыл глаза, Натаниэль!

Женщина смотрела на него и плакала, но это были слезы счастья.

В спальной келье, отведенной Гарро, его ждал вызов. Следуя кратким указаниям Сигизмунда, он сел в пневмопоезд и покатил вверх по сложной системе туннелей, даже более обширной, чем в среднем городе-улье. Наконец он добрался до командного центра крепости, и сержант Имперских Кулаков с суровым выражением лица проводил его в палату аудиенций, по величине и пышности способную поспорить с Советом Луперкаля. В голове Гарро шевельнулись неприятные воспоминания. В последний раз, когда его приглашали на подобное собрание, и начались события, связанные с ересью Хоруса.

Здесь его уже ждал Йактон Круз вместе с капитанами множества рот Имперских Кулаков. Воины в желтом едва заметили появление Гвардейца Смерти, и только Сигизмунд поприветствовал его коротким кивком.

— Эй, парень, — заговорил Лунный Волк, — похоже, мы скоро узнаем, какая судьба нас ожидает.

Несмотря ни на что, Гарро ощущал прилив новых жизненных сил, и слова Киилер все еще звучали в его памяти.

— Я готов ее встретить, — ответил он ветерану. — Какой бы она ни была.

Круз, заметив перемену в своем друге, слегка улыбнулся:

— Отлично. Мы увидим все до конца.

— Конечно.— Гарро осмотрел зал.— Это и есть высшие офицеры Дорна? Они кажутся довольно угрюмыми.

— Ты прав. Даже в лучшие дни Имперские Кулаки вели себя очень сдержанно. Я помню, как мы с парнями из Третьей роты воевали вместе с воинами Эфрида, моего коллеги. — Он указал на бородатого космодесантника в соседней группе. — За всю кампанию, длившуюся целый год, я не видел на его лице даже намека на улыбку. А вон там Алексис Полукс, Йоннад, Тир из Шестой… Не зря их прозвали Каменными Людьми. — Он покачал головой. — А теперь они стали еще мрачнее.

— Сигизмунд рассказал им о Хорусе?

Круз ответил кивком.

— Но это еще не все. Я слышал разговоры о взрыве буйной ярости внутри личных покоев Дорна. Невозможно представить, на что способен пробудившийся гнев примарха.

— А Рогал Дорн не из тех, кто открыто демонстрирует свои чувства. — Гарро снова окинул взглядом офицеров.— Характер примарха наложил отпечаток на весь Легион.

— У них так принято,— заметил Круз.— Они скрывают свою ярость за стеной из стали и камня.

Высокие двери в конце зала распахнулись, и из полумрака коридора появился командир Имперских Кулаков. На этот раз на нем не было боевых доспехов, в которых Гарро увидел примарха, впервые появившись на корабле, вместо них Дорн надел простую одежду, но перемена облика ничуть не повлияла на его величие. Более того, без ярко блестящего керамита и ограничивающей его пластали примарх казался еще больше. Сигизмунд и остальные капитаны поклонились, и Гарро с Крузом последовали их примеру.

Учитывая все, что он знал об Имперских Кулаках, Гарро ожидал какой-то церемонии или формальных процедур, но Дорн твердыми шагами прошел в центр помещения и осмотрелся, по очереди глядя в глаза каждому из офицеров.

В его глазах он заметил гнев, запертый в гранит воли, эхо той ярости, которая недавно была направлена против Гарро. Во рту внезапно пересохло. Натаниэль не хотел бы снова столкнуться с разгневанным примархом.

— Братья, — пророкотал Дорн. — В системе Истваана происходит нечто такое, что абсолютно противоречит каждому слову нашей клятвы Владыке Терры. Хотя все обстоятельства происходящего мне еще не совсем понятны, надо решить, что нам делать дальше. — Он сделал несколько шагов по направлению к Гвардейцу Смерти и Лунному Волку. — К счастью или к несчастью, предостережение, переданное нам боевым капитаном Гарро, необходимо доставить по назначению. Вести должны достигнуть ушей Императора, поскольку только он может решать, как с этим поступить. В этом отношении, как бы я ни жалел, выбор остается не за мной.

— Позвольте высказаться, мой господин, — заговорил капитан Тир. — Если достоверность этих ужасающих фактов не вызывает сомнений, как же мы можем оставить их без ответа? Если в системе Истваана взошли ростки предательства, нельзя позволить им укорениться.

Сидящие рядом с ним офицеры закивали.

— Мы ответим, в этом ты можешь не сомневаться, — ответил Дорн со спокойной уверенностью в голосе. — Капитан Эфрид, капитан Халбрехт и их отделения ветеранов составят отделение моей личной охраны и останутся на борту «Фаланги». По окончании этого собрания я прикажу навигаторам проложить курс на сегментум Солар. Капитан Гарро выполнил свой долг, предупредив нас, и теперь я сам прослежу, чтобы дело было доведено до конца. Я отправляюсь на Терру, как и намеревался до сих пор. — Он взглянул на Первого капитана. — Сигизмунд, моя сильная правая рука, ты возьмешь на себя командование остальной частью Легиона и всей военной флотилией. Ты осуществишь обратный переход в систему Истваана в полной боевой готовности, и не забывай, что окажешься там на вражеской территории. Вернуться туда будет непросто. В том секторе варпа еще вовсю бушуют шторма, и полет потребует максимального напряжения. Отправляйся туда, Первый капитан, поддержи верных Императору людей и посмотри, что творится в тех мирах.

— Если Воитель повернулся спиной к Терре, каковы будут ваши приказы? — спросил Сигизмунд, побледнев как полотно.

Лицо Дорна ожесточилось.

— Передай, что его брат Дорн заставит его за это ответить.

15

Капитан Гвардии Смерти вышел на уровень обширного лазарета и отыскал путь, ведущий к палате, где лежал Дециус. Он подошел к изолятору. Вместе с бронзовой табличкой, сохраненной капитаном Гарья, это было все, что осталось от фрегата «Эйзенштейн» после полного уничтожения. Гигантские грузовые сервиторы просто демонтировали модуль с медицинской палубы обреченного корабля и установили его в лазарете «Фаланги», где апотекарии Дорна могли испытать свои способности на болезни раненого воина.

Медики Имперских Кулаков добились не большего успеха, чем их коллеги из Гвардии Смерти. Через стены стеклянной капсулы казалось, что Дециус как никогда близок к смерти. Синевато-багровая ножевая рана, казалось, вбирает в себя все цвета и силы больного. От нее во все стороны протянулись белесые полосы омертвевшей ткани. В уголках губ и ноздрей Дециуса появились мокрые язвы, веки склеились от высохших гнойных выделений. С каждой мучительной минутой загадочная болезнь, пропитавшая проклятый нож Грульгора, все увереннее преодолевала защитные барьеры организма молодого космодесантника.

Неожиданно Гарро понял, что рядом с ним кто-то есть. В стеклянной стене отразилось лицо Войена.

— Раз или два он пытался говорить, но слова было невозможно разобрать, — прошептал апотекарии, словно боялся говорить с капитаном. — В горячке он выкрикивал военные кличи и боевые приказы.

Гарро кивнул:

— Он сражается с болезнью, как с любым другим врагом на поле боя.

— Мы мало чем можем ему помочь, — признался Войен. — Несколько дней назад вирус мутировал и теперь передается по воздуху, так что мы не можем войти в изолятор даже в полностью закрытых доспехах, чтобы помочь бедняге. Я делаю все, что могу, чтобы облегчить его боль, но в остальном он предоставлен самому себе.

— Император его защитит, — пробормотал Гарро.

— Будем надеяться. Капитан Сигизмунд приказал, чтобы все особенности болезни Дециуса были подробно исследованы и описаны медицинским персоналом «Фаланги» на случай… возвращения захватчиков, напавших на «Эйзенштейн». Я рассказал ему все, что видел сам.

— Хорошо. — Гарро повернулся, чтобы уйти.

— Господин.— Войен, опустив голову, загородил ему проход. — Мы должны поговорить. — Он протянул боевому капитану свой нож. — Тогда, на капитанском мостике, перед тем, как ты взорвал варп-двигатели, я оказал тебе сопротивление, но теперь понимаю, насколько я был неправ. Ты обещал нам спасителей, и они пришли. Мое поведение не должно остаться безнаказанным. — Он поднял голову. — Я дважды обманул твое доверие и приму любое наказание, которое ты выберешь. Моя жизнь принадлежит тебе.

Гарро принял нож и некоторое время держал его в руке.

— Мерик, то, что ты вступил в ложу, и то, что произошло на «Эйзенштейне», объясняется не твоей злобой. Все это обусловлено страхом — страхом неизвестности. — Он протянул оружие обратно. — Я не стану тебя за это наказывать. Ты мой боевой брат, и твои сомнения и возражения мне очень помогают. — Он положил руку на плечо Войена. — Но никогда не бойся, Мерик. Надейся на Императора, как надеюсь я. Познай его, и ты не будешь испытывать страха. — Повинуясь внезапному импульсу, он вытащил трактат Калеба и вложил его в руку Войена. — Здесь ты можешь найти много важного, как нашел я.

Строго закодированные сигналы, в которых высокопоставленным лицам предписывалось привести все силы безопасности сегментума Солар в полную боевую готовность, опередили «Фалангу». Авторитета Дорна было достаточно, чтобы двигать космическими кораблями и стоящими на страже войсками, а также и другими силами, агенты которых пристально следили за приближением космической крепости и драгоценного груза, скрытого в ее недрах.

«Фаланга» яростным рывком вырвалась из врат варпа в нескольких световых минутах от орбиты Эриса, и по обе стороны от барьера разлетелись пучки неизбежного при переходе излучения. Чувствительные сенсорные устройства, которыми была усеяна поверхность десятой планеты, тотчас зарегистрировали появление нового объекта и послали донесения на станции Плутона и Урана, откуда, в свою очередь, сообщения транслировались астропатам Терры и ее доменов. Возвращения Имперских Кулаков в колыбель человечества ждали уже давно. В обычной ситуации во всех внешних колониях Солнечной системы в честь благополучного прибытия крепости устроили бы пышные торжества и церемонии. Но вместо этого «Фаланга» на большой скорости, нигде не останавливаясь, пересекла внешнюю часть Солнечной системы.

На колоссальном корабле не стали вывешивать знамена и транспаранты, возвещающие о триумфальном прибытии героического экипажа. Зато на всех мачтах и башнях были зажжены лазерные сигналы, свидетельствующие о срочности миссии «Фаланги». Патрули отошли в сторону, и ни один капитан не осмелился спросить командира Имперских Кулаков о причине такой спешки. Корабль-крепость, сверкая огнями двигателей, словно пойманными звездами, поддерживая скорость в три четверти от скорости света, прошел по неровному краю Оортова облака и, на мгновение затмив сияние планеты, пересек орбиту Нептуна.

Гарро снова вызвали в личные покои Дорна. Массивные металлические панели в задней части огромного зала разошлись и скрылись в резных стенах, открыв застекленный выступ, нависавший над командным пунктом, расположенным прямо под ним. Помещение было похоже на капитанскую рубку обычного корабля — только в сотни раз просторнее и лучше оснащено приборами. Гарро это напомнило стадион, только вместо трибун вокруг центральной арены концентрическими кольцами располагались ряды операторских панелей. В центральной части командирской палубы находились гололитические дисплеи, некоторые поднимались на высоту третьего или четвертого уровня, и на всех мерцали и мелькали различные изображения. Вдоль стен через равные промежутки стояли статуи космодесантников в полном боевом облачении, с поднятыми руками, словно они держали стеклянный колпак обсерватории Дорна на кончиках пальцев.

Кроме того, дублирующие контрольные панели были выстроены таким образом, что примарх со своими офицерами по первому же слову могли получить из общей сети любую информацию. Гарро понял, что с этого наблюдательного пункта один военачальник может управлять миллионами воюющих людей и тысячами звездных кораблей. Гвардеец Смерти успел заметить Круза, занятого разговором с капитаном Эфридом, и склонился в поклоне перед Дорном.

— Вы посылали за мной, господин?

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидел. — Примарх кивнул Халбрехту, высокому офицеру с худощавым лицом и гладко выбритым черепом.

Халбрехт что-то переключил на контрольной панели, и из нее поднялся пикт-экран. Гарро увидел сектор пространства позади кормы «Фаланги» и большой темный силуэт корабля, идущего следом за ними. Очертания корабля можно было различить только в тех местах, где они заслоняли скопления звезд: Черный Корабль.

— «Аэриа Глорис».

Ошибиться было невозможно, и в тот момент, когда Гарро рассмотрел его очертания, в его памяти заполнились некоторые пустоты. Он не сомневался, что позади крепости находится то самое судно, которое так внезапно появилось в окрестностях Йоты Хорологии.

— Верно, — подтвердил Дорн. — Этот призрак присоединился к нам сразу после того, как «Фаланга» вышла из тени Нептуна, и теперь придерживается точно того же курса и скорости, что и мы. С корабля нам передали приказы Совета Терры и указания относительно стоянок. Особое внимание было уделено тебе, капитан, и той женщине, Киилер. А теперь рассказывай, что все это значит.

Гарро колебался, не зная, как поступить.

— У нас было общее задание с Амендерой Кендел, Рыцарем Забвения из Сестринства Безмолвия, — начал он.

Дорн качнул головой, и даже этот жест выглядел у него командой.

— Меня не интересуют твои прошлые отношения с неприкасаемыми, Гарро. Мне интересно узнать, как они узнали, что у меня на борту эта Киилер, и почему я должен держать ее взаперти.

Гарро ощутил сильное беспокойство:

— Эуфратия Киилер не представляет опасности для «Фаланги». Она… одаренная личность.

— Одаренная.— Слово прозвучало раскатом отдаленного грома. — Мне известно, какого рода «одаренных» личностей разыскивают Сестры Безмолвия. Ты что, привел в мою крепость психо-ведьму, Гвардеец Смерти? Эта женщина обладает признаками псайкера? — Он поморщился. — Я сам присутствовал на Никее, когда Император запретил использование отмеченных варпом существ на благо Империума! Я не потерплю неконтролируемого присутствия такого человека среди моих воинов!

— Она не ведьма, господин,— ответил Гарро.— Строго говоря, ее дар заключается в том, что она сильнее, чем мы, ощущает на себе волю Императора!

Дрожь тревоги в его голосе привлекла внимание Круза, и Лунный Волк подошел ближе.

— Посмотрим. Сестра Амендера настаивает, чтобы Киилер находилась под замком, и Халбрехт уже выставил у ее каюты стражу. Как только мы остановимся на орбите Луны, эта женщина и все, кто ее сопровождает, будут переданы Сестрам Безмолвия.

— Сэр, я не могу этого позволить! — Слова вырвались у Гарро прежде, чем он мог подумать. — Они находятся под моей защитой.

— И моей! — вмешался Круз. — Локен лично доверил мне их безопасность!

— Ваши желания и разрешения не интересуют Имперских Кулаков! — воскликнул Халбрехт, подходя вплотную к Гарро. — Вы находитесь в гостях у Седьмого Легиона и должны вести себя соответствующим образом.

— Вы оба заблуждаетесь в своих рассуждениях, — прервал их Дорн, отходя к иллюминатору. — Ты что, забыл, о чем мне рассказывал? О том, что Гвардия Смерти и Сыны Хоруса повернули против Императора, и скоро оба этих Легиона объявят предательскими, со всеми их воинами, подзащитными и экипажами, находящимися у них на службе.

— Мы рисковали всем, чтобы доставить это предупреждение! — От слов Гарро повеяло ледяным холодом. — И теперь вы почти назвали нас изменниками?

— Я сказал только то, что скоро скажут и другие. Почему, как ты думаешь, мы направляемся на стоянку в порту Луны, а не мчимся прямо на Терру? Я не могу понапрасну рисковать жизнью членов Совета и самого Императора!

Обычные манеры и сдержанность изменили Крузу, и он сердито сплюнул на палубу:

— Простите меня, лорд Дорн, но разве вы не видели мнемонических записей Мерсади Олитон? Или вам недостаточно честного слова семидесяти космодесантников?

— Семидесяти космодесантников, чьи Легионы повернулись спиной к Терре, — мрачно добавил Эфрид.

Примарх кивнул:

— Поймите мое положение. Несмотря на все предоставленные вами свидетельства, я, глядя с точки зрения Имперских Кулаков, не могу ни в чем быть уверенным. Я не называю вас лжецами, братья, но я должен рассмотреть дело со всех сторон и учесть все возможности.

— А вдруг это вы предатели? — сердито воскликнул Халбрехт.— Можно предположить, что Хорус стал жертвой заговора своих собственных людей, а вас послали с целью убить Императора.

Рука Гарро легла на эфес Вольнолюбца.

— Мне случалось убивать людей и за меньшие оскорбления, Имперский Кулак! Интересно, как бы мы сумели выполнить это невозможное задание?

— Возможно, при помощи тайно доставленной на Терру колдуньи-псайкера, — сказал Эфрид. — Или человека, подверженного болезни, с которой не могут справиться наши апотекарии.

В груди Гарро все заледенело, и гнев остыл.

— Нет… Нет. — Он повернулся к Дорну: — Господин, если всего сказанного мной и продемонстрированного летописцем вам недостаточно, скажите, как еще я могу вас убедить? Неужели надо заколоться собственным мечом, чтобы вы мне поверили?

— Час назад я по вокс-связи разговаривал с Регентом Империума, Малкадором Сигаллайтом, — сказал примарх. — И я заверил его, что, несмотря на продемонстрированную тобой преданность Императору и отвагу, проявленную при доставке предупреждения на Терру, я не могу полностью подтвердить твою лояльность. — В голосе Дорна зазвенели стальные нотки, но Гарро впервые уловил еще и напряжение, овладевшее примархом. Ему было нелегко говорить такие вещи братьям-космодесантникам. — Мне был дан приказ возвращаться на Терру, чтобы укрепить оборону и противостоять собственным братьям. — Он взглянул на Гарро. — Я пойду в Императорский Дворец и извещу Императора об этих печальных событиях. А вы, беглецы с «Духа мщения» и все космодесантники, кто был на «Эйзенштейне», останетесь на Луне, в секретной цитадели Сомнус, пока наш повелитель не решит вашу судьбу.

Медленно и осторожно Гарро вынул свой меч из ножен и, повернув рукоятью вперед, протянул его Дорну, как совсем недавно ему предлагал свое оружие Войен.

— Господин, если я изменник, возьмите мой меч и убейте, я не могу выносить подозрений тех, кого считаю своими братьями! — Свободной рукой Гарро коснулся изображения орла на нагруднике доспехов, потом кивком указал на латы примарха и аналогичные символы, похожие на те, что носил сам Повелитель Человечества. — Мы оба носим знак аквилы. Неужели это так мало значит?

— В эти смутные времена ни в чем нельзя быть уверенным. — Лицо Дорна снова превратилось в каменную маску. — Убери свой меч и помолчи, боевой капитан Гарро. Только запомни, если ты хоть в чем-то воспротивишься эдикту Сигиллайта, на тебя и твоих спутников обрушится вся ярость Имперских Кулаков.

— Мы не станем сопротивляться, — ответил побежденный Гарро. — Если так решено, пусть так и будет.

Вольнолюбец тихо вернулся в свои ножны. Примарх отвернулся.

— Мы прибудем на место через несколько часов. Собери своих людей. Будьте готовы к высадке.

Казалось, что путь к двери по мраморному полу растянулся до бесконечности, и при каждом шаге Гарро испытывал боль в уже несуществующей ноге.

«Фаланга» приближалась к Луне мимо висящих заграждений системы орбитальной обороны и коммерческих платформ, по открытому коридору, ведущему к темной стороне природного спутника Терры. После того как крепость Имперских Кулаков встала на стоянку в лишенной гравитации орбитальной гавани Ла Гранж, «Фаланга» вместе с Луной стала вращаться вокруг своего родного мира.

Когда-то давно спутник был пятнистым каменным шаром, где люди отваживались делать первые детские шаги за пределами родной планеты. Они построили здесь колонии и в беспощадном холоде испытывали свою отвагу в подготовке будущих путешествий к другим мирам. Но с развитием прогресса на Терре спутник стал не просто дорожной станцией, от которой отправлялись межпланетные — а позже и межзвездные — экспедиции.

На некоторый промежуток времени в Эпоху Раздора, когда Терра была охвачена кровопролитными войнами, спутник снова превратился в заброшенную и безлюдную пустыню, но с воцарением Императора Луна обрела второе рождение. То прибывающая, то убывающая, она завершила цикл, и Эпоха Империума возродила ее к новой жизни.

Вдоль экватора каменную сферу прорезала рукотворная долина шириной в несколько километров. Этот искусственный каньон, обнаживший скалы под пыльной поверхностью Луны, назвали Трактом. По всей его длине были вырублены проходы во внутренние пространства спутника — многочисленные двери в ячейки, созданные людьми в сердце Луны. Древний каменный массив спутника превратился в самый большой военный комплекс из сооруженных человечеством. Кроме того, была построена гавань для армады Империума, где строились и оснащались тысячи кораблей — от самых мелких челноков до грандиозных боевых барж. С внешней стороны спутника имелся целый комплекс станций наблюдения за открытым космосом. Порт Луна стал холодным каменным пристанищем для бесчисленных флотилий человечества.

Луна стала не только оружием, но и гарантом безопасности. Большая часть металлов, извлеченных при постройке Тракта и внутренних помещений, лучшими инженерами Империума была превращена в искусственное кольцо, окружавшее планетоид. Широкий серый обруч держал на себе батареи дальнобойных орудий и еще несколько стоянок для военных кораблей. Куда бы ни падал свет Луны, люди могли спать спокойно, зная, что их охраняет бессонный часовой.

А внизу виднелась Терра.

Колыбель человечества была погружена в темноту. Свет солнца едва мерцал за изгибом круглой поверхности и создавал яркую золотистую корону. К Луне была обращена ночная сторона Терры, и очертания ее континентов, силуэты высоких городских сооружений были по большей части скрыты штормовыми фронтами и дымкой. В тех местах, где облачность была достаточно тонкой, мерцающие искры огней огромных метрополий образовывали бело-голубые ожерелья, собранные в клубки или растянутые вдоль побережий на сотни километров.

Ярко-желтый штурмкатер уносил на поверхность первую партию из семидесяти выживших на «Эйзенштейне» космодесантников. Натаниэль Гарро, игнорируя безучастные взгляды капитана Халбрехта и его людей, выбрался из гравитационного кресла и прошел к иллюминатору. Он прижался лбом к выпуклому стеклу и незащищенными глазами взглянул на планету, на которой родился. Как давно это было. Теперь казалось, что время сильнее, чем прежде, давит на его плечи. По подсчетам Гарро, прошло несколько десятилетий с тех пор, как он в последний раз видел величие Имперской Терры.

Сердце щемила печаль. В ночной темноте он не мог рассмотреть терранские конструкции и ориентиры, которые с такой готовностью запоминал в юности. Может быть, в этот момент какой-нибудь человек смотрит на них снизу? Возможно, какой-то мальчик, не старше пятнадцати лет, впервые в жизни взглянул в звездное небо с нетронутых просторов агропарка Альбин и восхищается неземным величием светил.

Там, далеко внизу, находится место, где он родился и где остались пейзажи его детства. Внизу бьется сердце Империума, стоят величественные комплексы и сооружения вроде Красной Горы, Либрариа Ультима, Города Петиционеров и самого Императорского Дворца, где и сейчас проживает Император. Все это казалось таким близким, что Гарро стоило только протянуть руку, чтобы обхватить Терру закованными в броню пальцами. Он прижал к стеклу ладонь, и перчатка полностью закрыла планету.

— Если бы так просто было ее сохранить, — сказал подошедший к иллюминатору сержант Хакур.

Несмотря ни на что, вид родного мира вызывал у Гарро радость, хотя и приправленную печалью.

— Пока дышит хоть один космодесантник, старина, Терра не может пасть.

— Не хотел бы я стать тем самым космодесантником, — ответил Хакур. — С каждым днем мы подвергаемся все более жесткой изоляции.

— Да, — согласился Гвардеец Смерти.

Время бежало быстрее, чем он ожидал. Со времени их бегства, дрейфа и спасения, казалось, на борту прошло не больше двух недель, но Гарро быстро понял, что их субъективное восприятие не соответствует реальному течению времени. Согласно показаниям центрального хронометра, синхронизированного с часами имперской столицы, после атаки на Истваан III прошел вдвое больший отрезок времени. И снова мысли Гарро вернулись к приверженцам Императора, оставшимся под пушками Хоруса.

Штурмкатер повернул и наклонился к поверхности Луны, так что иллюминатор заполнился твердым белым камнем такого же оттенка, что и мраморно-светлые доспехи Гарро. Они пролетели над ущельем Риторики и спускались в Маре Кризисум — Море Кризисов, где стояла секретная лунная крепость Сестер Безмолвия под названием Сомнус.

Гарро уловил краем глаза движение — это из кормового отсека вышел один из Имперских Кулаков в желтых доспехах. Хакур увидел его реакцию.

— Терпеть не могу, когда со мной обращаются как с новичком, впервые покинувшим родной мир, — тихо сказал он. — Нам не нужен никакой эскорт, тем более из этих олухов, лишенных чувства юмора.

— Таков приказ Дорна, — ответил Гарро, хотя и без всякой убежденности.

— Капитан, разве мы теперь пленники? Неужели мы зашли так далеко, что нас закуют в железо и упрячут в подземную лунную темницу?

Гарро повернул к нему голову:

— Мы не пленники, сержант Хакур. Наши доспехи и оружие остались при нас.

Ветеран хмыкнул:

— Только потому, что люди Дорна не считают нас опасными. Посмотри туда, господин. — Он кивнул на воинов в дальнем конце отсека. — Они притворяются беспечными, но не могут скрыть напряжения. Я вижу, как они передвигаются по кораблю. Ходят так, словно стоят на страже, а мы — их противники.

— Может быть, — согласился Гарро. — Но мне кажется, что виной тому опасения капитана Халбрехта, а не то, что мы собой представляем.

— Все может быть, господин, но их настороженные взгляды режут меня, словно кинжалами! Это оскорбление для нас. Они нас разделили, поместили Лунного Волка, Войена и капсулу с Дециусом на другой штурмкатер, и я даже не видел, что произошло с итератором и женщинами.

Гарро показал в иллюминатор:

— Мы все летим в одно место, Андус. Посмотри туда.

Снаружи навстречу снижающемуся штурмкатеру уже поднимались бронзовые башни крепости. С близкого расстояния Гарро заметил, что здание построено из поставленных друг на друга сотен щитов, по форме напоминавших лицевые пластины шлемов Сестер Безмолвия. Штурмкатер заложил вираж и стал по спирали огибать башню. На дне обширного кратера показался купол, он медленно раскрылся, и треугольные сегменты расступились, освободив скрытую площадку для приземления.

— Мы на подлете к крепости,— произнес Халбрехт.— Займите свои места.

— А что, если я хочу стоять?.. — вызывающе воскликнул Хакур.

— Сержант, — окликнул его Гарро и жестом приказал вернуться в кресло.

— Твои подчиненные все такие непокорные? — пробурчал капитан Имперских Кулаков.

— Конечно, — ответил Гарро, садясь в гравитационное кресло. — Мы же Гвардия Смерти, у нас так принято.

Борт штурмкатера едва успел открыться, как Гарро, опередив Халбрехта, выскочил наружу. Согласно протоколу, из корабля Имперских Кулаков должны были первыми выйти воины этого Легиона, но Гарро все меньше и меньше считал нужным придерживаться бесполезного этикета.

На посадочной площадке их ожидал аккуратно построенный отряд Сестер Безмолвия. Поверх складчатых крыльев штурмкатера Гарро посмотрел вокруг, потом на открытый купол над головой. Там мерцал едва заметный пузырь частично проницаемого поля, которое удерживало атмосферу, но позволяло беспрепятственно проходить внутрь телам с большой массой. Второй штурмкатер уже опускался на огненных столбах обратного выброса, а далеко в темноте космоса виднелся и третий корабль, который из-за дальности был обозначен только сигнальными огнями.

Космодесантник, сделав несколько шагов, остановился и поклонился сестрам.

— Натаниэль Гарро, боевой капитан Гвардии Смерти. Я прибыл по приказу примарха Рогала Дорна.

Вслед за ним с трапа тяжело спустился Халбрехт вместе со своими воинами, и Гарро ощутил распространявшееся от них раздражение. Натаниэль продолжал смотреть на сестер. Отрядные значки нескольких групп отличались друг от друга, и он пытался определить отделение «Штурмовой Кинжал».

Перед Гарро стояли те же самые воины, с которыми он шел в бой на йоргалльском мире-корабле, но незначительные детали доспехов разных групп различались между собой, как различались и латы разных Легионов космодесантников. Одна из групп была в латах, отделанных морозным серебром, а нижняя половина их лиц скрывалась за утыканными шипами забралами, напоминавшими полевые заграждения. Еще одна женщина, стоявшая с краю, вообще не носила доспехов. Вместо лат на ней был надет облегающий костюм из плотной кроваво-красной кожи с множеством пряжек, такими же перчатками и высоким воротом, закрывавшим всю шею. У этой женщины не было глаз. Вместо них тонкой, как волосок, проволокой к коже щек и лба были прикреплены две тяжелые рубиновые линзы аугметической системы зрения. Она осматривала Гарро с вниманием хирурга, исследующего раковую опухоль через окуляры микроскопа.

Внезапно Гарро до костей пробрал холод. Это было то же самое странное ощущение, как и при встрече с сестрой Амендерой в зале собраний «Стойкости», какое-то необычное чувство абсолютной прозрачности, только теперь оно окутывало его полностью, со всех сторон давило необъяснимым воздействием.

— Добро пожаловать, боевой капитан, — раздался знакомый голос.

Стройная женщина в обычной одежде вышла из рядов воинов, откинула капюшон накидки, и Гарро узнал послушницу, с которой разговаривал раньше.

— Мы рады и вам, капитан Халбрехт из Имперских Кулаков. Сестры Безмолвия приветствуют вас в цитадели Сомнус. Жаль, что наша встреча проходит при столь печальных обстоятельствах.

Гарро испытывал сомнения. Он не знал, что именно известно сестрам о ситуации в системе Истваана и что могли рассказать им Дорн и Сигиллайт. После секундного замешательства он отдал честь.

— Сестра, я благодарен за предоставленную гавань на то время, пока ситуация не прояснится.

Конечно, это была ложь. Ни Гарро, ни его люди не хотели оставаться здесь, но Сестры Безмолвия доказали, что достойны уважения, и он не видел необходимости начинать встречу с пререканий. С него было достаточно споров и с Имперскими Кулаками.

— А где ваша госпожа?

Спокойствие на мгновение покинуло лицо послушницы, и она быстро оглянулась на женщину в красном.

— Она присоединится к нам с минуты на минуту.

Остальные воины Гарро из первого штурмкатера тоже покинули корабль и под руководством сержанта Хакура образовали парадный строй. Халбрехт подошел вплотную к Натаниэлю.

— Капитан, — сдержанно окликнул он Гарро. — На пару слов.

— Да?

Имперский Кулак прищурил глаза, но в его лице Гарро не обнаружил ожидаемого раздражения, напротив, оно выражало почти сочувствие.

— Я понимаю, что ты должен о нас подумать. Мы только начинаем осознавать, что вам пришлось пережить.

Если все это правда. Гарро почти услышал невысказанное предположение.

— Не думай плохо о моем примархе. Все отданные им приказы направлены на обеспечение безопасности Империума. Если цена этой безопасности — твоя раненая честь, не считай ее слишком высокой.

Гарро ответил ему прямым взглядом:

— Мои братья меня предали. Мой командир оказался мятежником. Мой побратим погиб, а Легион на пути к распаду. Моя честь, капитан Халбрехт, это все, что у меня осталось.

Он отвернулся и стал наблюдать за вторым штурмкатером, уже опустившимся на площадку в клубах выхлопных газов.

Транспортный корабль откинул боковые борта, и из него выскочили грузовые сервиторы, несущие капсулу изолятора. От них ни на шаг не отставал Войен. На глазах у Гарро часть Сестер Безмолвия, вооруженных ружьями «Инферно», образовали кордон вокруг проносимого мимо них модуля.

— Куда вы его несете? — спросил он.

— В цитадели Сомнус много специалистов самого разного профиля, и наши госпитальеры весьма искусны, — ответила послушница. — Возможно, они преуспеют там, где не добились успеха медики-космодесантники.

— Дециус — это вам не труп ксеноса,— резко возразил Гарро, вспоминая младенца-псайкера. — Вы должны обращаться с ним со всем уважением, достойным Гвардии Смерти!

Сендек и Круз подошли к Гарро и присоединились к отряду Хакура.

— Успокойся, парень, — произнес Лунный Волк. — Твой юноша еще не умер. Он и сейчас цепляется за эту проклятую жизнь. Никогда еще не видел такого упорного жизнелюбия!

Гарро кивнул, но настроение его резко ухудшилось. Наконец под своды купола спустилось последнее судно, коснулось земли выпущенными из-под крыльев и фюзеляжа шасси и развернулось. Он узнал черно-золотые цвета челнока, похожего на тот, что прилетал с «Аэриа Глорис» на пусковую палубу «Стойкости». Стройный корабль замер на посадочной площадке, и его моторы затихли. Еще до открытия выходной задвижки Гарро почувствовал, кого он увидит на борту. Откидная дверь, повернувшись, превратилась в трап, и появились несколько человек. Впереди всех вышла Амендера Кендел, но ее благородная внешность казалась несколько померкшей. Сестра была явно чем-то встревожена и расстроена. Следом за ней двое ищеек из отделения «Штурмовой Кинжал» сопровождали остальных пассажиров: Кирилла Зиндерманна, Мерсади Олитон и возглавлявшую их Эуфратию Киилер.

Взгляд Киилер через всю площадку отыскал Гарро. Она приветственно кивнула ему, сохраняя почти царственный вид. Он ожидал увидеть ее испуганной и встревоженной, как выглядели старый итератор и Олитон, но Эуфратия спускалась с трапа с таким видом, словно находилась здесь по праву и была хозяйкой крепости.

Сестра Амендера сказала что-то на языке жестов, и женщина в красном с неожиданной ловкостью и грацией шагнула вперед.

— Обвинитель, — кивнул в ее сторону Халбрехт. — Говорят, чтобы получить это звание, каждая из них должна лично сжечь не меньше сотни ведьм.

Киилер невозмутимо остановилась, ожидая, пока к ней подойдет отряд охранников. Сестра-обвинитель с особой тщательностью, но быстро осмотрела Эуфратию с ног до головы. Затем она что-то передала жестами сестре Кендел и резко махнула своим воинам, которые тотчас окружили беглецов.

Гарро и Круз одновременно шагнули вперед, готовые даже завязать бой, если того потребуют обстоятельства.

— Эти люди находятся под моим покровительством! — крикнул Гвардеец Смерти. — Любой, кто причинит им зло, будет иметь дело со мной…

Сестра Амендера и ее ищейки двинулись наперерез космодесантникам, но Киилер их остановила:

— Натаниэль, Йактон, не вмешивайтесь, пожалуйста. Я пойду с ними. Это необходимо.

Женщина в красном сделала несколько жестов, и послушница их перевела:

— Она обладает способностями, которые находятся в ведении Сестер Безмолвия. По приказу Императора и согласно Никейскому эдикту мы имеем право поступить с ней по своему усмотрению. Вы не можете заявлять здесь о своих правах, космодесантники.

— А гражданский итератор и летописец? — огрызнулся Круз. — Вы и их тоже можете забрать?

— Мы последуем за Эуфратией, куда бы она ни пошла! — отчаянно заявила Мерсади, и Гарро увидел, что итератор подтвердил ее слова кивком.

Киилер шагнула вперед.

— Не бойтесь за нас, — крикнула она.— Верьте. Император защитит.

Гарро смотрел, как процессия спускается с трапа и скрывается за толстыми стальными створками дверей, которые тут же с лязгом закрылись за ними. Он никак не мог отделаться от мысли, что больше никогда не увидит этих людей.

Амендера Кендел все еще стояла перед ним и не отрывала жесткого взгляда от его лица. Она снова заговорила на языке жестов.

— Капитан Гарро и все, кто находится под его командованием, — чистым и звонким голосом перевела послушница, — знайте, что мы предоставляем вам убежище до тех пор, пока Повелитель Человечества не определит вашу дальнейшую судьбу. Помещения для вас уже готовы. — Сестра ни разу не встретилась взглядом с Гарро. — Вы наши гости, и относиться к вам будут соответственно. В обмен мы просим вести себя так, как подобает воинам Легионов Космодесанта — с честью и уважением. — Послушница немного помедлила. — Капитан, сестра просит вас дать слово.

Казалось, прошла целая вечность, пока капитан не ответил:

— Я даю слово.

Это была тюрьма. В буквальном смысле.

В спартанских помещениях отдельного уровня крепости, отведенных сестрами для ожидания, не было оконных решеток и запертых дверей, но снаружи простирались голые скалы и безвоздушное пространство, а на многие километры вокруг повсюду стояли автономные сенсоры и огневые точки. Если бы они даже выбрались из крепости, куда им идти? Захватить в гавани корабль? А что дальше?

Гарро молча сидел в небольшой келье и прислушивался, как разговаривают между собой остальные семьдесят космодесантников. Все они откровенно высказывали свои мысли, делились надеждами на будущее, опасениями, порожденными отчаянием, и строили ничего не значащие планы.

Сестра Амендера поступила умно. Он видел выражение ее глаз. Гарро знал не хуже, чем она, что если космодесантники с «Эйзенштейна» решат нарушить свое заключение, Сестры Безмолвия вряд ли смогут им помешать. Гарро был уверен, что воины Кендел приложат все усилия, но, по его подсчетам, космодесантники могли потерять не больше десяти своих людей, да и то только тех, кто еще не оправился от ран, полученных при бегстве из системы Истваана.

Знал он и то, что «Фаланга», и вместе с ней Дорн, находится где-то неподалеку. Возможно, в случае их побега, примарх пошлет убедить их вернуться Эфрида и Халбрехта. Гарро нахмурился. Да, тактика была выбрана удачно, и Дорну нельзя отказать в мастерстве хладнокровной стратегии. Оглядываясь назад, чтобы оценить ситуацию, боевой капитан не мог не отдать должное примарху, решившему поступить с беженцами «Эйзенштейна» именно таким образом. Если бы Гарро со всеми остальными остался в звездной крепости, рано или поздно возникли бы трения, и могла пролиться кровь. А Дорн, поместив их под опеку Сестер — тех самых женщин, с которыми они вместе сражались лишь несколько месяцев назад, — лишил Гарро возможности завязать братоубийственную схватку.

Даже если бы они пробились сквозь заслоны Сестер Безмолвия и Имперских Кулаков, если бы сумели завладеть кораблем, чего бы им это стоило? Было безумием полагать, что им удастся подойти к Терре и потребовать аудиенции у Императора, чтобы оправдаться. Любой обладающий атмосферой корабль будет сбит на дальних подступах к Императорскому Дворцу. А если попытаться уйти в глубокий космос, то между Луной и ближайшими точками для варп-прыжка их будут поджидать сотни боевых кораблей.

У Натаниэля Гарро было множество опасений по поводу судьбы семидесяти его братьев, но только не это. Зайти так далеко в моральном и физическом смысле — и быть запертыми в тихой гавани в непосредственной близости от конечной цели. Это была своего рода пытка.

Время шло, а они не получали никаких известий. Сендек вслух рассуждал, что их оставили здесь в покое и безопасности, пока дело Хоруса не будет решено на другом конце Галактики, и во время битвы о семидесяти неуемных космодесантниках просто забыли. Андус Хакур высмеял его заявление, но Гарро видел, что за насмешками скрывается искреннее беспокойство. Космодесантники могли погибнуть на поле боя или от несчастного случая, за исключением этого они были практически бессмертными, и он слышал об одном воине, прожившем тысячу или даже более лет. Гарро не мог себе представить, каково было бы оставаться запертым в крепости, пока снаружи разворачиваются грандиозные события.

В первые несколько дней Гвардеец Смерти пытался отдохнуть, но, как и на борту фрегата, сон нечасто приходил к нему, а когда это случалось, приходили и видения тьмы и ужаса, порожденные безумным полетом. Зараженные распадом и болезнями существа, которые маскировались под Грульгора и его людей, мелькали в его мыслях и истощали силу воли. Неужели эти создания реальны? В конце концов, варп есть отражение человеческих эмоций и психической деятельности. Тогда мутант-Грульгор, возможно, был искаженным отражением нечистого и зараженного сердца, бьющегося в груди реального Грульгора, и такая же судьба может подстерегать других опрометчивых людей. На противоположном краю спектра он ощущал золотое сияние чего-то — или кого-то — неизмеримо древнего и мудрого. Это не могла быть Киилер, хотя ее присутствие он тоже чувствовал. Тот свет превосходил ее и проникал во все уголки души.

Наконец Гарро окончательно проснулся и решил отказаться от дальнейших попыток отдохнуть. Он понимал, что им предстоит война, но не такая, как в системе Истваана, где сторонники Хоруса будут сражаться против приверженцев его отца. Это будет иная война, молчаливая и коварная, видимая лишь немногим людям вроде Киилер, Калеба и теперь еще Натаниэля. Война не за территории и материальные ценности, а борьба за души, сердца и мысли.

Перед ним и его братьями лежали две дороги. Космодесантник сознавал, что они всегда были перед ним, но раньше зрение было затуманено, и он не видел пути так отчетливо. Одна дорога, которую выбрал Хорус, вела к чудовищным ужасам. Другая вела сюда, к Терре, к правде и этой новой войне. Значит, Гарро стоял уже на поле битвы, и сражения неумолимо приближались, как темные грозовые тучи из-за горизонта.

— Грядет шторм, — произнес капитан вслух, держа перед собой бронзовую икону Императора.

Всегда было две дороги. Первая — скользкая от крови, и он прошел по ней уже значительную часть пути. Конец ее всегда был виден, но всегда оставался за гранью достижимого, и там ждало избавление от боли и сладкий нектар возрождения.

Другой путь был усеян лезвиями, на нем ждали агония и мучения, бесконечные несчастья, еще более тягостные страдания, чем те, от которых уже раскалывались его тело и мозг. На этой дороге не было ни результатов, ни забвения, только бесконечная петля, лента Мёбиуса, вращающаяся в преисподней.

Солун Дециус был одним из космодесантников, которые, по сравнению с миллиардами непосвященных людей Империума, считались сынами богов войны, но силы даже этих существ имели свои пределы.

Ужасная рана превратилась в ненасытную зубастую пасть, которая пожирала плоть и разрушала дух Гвардейца Смерти. Там, где нож Грульгора проник сквозь доспехи и погрузился в плоть, в тело Дециуса проник вирус всех вирусов, болезнь, которая вобрала в себя все недуги человечества — как известные, так и те, с которыми людям еще только предстояло столкнуться. От нее не существовало лекарства, да и как могло быть иначе? Бактерии были выделены из живого дистиллята распада самой сильной степени. Сверхподвижный образец тройных восьмиконечных микробов разлагал любое вещество, с которым входил в контакт. Эти невидимые орудия являлись солдатами пехоты Великого Разрушителя, и каждый из них был отмечен знаком Владыки Распада.

— Помогите мне!

Он бы выкрикнул эти слова, если бы смог совладать со сведенными судорогой челюстями, если бы смог разлепить сухие, склеенные губы, если бы его горло могло пропустить что-то, кроме густой кроваво-желчной массы. Дециус извивался на медицинском ложе, а на его теле появлялись все новые синюшные пятна омертвевшей от действия инфекции плоти. Он тянулся к стеклянным стенам руками, состоявшими теперь из тонких ломких костей, обернутых обвисшей кожей и бессильными волокнами мышц. Существа, похожие на личинок с тремя черными глазами, сверлили плоть его туловища и кололи крошечными ядовитыми усиками. Боль была непереносимой, но каждый раз, когда Дециус воображал, что достиг апогея мучений, агония накатывала новыми вонами.

Он так жаждал смерти. Для него ничто не имело значения. Дециус так хотел умереть, что начал молиться, прокляв и похоронив Имперские Истины. У него больше не осталось сил. Если нельзя обрести мир ни одним из способов этой реальности, что ему еще остается, как не обратиться к силам потусторонним?

Из агонии родился смех. Сначала издевательский, потом постепенно смягченный и приглушенный. Разум приглядывался к нему, прикидывал, наконец, что-то увидел в юноше, что позволило бы усовершенствовать лишь недавно обретенное искусство переделывать людей.

Над ним парило сожаление. Как невыразимо жаль, что люди, которых Дециус называл своими братьями, не обращают внимания на его боль, как жестоко с их стороны оставлять его страдать и страдать, пока болезнь все глубже вгрызается в сердце. Он ведь так много им отдал, разве не правда? Сражался на их стороне. Спасал их жизни, не думая о своей собственной. Стал самым лучшим Гвардейцем Смерти… И ради чего? Чтобы они заперли его в стеклянной клетке и наблюдали, как он медленно задыхается в испарениях своего гноя? Разве он этого заслуживает? Что он сделал плохого? Ничего! Ничего! Они бросили его! Он их за это ненавидит. Ненавидит их!

Они сделали его слабым. Да, в этом-то все и дело. Во всей этой суматохе вокруг Хоруса и его махинаций Дециус позволил себе стать слабым и нерешительным! Он ни за что не пропустил бы удара Грульгора, если бы сохранил ясную голову и сосредоточился.

Да, с обжигающей болью пришло понимание. И его ошибка, и слабость имели один и тот же источник. Он подчинился приказам Гарро. Несмотря на все свое недовольство, Солун позволил убедить себя в том, что он все еще слишком молод и неопытен, позволил себе считать, что путь Гарро лучше. Но так ли это? Нет, не так. Гарро слишком нерешителен. Его учитель утратил инстинкт убийцы. Хорус… Хорус! Вот воин, который знает, что такое сила. Он обладает истинным могуществом. Он привлек под свои знамена примархов, даже Мортариона! И Дециус решил, что может ему противостоять? Какое безумие им овладело?

Ты хочешь смерти? Вопрос прозвучал в голове, а боль неожиданно отступила. Или предпочтешь новую жизнь? Новую силу, полную неуязвимость? Голос — или не голос — омерзительно влажный, шептал в его мыслях.

— Да! — Дециус выплюнул гной и почерневшую кровь.— Да, будь они все прокляты! Я больше никогда не буду слабым! Я выбираю жизнь! Дай мне жизнь!

Мрачный смех повторился.

Я так и сделаю.

Существо, вставшее с медицинского ложа, больше не было Солуном Дециусом. Обнаженное, на грани ярости создание, было еще похоже на космодесантника, но только как грубая пародия на их благородные формы. Поверх подгнивших костей и мокрой, покрытой язвами кожи выросли зеленовато-черные пластины хитиновой брони, сверкнувшей в свете ламп маслянистым блеском. Глаза, превратившиеся в шарики отмершего белка, прорезались леденящими сапфирами, разделились на множество граней и размножились по всему лицу, впились в кости. К потемневшим и крошащимся зубам во рту добавились мандибулы. Конечность вытянулась, смела все стеклянные бутылочки и пузырьки, превращаясь в когтистую лапу с множеством суставов. Зазубренные ногти резко увеличились, затвердели и стали острыми костяными ножами цвета жука-меченосца. То, что раньше было Солуном Дециусом, открыло рот и заревело, а из-под кровоточащих гноящихся губ вылетел рой насекомых, окутал дрожащее тело живым саваном, закрыл пелериной бьющихся и жужжащих крыльев.

Повелитель Мух поднялся на новых когтистых лапах, разнес бронированное стекло своей тюрьмы и отправился на поиски жертв.

16

Гравидиск спустился на уровень лазарета, и Толлен Сендек сошел с парящей платформы. Овальная тарелка немного повисела после того, как он сошел, а потом беззвучно взлетела по одному из вертикальных каналов, пронизывающих внутренние пространства цитадели Сомнус. Сендек недовольно скривил губы. В крепости повсюду царили диковинные запахи, раздражавшие Гвардейца Смерти. Разным уровням соответствовали разные ароматы, испускаемые курильницами и странными механическими устройствами, похожими на стальные цветы. Таков был принятый у женщин обычай обозначения разных частей здания. Похожие методы использовались на орбитальных платформах и некоторых звездных кораблях для слепых астропатов. Возможно, именно это неприятное сходство и вызывало недовольство Сендека. Он недолюбливал все характерные признаки псайкерского мастерства и все, что было с ними связано. Эти области не укладывались в его рациональное и логическое представление о Вселенной. Сендек верил в холодный отчетливый свет науки и Имперские Истины. Загадочные способности, слишком похожие на колдовство, были ему не по нраву. Такими вещами мог заниматься Император, но никак не низшие сословия.

Но запах… Сегодня он казался другим. Раньше аромат едва затрагивал его обоняние и напоминал о розах. Сегодня он был сильнее, более сладким и с каким-то металлическим оттенком. Сендек продолжил путь.

Без всякого приказа, не получив ничего, хоть отдаленно похожего на официальную санкцию, семьдесят космодесантников установили караул. Им нечем было заняться в крепости, кроме как отрабатывать строевые и боевые приемы в тесных помещениях отведенного им уровня здания, и ожидание в полном бездействии их раздражало. Участия Йактона Круза никто не требовал — Дециус был Гвардейцем Смерти, а Круз — Лунным Волком, но все остальные воины, остававшиеся под командованием Гарро, сразу поняли и приняли новое задание. Они быстро установили порядок, при котором в любой момент у изолятора, где лежал больной Солун Дециус, находился один из космодесантников XIV Легиона. То, что молодой воин был обречен на смерть, ни у кого не вызывало сомнений, но для них стало делом чести не допустить, чтобы он умер в одиночестве.

Не в первый раз Сендека беспокоил вопрос о том, что будет после смерти парня. Дециус в каком-то смысле стал для них символом, воплощением несгибаемой стойкости Легиона. Толлен не раз вспоминал об их перепалках за игровой доской на борту «Стойкости» и каждый раз испытывал болезненное сожаление. При всей дерзости и надменности Солуна, заносчивый воин не заслуживал столь бесславной гибели. Дециусу следовало умереть в славной битве, а не опускаться до войны с собственным телом.

Запах становился все сильнее. Сендек еще больше помрачнел. Перед ним на часах должен был стоять Яго, один из ветеранов из отделения Хакура и большой мастер владения плазмаганом, но он запаздывал к месту встречи. Это было на него не похоже. Суровые тренировки и наставления сержанта Хакура давно исключили всякую забывчивость.

Но вот в странной смеси ароматов безошибочно проявился запах крови, и Сендек насторожился. В коридорах лазарета не было заметно никакого движения, только там, где проход поворачивал к палате с капсулой изолятора, на потолке и стенах померкли биолампы. Всего лишь слабый красноватый свет указывал ему на нечеткие контуры коридора. Сендек бросился бежать, подмечая на ходу все детали. На мгновение ему показалось, что произошел какой-то несчастный случай, вроде утечки большого количества масла, забрызгавшего стены и пол, но убийственный запах приковал все его внимание, пропитав лазарет смрадом гниющего мяса и свежей крови. Внезапно Сендек понял, что заглушало свет биоламп. Колоссальное количество крови покрыло их густыми вязкими слоями, и лучи не могли сквозь них пробиться. Керамитовые подошвы захрустели осколками костей и выбитых зубов. В неясном сумраке он определил очертания руки, вырванной из сустава и еще частично покрытой осколками доспехов Гвардии Смерти. По всей оторванной конечности уже ползали блестящие черные личинки.

Сендек потянулся за болт-пистолетом, висевшим на поясе, и в этот момент тишину нарушили неожиданные звуки. Почерневшие стены вокруг него зашевелились и зажужжали миллиардами крыльев насекомых. Рои мух, кормившихся на потеках крови, почуяли приближение космодесантника.

Сендек бросил взгляд на изолятор, и у него перехватило дыхание. Капсула Дециуса превратилась в осколки, словно пробитое изнутри яйцо. По выложенному плитками полу валялись разбросанные части тел и внутренние органы разорванных в клочья сервиторов и других живых существ. Жужжание становилось громче, и рука Сендека машинально нащупала выключатель боевой вокс-связи, которая должна была передать сообщение прямо командиру отделения.

— Андус, — заговорил он. — Поднимай по тревоге…

Коготь зацепил его за ногу и резким рывком бросил на пол. Сендек вскрикнул и выронил пистолет, а нападавший сильным ударом швырнул его на застекленный шкаф, заполненный флаконами и бутылями. Гвардеец Смерти загремел разбитым стеклом и заскользил по испачканному густой слизью полу на руках и коленях, попытался остановиться, но крючковатая конечность снова взвилась в воздух и ударила его в лицо, опять опрокинув на спину.

Сендек, задыхаясь, покатился по полу, ударяясь о то, что еще недавно было телом брата Яго. Жужжащий, ревущий рой мух циклоном пронесся по комнате, и от пронзительного звона их крыльев заложило уши. Он отчаянно оглянулся в поисках возможного оружия, и среди разбросанных по полу хирургических инструментов увидел большую пилу для рассечения костей. Гвардеец Смерти перевернулся на живот и схватил блестящую рукоять из хирургической стали. Он отомстит этому чудовищу за смерть боевого брата!

Толлен едва успел мельком рассмотреть черную фигуру — он увидел бахрому странных, похожих на проволоку волос, обрамляющую маслянисто поблескивающие доспехи, и понял, что задыхается в чудовищном зловонии смерти, исходящем от налетчика. К нему приблизилась голова, на которой было слишком много глаз, и вибрирующий паучий рот, но под пятнистой разлагающейся плотью угадывался смутно знакомый облик. Ужасное узнавание ударило Сендека как пуля.

— Солун?

Его охватили сомнения, и блестящая дуга хирургической пилы замерла в руке.

— Уже нет.

Рот монстра двигался, но звук шел со стороны роя мух, которые били крыльями и царапались лапками, чтобы воспроизвести похожие на человеческую речь звуки. Из полумрака появился коготь и пробил кожу и кости черепа Сендека. Розовато-серое содержимое выплеснулось на доспехи, и рой мух ринулся вниз на чудовищный пир.

— Натаниэль!

Крик ворвался в тело Гарро и задел каждый его нерв. Он резко вздохнул, стальная кружка выпала из дрогнувших пальцев, и на пол тренировочного зала выплеснулся ручеек темного чая. Войен увидел его реакцию и подошел узнать, в чем дело.

— Капитан, с тобой все в порядке?

— Ты слышал это? — спросил Гарро, оглядываясь, не в силах справиться с беспокойством. — Я услышал ее призыв.

Войен изумленно моргнул:

— Сэр, не было ни единого звука. Ты дернулся, словно от удара…

Гарро оттолкнул его руку:

— Я слышал ее, слышал так же отчетливо, как слышу тебя! Это был… — Внезапно он все понял, и в сердце вонзился острый кинжал неподдельного страха. — Киилер! Что-то случилось, это было… предупреждение…

Входная створка скользнула в стену, и на пороге появился Хакур, весь вид которого свидетельствовал о глубочайшей тревоге. Гарро немедленно понял: что-то случилось.

— Говори! — приказал он.

Хакур постучал пальцем по вокс-устройству, вмонтированному в ворот силовых доспехов.

— Господин, боюсь, Сендек попал в беду. Он начал передавать мне сообщение о тревоге, но потом связь неожиданно оборвалась.

— Где он находится?

— Он спустился на смену Яго, — ответил Войен. — К капсуле больного.

Гарро хлопнул его по плечу.

— Войен, оставайся здесь и будь наготове. — Боевой капитан устремился к выходу. — Сержант, позови Лунного Волка и еще пару воинов, я жду вас у шахты спуска.

— Господин, что происходит? — спросил Хакур. — Неужели эти женщины выступили против нас?

Натаниэль на мгновение прикрыл глаза, и эхо недавнего крика пробудило в его разуме самые темные чувства.

— Пока не знаю, старина, — ответил он, взял свой шлем и надел на голову. — Скоро мы все выясним.

Навстречу Гарро и остальным космодесантникам, спускавшимся на гравидиске, вверх по шахте летело эхо оружейной стрельбы. Круз покосился на капитана:

— Проклятая война и здесь нас преследует.

— Да,— ответил Натаниэль.— Боюсь, что наше предупреждение запоздало.

Хакур тихо выругался.

— Ни от Сендека, ни от Яго нет никаких сигналов, даже несущей волны. На таком расстоянии они слышали даже, как я зеваю! Здесь нет ни одного препятствия для передачи.

Диск замедлил спуск на уровне лазарета. Запах недавней смерти окутал платформу, и воины насторожились.

— К оружию! — скомандовал Гарро, обнажая свой меч.

Вслед за ним все спустились с платформы и зашагали по коридорам, через залитый кровью переход. Вскоре они подошли к изолятору, и Круз негромко присвистнул.

— А вот и Сендек, — сказал он, наклоняясь в сумраке к темной массе.— Вернее, то, что от него осталось.

Гарро подошел ближе, и зловоние распада ударило в ноздри даже через дыхательные фильтры. Рыхлая слизистая масса напоминала труп в стадии глубокого разложения. Это, бесспорно, был Толлен Сендек, хотя его разбитая голова и превратилась в полужидкую массу. Гарро узнал его почетные значки и особые обеты, пришпиленные к доспехам. Даже они утратили цвет, как будто от старости и плесени, а по металлическим частям брони уже протянулись щупальца ржавчины.

Один из людей Хакура закашлялся от омерзения.

— Он выглядит так, словно лежит здесь несколько недель… А я только сегодня утром с ним разговаривал.

Лунный Волк наклонился над трупом.

— Йактон, держись от него подальше…

Предостережение Гарро запоздало. Большие белые нарывы на теле Сендека вздрогнули, почуяв теплокровного Круза, и взорвались потоками крошечных радужно переливающихся жучков. Ветеран отшатнулся и стал стряхивать их с себя, передавив ладонями в перчатках несчетное множество насекомых.

— А! Мерзкие черви!

Капитан пошевелил оторванную руку носком ботинка. Здесь было слишком много оторванных фрагментов плоти и костей, чтобы принадлежать одному растерзанному телу человека, и с мрачной определенностью он понял, что Яго, как и несчастный Толлен, тоже погиб.

Хакур через всю комнату осторожно заглянул в изолятор.

— Пусто…

Кончиком боевого ножа он подцепил что-то на полу стеклянной капсулы и поднял, чтобы все могли посмотреть.

— Вечная Терра, а это что такое?

Предмет напоминал оторванный лоскут муслина, скользкий от слизи. Лоскут повернулся на лезвии, и Гарро разглядел отверстия, соответствующие глазам, ноздрям и рту.

Круз с мрачным видом изучил клочок:

— Это человеческая кожа, сержант, ее сбросили, как сбрасывают шкуру змеи и насекомые.

Частые залпы болтерного огня донеслись по коридору из другого конца лазарета, и Гарро резко махнул рукой:

— Оставьте это. Надо двигаться дальше.

Лицо Круза словно окаменело от постоянного выражения холодной, еле сдерживаемой ярости. При каждом повороте, когда он думал, что преодолены уже все испытания недоброй судьбы, на них обрушивались все новые ужасы. Ему казалось, что зло схватило его разум в свои объятия и постепенно сжимает мысли и волю, постоянно увеличивая интенсивность воздействия. Он чувствовал, что находится уже на грани сознания и его внутренний свет и добродетель скоро истощатся. Каждая новая сцена вызывала все новые приступы отвращения и повергала в отчаяние.

Космодесантники быстро миновали несколько герметичных дверей, выбитых или сорванных с петель каким-то невероятно сильным и злобным существом. Затем они оказались в палате с рядами коек и кушеток, предназначенных для пострадавших в боях Сестер Безмолвия. Но теперь отделение больше напоминало не медицинскую палату, а бойню. Это помещение, как и изолятор, было густо залито кровью и выделениями, повсюду стоял смрад разложения и экскрементов. Все пациенты на кроватях были мертвы или умирали от разных беспощадных болезней. Круз увидел бледную истощенную ищейку, у которой изо рта шла пена, а все тело тряслось в параличе. Рядом с ней лежало раздувшееся тело, окутанное нечистыми испарениями. Одна из женщин умирала от гниения костей, рыдающая послушница была покрыта чумными язвами, а из глаз и ушей обнаженной девочки сочилась смешанная с гноем кровь.

Но распаду подверглась не только живая плоть. Стальные рамы и медицинское оборудование покрывали разводы ржавчины, стекло и пластик потрескались и рассыпались на куски. Разложение коснулось абсолютно всего. Круз отвернулся.

— Их оставили умирать, — произнес Хакур. — Заразили и оставили мучиться, словно бездушные куски мяса.

— Испытание, — добавил Гарро. — Тот, кто это сделал, испытывал свои силы.

— Мы должны все это сжечь, — сказал Круз. — Надо проявить милосердие к этим несчастным.

— Сейчас для этого нет времени, — возразил Гарро. — Пока мы здесь болтаем, причина этих ужасов беспрепятственно сеет разложение.

В дальнем конце отделения они прошли мимо еще нескольких мертвых тел, на этот раз перед ними предстали Сестры Безмолвия в бронированных доспехах охранников. Разбитые и сломанные болт-пистолеты валялись на полу, из их дул вытекали струйки едкой желчи. Участки незащищенной кожи покрывали бесчисленные мелкие царапины. Сестры погибли от колотых ран груди, нанесенных странным орудием, словно бы связкой из пяти тонких кинжалов.

— Для короткого меча слишком узкие лезвия, — заметил Круз.

Гарро кивнул и поднял руку с растопыренными пальцами.

— Когти, — пояснил он.

Хакур и его воины уже трудились над заржавевшим колесом герметичного замка двери, которая вела в следующее помещение этого уровня крепости. Склеившиеся створки, раздвигаясь, заскрежетали.

— Что же за чудовище обладает такими когтями? — вслух удивился Круз.

Дверь отворилась, раздался громкий хлопок ворвавшегося воздуха, и перед космодесантниками предстал ответ на вопрос Лунного Волка.

Прилегающее помещение представляло собой открытое пространство, многократно пересеченное мостками и переходами из стальных конструкций, нависших над обширной платформой ангара, расположенной несколькими уровнями ниже. Построенный примерно на половинной высоте цитадели Сомнус, ангар служил вспомогательной посадочной площадкой для челноков, обслуживающих Черные Корабли. Он относился к службам лазарета и обеспечивал в случае необходимости возможность незамедлительной доставки раненых сестер прямо на медицинский уровень. Обычно там было полно сервиторов, занятых ремонтом стоящих в доках кораблей или переходных шлюзов, но сейчас помещение представляло собой поле жестокой битвы.

Гарро заметил серебряные и золотые доспехи, а присмотревшись, понял, что дюжина Сестер Безмолвия врукопашную сражается с вихрем неуловимо быстрых когтей и черно-зеленых доспехов. Трудно было даже понять, что происходит. Клубы плотного дыма окутывали всех сражающихся; впрочем, это был не дым. Туча жужжала и вилась по собственной воле, и Гарро увидел, как одну ищейку, ослепленную кружащейся массой, зацепил и насмерть ударил о пол один из когтей. Едва различимая фигура в центре насекомых, высокая и неуловимо быстрая, продолжала наносить жестокие удары по рядам Сестер.

Хакур поднял болтер, но Гарро жестом остановил сержанта:

— Осторожно! По стенам проходят топливные и кислородные трубопроводы. Неловкий выстрел может превратить ангар в преисподнюю! Только клинки, пока я не отдам другого приказа.

По узким лестницам космодесантники могли пройти только по одному. Гарро заметил, как Круз и один из ветеранов Хакура отделились от группы и бросились к соседнему переходу.

Кивнув им, Натаниэль устремился вперед. Металлические листы звенели и дрожали под тяжелыми сапогами космодесантников. Едва ли они были рассчитаны на такую массу керамита и пластали.

Рой насекомых действовал как единое мыслящее существо. Едва космодесантники подошли ближе, от него начали отрываться куски, которые с пронзительным воем бросались с воздуха на воинов темными плотными комками и впивались ядовитыми мандибулами в глаза и участки незащищенной кожи. Этому врагу болтерный огонь был нипочем. Масса крошечных тел препятствовала атаке, и люди были вынуждены замедлить продвижение, чтобы смахнуть с себя налетчиков, превращая разъяренных насекомых в хлопья хитиновой шелухи.

Лезвие меча вспыхнуло голубым пламенем. Размахивая оружием, Гарро прорубил прогалину на краю густого роя и едва успел отреагировать на летящее в него тело в золотых доспехах, отброшенное свирепым ударом монстра. Он схватил Сестру железной хваткой, чтобы не дать ей упасть на сломанный поручень перехода. Женщина зашипела от боли, и Гарро слишком поздно заметил, что одна ее рука покрыта сплошными крошечными ранками от острых крыльев мух, пробивших кожу. Гарро развернул Сестру, и на него с разгоряченного битвой лица взглянули глаза Амендеры Кендел.

К его удивлению, женщина заговорила на языке боевых жестов космодесантников:

Природа противника неизвестна.

— Понял, — кивнул Гарро. — Сестра, ты знаешь крепость лучше, чем мы. Закрой все выходы и позволь моим людям разобраться с этим мутантом.

Ему пришлось почти кричать, чтобы перекрыть оглушительный писк бесчисленных насекомых.

Кендел, поднявшись на ноги, снова прибегла к жестам:

Будь осторожен.

— Поздно, — ответил он и бросился в гущу кипевшей битвы, сжигая энергетическим полем меча роившихся перед ним мух.

Сестры отошли назад и выполнили команду Гарро. Был момент, когда Натаниэль Гарро, услышав крик Киилер, на какое-то мгновение испугался, что и Сестры Безмолвия стали его противниками. Против него уже поднимали оружие его боевые братья, и он с горечью и злостью признал, что в первый миг ожидал повторения ситуации, на этот раз со стороны ищеек Кендел. Поняв свою ошибку, он испытал подлинное облегчение. Столкнуться еще с одним предательством после Хоруса, Мортариона и Грульгора… Неужели судьба к нему так жестока?

Да.

В самой глубине души, еще не имея возможности присмотреться, он уже инстинктивно знал, кого встретит в сердце роя. Как только боевой капитан пробился в середину урагана насекомых, истекающее гноем, когтистое существо в издевательском приветствии подняло вверх два длинных пальца деформированной руки.

Стальная шестиугольная площадка скрипела и прогибалась под ним при каждом движении.

— Капитан. — Слово злобной насмешкой проскрипело и зажужжало со всех сторон. — Посмотри, я исцелился.

При всех ужасающих изменениях плоти и костей, облик человека под личиной нового тела не вызывал у Гарро сомнений.

Долгие мгновения он балансировал на грани отчаяния, непереносимое отвращение к тому, что оказалось перед его глазами, угрожало сокрушить последние опоры логики в его разуме. Внезапно вспыхнули воспоминания. Натаниэль, как наяву, увидел первую встречу с Солуном Дециусом — на топкой равнине темного плато Барбаруса. Соискатель был весь покрыт мелкими порезами, потеками крови и налетом грязи. Он побледнел от истощения и попавшего в кровь яда, но в диковатых глазах не было никаких признаков слабости. Мальчик был похож на неприрученного зверька, неудержимо жестокого и хитрого. В тот же момент Гарро понял, что перед ним необработанный слиток стали, из которого можно выковать отличный клинок для службы Императору. Теперь все его возможности были искажены и разрушены. Гарро охватило острое ощущение неудачи.

— Почему, Солун? — крикнул он безрассудному юнцу, и голос загремел в застегнутом шлеме.— Что ты с собой сделал?

— Солун Дециус умер на борту «Эйзенштейна»! — проскрежетал скрипучий голос. — Его существование закончено! Теперь живу я! Я — смертоносный избранник… Я — Повелитель Мух!

— Предатель! — выплюнул Гарро. — Вслед за Грульгором ты поддался этой смехотворной деформации! Посмотри, на кого ты стал похож! Урод, чудовище…

— Демон! Ты это хотел сказать, старый недальновидный глупец? — Жестокий хохот раскатился по ангару.— Значит, меня обновило колдовство? Важно только то, что я, как истинный сын Мортариона, обманул смерть!

— Но почему? — закричал Гарро, страдая от несправедливости. — Во имя Терры, почему ты поддался этой гадости?

— Потому что это будущее! — Голос жужжал и скрипел в биении крыльев мух. — Взгляни на меня, капитан. Я тот, кем станут Гвардейцы Смерти, а Грульгор и его люди уже стали! Бессмертные, вечно живущие воплощения распада, пожинающие плоды тьмы!

Гарро едва не задыхался от зловонного запаха.

— Я должен был дать тебе умереть, — прокашлял он.

— Но ты этого не сделал! — последовал новый вопль. — Бедный Дециус, запертый в рамках смертности, подверженный такой боли, что был готов сгрызть горы. Ты мог освободить его, Гарро! Но ты оставил его жить в мучениях, каждое мгновение подвергал пытке — и ради чего? Ради твоей смехотворной веры в спасение по воле твоего господина… — Чудовище тяжело шагнуло навстречу, вытянув когтистые лапы. — Он просил тебя! Умолял прикончить, но ты не слушал! Он молил твоего прекрасного и никчемного Императора об освобождении, и снова на него не обратили внимания! Забыт! Покинут!

Стремительный удар обрушился на Гарро, и он отпрянул, угодив в самую гущу роя. Дыхательные щели доспехов мгновенно закрылись, удерживая снаружи царапающихся и кусающихся мух.

Гарро обмотал вокруг пальцев латной перчатки цепочку, на которой висела бронзовая икона.

— Нет, — решительно возразил он. — Ты должен был выжить. Если бы ты выдержал, если бы посвятил свою душу служению Богу-Императору…

— Богу? — вслед за ним прожужжал рой. — Я знаю одного бога! Сила, которая переделала Дециуса, и есть бог! Разум, который откликнулся на его мольбы, когда он лежал и просил облегчить мучения, вот истинный бог. А не твой пустой раззолоченный идол!

— Святотатство! — гневно воскликнул Гарро. — Ты святотатствуешь, и я не могу позволить тебе существовать. Твоя ересь, как и ересь Грульгора, Мортариона и самого Хоруса, будет уничтожена!

Боевой капитан провел серию быстрых и опасных ударов по обесцвеченной броне. И каждый был парирован.

— Глупец. Гвардия Смерти уже погибла. Это предопределено.

Гарро ответил яростным выпадом, и меч оставил на твердой хитиновой скорлупе широкий разрез. Существо, когда-то бывшее Солуном Дециусом, пошатнулось, и из раны потекли желтые струйки желчи. Над порезом тотчас закружились мухи из роя и стали залетать внутрь. Через несколько секунд живая масса кишащих насекомых начала раздуваться и заполнять пространство. Насекомые пожирали друг друга, чтобы закрыть рану.

— Ты не сможешь победить распад, — прошипел голос. — Разложению подвержены абсолютно все. Люди умирают, звезды остывают и гаснут…

— Замолчи! — приказал Гарро.

Одним из характерных недостатков Дециуса всегда была его неспособность вовремя закрыть рот.

Вольнолюбец снова сверкнул искристой дугой и на этот раз отсек часть покрытой шипами хитиновой оболочки чудовищного противника. Раздувшаяся лапа с огромным когтем со всего размаху тяжело ударила в грудь Гарро, так что увенчанный орлом керамитовый нагрудник прогнулся и затрещал.

Острые, словно кинжалы, пальцы царапнули по руке, не достигнув цели. Гарро снова размахнулся мечом и атаковал, заставляя врага пятиться по мостику. Ни у одного из них не было достаточного места для маневра, но загнанному в угол бойцу сражаться будет еще сложнее.

Клинок снова и снова сталкивался с когтями, и кристаллическая сталь высекала искры из хитиновых наростов. Удары следовали один за другим с ошеломляющей быстротой и мощью. Даже в свои лучшие дни Дециус не был настолько опасен. Гарро потребовался весь его опыт, чтобы на равных сражаться со своим бывшим учеником, и если он порой ощущал боль и усталость в мышцах, его враг явно не казался измотанным.

Я должен с этим покончить, и быстро, пока не пострадали другие люди.

Он вспомнил схватку с Грульгором на прогулочной палубе «Эйзенштейна», но там зараженных распадом врагов поддерживал варп. Сейчас против него обернулась только ярость и боль Солуна Дециуса, убежденного, что братья его покинули. Одно Натаниэль знал наверняка: только он своим мастерством и силой соответствовал буйству Повелителя Мух. И раньше никто из его боевых братьев не мог сравниться с Дециусом в бою, а сейчас этот мутант без труда расправится с любым из них.

Гарро подпрыгнул, чтобы увернуться от низового удара, и мостик, на котором они сражались, с жалобным скрипом накренился. Этот звук вызвал на губах боевого капитана холодную усмешку, и он тоже провел мощный удар сверху вниз, от которого его враг с легкостью уклонился.

— Слишком медленно, учитель, — прокатился скрежещущий звук.

— А ты торопишься, ученик, — отвечал он.

Последний удар был ложным, и Гарро не рассчитывал нанести им вред своему противнику. Вместо этого сверкающее лезвие рассекло ограждающий поручень и шестигранный канал, идущий вдоль мостика вместе с кабелем, оставив на металле тускло-красную полосу. Мостик застонал, изогнулся под весом двух бойцов и сломался, сбросив обоих вниз. Гарро и мутант полетели, ни на секунду не прекращая взаимных выпадов, пока не грохнулись на широкую площадку внутреннего ангара. Рой мух злобно взвыл и тоже ринулся вниз, словно сердясь, что его оставили без хозяина.

Гарро, не обращая внимания на боль, вскочил на ноги и выставил вперед аугметическую конечность, как раз навстречу жестокому пинку Дециуса-мутанта. Механическая нога приняла на себя всю силу удара, стальные кости затрещали, а в животе вспыхнула ослепительная боль отдачи. Гарро повернул меч, и тяжелый эфес ударом слева разбил антропоидные глаза и черные мандибулы. Рой уже опустился, а Гарро, не останавливая оружия, отсек лоскут бледной, испещренной пятнами кожи. Рана открыла трупную плоть и брызнула похожей на пыль кровью. Насекомые отреагировали и с воем облепили его с ног до головы густой шевелящейся пеленой.

Натаниэль прижал меч к груди и включил в режим самого сильного разряда. По доспехам заискрились энергетические змейки миниатюрных молний. Крылатые вредители вспыхнули множеством огоньков и погибли, оставив на броне толстый слой черного пепла. Гарро только успел махнуть перчаткой по линзам шлема, а мутант уже подошел вплотную. Монстр бросился на капитана и мощным ударом почти прижал его к борту грузового поддона. Гарро не поддавался и отвечал тем же. Наконец ему удалось блокировать свирепый коготь и провести серию ударов по уже поврежденным мышцам и костям лица. Мухи вились над ними, пытаясь залатать рану, не обращая внимания на то, что космодесантник продолжал раскалывать кости и хрящи. Он нанес последний, отчаянный удар и отскочил. Мутант качнулся назад, отступая к краю незанятой посадочной ячейки.

Гарро проследил за ним взглядом, и его осенила идея. За спиной Повелителя Мух и его жужжащего роя находилась широкая заслонка-диафрагма, которая открывалась прямо в космос. Он перевел взгляд на служебные подмостки наверху и закричал в вокс-микрофон:

— Кендел! Открой заслонку! Быстрее! — Он махнул в сторону выхода.

Дециус-мутант не мог слышать его слов, но это существо быстро соображало.

— Думаешь, что можешь меня остановить? Я отмечен знаком Владыки Распада!

Взвыли тревожные сирены, по стальным и бронзовым стенам неистово замелькали ослепительные оранжевые огоньки. Гарро услышал, как лязгнул металл с одного края заглушки. Повелитель Мух продолжал говорить, а его рой озвучивал слова резким скрипучим жужжанием, перекрывавшим хор сирен.

— Гарро, я был прав! Я видел будущее! Через десять тысяч лет Галактика будет гореть…

Остальные слова потонули в пронзительном реве отодвигаемой заглушки.

Раздался громкий хлопок, и воздух, а вместе с ним и все незакрепленные предметы из ангара стали вылетать в лунную ночь. Мелкие вещи, бумажные ленты распечаток и электронные планшеты, инструменты, извилистые шлейфы пыли и ужасный рой мух — все вынесло наружу. Противник Гарро молотил когтистой лапой, стараясь зацепить Натаниэля за ногу. Не удержавшись, мутант упал и покатился по полу, вакуум увлекал их обоих к ревущей пасти шлюза. Гарро чувствовал, как зазубренные когти впились в керамитовые наголенники. Он попытался сбросить их мечом, но декомпрессия оказалась сильнее их обоих; дыхание бога уносило двух бойцов наружу.

Грузовой поддон, сорвавшись с места, ударил Гарро в спину, и космодесантник покачнулся, оступился и упал, подхваченный ураганом. Мимо мелькнули стены посадочной ячейки и маслянистый блеск падавшего вместе с ним врага. За стеной цитадели Сомнус их встретила промерзшая темнота, и оба противника в облаках ледяных кристаллов понеслись к белому песку. Краем глаза Гарро увидел, как захлопнулась за ними массивная бронзовая заслонка. Он медленно переворачивался с боку на бок, а бесконечная пустыня неумолимо приближалась.

Удара он не почувствовал. Время как будто остановилось, и он очнулся в коконе боли, терзавшей каждый сустав его тела. Единственным звуком было его собственное прерывистое дыхание да шипение улетучивающегося из доспехов воздуха. На визоре замерцали предупреждающие руны. Где-то в броне образовалась трещина, и атмосфера медленно просачивалась в морозную тьму. Показатель уровня топлива в заплечном ранце тоже вызывал тревогу, но Гарро проигнорировал все предупреждения и осторожно выбрался из неглубокой ямы в лунной пыли, где приземлился после падения. Горячая боль обожгла плечо — сустав явно был выбит. Нажатием кнопки на шейном кольце доспехов он заставил автоматический нартециум ввести в тело дозу укрепляющего средства, а потом ухватился за запястье и сильным рывком вправил плечевой сустав, едва не лишившись сознания от боли.

Затем он осмотрел окрестности — маленький кратер с крутыми стенами, засыпанный пылью и усеянный россыпью небольших булыжников. Над краем на фоне черного неба возвышалась бронзовая башня цитадели. Вмятина в виде человеческого силуэта отмечала место, где он упал. Рядом в пыли лежал его Вольнолюбец. Гарро заторопился к мечу, передвигаясь наполовину бегом, наполовину прыжками. На поверхности Луны гравитация была намного меньше, чем в крепости, где генераторы искусственного поля поддерживали притяжение, соответствующее силе тяжести на Терре, и ему приходилось быть осторожным, чтобы не оступиться. В полном комплекте боевых доспехов Гарро оказался неожиданно неповоротливым, и, чтобы приспособиться, потребовалось несколько долгих секунд.

Нигде не было видно признаков его врага, и боевой капитан на какое-то время решил, что Дециус-мутант приземлился где-то в другом месте, возможно, за пределами кратера.

Под ногой на поверхности что-то сломалось, и странное ощущение нарушило его размышления. Повсюду вокруг него были рассыпаны мелкие блестящие предметы, сверкающие, словно крошечные драгоценные камни. Нагнувшись за мечом, Гарро понял, что это было: замерзшие трупы тысяч насекомых из вынесенного с воздухом роя.

Натаниэль!

Предостережение мимолетно затронуло дальние границы его разума, словно легкий ветерок пролетел над океаном мыслей. Но этого оказалось достаточно.

Лунная пыль фонтаном взметнулась вверх, Вольнолюбец отлетел в сторону, и поднимающееся чудовище протянуло когти к его шее. Гарро схватился с Повелителем Мух, но не удержался на ногах, и они медленно покатились по поверхности. Гарро, ворча от напряжения, двинул своего противника коленом в живот и ощутил, как прогнулся хитиновый слой.

Гвардеец Смерти видел тысячи сражений, и каждому из них аккомпанировали музыка оружейного лязга, крики и стоны воюющих людей, стремившихся сохранить свои жизни. Здесь же, в безвоздушной слепящей белизне лунной поверхности, не было никаких звуков. Тишину нарушал только ритмичный ток крови в венах и быстрая череда вдохов и выдохов. И запахи исчезли тоже: пропало удушливое зловоние, преследующее его в стенах крепости. Вместо него Гарро ощущал только запах собственной крови и слабый дымок оплавленного пластика в разбитых узлах доспехов.

Они сражались без оружия, врукопашную, используя весь опыт, накопленный в бесконечных боях. Гарро воспользовался преимуществами слабой силы притяжения; отталкиваясь от скального обломка, он за счет его инерции облегчал себе прыжки и повороты. Натаниэль выставил ногу навстречу вражескому лицу, и фасетчатая структура взорвалась облачком мутной крови. Капли мгновенно замерзли, превратившись в мелкие темные шарики, и исчезли в лунной пыли. В анализирующей части мозга боевого капитана возник вопрос: как может это чудовище существовать в безвоздушном пространстве? У него не было, как у Гарро, герметичного костюма, в котором сохранялась воздушная прослойка. Его конечности покрылись темными пятнами в тех местах, где холод космоса уже превратил в лед рассеянную жидкость, но монстр, отрицающий, по сути, саму жизнь, продолжал существовать.

Гарро пропустил удар, от которого перехватило дыхание, но не стал задерживать внимание на новых тревожных сигналах датчиков. Тонкая белая струйка пара — драгоценного воздуха — вырвалась из трещины под украшенным орлом нагрудником. Рано или поздно даже космодесантнику грозит смерть от удушья.

— Ты должен умереть, нечестивое создание, — вслух произнес Натаниэль. — Даже если это будет моя последняя победа!

Повелитель Мух все сильнее его теснил, и вскоре спина Гарро уперлась в стену кратера, в скалу, скрытую чернильной тенью. Разбитое насекомообразное лицо нависало над ним, а страшные когти терзали доспехи, стараясь их сорвать. Гарро удвоил усилия, но Дециус-мутант оказался проворнее. Обжигающая боль хлестнула тело в том месте, где когти возрожденного варпом космодесантника пронзили слои керамита и пластали. Монстр пытался разодрать доспехи и открыть ненавистного человека смертельному холоду вакуума.

— Разве это мой долг? — спросил себя Гарро.— Я Гвардеец Смерти… И я уже мертв…

Внезапная печаль окутала его душу, нахлынули все самые мрачные и самые тягостные воспоминания. Может, так и надо, чтобы он погиб в этой безжизненной каменной пустыне? Его Легион уже уничтожен. И кто он теперь? Не более чем реликвия, неприятная помеха. Его предупреждение доставлено, цель достигнута. Холод постепенно завладевал его телом, понемногу высасывал из него жизнь. Может быть, не стоит сопротивляться смерти? Что еще ему осталось? Что он оставит после себя? Зрение мало-помалу затуманивалось, тяжесть пригибала к земле.

Вера.

Слово взрывом прогремело в его голове.

— Кто? — выдохнул он. — Киилер?

Верь, Натаниэль. Перед тобой стоит цель.

— Я… Я… — Гарро уже не хватало воздуха, кровь хлынула в рот, не давая говорить. — Я есть… — Пальцы ощупали скалу за спиной и сомкнулись вокруг булыжника размером с кулак. — Я есть!

С бессильным воплем он размахнулся обломком лунной скалы и ударил в лицо Повелителя Мух. Удар отозвался болью в руке, и мутант отпрянул; большой лоскут омертвевшей кожи обнажил разбитую челюсть и лес зубов. Гарро потянулся вперед, к упавшему мечу.

Цепочка от иконы Калеба зацепилась за рукоять, так что Натаниэль схватил пальцами бронзовые звенья и сумел подтянуть оружие. Когда Вольнолюбец оказался в руке, один этот факт наполнил его новой силой. Боевой капитан ощутил уверенность и собственную правоту. Гарро как-то рассказывал Калебу о происхождении оружия, и теперь, в свете восходящей над лунным горизонтом Терры, клинок развеял все его сомнения и боль.

С мечом в руке и Богом-Императором в сердце Гвардеец Смерти понял, что еще очень далек от выполнения своего долга. Ему не суждено умереть сегодня. Натаниэлю Гарро еще предстояло достичь цели.

Существо, которое он когда-то считал своим братом, стояло на коленях, пытаясь найти обломки своего лица и составить их вместе. Гарро ослепил его. Гвардеец Смерти подошел сбоку, поднял меч и, едва дыша, опустил клинок. На его лице на мгновение вспыхнула жалость. Натаниэль испытывал стыд и сочувствие. Бедный глупый Дециус. Он был прав. Он был покинут, но только своим духом.

Повелитель Мух поднял голову навстречу лезвию. Гарро обезглавил перерожденного космодесантника, одним ударом меча перерубив ему шею. Тело упало навзничь и беззвучно рассыпалось на части. Тонкие лоскуты почернели в темноте, рассыпались пеплом, развеялись струйками дыма и исчезли. Голова, упав в лунную пыль, разинула рот в беззвучном хохоте. Она растаяла на глазах у Гарро; лохмотья кожи и осколки костей почернели, словно сжигаемые изнутри невидимым пламенем. Наконец мерцающий огонек высвобожденной энергии поднялся вверх и взлетел в черное небо, оставив отголосок изумленной насмешки.

Ты не в силах победить распад.

Эти слова всплыли в его мыслях, и Гарро осторожно вложил меч в ножны.

— Посмотрим, — произнес он и обернулся, чтобы увидеть восход Земли.

Шар Терры сиял в темноте, бог показал свое лицо и окинул взглядом окружающую Вселенную. Гарро поднес руки к груди, раскрыл ладони и поднял большие пальцы в знамении имперской аквилы. Затем поклонился.

— Я готов, господин, — сказал он, глядя в небо. — Нет больше сомнений, нет страхов, есть только вера. Сообщи мне свою волю, и воля будет исполнена.

17

Сестры Безмолвия нашли его в одной из келий медитации стоящим на одном колене, с обнаженным мечом и бронзовой иконой в руках. Слова Божественного Откровения, выученные наизусть после многократных повторений, слетали с его губ, и сестры озадаченно переглянулись, прислушиваясь, как он потихоньку бормочет молитвы. При помощи простых жестов они пригласили его следовать за ними, и он подчинился. Боевые доспехи были аккуратно сложены здесь же, но даже грубая ткань обычной одежды еще причиняла боль, цепляясь за свежие рубцы и вакуумные ожоги. Он оставил в келье силовые доспехи, но меч взял с собой. После дуэли в Море Кризисов Вольнолюбец ни разу не покидал его пояса.

Его проводили через всю цитадель Сомнус к стеклянной остроконечной башне на самом верху здания. Башня представляла собой конус, сооруженный из стеклянных треугольников и толстых колец черного металла, и отраженный от земной поверхности свет отбрасывал резкие тени и преломлялся самым причудливым образом. Только войдя внутрь и закрыв за собой дверь, он заметил, что там находится еще один космодесантник. Казалось, он не видел братьев уже много недель.

Воин подошел ближе.

— Натаниэль. Ах, парень, мы уже боялись самого худшего.

Он кивнул:

— Йактон. Я еще жив. Милостью Терры.

Лунный Волк приподнял бровь:

— Верно.

В отличие от него, Круз не снимал боевых доспехов, с гордостью демонстрируя всем цвета своего старого Легиона.

В тени скрывались еще какие-то фигуры, и Гарро переключил свое внимание на них. На свет вышла Рыцарь Забвения, позади нее показалась послушница.

— Сестра Амендера, — приветствовал он ищейку с легким поклоном. — Зачем ты меня сюда вызвала? — Как ни старался Гарро, он не смог скрыть раздражения в голосе. — Какой допрос нам предстоит сегодня?

Боевой капитан посмотрел на послушницу, ожидая, что она переведет ответ, но девушка только вспыхнула от смущения и испуга. Рука Гвардейца Смерти тотчас сомкнулась на эфесе оружия.

— Здесь есть еще кое-кто, — предупредил его Круз, кивая в темноту.

— Космодесантник, ты пришел сюда по моему приказу.

Голос доносился из полумрака. Он звучал твердо и спокойно, но не так, как голос боевого командира, а скорее наставника или советника. В углу вспыхнул небольшой огонек, и Гарро рассмотрел очертания золотого орла с распростертыми крыльями, словно готового взлететь. Под хищной птицей мерцала небольшая курильница, и ее огонек плясал в глазах орла.

Послышались приближающиеся шаги, сопровождаемые постукиванием посоха по каменным плитам пола

У Гарро перехватило горло. Он вспомнил зал на борту «Стойкости» и появление примарха, но на этот раз из темного угла вышел не Мортарион.

Там находились два человека, но и этого было более чем достаточно. Тот, что был более высоким, даже без брони был равен по росту с полностью экипированным Йактоном Крузом. Строгое сосредоточенное лицо выделялось на фоне золоченых доспехов, которые сочетали в себе особенности терминаторских и обычных лат космодесантников. Даже издали Гарро смог заметить на блестящем металле бесконечно повторяющийся узор из силуэтов орлов и стрел молний. На плечи воина была наброшена накидка из плотной алой ткани, а на сгибе руки лежал высокий золотой шлем с пурпурным плюмажем. В другой руке он с обманчивой небрежностью, выдававшей немалый опыт, держал оружие, бывшее наполовину копьем, наполовину пушкой — гвардейский жезл, отличительный знак личной охраны Императора, Легиона Кустодес. Гарро не раз слышал, что кустодианцы для Императора были тем же, что и космодесантники для примархов, и, глядя на вышедшего воина, он в этом не сомневался. Гвардеец окинул Гарро и Круза спокойным испытующим взглядом.

Само его присутствие говорило о высоком ранге человека, которого он сопровождал, и они поклонились вышедшему мужчине в накидке с опущенным капюшоном и в простой одежде администратора. Человек в широкой накидке мог бы бесследно затеряться среди населения любого имперского города-улья, если бы не сверкавший в руке посох, увенчанный золотым орлом в обрамлении языков пламени и увитый по всей длине стальными цепями с выгравированными на них символами. Это был Скипетр, и держать его мог только один человек — сам Регент Терры, Первый Консул, надзиратель за сбором десятины и доверенный советник Императора.

— Лорд Малкадор, — произнес Гарро, — что от нас требуется?

Он осмелился поднять глаза. Взгляд Сигиллайта из-под капюшона уставился прямо на него, и, хотя Натаниэль не мог видеть его глаз, он сразу же понял, что его пристально изучают, однако о методах Малкадора мог только догадываться. Судя по рассказам, Сигиллайт уступал Императору только в физическом отношении. При такой ничем не выдающейся внешности, он излучал спокойную силу, которую не мог не ощущать всякий, кто находился в этом помещении. Эта энергия была совершенно отличной от жесткой мощи военачальников, но при всем при том не менее значительной.

Боковым зрением Гарро заметил, что ищейка отошла назад, словно боясь находиться к нему слишком близко. Взгляд Регента удерживал боевого капитана словно лучом мощного прожектора, и его воля рассыпалась сухим песком. Он ощутил, как воздух мгновенно насытился электричеством. Гвардеец Смерти принял все это и не стал сопротивляться. Он зашел так далеко не для того, чтобы таить секреты.

— Император защитит, — медленно, словно читая по бумаге, произнес Сигиллайт. — Он так и сделает, космодесантник, но так, что ты даже не сможешь осознать Его действий. — Малкадор задумчиво помолчал. — Я слышал доклад Рогала Дорна, проверявшего твои свидетельства, и просмотрел памятные записи леди Олитон, а потому буду говорить откровенно. Гарро, ты прибыл в родной мир в надежде добиться аудиенции у Повелителя Человечества, чтобы лично передать ему предупреждение. Так вот, этого не будет.

Гарро ощутил разочарование. Даже после всего, что произошло, он все еще хранил огонек надежды.

— Но он услышит слова предупреждения, лорд Регент?

— Ты не можешь прийти к Терре, и Терра пришла к тебе.— Малкадор кивком указал на свой посох.— Я услышал предостережение, и пока этого достаточно. Император не может оторваться от важных дел в своем дворце.

Гарро удивленно моргнул.

— Не может? — повторил он. — Его сыновья выступили против него, а он слишком занят, чтобы об этом узнать? Я не понимаю…

— Да, — прервал его Регент, — ты не понимаешь. Со временем эти дела откроются для всех нас, но до того момента мы должны доверять своему господину. Послание доставлено. Твое обязательство выполнено.

Гарро заметил, как напрягся Круз.

— И поэтому мы здесь, лорд Регент? — Лунный Волк кивнул на воина Кустодианской Гвардии. — Или с нами уже покончено и можно выводить из игры?

Малкадор сохранял невозмутимое спокойствие.

— В Совете Терры нашлось немало людей, кто настаивал на такой резолюции. Вопрос воинской верности, раньше не вызывавшей сомнений, теперь рассматривается по-другому.

Гарро шагнул вперед:

— Господин, я скажу вам то же самое, что говорил примарху Дорну. Неужели наши поступки недостаточно убедительны, чтобы не сомневаться в нашей преданности? Я знаю, что вы можете видеть, что творится в человеческом сердце. Загляните в мое и скажите, что вы там найдете!

Из складок одежды показалась рука.

— В этом нет необходимости, капитан. Тебе не надо передо мной оправдываться. После всех твоих испытаний я понял, что ты предан истине. Я пришел, чтобы сказать об этом лично и устранить возможность любого недопонимания.

— И что теперь? — спросил Круз. — Что с нами будет, лорд Регент?

— Да, — кивнул Гарро, крепче сжимая икону. — Мы не можем оставаться здесь, смотреть на звезды и ждать того дня, когда Хорус придет с оружием в руках. Я прошу… — Он твердо смотрел на Регента. — Нет. Я требую, чтобы нам дали задание! — Гарро заговорил громче. — Я — космодесантник, но сейчас я остался без своего Легиона. Я выстоял в одиночестве, нарушив все клятвы, которые оказались ложными. Я подчиняюсь воле Императора, но без Его заданий я ничто!

Слова Гвардейца Смерти вызвали эхо в стеклянной башне, и сопровождавшая Кендел послушница, услышав его заявление, испуганно поежилась. Малкадор показал на верхушку своего посоха.

— Только со смертью заканчиваются твои обязательства, космодесантник,— сказал он.— А ты пока еще не погиб. Пока мы здесь разговариваем, лорд Дорн разрабатывает план противостояния Хорусу и тем примархам, которых он призвал под свои знамена. Линия фронта протянется через всю Галактику, предстоит подготовиться к величайшей битве, какой еще не знало человечество.

— И какое же место отведено в ней нам?

Малкадор едва заметно наклонил голову.

— А вот об этом вы будете извещены. Не сегодня, возможно, через несколько месяцев, но вас непременно позовут. Действия Воителя показали, что Империум нуждается в пытливых мужчинах и женщинах, охотниках, которые способны выслеживать ведьм, предателей, мутантов и ксеносов… В таких людях, как ты, Натаниэль Гарро, как Йактон Круз и Амендера Кендел. Этим людям предстоит вырвать корни любого предательства — это долг бдительности.

— Мы готовы, — кивнул Гарро. — Я готов.

— Да, — подтвердил Сигиллайт. — Ты готов.

Войена он отыскал в одной из келий для медитации, где тот возился со своими доспехами. Апотекарий слегка поклонился. Гарро моментально заметил, что на Войене простая, ничем не отмеченная одежда городского петиционера, а не дежурная накидка космодесантника. Исчез вышитый контур двуглавой аквилы и череп со звездой — символ Гвардии Смерти.

— Мерик? — окликнул он. — Мы готовимся к отправке, а ты продолжаешь держаться в стороне. Что происходит?

Войен выпрямился и взглянул на своего командира. В выражении его лица Гарро заметил нечто новое, признаки меланхолии и поражения.

— Натаниэль, — заговорил апотекарий. — Я прочел тот трактат, что ты мне дал, и теперь чувствую, что мои глаза прозрели.

Гарро улыбнулся:

— Отлично, брат. Они нам пригодятся.

— Выслушай меня. Тебе это может не понравиться.

Боевой капитан насторожился:

— Продолжай.

— Я все скрывал от тебя и от своих братьев. То, что произошло на Истваане, планы Хоруса и Мортариона, потом Грульгор и Дециус… — Он прерывисто вздохнул. — Брат, все это потрясло меня до глубины души. — Войен опустил взгляд на свои руки.— Я ощутил себя как будто замороженным, а свое оружие — бесполезным. — Его глаза снова встретились со взглядом Гарро, и теперь в них читался страх, настоящий ужас. — Это сломило меня, Натаниэль. Все эти события… Боюсь, я частично несу за них ответственность.

— Мерик, нет…

— Да, брат, да! — настаивал он.

Замет Войен вложил что-то ему в ладонь, и Гарро внимательно посмотрел на исковерканный и согнутый бронзовый диск с символическим изображением звезды и черепа.

— Я должен искупить свое участие в деятельности ложи, Натаниэль. Я понял это, прочитав Божественное Откровение. Ты взял с меня обещание, что я порву с ложей, если ее члены восстанут против Императора, и я так и сделал! Ложи были частью всех этих замыслов, и ты правильно делал, избегая их. — Он отвел взгляд. — А я… Я так ошибся, связавшись с ними.

Свинцовая убежденность в его голосе дала знать, что бесполезно спорить и уговаривать боевого брата отказаться от выбранного пути.

— Что же ты будешь делать?

Войен показал на свои доспехи:

— Я откажусь от чести быть космодесантником и воином Четырнадцатого Легиона. С меня достаточно смертей и предательства. С этого момента я буду служить в Главном Апотекариуме Терры. Я решил посвятить остаток своих дней поискам лекарства от той болезни, что погубила Дециуса и остальных. Если Грульгор не солгал, этот ужас может распространиться среди наших братьев, и я должен попытаться исполнить свой долг апотекария, но не долг Гвардейца Смерти.

Гарро долго смотрел на боевого брата, потом протянул ему руку:

— Хорошо, Мерик. Я надеюсь, ты добьешься победы на этом новом поле битвы.

Войен ответил на рукопожатие:

— А я надеюсь, что ты победишь на своем поле сражений.

— Натаниэль.

Он отвернулся от окна галереи обсерватории и ахнул. Подошедшая в сопровождении двух Сестер Безмолвия женщина тронула его за руку.

— Киилер? Я думал, они забрали тебя навсегда.

Она слегка улыбнулась, а Гарро внимательно присмотрелся. Эуфратия казалась очень уставшей, но никаких повреждений не было видно.

— Они не причинили тебе вреда?

— Бывает ли хоть один день, когда ты не испытываешь беспокойства за других? — весело спросила она. — Мне разрешили немного отдохнуть. Как ты, Натаниэль?

Он оглянулся на округлую линию Терры, видневшуюся за бронированным стеклом.

— Я… встревожен. Я чувствую себя так, словно стал другим человеком, словно все, что произошло с момента нашего бегства из системы Истваана, было только прологом. Я изменился, Эуфратия.

Некоторое время они оба молчали, потом он заговорил снова:

— Скажи, это была ты? Тогда, в крепости, когда Дециус вырвался, и еще потом, на поверхности Луны? Это ты меня предупреждала?

— А как ты думаешь?

Он нахмурился:

— Я думаю, что хотел бы получить прямой ответ.

— Существует особая связь, — тихо сказала Киилер. — Я и сама только начинаю ее ощущать: между мной и тобой, между прошлым и будущим. — Она кивнула в сторону планеты. — Между Императором и его сыновьями. Каждую вещь, и, тем более, каждую связь, необходимо проверять, чтобы убедиться в ее крепости. Этот момент для нас настал, Натаниэль. Грядет буря.

— Я готов.— Рука Гарро отыскала ее ладонь и осторожно сжала. — Я был там, когда Хорус предал своих братьев. Милостью Императора, я буду там, когда его призовут к ответу за его ересь.

В лучах Терры, оба они — солдат и святая, вместе посмотрели на родной мир своих народов и одновременно начали молиться.