Глава 3 Высокая оценка

Через сотню шагов размытая дождем дорога уперлась в широкий тракт, мощенный диким камнем. Его верхние грани были тщательно отшлифованы и искусно подогнаны друг к другу, а сбоку от кладки прорыт глубокий кювет, который ограждался бордюром высотой до колен, чтобы на проезжую часть меньше попадала грязь и всякий растительный мусор. Чуть в стороне от перекрестка из земли торчал огромный валун с выбитой надписью:

«Добро пожаловать в славный город Гроендаг!

Мы рады всем гостям, а тех, кто оскорбит горожанина, хороним за счет управы».

Каждый из рекрутов не в первый раз видел этот булыжник, но Тиллиер все равно не удержался:

– Господин роканд, разрешите побеспокоить. А как именно нужно обхаять жителя Гроендага, чтобы тебя закопали честь по чести?

Виннигар совсем не разъярился, как можно было ожидать, а ответил с ухмылкой:

– Для тебя будет достаточно просто открыть рот – и дело сделано.

– А ну, стой! – рыкнул Скиндар.

Капрал обошел их маленькую колонну и встал спереди, грозно уткнув кулаки в бока.

– Так. Всем почистить одежду и обувь, насколько это возможно. Мы вступаем в населенный пункт. И, кстати, насчет открытых ртов. Во время пребывания в Гроендаге из ваших поганых пастей должно вылетать только два слова: «здравствуйте» и «спасибо». Тот, кто позволит себе большее, по прибытии в Овергор отведает десять палок от экзекутора. Ясно?

– Ясно, господин капрал, – нестройно пробубнили рекруты.

– Виннигар! Дай Риордану носовой платок, чтобы тот прикрыл им свою щеку, – бросил Скиндар, чем сильно подпортил роканду хорошее настроение.

Тот даже не дал, а швырнул в направлении новобранца вышитый узором оранжевый платочек. Риордан едва успел подхватить его у самой земли. Отряхнувшись и потопав ногами о мостовую, отряд вступил на территорию славного города Гроендага. Они шли по чистым, умытым дождем улицам, а любопытные жители глазели на них из-за изгородей и приставали с расспросами.

– Привет, путники! – крикнул бородатый здоровяк.

– Здравствуйте, – немедленно отозвался Тиллиер.

– Откуда путь держите?

– Спасибо!

Капрал гневно зыркнул на балагура и ответил коротко:

– Из Вейнринга.

– Военные, что ли? Я смотрю – вроде в мундирах, – не унимался бородач.

– Да.

– А к нам с какой целью пожаловали?

– Думаю навестить армейского друга.

– Кого, если не тайна?

– Йельда-брадобрея.

– А-а-а… У него дом дальше, по переулку направо. Особняк в три этажа с большими окнами внизу. Новехонький. Йельд заложил первый камень, когда ушел в отставку со службы.

– Я знаю.

– Если понадобится постоялый двор, то шагайте в центр, там их четыре штуки, – подала голос женщина в цветастом платье из дома напротив. – Лучшим у нас считается «Щербатый меч», но и «У задушенного» тоже, говорят, ничего.

– Благодарю, – ответил Скиндар. – Но я думаю, что Йельд приютит старого товарища и его друзей.

– А мы все ждем рекрутскую команду из Овергора, – заметил бородач. – Да вот ходят слухи, что король Вертрон в этом году задумал без Гроендага обойтись. Не слыхали ничего в столице по этому поводу?

Скиндар невозмутимо пожал плечами, дескать, понятия не имею, о чем вы, и отошел в сторону, пропуская вперед свой отряд. Риордан шагал по добротной мостовой города, поглядывал на дома и не находил тут ничего, что напоминало бы о бедности и невзгодах, с ней связанных. Просторные постройки, чистота, убранные дворики, нарядные дети играют в палисадниках, по улицам не шастают клыкастые свиньи, оставляя за собой дымящиеся навозные кучи. Хоракт словно прочитал его мысли.

– Благоденствуют, – с завистью сказал он. – Сразу видно, что война дело прибыльное. Солдаты присылают сюда свои денежки, народ строится, процветают ремесла. Да… Если их подвинут с воинской службы, Гроендагу придется тяжко.

Когда они дошли до нужного дома, все рекруты вытаращили глаза от изумления. Перед ними возвышалось массивное здание, в котором не проглядывало и намека на изящество, свойственное большинству домов Гроендага. Никаких тебе лепных барельефов или разноцветных витражей. Просто прямоугольный домище в три этажа с двускатной крышей из красной черепицы.

Скиндар рассмеялся:

– Ай да Йельд! Глядите, молокососы, это Воинская школа Овергора, но в уменьшенном виде. Видите большие окна на первом этаже? Там у нас в столице находятся столовая, библиотека, учебные классы и канцелярия. Второй этаж – покои наставников и всякие кабинеты. А на третьем и четвертом этажах, только четвертого здесь нет, расположены личные комнаты курсантов. Ха-ха. Он пристроил к главному зданию три больших амбара. Знаете, что это? Оружейная, а также склады с продовольствием и обмундированием.

– Разрешите обеспокоить, господин капрал. А поединщики на каком этаже расселены? – спросил Хоракт.

– Поединщики? – с удивлением переспросил Скиндар. – Чего им делать в общей казарме? Они живут на квартирах. В Овергоре им отвели целый квартал, который так и называется – Воинский.

– Еще один вопрос, господин капрал, – влез в разговор Тиллиер. – А почему вы назвали Йельда брадобреем? Он что, бывший цирюльник?

Ему ответил Виннигар:

– Нет, он работал мечом, а не бритвой. Четыре года назад во время ильсингарской кампании Йельд фалькатой начисто снес одному из своих противников нижнюю челюсть. Вместе с бородой. Их Мастер войны выкинул тогда синий штандарт, потому что боец был заслуженный и ильсингарцы хотели его спасти. В общем, мы взяли победу, потеряв всего трех человек. Да и то двух сумели потом отходить.

– А третьего? – робко спросил Хоракт.

– Родные получили погребальную пенсию. Кстати, одним из тех двух раненых оказался сам Йельд. Следующий поединщик Ильсингара отмахнул ему глефой ногу по колено.

Риордана поразило, что роканд рассказывал о смертях и увечьях совершенно обыденно, не стараясь произвести на новобранцев впечатление. Так крестьяне говорят о погоде, всходах, прополке сорняков и надоях. Тогда он впервые по-настоящему осознал, в какую страшную реальность попал. Здесь смерть буквально на каждом шагу, и ее жуткий лик настолько примелькался, что стал неотъемлемым атрибутом любого пейзажа.

Боль в щеке и ухе, которая мучила его во время перехода, вдруг отступила и осталась лишь ломящим голову эхом. «Я выживу, я смогу, – пообещал он себе. – А значит, мне надо много тренироваться».

Скиндар подошел к массивной деревянной калитке, окованной медными полосами, решительно взялся за дверной молоток в форме шипастой палицы и постучал. Через пару минут калитка отворилась. В ее проеме возник вихрастый широкоплечий парень в белой рубахе с распахнутым воротом. Сначала он насмешливым взглядом обозрел их грязную одежду, но потом приметил лычки на мундире Скиндара, мгновенно построжал и подтянулся.

– Желаю здравствовать, – с расстановкой произнес парень.

– Будь здоров, – надменно ответил капрал. – Мы к Йельду с визитом.

– Как прикажете доложить о вас мастеру?

– Мастеру? Вот как! Ха-ха. Хорошо, доложи, что его желает видеть… – тут Скиндар запнулся, потому что на языке вертелся полный перечень регалий, но озвучивать их сейчас, учитывая обстановку, было невместно. – Его желает видеть старый товарищ Скиндар в компании спутников.

Калитка немедленно захлопнулась, оставив военных на улице. Через пару минут из-за нее раздался густой бас, вероятно, принадлежавший хозяину дома:

– Скиндар, говоришь? Так чего же ты, олух, не приглашаешь такого знатного гостя во двор? А ну, распахивай ворота! Людей из столицы пристало встречать с почестями. Два наряда в коровник! Видать, рано я перевел тебя в дворню из пастухов. И на неделю ты отстранен от занятий с алебардой. Не скули. Сам знаешь, что я не люблю нытиков, и выпросить у меня можно разве что хороший пинок в живот.

Ворота распахнулись. Перед путниками открылся просторный двор, мощенный разноцветной речной галькой, а посреди двора стоял сам Йельд-брадобрей, скрестив руки на груди. Ростом он был почти с Дертина, но не такой массивный. Его плечи украшал добротный камзол с богатым шитьем, одна нога была обута в щегольский башмак с загнутым носом, а вторая заканчивалась деревянным отлакированным протезом. У Йельда на груди лежала окладистая с проседью борода, заплетенная внизу при помощи серебряной нити в короткую косичку, а на голове произрастала пышная шевелюра, которая на щеках смыкалась с бакенбардами. Видом он походил не на солдата, а знатного вельможу, который провел несколько последних месяцев в лесной чаще, причем в компании крупных хищников, отчего его прическа и брови приобрели неряшливость, а выражение лица – отпечаток свирепости.

– Хо-хо! Сам Ловкач! – проревел Йельд. – Да еще не один, а со Зверем в компании.

Новобранцы переглянулись. Прозвище Зверя вполне соответствовало натуре Виннигара, но никто не ожидал, что Скиндара прозвали Ловкачом.

– Сладкой погибели, Йельд, – улыбнулся капрал. – Ну, как жизнь на гражданке?

– Скучновато. Вот, обзавелся хозяйством. Маслобойня, кожевенная мастерская, а коровник у меня вынесен за городскую стену, как и все здешние фермы. И еще я преподаю искусство боя для молодняка, который готовит себя к службе в армии. А ты как, Ловкач? По-прежнему ищешь новых героев для Овергора?

– Да, я все так же заведую учебной частью, – подтвердил Скиндар.

– Понятно. Зверь, я слышал, что твои дела наладились? И теперь ты снова в первой десятке?

– Да, Мастер войны Биккарт оказал мне такую честь, – с достоинством ответил Виннигар.

– Ой, не знаю, честь это или немилость. Но учитывая тот факт, что опытных поединщиков у Овергора почти не осталось, а свободные наемники не горят желанием продавать Вертрону свои мечи, выбирать Биккарту не приходится. Десятку надо сколачивать из вчерашних резервистов, а во главе ставить героя Меркийской войны и как-то добывать нам первую за три года победу.

– Честь или смерть, – мрачно промолвил Виннигар.

– Главное, чтобы не все одновременно, – вздохнул Йельд. – А кто это с вами? Неужели новобранцы?

– Призыв из Вейнринга, – кивнул Скиндар.

– Ого. Мастер войны рискует. Если дело не выгорит, им может заняться сам Накнийр. Впрочем, Биккарт всегда был отчаянным малым. Гроендагу такие вести придутся не по душе. Ладно, чем я могу быть полезен старым друзьям?

– Приют и ночлег, – ответил Скиндар.

– Само собой. В гостиницу вам соваться не стоит, – хмыкнул Йельд. – Что еще?

– У одного из новобранцев пришла в негодность обувь.

– Вижу, что здоровяк скачет на одной ноге, прямо как я. Сейчас же пошлю за сапожником.

– Во время перехода из Вейнринга мы попали под грозу с гор. И в одного рекрута угодила бесноватая молния.

– Ясно. Нужно забрать тело. Я распоряжусь выслать телегу.

– Тело здесь, и оно пока живое, – усмехнулся Скиндар. – Но ему необходим лекарь.

– Ничего себе, – удивился брадобрей. – Не зря говорят, что жителей Прочного круга ничего не берет. Лекарей у нас в избытке. Тебе, Ловкач, не стоит его сопровождать по улицам и привлекать внимание к своему мундиру. Моя дочь Эльга проводит паренька и приведет обратно. Эй, кто-нибудь! – зычно крикнул Йельд.

Из разных углов двора высунулось несколько физиономий прислуги.

– Немедленно сбегайте за Зеленоглазкой. А вы, путники, проходите внутрь. Слуга покажет гостевые покои, и я пришлю кого-нибудь забрать и почистить ваши платья. К утру все будет готово, а сегодняшний вечер вы проведете в гроендагской одежке. Мой винный погреб полон, Ловкач. Как насчет того, чтобы вспомнить прежние времена и выстроить вдоль стены армию из пустых бутылок? Тогда поднимайтесь в дом, а ты, юноша с платком на щеке, дождись моей дочки, и вместе ступайте к доктору. Вот, возьми один золотой, его с избытком хватит за прием, – с этими словами Йельд протянул Риордану монету.

– Он уже на службе, так что платит корона, – возразил Скиндар и тоже достал деньги.

Йельд не стал упираться, но пошарил в накладном кармане камзола и вынул горсть медяков.

– Тогда прибавь от меня вот это, чтобы лекарь не трепал языком, кому он делал перевязку.

Не успели гости подойти к крыльцу, как по его ступенькам буквально слетела девушка в белом сарафане до колен. Нисколько не смущаясь вниманием чужих людей, она при всех убрала распущенные волосы в толстый хвост и решительно поправила широкий пояс, которым была перехвачена ее тонкая талия. Ростом она превосходила Риордана на полголовы, ее личико поражало своей открытостью, глаза искрились смехом, а губы, казалось, готовы были сложиться в улыбку. Шедший впереди всех Тиллиер так засмотрелся на ее стройные лодыжки, что запнулся о крыльцо и едва не расквасил себе нос о перила.

– Моя дочь Эльга, – с гордостью представил девицу Йельд. – В Гроендаге ее все называют Зеленоглазкой. Думал, ха-ха, поставить у ворот оглоблю, чтобы отваживать женихов, но пока она и сама справляется.

– Папа, – с нажимом произнесла Эльга.

– Ишь покраснела! Чего пенять на то, что местные увальни тебе не ровня? Как-нибудь отыщем суженого тебе под стать, помяни мое слово. Эльга, ко мне, старому отставнику, заглянули мои товарищи по оружию вместе со своими… кгм… спутниками. С одним из них, вот с ним, который прикрывает пол-лица оранжевым платком, по дороге произошла небольшая неприятность. В него попала молния.

Глаза девушки округлились от неожиданности, а потом она нахмурила брови.

– Молния? – с явным недоверием переспросила Эльга.

Видимо, она подумала, что отец ее разыгрывает.

– Знаете, барышня, такой огненный шар, который трещит. У вас их называют бесноватыми, – вставил Скиндар, чтобы прибавить утверждению Йельда правдоподобности.

– Парня нужно отвести к лекарю, чтобы он его заштопал. К Леогару не суйся, у него наверняка полно пациентов с коликами и поносами. Но едва больные увидят вас, как они тотчас же забудут про свои болячки и станут надоедать со всякими расспросами, – приказал Эльге отец. – Ступайте лучше сразу к хирургу Аристу, он хоть и дерет три шкуры, но залатает на совесть. К тому же у него почти всегда свободно.

– Эльга, окажи любезность, – сказал Скиндар. – Риордану тяжело разговаривать, поэтому… – тут капрал замялся, не зная, как сформулировать свою просьбу.

– Не приставай к нему с разговорами! – подхватил Йельд и легонько кивнул старому товарищу в знак того, что понял и оценил его хитрость.

Пока отец и его гости поднимались на крыльцо и заходили в дом, девушка рассматривала невесть откуда свалившегося на нее подопечного, смешно оттопырив нижнюю губу, но лишь за последним приезжим захлопнулась дверь, хитро прищурилась и выпалила:

– Значит, ты Риордан, да? А я – Эльга. Покажи, что у тебя под платком, мне жутко любопытно!

Риордан отрицательно замотал головой.

– Стесняешься, да? – разочарованно вздохнула девушка. – Жаль. Никогда не видела, что бывает с человеком, когда в него ударяет молния. Наверное, тебя можно показывать за деньги на ярмарках. Не обижайся, отец говорит, что я жуткая болтушка. А тебе вправду нельзя разговаривать?

Риордан утвердительно тряхнул чубом.

– Ну и ладно. Говорить буду я, а ты кивай. Условились? Тогда пойдем к доктору. У тебя есть деньги? Точно? Не беда, если нет, отец будет рад услужить Скиндару и запишет на свой счет. Да и Виннигара он тоже уважает. Ты удивлен, откуда я их знаю? Я наизусть выучила всю историю овергорских войн за десять последних лет. Это страшно интересно. Я могу рассказать тебе про всех Мастеров войны и даже про каждого поединщика. Излюбленное оружие, коронные финты и кого когда пришили. Здорово, да? Погоди, а ты кем приходишься Скиндару?

Риордан потупился, но ничего не ответил. Эльга нахмурилась.

– Стой. Ты ведь не из Овергора, верно? На тебе одежда горцев, в столице так никто не ходит. Давай сделаем вот как. Ты покажи рукой, откуда ты родом, а я уж сама догадаюсь. Ну, чего ты застыл, как истукан?

Медленно, нехотя, Риордан вытянул руку в направлении горы Унгорн.

– Так и знала, – торжествующе воскликнула Эльга. – Ты из Прочного круга. Но на солдата не похож, – и вдруг она охнула, прикрыв рот ладошкой. – Я поняла. Тебя призвали на службу. Ты новобранец, вот ты кто! И все остальные, кроме Скиндара и Виннигара – тоже новобранцы.

Риордан в смущении топтался на месте, не поднимая глаз.

– Это нехорошо, – решительно заявила Эльга, покачав головой. – Раньше набор всегда начинали с Гроендага. У нас лучшие школы боя и самые подготовленные рекруты. Значит, это правда? Мастер войны решил обойтись без Гроендага?

Риордану осталось только развести руками, вернее рукой, потому что вторая держала платок у щеки.

– Ладно, наверное, ты тут ни при чем, – великодушно заявила Эльга. – Ты выдержал испытание и прошел отбор, в чем же тебя винить? Но если народ об этом узнает, будет страшный скандал. Но я никому не скажу, можешь не сомневаться. Я хоть и болтушка, но тайны хранить умею. Веришь мне?

Риордан с готовностью кивнул.

– Хорошо, – улыбнулась девушка. – Идем, чего стоишь как вкопанный? А ты кто по специальности? Погоди, не говори, я сама догадаюсь. Для молота ты щупловат, для топора тоже… – Эльга вновь остановилась и от досады хлопнула себя по лбу. – Ну, как я сразу не поняла! Невысокий, длинные руки, наверняка подвижный. Ты меченосец! Ну, конечно! Я права?

Риордан смущенно кивнул. На самом деле, он не считал себя меченосцем. Он вообще ни кем себя не считал и даже толком не понимал, как его угораздило здесь очутиться. Эльга встала рядом и вытянула вперед руку.

– Давай померяемся. Ничего себе! А кисти-то, кисти какие! Мне бы такие хваталки. Меченосцы – элита. Отец говорит, что с клинком работают многие, но настоящих виртуозов, одаренных от природы, единицы. Как же тебе повезло с руками! Поэтому Скиндар тебя и выбрал.

В голове Риордана все смешалось. В родной деревне его фигура не считалась привлекательной, скорее наоборот, была постоянным предметом насмешек. А тут, оказывается, у него выдающееся от природы сложение. Эльга воровато оглянулась по сторонам, а потом протянула Риордану раскрытую ладонь.

– Не обижайся, просто я очень хочу попробовать. Пожать руку настоящему меченосцу Не волнуйся, нас никто не видит.

В Вейнринге люди часто здоровались за руку, так что Риордан не углядел в этом ничего предосудительного. Он пожал узкую ладонь девушки. Она прыснула.

– И это все? Жми со всей силы! Еще! Ой, хватит! Отпусти! Перестань!

Эльга выдернула руку и затрясла ладошкой. Потом посмотрела на Риордана каким-то новым взглядом:

– Ну, ты даешь. У тебя пальцы словно жернова. Признаюсь по секрету, я испытывала наших парней. Так, ради шутки. Но такого не припомню. Знаешь, раньше они надо мной подсмеивались из-за роста, а теперь приходят и приглашают прогуляться до околицы. Приносят цветы и всякие сласти. Смешно, правда? Я и сама переживала пару лет назад. А вдруг я вырасту величиной с колодезного журавля? Но доктор Арист, к которому мы сейчас идем, успокоил, что, дескать, все растут по-разному, некоторые равномерно, а некоторые сразу, вот так, как я. И знаешь, за год я почти совсем не выросла. Я делаю зарубки на двери и проверяю каждую неделю. А тебе уже исполнилось семнадцать? Да чего я спрашиваю, дура, конечно, исполнилось, раз тебя призвали. Мне исполнится семнадцать через четыре месяца. Только девушек в войско не берут, по крайней мере, в солдаты. Обидно, правда? Можно стать маркитанткой, санитаркой и еще кое-кем, ну ты понимаешь.

Риордану краска бросилась в лицо, но Эльга продолжала, как ни в чем не бывало:

– А я бы хотела стать воином. Говорят, что в некоторых королевствах это разрешено, но не в Овергоре. Думаешь, что я спятила? Да я изучаю мастерство боя с десяти лет, если хочешь знать! Сначала самостоятельно, а потом, когда отец вернулся со службы, под его началом. Слушай, а вот бы нам с тобой устроить поединок? Скажем завтра. У нас за домом есть специальная площадка и навес с вооружением, там отец тренирует наших парней. Давай встретимся на рассвете? Мне ужасно хочется помериться силой с настоящим меченосцем. Придешь?

Риордан не без робости кивнул. Вот будет конфуз – уступить девчонке. Но потом он вспомнил, что одолел самого Виннигара, расправил плечи и еще раз кивнул, уже с достоинством.

Они шли какими-то узкими переулками, в которых две телеги если бы и разминулись, то с трудом. Перед заборами росли сливы и ринды с иссиня-черной корой. На их ветвях висели круглые плоды, усаженные тупыми иголками. В другое время Риордан сорвал бы пару-другую, но не сегодня. Девушка периодически бросала на своего спутника пристальные взгляды. Она рано осталась без матери, и ее воспитанием занимался отец, который жил и бредил войной. Боги не были благосклонны к Йельду и не дали ему сына. Но в память о жене, которую он любил до сих пор, каждый день видя ее отражение в единственной дочке, Йельд не стал приводить в дом другую женщину. Зато Эльге приходилось разделять взгляды отца касательно всего на свете и подвергаться странному для девочки методу воспитания. Ей не пришлось овладеть искусством метлы и половника, но она имела представление о технике боя с любым оружием. Школа Йельда-оружейника была не самой большой, но одной из самых уважаемых в Гроендаге, и Эльга с раннего детства занималась в ней наравне с парнями, многих из них превосходя. Поэтому и оценивала она мужчин не по красоте или изящным словесам, а по тому, что они могут на тренировочном плацу. С детства завидовала она мальчишеской силе, реакции, недоступной для нее, девочки. Но сейчас все изменилось, и ее пугали эти изменения. Несмотря на семнадцатый год, женственность лишь только просыпалась в ней. Она прорывалась плавными движениями, кокетливыми позами и ранящими сердца парней взглядами, но сама Эльга пока еще не осознавала той могучей первозданной энергии, что копилась у нее внутри. Девушку раздражало, что теперь на площадке парни не стараются ее победить, они поддаются, а вместо того, чтобы отражать выпады, рассматривают ее ноги, мелькающие из-под подола. Раздражало, но одновременно льстило, и эта двойственность иногда доводила ее до слез. Этот, из Вейнринга, был не такой. С длинными руками, которые обеспечат в бою на мечах преимущество, он совсем не смотрел на Эльгу так, как смотрели на нее другие парни. И он был ранен, что для Эльги само по себе уже обеспечивало уважение. Да и как ранен – в него угодила бесноватая молния! Но он выжил и идет с ней рядом, хотя видно, что ему очень больно.

– А вот и дом Ариста, – они остановились перед просторным особняком из темно-красного порфира, редкого камня, который подводами привозили с самого Венбада. – Ты только не трепись, что я испытывала тебе руку, ладно? И вот совет на будущее – когда жмешь кому-то ладонь, ты протягивай ее мягкую, словно прожеванный пирог, но в самый последний момент представь, что схватил кусок гранита и напряги кисть. Понял? Тогда рука у тебя станет твердой и ее не смогут стиснуть как следует. Стой здесь, а я сбегаю и договорюсь, чтобы тебя осмотрели.

Эльга исчезла за высоким кованым забором, а Риордан принялся от нечего делать расхаживать взад и вперед, пиная щебенку на мостовой. Никогда раньше ему не врачевали таких ран, поэтому в душе он немного побаивался. Более того, он даже не знал, как выглядит со стороны его сожженная щека. Про лекарей рассказывают всякое, но какой он будет, когда все заживет? Ему совсем не досталось красоты от матери, так мало того, стоило лишь покинуть отчий дом, как природа обезобразила его окончательно. Хотя Эльгу вроде бы совсем не смущала его внешность, даже наоборот. Или прав был Скиндар, и для солдата смазливое лицо – дело десятое?

– Эй, ты! – окликнул его парень, который вольготно расположился на завалинке около соседского дома и уже минуту наблюдал за его топтаниями.

Риордан повернулся на окрик, но не знал, что сказать в ответ. Потом вспомнил приказ Скиндара и прохрипел:

– Здравствуйте, – по щеке сразу разлилась дергающая боль.

– И тебе привет. А я смотрю, кто там прогуливается с Зеленоглазкой. Откуда будешь?

Риордан потыкал пальцем свободной руки в носовой платок, дескать не могу разговаривать.

– А-а-а, – протянул незнакомец. – Зубки, значит, болят.

Парень поднялся с места и разболтанной походкой направился к Риордану. Тот хмуро наблюдал за его приближением. Местный проявил недружелюбие, и это, скорее всего, было связано с Эльгой. Хотя парень выглядел выше и крепче его самого, Риордан не оробел ни на секунду. Раньше с ним часто задирались, и виной тому была его тщедушная внешность. В Вейнринге многие сверстники пытались проверить его на прочность, а потом горько об этом жалели. Риордан сразу решил, что если дойдет до драки, он с одного удара своротит незнакомцу челюсть, как сделал это с Тиллиером. Нельзя допустить, чтобы этот оболтус повредил его рану. Внутри Риордана ширилось и росло негодование. Вот чего все к нему цепляются? Даже когда у него щека прожжена до зубов? Ничего, этот тоже получит. Парень остановился в шаге, насмешливым взглядом окинул фигуру Риордана, а потом неожиданно протянул ему раскрытую ладонь. Странно. Риордан хотел было поздороваться обычным способом, но вдруг вспомнил недавнее наставление Эльги и поступил так, как она советовала. И вовремя вспомнил, потому что парень сжал ему кисть со всей силы. Риордан торжествующе усмехнулся и стал смыкать свои пальцы, представляя, будто он крошит в руке кусок известняка. Лицо парня сначала приобрело озадаченное выражение, потом его искривила болезненная гримаса, а спустя несколько мгновений он весь изогнулся к земле, пытаясь ослабить хватку Риордана.

– Что здесь происходит? – раздался позади звонкий голос Эльги. – Фарной! Ты совсем сдурел? Я привела раненого, а ты бросаешь ему вызов?

Риордан смешался и разжал кисть. Какой вызов? Местный сначала цеплялся, а потом подошел поздороваться. Парень же запрыгал на одной ноге, очумело тряся ладонью.

– Раненый, говоришь? – жалобно воскликнул он. – Ничего себе – раненый! Да он мне чуть руку не сломал.

Эльга повернулась к Риордану и незаметно для Фарноя подмигнула с лукавой улыбкой.

– И поделом! Будешь знать, с кем связываешься. В человека угодила бесноватая молния, он можно сказать еле дышит, а ты навязываешь ему поединок. Риордан, нужно было обязательно сломать руку этому балбесу. Нечего было его жалеть. Ладно, пойдем, доктор Арист ждет тебя.

Когда они поднялись на крыльцо, Эльга обернулась к незадачливому забияке и погрозила тому пальцем. Фарной стоял на том же месте, озабоченно разглядывая свою пострадавшую руку.

– Похоже, что посинеет теперь, – посетовал он.

– Если я расскажу отцу про твою выходку, то после следующего занятия у тебя посинеет не только рука, но и задница, – пообещала Зеленоглазка и, уже обращаясь к Риордану, воскликнула: – Ну, чего ты мнешься? Открывай дверь.

Когда Риордан перешагнул порог просторной приемной врачевателя, он буквально остолбенел. Все стены были увешаны картинами. С полутора десятка полотен на него взирали грозные воины. Их руки сжимали оружие, солнечные блики отражались от великолепных доспехов, а лица буквально излучали непреклонность и уверенность в своей несокрушимой мощи. Риордану не нужно было объяснять, что перед ним портреты поединщиков, он понял это сам. Казалось, что герои готовы в любой момент сойти с холстов и ринуться в битву. И никакая сила не устоит перед их натиском, ни один смертный не в состоянии будет одолеть этих сверхчеловеков. Риордан вздохнул. Неужели когда-нибудь ему суждено оказаться в этом ряду? Но разве такое возможно? Он всего лишь молодой охотник из Вейнринга, притесняемый и презираемый многими, а они – кумиры Овергора, каждый их вздох обсуждается народом, а гибель оплакивается миллионами. Голос Эльги словно свежий горный ветер разогнал мираж из рыцарских образов перед его глазами.

– Это работы доктора Ариста, – с гордостью сообщила она. – Он рисует только тех поединщиков, которые обращались к нему за помощью. Некоторых из них я даже видела здесь, в его лечебнице. Вот этот, в черном пластинчатом доспехе, был ужасным сквернословом. Когда доктору надоело слушать его проклятья, он прервал операцию и предложил на выбор – зашить тому рот или подрезать язык. Мне рассказала об этом санитарка. А Мельгард, вон тот красавец в шлеме с золотой насечкой, оказался жадюгой первой статьи. Он не заплатил за лечение, заявив, что теперь Арист имеет право всем рассказывать, как он пользовал самого Мельгарда. Умелые были воители, жаль, что их теперь нет в живых. Ну, хватит болтать! Дверь видишь? Заходи, я обожду тебя здесь.

Над притолокой двери висело резное панно, на котором была очень реалистично изображена полуобнаженная девушка, а по контуру ее фигуру окружала бодрая надпись: «Врачую любые раны, кроме душевных». Риордан схватился за массивную литую ручку из бронзы, открыл дверь и перешагнул через низкий порожек в мир излечения и боли.

Смотровая оказалась небольшой прямоугольной комнатой с высоким потолком. Широкое окно понизу было завешено белыми занавесками, но через его верхнюю часть в кабинет поступало достаточно света. В дальнем углу смотровой стояла узкая кушетка с устрашающими ремнями, что свисали с нее до самого пола. На стене, напротив двери, был развешан самый разнообразный хирургический инструмент, один вид которого способен был вызвать нервный припадок у любого пациента. Таблички над инвентарем, сделанные, видимо, для ассистентов врача, тоже не добавляли бодрости. Риордан поежился от «щипцов зубных средних», дрогнул при виде «ланцета для отворения вен» и отшатнулся от «пилы для вскрытия черепа». Вдруг голос откуда-то сбоку произнес:

– Садитесь, юноша.

Риордан с трудом оторвал взгляд от «расширителя уретры зазубренного» и даже не сел, а плюхнулся на стул напротив лекаря. «Кажется, теперь я догадываюсь, почему у этого Ариста никогда нет очереди», – подумал он, переводя взгляд на доктора. Внешний облик хирурга его немного успокоил. После величественных и грозных портретов в приемной Риордан почему-то представлял себе врачевателя человеком преклонного возраста со строгим взглядом, а перед ним сидел мужчина средних лет с маслянистыми черными глазками навыкате, острым носом и розовыми пухленькими щечками. Даже из-за стола было видно, что доктор очень невысокого, а может, и вовсе маленького роста. Он рассматривал пациента с насмешливым интересом, чуть наклонив набок голову. Когда Риордан окончательно угнездился на стуле, Арист произнес:

– Я доктор.

– Здравствуйте. Я понимаю, – проскрипел Риордан.

– Славно, что понимаете. В таком случае вы можете убрать эту оранжевую тряпку, чтобы я мог осмотреть вашу рану.

Спохватившись, Риордан засунул одолженный Виннигаром платок в карман куртки и повернулся к лекарю обожженной щекой. Тот несколько раз повернул голову пациента в разные стороны, используя его подбородок, как рычаг, попросил открыть рот и залез туда пальцами, очевидно разглядывая повреждения изнутри. Потом встал и некоторое время полоскал руки под крохотным рукомойником, который располагался прямо у него за спиной.

– Значит, молния? – спросил он, не поворачиваясь. – Бесноватая?

– Угу, – промычал Риордан.

– В целом удачно прижгла. Края раны словно оплавлены, грязь туда не попала, а значит – горячки можно не опасаться. Беспокоит сильно?

– Терпимо.

– Славно.

Врач ловким движением, не отодвигая свой стул, нырнул на свое место и принялся что-то строчить в лежащем перед ним свитке. Исписав примерно половину страницы, он решительно воткнул перо в чернильницу и снова воззрился на Риордана.

– Повреждения пустяковые с учетом способа, которым вы их заполучили. Сгоревшую мочку уха я отсеку и залеплю рану целебным составом из белой глины и одолень-травы. Получится этакая сережка, которую через неделю можно будет снять, когда ухо заживет. А вот со щекой у нас есть три варианта исцеления. Первый – также сделать компресс заживляющим составом. Эта ваша перфорация все равно постепенно затянется. Но все случится через какое-то время, и после останется хорошо заметный участок рубцовой ткани. А кроме того, поврежденные молнией волокна будут отмирать, а значит, велик риск нагноения, поскольку туда неизбежно попадут остатки пищи, – выдав этот спич, Арист откинулся на спинку стула со значительным видом и замолчал, ожидая от пациента какой-то реакции.

Риордану не оставалось ничего, как поинтересоваться о двух других способах.

– Вы терпеливы к боли? – вместо ответа спросил лекарь и, получив подтверждение, пояснил: – Тогда мы сразу режем те участки, которые впоследствии отомрут и стягиваем края раны хирургической нитью. Получится очень пикантный звездчатый шрам, и повреждение заживет гораздо быстрей. Что касается третьего способа… – Арист прервался и несколько секунд с увлечением чесал свой длинный нос. – С третьим вариантом еще интересней. Я могу вымочить свою хирургическую нить в кармине или индиго и сделать по вашей щеке множество стежков. Краска проникнет под кожу, и после извлечения нитей поверх шрама останется узор. Люди не будут видеть шрам вовсе, потому что станут смотреть на татуировку.

– Татуировку?

– Да. Рисунок. Некоторые бойцы наносят татуировку на тело в виде амулета и оберега. Говорят, что это даже способствует любовным утехам. Ничего особенно выразительного у нас на щеке не получится, но какой-то простейший орнамент я вам нарисую, – доктор нырнул под стол и через некоторое время вернулся обратно с объемистым фолиантом в руках. – Но терпеть придется гораздо дольше.

– Я готов.

– Славно.

Полистал его немного, переворачивая страницы туда и сюда, и, наконец, захлопнул, подняв над обложкой пыльное облачко.

– Например – крест. Символ веры и непреклонности. Что скажете?

Риордан отрицательно замотал головой.

– Славно. А если пентакль? Ну, звезду? Это знак единения стихий. Тоже не привлекает? Ладно. Тогда может быть спиралевидный узор? Как раковина у улитки. Завитки будут сходиться к шраму, делая его частью орнамента. Это символ ветра или даже урагана. При известной фантазии туда можно притянуть вашу бесноватую молнию.

Риордан моментально утвердительно кивнул. Арист воодушевленно потер ладошки.

– Значит, выбор сделан. Я пойду, скажу Зеленоглазке, чтобы шла домой. Процедура затянется на пару часов, не меньше. Вот, разжуйте и положите это за десну, поближе к поврежденному месту, – он протянул Риордану кусочек стекловидного корешка. – Это анестезия, обезболивающее.

Врач вышел в приемную, и через открытую дверь Риордан слышал его разговор с Эльгой.

– Ступайте домой, юная леди. Я объясню парню обратную дорогу, а может быть, даже провожу.

– Отец велел мне привести его обратно.

– Ждать придется долго.

– Ничего. Я посижу тут.

Вернувшись, Арист плотно прикрыл дверь и подмигнул Риордану.

– Не знаю, как там у молодежи это сейчас называется, но, похоже, что вы, юноша, очень приглянулись нашей Зеленоглазке.

– Ничего такого, – Риордан протестующе замотал головой.

– Уж поверьте. Думаете, вы первый, кого она сюда приводит? Но вы точно первый, кого Зеленоглазка решила дождаться. Как щека? Начинает неметь? Славно. Сейчас я подготовлю инструмент и начнем. Когда закончим, я залеплю последствия своей работы целебной глиной, так что на татуировку вы сможете полюбоваться через неделю. В сверточке, который я вам приготовлю, будет корень шелоки, это для обезболивания, если рана будет беспокоить. Принимать не более одного раза в день по маленькому кусочку. Откусите в три раза больше – перенесетесь в другой мир, где на вас запросто может нагадить огнедышащий дракон. А еще в бумажный кулечек я насыплю порошок из одолень-травы. Если вдруг появится ноющая боль, значит, рана начала гноиться. Тогда немедленно нужно будет отковырять глину и засыпать порошком очаг воспаления. Вы отсюда в столицу направляетесь? А случайно не в Воинскую школу? Юноша, я доктор, а доктора не имеют привычки разбалтывать секреты своих пациентов. Вот и славно. Я напишу записку Пайраму, тамошнему врачу и моему старинному приятелю. Он извлечет нити, когда придет время.

Процесс нанесения татуировки занял больше времени, чем предполагал доктор. Сквозь пелену наркоза Риордан видел нити, которые замачивались в синей краске, но не чувствовал ни уколов, ни того, как его щека покрывалась их стежками. Из кабинета Ариста он вышел, слегка пошатываясь, когда на улице уже начало темнеть. Эльга тут же вскочила с места.

– Ну, как? Выглядишь вроде нормально. Что под этой лепешкой? Ой, я забыла, что тебе нельзя разговаривать. Чуть не заснула, пока тебя ждала, – девушка шутливо пихнула его в бок, отчего Риордан немедленно покраснел. – Ходить можешь? Как-то тебя качает. Хочешь опереться на мое плечо? Я сильная! Нет? Ишь какой гордый. Ладно, пойдем поскорей, ты, наверное, умираешь с голоду.

Вечерний Гроендаг быстро закутывался в плотное одеяло темноты. На перекрестках начали зажигаться круглые фонари со светляками внутри. Улицы опустели, все жители к этому часу закончили свои дела и теперь сидели по домам. За дорогу до особняка Йельда Зеленоглазка успела поведать молчаливому спутнику подробности городской жизни и рассказать по крайней мере о половине войн королевства Овергор. Риордан кивал в такт, но не слышал ни слова. Он украдкой рассматривал Эльгу и удивлялся ее искренней непосредственности. Девицы Вейнринга вели себя совершенно по-другому, по крайней мере – с ним. Он вообще ни разу не оставался с девушкой наедине, это чувство было для него внове. Риордан вспомнил, что сказал ему о Зеленоглазке доктор, и его сначала бросило в жар, а потом он грубо оборвал свои фантазии: «Чего ты о себе возомнил? Девчонка сердобольная, пожалела калеку, вот и вся история. Она – дочь богатея, а ты – нищий охотник. Тебе нечего ей предложить. Во всяком случае, пока».

Они остановились на ступеньках дома Йельда.

– Ты иди, а у меня есть еще дела по хозяйству. Гостевые комнаты у нас на третьем этаже, справа от лестницы. Значит, на рассвете встречаемся на тренировочной площадке? Не проспишь? Ладно, ступай. До завтра, – с этими словами Эльга махнула Риордану рукой, и через несколько секунд ее белый сарафан растворился во мраке, в который был погружен двор.

Своих земляков Риордан нашел без труда, по звукам голосов. Они сидели за прямоугольным струганым столом по центру комнаты, а на полу вокруг валялись спальные тюфяки, подушки и одеяла. Все были в полотняных рубашках и штанах такого же кроя, как и на парне, который открывал им калитку. Перед новобранцами стояла початая бутылка вина, а посередине стола – блюдо с мясом и вареными овощами. В углу комнаты потрескивала углями небольшая печка, масляный светильник отбрасывал на стены пляшущие тени.

– О, Риордан вернулся. Ну, как ты? – спросил Дертин.

– Нормально. Все заштопали.

– Болит? – сочувственно поинтересовался Хоракт.

– Сейчас нет. Доктор дал мне обезболивающий корень.

– Дочка у брадобрея видная. Не сказать, что совсем красавица, но фигурка хоть куда, – хмыкнул Тиллиер. – По заднице гладил ее? Зря, они это любят.

– Ты переодевайся, а я отнесу твою одежду в чистку. Хозяйские шмотки на тюфяке. Ужин на столе, но уже остыл. Жевать сможешь? – спросил Хоракт.

– Попробую на другой стороне.

– Жрачка у Йельда так себе. Моя кошка и то вкуснее блюет, – заметил Тиллиер. – Садись на место Хоракта, мы потеснимся. Дертин, плесни, что ли, землячку. Пока ты ходил к лекарю, наш кузнец уже успел смотаться до своей зазнобы. Вернулся и сияет весь. Я мыслю, что все у него получилось, иначе бы мы его до утра не видели. Что краснеешь, Дертин, угадал, да? Наш интерес к ним такой, сугубо телесный, а все эти разговоры – любишь не любишь, нам без надобности.

– Не болтай лишнего, Тиллиер, – урезонил его кузнец.

– Да я ничего, главное, что ты две бутыли добыл, вот это молодец, не забыл про товарищей. Так что мы сами по себе, а ветераны, понятное дело, отдельно, на втором этаже обосновались. Час назад песни пели. Голос у Виннигара, скажу я тебе, отвратный. Что-то среднее между криками стервятника и последним звуком утопленника.

Усаживаясь за стол, Риордан вспомнил о происшествии с местным парнем.

– Тут у них какие-то заморочки с рукопожатием. Я еще не до конца разобрался, в чем дело, но одно уяснил точно – протягивать руки незнакомцам здесь не стоит.

– Учтем, – сказал Дертин, пододвигая Риордану блюдо с едой. – Выходим с утра сразу после завтрака. Скиндар сказал, что за день мы должны дотопать до Триллы, а следующую ночь встретить в Зомердаге. Дорога пойдет под уклон, но все равно переходы предстоят нешуточные.

– Скиндар сам скорее выдохнется, чем мы, – хихикнул Тиллиер, разливая вино. – Я вот что думаю. Всем нам нужно поскорее обзавестись боевыми прозвищами. Тут они в ходу – Ловкач, Брадобрей, Зверь. Я лично хочу стать Горлорезом. Буду чиркать по глоткам почем зря. Это станет моим коронным приемом. А ты, Дертин? С Риорданом и так все ясно. Он прослывет Бесноватым.

– Ты не о том думаешь, – это сказал Хоракт, который вернулся в комнату после того, как отнес одежду Риордана в чистку. – В Воинской школе мы одни будем из Вейнринга. Там полно парней из Гроендага, Венбада, Зомердага и других селений. А Прочный круг представляем только мы. Это значит, что нам нужно держаться друг за друга. Стоять за земляков во всем.

Дертин фыркнул.

– То есть этот ухарь, как обычно, влипнет в неприятности, – он ткнул пальцем в Тиллиера, – а остальным придется за это расплачиваться? Нет, на такое я не согласен.

– Ой, не больно мне нужна твоя помощь! Подумаешь…

– Тиллиер, тебе и вправду не помешает быть посерьезней, – резонно заметил Хоракт.

– Ты такой скучный, как моя бабушка покойница! Тоже мне – советчик.

– Хватит пререкаться, – неожиданно для самого себя резко бросил Риордан. Обезболивающее еще действовало, поэтому слова лились ясно. – Вы еще не поняли, куда попали? В приемной доктора висит много портретов поединщиков. Бойцы как на подбор. Оружие, доспехи, осанка – просто засмотришься. И все мертвы, вы понимаете? Они уже трупы! Их нет! Думать нужно не о красивых кличках, а о том, как нам выжить. Поэтому держаться будем плотной группой. Правило первое – выручай земляка в беде. Правило второе – не подводи товарищей. Третье правило – живем союзно, делимся другом с другом всем: едой, новостями и особенно знаниями. Согласны?

– Согласен, – без раздумий ответил Хоракт.

– Согласен, если этот обалдуй возьмется за ум, – буркнул Дертин.

– Согласен, если никто не будет меня поучать, – процедил Тиллиер.

– Надо бы принять обет, – предложил Хоракт. – И как будет называться наше товарищество?

– Название у нас уже есть. Прочный круг, – ответил Риордан. – И жить мы будем по чести, так, чтобы люди шептали нам вслед: «Они из Прочного круга». Хоракт, сочиняй клятву.

– Я? Ладно. – Хоракт задумчиво почесал пятерней затылок и протянул вперед правую руку, сжатую в кулак. – Вступая в Прочный круг, я клянусь не предавать своих товарищей, жить по чести, делиться с товарищами всем, что имею… – начал он неуверенно, но с каждым словом его голос становился громче и приобретал твердость: – Я обещаю быть храбрым воином и надежным другом. Я клянусь, что никогда не отвернусь от товарища, попавшего в беду. Моя кровь принадлежит Прочному кругу Мой меч принадлежит Прочному кругу. Мое слово принадлежит Прочному кругу. Если я изменю своей клятве, то пусть меня назовут трусом и бесчестным лгуном, пусть мое имя никогда не будет упомянуто в Прочном круге, а мои товарищи придут, чтобы плюнуть на мою могилу.

– Ну, дает, – прошептал Тиллиер.

– Клянусь, – громко сказал Риордан и коснулся кулаком руки Хоракта.

– Клянусь, – произнес Дертин, также вытягивая вперед свою могучую длань.

Тиллиер уже открыл рот, чтобы сморозить очередную шуточку, но потом притих, встал вместе со всеми и тоже сказал:

– Клянусь, – но уже через секунду выпалил новый вопрос: – А кто у нас будет атаманом?

– Не согласен, – покачал головой Хоракт. – Атаманы в разбойничьих шайках.

– Тогда вожаком.

– Вожак в стаде, – ехидно заметил Дертин.

– Я, как член общества предупреждаю, что сейчас стукну кого-нибудь из своих товарищей.

– Что находится внутри круга? – спросил Риордан. – Что у круга в центре?

– Пустота! – выкрикнул Тиллиер.

– Если у нас круг людей, то внутри тоже человек, – предположил Дертин.

– Человек, который находится на равном расстоянии от любого другого человека в круге, – уточнил Хоракт.

– Он видит всех на одинаковом расстоянии, – развил мысль Риордан. – И одинаково к каждому относится. Например, при разрешении споров.

– Арбитр! – воскликнул Тиллиер.

– Я читал, что так раньше называли судей выездных судов, – сказал Хоракт. – До системы территориальных фальцграфов.

– Решено, – заключил Риордан. – Лидер Прочного круга будет носить звание Арбитра. Теперь осталось его выбрать.

– А тут и выбирать нечего, – махнул рукой Дертин. – Это ты, Риордан.

– В тебя попала молния, – напомнил Тиллиер.

– Ты превзошел в поединке Виннигара, – сказал Хоракт. – Соглашайся.

Риордан поднялся с места и поклонился каждому из товарищей.

– Я принимаю звание Арбитра Прочного круга. Буду носить его с честью. А теперь тушите свет и давайте ложиться в постели.

Через несколько минут первая команда Арбитра была перевыполнена в том плане, что со стороны Дертина послышался раскатистый храп. Риордан лежал на спине, тараща глаза в темноту, и пытался прислушаться к новым чувствам и мыслям внутри себя. Сегодняшний день подарил ему столько событий, сколько не случалось у него раньше и за год. Сначала его едва не испепелила бесноватая молния, потом к нему проявила симпатию дочка Йельда-брадобрея, затем лекарь нанес ему прямо на рану боевую раскраску, а под конец дня он стал лидером тайного общества. «И еще завтра у меня поединок с Эльгой…» – напомнил он себе, после чего мгновенно заснул.

Загрузка...