Под северными небесами. Пока ты не полюбишь меня

Глава 2

Я сижу на земле, скрестив ноги, и смотрю на тлеющие в гриле угли. Сухая хвоя колет ляжки, то и дело приходится смахивать с себя муравьев. Зашибись каникулы.

Мы пробыли на кемпинге меньше трех часов, а я уже чувствую себя тупицей. Сначала я сломала опорную стойку от палатки, когда ее ставила, потом случайно порвала острым концом обломка спальник Итана. После этого он велел мне сидеть и ничего не трогать.

Но, честное слово, я старалась быть полезной. Вчера я обещала Эйвери, что не буду падать духом. Вдруг каникулы окажутся лучше, чем я думала.

Машина и палатка стоят в кругу валунов и огромных секвой. Промежутки заросли диким боярышником, так что от соседей по кемпингу мы надежно отделены.

Пока мы ехали от информационного центра до лагеря, я заметила искристый горный ручей. Рядом стояла табличка «Осторожно, медведи». Никто, естественно, заранее мне не сказал, что тут водятся медведи. То ли братья не хотели меня пугать, то ли решили, что это очевидно. Так или иначе, завтра первым делом пойду и куплю отпугивающий спрей, просто на всякий случай. Мне становится не по себе при мысли о том, что к нам заявится медведь. Я всматриваюсь в заросли, но вижу только очертания чужих палаток. Никого крупнее бурундука.

Когда за спиной раздается шорох, я испуганно оборачиваюсь, но это всего лишь Лиам – он ставит раскладной стол возле вкопанной в землю скамейки для пикников. Немногочисленные лучи солнца пробиваются сквозь густые кроны и сияющими полосами ложатся на землю. Лес полон зловещих теней. Через час стемнеет, а до тех пор нужно поставить палатку и приготовить ужин. Я охотно помогла бы Лиаму, но Итан велел мне не лезть.

От скуки я беру палочку и начинаю ворошить угли.

– Лу, перестань! – кричит Итан. – Все же потухнет!

Даже сидя в палатке, он не сводит с меня глаз.

Я корчу рожу в ответ. Он обращается со мной как с ребенком. Назло ему я начинаю еще энергичнее перемешивать угли. В лицо валит едкий дым, глаза слезятся. Лиам смеется, и я, нахмурившись, бросаю палочку. Ава и Мэдисон сейчас тусят с красивыми ребятами в модельном лагере, а я торчу тут с братьями. В лучшем случае встречу небритых выживальщиков, увешанных всяким туристическим барахлом: «Эй, детка, спрей от медведей не интересует?»

Спасибо, Итан. С того ужасного вечера мы почти не разговаривали. Только по необходимости. Я хотела попросить хотя бы частичную амнистию, но помешала гордость.

Как ни странно, извиниться перед мистером Смитом оказалось проще всего, тем более что его не уволили и моя шуточка не имела никаких серьезных последствий.

Убедившись в этом, я попросила Лиама поговорить с Итаном. Но для Итана мнение Лиама не имеет особого веса, поэтому я пристала к Джейдену. Итан уважает Джейдена, однако на сей раз притворился глухим. А позавчера Эйвери попытался на свой лад меня утешить.

Теперь я стараюсь извлечь из ситуации максимум. Ради Эйвери, Лиама и Джейдена.

Помогаю Лиаму разложить стол. А потом иду к машине и достаю из рюкзака полиэтиленовую скатерть.

– Лу! – кричит Итан.

Не обращая на него внимания, лезу в багажник за посудой.

Итан ведет себя так, будто все в полном порядке. Ну естественно, он своего добился, так что, с его точки зрения, все просто отлично! Он сломал мне жизнь, но это его ни капельки не волнует. В своем последнем посте я написала, что на некоторое время выхожу из соцсетей. Я не стала объяснять почему. Признаться, что меня наказал родной брат, слишком унизительно. Вместо этого я выложила в блоге наш маршрут. Итан, разумеется, снова разозлился. Не знаю, зачем я это сделала, просто мне показалось, что так надо. Если не буду появляться в Сети, пусть люди хотя бы знают, где я. Иначе я как будто перестану существовать.

– Луиза! – опять зовет Итан, уже с раздражением.

Притворяюсь, что поглощена делом.

– Принеси фонари! Здесь быстро темнеет!

Я вспоминаю обещание, которое дала Эйвери.

– А где они?

– Откуда я знаю? Ты должна была их упаковать. Я специально оставил их в твоей комнате.

– Черт, – вполголоса произношу я, открываю багажник и начинаю рыться в рюкзаке, хотя и знаю, что ничего там не найду.

Фонари остались дома.

– Кажется, я их забыла, – говорю я, когда Эйвери возвращается из информационного центра с вязанкой дров, пакетом картошки и упаковкой пива. Он сваливает дрова и картошку на скамью, ставит пиво и плюхается рядом сам.

Итан подскакивает ко мне.

– Ты издеваешься?

Он хватает рюкзак и вышвыривает из него вещи. Шорты, кружевные топы, футболки с оборками летят во все стороны.

– Осторожно! – восклицаю я и отбираю у Итана белую блузку.

– Только не говори, что другой одежды ты с собой не взяла, – произносит он и в замешательстве смотрит на приталенную футболку, которую держит в руках. За ворот зацепились яркие бусы.

Я складываю руки на груди.

– Не взяла, а что?

– А брюки? А свитера? А ботинки?

– Буду ходить в кедах.

– Ага, и в этих штуках, за которые ты мне еще не вернула деньги, – язвительно говорит Итан, указывая на сандалии с серебристыми бусинами.

Он продолжает обшаривать мой рюкзак и тихо ругается, обнаружив косметику и украшения.

– Где, ты думала, мы будем жить? На курорте?

– Если уж вы потащили меня с собой, я буду носить что хочу.

– Где фонари? – мрачно спрашивает Итан.

– Я уже сказала, что забыла, – отвечаю я и внутренне сжимаюсь, готовясь к выволочке.

Итан делает глубокий вдох.

– Какой от тебя вообще прок?

Его голос разносится, наверное, на сто с лишним футов.

– Я тебя попросил только взять два фонаря и скатерть. И все. Три вещи. Даже ты в состоянии досчитать до трех.

– Извини, – огрызаюсь я, стараясь не выдавать обиду.

– Ты, наверное, их нарочно оставила, – с обреченным вздохом говорит Итан.

Я вспыхиваю от гнева.

– Нет! Правда забыла!

– Как учебник по алгебре?

Итан отталкивает меня от машины и захлопывает багажник, а потом достает из кармана несколько долларов и сует мне.

– Иди в информационный центр и купи два фонаря. Быстро.

Он разговаривает со мной как с идиоткой, и это очень унизительно. Но фонари нам действительно нужны, и я сама виновата.

– Можно я куплю еще спрей от медведей? – спрашиваю как можно спокойнее.

Итан, похоже, думает, что я вконец рехнулась.

– Я тебе не доверю спрей, даже если от этого будет зависеть наша жизнь. Ты обязательно обольешь нас, а не медведя. И потом, у тебя духу не хватит им воспользоваться.

– Но я боюсь медведей! – упрямо говорю я.

Итан смотрит на меня с нескрываемым презрением.

– Купи фонари. И точка. Понятно?

– Я лучше сяду на автобус и поеду домой! – выпаливаю я, не удержавшись.

В голосе звучат жалобные ноты, и я себя за это ненавижу. Итан довел меня, и я обижаюсь как ребенок. А ведь мне уже восемнадцать, почти девятнадцать.

Он небрежно отмахивается.

– Да, да, конечно. Только номер не перепутай.

Усмешка у него жестокая. И снисходительная. От ярости я забываю обещание, которое дала Эйвери.

– Ты думаешь, что можешь заменить мне папу! – ору я. – Но папа надо мной бы не издевался! Он не сказал бы, что от меня нет никакого проку! Никогда! Ненавижу тебя!

Я разворачиваюсь и ухожу. Вот бы ветка секвойи упала на него и убила!

Шагая по гравийной дорожке к информационному центру, я пытаюсь выкинуть этот разговор из головы, но слова Итана не дают мне покоя: «Даже ты в состоянии досчитать до трех. Какой от тебя вообще прок?»

Хочется сесть на автобус и уехать, просто чтобы досадить Итану. Это будет детский поступок, но Итан хотя бы получит по заслугам за хамство. Пересчитываю смятые в кулаке деньги и понимаю, что за тридцать баксов до дома не доеду. Мрачно запихиваю купюры в карман. Сую руки под мышки, потому что мерзну. Такое ощущение, что за минуту похолодало на двадцать градусов. В лесу становится темнее. И тише. Раньше я не замечала, как громко скрипит гравий под босоножками.

Я оглядываюсь. На большом мусорном контейнере сидят две огромные вороны и что-то клюют.

Робко озираюсь в поисках медведей, но вижу только зеленые и коричневые палатки, костры, людей в походной одежде… и сотни деревьев. Рядом с гигантскими стволами туристы кажутся крошечными, как куклы. Тени начинают поглощать солнечный свет, они его словно душат… и чудится, что из сумрака кто-то может наброситься.

Ага. Вон там, между двумя деревьями, движется что-то темное. То ли человек, то ли медведь. Я замираю, затем начинаю медленно пятиться. Прищурившись, смотрю в заросли… и качаю головой. Какая глупость. Ну конечно, там что-то движется. Вокруг полно народу, пусть даже в этой части кемпинга и нет палаток. Наверное, рядом стоят туалеты, о которых нам говорили в информационном центре.

Я шагаю дальше. Информационный центр уже недалеко, на другой стороне дороги, ведущей через парк. Я уже вижу ярко освещенный вход. И все-таки не могу избавиться от ощущения, что вдоль тропинки, параллельно мне, кто-то идет – и прячется за ближайшее дерево, едва я повернусь.

Чувствуя, как колотится сердце, я поправляю ворот тоненькой блузки. «Ты слишком откровенно одета, – раздается у меня в голове голос Итана. – А потом скажут: она бы одевалась скромнее, если бы не хотела неприятностей».

Я снова смотрю в заросли и уже не сомневаюсь, что там что-то есть. Длинное, страшное, сливающееся с тенью. Как будто оно само – часть леса.

Я ускоряю шаг, глядя прямо перед собой. Уже недалеко. Вот стоянка трейлеров. Чтобы добраться побыстрее, сворачиваю на узкую дорожку, которая петляет между машин, впопыхах врезаюсь в натянутую меж деревьев бельевую веревку и, громко выругавшись, пускаюсь бегом.

Рядом хрустит ветка. Чья-то рука ложится мне на плечо. Я даже крикнуть не успеваю. Кто-то властно разворачивает меня к себе.

– Лу! Да подожди!

Я инстинктивно шарахаюсь, а потом, задыхаясь, выговариваю:

– Джей! Я чуть не умерла! Зачем ты крадешься за мной?

– Я не крадусь, я просто срезал, – он улыбается, и я на мгновение задумываюсь, не устроил ли он это нарочно, чтобы потом описать в книге. Как отреагирует восемнадцатилетняя девочка, столкнувшись в лесу с опасностью? Но нет, Джей так далеко не зайдет.

– Больше не смей меня пугать! – резко говорю я, чувствуя, как колотится сердце. – Я думала, что это… ладно, неважно.

И вдруг до меня доходит.

– Итан велел тебе проследить, чтобы я не сбежала?

Джей качает головой.

– Ты не думай, он просто тебя бережет.

– Ты пришел, чтобы сказать мне это?

– Я пришел убедиться, что все хорошо.

– Итан меня ненавидит! Он говорит, что я никчемная дура!

Я произношу это вслух и, к своему удивлению, вдруг понимаю, что согласна с Итаном. В сердце поселяется тяжесть. Гнев постепенно отступает, досада тоже. Но презрение бьет больнее. С ним трудно бороться.

– Фигня, – энергично возражает Джейден. – Итан тебя любит. Претензии у него только к себе самому. За то, что он все время срывается.

«Какой от тебя вообще прок». Уж не знаю, что и думать. Наверное, я слишком часто разочаровывала Итана, и в конце концов он начал меня презирать. Поэтому ему плевать на мои оскорбленные чувства.

Я отворачиваюсь.

– Отстань, ладно? Дай мне спокойно сходить за фонарями.

Может быть, я хотя бы раз не подведу Итана.

– Точно? – с тревогой спрашивает Джей.

Я поворачиваюсь к нему и натянуто улыбаюсь. Лишь бы он отвязался.

– Точно.

В туристическом центре тепло и светло, стены и потолок обшиты деревом, атмосфера очень уютная. От киоска в дальнем углу пахнет картошкой фри и свежим кофе. Вот бы провести ночь здесь, вместо того чтобы дрожать от холода в палатке, слушая, как храпят братья. Ну какой же Итан дурак, притащил меня сюда. Теперь придется впятером втискиваться в четырехместную палатку.

Стоит подумать об Итане, и мне снова становится неприятно. Не люблю, когда на меня злятся, и совсем не выношу, когда смотрят с пренебрежением. Может быть, нужно постараться и доказать Итану, что я не такая безответственная. Если все лето буду себя хорошо вести, он, наверное, передумает и осенью разрешит вступить в «Аид». Кроме того, я обещала Эйвери не скандалить.

Потираю озябшие руки и обвожу взглядом информационный центр. Это приземистое здание, разделенное на две части. На одной половине расположена стойка с брошюрами, в другой наживаются на туристах, которые что-то забыли дома. За задней дверью – площадка, где, по словам рейнджера, есть нормальные туалеты и души, слава богу.

Я брожу вдоль полок, ища фонари. Цены взвинчены до небес. Маленький стаканчик кофе – десять долларов. Сандвич – одиннадцать. Серьезно? Я думала, кемпинг – это дешевый отдых.

Наконец я подхожу к вешалке с худи. Вот серое с зеленым капюшоном, спереди большими буквами написано «Национальный парк “Секвойя”». Может быть, лучше купить его вместо фонарей? Я действительно не взяла никакой теплой одежды, и мне холодно. Смотрю следующее худи. «Только спокойствие». И картинка с гризли. Очень смешно. Иду дальше и вскоре оказываюсь в нише с туристическим снаряжением. В первую очередь взгляд падает на спрей от медведей.

Я рассматриваю баллончик: «Для отпугивания животных. Действует на расстоянии 30 футов[3]». Пятьдесят долларов.

Супер. Пятидесяти долларов у меня не наберется, даже если я попрошу Итана авансом выдать мне карманные деньги на месяц. Плюс я ему по-прежнему должна за онлайн-покупки. Я со вздохом ставлю баллончик на место и краем глаза замечаю, как через боковую дверь входит какой-то парень в темной одежде. Поворачиваюсь и смотрю на него как загипнотизированная. Черные брюки с карманами, черное худи. Но меня интересует не одежда, а выражение лица. Сама не понимаю, в чем дело, но есть в нем что-то необычное.

Я делаю глубокий вдох и отвожу глаза. Будь здесь Мэдисон, она бы сказала: «Чур, мое». Ава до хруста сжала бы мне руку. Черт, если бы Итан не забрал у меня телефон, я бы украдкой сфотографировала этого незнакомца.

Стараясь казаться занятой, снова беру баллончик и притворяюсь, будто читаю состав, хотя на самом деле исподтишка наблюдаю за Парнем в Черном. Волосы у него, на мой вкус, длинноватые, но чистые. Стиль искателя приключений. Так выглядит человек, который не боится рисковать.

Быстрым движением я снимаю резинку с волос. Может, он меня заметит. Никогда не знаешь.

Он открывает холодильник и достает… рыбные палочки? Господи, в жизни бы не подумала, что он пришел за рыбными палочками. На вид типичный любитель стейков. С кровью. Словно в трансе, я наблюдаю, как незнакомец берет холодный кофе и несколько пончиков. Тоже все это люблю!

Как будто ощутив мой вороватый взгляд, он оборачивается. Выражение лица у него вопрошающее, словно он пытается понять, в чем дело. А может быть, просто удивлен, что я на него глазею. Сам не верит, что привлек мое внимание.

Я не двигаюсь с места. Просто таращусь как ненормальная. Господи, Лу, давай, соберись. Прежде чем я успеваю улыбнуться, он уже идет к кассе. Расплачивается наличными и… нет, направляется не к двери, а в мою сторону.

Помогите, он идет сюда! Наверное, намеревается спросить, почему я на него смотрю. Или что-то забыл купить. Или просто хочет поболтать. Я обеими руками сжимаю баллончик, не отрывая глаз от состава и инструкции по применению. Неужели он правда идет сюда? Отчасти я надеюсь, что да; другая половина мозга просто отключилась и унесла с собой остатки здравого смысла.

Да, кажется, он идет сюда.

Я быстро отворачиваюсь и провожу ногтем между передними зубами, на тот случай, если там что-то застряло. Как я одета? Так… Белая блузка с пышными кружевными рукавами, длинная цепочка с разноцветными подвесками, джинсовые шорты… К счастью, никаких походных ботинок. Но, может быть, ему нравится туристический стиль?

Краем глаза я замечаю, что он входит в нишу и останавливается перед полкой с фонарями и батарейками. Одной рукой он аккуратно прижимает покупки к животу – насколько я могу судить, подтянутому. Двигается незнакомец уверенно и ловко. Как пантера, красивая и смертоносная.

Можно попросить у него совета, и это даже не будет притворством, потому что я ничего не понимаю в фонарях. Но я просто стою, словно онемев, и чувствую, как щеки горят. На старшеклассника он не похож. Двадцать два года, двадцать три? Итан сказал бы – «слишком взрослый для тебя».

«Идеально», – соблазнительно шепчет голос Авы у меня в голове. Я уж и не помню, когда в последний раз так терялась при виде мальчика.

Нет, не мальчика. Уж точно не мальчика.

– Спрей бесполезен, – внезапно говорит он, не оборачиваясь. – Фигня.

Голос у него низкий, хрипловатый, уверенный. И я смущаюсь еще сильней. Смотрю ему в спину, лихорадочно пытаясь придумать ответ, пока он не решил, что я дура или глухая.

– По крайней мере, я не знаю случаев, когда эта штука помогла, – продолжает он, поворачивается и улыбается.