Погребенные

VIII

Я искала в интернете психиатрические больницы поблизости, пока доктор Робинс вёз нас домой. Мама так разошлась в попытке охомутать его, что не заметила, как на заднем сидении я свернулась калачиком и заплакала.

Впрочем, я не чувствовала стыда за эту слабость и слёзы. Наоборот, я испытывала благодарность по отношению к собственной трусливости, искренне веря, что без неё уже давно бы умерла.

– Господи, Чарли, я тоже ходила на тот концерт! Jorney, Нью-Йорк, восемьдесят пятый! – Мама принялась напевать «Don’t Stop Believin».

Я вытерла слёзы и просунула голову между передними сидениями, намереваясь предотвратить пытку её пением.

– Меня сейчас вырвет, – поделилась я.

«Робинс номер один» снисходительно улыбнулся. Он водил как старый дед: не отвлекался от дороги и плёлся позади всех со скоростью сорок километров в час. Хотелось сесть за руль и показать ему, как надо и принято в Париже, но теперь я боялась даже водить. Что будет, если шизофрения обострится прямо за рулём? Правильно, омлет из меня, мамы и папы «Робинса номер два».

– Может, тебе нужна таблетка от несварения? – цокнула языком мама.

– Меня вырвет от твоего пения и этой песни, выкованной на адской наковальне, чтобы мучить грешников.

Мама подтолкнула меня ладонью в лоб, возвращая туда, откуда я вылезла. Я потёрла место, на котором отпечаталась её рука, и проворчала:

– Мать называется.

– Ты ещё не видела, какая я мать! Увидишь, когда приедем домой, – злобно зыркнув в наказание за ночное рандеву, прошипела она.

– Агата. – Меня и вправду едва не вырвало от того, с какой приторной нежностью её имя прозвучало из уст Робинса. Неужели их настолько сблизила одна ночь в больнице у смертного одра Алекса? – Ну что ты, в самом деле. Ничего страшного в том, что Аника приехала позже. С Александром всё в порядке.

Она ответила ему робкой, почти покорной улыбкой.

– То-то же. И вообще, мне двадцать пять лет. Я не обязана предупреждать тебя о том, где и с кем нахожусь. – Я порывалась показать ей язык, но сдержалась. Следовало придерживаться только что выдвинутой теории о том, что я уже, между прочим, лет семь как взрослая.

В конечном итоге нам удалось прийти к компромиссу. Мама перестала петь, а я – мешать им. Все съели историю о том, что Алекс просто поскользнулся и упал. Вопросы ко мне отпали сами собой.

Я бездумно провожала взглядом сумерки за окном, когда телефон в руке завибрировал. Пришлось проморгаться, чтобы поверить в реальность происходящего. На экране высветилось сообщение от абонента, подписанного «мистер Эттвуд». На кой чёрт он добавил свой номер телефона в мои контакты? Нет, не так. Как он взломал суперсложный пароль, состоящий из цифр года моего рождения?!

«Будь готова завтра к девяти утра. У меня будет время заехать. Нужно поговорить. Эттвуд».

От возмущения у меня отвисла нижняя челюсть.

«Да пошёл ты в задницу, Эттвуд».

Стёрла.

«А у меня на тебя времени нет».

Тоже стёрла. В результате написала краткое, но содержательное «ок» и отправила. Желание узнать, что ему от меня понадобилось, пересилило непомерную Ришаровскую гордыню. С этими мыслями я тут же полезла в интернет. На вид ему было около тридцати, а значит, страничка в соцсетях имелась!

Но я обломалась. Трижды. Ни в одной социальной сети не нашлось никакого Габриэля Эттвуда. Даже старый добрый гугл не помог, как будто в мире существовал только один, ещё нигде не засветившийся Эттвуд.

Другое дело я! Первая ссылка по запросу с моим именем выводила на скандальную статью трёхлетней давности. «Дочь табачного барона замечена в компании криминально известного рэпера. Пиар или любовь?»

«Я не всевидящее око, отправь свой адрес. Эттвуд».

Я так громко фыркнула, что пришлось рукавом куртки собирать слюни с подбородка.

«Я уже поняла, что ты Эттвуд. Не надо напоминать об этом в конце сообщения».

Добавила свой адрес и спрятала телефон в карман, подбирая в голове очередную порцию колкостей. К завтрашнему утру требовалось заиметь целое пособие по тому, как разговаривать с напыщенными индюками.

Тарахтелка Чарли Робинса доставила нас к самому подъезду за рекордные два часа, хотя навигатор рассчитал, что среднее время в пути от центра до Обервилье составляет не больше пятидесяти минут. Чарли умудрился остановиться на каждом светофоре и словно намеренно сворачивал именно туда, где собирались пробки.

Пока мама прощалась с Робинсом, я не стала терять времени и, на ходу стягивая обувь и юбку, рванула в ванную комнату, чтобы поскорее отмыться от последних липких и грязных событий.

Из отражения в зеркале на меня смотрела дикарка, а не молодая парижанка с когда-то очень даже симпатичным лицом. Под глазами залегли глубокие тени. По щекам и лбу размазались остатки туши, а волосы казалось проще состричь, чем пытаться вернуть им былой вид.

Несколько долгих секунд я с энтузиазмом, на одном дыхании ковыряла прилипшую к коже грязь, а потом сфокусировалась на отражении собственных глаз и резко отпрянула.

Женский силуэт позади меня улыбнулся. Отдалённо похожая на меня женщина, состоящая из трупных ошмётков, ласково провела пальцем по моей шее. Наклонилась к уху.

Я приняла очень глупое и по-детски наивное решение закрыть зеркало полотенцем. Вода в ванной теперь тоже не внушала доверия, но в этом вопросе выбора мне не предоставили. Поэтому я разделась и погрузилась в мыльный кипяток.

Очевидно, Эттвуд хотел поговорить именно о моём припадке и тех словах, которые я неосознанно мычала себе под нос в его присутствии. Буквально утром я фантазировала о том, как в следующую нашу встречу поставлю его на место, а в итоге не прошло и суток, как он нашёл меня на полу в туалете, а я… господи, я ведь обняла его. Вот прямо прижалась к груди и высморкалась в рубашку. Разве что в любви не призналась, таким жалким теперь вспоминался тот момент.

Впрочем, насколько удивительно, что мои планы и то, как всё по итогу выходило, последние полгода существовали в параллельных вселенных, шанс на пересечение которых был равен нулю?

Я так увлеклась мысленным построением гипотез, что наглоталась мыльной воды и закашляла. Не без труда собрала свои несчастные кости в кучу и вылезла на дешёвый резиновый коврик. Вытирая мокрые волосы старым полотенцем, осознала, что оно воняет бедностью и протухшими яйцами.

– Мам! Есть чистые полотенца? Это грязное!

– Красное чистое! – послышалось из-за двери.

Я посмотрела на зеркало, которое было завешано – ну конечно! – красным полотенцем. Буркнув под нос грязное ругательство, я неуверенно потянула махровую тряпку на себя. Волосы на ногах встали дыбом, когда в запотевшем отражении я увидела себя.

Меня всегда мучил один вопрос: если безумец осознаёт собственное безумие, считается ли, что он по-прежнему безумен?

Тогда, в больничном туалете, всматриваясь в своё искажённое отражение, я ощущала себя сошедшей с ума и нормальной одновременно. С одной стороны, мой мозг воспроизводил очень реалистичное изображение того, чего на самом деле не существовало, но с другой, я всё прекрасно понимала. Кошмары не отменяли законы физики, математики и биологии.

Так была ли я на самом деле безумна?

Я вспомнила странные голоса, выскочившие из письма бабушки, и задумалась, не имелось ли в роду Ришар каких-нибудь семейных проклятий? Или в семье моей мамы? А если и в той, и в другой одновременно? Двойной выигрыш!

– Что насчёт наследственной шизофрении? – спросила у своего отражения в зеркале, вглядываясь в почти чёрные, как у отца, глаза. Он ведь застрелился не от крайней степени вменяемости? А моя тётка? Отказалась от семейного богатства и умотала жить в деревню.

Шагнув из ванной, я вскрикнула от неожиданности. Мама поджидала под дверью, уперев руки в бока.

– Чёрт, ты меня напугала!

– Может, уже расскажешь, где шлялась всю ночь?

Я прошлёпала в свою комнату. В эту грязную конуру не дотягивалась даже капля солнечного света, а отопление не работало всю зиму, отчего я постоянно ходила больной и злой.

Мама разлеглась на кровати, пристально наблюдая за тем, как я роюсь в шкафу и достаю пижаму.

– У тебя кто-то появился? – хитро ухмыльнувшись, поинтересовалась она.

Из приоткрытого окна доносились гул машин и крики соседей. Я хлопнула створками и задёрнула шторы, чтобы переодеться.

– Ты вообще хоть что-то слышала о личных границах?

Втиснувшись в пижаму и расчесав волосы, я нырнула под одеяло. Я боялась спать одна, но ещё страшнее мне становилось от мысли о том, что в маму снова вселится какой-нибудь демонический вещатель.

– Не хочешь – не рассказывай, мне просто любопытно, – повела она плечом.

А потом запустила пальцы в мои волосы, и я едва не заурчала от удовольствия, когда она принялась плавно ими перебирать.

– Нет у меня никого. Переспала с одним придурком…

– Секс полезен для здоровья.

– Только не для морального. Утром он не вспомнил, как меня зовут, а потом этот придурок, Эт… – я осеклась, забегав глазами по вдруг резко вытянувшемуся лицу напротив. Хотелось затолкать вылетевшие слова обратно в рот, но они уже раззадорили дракона.

– Эт? Эттвуд? Ты с ним знакома?

– Не смотри на меня так! Ты же знаешь, что я не умею тебе врать, ведьма.

– Ты переспала с этим суперсекси коллекционером? Аника Ришар! Да я тебя недооценивала!

– Да не спала я с ним! – вскричала я. – Кажется, я переспала с его другом, но вообще ничего не помню, – добавила, но шёпотом, в котором таились искренний стыд и раскаяние.

– Оу, – только и прошептали в ответ, – знаешь, в молодости со мной приключилась такая же история…

– О, нет, я не желаю об этом знать.

– Ну и ладно. Тогда, может, посмотрим что-нибудь?

– Мне рано вставать, – из-под одеяла промычала я.

– Куда это? Ты нашла работу?

– Что за глупые вопросы. – Я нервно хрюкнула. – Эттвуд хотел обсудить со мной кое-что. Он заедет утром.

Я ничего не сказала маме и Робинсу о том, что видела в туалете. Не знаю, почему. Вразумительного объяснения не находилось, ведь им я доверяла даже больше, чем себе самой. Возможно, мне просто хотелось как можно быстрее забыть об этом событии.

– Что-то ты мне недоговариваешь, Аника. С чего бы это ему заезжать за тобой утром?

– Спрошу у него об этом завтра и обязательно составлю для тебя подробный отчёт. Думаю, он собрался поговорить о том египетском барахле, которое Алекс отказывается ему продавать.

– Кстати о египетском барахле. Ничего нового по поводу этого твоего…

– Не произноси! – предупредила я. – Не желаю слышать.

Мама ещё немного полежала со мной. Когда она покинула комнату, я закрылась на ключ и залезла под одеяло. Засыпала с надеждой на то, что одного видения за день окажется достаточно.

Однако я ошиблась.

Ночь снова принесла кошмары. Ещё до того, как мозг отключился, всё тело онемело. Я хотела прочистить горло и попить воды, но не смогла пошевелить даже пальцем. Что-то с силой придавливало меня к кровати, пока в тёмном углу комнаты, прячась за занавеской, медленно двигался человеческий силуэт.

Руки, ноги. Ростом примерно метр семьдесят. Я попыталась сомкнуть глаза, но веки, словно пришитые, не желали закрываться, а тень всё стояла. Форточка, которую я прекрасно помнила, как закрывала, колыхалась и скрипела за его спиной.

Подумалось, а вдруг это и в самом деле человек? Маньяк?

Эту идею развеял шёпот. Он прокатился по полу, всколыхнул края одеяла и огладил покрывшиеся мурашками щиколотки. Когда в следующий раз я посмотрела в дальний угол, никого там не обнаружила.