Подарочек из прошлого

Но не остановилась. Это был не мой зал.

Рябь тлена прошла по гобеленам. Вот полыхают нестройными рядами костры. Вот идёт, сжигая всё на своём пути, крестовый поход. Вот полыхает Палестина. Вот десятками умирают ребята в Афганистане. Вот толпа мусульман забивает камнями строптивую жену. И вся эта боль эхом отразилась в голове, смешавшись со светом и радостью. Я успела заметить Первосвященника и души, раболепно склонившиеся перед ним.

Я очнулась на полу рядом с закрытой дверью. Н-да…. Видимо, ни одну из карт нельзя назвать положительной. Я всегда считала Первосвященника неплохим знаком, но суть в том, что всё имеет обратную сторону, как карта имеет два значения. Так и тут: оборотная сторона инициативности, общительности, пронырливости Императрицы — высокомерие, манерность, лживость. Отражение одухотворённого, разумного, доброго Первосвященника — ханжество, безынициативность, равнодушие. И так далее, по списку. Они живут в закоулках любой души, это её сила и слабость — и потому с ними нужно бороться, но невозможно победить.

Думая обо всём об этом, я неспешно шла дальше. Интересно, что будет, если я всё же зайду в одну из комнат? Ой, проверять что-то не хочется. «Один шаг — и пути назад уже нет»- зазвучал в голове лукавый голос.

— Шут?

Незачем вслух. Я и так тебя неплохо слышу.

«Значит, всё-таки ты?»

Ответа не последовало. Я решила, что дух таки не слышит мои мысли, и повторила вопрос вслух. Правда, с тем же прискорбным эффектом. Видимо, надо формулировать свои мысли точнее.

Ты пришёл помочь мне?

Нет.

Прогресс. Ладно, попробуем так:

«Ты хочешь помешать мне?»

Нет. Я уже давно ничего не хочу.

«Тогда почему ты говоришь со мной?»

Ты прошла два зала. Это значит, что с тобой имеет смысл повозиться. Чтоб выйти, ты должна пройти ещё три.

Ух, ты. Моя последняя идея слишком самонадеянна, но спросить всё же стоило.

«Так ты мой проводник?»

Да.

Как я ни старалась, больше ответов я не получила. И нельзя сказать, что услышанное заставило почувствовать себя уверенней.

Я шла уже очень долго. Начало казаться, что эта бесконечная полоса миров никогда не кончится. В то, что в реальном мире время не течёт, верилось с большим трудом. Наверно, Филона уже решила, что я умерла. Может, она даже выбросила тело на какую-нибудь свалку…

Эти печальные образы настолько ярко встали перед глазами, что я невольно поёжилась. Мои глаза скользнули по коридору, и я остановилась, как вкопанная.

Эта дверь выросла, как из тумана. Красивая и страшная, она манила и отталкивала. Странно вообще-то…

Оббита золотом и бархатом, но какие-то бурые капли въелись в неё так, что уже не отмыть никогда. Мне стало вдруг страшно, но потом страх ушёл. Осталось только безмерное желание войти и владеть тем, что внутри, чего б мне это не стоило. Любой ценой. Я рванула ручку на себя и остановилась на пороге.

Та комната, в которой я уже несколько дней сплю. Алика сидит в кресле и спокойно смотрит на меня.

— Ты пришла? Я рада.

— Ты ждала меня?

— Я просто знала, что ты придешь.

— Почему?

— Все приходят. Поздно или рано, удачно или нет. Тебе ведь нужна сила? Тебе нужны карты ради могущества?

— Да.

— Так и знала. Зайди. Зайди, сядь рядом, и ты будешь властвовать над всеми, клянусь. Ты будешь сильнее всех. Один шаг — смешная цена. Многие платят куда дороже.

Я стояла. Это ведь бабушка, она хочет помочь мне. И мне нужно, нужно получить карты. Ведь, правда, остался лишь шаг…

Что-то не так. Нет. Нельзя.

— Сомневаешься?

Тёмные глаза смотрят и видят насквозь. От них не спрятаться и не укрыться. Мне хочется шагнуть туда, но что-то не так. Не так…

Алика поднялась и медленно пошла к стене. Там висела картина со старинным замком, залитым лунным светом. Сейчас она выглядела зловещей, и какие-то алые потоки текли по ней без перерыва. Алика замерла перед ней.

— Нет, Альбина не должна получить их. Она не имела на них никогда права. Много лет назад я думала, что, возможно, она достойна. Я ошиблась. Они с матерью оказались больше похожи на Филону, чем на нашу прародительницу Камиллу.

— Стоп. Но ведь Альбина (так ведь зовут Филону, да?) родственница Филоны, той давней ведьмы.

— Нет, что ты. У неё не было детей. Она ведь была проклята. Мы все — наследницы одной дочери. Альбина — моя племянница. Видишь ли, ты должна понимать, что это ничего не значит. Они не достойны. Я, лишь я способна управлять ими.

Я ощутила, как колокольчик звякнул в мозгу. Я слышала уже похожее…

— Мы с Ариной были сёстрами-близнецами. Но древние правду говорили: то, что похоже внешне, часто совсем различно внутри. Она была глупа и недостойна. Даже приворотов не использовала, всё говорила, что это нечестно. У неё была дочь, с которой она носилась, как с сокровищем. Меня всегда раздражало это! Она прыгала вокруг мужа и дочери, этой Альбины, считала их лучшими, но я в итоге оказалась права! Мы разыскивали молодых и талантливых, подчиняясь воле карт, и помогали им взойти на вершину, как в случае с тобой. Думаешь, ты добровольно ушла тогда с поезда? Ха-ха-ха! Что ты вообще знаешь о себе, о своей семье? Ничего!

Повисла тишина, только звуки капающей воды раздавались в тишине. Я обернулась и увидела, как кровь капает с картины на пол.

— Да, те, кто справлялись, достигали вершины. Но многие оступались. Сама понимаешь, что тогда случалось: сила не признаёт слабых. Арина долго возилась с одной молодой улыбчивой девочкой, но ученица оступилась. И тут моя близняшка взбунтовалась: Дашенька должна жить, и всё тут. Увы, девочку нашли мёртвой в кругу свечей. Магия — это власть и сила. Она не прощает ошибок.

Круг свечей? Я вспомнила, как впервые попала в мир карт. Ведь я тоже едва не оступилась тогда…

— И с тех пор эта чудачка словно обезумела. Она кричала, что карты — это зло, что их надо уничтожить. Уничтожить артефакт, который дарует тебе бессмертие! Как тебе? Я поняла, что надо остановить её.

Тогда как раз пришло время дочери Арины, Альбины. И я решила показать сестре, что не так уж и любит её дочь.

— Ты ведь завидовала ей, — впервые за долгое время подала я голос.

— НЕТ! Это совсем не так! Было б там чему завидовать! Я просто доказала ей, что слабые не выживают. Я провела её молоденькую девочку (ей было 16 тогда) сквозь ужас и мрак. Я показала ей, что такое порок. Я выглядела, как её сверстница, и она не знала, кто я. Я показала ей всю бездну силы карт, показала, как властвовать над другими людьми, как принуждать и убивать. Со мной она увидела, каково это — жить на дне. И, когда Альбина узнала, что мать хочет уничтожить карты, дочь, недолго думая, убила мать и заточила душу в собственную картину.

Я стояла, и мне было страшно, как никогда раньше. Я отлично понимала, что всё услышанное — правда. Я чувствовала. Я видела потоки крови, что теперь лилась из картины ручьём, превращая пол в красное зеркало. Это всё заревом отражалось в глазах Алики, превращая лицо в жуткую маску демона. Она же шагнула ко мне по кровавому ковру, и Таро веером лежали в её руках.

И я поняла, что это то, за чем я пришла. Она отдаст мне их без боя, поскольку они мои. Страх пропал, утонув в воспоминаниях. Помню, как я уничтожала тени в тёмном переулке, как сотни людей подчинялись мне, как послушные куклы…

Я протянула руку и почти сделала шаг…

— Не надо! Молю тебя — не надо! — зазвучал странный, полный тоски голос. Я обернулась и увидела, что внутри картины, на балконе замка, стоит женщина и отчаянно кричит.

— Молчать! — рыкнула Алика, но чары были уже разбиты. Стремительно рванувшись, я вылетела в коридор.

Теперь мне всё равно. Я видела лицо Императора, символа власти, за секунду до того, как дверь закрылась. Какой же я была глупой! Я же ничего не знала о тех, кто постоянно был рядом. А со мной играли, как с дорогой куклой. Я не видела ничего дальше своего носа, не понимая, во что ввязываюсь.

Мне страшно. Я только теперь понимаю, что всё это — далеко не детские игры. Но мне придётся идти, ведь первый шаг сделан. Теперь — только вперёд.

Я шла и понимала, что не стану открывать четвёртую дверь. Из карт-основ осталась только Жрица, покровительница чувств. Казалось бы, всё просто. Но я достаточно много видела в жизни, чтоб понять: вырваться из плена чувств невозможно. Будь что будет, я не стану открывать четвёртую дверь.

Уже слишком поздно. Зал Жрицы, или Зал Скрытых Чувств, не надо открывать. Он всегда открывается сам.

Эту радостную новость сообщил мне внезапно возникший в голове голос Шута.

Ноги мои приросли к полу. Я стояла и смотрела, как коридор заволакивает странная дымка. А потом…

Ночной город спит за окном, прекрасный, чарующий. В комнате темно, но маленькая девочка, что сидит у окна, не боится. Она смотрит в ночь и тихо поёт песню со странным мотивом.

Я приближаюсь к ней, и сердце в груди стучит всё сильнее. Она повернулась, и на лице её заплясали тени. Я смотрела в глаза маленькой себе. И от этого было страшней, чем от потоков крови.

Она посмотрела на меня, потом вновь на город.

— Знаешь, ты всегда любила темноту…

От странного мелодичного голоса меня пробрала дрожь.

— И одиночество…

Да, я помню это…

— Оно стало практически твоим другом. Единственным другом, которому ты верила.

Тьма клубилась вокруг нас. И не было в мире ничего, кроме меня и неё.

— Мы в Зале Скрытых Чувств. Это глупо отрицать, да я и не стану. Только этот зал вряд ли станет угрозой для тебя. Разве ты умеешь чувствовать?

«Что?»- прошептала я одними губами, и тьма, как губка, поглотила мои слова.

— Брось, Лина, это всё — лишь ложь, которую ты сама для себя придумала. Скажи, кого ты любила за всю жизнь? Мать? Но она никогда не была тебе близкой. Отец? Ты его почти не знала. Бабка? Ты к ней не была привязана. Кто-то из сверстников? Очень сомнительно. Они для тебя — лишь далёкие лица. С тобой начали происходить странные события, а у тебя даже не нашлось человека, с которым ты б смогла поделиться своими чудесами. Кажется, недавно ты встретила того, кто заглянул в твоё сердце…

Перед глазами промелькнуло лицо Марка. Отчего-то стало теплей в этом мире холода…

— Но ты была ему интересна только как источник сведений о пропавших картах. Да, он тоже охотится за ними… но более — за тобой… тебе ещё придётся навестить меня… чтоб вспомнить…

Если задуматься, это вполне логично. Он хочет отыскать пропажу, и потому решил устроить собственное расследование. Вот почему мы так часто пересекались! И потому я его интересую. И ничего судьбоносного в этом нет…

Неожиданно перед глазами заплясали языки пламени… вспомнить…

Смешок из окружившей меня темноты.

— Разумеется. В Судьбу, которая решает всё, не верят такие, как ты. Они ни во что не верят.

Она ступала ко мне совсем беззвучно. Колоколом грянул в бездонной черноте странный смех. Я увидела, как тьма расступилась от маленькой девочки прочь, как послушный котёнок.

Я уже не помнила, кто я и откуда. В голову приходил лишь один вопрос: кто она? Откуда в глазах у маленького ребёнка такое всесилие?

Мы стояли на крутом утёсе, который падал, казалось, в самое море и в то же время касался облаков. Всё небо было покрыто низко опустившимися грозовыми тучами, и лишь маленький его кусочек, на котором приютились луна с несколькими звёздочками, оставался на виду. Под утесом виднелось море, но какое-то странное. Далеко не сразу я поняла, что оно покрыто тонким слоем льда.

На горизонте вспыхнула заревом молния. Мы с ней синхронно взглянули туда. Её волосы развевало ветром, а на губах блистала улыбка.

— Это неправда. Я во многое верю, — сказала я так тихо, что едва себя услышала. Но она обернулась.

— Во многое — это во что?

Её вопрос поставил меня в тупик. А, правда — во что? Я молчала. Она сделала несколько шагов и остановилась на самом краю.

Там, среди камней, рос невероятно красивый цветок с синеватым отливом, больше всего напомнивший лилию. Я ощущала, что это что-то важное и дорогое, что нельзя терять. Но она, помедлив секунду, сорвала его.

Мне стало больно, словно что-то важное вырвали из меня. Я вскрикнула, но голос мой пропал.

Она легко, без размаха, бросила цветок вниз, словно пустую игрушку.

— Любовь и ненависть совсем не просты. Они обидчивы, потому уходят, когда в них не верят.

Я смотрела, как ветер играет с лепестками, на глазах теряющими цвет, и мне вдруг стало всё равно.

Цветок падал медленно, и вот он коснулся льда…

Дикие, нереально высокие волны словно выбрались из плена, а лёд брызнул осколками стекла. Через секунду море, небо, гроза — всё пропало. Остались я, она, тьма и летящие на меня осколки.

Я дёрнулась в сторону, и стекло не попало мне в сердце. Но щёку и руку пронзила резкая боль.

Мы с ней стояли на блестящих от крови осколках. Мне было больно, а она смеялась.

— Вот так. Странная у тебя душа. Смотри — только тьма и осколки. Больше ничего уже нет — всё разбилось. Теперь ты никто. И всё потому, что не смогла вовремя сказать несколько слов. Смотри, смотри мне в глаза…

Я тонула в чёрных безднах. Теперь я знала, кто Она, но мне становилось всё равно.

Она изменялась медленно, но верно. Никто б уже не принял Её за человеческого ребёнка.

Она приблизилась вплотную и тихо спросила:

— Скажи мне, зачем ты пришла? Чего ты желаешь?

Я хотела ответить. Я не знала ответа.

— Вот как…. Ради чего же ты живёшь? Есть ли у тебя Мечта?

— Да, много…

Неужели это мой голос? Почему он бесцветный, почему в нём нет чувств? Впрочем, разве это важно?

Её смех взорвался болью во всём теле. Я пошатнулась и упала на колени. Стеклянные осколки больно впились в кожу.

— Глупая девочка. И как ты попала сюда? Мечта — это не тогда, когда тебе снится парень из соседнего двора или новый велосипед. Нет, Мечта — это цель. Вся твоя жизнь — столкновение твоей и чужой Мечты. Тем, у кого её нет, проще умереть. Тебе проще умереть.

Она права. Зачем мне жить? Ради чего? Ради кого? Это всё абсурд. Я никому не верю и ни к чему не стремлюсь. У меня забытое прошлое, у меня нет будущего. Я не верю, что смогу выбраться отсюда. Только тоска. Я ни во что не верю.

Я протянула руку и взяла с пола осколок. На нём мало моей крови. Нужно больше.

Я, как сомнамбула, поднесла стекло к шее.

Интересно, кто-нибудь огорчится? Мама. Жаль, что мы так и не поняли друг друга. Может, Марк. Если вспомнит меня, конечно.

Она смотрела на меня как-то странно, почти с разочарованием. Должно быть, я кажусь ей слабой добычей.

Нет!!! Стоп! Что же я делаю? Неужели я столько шла вперёд, столько проигрывала и побеждала для того, чтоб всё это прервать? Вот осколок дрожит в миллиметре от моей шеи. Я что, так и не докажу всем, что я чего-то стою? Неужели стоит уходить, не имея никого: ни друзей, ни детей, ни любви? Ну, нет, так поступают только слабые дети, которые не знают истинную цену жизни. Смерть — очень занятая дама, её не стоит торопить.

Я подняла голову, и Её губы удивлённо дрогнули: я улыбалась. Мгновение спустя я запустила в неё осколком, который держала в руках. Он ударил просто в сердце. Она разлетелась, как стекло.

Я с удивлением осознала, что стою просто посреди коридора, и вокруг нет никого. Оглядев себя, я поняла, что вся кожа покрыта порезами. Значит, всё, что происходило со мной в том мире, отражалось на теле! Но я сумела-таки пройти!

Сумела или нет, покажет время. Лишь оно знает ответы на все вопросы. Скажу так: ты смогла уйти, — прозвучал в голове голос из сна. На миг перед глазами встало лицо Жрицы. Потом всё вернулось в круги своя.

Я шла вперёд спокойным, ровным шагом. Боли в этом мире практически не было, да и меня она не волновала. Мои глаза уверенно смотрели вдаль. У меня была цель, и я шла к ней.

Я вышла в бальный зал, в котором была в прошлый раз. Мне стало смешно: не трусь я тогда, и не пришлось бы пройти всё это безумие. Впрочем, вряд ли я была готова.

Я уверенно шла вперёд. Шут, который крутился между колоннами, приветливо кивнул мне.

Я пошла к лестнице из красно-чёрной плитки. У её подножия замерли стражи. Их алебарды сошлись просто передо мной. Я язвительно улыбнулась и прошла сквозь них, не оглянувшись.

Этот зал был громаден. Из него выходило только 7 порталов, но мощь, которой веяло из них, ни с чем нельзя было сравнить.

Вот скрылся в листве и зелени странный город из непонятных материалов. Он казался частью леса.

Вот громадная крепость на морском дне.

Вот замок, сотканный, казалось, из самого пламени.

Вот город среди высоких гор и водопадов. Мне показалось, что он касался облаков.

Они были совсем разными, но кое-что было общим: величие и красота, от которых и дышать было тяжело. «Шут, что это?»- едва слышно пробормотала я, не в силах отвести взгляд от этого чуда.

Это Древние Города. На них держатся стихии. Они очень тесно связаны с вашим миром, потому люди даже иногда видят их. Но те, кто способны туда попасть, уже не люди. Это место, например, в том же измерении, что и Дит.

— Дит? Это который?

Ты его пока не видишь.

Я пошла вперёд, к оставшимся порталам. Не дойдя несколько шагов, я замерла, и ко мне пришло осознание того, что такое Дит.

В правом портале стоял город, который купался в лучах яркого дневного света. Он казался душой и теплом, он был прекрасен…

Но мне в тот миг это казалось скучным.

В левом портале, сияя всей красотой первозданной тьмы, возвышалась крепость. Она стояла на обрыве посреди громадного неподвижного озера, которое почему-то навевало ужас. Вид открывался с верхушки башни. Внизу мелькали разноцветные огни. Странные создания носились в воздухе, рассекая воздух узкими перепончатыми крыльями. Каменные горгульи замерли на стенах. Всё небо было покрыто сполохами разноцветных молний. Все камни светились мёртвым лунным цветом.

Это была жуткая, безумная красота, она была сродни боли. Диким дыханием неограниченной свободы повеяло оттуда, и меня потянуло, точно магнитом.

Вдруг я увидела, как на площадку, с которой открывался вид, выбежала темноволосая девушка в чёрном развевающемся плаще.

Она упала на колени и закрыла лицо руками. Её плечи задрожали, как от рыданий.

Глупая, — зазвучал насмешливый голос, — кто же плачет в Дите? Тьма не верит в слёзы. Она уже обречена.

Девушка вскочила и, явно не видя ничего перед собой, подошла к самому краю бездны. Моя интуиция подсказала, что она сейчас прыгнет. Только этого не хватало!

— Шут, я как-то могу ей помочь?

Не глупи, Госпожа. Теперь ты можешь всё.

Госпожа?

Не задавай глупых вопросов. Она сейчас прыгнет.

И правда, её сопротивление ломается. Надо что-то делать.

Я всей душой пожелала, чтоб девушку нашёл кто-то, кому она может стать дорога. Потом я повернулась и направилась к последнему порталу, даже не оглядываясь: не было сомнений в том, что этой маленькой глупышке помогут.

В голове зазвучал мерзкий и весьма злорадный смех.

Знала б ты, какую же кашу ты только что заварила! В Дите долго теперь будут разгребать историю с новой Амэли! Давно не делал таких пакостей! Кровищи будет!

— Что, много? — поинтересовалась я заинтриговано: этот факт меня отчего-то позабавил.

Ещё как! Дит будет напоминать ад больше, чем когда-либо!

Я только хмыкнула. Значит, Шут видит будущее?

И ты тоже скоро сможешь.

Я усмехнулась и подошла к последнему, непарному порталу. В нём была видна рыжеволосая девчонка, листавшая какую-то старинную книгу. Рядом с ней сидела чёрная кошка и…говорила?

А, это новая Видящая этого мира. И Кларисс с ней. Эта смирилась таки со своей участью! Хм. Ожидал от этой демоницы большего. Может, и здесь покуролесим?

На моих губах играла улыбка, достойная маленького чертёнка.

— Нет, Шут. Это заманчиво, но я хочу поскорее увидеться с Филоной. Может, крови будет и меньше, но зрелище не хуже.

Как пожелает Хозяйка.

Я протянула руку и прикоснулась к поверхности портала. По ней пошла рябь, и я вновь увидела Филону, Кирилла и себя, застывших без движения. Мои ноздри хищно раздулись: теперь, родственница, ты узнаешь, кто я и чего стою! Я шагнула в портал.

Стоило мне вернуться в тело и открыть глаза, как змеи сразу всё ощутили и потянулись к моей глотке. Но куда им было теперь до меня? Мне хватило лишь лёгкого движения рукой, чтоб тёмные твари, как пустые мешки, шлёпнулись к моим ногам. Их головы склонились в почтительном поклоне — видимо, они до конца осознали, чем я стала, и просили о пощаде. Надо же. Создания из Дита, а такие глупые! Не понимают, что сейчас я не стану жалеть никого.

Я подалась вперёд и призвала силу карт. Стены задрожали, а змей окутало рубиновое сияние. В полной тишине они несколько минут довольно мучительно сдыхали у моих ног.

Я не оглядывалась на остальных присутствующих — мне это просто было не нужно. Я и так отлично чувствовала их замешательство и страх, медленно перерастающий в ужас. Но мне захотелось театральности: медленно, словно призрак, я повернула голову к парочке. Филона, заглянув мне в глаза, посерела. Я улыбнулась мягко и нежно, отлично представляя, как это будет выглядеть со стороны.

В этот момент Кирилл сорвался с места. Он легко уклонился от сгустка боли, который я в него швырнула: это должно было причинить ему дикие муки. Скоро его шаги стихли.

— Крысы бегут с тонущего корабля, — сказала я вкрадчиво.

Свой последний танец Филона начала сама. Да, она была сильна, она ненавидела, но у неё не было никаких шансов против меня.

Зрачки ведьмы стали двигаться и меняться, и странные тени заплясали по углам комнаты. Вот уже много моих знакомых духов тьмы тянули ко мне свои руки.

— Ты повторяешься, — сказала я насмешливо, — Неужели это всё, на что ты способна?

Она зарычала, как раненый зверь. Тени кинулись на меня.

Проще было уничтожить их с помощью света, но это было бы скучно. Я подалась вперёд, и, явно издеваясь, глубоко вдохнула.

Когда я выдохнула, по комнате расползся запах тлена, плесень расцвела на стенах, зазвучал вой. Филона, узнавшая Дыхание Смерти, побелела и задрожала. Тени метнулись наперерез заклятию. Её тьма столкнулась с моей, и они нейтрализовали друг друга.

Я смотрела ей в глаза и видела в них свою победу. Можно б было устроить зрелищную битву двух магов, но я поступлю проще.

Стоп. Что она…

Ткань реальности менялась. Мы с ней явно плавно переносились в какое-то другое измерение.

Вертикально, как у кошки, вытянулся зрачок в зелёных глазах. Лицо её перекосилось. Она развела руки, которые обзавелись весьма внушительными когтями, и резко вонзила когти в пол.

Его прорезала трещина, из которой потоком хлынула тьма, свиваясь тугими кольцами. Эти странные щупальца заполняли всё вокруг, и я осознавала, что не должна прикасаться к ним.

Стул обрушился в бездну. Покорёжились трубы. Сети трещин всё бежали и бежали по полу. Лишь карты остались лежать просто на тьме, словно напоминая, что они не подвластны никакой силе.

Мне приходилось метаться от одного островка твёрдого пола к другому. Щупальца всё ширились, постепенно заполняя собой всё пространство. Филона захохотала, убеждённая в скорой победе.

— Они скоро будут мои! — прокричала в упоении она, и голос её уже не был человеческим.

Мне стало смешно. Мой смех эхом прокатился по царству тьмы, заставив расшириться зрачки ведьмы. Нет уж, я не стану тратить время на слова. Я позвала образ костра, и он возник невероятно быстро. На этот раз ноги легко оторвались от пола. Маленький огонёк загорелся в моей руке. Я взмахнула ею, и стремительный поток огня, отдалённо напоминающий кнут, врезался Филоне в грудь. Её швырнуло об стену, и власть над щупальцами ослабла. Сгустки тьмы стали хаотично двигаться по комнате, стирая всё на своём пути.

Ведьма постаралась встать, но я не дала ей времени опомниться: я молнией метнулась вперёд просто по воздуху. Внизу бушевал хаос, но я легко уклонялась от него. Краем сознания я ощутила, что кто-то замер у входа и с ужасом и восхищением наблюдает за мной. Кажется, он моего народа, и очень даже силён… Любопытно, но сейчас не время.

Я схватила Филону за руки и перекрыла поток Силы.

Всё утонуло в одной большой вспышке, а потом щупальца втянулись в трещины, а пол вернулся на обычное место.

Я висела в воздухе, а моя противница в изнеможении лежала на полу. Ей всё это далось очень дорого: кожа постарела, глаза выцвели и утратили блеск. Она показалась мне старой, и, вспомнив её историю, я пожалела было…

Но мне не хотелось жалеть.

Наши глаза встретились, и она поняла всё.

— Ты… не понимаешь… он снова возле тебя… — прошептала она.

Глупая попытка. Я не попадусь на такую уловку.

Я не сказала ни слова — зачем? — я просто легко направила энергию из своей руки в её сердце.

Я ощутила, как оно сильно ударилось об рёбра и остановилось. Думаю, медики, что её найдут, поставят диагноз точнее, чем я.

Сила кипела во мне, побуждая действовать. Мне хотелось плясать в огне и порхать в небе, быть выше других и смеяться над ними. Только теперь я со всей ясностью ощутила: это то, чего я желала. Это танец без правил и границ, в котором я совершенно свободна.

У двери раздался какой-то шум. Я резко повернулась и встретилась с полным изумления и восхищения взглядом зелёных глаз. А вот и ты, милый… Как же давно мы не виделись…

Мы смотрели друг на друга, и я читала его чувства, как книгу. Ну, надо же, как он ко мне относится! Странно: он даже не боится меня, хотя явно видел, что здесь недавно творилось. Пожалуй, это заслуживает уважения…

— Здравствуй, девочка моя, — сказал он на удивление спокойно. Мне отчего-то стало очень смешно. Я запрокинула голову и захохотала, как Шут. Стены мелко задрожали, точно в лихорадке. Зрачки Марка расширились, он смотрел на меня так, словно не узнавал, и в глубинах его глаз зарождался страх. Но боялся он не меня, а за меня… Частично это меня остудило.

— Здравствуй. Я помню, что мы виделись… раньше. Но не помню — когда, почему…

Парень скептически посмотрел на меня. Я невольно оценила его выдержку.

Он подошёл к картам, лежащим на полу, и подобрал их.

— Вот они где. Ты не против, если я их заберу?

После он повернулся ко мне. Я чувствовала его опасения: он боялся моего ответа.

Я молчала.

— Пошли, что толку здесь стоять, — позвал он.

Мы вместе двинулись вверх по железной лестнице. Шли молча, и с каждым шагом клекочущая ярость ширилась в моей душе.

Он не заберёт у меня могущество тогда, когда оно уже моё! Зачем ему Таро? Для музея, в который никто не придёт? Для развлечения? Нет, они мои. Я хочу танцевать в огне — и буду. Никто меня не остановит.

— Кстати, Лина, — сказал он тихо, — ты поранилась, ты вся в порезах, точно разбила стекло. Может, стоит сходить к врачу?

Я вновь засмеялась. Разбила стекло? Да что ты знаешь об этом?

— Нет, мне не нужен доктор, — сказала я.

Мы вышли в главный зал «Сапфира», и я уже знала, что буду делать.

Я повернулась к Марку и приблизила своё лицо к его лицу, слегка коснувшись губами:

— Потанцуем?

Я заставила свои зрачки расшириться. Да, мальчик, не спорь: тебя тянет ко мне. Забудь про осторожность. Что значат эти карты по сравнению со мной?

Я не знала, люблю или ненавижу. Он чувствовал себя мотыльком, летящим на пламя. Но нас влекло друг к другу, и мне не хотелось прерывать этот танец.

Мы двигались быстрее и забывали обо всём — контроль над разумом окончательно полетел в пропасть. Музыка грохотала в ушах и отзывалась где-то в бешеном токе крови.

А потом я наклонилась и поцеловала его, долго не отпуская губ. Мои теперь чёрные глаза были открыты, и он тонул в них, как в омуте, как в бездонном колодце.

Когда я отстранилась, он забыл обо всём на свете — в прямом смысле слова. Я стёрла ему память и вытащила из кармана карты.

Инстинкты настойчиво требовали, чтоб я уничтожила его разум — только так можно стереть память навсегда. Да, сила во мне кипела, владела мной. Но поступить так я отчего-то не сумела. Марк скоро опомнится и всё вспомнит. Но теперь он мне не угроза.

На улице, как оказалось, уже наступила ночь. Лица коснулась приятная прохлада, а с неба равнодушно подмигнули звёзды. Я взглянула на залитую светом улицу и усмехнулась: ночь будет длинной…

Марк очнулся и изумлённо огляделся по сторонам. Вокруг кто-то танцевал, веселился. Какая-то девушка подошла к нему, что-то пощебетала, а потом разочаровано сделала вывод: «Обкурился».

Пошатываясь, точно пьяный, он привалился к стене. Как и следовало ожидать, карт в кармане не оказалось.

Впрочем, это сейчас практически не имеет значения. Карты были не так уж важны по сравнению с тем, что произошло с Линой.

Когда Марк зашёл в подвал, он больше был похож на чей-то бред. Всюду двигалась, шевелилась тьма. Он мгновенно понял, что это стык миров, а за гранью — Дит…

Но потом, когда Лина повернулась к нему…

Белок и радужка исчезли, точно их и не было — глаза стали чёрными зеркалами. Зубы удлинились и заострились. Лицо стало страшней, но в то же время что-то дьявольски притягательное появилось в нём. Марка потянуло к ней, и всё же…

Кожа её была в ранах, словно на неё сыпались осколки стекла. Плечи кровоточили, и на них чётко отпечатались следы когтей. Марк подумал, что ей сильно досталось, и неплохо б было залечить раны. Слава Шуту, она не вспомнила ту их встречу в прошлой жизни!

Он винил себя. Опростоволосился, как дилетант! Отвлёкся на… впрочем, неважно.

Нужно найти её. Перед глазами вновь встала милая, лукавая улыбка девушки, которая сейчас сменилась оскалом демона. Ей явно плохо. Нельзя позволить ей стать монстром…

Марк выбежал в ночную тьму. Где же искать её? Он судорожно прикрыл глаза, стараясь почуять девочку. Ничего. Даже сила Ночи не помогла!

Тишину вдруг прорезал чей-то перепуганный крик. Марк, не сомневаясь ни секунды, метнулся в ту сторону.

Переулок, явно кончающийся тупиком. Всё неплохо освещают окна. К стене, как перепуганные щенки, прижалась троица габаритных парней, которые с ужасом глядели на приближающуюся девушку.

Она двигалась по-кошачьи, легко и изящно, голос был сладок, как мёд, а всю фигуру окутывал плащ из живой тьмы.

— Вам захотелось поиграть, мальчики? Что ж, давай поиграем, — промурлыкала она.

— Лина…

Она услышала голос и повернулась.

— Зачем ты пришёл? Я не отдам тебе свою силу.

— Она мне не нужна.

— Лжешь! Что ты так смотришь на меня?

— Пытаюсь найти Лину, которую знал. Почему-то не получается.

Девушка взглянула на Марка, и он с облегчением увидел отголосок разума на дне безумных глаз.

— Ну, так не ищи.

— Не могу.

— Почему? Зачем она тебе? Тебе не нравится эта?

Её глаза впились в лицо Марка, а тьма зашевелилась в гипнотическом танце. Неимоверным усилием парень сумел-таки отвести взгляд.

— Нет, мне нужна та Лина. Та, что была дорога мне.

В этот момент один из верзил не вовремя отмер и принялся всхлипывать. Лина повернулась к нему, и Марк по выражению её глаз понял, что сейчас будет. Он метнулся и встал между парнем и Линой.

— Отойди.

— Нет.

— Ты хочешь умереть из-за этого отребья?

— Не надо. Он не стоит такой цены.

— Позволь мне решать…

Она повела рукой, и Марк отлетел в сторону. Ещё один взмах — и парни лежат на мостовой и не подают признаков жизни.

Он мог использовать силу Ночи. Мог, но не стал. Это её выбор, и, какой бы он ни был, она его сделает сама.

Словно ледяная рука схватила Марка за сердце. Лина медленно пошла к нему, и он увидел, как она устала — лицо осунулось, в глазах тоска…

Но плащ из тьмы, и безумные глаза, и звериные зубы — всё пропало. Она вновь была человеком.

— Лина, они…

Марк не закончил вопроса — слова давались с большим трудом. Её бушующая сила мешала разглядеть их ауры, и он не мог с точностью сказать, мертвы ли они. Но если она убила смертных — порог пройден. На этих жалких людишек ему было плевать, но их смерть значит, что она вспомнила…

— Они очнутся где-то к утру. Спокойной ночи. И спасибо.

Она повернулась и призраком растаяла в ночной тьме. Марк облегчённо перевёл дух. Склонил голову набок, разглядывая придурков, которые хотели навредить его Лине. И поставил на них метки. К чему марать руки, если привлечённые духи уничтожат людишек медленнее… и больней.

Я шла, чувствуя, как рвётся моё сердце. Я знала, что я не пойду к бабушке. Я шла домой. Само воспоминание про Алику было теперь мне противно.

Вот такая знакомая аллея. Я вспомнила, как говорила с маман по телефону, и невольно улыбнулась. Мне придётся всё ей объяснить. Да, это непросто. Но нужно попробовать.

Вот снова моя дверь. Вновь я нажимаю на кнопку звонка.

— Кто там? Что вам надо в такое время?

— Мама, это я. Впусти, прошу.

Молчание с той стороны. Потом скрипнул замок.

Мы смотрели друг на друга. Я ожидала причитаний и упрёков, но она молчала. Потом задала только один вопрос:

— Как?

— Понимаешь, мне не хотелось в лагерь. Я пожила у бабушки, но мы с ней поссорились. Извини, что пришлось потратить деньги на путёвку. Но пойми — я сейчас не могу ничего объяснять. И не стану. Если хочешь, я уйду.

— Что с тобой? — спросила она тихо, прикоснувшись к порезам на моём лице, — Что эта ведьма сделала с тобой? Ты другая. Ты даже говоришь не так. Это что, гипноз?

Я пошатнулась.

— Ты знала?

Она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Не упрекай меня. Я не хочу слушать упрёков.

— Оля, кто там пришёл? — послышался из глубины квартиры мужской голос.

— Если хочешь, я уйду, — повторила я.

— Нет. Тебе нужно выспаться, обработать раны. Думаю, завтра сходим к врачу. Иди и спи. Объяснение я придумаю сама.

Я смотрела в потолок. Солнышко играло с большим зеркалом. Я посмотрела на своё отражение и засмеялась: вот уж впору сниматься в ужастиках. В роли мумии. А что? После того, как мне перевязали все порезы, я действительно стала подозрительно напоминать Тутанхамона. Ну, ничего, завтра повязки обещали снять. Я устроилась удобней и стала наблюдать за пляской солнечных лучей.

Внезапно по зеркалу поползли витиеватые буквы, складываясь в слова: «Не прощай, а пока. Мы ещё встретимся, и ты за всё мне заплатишь. К.»

Это продолжалось ровно столько времени, сколько мне понадобилось, чтоб прочитать. Да, видимо, Кирилл не простит мне смерти мамочки, которую сам же предал. Парадокс, но трусы никогда не прощают. Но я не стану ни о чём жалеть.

Заплачу. Я заплачу. Всё в жизни имеет цену. Я всегда уважала тех, кто умеет платить по счетам.

Но и тебе, предатель, судьба назначит свою цену. И увидим, кому обойдётся дороже.

На следующий день наряд мумии с меня таки сняли, хотя маман казалось, что мне стоило б так походить подольше.

Я же почти сразу скрылась из-под мамочкиной опеки и направилась в сторону улицы Малогорской. Мне нужно было повидаться кое с кем.

Анна открыла почти сразу. Мы смотрели друг на друга. Потом я нагло прошла мимо неё в комнату, бросив на ходу: «Привет!»

Эльвира сидела в кресле, сцепив пальцы. Она подняла на меня чёрные глаза.

— Ты пришла. Какая честь! Речь шла как раз о тебе.

— Не сомневаюсь.

Я поняла многое. Почти всё. И мне было больно осознавать, что я долго была только игрушкой в чужих руках.

— Может, хватит этого маскарада, бабушка?

Пристальный взгляд из-под полуопущенных ресниц.

— Как пожелаешь.

Алика вольготно откинулась в кресле. Мы с ней смотрели друг на друга, и я впервые осознала, как же она похожа на Альбину Цветову. На свою племянницу.

— Отлично. Почему же ты не навестила бабушку? И где, кстати, карты?

— Я не отдам их тебе. Но я не стану использовать их силу.

— Это абсурд!

— Это правда. Подарили ли они счастье той, чей облик ты так любишь принимать? Или Арине?

Лицо Алики исказилось.

— Итак, ты знаешь…

— Да, знаю. Знаю, что ты убила сестру. Знаю, что хотела сделать меня марионеткой, чтоб получить власть над картами. Знаю, что завидовала тем, кто сумел пройти все залы. Ты ведь не владеешь картами, ты оступилась. В Зале Власти, верно?

— Что ты знаешь! Я получила власть и бессмертие, пусть и частично. Я стала…

— …рабыней. Просто рабыней. Марионеткой смешливого духа, оружием в его руках. Больше никем.

— Если, внучечка, ты отказываешься от карт, верни мне их.

— Нет. Я не хочу, чтоб история повторилась.

Она поднялась.

— Тогда я заберу их у тебя.

— Попробуй.

Я подняла глаза и пристально взглянула на неё. Она замерла.

— Что же ты медлишь? Я не пользуюсь силой артефакта.

Мы стояли в тишине. Аня пристально, расчетливо наблюдала за нами.

— Ты боишься, — сделала я вывод, — Ты просто знаешь, что я сильней тебя и без тьмы, которую дарят эти Таро.

Она молча, с ужасом смотрела на меня.

— Уходи, — бросила я, — И знай: если я узнаю, что ты ищешь карты, я убью тебя, как убила Альбину. Ничто меня не остановит. Прощай.

Она медленно пошла к выходу.

— И ещё…

Спина ведьмы замерла…

— Я сегодня зайду за вещами.

Дверь за ней закрылась.

— Хочешь кофе? — спокойно спросила Аня, — Ты ведь, кажется, хотела что-то обсудить?

— Возможно. Это ведь ты украла Таро из дома Марка.

— Да, — ответила она спокойно, — только, Лина, ничего личного.

— Да, я знаю, — ответила я мягко, — Мне, в общем-то, нужен только его адрес.

Анна хитро улыбнулась, вырвала листочек из блокнота и написала несколько строк. Потом протянула листок мне. Я кивнула, взяла его и пошла к выходу. К кофе я не притронулась.

— Кстати, — бросила я через плечо, — Браво. Я восхищена. Но какая тебе выгода была в этом деле?

— Я была курьером. У меня лежала неплохая сумма денег, которая должна была достаться лично Филоне. Жаль, что теперь их некому передать…

— Разделяю твоё сожаление. Но, если чёрные времена, хватит этой суммы, чтоб купить, предположим, небольшой дом?

— Возможно, и не один.

— Почему ты со мной откровенна?

— Я не перебегала тебе дорогу.

— Что ж…

Я стремительно пошла к выходу.

— Кстати, — сказала вдруг Аня, — Я тоже восхищаюсь тобой. Не хочешь поработать со мной в паре? Мы б подняли гадание на новый уровень.

— Нет, спасибо.

— Как знаешь…

С тяжёлым сердцем я вошла в бабушкин дом. Я не стала звонить в дверь. Мне достаточно было прикоснуться к замку, чтоб он открылся.

Алика сидела в кресле в гостиной. Когда я вошла, она даже не повернула голову.

Я вошла в ту комнату, где жила, и наскоро побросала вещи в сумку. У меня было ещё дело.

Я остановилась возле картины со старинным замком и направила в неё энергию, разрывая давние чары. Скоро краска потекла, расплавилась, съёжилась. Потом картина запылала. И, наконец, когда я уже решила, что ошиблась, мягкое сияние хлынуло из картины.

Арина стояла просто передо мной. Я первой нарушила молчание:

— Спасибо. Что отогнала Филону, что помогла в Зале Власти. Спасибо.

— И тебе спасибо. Спасибо, что не стала такой, как она. Прощай.

И она рассыпалась дождём искр. Надеюсь, она всё же обретёт покой.

— Вечно тебя тянет непонятно на что.

— О, кто б говорил?

— Ну, это не я лазил по параллельному миру и общался с духами. И я не такой псих.

Я глянула на Марка крайне скептически:

— Ты уверен? Между прочим, это была твоя идея.

— Ты полностью поддержала. К тому же, это ты у нас бредишь ночным городом.

Я усмехнулась. Как бы там ни было, а вид на ночной город с крыши открывался просто отменный. Прохлада, звёзды, летучие мыши над проводами. И правда, кто-то тут сошёл с ума.

Мы смотрели на город. Всё пережитое казалось просто сном. Но оно было.

— Я уже не стану такой, как прежде, — поделилась я с Марком своими мыслями.

— Ты права. Разве это плохо? Или ты не любишь перемен?

— Думаешь, это хорошо? Я теперь самой себе иногда кажусь…

— Не стоит. Люди меняются. И это не хорошо и не плохо. Это просто есть.

Я улыбнулась, глядя на далёкие огни.

— Как ты меня нашёл? Когда я пришла от бабушки, ты уже ждал меня возле дома.

Его зелёные глаза лукаво сверкнули в свете огней.

— Ну, я же не спрашиваю, где ты взяла мой адрес.

Я улыбнулась и наклонилась к нему:

— Многовато болтаешь!

Минут через пять он поинтересовался:

— Какие планы на завтра?

Я усмехнулась.

— Да так, мне предложили подработать. Няней.

— Няней? О, сочувствую тому ребёнку. И какой гениальной маме пришло такое в голову?

— Теперь я сижу по воскресеньям со своей кузиной, Лизой. И мы с ней неплохо ладим: она очень на меня похожа.

— На тебя? И вы друг друга ещё не убили?

Я хотела было обидеться, но потом передумала. Я ласково улыбнулась и заметила:

— А вы с Димой? Что, вы друг друга ещё не убили? Какое чудо!

Он засмеялся. Я посмотрела, как мерцают огни. Из-за туч выплыла луна.

— Какая картинка, — заметил Марк негромко, — Пожалуй, мне давно не было так хорошо.

— А мне — так тепло.

Мы ещё помолчали. Потом я подошла к самому краю и остановилась. Я усмехнулась, заметив, что Марк подался вперёд.

— Не бойся, я не упаду.

— К твоему сведению, у тебя может закружиться голова, и…

— И не будь занудой.

Я повернулась к нему, и огонь полыхал в моих глазах. Он усмехнулся, встал и остановился на уровне со мной.

Я пристально смотрел ей в глаза, стоя над самой пропастью. Милая, я не хочу, чтоб ты ходила по краю одна. Только со мной. И тебе не стоит знать, что я поймаю тебя, даже если ты упадёшь…

— Думаю, нам обоим стоит усвоить, как опасно ходить по краю, — заметил она.

— Стоило бы. Но люди часто не умеют учиться на ошибках…

Аня осмотрелась. Комнаты просторные и хорошо планированные, вид снаружи неплохой. В принципе, новый дом потребует не так уж много хлопот.

Куда меньше, чем обустройство новой жизни. Но и с этим должно всё наладиться, ведь деньги и влияние у неё теперь есть.

Аня не сомневалась, что со временем и займёт место Альбины, и достигнет большего. У неё оставалось много давних связей, но ей хотелось наладить новые.

Именно по этой прозаичной причине она и познакомилась с Олегом Авраменко, богатым, но глупым и избалованным парнем.

Теперь он таскал её с собой на разные мероприятия, где она знакомилась с более выгодными и влиятельными людьми. Вот теперь он пригласил её в ресторан, где будут праздновать день рождения какого-то его друга.

Дима скептически осмотрел зал. Как он ни противился, отец всё равно решил устроить этот праздник. Видимо, ему хочется пообщаться со своими партнёрами.

Но на этот раз всех добила Лина со своей малолетней кузиной, которую ей некуда было деть. Они оказывали вместе с Марком посильную помощь в организации праздника, и для громадного торта это кончилось весьма плачевно. Лина с язвительными искрами в глазах заметила, что не представляет, как Лизе это удалось, и принялась с серьёзным видом её ругать. Лиза кивала в такт словам и показывала всем своим видом глубокое раскаяние. Марк сполз на пол с припадком истерического смеха, а Дима, который до того сильно не поладил с поваром, с язвительным выражением на лице предложил тому заняться новым и заодно прибрать ошмётки старого. Когда злой, как пчела, повар скрылся в небытии, друзья переглянулись. Теперь припадок хохота начался у всех четверых.

— Лиза, я всегда знала, что ты артистична, но чтоб настолько…

В общем, Дима неплохо развлёкся и с невольным сожалением подумал, что Марку попалось сокровище. Потом начали сходиться гости. Лина с Лизой скрылись в неизвестном направлении — видимо, решили не доводить отца до инфаркта. Могли б и остаться, кстати…

Скоро в том же направлении скрылся и Марк. Остались лишь разные фальшивые лица.

Дима поморщился. Скоро должен был явиться Олег с отцом и своей новой девушкой. Видимо, снова блондинка в красном платье.

Анна в последний раз крутанулась перед зеркалом. Она знала, что Олег любит красное, и оделась соответствующе. В уши она вставила серёжки. Золото с рубинами, которые она вытребовала у Олега к платью. На ноги — чёрные сапоги на высоченных шпильках. Платье отлично открывает всё нужное и скрывает всё лишнее. Цвет — красный с чёрным. На руки — перчатки. Уже выходя, сама не зная, зачем, она надела на руку часики — единственное украшение, которое она б не продала.

Ну, вот и Олег с компанией. Дима увидел их со спины. Да, новая девушка. Хм, фигурка неплохая. И стиль ничего. Впрочем, как обычно.

Надо поздороваться.

Анна оглядела шикарный зал и вдруг подумала, что не удосужилась узнать одной важной детали.

— Пупсик, скажи, а как зовут счастливого именинника?

— Золотце, скажу тебе: он задавака и наглец. Ну что с него возьмёшь, Исаенко…

— И кто тут после этого наглый, а, пупсик? — поинтересовался Дима. Девушка, видимо, такая, как обычно. Пупсики, зайчики и т. д. Но так говорить о нём было всё же перебором. Ладно, посмотрим…

— Олег, представь свою прекрасную даму.

Девушка не поворачивалась. Она что, глухая?

— Её зовут…

— Мы знакомы, — спокойно сказала Аня, поворачиваясь.

Его сердце пропустило удар. Не может…. Но как же ей идёт красный!

— Рад новой встрече, Анечка. Ты всё хорошеешь, — сказал я тихо, и от меня не укрылось, как она вздрогнула от этих слов.