Покидая Тьму

Глава

II

Я здесь

– Эй! – помахав рукой, неизвестный сделал несколько маленьких шагов вперёд, дав о себе знать.

Перед Лизой стоял такой же подросток, как и она, скорее всего, ровесник. Одет он был… В одни лишь брюки, что очень обескуражило, при такой-то погоде. Он сплёвывал воду, стекающую с его волос на губы, и также молча рассматривал девушку, подмечая детали. Оружия он при себе не имел, по крайней мере, его видно не было.

После нескольких минут безмолвной оценки, молчание нарушила девушка, собираясь медленно направляться в сторону парня.

– Привет… – в туже секунду Лиза почувствовала подступающий жар, охвативший вскоре всё тело.

– Выжившая, по всей видимости. – в его голосе был оттенок едва скрываемого нетерпения.

– Ну, и ты, похоже, тоже не плод моего воображения, как могло показаться. – улыбнулась она.

– Рад познакомиться, – он улыбнулся в ответ, – дрожишь. Напугана. Совершенно не понимаешь в чём тут дело.

– Почти также напугана, как и ты. Встретил беззащитную девушку. Одну. Надо же, как повезло, да?

– Я предпочитаю одиночество.

– Сейчас это проще некуда, – с улыбкой ответила Лиза, – а я ещё переживала, что первый выживший человек, которого я встречу, окажется трусом.

– Что? – протянул он руку, – ну же!

– Нелегко довериться случайно встретившемуся парню, который, к тому же, гуляет по пустому городу в дождь в одних брюках.

– Если ты готова отказаться от своей лести хоть на секунду, то я бы хотел предложить свою помощь.

– Хорошо, продолжай. – девушка продолжала злорадно ухмыляться глядя ему в глаза.

– Если честно, то и мне бы не помешал помощник… – запинаясь, произнёс он.

– Ты обо мне, если я не ошибаюсь?

– Что скажешь? Вдвоём куда проще выжить в этом кошмаре, – вполголоса пробормотал он, продолжая тянуть руку.

– Как мило. Но, боюсь, будет трудновато.

– Если не хочешь, то скажи, какая у тебя цель? Судя по всему, школы твоей больше нет, как и всего остального. Ты же не в свою уютную и тёплую квартирку хочешь вернуться? Спешу огорчить…

– Для тебя это неважно! Не думаю, что я нуждаюсь в помощи полуголого парня!

– А в помощи друга? Ещё увидишь, я в силах постоять за себя. Думаю, это делает меня ценным, в такое-то время… – но не успел он договорить последнее слово, как моментально почувствовал всем своим оголённым торсом стонущий холод асфальта.

– Продолжишь преследовать? – девушка схватила парня за руку и уронила на землю, пытаясь образумить.

– Мне нравилась та беззащитная девочка… – всхлипывая, ответил он с пола.

– Продолжить?

– Если честно, ты первая, кто мне это говорит. Я к тебе со всем уважением, а ты…

Довольно. Лиза поднялась на ноги, отряхнулась, и протянула запачканную грязью руку парню:

– В силах постоять за себя?

Оказавшись лицом к лицу, оба предпочли ещё некоторое время молча смотреть друг на друга.

– Вот, накинь её на себя. – Лиза дрожащими руками протянула парню свою мокрую куртку, и мило хлопая глазами, медленно протёрла стекло его противогаза.

– Спасибо.

После встречи, неведомая сила клонила обоих в сон, желая поместить хрупкое сознание подростков в иллюзию прежнего мира, на мгновение отделить их от высасывающего человечность тумана и зарядить тело энергией для будущих походов. Остановились они на ночлег в большом белом джипе, оставленный неподалёку от них посреди проезжей части.

Дым, мертвецы, новый друг… День был перенасыщен событиями сильно утомившие бедную Лизу, позволив ей вздремнуть как прежде – совершенно спокойно. Парень сидел на переднем сидении, и, наматывая на руку, найденную на озере белую ленточку, часто поглядывал на лежащую сзади девушку, захватившую всё его внимание. Он просто смотрел на неё, наслаждаясь моментом где, наконец-то, находится не в полном одиночестве. Этого было вполне достаточно.

– Я ведь даже не спросила твоего имени. – пробурчала девушка, не оборачиваясь и не открывая глаз, – как тебя зовут?

– Филипп.

– Лиза. – Ответила она.

– Лиза?

– Да?

– Возьми! – парень снял со своего тела куртку и протянул назад, – ты дрожишь, а я уже согрелся. – казалось, что между такими простыми словами и движениями проходили часы, где каждый чувствовал себя немного неловко, не представляя как вести диалог, будучи окружённым кошмарной чёрной мглой, отголоски которой находились в самих людях.

Тьма поглощала всё находившееся на открытом воздухе, каждый угол дома, даже разум людей, но только не закрытые пространства вроде машин и помещений.

Как стекающие капли воды по запотевшему стеклу также беззвучно в автомобиле сидели подростки, боясь случайно сказать какую-нибудь глупость, за которую будет стыдно всё то время, сколько они будут сидеть внутри.

– А что за ленточка у тебя в руках? – Лиза высунулась вперёд и, указав пальцем на выглядывающую из кармана брюк парня белую ленту, подняла голову на него.

Слова девушки лишь эхом доносились до Филиппа, не замечающего своего медленного и мучительного исчезновения. Его будто стирали из реальности, как ошибку, где он видел и помнил голубые, словно хрустальные, глаза своей необычной подруги.

Перед собой он видел лишь буксировочный трос, уходящий куда-то вглубь непроглядного тумана, и стоящую на ногах, будто живую, молодую девочку в белом платье, но без лица, которого он не видел, и представить не мог. Она взывала к себе, махая блендой рукой со свисающими с неё водорослями.

Стоило Филиппу закрыть глаза, как тут же все образы перед ним исчезли, оставив его наедине с таким же одиноким и потерянным перекрёстком. Это были, воспоминая о пути к той точке в пространстве и времени, где он находился в данный момент.

Филипп добрался до города, растеряв по пути всякую надежду на сохранение рассудка, представ перед уходящими вверх зданиями-гигантами, представляя, как их крыши бесконечно вытягиваются к небу, которое он уже успел забыть. Они полностью окружили маленького мальчика, проложив ему единственную правильную, по их мнению, дорогу вперёд. Наверняка таившая в себе немало опасностей, специально уготованные для таких наивных людей как он, обрекая на самую мучительную смерть.

Терять было уже нечего, а поэтому Филипп доверился вечно молчащим, но скрывающим в себе сотни историй разных людей великанам и под их взором направился вглубь тёмной бездны, моля о милосердии с их стороны.

Смотря по сторонам, парень обратил внимание на обращающуюся к нему дорогу, внезапно заговорившая с ним. Под ногами белой краской было написано слово "конец".

Только-только успев прочитать послание, оставленное здесь кем-то не так давно, упавшая с неба капля перенесла тело и сознание молодого человека внутрь одного из домов, перекрыв дорогу назад.

Блестящие белые блики переполненной пепельницы на подоконнике чуть ли не хватали за руки, приманивая к себе табачным запахом. Находилось это сохранившееся в целости хрустальное сокровище в обшарпанном храме с сотнями дверей, ведущие в навсегда захороненные осколки прошлого. Железные перила, осыпающаяся от малейшего прикосновения краска со стен и потолков, прожжённое пыльное кресло у окна, всё было знакомым, но достаточно далёким, чтобы усомниться в их существовании ранее.

Позже Филипп сбежал оттуда на не закрытый чердак, прикасаясь к каждой деревянной опоре, чтобы прочувствовать в ней невероятную силу, которой они обладают для поддержания крыши. Уже тогда он начал подмечать проносящийся позади него женский шёпот, скрывающийся за влажными деревянными столбами. Приятный, но сводящий с ума шум усиливался по мере приближения к выходу на крышу, будто предостерегая от опасности. Если внутренний голос приказывал закончить эти страдания, то галлюцинация пыталась отговорить растерянного и отчаявшегося парня от прыжка, держа его за руку белой ленточкой.

– Филипп! – крики Лизы смогли выдернуть молодого человека из воспоминаний, вернув в настоящее. – что-то случилось?

– Нет, нет, всё в порядке. Извини, задумался…

– Ты не знаешь, что случилось на станции? – заметив бегущие глаза парня и отдышку, Лиза решила забыть о ленточке и спросить, о чём-то другом.

– Не понимаю, ты о чём?

– Ну, мне сказали, что дым появился из-за аварии за городом.

– Не знаю, маловероятно. Не представляю, что такого можно было натворить, чтобы накрыть наш город тёмным куполом. Я скорее думаю, что это провалившееся испытание химического оружия. Или, может быть, вовсе и не провалившееся.

Перед глазами всплывали лесные пейзажи, хвойные деревья, сырость. Подростки, разрушая невидимый барьер неловкости, продолжали смотреть друг на друга, не представляя, что затерявшись в этом тёмном лабиринте, они смогли найти друг друга, несмотря на давление ужасной катастрофы и страхи, с которыми пришлось столкнуться ранее, понимая, что они не одни в темноте.

Всему своё время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать; время войне, и время миру.

Звук трескающихся досок доносился отовсюду, а бетонные стены с грохотом обваливались друг на друга, словно случайно задетый кем-то карточный домик. Огромные и яркие языки пламени, хватаясь за обгоревшие окна, выходили наружу, пожирая последние нетронутые углы умирающего здания. Также ярко огонь горел и в глазах наблюдавшего за этим зверским убийством Кирилла, пытавшийся убрать дрожащие руки со своей головы, схватившись за неё от страха.

Слёзы его рождались в оранжево-жёлтых бликах теряющего свою силу огня и скатываясь по горячим щёкам падали на зелёную траву, напоминая холодную и блестящую утреннюю росу.

– Просьба выжившим откликнуться! – из рации донёсся мужской голос. – кто-нибудь, ответьте. – а потом и ещё несколько слов, окончательно выдернувшие Кирилла из сновидений.

Открыв глаза, перед парнем предстала развевающаяся и порванная в некоторых местах белая простыня, закрывающая собой импровизированное спальное место.

Оторвав свою голову от грязной и твёрдой подушки, улетучились последние воспоминания о кошмарном сне с пожаром, навсегда затерявшиеся среди бегающих мыслей. Может это и к лучшему, подумал он.

По ту сторону ночлега горел маленький, еле-еле живой костёр, оставаясь таким только благодаря самодельному навесу, спасающий от льющийся из каждой щели и трещины воды. Спиной к нему стоял капитан. Именно он своими сообщениями к выжившим пробудил Кирилла и, подняв на ноги, вернул в печальную реальность.

Мир этот и земля страдала, но, не показывая агонии, лишь тихо проливала нескончаемые слёзы, испытывая невыносимую боль, которую терпела. Ревнуя ко всему, оплакивая неспособное более вздохнуть голубое небо, окружающее всякую душу кричало, пока голос не стал беззвучным.

– Проснулся? – даже не повернувшись, спросил капитан, – каша на огне, угощайся. – ничего не ответив, Кирилл быстро занял место у костра и жадно поглощая пищу, изредка подглядывал куда-то в сторону.

– Ешь, ешь. Когда ещё удастся так сытно поесть…

– Ой, извините, я что-то даже и не… Ну, угощайтесь! – зачерпнув последнюю ложку каши и положив к себе в рот, рядовой протянул банку с остатками вперёд, – тут ещё осталось, держите.

– Спасибо, Киря, я сыт.

– Эй, приём, меня кто-нибудь слышит? – из рации донёсся хриплый и неспокойный мужской голос, – пожалуйста, помогите!

– Говорит капитан Трофим Андреевич, что случилось?

– Меня завалило бетонными плитами, не могу выбраться, пожалуйста, вытащите меня! – мужчина стучал по расколотой плитке кулаком и чуть ли не рыдая умолял вызволить его из беды, услышав сообщение по рации от военных.

– Сынок, где ты находишься? Что за здание?

– Двадцать восьмое общежитие… – прокашлял пострадавший, – прошу, помогите…

– Скоро будем, не волнуйтесь. – сказав это совершенно наиграно, Трофим Андреевич с улыбкой взглянул на Кирилла, – а вот и ещё один, сам к нам в руки прыгнул, и искать не пришлось. Уберём бедолагу, а потом вернёмся. Собирайся!

Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий…

Военные быстро прибыли к месту происшествия, начиная осматривать видимую часть полуразрушенного общежития. Капитан тяжело вздохнул после примерной оценки серьёзности завала, представляя самые долгие поиски человека, в которых он участвовал. Оставлять выжившего одного и надеяться, что тот умрёт под завалами нельзя, ведь если судьба окажется к нему благосклонна, то даже будучи покалеченным, он по-прежнему будет представлять опасность для всех, разгуливая по городу. Целью было убить его, захоронив под этими же бетонными плитами, предотвращая распространение вируса, скрывающийся в тумане.

– Хорошо, главный вход, вроде, цел, зайдём через него. Смотри по сторонам и не зевай.

– Да, да… – закатив глаза, Кирилл затянул ремни противогаза и последовал за капитаном.

Из-за обвала в воздух поднялась пыль, создавая абсолютно нулевую видимость в узком тёмном коридоре. Выступающие из стен арматуры пыталась ухватиться за рукава военных, чтобы навечно сделать частью этого здания, а подстерегающие дыры в прогнившем деревянном полу уготовили для зевак особые мучения в виде затопленного подвала и торчащих под водой железных прутьев, жаждавшие проткнуть всякого провалившегося вниз.

– Приём, это Трофим Андреевич, мы в здании, но вас не видим. Где вы? – проговорив это несколько раз, ответа не последовало. С той стороны тишина.

Кирилл остановился, чтобы провести рукой по залитой кровью стене, не представляя, сколько людей здесь погибло.

– Повторяю, это капитан Трофим Андреевич, подайте сигнал, и мы вас найдём, – но быстро от рации капитана отвлёк отставший от него рядовой, глупо таращившийся на стену, – твою мать, Кирилл, это тебе не картинная галерея, не отставай!

Куски бетонных плит, арматура, мятые двери, всё вот-вот будет навсегда предано забвению, уйдя под землю. Здесь были собраны все страдания, впитывавшиеся в каждый сантиметр молящего о спасении здания. Среди всего этого хаоса и груды обломков Кириллом было замечено нетронутое, сохранившееся целым окно с выходом на улицу. Оно пережило конец света и, казалось бы, не щадящий обвал, даже не треснув.

– Сволочь! – и если не стекло, то душа парня точно треснула от крика Трофима Андреевича, после которого он исчез. Кто-то утащил его в одну из квартир, закрыв дверь на все обороты.

– Трофим… – вскоре и сам Кирилл смог прочувствовать тугую верёвку на своей шее, которую накинул подкравшийся сзади человек.

Лёгкость и простота дела затуманила разум военных, и ослеплённые своей самоуверенностью посчитали, что им не составит труда добраться до точки и просто застрелить человека, самостоятельно подписавший себе смертный приговор.

Кирилл кряхтел уже нисколько от нехватки кислорода, сколько от перетирающей шею верёвки, откуда понемногу сочилась кровь. Несмотря на все тихие мольбы, которые напуганный рядовой издавал сквозь кашель, неизвестный продолжал рывками тащить свою жертву всё дальше и дальше от входа, куда-то вглубь здания. Даже сквозь запотевшее стекло противогаза, пыль, и медленно слепящую тьму, вертя головой, можно было разглядеть стремительно приближающийся белый, едва различимый луч света, исходящий, будто, откуда-то снизу. Спустя несколько невероятно мучительных метров позади отчётливо виднелась открытая шахта лифта, откуда и пытался выбраться свет.

– Погоди… – неизвестный остановился, и, не выпуская из рук верёвку, несколько раз точно ударил Кирилла по ногам, предотвратив вероятную попытку сбежать, – не надо… – всё, что мог сказать отчаявшийся парень, уже представляя неизбежные несколько секунд свободного падения и последующие за ними страдания.

Несколько оглушающий хлопков пронеслись по коридору и отразившись от стены повторно ударили по ушам, заставив абсолютно всё замереть. Даже освободившись от верёвки, Кирилл был не в силах бежать, молча смотря вглубь бездны.

– Кирилл! – из-за угла, совершенно спокойно, вышел Трофим Андреевич, держа в руках залитый кровью, ещё горячий, автомат. Взлохмаченный мужчина медленно приближался к лифту, а его безумный и животный взгляд можно было разглядеть даже через противогаз.

Испугавшись безбожного гнева капитана, человек оттолкнул от себя приходившего в себя Кирилла, бросил верёвку и моментально растворился с темнотой, скрывшись за углом. Трофим Андреевич оставлять в живых его не желал, а посему закинул автомат на плечо и также не спеша направился вперёд.

– Ты как, сынок? – капитан поднял Кирилла с пола и дружески похлопал по плечу, – ты иди назад, а я вслед за ним. Окружаем его, не дадим этой сволочи уйти!

Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга.

Кашлять приходилось в руку, чтобы не выдать себя, но получалось это с каждым разом всё громче и громче, как бы этого не хотелось.

Из угла медленно высунулся дрожащий и преданный первобытному страху человек, сразу же заметивший стоящего на его пути рядового.

– Беги отсюда! – прошептал Кирилл, указав на выход, – быстрее, я повторять не буду!

– Что?

– Сука, на выход!

Только-только высунув ногу на улицу, покинув дверной проём, её моментально продырявил точным выстрелом капитан, вышедший из-за машины. За криками и льющейся кровью последовали ещё несколько пуль, попавшие точно в грудь и похвалившие человека на плитку, заставляя его хаотично дёргаться и испытывать настоящий ужас.

В здание вновь вошёл Трофим Андреевич. Он не опуская оружия шёл по кровавому следу, наслаждаясь удачной охотой. Вскоре он увидел зажавшегося в углу продырявленного мужчину, выставившего от безысходности руки вперёд, что-то бубнящего себе под нос.

– Давно я так не развлекался. Твой дружок заставил хорошенько меня попотеть… – только-только направив оружие на мужчину, перед ним встал Кирилл, разведя руками в стороны.

– Стой, не надо!

– Нашему миру конец, Кирилл, оглянись вокруг! – закричал капитан, – никакой больше армии и командировок, мы предоставлены отныне сами себе, и защищать себя сами должны. Ни денег, ни правил, ничего нет. Лишь у кого сила, тому и быть законом в новом мире, понимаешь?

– Да пошёл ты к чёрту. Нельзя же расстреливать людей налево и направо, когда захочется. Чем же тогда ты от них отличаешься, а?

– Я солдат и выполняю приказ! – направив автомат на уже успокоившегося истекающего кровью человека, Трофим Андреевич, даже не обернувшись, застрелил его, злобно ухмыльнувшись в глаза разгневанному Кириллу, – позорище…

Но не всегда будет мрак там, где теперь он огустел.

От пустой, потрескавшейся и мокрой дороги приятно пахло свежестью после недавно окончившегося дождя, а белая, никем не тронутая разметка, сияя, игралась с неугомонными бликами ярко синих фонарей, изредка переливаясь оранжево-жёлтым светом, исходящим из кем-то подожжённого белого автомобиля.

Пламя, вырываясь из салона, крепко обхватило машину со всех сторон, пытаясь слиться с небом и стать с ним единым целым. Казалось, что дым от полыхающих покрышек был чернее поглотивший весь мир мглы, отчего становилось немного не по себе.

Крутя в своих руках мокрые волосы, Лиза совершенно без эмоционально наблюдала за постепенно затухающим пламенем и грудой металла, где сгорать больше нечему. Стёкла уже давно полопались и осколками лежали у мокрых кед подростка, отражая своего поджигателя. Девушка недвижимо стояла на проезжей части, пока не почувствовала чьё-то присутствие неподалёку, ощущая, что посторонний также молча смотрел ей в спину, нагоняя ужаса. Поворачиваться было страшно, а поэтому она продолжала смотреть на автомобиль, пока вырвавшийся из головы холод, медленно бегал по её телу, заставляя с каждой мыслью о неизвестном человеке чувствовать себя дискомфортно.

Моргнув насколько раз, Лиза заметила ярко белую фигуру, стоящую так близко, что казалось вот-вот возьмёт за руку. Было не ясно, откуда и кто она, как так незаметно и тихо подобралась к девушке, и не её ли взгляд заставил хорошенько понервничать?

Повернув голову в сторону, перед глазами предстала большая статуя женщины в очень свободной одежде и расправленным крыльями за спиной. При виде неё страх моментально улетучился, и, растворившись где-то наверху, предоставил место абсолютному непониманию. Каменная статуя материализовалась на той же дороге в считанные секунду, будто наблюдая за итогом маленькой шалости Лизы, обдумывая для неё самое жестокое наказание. Но в застывших каменных глазах виднелись все преследующие её страдания и пройденные пытки, обнаружив себя запертой в клетке в бескрайней чёрной бездне. Казалось, что она вот-вот заплачет, присоединившись ко всем одиноким страдальцам в этом новом мире, прочувствовав все их мучения на себе.

Но Лиза покинула так манящий мир сновидений, открыв наполненные слезами глаза на реальность, в которой была. Пробудил её, наверное, шумный включённый телевизор, застывший на белом экране. Маленькая комната была залита мягким, но забравшимся в каждый угол, светом. Окончательно разбудил колючий, но тёплый ковёр на стене, до которого девушка коснулась, поднимаясь с дивана, сбросив с себя одеяло на пол. На всё том же полу уже лежали подушка и плед, что являлось собой спальным местом Филиппа, которое он добровольно организовал сам для себя. Но самого Филиппа рядом не было.

Осмотрев комнату и привыкнув в темноте, уставшая и сонная Лиза обратила внимание на вылезающий из-под закрытой хлипкой двери красный свет, который быстро сменился на зелёный. Заинтересовавшись этой загадкой, девушка не спешила дёргать ручку и открывать дверь, а наоборот, пыталась растянуть момент, насколько это было возможным, представляя, что может скрываться по ту сторону комнаты.

Открыв дверь, она увидела приклеенную к стене рваным скотчем старую новогоднюю гирлянду, излучающую этот разноцветный свет. Выше неё, приклеенный всё на ту же ленту, висел вырванный из школьной тетради листок с хорошо читаемыми словами: "следуй за светом", написанные чёрным фломастером. Лиза решила не останавливаться здесь надолго, и хорошенько запомнив всё то, что видела перед собой, коснулась пальцами гирлянды, следуя за ней вперёд по коридору, создавая этим удерживающую её иллюзию комфорта и спокойствия.

Цветные огни выходили из квартиры, и через приоткрытую входную дверь направляли в подъезд, где мягкое и медленное переливание из красного в зелёный сменилось на быстро моргающие синий и жёлтый, заставив на несколько секунд остановиться и дать времени, чтобы привыкнуть. Только-только выйдя на лестничную площадку, из-за скрипа двери, внизу, несколькими этажами ниже, кто-то забеспокоился, начав метаться из одного угла в другой. Не желая разрушать атмосферу и по-своему прекрасную иллюзию, Лиза продолжила играть роль ничего не понимающей девушки, следуя только за гирляндой.

Гирлянда обрывалась чуть-чуть не дотянув до открытой двери на первом этаже, ведущая в другую квартиру, откуда доносились чьи-то шаги. Скрип старых досок под ногами выдал вошедшую внутрь девушку, после чего внутри кто-то очень заволновался.

– Привет… – прошептав это, Лиза вышла в зал, касаясь руками дверного проёма.

– Ой, привет… Не думал, что ты проснёшься настолько рано, а я не успел закончить вот это вот всё. Прости… – казалось, что белый новогодний шарик вот-вот лопнет в трясущихся руках Филиппа, который он схватил от волнения.

– Нет! Не извиняйся, это всё очень мило и круто, даже в таком виде. – оба начали делать шаги на встречу друг другу, даже не замечая этого.

– Чёрт, я, надеюсь, мне не придётся стыдиться этого каждый раз, когда буду пытаться уснуть…

– Я такого никогда не видела, ты молодец.

Растрогавшись этим, недолго думая, Лиза бросилась к парню, крепко его обняв.

– Хочешь эм-энд-эмс?

Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

– Я нашёл её у озера, в песке, когда проснулся в тумане. А ещё там была… Девушка… Она была уже мёртвой, приплыла к берегу лёжа на бревне, и, кажется, это ленточка была частью белого платья, в которое была одета. Я решил сохранить её, чтобы каждый раз доставая ленточку из карманов брюк оставаться в своём мире, не смотря на творящийся ужас вокруг. Почти как талисман.

– Эту фотографию дал умирающий на моих руках старик, которого я, случайно, встретила в магазине. Он попросил найти его внучку и сказать, что с её дедушкой всё в порядке. Она стала моей личной и единственной целью в жизни, которой, наверное, до этого дыма и не было вовсе. Я пообещала выполнить его просьбу…

Филипп и Лиза лежали на ступеньках под сияющие огни гирлянд, и, держась за руки, наконец, начали друг другу доверять.

Выставленная вперёд рука молодого человека не могла полностью спрятать яркий, направленный точно в его сторону, свет. Будучи обнажённым, подросток стоял под открытым небом, чувствуя каждую скатывающуюся с его рук и лица ледяную каплю, упавшую с закрытого тучами неба. Перед ним была та самая заглохшая посреди опустевшей парковки машина, в которой он совсем недавно ночевал со своей подругой, спасаясь от дождя. Но зная про неспособность машины завестись и видя перед собой её включённые фары, парня это нисколько не смутило, наоборот, поймав ложное воспоминание о том, что всё так было и есть в настоящем, он лишь шёл к ней навстречу, будто забыв, зачем выходил наружу.

Дрожь по телу пробежала после соприкосновения трясущегося холодного пальца Филиппа и такого же холодного капота, с которого ручьём на асфальт стекала вода. Закрыв собой свет и прищурившись, в салоне авто подросток отчётливо видел спящую на заднем сидении Лизу. Но всё бы ничего, если за рулём не сидел он…

Может быть из-за холода, как думает сам Филипп, его чувства и реакция притупились, а поэтому при виде самого себя внутри автомобиля и одновременно находясь при этом на улице, он не сразу отскочил назад, пытаясь всё осмыслить, нет. Им движет интерес, именно он взял его за руку и потащил к водительскому месту, указывая на дверную ручку, нашёптывая слово: "открывай". Но прежде чем сделать это, молодой человек остановился, наклонился к окну и внимательно разглядывал себя, двигаясь от ног к голове. Хватит, сказал он и ударил кулаком по стеклу, после чего вздрогнул и открыл глаза.

Перед ним было старое деревянное окно, подоконник, пустой цветочный горшок и грязь от перевёрнутой пепельницы. Лишь дождавшись второго стука, до Филиппа дошло, что они доносятся вовсе не из его воспоминаний, а за входной дверью в реальности. После ещё нескольких, довольно таки сильных, ударов на кухню вбежала Лиза, держа перед собой одеяло.

– Что происходит? Кто это? – шептала она, боясь, что некто за той дверью услышит их.

– Я никого не жду, а ты?

– Открывайте, я знаю, что вы внутри! – мужской крик эхом пронёсся по подъезду, добравшись до испуганных душ подростков, – это моя квартира. Считаю до трёх, либо вы открываете, либо я вынесу эту дверь к чёртовой матери!

– Твою мать, что делать то…

– Здесь мои вещи, еда. Твари, я же подохну тут под дверью…

– Может, откроем? – Лиза встала перед другом и наклонила его голову к себе, – вдруг, это и вправду его квартира?

– Ты что, с ума сошла? Дверь была открыта, когда я нашёл её…

– Я дверь не стал закрывать, думал, всё равно больше некому зайти… Но, видать нашлось кому… – старик упал на пол, задев дверную ручку.

– Видишь! – девушка бросила одеяло на пол и подбежала к дверному проёму, чуть выйдя из кухни, – вдруг, ему нужна помощь.

– Стой, не надо!

Лиза подбежала к двери и впустила внутрь мужчину, обдумав уже все извинения.

– Простите, мы не знали, что здесь ещё кто-то живёт…

– Не знали они, кто такие? – напугавший всех старик закрыл за собой дверь и уселся в кресло, протирая лоб платком.

– Мы, потерялись здесь… Думали, что все погибли.

– Все да не все.

– Слышь, мужик, – крикнул Филипп, войдя в зал, – ты не дерзи нам, а то выставим тебя обратно в подъезд!

– Щенок…

– Филипп!

Спустя какое-то время все привыкли друг к другу, немного расслабившись.

Старик всегда держал под рукой карту, а большую сумку с вещами оставил у двери.

– Я держу путь к лагерю выживших, он не так уж и далеко от города, на востоке.

– Лагерь выживших? Это туда все люди ушли? – заинтересовавшаяся девушка села напротив старика, внимательно слушая его.

Филипп аккуратно поставил стакан с водой на стол и подкрался к двери, услышав последние слова своей подруги.

– Возможно, но большинство погибло, когда сюда дым дошёл, а других убили уже после. Повезло вам… Подай яблочко, пожалуйста!

– Вы сказали о лагере, – протянув вперёд яркий красный фрукт, Лиза была очень вдохновлена последними новостями, – где он? Вы поможете нам добраться туда? – но стоило ей потянуться за вторым, как в голове что-то зашумело, и шум этот отдёрнул руку назад.

– Ты, правда, не знаешь? А я-то думал, что вы оба туда и бежите… Филипп тоже ничего про лагерь не слышал?

– Он ничего мне не говорил… – прошептала Лиза, опустив глаза.

Взволнованный Филипп, держась за дверной проём и слыша каждое слово, становящееся каплей в почти переполненной чаше ярости, готовился вот-вот вбежать в комнату и всё объяснить. Но… Не мог решиться. Боялся. А поэтому, приняв себя как труса и лжеца, ушёл на кухню, где хорошенько замахнувшись, пару раз ударил себя в грудь кулаком, думая, что доверию конец.

Старик убедился, что рядом никого нет, и наклонился вперёд к девушке.

– Вот, что я тебе скажу, дым меняет людей, так что, будь осторожна со своим парнем…

– Мы не… Мы просто друзья.

– Кем бы он ни был, всё равно, я видел, как люди превращаются в монстров и убивают друг друга за кусок хлеба. А он у тебя, судя по всему, немного, вспыльчивый. Аккуратнее с ним.

– Хорошо… – прошептала Лиза, – ну, так что, вы знаете, где лагерь, может быть, проводите нас туда?

– Так уж и быть, не бросить же вас здесь одних, правда? – улыбнувшись, старик, взяв с подоконника яблоко, протянул его девушке.

Оранжевые блики плясали на белоснежной плитке в ванной комнате, и вырываясь из десятка свечей на подоконнике, создавали мягкий и успокаивающий свет, предоставляя возможность расслабиться лёжа в горячей воде, как и поступила Лиза.

Девушка откинула голову назад, положила руки на края ванны и закрыв глаза, представляла себя в своей квартире, прежний мир и кричащего ворона на ветке дерева, которого она когда-то видела за окном.

– Что ты делаешь? – крикнула недовольная Лиза, схватившись за шторку.

– А ты что делаешь? Я просто хотел узнать, как долго ты ещё здесь будешь. – парень продолжал неловко стоять в ванной комнате.

– Убирайся и закрой дверь!

– Я боюсь, что это, возможно, последний мой шанс спокойно принять тёплую ванну, сама понимаешь.

– Да выйди ты уже отсюда! – девушка схватила первый попавшийся флакон шампуня и бросила в любопытного парня.

– Слушай, мы, правда, будем это продолжать? Опять? – Филипп вышел из ванной комнаты и, усевшись под дверью, перебирал в руках остатки пены с шампуня.

– Есть другие предложения?

– Ну, не знаю, может быть хотя бы капельку примирения. Послушай, мы оба не сможем выжить без взаимопонимания, если не научимся доверять друг другу.

– Ты что там, подглядываешь за мной?

– Ты льстишь себе.

– Идиот!

– Чудесно. Ладно. Согласен, сейчас я посмотрел специально. Но, извини. Ручки у этой двери нет, как и замка. Мы можем и дальше отдаляться друг от друга, закрывать двери, но…

– Подойди. – она аккуратно встала на ноги под звуки льющейся воды и протянула руку. Маленькая жаркая ладонь прикоснулась к лицу Филиппа, и Лиза прикрыла ему глаза, – обувь сними, если хочешь в воду.

– Хорошо.

Лиза осторожно касалась его шеи, чувствовала неровное и слегка обрывистое дыхание. Порой, он даже вздрагивал, то ли от щекотки, то ли от волнения.

– Это считается за доверие?

– Более чем… – прошептал он, моментально замолкнув.

Когда штаны полностью промокли, перед собой подросток увидел грязное и зелёное болото, в котором по пояс стояла девушка в белоснежном платье, чьё лицо было размыто и не читаемо. А обернувшись, увидел под своими ногами усыпанное женскими телами поле, руки которых были связаны белой ленточкой.

– Фил? – пронеслось за спиной.

– Да. – и вновь ванная комната, голая подруга и яркий свет постепенно затухающих свечей, – что?

– Ложись…

Парень зачесал волосы назад, повернулся, и лёг на грудь Лизы, ощущая всё тепло её мокрого тела.

Парень с девушкой вышли в коридор, и если Лиза вытерлась полотенцем, то вот для Филиппа снять мокрые и прилипающие к ногам брюки было, немного, проблематично.

– Эй, паренёк, чего воду стоишь льёшь? Возьми себе в шкафу одежду, для тебя точно что-нибудь найдётся. – крикнул старик.

– Что?

– Что, что, с голым торсом гуляешь, простынешь ещё! В шкафу есть свитер, джинсы, рубашки. В общем, бери, что угодно.

Филипп посмотрел на улыбающуюся подругу и побежал в спальню.

– Спасибо вам!

Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются?

Лиза сидела вместе с мужчиной на кухне, перевязывая ему руку, пока тот смотрел в окно, представляя, что снаружи есть что-то кроме дыма.

В комнату вошёл парень, и, разведя руками, предстал перед всеми в новом образе: тёмно-синие джинсы, старые, потёртые и порванные в некоторых местах кеды, и белый свитер, идеально севший на него.

– Ну, посмотри на парня своего, совсем другой человек теперь!

– Красиво, – девушка отвела взгляд в сторону, немного засмущавшись, – мне нравится…

Внезапно соскочивший с табуретки мужчина выдернул из рук Лизы бинты и упёрся спиной к настенной плитке, страх на лице, которого был виден очень явно. Он коснулся рук девушки, извинившись за неудобство, и побежал в свою спальню, так, как, кажется, пожилые люди не бегают.

– Вы из-за свитера? Ладно, возьмите его обратно, раз уж на то пошло… Сами сказали, бери, что захочешь, ну, я и взял.

– Стой на месте, не двигайся! – крикнул вышедший из-за угла старик, держа в своих дрожащих руках пыльный пистолет, – не делай глупостей сынок, иди спиной в зал и подружку свою напуганную забери!

– Что происходит? – Лиза крепко сжала руку своего парня и спрятавшись за его спиной, тихо всхлипывала.

– Времени совсем нет, берите свои вещи и выметайтесь из моего дома…

– Хорошо, хорошо, мы только…

– Через окно! – продолжил обезумевший старик, – не через дверь, прыгайте в окно. Всё равно первый этаж, – всё то время, сколько дети шли в комнату, сошедший с ума человек держал оружие наготове, будто играясь с их жизнями, – быстрее!

Скрипучее окно распахнулось, и подростки встали у стены, пока за них вещи вниз выкидывал мужчина, обескуражив этим действием, наверное, всех, и себя в том числе.

– Ну, вот и всё. Готово! А теперь прыгайте, не бойтесь. – самым страшным для Лизы казалось вовсе не само ружьё, а факт его наличия в руках безумного человека, размахивающий им во все стороны. Казалось, что вот-вот его палец соскользнёт при очередном взмахе и случайно вылетевшая пуля продырявит кого-то из троих находящихся в этой маленькой сырой комнатке.

В дверь постучали, но, не дождавшись хозяина, гость сам вошёл в квартиру, не спеша, осматривая каждый угол.

– Вашу ж мать, прячьтесь в шкаф и не звука! – мужчина затолкал детей в шкаф и закрыл дверь.

Из коридора донёсся голос.

– Здравствуйте уважаемый, не ждали? – спросил вошедший на кухню старший военный.

– Кто вы?

– Трофим Андреевич, капитан поискового отряда, а остальное вам, увы, знать не обязательно, – мужчина убрал ружьё за спину и указал пальцем на табуретку рядом со столом, – разрешите?

– Да ради Бога!

– Ради него, что угодно. Присаживайтесь, присаживайтесь, чувствуйте себя как обычно и расслабьтесь.

Филипп и Лиза смотрели друг на друга совершенно потерянными глазами, не понимая, что происходит в соседней комнате.

– А зачем вы, капитан, ко мне явились?

– Нальёте ка для меня, отец, стаканчик молока, м? В пути всё горло пересохло, не представляете.

Старик нехотя поставил на стол бутылку водки и пакет с молоком, разлил напитки по двум рюмкам и протянул одну из них военному.

– Благодарю вас. Знали бы вы, как сейчас сложно найти обычный пакет с молоком, да и к тому же с не истёкшим сроком годности. Что за время… Ах да, позвольте похвалить вас за необычное световое шоу вчера, знаете ли, я был слегка удивлён.

– Не… Не понимаю о чём вы…

– Мокрая резинка для волос в ванне. Судя по вам, вы не то что волосы не заплетаете, вы и не мылись достаточно долгое время, я не прав? Вы держите у себя в доме девочку? Здесь есть ещё кто-то кроме нас?

– Капитан, позвольте… – мужчина свалился со стула после оглушающего выстрела, выронив из рук рюмку.

Испугавшись, Филипп осторожно вытолкнул окно и, схватив девушку за руку, выпрыгнул вместе с ней на улицу, забыв про лежащие на земле вещи, убегая под разъярённые крики военного.

– Стойте, дети! – закричал стоящий на углу Кирилл, – остановитесь! – но только-только закинув автомат на плечо, и собираясь бежать, от подростков уже и след простыл.

– Упустили… Ну, ничего, мир, как говорится, тесен. – Трофим Андреевич осмотрел брошенные вещи и, похлопав рядового по плечу, направился в сторону автомобиля.

Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо.

Небо сегодня было чуть светлее обычного, что не могло не дарить даже секундную надежду на возвращение к старому миру и его законам. Дождь сменили стремительно падающие с неба крупные и белоснежные хлопья снега, но точно также, по-прежнему, впитывающиеся в одежду, доводя до дрожи благодаря холоду. Что-то изменилось, или, наоборот, всё возвращается на свои места.

Всю ту дорогу, что подростки шли от дома к переполненной автомобилями парковке, иногда, они вытягивали руки вверх, и кончиками пальцев дотрагивались до холодных белых кристалликов, моментально растворяющиеся у них на глазах. Тяжко было идти не только из-за постепенно замерзающих ног и рук, а также из-за увязавшегося за мыслями, духом и телом страха перед неизвестностью. Лиза прислонилась к ещё тёплому плечу своего парня и, думая о своей не случившейся смерти, представляла, что задержись они в той квартире хоть на секунду дольше, точно бы составили компанию приютившему и уже мёртвому мужчине.

– Он ведь, пытался нас спасти… Ну, выгоняя из квартиры через окно. Наверное, увидел, как к дому кто-то подходит, поэтому через дверь уйти было нельзя…

– Слышала, один из них представился капитаном. Военный, судя по всему, – пар, вырывающийся изо рта, после каждого слова немного сбивал ход мыслей с непривычки, – Зачем они…

– Они пришли на свет гирлянд, которые ты включил вчера…

– Прошу, только не делай из меня виноватого, ладно? – Филипп чуть забеспокоился, глядя на подругу, – откуда мне было знать, что среди этой чёрной материи парочка военных разглядит тухлый свет гирлянд?

– Нужно вернуться, – Лиза с трудом выдернула свою руку из крепких объятий парня и отскочила назад, сделав пару шагов назад, – там осталась карта с отмеченным на ней лагерем выживших, надо забрать её. Это наш шанс наконец-то что-то изменить!

– Что… Что за лагерь? Это он тебе о нём рассказал?

– Да.

– Брось ты, наверняка, он придумал его, а тебе солгал.

– А ты не лжёшь?

– Лиза, ты о чём? – молодой человек сделал несколько шагов навстречу девушке, пытаясь взять её за руки, чувствуя всё стремительно накаляющееся напряжение между ними, боясь последствий, – что ты говоришь?

– Ты знаешь о нём и всегда знал, но почему-то, по какой-то причине не говоришь мне. Это правда?

– Лиза, я…

– Это правда? – переспросила она, – да или нет?

В голове Филиппа всё смешалось: чёрное более неотличимо от белого, и, кажется, так было всегда. Начатый разговор уже не откатить назад, чтобы изменить вариант своего ответа, пытаясь оставаться в хороших отношениях с Лизой. Он просто боялся, что даже в мире, где, казалось бы, людей осталось не так много и всем нужно быть сплочёнными, даже она покинет его. Но, как бы то ни было, отвечать нужно сейчас.

– Да, но погоди, выслушай меня! – кажется, если бы не последние два слово, девушка бы точно развернулась и ушла навсегда, – позволь объяснить свою ложь, умоляю!

– Хорошо…

– Дым несёт в себе страшную опасность, поэтому сейчас на тебе противогаз, вот зачем тебе его выдали, понимаешь? Но надолго его не хватит, а носишь ты его уже длительное время. У нас с тобой осталось двенадцать часов, чтобы как можно дальше уйти из этой карантинной зоны. Через несколько часов фильтр уже попросту будет не способен очищать воздух, а новый, как ты видишь, мы ещё не встречали. Я люблю тебя, и не хочу потерять…

– Двенадцать часов? – переспросила девушка, уже не скрывая свои всхлипывания.

– Это в лучшем случае, точно сказать не могу, но знаю, что не больше…

Лиза схватилась за голову и облокотилась на заваленную снегом машину, роняя одну слезу за другой.

– Но, а как же другие люди, мы же можем… Не знаю, успеть дойти до лагеря, вдруг, у них есть всё необходимое?

– Лиза, ты меня вообще слышишь? Только чтобы вернуться в тот дом, где всё ещё могут быть военные, ты уже потратишь час. А сколько уйдёт на дорогу? Слишком рискованно, а мы и так имеем меньше половины времени работы фильтров.

– А уверен ли ты, что за городом чистый воздух, а? – чуть успокоившись, девушка решила стоять на своём, – что-то никто не спешит вытаскивать нас отсюда. Где помощь всей страны?

– В центре дым был гуще, это видно невооружённым взглядом. Сейчас я могу увидеть контур машины чуть дальше от меня, а там не мог. Рано или поздно где-то есть граница, где этого тумана нет, и если примерно представить расстояние от центра до этой парковки, то мы близки к спасению.

– Я не знаю… Филипп, мне страшно…

– Лиза, взгляни на меня, прошу! Я рассказал тебе правду, даже факты привёл, а у тебя кроме карты и слов незнакомого человека ничего нет. Пожалуйста, доверься мне… – парень крепко прижал к себе подругу и опустил свою голову ей на плечо, – пойдём, надо найти тебе курточку, а то замёрзнешь!

– Да, пойдём! – Это был смех сквозь слёзы, чему Филипп был очень рад.

Выбивать стёкла автомобилям было нечем, даже камня под рукой не нашлось, чтобы залезть в салон и найти там тёплую одежды. Погуляв на холоде, несколько минут, Филипп подбежал к своей девушке.

– Оставайся здесь, я кое-что придумал.

– Куда ты… – возмущённая таким действием, Лиза уже собиралась схватить руку своего парня и, не отпуская следовать за ним, – что ты придумал?

– Я знаю, как согреть тебя, прошу, лучше останься у этой машины и не отходи от неё.

– И надолго ты?

– На пару секунд, не больше!

– Только не бросай меня! – Лиза напоследок крепко обняла парня, растягивая момент как можно дольше.

Через эти самые несколько секунд Филипп лишь растворился в темноте, оставляя девушку наедине со своими мыслями. С самого побега из дома её разум был во власти сильного страдания, а смотрела она на это большими смертными глазами, боясь полностью открыться и рассказать всё как есть.

В это время Филипп сломя голову бежал прочь от парковки, крутя головой в попытке что-то отыскать. И это что-то находилось посреди проезжей части, в нескольких метрах от въезда на территорию торгового центра.

– Главное согреться, а остальное не важно… – с такими мыслями Филипп сдёрнул белую простыню с уже не живого лежащего на дороге человека и, скрутив её, взял под руку. Одной было достаточно, несмотря на гору трупов, которыми был усыпан весь тротуар и проезжая часть. Завёрнутые в белые одеяла и пакеты, люди были брошены на улице как мусор, гниющие под открытым небом и никому не нужные.

Закончив со сбором простыни, парень уже собирался бежать обратно, заранее придумывая извинения за задержку, но машинально обернувшись на дорогу, увидел одиноко стоящий неподалёку автомобиль с открытыми дверьми, зазывающие залезть внутрь.

– Вдруг, что полезное найдётся, Филипп закинул простыню на крышу авто, а сам полез в салон.

Дотронувшись до руля, по его телу тут же пробежали мурашки, после того как своей ладонью он почувствовал тепло. Коснувшись руля, он ожидал ощутить прохладу, но, кажется, кто-то совсем недавно покинул автомобиль, оставив двери нараспашку.

– Лиза… – Филипп бросил простыню в лужу и понёсся обратно к девушке, стараясь не думать о самом ужасном сценарии.

И небеса неумолимые, И глухая тирания Судьбы, Правящий принцип Ненависти, Которая для своего удовольствия творит.

Пытаясь согреться, Лиза упала на асфальт и, опустив голову, закрыла её руками. Лишь еле-еле доносящиеся отовсюду шаги не давали заснуть ей от холода, постоянно приводя в чувства и пробуждая. После каждого такого шороха она представляла, что буквально через секунду из непроглядной мглы выйдет её Филипп и согреет теплом своего тела, крепко обняв девушку. Но, увы, этого не происходило. Между раздумьями о бегстве и смерти в одиночестве, проскакивала мысль о попавшем в беду парне, нуждающийся в помощи постепенно замерзающей Лизы. Несмотря на все мольбы, снег лишь усиливался, укутывая скрючившуюся маленькую девочку белым одеялом, от которого она, кажется, даже и не отказывается.

Но лишь один единственный звук смог взбодрить её и моментально поставить на ноги – перезарядка ружья. Некто, находясь неподалёку, сунул патроны внутрь винтовки, вероятнее всего, направив его на напуганную девушку, не понимающую, откуда конкретно донёсся звук. Встав на ноги, ничего не остаётся, как в панике крутить головой и, прижавшись к машине пытаться разглядеть охотника.

– Филипп, это ты? – за этим словами последовал предупредительный выстрел в колесо автомобиля, вышедший откуда-то издалека, – Филипп!

Зайдя на территорию парковки, крики о помощи вели парня к девушке, представ перед ним в виде сияющей белой линии, огибающей каждый автомобиль и дорожный конус, один конец которой был, непосредственно, у самой девушки, а другой заходил прямо в руку к Филиппу, освещая каждую его вену. Вся ладонь его светилась бело-голубым светом, чему он, не придавал большого значения, полностью сосредоточившись на поисках.

Ещё один выстрел, ещё, ещё и ещё, с каждым разом становилось всё страшнее, ведь однажды неизвестный прекратит свои игры и ему будет достаточно одного нажатия на спусковой крючок, чтобы довести своё дело до конца, встав перед своей загнанной в угол жертвой.

– Лиза!

– Филипп, где ты?

Молодой человек упал на асфальт и, прижавшись к автомобилю, пытался прислушаться к звукам неподалёку и выяснить местонахождение стрелка, не забывая поглядывать назад.

– Филипп! – Лиза продолжала кричать несмотря ни на что, зная, что от спасения её отделяют несколько машин.

А ведь и ответить ничего нельзя, ведь одно единственное слово моментально выдаст укрытие и окажет охотнику услугу, а этого допускать нельзя. Нужно что-то придумать: добраться до девушки и сбежать с ней, но лучше, конечно, навсегда усмирить психа с ружьём, не вспоминая о нём каждый раз выходя на улицу.

В попытке встать на ноги, Филипп опёрся рукой на стоящую рядом продуктовую тележку, моментально родившая в его голове хоть и безумный, но единственный вариант спастись.

Лиза крутила головой по сторонам, где ей постоянно мерещилась тёмная фигура. Надежда на спасение есть, и он сидит в нескольких метрах от неё, но подобраться, даже подползти, невозможно. За одним неверным движением, нарушающим правила игры, последует стопроцентный и точный выстрел, кровь, крики и смерть, глядя на окрашивающийся в алый цвет снег.

За хлопком и звенящей гильзой, упавшей на асфальт, последовал звон стучащих маленьких колёс и вибрирующих металлических прутьев тележки, пока неуклюже выскочивший Филипп, сломя голову, бежал на помощь к подруге.

– Филипп! – Лиза схватила обеими руками поскользнувшегося и упавшего к своим ногам парня, пытаясь повернуть к себе лицом.

– Надо убираться отсюда, вставай! – но надолго тележкой стрелка было не отвлечь, он быстро раскусил план и перешёл в активное наступление, пытаясь прижать двух подростков к машине, не давая им уйти и на метр от продырявленного автомобиля. – Лиза, пожалуйста, нужно бежать, слышишь?

– Кровь… У тебя кровь… – ладонь парня была рассечена и после каждого прикосновения к снегу оставляла на нём яркий кровавый отпечаток с парой алых капель.

– Наверное, когда тележку схватил, поранился… Неважно, подымайся! – Филипп поднял с асфальта подругу, отряхнул от снега и осмотрелся по сторонам, придумывая план побега под уже раздражающие выстрелы, пытаясь сконцентрироваться на отступлении и жизни, – прямо перед нами должен быть вход в торговый центр, но двери могут быть закрыты… Дождёмся, пока он будет перезаряжаться, так сможем выиграть немного времени…

Выстрелы прекратились, и где-то внутри тумана послышалась растягивающаяся молния рюкзака и нервное копошение в его содержимом.

– Бежим! – Лиза соскочила с места и, не оглядываясь назад, помчалась вглубь тёмной бездны, почти, что в слепую, надеясь, что через пару метров будут распахнутые двери торгового центра.

Всего несколько секунд потребовалось ей, чтобы бесследно исчезнуть, чему Филипп был очень рад, оставаясь сидеть у автомобиля. Убедившись, что Лизы нет рядом, а стрелок безоружен, парень, сделав несколько больших глотков воздуха, побежал на звук перезаряжающегося охотничьего ружья, веря, что бежит в правильном направлении.

Буквально секунда, и в ничего не подозревающего стрелка уже летит брошенная подростком тележка, прутики которой были запачканы в крови. Растерявшись, Филипп оставил всё как есть и поспешил вернуться к Лизе, ничего не обдумав наперёд.

Внутри огромного и просторного помещения под ногами затрещали стеклянные осколки, до ушей, вскоре, донёсся неприятный скрежет стальных листов, а дополнялась симфония мнущимися, уже пустыми, картонными коробками и лопающейся фанерой. Люди пытались вынести отсюда всё, но, судя по всему, что-то у них не получилось: сумки, переполненные продуктами и дорогой техникой тележки, пыль и грязь, всё, что осталось на этих руинах.

Лиза поднялась с плитки, и набросилась на своего парня с криками.

– Ты почему мне ничего не сказал? Я уже подумала…

– Прости, придумал это слишком поздно…

Две шахматные фигуры разного цвета стояли на доске друг напротив друга, но собрались они вовсе не враждовать. Успокоившись, они взялись за руки и, не собираясь их отпускать, смотрели в наполненные страхом глаза, пытаясь успокоить. Тепло постепенно растворялось, заставив вскоре отпустить уже похолодевшие руки и вернуться к поискам тёплой одежды, благо сейчас они именно в том месте, где найти всё необходимое будет проще простого.

Лиза остановилась у побитого и полностью разграбленного магазинчика, присев на рядом стоящее и чудом уцелевшее массажное кресло, которое, конечно же, не работало. После падения, маленькая девочка моментально растворилась в мягкой и слега прохладной обивке никем не тронутого кресла, чувствуя невероятное, ранее утерянное, чувство уюта и комфорта. Блики, рождающиеся в залитой водой шахматной плитке на полу, ловко перепрыгивали весь мусор под ногами, но совершенно неуклюже падали к уже закрытым глазам отдыхающей девушки, предвкушая приближающуюся и постепенно проносящуюся по всему телу эйфорию, хоть и всего на несколько коротких минут. Стекающая с обшарпанных стен и разбитых потолков прохладная и абсолютно чистая вода становилась единственной музыкой в этом мире, которую хотелось слышать среди всего того хаотичного и беспорядочного набора звуков, где каждый последующий устрашал лучше предыдущего.

Всё изменилось: если раньше кругом был свет, то отныне всем зрячим суждено погрузиться в вечную темноту и исходящий из неё холод. Отныне вслед за снегопадом по металлической обшивке стучит разъярённый и чем-то недовольный дождь. Каждый такой стук проносился по всем большим коридорам, заглядывая даже, наверное, в каждый магазинчик и самый его потаённый угол, чтобы напомнить о своём могуществе и не утихающей силе.

И если Лиза расслаблялась лёжа в кресле и слушая музыку, созданную благодаря естественным вещам без вмешательств человека, то вот её друг Филипп был занят глубокими размышлениями, пытаясь подобрать себе идеально сочетающуюся одежду, даже будучи в центре невероятного живого ужаса и смерти. Что им движет, он сам до конца не понимает, но это никогда его не останавливает от совершенно безумных и порой бессмысленных занятий и дурачеств, которые он часто делает. На этот раз абсолютно глупая бежевая шляпа снесла ему голову, приковав его взгляд на себя через зеркало, откуда он уже минут десять не может уйти, рассматривая каждый шов на своём потерявшем былую яркость головном уборе. В грязных руках, которые он ещё не успел отмыть в ближайшей луже, парень держал полную пачку каких-то старых сигарет, которые даже не успели промокнуть, лёжа на полу в открытом виде. Кто-то, уходя в спешке, видимо, обронил их, не совсем волнуясь о такой мелочи, нежели о стремительно приближающемся дыме. До этого времени Филипп никогда серьёзно не курил, лишь сделав однажды пару затяжек вместе с друзьями перед школой, стоя вчетвером на грязной и серой лестничной площадке, пугаясь каждого шороха соседей этажами выше. Хоть и осознанность новой, никем ранее не прожитой жизни внутри тёмного пространства моментами посещала голову парня, но чтобы прям полностью отчаяться, забить на все свои принципы и начать курить он никак не мог. Так он сидел на деревянном хлипком стульчике посреди магазина, в нелепой шляпе и с помятой сигаретой во рту, даже не собираясь её поджигать.

После нескольких минут таких бессмысленных раздумий о головных уборах и сигаретах, среди тьмы, где-то в глубине коридора, показалась развивающаяся на прохладном ветру серая полупрозрачная ткань, махая одиноко сидящему подростку и зазывая к себе, будто поднимая руку. Сперва всё это казалось шуткой, обманом зрения или ещё чем-то подобным, ссылаясь на сквозняк и очень длинную штору, но после нескольких подпрыгиваний вперёд со стулом и детальном рассмотрении объекта, Филипп чуть ли не упал на пол, придерживая свою покосившуюся шляпу. Где-то в паре метров он него можно было отчётливо рассмотреть фигуру невысокого и худого человека, недвижимо стоящую перед испуганным парнем и зловеще махая своей тканью. Свет очень хорошо выделял согнутые руки и локти, а ноги вовсе казались инородными предметами, палками, воткнутыми прямо в плитку посреди магазина. Поспешных выводов подросток делать не стал, поправляя так понравившуюся шляпу, но поставить перед собой стул он посчитал хорошей идеей, или, как он думал, взглядом в будущее и предотвращением нежелательных событий. После, выглядывая из-за деревянного укрытия, пытался представить все возможные исходы его знакомства с неизвестным в конце коридора и предположительные пути отступления в случае опасности.

– Привет… – крикнул он совершенно неуверенно, а после и вовсе ругая самого себя за такое необдуманное решение.

Одно дело, когда ты встретил возможную угрозу лицом к лицу и знаешь о ней, но её же присутствие рядом ощущается абсолютно иначе, когда ты совершено, не подозреваешь о ней, делая какие-то свои обыденные вещи, будучи уверенным в своём одиночестве. Тело охватывает страх, а мысли неловкость, ведь кто-то всё это время находился рядом, всё видел и всё слышал.

И после такой неожиданной встречи лишь один единственный и, наверное, правильный вопрос посетил голову парня: какого чёрта у него всё ещё нет оружия для самообороны? Бегать, конечно, хорошо, но рано или поздно наступит момент, когда либо ты даёшь сдачи, либо больше никогда не поднимаешься. Мало того, но ведь он не один, ему ещё и подругу защищать.

Тогда в голове пронеслась та самая сувенирная лавочка, которую Филипп специально проигнорировал, вспомнив, что там есть самые настоящие катаны, отлично подходящие для самообороны в закрытом пространстве.

Не спуская глаз с неизвестного, парень спиной шёл назад, пытаясь нащупать рукой витрину с сувенирами. Дойдя до дверей, молодой человек в спешке начал проверять каждую полку, скидывая на пол большие зажигалки в виде револьверов, которыми разве что путать, пустые деревянные шкатулки и ужасного качества картины, прежде чем найти ту самую яркую сувенирную, не заточенную, тупую, катану.

Выбежав с криками вперёд и размахивая катаной во все стороны, Филипп остановился, уткнувшись в пластмассовое и блестящее тело манекена.

Это какая-то шутка что ли? Подумал парень, пыл и ярость которого постепенно пропадала. Он ткнул лезвием в полое туловище манекена и очень огорчился, что поводом для его волнения и страха стала пластмассовая вешалка с головой и руками.

– Ну, ахринеть как весело…

На громкие возмущения прибежала отдохнувшая и полная энергии Лиза, выглянув с другого конца коридора. Но такой радостной и расслабленной атмосфере удалось недолго просуществовать, после душераздирающего крика девушки.

В тот же миг она ощутила всем своим телом бегающий по полу мерзкий и холодный сквозняк, неспешно обхватывающий дрожащие тонкие ноги девушки. Криков больше не было, лишь тихий и постепенно разрастающийся в глубине души ужас вытеснял собой всё, казалось бы, уже прижившиеся хорошее настроение. Лиза не желала видеть тёмные застывшие фигуры посреди коридора своими глазами и ощущать тихо посмеивающуюся за их спинами смерть, поэтому глядя на заражённых людей через отражение в небольшой грязной луже она постепенно приходила в себя, но ещё не в силах приказать своим ногам встать.

Несколько десятков человек совершенно неподвижно стояли посреди коридора, и, кажется, навсегда остались в позе паникующих, медленно умирающих на своих же глазах людей. Кто-то так и остался лежать на полу в позе эмбриона, прикрыв голову руками, а другие же застыли с приподнятыми руками и ногами, будто бы пытаясь сбежать от карающей и безжалостной косы. Среди заражённых были люди абсолютно разных возрастов, так что найти ровесников Лизе не составило большого труда, сразу же приметив несколько мучеников у дверей одного магазинчика.

– Лиза? – Филипп был очень обеспокоен действиями подруги, наблюдая за её стремительными шагами к толпе мертвецов, – что ты… Я думаю, не стоит к ним притрагиваться, слышишь?

Но, несмотря на все просьбы парня, девушка лишь добавила уверенности к своим уже твёрдым шагам, будто точно зная, что делать.

Она всё не спускала глаз с двух забившихся в угол некогда молодых ребят, и мотая головой в разные стороны пыталась убедить себя, что ей просто показалось и то, что она вот-вот увидит, покажется лишь совпадением и иллюзией. Глупый брелок в виде жёлтого цветочка висел на потёртой ниточке на грязном и порванном школьном рюкзаке, который одним своим видом возвращал девушку далеко в прошлое, вызывая невероятно тяжёлое чувство, подступающее к горлу. Филипп не мог знать того большого значения, что имела эта безделушка для Лизы, а поэтому оставил её наедине, не желая вмешиваться.

– Ничего не говори, мне всё равно. Очень даже хорошо смотрится. – знакомый голос пробежал мурашками по телу девушки, как только она дотронулась до брелока, хотела она того, или нет.

– Что это? – спросил Филипп.

Но увидев развернувшуюся к нему плачущую и убитую внутри подругу с брелком в ладонях, в голове у парня выстроилась небольшая грустная сценка с участием Лизы и невысокого парня без каких-либо черт лица, примерно, её лет. Он держал яркий брелок в своих руках и протягивал его улыбающийся подруге, наверное, даря в знак любви или дружбы.

– Мы отсидимся около школы некоторое время, а потом вернёмся домой, уроки всё равно уже закончились. Что нам будет? – Лиза сидела на кресле в мебельном магазине, ни на секунду не выпуская из рук брелок, – последнее, что он сказал мне перед своим побегом. Он думал, что это всё несерьёзно…

– Ты любила его? – вновь вернувшийся снег осторожно выглядывал с крыши на залитый водой пол, желая прогуляться по заброшенному торговцу центру через дыры в стенах и потолке. Это и постепенно набирающий силы холод стали причиной большого костра посреди мебельного магазинчика, куда Филипп подкидывал подушки от хорошо сохранившихся диванов.

– Я и сама не знаю… Да и не знала тогда. Только потеряв, спустя время, поняла, что, наверное, любила его. Любила время, проведённое рядом с ним, все наши глупые разговоры ни о чём, тепло его рук, волосы, запах… Я бы хотела сказать, правда. Но было уже поздно… когда увидела его с другой…

– Жаль его, конечно, но я уверен, что он был замечательным человеком.

Лиза ничего не ответила, лишь скрывая свои всхлипывания, укуталась в одеяло и отвернулась от огня, наверное, представляя иные сценарии произошедших событий и все радостные моменты, которые возможны только во снах. Филипп же чувствовал себя немного подавленно, думая, что поддержал девушку немного не так, как нужно, продолжая пялиться на яркие языки пламени.

Гигантская тёмная, не отражающая ни единого лучика света, сфера медленно спускалась с неба к хаотично разбросанным, а позже собранным в одну большую кучу бетонным плитам, закрывая своей тенью всю землю.

Лиза молча наблюдала за стремительно приближающимся к земле небесным телом, замечая, как все предметы вокруг неё искажались всё сильнее и сильнее, неестественно изворачиваясь и всасываясь внутрь самих себя, будто бы огибая находящийся рядом шар. Фонарные столбы, лавочки, асфальтированная дорога и деревья с каждой секундой переставали быть похожими на себя, вытягиваясь всё сильнее и сильнее, стремясь слиться с проделавшей дыру в небе неизвестной чёрной материей.

Как только всё смешалось воедино со сферой и перестало даже отдалённо напоминать само себя, Филипп пробудился и открыл глаза. Перед ним всё ещё трещал костёр, хоть уже и не с той силой как ранее

Но не смотря на до сих пор не погасшее пламя и довольно таки плотное одеяло, по ногам всё-равно пробегал маленький и неприятный холодок, заставляющий подняться с уже тёплого и уютного места.

Небольшой участок пола за магазинчиком, над которым крыша была пробита, образовался яркий, и, наверное, даже вычурный небольшой сугроб, казавшийся таким из-за яркого контраста блестящих замёрзших капель воды, окружённые пустой и обезвоженной тьмой. Таким же пустым казалось и помещение, где расположился импровизированный привал подростков, не смотря на всю оставшуюся, не вошедшую в число дров для костра, новенькую мебель. Ощущение было необычным, будто из мира выдернули что-то очень значительное, но такое маленькое, что заметить получилось не сразу.