Коллекция темных историй. Поддайся искушению

Леа Стенберг Играй в меня

Arab Strap – The Turning of Our Bones

Быть мертвой не так уж плохо. Звучит странно, но мне нравится. Пока люди спорят, существует ли жизнь после смерти, я наслаждаюсь покоем и тишиной.

Уже больше года никто не обсуждает мое исчезновение. Меня словно никогда и не было. Девушка-тень. Сломанная кукла. Падший ангел. Все разговоры и газетные заголовки остались в прошлой жизни. Я исчезла, тихо растворилась в тумане южных болот. Стала короткой запиской на полях судебного дела, бледным воспоминанием о себе – заблудшей овце, которую изрядно потрепала жизнь.

Меня больше нет.

Есть Линда. Ей столько же, сколько было бы мне сейчас. Ее темные волосы собраны в небрежную косу, ресницы аккуратно подкрашены угольно-черной тушью, а кожа бледна из-за того, что она редко выходит из дома. Еще она килограммов на пять стройнее меня, и у нее выпирают ключицы и тазовые кости. Мы совсем непохожи. Из общего у нас только глаза. Васильково-синие – такие трудно маскировать, особенно если у тебя аллергия на линзы.

Линда приветлива. Она улыбается продавцу в магазине и машет рукой почтальону. Ее соседи не допустили бы и мысли, что эта девушка может сквернословить словно грязный моряк в дешевом портовом пабе. Линда и не может. Она бы никогда себе такого не позволила. Всегда вежлива, опрятна, собранна. Немногословна. Работает администратором в ресторане. Держится обособленно, ни с кем не заводит тесных связей. Скромная милашка, вероятно, из хорошей семьи, давшей ей достойное воспитание.

Вероятно, не более.

Потому что все вокруг видят лишь то, что им позволено. Я сама рисую нужную картину: посторонним доступно ровно столько, сколько я показываю. Все, что за этим фасадом, – мое. Неприкосновенное. Даже для того, кто делит со мной постель.

Я как бомба с часовым механизмом. Лучше не знать, что внутри, иначе взрыва не избежать. И я мертва, чтобы мое прошлое осталось там – под обломками старой жизни. Иначе оно вернется и настигнет меня. Поглотит все, что осталось.

– Дорогая, тебе оставить ночник?

Приходится выныривать из тяжелых мыслей.

– Да, можно. – Я киваю, поджав на постели ноги, и бросаю взгляд в окно, за которым стелятся сумерки.

Стиг все равно сделает так, как решил. Он всегда решает за меня, потому что заботливый. А еще это его дом, его постель, и за мою еду и одежду тоже в основном платит он.

– Форточку оставлю? – улыбается Стиг.

– Да. – Я преданно смотрю ему в глаза.

Только он знает о моих шрамах и моей татуировке под грудью. Стиг в курсе, что я нашла у него прибежище от преследующих меня кошмаров. Мои прежние отношения отняли у меня много сил – вот та правда, которой я с ним поделилась. Но это лишь ее часть. Если симпатичный здоровяк узнает, какие чудовища охотятся за мной, мечтая полакомиться моей плотью, он сбежит первым.

Стиг раздевается и ложится рядом со мной на кровать. Долго смотрит мне в лицо. Он видит Линду, она его возбуждает. Эта девушка хорошо сложена, мила и покорна. Временами с ней весело, она может поддержать разговор, и за это можно простить даже огрехи в ведении хозяйства. Стиг готов простить Линде даже разбросанные по полу вещи, ведь его член так красиво смотрится у нее во рту.

Да, она знает все его маленькие слабости и особые предпочтения в сексе. Старается ему угодить. Когда Стиг давит ей на плечи, Линда послушно опускается на колени. А когда рывком разворачивает за талию – она упирается руками в изголовье кровати. И громко стонет – так ему нравится. Но сегодня все будет иначе, сегодня он будет смотреть ей в глаза. Он так решил.

Ловким движением Стиг избавляет Линду от кружевных трусиков и отшвыривает их в сторону. Склоняется над ней, разводит ноги руками и погружает в ее горячую глубину большой палец. Линда чертовски мокрая. Она реагирует тихим всхлипом, ее ресницы трепещут, а губы дрожат на выдохе. Стиг вводит палец глубже и внимательно следит за ее реакцией. Вот оно. То, что нравится ему больше всего остального, – эта девушка всегда готова. Она всегда его хочет. Идеальная.

И да, пожалуй, он ее даже любит.

Ее. Линду. Не меня.

Меня он совсем не знает.

– Да, детка, – шепчет он, вводя в нее свой большой, красивый и гладкий член.

Я мысленно велю ему заткнуться, чтобы сосредоточиться на ощущениях, а Линда охает и закрывает глаза.

– Да! – повторяет Стиг, ритмично двигаясь в ней.

Она поднимает веки и восхищенно смотрит на него. И это правильно, не стоит отстраняться, чтобы случайно не представить на его месте кого-то другого. С безжалостным змеиным взглядом и сильными руками, способными одним прикосновением причинить нестерпимую, мучительную боль. Линда обвивает Стига ногами за талию и стонет, чувствуя его еще глубже. Так горячо и так тесно, что жар, рождающийся между ног, разносится по всему телу и звенит в каждой клеточке.

Я присутствую между ними немым свидетелем.

Витаю где-то над кроватью, по-прежнему в своих мыслях, пока Стиг атакует Линду жадными губами и они сливаются в страстном поцелуе. Этот мужчина силен. Он вбивается в нее жестко, требовательно, первобытно. По его коже струится пот, на шее вздуваются вены. Стиг чертовски хорош в этом деле, и его партнерша подтверждает это, срываясь в такт толчкам едва ли не на крик.

И это не ярость. Трахая ее, он доказывает свою любовь. Ну и еще немного любуется собой, поглядывая в зеркало на стене. Его движения, словно удары, проникают все глубже, заставляя Линду задыхаться в ожидании приближающихся сладких конвульсий. Каждый толчок как напоминание о том, что она принадлежит ему.

Но не я.

Когда Линда кончает, впиваясь ногтями в его кожу, мое сознание уже где-то далеко и не с ними. Ее пульс бьется у меня в висках, а удовольствие волнами разливается по телу, но я думаю совсем о другом. Например, о противозачаточных, что лежат в потайном дне моей сумки, когда Стиг наполняет Линду своим семенем. Он надеется, что оно попало на благодатную почву, но я знаю, что это не так. Никаких детей, пока я точно не буду знать, что для них тут безопасно.

Стиг целует ее.

Меня.

Нас.

Тщетно пытаясь вернуть в реальность, он стискивает Линду в своих объятиях и размазывает пальцами капли пота по ее щекам. Или это слезы? Она улыбается, чтобы он так не подумал. И Стиг на выдохе шепчет:

– Эта улыбка меня погубит.

Мне бы очень не хотелось. Прости.

Она смеется в ответ, обмякая в его руках.

А я думаю, что он может оказаться прав. Из-за меня Стиг в большой опасности. Между мной и моим прошлым сотни дней и тысячи километров, но, черт подери, я почти физически ощущаю приближение тьмы. Этот парень заслуживает быть счастливым. Заслуживает хорошую девушку, такую как Линда. А не меня – черный ящик с грязными секретами и кучей проблем. И мне жаль. Действительно жаль, что наша жизнь будто на паузе, и все из-за того, что я с замиранием сердца жду, что зло вернется в мою жизнь.

Прости. Прости, Стиг…

– Ты что-то сказала?

– Я сказала, спи. – Она гладит его по влажным от пота волосам, плотнее прижимается к нему бедром. – Я с тобой.

Она – да, но я…

Я закрываю глаза и глубже погружаюсь в уже знакомый мучительный сон, в котором меня удерживают связанной на кровати.

– Мой Ангел, – звучит ядовитый шепот в моей голове.

И крепкие руки все сильнее сжимаются на моем горле.

Ох, милая. Этот придурок с дебильным именем Стиг совершенно тебя не знает.

У нас с тобой не было секретов, и потому я находился в курсе всего: особенностей твоих тела и души, привычек, слабостей, интересов. Знал, как ты любишь. И как стонешь, когда действительно кончаешь. Знал о тебе больше тебя самой. А этот идиот с накачанной задницей ни черта не видит твою суть! Но меня злит другое. Неужели ты не верила, что я тебя найду? Неужели не надеялась, что мы вновь будем вместе?

Моя девочка. Только моя. Навсегда.

Я докуриваю сигарету, и бычок падает в траву к моим ногам. Интересно, этот урод с маленькими руками уже закончил или полезет на тебя снова? Боюсь не сдержаться и вступить в игру раньше времени. Его ладони оглаживают твое бедро, и ты мечтательно смотришь в потолок. Полностью расслаблена, не ожидаешь подвоха. Стиг шлепает тебя, и ты вздрагиваешь. Смеешься. Льнешь к нему и трешься о него, словно кошка. Нет, так не годится, малыш. Мне не нравятся его руки на твоем теле, но, вот же дерьмо, меня это странным образом возбуждает.

Стиг переворачивает тебя и входит сзади.

Мой налитый кровью член болезненно ноет, требуя немедленно вступить в игру и взять свое. Я закуриваю еще одну сигарету и мучаюсь, наблюдая за тем, как он тебя трахает. Этот тип думает только о себе в этот момент. Пялится в зеркало – вот же урод. Не могу дождаться момента, когда избавлю тебя от него.

Наконец он кончает. Две с половиной минуты, серьезно? Прости, ты тратишь свое время на никчемного слабака. Но не переживай. Это очень скоро закончится. Я спасу тебя от него. Стиг засыпает, ты осторожно выбираешься из его объятий и встаешь с постели. Наверное, чтобы отправиться в душ, и это правильно – нужно скорее смыть с себя его мерзкий запах.

Я тушу ботинком окурок и наваливаюсь на дерево. Здесь, в тени листвы, ты меня не заметишь. Зато лунный свет позволяет в деталях рассмотреть твои лицо и фигуру, и даже капли пота на груди. Ты сменила внешность, моя девочка. Молодец, все правильно, ведь в новом образе и за тысячу километров от дома никто тебя не узнает. Кроме меня, разумеется. Я шел по следу как гребаный волк и, клянусь, нашел бы тебя даже под землей. Вот как сильно я люблю тебя, мой Ангел. Никто и никогда тебя так не полюбит.

Поэтому мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Обещаю.

Ты берешь халатик и накидываешь на себя.

Я не забуду дни, когда ты любила ходить голой по нашему дому. Мне приятно, что с ним тебе неуютно настолько, что ты не можешь быть собой. Ты подходишь к окну, и мое сердце замирает. Мы смотрим друг на друга, но листва старого дуба и ночная мгла надежно скрывают меня от твоих глаз. Ох, девочка, ты потеряла несколько килограмм. Смею надеяться, тосковала по мне. Ну как же иначе? Конечно. Самые сильные чувства не проходят бесследно, и ты очень страдаешь.

Ну, ничего. Нужно совсем немного потерпеть, и я спасу тебя. Для моего возвращения уже почти все готово. Осталось только подготовить тебя.

Ты долго и тревожно всматриваешься в темноту. Я стою неподвижно и даже не дышу. Мне нравится разглядывать твое новое лицо и вспоминать тебя прежнюю. Пирсинг в носу, куча колец, сережек, браслетов – они звенели, предупреждая твое появление. Ты входила в помещение, и у меня сразу вставал. Видит Бог, я сопротивлялся как мог, но ты не оставляла мне выбора.

Я полюбил тебя, потому что не было никаких других вариантов. Ты – чертова ловушка, Ангел. Ты – игра, в которой ставка – сама жизнь, а выигрыш – лучшее из наслаждений. Ты чертов наркотик, детка, без которого мне уже не прожить.

Я делаю глубокий вдох, а ты задумчиво прикусываешь губу. Кутаешься в халат и с тревогой вглядываешься во тьму. Похоже, ты чувствуешь, что я близко. Это все связь между нами, ее не разорвать никому и уж точно не скорострелу Стигу с его вялым членом. Он даже не представляет, какая ты на самом деле. Он не видел тебя настоящую.

– Спокойной ночи, – шепчу я в темноту, когда ты уходишь в душ.

Передо мной картинки из прошлого. Тот день, когда я тебя встретил. Твой вызывающий взгляд из-под бровей, черные ногти, странная сиреневая помада, растрепанные светлые волосы. Чем дольше я смотрел на тебя, тем сложнее мне было отвести взгляд. Я до сих пор слышу ночами твой нервный смех и вспоминаю, как обещал защитить тебя от всего мира. Если обещал, значит, так и будет. Я никогда не подводил тебя, милая.

Симпатичный домик. Я начинаю понимать, что тебе в нем приглянулось. Высокие потолки, большие окна, новая мебель. М-м-м, и просторная кухня. Проще всего затеряться у всех на виду и казаться нормальной среди нормальных людей в таком вот… нормальном доме.

А ведь мы с тобой никогда не жили в подобных хоромах. В нашем прошлом остались вонючие жилые коробки с гнилыми полами и всякая шваль, их населяющая. Неудивительно, что ты решила попробовать начать здесь заново. Хотя немного обидно. Мы были отбросами, но любили друг друга, и я обещал, что вытащу тебя из дерьма.

Я держу слово, поэтому и пришел за тобой.

Мои ботинки мягко ступают по каменному полу. Попасть в дом было совсем нетрудно. Ты запираешь все окна и двери, но ленивец Стиг не так внимателен: он опять оставил окно в уборной приоткрытым. Открыть замок и влезть было совсем нетрудно. Видишь? Тебе по-прежнему некому довериться, кроме меня. Этот мир никогда не понимал нас, не стоит ждать, что это когда-то изменится.

Первым делом я иду в твою спальню и ложусь на кровать. Нюхаю твою подушку, прикусываю наволочку, представляя твои губы. Пью из кружки, которую ты оставила на тумбочке и листаю книгу, которую ты купила, чтобы делать вид, будто тебе интересно чтение. Закрываю глаза и снова прокручиваю в голове вчерашнюю сцену. Стиг трахал тебя на этих простынях. Без защиты. И он кончил в тебя, вероятно, даже не подозревая, что ты заранее побеспокоилась о том, чтобы не понести от такого мудака, как он.

Да, я видел, как ты покупала те таблетки в аптеке. Все последние дни ты под моей защитой и наблюдением. Я оберегаю тебя. Слежу, чтобы ты не оступилась. Хочу, чтобы ты сама почувствовала мою близость. Только ты всегда понимала меня, детка.

Я иду к платяному шкафу, чтобы зарыться лицом в твою одежду. Эти унылые тряпки сдержанных пастельных оттенков совсем не похожи на то, что ты носила раньше. Они не отражают твой характер. Кроме, пожалуй, этого шарфика – красного с черным. Он как напоминание о том, кем ты являешься. Как привет из прошлой жизни. Как послание – твое ко мне.

Ты оставила мне сообщение, Ангел? Да, любовь моя, оно буквально кричит о твоей тоске по нашим лучшим временам.

Я подхожу к комоду и открываю ящик с нижним бельем. Оно говорит о тебе больше, чем одежда. Никакой гребаной Линды – только моя развратная детка, настойчиво требующая ласки. Погрузив пальцы в кружево, я ощущаю дикое возбуждение. Вытягиваю из ящика красные трусики и подношу к носу. Жадно вдыхаю. Мне до смерти хочется оказаться в тебе. Прямо сейчас.

Я торопливо расстегиваю ширинку, спускаю боксеры и дрожащей рукой обхватываю свой член. Тот пульсирует в моей ладони.

– Твою мать! – стону я, проводя рукой по всей длине.

Не могу припомнить, чтобы он был когда-то настолько тверд для кого-то другого, кроме тебя, детка.

Я дрочу на твои красные стринги, и комнату наполняют мои глухие стоны. Ты лучше всех, моя девочка. Все ради тебя. Все для того, чтобы доказать тебе мою любовь. И чтобы мы снова были вместе.

Я не смотрю в зеркало как извращенец Стиг. Я закрываю глаза и представляю тебя на коленях передо мной. Вижу твою красную помаду на своем члене. Чувствую пальцами каплю смазки, просочившуюся из головки, и растираю ее по всей длине. Мне мерещится твой язык, когда я двигаю рукой все быстрее. И еще быстрее. Я кончаю, прохрипев твое настоящее имя, и меня трясет от удовольствия, затуманившего разум.

Мое семя стекает по твоим стрингам, и мне хочется разрыдаться. Черт подери, ты так близко. И скоро мы снова будем рядом.

Бросив твои трусики обратно в комод, я иду в гостиную и смотрю телик, развалившись на диване. Забавно, что даже в новом планшете ты используешь свой старый пароль. И вот в моем распоряжении уже все, что для тебя важно: контакты, счета, расписание.

Представляю, как ты устала, детка. Но скоро мы будем вместе, и тебе больше не придется работать. Никогда. Со мной ты сможешь вообще ни о чем не тревожиться. Папочка будет сам решать все проблемы. Мы будем жить здесь и сейчас, наслаждаясь друг другом.

Убрав за собой и спрятав камеру в гостиной, я ухожу. С улыбкой на губах и с твоими трусиками в кармане, что прихватил из корзины в прачечной. Меня наполняет спокойствие. Я снова контролирую ситуацию.

– Не нужно бояться любви, милая. Она все исправит. Как и всегда.

Мне остается лишь раздобыть тесак.

– Линда?

Я так погружена в собственные мысли, что откликаюсь не сразу.

– Линда! – приходится повторить шеф-повару.

– Да? – говорю я, обернувшись.

Он что-то трещит про поставщиков продуктов, а я машинально киваю. Все эти вопросы решены еще с утра. Администратор ресторана – специалист с сотней рук, парой десятков глаз и неисчерпаемой энергией. Мне приходится держать в памяти кучу вещей, решать миллион вопросов в день и держать все внутренние процессы под контролем. Иногда я схожу с ума от загруженности и откровенно не справляюсь, но, к счастью, почти всегда удается списать свои неудачи на нерадивый персонал.

Интересно, сколько еще это будет длиться? И что случится раньше: я плюну на все и уйду или меня уволят?

– У тебя все в порядке? – вдруг спрашивает шеф-повар, нахмурившись.

– А? Д-да, – рассеянно отвечаю я. – Просто голова сегодня болит. Насчет поставщиков не волнуйся, к вечеру обещали все подвезти. У тебя будет возможность отобрать лучшие морепродукты лично.

– Спасибо, Линда.

– Без проблем, – улыбаюсь я.

Линда… Ненавижу это чертово имя.

Поправив бейдж на форменном жакете, я возвращаюсь в зал. Моя должность позволяет мне нечасто мелькать перед гостями, но даже в заведении такого уровня периодически необходимо контролировать работу официантов и лично присутствовать для решения возникающих мелких проблем.

– Густав, – подзываю я официанта. – Пятый столик. Нужно убрать салфетки.

Он, кивнув, бросается их убирать. Хотя мог бы сообразить и без подсказок. Но с юнцами всегда так – они вечно отвлекаются.

– Марта, – тихо зову одну из официанток. – А где Вера?

– Отлучилась в уборную, – отвечает девушка.

– С десятого столика не убрано.

– Да, но гость оплатил счет, я видела, – объясняет она, нервно дергая плечами. – Просто засиделся и…

Я не дослушиваю и направляюсь к столику, заметив нечто странное. Яркое пятно на обивке стула. Мое сердце ухает в груди, когда я подхожу ближе. Это не пятно – это шарф. Точь-в-точь такой же, как у меня – даже узор идентичен. Я подхватываю его пальцами и поднимаю на свет. Моя душа в этот момент стремится покинуть тело.

Нет… не может быть…

Я резко оборачиваюсь и обвожу встревоженным взглядом зал ресторана. Гости заняты едой и разговорами, ничего необычного. Подхожу к окну и оглядываю шумную улицу. Никого подозрительного. Но все же есть стойкое ощущение, что за мной наблюдают. Незримо, но неотрывно. С садистским удовольствием наслаждаясь моим смятением.

– Вера! – Бросаюсь я к появившейся в зале официантке. – Кто сидел за этим столиком?

– Эм… – Она растерянно чешет лоб, пытаясь вспомнить. – Мужчина.

– Как он выглядел?

– Ну… – Мой вопрос явно кажется ей странным. – Он оплатил счет вообще-то.

– Как он выглядел? – мой голос звенит раздражением, что привлекает внимание гостей, поэтому я встаю к ним спиной и понижаю голос. – Просто опиши.

– Высокий, – пожав плечами, бормочет Вера. – Темноволосый. Глаза такие… выразительные. И кажется, полицейский. Да, он был в форме, и у него эта… как ее… фуражка! Он еще не хотел ее снимать, когда я предложила положить ее на стул.

У меня кружится голова. Кажется, я сейчас потеряю сознание.

– А что? Что-то не так? Что-то случилось?

– Нет, – с трудом шевеля онемевшими губами, произношу я. – Просто кто-то забыл это на стуле.

И показываю ей шарф.

– Не имею понятия, откуда он взялся, – говорит Вера, хмуря лоб. – Марта, ты случайно не видела, может, это чей-то из гостей?

– Яркая вещь, я бы запомнила, – отвечает та, мотнув головой.

– Ясно, – бормочу я, удаляясь.

Шарф все еще в моей руке, вспотевшие пальцы липнут к шелку. Сердце стучит неистово, ноги слабеют. Я вваливаюсь в комнату отдыха и захлопываю за собой дверь. У меня не получается нормально вдохнуть, и руки трясутся так сильно, что я чуть не разбиваю стакан, пытаясь налить в него воды.

Неужели это правда? Неужели это действительно происходит?

Нарастающий гул в ушах замещает собой все остальные звуки. Даже стук сердца. Кажется, земля уходит у меня из-под ног.

Нужно сесть. Я буквально падаю на диван и прижимаю шарф к лицу. Он пахнет духами. Моими духами. Теми, что Стиг подарил на Рождество. Мой любимый аромат уже много лет.

Может ли быть, что я сама принесла сюда шарф? Нет, конечно. Либо у меня едет крыша, либо кто-то это сделал намеренно.

Единственный, кто любит подобные игры и чья одержимость не знает границ, должен находиться сейчас за тысячу километров отсюда. Я не верю. Это невозможно. Он не мог вернуться!

Но если вернулся… он сделал это, чтобы забрать меня с собой.

Я делаю еще глоток и пытаюсь выровнять дыхание. Если это правда, нужно быть начеку. Игра уже началась, и победитель в ней всегда один. Без исключений. От него не скрыться, у него не вымолить прощения. Он безжалостен, ведь у него нет чувств, и безупречно хладнокровен, ведь по его венам течет лед вместо крови.

Нужно быть готовой.

Машина Стига уже на подъездной дорожке, но прежде чем войти, я обхожу дом с другой стороны. Крадусь мимо клумб, прохожу через кусты, шарю взглядом по траве. То, что я ищу, обнаруживается под деревом.

Окурки. Много окурков.

У меня кровь стынет в жилах. Значит, он был здесь. И не раз. Он следил за нами несколько дней, наблюдал за всем, что происходило в спальне. Может быть, и сейчас наблюдает.

Я оглядываю сад. Никого. Встаю под дерево, поднимаюсь на цыпочки и вижу комнату с того же ракурса, что и мой преследователь. Свет из гостиной проникает в спальню, и даже этого достаточно, чтобы разглядеть если не все, то многое. Перед глазами встает картинка, где мы голые со Стигом лежим на постели. При желании можно разглядеть даже мои шрамы, не говоря уже о татуировке под грудью, что позволит безошибочно определить мою личность.

Черт, это действительно происходит. Всему конец.

Я сжимаю зубы. Чувствую, как по спине расползается холод. Окно спальни словно погружается в туман. Он никогда меня не отпустит. Никогда.

Не понимаю, как мне удается дойти до двери. Вхожу и сразу чувствую аромат мяса.

– Дорогая, это ты? – слышится бодрый голос Стига из кухни.

– Да, – мой голос дрожит.

Я скидываю туфли и бреду в спальню. По пути вижу в гостиной накрытый для двоих стол: на нем посуда, приборы и бутылка красного вина.

– Я заказал доставку, сейчас будем ужинать.

– Хорошо, – отвечаю я.

Мне кусок в горло не полезет, но хотя бы мы поговорим. Я хорошо знаю, что будет дальше, поэтому самое важное сейчас – сохранять спокойствие и делать вид, что ничего не происходит. Нельзя выдать свое волнение. Но меня бьет крупная дрожь.

Я замираю на пороге спальни, увидев комплект кружевного белья на нашей постели. Тонкий лиф без косточек и прозрачные стринги. Кроваво-алый цвет. И это не подарок Стига. Это сигнал к началу игры.

Мне не спастись от его любви.

Я покорно избавляюсь от одежды и надеваю на себя его подарок. Накидываю сверху халатик и перевязываю тонким поясом на талии. Гладкая ткань цепляется за вставшие дыбом волоски, холодит кожу. Я поправляю прическу, облизываю пересохшие губы и направляюсь в гостиную, откуда слышится шум телевизора.

– Бодже (Бо) Хелиг, осужденный за серию убийств, совершенных во Флодберге, его пригороде, а также в северной части страны, так и не был пойман после побега из-под стражи в прошлый вторник, – сообщает ведущий новостей. – Его поиски продолжаются по всей стране и за ее пределами. Посмотрите на фото: если вы где-то видели этого человека…

Я успеваю лишь ухватить холодный блеск черных глаз с экрана, прежде чем Стиг переключает канал и делает звук тише. Но этого хватает, чтобы по моему телу побежала новая волна дрожи. Нет, он не человек. Он безжалостный монстр. И им не следует так говорить о нем, они вводят людей в заблуждение.

Никому лучше не сталкиваться с Бо – ни ясным днем, ни в темном переулке – эта встреча не принесет ничего хорошего. Она может стать последней. Мало кому удавалось вырваться из его лап. Чудовище никогда не отпускает приглянувшуюся жертву.

– Садись. – Стиг выдвигает для меня стул.

Он весь сияет, предвкушая ужин и то, что должно последовать дальше. Но все будет по-другому – я уже знаю.

– Ты какая-то бледная, что-то случилось? – спрашивает он, разливая вино.

– Вообще-то, да, – отвечаю я, сглотнув. – Кое-что.

Стиг садится напротив. На тарелках еда, в бокалах превосходное пино нуар, вкуса которого я не знала до встречи с ним. В своей прошлой жизни мне доводилось пить лишь кислое дешевое пойло: другого в грязных барах северного пригорода Флодберга и не водилось.

– Что-то серьезное? На тебе лица нет, – говорит Стиг, нахмурившись.

Он берет вилку, нанизывает кусок мяса и отправляет в рот, затем делает глоток вина. Даже мой испуганный вид не отбивает у него аппетит.

– Нам нужно поговорить, – хрипло произношу я после затянувшейся паузы.

Делаю глоток вина, и комната плывет у меня перед глазами. Он здесь, я чувствую его нутром. Он уже здесь.

Приходится подождать, пока они проснутся. Стиг мычит во сне, пытается пошевелиться, дергает связанными руками, но его глаза все еще плотно закрыты. Наверное, не стоило добавлять препарат сразу в вино и еду, доза получилась большой. Но у меня не было других вариантов, нужно было гарантированно отключить обоих на время. Зато пока они были в отключке, я успел раздеть их, уложить на постель и связать им руки.

– М-м, – стонешь ты, приходя в себя от звуков мычания этого придурка.

Я ставлю перед кроватью стул, снимаю форменную куртку доставщика еды, вешаю ее на спинку и сажусь, широко расставив ноги. Кем я только ни был в последние дни – от таксиста до дальнобойщика, – но, надо признаться, быть копом мне понравилось больше всего. Носить маску того, кто должен охотиться на таких хищников, как я, – особое удовольствие. Все смотрят на тебя и видят жетон, но никто не видит твоей сути, так что можно легко затеряться в толпе.

Тому полицейскому, у которого я позаимствовал форму и табельное оружие, повезло меньше. Покоится сейчас где-то на дне озера с перерезанным горлом в своей машине. Но у меня еще есть время: в ближайшие сутки его вряд ли кто-то хватится, а насчет видеорегистратора и рации я тоже позаботился – их точно никто уже не найдет.

Внезапно Стиг резко дергается – проснулся и увидел меня.

– Привет, спящая красавица, – говорю я, ухмыльнувшись.

От вида огромного тесака на моих коленях у него расширяются зрачки. Мускулы Стига напрягаются в попытке разорвать веревки, из горла доносятся бессильные хрипы.

– Не надрывайся, – прошу я с улыбкой. – Можешь сколь угодно стараться, но с кляпом во рту никто тебя не услышит.

Он смотрит на тебя, ты – на него. Ничего не бывает прекраснее этого момента, когда бессилие и ужас отражаются в глазах участников игры. Хотя нет. Вру. Есть. Тот момент, когда жизнь покидает их тела и зрачки замирают неподвижно. Но к этой точке мы еще не подошли, всему свое время. Сейчас главное – насладиться процессом.

– Хочу сделать признание, – заявляю я, когда они начинают беспомощно извиваться на постели, не теряя надежды освободиться от веревок.

– М-м-м! – стонешь ты, умоляюще глядя на меня.

– Расчлененка входит в круг моих интересов, – говорю я, вертя в руках тесак. Поглаживаю лезвие, чтобы умерить пыл Стига. – Так что не советую рыпаться, если не хочешь лишиться яиц. Слышал, что это весьма болезненно, да и кровью можно истечь быстрее, чем доползешь до больницы.

Он застывает, выпучив на меня глаза. Дышит прерывисто и тяжело. Мы с ним примерно одной комплекции, или я чуть выше, но тесак решает все, и Стиг становится покладистым. Хотя бы на время.

– Прости, что пришлось раздеть, – говорю я. – У тебя симпатичные хлопковые плавки. Не думал, что кто-то еще носит такие. И за то, что вырубил тебя снотворным, тоже прости: не хотелось портить твое хорошенькое личико.

Он мычит. Вероятно, сыплет ругательствами.

Ты же просто лежишь и смотришь на меня. Моя хорошая послушная девочка. Я привязал твои запястья твоим любимым шарфом к изголовью кровати – все как ты любишь. И вижу по глазам, что тебе это нравится. А губы заклеил скотчем: ты ведь ненавидишь вкус кляпа во рту. Помнить твои предпочтения – моя обязанность. Забота – это проявление любви.

– Красивый комплект, правда? – спрашиваю я у Стига, кивнув на тебя. – Я подарил. На этой малышке любое белье смотрится потрясающе. Надеюсь, ты баловал ее в мое отсутствие?

– М-м! – мычишь ты, дернувшись в знак протеста.

– Прости, Ангел. Кто же виноват, что чертовы копы упекли меня за решетку? Я вернулся к тебе так быстро, как только смог!

Тонкое кружево красиво облегает твое роскошное тело, прозрачная ткань не скрывает торчащих сосков и розовых складочек. Твоя грудь высоко вздымается от частого дыхания, заставляя меня испытывать нестерпимое возбуждение, и мне это чертовски нравится. Господи, как же я по тебе соскучился!

– Ты рассказывала ему обо мне? – спрашиваю я, встав со стула и подойдя к кровати. Ты поджимаешь ноги, хмуришь брови. Я перевожу взгляд на Стига. – Она говорила тебе о том, что у нее есть парень?

Этот тупица сначала мотает головой из стороны в сторону, затем неуверенно кивает.

– Малышка, ты что, сказала ему, что у нас все в прошлом? – интересуюсь я, повернувшись к тебе.

Ты отрицательно мотаешь головой. С твоих ресниц срываются слезинки. Святой ад, да ты лучше всех, девочка. Не могу дождаться момента, когда снова окажусь в тебе.

– Не стоит верить женщинам, – предупреждаю я беднягу Стига. – Они редко говорят правду. Да, Линда? Или как ты там представилась ему?

Подхожу ближе, хватаю тебя за волосы на затылке и наклоняюсь к твоему лицу:

– Смотри на меня!

Стиг дергается, но замирает перед поблескивающим в свете ночника лезвием тесака.

– Не надо, – предупреждаю я его. – Не лезь, когда мы выясняем наши отношения. Молодые бранятся, только тешатся. Да, Эн?

Почти вплотную приближаю свое лицо к твоему. Ты киваешь, дрожа всем телом.

– Знаешь, я не сентиментален, – говорю я, обращаясь к Стигу. – В моей душе слишком мало человеческого для этого. Но чувства сейчас так и рвутся из меня наружу.

Я провожу языком по твоей щеке и слизываю слезинку. Смотрю на тебя. В твои бездонные синие глаза, безукоризненный изгиб бровей, на россыпь мелких веснушек вокруг носа.

– Эта девчонка – самое дорогое, что у меня есть, Стиг. Мой смысл жизни. – Отпускаю твои волосы и веду пальцами по твоей коже: по шее, по груди, по татуировке и ниже. Ты вздрагиваешь, начинаешь дышать еще быстрее. – Она идеальна. Другой такой нет. И за это я могу простить ей все что угодно. Почти.

Перевожу взгляд на Стига.

– Хватит шарить вокруг глазами, приятель. Твой телефон отключен, дом заперт, столовые приборы спрятаны и бежать некуда. А справиться со мной со связанными руками и ногами у тебя вряд ли выйдет.

Но напряжение его не отпускает. Стиг сверлит меня взглядом, следит за моими руками: в одной тесак, другая нежно оглаживает твой живот, пробираясь к краю трусиков, дразня и играя с кружевом.

– Ты, я, она – знаешь, что здесь сейчас происходит? – спрашиваю я у него. – Я доказываю ей свою любовь. Женщины любят такое, Стиг. Действия, а не слова. Ты когда-нибудь говорил ей, что любишь? Или показывал? Нет. Потому что ты ничтожный кусок дерьма, Стиг, который любуется на себя в зеркало, трахая подружку!

Его взгляд устремляется к окну.

– Ты все правильно понял, дружище, – хвалю его я. – Не злись. Мне нужно было увидеть и проанализировать. Ваш секс и сексом-то назвать трудно. Ты думал только о себе. Ты не умеешь удовлетворять ее. Я справлялся гораздо лучше.

Я прихватываю зубами мочку твоего уха и прикусываю. Ты всхлипываешь, зажмурившись. Мой ангелок. Тебе всегда нравились укусы. Ты говорила, что это аккуратный ущерб, в котором боль встречается с любовью.

– Я дам тебе шанс исправиться, – говорю я, бросив на Стига серьезный взгляд. – Трахни ее как следует, чтобы я поверил, что ты реально можешь. – Выпрямляюсь и указываю ему в лицо тесаком. – Давай. Трахни Линду, и, если она кончит, я отпущу тебя. Обещаю.

Стиг замирает, его глаза расширяются в ужасе.

– А что такого? Я серьезно. Хочешь жить, покажи, какой ты жеребец. Ну же! – Его глупый вид вызывает у меня смех. Я наклоняюсь и рывком срываю с тебя трусики. Ткань трещит, и ты испуганно стонешь и сводишь ноги. – Смотри, какая она. Горячая, влажная, жаждущая, чтобы ее отымели. Давай, не бойся. Покажи класс. Если мне понравится шоу, я отпущу вас обоих. Давай же, Стиг! Ты же хочешь, чтобы я вас отпустил?

Он неохотно кивает. Я замечаю, что его трясет от страха. Удивительно, как он еще не наложил в свои стремные плавки.

– Так ты трахнешь Линду? – спрашиваю я.

Стиг смотрит на меня, затем на лезвие тесака. В его глазах чертова паника. Вот же жалкий червь!

– У него даже не стоит на тебя, Эн, – с отвращением произношу я. Подхожу ближе и медленно веду тесаком меж твоих грудей вниз, к животу, затем еще ниже. – Мы придумали, как все исправить, а его вялый член тупо подвел. Вот умора!

Лезвие скользит между твоих ног, и ты дергаешься всем телом, когда холодная сталь задевает твою плоть. И в этот момент мудак Стиг теряет сознание.

– Я же говорил, он слабак.

«Стиг! Да очнись ты уже!» – вопит мой мозг.

Бо привязал его руки к изголовью кровати, и теперь он совершенно беспомощен. Его голова свисает к груди, а тело безвольно распластано по постели. Он совершенно бесполезен.

– Продолжим без него? – спрашивает Бо.

От его жуткой улыбки у меня холод пробегает по венам.

– Ты права. Без зрителей совсем не интересно. Нужно его разбудить. Эй, дружок! – мучитель бьет его по щекам.

Стиг вздрагивает и начинает приходить в себя, его взгляд проясняется, и глаза снова наполняются ужасом. Он истерически дергает руками, осознав, что они прочно привязаны к кровати.

– Больно? – интересуется у него Бо, отложив тесак на стул, до которого нам не дотянуться.

Стиг отчаянно кивает.

– Ну, прости, – издевается он, приближаясь ко мне. – Страдания окружают нас. Почему бы не насладиться ими?

Бо ловит мой взгляд. Ему нравится происходящее.

– М-м-м! – пытается сказать что-то Стиг.

– Поздно, приятель, у тебя был шанс. Теперь черед Линды. Если ангелок все сделает как надо, вы сможете уйти отсюда на своих двоих.

– М-м-м!

– Тебе хорошо с темными, – говорит Бо, поправив мои волосы. Он намеренно игнорирует истерику Стига, тот нужен ему лишь как сторонний наблюдатель за его шоу. – Но ты больше нравилась мне со светлыми. Не переживай, Эн, мы вернем твоим волосам цвет.

Он треплет меня словно собаку – одобрительным, властным жестом. Ему нравится распоряжаться мной, ощущать контроль и представлять, будто это он пишет нашу судьбу. Я смотрю на Стига, затем перевожу взгляд на тесак. Пульс грохочет в моих ушах, а колени дрожат. Мне холодно. Мое сердце колотится как бешеное, а в горле пульсирует мешающий дышать ком.

– Давай развяжем тебе руку, – ласково произносит Бо.

Его пальцы лениво чертят узоры на моей коже: под лямкой бюстгальтера, между грудей, а затем до боли сжимают сосок. Грубо. Сильно. Посылая теплые волны жара вниз живота.

– Так будет удобнее.

Я задыхаюсь, с вызовом глядя в его черные глаза, когда он наклоняется к моему лицу. Мне хочется закричать, но рот заклеен и получается лишь беспомощно мычать. Бо наклоняется и целует меня прямо туда, где губы скованы лентой. Терзает, прикусывает. Этот жалящий поцелуй заставляет меня вспомнить о тех ночах, когда я кричала под ним от боли и… удовольствия. И мои щеки заливает жаром.

– Тебе больно? – шепчет он мне в лицо.

Я киваю.

– Моя девочка. – Его палец стирает слезу с моей щеки. – Но тебе нравится?

Я киваю еще раз.

– Еще не понимаешь? – спрашивает Бо у Стига, переводя на него взгляд.

Тот не шевелится, застыв в ужасе.

– У тебя было достаточно времени, чтобы разобраться в ней, изучить ее желания и предпочтения. – Он медленно тянет край шарфика, которым привязано мое правое запястье, и тот расслабляется.

Теперь моя рука на свободе. Едва онемение отступает, я замахиваюсь на Бо, но монстр меня опережает.

– Тс-с, тише, детка. – Сжимает он мое запястье. – Я не для этого ее отвязал. – Сжимает еще сильнее, почти до хруста, заставив меня взвыть от боли. – Продолжим?

Я бессильно киваю.

– Тогда приласкай себя. Давай, – приказывает Бо. Его глаза наполняются диким блеском. – Покажи, как ты хочешь меня.

Я вижу, как лицо Стига поблескивает от пота. Он не осознавал, какой опасности подвергает себя, связавшись со мной. Мне жаль. Правда жаль. Никто не заслуживает такой участи. И что бы я ни сделала, чудовище его не пощадит.

– Давай, девочка, – облизывает пухлые губы Бо.

Я медленно развожу ноги под его взглядом. Невольно отмечаю, как учащается его дыхание. Осторожно опускаю дрожащую руку вниз. Перед глазами мелькают картинки нашего прошлого, такое не сотрешь из памяти. Я принадлежала ему полностью, и Бо знал каждый сантиметр моего тела, каждую родинку. И только ему одному оно подчинялось. Только он знал, как заставить каждую клеточку моего организма звенеть от удовольствия. Может, я и хотела бы это забыть, но никогда не смогу.

– Ты скучала по мне?

Я киваю. Монстр гладит себя через ткань джинсов, расстегивает ширинку, подходит ближе.

– Покажи, как ты скучала, – требует он.

Я подчиняюсь. Медленно скольжу средним пальцем по клитору, затем погружаю его в себя. Замираю, делаю мучительный вдох. Через секунду мой палец выскальзывает обратно, распределяет смазку по самой чувствительной точке и погружается в меня снова. Меня трясет. Я перестаю слышать любые другие звуки, кроме шума собственного дыхания. Меня колотит все сильнее.

– Я тоже скучал, – хрипло говорит Бо, торопливо освобождая из боксеров свой эрегированный член и проводя пальцами вдоль всей его длины. – Безумно скучал.

Он сдавливает его у основания, и я чувствую, как в низ моего живота тяжестью опускается желание. Я ласкаю себя, забывая о том, что в метре от меня все еще находится Стиг.

– Ты хочешь? – хрипло спрашивает Бо, все яростнее двигая рукой по члену. – Хочешь, чтобы я трахнул тебя?

Я не отвечаю. Хотя знаю, что за это последует неминуемое наказание.

– Ну же, Эн. – Он встает коленями на постель рядом со мной. Его член направлен мне прямо между ног. Бо растирает смазку, двигая рукой все сильнее и быстрее. – Ты ведь хочешь?

Меня всю трясет от горячих волн, расходящихся по телу. Он знает ответ, к чему эта чертова болтовня?

– Скажи ему, что хочешь меня, – требует Бо еще настойчивее и громче.

Я закрываю глаза и стону. Постыдное зрелище, знаю.

– Посмотри, – приказывает он. – Ты должна смотреть!

Чувствую, как его рука сжимается на моей шее. Не верю, что это опять происходит. Не верю, что он пришел за мной. Дышать становится все труднее, сознание плывет.

– Вот что его возбуждает, – хрипит Бо. Его голос доносится до меня как через вату. – Стиг, да у тебя стояк, ты, гребаный извращенец!

Я открываю глаза, поворачиваюсь и убеждаюсь в том, что Бо прав. Член Стига вздыбил его хлопковые плавки. Его возбуждает то, что он видит. Монстр был прав. Он вообще никогда не ошибается. Чувствует все грязные желания похотливых мелких людишек.

– Извини, но сегодня тебе не светит, – говорит Бо, усмехнувшись.

Он перехватывает мою руку и облизывает мои пальцы. Стонет так, будто мои соки вкуснее всего, что он пробовал в жизни. Бо наваливается на меня всем телом и смотрит прямо в глаза. Моя дрожь передается ему. Я чувствую его член у своего влажного входа, он трется головкой о набухший клитор.

Твердый. Как камень. И очень горячий.

Я слышу, как возмущенно мычит и мечется рядом Стиг, но Бо вряд ли замечает хоть что-то вокруг помимо нас двоих.

– Хочешь? – требовательно спрашивает он, сжимая руку на моей шее.

У меня кружится голова, все ощущения становятся острее. Из последних сил я киваю. Показываю всем видом: да, хочу!

– Мой Ангел, – шепчет он мне в лицо, упиваясь моими бессильными хрипами.

Мои мысли мечутся от тесака, лежащего на стуле, до звенящего между ног желания. И в этот момент Бо врывается в меня – резко, грубо, без всякой жалости и прелюдий. Я всхлипываю от боли и зажмуриваюсь. Мои ноги обнимают его бедра.

– Ты такая тесная, Эн. – Он атакует меня снова, неистово и жадно. – Чертовски горячая. И влажная.

Его член вторгается в меня до самого предела, а сильная рука перекрывает мне доступ кислорода. Сдавливает горло, не дает сделать полноценный вдох. Бо держит меня над пропастью, не позволяя обрушиться в нее окончательно.

Еще, пожалуйста, еще! Это так… восхитительно!

– Вижу, как сильно ты скучала по мне.

Сумасшествие, знаю.

Пальцами свободной руки я зарываюсь в волосы своего мучителя, царапаю его спину и впиваюсь ногтями в его крепкие ягодицы, но сил у меня остается все меньше. Сознание медленно покидает слабеющее тело, а острое удовольствие сосредоточивается в той точке, где Бо, словно обезумевший, вколачивается в меня все быстрее, наказывая за расставание.

– Скажи это! – просит он, замедляясь и ослабляя хватку на горле.

Серьезно? Вот прямо сейчас? Я с трудом выныриваю из сладостной паутины ощущений. Но Бо настроен решительно: он хочет это услышать. Он сдирает с моих губ плотный скотч, я раздраженно вскрикиваю от боли и бью его по плечу.

– Может, хватит с него? – спрашиваю, кивнув на беднягу Стига. – Он меня бесит. И отвяжи мою левую руку, я ее уже не чувствую!

Бо смеется и целует меня. Его губы – самые прекрасные на свете, у них вкус родного дома. Каждый день нашей разлуки я мечтала об этом мужчине. И ни в ком я так не нуждалась в своей жизни, как в нем. Как же мне не хватало этих потрясающих ощущений! Только надежда на то, что снова смогу очутиться в его объятиях, помогала мне выживать все это время.

Этот поцелуй безумен, как и мы оба. Бо трахает меня языком и своим членом одновременно. Я вбираю его в себя. И кусаю. Мы движемся в одном ритме, забывая об опасности. Слишком отдаемся ощущениям, вспыхнувшим еще сильнее после разлуки. Теряем бдительность, но Бо вовремя успевает заметить, что Стиг почти освободил одну руку.

Он отрывается от меня лишь на мгновение, чтобы взять тесак и резко провести им по горлу Стига. Тот визжит словно поросенок и очень быстро замолкает.

– Я уже начала переживать, что ты не вернешься, – признаюсь я, когда Бо поднимает надо мной тесак.

Он знает, что мне нравится смотреть на то, как с холодного лезвия стекает горячая кровь. Пара капель попадает мне на грудь.

– Я бы нашел тебя даже на краю земли, – признается Бо, откладывая орудие в сторону.

Его член все еще во мне, и сейчас самое время продолжить начатое. Он начинает вбиваться в меня все сильнее и сильнее, и я мысленно прощаюсь с Линдой. К счастью, и со Стигом тоже покончено. Хотя, надо признать, он был не до конца бесполезен весь этот год.

– Ты – мой дом, – шепчу я, чувствуя, как жгучие ощущения вновь затмевают разум.

И это правда. Каким бы тяжелым ни было наше прошлое, главное, что ждет нас в будущем. И только один Бо в целом мире меня понимает. Только он знает, какая я, что у меня внутри и как сделать меня счастливой.

Он сжимает сильные пальцы на моем горле, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть остекленевший взгляд Стига. Кровь еще продолжает стекать из раны на его шее, заливая простынь и пропитывая насквозь матрас. Желание внутри меня стонет агонией, распадаясь на миллиарды сияющих частиц и превращаясь в чистейшее наслаждение.

– Да-а!

Мне хочется рыдать от счастья. Я кончаю, задыхаясь. И мой крик остывает на губах мучительно-сладким хрипом.

Бо издает низкий, почти звериный рык и тоже кончает. Вдавливает меня своим весом в постель, пропитывает меня насквозь своим запахом.

Идеально.

– Как же мне этого не хватало, – признаюсь я, целуя руку, которая только что душила меня. – Я так боялась, что больше не увижу тебя. Что все кончилось навсегда.

– Ничто не вечно, кроме нашей любви, Ангел, – стирая с моего лица слезы, произносит Бо.

И мы неистово целуемся, будто пытаясь наверстать все дни разлуки.

– Жаль, что пришлось уничтожить старые записи, – говорит Эн, вздохнув. – Я боялась, что меня поймают с ними, и сожгла их в костре под мостом.

Она достает камеру с полки и прячет в сумку.

– У нас будут новые, – обещаю я.

Мои руки в крови не по локоть, а по самые плечи. Пришлось выпотрошить Стига, как оленя, и как следует покопаться в груде его внутренностей.

– А где ты раздобыл форму полицейского? – лукаво улыбается она, закуривая. Усаживается на стул и подтягивает голые ноги к груди.

Обожаю любоваться на нее. Она поистине Ангел. Мой черный Ангел.

– Ответ на этот вопрос на дне местного озера, – отвечаю я и ухмыляюсь, закидывая части тела Стига в большой черный пакет.

– Мы могли просто оставить его здесь, – замечает она, покосившись на залитую кровью постель.

– Да, но я решил, что теперь мы будем умнее. Нельзя снова попасться. Нет тела, нет дела.

– Ты прав, – кивает Эн. – Будем играть осторожнее.

Она встает и идет к двери, оставляя на полу голыми пятками алые следы крови.

– Приготовлю нам ужин.

Я провожаю ее влюбленным взглядом. Теперь все наладится. Мы все начинаем сначала.

– О судьбе другой фигурантки дела, – слышится голос диктора из телевизора, который включает Эн в гостиной, – которая может быть причастна к серии зверских убийств, до сих пор ничего неизвестно. Энгла Сварт исчезла в день задержания Бо Хелига, и больше ее никто не видел. Вероятность того, что девушка может быть мертва, полиция тоже не исключает[1].

Я улыбаюсь, складывая смешные маленькие руки Стига в пакет. Больше они к ней не прикоснутся. Какое счастье!

Ксандер Рейн Сломленная болью

Четверг

Я чувствую его

В висках стучат молоточки, и даже третья таблетка от головной боли не помогает. Тяжелый день, дурацкие мысли, кошмарная погода – это не лучшая компания для расшатанных нервов. Я села в свой старенький «Форд» и открыла оранжевую банку с лекарствами, которые прописала доктор Чейз в прошлом году. Они уж точно справятся…

Но нужна мне их помощь или нет, ответить себе я так и не смогла. Может быть, я заслужила то, что произошло два года назад.

Черт! Я чувствую его взгляд на себе. Даже через этот непрекращающийся ливень. Он вернулся. Мой кошмар. Мой мучитель. Мой… монстр. Я пытаюсь вглядеться в темноту, но никого не вижу. Это все игры воображения.

Я поворачиваю зеркало заднего вида на себя.

– Милая, да тебе надо отдохнуть, – шепчу я, увидев свое отражение и мокрые рыжие волосы, разбросанные по плечам. Но стоит мне уйти на выходные, как ко мне приходит страх. Поэтому я и вступила в книжный клуб домохозяек. Вино и пустые разговоры о книгах спасают меня и заставляют думать о книжных мужчинах, которые, как рыцари, задаривают девушек цветами и подарками, а не душат их на столе…

Тушь размазалась от дождя, стекая черными линиями по лицу. Как в тот день, когда я, задыхаясь, молила о пощаде.

Ужасные воспоминания накатили с новой силой, и я разрыдалась, вновь окунаясь в ужас, в котором жила целый год. Кажется, я снова чувствую его запах: табак, пачули и ваниль. Так пах он во время моего кошмара, так пахли его письма, которые он подбрасывал мне под дверь.

«Здравствуй, Лисичка», – начиналось каждое его письмо. Аккуратный ровный почерк, персиковая бумага, белый конверт и аромат… Аромат боли и издевательств.

– Мисс О’Мэлли, у вас все хорошо? – Я дергаюсь от стука в окно.

Около машины стоит наш курьер Джонсон.

– Да, спасибо! – Я опускаю окно, и капли дождя подпадают в салон. – Просто тяжелый день был.

– Если вам нехорошо, то я могу вас подвезти.

«Нет, дружок, с тобой я не поеду. Мне хватит одного преследователя!»

– Нет, спасибо! Правда, все хорошо.

Я закрываю окно и поворачиваю ключ зажигания. Этот чудак меня тоже пугает. И мне не хочется находиться с ним наедине на пустынной парковке.

Гравий скрипит под колесами, когда я подъезжаю к дому. За этот год я так и не смогла привыкнуть, что он полностью принадлежит мне: два этажа, три спальни, гостиная… И все для меня одной. Надо было брать квартиру. Маленькие помещения хотя бы создают видимость безопасности.

Ливень с удвоенной силой падает на землю, разбрасывая капли. Я выскакиваю из машины, накинув на голову пиджак. А вот светлым брюкам точно пришел конец. Но после всего случившегося я не могу заставить себя надеть юбки или платья – только штаны и джинсы. Поэтому строгие костюмы стали для меня новой зоной комфорта.

Прежде чем пойти в душ, я прохожусь по первому этажу и, вглядываясь в темноту за окном, задергиваю все шторы, боясь увидеть его чертову балаклаву и пугающие зеленые глаза.

Горячие капли стекают по телу, и я потихоньку прихожу в себя. С чего я вообще взяла, что он вернулся? Я уехала в другой штат, оборвала все общение с друзьями и бывшими коллегами. Взяла девичью фамилию моей мамы. Теперь я Оливия О’Мэлли. Меня не найти. Я замела все следы. Меня нет в соцсетях. Нет ни одной фотографии с местом, где я живу. И теперь я директор филиала турагентства, а не помощница банкира. Я невидимка. Одна из жителей скучного городка, которые сотнями раскиданы по всей Америке.

В одном полотенце я спускаюсь в кухню – мне нужен мой заслуженный бокал красного сухого.

– Алекса, включи песню Ланы Дель Рей Say Yes to Heaven.

Музыка заполняет кухню, и я, не сдержавшись, начинаю пританцовывать и подпевать.

«Я не спускаю с тебя глаз». – Рука вздрагивает, и я проливаю вино на столешницу.

– Черт! – в сердцах шепчу я, отправляясь за тряпкой.

«Я не спускаю с тебя глаз». – По коже бегут мурашки. Наверное, это не лучшая песня.

Быстро вытерев разлитое вино и сделав большой глоток, я собираю всю свою мужественность, резким шагом подхожу к окну и раздвигаю шторы.

Ни-че-го.

Но что я ожидала увидеть? Его? Как он смотрит на меня, поглаживая свой член?

Эта мысль возбуждает.

А за окном тьма и дождь. И только тусклый свет покачивающейся лампы фонаря дарит надежду на что-то теплое.

– Пошел ты! – Я показываю в окно средний палец и делаю еще один глоток.

«Я думаю о тебе…» – Лана продолжает медленно петь, растягивая слова, от которых перехватывало дыхание.

«Ты в моих мыслях!» – Мне хочется кого-то ударить, и, не сдержавшись, я бью кулаком по столу:

– Уйди! Уйди из моей головы! Алекса, стоп!

Колонка замолкает, и я осушаю бокал. Нужен еще один. Ты меня не сломаешь.

Вино ударяет в голову, и я перестаю отвечать за свои поступки. Оставив бокал на тумбочке у кровати, я подхожу к шкафу, открываю дверцы и сажусь на пол. Внизу, под коробками с туфлями, есть пакет. С тайнами, болью и страхом. Но я больше не боюсь!

Скинув все коробки на пол, я достаю сверток, разворачиваю его и чувствую аромат ванили и табака. Он все еще тут.

Я достаю письма и делаю глубокий вдох. От запаха на глазах наворачиваются слезы, а внизу живота разливается жар.

– Мне нужно вино… – Полотенце медленно падает с меня, как только я встаю с пола. Прохлада пробегает по телу, смешиваясь с теплом внутри.

Глоток вина.

Вдох аромата.

Он тут.

Мне не страшно.

Я раскладываю письма по кровати и ложусь на них. Хочу пропитаться этим ароматом.

Табак.

Ваниль.

Пачули.

Секс.

Я читаю письмо, погружаясь в воспоминания…

«Здравствуй, Лисичка!

Я помню твою нежную кожу. Твое дыхание. И как ты закатываешь глаза, когда я тебя душу. Даже от одной этой мысли мой член становится твердым…

Твой вкус все еще на кончике моего языка.

Ты хочешь повторить?

Наша игра началась. Прячься. Я начинаю искать…

Твой Охотник».

Жар становится невыносимым, и я начинаю гладить свое тело письмом. Нежно. Аккуратно. Возбуждающе.

Резкая боль пронзает грудь: острый край бумаги порезал нежную плоть. Капелька крови манит ярким пятном на белоснежной коже, и, не сдержавшись, я собираю ее мизинцем и провожу по губам. Пугающий вкус металла.

Правая рука предательски ползет вниз, перебирая пальцами. Вдох-выдох. Я погружаюсь в прошлое, играя с собой. Пальцами левой руки я до боли сжимаю сосок, пока правой рукой играю с клитором.

Яркие картинки вспыхивают в памяти.

Мне страшно.

Мне хорошо.

Мне нужно еще.

Он, держа меня за горло одной рукой, срывает с моего тела трусики. В этот момент я должна была испугаться и сжаться, но… я была готова. Он постепенно спускается вниз, оставляя своим языком влажную полоску на животе. Я вся открылась навстречу его ласкам, когда он отпустил мое горло и провел кончиком языка по моим складочкам. Монстр понимал, что жертва подчинилась охотнику.

Его член, увитый венами, вошел резко, сразу до конца, заполнив всю меня. И член слишком большой, чтобы оказаться правдой, но он стал истиной. Я приняла его, и из моих глаз брызнули слезы, размазывая тушь.

– Тебе нравится, Лисичка? – Его хриплый голос с нежностью ласкал мое ухо, когда он наклонился к моему лицу, все сильнее сжимая горло.

– Нет. – Я соврала, но тело предало меня, дергаясь в оргазме.

Мой босс с испуганными глазами и кляпом во рту лежал на полу, наблюдая за издевательствами, в ожидании своей смерти. Охотник перевернул меня грудью на стол и провел своим членом по всем моим дырочкам. Его пальцы проникли мне в рот и в одну из них, но я не могла кричать. Я ждала боли. И дождалась. Он резко вошел мне в попку. С криком я на секунду потеряла сознание. Еще никто не входил в меня там. Мой первый раз. Ужасный. Грязный. Страстный.

Пальцы двигаются с влажным звуком, мой стон вырывается наружу, твердые соски ждут ласку, но я хотела другого. Нащупав на кровати шелковый пояс от халата, я обматываю им шею и кладу на лицо его письмо, чтобы чувствовать запах Охотника.

Он кончил в меня. Развернул к себе лицом. Сделал шаг назад и достал пистолет.

– Лисичка любит опасных мужчин? – Он провел холодным металлом по моему бедру, приближаясь к заветной горошинке. – Твой парень ублюдок. Ты знала это?

Я не понимала, о ком он говорит. У меня не было парня.

– Она не виновата! – Мой босс справился с кляпом и, кажется, впервые поступил как настоящий мужчина. – Она не моя девушка.

Это были его последние слова, которыми он спас мне жизнь, но обрек на нескончаемый кошмар. После оглушительного выстрела я потеряла сознание. И его тайна ушла вместе с ним, но осталась со мной и моим Охотником.

– Лисичка… Лисичка… – шепчу я, сильнее затягивая поясок халата и отрывисто вдыхая нежный аромат письма.

Озарение приходит молниеносно, как только в воображении я представляю его глаза. Зеленые – как жизнь. Пугающие – как смерть.

Дождь барабанил по крыше и окнам. А я, укутавшись в одеяло, наконец-то, впервые за многие дни, смогла с легкостью уснуть. Со своими страхами надо бороться. Пусть даже такими способами.

Пятница

Его глаза

Первым делом, как только просыпаюсь, я иду вылить весь алкоголь, который есть у меня в доме. Нет, он не затуманил чувства и не притупил боль. Он вскрыл все, что я боялась показать. Все, о чем я не могла подумать и признаться самой себе. Надеюсь, в книжном клубе следующая история будет о прекрасном принце.

«А это надо сжечь к чертовой бабушке!» – решаю я, собирая помятые письма с кровати.

Кое-как приведя себя в порядок, я еду в офис. Еще один рабочий день. Еще один скучный рабочий день, когда я буду изучать новые направления туризма, отели и виды экстремального отдыха. Придумывать для людей яркие отпуска, в которые сама никогда не поеду. Я хочу оставаться в безопасности этого серого городка, во всяком случае, пока он меня не найдет. А я чувствую, что он меня ищет.

Выйдя из машины, я еще раз обвожу взглядом парковку. Нет, кажется, мне просто нужно было сбросить накопившуюся энергию – я больше не чувствую, что он рядом. Может, это просто знак, что мне уже можно ходить на свидания? «Надо восстановить Тиндер».

Поправив пиджак и натянув улыбку, я вхожу в офис. Конечно же, моей секретарши-барби сорока лет, которая мне досталась по наследству, на месте еще нет. Ничего, я и сама могу сделать себе кофе.

Люблю приезжать в офис рано утром, когда остальные еще наслаждаются семейными завтраками. Погрузившись в бумаги и яркие фотографии солнечных островов, я меньше думаю о своей скучной жизни.

– Черт! – Кофе выливается из чашки. Отхлебнув, я кидаю два кубика сахара и тонкую дольку лимона. Нужно проснуться.

– Привет, мисс О’Мэлли! – Громко цокая каблуками, в кухню врывается секретарша, покачивая грудью.

– Привет, Джесс! Ты сегодня рано.

– Ой, вчера в баре подцепила одного козла… – начинает она рассказывать об очередных своих похождениях, но я не готова выслушивать, что ей предложил сделать в постели очередной пьянчужка из бара.

– Надеюсь, ночь была яркой. Проверь, пожалуйста, почту. Мы должны получить информацию о конференции в L. A. Мне нужно выбрать, кого отправить.

– А вы не хотите? Впервые вижу, чтобы директор не покидал офис.

– Боюсь летать. – Я пожимаю плечами, выдав свое любимое оправдание.

Хотя летать я люблю. Все бы отдала за возможность полететь в другую страну, к морю, в тихое бунгало и к бокалу «Маргариты».

День тянется как жевательная резинка, потерявшая вкус, – уже хочешь выплюнуть, а урны рядом нет.

Но яркие фотографии Маврикия, Таиланда, песчаных пляжей, счастливых людей, морей, океанов, пальм, загорелых серфингистов немного отвлекают меня от рутины. Нужно пообедать и сесть за счета. Есть один плюс в моем побеге – я повзрослела, и теперь бумажная волокита с документацией не кажется такой пугающей.

Живот призывно урчит, но мне нужно подождать, когда основная часть коллег во главе с Джесс пообедает, чтобы я могла насладиться разогретой лазаньей в одиночестве и тишине.

– Мисс О’Мэлли, а не хотите с нами пообедать? – Неожиданный вопрос секретарши выдергивает меня из мыслей. – А то сидите такая грустная.

– Я не грустная, Джесс. Просто работаю.

– Ну, пойдете?

А что я теряю? С коллективом нужно сближаться…

Я стараюсь быстрее принять решение, глядя на грудь Джесс, которая поднималась от каждого ее вздоха. «Бр-р-р!»

– Спасибо! Я – за! – Изобразив максимально искреннюю улыбку, я встаю из-за стола.

– Вот и правильно! А то вы всегда такая… мрачная. – Джесс крутит указательным пальцем около моего лица. – Уже и слухи ползут о вас.

Да, которые ты и распускаешь, кукла!

Вульгарный розовый костюм со слишком короткой юбкой и, если приглядеться, можно увидеть то, что должно быть тщательно скрыто. Надеюсь, никогда не превращусь в такую женщину.

– Я просто сильно погружаюсь в работу, – зачем-то начинаю оправдываться я. – Пойдем?

Мы садимся за большой стол, и я стараюсь отключиться от женского трепа про мужские задницы. Не самая приятная тема для обеденного разговора. Но я голосую за круглые и упругие. Мне тоже нравится сжимать во время секса упругую задницу.

По телу бежит дрожь. Я чувствую на себе взгляд. Пугающий. Отложив вилку, я пытаюсь выровнять дыхание. Еще одна паническая атака мне не нужна.

«Джонсон!» – Меня охватывает страх, мрачный и темный, словно я оказалась около заброшенного кладбища и мне надо пройти через него.

Курьер сидит и, не отрывая взгляд, смотрит на меня. Я стараюсь не привлекать внимания и разглядываю его из-под ресниц.

«Какого цвета у него глаза?» – Адекватность покидает меня, и я, вскакивая со своего места, подбегаю к нему.

– Джон! Не было письма из главного офиса? – Это первое, что пришло мне на ум.

Серые. У него серые неприметные глаза. И голос, и рост другой. Я это знаю, но не могу справиться с эмоциями и страхом.

– Мисс О’Мэлли, письма нет. Кстати, на фото вы вышли потрясающе.

– На каком фото?.. – Я готова грохнуться в обморок.

– На сайте. – Джон дает мне свой телефон. – Вы как в жизни.

Дрожащими руками я беру его телефон. «Лучшее место, чтобы сделать свою жизнь ярче» – гласит надпись над рекламным фото с перечисленными вакансиями. Это случайный кадр с корпоратива, но я смотрю прямо в камеру!

Я хватаюсь за голову. «Только не это!» Если мой кошмар увидит это фото – он меня найдет. Все кончено!

Пошатнувшись, я почти падаю, но Джон подхватывает меня под локоть и усаживает на стул.

Если ты думаешь, что после этого жеста я тебе отдамся, то ты ошибаешься!

– Мне нужно на воздух. – Единственное, что я могу произнести.

– Нужно вызвать врача! – Ко мне подскакивает Джессика.

– Нет-нет, это просто мигрень. Я поеду домой.

– Джон вас отвезет! – предлагает секретарша, вечно пытающаяся меня с кем-то свести.

– Я сама, – рыкаю я, встав со стула. – До понедельника.

На трясущихся ногах я подхожу к машине и завожу мотор.

– Это конец, детка! – Изо всех сил я нажимаю на клаксон. – Будь ты проклят!

Два часа дня, а я только очнулась. Хоть выспалась. Без снов, без кошмаров, без мыслей – просто глубокий сон.

Крепкий кофе помогает собрать мысли воедино. Что такого в этом фото? Ни-че-го. Вряд ли монстр будет искать себе работу в турагентстве. Какой в этом смысл? Он может ограбить, убить, изнасиловать… Нужна ли такому человеку работа? Нет.

Жаль, нет вина. Смотреть «Дневники Бриджит Джонс» без красного сухого – полное кощунство. Хорошо, что есть мороженое и сироп соленой карамели.

К вечеру я почти перестаю думать об этой фотографии. Разогрев молоко, я иду в душ. Может, мне все-таки нужна таблетка?

Горячее молоко помогает мне засыпать еще с детства. Когда его теплота растекается по телу с головы до кончиков пальцев ног, кровать кажется прохладной водой из чистого пруда в жаркий летний день. И с этим сочетанием мне всегда снятся добрые сны.

Вот только молоко этой марки больше покупать не буду, у него странный вкус. Но сон меня захватывает, и мысли о молоке пропадают. Вот сейчас я погружусь в сладкие мечты, а завтра, полная сил, схожу в книжный клуб…

Но ни Бриджит Джонс, ни теплое молоко, ни контрастный душ не помогают. Мне снится он.

Мой кошмар тихо входит в спальню, а я не могу пошевелиться, не могу закричать. Я его чувствую. Матрас прогибается под его весом. Горячее дыхание обжигает кожу. Его ладонь сжимает мою шею, пока пальцами другой руки он играет под моими трусиками. Уже мокрыми.

Мне страшно. Мне горячо.

Возбуждение накатывает с новой силой. И я не знаю, хочу кричать от ужаса или желания.

Я понимаю, что это очередной кошмар, из которого невозможно убежать. Где крик становится шепотом. К ним я уже привыкла. Я умею с ними справляться.

Раз, два, три! Проснись!

Ничего не помогает, из лап этого цепкого сна я не могу вырваться.

Он переворачивает меня на живот, и я чувствую, как медленно его член заполняет меня. Он вдавливает мою голову в подушку, входя в меня быстрее и жестче. Воздуха становится мало. Во мне смешиваются боль, страх и удовольствие. Я хочу, чтобы этот сон закончился. Я мечтаю, чтобы он продолжался. Это сон наяву. Я каждой клеточкой чувствую его. Почти задыхаясь, я дохожу до финальной точки… Охотник входит в меня до конца и сразу почти полностью выходит, давая мне секундную передышку. Он играет со мной. Дразнит. Я не хочу выпускать его из себя. Темп ускоряется, и я разрываюсь на сотни маленьких кусочков. Вдох. И его горячая сперма брызгает мне на попку.

Суббота

Сон или реальность?

Голова тяжелая, словно внутри меня старинный чугунный утюг. И звонок телефона настойчиво, голосом Бейонсе, зазывает проснуться. «Кто, черт возьми, так названивает?»

– Привет, это Линда! – Голос слишком веселый, бодрый и наигранный. Соседка, создательница книжного клуба. – Оливия, мы тебя ждем!

Сколько я спала?

– Да, я скоро буду!

Часы показывают шесть вечера. Господи, разве возможно столько спать?!

Быстро приняв обжигающе холодный душ, я накидываю худи и джинсы и, завязав волосы в пучок, бегу к соседке.

– Дорогая, ты в порядке? – Линда окидывает меня подозрительным взглядом.

– В полном! Просто вчера мигрень ударила…

– Сочувствую! Хочешь, я дам тебе номер своего доктора? С его таблетками никакой мигрени, нервов и злости на детей. – Линда подмигивает.

– Хватит и кекса. – Я достаю из сумки упаковку кексов, которая была куплена специально для этого вечера. Мое желание правильно питаться покинуло меня вместе со сном.

Я прохожу в гостиную, где собрались все женщины района, сбегающие от своей реальности – образа хорошей американской жены. Уставшие, невыспавшиеся, грустные. На их лицах с кучей косметики все равно можно увидеть морщинки от детей, которые устраивают дебоши в школах, трехминутного секса с мужьями раз в две недели, хобби, которые им пришлось забросить после замужества, алкоголя и таблеток, спасающих от депрессий.

– Оливия принесла кексы! – Линда гордо ставит мою коробку к еще трем точно таким же. Что поделать, акция в местном супермаркете.

– Ты прочитала книгу? – спрашивает меня Гвен, одетая как домохозяйка из пятидесятых.

– Если честно, то не осилила. Хоккеисты – это не мое.

– Любишь погорячее? – Глаза Гвен с надеждой сверкают.

«Не надейся».

– Наоборот, хочется чего-то романтичнее, – признаюсь я.

– Это пока ты не замужем! – Линда хохочет под одобрительное улюлюканье остальных. – Но давайте попробуем что-то романтичное. Есть идеи?

Мы заходим на Амазон и выбираем книгу, где нам обещают историю Золушки на новый лад: Золушка становится библиотекарем, а Принц – харизматичным актером, который спрятался в библиотеке от папарацци. Думаю, всем собравшимся нужно почувствовать себя принцессами и забыть о трудностях.

– Если он ее не трахнет, то больше ты не выбираешь книги! – совсем не как домохозяйка из пятидесятых смеется Гвен.

– Девчонки, ей и не нужен секс в книгах! У нее он есть в жизни! – тыкая тонким пальцем в сторону моей шеи, кричит Аманда. Она больше всех меня раздражает: своим голосом, характером и волосами, заплетенными в тонкую черную косичку.

– Оливия! – Линда взмахивает руками. – Нам нужны подробности!

– Ничего не понимаю… – Я включаю на телефоне фронтальную камеру и вижу на шее синяки.

– Кто так хорошенько тебя придушил? Кто-то с работы? – Аманда никак не может заткнуться.

– Секс в офисе… – Линда мечтательно закатывает глаза. – Однажды я пришла в офис к своему мужу…

– Да, Линда, мы все прекрасно помним твою историю. Лучший секс в вашей супружеской жизни. Интересно узнать и про остальные два раза, – намекая на троих детей, перебивает ее до сих пор молчавшая Сара. – Но история Оливии нам интереснее.

– Это не секс. – Я вскакиваю с дивана. – Просто упала.

Я выскакиваю на улицу и бегу к своему дому. Мне нужно разглядеть синяки на шее. Это был сон? Или Охотник? Может, я сама себя придушила? Хоть бы так и было!

– Надо было забрать вино. – Я прислоняюсь к двери, с трудом приводя дыхание в норму. – Сейчас оно мне нужнее.

Это действительно синяки… Я пытаюсь рассмотреть следы ночного кошмара в зеркале прихожей. Больше не пью и не думаю об Охотнике. Хватит!

Я прохожу в кухню и замираю от ужаса. На столе лежит белый конверт. Могу поклясться всеми богами – он не мой.

Аккуратно взяв конверт в руки, я уже знаю, что меня ждет – аромат ванили и табака. Это он.

«Привет, Лисичка!

Ты была плохой девочкой. Я же тебе писал, что я не люблю, когда ты носишь брюки.

Надеюсь, мое ночное наказание тебе понравилось? Это только начало.

Твой Охотник».

Слезы текут из глаз. Он меня нашел. Мне нужно бежать. И нельзя медлить.

Я бросаюсь в спальню, чтобы собрать чемодан.

– Будь ты проклят! – Я не могу остановить слезы, бросая без разбора в чемодан вещи.

– Привет, Лисичка! – Его голос звучит как гром. – Далеко собралась?

Я медленно поворачиваюсь. Он сидит в кресле около моей кровати. Я вижу только его глаза, пухлые губы и пистолет, направленный на меня.

– Надеюсь, ты выспалась? У нас будет долгая ночь.

Единственное, что я слышу, как моя голова ударяется о ковер на полу, и теряю сознание.

Суббота

Лисичка попалась в ловушку

– Тише, тише… – Его голос пугает и успокаивает одновременно. – Не дергайся, а то больно будет.

Мои руки прикованы наручниками к кровати, а во рту кляп с шариком, который мешает нормально дышать. Я абсолютно голая, но меня это не пугает. Мне страшно оттого, что в одной руке у него пистолет, а в другой – полицейская дубинка.

– С чего начнем? – Он проводит резиновой дубинкой по моему бедру, и мое тело реагирует соответствующе – я ударяю его ногой. – Значит, хочешь поиграть?

Он подходит к черной сумке, стоящей на полу. Плетка. На секунду мне становится спокойнее. Это лучше дубинки.

Я закрываю глаза. «Делай, что хочешь». Я надеюсь, что смогу покинуть свое тело. «Нужно расслабиться». Но дрожь мне этого не позволяет. Часы, проведенные в медитации, прошли зря. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме страха.

– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня! – Мои пятки обжигает удар плетки.

– М-м-м! – Я не могу даже закричать.

– Нравится? – он буквально рычит этот вопрос, доводя меня до мурашек.

Я мотаю головой из стороны в сторону.

Удар. Мое бедро получает обжигающий шлепок.

– А так? Ты будешь послушной, если я вытащу кляп?

Я утвердительно киваю, мне сложно дышать.

Он садится на меня сверху, берет дубинку и медленно вытаскивает кляп. И как только я вдыхаю полной грудью, моих губ касается резина.

– Соси. – Охотник пихает дубинку мне в рот.

Я верчу головой, но, дергаясь, делаю только хуже: наручники сильнее впиваются в кожу, а уголки губ рвутся от резинового наказания. И я решаю шире открыть рот.

– А тебе нравится. – Свободной рукой он дотрагивается до меня. – Ты вся мокрая. – Он освобождает мой рот. – Готова поиграть дальше? Но будь аккуратна.

Я опять закрываю глаза не в силах представить, какое мучение он придумает.

Он встает надо мной.

– Посмотри на него. – Его голос звучит твердо, но при этом неожиданно нежно.

Я открываю глаза. Перед моим лицом маячит его член. Большой и покрытый ниточками синих вен. А к голове приставлен пистолет. «Интересно, что быстрее: откусить его или получить пулю в голову?»

– Даже не думай об этом. – Он сильнее давит пистолетом. Я чувствую холодное железо даже через волосы.

Охотник берет член в руку и нежно проводит по моим губам. Внизу живота начинает разгораться пламя.

– Возьми его…

Его голос завораживает меня, и я впускаю его в себя. До конца. Он не дает мне ни секунды, чтобы вдохнуть. Член проникает в горло, голова бьется об изголовье кровати, из глаз текут слезы, а по подбородку – слюна. Его рык возбуждает. Я молю, чтобы это закончилось. Молю, чтобы это продолжалось. Он толкается в последний раз, и я утыкаюсь носом в его лобок. Мой рот наполняется семенем, и я проглатываю все до последней капли.

– Хорошая Лисичка. Теперь твоя очередь. – Охотник доволен, его взгляд светится одобрением.

Он спускается вниз и раздвигает мне ноги. Горячий язык касается меня, и дрожь пробегает по всему телу. Я зажмуриваюсь, проклиная себя за то, что позволила себе получать удовольствие.

Неожиданно меня касается что-то твердое.

– Нет! – кричу я, увидев дубинку и пытаясь скрестить ноги.

– Если не перестанешь сопротивляться, то будет больно, Лисичка.

Он не отступает от своей идеи, продолжая играть языком и дубинкой. Боль, страсть, его горячее дыхание…

– Сделай это для меня… – Тихий шепот Охотника обволакивает и возбуждает.

Он входит в меня дубинкой. От острых ощущений я прикусываю губу. Неужели мне это нравится?

И я позволяю себе страшное – разрешаю телу поддаться его извращенным ласкам и кончаю. Долго и бурно.

– Умничка, Лисичка.

Я не могу восстановить дыхание и справиться с болью от наручников.

– Мне больно, – шепчу я.

– И тебе это не нравится?

– Больно от наручников, чертов ублюдок!

– Я смотрю, Лисичка, оргазм придал тебе смелости.

– Да! Отпусти меня! – То ли молюсь, то ли приказываю я.

– Ты даже не будешь задавать вопросы? – Он щипает меня за сосок, отчего внутри опять разжигается страсть.

– А ты ответишь?

– Если согласишься поиграть.

– Во что?

– Один твой вопрос стоит моего ответа и одного удара плеткой. Чем сложнее вопрос, тем сильнее удар.

– Ты больной!

– Как и ты, моя дорогая Лисичка.

– А что потом? Ты убьешь меня?

– Если наиграюсь.

Его честность поражает. Если он меня убьет, то я хочу видеть его лицо. И знать, кто он.

– Я согласна, – говорю я под звук открывшихся наручников.

– Первый вопрос.

– Можешь снять маску? – спрашиваю я, сглотнув комок в горле.

– Это будет больно.

Он медленно начинает снимать балаклаву. Я не дура, в кино преступник всегда показывает лицо, если планирует убить жертву.

Теперь я могу его разглядеть. Он стоит передо мной в рубашке нараспашку, показывая точеный пресс. Скулы, большие глаза, пухлые губы, щетина… Фигура древнегреческого бога и шикарный член, который снова виднеется через тонкую ткань брюк, которые он натянул после того, как кончил… «Если бы ты был не убийца…»

– Довольна? – Он берет в руку плетку. – Поворачивайся.

Я поворачиваюсь к нему спиной и встаю на четвереньки. Прекрасная поза, если не знать, что тебя сейчас ударят.

Звук плети пугает меня больше, чем удар. Это больно и порочно. Я кричу и падаю на кровать.

– Как тебя зовут? – Я даю себе время, чтобы отдышаться, а потом возвращаюсь в исходную позу.

– Хит Грейвс, – отвечает он и поднимает плетку.

Удар оказывается намного слабее, поэтому я продолжаю стоять в той же позе.

– Зачем я тебе? – пищу я.

Плетка обжигает меня раньше, чем я получаю ответ. Больно. Его трогает этот вопрос. Но Монстр остается недоволен. Он подходит ко мне и цепляет на мою грудь зажимы для сосков. Тянущая боль резко бьет по коже. Соски набухают и твердеют. Но она превращается в удовольствие.

– Ты принадлежишь только мне, Лисичка. Я хочу ежедневно видеть, как ты кончаешь для меня.

«Он точно болен!»

– Хочешь, чтобы я была рядом?! Поэтому мучаешь?!

– Лисичка, это уже два вопроса. – Я чувствую, что он улыбается. – Да, ты должна принадлежать мне. И разве это мучение?

За ответом следуют два удара. Я сжимаю пальцы ног и прогибаюсь в спине.

– Прекрасный вид. – Монстр удовлетворенно хмыкает.

– Кто ты? – шепчу я этот давно мучающий меня вопрос.

– Ты точно уверена, что хочешь это знать?

Он проводит плеткой по моей спине.

– За этот ответ тебя ждет большее наказание. – Он шлепает меня ладонью по попке.

– Я готова… – выдыхаю я, ожидая наказания.

Охотник размазывает пальцами мою смазку и резко входит пальцами в вагину.

– Это только начало. – Он проводит ими по узкой дырочке, плюнув на нее, и вставляет три пальца в попку.

Резкая боль захватывает все тело, и я кричу. Охотник позволяет мне привыкнуть к ощущениям.

– Ты должна наслаждаться! – Он быстро двигает пальцами, и боль постепенно превращается в удовольствие. Моя фантазия играет со мной. Мое тело начинает поддаваться ему. Я представляю, как он смотрит на меня. Как играет пальцами с моей попкой. Мне хочется сжаться и не отпускать его.

– Да-а-а. – Его голос возбуждает. – Открывайся мне.

Он вытаскивает пальцы, и я чувствую опустошение. Но Охотник не дает мне передышки. В ход идет полицейская дубинка.

– Только не туда! – молю я.

Но Монстр непреклонен. Меня разрывает болью. Попка еще не была готова к такому. И я жду только одного – когда он закончит. Но Охотник с наслаждением и звериным рыком продолжает дрочить, трахая меня.

Он резко вытаскивает дубинку и кончает мне на спину.

– Наемный убийца. – Быстрый ответ и удар.

– Почему ты убил моего босса? – сквозь боль я задаю вопрос, который мучил меня долгое время.

Я зажмуриваюсь, ожидая самый сильный удар. Но вместо этого он разворачивает меня к себе.

– Потому что он был ублюдком, который избежал правосудия. Он сбил маленькую девочку и смог откупиться от наказания.

Кожаная плетка касается моей груди.

– Так ты мститель? – Я не знаю, как реагировать на его честность.

– Нет, я не придурок из комиксов в латексном костюме. – Он хмыкает. – Я наказываю тех, кто заслужил смерти. Просто чищу мир от всякого дерьма.

Шлепок по второй груди, и между ног у меня становится еще влажнее.

– Ты просто подвернулась в ненужное время. Я ошибся. Думал, ты его девушка. Хотел, чтобы он перед смертью насладился твоими мучениями. А ты меня приняла. – Он давит на зажим, и я чувствую, как рвется нежная кожа на соске. – Я видел, как тебе нравится.

Еще один удар.

– Я не задавала вопроса. – Я смотрю ему прямо в глаза. «Ты не увидишь моего страха».

– Прости. – Охотник дает мне плетку, поворачивается ко мне спиной и скидывает расстегнутую рубашку.

Он понял, что я уже его? Неужели это чудовище доверяет мне?

«Сбежать?» Это мой шанс. Я могу выскочить из спальни, закрыть дверь и побежать на улицу. В нашем тихом районе крик о помощи точно не оставит никого равнодушным.

Но я остаюсь и со всей силы бью его по спине. «Получай!» На коже остаются красные следы, но ни один его мускул не вздрагивает. Он поворачивается и забирает плетку.

– У тебя еще есть такие, как я? – задаю я осторожный вопрос.

Монстр снимает зажимы, и я вдыхаю полной грудью. Он сжимает сосок, причиняя боль, а потом резко поворачивает меня, и ставит в прошлое положение – раком.

– Нет. – Удар твердый, словно я обидела его этим вопросом. – У меня есть для тебя подарок. На колени.

Я ожидаю, что он опять заставит ему отсасывать, но он взглядом указывает на сумку.

– Ползи.

Стыд. Это единственное, что я чувствую. Колени трутся о ковер, но я ползу к его сумке.

– Медленнее. Хочу насладиться видом.

Я замедляюсь и сильнее оттопыриваю попку. «Наслаждайся, ублюдок».

Открыв сумку, я вижу маленькую бордовую коробочку, перевязанную черной ленточкой.

– Что там?

– Лисичка, это вопрос. А за ответ – наказание.

Монстр подходит ко мне, вставляет пальцы во влажную вагину, а потом пихает их мне в рот. Мой вкус перемешивается со вкусом его кожи. Я сижу на полу, и обсасываю его пальцы.

– Открой, – властным голосом приказывает Охотник, вытащив пальцы из моего рта. – Я отвечу, когда откроешь.

Я медленно развязываю ленточку, но не решаюсь открыть крышку коробочки.

Охотник поднимает ленту с пола, двумя пальцами приподнимает мой подбородок и завязывает на моей шее бантик.

– Эта единственная одежда, которую я хочу на тебе видеть. – Он с удовольствием смотрит на меня. – А теперь открывай.

Я аккуратно приподнимаю крышку и в ужасе застываю. На меня смотрит вырванный глаз с серой радужкой. Завизжав, я роняю коробку и закрываю лицо руками.

– Твой подарок не должен валяться на полу. Подними.

Я сижу, не двигаясь.

– Подними! – За приказом следует удар плеткой по руке.

Мне ничего не остается, я беру глаз в руки и кладу обратно в коробочку. Липкий, холодный, мерзкий. К горлу подкатывает комок. Голова кружится. Самый отвратительный момент в моей жизни. Неужели это моя реальность? Человеческий глаз в подарок. Я сильно зажмуриваюсь в надежде, что это всего лишь сон.

– Он больше не посмотрит на тебя. – Охотник явно доволен своим подарком.

– Кто?

– Повернись.

Я поворачиваюсь и получаю новый удар плетью.

– Твой бывший. Эрик. Он был слишком любопытен. А мне не нравится, что кто-то кроме меня смотрит на Лисичку. Сначала я хотел отрезать ему член. Но он так плакал, что я сжалился. Зато он перестанет изучать твои соцсети.

«Эрик! Бедный парень пострадал из-за того, что просто смотрел на меня».

– Как ты меня нашел? – Мне было интересно, где я просчиталась. «Неужели фотография на сайте агентства?»

Я жду удара, но он медлит. Играет со мной. Смотрит на реакцию моего тела. Я жду. Я хочу этого.

Я слышу, как он полностью снимает штаны. Он уверен в себе.

Шлепок. Пальцы ног сжимаются от удовольствия.

– Ты меня правда убьешь? – Я не хочу знать ответа. Мой мозг и тело требуют продолжения игры.

– Нет. – Его голос звучит уверенно.

Вместо плетки он шлепает меня рукой. Я чувствую его ладонь на нежной коже. Хочу запечатлеть ее на себе.

– Мистер Грейвс, ты продолжишь мстить?

Он наматывает мои волосы на кулак и нежно входит в меня.

– Ах! – Вздох срывается с моих губ.

Его член мягко скользит внутри, а я чувствую себя клубничным мороженым, которое тает и растекается по рожку на солнце.

Этот секс нежный, как у героев романа в медовый месяц.

Он останавливается, аккуратно выходит из меня, делает несколько шагов назад и садится в кресло. Выбор за мной.

– Ты не ответил на вопрос. – Я медленно подхожу и сажусь к нему на колени, впустив в себя его член, влажный от моих соков.

– Ты хочешь, чтобы я изменился?

Готова ли я жить с убийцей? Могу я его отпустить? Наслаждение вперемежку с наваждением накрывает меня, как цунами. Я начинаю двигаться быстрее. Потом еще быстрее… И еще… Его язык, как нежная бабочка, порхает по моим соскам. А зубы, как пчелы, кусают их и доводят до трепета.

– Ты хочешь, чтобы я изменился, Лисичка? – Он повторяет вопрос. – Хочешь, чтобы я стал обычным парнем?

Он сильно сжимает руками мои бедра, доставляя этой болью наслаждение.

И у меня уже есть ответ:

– Я хочу, чтобы Охотником ты был только со мной…