ГЛАВА 7

К тому времени как начался учебный год, Лаура получила разрешение на обучение Криса дома с репетитором. Ее звали Ида Паломар, и она напоминала Лауре Маджори Майн – старую актрису из фильмов Киттла. Ида была крупной женщиной, немного грубоватой, но очень доброй. Она была хорошей учительницей.

К началу осенних каникул Лаура и Крис не только не чувствовали себя заключенными, но они уже привыкли к изоляции, в которой жили. В действительности, они наслаждались той необыкновенной близостью, которая существовала между ними как результат того, что в их жизни было так мало других людей.

В день Благодарственного Молебна Тельма позвонила из Беверли Хиллс, чтобы пожелать им счастья. Лаура взяла трубку на кухне, в которой витал аромат жареной индейки. Крис сидел в гостиной и читал Шела Силверстейна.

– Кроме пожелания вам счастья, – сказала Тельма, – я позвонила, чтобы пригласить вас провести Рождество со мной и Джесоном.

– Джесоном? – спросила Лаура.

– Джесон Гэйнс, режиссер, – сказала Тельма. – Он режиссер фильма, в котором я снимаюсь. Я проведу Рождество с ним.

– А он уже знает об этом?

– Послушай, Шан, здесь я шучу.

– Прости.

– Он говорит, что любит меня. Может, он ненормальный? Такой приличный парень, всего на пять лет старше меня, вроде не мутант, известный кинорежиссер, который зарабатывает миллионы и который мог бы окрутить любую красотку, и вдруг хочет меня. Очевидно, он тронутый, хотя вроде не заметно. Он говорит, ему нравится, что у меня есть мозги…

– А он знает о том, что их не так уж много?

– Ты опять за свое, Шан. Он говорит, что любит мои мозги и мое чувство юмора, а мое тело вызывает у него постоянную эрекцию.

– У тебя прекрасное тело.

– Да, я тоже начинаю считать его не таким уж плохим, как я думала раньше. Оно ничего, если считать костлявость признаком красоты женщины. Но когда я смотрю на свое тело в зеркало, меня начинает смущать эта физиономия, которая венчает его.

– У тебя красивое лицо. Особенно сейчас, без обрамления из зеленых и пурпурных волос.

– Но это не твое лицо, Шан. Наверное, я сумасшедшая, что пригласила вас на Рождество. Когда Джесон увидит тебя, я отойду на задний план. Ну, так что? Вы приедете? Мы снимаем фильм в окрестностях Лос-Анджелеса и к 10 декабря должны закончить начальную стадию. Потом у Джесона будет масса работы с отснятым материалом, но к Рождеству мы все бросим. Мы бы очень хотели, чтобы вы приехали. Скажи, что приедешь.

– Я бы, конечно, хотела познакомиться с этим чудаком, который полюбил тебя, но я не знаю. Я чувствую… себя в безопасности здесь.

– Ты думаешь, что мы опасны?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Ты можешь взять с собой «узи».

– А что подумает Джесон?

– Я скажу ему, что ты член левой партии и закоренелый радикал, который повсюду таскает с собой «узи», боясь, что революция грянет без предупреждения. Он купится на это. Это же Голливуд, детка. Многие актеры, с которыми он работает, помешаны на политике.

Через открытые двери Лаура видела Криса, свернувшегося в кресле с книжкой в руках.

Она вздохнула.

– Может быть, настало время, когда нам нужно ненадолго выйти в мир. Это будет тяжелое Рождество, первое для нас с Крисом без Данни. Но я чувствую себя неспокойно…

– Прошло уже десять месяцев, Лаура, – мягко сказала Тельма.

– Но я не собираюсь расслабляться.

– А тебе и не нужно этого делать. Я ведь серьезно насчет «узи». Можешь захватить весь свой арсенал, если так ты будешь чувствовать себя спокойнее. Только приезжайте.

– Хорошо… приедем.

– Фантастика! С нетерпением буду ждать, когда ты познакомишься с Джесоном.

– Кажется, этот чокнутый голливудский пожиратель женских сердец не остается без твоего внимания или я ошибаюсь?

– Я без ума от него, – призналась Тельма.

– Я рада за тебя. Тельма. Ничто не доставляло мне такого удовольствия за последние месяцы.

Все, что она сказала, было правдой. Но когда она повесила трубку, то заскучала о Данни больше, чем когда-нибудь.

Загрузка...