Подвижные игры для принцесс

ПРОЛОГ

От южных морей, до теряющихся на севере ледяных пустынь раскинулся прекрасный Раскорд — здоровенный кусок суши, давший пристанище множеству живых (и не очень) существ. Впрочем, так зовут его в основном ученые. Ну еще маги пожалуй, но большинство из них от книжной братии отличает только наличие дара. А в основном, они так же просиживают нижнюю часть одежды, елозя на жестких стульях. Жестких — это непременно, дабы ненароком не заснуть во время очередного эксперимента. Пока дождешься хоть какой-то реакции между мышиным пометом и крыльями нетопыря, не то, что закемарить, помереть можно. А добыча некоторых составляющих зелий и вовсе кошмар. Попробуй ка набери целый флакон слез девственницы (очень ценный компонент), если та рыдает, только когда ее батяня от парня оглоблей отгоняет. Это ж сколько оглобель надо?.. Так же, как все ученые, маги портят глаза, пытаясь найти в ветхих фолиантах что-то ценное, между пространными описаниями урожая моркови в такой-то год правления того-то короля. Самые нетерпеливые, отчаявшись, берутся сами пробивать гранит знаний своим лбом. Кому-то даже удается добиться некоторых результатов… расшибить лоб. Нет, встречаются среди магов и весьма деятельные личности. Возьмись кто провести изыскания, то обнаружил бы, что больше половины междоусобных воин были начаты с подачи этой самой активной части магического сообщества. А в другой половине они принимали участие. Тоже весьма деятельное. Ну да, речь не о них. Не только о них…

Раскорд. Как уже говорилось, мало кто его так называет. Чем гордится одной большой родиной, разные народы предпочитают кичиться той страной, что имеет сомнительное удовольствие называть их своими сыновьями и дочерьми. «Мы коренные гарлионцы!», — кричат одни. «Левеор лучше всех!» — заявляют дети западных степей. Фанаир им ясное дело не уступает. Тем паче, что лежит он в самой середке Внутренних королевств и все пути проходят через него. Да ему просто достаточно пошлины поднять и остальные королевства тут же согласятся: «Фанаир самый-самый…». Впрочем, про себя они непременно уточнят какой именно «самый». А если разобраться, так все они друг друга стоят. Амбиции как у империй, да вот размерчики подкачали. При хорошем ветре переплюнуть можно.

На самом юге, отделенном от Внутренних королевств горным массивом, лежат Прибрежные королевства. Именно они изначально прозвали северных соседей «Внутренними» за их удаленность от бескрайних просторов морей, с их штормами, ветрами и туманами. Со временем прозвище прижилось и приобрело статус официального именования.

Сами прибрежные государства поголовно крошечные — как говориться на два двора и харчевню. Даже в маленьком Раме, занимающем северо-восточный пятачок между Андаррой и Фанаиром, провинции и то побольше будут. Зато у них есть выход в море и возможность торговли с островами, что вызывает обильное слюноотделение у всех без исключения «больших» братьев.

Одним словом богат Раскорд. Настолько богат, что даже рачительные купцы и прижимистые торговцы (имеющиеся у всех без исключения народов достигших по меркам Внутренних королевств цивилизованности) готовы отстегнуть соседям от щедрот своих. Например, абсолютно безвозмездно отдать всю имеющуюся в их землях нежить и нечисть. Сосед тоже не жмот какой, и с удовольствием отвечает любезностью на любезность. Вот только нежить энтузиазмом не горит и бегать с места на место никак не соглашается. Не понимает, что о ее благе пекутся. Меню разнообразить стараются. Нельзя же всю жизнь фанаирцами питаться? В левеорцах, говорят полезных веществ больше. А в андаррцах морские соли. Но нет, нежить упрется и ни в какую. Порой даже демонстрирует совсем уж черную неблагодарность, закусывая своими благодетелями и выказывая явную склонность к консерватизму в еде. Самые сердобольные нанимают магов и наемников, дабы те растолковали упрямой нежити в чем их выгода. И тогда бедолагам приходится мучиться несварением желудка, из-за доспехов и амулетов коими была приправлена трапеза.

Тем не менее, желающих принести свет разума в темные головы нежити Внутренних королевств меньше не становится. Вот и ходят они по дорогам Раскорда со своими миссионерскими целями. Но у «живой природы» есть свои сторонники, ратующие за естественную среду обитания «неживых» форм жизни и стремящиеся повысить их популяцию — темные маги, или как их чаще называют, некроманты. Как всякая оппозиция, не сходятся во мнениях с действующей властью и претерпевают гонения. Но не сдаются. И тоже отправляются на дорогу. Вот и получается, что на дорогах Раскорда кого только не встретишь: короли и нищие, купцы и мошенники, ученые и комедианты, разбойники и рыцари. Попадаются даже принцессы…

Раскорд — земля дорог, земля возможностей, земля приключений…

Глава 1

Солнце медленно, даже как-то нерешительно, выкарабкивалось из-за холма, начиная свой ежедневный подъём вверх — к зениту. Его лучи, лениво пробиваясь сквозь облако пыли, окрасили раскинувшиеся под ним холмы и длинную, извивающуюся змеёй дорогу, в золотисто-ораньжевые оттенки. Вид огромного светила, дающего жизнь всему живому, завораживал своей величественностью. А еще, его неспешное вползание на небосвод, порождало какой-то детский страх — а вдруг как, однажды, лень пересилит, и оно не станет больше упорно карабкаться вверх, что бы освещать наши жизни.

Фух! По коже пробежалось стадо хмельных мурашек, оставив на память о себе морозные ощущения. Нет, какая все-таки ерунда начинает лезть в голову после пяти ночных переходов!

Почему ночных? Да потому, что по Пыльному тракту днем вообще не проедешь: это обманчиво-нерешительное солнце к обеду так раскалит дорогу и болтающиеся над ней тучи пыли, как не снилось ни одной печке. Уже через полчаса жар начнет вышибать пот, а еще через два даже самые крепкие путники станут брякаться в обмороки от перегрева.

Когда-то, около пяти сотен лет назад, Пыльный тракт назывался Тенистым путем, он проходил средь живописнейших, покрытых зеленью ровных сопок, изобиловавших дичью и звонкими ручьями. Но закрутилась очередная война межу Гарлионом, королевством откуда брал начало Пыльный тракт, и Фанаиром, его конечной точкой. Армия Фанаира в те времена изрядно уступала в численности силам противника, зато у них были более искусные маги, которые и озаботились тем, чтобы ряды северных врагов изрядно поредели на пути к их родине. Поскольку Тенистый путь был единственной дорогой пригодной для продвижения большой армии, он и стал ловушкой. Точнее могилой для всех вооруженных сил Гарлиона. Если верить старым слухам, маги, участвовавшие в этой акции, чего-то там не учли, с чем-то переборщили и как следствие — прекрасная долина превратилась в выжженную, безжизненную пустыню с эффектом призмы, коей остается до сих пор. Но несмотря ни на что, это самый короткий путь из одного королевства в другое, и жаждущим выгоду купцам, приходится, невзирая на риск, гонять караваны по Пыльному тракту, или как его называют в Фанаире — Ночному пути.

Солнце упорно продолжало карабкаться выше, а значит, пора было останавливаться на «ночлег». Вот только до ближайшей «ухоронки», как называли места стоянок местные караванщики, было еще часа три пути. А все потому, что ночью у одного передних из возов полетела ось и на ее починку, ушла куча времени. «Ухоронки» же располагались на расстоянии одного интенсивного ночного перехода друг от друга, без учета транспортных происшествий.

Нда… придется тяжко.

— Рина, деточка, подь сюды.

Рина это я. Вообще-то Элериниара. Эдак меня мама обласкала. Она в своё время по свету много попутешествовала, разного повидала, но особое впечатление на нее произвел народ Великих Западных лесов — Ллиру. Весьма немногочисленный, но судя по рассказам, слухам и побасенкам — крайне интересный с культурной точки зрения. Начать с того, что живут они исключительно в лесу и больше чем на неделю из него не высовываются. Были случаи, когда охочии до наживы людишки ловили Ллиру, что бы как диковинку продать какому-нибудь богатею. Увы. Через неделю в неволе, максимум через две, несчастный узник погибал. Мама говорит, что они черпают жизненные силы у леса, да не у любого, а у того, где родились, потому разлука с домом для них, что истощение или обезвоживание для человека. Внешне Ллиру похожи на людей, только ростом поменьше и сложением похлипче. Их кожа имеет золотисто-зеленоватый оттенок, который они сами, по желанию, могут регулировать — от просто золотистого, до цвета молодой листвы. С такой мимикрией очень удобно прятаться в пышной кроне деревьев. А уж по ним Ллиру лазают так, что кошки лысеют от зависти. Народ этот в целом дружелюбный, но до тех пор, пока их дом не трогают. Они могут простить смерть сородича, но за одно-единственное срубленное в их лесу дерево, кара ждет жуткая. Питаясь исключительно растительной пищей и мирно уживаясь с лесной живностью, Лесной Народ практически не использует оружие, но в совершенстве владея магией Леса, обидчиков карают так, что волосы дыбом встают. Ходят слухи, будто одного лесогубца живьем сожрали муравьи, другой — надышался спор и сгнил, опять же таки заживо. Бррр. Однако подобные случаи не отбивают у купцов охоту торговать с Ллиру, поскольку те делают воистину прекрасные вещи. Ткань-паутинка переливающаяся всеми оттенками радуги, легка и мягка как шелк, но прочнее камня. Купите ее небольшой отрез на платье, и вы станете беднее на пару деревень. А за музыкальный инструмент, изготовленный Лесным Народом, барды Внутренних королевств не только мать родную продадут, но и всех других родственников в придачу. Найдется немало ценителей и травяных настоек Ллиру, помимо мягкого вкуса и хмельного эффекта, обладающих немалой целительной силой. Самая популярная из них — «копьеносец» (супротив «мужской» слабости). В замен же, Лесной народ берет исключительно ювелирные украшения и драгоценные камни, так как горнодобывающая промышленность у них не развита, ввиду отсутствия гор как таковых. А вот своей тягой ко всему блестящему и переливающемуся, Ллиру заткнут за пояс даже сорок. Помимо этого, неравнодушны они к музыке и красивым длинным именам, пристрастие к коим и переняла моя мать, погостив у Лесного Народа пару месяцев. А я теперь мучаюсь!

— Ринка, едрить твою, я кого зову! Опять столб придорожный изображаешь!

Упс. Вот что значит задумалась. Стоит отвлечься на посторонние размышления и я уже про все забываю. В такие моменты мне, вправду, только столбом работать. Мама говорит, это от того, что у меня дисциплина хромает на все имеющиеся конечности.

Та-ак. Меня опять понесло, а между тем моего внимания требует весьма колоритная личность — Дорас Уриад, владелец каравана, с которым я имею сомнительное удовольствие путешествовать. Что ж тут сомнительного? Ну-у-у… я, допускаю, конечно, что одуряющая жара, налипшая на пот пыль, безвкусная, сухая еда и жесткое ограничение в воде — это для кого-то удовольствие, …но что-то мне сомнительно!

«Ладно, потерплю еще денек. До конца Пыльного всего-то один переход остался.»

Пришлось сползать со своей изрядно замученной лошади и тащиться в сторону кругленького как мяч, гневно взирающего на меня из-под пышных бровей (единственной растительности на всей голове) человека. Зачем надо было спешиваться? Так хозяин каравана, даже стоя на цыпочках едва доставал мне до подбородка, а уж с высоты лошадиной спины разглядеть его маленькие глазки и вовсе было бы сложно. И дело не в том, что я высокая, напротив, мой рост самый что ни на есть средний. Просто наш караванщик практически всем «дышит в пуп», но при этом любит общаться с окружающими, исключительно глядя глаза в глаза.

— Чем могу быть полезна господин?

— Солнце видишь?

Он ткнул пальцем в сторону раскаленного светила.

— Так это вот большое и яркое и есть солнце?

Изображаю на лице восторженно-идиотское выражение. Увы, «подразнить собак» мое любимое развлечения, благодаря чему уже неоднократно получала по шее.

— У зараза, язык что помело! Чем ехидничать, подумай что нас через часик ждет!

— Жаркое «беспечный путник» с пылью на гарнир?

— Соображаешь. Не безнадежная. А то, что и ты в этом блюде будешь, тоже понимаешь?

— Н-да, наварчику от меня не много, ну да вас на десятерых таких хватит.

— От жиж язва, такую ж змеюку как ты ни один нормальный мужик в жены не возьмет!

— Те которых вы, уважаемый господин, нормальными называете, мне самой задаром не нужны! Лучше уж вовсе без мужа.

— Ну-ну. Через пяток годов иначе запоешь, ну да дело твое. Ты мне вот, что скажи, можешь чего сделать, чтоб нас тут как барашков на вертеле не зажарило. Ну там тучки нагнать или ветерок поднять?

«Ну что, Ринка, вляпалась? Сама виновата, кто тебя за язык тянул, когда караванщику говорила, что твоя мать колдунья и тебя кой чему научила? Хотела деньги за проезд сэкономить? Вот теперь расплачивайся!»

Вообще-то я не врала, мать и вправду колдует помаленьку и меня всему, что сама знала, выучила. Вот только мама все больше целительством занимается, да чуток с огнем балуется. Воздушная и водная стихии, основа погодной магии, увы, не ее конек. У меня способностей побольше будет, да только без знаний от них толку-то…

Кое до чего я (с грехом пополам) сама дошла, но по большому счету все это можно классифицировать по принципу «сила есть — ума не надо». К примеру, водным валом дамбу разнести, или воздушной волной у половины домов крышу поснимать. Да, было дело… За мной потом вся деревня гонялась, хотела розгами отстегать. Хорошо мама вступилась, пообещала все исправить. Но по мягкому месту мне все ж таки досталось… От мамы!

Собственно после этого и пришло решения отправить меня в Дакоран, к маминому знакомому магу, дабы он ликвидировал пробелы в моем образовании. Пару лет переписки, год моральных терзаний со стороны мамы и восторженного предвкушения с моей, и вот я жарюсь на Пыльном тракте на пути к знаниям. И если ничего не придумаю могу и вовсе зажариться…

Так что же делать?

«В первую очередь — умное лицо!»

— Ну, уважаемый, насчет ветерка вы погорячились. Гонять туда-сюда знойный воздух толку никакого — жара меньше не станет, зато от пыли ослепнем и задохнемся. На тучки тоже рассчитывать не стоит, чтобы их создать нужен водоемчик приличных размеров, с наличием которого, как вы сами можете видеть, наблюдаются сложности. Пригнать откуда-нибудь? Тоже не выйдет… Во-первых, на несколько десятков миль окрест нет даже самого захудалого облачка, а во-вторых, пока они дошлепают оттуда, где есть, от нас на такой жаре даже горсти пепла не останется.

На лице караванщика проступила растерянность пополам с недоверием. Вот так всегда! Люди считают что маги могут все, а когда пытаешься доказать им обратное, свято уверены, что тебе просто не хочется ничего делать лично для них, а уж для себя обязательно что-то да придумаешь. Да если б я могла тучки нагнать, стала бы я неделю по жаре вялиться? Давно бы нам персональное облачко сварганила, а не пылью дышала! Стоп! А это идея!

— А скажите-ка мне, уважаемый, можно ли караван покомпактней утрамбовать?

— Это как?

Караванщик озадаченно мигнул. Признаться, глядя на его физиономию, я никак не могла понять, как же он с такой открытой мимикой, умудряется торговать, да еще и весьма успешно?

«Наверное, переговоры ведет в плохо освещаемых помещениях… Темной ночью…»

— Это так, чтоб возы не размазывались, как мысль лектора, на всю дорогу, а держались как можно ближе друг к другу.

— Можно-то можно, только тогда возницы пыль впереди идущего глотать будут.

— Они все едино лица платками повязывают. Намного хуже не будет. А иначе я просто не смогу весь караван облаком накрыть.

— Так ты ж говорила, что облако, того… не получится?

— Обычное не получится. Я пылевое сделаю! Какой-никакой, а тенек. Только вот держать его долго не смогу. Час-полтора, не больше.

— Ну-у. Все лучше чем ничего.

— Еще с часик можно обычным порядком ехать, потом, сколько получится под облаком, а там уж…

Я пожала плечами. План был так себе. Но как сказал караванщик, лучше чем ничего.

— А может облако под конец поберечь?

«Нет, ну никакого понятия у человека!»

— Если сделать так, то к тому времени, как я их облаком накрою, лошади от жары одуреют и будут еле копытами переставлять. Скорость упадет, а значится в тенечке меньше пройдут.

— Добро. Я распоряжусь. Может еще чего надо-ть?

— Мне придется перебраться в один из возов посередине. Легче будет силу распределять и не придется отвлекаться на управление лошадью. Так что присмотрите за моей Искоркой.

Уриад подбросил подбородок вверх, что в его исполнении означало кивок, и покатился в сторону ближайшего верхового охранника. После непродолжительной беседы, всадник пришпорил лошадь, направив ее в конец каравана.

Чуть меньше часа ушло на то, чтобы выстроить один воз, впритык к другому. К этому времени солнце разошлось вовсю, и от дороги начали подниматься потоки раскаленного воздуха. Лошади заметно пригорюнились и сбавили шаг, вынуждая возниц все чаще покрикивать на них и пользоваться хлыстом. Видя такое дело, я решила, что пора!

То, что предстояло сделать, было для меня неново. Дома я частенько развлекалась созданием маленьких тучек из опавшей листвы, которые осыпались на голову первому же проходящему мимо. Эти невинные шалости значительно продвинули мое образование в области нецензурной речи.

Принцип тот же. Вот только пара охапок листьев, не шла ни в какое сравнение с той кучей песка и пыли, которую мне предстояло удерживать в воздухе как можно дольше.

Я тяжко вздохнула, еще раз отругав себя за длинный язык, и сконцентрировалась. Чуть дальше самого последнего воза, стал раскручивать воронку небольшой смерч. Он поднимал с дороги пыль и направлял вверх, где перенаправленные мною потоки воздуха сбивали ее вместе. Когда, на мой неискушенный взгляд, масса мусора над нашей головой достигла необходимого объема, воронка смерча переместилась в центр кучи и стала раздаваться вширь, размазывая облако. Пара мощных боковых шквалов, растянули тучку песка вдоль всей линии плетущихся гуськом возов.

Ну что ж, самое простое позади. Теперь оставалось поддерживать облако над головой, задавая форму и заставляя двигаться вровень с караваном, создавая заслон от безжалостных лучей.

Я продержалась даже дольше рассчитанных полутора часов. Под конец, когда пустота внутри стала разрастаться слишком быстро, я собрала остатки сил и, последним, мощным воздушным потоком, отогнала тучку вбок, дабы она не обрушилась нам на голову. Случись такое — погребение нам бы уже не понадобилось.

Усталость навалилась сразу и резко, все тело болело, как после земляных работ из цикла «копать отсюда и пока солнце не сядет». В нескольких книгах из маминой библиотеки, говорилось, что опытный маг при управлении энергиями, использует только сознание, оставаясь расслабленным и неподвижным. Увы, увы. При всем желании опытной меня не назвал бы даже самый закоренелый оптимист. А посему, направляя поток, я задавала его направление жестами, и сейчас пальцы, руки и плечи ныли от напряжения.

Опустошенность накатывала как прилив, каждая следующая волна все сильней и мощней. Надо было бы выглянуть из повозки, убедиться, что все в порядке, только вот желания шевелиться не было вообще. Помучавшись сомнениями пару минут и решив, что толку от меня сейчас в любом случае нет, я поудобнее устроилась между тюками с товаром и рухнула в сон.

Глава 2

В какой-то момент, сладостное небытие порвалось как паутина под натиском веника, и я обнаружила себя в довольно странном состоянии, когда владеющее тобой сонное оцепенение еще не хочет уходить, но уже не может остаться. Полюбовавшись на сбившиеся в запутанный клубок мысли, я потянула за одну из ниточек.

«Что происходит? Где я?»

А еще секунду спустя, проснувшаяся память завопила: «Мы добрались?!»

Свет, сквозь закрытые веки не пробивался, а тело не изнывало от жары: на Пыльном тракте это означало одно — «ухоронка». Спустя несколько мгновений, остальные органы чувств стали подтверждать этот радостный вывод. Нос учуял запах набившей оскомину походной похлебки, до ушей долетал храп лошадей, тихие разговоры, стук посуды и шипящее шуршание точильного камня о лезвие (скорее всего кто-то из наемников) — звуки привала, ставшие такими привычными и желанными за прошедшие дни.

Осознание миновавшей угрозы, накатило волной облегчения. Даже сосущая пустота на месте привычного тепла силы, уже не вызывала ощущения тоски и безысходности — так, небольшой дискомфорт. Спина слегка ныла, но не от пережитого напряжения, а скорее от неудобной позы, в которой я спала. Одним словом — жизнь снова окрашивалась в радужные тона!

«Эх, Ринка, когда-нибудь твой неистребимый оптимизм подложит тебе свинью!»

Поживем — увидим…

Однако что-то было не так… Крохотная искра беспокойства, некой неправильности, мельтешила на самом краешке сознания, мешая снова погрузиться в ласковые объятья сна. Так маленькая хлебная крошка в хрустящей, свежезастланной постели, заставляет раздраженно ворочаться с боку на бок.

Несколько минут напряженного прислушивания к своим чувствам и окружению, наконец-то выявили не дававшую покоя странность.

Голос! Женский голос!

Помимо меня, в караване была еще одна женщина — Лоска. Она входила в отряд наемников, нанятых Уриадом для охраны каравана. Рост этой дамы на добрых полторы головы обгонял мой собственный, а уж размахом плеч, она могла посостязаться с самыми крепкими ребятами своего отряда. Но все же наиболее выдающейся частью ее фигуры был, конечно, бюст. Причем «выдающейся» не только в переносном смысле. Он с самого начала путешествия приковывал к себе внимание практически всех особей мужского пола, за исключением наемников: те или уже насмотрелись, или же на собственном опыте изведали, чем подобный интерес может закончиться. Впрочем, некоторые особо рьяные ценители женских прелестей тоже успели это узнать, и теперь щеголяли фингалами разной степени фиолетовости. Изрядных размеров грудь порождала соответствующий голос — грудной, низкий и рокочущий, как весенний гром.

Так вот, доносившийся до меня голосок никоим образом не мог принадлежать Лоске! Он был нежнее, тоньше и тише. Значительно тише, ибо даже шепот нашей наемницы заставлял лошадей нервно дергать ушами и диковато озираться, а уж от ее окрика у бедных животных и вовсе ноги подгибались.

Любопытство, как известно добром не кончается, вот только бороться с ним — это подвиг достойный звания Великого, а уж люди подчинившие его себе и вовсе по моему разумению Святые. Во мне же святости и на мелкую монетку не наскребешь, да и на Великие подвиги как-то не тянет, а посему, перевернувшись на живот и тихонечко подползя к борту повозки, я высунула свой «длинный» нос наружу.

В десятке шагов от моей неугомонной особы, наш уважаемый караванщик с совершенно растерянным видом, пытался отодрать от своей накидки, вцепившиеся в него руки молодой женщины. Открывшейся мне картине, лучше всего подходило название: «Не бросай меня любимый, подумай о наших детях!». Если верить отчаянию, крупными буквами прописанному на заплаканном лице незнакомки, детей от господина Уриада у нее было не меньше дюжины, причем добрая половина из них — грудного возраста.

В конец заинтригованная зрелищем, я сползла с повозки, и, более-менее утвердившись на слегка подрагивающих ногах, устремилась в сторону «сладкой парочки».

— … это все что у меня есть, но поверьте, в Лаандоле, я смогу возместить вам все расходы… В тройном…, даже десятикратном размере.

Голос женщины (хотя нет, скорее девушки) дрожал от слез и отчаяния, становясь все тише и тише.

— Это, конечно, очень щедрое предложение госпожа, только вот, путь мой лежит в Турик, что на западе, а Лаандол, совсем даже в другой стороне. Так что, вы уж не обессудьте.

Судя по неуверенности в голосе, самообладание нашего караванщика было изрядно подмыто потоками женских слез. К тому моменту, как я добралась до места, ему все же удалось отцепил от своей одежды почти все тоненькие пальчики девицы, и сейчас его взгляд осматривал окрестности в поисках путей побега.

При виде меня, Уриад встрепенулся. В глазах вспыхнула искра надежды на скорое спасение.

— Рина, деточка, тебе что-то нужно?

Голос достопочтимого хозяина источал сладость варенья, а сам он, будто любящий и заботливый отец, готов был без промедления ринуться исполнять любой мой каприз.

«Ага, как бы ни так! Пока все не выясню, он у меня отсюда не смоется».

Хотя…, искушение покапризничать тоже было.

— О нет, я просто разминаю ноги. Проходила мимо, смотрю — новое лицо в наших рядах. Дай, думаю, познакомлюсь. Вы же представите нас господин Уриад?

Взгляд караванщика сверкнул на меня обидой, еще разок затравленно обежал вокруг и обреченно угас.

— А-а-а… Э-э-э…

Та-а-ак, похоже, наш гений торговли в кой-то веки не удосужился выяснить имя потенциального клиента… Растерялся? И что же его так из колеи-то выбило? (Никогда не помешает знать, на какую мозоль наступать в случае чего.)

«Что ж, пойдем другим путем!»

Я пристально уставилась на зареванную барышню. Девушка подняла на меня опухшие, но все еще красивые, небесно-голубые глаза. В них, как несколько мгновений назад у Уриада, горел огонек надежды, но такой слабый, что было ясно — до его кончины осталось недолго.

— Ли… Лина… Лина Виран из Тивиросы, королевства Фанаир.

— Рина Дэрион. Деревушка Лайс на восточной границе Гарлиона. А что, если не секрет, вы здесь делаете, Лина? Домой возвращаетесь или путешествуете?

— Домой.

Девушка всхлипнула и смахнула рукой слезу. При этом, она неосторожно выпустила накидку караванщика, чем тот не преминул воспользоваться: отскочил на пару шагов назад и, пробормотав что-то о срочных делах, скрылся.

Вот гадство, этому проныре все же удалось улизнуть! Ну ничего, девица-то никуда не делась. Ею и займемся!

— А не подскажите ли вы мне, госпожа Виран, с каких это пор девушки благородных кровей путешествуют в одиночку?

Бледные щеки девушки приобрели слегка розоватый оттенок, а в глазах промелькнула тень замешательства.

— Б-благородная? Что вы, ори Дэрион, я всего лишь дочь купца, к тому же не самого богатого (Ори — вежливое обращение к незамужней девушке, употребляется при общении в среде представителей благородных семейств Внутренних королевств).

При этих словах, румянца на ее щечках прибавилось еще.

— Ну знаете ли сударыня, своим умом я, конечно, мир не потрясу, но и в полные идиотки меня записывать не стоит! Начать с того, что за кусок материи ушедшей на ваше скромное платье можно было купить пару хороших лошадей. Не чистокровных скакунов, но очень даже неплохих животинок. Это ведь Салоинский шелк, если не ошибаюсь?

Цветовая насыщенность лица моей собеседницы приобретала все более интенсивный оттенок.

«Добивать, так добивать!»

— Далеко не каждый богатый купец балует своих дочерей подобными тканями, те же, что попали в число счастливиц, уж точно не стали бы шить из столь дорого материала унылую одежду путешественницы. Только дочки очень-очень богатых папочек, позволяют себе такие излишества. Но смею вас заверить, их дорожные платья особой скромностью не страдают. И побрякушек они носят не в пример больше.

Я ткнула пальцем в единственный украшающий руку девушки перстенек-печатку.

— Их можно принять за ювелирную лавку на выезде — столько металлолома на себя навешают, что по весу иной рыцарский доспех не в пример легче. Опять же, ваша речь. Простолюдины никогда не обращаются друг к другу ори, ориса или оран — это привилегия знати(Ориса — обращение к знатной замужней даме. Оран — обращение к мужчине из благородного семейства). За подобные выражения, знаете ли, можно пяток плетей получить. Мой вам совет, хотите путешествовать инкогнито — придумайте другую историю и смените гардероб.

Разоблаченная девица всхлипнула и разрыдалась. Толи красочно представила себя выпоротой, толи мои слова окончательно разрушили ее и без того на ладан дышащее душевное равновесие.

Признаться, я растерялась. Ненавижу плакать, но если уж припекло, стремлюсь в такие моменты спрятаться подальше от чужих глаз. Как следствие — совершенно не представляю себе необходимый поток утешительных словоизлияний. В голову лезли не страдающие оригинальностью фразы: «ну не надо» и «все будет хорошо», способные, в данной ситуации, только усилить слезоотделение. Лучшим решением, на мой взгляд, было просто тихонечко постоять в сторонке, ожидая окончания потопа.

Наконец рыдания перешли во всхлипы, а спустя еще минуту — в тихие пошмыгивания. Лина извлекла из рукава тонюсенький, украшенный вышивкой платочек и аккуратненько, самым кончиком промокнула глаза и утерла нос.

— Да, вы конечно правы…, глупая история. Просто… у моего отца много… недоброжелателей, поэтому моя поездка, да еще в другое королевство, во избежание каких-либо осложнений, должна была быть тайной. Со мной отправилось всего пять человек охраны и камеристка. Для любопытствующих, я была мелкой дворяночкой из захудалого рода, которая за пять лет брака, так и не принесла мужу наследников. Вот он и отослал меня в Главный храм Эдиры, молить богиню о возможности стать матерью. История вполне жизненная. Одна из моих горничных каждый день бегала молиться Всеобщей Матери, чтобы ее за бездетность муж не выгнал.

— Почему же сейчас вы решили «прибиться» к торговой братии?

— Мне нужна помощь. Отчаянно нужна. И хозяин вашего каравана сейчас единственный, у кого ее можно попросить. Однако я знаю, что дворяне не пользуется особым доверием у купцов. Многие благородные господа весьма охотно берут деньги и товары в долг, но со значительно меньшим энтузиазмом эти долги возвращают. Вайна, старая мамина камеристка, часто говорила, что люди чаще помогают таким же, как они сами и очень не любят тех, кого считают выше по положению или достатку. Начиная разговор с купцом, я решила воспользоваться мудростью старой женщины. Если уж все равно приходиться лгать, разве имеют значение в этом случае мелкие детали?

— И еще какое! Уриад не дурак и, благодаря этим «мелким деталям», сразу понял, что вы лжете. А кто соврал раз, тот соврет еще. Посулит гору всего, а потом фьють — ищи листочек в листопад. Без доверия ваши слова — всего лишь пустой звук. На них вина не купишь.

— Даже, если это будет слово Чести?

Святая наивность.

«Интересно, в какой высокой башне, вдали от мира ее держали?»

— В народе ходит поговорка: «Слово благородного — только для благородных». Что значит — выполняется подобное обязательство, только если оно дано представителю другого благородного семейства. А чернь перебьется. Вполне закономерным результатом является то, что среди простолюдинов слово Чести аристократа, стоит не больше дорожной пыли… И потом, как вы собираетесь давать Честное Благородное слово, будучи простой купеческой дочкой? Сдается мне, вы в конец запутались. На будущее — если не уверены, что можете соврать убедительно, просто промолчите. Лучше пусть вас примут за идиотку, чем за обманщицу. Идиотов в тюрьму не сажают.

— Мне раньше не приходилось …обманывать. Я не думала, что это так сложно. Помнить о куче вещей и мелких деталей — вроде моего платья. Да я знать не знала, о всех тех тонкостях, что вы рассказали. Ведь за время нашего путешествия ни у кого сомнений не возникло. Впрочем, пока со мной были мои сопровождающие, ко мне близко никто не приближался.

— Где же они сейчас? Ваши спутники?

Я огляделась, в поисках других незнакомых лиц. Согласна, это было глупо с моей стороны. Присутствуй здесь хоть кто-нибудь из эскорта девушки, она не стала бы портить себе нервы личным общением с нашим дорогим караванщиком, да, пожалуй, и со мной тоже.

— Они…

Судорожный полу-вздох полу-всхлип сорвался с ее губ, заставив замолчать. С видимым усилие подавив назревающие рыдания, она взяла себя в руки.

«Ну не все потеряно. Сила духа у барышни присутствует.»

— Вчера, когда мы уже выбрались с этого ужасного Тракта, на самом въезде в Солонский лес, на нас напали бандиты… За несколько мгновений, почти всю охрану расстреляли из арбалетов. Только лорд Олланни, ехавший сзади, оказался частично прикрыт экипажем. Пока разбойники перезаряжали оружие, он усадил меня к себе на седло и повернул коня в единственном доступном направлении — обратно на Тракт. Приближалось утро. Мой спутник все пришпоривал и пришпоривал бедное животное, пока оно не пало. Нам пришлось идти пешком. Алеис…, лорд Олланни, дал мне свой плащ и велел укрыться им с головой, чтобы не обгореть. Солнце уже встало и с каждым шагом становилось все жарче и труднее дышать. Особенно под плотной тканью плаща. В какой-то момент мне стало плохо, и я лишилась чувств. Пришла в себя уже здесь.

Не взирая на отчаянное сопротивление, соленые ручейки все же побежали по еще не просохшим от предыдущей порции слез щекам.

— Когда я очнулась, рядом со мной была фляга Алеиса с водой. Полная. Сам он спал, сидя в ногах моей постели прислонившись к стене. У него обгорело все лицо и шея. Мне стало страшно, и я попыталась его разбудить. Он открыл глаза, но они меня не видели. Его кожа горела. А потом я увидела кровь… В горячке бегства, я не заметила, что он ранен… И солнце… Спасая меня он совсем не думал о себе. Донес сюда, уложил на единственной охапке сена, укутал своим плащом. А сам…

По ее лицу промелькнули отблески целой гаммы чувств: отчаяние, страх, смущение и …раскаяние (или вина?).

— Меня не учили искусству врачевания. Мне становится плохо при виде крови, но я постаралась сделать хоть что-то — промыть и перевязать рану, напоить его. Но ему становилось все хуже и хуже. К вечеру его стало трясти от холода. Я закутала его в плащ, но это не помогло. Хотела развести огонь, но у меня ничего не получилось. Я просидела рядом с ним всю ночь. Он начал бредить, иногда громко вскрикивая. Было темно и страшно. Я молила всех богов, чтобы утром появился хоть кто-нибудь. Когда взошло солнце, а дорога осталась пустой, я впала в отчаяние. А потом… Вы все-таки пришли. Но слишком поздно.

Девушка вздрогнула всем телом и съежившись обхватила себя руками. Гордая, надменная аристократка, размазывающая по лицу слезы… Какого это? Сидеть в темноте рядом с умирающим другом и не иметь возможности что-либо сделать.

Мне стало ее жалко.

— Что с вашим спутником? Он… умер?

Леди Виран бросила обреченный взгляд куда-то в сторону лошадиной поилки и медленно покачала головой.

— Нет. Но ваш лекарь говорит, что он вряд ли доживет до следующего вечера.

— Наш лекарь? Фаш? Да из этого живодера врачеватель, как из свиньи танцовщица.

У Фаша, одного из караванных возчиков, отец был слугой аптекаря, на основании чего, он возомнил себя крупным знатоком медицины и предлагал свои услуги всем и каждому (за отдельное вознаграждение, разумеется). Из всех лекарственных снадобий, у него было слабительное, крепкая сливовая настойка и противовоспалительная мазь, позаимствованная его отцом из запасов работодателя. Если судить по запаху и цвету, мазь эта была изготовлена еще во времена правления Огарса Буйного, деда нынешнего короля. Единственное на что она годилась — отгонять гнус, от ее вони даже мухи на лету дохли.

Надо было срочно вмешиваться.

— Проводите меня к вашему другу?

Лина растерянно посмотрела на меня. Судя по всему, мысленно, она уже успела похоронить этого лорда Как-его-там и насыпать над его могилкой приличный курган. Тем не менее, задавать глупых вопросов она не стала, а просто ссутулившись еще больше, побрела впереди.

Мы как раз проходили мимо сложенных у стены седел и вьюков. Порывшись в общей куче, я вытащила свои сумки. Здесь было все самое необходимое: белье, смена одежды, запас провизии и мешок с медикаментами. Остальной мой багаж ехал в одной из повозок.

Когда пришло время отправлять меня на обучение, мама сама занялась сбором всего, что может пригодиться в путешествии. Я не раздумывая доверила это важное дело ей, всецело положившись на ее богатый жизненный опыт. О чем сильно пожалела, когда пришлось собирать все заново, перетряхивая горы барахла и избавляясь от лишнего хлама. Оставь я все как есть, то для моих вещей потребовался бы отдельный воз. Ну зачем, скажите на милость, мне могли понадобится в Фанаире подбитый мехом теплый плащ и такие же штаны, когда даже на севере этой страны снег хоть и бывает, но отнюдь не каждый год. А уж за пятисотлетнюю историю Дакорана, расположенного ближе к югу, такого дива и вовсе ни разу не случалось. Единственное, что не подверглось досмотру на предмет ненужного груза — сумка с лекарствами. Здесь уж никогда не знаешь, что может пригодиться.

Эта «ухоронка» была последней на Пыльном тракте. Еще один ночной переход и начнется нормальный мир с ласковым солнцем, свежей зеленью и чистыми ручьями. Поэтому, здесь, в самом конце пути, каждый караван оставлял излишки запасенного лошадям сена и воду. По большей части, это была предосторожность на будущее — вдруг как-нибудь да не хватит припасов на весь путь? А тут всегда немного есть.

Сено просто сваливали в общую кучу, а бочонок с водой меняли на свежий. В теплое время года, караваны ходили почти каждую неделю, так что вода не успевала затухнуть.

Виднеющаяся за лошадиной поилкой охапка сена была небольшой. Либо у животных был очень хороший аппетит, сметающий все припасы подчистую, либо слишком много было тех, кому своих запасов и вовсе не хватило.

Вот там то, на расселенном поверх сена плаще и лежал раненый. Он был раздет до пояса и бледное, бескровное тело нелепым пятном выделялось на темной ткани. Рядом с ним, как стервятник кружил Фаш. Меня несказанно порадовало отсутствие сногсшибающей вони — значит до чудо-мази дело еще не дошло.

Я бесшумно подошла и заглянула через плечо Фаша, наклонившегося над раненым. Этот недоумок пытался подцепить клещами кончик болта, глубоко засевшего в теле человека. Еще через мгновение и Фаш и его пыточный инструмент полетели в сторону, подальше от пациента, отправленные туда моим пинком.

— Забыл, что я тебе говорила, помет горгульи? Если ты еще раз попытаешься в моем присутствии издеваться над больными, я устрою тебе летучую с чихом.

Я шипела как змея, на хвост которой наехала телега. Я была зла. В первый же день моего путешествия с караваном, узнав от хозяина, что моя мать целительница, этот идиот подошел ко мне и стал делиться своими новаторскими идеями в области медицины. Одна из них состояла в том, чтобы лечить летучую (в просвещенных кругах — дизентерию), с помощью сильного слабительного, дескать сразу все что может выйти — выйдет и больше никаких проблем! Тогда, послушав с четверть часа его бредни, я особо не стеснясь в выражениях, посоветовала ему испробовать свои рецепты на себе, а уж после, если он останется жив, согласилась обсудить полученные результаты. Но чтобы до того момента, он даже попытку не делал изображать лекаря. К этому предупреждению прилагался список кар за ослушание. И что же? Этот свинячий хвост опять за свое. И даже не удосужился прокалить щипцы на огне!

Фаш бросил на меня полный ненависти взгляд и, не вставая, отполз подальше. Вряд ли причина его сговорчивости была следствием осознания своей вины, скорее, недавние эксперименты с пылевым облаком послужили наглядной демонстрацией того, что мне по силам выполнит свои угрозы.

— Инвентарь не забудь.

Я пнула щипцы в его сторону и присела возле раненого.

Еще совсем молодой мужчина, наверное красивый, если судить по тонким, правильным чертам. Сказать что-либо определенное было трудно, сейчас его лицо алело ожогами и местами покрылось волдырями. Темно-пепельного цвета волосы слиплись и выглядели грязными. Впрочем, не исключено что так оно и было. Лично мне, бани на Пыльном тракте не попадались.

«Да, Ринка, типичная ты баба. Человек умирает, а тебя его личико интересует!»

Отвесив себе мысленно затрещину, я взяла его запястье и сосредоточилась на осмотре.

Губы запеклись и потрескались от жара, кожа была сухой и горела. Дыхание хриплое, частое и поверхностное. Пульс слабый и неровный. «Лихорадка. Следствие ожогов или воспаление от раны?» Пожалуй, и то и другое.

На левом боку, ниже ребер, была рваная рана с засевшим в ней болтом. Выглядела она неважно. Края потемнели и загноились, по причине отсутствия должного ухода и жары. Вокруг, на ширину в две ладони распространилась опухоль. Если это заражение, то он не жилец. Будь у меня сил побольше, шансы бедолаги намного возросли бы, но после недавних эскапад — увы, только на диагностику и хватит.

Закрыв глаза, я отпустила сознание путешествовать по телу пациента.

Шок от потери крови, обезвоживание, переутомление. Заражение, хвала богам, находилось в начальной стадии. Покраснение вокруг раны — гематома от удара. Треснуло одно ребро, но серьезных внутренних повреждений нет. Ну что ж, не все так безнадежно. Есть шанс справиться обычными средствами.

— У него был доспех?

Я посмотрела на Лину. Настороженно следившая за моими действиями девушка кивнула.

— Пластинчатый или цельный?

— Н-не знаю.

Скорее всего, цельный. Пластинчатый от удара разошелся бы на сегменты. Синяки от них отчетливей, но меньше.

Порывшись в своей сумке и вытащив оттуда котелок, я протянула его леди Виран.

— Сходите к возчикам, попросите у них кипятка.

Я не стала любоваться тем, как Лина дрожащими руками прижимая к груди закопченную посудину, неуверенно бредет в сторону развалившихся у костра, весело галдящих мужиков. Хотя увидеть все действо хотелось безумно. Но…, мне есть чем заняться.

Осторожно перевернув раненого (как там бишь его? Алиес Оли… Ола… А к карликам! На кой мне его имя?) на здоровый бок, я осмотрела спину. Болту не хватило совсем немного, чтобы выйти с другой стороны. Его наконечник, прорвав мышцы и кожу, даже слегка выступал наружу.

Было о чем призадуматься. Моих познаний в оружии вполне хватило, чтобы сделать кое-какие выводы. Выстрел в упор из обычного арбалета не пробьет хорошего целнокованного доспеха — погнет, покорежит, отобьет владельцу внутренности… и только. Исключение составляют болты с магической начинкой. Однако после знакомства с ними, не только от доспеха, но и от их хозяина мало что остается. К тому же, на конкретно имеющимся экземпляре, магии не было. Остается одно — штурмовой арбалет. Усиленный магически, громоздкий и тяжелый, он впечатляет своей убойной силой — с близкого расстояния можно забить болт в камень на глубину в два пальца. И снаряды к нему делают специальные — зазубренные, с раскрывающимися при попытке извлечения лепестками. Удачно загнанный в кладку крепости, такой болт способен выдержать вес крупного мужчины при полном вооружении.

Н-да-ас. Если мои выводы верны, то операция Фаша могла закончится для раненого бедолаги весьма прискорбно — дырой в груди размером с куриные мозги нашего горе-лекаря. «Ага, как же! У этого недоумка мозгов вовсе нет!»

При таком раскладе, единственная возможность извлечь болт с наименьшим ущербом — вытащить со стороны спины.

«Придется резать.» Бр-р-р. Как я этого не люблю. Обнаженная плоть, кровь, гной и… боль, боль, боль. Мало кто знает, но маги-целители, контролируя операцию с помощью силы, оказываются связаны с ощущениям пациента. Не в полной мере, однако и этого хватает.

— Вот вода.

Лицо подошедшей Лины пестрело алыми пятнами, а губы мелко подрагивали.

— Что они вам сказали?

Леди вспыхнула, как маков цвет и в ее глазах полыхнул гнев.

— А что они должны были сказать?!

— Должны? Ничего. Но вряд ли смогли удержаться от пошлых шуточек.

— Вы об этом знали? И отправили меня туда?!

— Конечно. Мне нужна была вода.

Я взяла у нее из рук котелок и наполнила три кружки. В каждую из них отправилось по нескольку щепоток трав из моей сумки. Остаток воды я выплеснула в миску и протянула котелок Лине.

— И мне нужно еще воды.

— Я… не могу. Это было так… гадко и… противно!

— Ваш друг может умереть. Значит ли ваша гордость больше, чем его жизнь? Как мне помниться, спасая вас, он не колебался.

Праведный гнев благородной госпожи слетел с нее вслед за кровью отхлынувшей от лица. Попытавшись в течение нескольких мгновений проделать во мне дырку взглядом, Лина выхватила котелок и зашагала к костру. Вид у нее был столь решительный, что на месте наших мужиков, я поостереглась бы распускать язык — мой котелок хоть и маленький, но шишка от него может получиться изрядная.

Я едва успела вытащить из сумки все необходимое, как Лина уже вернулась.

— Чем еще я могу вам помочь?

— У нашего караванщика есть маленькая походная жаровня. Не могли бы вы ее одолжить для меня?

Кивнув, девушка удалилась, олицетворяя собой всю ту же непреклонную решимость. Похоже, помимо жаровни, она собиралась вытрясти из бедняги Уриада еще и душу.

Смешав с водой жаропонижающую, укрепляющую и обезболивающую настойки маминого изготовления, я попыталась напоить раненого этой смесью. К сожалению большая часть пролилась мимо.

— Вот.

Лина водрузила передо мной свою добычу, в которой, к моему изумлению, уже вовсю потрескивал огонь. Признаться, не ожидала от нее такой предусмотрительности.

Я покидала в котелок свой немногочисленный инструмент (пара маленьких ножей, пинцет и иголка) и водрузила его над огнем.

— Это зачем?

— Спереди болт не достать, придется делать надрез на спине.

— Но к чему кипятить?

— Инструмент должен быть чистым, чтобы не занести грязь.

— Обычно его просто прокаливают над огнем. Заодно прижигают рану.

— От огня может остаться копоть, а прижигания далеко не лучший способ бороться с инфекцией.

— Вы учитесь на лекаря?

— Моя мама целитель, так что положение обязывает.

Пока вода закипала, я промыла кожу вокруг наконечника и приготовила бинты и тампоны. Лина присела в сторонке, наблюдая за мной. Она заметно побледнела.

— Думаю, сударыня, ближайшие полчаса вам лучше погулять где-нибудь в другом месте.

— Почему?

— Чтобы не хлопнуться в обморок при виде крови. Ее здесь будет достаточно.

— Я справлюсь. Я хочу помогать вам.

— Вы уверены? В нашем караване полно куда менее впечатлительных людей. Я могу воспользоваться их содействием.

Леди Виран грустно усмехнулась.

— Что-то они не очень стремились помочь до сих пор.

— Их нежелание решать за вас ваши проблемы, это еще не отказ в помощи. К тому же, помощь вам, не должна быть жертвой для них. Это было бы несправедливо.

— И чем бы пришлось пожертвовать господину Уриаду, согласись он отвезти меня и моего спутника в Лаандол? Помимо выплаты дорожных издержек, он бы получил щедрое вознаграждение.

Вот вам! Типичная позиция избалованной дворяночки — «я хочу — вынь, да положь!». И не забудь порадоваться, что тебе такое счастье привалило.

— Если вы еще не передумали мне помогать, пересядьте сюда. Будете придерживать вашего друга и следить, чтобы он не дернулся.

Девушка послушно перебралась в указанном направлении. При виде извлеченного из котелка «инвентаря», она мило позеленела.

«Лучше отвлечь ее разговором.» А то мне только откачивания обморочных девиц для полного счастья не хватало.

— В чем жертва, спрашиваете? Через вард (Вард — временной период равный десяти дням. Каждый месяц содержит три варда: увард — первый вард месяца, тивард — второй, асвард — последний) в Турике начинается Большая ярмарка. Туда съедутся жители со всех концов Внутренних королевств. Для купца — это все: возможность выгодно продать свой товар, закупить новый, установить деловые контакты и, конечно же, обменяться новостями и сплетнями. Как бы ни было щедро ваше вознаграждение, оно не заменит информации. Что пользуется спросом, какая мода при том или ином дворе, как изменились дорожные сборы и налоги. Все эти сведения жизненно важны для удачной торговли. А еще есть обязательства. Не доставленный в срок товар изрядно портит репутацию. Хороший купец никогда не поставит сию минутную выгоду против всего своего будущего. Разве только, прибыль сможет обеспечить его безбедное существование до конца дней. Вы можете предложить что-либо подобное?

— Наверное, нет.

— В таком случае, с точки зрения купца — это плохая сделка.

— К кому же мне тогда обращаться за помощью?

— Все зависит от того, что именно вам нужно?

— Я хочу скорее попасть домой.

— В Тивиросу?

— Почему в Тивиросу?

— Кажется, при нашем знакомстве, вы утверждали, что родом оттуда. Или это была тоже ложь?

Интересно, приходилось ли леди Виран за всю прошедшую жизнь краснеть столько же, сколько за сегодняшний день? Вряд ли… Профессионализма маловато.

— Понятно… Ладно, можете оставить себе ваши тайны. Куда бы вы ни собирались, быстро все едино не получится. Если только не оставите своего спутника.

— Зачем же? Можно нанять повозку.

— Если вы хотите его смерти, на кой я тогда стараюсь?! Ему нужен покой, комфорт и забота, а не тряска по ухабам… Одно дело необходимость. Оставаться здесь вы не можете, так что до ближайшего постоялого двора ему придется потерпеть. Но если вы рассчитываете сразу продолжить путешествие, лучше прикончите его сейчас! Так будет значительно милосердней.

— Я… я просто…

Слезы быстро скапливались в уголках Лининых глаз, готовясь прорвать плотину ее самообладания.

— Вы просто никогда раньше не попадали в такую переделку? Вы растерялись, испугались и не знаете, что же делать дальше? Охотно верю. Вы привыкли, что рядом всегда есть тот, кто придет и все сделает — куча слуг, с полуслова выполняющая любой каприз, няньки, кормящие с ложечки, и подружки, столь же далекие от жизненных перипетий. Боюсь, пришла пора учиться самой вытирать себе сопли. …Не шмыгайте носом, благовоспитанной девице это не пристало. И реветь тоже не надо. Я все равно не умею утешать. …Все! Я признаю, что была излишне резка. Простите. Можете даже попинать меня ногами… Потом… Но не больно.

Лина затрясла головой и слабо улыбнулась.

— Нет. Вы правы. Сколько себя помню, меня всегда кто-нибудь опекал. Просто… Я с детства была слабая и болезненная. Мне часто становится дурно, поэтому няньки и камеристки, всегда находились рядом. И, конечно же, целители. Их было множество. Сколько гадких настоев, отвратительных порошков, малоприятных процедур мне пришлось испробовать…(Девушка содрогнулась, видимо припомнив один из самых «приятных» моментов) … Но особого результата не добился никто. Последний лекарь появился полгода назад. Собственно говоря, поэтому я сейчас здесь. Как раз за несколько месяцев перед этим, мое здоровье стало резко ухудшаться — головокружение, обмороки по несколько раз в неделю, плохой аппетит, быстрая утомляемость… Прежний лекарь расписался в своем бессилии и оставил место. Его сменил мастер-целитель Голвир. Он сразу же заявил, что есть возможность полностью излечить меня. Несколько купаний в водах озера Ноорад, что в Гарлионе близь главного храма Эдиры, и все недуги как рукой снимет. Поначалу, отец отнесся к этому предложению скептически, но с появлением нового лекаря, мне стало заметно лучше. Мастер Голвир объяснил это тем, что вода в Ноораде целебная, а большинство своих лекарств он делает на ее основе. Папа поколебался, но решил, что стоит попытать эту возможность. Все лучше, чем бездеятельно со страхом смотреть в будущее. Вот и… Сами понимаете, проще отвезти меня к озеру, чем озеро ко мне.

— Лечебная водичка, говорите. Ну не знаю… Моя мама никогда не говорила о пользе Ноорадовскаой воды. А она в свое время облазила Внутренние королевства вдоль и поперек, исследуя все попадающиеся на пути озера, ручейки, речушки и болота. Попутно собрала такой гербарий, что этим сеном можно лет десять кормить пару лошадей. Поверьте мне, если и есть человек, который знает, где какая лужа обладает лечебными свойствами, то это моя мать.

— Но мне же стало лучше!

— Прежде чем говорить о лечении и его результатах, нужно выяснить причину недомогания. Что предполагают врачи?

— Который? У каждого из них было свое мнение. Одни говорили о дурной крови, другие грешили на разные внутренние органы, а один и вовсе списал все на порчу.

— Странно… В любом случае, одних только купаний, пусть даже в самой целебной воде, недостаточно для излечения. Об этом знает любой маг-целитель.

— Отец не жалует магов. Все наши лекари обычные люди.

— Ну?! Это многое объясняет. Например, почему вам так и не поставили точного диагноза. Впрочем, что сделано — то сделано. На счет пользы не знаю, но и вреда вам от той воды быть не должно.

— Хотите сказать, это была глупая надежда?

— Надежда не расчет — глупой не бывает.

— Не питай я глупых иллюзий, то осталась бы дома. И не стала причиной смерти моих спутников.

— Вы знали, что так случится?

— Конечно нет!

— Тогда при чем тут вы? Они погибли, выполняя свой долг.

— Их долг — служить стране и своему господину, а не охранять меня.

— Они приносили вассальную клятву вашему отцу?

— Да.

— Тогда, как сюзерен, именно он решает, в чем состоит их долг. Нужен крайний — свалите все на папочку. А лучше, не думайте об этом. Жизнь любит подбрасывать неожиданности, причем большей частью, неприятные. Как однажды сказал мне человек, которому пришлось многим заплатить за чужую глупость: «Мучиться сожалениями и раскаяниями стоит только из-за своих ошибок».

— И что же с ним случилось?

— С ней. Вериса. Моя подруга и наставница. Пятнадцать лет назад, муж привез ее, на лечение к моей матери. Они оба наемники. В одном из сражений Вер получила стрелу в плечо. Рана зажила, но рука перестала ей повиноваться. И болеть начинала время от времени просто зверски. Лечение было долгим. В итоге, Лан и Вериса настолько обжились в нашей деревушке, что решили остаться насовсем. Чему лично я несказанно рада. Благодаря Лану, я сносно езжу верхом, метаю ножи, знаю кучу пошлых анекдотов и могу единым духом выпить здоровенный кубок кислейшего вина и не поморщиться. Вер научила меня не только поднимать тяжеленный меч и размахивать им из стороны в сторону, но даже иногда отбивать атаки противника. А еще, с ее стороны предпринимались попытки сделать из меня благовоспитанную девицу, что подразумевает знание этикета, умение шить, вязать, танцевать и изящно изъясняться. Однако вскоре она признала свое поражение, заявив, что самого упрямого мула проще обучить изысканным манерам, нежели меня… Вы можете спросить, что знает о хорошем воспитании простая наемница? Все, что любая дворянка из древнего и вполне процветающего рода. Именно в такой семье родилась и выросла Вериса. Единственная дочь, любимица папочки и братьев, никогда не знавшая отказа ни в чем. Наряды, украшения, лошади, охотничьи собаки и, конечно же, внимание кавалеров. Богатая, знатная, красивая — от женихов отбоя не было. Пока однажды отец не ввязался в сомнительное предприятие и не потерял значительную часть состояния. Он просил короля о помощи, но получил отказ. Что же дальше? …Избалованная девочка потуже завязала поясок, продала свои платья и украшения для выплаты долгов и постаралась заверить отца, что все не так уж страшно — еще пара лет и доходы с земель снова станут поступать в их распоряжение. Но нет! Жить впроголодь, ходит в старых вещах и забыть о пирах?! Ни за что! Ее отец решил, что чем терпеть лишения и презрение, лучше уж ввязаться в опасную придворную интригу, сулящую в случае успеха огромные выгоды. Дети всячески отговаривали его. Дочь на коленях молила отца одуматься. Но он носился со своей идеей, как идиот с блестящей погремушкой, пока однажды в замок не въехала королевская гвардия с приказом об аресте. Разбирательство было не долгим. Отца и братьев казнили по обвинению в государственной измене, а дочь без гроша в кармане и пятном на имени выкинули вон, позволив гвардейцам поразвлечься с ней напоследок. Не попадись она тогда Альде, тертой жизнью наемнице, взявшей ничего не умеющую девицу под свою опеку, Вериса, скорее всего, просто наложила бы на себя руки. Но еще долго после того, Вер терзалась виной. Ей казалось, что она сделала недостаточно, чтобы предотвратить катастрофу. Наконец, уставшая от ее нытья Альда заявила, что у отца Верисы на почве неудач «снесло чердак», и если эта «размазня» не прекратить хныкать, то значит у них в роду все ненормальные. А на последок добавила, что если Вер хотела спасти семью, ей с братьями следовало самим «стукнуть» на папочку королю.

— Все правильно. Исполни она свой долг перед короной, то сохранила бы свое положение. Так что пострадала ваша подруга по своей вине.

— Долг перед короной?! А как же ее долг перед отцом? Что бы выбрали вы сами — верность королю, отказавшему вам в трудную минуту, или любовь к отцу, заботившемуся о вас всю жизнь?

— Король — это страна, а меня учили, что благо государства превыше личных интересов.

— Правитель Левеора, родины Верисы, пьяница и бабник. Он думает только об удовлетворении собственных желаний. За весь период его правления, он не сделал для своей страны ровным счетом ничего хорошего. Зато обобрал ее до нитки!

— Речь идет не о личности короля, а о том, что королевская власть олицетворяет собой закон и порядок.

— Увы, от личности монарха очень сильно зависит, каким будет этот самый порядок.

— А без правителя, его не будет вообще!

— Вы защищаете монархию так, будто сами являетесь членом венценосной семьи.

— А вы рассуждаете как государственная преступница.

— О нет, я говорю как человек видевший от королевской власти, только постоянно повышающиеся налоги, разнузданную, творящую, что заблагорассудится аристократию и бесчинствующую гвардию. К тому же, согласно эдикту королевы Даниэлы, матери нынешнего короля Гарлиона, рассуждать я могу о чем угодно. Главное, чтобы мои слова не переросли в действия или не были расценены как призыв к оному.

— А вы уверены, что я истолкую ваши слова правильно?

— Да уж, ситуация щекотливая. Но в данном случае, это не имеет значения, поскольку вы иностранка. Меня можно обвинить только в разлагающем влиянии на жителя другой, не самой дружественной к тому же, страны. Да мне за это еще и спасибо скажут!

— В Гарлионе — возможно. Но скоро мы будем в Фанаире, где эдикт вашей королевы не действует.

— А вот там, я буду молчать в тряпочку.

— Другими словами, ваши воззрения живы только в относительно безопасных границах родного королевства.

— Не язвите… Мои убеждения всегда остаются при мне. Но идейная борьба в их число не входит. Я реалистка и прекрасно понимаю, что в храме Эдиры, Корлу не молятся(Корл — бог-покровитель воинов). На рожон лезут только дураки и самоубийцы. Уж чего-чего, а этого добра — идейных дураков, в наших краях прорва. Со всех уголков Внутренних королевств. Наворотят дел на родине, а потом к нам — скрываться от праведного королевского гнева. Посмотришь на них и заречешься от идейного фанатизма раз и навсегда… Все. Здесь я закончила.

Пока длились наши этико-политические прения, я успела извлечь болт, промыть и зашить рану, и пришлепнуть повязку. Точнее налепить на особый клей маминого изобретения. Она над ним два года билась. Намучилась от души! Образец либо держался на «честном слове отпетого мошенника», либо его приходилось отдирать «с мясом». Найти золотую середину моей родительнице никак не удавалось, пока однажды она не посетила мои личные апартаменты (маленькую комнатку на чердаке) и не узрела на потолке славненькую мозаику из дохлых мух (особо надоедливых особей, покушавшихся на мой покой), пришлепнутых туда простеньким заклинанием. Дальше дело пошло на ура. Усилив клеевую основу магической составляющей, она получила вполне сносный результат. Правда, еще пол года ушло на разработку жидкости для отдирания пришлепки, на случай когда клеем будут пользоваться люди далекие от магии. И хотя широкого распространения это изобретение пока не получило, мама гордилась им, едва ли не больше многих своих снадобий, поскольку отпадала необходимость перебинтовывать пострадавшего с ног до головы, теребя его при каждой перевязке. Не говоря уж про те участки тела, где наложение бинтов и вовсе проблематично, такие как основание шеи, плечо и, извиняюсь за выражение, седалище.

Мы с Линой аккуратно уложили раненого на спину. Несколько мгновений поколебавшись, я все же решила «припахать» госпожу Виран поактивнее — пока мне предстоит копаться в ране на груди Алеиса Как-его-там, она вполне может заняться его поджаренной мордашкой. Выдав ей чашку с одним из отваров и кусок мягкой ткани, я велела ей осторожно, протереть обожженные участки, стараясь не содрать кожицу на волдырях. После чего, ей надлежало втереть в поврежденные участки крем от ожогов. Поскольку и ей и мне работа предстояла тонкая и кропотливая, разговоры пришлось отложить.

Закончили мы с ней почти одновременно. Собственно, мне надо было только остановить кровь и как можно тщательней очистить поврежденные ткани. Зашивать я не торопилась, прежде надо вытянуть из раны всю дрянь, а этот процесс мог растянуться на несколько дней.

Укутав раненого одеялом, я прихватила Лину и пошла добывать нам пропитание. При виде жуткого варева из крупы, вяленого мяса и специй, носик благородной госпожи сморщился в брезгливой гримасе, после чего она предприняла попытку вежливо отказаться от предложенного «деликатеса». Поглядев на ее бледную физиономию и торчащие кости, наводившие на мыль о голодном детстве и тюремных застенках, я постаралась довести до ее сведения всю важность полноценного питания. Прочитанная мной лекция впечатления не произвела. В конце концов, пришлось пригрозить принудительным кормлением с применением грубой физической силы и привлечением сторонней помощи в виде парочки дюжих мужиков.

— У вас ничего не выйдет. Никто из этих людей не станет вам помогать.

— Это почему же?

— Они побоятся оскорбить дворянку.

— Откуда им знать, что вы из благородных?

— Я сообщу им об этом в случае необходимости.

— Думаете, вам поверят?

— Вы же меня вычислили. Я надеюсь, они смогут прийти к тем же выводам.

— Возможно. Более того, я подозреваю, что они уже догадались. И ваше благородное происхождение ничуть не помешало им отпускать на ваш счет сомнительные шуточки.

Лина смутилась.

— Это были просто слова, а я говорю об оскорблении действием.

— Да они сделают это, чтобы только увидеть ваше унижение. Благородные относятся к простолюдинам как к грязи, а для тех в свою очередь нет ничего приятнее, чем втоптанный в грязь аристократ. Так что прекращайте препираться и ешьте. А то у вас будет шанс проверить правильность своих воззрений.

— Да как вы смеете мне приказывать! Даже мои родители так со мной не обращаются!

— А вот это они зря. Им еще и пороть вас надо было. Тогда сейчас вы не пренебрегали бы хорошим советом и предложенной помощью. Что ж, если вам неприятно мое общество, можете поискать себе другое.

Оставив госпожу Виран хлопать в растерянности глазами, я отправилась искать нашего милого караванщика. Нашла на удивление быстро — в своей повозке он готовился отдаться в сладкие объятия сна. При моем появлении, его лицо приобрело страдальческое выражение, а настороженный взгляд недвусмысленно намекал, что ничего хорошего он от меня не ожидает.

«Грех разочаровывать человека!»

Я и не стала. Начала с того, что потребовала выделить на нужды больных и страждущих, любимую господина Уриада повозку, причем прямо сейчас. И вплоть до момента нашего прибытия в «цивилизованный» населенный пункт (какой именно решила не уточнять). Не дав караванщику открыть рот, дабы возмутится моим хамским поведением, сразу заявила, что воз этот должен возглавлять колонну, так как тучи пыли здоровья раненному не прибавят. Помимо этого, мне нужен был матрац, пара одеял и бочонок воды. Напоследок же, добила его требованием вознаграждения за спасение каравана от жуткой погибели на Пыльном тракте. От названной мною суммы бедняга впал в ступор. Когда способность двигаться и говорить к нему вернулась, первым делом он помянул «добрым» словом тех моих родственников, при деятельном участии которых, я появилась на свет. Всего за пол часа препирательств, игнорируя попытки господина Уриада затянуть любимую песнь торговцев всех времен и народов о грабеже и голодных детях собственного производства, я получила от него все, кроме вознаграждения. Собственно, на него я и не рассчитывала. Главной задачей было добиться для раненого приемлемых условий транспортировки. Вот и пришлось использовать знание того, что перед лицом денежных потерь, все остальные вопросы становятся для купцов незначительными.

Пока расстроенный караванщик собирал свои пожитки и освобождал отвоеванное мною средство передвижения, я договорилась с парнями о переноске неспособного к самостоятельным передвижениям благородного тела.

Когда организационные вопросы были улажены, а бессознательный лорд с относительным комфортом устроен в повозке, ко мне подошла Лина.

— Я хочу попросить у вас прощения.

— За что именно?

Мне действительно было интересно. За наше недолгое знакомство, мой список претензий к леди Виран успел собрать уже несколько пунктов. В их число входили: высокомерие (не явно, но все же проявляющееся), ложь и недомолвки (впрочем, это я могу понять — инстинкт самосохранения жуткая вещь) и главное — она не удосужилась поблагодарить меня за помощь ее другу. Обидно! Не так часто на меня нападают благородные порывы и если их не поощрять, они, того и гляди, вовсе перестанут являться миру.

— Вы единственная, кто проявил участие к моим бедам, а я была с вами груба. Это недостойное поведение.

Ее ответ только подбросил хвороста к слабо тлеющим уголькам моей обиды.

— Так причина в том, что это недостойно?

Резкость и сухость моего голоса роднилась с песчаными бурями Пыльного тракта. Лина вздрогнула и подняла на меня полные недоумения глаза. Некоторое время она молчала, обдумывая сказанное нами обеими, а потом — покраснела.

— Ну вот, я опять говорю не то. А ведь меня специально обучали искусству составления и произнесения речей. Учителя даже хвалил за успехи. Почему же сейчас ничего не получается?

— Может оттого, что ваши речи предназначены для знати. Кружево из слов. Так все витиевато, что уже и сами не понимаете, о чем говорите. Как гласит народная мудрость — будьте проще и вам станут реже давать в зубы.

— Даже если бы я знала как, сразу измениться никому не под силу.

— И не надо меняться. Просто говорите не то, что должны, а то, что хотите сказать.

Лина смущенно улыбнулась.

— Сразу видно, что вы никогда не были при дворе. Там никто и никогда не открывает своих чувств.

— Ну, так мы, слава богам, в нескольких вардах пути от ближайшего подобного кошмара. Разве что, коронуем господина Уриада, но боюсь из его возчиков получаться не самое изысканные придворные.

— Да уж. И отнюдь не доброжелательные. С самого начала, никто из них не проявил ко мне ни малейшего интереса. Меня просто игнорировали. Когда вы ушли, предложив поискать себе другое общество, я поняла, что осталась совсем одна. Вы единственная, первой заговорили со мной. Давали пояснения и советы, делились своим мнением. А я… я повела себя как неблагодарный поросенок.

— О, вы знаете такие выражения?

— От няни. Мне было семь лет, когда я увидела у одной дамы маленькую пушистую собачку. Совершенно очаровательное существо. В тот же день я потребовала от отца такую же. Как мне стало известно значительно позже, собаки этой породы были в нашем королевстве ужасной редкостью. Тем не менее, через несколько дней папа принес мне такого щенка. И вместо радости и благодарности, я заявила что хочу беленького, а этот с серыми пятнышками. Отец ушел расстроенный, а няня пристыдила меня и обозвала неблагодарным поросенком.

— Значит не все гладят вас по шерстке?

— Няня Дая всегда ругала меня за шалости и капризы. Но она умерла десять лет назад. С тех пор только родители изредка выказывают свое неудовольствие.

— Вседозволенность и безнаказанность не лучший воспитательный метод. Хворостина, по мнению моей матушки, обладает большей убедительностью для несознательной молодежи.

— Хворостина?

Глазки леди приобрели размеры койла.

— Хворостина, палка, прут, ремень: одним словом — порка. Способствует усвоению знаний страдающим забывчивостью индивидуумам.

— Это жестоко.

— Зато эффективно.

— А вас саму так наказывали?

— Бывало. И хворостиной и ремнем. Но всегда за дело. Когда мамины увещевания не оказывали должного эффекта.

— Суровая у вас мама.

— На самом деле, она очень добрая и отзывчивая. Ей пришлось учиться быть суровой — со мной иначе никак. Но это далось ей нелегко, обычно после наказания она так переживала, что мне приходилось утешать ее. Впрочем, если хотите обсудить особенности воспитательных методов разных социальных групп, мы поговорим об этом как-нибудь потом. А сейчас, если вы все еще настроены на наше дальнейшее сотрудничество, у меня будет к вам несколько просьб.

— Все что в моих силах.

— Я понимаю, что вы устали, но прошу потерпеть еще несколько часов. Сейчас вашего друга нельзя оставлять без присмотра, а лично я, уже просто не держусь на ногах. Прошедший день был для меня весьма напряженным. Когда отправимся в путь, я вас сменю. А вы отоспитесь во время перехода.

— Не беспокойтесь. Я буду рядом с ним. Тем более, что заснуть все равно не смогу — очень много событий, слишком сильны переживания…

— В повозке есть бочонок с водой, меняйте ему холодные компрессы. Если придет в себя и захочет пить, во фляге специальный отвар. В любом случае, постарайтесь поить его каждый час, хотя бы по паре ложек. Не забудьте приподнять голову, чтобы не захлебнулся. Если что — будите меня. И ни под каким предлогом, не подпускайте к вашему другу эту насмешку над всеми лекарями — Фаша.

— Хорошо. Это все?

— Нет. У меня есть еще личная просьба. Не могли бы вы прекратить мне «выкать». Я от этого нервничаю. Даже сопливые дети из нашей деревни так ко мне не обращаются.

— Я просто стараюсь быть вежливой.

— Может не будете больше стараться? А?

— Попробовать можно, только…

Аристократочка хитро прищурилась, заставив меня насторожиться.

— …при условии, той же любезности с вашей стороны.

Лина победно улыбнулась. Интересно, она хотела меня поддеть или что…? Сомневается, в моей способности запросто обращаться на ты к их высокоблагородию? Ха! Знала бы она, чего стоило мне постоянно следить за речью, чтобы в общении с ней не скатиться на фамильярность.

— Запросто! А еще…

Я порылась в сумке и вытащила комплект чистой одежды: рубашку до бедер, штаны и жилет.

— … переоденься. Твоя одежда не слишком вписывается в образ нашего каравана. К тому же она в пыли и пятнах крови. В Фанаире, это может породить кучу ненужных нам вопросов.

Свалив барахло Лине на руки, я позволила себе насладиться ее смятением.

— А-а-а… А платья нет?

— Мое единственное платье хоть и бедновато по твоим меркам, но все же слишком шикарно для путешествия по Пыльному тракту. Это в самый раз.

— Но я никогда не носила штаны…

— Вот и попробуешь. На мой взгляд, они удобнее юбок. Значительно!

Оставив госпожу Виран самостоятельно разбираться с тонкостями облачения в новый костюм, я поползла к повозке со своей лежанкой.

Спать! Спать…Спа-а-ать…

«Убью любого, кто встанет между мной и постелью!»

Обошлось без жертв…

Глава 3

Проснувшись на закате от шума и гама, собирающегося в путь каравана, я восстановила в памяти все произошедшее днем и… ужаснулась.

«Мамочки! Во что я вляпалась?!»

Только сейчас, я с ужасом осознала все последствия своего благородного порыва. Начав лечение раненого спутника Лины, я оказалась привязана к этой парочке на ближайшие несколько вардов. А все врачебная этика, чтоб ей пусто было. Уважающий себя врач, взявшийся пользовать больного, должен довести дело до конца: либо победного — выздоровление пациента, либо фатального — гробик, могилка с веночком, безутешные родственники.

М-да. Знакомство с достопримечательностями Дакорана откладывалось на неопределенный срок.

Очередным моральным потрясением стал для меня вид Лины облаченной в мои вещи. О, она вполне разобралась со всеми пуговичками и завязочками, ничего не надела наизнанку или задом наперед, но… все болталось на ней как ветхое рубище на побитом дождями огородном пугале. Парадокс, но при одинаковом росте, мои вещи Лине были безбожно длинны. Пока ее формы скрывали слои юбок и накидок, какие-то иллюзии сохранялись, но теперь… Сутки без сна (а может и больше), цветущего вида тоже не прибавили.

«И это меня Вериса обзывала бледной немочью и тощей доходягой! Что бы она сказала сейчас?!»

Скорее всего, просто предложила бы прикопать этот трупик под ближайшим деревом.

Слыхивала я сплетни, что среди благородных девиц в моде бледность и субтильное телосложение, но ведь не крайняя степень истощения?! С таким заморенным видом, Лине только на паперти сидеть — даже нищие милостыню подавали бы. Если Линино семейство достаточно богато, что ж они свое дитё досыта не кормит?

«А может потому и богаты, что экономят на ее пропитании?!»

Неужели во всем виноват ее загадочный недуг?

Есть много болезней способных довести человека до такого состояния: одни, при условии хронической запущенности и плохом уходе, другие же, как правило, достаточно быстро сводят страдальца в могилу. Госпожа Виран маялась с детства и помирать, как мне кажется, пока не собиралась. Плохие условия и запущенность? Врачей, как я слышала, у нее было больше, чем в королевской больнице в Элпуре столице Гарлиона, да и заботой, надо полагать, родственники не обделяли. Вон, через всю страну в сопредельное государство отправили в озере поплавать.

Что же это такое? Посмотрим…

«Ринка, одумайся. Ты себе уже одну головную боль завела. Если еще и эту девицу на шею посадишь, придется на карачках ползти, ножки держать не будут!»

А была не была, где один там и двое.

«Дура!»

— Дай руку.

Я шагнула в плотную к Лине.

— З-зачем?

— Заберу для своей коллекции оторванных конечностей. Есть у меня такое маленькое хобби.

Похоже, мою шутку не оценили. Разве только попытка Лины спрятать обе руки за спину не была каким-то неизвестным мне ритуалом. Как знать, может они дома так друг друга приветствуют?

— Не бойся. Ничего с твоей рукой не случиться. Если уж мне очень понадобится, то цыплячьи лапки я в любой деревне раздобуду.

— Цыплячьи?

— А то нет! Вон посмотри на нашу наемницу, вот это рука! А у тебя так… ручонка.

— У нее не рука, а… а лопата!

— Зато она этой лопатой так приложить может — мало не покажется, а ты своей, даже комара не пришибешь. Давай говорю! Хочу посмотреть, чем же ты таким недужишь, что тебя куча врачей вылечить не смогла.

Преисполненная подозрений, она все-таки выделила в мое распоряжение одну из своих верхних конечностей.

— И ты сможешь что-то понять, посмотрев на мою руку?

— Что я, гадалка какая-нибудь, твои руки разглядывать. Я в тебя заглянуть хочу.

— Как это?

— Магически.

— Ты… МАГ!?

— До мага мне еще расти и расти, так, ведьмочка мелкая. Все не болтай, мне сосредоточиться надо.

Так, что мы имеем?

«У-у-у-у, как все запущенно.»

— Мда-а-амс. Ужас.

— Ч-что т-такое?

— Увы, сударыня, диагноз не утешительный…

Ответом мне стали быстро наполняющиеся слезами глаза и побледневшая до синевы мордашка.

— Крайняя степень изнеженности и избалованности. Следствием которого, стал общий упадок сил.

— Как это понимать?

— А так, что на тебе пахать надо было, а не с ложечки манной кашей кормить. Твои мышцы до такой степени редко работают, что почти атрофировались. Желудок, привыкший к вываренной, перетертой, перемолотой и тому подобной пере-еде, отказывается принимать нормальную пищу. Ограниченный рацион порождает недостаток питательных веществ, отсюда головокружения и слабость.

— И это все?

— Это главная проблема, лежащая в основе кучи более мелких.

— И что теперь?

— Начинать жить. Побольше двигаться, лучше питаться, чаще бывать на свежем воздухе.

— И никаких лекарств?

— Лекарствами лучше не злоупотреблять. Хотя…, я найду для тебя парочку укрепляющих настоев и тонизирующих отваров.

— Ты прости, но мне как-то не вериться, что можно все понять, только подержавшись за руку.

— Сперва надо несколько лет учиться. А уже потом, имея знания и соответствующие навыки, это становится возможным. У человека на теле есть несколько точек, через которые маг-целитель может легко войти в соприкосновение с внутренней средой пациента — это грудь, живот, лоб, щиколотки и запястья. Лучше всего грудь или живот, но поскольку требуется контакт с кожей, это не всегда возможно. Представь, как бы мы выглядели со стороны, заставь я тебя раздеться, а потом начни щупать в интересных местах. Лоб? За лицо лучше лишний раз руками не хвататься — прыщи могут появиться. У меня правда есть от них хорошее средство собственного изобретения, но при чрезмерном употреблении вместе с прыщами облазит и кожа. Вот и остаются запястья, как самый легкодоступный вариант… Все, заканчиваем дискуссии на медицинские темы. Караван скоро отправляется и тебе лучше залезть в повозку. Я же пойду, поищу съестное. Ты может, и привыкла воздухом питаться, а мне нужна твердая еда.

Глава 4

Повозка мерно тряслась по хорошо наезженной дороге. Мимо проползали редкие деревья и усталые путники. Солнце клонилось к закату, предвещая мягкую постель, нормальную еду и, если повезет, ванну. Последние три дня его появление радовало глаз, так как перестало олицетворять собой кончину в жутких корчах. Пыльный тракт остался позади.

Солонский лес проехали без приключений. Возможно, разбойников впечатлило число наших наемников, или же они в это время пропивали Линино имущество. Кто знает?

В первой же после Тракта деревушке, караван задержался на два дня. Людям и животным надо было отдохнуть и перестроиться на новый ритм жизни — ночные переходы закончились. За время стоянки господин Уриад несколько раз пытался намекнуть, что мой довесок (Лину и ее спутника), не мешало бы оставить здесь же. Подозреваю, он хотел заполучить обратно свою повозку. Но я развеяла эту мечту, заявив, что мы жаждем продолжить путешествие в его приятной компании до ближайшего города. Конечно, терзать тяжело раненого человека всеми прелестями дороги было не разумно, но не хуже, чем оставаться в местности, где орудует банда убийц. Тем более, моя сила восстановилась, и я смогла оказать ему более существенную помощь. Во всяком случае, выглядел он уже получше.

Лина тоже не осталась без внимания. Я сама выбирала для нее еду — легкую, но разнообразную, и следила, чтобы она съедала все. Аристократочка, конечно бухтела, но тихо себе под нос. А еще, она совершала пешие прогулки рядом с повозкой. Когда первый раз, еще на выезде с Пыльного тракта, я выпихнула ее наружу и велела топать, госпожа Виран с негодованием вопросила, как я себе это представляю, на что получила ответ — «Ножками!» и мой самый грозный взгляд в придачу. Для приличия повозмущавшись, она все-таки совершила этот героический поступок. Хватило ее на четверть часа, после чего, взмокшую и запыхавшуюся, мне пришлось втаскивать ее обратно и отпаивать своими снадобьями. Спустя два часа экзекуция повторилась.

Вот и сейчас она плетется следом за возом, шипя себе под нос что-то нелицеприятное. В мой адрес, надо полагать.

Плелась. Поскольку полог откинулся, и появилось ее покрытое пылью лицо.

— Все, я больше не могу.

— А через немогу?

— Тогда я упаду и меня затопчут лошади.

— О, это будет большая потеря для общества!

— У меня и вправду сил больше нет.

— Не растрать ты их на брюзжание — были бы! Ладно, залазь… да осторожнее, Алеиса разбудишь.

— Как он?

— Нормально. Выдул пол фляги отвара и теперь спит.

— До Холба еще далеко?

— Наш душка караванщик, говорит не меньше часа. Ты ведь здесь была?

— Останавливались на ночь по дороге в Гарлион. Моя комната на постоялом дворе была просто ужасна.

— Кстати о насущем. Как я понимаю, основные фонды вашей «экспедиции» были в экипаже, пожертвованном на развитие разбойничьей организации? Если только не случится великого чуда, в виде пробуждения у них совести, то полагаю, нам не светит найти оставленное тобой имущество на прежнем месте. В Холбе мы распрощаемся с караваном — дальше пойдем сами набивать себе шишки. Поскольку на ближайшее время мы трое стали одной большой дружной семьей, где я — это мама, папа и другие старшие родственники, а вы с Алеисом — недееспособная молодежь, то хотелось бы знать, на что мне рассчитывать в плане финансов?

Лина извлекла из-за пазухи маленький расшитый вышивкой кошелек и вытряхнула его содержимое на подстилку.

— Вот. Раньше мне не приходилось самой делать покупки, так что не знаю, на сколько этого хватит.

— Три койла и двенадцать ланов. Не густо. Пара вардов в гостинице средней захудалости, ежедневная кормежка и кое-какие необходимые покупки — все. Может у нашего спящего красавца что найдется?

— Так это его. Лично мне денег вообще не давали. Зачем? Все что надо, мне покупала Дальна, моя камеристка. Но у меня есть это…

Лина сняла с шей подвеску и протянула мне. Золотой дракончик, украшенный драгоценными камнями. Красивый. И дорогой. На уплаченные за него деньги можно было целый год кормить большую крестьянскую семью. Пусть не изысками и деликатесами, но вполне сытно.

— Мне мама подарила, в день, когда я стала… девушкой.

— Понятно. Спрячь, а то еще кто увидит. За такую безделушку могут ведь и убить. Пока обойдемся имеющимся. У меня тоже кое-какие сбережения есть. А там видно будет.

— Ты не должна тратить на нас свои деньги.

— Я их не трачу, я их выгодно вкладываю. Вот доберешься до папочки и вернешь мне все. С процентами!

— Я думала, только ростовщики деньги под проценты ссуживают, оказывается еще и маги?

— Какая наивность. Маги хуже ростовщиков, особенно — маги-целители, в случае чего, мы должнику «свернуть кровь» можем не только в переносном смысле.

— Интересно, а налоги в казну вы платите?

— Что ты, мы прикидываемся приличными гражданами, тщательно скрывая свою нелегальную деятельность. … О! Кажется, я вижу стены Холба.

Еще пол часа тряски и колеса повозки загромыхали по выложенной камнем мостовой города.

Мои впечатления о Холбе?

Из серии «записки туриста»… Архитектурный стиль (если относительно Холба вообще можно употребить это слово) лишен фантазии и …э-э-э… несколько убог (то есть абсолютно!). Цветовая гамма города и его жителей передает все многообразие буро-серых оттенков и полутонов (пыль, грязь и т.д.). Наблюдается некая ограниченность достопримечательностей (другими словами, их нет вообще, если не считать таковой большую мусорную кучу прямо на центральной площади). Развлекательный комплекс не страдает оригинальностью: вечно пьяные менестрели, выпивка, мордобой, азартные игры и дамы, чье поведение не отягчено нравственностью и моральными принципами.

Другими словами, Холб был одним из тех грязных, вонючих и шумных приграничных городов, каких множество в любой стране. После посещения десятка подобных поселений, начинает казаться, что правители Внутренних королевств собрались однажды вместе и породили «типовой проект» для приграничных городов с жесткими санкциями против любых проявлений фантазии и индивидуальности. Если судить по убогости «проекта» рожали его в страшных корчах и жуткого бодуна после недельного запоя. Потому, наверное, весь вид Холба и ему подобных городов вызывал желание опохмелиться.

Здесь сходились дороги купцов, наемников, мошенников и просто искателей приключений кочующих из одного государства в другое в поисках лучшей доли. Пьяные драки и скандалы вспыхивали на этих улицах спонтанно, как лесной пожар в жаркое, засушливое лето и так же быстро затухали при появлении городской стражи. Впрочем, стража не особо спешила на разборки очередного происшествия — слишком много бегать пришлось бы им в этом случае.

Несмотря на изрядное число путешественников, сфера их обслуживания оставляла желать лучшего. «Игривая лошадка», был единственным на весь город постоялым двором, хозяин которого не ставил своей целью отравить клиента мерзким варевом, а после скормить его полуживое тело клопам. Даже заоблачные цены, обгоняющие конкурентов раза в три, выглядели предпочтительней сомнительных удобств остальных заведений, которые из солидарности к городу были убоги, чумазы и «благоухали» скисшим вином и прогорклым жиром.

Вот здесь то, возле «Игривой лошадки», многострадальный господин Уриад, наконец отделался от нашего общества. Сгрузив вещи и велев возчику помочь завести лорда Олланни внутрь, он распрощался с нами. Не забыв сказать напоследок о том, какая это была для него честь и удовольствие, путешествовать в нашем обществе. Мы с Линой не остались в долгу и заверили нашего любезного караванщика, что в следующий раз непременно отправимся в путь только с его караваном. Кажется, наше доброе намерение не породило в нем энтузиазма. В его глазках вспыхнул ужас, а вытянувшееся лицо отнюдь не лучилось счастьем. Да и поспешность его ухода больше смахивала на бегство.

На нашу беду, свободных комнат в «Игривой лошадке» не было. Оставив Лину приглядывать за Алеисом и имуществом, я отправилась знакомится с имеющимся ассортиментом «спальных мест».

Уже после второй «ночлежки», меня начало подташнивать. А после пятой… Я четверть часа стояла на улице, жадно хватая воздух ртом и молила всех богов о возможности забыть недавно унюханную вонь — стойкий «аромат» нескольких десятков потных, давно немытых тел, облаченных в отродясь не стираные носки. Б-р-р-р-р! Даже въевшийся в улицы Холба запах выгребной ямы казался после этого неуловимым, а воздух почти свежим. Так и обоняния лишиться недолго!

— Деточка, тебе плохо?

Проходившая мимо бабулька притормозила и сочувственно уставилась на меня. Интересно она и впрямь переживает, или ждет когда я брякнусь в обморок, чтобы познакомиться поближе с моей сумкой?

«Какой скептицизм!»

Да уж, если и дальше так думать, можно потерять веру в человечество.

— О нет. Теперь уже хорошо.

Я еще раз вздохнула полной грудью.

— Чтой-то ты бледненькая какая-то.

— Да вот, здешнего целебного воздуха глотнула.

Я махнула в сторону покосившегося барака, откуда недавно выскочила как благочестивая девица из мужской бани.

— У Солуха была? Тады понятно. В евойном притоне даже бык замертво падает, где уж тебе то. И чего ты там потеряла?

— Ну не на улице же ночевать?

— Окстись милая. Там одни только бандюги да похабники собираются. Как вечор зеньки переваром зальют, так потом всю ночь куролесят. Да разве ж девке там место?

— Вам лучше знать. Может что присоветуете?

— Ну ежели деньги есть, то в «Лошадке» поселиться можно.

— Была… Все комнаты заняты.

— Ой, совсем забыла! Скоро ж ярмарка! Купчишки подтягиваются, прочий народец. Вот напасть-то… А ты того, у меня остановись. Одна я живу. Мужик мой уже почитай год, как представился, а дочка еще третьего года замуж выскочила и к мужу в деревню перебралась. Вот в дочкиной комнате и живи.

— Так я ведь не одна, бабушка. Со мной сестрица моя, сводная. И муж ее. Он к тому же нездоров.

— Что ж с ним, горемычным, приключилось-то?

Ну что, будем сочинять красивую сказку?

«Романтичную и со счастливым концом?»

Душещипательную.

— Сестрица моя замужем всего ничего. Только свадебку отыграли, муж ее к месту службы засобирался. Он при знатном лорде в личной гвардии состоит, потому как сам благородный, хоть и не очень именитый. Сестрица тоже не мне чета. Папенька наш по молодости весело время проводил, до женских юбок шибко охоч был. Лину он в законном браке прижил, а вот меня на стороне нагулял. Однако, хоть и бойстрючка, а родная кровинка. Пристроил меня папенька к сестре кем-то вроде компаньонки. Так с ней и маюсь. Вот и сейчас, Лина уперлась, хочет, чтобы я с ними ехала, пока она на новом месте не по обвыкнется. А я что? Поехала. По пути наткнулись на пару бандитов. Те, размахивая арбалетиком, стали с нас деньги и лошадей требовать. Тут в сестрином муже благородная кровь и взыграла. А у них, у родовитых как? Ежели гонор прет, мозги — отдыхают. Вот и сестричкин такой же! Кинулся он на них со своей ковырялкой, а те, не долго думая его и продырявили. Хорошо купеческий караван появился. Разбойники наших коняжек похватали и тикать. А мы с тем караваном так сюда и добрались. Теперь вот пристанища ищу, чтобы героя нашего на ноги поставить.

Эх погибает во мне менестрель… Вон какая сказочка получилась! Главное все странности Лининого, да и Алеиса (когда очухается) поведения объяснить может — дескать, чего от них, благородных, ожидать-то?

Бабулька настолько прониклась, что принялась отирать передником заблестевшие глаза.

— Вот горе-то. Сестра твоя еще женкой не побыла, а ужо чуть вдовою не стала. Ну, даст Эдира(Эдира — богиня плодородия), поправится супружничек ее. А я уж чем смогу подсоблю. Комнатка крохотная — для троих маловата, да я вам свою уступлю, а сама на кухонной печи посплю. Для старух навроде меня от того даже польза. И бабка у меня знакомая есть. Знахарка. Вредная карга, но за пару монеток она вам травок всяких полезных насобирает.

— Да у меня и самой мать лекарка. В травках я разбираюсь. А комнаты нам одной хватит. И сестре рядом с мужем спокойней, и мне за ними приглядывать проще. Ему уход нужен, а Лина, так та и вовсе как дитя. Да и нехорошо вас с места сгонять.

— Тю на тебя, какие глупости баешь. Я ж сама предложила.

— Спасибо вам. Только это и вправду ненужно. А плата за проживание… Денег у нас не много. Если вы согласитесь приютить нас за один лан в день…

— Всемилостивейшие боги, о чем ты деточка?! Разве ж я говорила о деньгах? Так живите. Все едино комната пустует. Почто не помочь людям?

— Вот и я предлагаю помощь. Ваш муж умер, дочь далеко. Как же вы одна?

— Так дочка обо мне не забывает. Зять как на ярмарку едет, на обратном пути всенепременно ко мне заворачивает. Продукты привозит, деньги. Много ли мне старой надо? А к зиме думаю и вовсе к ним перебираться. Одной совсем тоскливо стало, а там внучата пригляда требуют.

— Вот внучатам гостинцы и купите. К тому же сестрица моя с муженьком упереться могут. Им дворянская гордость не позволит чей-то милостью жить.

— Глупые они. Ежели люди друг другу помогать перестанут, боги отвернуться от этого мира. Ну да, пусть боги их и вразумляют. А на серебрушку твою, я вас тогда сама кормить буду. Эх, давненько мне не приходилось готовить чего-нибудь этакого. Я ведь когда-то поварихой в столичном трактире была. Так мою стряпню даже знатные господа ели и нахваливали. Вот и вспомню былые денечки.

— Ну, от вкусной еды я нипочем не откажусь.

— Пойдем, тогда. Покажу свою хатку.

Домик был маленький, прилепившийся боковыми стенами к себе подобным строениям, но в отличие от большинства из них — чистый и опрятный. «Крохотная» комнатка, выделенная нам бабой Кией (так велела величать себя сердобольная старушка), оказалась на поверку просторнее, чем большинство ранее виденных мной трактирных «апартаментов». Обстановочку, правда, в чрезмерной роскоши не обвинишь — стол с лавкой, комод, кровать и огромный сундук. К излишествам можно было отнести только большой тканый половик и кружевные занавески.

Хозяйка тут же кинулась наводить в комнате порядок, стирая пыль, которой, по моему мнению, там и не было, а я пошла за остальными постояльцами бабы Кии.

Свою команду я нашла там же, где оставила. Лина примостилась на краешке лавки, мертвой хваткой вцепившись в мой мешок, а Алеис, для которого перемещение от повозки до столика в зале «Игривой лошадки» оказалось труднее пешего перехода через все Внутренние королевства, полулежал привалившись к стене. Еда, заказанная мной еще до ухода, так и стояла нетронутой.

При моем появлении, лицо аристократочки просветлело от облегчения, а вот ее спутник как всегда одарил меня хмурым, недоверчивым взглядом. Он вообще с того момента как пришел в себя, относился к моей персоне с непонятной подозрительностью. Это задевало меня, из-за чего я порой вела себя с ним несколько резковато.

Я быстренько обрисовала им ситуацию и поведала сочиненную для впечатлительной старушки историю. Ответом мне стало гробовое молчание, сопровождавшееся постепенным покраснением Лининого лица и, напротив, залившей Алиеса бледностью.

Потребовалось время, чтобы госпожа Виран смогла, наконец, хоть как-то отреагировать.

— Ты сказала ей, что мы сестры?

— Сводные. Можно было бы сказаться твоей служанкой, но этого ты от меня не дождешься!

— А почему не родные?

— Я на тебя похожа как свинья на ежика. И внешне, и воспитанием.

— Но бастард… это ведь оскорбительно.

— По мне так лучше чем подкидыш. Хоть знаешь кто твои родители.

— Какой подкидыш?

— Которого чужим людям под дверь подкладывают. Как меня, например. Та, которую я зову матерью, мне не родная. Она меня удочерила. А вот кто мои родители — это хороший вопрос. Может я и в самом деле незаконнорожденная?

— Тебя твоей маме оставили? Под дверью? И ты совсем не помнишь кто?

— Шутишь? Как я могу помнить, если мне всего-то пару недель от рождения было. И не маме меня подбросили, а старушке-травнице одной. Мама бабульку эту давно знает. Опытом с ней обменивается. Травками. Как-то, по традиции, забрела она к ней в гости, а та с дитем грудным нянькается. Сказала, что пока в лес ходила, ей на крылечке корзинку с «подарочком» оставили. С ребятенком. Девочкой. Старухе-травнице той уже за сотню лет перевалило, ей бы о себе позаботиться, а тут — дите. Вот бабка и попросила молодую коллегу подыскать малышке семью поприличнее. А мама, не долго думая, забрала ребенка себе. Еще и обрадовалась. Она о детях давно мечтала, да своих иметь Эдира не позволила. А тут судьба. Так у меня появилась мама, а нее — я.

— А ты так и не узнала кто твои настоящие родители?

— Я даже не старалась. Раз подкинули, значит, не нужна им. А зачем тогда они мне сдались? Все оставим мое счастливое детство в покое. Еще вопросы, не имеющие отношения к биографии, будут?

Теперь поучаствовать в беседе решил лорд Олланни.

— Почему вы нас …женили?

— А как еще прикажете объяснять ваше присутствие в обществе двух особ женского пола? Приличные дамы не путешествуют с посторонними мужчинами. Только с близкими родственниками. А это — отцы, братья, мужья. Для роли папочки вам не хватает минимум десятка лет, даже будь вы из молодых да ранних. Брат или кузен? У нас уже есть две мало схожие сестры, если еще таким же братцем обзавестись, что подумают о нашей мамочке? Радуйтесь, что я вас на Лине «женила». Могла ведь и на себе.

Кажется, Линина привычка приобретать пурпурный оттенок заразна. По крайней мере, для лорда Алеиса Олланни.

«Когда смущается, он становится очень милым.»

Та-а-ак… Замнем для ясности…

— Хотите или нет, но для окружающих вы теперь муж и жена. Так что… мило друг дружке улыбнулись, взялись за ручки и… пошли на выход! Целоваться будете потом, а то нас баба Кия заждется.

Совместно с Линой, мы помогли Алеису забраться на мою Искорку. Для его неокрепшего организма это оказалось слишком большим испытанием. Лорд Олланни закатил глазки и сделал попытку съехать с лошадиного бока, чуть не пустив все наши усилия псу под хвост. Пришлось садиться сзади и поддерживать его всю дорогу. По хорошему, такое ответственное дело следовало доверить «жене», но поскольку леди Виран в седле держалась хуже пьяного матроса, первый раз увидевшего лошадь, то «удовольствие» обнимать талию благородного лорда выпало мне.

Такой живописной группой мы и заявились к нашему временному месту жительства. Баба Кия, успевшая в мое отсутствие, отдраит комнату до зеркального блеска и раздобыть где-то целый ворох одеял, подушек и матрацев, при виде моих спутников запричитала как вдова над гробом мужа. Она то кидалась помогать нам тащить Алеиса в дом, то начинала сочувствовать Лине «в ее горе», а то и просто без видимой цели металась по комнате, путаясь под ногами. Когда бесчувственного лорда сгрузили на заранее приготовленную заботливой домохозяйкой постель, затащили наши скромные пожитки и определили Искорку на постой в ближайшую конюшню, сил у меня не осталось. Не раздеваясь, я упала на постель и, пробормотав Лине «остаешься за главную», моментально заснула.

Глава 5

Весь последующий вард прошел спокойно и размеренно. Я занималась улучшением здоровья лорда Олланни, а Лину взяла под свою опеку баба Кия. Когда утром наша хозяйка хорошенько ее рассмотрела, то целый день ходила и на чем стоит свет, ругала извергов «совсем деточку заморивших». После чего активно взялась устранять эту несправедливость. Теперь Лине удавалось выбраться из-за стола только когда баба Кия отвлекалась на домашние дела или уходила поболтать с одной из соседок.

Алеис уже вставал с постели и сам, довольно бодренько, передвигался по дому. Когда однажды, в ответ на предложенную помощь, он весьма резко посоветовал мне не вмешиваться, стало ясно, что прежней угрозы его жизни больше нет. Зато появилась новая — Я! Его подозрительность, плохо скрываемая недоброжелательность, необщительность и неблагодарность начинали меня тихо бесить. Доводилось мне слышать, что мужчины плохо переносят свою беспомощность, из-за чего в период выздоровления после тяжелой болезни бывают просто непереносимы. Но почему, скажите на милость, достается мне? Лине, он вон только что ножки не целует. А ведь я, понимаешь ли, из-за него ночей не спала (ну…, по крайней мере, недосыпала), а он… Какая черная неблагодарность!

Хорошенько подумав, я решила, что обижаться все же не стоит. На что? Спасибо не сказал? В ножки не поклонился?

А мне это нужно?

«Ну-у-у-у…»

Обойдусь! Еще вард и я помашу ручкой этому надутому индюку… и Лине. Хотя с ней расставаться как раз не хотелось. Мне будет не хватать ее глупых вопросов и благородно-идеалистических бредней. Что поделать, всегда мечтала о подруге-одногодке, а с нашими деревенскими девчонками дружбы так и не получилось. В моем возрасте они уже все замужем и с целым выводком детей. Им и без подруг-ведьм забот хватает.

Предоставив лорда Олланни самому себе, я решила прогуляться на рынок. Следовало купить кое-что из вещей для Лины. Да и этому самоуверенному ослу Алеису не помешало бы улучшить гардероб. Сейчас он щеголял в рубашках бабы Кииного мужа, который, судя по одежде, был раза в полтора мельче нашего лорда. Опять же, запас лечебных травок поуменьшился. И, конечно же, надо узнать о караванах или обозах направляющихся в скорости в Дакоран или близь него. Не буду же я вечно с этой компанией нянькаться?

Лине захотелось расширить свой кругозор, и она запросилась со мной. Чтобы избавиться от ее нытья пришлось согласиться. Проигнорировав неодобрительный взгляд Алеиса, и его попытку удержать леди Виран дома, мы нырнули в шумный мир базара. Лина, как ребенок, впервые приехавший с родителями на торг, бегала от лотка к лотку, из палатки в палатку. С восторженным видом тянула меня то в одну, то в другую сторону. Вопросы сыпались из нее как песок из дуршлага. Хорошо я отобрала у нее большую часть денег — то что осталось, она все до медяшки потратила на развлечения.

Несколько часов спустя, я мечтала только об одном — забиться в самый темный угол, где никакая любопытная аристократка не сможет меня отыскать с очередными восторженными ахами, и забыть, как звучит человеческая речь. Пока Лина восхищалась мастерством кукольника, я отковыляла в сторонку и устроилась в тенечке. Только я собралась насладиться несколькими мгновениями тишины и покоя, как в проходе за соседней палаткой обосновались две сомнительные личности, довольно громко обсуждая свои дела.

— …говорю тебе, плевое дело. Серебрушку тому, кто укажет девицу. Когда найдем нужную, пятьдесят койлов наши.

— И как мы узнаем ее? Ты ее видел?

— Неа, но Соли мне ее описал. Среднего роста, чернявая, глаза, что небо осенью. Бледная и худющая как это у благородных принято.

— Так теперь что, всех черноголовых, тощих синеглазок познатнее к Соли тащить? У него совсем мозги спеклись?! Да на нас тады, барчуки как волков травить будут.

— Ну… у нее еще на левой руке на сгибе две одинаковых родинки совсем рядом.

— И что ж теперь, всем рукава задирать?

— Все лучше, чем бабу с собой переть. Или тебе золото не нать?

— А если их уже нет в Холбе? Чай больше варда прошло.

— Могабыть и нет. Токмо ребята Соли за дорогами следять, не выезжали они отсюда.

— А можа и вовсе не заезжали?

— Нее. Парни одного шпыня потрясли из каравана, что их с Ночного забрал. Тута они. Их у «Игривой лошадки» высадили. А вот куда делись? Говорю, соберем ребятню, хай ищуть. Вона их сколько по улицам без дела гайцает. Кто найдет, тому деньгу. Че теряем?

— Серебрушку.

— Не жмись. Одну серебрушку за полсотни золотых не жалко.

— И на кой эта девица Соли?

— А кто ж ево знает-то? Но ходют толки, что со стороны заказ, не нашенский. Одно скажу, Соли перед каждым жопу рвать не будет. Чую, дело выгодное. Тут главное вовремя подсуетиться и тады…

Голоса стали удаляться.

Еще некоторое время я сидела, пытаясь осмыслить услышанное.

«Ой мама, что ж творится?!»

Подхватив сумки, я ринулась искать Лину. К счастью, от палатки кукольника она ушла недалеко. Оторвав ее от ярких бус из раскрашенного дерева и стекла, я потащила упирающуюся и негодующую дворяночку домой, отложив все объяснения на потом.

Затолкав ее в комнату и закрыв за собой дверь, я первым делом задрала левый рукав ее рубашки. На предплечье около самого локтевого сгиба чернели две тесно прилепившиеся друг к дружке родинки. Лина опешила.

— Рина, ты чего?

— Хочу знать, что происходит.

Лорд Олланни, наблюдавший за нами сидя на кровати, поднялся и с очень решительным видом встал между мной и Линой. Он что думает, я ее бить собралась? Зря. Я детей и убогих не обижаю. А Лина — это два в одном.

— Что все это значит сударыня?

— Э нет, я первая спросила. И хотела бы первой услышать ответ. Для тех, кто не понял вопроса — уточняю. Кто такая Лина? Зачем она нужна бандитам? Почему меня держат за идиотку и используют втемную?

Лина очень убедительно изобразила на лице растерянность.

— Какие бандиты Рина? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Те самые, которые за вознаграждение в пятьдесят койлов прочесывают сейчас Холб в поисках темноволосой, голубоглазой аристократки среднего роста с двумя родинками на левой руке, покинувшей полтора варда назад Пыльный тракт. Портрет никого не напоминает?

— Меня ищут? Но… никто ведь не знает, что мы здесь…

— Судя по всему, кто-то в курсе. Кто-то, знающий тебя, вплоть до родинок. И я сомневаюсь, что это твой папочка. Вряд ли он доверил бы жизнь своей дочери разбойникам.

— Тогда это, наверное, один из его недоброжелателей. Я же говорила, у него их много.

— Какой неожиданный вывод! Кто же тогда твой отец? Если он такая важная персона в Фанаире, как я поняла из твоего рассказа, его недоброжелатели поостереглись бы действовать столь открыто — если все сорвется, проблем потом не оберешься! Привлечение же к поискам местной криминальной шишки, конфиденциальности не способствует.

— Он…

— Миледи! Вы не должны ничего объяснять. Ваш отец настаивал на полной секретности. Госпожу Рину не следует посвящать в дела, которые ее не касаются. Уверены ли вы, что можете полностью ей доверять?

Ну вот! Наконец-то лорд Олланни высказал вслух то, о чем прежде говорило только его поведение. На Рина, бери! Пользуйся!

Самое обидное, что Лина задумалась над его словами. Ну и ладно!

— Прекрасно. Раз меня это не касается, то я больше не буду смущать вас своим недостойным обществом. Желаю вам счастливого пути и скорейшего возвращения домой. Всего хорошего.

Подхватив сумку, я направилась к выходу, но на пороге все же остановилась и оглянулась. Лорд Олланни продолжал олицетворять собой непреклонную решимость, а вот у Лины глаза опять были на мокром месте.

— Доверие, господа, это явление обоюдное. Заслуживаю ли я его? Решать вам. Но не забывайте, что сейчас я могла бы тратить полсотни золотых, а не выслушивать ваши сказки.

Дверь за мной с грохотом закрылась.

Глава 6

Я валялась на кровати «наслаждаясь» видом подкопченного, засиженного мухами потолка. Общее состояние было премерзопакостнейшее… настолько, что в кой-то веке захотелось заплакать. Можно, конечно, свалить вину за это, на кувшин того мерзкого пойла, которое здешний хозяин гордо именовал вином. Только… мне и худшую гадость доводилось пробовать, когда Лан начинал «травить» меня отвратными результатами своей собственной самогонной деятельности. До сих пор удивляюсь, как вопреки его экспериментам, мне удалось выжить? Зато какую закалку получила!

Не-е, похмелье лишь часть беды. Оно усугубило мое состояние, но вот причиной его было другое — обида, унижение, разочарование… Поссориться с другом плохо, но куда хуже узнать, что тот, кого ты считал другом, отнюдь не испытывает к тебе схожих чувств.

А с чего я вообще заговорила о дружбе? Кто такой друг? Хм-м… Для одних друг — это собутыльник, другие считают таковым всякого, кто готов дать в долг и надолго забыть об этом. А я… Для меня — это человек всегда готовый прийти тебе на помощь, кто не отмахнется от твоих проблем, как от мелких и незначительных, выскажет правду в лицо, поможет делом или советом… И я старалась… Старалась быть Лине другом. Как же мне теперь обидно, что мои хорошие намерения отбросили за ненадобностью.

А чего я собственно хотела? Чтобы Лина, позабыв свое происхождение и воспитание, с восторгом приняла мою дружбу? Чего ради? С точки зрения знати, я безродное быдло и гожусь только в прислуги. Подай! Принеси! Помоги!

Ведь всю жизнь это знала, отчего же сейчас понапридумывала себе невесть чего?

«Потому, что Лина другая.»

Ага, как же! Просто волей случая ее швырнуло в незнакомый мир, где подчиняясь инстинкту самосохранения, она «слилась с местностью» и постаралась быть тише воды. Своим же воспитанием Лина ничуть не отличается от других благородных, чей главный лозунг: «Мир создан, чтобы вращаться вокруг нас!».

Ну что, Ринка, получила реальностью по оптимизму? Глядишь, в другой раз поумнее будешь. Хотя… Если уж не дали боги ума сразу, откуда ему потом взяться-то?

Такими «радостными» размышлениями я развлекала себя все утро. И предыдущий вечер тоже. Он прошел в компании трех возвращающихся с ярмарки селян и кувшином редкостной дряни. Слово за слово, народ разговорился, и остаток вечера прошел в бурных дебатах о превратностях жизни. Закончился он взаимными рыданиями в жилетку всех и вся, и хоровыми жалобами на зловредность судьбы.

Одно хорошо — я теперь снова свободна как ветер. Могу дуть на все четыре стороны. Наконец-то займусь учебой, а то она ждет не дождется, когда же я о ней вспомню. Или ну ее? Подумаешь, не стану магом-погодником. Другие же как-то живут без этого? Буду целителем. Найду местечко поприличней и осяду там. Не все же мне за мамину юбку держаться. Двадцать один год как-никак. А то и вовсе, можно прогуляться по Внутренним королевствам — поддержать, так сказать, семейную традицию. Как раз на ближайшие десять лет занятием себя обеспечу. Или…

Буйство разгулявшейся фантазии прервал стук в дверь. И кого там карлики принесли? Поскольку общение не попало в список моих планов на ближайшую десятилетку, я решила не отвечать. Стук стал настойчивей. Не дождавшись ответа, «дятел» наконец перестал долбить. Только я собралась вздохнуть с облегчением, как раздался один глухой удар, вслед за которым, более не удерживаемая хилой щеколдой дверь распахнулась. Я перевела взгляд с потолка на визитера.

— Лорд Олланни, когда будете уходить, не забудьте вернуть дверь в исходное положение.

— Где леди Виран?

— А я должна это знать? Тогда посидите здесь, я сейчас сбегаю и выясню. Может, еще какие пожелания будут? Сразу, по пути и подсуечусь.

Мою язвительность возмутительнейшим образом проигнорировали.

— Она здесь не появлялась?

— С какой такой радости? Большинством голосов, моя персона была признана недостойной ее общества.

Алеис прикрыл дверь и подпер ее собой. Выглядел он отвратительно. Наглядная иллюстрация к справочнику Белиана «Нежить Внутренних королевств» — подпись под картинкой: «живой труп». Глаза обведены черными кругами, щеки запали, покрытое испариной лицо переливается всеми оттенками салатного цвета. Погуляй он пару дней по кладбищу и заикание среди местного населения станет обычным явлением.

Решив, видимо, что дверь и без него не отвалиться, лорд Олланни отлепился от нее и направился ко мне. Пришлось принимать сидячее положение и хмурым взглядом наблюдать за его перемещениями.

Доплетясь до кресла, он практически рухнул в него, обхватив голову руками.

— Она потерялась.

— И что же по-вашему я должна делать?

Что делать?! Будь у меня мозги, я показала бы ему на дверь и велеть закрыть ее с той стороны. Но… Чего нет, того нет. Зато есть Лина, как пить дать, вляпавшаяся в очередные неприятности. Причем в одиночку!

В этот момент, я застукала свои мысли за несанкционированной деятельностью. Они пытались понять, что же могло приключиться с нашей «леди большая головная боль» и где ее теперь искать.

Та-а-ак… Похоже, хождение по граблям становится моим любимым времяпрепровождением.

Лорд Олланни никак не отреагировал на мое недоумение. Он просто не обратил на него внимания, погрузившись в свои собственные моральные терзания.

— Вчера, после вашего ухода, леди Виран очень переживала. Она обвинила меня в грубости и неблагодарности, а так же заявила, что в состоянии сама решить, кому можно доверять свои секреты, а кому нет. После чего она вовсе отказалась разговаривать со мной. Проснувшись утром, я не нашел ее в комнате. Госпожа Кия передала мне, что «моя жена» пошла искать свою «сестру» с которой они вечером поссорились, чтобы просить у нее прощения и все ей рассказать. Я сразу же отправился следом за ней. С тех пор прошло три часа.

Три часа? Да за это время весь Холб неспешным шагом обойти можно. Он что, в каждую канаву по дороге заглядывал?

Алеис посмотрел на меня. Столь переполненного отчаянием взгляда мне в жизни видеть не доводилось. Наверное, так смотрит приговоренный к смерти, когда к нему в камеру на несколько часов раньше срока заваливается палач и радостно заявляет, что пора!

Глядя в его глаза, я собрала жалкие остатки здравого смысла и мысленно … сложила их в гробик, присыпала землей, придавила надгробным камушком и водрузила сверху букетик цветов. Прощальная речь сводилась к следующему: «Сегодня я провожаю в последний путь мой здравый смысл. Дорогой, покойся с миром. Ты так редко посещал меня раньше, что я почти не замечу твоего отсутствия теперь».

Как известно, свято место пусто не бывает. И меня сия чаша не миновала. Вакантное местечко здравого смысла прибрали к ручкам вредность, упертость и мерзопакостность, расцветшие на почве недавней обиды буйным чертополохом.

— Понятно. Так что вы хотите от меня?

Этого вопроса лорд Олланни явно не ожидал. Несколько мгновений он полупал на меня глазками и нахмурился. Кажется, я совершила ошибку. После проникновенной речи Алеиса, мне следовало вскочить и опрометью кинуться разыскивать Лину, а не задавать тут глупых вопросов. По крайней мере, выражение его лица говорило именно об этом. Спустя какое-то время, до него все же дошло, что я собственно не обязана никуда бежать и никого искать. Тем более — в свете недавних событий. Осознание этого факта заставило его смутится и начать слегка запинаться.

— Я… я надеялся вы… поможете мне с поисками… Один, я весь город и за вард не обыщу.

— О! Даже так? Может объясните, зачем мне это надо? А то сама я что-то никак не соображу.

— Мне казалось, вы хорошо относитесь к… к Лине.

— А мне показалось, что это хорошее отношение никому задаром не надо.

Да, вот такая я — мелочная, мстительная и злопамятная. А вот не надо было будить во мне зверя! Теперь, пока плешь не проем, не успокоюсь.

— Леди Виран его очень ценит. Из-за этого все и случилось.

— Так это моя вина?! Очень мило. Оказывается, это я наплела вам кружев на уши, а потом указала на ваше место в районе выгребной ямы.

— Вы из-за этого злитесь, из-за сказанного мной? Я готов извиниться перед вами.

Даже так? Интересно, а если я потребую на колени встать и облобызать мои тапочки? Нет, пожалуй, он еще не настолько готов…

— Это будут пустые слова. Ваше мнение не изменилось, а потому извинения эти и стертого медяка не стоят. И злюсь я вовсе не на вас. И даже не на Лину. Единственный кто виноват — моя буйная фантазия. Напридумывала то чего не было и быть не могло. Разве может аристократка стать другом, такой как я? Бред.

— Может. Особенно, если у нее никогда не было друзей. Настоящих, а не таких, что пытались бы устроиться потеплей за ее счет.

«Ах, сейчас растрогаюсь и заплачу. Сопли ей, видишь ли, утирали не от большой любви, а корысти ради.»

Лорд Олланни устало потер виски и внимательно посмотрел на меня. Казалось, он колеблется перед каким-то важным шагом.

— Моя госпожа хотела рассказать вам правду. Мне это представлялось опрометчивым поступком, но если это единственная возможность получить помощь, я готов сам удовлетворить ваше любопытство.

Готов говоришь? Ко всему ли?

— Можете не утруждаться. Ваши великие тайны мне без надобности.

«Ой, Ринка, пожалеешь. Все локти по самые уши сгрызешь!»

Зато на удивленную физиономию самоуверенного лорда полюбуюсь. Думал, он мне кость кинет, а я как дрессированная собачка сальто в воздухе крутить начну? Дудки!

— Вы не хотите мне помогать?

«Ой как не хочу-у-у. Особенно тебе!»

— Вам? Нет. Но для Лины… Я постараюсь.

— Просто так, безо всяких условий?

— Отчего же? Одно будет. Что потом, я вас двоих больше никогда не увижу.

— Но… зачем тогда?

«Зачем? Ума нет, считай — калека!»

— Просто так. Прихоть. Каприз. Порыв. Что у вас девушки нет? Не знаете, как это у женщин бывает? Солнце головку напекло или критические дни начались… Мало ли причин? Хочу, и все!

Ой, как мы краснеть умеем… Нет, каким все-таки лапушкой он делается в такие моменты.

— Спасибо.

Лорд Олланни с трудом поднялся и направился к двери.

— И далеко вы собрались?

Он остановился и недоуменно оглянулся.

— Искать мою госпожу.

— И как же вы собираетесь это делать? Бегать по всему Холбу выпучив глаза и донимать прохожих расспросами? А не боитесь, что местные преступные элементы увидят в вас конкурента? Они ведь тоже Лину ищут. Хотя, думается мне, уже нашли. А раз так, ваш интерес им может очень не понравиться.

— Я не вижу других возможностей.

— А я?

— И что же можете сделать вы, кроме уже предложенного?

— Поколдовать. Или вы запамятовали, что я ведьма? …Ой, кажется, мы с Линой забыли вам об этом рассказать.

— В-в-ведьма?!

Лорд стал выглядеть как жертва небрежности при строительных работах — будто сваей по голове шандарахнуло.

— Магичка, ведунья, колдунья, ворожея… Не суть важно название, главное — это человек обладающий магическим даром и отчасти знающий что с ним делать.

— Отчасти?

— Узкая специализация. Целительство. Общая магия не мой конек, но кое-что знаю. И собираюсь этим воспользоваться. И раз уж вы все едино шли к двери, подоприте ее, пожалуйста, стулом. Вашими стараниями запор не работает, а мне не нравиться, когда мешают… Интересно все ваши визиты к дамам проходят с таким шумовым сопровождением?

«Да, я не дама… Но мечтать-то не вредно!»

Он последовал моему совету, являя миру растеряно-виноватое лицо. Меж тем, я вытряхнула из сумки свой «магический инвентарь» — кусок мела (чертить руны и пентаграммы), пару кристаллов (для концентрации и направления энергий), чашки, плошки, свечку и гусиное перо (так, на всякий случай).

Ну-с, начнем. Общая магия, том второй, раздел «основы прикладной волшбы», глава «поисковые заклинания». Как помниться подразделяются они на три основных вида: поиски вещей (тут все ясно), поиски живых объектов (людей, животных и т.п.) и поиски сущностей (духи, души, призраки, стихийные элементали и др.). Сущности нам без надобности, так как Лина (тьфу, тьфу, тьфу) живая. Люди или вещи? Для поиска человека нужно что-то, связанное с разыскиваемым: частичка тела (кожа, кровь, волосы, ногти, слюна — да что угодно) или предмет, долгое время бывший с ним в прямом контакте (одежда, украшение…). Увы, увы. Локонами в знак вечной любви меня не оделяли, ценных подарков не делали. Будем работать с предметами. Тут важно знать, что именно ищешь, и как оно выглядит. Что будем искать? Линину подвеску. Ее хозяйка не в курсе, но на этой побрякушке целый ворох охранных заклинаний. По большей части от всякой нечисти. Странный выбор, по мне, так волшба от сглаза или воровства имеет большую ценность, чем от упырей или похитителей душ. Хотя… Откуда мне знать, что нужней в придворных интригах? Может у них там каждый десятый — упырь. А души и вовсе расходная монета.

Круг из рун и свеча для концентрации, вот и все что мне надо. Усевшись в центре круга и вперив взгляд в огонь, я стала вспоминать, как выглядела подвеска: форма, цвет, сколько камней, какого цвета. Хорошо хоть зрительной памятью боги не обделили. Дракончик вырисовывался «как живой». Добавив картинку магический полей, я прочитала заклинание поиска. Как и должно, закружилась голова. Будем надеяться, подвеска в Холбе. Если объект слишком далеко для действия заклинания, найти его практически невозможно, а сам процесс чреват крайне мерзким самочувствием по завершении, таким, что жесточайшее похмелье праздником покажется.

Наконец заклинание отметило искорку схожести. Я закрыла глаза и закрепила найденный образ в сознании. Вернувшись к миру я определилась с направлением. Где-то на севере.

Встав, отряхнувшись и стерев жестом балаганного фокусника свои художества, я стала собирать вещи. Лорд Олланни молча наблюдал за мной сидя на кровати. Когда пожитки были уложены, настало время определиться с дальнейшими действиями.

— Вы со мной?

Он поднялся, всем своим видом выражая полнейшую готовность к действию.

«Нет, ну хотя бы уточнил куда. Может я в загул по притонам собралась?»

Расплатившись за комнату и прихватив пару бутербродов (лично я еще не завтракала, да и благородный лорд уже три часа по городу нежрамши носится), мы отправились невесть куда. Мне снова пришлось пожертвовать Искорку Алеису, дабы не тащить его после на себе.

У северных ворот я встала в недоумении. Заклинание решительно заявляло, что разыскиваемый объект где-то рядом, но толку-то? Народу здесь было — жуть. Всех обыскивать прикажете?

Что ж пойдем другим путем!

Свернув за угол, я прислонилась к стенке и открыла чувства навстречу магии. Ой-ёй. Чего тут только не было — приворотные амулеты, отворотные от воров, охранялки от дурного глаза и болезней, «пелена» — отводящий глаза морок и прочее, прочее, прочее. В этой каше не то, что найти, самому потеряться впору. И все же. Перебирая по очереди все магические всплески, я заметила знакомый рисунок заклинаний. Он «доносился» из корчмы, более похожей на разбойничий притон, чем на заведение общественного питания.

Оставив Алеиса снаружи, дабы не натворил чего, я осторожно заглянула внутрь, предварительно навесив на себя отводящее взгляд заклинание.

За длинным столом гуляла компания из десятка особей лишь отдаленно напоминающих человеческие существа. Здоровенные, лохматые, грязные самцы, накаченные самогоном по самые бровки. Лининой подвеской «фонило» от одного из них — черного обросшего громилы бандитской наружности.

«Ну и…?»

Отвод глаз, это вам не заклинание невидимости — тебя видят, просто не обращают внимания. Поэтому осторожность не помешает. Стараясь ненароком кого-нибудь не задеть, я стала подбираться к нужной мне персоне. Увы. Согласно закону всемирной подлости, моим намерениям провернуть все в тихую, было не суждено сбыться. Увлеченная процессом подкрадывания, я не заметила «отдыхающего» на полу еще одного участника теплой вечеринки и, споткнувшись о косматую кочку, заменявшую ему голову, рухнула прямо на интересующий меня объект.

— О, баба!

Грязная лапа сграбастала меня за талию и уже через мгновение я восседала на коленях чернявого бандюги. Что ж, можно и так.

— Что празднуем, ребятки?

— Дельце выгодное обмываем. Вот держи.

Мне в руки ткнулся здоровенный стакан самогона. Ну уж нет, мне сейчас трезвая голова нужна.

Я понюхала угощение и демонстративно скривилась.

— А что, на вино вашего дельца не хватило?

Как поучала меня Вериса: «Скажи мужчине, что он чего-то не может, и тот разобьет себе лоб, прежде чем убедится в этом».

Мой кавалер понял намек правильно.

— Эй, хозяин, тащи чаво поприличней.

Пока хозяин уточнял, что же «уважаемый клиент» хочет, я выдернула из засаленной головы ухажера волосок и быстренько прочитала одно злопакостное заклинание.

Эффект не заставил себя долго ждать. Побуревший кавалер ссадил меня со своих конечностей, пробормотал дружкам «Щас вернусь. Девка моя!» и засеменил к выходу. Мило улыбнувшись компании, я пробормотала «мне носик припудрить» и дунула следом, не забыв напоследок добавить к их пойлу дополнительный компонент в виде сонного заклинания.

Выскочив за дверь и буркнув Алеису: «Ждите здесь», я свернула за угол, где моя «несостоявшаяся любовь» с упоением возвращала природе выпитую ранее жидкость. Пришлось подождать окончания процесса, закончившегося возгласом облегчения «Уф! Харашо-о-о.». После чего, расслабленный кавалер получил пинок под коленки и пал ниц у моих ног. Не дав опомнится, я завернула ему руки и быстренько (спасибо Лану) связала запястья заранее приготовленной веревкой. Перевернув жертву плохого воспитания на спину, я удобненько устроилась у него на груди и кликнула лорда Олланни. К моменту его появления, мой «стул» наконец опомнился.

— Ты че, девка, жить устала? Я ж тебя… я те так морду отделаю, весь люд шарахаться будет.

— Как говорит моя мама, в человеке главное не внешность, а его нрав. И если ты откажешься нам помочь, то я познакомлю тебя с моим нравом поближе. Впечатления обещаю незабываемые. Ты их до конца жизни в ночных кошмарах видеть будешь. А то и вовсе вон ему отдам.

Я кивнула в сторону Алеиса, стоящего рядом с видом палача, ожидающего прихода осужденного.

— Впрочем, наверное, это слишком жестоко. Лучше я тебя прибью, а потом мирно побеседую с твоим трупиком. Зомби, они знаешь ли очень разговорчивые.

Якобы в подтверждение своего решения, я зажгла на ладони маленький огненный шарик. Как было замечено уже давно, такое вот простенькое колдовство, практически не требующее никаких знаний, производит на людей куда большее впечатление, чем иное сильномогучее волшебство, не сопровождающееся спецэффектами.

Вот и мой «клиент» вмиг протрезвел.

— Э-э-э, ведьма, ты че?! Я ж того, я ж не знал. Ну подумаешь полапал, коли не по нраву, так бы и сказала. Пальцем бы не тронул.

— Ой какие мы сознательные. Вот прям так сразу бы и отпустил, еще и извинился бы небось, а? А если бы не ведьма, а просто девка? То-то. Ну да речь то не об этом. Мне до твоих нежностей дела нет. Ты лучше скажи, откуда у тебя вещичка эта?

Я отвернула ворот его рубахи, обнажив заросшую шерстью грудь, на которой почти терялась Линина подвеска. Подцепив ее пальцами, покачала перед носом бандита.

— А… э…

— С этого места поподробнее, пожалуйста. И не забывай про откровенность. Помни, зомби лгать не умеют.

Оказывается, упоминание о нежити может не только вызвать заикание, но и наоборот, стимулировать четкое и ясное изложение фактов — пример моего подопытного, подтвердил эту научную гипотезу.

— У девицы одной отобрал. Ее Соли, главарь наш, найти велел. Вот мы и нашли. Она у Пирица на постоялом дворе кого-то искала. Ну, мы девку Соли отдали, а побрякушку он себе разрешил оставить.

— У нее еще кольцо-печатка было, где оно?

— Так хозяину здешнему за ужин отвалили.

— Где сейчас эта девушка?

— У Соли. Он робятам ее передал и куда-то увезти велел.

— Куда?

— Да кто ж знает-то? Нам про то не докладываются. Не наше это дело.

— Где найти этого Соли?

— Ты с ним девка не связывайся. Он сперва замочит, а потом ужо спрашивает чаво надоть.

— А ты за меня не переживай. Ты о себе подумай. Или ты мне помогаешь добровольно, или добровольно-принудительно. Сам знаешь как именно.

— Зря стращаешь. Меня Соли за треп тоже по головке не погладит.

— Узнает твой Соли о нашем сотрудничестве или нет, это еще вопрос. А вот за сестру свою, я тебя прямо сейчас в поганку превратить могу. А муж ее, так и вовсе хочет тебя в фарш покрошить уже за то, что ты до нее своими грязными лапами дотрагивался.

«Муж» изобразил на лице жажду крови достойную вошедшего в охотничий азарт волкодава. Н-да, перед такой картинкой даже мой огненный шар выглядел бледновато.

— У Соли в Зартиках, то деревня в пяти верстах к югу отсюда, баба живет. Он вроде к ней отправился.

— Как он выглядит?

— Да сразу узнаете, лысый что коленка, через всю рожу шрам и левой глаз косит.

— Что ж. Если правду сказал, твое счастье, а нет. Так я ведь вернусь.

Моя улыбка пообещала ему неземное блаженство: неземное — в смысле на том свете.

На этом наше плодотворное сотрудничество было завершено. Заклинанием я погрузила бандита в глубокий сон и, развязав, отправилась к хозяину здешней травилки за Лининым кольцом. Добиться взаимопонимания с ним мне помог кошелек, позаимствованный у моего «ухажера». Спустя пол часа, мы уже были дома у бабы Кии. Надо было забрать вещи и поблагодарить заботливую старушку за гостеприимство.

Глава 7

К Зартикам, мы добрались ближе к вечеру. Пришлось задержаться в Холбе — купить припасы и раздобыть вторую лошадь для Алеиса. На покупку «транспорта» ушли почти все наши сбережения, да и то едва хватило на клячу не первой молодости с обреченно-несчастным выражением морды. Впрочем, в своем нынешнем состоянии лорд Олланни весьма гармонировал со своей лошадкой — выглядел столь же замучено.

Деревня дворов на двадцать производила на удивление умиротворенное впечатление. По широкой улице бегала ребятня, гоняя гусей и кур. В огромной луже блаженно хрюкали две свиньи и, загадочным образом оказавшаяся в их компании, задумчиво стояла коза. Поодаль несколько мужиков отчаянно о чем-то спорили. Наверное, решали извечный вопрос: «Кто побежит и сколько брать?». Судя по оживлению, намечалась весьма «культурная» встреча. Никак предстояло обсудить ряд философских вопросов? Конец спору положила дородная баба, разогнавшая дебатирующих мокрым полотенцем.

Деревня как деревня. И не скажешь, что здесь обитает бандитский главарь. А может как раз поэтому: у себя дома гадить дураков нет, а чужие бояться.

Наблюдение с опушки подступающего к околице леса, интересующий нас объект не выявило. Пришлось ждать, когда стемнеет и тихонечко обследовать каждый дом, заглядывая в окна. Наконец, в шестой по счету хате, искомая личность обнаружилась. И это гроза местных баньдюгов? Да он даже подпрыгнув до лошадиного крупа не достанет! Никак брат господина Уриада? Маленький, мне по подбородок, жилистый, лысый, косоглазый, с жутким рубцом через нос и всю левую щеку. М-да. Таким только малыша годовалого напугаешь. Мельчают нынче разбойнички.

Было, правда, нечто меня совсем не порадовавшее. На этом Соли «висели» такие охранные заклинания, что даже через дубовую стену от них волосы дыбом вставали. Я могла с чистой совестью пожелать своим магическим талантам спокойной ночи. В ближайшее время они не пригодятся. С моими познаниями его защиту ломать, что головой об стену биться — тот же результат. Впрочем, из стены можно хоть пару крошек выбить, особенно если мозгов нет — сотрясение не грозит, долбай сколько влезет. А здесь…

Я поделилась своими «радостными» наблюдениями с Алеисом.

— А если из него и вправду зомби сделать, как вы предыдущему бандиту грозили? Он ведь тогда все расскажет?

— Расскажет. Зомби сохраняют память, но лишены воли и выполняют приказы хозяина. Вот только поднятие мертвецов из области некромантии, а в ней я ни бум-бум. Принципиально. Очень уж мерзостный этот раздел магии. К тому же для целителя абсолютно бесполезный — мертвого не вылечишь.

— Зачем же вы тогда об этом говорили?

— Запугивала. Некромантов бояться. Желающих стать «общительными» трупами нет, как нет смысла скрывать информацию, если все едино ее из тебя вытрясут. Сожалею, но нам этот путь закрыт. Надо что-то другое придумывать.

После получасовых раздумий кроме как «силового пути», мы других решений не нашли. Пришлось реализовывать его. Лорд Олланни подхватив полено, спрятался за дверью, а я стала дразнить пса. При нашем появлении эта животинка размером с теленка, только подняла голову и, принюхавшись, пару раз вяло махнула хвостом. Моя работа. Я с животными вообще хорошо лажу, да еще и пару заклинаний освоила, чтобы особо злобных особей успокаивать. Прежде чем соваться в деревню, я напустила на местную живность одно из таких.

После получасовых потуг, животное наконец озверело и разразилось оглушительным басовитым лаем. Я отскочила от зубов подальше, но так, чтобы маячить напротив окна. Через некоторое время занавеска дернулась, явив миру украшенную шрамом физиономию. После чего владелец импозантной внешности возник на крыльце.

— Те че дев…

Знакомство полена с головой прервало сию увлекательную речь. Подхватив отдыхающего Соли за руки и за ноги, мы с Алеисом затащили его в дом. Кажется, в гости нас не ждали. Иначе почему при нашем появлении, пассия главаря местного криминалитета сделала попытку поднять крик? Впрочем, узрев очередной огненный шарик, она быстренько угомонилась. Только постаралась втиснуться в узкую щель между шкафом и стеной. Вытащив ее оттуда и от греха подальше заперев в погребе, мы с лордом принялись связывать пребывающего в бессознательности бандита. Получившийся кокон примотали к стулу. Теперь надо было привести его в себя. Никаких передовых методов — только пощечины и пара кружек холодной воды на голову. К завершению процедуры пациент стал подавать признаки жизни: мычать (рот заткнули чем-то похожим на ношеные носки) и дергаться как при падучей.

Во избежание урока нецензурной речи кляп вытаскивать не спешили. Сперва решили ознакомить Соли с нашими желаниями и последствиями их невыполнения. Интересы сводились к следующему: где пойманная сегодня девица и зачем она была нужна? Угрозы озвучил Алеис: просто и лаконично — убью. Только после этого кляп занял свое прежнее место в углу.

Как ни прискорбно, потока матов и угроз избежать не удалось. Пришлось мне открывать дверцу печи и с задумчивым видом совать в огонь кочергу. Затем, на стол посыпался весь найденный мной колюще-режущий инструмент, коего в этой избе хватало с излишком. По-видимому, подобный способ получения информации был нашему подопечному хорошо известен. Он заткнулся и побледнел. На сей раз «беседу» проводил лорд Олланни.

— Где девушка?

Косить под дурочка Соли не стал.

— Нету ее здесь.

— Вот я и спрашиваю — где?

— Я ее к клиенту отослал, а куды они дальше денутся, того не ведаю.

— Что за клиент?

— С месячишко тому назад объявился, курвий сын. Сказал, что девку одну спумать надобно. Из благородных. Она с охраной с Ночного должна была выехать. Обещал хорошо заплатить.

— Так щедро, что вы согласились с охраной связаться?

— Дык той охраны, по его речам, пяток человек всего. Тьфу, одним словом. А деньгу он хорошую сулил. И не только деньгу.

— Что ж еще могло вас заинтересовать?

Соли замялся.

— Баба моя… Мы с ней десятый год вместе, а дитев боги не дали. А этот хрыч так мне сразу и заявил, что коли подсоблю, будут у меня наследники.

— Куда вы отправили девушку?

— Тут к западу лес начинается, а в ём старая халупа в дне пути отседова. Десяток лет назад, там старуха-ведьма жила. Как померла, домишко пустой стоит. Тот хмырь там и обосновался.

— Зачем ему эта девушка?

— Он о том речи не вел. А я в дела клиента не соваюсь.

Пока Алеис выяснял внешность заказчика и дорогу до избушки-развалюшки, я обследовала полку с травками. Такие в каждом деревенском доме есть. Там настойки всякие от простуды держат, чтобы каждый раз к знахарям не бегать. Думала чем полезным разжиться. А наткнулась на подозрительный флакончик из зеленого стекла. В деревнях стекло редкость. А в таких ажурных скляночках и вовсе свои зелья маги и алхимики хранят. Вот и от этой магией несло. Да нехорошо как-то. Если с запахом сравнивать, как от тухлятины пованивало. Осторожно подцепив флакон двумя пальцами, я рассмотрела на свет мутноватую жидкость. Волоски на теле встали дыбом. Появившиеся подозрения требовали немедленного уточнения. Я повернулась к продолжавшей задушевную беседу парочке.

— Что это?

Наверное в голосе или выражении моего лица что-то было, так как Соли вздрогнул, а лорд Олланни вопросительно на меня воззрился.

— Дык это снадобье, что моей жинке этот старый хрыч дал. Ну…, чтобы дети были…

— А как им пользоваться сказал?

— Велел в самое полнолуние выпить.

Я так вздрогнула, что чуть не выронила флакон. Совершенно бессознательно, сила полыхнула во мне вспышкой пламени и пронеслась сквозь руку и зажатый в ней сосуд. Мелькнуло голубоватое сияние, и мутная жидкость перестала испускать неприятные флюиды. Открыв печь, я зашвырнула снадобье в огонь. Через пару вздохов раздался хлопок лопнувшей склянки.

— Ты че деваха? Ополоумела?

— Если сдохнуть хочешь, так это можно устроить. И незачем с собой еще уйму народу в могилу тащить.

Алеис что-то понял, но решил уточнить.

— Что там было?

— Мор. Зелье с заклинанием морового поветрия. Активируется в полнолуние. Стоило женщине его выпить и через несколько дней в этой деревне живых не осталось бы. А то и дальше зараза пошла.

Все присутствующие побледнели.

— Думается мне, господин Соли, решил ваш клиент от свидетелей избавиться.

— Тебе откуда знать-то? Просто постращать удумала. Курва.

— Зачем? Ты и так все рассказал. А уж если попугать хотела, что-нибудь поинтересней придумала бы. У нас, колдуний, фантазия богатая.

— Ведьма?

Я кивнула. В отличие от лорда Олланни, это дитя природы приняло известие о моих магических способностях вполне обыденно: ну ведьма, и что? Главное, чтобы не пакостила.

— Так детишек нам с жинкой не видать?

Голос у него был жалостливый с ноющими нотками. Знать больная это для разбойника тема, если он перед лицом жуткой смерти о ней только и думает. Пришлось спускаться в погреб и обследовать его жену. Для верности, я еще и озабоченного продолжением рода бандита осмотрела. Приговор был следующий.

— Здорова твоя жена. Детей может хоть армию нарожать.

— Тады пошто за десять лет не понесла?

— Мужики! Вечно во всем бабы виноваты. А о себе не подумал?

Он аж с лица спал.

— Дык это моя вина?

— Нет. Ты тоже в производители годишься. В чем причина, теперь уже не скажешь. Не исключено, и вправду жена твоя. У женщин случается, что в молодости по этой части проблемы, а к зрелости организм меняется и — пожалуйста. А может, ты ей мало внимания уделяешь? Одно знаю, вы оба вполне способны иметь детей. Удели этому больше времени и не забывай молиться Эдире. Глядишь, и пошлет она тебе отпрыска.

Окрыленный надеждой бандит, принялся лопотать что-то благодарственное. Слушать его душеизлияния желания не было. В качестве «платы за консультацию» я забрала узкий серебреный кинжал, выуженный из кучи металлолома на столе. Было у меня подозрение, что он нам еще может пригодиться.

За «разговорами», вечер приблизился к ночи. Я устала и хотела спать. Однако лорд Олланни был решительно настроен продолжать поиски. Я постаралась его отговорить. Даже аргументы вроде: «ночью в лесу мы себе шею свернем», не возымели действия. На мой скулеж об усталости и его слабом здоровье, получила ответ: «Оставайся здесь, дальше я и сам справлюсь». Заманчивое предложение… На которое я только скептически хмыкнула. И потащилась следом. Напоследок опять сделав то, от чего теперь не отказалась бы сама — отправила Соли и его жену в сладкие объятия сна.

Это путешествие по лесу я до конца жизни не забуду. Кошмары не позволят. Впрочем, если так дальше дело пойдет, то мучиться мне не долго — до старости не доживу.

Пока лес был реденьким, ехали верхом. Когда в неверном свете зажженного мной магического огонька тропинка стала то и дело теряться — пошли пешком. Ветви кустов и деревьев хлестали меня по щекам, оставив на память о себе несколько царапин. Ноги постоянно спотыкались о кочки и проваливались в ямки. Я шла и ругалась…

И что я поперлась ночью в лес? Могла бы остаться в деревне. У того же Соли заночевала бы, от него, связанного и усыпленного никаких хлопот. А утром, по свету, догнала бы этого упрямого осла. Далеко не ушел бы.

«Ага. Брякнулся бы он в обморок, тут им кто-нибудь из лесной живности и поужинал бы.»

Хуже обычного дурака, только дурак преисполненный чувством долга!

«А кто ж тогда прущийся за дураком в лес на ночь глядя?» …Я.

Мы шли… спотыкались… шли… падали… шли… шли… шли… Только когда Алеис упал пару раз подряд, мне удалось настоять на привале. Лорд Олланни согласился передохнуть, но только часок. Ага, как же. Сонные чары за сегодняшний день стали моими любимыми. Уложив рухнувшего лорда на одеяло и укрыв сверху другим, я развела огонь, развесила вокруг охранные заклинания и моментально уснула.

Утро началось со скандала. Чего и следовало ожидать. В ответ на все обвинения Алеиса в моем коварстве и злокозненности, я только согласно кивала головой и поддакивала. Состряпав на скорую руку пару бутербродов и впихнув один из них, продолжающему гореть праведным гневом лорду, стала собирать вещи. Повозмущавшись с четверть часа, но так и найдя в моем лице признаков раскаяния, их негодующее благородство наконец заткнулось и, дожевав бутерброд, принялось мне помогать.

До того как тронуться в дальнейший путь, я по традиции положила ломоть хлеба на высокую кочку, чем привела Алеиса в замешательство.

— Это зачем?

— Подношение хранителю леса.

— Какому такому хранителю?

Пришлось ему, как маленькому объяснять то, о чем знают все деревенские жители с пеленок.

— У каждого леса есть дух-хранитель. Он заботится о своей вотчине — помогает зверью, охраняет деревья, ну и бывает, пошаливает. Грибника закружит, охотника по ложному следу поведет, лесорубу кочку под ноги подсунет. Всякое случается. Хочешь у леса что-то взять — спроси у хранителя разрешения, не желаешь заблудиться — сделай ему подношение. По-хорошему, дар еще на опушке преподнести следовало. Ну да не до того было.

— Так это его способ добывать пропитание?

— Он дух, ему наша пища не нужна. Бывает, иногда он в животное вселяется, но не ради наших подношений.

— Зачем же ему тогда еда?

— Это дар. Знак доброй воли и уважения к законам леса.

— И вы в это верите? В духа-хранителя?

— Мне нет нужды верить, я знаю. С хозяином леса, что возле моей родной деревни, мы частенько болтали. Он мне и рассказал, что они, духи, шалят не со зла, а от скуки. Поболтать не с кем. Зверье — неразумное, простой люд их не слышит. Только наделенные даром и остаются. Да они в лес нечасто захаживают.

— А здешний хранитель… Вы с ним говорили?

— Нет. Но он за нами наблюдает. Я это чувствую. Идемте. Если хозяин примет дар, мы не заблудимся.

Подхватив Искорку за поводья, я потопала вперед.

Видать хозяин и впрямь не сердился. Тропинка, еще недавно еле заметная и петлявшая по кустам, теперь ложилась к нашим ногам хорошо утоптанной лентой. Мы даже вновь смогли ехать верхом. И что самое приятное — ветви встречных деревьев перестали искать близкого знакомства с моим лицом.

Через два часа после полудня мы выехали на маленькую полянку, которую почти целиком занимал домишко. Замшелый, с покосившейся крышей и сгнившим крыльцом. Искомая избушка-развалюшка.

Лины здесь не было. Обыск внутренностей хибары никаких зацепок не дал. Было видно, что некоторое время здесь кто-то жил: свежая зола в печи, сметенный в угол мусор, отсутствие паутины — и все. Оставив Алеиса лазать по всем углам в поисках хоть чего-нибудь способного помочь, я пошла на улицу, обследовать окрестности.

Через пол часа лорду Олланни наконец-то надоело собирать пыль, и он присоединился ко мне.

— Ничего. Куда дальше двигаться ума не приложу.

— На юго-запад. Они туда пошли.

— С чего вы решили?

Городской житель, что с него взять? Поболтался бы он по лесу с мое, не задавал бы глупых вопросов.

— Их следы туда ведут.

Я махнула в сторону леса рукой и разложила на коленях карту (мамин подарок).

— В дне пути на юго-западе проходит дорога из Холба к западным границам. Вряд ли наш похититель захочет вернуться в ту помойку, откуда мы недавно выехали. Скорее всего, он направится в столицу здешнего княжества — Парину. Город большой, затеряться легко. Хотя… Может и свернуть где-нибудь, а после пробираться тропками в ему одному известном направлении. Завтра, когда доберемся до дороги, я попробую поискать Лину с помощью ее подвески.

— Завтра?

— Именно так. Больше, я по лесу впотьмах, как последняя идиотка, переть не стану. Догнать мы их не догоним, а покалечиться запросто сможем. Не сами, так лошади. И не надо говорить, что вы один пойдете и моя помощь вам больше не нужна. Нужна! И даже больше чем раньше.

— Почему же?

— Скляночку что у Соли была, помните? С моровым поветрием? Так вот вещичка эта из арсенала черной магии, той самой некромантии, о которой мы уже раз говорили. Может наш противник ее где прикупил, а может и сам сделал. Мне все кажется, что второе. И на это есть причина — хранитель здешний при всей присущей духам общительности так мне слова и не сказал. А почему? Боится он. Того, кто здесь жил. А духа напугать, это не голышом в теплой заводи искупаться. Как бы нам с некромантом дела иметь не пришлось. У вас есть опыт борьбы с таким противником?

— А у вас?

— У меня хотя бы сила имеется. Я магию почую и поостерегусь. Вам же какую-нибудь вещичку с заклятием подсунут и — прощайте лорд Олланни, покойтесь с миром… Ну так что? Все еще хотите один идти?

Алеис опустил голову и нехотя покачал головой.

— Вот и не майтесь дурью. Прежде чем нестись сломя голову в лапы к некроманту, нам отдохнуть нужно. Как вы собрались с черным магом сражаться, если на ногах не стоите? Да на вас заклятия тратить не придется, достаточно плюнуть — вы и свалитесь.

— Вы всегда такая язва?

— Нет, только после ночных путешествий по лесу.

— Тогда постараюсь избегать их.

— Вот и договорились.

Этой ночью мне наконец-то удалось выспаться, хоть и пришлось вставать ни свет, ни зоря — небо только-только начало светлеть. Во второй половине дня выбрались к дороге. Хранитель так и не отважился заговорить со мной. Печально. От него можно было что-нибудь узнать про Лину. Ну да чего уж жалеть о том, чего не случилось. Пустое.

Как и было обещано Алеису, на выходе из леса я попыталась найти нашу пропажу. Увы. Никаких результатов. Какие выводы? Или она слишком далеко, что маловероятно, так как мы отстаем от нее всего на полтора дня, или ее «закрыли» — наложили заклинание против магического поиска. И то и другое одинаково паршиво.

Переночевали в деревушке, расположившейся у дороги на выезде из леса. Там лорду Олланни удалось узнать, что два дня назад проезжал здесь господин с пажом. По словам очевидца: «Хорошенький мальчонка, на девку похож. Только молчаливый какой-то». В двух других деревнях приютивших нас по пути, их тоже видели. Оставалось надеяться, что это верное направление.

Трое суток спустя, мы въехали в Парину.

Глава 8

Все-таки поразительно, как отсутствие денег влияет на желание приобретать и владеть. Когда в моем кошельке позвякивали монетки, я придирчиво осматривала предлагаемый товар и воротила нос: это слишком мрачно, в том, наоборот, только на ярмарочном балагане шутом подрабатывать, а уж сия вещь мне и вовсе без надобности. Но стоило деньгам закончиться — все! Именно так. Я хотела приобрести все! Мрачное? Что вы, что вы! Просто строгое и солидное, как раз то, что нужно. Ой, что за прелесть эта блузочка! Стиль пьяный скоморох, говорите? Какая ерунда, просто веселенькая расцветочка. А эта сковородка… Мечта домохозяйки! «Зачем она мне, если я готовить не умею?» А если научусь? «С собой не возьмешь слишком большая и тяжелая?» Ну так лошадь на что? «В сумку не влезет?» Можно рюкзачок прикупить, вон как раз очень симпатичненький…

Ужас! А как пахло едой! Пирожки с капустой, мясом, ягодой… Варенья, мед… Домашняя выпечка… Соки, вина, настойки, пиво… Куропатки копченные, баранина на углях печеная, колбасы, окорока, буженина… Все свеженькое, с пылу с жару. М-м-м… А ведь я час назад поела! Случалось, на деликатес какой, как на подметку не первой свежести смотрела, а тут простая лепешка с медом кулинарным изыском кажется.

Нет, для душевного спокойствия, надо срочно добывать деньги. Еще ведь за комнату платить. Этот жулик, хозяин постоялого двора, потребовал целый лан в сутки за «апартаменты со всей обстановкой и полным сервисом». Из обстановки — изрезанный стол с въевшейся намертво грязью и ветхая кровать, помнящая сопливое детство деда теперешнего владельца. Ах да! Есть еще табуретка. Трехногая, приобретающая устойчивость, только если поставить сидением на пол. Сервис обеспечивает служанка. Она раз в день протирает отродясь не знавшей воды тряпкой, тот самый стол, который, по-видимому, сколотили из досок, бывших некогда свинарником (чем еще объяснить толстенный слой покрывающей его грязи?). А уж мытье полов и вовсе считалось здесь противозаконной деятельностью, по крайней мере, местная обслуга замечена за этим занятием не была. Единственное, что с избытком могла предложить нам наша комната и весь постоялый двор — это мух, тараканов и клопов.

Но жить где-то надо. Один лан пришлось уплатить вперед. Последний, выдала Алеису. Он собрался поболтать со стражниками, дежурившими на воротах последние два дня. А стража без вина не шибко разговорчива. Пришлось скрепя сердце субсидировать попойку, и теперь в кошеле было столь же пусто, как на приличном кладбище ночью.

Кто-то легонько тронул меня за рукав.

— Девонька, не откажи бабушке. Совсем у старой ноги не ходют. Помоги к Никичу в лавку доковылять. Боюсь, сама ужо не дойду.

— А это где?

— А вона где весы и травки нарисованы.

— Аптека?

— Она.

Бабулька навалилась на меня своими мощами и только, что ноги не поджала. Всю дорогу я почти несла ее.

Аптека…

«А что, это идея!»

— Вот, держите.

— Что это?

— А на что похоже?

— На койл.

— Наверное потому, что это койл и есть.

— Но откуда? Когда сегодня вы отдавали мне лан на спаивание стражников, то чуть не рыдали, утверждая, что это последние наши деньги.

«Ах он… А еще меня язвой называл!»

— А они и был последние. Это я уже после заработала.

— За пару часов? Какие же услуги так оплачиваются?

«Да уж не те, о чем подумала ваша светлость.»

— Просветительские.

Физиономия лорда Олланни вытянулась в недоумении.

— Просветительские? Это… как?

— Просветила здешнего аптекаря по поводу новых методов лечения некоторых заболеваний. Другими словами продала ему пару рецептов.

— И он заплатил за это койл?

— Он раскошелился на целых три.

— Всего лишь за рецепт?

— За рецепт целительницы Виадарии. Он на нем за неделю больше заработает.

— И не стыдно обманывать человека?

— О чем вы?

— О Виадарии. С чего бы ей снабжать вас своими рецептами? Как только аптекарь поверил в это?

— А он и не поверил. Пока ее цеховой знак на свитках не увидел.

— И откуда у вас свитки со знаком Виадарии?

— Она сама дала.

Он приподнял бровь — толи скептически, толи в недоумении.

— Чем же вызвано подобное внимание к вашей персоне со стороны известной целительницы?

— Заботой о непутевом потомстве. Будучи моей матерью, она считает своим долгом мне помогать.

Что не ожидал господин знатный лорд? Я может и не благородных кровей, зато мою маму по всем Внутренним королевствам знают! И уважают! Не то, что некоторых. Кто такой лорд Олланни?

«Надутый индюк!»

Ну да хватит о делах семейных, поговорим о насущном.

— Вам удалось что-нибудь узнать?

— Один из стражников вроде припомнил о господине со «смазливым пажом». Позавчера в город въехали. Он еще сказал, их встречал капитан из стражи князя и несколько воинов. Вроде к замку направились.

— Так… Теперь еще и князь в деле. Что-то чем дальше, тем глубже мы вляпываемся. И что им всем от Лины надо-то? Слушайте, а у нее почитателя не было? Ну там… тайная любовь и все такое. Может ее воздыхатель похитил. Сидят они сейчас, за ручки держаться, чушь всякую романтическую несут, а мы тут сломя голову за ней носимся.

Лордик аж пятнами пошел.

— Как вы смеете говорить подобные вещи о …о леди!

— Да ладно вам. Я всего лишь спросила. Чего только на свете не бывает. Вон женушка господина, которому моя родная деревня принадлежит, наставляла ему рога с пастухом. А когда ее супружник застукал, сбежала с каким-то стражником. А тут как-никак князь.

— Моя госпожа не могла совершить подобной… глупости!

От него только что дым от возмущения не валил.

— Хорошо, хорошо. Убедили. Тем паче, что ладно бы девка-ягодка была, так ведь одна кожа да кости. При виде ее не любовь крутить, а плакать хочется. Да накормить посытнее.

Вру, конечно. Лина хоть и тощая, но красивая. Одни глаза чего стоят. Если ее подкормить хоть чуть-чуть, то пяти человек охраны, что выделил ее папенька, явно не хватит для разгона всех влюбленных идиотов.

Зато как взъярился Алеис на мои слова. Интересно, а сам-то он часом на нашу леди не запал? Или он так багровеет исключительно из верноподданнических чувств? И руки вон затряслись.

— Никогда не смейте говорить столь пренебрежительно о наследнице Андаррского престола!

— Чего?!

Настала моя очередь ронять челюсть и терять глаза от удивления.

— Моя госпожа Лиален Тайли Севиран — наследная принцесса Андарры. Проявляя пренебрежение к ней, вы проявляете неуважение ко всей Андарре.

Андарра? Где-то я уже это слышала. Эх, если бы дома, следуя маминому требованию, я прилежно изучала карты Внутренних королевств и их окрестностей, а не сбегала с пацанами на речку, цеплять рыбакам дохлых ворон на удочки, тогда не изображала бы сейчас мухомор. Вся в таких приятных красных пятнышках.

«А может тебе это идет?»

Как и невнятное блеяние?

— А-а-андарра, это где-то на востоке?.. К-кажется, она не входит во Внутренние королевства?

— Юго-восточнее Фанаира, на побережье Бельсинского моря.

Ура, почти угадала. А впрочем, зачем мне знать, где та Тьму-Таракань, в которой Лина (нет, вы только подумайте!) — наследная принцесса? Я туда, хвала богам, не собираюсь. Мне довольно того, что наша парочка не местная. Это сразу многое объясняет: и загадочное поведение моих спутников, и трепетно-благоговейное (только что не молится) отношение лорда Олланни к своей подопечной, ну и, конечно же, Линины странности — откуда ей, принцессе, знать что это за штука такая — огромный мир, если она всю жизнь прожила в дворцовом мирке?

Так вот что они скрывали… Пожалуй, я тоже не стала бы рассказывать об этом на каждом углу. Принцесса чужого королевства, почти без охраны, в незнакомой стране… Какие перспективы открываются для предприимчивых людей! Сколько ж папаша-король деньжищ отвалит за дочурку? А может «подарит» бедному соседу кусочек собственного королевства? За спасение «будущего Андарры» в лице престолонаследницы. Кто там у нас сосед? Фанаир? Ну хотя бы ему… А то, может, кто о королевском венце давно мечтал, так тут бесхозная, незамужняя принцесса приключений себе на одно место ищет?

Что ж с ними все ясно… А со мной?

— Так это и есть ваша большая тайна? Полагаю, меня наконец-то сочли достойной доверия? Польщена. Однако… мне надо подумать, не будет ли такое доверие для меня… чрезмерным. Извините.

Схватив сумку, я выскочила за дверь.

«Ринка, Ринка, во что же ты вляпалась?»

Глава 9

Я уже два часа шаталась по городу, развлекая себя раздумьями.

«Ну Риночка, ты хотела все узнать? Узнала. Что дальше?»

Пойти и утопится. Дуракам жить не зачем.

«Фи, какой пессимизм.»

Эх, и как меня угораздило? Мама всегда предупреждала: «Держись подальше от интриг благородных. Для простого человека, это одни только неприятности». Нет же, вляпалась! Связалась с принцессой страны «Неприятности».

«Кто ж знал?»

Слабое утешение. Зачем я вообще с ней возиться затеялась? Дворяночка со странностями, не от мира сего, папаша бо-о-ольшая шишка… и я — здрасте, а мы к вам только-только из деревни. Я что, совсем из ума выжила? Чему путному я могла ее научить? Всем тонкостям уборки навоза и окучивания картошки? Или, может, сама что новое узнала? Как проблемы на свою голову находить? Так по этой дисциплине у меня уже давно степень магистра. Причем, я опять подтвердила свою квалификацию. Зачем же? Зачем?!

«Потому, что нравилось.»

Нравилось… Нравилось чувствовать себя взрослой и умудренной жизнью: дома-то со мной все как с дитем малым носились — скушай кашку, вытри носик, это не трогай, то положи… А тут нате вам, кто-то еще более неразумный. Сама себе кажешься умнее и значительней… А еще нравилось просто болтать с кем-то новым, на меня не похожим.

«Ну все, слюни распустила, того гляди весь город утопишь. Дальше-то как?»

Как, как? Как прежде. Раз уж увязла по макушку, буду плавать. Не могу же я все бросить, сказать извините, ошибочка вышла и исчезнуть за дверью? Не правильно это.

«Н-да. Если человек дурак — это неизлечимо!»

Совершенно незаметно для себя я оказалась перед замком местного князька. Так себе строеньице. Ужаса и трепета не внушает. Пара башенок всего в два раза выше основной массы местных построек, захламленный двор и конюшни — кривые, как дедок прихваченный радикулитом. Все это обнесено стеной в полтора человеческих роста. Через такую перепрыгнуть, раз плюнуть, если разбег хороший набрать. Впрочем, на этот счет можно не беспокоится, по запутанным как жреческие тексты, улочкам Парины быстро не побегаешь. Можно в поворот не вписаться. Одним словом строение это не для стратегически оборонных целей возводилось, а исключительно для престижа. Есть князь, должен быть и замок.

Стража на входе отсутствовала. Может в караулке послеобеденному сну придавалась, а может и вовсе не предусматривалась по штату. Ходили по городу слухи, что правитель местный, в долгах, что пес в репее. В казне его не то, что денег, пыли от них нет. Городскую стражу в должном порядке содержать не может. А своей, раза в два меньше чем по титулу положено. Тут уж не до постов на внутренних воротах.

Мне же лучше. Я попала за стену без лишних задержек и вопросов. Вся середина двора была утыкана шестами с растянутыми между ними веревками, на которых полоскалось по ветру выстиранное белье. Да-а-а. Будь у меня свой замок, ни за что бы здешнюю прачку в услужение не взяла. Даже близко к стирке не подпустила бы. Развешанные для просушки вещи больше походили на половые тряпки. Я бы, пожалуй, так и подумала, будь их числом поменьше. А так… Да при таком количестве ветоши, этот замок должен блестеть чистотой, а не утопать в грязи как счастливая свинья.

Из выставленного гардероба, я приглядела два «костюма» здешней прислуги — мужской и женский. Выбор был непрост. Или вещи подходящие по размеру, или похожие на одежду. Я предпочла второй вариант. Если что, можно поработать иголкой с ниткой. Подкравшись к намеченному тряпью и оглядевшись, быстро запихала еще влажную добычу в сумку и выскользнула обратно на кривые улочки городка. Баульчик мой изрядно раздулся и привлекал ненужное внимание. Не дай боги, стража по пути попадется. Она здесь конечно редкость, но ведь для того и существует закон всемирного невезения, в народе — закон подлости. А впрочем… Ну остановят, спросят, чего несу? Скажу, нищим старое тряпье пожертвовать решила. Хотя, могут и не поверить, такой хлам не всякий попрошайка согласиться надеть.

О страже я зря беспокоилась. Похоже, это явление в Парине воистину уникальное. За весь путь до дома (с одновременным походом по лавкам), мне не встретился ни один. Даже (о чудо!), напившийся в кочан после смены. На постоялом дворе, я попросила хозяина принести пару ведер воды в нашу с Алеисом комнату. Благородному лорду не повезло, чтобы не возбуждать пересуды, ему снова пришлось назваться мужем. На сей раз — моим! Бедняга. Мама еще лет пять назад сказала: «Элериниара, как я сочувствую твоему будущему мужу!». Пришлось утешить ее обещанием, не доводить дело до крайности, в смысле не выходить замуж без надобности. Что ж, будем считать приобретение подобного «мужа» крайней необходимостью.

Лорд Олланни был «дома». С выражением мрачной сосредоточенности он начищал свой меч. Рядом на кровати лежал остальной его арсенал: два кинжала (одним из которых был серебряный, позаимствованный мной у Соли и отданный нашему вояке, как способ борьбы с продукцией некромантии), набор метательных ножей и пара наручней с шипами. Весь вид принцессиного телохранителя говорил о решимости пойти неизвестно куда и натворить невесть чего. Другими словами, вломиться в замок и накостылять всем! И плевать на стражу, некроманта и остальных кто встанет на пути. То, что его, скорее всего, пришибут — мелочи. Зато он погибнет, выполняя свой долг!

«Мужчины…»

Мое появление заставило Алеиса оторваться от придания блестящему мечу состояния совершенной зеркальности. Разобраться в выражении поднятых на меня глаз я затруднилась. Было в них неверие, непонимание и, как мне показалось (может излишне самоуверенно) облегчение и радость. Пару минут мы рассматривали друг друга, не говоря ни слова.

Прежде чем продолжить сотрудничество, надо было расставить лошадей по стойлам («Расставить лошадей по стойлам» — Гарлионская поговорка отчасти аналогичная «разложить все по полочкам», а отчасти «расставить все точки над i»).

— Мне безразлично, что Лина принцесса, а вы благородный лорд из ее сопровождения. Пусть это жителей Андарры заботит. Здесь она просто девчонка, вляпавшаяся в кучку конского навоза. — Щадя благородные уши, я решила не злоупотреблять простонародными выражениями, хотя язык чесался.- А вы… — Перечень эпитетов, коими я могла наградить лорда Олланни, тянул на пухленькую брошюрку. Его декламация в слух грозила растянуться на пару часов. Пришлось сдержаться, чтобы не сбить дыхание и не потерять мысль. — Ваш долг любой ценой защитить свою подопечную. Но… Вы один. Без помощи. Без денег. Без связей. Все чем вы располагаете — это целый воз проблем и еще пара тележек в придачу. Перспективы — поездка в гробике до ближайшего кладбища под аккомпанемент стенаний бабок-плакальщиц, пришедших на халяву поесть на похоронах. Ваши шансы геройски дать дуба во славу долга, значительно выше, чем этот долг исполнить. Вам нужна помощь. За неимением лучшего — предлагаю свою. Да, гарантий, что вдвоем мы справимся с проблемой — никаких. Но как говорится, на две головы можно в два раза больше шишек набить.

Во время своей проникновенной речи я наблюдала за Алеисом. Он слушал очень внимательно, не спуская с меня глаз. Когда по завершении, я вопросительно уставилась на него, он поднялся и очень официально мне поклонился.

— Я Алеис лорд Олланни, сын герцога Туадара, от имени всех жителей Андарры, выражаю вам признательность за безвозмездно предложенную помощь в спасении наследной принцессы Лиален и принимаю ее с благодарностью и своим восхищением вашей решительностью.

«Пижон!»

Уже к середине этой речи мои глаза стали съезжаться к носу в попытке рассмотреть друг друга, а с ее завершением, им потребовалось время, чтобы вернуться на определенное природой место.

«А как насчет ответной любезности?»

Всегда пожалуйста!

— Я Элериниара Дэрион дочь целительницы Виадарии, заявляю вам, Алеис лорд Олланни, что если вы еще раз загнете такую фразу, то останетесь без напарника, потому как мои мозги на подобную нагрузку не рассчитаны. Еще немного в том же духе, и я стану пускающей слюни идиоткой. Достаточно было сказать — по рукам. У вас в Андарре все так выражаются?

Лорд Олланни улыбнулся. В первый раз за все время нашего знакомства он улыбнулся мне!

— Только дворянство. Это неотъемлемая часть придворного этикета. Всех отпрысков благородных семей обязательно учат этому.

— Как должно быть ужасно скучно на ваших сборищах?

— К счастью, такой способ изъясняться используется только во время официальных приемов. Между собой мы, как правило, говорим проще.

Я фыркнула.

— Не мудрено, как бы иначе вы смогли понять друг друга. Пока доберешься до сути, собеседник уже заснет.

Он снова улыбнулся!

— Элериниара? Странное имя. Но очень красивое.

Комплимент? Мне?! Его тут случаем в мое отсутствие по голове не били? Или опять жар начался?

— Красивое, но очень уж труднопроизносимое. Лучше зовите меня Рина. И мне привычней, и язык из узла распутывать не придется.

— А почему не Элери? Тоже красиво и просто.

— На севере моей родины, есть крепость с таким названием. Вот уже пять столетий туда ссылают особо опасных преступников. Так что это имя мне не льстит.

Та-а-ак. Пока мы друг другу не хамим, надо побольше выяснить.

— Если не секрет, как сын герцога, — это ведь вроде нашего князя? — попал в няньки к принцессе. Неужто в отцовской вотчине занятия не нашлось? Например, учиться на будущего герцога?

— На будущего герцога учиться мой старший брат Олвер. Он наследник. А у меня единственная перспектива — служба моему королю. Он приказывает, я исполняю. Конечно, личная охрана принцессы, это чуть менее почетно чем охрана его королевского величества, так у меня и заслуг-то особых еще нет.

— А что важней для службы — заслуги или титул?

— В армии — деньги и титул. Если они есть, заслуги можно купить. Королевские стражи смотрят, чего стоишь ты сам. Прежде чем принять в свои ряды, они тщательно проверяют кандидата. Купленные заслуги могут не выдержать пристального внимания.

— Но вас приняли. В чем же ваши подвиги?

— Заслуги, это необязательно подвиги. Преданность, честь, следование долгу — все это ценится нашим королем. А ведь именно он принимает окончательное решение при утверждении кандидата. Я в армии с малых лет. Мой дед, матушкин отец, всю жизнь прослужил трону Андарры и добился значительного положения. Сыновей у него нет, мама его единственный ребенок. В продолжение своего дела, ему осталось уповать только на внуков. Олвер как наследник, постоянно находится при отце, а я… лишний. Вот меня и передали деду на воспитание. Думаю это к лучшему. Кто знает, что могло произойти, расти я дома с мыслью, что брат получит все, а я ничего. Вряд ли что-то хорошее. История Андарры кишит такими примерами. А благодаря деду, у меня есть место.

— А не обидно, что дед за вас определил вашу судьбу?

— Дед дал мне возможность. А воспользоваться ей или нет, это он оставил на мой выбор. Который я и сделал. И потом, я такой не один. Вы ведь тоже стали целительницей из-за матери?

— Вообще-то, я еще ни кем не стала. Кроме целительства, у меня есть и другие способности. Это лишь одна из дорог лежащих предо мной. Прежде чем решить по которой идти, надо хотя бы постоять на каждой.

На этом нас прервали. Служанка принесла затребованную мной воду. Алеис решил, что я хочу помыться, и собрался выйти. Пришло время поделиться с ним своей бредовой идеей.

— Вот.

Я вытряхнула из сумки вещи. Лорд Олланни брезгливо приподнял двумя пальцами что-то напоминающее штаны.

— Вы обобрали местную помойку?

— Нет, княжий двор. Это одежда тамошней прислуги.

Лорда Олланни передернуло.

— И что вы с ней хотите делать? Продать старьевщику. Он может и заплатит, чтобы вы унесли это подальше.

— Я чего-то не понимаю? Мы Лину,…принцессу Лиален, уже не спасаем?

Алеис воззрился на зажатую в своей руке тряпку, а потом потряс ею перед моим носом.

— И как ЭТО может нам помочь?

— Нам надо пробраться в замок. Тихо, не привлекая внимания. Кто имеет туда доступ кроме князя и его гостей? Стража и прислуга. Стражи у князя так мало, что их всех знают в лицо. К тому же я девушка, а в Фанаире, женщин-воинов всерьез не принимают.

— Думаете прислуги у него больше?

— Вы же сами лорд, много вы обращаете внимание на прислугу. Скольких из них вы знаете по именам?

Он опять смутился.

— Ну… э… Моего камердинера…, дедушкиного денщика, он мне был вместо няньки… и нашу кухарку, но с таким характером, ее весь Руот, столица Андарры, знает. Боевая. Стражники, бывает, после смены заскочат на кухню перекусить, да что-нибудь не то уведут. Так она как начнет за это всю королевскую стражу без разбору по двору гонять, его величество самолично посмотреть выходит. А потом предлагает нашему капитану ее в отряд взять. Дескать, с таким стражем нас все бояться будут.

— А сколько прислуги в вашем дворце?

— Много.

— То-то. Здесь конечно челяди на один чих, да их все едино господа не знают. В случае чего, можно сказать что новенькие.

— Вы предлагаете мне это надеть?

Он с ужасом воззрился на меня.

— Я предлагаю вам выполнить свой долг перед Андаррой.

Его физиономия скисла, принимая обреченное выражение.

— Вы знаете куда ударить.

— Оттаптывание больных мозолей мое невинное хобби. Да не переживайте так. Я это сейчас постираю. А потом совершу подвиг. Постараюсь все это подшить.

— В чем же героичность этого действа?

— Я шить ненавижу. К тому ж не сильна в этом. Может вы умеете?

— Увы. Я иголку в жизни не держал.

— А попробовать не хотите?

— Пожалуй, обойдусь.

Даже конец мира не вызвал бы у меня столь же разочарованного вздоха как его отказ.

Глава 10

Оставив меня заниматься экипировкой к нашему «визиту», Алеис отправился на разведку.

Постирушка заняла целый час. После третей смены воды, я поняла, что больших успехов мне не добиться. Все что удалось, это из буро-пятнистой, сделать одежду равномерно бурой. Пойдет. Переусердствовать тоже нельзя, не то, в общей массе замызганной прислуги, будем как оперная пастушка в розовом с рюшами платьишке, гоняющая украшенным бантом посохом стадо грязных баранов.

Развесив «туалеты» по всей комнате для просушки, я решила выйти «в люди» — посидеть в общем зале, послушать о чем говорят. Еще на лестнице до меня донесся тихий перебор струн и негромкое пение, показавшееся мне смутно знакомым. Ну-ка, ну-ка. Знаю я парочку менестрелей, а этот голос и вовсе навевает кой-какие воспоминания. Я заспешила вниз.

Так и есть! За центральным столом, низко склонившись над лютней, почти завесив ее своими длинными черными волосами, сидело самое большое разочарование нашего деревенского кузнеца — его старший сын Огал.

Этот парень был явлением воистину уникальным. Начать с того, что на менестреля он был похож как дикий медведь на комнатную собачонку благородной леди. Под два метра ростом, с размахом плеч, лишь немного ему уступающим. Когда в свою бытность подмастерьем кузнеца ему доводилось с отцом выбираться в город, вербовщики пускали слюни при виде его могучего телосложения. Но батяня был бдителен и оттаскивал чадо за одно из развешанных тем ушей, подальше от очередного армейского зазывалы, искушающего неокрепший разум заманчивыми перспективами спасения принцесс и заполучения в собственность прекрасных дворцов, в обмен на краткосрочную (лет двадцать) службу на благо сюзерена. И все же, самую фатальную ошибку в воспитании отпрыска, совершил именно кузнец. Решив, что образованность пойдет на пользу делу и поможет найти клиентов в высших кругах, он отправил сына учиться грамоте к деревенскому жрецу. На его беду, двухметровый детина Огал оказался очень впечатлительным. Научившись складывать буквы в слова, он открыл для себя мир удивительных историй и волшебных сказок. Перечитав все книги, что были у жреца, Огал добрался до библиотеки моей мамы. Здесь он обнаружил несколько томиков стихов и — пропал. Поэзия сразила его в самое сердце, начисто отбив здравый смысл. Когда кузнец опомнился, было поздно — Огал заболел стихами. Перечитав все, до чего смог добраться, он сам взялся за перо. Следствием чего, стало повальное «вымирание» деревни, стоило только бедняге поэту замаячить на горизонте. Часами слушать его плохо срифмованные вирши о любовных муках, своими симптомами смахивающие на желудочные колики, желающих не было. Чем больше затягивала поэзия, тем меньше времени мученик искусства уделял своим обязанностям в кузнице. Осознав весь ужас совершенного им воспитательного промаха, кузнец принялся рьяно исправлять ситуацию. Увы. Не помогло даже универсальное средство внушения правильных ценностей — хворостина. Правда, в случае с сыном кузнеца ее заменил дрын весьма солидных размеров, но даже к его гласу доморощенный рифмоплет остался равнодушен. Тогда был применен другой способ отвлечения несознательной молодежи от бредовых идей. Папаня загрузил дитятко работой. Но Огал не сдался. Он продолжал творить. Иногда по ночам, но чаще во время работы: раздувая меха или долбая молотом. Случалось, так увлекался сложением очередной оды в честь местной флоры (цветочки и кустики присутствовали в каждом творении без исключения), что напрочь забывал про дело. Испорченных им заготовок хватило бы на десяток бестолковых учеников. Батяня всякий раз приходил в ярость, а местные получали возможность насладиться видом разгневанного кузнеца, гоняющего непутевое чадо оглоблей по деревне. Следующим стратегическим шагом по возвращению блудного сына на путь истинный, стала его женитьба. Кузнец здраво рассудил, что необходимость содержать жену, отвратит мечтателя от глупых идей и заставит заняться настоящим делом. Видимо поэтому, в невесты выбрали девицу поупитаннее — чтобы труднее прокормить было. Огал не стал возражал против женитьбы, напротив, принялся со всей страстью ухаживать за нареченной, посвящая ей дифирамбы собственного производства. Не прошло и варда, как девица послала подальше и жениха и его папашу. Невеста оказалась безнадежно глуха к прекрасному и не оценила вдохновенного сравнение своих женских прелестей с сочными копченными окороками. А уж иносказательное уподобление страсти возлюбленного «упыриной жажде крови» и вовсе расценила как признание им, своих нестандартных гастрономических пристрастий. Прикинув, что лучше уж всю жизнь в девках проходить, чем рано или поздно стать главным блюдом на столе супруга, девица решила отказаться от перспективы такого семейного счастья. Указав женишку на дверь, невеста на этом не остановилась, а сообщила всей округе о несоответствии возраста Огала его умственному развитию, выразившись всего одной фразой: «Он полный идиот и извращенец!». После такой характеристики, других кандидаток на роль супруги «идиота и извращенца» отыскать стало практически невозможно. Слухи расползлись даже по соседним деревням. Коварный отец приуныл. Пока он измышлял другие способы повлиять на дите, используя в качестве стимулятора фантазии универсальное народное средство — самогон, случилось страшное. В деревню забрел бродячий менестрель. Дитятко, тихо мирно кропавшее стихи для собственного удовольствия, узрело, что этим еще и на жизнь зарабатывать можно, а если повезет — то и славу сыскать. Пока папа в пьяном угаре жаловался всем на неразумную молодежь, эта самая молодежь собрала пожитки и ломанулась к менестрелю просится в ученики. Тот окинул взглядом фигуру просителя и согласился, даже не прослушав его, что и понятно: с этакой оглоблей не пропадешь. Даже если таланта не обнаружиться, можно на подсобных работах использовать. И спокойнее с ним — супротив такого быка не всякий попрет, это вам не щупленького менестреля обидеть. Так и ушли вдвоем.

Огал тогда только со мной и попрощался. Я единственная, кто его потуги на творчество слушал и не плевался. С тех пор уже почти шесть лет прошло.

Лютня в богатырской длани Огала казалась детской игрушкой. Но играл он на ней вполне прилично. И голос его оказался для барда подходящим. Даже раньше, когда он в деревне на праздниках пел, девки аж млели, а после уроков у менестреля и вовсе заслушаться впору.

Я подкралась на цыпочках сзади и попыталась прикрыть его глаза своими ладошками. Ага, еще бы под патлами их найти, глаза те. Огал сграбастал обе мои ручонки одной своей.

— Даська, ты уже освободилась?

Даська? А наверное Дасила, кажется так зовут здешнюю служанку. Ай-яй, Огал, да она же тебе в мамы годиться. Впрочем, положение обязывает… Это ж какой позор менестрелю, если он хоть одну юбку пропустит! А если в ней сморщенная что сморчок старушенция с кучей правнуков, значит — не повезло. Но от обязанностей это никоим образом не освобождает. Да, тяжелая у них жизнь. Так ведь никакого здоровья не хватит.

Не убирая рук, я склонилась туда, где по моим прикидкам должно было быть его правое ухо и пошептала.

— Не угадал. Еще попытаешься?

— Лима? … Дори? … Вария? … Таника? … Морита? … Альвия? … Исар?

Э, да он может справочник женских имен писать. Если когда-нибудь я решу обзавестись потомством и родится девочка, непременно менестреля позову, чтобы имя помог выбрать.

Я отняла руки.

— Безнадежно. Если ты и дальше угадывать будешь, мы здесь до зимы просидим.

Он обернулся ко мне и несколько мгновений с улыбкой рассматривал. Вот что значит профессиональная привычка. Сколько лет прошло, наверняка не узнал. Хорошо если сам вспомнит. Другой бы выглядел озадаченно, а этот, эдак нежненько улыбается. Правильно, а вдруг какая давняя возлюбленная? Так сразу не вспомнишь, а показывать, что запамятовал никак нельзя. Еще обидеться. А хуже обиженной женщины, только разгневанный ежик.

Вспомнил. Спустя всего пару вздохов. Его лицо озарила совершенно счастливая улыбка и уже через мгновение я была зажата между ним и лютней.

— Ринка! Ах ты маленькая ведьма! Как же давно я тебя не видел.

Я бы может что и ответила, только в полу раздавленном, полу задушенном состоянии общаться, как выяснилось сложно. Потребовались неимоверные усилия, чтобы выдавить из себя хрип. Это произвело должное впечатление и объятья слегка ослабли. Однако свободы я не получила. Он плюхнулся обратно на лавку и водрузил меня к себе на колени. Храбрый! Последний такой герой, помниться остался сладко спать у стены кабака в Холбе.

— Ты какими судьбами здесь?

— Учиться еду. В Дакоран.

— Ничего себе кругаля даешь! Экскурсию по Фанаиру устроить решила?

— Точно, с посещением всех злачных мест. Может, как знаток посоветуешь чего по этому поводу?

— Тащи свиток побольше. Все не запомнишь.

— Выходит, в историях о распутных менестрелях, есть все же зерно истины?

— Еще чего. Наглая ложь! Все от зависти к таланту.

— Какой кошмар! А твой список сомнительных заведений, чтоб ненароком туда не забрести?

— Увы, в этом трагичность нашего ремесла. Больше всего клиентов именно там. Вот и приходится страдать.

Огал скорчил мину мученика за святую идею и тяжко вздохнул. Я рассмеялась.

— Бедненький. А столько женских имен ты, где выучил?

— Поклонницы. Просто проходу от них нет. Даже в собственной комнате. Только зазевался, дверь на засов забыл закрыть, глядь… уже кто-то просочился и покушается на мою добродетель. Хоть телохранителя нанимай!

В этот момент, мимо пробегала ранее помянутая Огалом Даська. Одарив меня взглядом каменной горгульи, она сделала попытку споткнуться и дополнить мой наряд какими-то объедками с подноса. Но, вместо живописного приземления ко мне на колени, поднос завис в воздухе у нее перед носом. Дасила ойкнула, побледнела и умчалась прочь, со скоростью жреца, спасающегося от нечисти. Огал сцапал забытый инвентарь и плюхнул его на стол.

— Все магичишь, ведьмочка?

— Куда ж я без этого. А ты? Все стишки кропаешь?

— Теперь все больше баллады. Разве только какой лордик решит зазнобе в любви признаться стихотворно и мне закажет написать, тогда можно и стишком побаловаться. А так. Не прибыльное это дело.

— А как же тяга к искусству?

— Юношеский идеализм умер с голоду. Хочешь есть — зарабатывай на пропитание. Люди жаждут развлечений. После третей кружки пива им героические баллады подавай, а не декламацию сентиментальных стишков с описаниями природы. А еще лучше непристойные куплеты. Это тоже всегда в тему. Даже знатные дамочки краснеют, а слушают. Бывает, и среди покойничков ценители попадаются. Один раз прибегает ко мне пацаненок, говорит, народ менестреля требует. Прихожу — гульба идет, аж дым коромыслом. Ну, я как положено весь вечер подгулявший народ развлекаю, да все больше всякую похабщину пою, потому как требуют. А на утро оказывается, что это похороны были! Какую-то блудницу земле придавали. Она по жизни веселая баба была, и похоронить себя завещала соответственно… Так вот и живу: есть спрос — пожалуйста, нет — не обессудьте.

— Повзрослел, значит? Домой не тянет? Не жалеешь о своем выборе?

— Бывает. Хочется, мамку проведать, братьев, сестренку. Да батька вряд ли мне обрадуется. А жалеть о прошлом… И такое случается. Особенно когда дела плохо идут и денег на воду с сухой лепешкой не наскребешь. Начинаю тогда думать, что кузнец-то без дела никогда не сидит. Но как вспомню, что хоть и не сидит, да все на одном месте остается, так уж лучше поголодать. Привык я перекати-полем жить. Тесно мне на одном месте.

Он грустно вздохнул.

— Как хоть мои живут-то?

— Нормально. Все живы здоровы. Братья ремеслу выучились. Женились. Детьми обзавелись. Средний в город перебрался, а младший отцу помогает. Батька твой очень на тебя поначалу осерчал. Запретил родственникам даже имя вспоминать. Но мать все равно всех приезжих расспрашивала. Вдруг кто слышал чего? Да и сестра случалось обмолвится. Она, кстати, за Варку-хромого замуж вышла.

— За Варку? Он же ее на два десятка лет старше. Неужели кого лучше не сыскалось?

— Были кавалеры. Девка выросла хоть куда. Первая на деревне красавица. Но… Любовь у них. Отец твой тоже сперва упирался, да мамка уломала. И ничего, счастлива твоя сестрица. Муж хоть и хромой, да работящий и не пьет. С жены пылинки сдувает. На прошлый солнцеворот с ярмарки нарядов да украшений привез столько, что половина наших баб чуть не удавилась, а мужики собрались ему всей гурьбой накостылять. Женушки ихние, на сестру твою глядючи и от зависти косея, супружников своих чуть совсем в муку не перетерли.

— И как, накостыляли?

— Вспомнили, где Варка хромым стал, и сразу охота пропала. Королевскому гвардейцу, хоть и бывшему, так просто плюх не навешаешь. Он ведь может ответную любезность оказать. Собирай потом зубы по кустам.

— Да уж, крепкий парень и рука тяжелая.

— Ну, с тобой ему не тягаться. Помнишь, как Дорана приласкал. Он до сих пор среди зайцев свой — такой же косой и ухо размером с башмак.

— Нечего было при сестренке непотребства всякие говорить. Она ж совсем соплячка малая была, тут же захотела узнать, что же это значит. А как прикажете объяснять? Она ж девчонка все-таки.

Огал погрустнел. Все ж тяжело ему без семьи. И мое явление только разбередило старую рану.

— А батька так и серчает на меня?

— Отошел уже. Сперва жену за расспросы ругал, а теперь сам как к твоему брату в город ездит, все пытает его, не слыхал ли тот чего о непутевом родственнике. Ты бы им написал. А то они не ведают, какому богу молится за тебя — Саргору(Саргор — бог-покровитель путников и обездоленных)или Саару(Саар — бог мертвых).

— Напишу. Или наберусь храбрости и сам съезжу. На племянников посмотрю.

— Сам-то еще женой и детьми не обзавелся?

— Я ж менестрель. Какая баба за меня пойдет? Вам ведь что надо? Дом, устроенность, обеспеченность, чтоб муж рядом был. А я на месте не сижу и дохода постоянного не имею. А дети? Может и есть. Я ж говорил, от поклонниц проходу нет.

Он хитро подмигнул.

— А сама-то как? Охомутала кого?

В этот момент, как по заказу отворилась дверь, и в зал вошел Алеис. Почти сразу его взгляд наткнулся на меня, удобно устроившуюся на коленях Огала. Бровки моего «мужа» сошлись на переносице.

«Он рассердился?!» Похоже на то.

Пройдя через зал, он остановился возле нас, разглядывая сверху. Я стала тихонечко стаскивать свое седалище с Огала.

— Алеис. Уже вернулся?

Перед уходом лорда Олланни на осмотр главной здешней достопримечательности (замка), я плюнула на условности и предложила ему перейти на ты. Тот уперся и ни в какую. Его воспитание, видишь ли, не позволяет тыкать дамам. Где он даму-то нашел? Пришлось напомнить ему, что мы вроде как муж и жена. А в Фанаире благородные и те со своими половинами на «вы» не разговаривают, что уж о других говорить. Поскольку сейчас мы могли претендовать на звание благородной супружеской пары, не больше, чем называться королевской четой, ему пришлось согласиться с моими доводами. Небольшая тренировка повергла меня в уныние. Он то сбивался на вы, то заикался, то полчаса строил фразу, чтобы не ошибиться. Как следствие, стал выглядеть человеком с проблемами умственного развития.

Ему определенно надо больше тренироваться. Не то скоро у меня самой из-за официоза проблемы будут. Нервного характера. На людей кидаться начну.

«Особенно если они станут смотреть на меня как этот недобитый бандитами лордик.»

— Рина? …Т-ты… не представишь меня своему…знакомому?

Он одарил нас убийственным взглядом. Запинки и заикания (привычка быть вежливым с дамами) производили впечатление с трудом сдерживаемого гнева. Выглядело это внушительно. Даже Огал напрягся и попытался слегка отодвинуться от нас. А ведь он мог размазать лорда Олланни ровным слоем по всей таверне, не вставая с лавки! С другой стороны, если он будет тузить всех оскорбленных его поведением мужей, с карьерой менестреля придется покончить — на пение у него просто времени не останется.

У меня начали гореть уши. Все правильно, сама виновата. Ежели изображаю приличную замужнюю даму, то с такими сомнительными личностями как менестрель, через стенку разговаривать должна и в присутствии десятка свидетелей, готовых подтвердить мою добродетельность. Н-да. Как это со стороны выглядит? Муж за дверь, а я тут же к певуну на коленки — плюх. Алеису, при виде нас, впору макушку ощупывать — не пробиваются ли рога?

Не люблю врать. Это ж о скольких вещах забывать нельзя!

— Алеис, это мой старый знакомый, Огал. Мы с ним росли вместе. Он менестрель.

Огал протестующе вскинул вверх руку.

— Огаллиус. Огал слишком по-деревенски. У менестреля должно быть звучное имя.

— Огаллиус, это мой…

Уже говорила, что не люблю врать? Так вот, особенно не люблю врать друзьям! Я замялась.

— Это Алеис.

— Ее муж.

Алеис моральными терзаниями мучиться не стал. Никак из вредности. У Огала аж глаза на лоб полезли.

— Муж? Ну ты Ринка даешь! Вот уж не думал, что во всех Внутренних королевствах найдется столь отчаянный парень, что возьмет тебя в жены.

— Это почему же?

Глаза у меня загорелись недобрым светом.

— Так ведьма же?

— И что? У магичек тоже семьи бывают.

— Так то магички. А ты ведьма. И не в даре дело. Вспомни беднягу мельника.

Да, было о чем вспомнить. За пару месяцев перед уходом Огала, посватался ко мне мельник наш. Молодой парнишка, всего на год меня старше. Его отец по весне на речку рыбачить пошел, да так больше и не вернулся. Мельница сыну досталась. Он, возомнив себя взрослым и устроенным в жизни мужиком, решил для полного счастья супругой обзавестись. Уж почему его выбор на меня пал, того по сей день понять не могу. Мне всего-то пятнадцать было. Впрочем, наши девки и того раньше замуж выскакивали. А вот я о замужестве даже не думала. С парнями в лес или на рыбалку сходить, это запросто. Но никаких романтических бредней ни с кем из них ни-ни. Они относились ко мне, как к одной из них. Даже про девок при мне трепались и совета спрашивали, которая по моему мнению лучше. А тут на тебе! Женишок, с предложением руки и сердца. И нет, чтобы со мной поговорить — сразу к маме пошел. Дескать, я тут так, пустое место. Как родительница скажет, так и будет. Ага, как же! Мама у меня свободу личности блюдет превыше добродетели. Главный принцип: твори что хочешь, но отходить меня хворостиной, это уже ее право. В общем, послала она его… Ко мне. Ежели говорит, Рина захочет, станет твоей, а нет, так ничем помочь не могу. А сама мне рассказала о свалившемся на меня «счастье». Пока я эту информацию переваривала, тут и сам женишок заявился. И что вы думаете, на колени встал в любви до гроба признался? Как бы не так. Он мне с порога заявил, что берет меня в жены. Радуйся Ринка, свезло, так свезло! Такое самомнение, аж завидно стало. Впрочем, причины у него были. На мордашку он очень даже пригожий уродился, а тут еще и дело свое. Наши девки свадебного возраста за ним косяком ходили. Вот он и решил, что я тоже сплю и вижу, как бы такое счастье заполучить. Ладно, думаю, сам напросился. И так осторожненько сообщаю, что я, мол, ведьма, к ворожбе склонность имею. Это чудо мукомольное решило, что я себя хаю и так утешительно заявило, что это не беда, колдунья в хозяйстве пригодится. От хворей вылечить, речку почистить, чтоб вода к мельнице свободно текла… Я от его слов просто дара речи лишилась. Всю жизнь себя наглой считала, а тут сама себе дитем неразумным в этой области показалась. Ну ничего, отошла помаленьку и давай ему кружева на уши вязать, такие, что заглядишься. Заверила его, что просто от радости места себе не нахожу, да вот беда — ведьма за всякого замуж идти не может. Потому большинство из нас одни свой век и кукуют. Мужик должен быть подходящий, иначе не будет ему жизни с ворожеей, до срока немочи одолеют и в могилу сведут. Кавалер мой побледнел малость и спрашивает, как определить подходящий ли мужик? Тут я и повеселилась от души. Если, говорю, три моих задания выполнишь, значит годишься. Но задания не из легких. А ему отступать некуда, он уже всей деревне раззвонил, что на мне женится. На попятный пойдешь — засмеют. Делать нечего, согласился себя попытать. Перво-наперво, отправила я его в лес корешок один целебный добывать. Меня как раз мама попросила его поискать. Травка эта редкая, можно долго по лесу шляться, прежде чем найдешь. Самой лень, вот думаю, женишок и пригодится. Рассказала ему, как ту травку определить, еще и картинки из маминого травника показала. Только говорю, сразу, как найдешь, не копай, дождись полнолуния. И только тогда, три дня перед тем попостившись, в полночь, голышом его добудь. А я, дескать, из корешка того отвар сделаю, как его на свадьбе примешь, так половина несчастий из-за женитьбы на ведьме и отпадет. Ерунда полная. Корешок тот от желудочных болезней только и помогает, а копать его можно в чем угодно и когда угодно. Но раз уж я взялась учить это горе уму разуму, так надо, чтоб надолго запомнил! Ушел. Два варда его никто не видел. Наконец вернулся, вест исцарапанный, в синяках и комарами изъеденный так, что глаз не видно. Но добыл корешок. Я ему даже спасибо не сказала. Для себя ведь старался. В его отсутствие, следующее задание измыслила. Велела ему целый жбан бабочек-капустниц наловить. Дескать, их крылышки, лучшее средство от большинства мужских недугов, кои от ведьмовского темперамента начаться могут. Опять же, ловить их не как придется, а руками и ни в коем случае мужскую одежу на себя цеплять нельзя. И это он проглотил. Целый вард вся деревня со смеху покатывалась, глядя как он, в одной простыне по дворам за бабочками бегает. Сколько раз ему от баб наших доставалось за потоптанные грядки, не сосчитать. Тетка Лакина, помоями окатила, а бабка Мара (восьмой десяток старухе) узрев его в первый день в своем саду, решила что он ее «ссильничать» пришел и нет, чтобы в крик — за ним кинулась. А уж псам-то какое развлечение! Добрая половина из них отхватила себе на память по кусочку его тоги. Один, особо везучий, сандалету в личное пользование заполучил. Но самая большая польза для сельского хозяйства вышла: бабочек, что урожаи портят, в половину меньше стало. Деревенские наши, уже смекнули, что к чему и с нетерпением ждали продолжения. Особо догадливые, даже советы давали на следующее задание. Такой список составила, на два десятка женихов хватило бы. Ну да у меня только один, и того выше крыши. А значит, третье испытание он провалить должен был обязательно! Наконец притащил он мне бабочек отловленных. И вижу… не горит он уже энтузиазмом по поводу женитьбы. Но отступать так сразу не спешит, благовидный предлог ищет. Дай, думаю, подсоблю. Залила принесенных насекомых кипяточком, пару часиков настояла и ему сую. Пей мол. Ему б отказаться, на том дело и кончилось бы. Но нет. Выдул он этот супчик даже не скривившись. Толи оголодал, толи и впрямь поверил, что от мужских болезней первое дело. Ну и ладненько. Повела я тогда его к нашему болоту. А оно у нас тьфу, одно название. Два десятка шагов в поперечнике. Гляжу, туда уже местные подтягиваются. Даже бабки, что ели ходят и то, чуть не трусцой бегут. Еще бы, такое развлечение в нашей глухомани не каждый день. Подождала я, пока зрители займут места, согласно купленным билетам, стянула с пальца колечко и в болото, в самую середку закинула. Вот, говорю, если боги против нашей свадьбы не возражают, то найдешь мне кольцо. И как только ты его на мой палец обратно нацепишь, так к жрецу за благословением на семейное счастье и пойдем. Легко скажете? Как бы не так! Как найти то чего нет? Не было кольца! Морок на камешек наложила. Как только болотной жижи коснулся, обратно камешком и стал. Нечестно? А мою судьбу за меня решать честно? В общем, два варда он из того болота не вылазил. Его уже лягушки узнавать стали и в семью приняли. Как же, кормилец! Столько комаров приманил, что самая тощая квакушка и та размером с кошку вымахала. Но не оценил мой женишок их расположения, уже к концу второго варда стал все позже «домой» приходить да раньше деру давать. А потом и вовсе плюнул на это. А через месяц он на Стешке женился. Я у них на свадьбе слезу пустила, жениха обняла, жаль говорю, что не судьба. Невесте рассказала, как ей завидую черной завистью: «не муж — мечта», не забыв про себя добавить — «идиота». И абсолютно счастливая, сбежала с этого погребального обряда, где молодую красивую девку заживо хоронили в рутине и быте замужества. Но история та еще долго обсуждалась. До соседей дошла. С тех пор меня в деревне и окрестностях стали частенько ведьмой звать и лишний раз не злили без надобности.

Пока я предавалась воспоминаниям, Огал успел сцапать свою лютню и теперь тихо напевал что-то, глядя на Алеиса. Я прислушалась. Мать честная! Этот пакостник успел про мое невестенье целую песнь сваять. Имена опустил, кое что приврал, жениху несколько «милых» черт, вроде сластолюбия добавил. Концовочку изменил. Но в целом история была та самая. И между прочим, довольно неприличная. Когда он закончил, то вместо оваций первым делом получил от меня по макушке.

— Ах ты врун несчастный! Значит я — коварная совратительница, голышом у мельнице в полнолуние купаюсь? Чтобы бедных мельников потом изводить?! Я сейчас одного менестреля изведу, будешь у меня как тот несчастный до конца дней своих в болоте квакать!

Огал, не будь дурак, отскочил от меня подальше и спрятался за стол. Правильно! И я бы не хотела иметь дел с разъяренной ведьмой, пусть и недоучкой.

Менестрель жалобно посмотрел на моего «мужа».

— Я же говорил — ведьма! К тому же деревенская, дремучая как бор. В искусстве ничего не понимает.

Поднос с объедками «забытый» Даськой сорвался со стола и опустился точнехонько на темечко Огалу.

— Да уж, в таком искусстве я не знаток, меня все больше к живописи тянет. И как ценитель скажу: этот соус отлично гармонирует с твоей рубашкой, оживляет ее унылую расцветку. А хлебные крошки прекрасно оттеняют мочалку, которую ты называешь шевелюрой!

Менестрель Огаллиус печально оглядел свой подпорченный внешний вид.

— Эх, Ринка, Ринка. Это была моя лучшая рубаха. В чем мне теперь перед князем петь?

Мы с Алеисом переглянулись. Я решила повременить с проявлением своих чувств до поры.

— Здешним князем?

— А что, нынче князья как поганки, на каждом углу встречаются?

Князья не князья, а принцесс и сыновей герцога из далекой Андарры, если поискать, найти можно.

«И даже если не искать.»

— Когда же состоится выступление?

— Сегодня вечером. В замке прием намечается. Меня пригласили народ развлекать, а в таком виде, мне даже петь не придется, итак все с хохоту поумирают. Не заплатив гонорара.

— Не боись, отстираю я твое рубище. За сегодня, у меня в этом деле большой опыт образовался.

— А не врешь?

— А зачем?

— Да кто ж вас ведьм знает.

— Еще раз ведьмой назовешь, точно будешь в лягушачьем хоре ведущие партии исполнять.

— Ладно, ладно. Нервная ты какая-то стала. На шутки плохо реагируешь.

— Так может шутки такие? Дурацкие?

— Мы с тобой и хуже откалывали. Или это на тебя так замужество действует?

— Ну-у-у… Хотя отчасти ты прав. Компания у меня в последнее время что надо. Не мудрено странностям обзавестись. Пора лечится. Травки успокоительные попить. В глуши лесной пару лет поотшельничать. Глядишь, перестану на глупое вранье всяких менестрелей обижаться.

— Так ты обиделась?

— А не похоже было? Только что блудницей и развратницей перед мужем не обозвал. Всего лишь намекнул.

— Это ж песня! Художественный вымысел. И не про тебя вовсе, не надейся. Ты всего лишь прообраз.

— Так ты бы уточнял. Сам покукарекаешь и слиняешь, а мне потом семейные скандалы утрясать.

Я посмотрела на Алеиса, наблюдающего за нашей перебранкой, открыв от удивления рот. Эх, не стоило, наверное, травмировать воспитанного лорда сценами дружеских простолюдинных побоищ. Он же не знает, что нам с Огалом друг другу гадостей наговорить, что другому пирожок с малиной стрескать — и вкусно и полезно. Еще примет все за чистую монету. С него станется заступника поизображать. Интересно, за кого вступиться решит? Двухметровый менестрель против ведьмы. Ваши ставки господа! Кого его благородство посчитает более слабым противником?

— Ладно, пошли твои шмотки стирать. Заодно последние сплетни расскажешь. Вы, менестрели, обо всем осведомлены. Порой даже лучше функционеров тайного сыска.

Я потянула Огала за собой, заметив краем глаза как Алеис развернулся в другом направлении. Он что рехнулся? Подтолкнув певуна к лестнице, я схватила за рукав пытающегося улизнуть лорда.

— Ты куда?

Алеис изобразил удивление и пожал плечами.

— Не хочу вам мешать.

— И ты оставишь жену одну в комнате с менестрелем?!

Он понизил голос

— Но ты же мне не жена? А вам, наверное, есть о чем поговорить.

— Если ты хочешь рассказать о нашем обмане, то сделай это прямо сейчас. Иначе, о тебе весь город будет судачить. Не удивляйся потом, если детишки на улице попросят показать свои развесистые рожки.

Лорд Олланни опять порозовел. Всемогущие боги, как же он такой чувствительный при дворе-то жил?

— Я буду вас смущать.

— Нас с Огалом, даже голым волосатым жрецом не смутишь. К тому же, наш менестрель может рассказать что-нибудь важное. А я, в силу своей придворной необразованности, не обращу на это внимания.

Поколебавшись немного, но больше как мне показалось для виду, он последовал за мной.

Пока я изображала добропорядочную работящую жену, отстирывая в лохани Огаловское тряпье, эта птичка певчая и мой «супружник», уже кувшин вина на двоих выхлестали и всю еду до крошки подмели. Обо мне, ясное дело, даже не вспомнили. А зачем? Женщина кто? По пунктам… Домохозяйка — раз, кухарка — два, нянька — три, постельная грелка — четыре. Человек? Личность? Фи, какие глупости! Вот так всегда, пока сама о себе не позаботишься, никто о тебе даже не вспомнит. Ладно, это дубье деревенское, отягощенное менестрельским себялюбием, но наш благородный лорд?! Это и есть его хорошее воспитание?

Эх, как хотелось макнуть их в мутную водичку и пару раз по стиральной доске личиком провести. Сидят, культурно общаются, а ты паши тут, как единственный на две деревни мул. Обидно…

Менестрель взял кувшинчик и разлил остатки вина на двоих. На меня даже не посмотрел. Ах так, ну ладно… Огал поднял свой кубок и хлебнул из него. В следующую секунду вся набранная в рот жидкость выплеснулась на кровать, заменяющая трапезничающим стол. Рожица рифмоплета приобрела насыщенный фиолетовый оттенок, а из глаз полились слезы. Проплевавшись от остатков вина, уважаемый менестрель Огаллиус укоризненно воззрился на меня.

— Ринка, ты чего? С дерева брякнулась?

Алеис осторожно понюхал свой напиток, а потом с опаской пригубил. Его передернуло, а лицо перекосило. Он присоединил свой недоуменно-обиженный взгляд к укоризненному менестреля.

— Рина? — он приподнял бровь.

Демонстративно встряхнув мокрой рубашкой и окатив брызгами весь коллектив, я бросила ее на спинку кровати. Скрестив руки на груди, обернулась к изображающей оскорбленную невинность компании.

— Двадцать один год Рина. Дальше что?

— Ты зачем? — Огал ткнул кубком в мою сторону. — Хорошее же вино было.

— Да ты что? Может расскажешь насколько хорошее? Страсть как интересно. С удовольствием послушаю… Раз уж попробовать не довелось.

Эта парочка переглянулась, а потом до них наконец-то дошло, что увлекшись сплетнями они поступили несколько… некрасиво по отношению ко мне. Оба потупились, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Ну? Где ж ты свой сказительский талант потерял? Не можешь в прозе, я и на стихи согласна.

Огал вжал голову в плечи.

— Ринка, ты того… Ну извини. Я сейчас мигом сгоняю, еще принесу.

Не дожидаясь моего ответа, он подскочил и ломанулся проч. Я толком сообразить ничего не успела, а его шаги уже смолкли на лестнице. Брошенный на мое растерзание Алеис, попытался изобразить часть обстановки, но к его несчастью неубедительно. Зато скульптурная композиция под названием «Раскаявшийся» очень даже впечатляла.

Я решила не опускаться до мелочных упреков, только презрительно фыркнула и отвернулась. Пожалуй, для лорда Олланни было бы лучше, начни я канючить и качать права. Он хоть что-то смог бы возразить. Но мое пренебрежение добило его окончательно. Как я отметила уголком глаза, он съежился и поник в полнейшем отчаянии.

«Нет, Ринка, ну ты и стерва!»

А я ему хоть слова сказала? И потом, он заслужил. Не только за сегодняшний обед, а за все наше путешествие. А то взял моду на меня свысока смотреть.

Не знаю, дошел ли лорд Олланни в своем самобичевании до стадии «Я полный негодяй не имеющий права жить», но его несчастное лицо отразило что-то подобное и пробудило во мне ответные угрызения совести. Неизвестно, до чего бы мы оба дотерзались, не появись наконец Огал с подносом заваленным едой на целую разбойничью ватагу и огромным кувшином в середине. Если они заставят меня съесть хотя бы половину, то послеобеденный сон я буду смотреть уже в морге (если только здесь есть подобное достижение цивилизации).

Менестрель со сноровкой опытного официанта, расставил принесенные яства на столе, налил в бокал вина, пододвинул к столу табуреточку и заискивающе уставился на меня. Я покосилась на трехногого монстра мебельного мира и решила, что навернуться с него и свернуть себе шею — это слишком глупая смерть. А посему, покидав все обратно на поднос, плюхнулась рядом с Алеисом на кровать и наполнила свою тарелку.

М-м-м. Люблю вкусно поесть. Вот только две пары глаз наблюдающих за процессом пережевывания, несколько мешают процессу глотания. Умильно так наблюдают. Как собачка в рот хозяину смотрит. Я ж подавится могу! Та-а-к, надо эту парочку чем-то занять, пока аппетит не попортили… Чтобы придумать?

Для начала, что мы имеем? Двух… э-э-э … ну в общем итак понятно… Двух крайне невоспитанных молодых людей познакомившимися с муками совести… Ринка! Да это же такой шанс! Из них же сейчас веревки вить можно. Особенно если актерские способности есть…

Ну-у-у, мне столько веревок ни к чему. Этого добра итак хватает. А вот менестреля к делу припахать — это мысль.

— Достопочтимый Огаллиус, что ты там про князя плел. Про намечающийся банкет. В честь чего торжества?

— Можно подумать князю для пьянки непременно повод нужен. Может душа праздника захотела?

— Если верить слухам, у правителя местного не то финансовое положение, чтобы все свои желания удовлетворять.

— Ты не сравнивай его денежные трудности со своими. На его безденежье, ты пол жизни припеваючи жить сможешь.

— Так у него и расходов не в пример больше.

— Как бы то ни было, недавно у него снова золотишко зазвенело. Вот он и шикует. Сколько тех денег не знаю. Главное, чтоб мне на гонорар хватило. А по моим прикидкам, только на деньги бухнутые в сегодняшний банкет, я мог для князя целый год соловьем заливаться. Я скромный, мне много не надо. Мои аппетиты с княжьими не сравнить.

— Да уж, куда ему до тебя… Так ты у нас выходит знаменитость? Большие шишки выступать приглашают. Наверняка свои, придворные певуны имеются. Ан нет, тебя подавай!

— Твоими бы устами… Увы, увы. Мне просто повезло. Сейчас в Парине из менестрелей только я и Каттис. А он алкаш, каких поискать. Последние полгода, его трезвым застать даже любовнице не удается. А ведь она каждое утро с ним просыпается. Когда трезвый, он так поет… — Огал восхищенно закатил глаза. — Мне за ним даже лютню не таскать. Зато когда накачается — его пение, что баранье блеянье.

— А ты в замке раньше бывал?

— Не-а, не доводилось. Но одну служаночку оттуда пару раз балладами по ночам развлекал.

— А не мог бы ты у своей служаночки поинтересоваться, не приезжал ли в замок два дня назад господин с девушкой, переодетой пажом?

Огал, как гончая почуявшая след тут же принял стойку. Его глазки заблестели любопытством и предвкушением.

— А что за девица? Чья-то сбежавшая женушка?

«Ох уж эти менестрели!»

— Нет, моя подруга. Вляпалась в историю. Ее похитили, а мы теперь спасаем. Подробности не спрашивай, все равно не расскажу. Тайна!

Огал обиженно засопел. Сказать барду слово тайна, значит подложить ему не просто свинью, а огромного откормленного борова. Он же теперь места себе от любопытства не найдет. Пока все не выяснит, не успокоится.

«Нам же лучше… Будет помогать. В надежде развести на откровенность.»

Нехорошо друзей в темную использовать. Впрочем, будь это моя тайна, я бы ему все-все рассказала. Но… меня саму доверием совсем недавно осчастливили и, …судя по настороженности Алеиса — не до конца.

— А она красивая, подруга то?

Да уж, вопрос по существу! Я тут ему про беды и печали, а он о своем, …о наболевшем.

«Озабоченный!»

— Красивая. Только не про твою честь. Она из благородных.

— Подумаешь! У меня тех благородных было, что у собаки блох. Чем эта от них отличается?

На стремительно бледнеющем лице лорда Олланни стали проявляться желваки. Ой-ой-ой. Сейчас кого-то бить будут. Надо спасать…

«Кого?»

А-а-а… Э-э-э… Пожалуй Огала. Он конечно шкаф, но Алеис вооружен и почти невменяем. Вместо мозгов — чувство долга.

— Тем, что ради других, я тебе рожицу бородавками разукрашивать не стану, а если к Лине ручонки потянешь, всю оставшуюся жизнь будешь только по ночам из дома выходит, чтоб народ не пугать. И вообще, прежде чем слюни распускать, ее найти надо. Мы тут кое-чего затеяли. Собираемся вечерком в замок наведаться. Поискать где получится. Но и твоя помощь была бы кстати. Ну, так как? Поспрашиваешь?

— Ради прекрасной дамы, что угодно.

— Я сказала, она красивая. Про прекрасную речи не шло. Понапридумываешь сейчас…

— Так я не о ней. Я о той, что затмевает звезды.

Этот шут плюхнулся передо мной на колено и поцеловал руку. Я щелкнула его по лбу и отобрала обслюнявленную конечность.

— Нашел тоже прекрасную.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Эх, дура ты Ринка! Хоть и колдунья.

По крайней мере, ведьмой не назвал. И на том спасибо.

Глава 11

Я крутилась на месте, пытаясь рассмотреть себя сзади. Вроде нормально. Ничего не жмет, нигде не висит. Как раз по фигуре. А толку? Хоть и хорошо подогнано, но в таком платье только на паперти сердобольным старушкам на жалость давить… ах да, еще в местном замке работать. Как у князя при виде прислуги кусок в горле не застревает? Впрочем, он же на челядь не смотрит. Интересно, а мой шедевр ему удалось бы проигнорировать?

Огал, конечно поганец, но местная власть определенно должна сказать ему спасибо за спасение кучи жизней. Нынешний пир мог стать самым кровавым за всю историю Парины. Даже те гости князя, которых бы не хватил удар, при нашем с Алеисом появлении умерли бы от смеха. Все-таки шитье не мое призвание. Это мой кошмар! Десяток оголодавших оборотней в полнолуние просто душки по сравнению с целым часом ковыряния иголкой. И урону от них меньше. В худшем случае сожрут, а тут… На пальцах места живого не остается.

После обеда, героическими усилиями выставив за дверь изнывающего от любопытства менестреля, я собрала волю в кулак и… вытащила из сумки всё необходимое для рукоделья: ножницы, нитки, иголку… в общем, полный походный набор пыточных инструментов. После полутора часов каторги лорд Олланни получил свой «костюмчик для особо торжественных случаев».

Н-да-а-а… Видок у него был… Будто нищего инвалида ограбил. Криворукого, горбатого, колченого и ко всему прочему, беременного. Один рукав длиннее другого, воротник торчит над затылком, спереди пузырь — для похода на рынок первая вещь, сумку брать не надо… Как раз в этот момент наш менестрель заявился, проверить, какой стадии высыхания достигло его парадное облачение. Узрел Алеиса, хрюкнул, и сполз по стенке, рыдая от смеха. Его высокоблагородие первым делом оскорбиться хотел, уже даже физиономию подходящую состроил, но тут разглядел свое отражение в полированном подносе, и прилег рядом с менестрелем. Ржали до судорог, как табун лошадей в период брачных игр. Пришлось им на голову кувшин воды опрокинуть — во избежание осложнений со здоровьем. Надорваться ведь могли.

Наконец, отсмеявшись, отдышавшись и утерев глаза, Огал с трудом поднялся на ноги и, глядя на мою расстроенную физиономию, заявил, что мне только портнихой при дворе работать, королевской семье эксклюзивные заказы шить. Для особых случаев. Приезжает, к примеру, посол недружественной державы, а государь его в моем костюмчике встречает. У делегата начинается истерика, заикание, энурез… Он, когда маленько очухается и знакомых узнавать начнет, сразу домой кинется, про все требования позабыв. А там… с монархом своими впечатлениями поделиться, глядишь, тот и призадумается, стоит ли с буйными психами воевать, или себе дороже? Мало ли чего отчубучат?.. А еще наряды для маскарада шить можно…, для устрашения соседей и неверных жен…, для отпугивания грабителей…, для изгнания злых духов…

Тут менестреля и вовсе понесло. Он стал придумывать все новые и новые области применения моего таланта. Когда фантазия задохнулась под напором открывшихся перспектив, он наконец-то заткнулся, сгреб мой шедевр и ждущую своей очереди заготовку (платье для меня) и куда-то ушел. Вернулся пол часа назад и вручил нам уже ушитые вещи. Поскольку с иголкой наш бард был в тех же трепетных отношениях, что и я, заподозрить его в портняжничестве не было решительно никакой возможности. Скорее одной из своих пассий работенку подкинул. Можно даже предположить которой. Пять иголок из своего наряда вытащила. Никак привет от Даськи?

В замок мы отправились когда стемнело. Пока сумерки не пожрали последние солнечные лучи, я наотрез отказывалась выйти из комнаты. Еще не хватало! Рассекать в ТАКОМ рубище у всех на виду при свете дня. Нет уж, не дождетесь! Но… я пожалуй оставлю это платьице себе, на случай если мама опять заведет свою песню о моем дурном вкусе и неподобающем пристрастии к мужскому стилю. Пусть посмотрит и ужаснется. Все познается в сравнении. Рядом с этим, моя простая и непритязательная одежда просто верх изысканности и элегантности.

Алеису «повезло» еще больше. Мало того, что его облачение не шибко отличалось от моего, так я ему еще и «прическу» соответствующую сотворила. Раньше он щеголял длинными до плеч локонами, которые в сочетании с аристократичными чертами и осанкой, выдавали его благородное происхождение с головой. Поскольку лицо изменить возможности не было — если морок навести, так некромант вмиг раскусит и насторожиться, — пришлось с волосами помудрить. Пол часа моего вдохновенного орудования ножницами, и лорд Олланни обзавелся классической стрижкою «под горшок», слегка кривоватой, ввиду отсутствия у меня опыта. Первым, получившийся результат «оценил» менестрель. Оглядев лорда с ног до головы, он героически сдержал рвущийся наружу смех. Успокоительно покачав головой, он заверил несчастного Алеиса, что благородную породу даже моим талантам не победить, что выглядит жертва моих экспериментов с ножницами хоть и простовато, но вполне сносно. После чего неугомонный Огал эдак нехорошо посмотрел на мои коротко стриженые вихры. Я потрясла лохмами и наигранно сочувственно сообщила: «Ничего уже не сделаешь». Этот змей пакостно улыбнулся и куда-то ушел. Вернулся быстро, сжимая в руке какую-то тряпку. Когда он сунул мне свою добычу, я захотела плюнуть на всю авантюру и сбежать подальше. Это был чепчик! Из всех атрибутов женского одеяния, эту вещь я просто патологически не переношу. Только однажды мне пришлось надевать этот головной убор, но воспоминания «греют» душу до сих пор. Я проходила в чепчике пол дня. Целых пол дня, непрекращающегося кошмара: он то съезжал на глаза, то болтался на затылке или одном ухе, перекручивался, завязки жали… Бр-р-р-р! Но самое ужасное — под несколькими слоями ткани просто неимоверно прела голова. А чесаться нельзя, неприлично, видите ли! Что ни говорите, а чепец — это не для слабонервных. Как женщины могут ходить в нем всю жизнь и даже не снимать на ночь?

Я прикрыла волосы руками и решительно заявила «Ни за что! Я это не надену». Мое сопротивление длилось пол часа. Сдалась, только когда мне предложили остаться на постоялом дворе, дабы не сорвать всю операцию. Пришлось, чуть ли не рыдая нацепить пыточный головной убор. Не могла же я оставит эту парочку без присмотра? Собирай потом замок по камешку.

Прихватив корзинку с каким-то тряпьем, — если кто спросит почему ночью шляемся, чтоб можно было соврать, что в город за чем-то послали, — мы пошли к замку. Точнее Огал и Алеис шли, а я за их широкими спинами пряталась. На воротах во внутренний двор, на сей раз, стража присутствовала.

«Трогательная забота о безопасности гостей?»

Скорее князь просто пыль в глаза пускает. Но для нас это дополнительные сложности. Наверняка прицепятся. Придется что-то сочинять.

Не пришлось… Я не взяла в расчет менестреля. А тот не оплошал. Увидев охрану, Огал выцепил мою особу из-за спины, а на ее место отправил Алеиса, сгрузив ему корзинку. Подхватив меня под руку, наш певун снял лютню и стал тихо что-то на ней бренчать. Когда до ворот оставалось не более пары шагов, менестрель ринулся в атаку не дожидаясь сакраментального вопроса: «Куда претесь?».

— Эй ребята, меня тут еще не заждались? — Он перебрал струны, вызвав каскад звуков. — А то я слегка заплутал на этих ваших улочках. Хорошо проводники нашлись…

Этот наглый тип приобнял меня за талию и чмокнул в щечку. Пришлось захихикать в лучших традициях кокетничающей служанки. Он наклонился и полудоверительным рыком поделился со стражей своими впечатлениями.

— Счастливые вы, парни. Такие цыпочки в замки работают, просто загляденье. Вот только ее дружку я, похоже, не понравился, — Огал кивнул в сторону Алеиса и подмигнул ближайшему стражнику. — Впрочем, он тоже не в моем вкусе.

Доблестные вояки заржали на два голоса, даже не глянув в сторону проходящего ворота лорда Олланни. Менестрель остановился и, отпустив мою талию, картинно подбоченился.

— Я Огаллиус Лайсинский, бродячий менестрель, приглашенный ко двору князя Паринского, дабы услаждать слух его гостей музыкой и пением. Кто проводит меня пред ясны очи его светлости?

Слегка ошарашенные напором, стражи растерянно переглянулись. Огал не дал им опомниться.

— Ну? Я уже потерял достаточно времени, плутая по темным улицам этого городишка, рискуя нарваться на бандитов и оставить вашего благородного господина без радостей музыки. Не гоже заставлять ждать его еще больше.

Голос у Огала был густой, звучный. По малолетству наш менестрель мог с одного конца деревни докричаться до другого, что зачастую сопровождалось преждевременными родами у людей и животных. Сейчас он вопил если и не во всю силу легких, то весьма зычно, привлекая внимание. Ладно бы только к себе, так ведь еще и к стражникам. Перед бедолагами замаячила перспектива встречи с командиром, оторванным от ужина и отнюдь не испытывающим по этому поводу радости. Один из блюстителей княжьего покоя нервно оглянулся. Начальство вроде не появилось, но если ор не прекратиться, то кто знает, чем все закончится? Заметив меня (я на месте не стояла, но и далеко уйти не успела) стражник махнул рукой.

— Эй, девка, проводи господина менестреля к распорядителю. Поняла?

Я закивала головой, рискуя свихнуть себе шею. Господин менестрель посмотрел на меня, гаденько улыбнулся, кивнул стражнику и хлопнул его по плечу своей богатырской дланью. К чести здешних вояк следует отметить, что обласканный остался на ногах.

Благополучно миновав двор, наша компания вступила под сень дворца. Этой сенью оказалась маленькая, захламленная комнатушка расположившаяся сразу за входом для прислуги. Иллюминацией здесь не баловали. Около двери не столько светил, сколько чадил один единственный факел. Его огонек испуганно жался к стене, стыдливо освещая ее небольшой закопченный участок. Остальное помещение терялось во мраке. Стоило нам войти внутрь, как сразу же послышался стук чего-то твердого обо что-то металлическое. В поле зрения появился Огал потирающий макушку и сопровождающий это действие комментариями, явно не предназначенными для женских ушей. Пока я подумывала, как бы потактичней заткнуть фонтан его красноречия (беспокоилась не о себе, а нежных ушках нашего лорда), как Алеис споткнувшись, исчез где-то во мраке и оттуда понеслись выражения, ничуть не уступающие в витиеватости менестрельским. Признаться, меня это порадовало. А то, знаете ли, быть рядом с воплощением воспитанности и благородства, это несколько утомительно.

Пока мы преодолевали комнатушку (всего-то десяток шагов в длину), Огал успел еще пару раз познакомить голову с предметами местной обстановки. Мне тоже досталось: на бедре расцветал синяк от встречи с чем-то острым и угловатым. Интересно, у них здесь просто бардак или это тонкий стратегический расчет — помещение специально так захламили, чтобы враги застряли на подступах и искалечились не дойдя до цели? Как бы то ни было, с горем пополам, мы все же форсировали опасную зону и добрались до внутренней двери. Правда перемещаться нам большей частью пришлось на ощупь и практически на четвереньках. За вожделенной дверью оказалась приличных размеров зала, освещенная лишь немногим лучше, чем оставленная позади западня для незваных гостей. Если судить по трем длинным столам и храпу, доносившемуся из дальнего угла, это была столовая для прислуги, по совместительству исполняющая обязанности спальни. Очень удобно для тех, чей смысл жизни сводится к двум вещам: поесть и поспать.

Помещение было на удивление пустынно. Мне довелось посетить с мамой десятка полтора разномастных замков и во всех тамошних столовых всегда было довольно людно. Обычно в замке это самое популярное место: здесь едят и выпивают, назначают встречи, обмениваются сплетнями, отдыхают, чинят одежду и чистят оружие — одним словом живут. А тут… Впрочем, у князя наверняка сложности с набором прислуги — пойди найди желающих ходить в такой униформе.

Мы старались не шуметь, однако чьи-то чуткие уши уловили-таки наше передвижение. Из кухни вылетел встрепанный мужичок, тощий как хромой волк после зимы. Увидев наше с Алеисом облачение, он начал возмущаться, даже не взглянул на лица — все едино при таком «буйстве света» это было бы напрасной тратой времени.

— Что вы возитесь? — голос «местного жителя» скрипел как рассохшаяся дверь болтающаяся на одной петле. — Его светлость уже четверть часа ждет кабанчика, а он все еще на кухне! Немедленно несите его в зал! Совсем распоясались… Давно плетей не получали?

— Эй, любезный, ты че орешь как кипятком умытый? — Огал, выступил вперед снова отвлекая внимание от нас с Алеисом.

— Ты еще кто таков будешь? — при виде незнакомца, тощий мужичок подобрался и нахохлился, а в его голосе зазвучали властные, угрожающие нотки.

— Менестрель Огаллиус, собственной персоной. К князю.

Да уж, Огал от скромности не помрет. Его интонации приличествовали не опоздавшему барду, а одному из гостей князя, причем самому почетному. Тому, у кого его светлость самолично валялся в ногах, умоляя оказать честь своим визитом. Но тощий представитель здешней власти похоже не впервой сталкивался с менестрельской наглостью. Напыщенность Огала произвела на него впечатление ничуть не больше, чем брех беззубого пса.

— Ты сын воющей гарпии, а не менестрель! Где ты шлялся? Шлюх по подворотням щупал? Господа скоро пировать закончат, а ты только заявился!

Зря он так. Огал все ж менестрель, а с этой братией спорить — себе дороже. Не зря ж говорят, бард не рыба — и молчать не будет, и за жабры не возьмешь.

— Это что ж за пир такой, если заканчивается, не успев начаться? Гульба идет пока вино течет! Или у князя погребок невелик?

— Да уж, по твоим меркам больших погребов не бывает. Для луженых глоток менестрелей никаких запасов вина не хватит. Только и умеете, что в три горла выпивку хлестать.

— Деревня! Вино искру песне придает. Чарку поднеси — веселье пригласи.

— Даже не надеяться. Тебя петь пригласили, а не пить. Так что иди слух благородных гостей услаждать.

— А ты проводи. В вашем темном подземелье даже крыса потеряется, а уж простому человеку заплутать и вовсе запросто. Или убьюсь еще ненароком. Оступлюсь на лесенке и пожалуйте — толпа безутешных родственников.

— Чую, они только рады будут.

Пока менестрель препирался с доходягой, Алеис просочился на кухню и попытался цапнуть противень с тушей. Ага, размечтался. Его хватило на два шага, а потом жаркое стало резко клониться к земле вместе с самоуверенным лордом. Пришлось подхватить с другой стороны. Тяжелый, зар-р-раза…

Зычный глас нашего певуна, несся по коридорам, указывая направление. Пыхтя, мы с Алеисом перли сочившуюся ароматным парком свинью следом за продолжающим разглагольствовать менестрелем. Наконец лабиринт темных переходов закончился, и нашему взору открылась пиршественная зала.

На мой вкус, обстановочка могла быть повеселей и … посветлей. Праздничной иллюминации не было и в помине. Видимо слабое освещение в этом замке традиция. Эдакий стиль «мрачное подземелье».

А может у князя боязнь света? Надо бы проверить его на принадлежность к упыриному племени, очень уж подозрительно все как-то.

«Или он жмот, и не хочет разоряться на свечи. А еще в темноте не разглядишь всю убогость интерьера.»

Да уж, что есть, то есть…

Теряющиеся в полумраке стены были украшены грязными, потрепанными временем, невзрачными гобеленами с традиционными батальными сценами. Хотя вру. Кажется, парочка из них могла похвастаться неким разнообразием в виде охотничьих мотивов. Впрочем, не поручусь: освещения не ахти, поди разбери, толи лося подстрелили, толи вражью конягу. А что рога виднеются, так то может седока? Жена у него шибко нежная и ласковая… Со всеми…

Центр залы, а вернее почти всю ее, занимали стоящие буквой «П» столы. А за ними… Десятка три гостей разной степени упитости. Высшее общество! Н-да-а-а… Что ж это за общество такое, если ЭТИ… его вершина? Добрая половина пирующих, мягко говоря, уже нее вязала лыка. Парочка самых слабых (или самых быстрых?), сладко сопела в тарелочках. А некоторые особо мучимые жаждой (никак не меньше варда на сухом пайке) отставили кубки и прикладывались прямо к кувшинам. За центральным столом восседал хозяин застолья — красный как свежесваренный рак и толстый, как оттянувший нам с Алеисом руки кабанчик. С обеих сторон его окружали дамы — обе упитанные, круглолицые и глупо хихикающие. Если верить слухам, одна из них жена, а вторая — официальная любовница. Странно… Они похожи как близняшки. Он сам то в них не путается? И зачем князю любовница похожая на жену? Обычно на стороне ищут разнообразия…

На самом краю хозяйского стола сидел ОН. Некромант. Это я поняла сразу. Дело было не только в ауре силы исходившей от него. Просто… И внешность: аскетичный, бледный, прямой, аки кол заглотивший…, и плотно сжатые губы…, и тонкие пальцы с ухоженными ногтями — все выдавало в нем чужака в здешней компании. А особенно глаза — они одновременно умудрялись быть брезгливо презрительными и холодно безразличными. Когда он мельком взглянул на меня, мои волосы встали по стойке смирно, а по всему телу браво замаршировали мурашки.

Стол перед некромантом был заставлен снедью, но его тарелка оставалась почти пустой. Те несколько кусков, что все же удостоились его внимания, он не столько ел, сколько расчленял.

А уж магией от него несло…

Я непроизвольно поморщилась. Что поделать, у силы якшающейся со смертью весьма специфический «душок». Пусть теоретики магии говорят, что сила сама по себе безлична, но любой маг-практик всегда сможет определить, когда она природная, а когда добыта чужой кровью. Особенно маг-целитель.

Взгляд некроманта снова скользнул по нашей с Алеисом и кабанчиком скульптурной композиции и задержался на мне. Моя душа сделала попытку дезертировать. Ладно бы в пятки… Нет, эта нахалка похоже решила драпануть подальше от замка, а то и вовсе из славного города Парины.

Что такое? Неужели заподозрил? Но я же закрылась! Из всех магических навыков, косить под обычную, я умею лучше всего. Даже мамин знакомый очень-очень могучий маг не смог меня отличить. Правда, тот был универсалом, а здесь некромант. Их сила смерти особа чувствительна к целительной силе жизни. Впрочем, это взаимно. Наверное, не стоило мудрить со щитом, надо было просто израсходовать свой резерв.

«И остаться совсем беззащитной?»

Да уж… Куда не кинь, везде клин. И потом, вряд ли такой всплеск магической активности прошел бы незамеченным. А нам лишний раз афишировать себя не с руки.

Взгляд некроманта проследовал дальше.

Фу-у-у… Будем надеяться, его привлекло новое лицо в компании.

Пихнув противень на центральный стол, прямо пред алчно заблестевшие очи его светлости, мы с лордом Олланни, сочли за лучшее гордо удалиться. Точнее, быстренько сбежать. Лины на пиру не было, а любоваться раскрасневшимися от выпивки благородными рожами… Это удовольствие не стоило риска привлечь внимание темного мага. Не будь здесь некроманта, можно было бы постоять в сторонке, послушать последние сплетни, насладиться музыкой. Тем паче, что наш менестрель уже свою лютню достал. Может даже сыграет чего, когда закончит препираться со своим худосочным проводником.

У дверей маялись двое стражников, пожирая голодными глазами яства, исчезающие в ненасытных глотках гостей. Скромные персоны двух слуг интересовали их значительно меньше, нежели стремительно пустеющие кувшины вина на столе, а посему, никаких вопросов или косых взглядов с их стороны не последовало.

Вновь оказавшись в лабиринте замковых переходов, нам пришлось остановиться, дабы обсудить дальнейшие действия.

— Разделимся? — внес предложение Алеис.

— И как потом искать друг друга? Нет. Сперва найдем, где здесь комнаты для гостей. А уж обшаривать их можно и поодиночке.

— Зачем нам комнаты для гостей?

— Думаешь они пихнули Лину в каземат?

— Почему нет?

— Если они хотели ее уморить, не было смысла тащить с собой. В здешних камерах сыро, холодно и куча крыс. Самое место для хрупкой изнеженной принцессы.

— Ты уже успела побывать в местной темнице? Такое знание предмета…

— А что, темницы Фанаире принципиально отличаются от казематов других королевств?

— Так значит тебе все же доводилось бывать в подобных местах?

— Куда только не приглашают мага-целителя. Я даже в храмовый подвал однажды попала, а это святая святых. Кроме жрецов, туда никто не допускается. А чтобы догадаться, как выглядят здешние подвалы, даже фантазию напрягать не приходится. Если уж вся эта хибара сырая, холодная, темная и продуваемая сквозняками, то почему камеры должны быть со всеми удобствами и каминами в полный рост?

— Резонно… И за пленницей приглядывать проще, если она под боком. Значит ищем гостевое крыло. В любом случае, подземелье никуда не денется. Надо будет и туда наведаемся. — Лорд Олланни огляделся. — Надо факел прихватить.

— Не стоит привлекать лишнее внимание.

— Без него мы или заблудимся, или свернем шею на одной из лестниц.

— Мы и с ним заблудимся. Лучше давай отойдем подальше и я нам ночное зрение наколдую.

— А как же твой ужасный некромант? Это его не всполошит?

— Это заклинание дает такой маленький всплеск, что уже с двух десятков шагов не почуешь. А фон от него, как от амулета. И снять чары за один вдох можно.

— Тебе видней. Идем?

— Идем. Тем паче, других вариантов-то нет. Можно конечно мага изловить и по душам пообщаться. Но боюсь интеллектуальные беседы с нами ему не интересны. И на жалость не надавишь — человеколюбие в число его слабостей не входит. Впрочем, его можно перевоспитать. Отдать на пару часов Огалу. Тот его так уболтает: от презрения к себе некромант или покончит жизнь самоубийством или в жрицы уйдет, грехи замаливать. Жаль я достаточно мощных связывающих заклинаний не знаю. Можно было бы попробовать.

— Два часа слушать болтовню твоего менестреля? Даже некромант не заслуживает такой жуткой участи.

— Чем же мы перед богами провинились?

Алеис только плечами пожал.

Глава 12

Ночное зрение вещь полезная, но не самая удобная. Видно все, но исключительно в многообразии серых оттенков. С непривычки сложно понять, что же именно предстало взору. Мне то не впервой, а вот спутник мой намучился. Забавно было наблюдать, как Алеис переступает порожек, который на самом деле, всего лишь густая тень. Раза два он принимал нишу за проход и пытался таранить лбом камень. Первый раз я успела перехватить лорда, а вот второй оставил на его благородном лбу шишку.

С того момента он постоянно сквозь зубы что-то бормочет себе под нос.

«Никак благодарность свою выражает… Колдунье-недоучке.»

Это правильно. Что бы он без меня делал?

«Почил вечным сном под какой-нибудь березой…»

Э нет. Березы ему как своих ушей не видать. Его бы еще на Пыльном кучкой песка присыпали.

Алеис снова оступился и его «благодарность» прозвучала чуть громче и состояла большей частью из нецензурных слов. Опомнившись, он оглянулся на меня и пробормотал: «Извини».

Впереди замаячил поворот. Оттуда потянуло тленом. Этот сладковатый «запашок» был уловлен отнюдь не носом. Выводы? Магия смерти. А значит где-то там за углом активные заклинания из области некромантии.

Ой-ой-ой.

«Может нам туда не надо?»

Отступать поздно.

«Сделать что-то умное никогда не поздно.»

Для умных поступков мозги нужны. Отсутствие их у меня — научно установленный факт!

Я придержала Алеиса за локоть. Он удивленно приподнял бровь. Я указала в сторону поворота и сделала знак молчать. Дело не заклинаниях, они вряд ли настроены на шум: если бегать проверять каждый мышиный писк никаких ножек не хватит. Просто, помимо магии, мне почудилось чье-то присутствие.

Лорд Олланни кивнул и осторожно выглянул за угол. Немного понаблюдав, он вернулся ко мне и за руку оттащил вглубь коридора, по которому мы только пришли.

— Там четыре двери. У одной из них стражник. — Алеис говорил тихо, и мне с трудом удавалось разобрать слова.

— Лину сторожит. Ставлю на это свой чепчик.

— Ставлю свою неописуемую прическу и костюм, что она в дальней комнате слева.

— Охранник возле нее?

Лорд Олланни кивнул головой.

— Тогда оставь наряд себе.

— Стражника надо как-то убрать. Просто так он свой пост не покинет. Усыпить сможешь?

— Мне контакт нужен. К тому же сонные чары дают сильное, хорошо определяемое эхо. Пиршественная зала далеко, может маг и не почует. Но стоит ли рисковать?

— Ладно, этим займусь я.

— Как?

— Классически.

На этом его объяснения исчерпывались. Алеис выпрямился, расправил одежду и уже не таясь, пошел по коридору в сторону охранника, слегка ссутулив плечи и отчетливо шаркая ногами. Вот он скрылся за поворотом. Почти сразу же послышался незнакомый голос.

— Эй, ты кто такой и что тут делаешь?

— Я это… я служу здесь, господин.

Куда девались самоуверенные интонации благородного лорда? Голос Алеиса был смущение и неуверенность — самое то для замкового слуги узревшего грозного стража порядка и покоя. Растет лорд, еще немного и станет докой по развешиванию кружев на ушах окружающих. А то раньше как было? Не твое дело и все!

«С кем поведешься…»

Не правда, я врать не люблю. Разве только при необходимости…

«Что-то в последнее время эта необходимость на каждом шагу возникает.»

В ответ на собственные мысли мне осталось только тяжко вздохнуть. Впрочем, вздох этот не был отягощен излишним раскаянием.

Стражник тем временем не унимался.

— А почто я раньше тебя здесь не видел?

— Так новенький я. И даже не то что новенький, а так…Сестрица моя здесь работает. Помочь вот попросила. На сегодня. Вона сколько гостей набежало. Разве ж со всеми замковой прислуге управится? А мне лишняя пара медяшек карман не оттянет.

Я невольно восхитилась лордом Олланни: такой актерский талант зазря пропадает. Мало интонации, он даже стиль речи правильно выбрал — обычный горожанин, не отягощенный хорошим воспитанием. Хотя, загни он что-нибудь из своего, придворного, эффект мог быть куда значительней. Пока до охранника дошло, что же ему сказали, мы не только комнаты, весь замок обшарить успели бы.

— Лады. А здесь тебе чего надо?

— Я покои господина Бартуса ищу. Он меня за своим кинжалом послал. Они там с другим гостем спор затеяли, у кого оружие лучше. Видать похвалится хочет. А мне теперь плутай. Может укажешь, где его комнатка то?

— Не знаю никакого Бартуса.

— Как же… Среднего роста, упитанный, ряха красная, лоснящаяся и залысины на голове.

Нда, Алеис очень удачно описал внешность выдуманного господина — две трети княжих гостей могли похвастаться такой наружностью. Подкопаться не к чему. А что имя незнакомое… Так можно подумать стражник всех гостей наперечет знает? Особенно стоя здесь.

— Ну… Не знаю. Вон в той комнате похожий господин остановился, но его лордом Волвином зовут.

— А здесь кто обитется?

— Это покои господина Прависа.

— А почто ты его дверь подпираешь?

— Да у господина этого вещи ценные, боится, как бы прислуга в его отсутствие чего не позаимствовала. Вот князь и приказал охранять.

— Остальные гости вроде тоже не бедные, но чтой-то в других коридорах стражи нет?

— Видать шибко пугливый господин попался. Или может впрямь ценности у него там великие. Акромя меня, в комнате еще паж есть. Дрыхнет небось.

В голосе стража прозвучала зависть и …обида. Оно и понятно. Остальные по двое дежурят, а он тут в одиночестве, ради сохранности чужого имущества, должен скуку смертную терпеть.

— А там кто?

— Там? — слова охранника стали тише: видимо он отвернулся.- Лорд Ра..

В этот момент раздался глухой стук и следом голос Алеиса.

— Рина.

Я выглянула в коридор. Лорд Олланни осторожно опускал на пол бессознательного стража.

Да уж… Классически.

— Чем это ты его приложил?

— Рукой.

Тяжелая, однако, рука у лорда…

— Путь свободен. — Он потянулся к двери.

— Стой!

Хорошо мы не в лесу. Мой вопль мог изгнать из него всю имеющуюся живность. Извиняйся потом перед хранителем. А так, только эхо заметалось по пустым коридорам и затихло вдали. Если несколько крысиных семей все же решило подыскать себе местечко поспокойнее, то замку от этого не убудет. Главное, я добилась нужного эффекта. Алеис замер с протянутой рукой, как нищий перед храмом.

— Сперва надо проверить. Вдруг на двери заклинания? Так шандарахнет — кучки пепла не останется.

Лорд Олланни осторожно отвел руку назад и отступил на шаг.

Я подошла поближе и прикрыла глаза.

Ну-с… Что мы имеем? Ничего убойного нет… И на том спасибо. Но кое-что все же висит.

— Только «колокольчик». Охранное заклинание. Предупредит хозяина, если кто попытается войти или выйти из комнаты.

— Сможешь обезвредить.

— Раз плюнуть. Только мучиться не стоит. С тем же успехом можно сразу ломиться внутрь. Исчезновение заклинания предупредит хозяина о нашем вторжении не хуже самой охранялки.

Алеис огляделся.

— Попробуем через соседнюю комнату. Может, на окно он защиту не поставил?

— Проверю.

— Надо охранника куда-то деть. Если кто увидит, суеты будет… Набегаемся тогда.

— Все равно его исчезновение переполох вызовет.

— Как знать? Может он по нужде отлучился? А вид бессознательного тела выдаст нас с головой. Да и связать его не помешало бы. Скоро очухается. Поднимет тогда шум… — Алеис снова осмотрелся. — А ладно. Пристроим в той же комнате.

Я осмотрела вход в соседние покои. Здесь магией даже не пахло. Только запор. С помощью магии его открыть — пустячок на пару вздохов. Но силой лучше не баловаться. И как теперь быть?

Лорд Олланни встал рядом и оценивающе осмотрел дверь и косяк.

— Надежно. Так просто не вышибешь.

— Тем более что открывается она наружу.

Алеис взъерошил свои обкоцанные волосы и, вздохнув, вытащил из рукава узкий тонкий кинжал.

— Попробую вспомнить детство.

Он засунул лезвие в замок и стал ковырять им.

— Бурное видать детство было? Раз уж пришлось освоить искусство взлома?

— Дед считал, что на службе у короля могут всякие навыки пригодится. Например, добыть секретную переписку из запертого тайника посла сопредельной державы.

— Он тебя в шпионы готовил?

— О нет. Но полностью исключать такую возможность не стал. Потому, поймав однажды в своем доме воришку, не отдал его правосудию, а предложил в обмен на свободу, преподать мне несколько специфических уроков воровской премудрости. Мне было десять лет. Гапри — так звали покусившегося на дедову собственность вора, учил меня целый год. За это время успел влюбиться в нашу служанку и жениться на ней. А уж она заставила его взяться за ум и заняться честным трудом. Теперь он сам делает замки. Учитывая прошлое Гапри, его изделия не всякому вору по зубам.

Наконец замок поддался и с тихим щелчком открылся. Внутри царил мрак, слегка рассеиваемый тускло горящим камином. Пока я открывала окно, Алеис втащил охранника и стал связывать его подручными средствами — широкой простыней. Кого-то из гостей ждет большой сюрприз: недоукомплектованная кровать. А для срывания господского гнева — мычащий в кляп стражник.

Я выглянула наружу и с ужасом уставилась на узкий, не шире ладони карниз, опоясывающий стену. А под ним… Теряющийся где-то во тьме, двор с весьма жесткой, хорошо утрамбованной землей. Все это разделяло расстояние, по меньшей мере, в четыре человеческих роста!

«Мамочки!»

Спокойно. По деревьям я и выше лазила.

«Там было за что ухватится!»

Тут тоже. За воздух… Можно не только зубами.

Закончив пеленание, лорд Олланни встал рядом и, по моему примеру, насладился «головокружительным» видом. Похоже, его не впечатлило. А вот моя растеряно-перепуганная физиономия вызвала хитрую усмешку. Он прошествовал к кровати, на которой уютно лежал пленник, заботливо прикрытый одеялом. Снял поддерживающие балдахин шнурочки и стал связывать их вместе. Получилась довольно длинная веревка, украшенная по всей длине кистями. Алеис закрепил один ее конец за ставню и бесстрашно полез в окно. Встав на карниз, он обернулся.

— Высоты боишься?

— Нет. Когда есть на чем стоять и за что цепляться. А тут… Еще и темно.

Лорд Олланни подергал за веревку, проверяя ее на прочность.

— Я закреплю второй конец на той стороне. Сможешь держаться, когда будешь перебираться.

— Постарайся не трогать окно. Мало ли чего.

Он кивнул и, распластавшись по стене, стал медленно двигаться в сторону окна некромантской спальни. Я затаила дыхание.

К тому времени как Алеис преодолел жалкий десяток шагов, разделяющий два окна, я взмокла от напряжения, а неудачно попавшаяся мне в руки занавеска превратилась в измочаленное нечто.

— Рина, давай!

От этих слов душа ухнула вниз, прямо на замковый двор. И почему я не умею летать?

«А заклинание для левитации?»

Ага! Оно длиннее жизни дракона и зубодробильнее кастета. Пока его дочитаю, земля внизу уже украсится моей размазанной фигурой.

Попросив всех известных мне богов «простить, если что не так», я зажмурилась и, нащупав веревку, вылезла на карниз. Постояв немного, все же решила открыть глаза. Передо мной была каменная кладка стены. Хорошо. Главное не смотреть под ноги и не забывать перебирать конечностями.

Все-таки странно… Когда глядишь вниз, уютно сидя на толстой ветке дерева, сердце так не колотится. И руки не потеют. Правда, землю там зачастую не видать. Ее скрывает листва. А тут вон…

«Тут темно и тоже ничегошеньки не видно.»

Еще хуже. Кажется что под ногами бездонный провал.

Я скосила глаза и неосторожно взглянула вниз. Сердце пропустило удар, а веревка под побелевшими пальцами вмиг стала мокрой и скользкой. Я прилипла к стене, уткнувшись носом в щель между булыжниками.

«Дура, Ринка! Сказано же: не смотри вниз.»

Я вообще смотреть не буду.

И зажмурив посильней глаза, стала пробираться исключительно на ощупь. Как ни странно, передвигаться таким образом оказалось проще и быстрее. Я настолько увлеклась перебиранием ручками и ножками, что даже испугалась, когда сильная рука схватила меня под локоть. От неожиданности разжала руки и… оказалась прижата к груди лорда Олланни. За что держался он сам, меня не интересовало. Я вцепилась в него как кошка в макушку дерева. Хорошо орать дурным голосом не стала.

Не разжимая рук, Алеис терпеливо ждал, пока закончатся поиски моего трусливо сбежавшего присутствия духа. Наконец самообладание по крохам вернулось. Но не одно. Способность к осмыслению окружающего тоже решила осчастливить меня своим присутствием. Здрасте, не ждали? Уж лучше бы заблудилась где. Осознать себя трусихой было мучительно стыдно… А уж обнаружить свою особу в надежных мужских объятиях… как не хочется признаваться, но это оказалось … приятно.

Хорошо когда темно. Не видно расцветших алым цветом щек.

Я глубоко вздохнула и, разжав пальцы, слегка отстранилась от Алеиса. Но его рука продолжала крепко поддерживать мою талию. Растерянно пошарив вокруг глазами, я увидела кинжал, до рукояти погруженный в щель между камнями. Тот самый, которым лорд Олланни ковырялся в замке. За него-то и ухватился Алеис. Не очень надежная опора. Надо поскорее крепко встать на землю. Пол или подоконник тоже подойдут.

«Да хоть куда, лишь бы места для ног побольше!»

Я осмотрела окно. Боги все же решили нам посодействовать: магические сюрпризы отсутствовали. Некромант явно не рассчитывал на парочку ненормальных любителей ночных прогулок по узкому карнизу. Впредь будет умнее.

«Точно! Против сумасшедших никакие предосторожности лишними не бывают. Они тем и опасны, что непредсказуемы!»

Я толкнула раму. Ничего… Стоит как вкопанная. Вот же гадство! Окно заперто. Я толкнула сильнее… Ни с места. Я занервничала и на всякий случай потрясла фрамугу во все стороны.

Без-ре-зуль-тат-но.

— Ты по ней головой постучи, тогда точно откроется. Против такого напора мысли ничего не устоит.

Судя по голосу, Алеис был недалек от полета вниз: если сам от смеха не свалится, то я уж точно спихну. За издевку.

— Может сам откроешь? Собственной силой мысли?

— Запросто! Держись за подоконник.

Я вцепилась в каменный выступ, как ростовщик в должника. Он осторожно отпустил меня.

— Отвернись.

— Страшный секрет семьи Олланни?

— Ужасный. Каждого увидевшего, ждет медленная мучительная смерть.

Я фыркнула. Но мордашку все-таки отворотила. Спустя вздох, раздался звон бьющегося стекла. Я удивленно обернулась. Выковыряв осколки из рамы, Алеис засунул руку внутрь и открыл задвижку.

— Отворачиваться то зачем было?

— Чтобы осколки в лицо не попали. Или тебе нравится ходить с порезами на лице? Если так, начни бриться…- Он стряхнул остатки стекла вниз.- Лезь давай. Может собираешься здесь заночевать?

— Ни за что! — Я резво ухватилась за раму.

— Только осторожно, там везде осколки. Не порежься.

— Стекло это хорошо. Могли быть глухие деревянные ставни, как в некоторых старинных замках. Что бы тогда делали?

— Ломали.

Он снова обхватил меня за талию и слегка подтолкнул. Абсолютно напрасное действие: внутрь я и без его помощи забралась бы. Ничто и никто не был в состоянии меня остановить. Даже те самые деревянные ставни. Лишь бы уйти с этого карниза!

Под ногами противно захрустело выбитое стекло. Я отодвинулась в сторону, освобождая место своему спутнику. Огляделась. Мы очутились в точной копии недавно покинутой нами комнаты. Мебель, украшения интерьера, тускло светящийся камин — все один в один. Даже кровать была занята. На ней лежала Лина… Прямо в одежде… Поверх одеяла.

Я подсела к ней.

— Лина?

Никакой реакции.

— Ли-и-ина-а-а. — Я дотронулась до нее. Мои пальцы кольнуло чужое заклинание. Отскочив в сторону, я затрясла рукой.

— Что случилось? — Алеис озабоченно переводил взгляд с меня на принцессу, никак не реагировавшую на наше вторжение.

— Некромантия. — Я процедила это слово, как самое грязное ругательство, продолжая растирать руку.

Лорд опустился на колени перед кроватью и стал всматриваться в лицо своей подопечной. Но тормошить не пытался. Молодец. Меня вон как нехило ударило. А я под защитой собственной силы. Его же и вовсе накрыть могло. Прилег бы рядом с Линой. Такой же живенький и общительный как она.

— Что он с ней сделал?

— Не знаю. Не успела понять.

При воспоминании о контакте с чуждой магией меня передернуло. Захотелось убежать подальше и забиться поглубже. С трудом пересилив себя, я присела рядом с принцессой и попыталась разобраться в хитросплетениях некромантии. Если не считать успехом подступившую к горлу тошноту, то результаты были… посредственные. Знаний катастрофически не хватало. Удалось определить только несколько ключевых моментов заклинаний, которых на Лине «висело» минимум три.

«Мне и одного-то за глаза.»

— Подчинение…Полное или частичное? Лина живая?.. Вроде дышит и сердце бьется. Живая. Значит подчинение частичное. Полное только над мертвыми возможно. А что именно подчинено: душа или тело? Ну ка, ну ка… Душа заперта. Значит — тело. Это ничего. Это преодолимо.

Я прошлась по комнате и совершенно случайно столкнулась взглядом с глазами Алеиса. Ух ты! Размером с блюдца… Обычная реакция на мою любимую дурацкую привычку — бормотать себе под нос. Проявляется всякий раз, когда приходится немного поднапрячь мозги. Что поделать, но рассуждения вслух способствуют лучшему пониманию проблемы. Для меня, по крайней мере. Мало бормотания — я еще и вышагивать начинаю. Жуть. Нервно бегающее существо с горящими глазами и разговаривающее само с собой. Посмотреть со стороны — сумасшедшая на свободе и без присмотра. Спасайся кто может!

Вот и сейчас началось. И то что смысл моего лепета до Алеиса, скорее всего не доходит — не важно! Я просто забыла о его присутствии.

Одобрительно кивнув лорду Олланни головой и выдавив из себя самую доброжелательную улыбку, я заложила второй круг.

«Не будем отвлекаться!»

— Основы черной магии, раздел второй, глава четвертая — заклятия подчинения живых объектов.- Я попыталась вспомнить текст единственной прочитанной мною книги о черной магии. — Для подчинения объекта, первым делом нужно установить связь через плоть…

Краешек глаза отметил стремительное движение. Я инстинктивно обернулась. Молниеносно вскочивший на ноги Алеис, стоял передо мной побледнев и сжав руки в кулаки. Я притормозила и огляделась готовая ко всяческим неприятностям, включая явление хозяина комнаты. Но кроме нас никого больше не было.

— Что-то случилось? — Я оглянулась еще раз. На всякий случай.

— Что значит установить связь через плоть? Этот грязный некромант… с принцессой…

Он неопределенно махнул руками и с отчаянием уставился на меня. Казалось, от моего ответа зависит его жизнь. Я моргнула, чтобы прогнать наваждение. Ничего не изменилось. Поселившееся на лице Алеиса совершенно «убитое» выражение, никуда не делось. Меня стало охватывать недоумение — что же его так переполошило? Потребовалось время, чтобы вспомнить, что я бормотала, и какие выводы мог сделать из этого наш благородный лорд.

Тяжкий мыслительный процесс наконец увенчался озарением.

«Мужики! Они только об одном думают.»

Да уж! Бедный некромант! Если я сейчас подтвержу подозрения, Алеис тут же отправиться отлавливать злосчастного мага с целью нарезать из него здоровенную кучу кожаных ремешков… И ведь в таком состоянии его никакая черная магия не остановит!

На мгновение мне захотелось поддаться искушению и посмотреть на грандиозное побоище. Хорошо одумалась. В зале сплошь пьяные мужики и злые трезвые стражники. Первым хочется подраться, потому что хорошо, вторым — наоборот, от обиды на судьбу: кто-то квасит, а они работай. И что? Пришибет наш отважный лорд мага, а вся остальная братия запинает его самого.

Я усмехнулась и покачала головой.

— Не паникуй. В ЭТОМ смысле, он ее не тронул. Некроманты вообще к таким забавам относятся довольно прохладно. Только если в ритуальных целях. Пастельные радости имеют в своей основе сильную животворящую энергию. Для нашего орла, это все равно, что уксуса хлебнуть — противно и тошно. Связь через плоть, о которой я говорила, устанавливается не напрямую, а через частички тела. Волосы, кожа, а лучше всего кровь. У некроманта должен быть амулет с кусочком плоти Лины. С его помощью, он удерживает над ней власть. Но чтобы мост был стабильным, Лина тоже должна носить такую же вещичку — с его плотью. Вот из-за этого, из-за необходимости доверять кому-то кусочек себя, черные маги не любят пользоваться этим заклинанием — принуждением тела. Не приведи боги, попадет фрагмент их мощей кому другому в руки. Это ж сколько проблем схлопотать можно! Не будь так, темные уже давно всем миром правили.

Лицо лорда Олланни разгладилось и просветлело. Кулаки разжались. А вот ручки от пережитого напряжения затряслись. Это стало заметно, когда он утер испарину со лба.

Нда-а-а. Нервишки-то лечить надо. Такой молодой, а уже такой нервный.

«Еще бы! С одного боку Лина, с другого Рина. Как его до сих пор удар не хватил?»

Пора ему бросать такую работу к карликам. Кто должен принцесс спасать? Принцы! А мы тут каким боком?

Энтузиасты-доброхоты…

«Энтузиаст тут только один! Алеис то на довольствии. Когда Лину спасем, ему — честь, слава, жалование. Может какой титул или поместье обломится. А что нашу особу ждет?.. Хорошо если спасибо скажут.»

Какая оказывается я меркантильная.

«А еще вредная и занудная — одним словом ведьма!»

Хорошо бы ведьма, пока только ведьма-недоучка. Что с Линой делать, ума не приложу.

«Перво-наперво разорвать связь.»

— Надо отобрать у некроманта амулет.

— Как? Вежливо попросить. Дайте пожалуйста, он нам очень нужен?

Опять он надо мной издевается.

«Гаденыш!»

— Или пасть в ноги и рассказать трогательную историю о куче родственников, что останутся без куска хлеба, когда Алторин отдаст меня палачу? — Лорд все не унимался, изгаляясь в сарказме.

— Алторин?

— Мой король. Правитель Андарры.

— А-а-а… Увы. Увы…Некромант — не баба Кия. Душещипательными историями его только развеселишь. Но эта не настолько трагична, чтобы он умер от смеха. Придется придумывать что-то еще.

— Есть идеи?

— Мне понравился твой классический способ. Может еще раз попробуешь?

— Вряд ли у темного мага достанет любезности объяснять, где покои некоего лорда Бартуса.

— Разве только напьется до пьяна. Глядишь, и проявятся в нем такие глубоко похороненные принципы, как помощь ближнему… Но за пиршественным столом он употреблял только воду. С ее помощью до нужной кондиции не дойдешь. Придется использовать эффект неожиданности: стукнуть, когда будет в комнату входить. Только… Карлики пещер! А если он насторожиться, не увидев охранника?

— Его роль вполне могу исполнить я. Переоденусь в доспех и стану столбом на входе.

— А его не удивит новый страж?

— Может смена предыдущего кончилась? Или господину понадобился? Мало ли чего?

— Но ты уже отметился в роли слуги? Он видел тебя в пиршественной зале.

— В коридоре достаточно темно. И потом… У князя мало слуг. Почему бы стражнику не помочь им?

— Даже самый последний стражник считает себя выше прислуги. Добровольно стать одним из них? Это вряд ли.

— Зачем же добровольно. Князь мог приказать.

— Допустим. Но если ты попробуешь приблизится к магу, он все равно всполошиться… Потому что… Ну… я бы на его месте насторожилась.

— Значит экзекуцию тебе придется взять на себя. Вон ваза стоит. На взгляд — весьма увесистая. Приласкаешь по голове — на пару часов хватит. Или вовсе навеки, если поднатужишься… А его настороженность даже к лучшему. Сосредоточит внимание некроманта на мне.

Я в сомнении покачала головой. Безумие чистой воды. Впрочем… Мы уже совершили достаточно весьма ненормальных деяний и еще одно погоды не сделает.

— За неимением других вариантов… — Обреченно развожу руками. — И потом, самое страшное — прихлопнут нас как таракана. Подумаешь.

Алеис, направившийся к окну дабы совершить очередной променад по карнизу. В шаге от раскрытой створки остановился и посмотрел на меня.

— Хочешь сказать — не боишься?

— Возможности стать хладным трупом? Не-а. Не хочу, очень не хочу. Но не боюсь. К чему бояться того, что рано или поздно случиться? Но если что… будет обидно.

Лорд улыбнулся.

— Ты бы понравилась моему деду.

— Ага. До первой задушевной беседы.

— После нее, еще больше. Ему нравятся наглые и бесстрашные.

Наглая?! — Я задохнулась от возмущения.

«А то!»

Да я сама стеснительность, покладистость и вежливость.

«Во сне…»

Но высказать свои возражения было уже не кому: Алеис исчез за окном. А препираться с собой… Неблагодарное занятие. Все равно крайней останешься.

Глава 13

И началось ожидание…

Ненавижу это! Время приобретает неприятную особенность растягиваться до бесконечности, а то и вовсе останавливаться. Мгновения плавно превращаются в часы, те в свою очередь становятся днями — а потом и вовсе все замирает в полной неподвижности.

От нечего делать, я еще раз внимательно изучила наложенные на Лину заклятия. Во рту прочно обосновался гнилостный привкус, а воздух, казалось, был напоен ароматом тухлятины. Голова начала кружиться, а тошнота набилась в неизменные подружки. Зато общий рисунок магических потоков стал понятнее. Даже появилось несколько идей о способах снятия навешанного на принцессу подчинения. До практических экспериментов еще далеко, но общая концепция уже наметилась. В любом случае, без амулета шибко не разгонишься. Он не только связующее звено: на нем главное управляющее заклинание. Предположим, заберем мы Лину. Избавим от второго амулета и снимем подчинение. А дальше? Пока в руках у некроманта остается его безделушка, можно ожидать любых сюрпризов. Постоянно удерживать власть над принцессой он не сможет, но даже часа хватит, чтобы она ушла на его зов. Или прирезала нас с Алеисом во сне. Нет уж, спасибо большое, как-нибудь обойдемся. Если уж делать что-то с заклинанием, то наверняка!

Смотреть на прибывающую в бессознательности Лину, мочи не осталось. Ее бледное, слегка заострившееся лицо и полная неподвижность навевали мысли о смерти. Я то и дело прислушивалась, чтобы уловить ее дыхание и стук сердца, дабы увериться — она жива. Но спустя время, сомнения червячком вновь начинали глодать душу. И я снова слушала тихий шелест воздуха слетающего с ее губ…, снова старалась заметить как легко и редко вздымается грудь.

А время тянулось…

От сидения затек главный орган подвергающийся нагрузке — тот что пониже спины. И поясница начала выказывать свое недовольство моей неподвижностью. Пришлось встать и слегка размяться прогулкой по комнате. По ходу, я ознакомилась со всеми ящичками и шкафчиками не защищенными магией. Увы, ничего достойного моего любопытства. Только белье и походные принадлежности. Любоваться некромантскими подштанниками желания не возникло. Я закрыла шкаф и, отойдя к стене прикрытой относительно новым гобеленом, стала рассматривать изображенную на нем батальную сцену: мужик, упакованный в доспех по маковку, дырявил дракона какой-то палкой, по всей видимости — копьем. Толи мужик был шибко дюжий, толи дракона в детстве совсем не кормили, но роста они были почти одинакового. Это притом, что настоящий дракон (даже самый маленький) в пару десятков раз крупнее иного бугая. Может, конечно, детеныш попался, только вряд ли. Во-первых, он дымил как забитый дымоход, а способность выдыхать пламя (и побочные дымовые эффекты) появляется только у взрослых, полностью сформировавшихся драконов, а во-вторых: рядом с дитем всегда обитает мать, готовая сварганить жаркое из каждого приблизившегося к логову. Когда родительница отлучается по делам, ее пост занимает папаша или какой иной соплеменник — о своем потомстве драконы пекутся сильнее иной другой расы. Так что достоверность изображения не выдерживала критики. И пропорции не соблюдены — голова у живодера была размером с его же кулак. Впрочем, случается… (Не кулаки большие — голова маленькая.) Копье больше походило на оглоблю, а сам дракон на саламандру-переростка.

Фыркнув себе под нос, я провела рукой по бедолаге дракону, и уже собралась вернутся к Лине, когда легкое магическое щекотание остановило меня. Я еще раз осмотрела гобелен. Ничего… Отодвинула краешек и заглянула за него. Пыль, копоть и… несколько камней не скрепленных раствором.

«Тайник!»

Ага! Я подхватила фруктовый ножик, валяющийся на столе, и принялась выковыривать первый камень. Благо охранялок не было. Но от тайника слегка веяло магией. Обычной. Не черной. Ковыряться долго не пришлось, тайником пользовались часто — камни пообтерлись и легко выходили из пазов. Что внутри, видно не было. Совать руку в темноту дышащую магией? Может я и не большого ума, но ведь не полная идиотка!

Камин алел тлеющими углями. Я сунула в них щепку и подождала пока разгорится. Маленький огонек весело захрустел просмоленной веточкой, шустро поедая ее. Пока не прогорело, быстро пихнула импровизированный факел внутрь тайника.

Всего один сверток. Что-то прямоугольное, завернутое в промасленную холстину.

Что же это может быть?

Любопытство подзуживало достать и посмотреть. Руки зачесались и одна из них, в обход сознания потянулась к отверстию в стене. Но тут я заметила, что огонь на щепочке подобрался слишком близко к пальцам. Пришлось вернуться к камину и скормить ему свой светоч. Этих нескольких мгновений хватило для удержания себя в рамках благоразумия. Не стоит хватать руками магические предметы, в силе и предназначении которых не уверена! Сперва надо как следует все осмотреть. А как это сделать, если каждое мгновение ждешь прихода хозяина и подпрыгиваешь от каждого писка?

Потом! Все потом. Главное — Лина.

Я опустила на место гобелен и как следует расправила. Присела рядом с принцессой и постаралась уделить ей свое внимание. Бесполезно! Глаза то и дело возвращались к гобелену, а магическое чувство пыталось «прощупать» тайник. Одернув себя в десять какой-то раз, я уже готова была пойти на поводу у своего любопытства, когда в коридоре послышался невнятный шум. Все бросив, я метнулась к двери.

Вот гадство! Вазу забыла.

«Растяпа!»

И возвращаться поздно. В замке послышался стук ключа. Сердце отчаянно заколотилось. Дверь стала медленно приоткрываться. В проеме мелькнула тень и… мой кулак с размаху познакомился с чье-то скулой. Тень постояла, шатаясь пару мгновений, а потом завалилась навзничь. Обратно в коридор. Слабый свет единственного факела озарил лицо упавшего. Некромант.

Фух. Того, кого надо припечатала.

Рука, исполнявшая роль стенобитного орудия, занемела. Но боли не было. А ведь после такого удара она должна по меньшей мере ныть.

«Думаешь, некромант без защиты разгуливал?»

Карлики пещер! А ведь, правда. Щит на себя повесил. Противомагический. От кулака не спас, но вступил в конфликт с моей силой, и пожалуйте — руки не чувствую. Ничего, скоро пройдет.

«Да уж, надежда неистребима. Ничем не вытравишь!»

Пройдет. После Лины же отошло…

«Ну. Ну.»

Пока я баюкала пострадавшую руку, в комнате возник Алеис и за ноги затащил некроманта внутрь. Посмотрел на меня.

— Что с рукой?

— Общение с темными магами до добра не доводит.

— Почему не вазой?

— Не успела схватить. Зазевалась.

Он подошел ко мне, аккуратно взял кисть в свои ладони и стал осторожно ощупывать.

— Больно?

— Я вообще ее не чувствую. Побочный эффект взаимодействия двух противоположенных сил.

— Вроде кости не сломаны.

— С чего бы им ломаться? Мне не впервой кулаками размахивать. Просто неприятно. Буд-то руки нет. Бр-р-р. Но некроманту тоже должно было достаться. Да еще по черепушке. Не скоро в себя придет.

— Все равно надо уходить отсюда быстрее. Гости уже по покоям расходятся. Скоро может сосед появиться и обнаружить стражника. Или князь гостя проведать решит. Опять же, страже сменяться пора.

— Хорошо.

Я ткнула здоровой рукой в сторону поверженного противника.

— Кольцо с красным камушком видишь?

Алеис присел рядом с неподвижным телом и осторожно дотронулся до открытой кожи мага. Ничего не произошло. Осмелев, он приподнял его руку и стянул с пальца массивный перстень указанный мной.

— Это он? Амулет?

— Да. Одень.

— Зачем?

— Ты же говорил пора ноги делать. А Лина сама не пойдет. Расколдовывать ее, нет времени. А на амулете заклинание подчинения. Принцесса будет выполнять все требования того, кто его носит.

— Я думал только некроманта.

— Нет, любого. Но без некроманта амулет быстро потеряет силу. Дня два продержится, не больше.

— И тогда заклятие развеется?

— Тогда Лина умрет.

— П-почему?

— У всякого тела есть потребности, которые принцесса сейчас не может выполнять самостоятельно. Ей нужно приказывать есть, спать, дышать и даже ходить в туалет. Когда амулет потеряет силу, она просто перестанет слушать твои распоряжения и задохнется или погибнет от жажды.

— Может ты сама амулет возьмешь? Не могу же я принцессу… по нужде водить водить.

Лорд Олланни покраснел.

— Увы. Уже и так руки не чувствую, осталось второй лишиться. Но это в лучшем случае. Могу и вовсе сломать амулетик своей магией.

Лорду ничего не оставалось, как нацепить кольцо себе на палец.

— И что дальше?

— Отдавай Лине распоряжения. Только называй ее так, как она привыкла: принцесса Лиален, Лиален Как-там-ее. В общем, тем именем, которое она считает своим.

Алеис кивнул. Постоял в нерешительности и пошел к Лине.

— Принцесса Лиален, проснитесь. Вы меня слышите?

Глаза Лины открылись и незряче уставились перед собой.

— Да. — Ее голос был глух и надтреснут. Я нашла на столе кувшин с водой и пару бокалов рядом. Наполнив кубок, протянула лорду Олланни.

— Напои ее.

Пока он нянькался с принцессой, я сдернула с кровати покрывало и подошла к тайнику. Поскольку некромант уже не опасен, магией можно было пользоваться без оглядки. Что я и сделала. Прощупала внутренности тайника заклинанием. Ловушек, охранялок, стражей и прочей магической начинки не было. Только сверток, но от него опасностью не веяло. На всякий случай, обмотав руку одеялом (лишних конечностей у меня нет), полезла внутрь. Выцепила содержимое тайника, осторожно положила на пол и развернула. Мамочки мои. Книга Диолмара! Откуда она здесь? Их же всего три в целом мире! Ценность редкая. Любой маг душу продаст, лишь бы заполучить ее.

«Вот это подфартило!»

У меня затряслись руки, точнее рука, вторая до сих пор ничего не чувствовала и плохо двигалась. Все приходилось делать одной. Тем не менее, аккуратно запеленав книгу обратно в холстину, я прижала ее к груди как родную.

Лина уже попила и сейчас вышагивала по комнате, подчиняясь приказам Алеиса. Вот уж точно, дорвался до игрушки. Ему, поди, и не снилось, что когда-нибудь доведется принцессой покомандовать, а та безропотно будет исполнять любые его прихоти.

«Ха! Сейчас обломим!»

— Алеис, ты сильно над девушкой не измывайся. Когда заклинания снимем, она все помнить будет.

Это я конечно зря. Лорд Олланни с нее пылинки сдувать готов и в грязь мордой упасть, лишь бы принцесса башмачок не испачкала. Но очень уж он мило смущается и трогательно краснеет. Мочи нет устоять и не спровоцировать.

Продолжительного удовольствия мне не перепало. Легкий румянец быстро исчез, а взгляд Алеиса приобрел уверенность и жестокость.

— Что с магом делать?

— Как что? Пусть лежит, отдыхает. А мы пойдем.

— Он нас в покое не оставит. От него надо избавиться.

Я похолодела.

— К-как?

Вот, даже блеять как овца начала.

— Убить. Прирезать пока есть такая возможность.

— Он же без сознания! Нельзя убить беззащитного.

— У тебя хватит сил справится с ним в случае необходимости?

Моя голова понурилась, а плечи поникли.

— Сил хватит. А знаний нет.

— Значит, когда он придет в себя, мы уже ничего сделать не сможем.

— Это не правильно.

Мой голос стал тише, и наполнялся слезами. Шмыгнула носом стараясь не расплакаться. Самое смешное, я понимала, что лорд прав. Оставим некроманта в живых, проблемы будем черпать половником. Но… Нельзя убивать беззащитного. Так меня учили всю жизнь, и сейчас я не могла просто переступить через все принципы и пойти дальше. Я даже не могла оставить это решение Алеису, отчетливо осознавая, каким оно будет.

Он понял.

— Хорошо. Идем.

И не сказал ни слова о том, что это останется на моей совести. Но ему незачем об этом говорит. Я и сама знаю.

Как все-таки магия облегчает жизнь! Почему я на это раньше внимания не обращала? Дома ведь постоянно заклинаниями пользовалась: костер разжечь, веток наломать, заблудшую скотину найти… Правильно говорят: что имеем, не храним, потерявши — плачем. Вот и убедилась. Пока некроманта опасалась и силой пользоваться не могла, ни на что не способна, по большому счету, оказалась. Надо будет потренироваться своими силами обходится. Мало ли чего? Кажется, мне об этом уже кто-то говорил…

«Вериса, Лан, мама… Можно и дальше продолжать. Список не маленький.»

Да уж. Не слушаю я мудрых советов. Люблю свои шишки понабивать. И все же: магия — великая вещь. Если бы не она, мы бы из замка до сих пор выбирались, прячась за каждым углом и шарахаясь от малейшего звука. А так — быстро, просто и без проблем. Навесила на всех заклинание невидимости и вперед, победным маршем. Никаких вопросов, никаких оправданий. Только смотри, чтобы не шуметь и в кого-нибудь не врезаться. Хотя… За невидимой принцессой приглядывать мороки хватило. Ну да за вратами замка я свои чары развеяла. До постоялого двора вообще не заметили, как добрались.

Лорда с принцессой оставила на улице, а сама отправилась внутрь. Незачем лишний раз Лину всем и каждому демонстрировать. Не ровен час, погоня начнется.

Расплатилась за комнату, подхватила вещи и, забрав наших коняжек, вернулась к спутникам.

Ну вот, нас снова трое!

Лину посадили на Искорку. Сзади уселся Алеис, обвешанный магическими щитами моего производства с пяток до темечка. Все ради защиты от наложенного на принцессу заклинания. Сама я рисковать не стала: щиты можно и стихийные сделать, они с темной магией в противоречия не вступают, а вот мою целительную силу никуда не денешь. Так что отдуваться пришлось лорду. И потом, кто принцессен телохранитель? Пусть отрабатывает жалование.

Методом исключения, мне досталась кляча Алеиса. Что поделать, на эту доходягу вдвоем не взгромоздишься. Правда она за последние несколько дней слегка отъелась на наших харчах. Но выглядела до сих пор как жертва дурного обращения. Пришлось пожертвовать Искоркой. Ой, чую, она мне это припомнит!

Только я примерилась к стремени, как сзади раздался весьма громогласный окрик.

— Эй! Вы это куда намылились?

Я затравленно обернулась, уже зная, что откроется моему взору. К нам трусцой бежал менестрель.

— Решили сбежать не попрощавшись.

— Ну… Э… Мы торопимся.

— Да неужели? Куда вам спешить? Вы всего-то один замок на уши поставили.

— Они уже спохватились?

— Носятся как тараканы. Князь солдат собирает: толи собрался войной на кого идти, толи просто смотр посреди ночи устроить. Пьянющий в дрова. Стража понять ничего не может. Все бегают, суетятся… Я сразу смекнул, чьих это рук дело и сюда. Успел.

— И что дальше?

— Как что? Я с вами. У вас весело.

— С нами тебя пришибить могут.

— Напугала волка козлом. Я сам кого хочешь приласкаю.

Он картинно поиграл мускулами.

— Вопрос не обсуждается. Тем более, что без меня вы из города не выберетесь. Ночь. Ворота закрыты.

— Я колдунья.

— Это точно. И что? Вышибешь ворота и настроишь против себя всех местных жителей?

— У тебя есть другие предложения?

— Сегодня один мой знакомый на посту. Мы тут с ним намедни выпили хорошо и как водится, сдружились под это дело. Я ему кувшинчик вина прихвачу, он нас через калитку для стражников выпустит.

Неугомонный Огал подмигнул мне и, развернувшись к Лине, выполнил галантный поклон.

— Вы позволите госпожа сопровождать вас?

— Если ты обращаешься к Искорке, то она не против. А Лина тебе ответить не сможет, она под заклятием.

Я вопросительно взглянула на Алеиса. Тот неопределенно вздернул бровь. Этот жест я расшифровала как: «сама решай».

— Ладно Огал. Если у тебя есть лошадь — возьмем с собой. Пешие нам не к чему.

— Есть. Хороший конь, сильный.

— Чтобы тебя возить, надо быть очень сильным.

— Очень, очень. Так вы меня дождетесь?

— Куда ж мы от тебя денемся?

— Я быстро!

И исчез внутри постоялого двора. Так нас стало четверо.

Впереди ждала ночь и дорога — прочь от гостеприимного города Парины. Надо найти спокойное местечко и снять с Лины заклинания. А потом мне придется посетить Андарру. Не могу же я оставить эту парочку без присмотра. Опять во что-нибудь вляпаются.

Двери хлопнули явив взору взлохмаченного менестреля с сумкой на плече.

— Я готов.

— Ты быстро?

— Менестрель должен уметь в темпе сняться с места.

— В поисках выгодных предложений?

Огал озорно улыбнулся.

— Спасаясь от ревнивых мужей.

Из-за угла появился мальчик со здоровенным конем в поводу.

— А вот и Молот. Хороша коняга.

Менестрель лихо вскочил в седло и натянул на растрепанные кудри берет.

— Ну что, вперед?

Вперед.