Полдень, XXI век, 2010 № 02

АНТОН ПЕРВУШИН Кто полетит на Марс? (Очерк из цикла «Угрозы будущего»)

Россияне, далекие от реальной космонавтики, черпают информацию о ней преимущественно из средств массовой информации — например, из программы телевизионных новостей. Журналисты же, которые в большинстве своем имеют весьма поверхностные знания в этой области, склонны к гиперболизации достижений и замалчиванию проблем. Их энтузиазм проистекает даже не из того, что в ракетно-космической отрасли не принято выносить сор из избы, а из того, что величественность самого дела (освоение Вселенной — что может быть величественнее?!) зачастую подавляет здоровую критичность мышления. В итоге любой успех преподносится как событие всемирного масштаба (и это действительно так!), а любой провал как незначительный частный случай, связанный с трудностями финансирования (а вот это требует осмысления).

Возьмем, к примеру, межпланетные полеты. В июле 2009 года, включив телевизор, гражданин России мог в очередной раз преисполниться гордостью за свою великую державу, некогда запустившую в космос спутник и Гагарина: закончился 105-дневный полет международной экспедиции на Марс, проведенный под эгидой Роскосмоса и РАН, шесть космических путешественников вернулись на Землю и чувствуют себя хорошо. Фантастика? Нет, реальность! И телезритель ощущает себя удовлетворенным, ведь получается: мы опять впереди планеты всей, делаем что-то уникальное, ориентированное на будущее.

Но достаточно вслушаться в это сообщение, чтобы понять: здесь далеко не всё так чисто и красиво, как вещают нам с телеэкрана. На Марс, разумеется, никто не летал. Речь идет о почти четырехмесячном заключении в изолированном макете межпланетного корабля, которому подвергли группу добровольцев специалисты Института медико-биологических проблем (ИМБП РАН). Ученые провели на испытуемых массу экспериментов с целью приобретения практического опыта для подготовки к реальному полету на Марс. На следующем этапе программы исследований, получившей название «Марс-500», добровольцев предполагается посадить в макет на более длительный срок — на 520 суток, что точно соответствует продолжительности реальной экспедиции на красную планету, разработанной Российской академией космонавтики имени Циолковского под патронажем Федерального космического агентства (Роскосмоса). При этом сами представители космической отрасли довольно высоко оценивают результаты даже завершившегося сокращенного эксперимента. Так, начальник Управления пилотируемых программ «Роскосмос» Алексей Краснов прямо заявил журналистам: «Эта программа позволяет приподнять промышленные мощности российской космонавтики, перевооружиться и начать заниматься перспективами». Но так ли это? Неужели для того, чтобы начать межпланетную навигацию, России достаточно посадить шесть человек в герметичный контейнер? Действительно ли программа «Марс-500» способна «перевооружить» отечественную космонавтику?

Начнем издалека.

Столь ресурсоемкая область человеческой деятельности, как космонавтика, не может развиваться наобум. Она всегда ставит перед собой конкретные задачи, детали которых определяют наши знания о Вселенной. А эти взгляды имеют свойство меняться с течением времени.

Например, в начале XX века большинство астрономов сходились во мнении, что Венера и Марс во многом подобны Земле и отличаются от нее лишь климатическими условиями: Венера — молодой, горячий мир, Марс — старый, холодный мир. На Венере предполагалось найти динозавров и редкие элементы. На Марсе собирались встретить «братьев по разуму» — более мудрых и культурно развитых строителей сети «каналов». Астероиды и спутники планет-гигантов мало интересовали теоретиков космонавтики, а Луна рассматривалась только в качестве промежуточной цели. Кроме того, считалось, что в космосе всего две опасности: метеорные тела и холод. Невесомость же представлялась даже полезной для организма: Константин Циолковский уверял, что она приятная и способствует укреплению здоровья, а более поздние авторы предлагали даже отправлять на орбиту стариков, чтобы продлить им жизнь.

Под данную картину мира «затачивалась» вся космонавтика докосмической эры. Варианты космической экспансии того периода мало отличаются друг от друга — споры в основном сводились к тому, откуда лучше стартовать к чужим планетам: с околоземной орбиты или с Луны.

С первых же реальных шагов в космос картина начала плавно меняться. Сначала выяснили, что вокруг Земли имеется радиационный пояс — область магнитосферы, в которой накапливаются заряженные частицы высоких энергий, прилетающих к нам в потоке солнечного света. Находиться в этом поясе человек способен очень короткое время — если он не защищен мощным экраном, то очень быстро получит лучевую болезнь. Подавляющее большинство орбит выше 500 километров и ниже 20 000 километров закрыты для космонавтов и обитаемых станций. При этом забросить выше тяжело и дорого, а ниже космические аппараты тормозятся в слоях атмосферы (которая, кстати, имеет дурную привычку разбухать под воздействием солнечных вспышек), сходят с орбиты и падают.

Метеорная угроза сразу поблекла на фоне возможности подвергнуться ионизирующему облучению — ведь заряженные частицы встречаются не только в радиационных поясах. Кроме того, оказалось, что в космосе, на солнечной «стороне», куда больше шансов перегреться, чем замерзнуть, ведь в пустоте нет конвективного теплообмена и нагреваемый объект сбрасывает избыточное тепло тоже через излучение, а организовать соответствующую систему на маленьком корабле не так-то просто. Поскольку проблема сброса избыточного тепла далека от разрешения, конструкторы космической техники были вынуждены отказаться от атомных двигателей, на которые некогда возлагались большие надежды.

Главные же сюрпризы преподнесла невесомость. Если первые кратковременные полеты космонавтов, несмотря на единичные случаи индивидуальной «непереносимости», внушали оптимизм, то после полета «Союза-9», состоявшегося в июне 1970 года и продолжавшегося 18 суток, выяснилось, что она способна убить.

Из космоса тогда вернулись Андриян Николаев и Виталий Севастьянов. Вот что об этом рассказывает Севастьянов: «Когда приземлились, нам было очень тяжело. Встретила нас поисковая группа быстро. Андрияна вытащили на руках, а я вылез сам и сел на обрез люка, но спуститься не могу. Еле дотерпел, пока и меня сняли. Андриян сидит и утирает лицо землей, а по пыльным щекам стекают слезы. Встать мы не могли. На носилках нас занесли в вертолет. Андрияна положили на лавку, а меня на пол около керосинового бака. Летим. И вдруг врачи к Андрияну кинулись и что-то суетятся. Я на четвереньках подполз, посмотрел — а он без сознания. Еле откачали… Так нас на носилках из вертолета и вынесли…»

Обследование показало, что космонавты находились в тяжелейшем состоянии: сердце по площади уменьшилось на 12 %, а по объему — на 20 %, периметр бедра уменьшился на 7,5 сантиметра, периметр голени — на 3,5 сантиметра. Космонавты испытывали мышечные боли, к вечеру у них поднялась высокая температура и участился пульс.

На следующий день экипаж «Союза-9» самолетом был доставлен из Караганды на аэродром Чкаловский, а оттуда в профилакторий Звездного городка под неусыпное внимание лучших врачей страны. Период острой реадаптации у космонавтов продолжался более двух суток. Более шести суток они не могли встать и самостоятельно ходить, но благодаря усилиям врачей постепенно восстановили свое здоровье.

Дальнейшие исследования влияния невесомости да человеческий организм выявили ее коварство. Длительное нахождение в невесомости приводит к серьезным изменениям в организме, приводящим к появлению тошноты, дезориентации и вызывающим снижение двигательной активности, потерю мускульной массы, вымывание кальция из костей, уменьшение объема крови, снижение работоспособности и иммунитета к инфекционным заболеваниям. Тело человека вытягивается, увеличивается его рост (в среднем на три сантиметра), но при этом становится дряблым и чрезвычайно уязвимым при травмах. Сами травмы заживают медленнее. В невесомости развиваются анемия (малокровие), учащенное сердцебиение, сопровождающееся аритмией; из-за перетока крови от ног к голове ухудшается работа мозга, что может привести к психическим расстройствам.

В ходе многолетних наблюдений и экспериментов был разработан целый комплекс профилактических средств (бегущая дорожка, велоэргометр, эспандеры, нагрузочный костюм «Пингвин», пневмовакуумный костюм «Чибис», минеральные пищевые добавки и другие средства), которыми стали оснащать все орбитальные станции. Предложенные мероприятия оказались эффективными: хотя длительность полетов экипажей впоследствии регулярно увеличивалась, космонавты по возвращении на Землю чувствовали себя вполне нормально. Ярким примером тому служит рекордный полет врача-космонавта Валерия Полякова — без ощутимых последствий для здоровья он прожил в космосе 437 суток, на практике доказав, что полет человека к другим планетам возможен и не причинит ему существенного ущерба.

На основе исследований, проведенных Поляковым в условиях, приближенных к «боевым», определили тренировочный цикл, позволяющий космонавтам оставаться в хорошей физической форме. Цикл состоит из четырех дней: первые три дня космонавты тренируются с возрастающей нагрузкой, на четвертый отдыхают. При этом ежедневно космонавты «пробегают» до пяти километров на дорожке и «проезжают» до десяти километров на велоэргометре. Необходимо также постоянно носить костюмы «Пингвин» (от 8 до 12 часов в сутки), которые за счет натянутых эластичных амортизаторов создают нагрузку на мышцы, достигающую 30 % земного веса космонавта. Вакуумный костюм «Чибис» предполагается применять сразу после старта, перед высадкой на другую планету и перед возвращением на Землю — своим воздействием он перераспределяет движение крови в сосудах, обеспечивая ее приток к ногам.

Казалось бы, проблема невесомости решена, однако она подбросила новые сюрпризы.

Основоположник теоретической космонавтики Константин Циолковский полагал, что межпланетные корабли будущего будут снабжены оранжереями, которые снабдят экипажи всем необходимым. То есть в космосе будет воссоздан «кусочек Земли» — замкнутая биосфера, в миниатюре повторяющая жизненный цикл и подпитываемая энергией Солнца и естественными выделениями человека.

Вот что Циолковский писал по этому поводу в своей научно-фантастической повести «Вне Земли» (1918): «Выделения легких, кожи, почек и т. д. поглощались особыми сосудами и составляли прекрасную пищу для растений. Семена их были посажены в ящики с почвой, удобренной этими выделениями. Когда семена пустили ростки, сосуды с ними были выставлены на свет <…>. Необыкновенная сила солнечного света, не ослабленного толстым слоем земной атмосферы, непрерывное его действие, вертикальные лучи, отсутствие вредителей, наиболее благоприятные условия влажности и атмосферы сделали чудеса: не прошло и месяца, как маленькие растения были сплошь увешаны сочными, питательными и ароматическими плодами. Цветение было роскошно, оплодотворение — искусственно. Тяжести не было, веточки свободно распространялись, и плоды их не отягчали и не гнули. <…> Клубника, земляника, разнообразные овощи и фрукты росли не по дням, а по часам. Множество плодов давало урожай через каждые десять, пятнадцать дней. Сажали карликовые яблони, груши и другие небольшие плодовые кусты и деревья. Эти без перерыва цвели и давали изумительно большие и вкусные плоды. Одни деревья зацветали, другие имели уже спелые ягоды. Особенно удавались арбузы, дыни, ананасы, вишни, сливы. Но приходилось постоянно подрезывать подрастающие кусты и деревца. Плоды всякого сорта собирались непрерывно во всякое время, так как времени года не было: был один непрерывный, неизменный климат. <…> Вот почему можно было разводить растения всех стран…»

Первые исследования, проведенные на «Союзе-9», «Зонде-8», «Союзе-12» со всходами пшеницы, картофеля, гороха, подтверждали предвидения ученого. Освободившись от тяжести, растения и вправду росли подчас быстрее, чем на Земле.

Весьма обнадеживающими выглядели и результаты, полученные на орбитальной станции «Салют-4» в миниатюрной оранжерее «Оазис-1». Горох и лук, посаженные в ней, проросли до нормальных размеров.

Неприятности начались позже. У опытных растений, по сравнению с контрольными, замедлялся рост стеблей и образование первых настоящих листочков, затем многие из них хирели и вяли, так и не дав плодов и семян. Космонавт Валерий Рюмин, который провел 175 дней на орбитальной станции «Салют-6», показывая Земле увядшие ростки огуречной рассады, комментировал: «Второй раз сажаем семена, и опять та же история: как только кончается то, что заложено природой в семени, рост прекращается и растение погибает». Позднее на «Салюте-6» побывала установка «Лютик» с тюльпанами — они были выращены на Земле, и им оставалось только распуститься в космосе, но делать это они категорически не захотели. Тогда ученые предприняли попытку обмануть невесомость, послав на орбиту блок «Малахит-2» с уже распустившимися орхидеями. Цветы опали почти сразу же, но сами растения дали прирост, у них образовались не только новые листья, но и воздушные корни. Что примечательно, вернувшись на Землю, орхидеи обильно зацвели.

Отчаянные попытки добиться цветения в условиях невесомости обернулись курьезом. 30 июля 1980 года Рюмин в телерепортаже сказал: «У нас есть система с растениями «Малахит». Так вот, к прилету нашего друга Фам Туана из Вьетнама в ней даже цветок вырос». И он показал этот цветок. Сообщение вызвало настоящую сенсацию, ученые потребовали немедленно доставить образец на Землю. И получили. В спускаемом аппарате в одном из пеналов среди листьев обнаружился красивый бледно-розовый цветок. Он был… сделан космонавтами из бумаги.

Эксперименты с растениями были продолжены в оранжерее «Фитон-3» на станции «Салют-7». 2 августа 1982 года космонавт Валентин Лебедев сообщил, что невзрачный сорняк арабидопсис (родственник горчицы и капусты) наконец-то зацвел. Прибывшей на станцию Светлане Савицкой экипаж вручил небольшой букетик из цветов арабидопсиса. Она тщательно зарисовала его. На историческом рисунке запечатлены семь цветущих растений высотой до 10 сантиметров, на них 27 стручков. При подсчете на Земле в стручках обнаружили 200 семян.

Этот опыт опроверг крепнущее в научном мире мнение о невозможности прохождения растениями в невесомости всех стадий развития — от семени до семени. Правда, арабидопсис — самоопылитель, оплодотворение у него происходит еще до раскрытия бутона.

Так или иначе, но стало очевидным, что растения нуждаются в особом внимании и уходе — недостаточно их высадить и обеспечить светом, как это делали персонажи фантастической повести Циолковского.

Для орбитальной станции «Мир» была создана оранжерея нового поколения — «Свет». Она проработала в космосе с 1989 по 2001 годы. Эксперименты доказали возможность образования корнеплодов у редиса, а также прохождения полного цикла роста и получения в нормальные сроки жизнеспособных семян у сурепки, арабидопсиса и пшеницы.

К примеру, в ноябре 1998 года на «Мире» проводился эксперимент «Оранжерея-4». Космонавты пытались прорастить пшеницу сорта «Апогей». К 15 января 1999 года началось колошение пшеницы, 27 января — в колосьях появились семена. У всех растений были зерна. 22 февраля за день до спуска на Землю срезали 29 колосьев и уложили их в специальную тару. На орбите оставили 12 зерен, которые были посеяны 9 марта 1999 года и дали всходы. В ходе эксперимента было получено в общей сложности 508 зерен.

Полным успехом завершился и эксперимент «Оранжерея-6», в рамках которого экипаж «Мира» выращивал листовые культуры: мизуну, пекинскую капусту, брокколи рааб и красную гигантскую горчицу. 21 мая 2000 года состоялся посев, уже через неделю все растения взошли, а еще через несколько дней космонавты смогли оценить вкус нежных листочков.

Свои космические огороды были заведены и на Международной космической станции. В период с марта 2003 года по апрель 2005 года в оранжерее «Лада» было проведено пять экспериментов по культивированию генетически маркированных растений карликового гороха. Результаты проведенной работы показали, что космический горох в течение полного цикла выращивания практически не отличается от контрольных образцов на Земле.

Понятно, что эксперименты будут продолжены в дальнейшем. Однако и тех данных, которые удалось накопить ученым, достаточно, чтобы прийти к малоутешительным выводам. Хотя высшие растения могут жить и размножаться в условиях космического полета, они не дают каких-то особенных всходов и урожаев, на которые рассчитывал Циолковский. Исследования также показали, что в третьем поколении снижается продуктивность орбитальных оранжерей — это обусловлено истощением питательных веществ и накоплением продуктов метаболизма растений в корневом модуле оранжереи. Следовательно, модули придется регулярно менять на новые — а как это сделать в условиях продолжительного космического полета? Брать с собой запас? Такой вариант возможен, однако он натыкается на серьезное препятствие: согласно расчетам, космическая оранжерея способна регенерировать до 5 % кислорода, до 3,6 % воды и около 1 % основных элементов питания в общем балансе экспедиции. При этом она очень зависима от условий окружающей среды, нуждается в непрерывном контроле и особом уходе. При любом раскладе получается, что выгоднее захватить провиант с собой в виде консервов, а с оранжереей лучше не связываться. Впрочем, позитивный психологический эффект от присутствия растений на борту межпланетного корабля трудно переоценить — космонавтам очень нравится работать с ними и пользоваться результатами своего труда.

В любом случае необходимы еще многолетние и кропотливые исследования, которые позволят окончательно ответить на вопрос, какие из земных растений имеет смысл брать в длительный космический полет, а какие нет. Пока же ботанические опыты проводят от случая к случаю — нет даже серьезной генетической экспертизы, которая позволила бы выявить изменения, вносимые в генетику тех или иных растений факторами космического полета.

Еще больше проблем выявили первые опыты с птицами, которых предполагалось взять в полет для пополнения рациона космонавтов.

Прежде всего исследователей интересовало, способны ли птенцы к росту в условиях невесомости. Для экспериментов были выбраны японские перепела. Несмотря на то, что они значительно меньше кур по своей массе (взрослая особь весит всего-то около 100 граммов), их масса, приходящаяся на единицу корма, значительно выше куриной. Яйца же перепелиные маленькие, но очень вкусные, по питательной ценности не уступают куриным и содержат лизоцим — вещество, укрепляющее иммунную систему. Кроме того, перепел не болеет (температура тела птицы около 41 °C, а сальмонелла гибнет при температуре 38 °C). Очень важно и то, что японским перепелам не требуется для развития много времени: птенец появляется на свет на 17-21-е сутки после закладки яйца в инкубатор. Перепела начинают нестись гораздо раньше кур, в возрасте 35–40 суток, и некоторые особи выдают по два яйца в день.

Первый опыт с перепелиными яйцами в условиях космического полета был проведен в 1979 году на борту биоспутника «Космос-1129» в установке «Инкубатор-1». Целью его было установить, могут ли в условиях невесомости развиваться эмбрионы птенцов. Исследования показали, что развитие эмбрионов шло вполне успешно, на основании чего был сделан вывод: невесомость не препятствует развитию живых организмов.

Опыт был учтен при создании новой установки «Инкубатор-2» для экспериментов на станции «Мир». Первым живым существом, родившимся в космосе, стал перепеленок, пробивший скорлупу 22 марта 1990 года в специальном космическом инкубаторе. За первым цыпленком появился второй, третий. Однако перепелята не смогли адаптироваться к условиям невесомости. Они хаотически летали внутри каюты, не умея зацепиться за решетку. Из-за отсутствия фиксации тела в пространстве они не смогли самостоятельно кормиться и вскоре погибли.

В 1992 году на орбиту было отправлено 40 яиц и специальные мешки-фиксаторы для имитации гравитационного воздействия. Тогда вывелось шесть птенцов, которые были зафиксированы и доставлены на Землю, став ценным научным материалом для биологов.

В 1999 году на «Мире» продолжили эксперимент, который получил название «Перепел СК-6». На этот раз планировалось изучить поведение птенцов в первые сутки жизни в условиях искусственной гравитации, для чего использовалась специально изготовленная центрифуга, работавшая в диапазоне от 0,3 g до 0,8 g. Однако в ходе эксперимента центрифуга сломалась, проработав всего 15 часов, и его пришлось остановить. По рекомендациям ученых, десять птенцов разместили в спускаемом аппарате и отправили на Землю. Из них выжили только трое.

Как видите, результат этих экспериментов неоднозначен. Зародыши внутри яиц развиваются нормально, однако птенцы не могут приспособиться к условиям невесомости и погибают без специальных фиксаторов — их развитие затруднено. Очевидно, что и здесь требуются продолжительные исследования, которые позволят сделать окончательные выводы о приспособляемости новорожденных организмов к условиям невесомости.

Наверное, многие проблемы можно было бы решить, создав на корабле искусственную силу тяжести. Первый космический корабль, на котором планировалось испытать такого рода систему, мог отправиться на орбиту еще в рамках программы «Восход». Запуск «Восхода-3» с двумя космонавтами на борту (был назначен на ноябрь 1965 года — корабль в космосе должна были сопровождать третья ступень ракеты-носителя (блок И), соединенная с ним 50-метровым тросом. После выхода на орбиту предполагалось развести их и раскрутить вокруг центра масс, получив искусственную силу тяжести за счет центробежной силы. Однако этот очень интересный эксперимент так и не состоялся.

Теоретики космонавтики считают, что никаких противопоказаний для замены силы тяжести центробежной силой нет. Уже подсчитано, что оптимальной скоростью вращения должна быть скорость 10 град/с с оптимальным радиусом вращения 90 метров — в этом случае искусственная сила тяжести приобретет величину, равную 0,25-0,35 g, чего вполне достаточно для того, чтобы снять вредоносное воздействие невесомости на экипаж.

Однако те, кто видит панацею в раскрутке корабля, обычно забывают о силе Кориолиса, которая проявляет себя именно в раскрученных системах. Проявления эти весьма неприятны: брошенный предмет относит вбок, вытянутая рука сама отклоняется в сторону. Что если адаптация к такой среде окажется еще труднее, чем адаптация к невесомости? Может ли система искусственной гравитации гарантировать, что космонавты в этих условиях будут точно и быстро выполнять все необходимые операции?

На эти непростые вопросы попытались ответить ученые американского космического агентства НАСА. В 2004 году они начали серию экспериментов, чтобы понять, как мозг адаптируется к этой странной среде.

Поль Дизио и Джеймс Лакнер из Лаборатории пространственной ориентации Эштона Грейбиля наблюдают за добровольцами, работающими в специальной вращающейся комнате. Практически сразу было отмечено, что когда перед человеком, манипулирующим различными предметами и нажимающим на всевозможные кнопки, поставлена четкая задача, мозг мобилизуется и начинает компенсировать «неправильную» плывущую обстановку. Чем больше упражнений и усилий делает человек, тем быстрее он приспосабливается к новым условиям жизни. Причем после некоторого времени, проведенного во вращающейся комнате, люди вообще переставали чувствовать силу Кориолиса. Мозг автоматически, незаметно для сознания, вводил поправки в движения тела. И наоборот, после возвращения в нормальный мир некоторое время человеку казалось, что кто-то тянет его руки в сторону — он не мог действовать нормально, словно эффект Кориолиса появлялся для испытуемого вновь, хотя тут-то его и не было. Но стоило только совершить десятка два попыток какого-нибудь целенаправленного движения, как мозг приходил в норму, и «фантом Кориолиса» исчезал без всякого следа.

Дизио и Лакнер установили, что человек хорошо приспосабливается к вращению своего жилища со скоростью до 25 оборотов в минуту, чего должно с избытком хватить для создания вращающихся орбитальных станций и кораблей с искусственной гравитацией. То есть результат обнадеживающий, однако опять же никто не может сказать, как всё это будет выглядеть в условиях реального космоса. А следовательно, раньше или позже придется проводить эксперимент.

Следует также отметить, что до сих пор ни одно живое существо (микроорганизмы не в счет) не побывало за орбитой Луны. Это тоже может оказаться принципиально важным, ведь мы, например, совсем ничего не знаем о том, как повлияет на наши организмы длительное нахождение вне геомагнитного поля.

На Земле все организмы подвергаются воздействию постоянного магнитного поля — мы появились и эволюционировали в нем. Наши жизненные ритмы напрямую связаны с его естественными колебаниями и наложенными на них переменными магнитными полями, обусловленными изменениями в ионосфере и магнитосфере. Величина магнитного поля в межпланетном пространстве и на Марсе будет соответственно в 10-4 и 10-3 раз меньше, чем на Земле. Уже имеются данные о неблагоприятном влиянии пониженного магнитного поля на жизнедеятельность человека: в частности, выявлены неблагоприятные функциональные сдвиги в нервной, сердечно-сосудистой и иммунной системах.

Очевидно, придется спроектировать и испытать некую систему, которая создавала бы на межпланетном корабле магнитное поле, близкое по напряженности полю Земли. Такие работы ведутся. К примеру, международная группа ученых во главе с Рут Бамфорд из британской Лаборатории Резерфорда и Эплтона трудится над проектом «Мини-магнитосферы» («Mini Magnetosphere»), которая могла бы не только имитировать земное магнитное поле, но и подобно ему защищать корабль от вредоносных космических лучей.

Таким образом, на сегодня перед практической космонавтикой стоит целый ряд задач, которые далеки от разрешения. Мы пока не знаем, как будет выглядеть биосфера межпланетного корабля. Мы пока не знаем, какое влияние на экипаж окажет искусственная сила тяжести (если она будет применена). Мы пока не знаем, сколь велико будет воздействие межпланетного пространства на живые организмы.

В данной ситуации куда более логичным выглядит не заниматься многомесячными наземными экспериментами, посадив добровольцев в изолированную бочку, а сосредоточиться на получении ответов на вышеперечисленные вопросы. Для начала — отправив в межпланетный полет несколько аппаратов с биологическими образцами.

К сожалению, у России есть только один такой аппарат. Это «Фобос-Грунт», который должен был стартовать к Марсу в октябре 2009 года, но запуск которого уже перенесен на 2011 год. Вроде бы, с конструкторами аппарата достигнута договоренность провести эксперимент «БиоФобос», разместив на нем 60 герметичных пакетов с бактериями, плесневыми грибами, рачками, рыбками и африканскими комарами-хирономидами. Все эти существа показали хорошую выживаемость в открытом космосе на орбите Земли (эксперименты «Биориск» и «Биориск-МСН») — теперь было бы интересно взглянуть на них по пути на Марс.

А почему, кстати, Марс? Что привлекательного в этой планете?

Выше я уже отмечал, что в докосмическую эру там предполагали обнаружить некое подобие Земли и «братьев по разуму». Однако время шло, методы астрономических наблюдений совершенствовались, а разочарование росло. Уже к началу 1960-х годов стало ясно, что, скорее всего, на красной планете нет никакой цивилизации, но еще теплилась надежда найти там достаточно развитую биосферу. Надежду похоронил американский аппарат «Mariner-9» — 2 января 1972 года он начал картографирование красной планеты с близкого расстояния, и перед глазами исследователей предстал вымороженный, искалеченный ударами метеоритов мир со слабенькой атмосферой, давление которой не позволяет марсианской воде долго оставаться в жидкой фазе. Сегодня мы знаем, что если где-то на Марсе имеется жизнь, то она примитивна и прячется глубоко под слоями грунта. Поиск ее оправдан только с позиций расширения научного знания, но расширять это знание способны и дистанционно управляемые роботы.

Существует и еще один важный момент — техническое обеспечение. Лететь сегодня на Марс, не отработав технологию посадки на другую планету, — это самоубийственное безумие. Полигоном в данном случае может служить Луна, однако чтобы добраться до Луны, необходимы соответствующие средства или программа их создания. Например, у США такая программа есть — до конца следующего десятилетия американцы собираются запустить в серийное производство новый корабль «Orion», а к нему две ракеты-носителя: тяжелую «Ares I» и сверхтяжелую «Ares V». С нашей стороны похожие инициативы пока сводятся к разговорам о необходимости поменять корабли «Союз» на нечто более совершенное и построить новый космодром на Дальнем Востоке. Вероятнее всего, руководство отечественной ракетно-космической отрасли рассчитывает на широкую международную кооперацию в проекте марсианской экспедиции: дескать, американцы дадут технику, а мы поделимся итогами многолетних экспериментов. Но в таком случае отечественные руководители, очевидно, не понимают, что между ракетой нового поколения и бочкой на Земле есть существенная разница: американцы вполне могут воспроизвести программу «Марс-500» после того, как решат более важные задачи, а мы сегодня снова ставим телегу впереди лошади и, тратя нищенские подачки из бюджета на заведомо вторичный проект, отнимаем у своей страны и без того весьма призрачный шанс сохранить ракетно-космический потенциал.

О перспективах же полета российского экипажа на Марс лучше всех сказал космонавт Валерий Поляков (тот самый, который установил мировой рекорд по непрерывному пребыванию в космосе). Выступая перед коллегами, собравшимися на международном симпозиуме «Humans in Space» в Москве, он заявил: «Вы знаете, вместе с вами я ощущаю себя в роли "обманутых вкладчиков". Кризис в мозгах руководства наступил раньше, чем мировой экономический. Все мы надеялись при жизни провожать экипаж к Марсу и получить интересные научные результаты. Но я открываю Федеральную космическую программу и вижу, что мы не сможем полететь к Марсу даже в 2030 году».

12 апреля — День космонавтики // Здоровье. — 1985. - № 4.

«Большое космическое путешествие» экипажа «Марс-500» проходит нормально [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.amic.ru/news/103387/

Бугреев Н. Таежный тупик / Н. Бугреев [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://geroy.ntv.ru/subject.jsp7sid=5720

Бушев А. В Москве приземлились марсиане. Участники имитации полета к Красной планете провели в специальном модуле 105 дней / А.Л Бушев [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://svpressa. ru/issue/news.php?id=11331

В Москве стартовал 105-суточный «полет на Марс» [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.rosbalt.ru/prin,t/630185.html

Гапонов В. Станция «Мир»: от триумфа до… / В. ^ Гапонов, А. Железняков. — СПб.: Изд-во «Система», 2006.

Глухих О. «Марс-500» приземлился в Москве / О. Глухих [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://nnm.ru/blogs/a92/ mars-500_prizemlilsya_v_moskve/

Грибы, комары и бактерии первыми приблизятся к Марсу [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.pravda.ru/news/ science/03-02-2009/300808-fobos-0

Давлетшин Г. Законы биологии и межзвездные полеты / Г. Давлетшин // Независимая газета — Наука. — 2007. - 10 янв.

Дегерменджи А. Биосферные модели — путь экспериментов и поисков / А. Дегерменджи // Наука в Сибири. — 1998. - № 22.

Животные штурмуют космос // Советская Сибирь. — 2005. - 9 июня.

Камин А. «Оазис» снова на орбите. — Техника-молодежи. -1977. - № 4.

Колесов Ю. 175 дней на орбите. Что можно сделать в космосе за полгода / Ю. Колесов // Знание — сила. 1980. - № 1.

Карпов М. Когда же к Марсу? / М. Карпов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.computerra.ru/science/453412/

Карпов М. Марс на Земле / М. Карпов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.computerra.ru/seience/415101/

Космонавтика Кориолиса: корабль закручивает мозги экипажа [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.membrana.ru/ articles/global/2004/08/05/225600.html

Магнит на столе доказал реальность лучевого щита для звездолетов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www. membrana.ru/articles/technic/2008/ll/06/171600.html

Машинский А. Рождение космического растениеводства / А. Машинский, Г. Нечитайло // Техника — молодежи. — 1983. - № 4.

Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди. / И. Афанасьев, Ю. Батурин, А. Белозерский, И. Иванов, А. Лазуткин, К. Лантратов, И. Лисов, В. Лукашевич, И. Маринин, А. Марков, Т. Прыгичев, Б. Черток, С. Шамсутдинов. — М.: Изд-во «РТСофт», 2005.

На МКС в рамках проекта «Растение-2» начали засаживать огород [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.daily.com.ua/ news/9/2009-04-86748.html

Научные исследования на российском сегменте МКС. Эксперимент «Растения» [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.energia.ru/rus/iss/researches/medic-80.html

Пилотируемая экспедиция на Марс под ред. А.С. Коротеева. — М.: Российская академия космонавтики им. К.Э. Циолковского, 2006.

Побединская М. На космическом огороде зреет урожай. Эксперимент «Оранжерея-6» / М. Побединская. // Новости космонавтики. — 2000. - № 7.

Побединская М. Хлеб и космос, или На орбите заколосилась пшеница / М. Побединская // Новости космонавтики. — 1999. - № 2.

Поляков Ю. Длительные полеты человека в космос / Ю. Поляков // Земля и Вселенная. — 1998. - № 4.

Проект «Марс-500». Имитация пилотируемого полета на Красную планету [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mars500.imbp.ru/index_r.html

Серова Л. Невесомость и онтогенез млекопитающих / Л. Серова [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.imbp.ru/ WebPages/winl251/Science/UchSov/Docl/2002/Serova_actsp.html Сложности имитации: «Марс-500», этап второй [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.popmech.ru/article/ 5235-slozhnosti-imitatsii/

Сычев Владимир Николаевич [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.imbp.ru/webpages/WIN1251/bio_r/Sychev_r.html

Уманский С. Человек на космической орбите / С. Уманский. — М.: Машиностроение, 1974.

Ученые изобрели «магнитный щит» от Солнца для космических кораблей: можно будет летать хоть на Марс [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.newsru.org/world/05nov2008/schit.html

Запуск станции «Фобос-Грунт» к спутнику Марса отложен на 2011 год [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.gazeta.ru/ news/science/2009/09/21/n_1406018.shtml

Хачатурьянц Л. Побеждая невесомость // Л. Хачатурьянц, Е. Хрунов. — М.: Знание, 1985.

Шаров П. Международный симпозиум «Humans in Space» в Москве / П. Шаров // Новости космонавтики. — 2009. - № 8.

Шаров П. Россия сделала первый шаг к Марсу! В ИМБП стартовал проект «Марс-500» / П. Шаров // Новости космонавтики. — 2008. - № 1.

Шарп М. Человек в космосе / М. Шарп; пер. с англ. М. Рохлина, Л. Сливко. — М.: Мир, 1970.

Шибанов Г. Обитаемость космоса и безопасность пребывания в нем человека / Г. Шибанов. — М.: Машиностроение, 2007.

Циолковский К. Путь к звездам (сборник научно-фантастических произведений) / К. Циолковский. — М.: Изд-во Академии наук СССР, 1960.

Эксперимент «Марс-500» стимулирует развитие российской космонавтики, считают в Роскосмосе [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://mars500.imbp.ru/smi/2009-107.html

Ячменникова Н. Нашествие землян. 6 тысяч добровольцев из 30 стран хотят полететь на Марс / Н. Ячменникова // Российская газета. — 2008. - 9 апр.

КОНСТАНТИН ФРУМКИН Быстрое возвращение из параллельной реальности

Весь XX век русская фантастика (как, впрочем и мировая) летала в Космос. Научная фантастика этого периода — в первую очередь фантастика космическая. В воображении осваивались все более отдаленные уголки вселенной. Космические поселения и колонии на далеких планетах становились привычными до обыденности и литературных штампов. Те, кто желал видеть в фантастике какие-то общественно-полезные функции, говорили, что она подготавливает человеческое сознание к космическому будущему — чтобы, когда придет время межпланетной экспансии, человечество не испытало шока.

Сегодня космическая фантастика никуда не делась, но вряд ли кто-то мог бы назвать ее доминирующим направлением. Одна из причин этой метаморфозы — разочарование человечества в темпах реальной, не выдуманной космической экспансии, которая, в сущности, охватывает только надземные орбиты, а до других планет дотянулась исключительно исследовательскими зондами.

Вторая и еще более важная причина заключается в том, что писателями было совершено важное открытие: для того, чтобы создавать для действия романа обстановку, совершенно не похожую на земную, совсем не обязательно отправлять героев на другую планету. Есть и другие «фантастические» обоснования иномирности. Например — не совсем ясная, но от этого не менее действенная концепция «параллельных миров». Или — некое мифологическое прошлое. Выяснилось, что можно вообще ничего не объяснять читателю — где происходит дело, и почему этот мир совсем не похож на Землю. Просто дело происходит «в некотором царстве, некотором государстве». Большая часть авторов фэнтези без всяких проблем пользуется этой «литературной технологией».

Когда стороннему критику приходится задумываться, где же именно происходит действие фэнтезийного романа — ну хотя бы того же «мира диска» Терри Пратчет, — он очень часто вынужден говорить о «параллельном» мире. Сами авторы фэнтези таких слов не произносят, и никакой псевданаучной риторикой о физике параллельных измерений себя не обременяют. Но как иначе назвать мир, похожий на наш, иногда очень похожий, но все же совершенно другой и никаких контактов с нашим миром не поддерживающий? Разумеется, это реальность, «параллельная» нашей. Параллельная — то есть не пересекающаяся, но похожая и находящаяся рядом.

Над фантастикой последних десятилетий «нависает» идея параллельных миров. Идея это не настолько ясная, как более старая идея других планет, но не менее эффектная и столь же сюжетно продуктивная.

Не менее важно, что современные писатели очень часто стараются изобразить в своих произведениях сразу множество параллельных миров, путешествия между которыми легко двигают действие романа.

Быть может, самым ранним из написанных на русском языке произведений, живописующих изумительное разнообразие параллельных реальностей и прелести захватывающих путешествий между ними, был роман Владимира Савченко «Пятое измерение». В нем группе советских физиков удалось открыть способ путешествия по «параллельным мирам», каждый из которых представлял собою легкую вариацию на тему нашего мира: в нем все было похожее, но были какие-то отличия, объясняющиеся тем, что в истории обладающие свободой воли люди в разных мирах принимали разные решения — а эти решения, по принципу «бабочки Бредбери» порождали разное течение событий. В итоге путешествие по параллельным мирам часто внешне напоминает путешествия во времени — просто потому, что разные решения, принимаемые разными людьми, порождают в разных мирах ускорения или замедления общественного развития. Наблюдение над этим заставляют автора — дитя эпохи исторического материализма — в общем тяготеть к тому, чтобы разделять все параллельные миры на те, что лучше или хуже «исходного».

К этому же приему уже в XXI веке прибегнул Андрей Валентинов в романе «Омега», действие в котором осуществляется в трех мирах, условно называемых автором «Ад», «Рай» и «Чистилище»: в «Аду» главный герой ведет партизанскую войну против натовских оккупантов, в «Раю» — занимается своими любимыми археологическими раскопками, в «Чистилище» — тихо спивается в качестве провинциального доцента. Статус мира как «лучшего» или «худшего» обосновывается теологически — качество параллельной реальности зависит от его близости к теярдешарденовской «точке Омега», являющейся конечной целью мировой, истории. Впрочем, как и у Савченко, у Валентинова новые миры образуются оттого, что в некой «точке развилки» один из людей принимает альтернативное решение, что и создает альтернативную реальность.

Миры, созданные в «Омеге» и «Пятом измерении», можно назвать упорядоченными — поскольку их спектр четко укладывается в некую моральную иерархию и поскольку само их отличие от нашего мира порождается человеческими поступками.

«Упорядоченным мирам» можно противопоставить «свободные миры» — те, что несравнимы друг с другом и чьи свойства совершенно не зависят от человеческой воли. «Свободные миры» возникают в случае, если фантасту не приходит в голову рассуждать ни о том, какие из миров лучше других, ни о том, почему именно вселенные параллельных измерений стали отличаться от нашей. В этом случае «параллельные реальности» становятся «игрой природы», превращаются в пестрый и беспорядочный конгломерат экзотических стран, отдаленно напоминающих нашу исходную реальность, однако образующих из элементов нашего мира самые прихотливые вариации.

Именно так устроено бытие в «Солдатах Вавилона» Андрея Лазарчука и в дилогии Сергея Лукьяненко «Черновик» — «Чистовик». В принципе, примерно такая же картина «раблезианского» разнообразия миров наблюдается и в романе Луьяненко «Спектр» — хотя, формально говоря, там речь идет не о параллельных реальностях, а о других планетах. Но путешествие по мирам Спектра происходит не на космических кораблях, а, как и в «Чистовике», через двери таинственных «таможен». Свободное миротворчество позволяет писателю целиком продемонстрировать возможности своей фантазии: у Лукьяненко мы видим и исламскую Россию, в которой христиане играют роль агрессивной экстремистской секты, и паровые полицейские машины атакующие выброшенного на берег спрута, и разумных кенгуру, и даже «мир Полдня», сошедший со страниц произведений Стругацких.

У Лукьяненко мы видим свободную «игру миров», в которой читатель не успевает привыкнуть к одной непривычной обстановке одной «страны чудес», как ему уже предлагают другую. Этому «буйству красок» противостоит более строгая проза, в которой писатель ограничивается созданием одного параллельного мира и именно на нем концентрирует внимание читателя. Таков роман Андрея Лазарчука «Транквилиум», где изображена одна «параллельная планета», доступ на которую обеспечивают «лазы», имеющиеся на территории России и США, и в силу этого населенная исключительно выходцами из России и англоязычных стран. Таков же роман Лазарчука «Штурмфогель», где над нашей обычной реальностью пролагается еще и магический «верхний мир», и если «внизу» идет Вторая мировая война, то «вверху» державы пока стараются соблюдать мир.

Другой пример — роман Вячеслава Рыбакова «Гравилет "Цесаревич"», в котором уменьшенная копия планеты Земля выращена в «реторте» некими злобными алхимиками для того, чтобы сделать ее полигоном для мировой революции.

У Рыбакова параллельный мир рукотворен — и это чрезвычайно характерно для российской фантастики. Действительно свободные, независимые от нашего, равноправные с нашим миром параллельные миры могут себе позволить создавать лишь немногие писатели. В большинстве случаев «иная реальность» оказывается не совсем иной — она производна от нашей, и не просто от нашего космоса, а от человеческой воли и человеческого сознания, иногда параллельные вселенные попросту рукотворны. У Вячеслава Рыбакова «иномир» выращивают в ретортах. Часто он является попросту виртуальной реальностью внутри компьютерных сетей — как в трилогии Сергея Лукьянеко «Лабиринт отражений» или в «Цифровом» Марины и Сергея Дяченко. В «Лабиринте отражений» идет речь о сочетании возможностей интернета, компьютерных игр и системы особых гипнотических воздействий на сознание — «Дип-технологии», позволяющей человеку почувствовать себя находящимся внутри виртуального мира. Эти лукьяненковские «Дип-технологии» упоминаются в романе Дяченко «Цифровой», также посвященном проблеме виртуальности компьютерных игр и постепенному вытеснению реальности виртуальностью из человеческого кругозора.

В свое время большое впечатление на меня произвел роман Святослава Логинова «Свет в окошке», в нем изображается загробное царство, порожденное желаниями усопших душ и воспоминаниями живых. Впрочем, хотя мир мертвых и порожден фантазией, в нем есть компьютеры, есть компьютерные игры и даже изображена ситуация, когда спящий человек смотрит на экран компьютера, благодаря чему ему снится мир компьютерной игры — с рыцарями, драконами и красавицами. Эта сложная, комбинированная виртуальность — сны, модерируемые компьютером, — легла в основу романа Андрея Валентинова «Сфера». Каждый человек способен создавать во сне свой собственный мир, а если подключить мир снов к компьютерам, то возможны и вовсе чудеса — встреча разных людей в одном сне, создание «сонных миров» по заказу, сонная виртуальность может даже стать приютом для души умершего человека. Наконец, в романе Дяченко «Казнь» изображается «спектр» параллельных миров, созданных неким гением, любителем моделей и моделирования. Технические принципы, с помощью которых эти миры стали реальностью, в романе не проговариваются, да и вправду незачем делать вид, что техника тут имеет значение.

Космическую фантастику породили те надежды, которые внушали нарождавшиеся космические технологии. Технологический контекст литературы о параллельных мирах более сложен. Из технических новинок последних десятилетий наибольшее впечатление на писателей произвело бурное развитие интернета и компьютерной виртуальности. Одновременно мощный импульс писательской фантазии придал поток данных о чудесах, связанных с человеческим сознанием, гипнозом, управляемыми сновидениями и внетелесными путешествиями, — короче, все то, что относится к сфере так называемой трансперсональной психологии. На Западе интерес к этой стороне реальности вспыхнул еще в 1960-е годы, а в России люди смогли познакомиться с окружающей трансперсональную психологию субкультурой только в «лихие 90-е». Одновременный интерес к изнанке сознания и миру компьютеров породил странные гибриды — вроде управляемых компьютерными программами сновидений.

Над всем этим высится главная литературная сенсация середины 90-х — «Чапаев и Пустота» Виктора Пелевина, в котором обитателю психбольницы снится, что он соратник Чапаева, а соратнику Чапаева — что он обитатель психбольницы.

Романы о параллельных мирах несомненно порождены важнейшей человеческой потребностью — потребностью выйти за горизонт, покинуть надоевшую повседневность и увидеть иные, не предоставляемые нашей реальностью возможности.

Что в человеке есть потребность в смене обстановки, что почти в каждом живет желание увидеть разнообразные чудеса окружающего мира, — не подлежит никакому сомнению. На эксплуатации этой потребности держится индустрия путешествий. Туристы тратят много времени, денег и сил, чтобы с помощью самолета или корабля добраться до какого-нибудь далекого тихоокеанского острова. Но туристическая поездка, как правило, дает возможность посмотреть лишь на одну чужую страну, а «лазы» и «таможни» в романах о пятом измерении позволяют легко заглянуть сразу в десяток краев «прекрасного далека».

Если верно, что фантастика пытается подготовить человеческое сознание к чудесам будущего, то страшно представить, к какому именно грядущему готовят нас эта фантастика, фантастика «Мультиверсума» — так философ Михаил Эпштейн вслед за эзотериком А. Р. Гонсалесом называл систему параллельных вселенных. В свое время литература о межпланетных путешествиях казалась преддверием космической экспансии человечества. Впрочем, на бумаге эту экспансию оказалось проводить намного проще, чем в жизни, реальное освоение космоса еще и на сотую долю не приобрело обещанные литературой масштабы, а сама космическая фантастика уже многим надоела. Поборники фантастического ищут новых идей — в том числе и экспансии в другие миры, вплоть до колонизации загробного царства (как в «Танатонавтах» Бернарда Вербера). Какую же экспансию обещает такая фантастика, каких прорывов она ожидает? Очевидно, что наша реальность представляется нам тесной и недостаточной, она слишком однообразна — мы хотим еще чего-нибудь другого. В этой комнате тесно, дайте заглянуть в другие комнаты. И в городе тоже тесно, в стране тоже скучно, и планета наша довольно маленькая — да и Вселенная, если говорить откровенно… Впечатление тесноты нашего мира как раз и усиливается из-за того, что с комическими полетами пока что дело не клеится. Если с нашей изъезженной вдоль и поперек и давно надоевшей Земли нельзя улететь к туманности Андромеда — давайте попробуем с нее улизнуть в пятое измерение.

Проблема, однако, в том, что эскапистскую функцию заглядывания за горизонт литература о параллельных мирах выполняет не очень качественно.

Для того, чтобы расширить нашу повседневную реальность, надо к ней прибавить как минимум еще одну — другую, новую, чужую. Между тем, уходя в другие миры, мы не ищем там ничего, кроме новых аргументов в наших домашних политических и моральных диспутах. Поэтому, действительно чужие миры, которым нет дела до нашего, нам не нужны. Нам нужны альтернативные реальности, представляющие собой тщательно выверенные вариации нашего мира, служащие для него моделью и кривым зеркалом. Это наше желание столь сильно, что мы даже не стремимся его скрывать, — поэтому в литературе о параллельных мирах мало «настоящих», «свободных» миров, зато много миров иллюзорных, виртуальных и рукотворных моделей. Чужие планеты должны иллюстрировать наши же культурные схемы — поэтому в «Спектре» Лукьяненко имеется планета, «случайно» воплощающая реальность «мира Полдня» братьев Стругацких.

На подавляющем большинстве миров, создаваемом российскими фантастами, лежит печать искусственности, ненастоящности, рукотворности. Именно в «фантастике параллельных миров» с особой рельефностью проявляются характерные свойства «наивного фантастического», которое прекрасно описано в книге психолога, профессора Ланкастерского университета Е. В. Субботского «Строящееся сознание». Его теория строится на разделении «обыденной реальности» и «необыденной реальности». «Обыденная реальность» — это отношение к миру, характерное для повседневной жизни в состоянии бодрствования. К «необыденной реальности» относятся пространства сновидений, психоделических состояний, игры, фантазии и т. п. — сферы, где мы позволяем предметам приобретать необычные свойства, превращаться друг в друга. Для того, чтобы понять, чем «необыденная реальность» отличается от обыденной автор вводит еще одно разделение — между «зависимой» и «независимой» реальностью. «Независимой реальностью» называется такая, чье существование и изменения не зависят, по мнению человека, от его воли. Соответственно, «зависимая реальность» является в наших глазах проявлением нашей собственной психики.

Именно способность точно провести границу между «зависимыми» и «независимыми» реальностями создает важнейшее отличие между «обыденными» и «необыденными» мирами. Как пишет Субботский, в основе всех странных и многоликих чудес, которые мы допускаем в «необыденной реальности» — во сне, в воображении, в галлюцинации, — лежит одна и та же причина: «ослабление грани между зависимой и независимой реальностью». Иными словами, мы «представляем», что предметы, которые в обычной жизни неподвластны нашей воле, оказываются ею все-таки как-то преобразованы. В литературе о параллельных измерениях такому преобразованию подвергаются целые Вселенные. Новые миры, создаваемые фантастами, в большинстве случаев оказываются «зависимыми реальностями».

Чужие планеты в космической фантастике хотя бы иногда действительно были «чужими» мирами. Современные российские фантасты предпочитают миры, порожденные или хотя бы преобразованные человеческими желаниями и потому легко сопоставимые с культурным контекстом писателя и читателя.

Все, что есть в загробном царстве в «Свете в окошке» Логинова, порождено желаниями его обитателей-усопших, а сами желания исполняются потому, что мертвых помнят живые.

«Мир в реторте» в «Гравилете "Цесеревиче"» Рыбакова выращен людьми специально для того, чтобы отрабатывать на нем революционные идеи.

Миры «Сферы» Валентинова, как и положено снам, порождены человеческим подсознанием и несут на себе все черты спящих, даже люди, появляющиеся в этих мирах, — лишь проекции личности спящего.

Миры, созданные гениальным моделистом в «Казни» Дяченко, спроектированы им сознательно в рамках исследований по «экспериментальной социологии»: в этих мирах проверяются некоторые идеи о преступлении и наказании.

Романы Лукьяненко о «мире глубины», равно как и «Цифровой» Дяченко, написаны под влиянием восхищения активно развивающимися компьютерными играми и интернетом, но всякую игру кто-то придумал, а в «Цифровом» человек может сам превратиться в компьютерную игру.

Параллельные миры в «Чапаеве и Пустоте» Виктора Пелевина отчасти представляют собой видения галлюцинирующего сознания, а отчасти собраны из ошметков советской культуры — таких, как анекдоты и кинофильмы.

Параллельные миры в «Транквилиуме» и «Штурмфогеле» Андрея Лазарчука неотделимы от практикуемой людьми магии и ведущихся людьми войн.

Миры «Омеги» Андрея Валентинова, равно как и «Пятого измерения» Владимира Савченко, хотя формально существуют и независимо от человеческой воли, фактически являются результатом морального проектирования — это этически положительные или отрицательные миры, и герои именно так к ним и относятся. Кроме того, параллельные реальности в «Сфере» и «Пятом измерении» отличаются от нашей не потому, что они онтологически другие, а потому, что другими их сделал свободный выбор людей — можно сказать, инаковость этих миров носит антропогенный характер.

Все это свидетельствует об одном: параллельные миры во многих смыслах являются частью нашего мира.

Фактически фантастика стоит перед важной дилеммой. Неудовлетворенность повседневностью, тяга к разнообразию, к иному, к пространству за горизонтом заставляет ее создавать в воображении чужие миры — но озабоченность делами человеческими тут же заставляет в этих мирах видеть лишь «духовную инфраструктуру» своего собственного, столь надоевшего уже родного дома. Убегая в параллельное измерение, герой застает там лишь гигантское кривое зеркало, отражающее оставленную за спиной родину.

Фантастика еще не решила — служит ли она эскапизму или социальному активизму, стремлению уйти или стремлению остаться и разобраться.

Как говорит Пелевин в романе «Ампир V», ваша тюремная камера не станет больше, если вы будете рассматривать каждую пылинку на ее стенах в микроскоп и обнаружите, что эти пылинки — отдельные планеты. Фантасты не столько увеличивают разнообразие и обширность реальности, в которой мы живем, сколько создают иллюзию такого увеличения за счет зеркал, окружающих нашу повседневность и возвращающих ей ее же искаженные образы.

В общем, ничего нового: повторяются те же самые коллизии, которые в XX веке отыграла космическая фантастика. И раньше инопланетные цивилизации создавались писателями, чтобы бороться в далеких галактиках с земными проблемами — скажем, фашизмом или расизмом.

Новаторство современных российских фантастов, повторимся, заключается не в самом литературном приеме — «маскировке» своего под чужое — приеме, сочетающем в себе «одомашнивание» экзотики и «остранение» привычной рутины. Новшество в предельной откровенности применения этого приема. Новые миры оказываются производными не просто от личности автора, не просто от культурного и социального контекста, в котором писался роман, но даже от сознания и личности персонажей романа. Зачастую не только читатели, но и герои не питают иллюзии, что параллельный мир является независимой, объективной реальностью.