Пока длится ночь

Пролог

«В настоящей тёмной ночи души всегда три часа пополуночи»

Френсис Скотт Фицджеральд

Катунь шумела на перекатах, и в этом шуме слышался шепот. Отвесные скалы зияли провалами пещер. Словно следили сквозь ночь за компанией у костра на другом берегу. Но люди ничего этого не замечали.

Костёр полыхал. Вася, похожий в буром свитере на медведя, с трудом приволок обкатанный водой пень и швырнул в огонь. Сноп искр взвился в тёмное небо. Разгорелось. Припекло так, что Стас поёрзал на песке, отодвигаясь от жара и теснее прижался к ногам Вики, которая обнимала его сзади, сидя на бревне.

— Как думаете, сколько там? — спросил Стас, бросив ветку в костёр.

— Градусов пятьсот по Цельсию, — чуть заплетающимся языком ответил кто-то с другой стороны.

— Тысяча! — воскликнул сидевший справа. — В таком пекле стекло плавится. Значит тыща, как минимум.

Все уже порядком выпили. И сейчас готовы были спорить на любую тему, как и в студенчестве двадцать лет назад.

Стас подумал, что сегодня можно выключить сыщика и просто отдохнуть, наслаждаясь близостью девушки и компанией её друзей.

В небольшом светлом круге собрались все. Кто-то чуть в тени, кто-то ближе к огню.

— Спине прохладно, — пожаловалась Вика.

Стас поднялся, шагнул через бревно, выйдя из круга света. Уже в двух шагах невозможно было ничего разглядеть. Накинул на плечи подруги ветровку, оставшись в одной футболке. Поёжился и вернулся к теплу.

— Сам не замёрзнешь?

— Нет, — усмехнулся он, — меня твои руки греют.

— Вы только ночью в палатке не грейтесь друг о друга! — засмеялась Люба высоким от выпитого голосом. — Звукоизоляции-то нет. Всем завидно будет.

— У тебя муж под боком! — одёрнули её с той стороны.

— Муж дрыхнуть будет, — ответила она насмешливо. — Чувствую, пойду в палатку к Вике.

— Несправедливо! — возмутился муж, долговязый и нескладный мужик, кажется, Толик. — Кому-то, значит, две барышни, а кому-то жена-изменщица!

Народ засмеялся, причём муж — громче остальных. Люба фыркнула.

— Народ, темно совсем, — пробормотал Вася. — Луны нет.

— А тебе страшно?

— Повыть не на что?

— Дык отлить хотел, а тут такое. Не заблудиться бы.

— Ты главное на палатку не отливай!

Все снова рассмеялись.

Стас уже не понимал, кто и что говорит. Он видел только яркое пятно пламени и силуэты людей вокруг него. Когда из темноты кто-нибудь подходил к костру, было ощущение, что человек появляется из небытия.

Вика нежно гладила шею Стаса. Он сильнее прижался к девушке и подумал, что кто-то будет-таки завидовать сегодня ночью. Её горячие пальцы скользнули за ворот футболки, пробежались по волосам на груди. Он погладил ласкающую руку.

Пламя заслоняло сидящих по другую сторону, и Стас надеялся, что их тоже не заметно.

— Вы тут еще взасос начните лизаться, — грубо произнес сидящий справа.

В голове всплыло имя — Родион. Стас чуть прищурился, взглянув на недовольного. Дорогая маммутовская куртка, соломоновские кроссовки.

«Выпендрежник. Не зря такую куртку напялил. Мамонт. Нет! Дерьмо мамонта», — пронеслось в голове Стаса, и он ухмыльнулся.

— Петтингом при всех не надо заниматься, — продолжил Родион. — Идите в кустики или в палатку, вон.

Стас занервничал. «Тоже мне альфа-самец нашёлся». Захотелось подняться, подойти и врезать в нагловатую морду. А может, и того пуще — свернуть ублюдку шею или перерезать горло, плавно скользнув сталью по коже.

«Брр! Что за чушь в голову лезет?» — удивился Стас внезапно накатившей кровожадности.

Вика, словно почувствовала порыв друга, впилась пальцами в грудь Стаса, удерживая на месте.

Вдруг что-то звякнуло, и в костре оказалась квадратная зелёная бутылка. Этикетка с оленем тут же начала сворачиваться трубочкой, темнея по краям.

— Нафига? — лениво протянул кто-то.

— Проверим! — весело заявила Люба, — К утру оплавится или нет.

— Говорю же, точно оплавится, — расслабленно произнес Родион.

Зашипело. И Стасу показалось, что это он стравливает пар.

— Какого черта с дозатором бросили?

Шипение усилилось до свиста и вдруг прекратилось.

Тишина наполнилась потрескиванием костра и гулом воды.

Хлопнуло коротко, зло, оглушающе.

Стас толкнул Вику назад и сам уткнулся в песок. Некоторое время он лежал, соображая. В голове гудело, время застыло, и странная тишина затопила сознание. Он на какое-то время потерялся. В глазах помутнело. Словно кто-то накинул на лицо зеленовато-белесый тюль. Потом всё прошло.

Костровища как не бывало. Даже тяжеленный пень опрокинуло. Горящие головешки разлетелись на несколько метров.

— Идиоты! — заверещала Люба, — Детство в жопе заиграло?! У вас там что вместо голов?!

Стас поднялся на ноги и охнул — в руке резануло. В плече торчал кусочек зеленого стекла, и из-под него стекала тонкая струйка крови.

— Придурки! — крикнула Вика.

Почти все упали на песок. Кто-то из парней ржал, пытаясь подняться.

— Что, обосрались?!

— Говорил же, с дозатором нельзя!

Стас оглядывал ребят. Все ли в порядке?

Кто-то озирался, Вася уже сгребал ногой разлетевшиеся головешки, Люба лежала в обнимку с мужем.

Взгляд задержался на Родионе.

Тот сидел неподвижно, с рукой у горла. Из-под плотно сжатых пальцев толчками выходила кровь. Вся куртка уже пропиталась тёмным.

Стас шагнул к нему, ещё не понимая.

Рука сидящего безвольно упала вниз, обнажив огромную рану поперёк горла.

В ушах загрохотала река. Голоса отдалились, словно гудели из-под толщи воды.

Стас вдруг понял, где видел такие же раны — на фотографиях с мест убийства.

Родион стал медленно валиться на бок. В мёртвых глазах плясало пламя.

«Твою мать! Это была только мысль! Мимолетная шальная мысль?! Как так-то?!»

— Родька!

Вопль вернул Стаса в реальность, голоса и треск костра нахлынули потоком.

Он бросился и подхватил тело.

«Кто мог его убить?» — крутилось в голове.