Поединок

Кадзияма проснулся и открыл глаза. Над ним покачивалась ветка дерева, уже слегка позолоченная восходящим солнцем. Сквозь листья виднелся клочок ярко-голубого неба. На секунду Кадзияме показалось, что он у себя дома, на Окинаве, лежит под ветвями старой сакуры, которую посадил еще его дед. Но тут же он вспомнил, что дом его далеко отсюда, а сам он сейчас на севере Индии, в глухой, забытой Богом и людьми деревушке, куда забрел в своих долгих странствиях.

Мимо прошел худощавый пожилой крестьянин в одних подкатанных холщовых штанах, с мотыгой на плече. Он с любопытством взглянул на расположившегося под деревом Кадзияму и пошел дальше. Кадзияма жил здесь уже неделю, и вскоре собирался отправиться дальше — он нигде подолгу не задерживался. Японец поднялся, подошел к протекавшему неподалеку ручью, умылся, сделал несколько глотков холодной, вкусной воды и, вернувшись под свое дерево, уселся в позу «лотоса». Это утреннее время он всегда посвящал размышлениям. Вот уже несколько лет Кадзияма бродил по свету. Он пересек, нигде подолгу не задерживаясь, почти весь Китай, Гималаи, и вот теперь оказался в Индии. Он не знал, что ищет. Ему нравилась эта кочевая жизнь — новые люди, новые города, горы, бескрайнее небо. И пока он шел, он чувствовал, как что-то менялось внутри него, он постоянно обновлялся, стремясь к какой-то одной, еще неясной ему самому цели. Кадзияма чувствовал, что цель эта уже близка. Может быть, завтра, или послезавтра, или через неделю он достигнет ее. Он не знал, что это будет, но чувствовал, что это именно то, к чему он стремится…

…Кадзияма открыл глаза и вновь вернулся к окружающему миру. С площади слышался какой-то шум, возбужденные голоса, и Кадзияма отправился посмотреть, что там происходит. Он не отделял себя от других людей, не считал себя выше их — он был одним из них, и поэтому его всегда принимали, как своего, хотя и знали, что он чужестранец.

Посреди площади стояли два пыльных «джипа», и четверо индийцев выгружали из них тюки с палатками, чемоданы и другие вещи. Руководил всем этим толстый краснолицый европеец в пробковом шлеме и костюме цвета хаки, по-видимому, англичанин. Другой англичанин, сухощавый и длинный, не вынимая изо рта длинной трубки, разговаривал с деревенским старостой. Вокруг сгрудились местные жители, с интересом прислушиваясь к разговору.

— Да, разрешение у нас есть, — говорил приезжий, извлекая из кармана какую-то бумагу.

Староста долго читал, шевеля губами, потом вернул бумагу длинному.

— Пожалуйста, располагайтесь. Может быть, вы хотите остановиться в одном из домов?

— Нет, у нас есть палатки. Кроме того, я думаю, мы здесь долго не задержимся.!Нам потребуется дня два-три, не больше. Сегодня отдохнем с дороги, а завтра начнем охоту.

— Ну вот, а говорили, что теперь на тигров охотиться нельзя. А им, значит, можно? — удивленно сказал пожилой крестьянин, стоявший рядом с Кадзиямой, и почесал в затылке.

— А им все можно. Иностранцы, — уважительно отозвался другой.

Кадзияма молча кивнул, соглашаясь, и пошел прочь. Все было ясно. Эти двое дали взятку чиновнику в городе, и тот выписал им лицензию на отстрел тигра. Японец вернулся под дерево и начал готовить свой немудреный завтрак. Он не любил шумных и нахальных европейцев, бесцеремонно вторгавшихся в чужую жизнь, всюду совавших свой нос в поисках развлечений, экзотики и острых ощущений.

«Что за радость охотиться, когда все преимущества на твоей стороне? — думал японец. — Обычно они стреляют, даже не выходя из „джипа“ — к чему утруждать себя и подвергать хоть какой-то опасности?.. Охота — это должен быть поединок на равных, а не кровавая забава, какой ее сделали в последнее время… Поединок. Один на один. Без оружия…»

…Был уже вечер, когда Кадзияма подошел к палатке англичан. Оба европейца сидели на раскладных походных стульях у небольшого столика, на котором стояли бокалы и бутылка виски. Толстый англичанин дымил сигарой, у худого в зубах была его неизменная трубка.

Кадзияма поздоровался, слегка поклонившись. Оба англичанина с интересом уставились на него.

— Вы японец? — осведомился, наконец, длинный.

— Да.

— Присаживайтесь с нами. Я был в Японии. Передовая, цивилизованная страна, не то что это захолустье. Присаживайтесь. Эй, Заил, принеси еще один стул для нашего гостя.

— Спасибо, не надо, — Кадзияма уселся прямо на землю, подобрав под себя ноги.

— Ах, да, я и забыл. Национальная традиция, — усмехнулся англичанин. — Давайте знакомиться. Вот этого джентльмена зовут Томас Брэг, а я — Уильям Хэнброк.

— Очень приятно. Киеки Кадзияма.

— Хотите сигару? — впервые заговорил Брэг.

— Нет, спасибо, не курю.

— Тогда виски? Это отличный шотландский виски, вы такого, наверное, давно не пробовали.

— Да, пожалуйста. Только немного.

Кадзияма взял протянутый бокал, сделал глоток. Виски действительно был хороший.

— Я слышал, вы приехали сюда охотиться на тигров?

— Да. А зачем же еще ездят в Индию?

— И завтра идете на охоту?

— Да, с утра пораньше. У нас есть проводник, так что, я думаю, за день мы управимся. Черт побери, после введения новых законов это стало стоить уйму денег! Но за удовольствия надо платить.

— Если вы не против, я пойду с вами.

— Вы тоже охотник?

— Нет.

— Хотите посмотреть, как мы охотимся? С удовольствием предоставим вам такую возможность.

— Нет.

— Тогда, простите, зачем же вы хотите идти с нами?

— Я хочу сразиться с тигром один на один.

— Без оружия?!

— Без оружия.

Брэг от удивления выронил изо рта сигару.

— Но ведь вы же погибнете!

— Нет.

Несколько секунд англичане молчали, озадаченно переглядываясь друг с другом.

— Но ведь мы же заплатили деньги, чтобы самим охотиться! — нашелся наконец Брэг.

— Если я убью тигра, шкура достанется вам. Если я его не убью… Что ж, лицензия ваша все равно не пропадет.

— Но… если вы погибнете?

— Это мое дело. Вы никакой ответственности не несете — несчастный случай на охоте.

Они снова помолчали. Постепенно лицо Хэнброка просветлело.

— Послушайте, Брэг, это же неповторимый случай! У нас есть фотоаппарат — мы сможем заснять поединок человека с тигром. Такого случая у нас больше не будет. А шкура все равно достанется нам. Я думаю, стоит согласиться на предложение господина Кадзиямы.

Брэг, соображавший немного хуже своего товарища, некоторое время тупо смотрел на него, переваривая услышанное, но потом его толстое лицо расплылось в улыбке.

— Вы правы, Хэнброк! Это будут уникальные кадры! Будет о чем рассказать в Англии! Я согласен.

Они шли уже больше двух часов, постепенно углубляясь в джунгли; впереди — проводник-индиец, за ним — Хэнброк с Брэгом; Кадзияма шел позади, думая о своем. Сейчас он почему-то уже не был уверен в себе, как вчера. Ввязавшись в это дело, он уподобился шагавшим впереди европейцам. Самое лучшее сейчас было бы повернуться и уйти. Пусть эти двое думают, что он испугался — ему все равно. Но что-то удерживало его от этого шага, и он продолжал идти вслед за англичанами.

Проводник остановился.

— Следы. Он был здесь совсем недавно.

Действительно, на влажной почве были хорошо видны отпечатки тигриных лап. Следы вели в сторону тропинки, к густому кустарнику метрах в ста впереди.

— Он там, — тихо сказал проводник, указывая на кусты.

Хэнброк деловито щелкнул предохранителем своего ружья; Брэг поспешно взвел курки двухстволки. Кадзияма прошел между ними, отведя стволы ружей вниз, мимо уважительно посторонившегося проводника, и медленно пошел к кустарнику. Позади щелкнул фотоаппарат.

До кустов оставалось метров тридцать, когда они зашевелились, и из них выскользнул тигр, оранжевой вспышкой разорвав темную густую зелень. Кадзияма сделал еще несколько шагов и остановился. Сейчас дальше идти было нельзя — он это почувствовал. Тигр чуть подался вперед и застыл в напряженном ожидании — тоже почувствовал сильного противника. С минуту они молча оценивающе смотрели друг на друга. Потом Кадзияма медленно, не сводя глаз с тигра, опустился в позицию «сэйдзэн». Тигр припал к земле и… тоже замер, не решаясь прыгнуть. Поединок начался.

Кадзияма полностью отключился от внешнего мира, как в момент глубочайшего сосредоточения. Сейчас их было только двое — тигр и он. И чтобы победить, ему надо было на какое-то время самому стать зверем. Сейчас он не думал о том, что может погибнуть, о том, как лучше напасть или защититься, он вообще не думал ни о чем. У него была одна цель — когда противник окажется в пределах досягаемости — нанести один решающий удар. Только один. Если он не достигнет цели, то возможности для второго удара уже не будет. Кадзияма чувствовал, как внутри него все сильнее натягивается невидимая тетива, стрела в которой — он сам. Чтобы победить в молниеносной схватке, надо было сначала выиграть этот немой поединок. Проиграет тот, кто не выдержит и первым бросится на противника…

— …Ну что он медлит? Он что, гипнотизирует тигра?

— Похоже на то. Но мне тоже надоело ждать. Если через пять минут они не сойдутся, я выстрелю. Я отлично вижу тигра и могу уложить его в любой момент.

— По-моему, у этого узкоглазого не все дома.

— Очень может быть. Но подождем еще пять минут.

В этот момент японец и тигр одновременно поднялись и медленно двинулись навстречу друг другу.

…Тетива натянулась до предела, но Кадзияма чувствовал, что навстречу ему выгнулся такой же тугой лук, готовый распрямиться в любой момент. Их силы были равны. Они или погибнут оба, или разойдутся, не тронув друг друга. Они поднялись одновременно и медленно пошли навстречу друг другу. Две невидимые стены, окружавшие противников, соприкоснулись и… свободно пройдя одна сквозь другую, слились в единое целое. В этот момент Кадзияма понял, что поединок закончен. В нем не было победителя и побежденного. Их силы были равны, и каждый признал в другом равного. Они подошли вплотную и посмотрели друг другу в глаза. Они больше не были противниками. В это мгновение Кадзияма почувствовал, что достиг цели, к которой стремился все эти годы.

В следующий момент раздался выстрел.

— …Ну, вот, сейчас… Смотрите, не пропустите момент! Это должен быть великолепный кадр.

— Не беспокойтесь, не пропущу… Что это?! Они подошли вплотную… Сейчас… Нет, они, кажется, оба ненормальные! Чертовщина!

Щелкнул фотоаппарат.

— Все. Теперь можно стрелять.

— Уступаю это право вам, Хэнброк. У вас глаз лучше. Смотрите, не зацепите японца.

— Не беспокойтесь.

Хэнброк тщательно прицелился и выстрелил. Но в этот момент тигр слегка повернул голову, и пуля лишь оцарапала ему шкуру на загривке. Тигр взревел и бросился вперед, но Кадзияма успел удержать его. Тигр рвался к своим обидчикам, но уступил японцу.

— Не стреляйте! — Кадзияма заслонил тигра собой.

— Он что, ненормальный? Эй, ты немедленно отойди в сторону, если не хочешь, чтобы и тебе досталось!

— Не стреляйте! — в голосе Кадзиямы послышалась угроза, и тигр, почувствовав это, тоже угрожающе рыкнул.

— Отойди, кому говорят!

Кадзияма смотрел прямо в глаза Брэгу, и тот начал медленно опускать ружье. На лбу его выступил пот.

— Чертовщина! — прохрипел он. — Я не могу выстрелить!

Кадзияма чувствовал, что внутри него снова сгибается невидимый лук, который ему с таким трудом удалось расслабить. И на этот раз он выстрелит. Сейчас ему приходилось сдерживать и себя, и тигра. Долго это продолжаться не могло. Или англичане сейчас уйдут, или…

…Хэнброк быстро взглянул на своего товарища.

— Брэг, я сейчас выстрелю в узкоглазого, а вы стреляйте в тигра.

— Да вы что?! Это же…

— Ерунда! Несчастный случай. И, кроме того, я не собираюсь его убивать — в руку или в ногу. А вы не зевайте.

— Хорошо.

Брэг снова поднял ружье.

— Не стреляйте! — его заглушил грохот выстрела. Пуля обожгла плечо. В следующий момент натянувшаяся до предела тетива распрямилась. Тигр и человек рванулись вперед.

Сейчас он был таким же зверем, как несшийся рядом тигр. В этот момент его не могла остановить даже пуля.

Брэг дико вскрикнул и выпалил из обоих стволов. Руки его тряслись, и он промазал. У Хэнброка оставалось три патрона, но на этот раз хладнокровие изменило ему. Он поспешно выстрелил в тигра, но пуля снова лишь оцарапала тому шкуру. Второй раз выстрелить он не успел. Тигр и человек почти одновременно взвились в воздух. Хэнброк попытался защититься прикладом ружья, но сокрушительный удар отбросил приклад ему же в лицо. Удар пришелся в переносицу, и Хэнброк, даже не вскрикнув, повалился на землю. Все было кончено в одну секунду. Брэг лежал, неестественно вывернув голову — он пытался спастись бегством, и удар тигриной лапы переломил ему хребет.

Проводник-индиец не успел ничего сделать, и теперь с ужасом ждал своей очереди. Кадзияма подошел к нему и тронул за плечо. Проводник задрожал.

— Не бойся. Иди домой, — сказал Кадзияма.

Он не жалел о случившемся. Эти двое заслужили постигшую их участь. Он подобрал свой узелок, положил руку на голову тигру, и они направились прочь. Сегодня он достиг своей цели и, кроме того, обрел друга.

Проводник, не веря своим глазам, смотрел им вслед. «Это садху (святой)!» — думал он. Но Кадзияма не был святым. Просто сегодня он, наконец, увидел мир таким, каков он есть.